Дейн Люси. Когда смятение в душе

Люси Дейн
Когда смятение в душе

1

   Ну вот, снова! Просто наваждение какое-то, промчалось в мозгу Энни Ньюмен. При этом взгляд ее был устремлен на собственные руки.
   По дороге в аэропорт Энни постоянно ловила себя на том, что вертит на пальце подаренное Хью Ройстером обручальное кольцо. И всякий раз ей приходилось бороться с желанием снять его, сунуть в самый дальний уголок сумочки и обо всем забыть – если не навсегда, то по крайней мере до возвращения в Чикаго. Поступив подобным образом, Энни одним махом избавилась бы от одолевавших ее последнюю неделю сомнений. Разумеется, потом возникла бы необходимость в объяснениях – как ни верти, их не избежать, – но это произойдет позже, а тем временем Энни успеет успокоиться и как следует обдумать свою дальнейшую жизнь.
   Все-таки ей и на этот раз удалось сохранить благоразумие – или избежать соблазна, если угодно. В результате кольцо осталось на пальце, а сама Энни с некоторой нервозностью откинула назад волосы и повернулась к окошку везшего ее в аэропорт такси.
   Надо сказать, волосы у нее были красивые – прямые, длиной до плеч, русые с платиновым отливом, словно специально созданным природой как идеальный фон для редкостного василькового оттенка больших, обрамленных темными ресницами глаз. Приятную картину дополняла светлая и словно полупрозрачная, как дорогой китайский фарфор, кожа лица – впрочем, упомянутая особенность относилось ко всему телу, – полные розовые губы, аккуратный нос и круто изогнутые брови. Кроме того, Энни обладала изящной фигурой, которая при среднем росте придавала ей визуальную хрупкость.
   Разве удивительно, что девушке с такой привлекательной внешностью кто-то предложил выйти замуж? Тот же Хью Ройстер, например.
   Разумеется, ничего странного в этом не было. Гораздо больше вопросов вызывал тот факт, что Энни это предложение приняла. Ведь многие знавшие Энни и Хью считали, что они не пара. Энни была особенная, словно воздушная, излучающая внутренний свет, с сиянием в глазах и… – красавица, одним словом. А Хью… Возможно, ему самому подобное мнение показалось бы чересчур субъективным, но большинство его знакомых сходилось на том, что выглядит он довольно невзрачно. Невысокого роста, с явно наметившимися залысинами, в массивных роговых очках, за которыми прячутся невыразительные серовато-карие глаза. Правда, Хью, как говорится, умел себя поставить и ладил с людьми – неплохое качество для магазинного работника.
   До Энни доходили отголоски пересудов относительно неравноценности союза с Хью, однако до недавнего времени она не очень над этим задумывалась – тому были причины, – но примерно неделю назад ее впервые посетили сомнения. Они-то и стали причиной машинальных попыток Энни снять обручальное кольцо.
   Несколько раз она была очень близка к этому, но все же на столь решительный поступок не отважилась и прибыла в аэропорт, а затем поднялась на борт самолета, по-прежнему оставаясь помолвленной.
   Это вовсе не означало, что ее покинули невеселые размышления. Сдавая багаж, проходя паспортный контроль, поднимаясь по трапу и ища свое место в салоне, она не могла избавиться от назойливого ощущения, что балансирует на краю если не пропасти, то какой-то глубокой ямы. Одно неверное движение – и непреодолимая сила земного притяжения потянет ее вниз, на дно, подняться с которого на поверхность будет весьма затруднительно. Так не лучше ли заблаговременно отойти подальше от опасной кромки?
   Над этим вопросом Энни ломала голову в течение всего времени перелета от Чикаго до Сан-Франциско. Неожиданно возникшая проблема обескураживала ее.
 
   Началось все вполне безобидно, с электронной переписки Джоша Ньюмена, деда Энни, с Джоан Флинч. Эта богатая дамочка желала провести экспертизу одного находящегося в ее коллекции старинного предмета. К Джошу, отыскав того через Интернет, она обратилась потому, что он слыл признанным авторитетом среди практикующих в области искусства экспертов.
   Речь шла о настольных часах предположительно конца девятнадцатого века. По мнению Джоан Флинч, они были изготовлены в мастерской Фаберже, на что указывал оттиск, похожий на авторское клеймо, но лишь специалист уровня Джоша Ньюмена мог бы с уверенностью подтвердить или опровергнуть подобную догадку.
   С этим не возникло бы никаких проблем, если бы Джош был молод и полон сил. Но ему недавно исполнилось семьдесят восемь. Вдобавок он передвигался преимущественно в инвалидном кресле и покидал свою, находящуюся на углу Мейн-стрит и Лейк-авеню квартиру лишь для того, чтобы спуститься этажом ниже, в принадлежащий ему же антикварный магазин под названием «Ренессанс», поэтому выполнить заказ Джоан Флинч не мог физически.
   Сообщив об обстоятельствах своего существования, Джош спросил Джоан, не привезет ли она часы в Чикаго, тогда он взглянул бы на них, никуда не выезжая. Джоан ответила решительным отказом, мотивируя его тем, что если часы впрямь изготовлены самим Фаберже, то представляют собой такую большую ценность, что их невозможно перевозить без соответственной охраны. Иными словами, с ними следует обращаться как с музейным экспонатом.
   Что ж, написал тогда Джош, в таком случае вынужден сообщить, что ничем помочь не смогу. После этого в переписке наступила пауза. Впрочем, непродолжительная. Вскоре от Джоан Флинч пришло очередное электронное письмо. Она сокрушалась по поводу создавшейся ситуации и спрашивала, известно ли Джошу что-нибудь о его коллеге и однофамилице Энни Ньюмен, которая, если верить почерпнутой все из того же Интернета информации, обладает какой-то удивительной интуицией в сфере искусств. Дескать, если Энни Ньюмен скажет, что такой-то предмет обладает высокой художественной ценностью, то потом, хоть целую экспертную комиссию собери, вывод окажется идентичным.
   Джош показал письмо Энни, и они немало позабавились, вместе читая его. Позже Джош составил ответное послание, в котором сообщил Джоан Флинч, что Энни Ньюмен – это не кто иная, как его внучка, которой он передал секреты своего мастерства, и хотя она еще только начинает работать самостоятельно, первые ее шаги можно оценить как многообещающие.
   Энни действительно обладала завидной интуицией практически во всем, что охватывалось понятием «искусство», будь то живопись, скульптура или, к примеру, некоторые изящные предметы быта. Первым заметил эту ее особенность дед, Джош Ньюмен.
   Так уж вышло, что детство и юность Энни провела в основном в его обществе. Мать ее была профессиональной скрипачкой, отец – виолончелистом. Сколько Энни себя помнила, родители или были на гастролях, или укладывали чемоданы, готовясь к отъезду. Они сменили несколько оркестров, но последние годы работали в Чикагском симфоническом оркестре – правда, это не означало, что Энни стала видеть их чаще.
   Фактически ее воспитывал дед. Делал он это по-своему, как мог, в итоге Энни очень рано начала разбираться во многих направлениях искусства. И неудивительно – ведь все свое свободное время она проводила в антикварном магазине «Ренессанс», который сам Джош именовал не иначе как антикварной лавкой.
   Результатом подобного общения явилось то, что из Энни сформировался неплохой специалист в области предметов старины. Да и современные работы она оценивала с ходу. Ей требовалось лишь как следует присмотреться, например, к какой-нибудь картине, чтобы вынести вердикт – есть у этого произведения будущее или оно останется событием лишь для автора. И, как правило, последующие вернисажи подтверждали правоту Энни.
   Словом, у нее развилась особая, художественная, если можно так сказать, интуиция. Первым обратил на это внимание дед, Джош Ньюмен.
   – Тебя ждет интересное будущее, – сказал он, обмозговав свое открытие.
   – Почему ты так думаешь? – с любопытством спросила Энни.
   – Вижу неплохие перспективы. Они позволят тебе как минимум расширить бизнес – я имею в виду антикварную лавку, которая после моей кончины отойдет к тебе.
   – Дедушка, ты снова! – запротестовала Энни. Ее всегда печалили подобные разговоры.
   – Брось, детка, всем нам рано или поздно предстоит проделать этот путь, привыкай относиться к подобному вопросу философски. И вообще, не о том сейчас речь. Учись пользоваться своим необычным даром, кроме всего прочего из него можно извлечь немалую прибыль.
   – Хорошо, дедушка, постараюсь, – ответила тогда Энни.
   Вскоре от Джоан Флинч пришло очередное письмо. Что же вы молчали, корила та Джоша, давно пора было сообщить о своей внучке, тогда я не питала бы напрасных иллюзий относительно вашего приезда ко мне. Зато теперь у меня появилась реальная возможность встретиться с искусствоведом, который может провести настоящую экспертизу находящихся в моей коллекции часов. В конце послания Джоан выражала надежду, что Энни в отличие от Джоша способна совершить «небольшую поездку за хорошее вознаграждение».
   – У меня ведь нет лицензии, – заметила Энни, прочтя письмо. – Я не смогу дать официальное заключение. То есть бумагу написать я, разумеется, в состоянии, но, сам понимаешь, она не будет иметь статуса документа.
   – Я предупрежу об этом Джоан Флинч, – кивнул Джош. – Однако сдается мне, что, прослышав о твоем необыкновенном чутье, она просто хочет, чтобы ты посмотрела на часы и высказала свое мнение.
   – Фаберже это или нет?
   Джош пожал плечами.
   – Вроде того. Полагаю, Джоан Флинч устроит даже вариант, если часы окажутся хорошей копией. Если же выяснится, что это в самом деле Фаберже…
   – Откуда ему взяться? – усмехнулась Энни. – Все существующие работы Фаберже давно занесены в отдельный каталог и новой вещи появиться практически невозможно.
   – Как знать, как знать… – мечтательно протянул Джош. – Пока в мире остаются закрытые частные коллекции, всегда можно ждать сюрпризов.
   Энни удивленно взглянула на него.
   – Ты действительно так думаешь?
   Джош подмигнул ей.
   – Могу я немножко помечтать?
   – Ну разве что… Но если находящиеся у Джоан Флинч часы в самом деле изготовил Фаберже, то она тысячу раз права, что не захотела везти их сюда без охраны. Помнишь, какие беспрецедентные мероприятия были приняты, когда к нам в Чикаго привезли из Европы одно из яиц работы Фаберже?
   – Что ж, таковы правила. Лучше своевременно позаботиться об охране, чем потом утруждать Интерпол поисками украденного раритета.
   – Ну да… – несколько отстраненно ответила Энни. – Что-то не верится мне, чтобы там оказался Фаберже. Это была бы фантастика.
   Джош взглянул на нее.
   – Поезжай, посмотри… узнаешь точно. Конечно, шансы у Джоан Флинч практически нулевые, но если она готова платить, то почему нет?
   – Меня пока никто официально не приглашал, – заметила Энни.
   – О, не беспокойся! Уверен, за этим дело не станет. Тебе лишь останется дать согласие и отправиться в путь. – Тут Джош нахмурился, словно ему в голову пришла какая-то мысль. – Правда, есть одна закавыка.
   – Какая? – покосилась на него Энни.
   – Хью.
   В ее глазах промелькнуло недоумение.
   – Хью? Какое отношение он имеет к часам, на которые Джоан Флинч возлагает такие большие надежды?
   – При чем здесь часы? – прищурился Джош. – Хью твой жених, поэтому имеет самое непосредственное отношение к тебе. Подумай, отпустит ли он тебя в такую даль накануне свадьбы?
   – Ах вот ты о чем, дедушка… Ну, до свадьбы еще двадцать один день. За это время многое можно успеть. И потом, что значит «отпустит»? К счастью, мы живем в свободной стране, где мужчины не распоряжаются женщинами… как бы им этого ни хотелось, – добавила Энни, слегка подмигнув Джошу.
   Тот пожал плечами.
   – Пусть так, только не думаю, что ссора накануне свадьбы способствует налаживанию взаимопонимания между будущими супругами.
   Однако Энни качнула головой.
   – Никакой ссоры не будет.
   – Ты уверена? – вновь насмешливо прищурился Джош.
   – Конечно. Я хорошо знаю Хью.
   – О, разумеется! Как же невесте не знать своего жениха… Впрочем, спорить не стану, тебе виднее.
   Энни нахмурилась.
   – У тебя есть на сей счет сомнения?
   – Не хотелось бы тебя разочаровывать, – вздохнул Джош, – но я бы на твоем месте не был так уверен.
   – Почему?
   – Конкретной причины нет. Просто я долго живу на свете и опыт подсказывает мне, что Хью не обрадуется твоему отъезду.
   – Ах, опыт! – рассмеялась Энни. – Что ж, дождемся приглашения от клиентки и посмотрим.
   – Посмотрим.

2

   Через два дня пришло электронное письмо от Джоан Флинч – содержавшее, как и следовало ожидать, приглашение приехать в Сан-Франциско, – и Энни с изумлением узнала, что дед Джош был прав.
   В послании также называлась сумма – надо сказать, внушительная, которую Джоан Флинч обещала выплатить за труды, однако, поначалу обрадовавшись, Энни вскоре приуныла. Причиной тому стала реакция Хью.
   – Даже слышать не хочу ни о какой поездке! – заявил он, когда Энни сообщила ему, что у нее появилась состоятельная клиентка.
   К тому времени, наведя справки, Джош выяснил, что Джоан Флинч миллионерша. Впрочем, человек со средним достатком и не смог бы собрать коллекцию предметов искусства, так что удивительного в подобной новости ничего не было.
   Гораздо больше вопросов вызывали высказывания Хью.
   Разговор происходил в небольшой квартире, которую Энни арендовала для себя – дом находился в том же районе, что и антикварный магазин Джоша, – потому что ей хотелось самостоятельности.
   Когда Хью выпалил упомянутую фразу, Энни изумленно посмотрела на него через все свободное пространство маленькой гостиной. Она сидела на диване, а Хью стоял у окна, сердито глядя на нее. Еще пять минут назад он обнимал Энни за плечи, но, узнав о ее планах слетать в Сан-Франциско, разволновался, вскочил, принялся бегать по комнате. Потом оперся ладонью о подоконник и высказал свое мнение относительно этой поездки.
   Энни настолько растерялась, что в первую минуту даже не сообразила, что ответить. Ее удивил Хью, но еще больше – собственный дед Джош, предугадавший эту ситуацию.
   Несколько мгновений Энни сидела с разинутым ртом, затем взяла себя в руки и негромко произнесла:
   – Не хочешь слышать?
   По напряженному лицу Хью скользнула тень.
   – Нет!
   – Странно…
   Он сверкнул глазами – или стеклами очков в массивной роговой оправе, но выглядело это довольно грозно.
   – Что тебе кажется странным?
   – Я ведь рассказывала тебе об электронной переписке деда Джоша с Джоан Флинч, но ты не возражал против этого, спокойно слушал. А сейчас почему-то взвился на дыбы.
   Хью плотно сжал губы, с минуту сверлил Энни взглядом – что она с честью выдержала, – потом процедил:
   – Не понимаешь?
   Она дернула плечом.
   – Нет…
   – Дело не в том, что Джош обменивается электронными посланиями с какой-то дамочкой…
   – С клиенткой, – поправила его Энни. – Причем богатой.
   – Какая разница! – вспылил Хью. – Не сбивай меня… Так вот проблема не в переписке и даже не в твоей поездке в Сан-Франциско…
   – Не-ет? – вновь с еще большим удивлением протянула Энни. – В чем же?
   – В том, что ты едешь туда перед самой свадьбой! – рявкнул Хью.
   Энни даже отшатнулась, прижавшись к спинке дивана. Никогда еще ей не доводилось видеть Хью таким раздраженным. Сегодня он открылся ей с новой, очень неприятной стороны.
   – До свадьбы еще три недели… – пролепетала она, моргая, как кукла Барби, если ту хорошенько встряхнуть.
   – Всего! – крикнул Хью. – Всего три недели! У нас еще уйма дел, а ты мчишься неизвестно куда по прихоти невесть кого!
   – Прошу тебя, не нужно так кричать, – поморщилась Энни, поднося пальцы к вискам. – В ушах звенит… И потом, Джоан Флинч вовсе не невесть кто. К твоему сведению, она владеет миллионным состоянием. Мне же платит кругленькую сумму – и это притом, что я даже не дам ей официального заключения, а просто взгляну на часы и сообщу то, что подскажет мне моя интуиция.
   – Так и знал! – воскликнул Хью, правда уже не так громко. Затем, взглянув куда-то в угол, добавил еще тише: – Снова эта чушь про интуицию…
   Последних слов Энни не расслышала.
   – Прости?
   Однако Хью нетерпеливо качнул головой.
   – Не обращай внимания. Сейчас мы говорим о другом.
   – Да знаю я… О моей поездке к Джоан Флинч.
   – Нет! – вновь повысил голос Хью. – О том, что ты собралась куда-то накануне нашей свадьбы!
   – До которой еще уйма времени.
   – Это как посмотреть!
   – Ох, не начинай все сначала… Я обязана слетать в Сан-Франциско, как ты не поймешь!
   – Я отказываюсь это понимать! – Хью отделился от подоконника и снова принялся ходить по комнате. – Отказываюсь! Да что я, любой подтвердит, что ты ведешь себя по меньшей мере безрассудно. Ну скажи, кто из твоих подруг выкидывал подобные номера перед свадьбой? А? Молчишь?
   – У моих подруг отсутствовали связанные с бизнесом обязательства, и им не подворачивалась возможность хорошенько заработать, перед тем как начать новую жизнь, – сдержанно заметила Энни. – Да и самих подруг у меня не так-то много, почти не с кем сравнивать. – Она вдруг пристально взглянула на Хью. – А ты сам, дорогой, разве упустил бы шанс получить такую сумму накануне начала семейной жизни?
   По-видимому, Хью не ожидал подобного вопроса, потому что даже остановился. Сунув руки в карманы коричневых костюмных брюк – Энни очень не нравился этот цвет, но она не решалась сказать об этом, – он качнулся с пятки на носок и обратно.
   – Разумеется, я воспользовался бы таким шансом.
   – Вот! – торжествующе воскликнула Энни. – Наконец-то мы нашли точку соприкосновения. Теперь понимаешь, что я просто хочу сделать предстоящую свадьбу настоящим событием в нашей жизни. У меня есть кое-какие задумки, но они требуют денег, поэтому…
   – Все равно, Энни, ты рассуждаешь неправильно.
   Она уставилась на него во все глаза.
   – Но почему? Ты сам минуту назад сказал, что использовал бы возможность…
   – Я говорил о себе, это совсем другое.
   Энни недоуменно нахмурилась.
   – Как другое? Почему?
   – Потому что я мужчина, а ты женщина, – сдержанно пояснил Хью. – Зарабатывать деньги моя прерогатива, твое же дело – поддерживать тепло семейного очага. И раз уж мы затронули эту тему, скажу также, что собирался обсудить с тобой один вопрос.
   – Какой? – все больше удивляясь, спросила Энни.
   Чуть замявшись, он сказал:
   – Я не хотел бы, чтобы, став моей женой, ты продолжала работать.
   – Что-о? – протянула Энни. – Как это, не хотел бы? Ты забыл, где я работаю? В магазине моего деда, Джоша Ньюмена. Это наш семейный бизнес, рано или поздно он перейдет ко мне, и работать тогда придется даже больше, чем сейчас. Что я сделаю с удовольствием, – помолчав, добавила она.
   – А как же семья?
   – Ох, только не пытайся убедить меня в том, что не существует женщин, которые успевают справляться и с домом, и с работой!
   Хью качнулся вперед.
   – Дорогая, тебе вовсе незачем взваливать на плечи двойную ношу. Ведь у тебя буду я. И ваш семейный бизнес отчасти станет моим – по той простой причине, что я войду в вашу семью.
   Последняя фраза заставила Энни внимательнее взглянуть на Хью, и тот, по-видимому ощутив перемену в ее настроении, быстро добавил:
   – Только не подумай ничего такого… Просто мужчинам лучше удается управление бизнесом, чем женщинам, это признанный факт.
   – За исключением тех случаев, когда экспертом является женщина, а не мужчина, – многозначительно уточнила Энни.
   Хью явно хотел ответить какой-то резкостью, однако передумал и лишь скрипнул зубами.
   – Согласен, исключения существуют, но и тогда женщина должна использовать – и ценить! – возможность оставить работу, чтобы всецело посвятить себя мужу, детям, дому… Словом, всему тому, для чего она предназначена, что у нее лучше всего получается, ну и вообще…
   Продолжая слушать Хью, Энни перевела взгляд за окно.
   Предназначена! – проплыло в ее голове. Вот не знала, что моему жениху близки идеи мужского шовинизма. Но если он и в самом деле так думает, то как же с ним можно жить? Энни вновь посмотрела на Хью. И потом, что это за намеки на управление нашим семейным бизнесом? Как будто без Хью дело остановится! Интересно, что сказал бы дед, если бы услышал это…
   Хью Ройстер начал работать в антикварном магазине «Ренессанс» за год до того, как Энни окончила искусствоведческий курс университета. Они как-то быстро подружились, несмотря на некоторую разницу в возрасте – Хью был старше Энни на шесть лет – и полную несхожесть в смысле внешней привлекательности, интересов и прочего.
   Энни многие считали красивой. Хью, как уже говорилось, был невзрачен. Вдобавок одевался довольно безвкусно – что показалось бы странным для знатока искусств, но дело заключалось в том, что Хью таковым не был. Он работал у Джоша Ньюмена помощником, причем с широким кругом обязанностей – от упаковки и доставки проданного антиквариата до операций с разного рода счетами. Словом, выполнял все то, что передвигавшийся преимущественно в инвалидном кресле Джош Ньюмен не мог сделать лично.
   Когда, окончив учебу, в магазин вернулась Энни, операции с деньгами Джош поручил ей. Хью продолжил заниматься лишь техническими вопросами. И однажды, рассердившись за что-то, Джош назвал его мальчиком на побегушках. Правда, слышала это только Энни.
   У нее самой отношения с Хью развивались в несколько неожиданном направлении: от дружбы к любви. Что же тут неожиданного, скажут многие. Оно-то так, только поначалу несходство по многим направлениям, казалось, вовсе исключало подобную возможность. И наверняка никакой любви не возникло бы, но Хью был так внимателен к Энни, так нежен… С утра до вечера находясь в магазине, она постоянно ощущала присутствие и теплое участие Хью.
   В один прекрасный день – вернее, это случилось вечером, – провожая Энни домой после кино, Хью зашел к ней на чашечку кофе и задержался на всю ночь.
   Так они стали близки.
   Причем понятие близости в данном случае было не пустым звуком, потому что единственной – зато очень значимой – точкой соприкосновения у Энни с Хью стал секс.
   Удовольствие, которое подарил ей Хью в тот памятный вечер, оказалось совершенно неожиданным и стало одним из наиболее замечательных событий в ее жизни за последние годы. До сих пор ничего подобного у Энни не случалось. С другой стороны, ее сексуальный опыт нельзя было назвать богатым. Так, несколько экспериментов с приятелями-студентами – и все.
   С Хью все было иначе. Энни просто изнывала от наслаждения и даже издала два-три страстных вскрика, что ошеломило ее больше всего.
   Обычно она вела себя с мужчинами не то чтобы сдержанно, но как-то настороженно. Очень заботилась о том, чтобы все выглядело красиво, изящно, изысканно – как показывают в кино. Но, оказавшись в постели с Хью, Энни почувствовала, что в ней будто лопнула какая-то струна. Хью мало кто назвал бы красавцем, и, возможно, поэтому Энни наконец расслабилась, перестала что-то изображать, всецело отдалась ощущениям. В результате ей удалось испытать наслаждение, которого она не испытывала ни с одним из прежних парней, хотя любой из них по сравнению с Хью выглядел просто картинкой.
   Все вышесказанное навело Энни на мысль, что она влюбилась. И когда два месяца назад Хью предложил ей стать его женой, она, недолго размышляя над ответом, дала согласие.
   Однако теперь ей впервые довелось всерьез задуматься над своим выбором. Не слишком ли поспешным было ее решение?

3

   По-прежнему сидя на диване и с удивлением рассматривая Хью, Энни вдруг поймала себя на мысли, что его лицо больше не кажется ей таким симпатичным, как обычно. Она прекрасно знала, что внешность Хью многим не нравится, но для нее он оставался самым приятным человеком на свете… До нынешнего дня. Сейчас из глаз Хью исчезла привычная улыбка, добродушное выражение лица сменилось холодной раздраженностью, из-за чего тот потерял практически всю былую привлекательность. Он стоял напротив нее, словно нависая, явно стремясь подавить собственной уверенностью, и ждал ответа. Заметив это, Энни встрепенулась.
   – Мне даже в голову не приходило, что ты станешь возражать против моей поездки, – произнесла она с плохо скрытой досадой. – До недавних пор у нас не было проблем с взаимопониманием.
   Это было чистой правдой. Пока Хью ухаживал за Энни, она часто слышала от него нечто наподобие «да-да», «конечно, дорогая», «так и есть» или «я придерживаюсь точно такого же мнения». Ей трудно было припомнить, ответил ли Хью отказом хоть на одно ее предложение. В особенности это относилось к делам постельным. Тут он не просто внимательно выслушивал, а, казалось, предугадывал желания Энни. Выполняя же их, был неутомим. Ей оставалось лишь принимать интимные ласки, которыми он ее осыпал.
   Впрочем, в магазине Хью тоже проявлял завидную старательность.
   – Носится как угорелая кошка, – со смешком заметил как-то раз Джош.
   А Энни посмотрела на него и не без удивления подумала: похоже, дед недолюбливает Хью.
   Саму ее Хью устраивал по всем статьям, в том числе и на работе. Потому что она терпеть не могла заниматься рутиной. Больше всего ей нравилось отыскивать и оценивать вещи, которые подходили под определение «антиквариат». О, тут Энни была в своей стихии! И ее очень устраивало, что всю скучную часть работы Хью берет на себя. Без его помощи она обошлась бы, конечно, но если таковая предлагается, то почему не воспользоваться?