Дэй Сильвия. Жар ночи

   – Как дела, док?
   – Отлично. Здесь красота!
   Убедившись, что настороженный тон сменился мечтательным, Стейси решила, что насчет Эйдана тревожиться нечего, и вернулась мыслями к собственной проблеме.
   – Очень рада. А вот у меня возник вопрос. Тебе знаком парень по имени Коннор?
   – Коннор?
   – Ага, Коннор. Здоровенный нахальный блондин.
   – О господи, тебе-то откуда знать, как он выглядит?
   – Понятно, – вздохнула Стейси, – стало быть, вы знакомы. Даже и не знаю, чувствовать мне облегчение или как?
   – Стейси. Откуда тебе известно, как выглядит Коннор?
   Сейчас голос Лиссы звучал так, как когда ей приходилось объяснять пациенту, что его питомец неизлечим.
   – Да оттуда, доктор, что он здесь. Явился минут десять назад, вломился, как к себе домой. Я пыталась сказать, чтобы он приткнулся где-нибудь в другом месте, но…
   – Нет! Никуда его не отсылай. И не упускай из виду!
   Стейси пришлось отнести трубку подальше от уха, потому что Лисса, сама того не заметив, сорвалась на крик.
   – Это друг Эйдана… Может потеряться… Пусть не выходит из дома… Стейси, ты где?
   – Да здесь я, слышу, – отозвалась она и со вздохом снова поднесла трубку к уху.
   – Я так скажу. Он, конечно, чертовски крут, но та еще заноза в заднице. Властный, самонадеянный. Нахальный. Джелли Бин и сам по себе не подарок, но когда таких двое – это уже слишком.
   – Я тебе прибавку дам, – стала умасливать ее Лисса.
   – Ага, правильно. Скоро я, наверное, больше начальницы зарабатывать буду.
   На самом деле до этого, конечно, еще не доходило, но они обе знали, что Стейси и вправду получает слишком много. Лисса была чрезвычайно щедрой.
   – Ладно, если серьезно, я попробую его удержать.
   Знала бы ты, как мне хочется его удержать.
   Именно в этом и заключалась часть проблемы. Стейси всегда привлекала «не тех» парней. Решительно всегда.
   – И не принимай его поведение на свой счет. Они все там такие… земляки Эйдана, – сказала Лисса.
   – Кстати, а это где? – спросила Стейси, уже давно пытавшаяся понять, откуда взялся Эйдан.
   – Где-то в Шотландии, как я понимаю.
   – Неужели до сих пор не было случая его спросить?
   – Ой, да это неважно, – отмела вопрос Лисса. – Ладно, сейчас Эйдан пошел в магазин за пивом, а как вернется, сразу же позвонит Коннору. Я скажу, чтобы он велел ему быть повежливее, ладно?
   – Ладно, посмотрим, как это сработает. – Стейси покачала головой. – Сейчас он в любом случае в полной отключке. Заявил, что чувствует себя дерьмово или что-то в этом роде. А сюда явился в каком-то чудном прикиде да еще с мечом, словно со сборища фанатов «Звездных войн».
   – Ох черт! – Последовала долгая пауза. – Слушай, Стейси, думаю, он приболел. Это всего на несколько часов, может быть, до утра, не дольше. Простудился.
   – Хм? А откуда тебе это известно?
   Лисса, конечно, была классным специалистом, но ни один доктор не может поставить пациенту диагноз, даже не осмотрев и не расспросив его о симптомах.
   – Да у тамошних ребят после перелета бывают проблемы с акклиматизацией. Ну, понимаешь… новый мир и все такое.
   – Новый мир?
   Лисса про себя выругалась.
   – Не в том смысле, что там другая планета, а в историческом. Новый Свет, как говаривали путешественники и конкистадоры.
   – Понятно, док. – Стейси постучала ручкой по барной стойке. – Все сделаю, как сказали. Да, советую воду там, в Мексике, пить только из бутылок. Говорят, у них в водопроводе черт знает что.
   – Да уж не беспокойся, – рассмеялась Лисса. – Я пока в трезвом уме.
   – Надеюсь. Есть рекомендации, что ему дать?
   – Ну, если потребуется, тайленол. Но главное, ему необходимо выспаться, чтобы организм сам со всем справился.
   – Ну вот это как раз ни капельки не трудно.
   – Прекрасно. Спасибо за понимание. Ты лучше всех.
   Пообещав держать телефон поблизости на случай звонка от Эйдана, Стейси отключилась и некоторое время сидела неподвижно, вспоминая, как вышла на звонок, открыла дверь и увидела на пороге Коннора. С одной стороны, хорошо, что ее больше не изводили дурацкие мысли насчет Джастина и Томми, но с другой – ей уж никак не следовало так концентрироваться на этом Конноре. О том, чтобы снова пойти по испытанной дорожке, сходиться с плохими парнями, а потом горько об этом сожалеть, не должно быть и речи.
   Отодвинув стул, Стейси перешла к стоявшему неподалеку обеденному столу, на котором были разложены учебники, поскольку она наконец вновь поступила в колледж. Правда, в юности Стейси собиралась стать писательницей, а потому изучала английский и ходила на творческие курсы. Но теперь, спустя тринадцать лет, подошла к этому делу практичнее. Она училась на ветеринарного техника, была уверена в правильности этого решения и гордилась тем, что возобновила учебу. Что же до мечтаний и планов, то они растут и взрослеют вместе с людьми. Когда тебе приходится поднимать ребенка одной, это сильно влияет на отношение к жизни.
   И именно на этом ей следует сосредоточиться. А не на том качке, что дрыхнул наверху.
   Правда, сказать себе это было куда легче, чем сделать.

* * *

   Пересекавшая улицу обладательница пышных рыжих кудрей не была человеком.
   Конечно, если бы Эйдан Кросс не провел всю жизнь, убивая Кошмаров, в нем не развилась бы достаточная наблюдательность, а не будь он сейчас по уши влюблен, то при виде красивой женщины обратил бы внимание на ее тело, а не на обувь. Но ему наблюдательности хватало, и хотя взгляд его, как и взгляды всех проходивших по улице, привлекла в первую очередь ее сногсшибательная прическа, он обратил внимание на ее ботинки. Черные, самозастегивающиеся, изготовленные из материала, не существующего на Земле. Эйдан замедлил шаг и надел солнцезащитные очки, чтобы замаскировать свою внешность.
   Женщина пересекала оживленную улицу наискосок, направляясь к тому месту, где находился Эйдан. Он помедлил, для того чтобы пространство между ними заполнило побольше пешеходов.
   Денек на мексиканском курорте Росарито-Бич выдался чудесный, первозданную голубизну неба лишь слегка пятнали белоснежные хлопья облаков. По левую руку, сразу за магазинами, берег вылизывали ритмичные, равномерные волны прибоя. Воздух был свежим и солоноватым, солнце грело, ветерок приятно охлаждал. В руке он держал запотевшую упаковку из шести банок ледяной «Короны», а в номере за углом его ждала возлюбленная. Нагая. Прекрасная.
   И ей грозила опасность.
   Стражница – а возможно, и Старейшая – влилась в непринужденный поток пешеходов всего в нескольких футах перед ним. Одетая в короткое, белое в цветочек летнее платье на тонких лямках, она выглядела бы скромницей, если бы не множество татуировок на руках и кожаные браслеты с шипами.
   Эйдан расправил плечи и напрягся, приготовившись к схватке. Он был готов броситься в атаку, если эта женщина, повернув за следующий угол, направится к его отелю.
   К счастью для них обоих, она так не поступила.
   Однако это принесло лишь минимальное облегчение. Глубоко укоренившийся опыт требовал проследить за ней и попытаться выяснить ее дальнейшие намерения. Сердце же настаивало на том, чтобы он поскорее вернулся в отель и обеспечил безопасность Лиссы. Некоторое время в нем происходила ожесточенная внутренняя борьба, поскольку, хотя ему претила сама мысль о стычке с женщиной, он ни секунды не собирался подвергать риску жизнь Лиссы.
   Начав переходить улицу, что вела к его гостинице, Эйдан быстро оглядел здание снаружи, не заметил ничего подозрительного и, стиснув зубы, продолжил слежку, хотя желудок его скрутился узлом, протестуя против этого решения. Впрочем, направиться прямиком к Лиссе он не мог позволить себе в любом случае. Поход за пивом, на который требовалось минут пять, растягивался до получаса именно из-за необходимости убедиться в том, что за ним никто не следит. Разрываемый тревогой, он был рад и тому, что рыжеволосая особа довольно скоро свернула с главной улицы и направилась в маленькую, явно знававшую лучшие времена гостиницу.
   Эйдан последовал за ней.
   Когда женщина оглянулась через плечо, Эйдан, не задумываясь, взял за руку случайно оказавшуюся рядом брюнетку и предложил ей пива. Ее первоначальная растерянность сменилась живой заинтересованностью, стоило ей разглядеть незнакомца. Тот улыбнулся ей, но на самом деле продолжал следить за Стражницей, которая, похоже, ничего подозрительного и настораживающего не заметила и в конечном счете исчезла за одной из дверей первого этажа. Эйдан запомнил номер, поблагодарил брюнетку и посоветовал ей угоститься пивом. Она что-то произнесла вдогонку, но он уже шагал в обратном направлении, к Лиссе. Правда, и на сей раз шел петляя, останавливаясь возле столиков, на которых были разложены пончо, сомбреро, ювелирные изделия и рюмки для текилы, и незаметно присматриваясь ко всем, кто оказывался рядом или двигался в том же направлении. Лишь обретя полную уверенность в том, что за ним не следят, он прошел через ажурные железные ворота, отделявшие зеленую лужайку перед отелем от пыльной людной улицы.
   Когда он поднялся на третий этаж и, войдя в номер, стал запираться изнутри на множество замков, Лисса пожаловалась:
   – Тебя целую вечность не было.
   Эйдан бросил темные очки на комод возле телевизора и поставил оставшиеся банки пива на прикроватный столик. Затем он привлек к себе Лиссу и, облегченно закрыв глаза, приник к ее губам. Внутреннее напряжение стало понемногу отпускать, когда тонкие руки обвили его шею, притягивая ближе. Ее мягкий приветственный стон прозвучал музыкой в его ушах.
   Наклонив голову так, чтобы губы соприкасались плотнее, он запустил язык ей в рот, стараясь ощутить ее как можно полнее, вобрать в себя ее запах и вкус. А когда она выгнулась и ее груди уперлись в его грудь, у него вырвался низкий горловой рык. Она ответила на это сладким урчанием и лишь через некоторое время, продолжая прижиматься к нему, выдохнула:
   – Я тебе сейчас такое расскажу, что ты не поверишь.
   Кожа ее пахла яблоками, длинные светлые волосы были еще влажными после душа. Простыни за ночь страсти, продолжавшуюся от заката до рассвета, впитали в себя смешавшиеся запахи их тел.
   – Думаешь? – спросил он, ухватив ее ладонью за затылок, чтобы привлечь ближе.
   – Еще бы. Коннор у меня дома.
   Последовала долгая пауза.
   – Кто бы мог подумать.
   Лисса подняла голову и посмотрела на него:
   – Судя по голосу, ты не больно-то удивлен.
   – Я тут заметил еще одну Стражницу, – хрипло выдохнул Эйдан. – Она остановилась в гостинице, не слишком далеко отсюда.
   – Ох, дерьмо!
   – Вот именно, – устало кивнул он.

Глава 4

   Отчаянно хватая ртом воздух, сотрясаемый лихорадочной дрожью, Коннор вынырнул из немыслимо холодного озера и выбрался на песчаный берег. Когда он поднялся на ноги, насквозь промокшая форма Избранных Воителей облепила тело. Полностью сосредоточившись на том, чтобы справиться с последствиями переохлаждения, он не замечал того, что находится на берегу не один, пока не оказался сбит наземь ловкой подножкой.
   Когда сверху на него обрушился уступавший ему ростом жилистый противник, по поверхности воды прошла рябь, вызванная его яростным ревом. Вцепившись в нападавшего мертвой хваткой, Коннор извернулся, и они, теперь уже вместе, подняв фонтан брызг, снова шлепнулись в воду.
   Ледяная купель вкупе с нежданным-негаданным нападением разозлили Коннора до безумия. Схватив противника за шиворот, он поволок его обратно на берег.
   – Погоди!
   Одетый в серый балахон мужчина мог быть только Старейшим.
   К несчастью для него, почтения к Старейшим у Коннора в последнее время основательно поубавилось, не говоря уже о том, что сейчас его сильно подмывало кого-нибудь основательно взгреть.
   Потянувшись через плечо, он выхватил меч и прорычал:
   – Старик, если тебе жизнь надоела, так и скажи!
   – Ты нужен Кроссу!
   Звук знакомого голоса заставил Коннора напрячься. Ну конечно, не мог же он нарваться на какого-то другого Старейшего. Уж во всяком случае, не в такой дерьмовый денек. Нет, это оказался не кто иной, как Шерон – тот самый, который был его Наставником в Академии Избранных.
   – Что нужно Кроссу, Шерон, так это ответы. И не ему одному. Они нужны всем нам.
   Старейший откинул промокший капюшон, и Коннор смог как следует рассмотреть мужчину, столь основательно поспособствовавшего его формированию в качестве воина, каковым он ныне и являлся. Шерон изменился почти до неузнаваемости. Казалось, от былой энергии не осталось и следа, некогда темные волосы сделались совершенно седыми, кожа приобрела болезненную бледность, зрачки расширились до такой степени, что почти полностью поглотили белки глаз. Это придавало ему жутковатое сходство с неведомым существом из храма.
   Впрочем, растерянность Коннора мигом сменилась гневом. Эйдан относился к учителю как к отцу, ведь, поступив в Академию Избранных, он рассорился с родителям и сблизился с Шероном, как с родным. И эта юношеская вера, как с гневом осознавал Коннор, оказалась напрасной.
   Что до самого Коннора, то он происходил из потомственных Воителей. Все Брюсы, как мужчины, так и женщины, с незапамятных времен принадлежали к Избранным Воителям. Их фамильное кредо состояло в том, чтобы жить и умереть с мечом в руках, что во многом определило нетерпимость Коннора ко лжи и обману. Время имело слишком большую ценность, даже для бессмертных.
   С происхождением Эйдана дело обстояло иначе: его родители, чьим занятием было Исцеление и Пестование, не понимали и не одобряли жизненный выбор сына, что привело к взаимному отдалению, а потом и к полному разрыву. А поскольку другой родни у Кросса не было, то в результате у него остались лишь две близкие души – Коннор и Шерон.
   И вот оказалось, что Шерон вовсе не заслуживал такого почтения и привязанности.
   – В мир смертных за Кроссом посланы другие Стражи, – угрюмо произнес Шерон, сжимая обеими руками рукоять своего меча. – Могущественные Старейшие. Ему потребуется помощь.
   – Не такие уж мы несведущие, как ты, должно быть, вообразил, – процедил Коннор, медленно, размеренно кружа вокруг противника. – Но раз уж тебе охота поговорить, может, расскажешь, что это за тварь была в храме?
   Шерон замер, и острие его меча опустилось.
   – Я их предостерегал. Говорил им, что система не испытана и ненадежна. Это было рискованно, но они слишком воодушевились.
   – Ты это о чем?
   Коннор буравил Старейшего взглядом, еще более насторожившись. Ему ли, с его опытом, было не знать, что разговор – прекрасный способ отвлечь внимание противника, чтобы нанести ему внезапный и роковой удар. Шерон прервал движение.
   – С самого начала мы осуществляли контроль за потоками, связывающими Сумерки с миром смертных именно в пещере, однако было очевидно, что замкнутость столь важного процесса на единственном месте делает нас уязвимыми. В связи с этим была предпринята попытка перенаправить спутные потоки медиумов в специальное помещение в храме Старейших. Отчасти это удалось. Однако храм не защищен от Кошмаров.
   – Не защищен?
   Коннору стало не по себе. Это заявление задело чувствительную струну. Он привык к тому, что сияющая белизна и величие храма одним лишь видом внушают ему умиротворение и уверенность, символизируя собой целостность, недоступность для сил зла и величие его народа, воплощенное в палате Знаний. Не то чтобы он сам имел обыкновение черпать из этой сокровищницы, но такие мысли способствовали душевному спокойствию.
   – Увы. – Шерон убрал со лба прилипшую к нему мокрую седую прядь. – Кошмары становятся все более опасными. Как оказалось, они способны учиться, и самые старые из них уже не просто атакуют своих жертв в неистовой злобе, но выслеживают, чтобы напасть внезапно. Каждая тень может оказаться врагом, и лишь пещера остается безопасным местом, хотя нам так и не удалось понять почему. Полагаю, это как-то связано с водой.
   – Возможно, это связано с чертовой холодиной, – проворчал Коннор, поежившись на ветру, и взмахом руки нагрел воздух вокруг себя, создав тепловой кармашек. И вовремя, потому что ветер снаружи усиливался, а небо темнело, затягиваясь набегавшими облаками.
   – Мы не знаем, Брюс. Я пытался отговорить остальных, но они считают, что цель стоит риска.
   – А в чем именно состоит риск?
   Шерон поджал губы:
   – В том, что Кошмары…
   Зарокотал гром, клубящиеся тучи полностью затянули небо, и Старейший вскрикнул, когда клочья облаков вдруг стали уплотняться, обретая знакомую форму Кошмаров.
   Тысяч Кошмаров.

* * *

   Коннор проснулся в ужасе.
   Он подскочил на кровати, недоуменно озираясь по сторонам, ибо его мозг не сразу смог переключиться и осознать, где он находится. Сердце бешено колотилось, кожу покрывал пот.
   Мир смертных. Он находился в аду.
   Тяжело дыша, Коннор спустил ноги на пол и уронил голову на руки.
   Проклятые Кошмары!
   Мало того что в этом мире такая несносная вонища, так придется иметь дело еще и с Кошмарами.
   Брезгливо поморщившись, Коннор с усилием поднялся на ноги, сбросил с себя одежду прямо на пол и открыл дверь гостевой комнаты, которую выбрал для себя, после того как две другие спальни ему не подошли. Одна была хозяйской, другая пропиталась запахом той цыпочки, что открыла ему дверь.
   Ну что ж, по крайней мере, хоть что-то, точнее, кто-то в этом месте был ему вполне по вкусу.
   Спелая, сочная Стейси с полными бедрами, округлыми ягодицами и наливными сиськами. Из тех женщин, которые вызывают у мужчины неодолимое желание как следует их оттрахать.
   При одной этой мысли член Коннора начал твердеть. Кровь его закипала, чему способствовала комбинация факторов: долгое воздержание, до крайности дерьмовый денек и до крайности же соблазнительная женщина. Ему уже не терпелось запустить пятерню в эти тугие черные кудряшки и припасть к ее сочным красным губам. Даже с заплаканными зелеными глазами и красным носом ее лицо в форме сердечка было обалденно привлекательным. Ему хотелось увидеть его раскрасневшимся, покрывшимся потом, напряженным от мучительной тяги к оргазму. Он бы непременно приободрил эту заплаканную милашку еще раньше, если бы не чувствовал себя так, будто вот-вот протянет ноги.
   Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда. Ему и самому требовалось взбодриться, а то чувствовал он себя гадко – разозленным, разочарованным и потерявшим ориентиры. Последнее было хуже всего, потому как он предпочитал стоять на твердой почве. Эйдан был искателем приключений, а вот Коннор предпочитал в жизни стабильность, а сюрпризы не приветствовал. Ощущение свободного падения его ничуть не воодушевляло, но он знал, где можно найти мирное пристанище в этом неистовом мире.
   Его можно было обрести в Стейси.
   И ведь она рядом, внизу, ждет его. Правда, сама она об этом пока не догадывается.
   Зайдя в гостевую ванную, Коннор принял холодный душ, смывая с себя всю боль и напряжение прошедшего нелегкого дня. Спустя несколько минут, выйдя в коридор, он уже чувствовал себя не в пример лучше. Сумятицы в голове поубавилось, самоконтроль усилился. Он подумал о том, не стоит ли перед тем, как спуститься вниз и поискать какой-нибудь еды, одеться, но решил этого не делать. Ему претила мысль о том, чтобы снова натянуть на себя форму, пока она не будет как следует выстирана, а другой одежды у него не было, да и вообще, повязанное на бедрах полотенце казалось вполне приемлемым решением. Опять же, столь вызывающий вид, конечно, возмутит Стейси, что поможет поскорее затащить ее в постель. Возмущение – это разновидность возбуждения, а возбуждение любого рода при правильном подходе очень легко преобразуется в сексуальное. Тем более что Стейси уже хотела его – об этом красноречиво свидетельствовали ее набухшие соски. Хотела, даже если не хотела хотеть.
   Он осуществил достаточно человеческих фантазий, для того чтобы знать, что порой женщины отрицают собственные желания по соображениям, не имеющим ни малейшего отношения к сексу как таковому. Если у мужчины хорошая зарплата, если он любит детей, верен, умеет готовить, знает толк в машинах или ходит на работу в костюме, причин для отказа от секса с посторонним бывает больше, чем для согласия.
   У Стражей все обстояло иначе. Секс был желанным, доставлял удовольствие, удовлетворял насущнейшие потребности. Он поднимал настроение и укреплял здоровье. Он был такой же естественной потребностью, как дыхание, и хотя некоторые из Стражей обзаводились постоянными партнерами, большинство предпочитало свободные отношения.
   Ему требовалось успокоение и забвение, а если он сумеет убедить Стейси, что оснований для согласия у нее больше, чем для отказа, то сможет овладеть ею. А он этого хотел. Очень.
   Шагнув с последней ступеньки на мраморную плитку прихожей, Коннор бросил быстрый взгляд на декоративное окошко над раздвижной стеклянной дверью, что вела в патио. Красноватый оттенок солнечного света подсказал ему, что уже вечер, и точно – посмотрев на часы над телевизором, он убедился, что уже шесть.
   – Вовсе я тебя ни в чем не виню! – послышалось возбужденное возражение Стейси.
   Кого еще, черт возьми, принесло?
   Он совсем уж было собрался вернуться наверх за штанами, но она заговорила снова:
   – Ну что я могу поделать, если у меня голос печальный. Да, мне без тебя тоскливо. А какой бы я была матерью, если бы не скучала без тебя? Но отсюда вовсе не следует, будто мне хочется, чтобы ты чувствовал себя виноватым из-за этой поездки.
   Коннор понял, что она говорит по телефону, и ощутимо расслабился. По крайней мере, они здесь одни. Это как раз то, что нужно, потому что ему здесь только посторонних не хватало. И без того нервы на пределе.
   Коннор пересек гостиную и помедлил у порога столовой. Стейси смотрела в другую сторону, спина ее была напряжена, рука потирала затылок.
   Черт побери, ну и славная же у нее задница. «Великовата» – так, кажется, она сама про нее думала. Ну что ж, маленькой ее точно не назовешь, но она тугая, округлая, так и просится в ладони. Ему чертовски хотелось ухватить эти ягодицы и поставить ее в удобную позу, чтобы засадить член под самый корень. Что ему сейчас требовалось позарез, как дыхание, так это жаркий, неуемный секс, ощущение полного слияния. Вожделение было столь сильным, что его даже затрясло. Но тут ее голос зазвучал более возбужденно, и Коннор нахмурился.
   – Я понимаю, что ты не видел его много лет. Еще бы я это забыла… Нет, этого не было… Черт побери, да, это правда! Он мне вшивых десяти центов не послал, чтобы помочь тебя вырастить. Забыть? Он там на лыжах раскатывает, а я тут брошена в одиночестве, так еще должна и забыть? Джастин… Джастин! Дорогой… – Она тяжело вздохнула и швырнула трубку. – Дерьмо!
   Коннор увидел, как она запустила пальцы в непослушные кудряшки, и лишь потом заметил, что ее плечи содрогаются от рыданий, которые она пытается скрыть. И неожиданно для него к желанию забыться в жарком сексе примешалось нечто иное. Сочувствие, желание поддержать и утешить.
   – Эй, – окликнул он, стараясь, чтобы голос, учитывая ее горечь и раздражение, звучал помягче.
   Но она подскочила как ошпаренная и схватилась за грудь.
   – Совсем трахнутый, что ли?! – воскликнула Стейси, повернувшись к нему со слезами на густых черных ресницах и бледных щеках. – Ты меня до смерти напугал!
   – Прошу прощения.
   Но тут взгляд ее упал на его бедра, и, увидев, что вставший член задрал полотенце к самой талии, она ошарашенно выдохнула:
   – Боже мой!
   С учетом его вожделения, ее боли да еще и недавних Кошмаров, всякого рода ухаживания казались неуместными.
   – У тебя самая прекрасная задница, какую я только видел, – пояснил он.
   – У меня самая что?.. – Стейси заморгала. – Нет, это ж надо, он разгуливает по дому полуголый, с торчащим членом, и все, что может сказать, это «у тебя прекрасная задница»!
   – Если ты предпочитаешь, чтобы я был совсем голый, так это запросто.
   – Черт побери, нет! – Она возмущенно скрестила руки, отчего отсутствие бюстгальтера сделалось еще заметнее.
   Жаркая волна копившегося неделями вожделения прокатилась по его коже, и Коннора бросило в пот.
   – Для этого дома такие фокусы не годятся.
   – Меня мало заботит, что годится, а что не годится для этого дома, – честно ответил он. Она явно была такой, какая ему и требовалась: мягкой, теплой, эмоциональной женщиной. – Куда интереснее, что больше подходит для тебя. Ты как предпочитаешь, начать с мягких прикосновений? Или любишь напор? Как лучше тебя иметь, быстро и яростно или медленно и долго? Что приводит тебя в экстаз, милая?
   – Господи! Ты, я гляжу, не из тех, кто бродит вокруг да около!
   Увидев, как расширились ее зрачки, что представляло собой несомненное приглашение, Коннор подошел ближе. Осторожно. Стараясь не делать резких движений, потому как понимал, что она в растерянности, и вовсе не хотел ее спугнуть, чтобы она попыталась убежать. Да он бы и не дал ей убежать.