Страница:
-- Вот тут она подошла как раз к тому месту, которое Питер ненавидел.
Обожаю материнскую любовь,-- завопил Кончик и стукнул Болтуна
подушкой.-- Ты уважаешь материнскую любовь, Болтун?
Чрезвычайно,-- сказал Болтун и дал Кончику сдачи.
-- Заметьте,-- сказала Венди,-- что героиня сказки знала: когда бы они
ни вернулись, мать оставит для них окно открытым, чтобы они могли прилететь
домой.
-- А они прилетели?
-- я них долгие-долгие годы.
Ах, дети, дети! Так велика их вера в материнскую любовь, что им
казалось, что они могут себе позволить побыть бессердечными еще немножко!
Когда Венди закончила свой рассказ, Питер тихонечко застонал.
-- Что у тебя болит, Питер, милый? -- всполошилась Венди.
-- Это не такая боль,-- сказал Питер.
-- Какая же?
-- Венди, ты ошибаешься насчет матерей.
Они все окружили его, страшно встревоженные его волнением, и он поведал
им то, что до сих пор скрывал:
-- спал мальчик.
-- Ты в этом уверен?
-- Да.
Так вот оно как бывает!
Значит, надо что-то предпринять. Никто так хорошо не понимает, что
пришла пора сдаваться, как ребенок.
-- Венди, нам пора домой! -- закричали Джон и Майкл одновременно.
-- Пора,-- сказала Венди.
-- Но не сейчас же? -- завопили мальчишки, растерявшись.
В глубине того, что называется душой, дети понимали, что ребенок может
обойтись без матери. Это матери кажется, что он не может без нее обойтись.
-- -- о том, что они теряют Венди, привела мальчишек в панику.
-- Нам будет еще хуже, чем до нее! -- кричали они.
-- Мы ее не отпустим!
-- Мы ее свяжем!
В этом критическом положении инстинкт подсказал ей, к кому обратиться
за помощью.
-- Болтун,-- крикнула она,-- защити меня!
И не странно ли, что она воззвала к самому робкому и глупенькому? Вся
глупость тут же соскочила с Болтуна.
-- отронуться до Венди, я разобью нос в кровь!
Мальчишки отступили. И в этот самый момент вернулся Питер.
-- колючим голосом человека,
который привык, что ему повинуются.-- Динь-Динь поможет перелететь вам над
морем.
Динь, несомненно, была счастлива услышать, что Венди уходит. А у
мальчишек был совершенно потерянный вид.
-- Венди,-- если захотите, полетим все вместе, я уве
рена, что мама с папой вас всех усыновят. Я берусь их уговорить.
Больше всех Венди, конечно, имела в виду Питера. Но каждый из мальчишек
принял ее приглашение на свой счет, и все запрыгали от радости.
-- Питер, можно и нам? -- спросили они с мольбой в голосе.
-- Хорошо,-- сказал Питер.
И они тут же кинулись собираться.
-- ему, и сердце у нее обо рвалось.
-- Собирайся же, Питер!
У него было странное выражение лица.
-- Я остаюсь, Венди.
-- Нет!
-- Да!
Чтобы показать ей, что ее отъезд ему безразличен, он весело заскакал по
комнате, играя на своей бессердечной свирели.
Но ты найдешь свою маму!
Но Питеру она была не нужна.
-- Нет, Венди. Она станет говорить, что я уже вырос. Я не хочу.
-- Но, Питер...
-- Нет.
Пришлось объявить это остальным мальчишкам:
-- Питер остается.
Питер остается! Они растерянно переглядывались. Палки через плечо, на
палках -- узелки с вещами. Что же им делать?
-- Ладно, ладно, спокойно, не хныкать, до свидания, Венди.
Она взяла его за руку. Было ясно, что он не ждет от нее поцелуя.
-- Ты не будешь забывать вовремя менять белье, Питер?
-- Да, да.
-- И будешь по часам принимать микстуру?
-- Да.
Вот вроде бы и все. Наступила неловкая пауза. Питер был не из тех, кто
демонстрирует свои чувства.
-- Ты готова, Динь-Динь? -- спросил он.
-- Готова.
-- Тогда -- вперед!
Динь рванулась вверх по одному из стволов. Но никто за ней не
последовал. Потому что в этот самый момент пираты со страшной силой напали
на индейцев. Наверху, где только что было все тихо, воздух огласился криками
и звоном оружия. Внизу воцарилась мертвая тишина. Все взоры обратились на
Питера, руки умоляюще вскинулись в его сторону, как бы прося защиты и
спасения. Питер схватил свою саблю. Глаза его светились решимостью защитить
их всех, если индейцы проиграют сражение.
Пираты застали краснокожих врасплох. Лишнее доказательство того, что
бессовестный Крюк атаковал их нечестно, потому что практически застать
индейцев врасплох невозможно. Они каждую минуту насторожены и всегда все
слышат острым слухом и все замечают острым зрением.
О том, что пираты на острове, они знали с того момента, как первый из
них наступил на первый же сухой сучок. Но они никак не думали, что Крюк
посмеет нарушить порядок, в соответствии с которым всегда ведется дикарская
война. Во-первых, нападать полагается индейцам, а не белым.
Бледнолицые обычно располагаются на холме, у подножия которого течет
ручей. Потому что это чрезвычайно опасно -- остаться без воды. Краснокожие
разведчики как змеи ползают в траве, и ни одна травинка не шелохнется.
Кустарник смыкается над ними так бесшумно, как песок, в который зарывается
крот. Тишину нарушают только их сигналы друг другу. Это подражание одинокому
крику койота. У некоторых этот крик выходит даже лучше, чем у самих койотов,
которые в этом не всегда достигают совершенства. Индейцы нападают, едва
забрезжит рассвет, когда мужество бледнолицых обычно находится в упадке.
Зная все эти неписаные правила, индейцы со свойственной им
невозмутимостью ждали, когда настанет подходящий для нападения час.
Но Крюк и его банда даже на мгновение не задержались на холме, у
подножия которого протекал ручей. Они не посчитались с тем, что ночь еще
только началась. Даже ни на секунду не задумались, чтоб подождать, когда, на
них нападут.
Краснокожие были искушенными воинами, ловкими и хитрыми. Они терялись
только перед бесчестностью.
Они, может, и сумели бы отразить пиратскую атаку, если бы сразу
вскочили при их появлении и построились цепью, которую трудно прорвать. Но и
тут они не могли нарушить неписаный закон, который гласит, что благородный
дикарь никогда не должен обнаруживать растерянность перед лицом
бледнолицего. Поэтому, когда внезапно появились пираты, ни один мускул не
дрогнул на их лицах, точно те явились по их собственному приглашению. И
только после того как мужественно был исполнен закон, они схватились за
оружие, и воздух огласился боевыми криками. Но время было уже упущено.
Сторожевой отряд индейцев был разбит, но основная пиратская задача этой
ночи не была еще выполнена, потому что не краснокожие были забо той Джеза
Крюка. Они были всего лишь пчелами, которых надо отогнать дымом, чтобы можно
было добраться до меда. А медом для Крюка был Питер, конечно, и Венди, и вся
мальчишечья команда. Но главным образом -- Питер.
Питер был таким маленьким мальчиком, что, право же, удивляешься глубине
ненависти Крюка. Ну, что правда, то правда, Питер скормил крокодилу кусок
его руки. Все равно этот факт сам по себе с трудом объяснил бы такую жажду
безжалостной и злобной мести. А дело заключалось в том, что было в Питере
нечто, что доводило пиратского капитана до бешенства. Вовсе не мужество
Питера и не его хорошенькая внешность. Да, собственно, гадать нечего, нам
точно известно, что это было, и мы должны об этом объявить. Это его
зазнайство. Оно действовало Крюку на нервы. По ночам оно его беспокоило,
точно насекомое. Пока Питер оставался в живых, Крюк чувствовал себя львом в
клетке, куда залетел нахальный воробей.
Весь вопрос для пиратов теперь заключался в том, как спуститься вниз по
пустым стволам. Крюк оглядел свою команду. Глаза его выискивали самого
худого. Пираты беспокойно ерзали. Каждый из них знал, что Крюк не
остановится перед тем, чтобы пропихнуть их через стволы при помощи кольев.
А что же мальчишки? Давайте спустимся к ним на минутку.
Грохот наверху закончился так же внезапно, как и начался. Но, прошумев,
как гроза, он решил теперь их судьбу. Кто победил?
Пираты жадно прислушивались к голосам, доносившимся через пустые
стволы. Они слышали вопрос, который задали Питеру мальчишки. Увы! Они
подслушали и его ответ.
-- сседал.
-- ы простак Сми так не восхищался Крюком. Сми дважды ударил
по инструменту и потом остановился, чтобы послушать.
-- "ура" отозвалось
музыкой в черных душах тех, кто ждал наверху. Мальчишки снова попрощались с
Питером.
Это слегка озадачило пиратов, но в тот момент всякие чувства
затмевались в их сердцах одним -- радостью, что враги сами сейчас поднимутся
к ним по стволам. Они злорадно ухмылялись и потирали руки. Крюк шепотом
отдал приказание: по пирату к каждому дереву, всем остальным выстроиться в
цепь на расстоянии двух ярдов друг от друга.
Первым на поверхность выскочил Кудряш. Он тут же оказался в объятиях
Чекко, который швырнул его Сми, а тот швырнул его в руки Старки, который в
свою очередь швырнул его Биллу Джуксу, и так далее, пока он не свалился под
ноги огромному негру. Всех мальчишек вытаскивали, как репу из грядки, за
волосы самым безжалост ным образом, едва только их головы показывались
наружу. Их швыряли от одного к другому, как на пристанях перешвыривают тюки
с товаром -- с рук на руки, по конвейеру.
Совсем иного обращения удостоилась Венди, которая выходила последней. С
иронической любезностью Крюк предложил ей руку, не забыв предварительно
снять шляпу и изысканно поклониться. Он сам проводил ее к тому месту, где
всем другим уже засовывали в рот кляп. Но мало того, их еще складывали
пополам и перевязывали веревками, как свертки.
Все шло спокойно до тех пор, пока дело не дошло до Малышки. Оказалось,
что из него получался тот самый сверток, который никак не удается обвязать
веревкой. Только ты его обвяжешь, как оказывается, что второй конец веревки
остался такой коротенький, что не получается узла. И сверток при этом
выскальзывает из рук, и все надо начинать сначала. Пираты поддавали ему
ногами от злости, как обычно поддают свертку, который не желает увязываться
(хотя, по справедливости, наподдать надо было бы веревке); странно сказать,
не кто иной, как Крюк, велел им перестать. На его лице заиграла улыбка
злобного торжества. Малышка, бледный до самой шеи, понял, что Крюк открыл
его секрет. Крюк догадался, что в дереве, по которому спускался в дом этот
пухлый парень, не застрянет и взрослый человек средних размеров. Малышка
сразу сообразил, какой опасности подвергается из-за него Питер. Все дело в
том, что он не умел удерживаться от питья воды в жару, пил жадно и помногу.
И вместо того чтобы сбросить вес и соответствовать своему дереву, как этого
требовал Питер, он выдолбил проход по своему размеру.
Как только Крюк это понял, он понял и то, что Питер теперь в его руках.
Но он ни словечком не выдал тот дьявольский план, который сейчас созревал в
глубинах его черного сознания. Он лишь отдал распоряжение, чтобы пленников
отвели на корабль. Только вот каким образом? Связанных их, конечно, можно
было бы катить, как бочки, но часть пути проходила по болотам, где они могли
бы утонуть. Но острый ум Крюка преодолел и эту трудность. Он приказал, чтобы
маленький домик был использован как перевозочное средство. Ребят покидали в
домик, четверо дюжих пиратов подняли его на плечи, а остальные пошли следом,
распевая свои кровожадные пиратские песни. Странная процессия двинулась
через лес.
Первое, что сделал Крюк, оставшись в одиночестве в густеющей ночной
темноте,-- подошел на цыпочках к Малышкиному дереву. Он хотел убедиться, что
проход ему обеспечен. Потом он долго стоял неподвижно, по-видимому, о чем-то
размышляя. Спит ли этот мальчишка или поджидает его возле самого широкого
дерева с кинжалом в руке? Узнать было невоз- можно, иначе как спустившись
вниз. Крюк сбросил плащ на землю и, заку- сив губу, сделал шаг к дереву. Он
был храбрым человеком. Но в этот момент он помедлил, чтобы отереть пот со
лба, который капал с него, как воск с оплывающей свечи. Потом, решившись,
стал быстро спускаться навстречу неизвестности.
Он добрался благополучно до конца ствола.
По мере того как его глаза осваивались в тусклом освещении, разные
предметы в подземном доме стали приобретать очертания. Но только один из них
приковал его жадный взгляд. Это была большая кровать. На этой кровати лежал
Питер и крепко спал.
Нисколько не догадываясь о трагедии, которая разыгралась наверху,
Питер, после того как все ушли, еще некоторое время поиграл на своей
свирели. Это была, конечно, довольно слабая попытка доказать самому себе,
что ему на всех наплевать. Потом, чтобы досадить Венди, он решил ни за что
не принимать лекарства. Потом он лег на кровать поверх одеяла, чтобы
огорчить ее еще больше. Потом он чуть не расплакался, но тут ему пришло в
голову, как негодовала бы Венди, если бы он в подобной ситуации смеялся.
И он надменно рассмеялся и заснул, так и не успев досмеяться до конца.
Так он и лежал перед Крюком, ни о чем не подозревающий и беззащитный.
Отдадим справедливость Крюку: картина, которую он увидел, растрогала
его. Может быть, он и вернулся бы тем же путем обратно, не причинив Питеру
вреда, если бы не одно обстоятельство.
Что его остановило, так это то, что у Питера во сне был вид дерзкий и
вызывающий. Рука свесилась с кровати, нога согнута в коленке, рот приоткрыт,
видны жемчужные молочные зубы. Просто воплощение нахальства! Сердце Крюка
сделалось холодным как сталь. Если бы его в ту минуту разорвало в клочки от
ярости, то это ничему бы не помогло. Каждый его кусочек, не обращая внимания
на происходящее, кинулся бы на спящего Питера.
При первой же попытке сделать шаг к кровати Крюк натолкнулся на
препятствие. Это была дверь. Оказывается, она не доходила до дверного
проема, и все, что Крюку удалось до сих пор рассмотреть, он созерцал сквозь
щель. Щеколда на двери была расположена низко, и Крюку, сжатому стволом
дерева, было до нее не достать. Он заскрипел зубами от злости. Неужели и на
этот раз враг его останется невредим?
Но что это? Красный злой огонек в его глазах высветил лекарство Питера,
которое стояло на краю стола. До него было легко дотянуться, потому что рука
Крюка проходила в щель между проемом и дверью. Он понял, что спящий в его
власти.
Чтобы не попасть в руки врага живым, Крюк всегда носил с собой в
пузыречке отраву, которую он составил сам из всех ядов, когда-либо
попадавших ему в руки. Это была желтоватая жидкость, неизвестная науке,
самая смертоносная из всех ядов на свете.
Он накапал пять капель в чашку с лекарством. Рука его дрожала. Скорее
от возбуждения, чем от стыда. Затем он бросил злорадный взгляд на спящего
Питера и ужом выполз из дерева наверх. Вид у него был такой, точно сам дух
зла покидает преисподнюю. Он надвинул шляпу на глаза, обернулся плащом,
точно стараясь отгородиться от ночи, и, бормоча какие-то странные слова,
осторожными шагами углубился в лес.
Питер продолжал спать. Было, должно быть, не меньше десяти часов по
крокодильскому времени, когда он вдруг резко сел на кровати. Что-то его
разбудило, но он не знал что. Это было мягкое, тихое постукивание в дверь.
-- Кто там?
Долго не было ответа. Потом опять раздался стук.
Я не открою, пока мне не скажут, кто стучит.
Тогда в ответ послышался нежный звон колокольчика.
-- Открой мне, Питер.
Это была Динь. Он быстренько отпер дверь. Она влетела в комнату. Лицо
ее было красное, платьице в грязи.
-- Что случилось?
-- Ты ни за что не догадаешься.
-- Говори немедленно,-- приказал Питер.
Одним предложением, длинным, как лента фокусника, которую он вынимает у
себя изо рта, Динь поведела о том, как пираты захватили в плен Венди и всех
мальчишек.
Серце у Питера обрывалось и подскакивало, пока он слушал Динь.
-- е.
-- рюк мог умудриться сюда попасть.
Увы, Динь-Динь не могла этого объяснить, потому что она не знала
мрачного секрета Малышкиного дерева. Однако слова Крюка не оставляли ни
малейших сомнений. В чашке был яд.
-- р, уверенный в том, что говорит правду,--
я ни на минуту не смыкал глаз.
Он поднес чашку ко рту.
Времени для объяснений не было. Надо было действовать. Динь молнией
метнулась между его губами и краями чашки и так же молниеносно осушила ее.
-- Динь, как ты смела выпить мою микстуру?
Но она не ответила. Она падала, переворачиваясь в воздухе.
-- Что с тобой, Динь? -- испугался Питер.
-- ы выпила яд, чтобы спасти меня?
-- Да.
-- Но почему, Динь?
Крылья почти уже не держали ее. Но она собрала силы и тихонечко
коснулась его подбородка. Она прошептала ему на ухо.
-- Дурачок ты.
Потом еле-еле добралась до своей комнатки и упала на свою кровать.
Огонек ее угасал. Она что-то шептала, Питер с трудом разобрал ее слова. Она
говорила, что ей, может быть, могло бы помочь, если бы много ребят сказали,
что они верят в фей.
Питер широко раскинул руки. Что делать? На острове нет ребят, но он
обратился к тем, кто в этот момент видел остров Нетинебудет во сне и поэтому
находился к нему гораздо ближе, чем вы думаете. В этот момент сна девочки и
мальчики в ночных рубашечках в своих кроватях и голенькие индейские
ребятишки в своих корзинках -- все оказались на деревьях острова.
-- Динь умереть!
Раздалось много хлопков. Некоторые не хлопали. Некоторые негодяи даже
зашикали.
Вдруг аплодисменты прекратились. Точно тысячи матерей в один и тот же
момент бросились к своим детям узнать, что с ними в конце-то концов
происходит. Но Динь уже была спасена.
Сначала понемногу окреп ее голосок. Потом она выпрыгнула из кровати. Ее
огонек заметался по комнате, более веселый и дерзкий, чем прежде.
-- Теперь надо спасти Венди! -- воскликнул Питер.
Луна плыла в облаках, когда Питер выбрался наверх, весь опоясанный
оружием. Он хотел было полететь низко над землей, но его тень, которой
пришлось бы продираться через кроны деревьев, могла переполошить птиц, а это
дало бы знать врагам, что он жив и действует. Легкий снежок, который выпал
недавно, запорошил все следы.
Питер научил ребят кое-какой лесной премудрости, которую сам перенял от
Тигровой Лилии и Динь-Динь. Он знал, что Малышка, если б мог, оставил бы
зарубки на деревьях, а Кудряш накидал бы камешков. Возможно, что Венди
кинула бы носовой платок где-нибудь на видном месте. Но чтобы обнаружить все
это, пришлось бы дожидаться рассвета, а он не мог терять времени.
Питер произнес страшную клятву:
-- На этот раз -- или Крюк, или я!
Он шел, пригибаясь к земле, невидимый и неслышный. Потом распрямился и
побежал, придерживая рукой обнаженный кинжал.
Крошечный зеленый огонек, поблескивавший недалеко от устья реки,
показывал, где находится пиратский корабль "Веселый Роджер". Это было
ободранное судно, низко сидящее в воде, отвратительное до последней мачты.
Это был мерзкий морской людоед, которому не нужны были никакие сторожевые
вахты. К нему все равно не подошло бы никакое морское судно, в ужасе от
одного только имени этого корабля.
Ночь окутывала его плотным одеялом. На берег не доносилось с него ни
единого звука. Да и вряд ли эти звуки могли быть приятными, кроме разве что
жужжания швейной машинки, за которой сидел Сми. Воплощение обычности и
серости, он был даже чем-то трогателен, этот Сми.
Кое-кто из пиратов, облокотившись о фальшборт, распивал джин, другие
растянулись возле бочек, играя в карты и в кости. Те четверо, что несли
домик, валялись на палубе, измученные тяжелой ношей, и спали. Но даже во сне
они не забывали откатиться подальше от Крюка, чтобы он ненароком не всадил в
них свой железный коготь.
Крюк вышагивал по палубе, погруженный в свои мысли. Это был час его
торжества. Питер наконец-то был навсегда устранен с его пути. Все остальные
мальчишки были на бриге, и скоро их ожидала планка. Это была доска, нависшая
над морской пучиной. Когда человек доходил до ее конца, временно
закрепленный другой ее конец освобождался -- и несчастный летел в воду на
съедение акулам.
Крюк шагал твердо, но радости не чувствовалось в его поступи. Крюк был
подавлен. Им часто овладевало такое настроение, когда он оставался наедине с
собой в ночной тишине.Он был в общем-то очень одиноким чело- веком. Пираты,
верные собаки, не были его друзьями.
Крюк было его прозвище, а не настоящее имя. Он был из хорошей семьи и
окончил когда-то привилегированную школу. Кое-что из ее традиций все еще
оставалось в нем. И в особенности забота о том, чтобы быть всегда в хорошей
форме.
В хорошей ли форме он сейчас? Вот над чем размышлял мрачный Крюк.
Его вдруг посетило предчувствие скорого конца. Точно страшная клятва
Питера достигла в этот момент корабля. Потом его ошеломила мысль: "Меня
всегда не любили дети". Странно, что он подумал о том, что никогда в жизни
его не заботило. Швейная машинка, что ли, нагоняла на него меланхолию? Да,
дети его всегда боялись. Вот Сми-то они почему- то не боятся! Он им даже
вроде бы нравится. Чем же он им нравится? Может, тем, что он в форме? Боцман
всегда был в хорошей форме, хотя сам не догадывался об этом. А не
догадываться -- это и есть лучшая форма! Крюк уже занес свой коготь над Сми,
но остановился. Ударить человека за то, что он в форме! Что это должно было
означать? То, что ты сам -- в плохой форме!
-- х, кроме Венди, выстроили перед ним.
-- Не раздражайте его
понапрасну". Поэтому послушный Болтун сделал шаг вперед, и, хотя ему была
неприятна мысль покоряться такому мерзкому человеку, как Крюк, он начал
очень вежливо:
-- ль, что ее
сын сделался пиратом. И твоей тоже, Малышка, а?
Он подмигнул Малышке.
-- иратами?
-- Вряд ли,-- ответил один из Двойняшек.
-- А твоя мама, Кончик...
-- ом, когда его заставляли решать
задачки по арифметике. Его поразило, что Крюк об этом догадался.
-- Хотел. И чтобы меня называли Джек Красная Рука.
-- -- Как ты думаешь, Майкл? -- спросил Джон.
И вдруг Крюк по его глазам понял, что тот просто дурачит его и
оттягивает время. Он взорвался:
Хватит! Готовьте планку и приведите сюда их мамашу!
Они были всего лишь мальчишками, и они побелели от ужаса, видя, как
Джукс и Чекко привязывают доску. Но они постарались выглядеть молодцами,
когда на палубу вывели Венди.
Трудно было передать, как Венди презирала пиратов. Еще для мальчи- шек
в самом слове "пират" было что-то захватывающее. А она увидела лишь то, что
судно не драилось годами. Все так заросло грязью и пылью, что не было ни
одного предмета, на котором нельзя было бы написать пальцем: "Дурак". И она
кое на чем уже написала.
-- сладким голосом, точно он сидел в
сахарном сиропе.-- Сейчас ты увидишь, как твои деточки прогуливаются по
планочке.
-- зательно! -- закричал он.-- Тихо! Мать скажет прощальное слово
своим детям.
Венди была великолепна в этот момент.
-- да говорят в таких
случаях: "Если нашим детям суждено умереть, пусть они умрут мужественно и
гордо".
От этой речи даже пираты растерялись и растрогались. Первым пришел в
себя, конечно, Крюк:
-- Привязать ее!
Ее привязывал Сми. Он шепнул ей:
-- ирался повернуть ее лицо таким
образом, чтобы она видела, как ее дети погибнут один за другим. Но он не
дошел до нее. Он никогда не услышал страдальческого стона, который хотел из
нее исторгнуть. Он услышал нечто иное.
Это было ужасное тик-так крокодила. Все они: и пираты, и мальчишки, и
Венди -- услышали тиканье, и все взоры, как флюгера от ветра, повернулись в
одну сторону. Все глядели не туда, откуда доносились звуки, а на Крюка. Всем
было ясно: то, что должно сейчас произойти, касается его одного; в один миг
они превратились из действующих лиц в зрителей.
Было страшно наблюдать, как Крюк меняется в лице. Он рухнул на палубу.
Всеми владела одна и та же мысль: крокодил вот-вот поднимется на корабль.
Другой бы на месте Крюка так и остался бы лежать без чувств. Но
деятельный мозг Крюка заработал.
Он стал на четвереньки и отполз в дальний конец палубы.
-- Спрячьте меня,-- прохрипел он.
Пираты окружили Крюка, не глядя туда, откуда мог появиться крокодил.
Они не собирались сражаться с ним. Это была сама судьба.
Когда мальчишки перестали видеть Крюка, страх уступил место
любопытству. Они все ринулись к тому борту, откуда доносилось тиканье часов,
чтобы увидеть, как крокодил карабкается на борт. И тут им предстоял самый
большой сюрприз этой Ночи Ночей. Потому что вовсе не крокодил спешил им на
помощь. Это был Питер. Он подал им знак, чтобы они сдержали готовый
сорваться вопль восхищения, и продолжал тикать.
Странные вещи случаются с нами иногда в жизни. А мы даже не замечаем,
что они происходят. Так, например, мы вдруг обнаруживаем, что какое-то время
были глухи на одно ухо, ну, скажем, в течение получаса. Такое произошло с
Питером в ту самую ночь. Мы оставили его на острове, когда он крался по
берегу, прижимая палец к губам, а в другой руке держа наготове кинжал. Он
видел, как мимо проплыл крокодил, и не нашел в этом ничего необычного. Но
постепенно до сознания Питера дошла удивительная вещь: крокодил не тикал.
Спервоначалу ему стало жутко, а потом он сообразил, что часы просто
испортились.
Нимало не заботясь о том, что может чувствовать живое существо, которое
так внезапно лишилось своего постоянного спутника,Питер быстро понял, как он
может обернуть это открытие в свою пользу. Он решил сам тикать, чтобы дикие
звери подумали, что он крокодил, и дали ему пройти невредимым. Он тикал
великолепно. Только одну вещь он упустил из виду. Крокодил тоже оказался
Обожаю материнскую любовь,-- завопил Кончик и стукнул Болтуна
подушкой.-- Ты уважаешь материнскую любовь, Болтун?
Чрезвычайно,-- сказал Болтун и дал Кончику сдачи.
-- Заметьте,-- сказала Венди,-- что героиня сказки знала: когда бы они
ни вернулись, мать оставит для них окно открытым, чтобы они могли прилететь
домой.
-- А они прилетели?
-- я них долгие-долгие годы.
Ах, дети, дети! Так велика их вера в материнскую любовь, что им
казалось, что они могут себе позволить побыть бессердечными еще немножко!
Когда Венди закончила свой рассказ, Питер тихонечко застонал.
-- Что у тебя болит, Питер, милый? -- всполошилась Венди.
-- Это не такая боль,-- сказал Питер.
-- Какая же?
-- Венди, ты ошибаешься насчет матерей.
Они все окружили его, страшно встревоженные его волнением, и он поведал
им то, что до сих пор скрывал:
-- спал мальчик.
-- Ты в этом уверен?
-- Да.
Так вот оно как бывает!
Значит, надо что-то предпринять. Никто так хорошо не понимает, что
пришла пора сдаваться, как ребенок.
-- Венди, нам пора домой! -- закричали Джон и Майкл одновременно.
-- Пора,-- сказала Венди.
-- Но не сейчас же? -- завопили мальчишки, растерявшись.
В глубине того, что называется душой, дети понимали, что ребенок может
обойтись без матери. Это матери кажется, что он не может без нее обойтись.
-- -- о том, что они теряют Венди, привела мальчишек в панику.
-- Нам будет еще хуже, чем до нее! -- кричали они.
-- Мы ее не отпустим!
-- Мы ее свяжем!
В этом критическом положении инстинкт подсказал ей, к кому обратиться
за помощью.
-- Болтун,-- крикнула она,-- защити меня!
И не странно ли, что она воззвала к самому робкому и глупенькому? Вся
глупость тут же соскочила с Болтуна.
-- отронуться до Венди, я разобью нос в кровь!
Мальчишки отступили. И в этот самый момент вернулся Питер.
-- колючим голосом человека,
который привык, что ему повинуются.-- Динь-Динь поможет перелететь вам над
морем.
Динь, несомненно, была счастлива услышать, что Венди уходит. А у
мальчишек был совершенно потерянный вид.
-- Венди,-- если захотите, полетим все вместе, я уве
рена, что мама с папой вас всех усыновят. Я берусь их уговорить.
Больше всех Венди, конечно, имела в виду Питера. Но каждый из мальчишек
принял ее приглашение на свой счет, и все запрыгали от радости.
-- Питер, можно и нам? -- спросили они с мольбой в голосе.
-- Хорошо,-- сказал Питер.
И они тут же кинулись собираться.
-- ему, и сердце у нее обо рвалось.
-- Собирайся же, Питер!
У него было странное выражение лица.
-- Я остаюсь, Венди.
-- Нет!
-- Да!
Чтобы показать ей, что ее отъезд ему безразличен, он весело заскакал по
комнате, играя на своей бессердечной свирели.
Но ты найдешь свою маму!
Но Питеру она была не нужна.
-- Нет, Венди. Она станет говорить, что я уже вырос. Я не хочу.
-- Но, Питер...
-- Нет.
Пришлось объявить это остальным мальчишкам:
-- Питер остается.
Питер остается! Они растерянно переглядывались. Палки через плечо, на
палках -- узелки с вещами. Что же им делать?
-- Ладно, ладно, спокойно, не хныкать, до свидания, Венди.
Она взяла его за руку. Было ясно, что он не ждет от нее поцелуя.
-- Ты не будешь забывать вовремя менять белье, Питер?
-- Да, да.
-- И будешь по часам принимать микстуру?
-- Да.
Вот вроде бы и все. Наступила неловкая пауза. Питер был не из тех, кто
демонстрирует свои чувства.
-- Ты готова, Динь-Динь? -- спросил он.
-- Готова.
-- Тогда -- вперед!
Динь рванулась вверх по одному из стволов. Но никто за ней не
последовал. Потому что в этот самый момент пираты со страшной силой напали
на индейцев. Наверху, где только что было все тихо, воздух огласился криками
и звоном оружия. Внизу воцарилась мертвая тишина. Все взоры обратились на
Питера, руки умоляюще вскинулись в его сторону, как бы прося защиты и
спасения. Питер схватил свою саблю. Глаза его светились решимостью защитить
их всех, если индейцы проиграют сражение.
Пираты застали краснокожих врасплох. Лишнее доказательство того, что
бессовестный Крюк атаковал их нечестно, потому что практически застать
индейцев врасплох невозможно. Они каждую минуту насторожены и всегда все
слышат острым слухом и все замечают острым зрением.
О том, что пираты на острове, они знали с того момента, как первый из
них наступил на первый же сухой сучок. Но они никак не думали, что Крюк
посмеет нарушить порядок, в соответствии с которым всегда ведется дикарская
война. Во-первых, нападать полагается индейцам, а не белым.
Бледнолицые обычно располагаются на холме, у подножия которого течет
ручей. Потому что это чрезвычайно опасно -- остаться без воды. Краснокожие
разведчики как змеи ползают в траве, и ни одна травинка не шелохнется.
Кустарник смыкается над ними так бесшумно, как песок, в который зарывается
крот. Тишину нарушают только их сигналы друг другу. Это подражание одинокому
крику койота. У некоторых этот крик выходит даже лучше, чем у самих койотов,
которые в этом не всегда достигают совершенства. Индейцы нападают, едва
забрезжит рассвет, когда мужество бледнолицых обычно находится в упадке.
Зная все эти неписаные правила, индейцы со свойственной им
невозмутимостью ждали, когда настанет подходящий для нападения час.
Но Крюк и его банда даже на мгновение не задержались на холме, у
подножия которого протекал ручей. Они не посчитались с тем, что ночь еще
только началась. Даже ни на секунду не задумались, чтоб подождать, когда, на
них нападут.
Краснокожие были искушенными воинами, ловкими и хитрыми. Они терялись
только перед бесчестностью.
Они, может, и сумели бы отразить пиратскую атаку, если бы сразу
вскочили при их появлении и построились цепью, которую трудно прорвать. Но и
тут они не могли нарушить неписаный закон, который гласит, что благородный
дикарь никогда не должен обнаруживать растерянность перед лицом
бледнолицего. Поэтому, когда внезапно появились пираты, ни один мускул не
дрогнул на их лицах, точно те явились по их собственному приглашению. И
только после того как мужественно был исполнен закон, они схватились за
оружие, и воздух огласился боевыми криками. Но время было уже упущено.
Сторожевой отряд индейцев был разбит, но основная пиратская задача этой
ночи не была еще выполнена, потому что не краснокожие были забо той Джеза
Крюка. Они были всего лишь пчелами, которых надо отогнать дымом, чтобы можно
было добраться до меда. А медом для Крюка был Питер, конечно, и Венди, и вся
мальчишечья команда. Но главным образом -- Питер.
Питер был таким маленьким мальчиком, что, право же, удивляешься глубине
ненависти Крюка. Ну, что правда, то правда, Питер скормил крокодилу кусок
его руки. Все равно этот факт сам по себе с трудом объяснил бы такую жажду
безжалостной и злобной мести. А дело заключалось в том, что было в Питере
нечто, что доводило пиратского капитана до бешенства. Вовсе не мужество
Питера и не его хорошенькая внешность. Да, собственно, гадать нечего, нам
точно известно, что это было, и мы должны об этом объявить. Это его
зазнайство. Оно действовало Крюку на нервы. По ночам оно его беспокоило,
точно насекомое. Пока Питер оставался в живых, Крюк чувствовал себя львом в
клетке, куда залетел нахальный воробей.
Весь вопрос для пиратов теперь заключался в том, как спуститься вниз по
пустым стволам. Крюк оглядел свою команду. Глаза его выискивали самого
худого. Пираты беспокойно ерзали. Каждый из них знал, что Крюк не
остановится перед тем, чтобы пропихнуть их через стволы при помощи кольев.
А что же мальчишки? Давайте спустимся к ним на минутку.
Грохот наверху закончился так же внезапно, как и начался. Но, прошумев,
как гроза, он решил теперь их судьбу. Кто победил?
Пираты жадно прислушивались к голосам, доносившимся через пустые
стволы. Они слышали вопрос, который задали Питеру мальчишки. Увы! Они
подслушали и его ответ.
-- сседал.
-- ы простак Сми так не восхищался Крюком. Сми дважды ударил
по инструменту и потом остановился, чтобы послушать.
-- "ура" отозвалось
музыкой в черных душах тех, кто ждал наверху. Мальчишки снова попрощались с
Питером.
Это слегка озадачило пиратов, но в тот момент всякие чувства
затмевались в их сердцах одним -- радостью, что враги сами сейчас поднимутся
к ним по стволам. Они злорадно ухмылялись и потирали руки. Крюк шепотом
отдал приказание: по пирату к каждому дереву, всем остальным выстроиться в
цепь на расстоянии двух ярдов друг от друга.
Первым на поверхность выскочил Кудряш. Он тут же оказался в объятиях
Чекко, который швырнул его Сми, а тот швырнул его в руки Старки, который в
свою очередь швырнул его Биллу Джуксу, и так далее, пока он не свалился под
ноги огромному негру. Всех мальчишек вытаскивали, как репу из грядки, за
волосы самым безжалост ным образом, едва только их головы показывались
наружу. Их швыряли от одного к другому, как на пристанях перешвыривают тюки
с товаром -- с рук на руки, по конвейеру.
Совсем иного обращения удостоилась Венди, которая выходила последней. С
иронической любезностью Крюк предложил ей руку, не забыв предварительно
снять шляпу и изысканно поклониться. Он сам проводил ее к тому месту, где
всем другим уже засовывали в рот кляп. Но мало того, их еще складывали
пополам и перевязывали веревками, как свертки.
Все шло спокойно до тех пор, пока дело не дошло до Малышки. Оказалось,
что из него получался тот самый сверток, который никак не удается обвязать
веревкой. Только ты его обвяжешь, как оказывается, что второй конец веревки
остался такой коротенький, что не получается узла. И сверток при этом
выскальзывает из рук, и все надо начинать сначала. Пираты поддавали ему
ногами от злости, как обычно поддают свертку, который не желает увязываться
(хотя, по справедливости, наподдать надо было бы веревке); странно сказать,
не кто иной, как Крюк, велел им перестать. На его лице заиграла улыбка
злобного торжества. Малышка, бледный до самой шеи, понял, что Крюк открыл
его секрет. Крюк догадался, что в дереве, по которому спускался в дом этот
пухлый парень, не застрянет и взрослый человек средних размеров. Малышка
сразу сообразил, какой опасности подвергается из-за него Питер. Все дело в
том, что он не умел удерживаться от питья воды в жару, пил жадно и помногу.
И вместо того чтобы сбросить вес и соответствовать своему дереву, как этого
требовал Питер, он выдолбил проход по своему размеру.
Как только Крюк это понял, он понял и то, что Питер теперь в его руках.
Но он ни словечком не выдал тот дьявольский план, который сейчас созревал в
глубинах его черного сознания. Он лишь отдал распоряжение, чтобы пленников
отвели на корабль. Только вот каким образом? Связанных их, конечно, можно
было бы катить, как бочки, но часть пути проходила по болотам, где они могли
бы утонуть. Но острый ум Крюка преодолел и эту трудность. Он приказал, чтобы
маленький домик был использован как перевозочное средство. Ребят покидали в
домик, четверо дюжих пиратов подняли его на плечи, а остальные пошли следом,
распевая свои кровожадные пиратские песни. Странная процессия двинулась
через лес.
Первое, что сделал Крюк, оставшись в одиночестве в густеющей ночной
темноте,-- подошел на цыпочках к Малышкиному дереву. Он хотел убедиться, что
проход ему обеспечен. Потом он долго стоял неподвижно, по-видимому, о чем-то
размышляя. Спит ли этот мальчишка или поджидает его возле самого широкого
дерева с кинжалом в руке? Узнать было невоз- можно, иначе как спустившись
вниз. Крюк сбросил плащ на землю и, заку- сив губу, сделал шаг к дереву. Он
был храбрым человеком. Но в этот момент он помедлил, чтобы отереть пот со
лба, который капал с него, как воск с оплывающей свечи. Потом, решившись,
стал быстро спускаться навстречу неизвестности.
Он добрался благополучно до конца ствола.
По мере того как его глаза осваивались в тусклом освещении, разные
предметы в подземном доме стали приобретать очертания. Но только один из них
приковал его жадный взгляд. Это была большая кровать. На этой кровати лежал
Питер и крепко спал.
Нисколько не догадываясь о трагедии, которая разыгралась наверху,
Питер, после того как все ушли, еще некоторое время поиграл на своей
свирели. Это была, конечно, довольно слабая попытка доказать самому себе,
что ему на всех наплевать. Потом, чтобы досадить Венди, он решил ни за что
не принимать лекарства. Потом он лег на кровать поверх одеяла, чтобы
огорчить ее еще больше. Потом он чуть не расплакался, но тут ему пришло в
голову, как негодовала бы Венди, если бы он в подобной ситуации смеялся.
И он надменно рассмеялся и заснул, так и не успев досмеяться до конца.
Так он и лежал перед Крюком, ни о чем не подозревающий и беззащитный.
Отдадим справедливость Крюку: картина, которую он увидел, растрогала
его. Может быть, он и вернулся бы тем же путем обратно, не причинив Питеру
вреда, если бы не одно обстоятельство.
Что его остановило, так это то, что у Питера во сне был вид дерзкий и
вызывающий. Рука свесилась с кровати, нога согнута в коленке, рот приоткрыт,
видны жемчужные молочные зубы. Просто воплощение нахальства! Сердце Крюка
сделалось холодным как сталь. Если бы его в ту минуту разорвало в клочки от
ярости, то это ничему бы не помогло. Каждый его кусочек, не обращая внимания
на происходящее, кинулся бы на спящего Питера.
При первой же попытке сделать шаг к кровати Крюк натолкнулся на
препятствие. Это была дверь. Оказывается, она не доходила до дверного
проема, и все, что Крюку удалось до сих пор рассмотреть, он созерцал сквозь
щель. Щеколда на двери была расположена низко, и Крюку, сжатому стволом
дерева, было до нее не достать. Он заскрипел зубами от злости. Неужели и на
этот раз враг его останется невредим?
Но что это? Красный злой огонек в его глазах высветил лекарство Питера,
которое стояло на краю стола. До него было легко дотянуться, потому что рука
Крюка проходила в щель между проемом и дверью. Он понял, что спящий в его
власти.
Чтобы не попасть в руки врага живым, Крюк всегда носил с собой в
пузыречке отраву, которую он составил сам из всех ядов, когда-либо
попадавших ему в руки. Это была желтоватая жидкость, неизвестная науке,
самая смертоносная из всех ядов на свете.
Он накапал пять капель в чашку с лекарством. Рука его дрожала. Скорее
от возбуждения, чем от стыда. Затем он бросил злорадный взгляд на спящего
Питера и ужом выполз из дерева наверх. Вид у него был такой, точно сам дух
зла покидает преисподнюю. Он надвинул шляпу на глаза, обернулся плащом,
точно стараясь отгородиться от ночи, и, бормоча какие-то странные слова,
осторожными шагами углубился в лес.
Питер продолжал спать. Было, должно быть, не меньше десяти часов по
крокодильскому времени, когда он вдруг резко сел на кровати. Что-то его
разбудило, но он не знал что. Это было мягкое, тихое постукивание в дверь.
-- Кто там?
Долго не было ответа. Потом опять раздался стук.
Я не открою, пока мне не скажут, кто стучит.
Тогда в ответ послышался нежный звон колокольчика.
-- Открой мне, Питер.
Это была Динь. Он быстренько отпер дверь. Она влетела в комнату. Лицо
ее было красное, платьице в грязи.
-- Что случилось?
-- Ты ни за что не догадаешься.
-- Говори немедленно,-- приказал Питер.
Одним предложением, длинным, как лента фокусника, которую он вынимает у
себя изо рта, Динь поведела о том, как пираты захватили в плен Венди и всех
мальчишек.
Серце у Питера обрывалось и подскакивало, пока он слушал Динь.
-- е.
-- рюк мог умудриться сюда попасть.
Увы, Динь-Динь не могла этого объяснить, потому что она не знала
мрачного секрета Малышкиного дерева. Однако слова Крюка не оставляли ни
малейших сомнений. В чашке был яд.
-- р, уверенный в том, что говорит правду,--
я ни на минуту не смыкал глаз.
Он поднес чашку ко рту.
Времени для объяснений не было. Надо было действовать. Динь молнией
метнулась между его губами и краями чашки и так же молниеносно осушила ее.
-- Динь, как ты смела выпить мою микстуру?
Но она не ответила. Она падала, переворачиваясь в воздухе.
-- Что с тобой, Динь? -- испугался Питер.
-- ы выпила яд, чтобы спасти меня?
-- Да.
-- Но почему, Динь?
Крылья почти уже не держали ее. Но она собрала силы и тихонечко
коснулась его подбородка. Она прошептала ему на ухо.
-- Дурачок ты.
Потом еле-еле добралась до своей комнатки и упала на свою кровать.
Огонек ее угасал. Она что-то шептала, Питер с трудом разобрал ее слова. Она
говорила, что ей, может быть, могло бы помочь, если бы много ребят сказали,
что они верят в фей.
Питер широко раскинул руки. Что делать? На острове нет ребят, но он
обратился к тем, кто в этот момент видел остров Нетинебудет во сне и поэтому
находился к нему гораздо ближе, чем вы думаете. В этот момент сна девочки и
мальчики в ночных рубашечках в своих кроватях и голенькие индейские
ребятишки в своих корзинках -- все оказались на деревьях острова.
-- Динь умереть!
Раздалось много хлопков. Некоторые не хлопали. Некоторые негодяи даже
зашикали.
Вдруг аплодисменты прекратились. Точно тысячи матерей в один и тот же
момент бросились к своим детям узнать, что с ними в конце-то концов
происходит. Но Динь уже была спасена.
Сначала понемногу окреп ее голосок. Потом она выпрыгнула из кровати. Ее
огонек заметался по комнате, более веселый и дерзкий, чем прежде.
-- Теперь надо спасти Венди! -- воскликнул Питер.
Луна плыла в облаках, когда Питер выбрался наверх, весь опоясанный
оружием. Он хотел было полететь низко над землей, но его тень, которой
пришлось бы продираться через кроны деревьев, могла переполошить птиц, а это
дало бы знать врагам, что он жив и действует. Легкий снежок, который выпал
недавно, запорошил все следы.
Питер научил ребят кое-какой лесной премудрости, которую сам перенял от
Тигровой Лилии и Динь-Динь. Он знал, что Малышка, если б мог, оставил бы
зарубки на деревьях, а Кудряш накидал бы камешков. Возможно, что Венди
кинула бы носовой платок где-нибудь на видном месте. Но чтобы обнаружить все
это, пришлось бы дожидаться рассвета, а он не мог терять времени.
Питер произнес страшную клятву:
-- На этот раз -- или Крюк, или я!
Он шел, пригибаясь к земле, невидимый и неслышный. Потом распрямился и
побежал, придерживая рукой обнаженный кинжал.
Крошечный зеленый огонек, поблескивавший недалеко от устья реки,
показывал, где находится пиратский корабль "Веселый Роджер". Это было
ободранное судно, низко сидящее в воде, отвратительное до последней мачты.
Это был мерзкий морской людоед, которому не нужны были никакие сторожевые
вахты. К нему все равно не подошло бы никакое морское судно, в ужасе от
одного только имени этого корабля.
Ночь окутывала его плотным одеялом. На берег не доносилось с него ни
единого звука. Да и вряд ли эти звуки могли быть приятными, кроме разве что
жужжания швейной машинки, за которой сидел Сми. Воплощение обычности и
серости, он был даже чем-то трогателен, этот Сми.
Кое-кто из пиратов, облокотившись о фальшборт, распивал джин, другие
растянулись возле бочек, играя в карты и в кости. Те четверо, что несли
домик, валялись на палубе, измученные тяжелой ношей, и спали. Но даже во сне
они не забывали откатиться подальше от Крюка, чтобы он ненароком не всадил в
них свой железный коготь.
Крюк вышагивал по палубе, погруженный в свои мысли. Это был час его
торжества. Питер наконец-то был навсегда устранен с его пути. Все остальные
мальчишки были на бриге, и скоро их ожидала планка. Это была доска, нависшая
над морской пучиной. Когда человек доходил до ее конца, временно
закрепленный другой ее конец освобождался -- и несчастный летел в воду на
съедение акулам.
Крюк шагал твердо, но радости не чувствовалось в его поступи. Крюк был
подавлен. Им часто овладевало такое настроение, когда он оставался наедине с
собой в ночной тишине.Он был в общем-то очень одиноким чело- веком. Пираты,
верные собаки, не были его друзьями.
Крюк было его прозвище, а не настоящее имя. Он был из хорошей семьи и
окончил когда-то привилегированную школу. Кое-что из ее традиций все еще
оставалось в нем. И в особенности забота о том, чтобы быть всегда в хорошей
форме.
В хорошей ли форме он сейчас? Вот над чем размышлял мрачный Крюк.
Его вдруг посетило предчувствие скорого конца. Точно страшная клятва
Питера достигла в этот момент корабля. Потом его ошеломила мысль: "Меня
всегда не любили дети". Странно, что он подумал о том, что никогда в жизни
его не заботило. Швейная машинка, что ли, нагоняла на него меланхолию? Да,
дети его всегда боялись. Вот Сми-то они почему- то не боятся! Он им даже
вроде бы нравится. Чем же он им нравится? Может, тем, что он в форме? Боцман
всегда был в хорошей форме, хотя сам не догадывался об этом. А не
догадываться -- это и есть лучшая форма! Крюк уже занес свой коготь над Сми,
но остановился. Ударить человека за то, что он в форме! Что это должно было
означать? То, что ты сам -- в плохой форме!
-- х, кроме Венди, выстроили перед ним.
-- Не раздражайте его
понапрасну". Поэтому послушный Болтун сделал шаг вперед, и, хотя ему была
неприятна мысль покоряться такому мерзкому человеку, как Крюк, он начал
очень вежливо:
-- ль, что ее
сын сделался пиратом. И твоей тоже, Малышка, а?
Он подмигнул Малышке.
-- иратами?
-- Вряд ли,-- ответил один из Двойняшек.
-- А твоя мама, Кончик...
-- ом, когда его заставляли решать
задачки по арифметике. Его поразило, что Крюк об этом догадался.
-- Хотел. И чтобы меня называли Джек Красная Рука.
-- -- Как ты думаешь, Майкл? -- спросил Джон.
И вдруг Крюк по его глазам понял, что тот просто дурачит его и
оттягивает время. Он взорвался:
Хватит! Готовьте планку и приведите сюда их мамашу!
Они были всего лишь мальчишками, и они побелели от ужаса, видя, как
Джукс и Чекко привязывают доску. Но они постарались выглядеть молодцами,
когда на палубу вывели Венди.
Трудно было передать, как Венди презирала пиратов. Еще для мальчи- шек
в самом слове "пират" было что-то захватывающее. А она увидела лишь то, что
судно не драилось годами. Все так заросло грязью и пылью, что не было ни
одного предмета, на котором нельзя было бы написать пальцем: "Дурак". И она
кое на чем уже написала.
-- сладким голосом, точно он сидел в
сахарном сиропе.-- Сейчас ты увидишь, как твои деточки прогуливаются по
планочке.
-- зательно! -- закричал он.-- Тихо! Мать скажет прощальное слово
своим детям.
Венди была великолепна в этот момент.
-- да говорят в таких
случаях: "Если нашим детям суждено умереть, пусть они умрут мужественно и
гордо".
От этой речи даже пираты растерялись и растрогались. Первым пришел в
себя, конечно, Крюк:
-- Привязать ее!
Ее привязывал Сми. Он шепнул ей:
-- ирался повернуть ее лицо таким
образом, чтобы она видела, как ее дети погибнут один за другим. Но он не
дошел до нее. Он никогда не услышал страдальческого стона, который хотел из
нее исторгнуть. Он услышал нечто иное.
Это было ужасное тик-так крокодила. Все они: и пираты, и мальчишки, и
Венди -- услышали тиканье, и все взоры, как флюгера от ветра, повернулись в
одну сторону. Все глядели не туда, откуда доносились звуки, а на Крюка. Всем
было ясно: то, что должно сейчас произойти, касается его одного; в один миг
они превратились из действующих лиц в зрителей.
Было страшно наблюдать, как Крюк меняется в лице. Он рухнул на палубу.
Всеми владела одна и та же мысль: крокодил вот-вот поднимется на корабль.
Другой бы на месте Крюка так и остался бы лежать без чувств. Но
деятельный мозг Крюка заработал.
Он стал на четвереньки и отполз в дальний конец палубы.
-- Спрячьте меня,-- прохрипел он.
Пираты окружили Крюка, не глядя туда, откуда мог появиться крокодил.
Они не собирались сражаться с ним. Это была сама судьба.
Когда мальчишки перестали видеть Крюка, страх уступил место
любопытству. Они все ринулись к тому борту, откуда доносилось тиканье часов,
чтобы увидеть, как крокодил карабкается на борт. И тут им предстоял самый
большой сюрприз этой Ночи Ночей. Потому что вовсе не крокодил спешил им на
помощь. Это был Питер. Он подал им знак, чтобы они сдержали готовый
сорваться вопль восхищения, и продолжал тикать.
Странные вещи случаются с нами иногда в жизни. А мы даже не замечаем,
что они происходят. Так, например, мы вдруг обнаруживаем, что какое-то время
были глухи на одно ухо, ну, скажем, в течение получаса. Такое произошло с
Питером в ту самую ночь. Мы оставили его на острове, когда он крался по
берегу, прижимая палец к губам, а в другой руке держа наготове кинжал. Он
видел, как мимо проплыл крокодил, и не нашел в этом ничего необычного. Но
постепенно до сознания Питера дошла удивительная вещь: крокодил не тикал.
Спервоначалу ему стало жутко, а потом он сообразил, что часы просто
испортились.
Нимало не заботясь о том, что может чувствовать живое существо, которое
так внезапно лишилось своего постоянного спутника,Питер быстро понял, как он
может обернуть это открытие в свою пользу. Он решил сам тикать, чтобы дикие
звери подумали, что он крокодил, и дали ему пройти невредимым. Он тикал
великолепно. Только одну вещь он упустил из виду. Крокодил тоже оказался