Цанеттин подробно информировал меня о ходе научных работ, выполненных Ломбарди и Марусси во время его нахождения в долине Стак. Во второй половине июня, оставив спутников в долине Стак, он самостоятельно на свой страх и риск проводил исследования в долине Турмик. По окончании работ он перешел перевал Ганто-Ла и караванной дорогой вышел на Балторо.
Не получая с 28 мая ни одного из моих сообщений, он, согласно общему плану экспедиции, выполнял свое задание. Впервые участвуя в экспедиции, он в короткое время, благодаря решительности, предприимчивости и упорству, приобрел такой большой опыт походной жизни, что был в состоянии действовать в самых отдаленных местах без чьей-либо помощи.
Между тем мы продолжали попытки установить и улучшить связь со Скардо. Ата Улла, добровольно принявший на себя эту миссию, поднялся со станцией на скальные склоны К2 и там заночевал, но безрезультатно. Лишь после удлинения мачты антенны лагерной станции ему удалось, наконец, в назначенное время, в 7.30 вечера, отчетливо услышать позывные и разговор Парвина (Скардо) и передать свои позывные и радиограмму, которая была принята. Воодушевление наших радистов не имело границ. Мысль, что наши сообщения мы можем передавать теперь прямо в Италию и получать через пару часов ответ, – значительно подняло наше настроение.
День 18 июля благодаря хорошей погоде был днем напряженной работы для всех и истинно знаменательным днем для экспедиции. Рано утром Компаньони и Рей вышли из лагеря V. В хорошем темпе прошли по перилам гребень к лагерю VI и начали обработку лобовой стороны «черной пирамиды» – ряда покрытых льдом и снегом скальных плит, которые (по описанию наших предшественников) нужно было преодолеть, чтобы выйти на плечо.
Бонатти и Лачеделли следовали с грузами веревок и крючьев за ними и натягивали перила.
Более 700 метров веревок было закреплено в этот день на стене!
В американском лагере VIII, который, как уже говорилось, соответствовал нашему лагерю VII, была найдена установленная на стойках палатка экспедиции Хаустона, полностью забитая снегом. Состояние этой палатки создало впечатление, что участники американской экспедиции, когда они в связи с болезнью Гилкея вынуждены были спускаться в страшной пурге, бежали отсюда в панике.
Обе связки с исключительной сработанностью выполнили операцию на «черной пирамиде». Первая подготавливала путь, забивала крючья, вторая навешивала веревки. Несмотря на относительно хорошую погоду, жестокий холод значительно затруднял работу четырех альпинистов, а порывы ветра не раз угрожали сорвать их со склона. Плиты «черной пирамиды» очень крутые и находятся над обрывом, поднимающимся единым взлетом с ледника. Если кто-нибудь соскользнет на плитах «черной пирамиды», он через несколько мгновений будет находиться на 2000 метров ниже, на леднике Годуин Оустен.
Во время переноски груза ветер вырвал из онемевших холодных рук одного из альпинистов палатку, которая упала на ледник, – она выбрала себе, наверное, ту же дорогу, что и год назад бедный Гилкей, когда лавина сорвала его со склона немного выше лагеря VII.
В нижних лагерях альпинисты продолжали транспортировку продовольствия и снаряжения, причем часть хунза приняла в этой работе весьма деятельное участие. Распределение групп альпинистов по лагерям выглядело так: Компаньони, Бонатти, Лачеделли и Рей находились в лагере V; Абрам, Галотти, Флореанини, Виотто и Фантини – в лагере IV; Анджелино, Сольда и Пагани – в лагере II.
На следующий день альпинисты лагеря IV спустились в лагерь III за грузом, а Абрам и Галотти объединились с Компаньони, который заботился об обеспечении лагеря V продуктами и о создании условий для пребывания в этом лагере большой группы альпинистов.
Пока группа альпинистов и хунза обеспечивали переноску грузов из лагеря III в лагерь IV, Абрам и Галотти доставили грузы с подъемника над камином Хауза в лагерь V, где была установлена третья палатка.
С наступлением вечера в высотных лагерях всегда возникала проблема размещения в палатках. В связи с тем что мы пользовались площадками прежних экспедиций, которые не были такими многочисленными, как наша, на площадках можно было разместить только ограниченное количество палаток, и поэтому в такие дни в них оказывалось недостаточно мест. Например, в лагерях IV и V можно было установить только три палатки, а в лагере VI имелось место только для двух палаток, причем они из-за малого размера площадок были установлены плохо. Таким образом, случалось, что хунза, а иной раз и альпинисты после трудной транспортировки грузов вынуждены были спускаться ночевать в один из нижних лагерей, а на следующее утро снова подниматься. Из этих соображений мне самому несколько раз пришлось отказываться от посещения высотных лагерей.
Сейчас важнейшим было снабжение всем необходимым самых высотных лагерей – V и VI. Компаньони потребовал по радио продукты и снаряжение. Я в этот день не мог связаться с лагерем II и передать его требование, в связи с чем в этот лагерь пришлось послать двух хунза с письменным указанием Анджелино.
В 17 часов Компаньони сообщил по радио, что он один спустился в лагерь IV, чтобы просить товарищей принять участие в операции на плече.
В 18.00 мне снова удалось услышать голос Компаньони, который говорил из лагеря II и требовал пополнения материалов. Я мог понять, что он услышал наш положительный ответ и был этим очень обрадован.
20 июля Компаньони и Рей в лагере V страдали от сильного кашля. Имевшиеся у них специальные средства не помогли, и они всю ночь не могли спать.
В этот день в лагере V находились шесть альпинистов: Компаньони, Бонатти, Лачеделли, Рей, Абрам и Галотти.
Разведка плеча подтвердила, что сохранение лагеря VII на неудобной и опасной площадке американцев нецелесообразно, так как лагерь находится у подножья крутого ледового склона, на самом краю очень высокого обрыва. Поэтому нам казалось лучшим поднять лагерь VI на 100 метров выше, а лагерь VII установить на том месте, где находился лагерь VIII американцев, т. е. на плече, в безопасном месте.
Проблема установки лагеря VII, о которой так много говорилось, была решена. 20 июля Бонатти, Абрам, Флореанини, Галотти и Лачеделли с тяжелыми рюкзаками поднялись к новому месту лагеря VI и приступили к подготовке площадки. Их тяжелой работе мешал ураганный ветер, и они, не сумев установить палатки в этот день, вынуждены были спуститься в лагерь V. Здесь они увидели, что в связи с непогодой пополнение идет медленно, продовольствия и снаряжения слишком мало для находящихся в этом лагере альпинистов. К счастью для них, Компаньони и Рей в течение дня спустились к подъемнику и подняли в лагерь десять грузов. Я говорю «к счастью», так как на следующий день буря была такой сильной, что не было возможности выйти из палаток, не говоря уже о выполнении каких-либо работ.
Вечером 20 июля мне удалось связаться с Компаньони по радио. Он сообщил о потере палатки и просил меня выслать кого-нибудь к подножью ребра Абруццкого, куда, несомненно, упала палатка. Я передал ему прогноз погоды на ближайшие дни, который был все еще отрицательным, и сообщил о прибытии почты, пообещав выслать ее на следующий день вместе с палаткой, если, конечно, мы ее найдем.
21 июля, несмотря на плохую погоду, я послал доброго Садыка за палаткой, которая, видимо, без задержки пролетела более 2000 метров с «черной пирамиды» до снежного склона ребра. С ним вышли два носильщика для доставки почты в лагерь II. Палатка была найдена и вторично послана наверх. В лагере V 21 июля положение было крайне неважным. Там скопилось слишком много людей, для которых требовались дополнительные продукты и снаряжение. Узнав об этом у Компаньони во время утренней связи, я предложил разделить находящихся в лагере V на две группы с таким расчетом, чтобы одна группа спустилась ниже, возможно до базового лагеря – на отдых, а вторая – осталась в лагере и при первой возможности атаковала плечо, закончив оборудование лагеря VI.
Создалось такое положение, при котором было целесообразно оставить на ребре только тех, кто может транспортировать грузы из нижних в верхние лагери, потому что каждый лишний недостаточно работоспособный человек повлек бы за собой излишнюю трату продуктов питания, не выполнив при этом работы по пополнению запасов.
Во второй половине дня, почти под вечер, как раз в тот момент, когда в нижних лагерях улучшилась погода, в базовый лагерь прибыли Компаньони, Лачеделли и Рей.
За последние дни значительно улучшилась радиосвязь со Скардо, и нам удалось передать в Италию несколько телеграмм с сообщением о выходе групп на плечо и установке лагеря VI.
Вечером я получил сообщение из Равалпинди, что туда прибыл профессор Грациози, на которого было возложено ведение этнографических работ в районе экспедиции.
На следующий день, 22 июля, возобновились работы по транспортировке грузов между лагерями III и IV. 24 июля погода была хорошей, и тройка из лагеря V вышла в лагерь VI, установила палатку и оставила там запас продуктов и снаряжение. В этот день я с Цанеттином вышел из базового лагеря на «Седло ветров» (6233 метра), откуда хорошо было видно все ребро Абруццкого и выход на вершину. С нами вышли Компаньони, Лачеделли и Рей, которые у подножья ребра Абруццкого ушли в высотные лагери.
С ними я передал письмо для Анджелино, в котором рекомендовал ему спуститься в базовый лагерь: Фантини сообщил мне, что Анджелино и Пагани чувствуют себя не совсем хорошо.
Вечером 25 июля погода была изумительная, абсолютно безветренно, ночь очень светлая.
Из нашего лагеря, установленного немного выше начала ребра Абруццкого, пробовали искать тело Гилкея, которое по нашим расчетам должно было находиться где-то здесь, но безуспешно. Нам удалось найти лишь несколько исковерканных предметов снаряжения, несомненно принадлежавших экспедиции Хаустона и, видимо, сброшенных из лагеря VII.
Абрам, Галотти, Бонатти и Лачеделли 25 июля сумели удачно использовать условия погоды и, поднявшись рано утром, установили лагерь VII. В этот день в лагерь VII прибыли три носильщика хунза с дополнительными грузами. Абрам немедленно передал мне эту радостную весть по радио. В нашем лагере, который находился между «Седлом ветров» и «Седлом Витторио Селла», слышимость была хорошей, и я сразу все понял. Я настоятельно просил Абрама продолжить энергичную деятельность по оборудованию лагерей и высказал убеждение, что со взятием плеча ребра Абруццкого мы будем у преддверия победы. Погода по сравнению с предшествующим периодом была значительно лучше.
Благодаря энергичной и решительной деятельности Абрама, Галотти и Лачеделли мы могли окончательно установить свое господство над плечом ребра Абруццкого и закрепить эту важную для штурма вершины позицию.
В этот же день три альпиниста, вышедшие со мной из базового лагеря, достигли лагеря V и на следующий день вместе с Флореанини, примкнувшим к ним в лагере V, продолжали подъем до лагеря VII, где и встретились с товарищами.
В ночь с 26 на 27 июля в лагере VII ночевали Компаньони, Абрам, Бонатти, Галотти, Лачеделли и Рей. Флореанини вечером 26 спустился в лагерь VI, так как в лагере VII в палатке не было места. Утром 27 июля, наблюдая с «Седла ветров» за ребром Абруццкого, я хорошо видел товарищей, находившихся между VI и VII лагерями.
Погода стояла хорошая, воздух был чист и прозрачен, абсолютно спокойно и безветренно.
Наши сердца были преисполнены надеждой на будущее. Если хорошая погода продержится еще пару дней, – можно смело начать штурм вершины.
В 17.30 во время связи с базовым лагерем, куда я вернулся с «Седла ветров», Компаньони передал мне, что с группой во второй половине дня доставил в лагерь VII палатки, продовольствие, спальные мешки и разные другие материалы.
– На сколько дней лагерь обеспечен запасами? – поинтересовался я.
– На пять дней, – последовал ответ.
– Это не особенно много, – резюмировал я, – попытайтесь дополнительно доставить еще.
– Если завтра будет хорошая погода, все выходим в лагерь VII, – твердо заявил Компаньони.
– Честь и хвала вам! Ни пуха, ни пера! – ответил я. – Только смотрите, чтобы в случае непогоды в лагере VII были достаточные запасы продовольствия. Я приложу все усилия, чтобы из нижних лагерей были доставлены кислородные аппараты и продовольствие. Присмотритесь к носильщикам повнимательнее. Напоминаю вам случай, когда пришлось спустить трех носильщиков хунза в лагерь IV только потому, что они ходили без очков и ослепли. Кроме того, прогноз погоды на ближайшие дни не особенно утешительный – обещают туман и временами снегопад.
На этом вечерняя связь окончилась.
Спустя некоторое время после моего возвращения в базовый лагерь с «Седла ветров» небо затянуло, спустился туман и еще до темноты начался снегопад.
Что делают сейчас наши друзья наверху? Удалось ли им установить лагерь VIII или нет? – вот основные вопросы, которые в этот вечер нас особенно тревожили.
Ночью я несколько раз выходил из палатки, чтобы проверить состояние погоды. Снегопад, правда, прекратился, но воздух был очень влажный. «И все-таки, – думал я, – эта паршивая погода должна когда-нибудь улучшиться. Если непогода преследовала нас в течение нескольких месяцев и мы ее терпеливо пережидали, следовало бы в конечном итоге вознаградить нас периодом хорошей погоды. Это, правда, не метеорологическое правило, но иногда так бывает».
В эту ночь я напрасно пытался уснуть. Как только закрою глаза, тут же вижу моих товарищей из лагеря VII в тяжелых условиях, и снова мои мысли с ними.
Во время утренней связи 27 июля мне посчастливилось сразу связаться с лагерем VII.
– Мы всю ночь не могли спать, – передавал Компаньони, – страшно устали.
– Какая у вас программа сегодня? – спросил я.
– Посмотрим, все зависит от погоды. Какая погода у вас внизу? – ответил Компаньони вопросом.
– У нас переменная, но есть признаки, что будет улучшение, – сообщил я.
Весь день 27 июля погода относилась к нам враждебно. К2 был окутан облаками, которые беспрерывно тянулись к нам через седло Негротто.
К вечеру в базовый лагерь пришли заболевшие Виотто и Анджелино – оба в плохом состоянии и очень подавленные. Я заметил их, когда они спустились с морены выше лагеря, почти через каждые 100 шагов они присаживались, чтобы отдышаться. Я пробовал их утешить, но они сильно переживали, что выбыли из строя и теперь не могут принять участия в дальнейшей работе на ребре Абруццкого.
Ночь была опять беспокойная.
Ночью снова выпал снег. Когда утром 28 июля я выглянул из палатки, наш лагерь, как глубокой зимой, был засыпан снегом. Под снегом была и вся срединная морена, на которой расположился лагерь.
И все же казалось, что погода улучшится: время от времени сквозь разрывы облаков можно было видеть синее небо.
Альпинисты, которые вынужденно отсиживались в ожидании погоды в палатках, утром 28 июля покинули лагерь VII и с грузом продовольствия снаряжения поднялись на среднюю часть плеча, чтобы найти хорошее место для лагеря VIII. В лагере VII остался только один Бонатти. Сразу после выхода Рей почувствовал себя плохо и вынужден был вернуться.
Остальные продолжали подъем по некрутому склону плеча и нашли у подножья ледовой стены на высоте 7740 метров площадку, где разбили лагерь VIII. Установив палатки, Абрам и Галотти вернулись в лагерь VII, а Компаньони и Лачеделли остались ночевать в лагере VIII.
Судя по описанию Висснера, наш лагерь VIII находился на том же месте, где в свое время был лагерь Висснера, который также находился под ледовой стеной на высоте 7740 метров. Это место показывал мне в свое время Висснер на фотографии Селла, как единственно удобное место для установки палатки.
К вечеру подул ледяной северный ветер, который, как всегда, был верным предвестником хорошей погоды и атмосферных изменений. Во время радиопереговоров в 5 вечера мне с трудом удалось установить связь с лагерем VII. Я передал им прогноз на хорошую погоду. Из лагеря VII просили меня организовать переброску грузов с носильщиками хунза в лагерь V. Мне удалось передать в лагерь V соответствующие указания, получить согласие, и на этом связь прервалась. Это был последний разговор по радио и последние сообщения, которые я имел по радио до взятия вершины.
Просьба о доставке в лагерь VII груза означала, что в ожидании улучшения погоды ведется подготовка к окончательному штурму вершины. И действительно, нескольких дней было бы достаточно, чтобы довести дело до успешного окончания. Но предусмотрительность и план штурма подсказывали необходимость создания достаточных запасов продовольствия и снаряжения в лагерях VII и VIII, чтобы в случае необходимости можно было выждать там 7—8 дней.
К вечеру в базовый лагерь спустился носильщик хунза и рассказал, что на участке между лагерями VI и VII на опасном ледовом склоне, том самом, где в 1953 году трагически погиб Гилкей, он во время спуска не страховался перилами, поскользнулся и упал на ледовый склон гребня. К счастью, одна из трещин имела снежный надув, в котором они задержался. Стоило бы проехать по склону немного в сторону, его, несомненно, постигла бы судьба североамериканского геолога.
Спустя день, 29 июля, Компаньони и Лачеделли рано утром начали обработку очень крутой ледовой стены над лагерем VIII, преодоление которой на этой высоте да еще с грузом за спиной было сложным делом. У ее подножья скопилась большая масса пушистого снега, и альпинисты проваливались в него иногда до пояса. После долгих часов напряженной работы, бесчисленных маневров с веревками им удалось достигнуть верхнего края стены. Преодоление стены отняло очень много времени, и было уже слишком поздно, чтобы до наступления темноты выйти к скалам, где была намечена установка лагеря IX. Оставив груз наверху, они с помощью перил спустились по стене.
В то время как Компаньони с Лачеделли готовили путь над лагерем VIII, Абрам, Бонатти, Галотти и Рей вышли с грузами и двумя кислородными аппаратами из лагеря VII в лагерь VIII. Но вскоре силы покинули Рея и Абрама, и, несмотря на мобилизацию всей энергии и воли, они были вынуждены сложить грузы и спуститься вниз. Рей, почувствовав, что он окончательно сдался и не имеет больше сил находиться наверху, спустился мимо лагеря VII прямо вниз. Абрам остался в лагере VII. Бонатти и Галотти благополучно пришли в лагерь VIII, где Компаньони и Лачеделли установили для них палатку. Кислородные аппараты остались на полпути между лагерями VII и VIII.
30 июля была прекрасная погода, чистое небо, воздух почти без движения. Компаньони и Лачеделли по перилам быстро преодолели ледяную стену, взяли оставленные ими накануне грузы и поднялись к крутому склону, упирающемуся в скальную стену под вершинным куполом. Местами они проваливались по пояс в пушистый снег, с величайшим трудом прокладывая себе путь, но чем выше они поднимались, тем утомительней он становился – давало себя чувствовать отсутствие кислорода. Подойдя к подножью крутого склона, над которым нависают ледовые глыбы, готовые в любую минуту свалиться вниз, они свернули влево и вскоре оказались под оледенелой скальной стеной. Тяжелым и опасным лазанием они преодолели ряд трудных, местами покрытых льдом плит и нашли площадку, где можно было установить штурмовую палатку. Палатка была установлена на высоте 8069 метров.
Бонатти и Галотти спустились утром в лагерь VII, чтобы поднять оставленные накануне кислородные аппараты, и доставили их в лагерь VIII к обеду. За день до этого, т. е. 29 июля, в лагерь VII пришли два носильщика хунза, Махди и Исхак. Утром они совместно с Абрамом вышли в лагерь VIII, неся на плечах внушительные грузы с продовольствием, горючим и снаряжением.
В три часа дня Абрам, Бонатти и Махди вышли из лагеря VIII, прошли благополучно ледовую стену и пошли по следу, проложенному утром штурмовой двойкой – Компаньони и Лачеделли. Абрам смог пройти только половину пути и вынужден был вернуться в лагерь VIII, куда пришел в 7 часов вечера. Бонатти и Махди упорно продолжали подъем. Солнце уже начало садиться, а до лагеря IX было еще очень далеко. Движение вверх стало все более мучительным, сумерки спустились, и они начали кричать в надежде, что Компаньони и Лачеделли их услышат. Но северный ветер относил голоса. Только после долгих ожиданий они, наконец, услышали крики товарищей сверху, которые советовали оставить груз на месте и немедленно возвращаться в лагерь VIII.
Бонатти и Махди, отчетливо представляя, что спуск в темноте в лагерь VIII по крутым оледенелым склонам связан с опасностью для жизни, вырыли пещеру и решили провести в ней ночь; ночь, безусловно, страшную, без спальных мешков, на такой высоте.
После 28 июля мы в базовом лагере не могли установить связи с высотными лагерями и были в полном неведении, что делается наверху. С часу на час росло наше беспокойство. Сначала все оставшиеся хотели выйти на ребро, но потом здравый смысл подсказал нам, что правильнее остаться в лагере в полной готовности, чтобы в случае необходимости, немедленно выйти по первому зову. Радиостанция, установленная на ледяном столбе перед палаткой, каждые полчаса передавала наши позывные. Смонтировав на треноге подзорную трубу, мы вели постоянные наблюдения за плечом К2, тщательно исследуя каждую складку, каждый угол, чтобы установить движение возможно находящихся там людей.
30 июля в 11 утра Виотто обнаружил человека в момент подхода к лагерю VI и забил тревогу. Мы бросились к трубе, чтобы установить личность. И, хотя труба была сильной, нам это не удалось: слишком велико было расстояние. Долгое ожидание и неизвестность создали обстановку нервной напряженности и подавленности. Даже прибытие почты не внесло разрядки или оживления. Мы стали рассчитывать время.
28 по радио было установлено, что кто-то дошел до лагеря VIII и остался ночевать. Следовательно, в этот день там уже находились продукты и палатка. Возможно, что 29 июля проводилась переброска грузов в лагерь VIII и не исключено, что кто-то вышел на разведку к скальной стене под вершинным куполом.
Если все прошло хорошо, можно ожидать, что 30 июля будет штурм вершины. Тем более что в этот день была идеальная погода, воздух чист и спокоен». Барометр поднялся выше, чем когда-либо.
«Что сейчас делают там, наверху, наши товарищи?» – вот вопрос, который все задавали друг другу. И снова высказывались предположения, носившие в большинстве случаев оптимистический характер: «Возможно, они ждут дополнительные вещи из нижних лагерей, которые им нужны для решающего штурма».
Одно было ясно: если сейчас не идет штурм вершины, то он состоится в ближайшее время.
И снова пришло такое настроение, когда всем хотелось вверх, к товарищам. Но спокойно обсудив все за и против нашего выхода на ребро, решили, что самое разумное – остаться на месте и быть наготове.
Все мы с трепетом и беспокойством стали ждать 31 июля.
Глава 8.
Не получая с 28 мая ни одного из моих сообщений, он, согласно общему плану экспедиции, выполнял свое задание. Впервые участвуя в экспедиции, он в короткое время, благодаря решительности, предприимчивости и упорству, приобрел такой большой опыт походной жизни, что был в состоянии действовать в самых отдаленных местах без чьей-либо помощи.
Между тем мы продолжали попытки установить и улучшить связь со Скардо. Ата Улла, добровольно принявший на себя эту миссию, поднялся со станцией на скальные склоны К2 и там заночевал, но безрезультатно. Лишь после удлинения мачты антенны лагерной станции ему удалось, наконец, в назначенное время, в 7.30 вечера, отчетливо услышать позывные и разговор Парвина (Скардо) и передать свои позывные и радиограмму, которая была принята. Воодушевление наших радистов не имело границ. Мысль, что наши сообщения мы можем передавать теперь прямо в Италию и получать через пару часов ответ, – значительно подняло наше настроение.
День 18 июля благодаря хорошей погоде был днем напряженной работы для всех и истинно знаменательным днем для экспедиции. Рано утром Компаньони и Рей вышли из лагеря V. В хорошем темпе прошли по перилам гребень к лагерю VI и начали обработку лобовой стороны «черной пирамиды» – ряда покрытых льдом и снегом скальных плит, которые (по описанию наших предшественников) нужно было преодолеть, чтобы выйти на плечо.
Бонатти и Лачеделли следовали с грузами веревок и крючьев за ними и натягивали перила.
Более 700 метров веревок было закреплено в этот день на стене!
В американском лагере VIII, который, как уже говорилось, соответствовал нашему лагерю VII, была найдена установленная на стойках палатка экспедиции Хаустона, полностью забитая снегом. Состояние этой палатки создало впечатление, что участники американской экспедиции, когда они в связи с болезнью Гилкея вынуждены были спускаться в страшной пурге, бежали отсюда в панике.
Обе связки с исключительной сработанностью выполнили операцию на «черной пирамиде». Первая подготавливала путь, забивала крючья, вторая навешивала веревки. Несмотря на относительно хорошую погоду, жестокий холод значительно затруднял работу четырех альпинистов, а порывы ветра не раз угрожали сорвать их со склона. Плиты «черной пирамиды» очень крутые и находятся над обрывом, поднимающимся единым взлетом с ледника. Если кто-нибудь соскользнет на плитах «черной пирамиды», он через несколько мгновений будет находиться на 2000 метров ниже, на леднике Годуин Оустен.
Во время переноски груза ветер вырвал из онемевших холодных рук одного из альпинистов палатку, которая упала на ледник, – она выбрала себе, наверное, ту же дорогу, что и год назад бедный Гилкей, когда лавина сорвала его со склона немного выше лагеря VII.
В нижних лагерях альпинисты продолжали транспортировку продовольствия и снаряжения, причем часть хунза приняла в этой работе весьма деятельное участие. Распределение групп альпинистов по лагерям выглядело так: Компаньони, Бонатти, Лачеделли и Рей находились в лагере V; Абрам, Галотти, Флореанини, Виотто и Фантини – в лагере IV; Анджелино, Сольда и Пагани – в лагере II.
На следующий день альпинисты лагеря IV спустились в лагерь III за грузом, а Абрам и Галотти объединились с Компаньони, который заботился об обеспечении лагеря V продуктами и о создании условий для пребывания в этом лагере большой группы альпинистов.
Пока группа альпинистов и хунза обеспечивали переноску грузов из лагеря III в лагерь IV, Абрам и Галотти доставили грузы с подъемника над камином Хауза в лагерь V, где была установлена третья палатка.
С наступлением вечера в высотных лагерях всегда возникала проблема размещения в палатках. В связи с тем что мы пользовались площадками прежних экспедиций, которые не были такими многочисленными, как наша, на площадках можно было разместить только ограниченное количество палаток, и поэтому в такие дни в них оказывалось недостаточно мест. Например, в лагерях IV и V можно было установить только три палатки, а в лагере VI имелось место только для двух палаток, причем они из-за малого размера площадок были установлены плохо. Таким образом, случалось, что хунза, а иной раз и альпинисты после трудной транспортировки грузов вынуждены были спускаться ночевать в один из нижних лагерей, а на следующее утро снова подниматься. Из этих соображений мне самому несколько раз пришлось отказываться от посещения высотных лагерей.
Сейчас важнейшим было снабжение всем необходимым самых высотных лагерей – V и VI. Компаньони потребовал по радио продукты и снаряжение. Я в этот день не мог связаться с лагерем II и передать его требование, в связи с чем в этот лагерь пришлось послать двух хунза с письменным указанием Анджелино.
В 17 часов Компаньони сообщил по радио, что он один спустился в лагерь IV, чтобы просить товарищей принять участие в операции на плече.
В 18.00 мне снова удалось услышать голос Компаньони, который говорил из лагеря II и требовал пополнения материалов. Я мог понять, что он услышал наш положительный ответ и был этим очень обрадован.
20 июля Компаньони и Рей в лагере V страдали от сильного кашля. Имевшиеся у них специальные средства не помогли, и они всю ночь не могли спать.
В этот день в лагере V находились шесть альпинистов: Компаньони, Бонатти, Лачеделли, Рей, Абрам и Галотти.
Разведка плеча подтвердила, что сохранение лагеря VII на неудобной и опасной площадке американцев нецелесообразно, так как лагерь находится у подножья крутого ледового склона, на самом краю очень высокого обрыва. Поэтому нам казалось лучшим поднять лагерь VI на 100 метров выше, а лагерь VII установить на том месте, где находился лагерь VIII американцев, т. е. на плече, в безопасном месте.
Проблема установки лагеря VII, о которой так много говорилось, была решена. 20 июля Бонатти, Абрам, Флореанини, Галотти и Лачеделли с тяжелыми рюкзаками поднялись к новому месту лагеря VI и приступили к подготовке площадки. Их тяжелой работе мешал ураганный ветер, и они, не сумев установить палатки в этот день, вынуждены были спуститься в лагерь V. Здесь они увидели, что в связи с непогодой пополнение идет медленно, продовольствия и снаряжения слишком мало для находящихся в этом лагере альпинистов. К счастью для них, Компаньони и Рей в течение дня спустились к подъемнику и подняли в лагерь десять грузов. Я говорю «к счастью», так как на следующий день буря была такой сильной, что не было возможности выйти из палаток, не говоря уже о выполнении каких-либо работ.
Вечером 20 июля мне удалось связаться с Компаньони по радио. Он сообщил о потере палатки и просил меня выслать кого-нибудь к подножью ребра Абруццкого, куда, несомненно, упала палатка. Я передал ему прогноз погоды на ближайшие дни, который был все еще отрицательным, и сообщил о прибытии почты, пообещав выслать ее на следующий день вместе с палаткой, если, конечно, мы ее найдем.
21 июля, несмотря на плохую погоду, я послал доброго Садыка за палаткой, которая, видимо, без задержки пролетела более 2000 метров с «черной пирамиды» до снежного склона ребра. С ним вышли два носильщика для доставки почты в лагерь II. Палатка была найдена и вторично послана наверх. В лагере V 21 июля положение было крайне неважным. Там скопилось слишком много людей, для которых требовались дополнительные продукты и снаряжение. Узнав об этом у Компаньони во время утренней связи, я предложил разделить находящихся в лагере V на две группы с таким расчетом, чтобы одна группа спустилась ниже, возможно до базового лагеря – на отдых, а вторая – осталась в лагере и при первой возможности атаковала плечо, закончив оборудование лагеря VI.
Создалось такое положение, при котором было целесообразно оставить на ребре только тех, кто может транспортировать грузы из нижних в верхние лагери, потому что каждый лишний недостаточно работоспособный человек повлек бы за собой излишнюю трату продуктов питания, не выполнив при этом работы по пополнению запасов.
Во второй половине дня, почти под вечер, как раз в тот момент, когда в нижних лагерях улучшилась погода, в базовый лагерь прибыли Компаньони, Лачеделли и Рей.
За последние дни значительно улучшилась радиосвязь со Скардо, и нам удалось передать в Италию несколько телеграмм с сообщением о выходе групп на плечо и установке лагеря VI.
Вечером я получил сообщение из Равалпинди, что туда прибыл профессор Грациози, на которого было возложено ведение этнографических работ в районе экспедиции.
На следующий день, 22 июля, возобновились работы по транспортировке грузов между лагерями III и IV. 24 июля погода была хорошей, и тройка из лагеря V вышла в лагерь VI, установила палатку и оставила там запас продуктов и снаряжение. В этот день я с Цанеттином вышел из базового лагеря на «Седло ветров» (6233 метра), откуда хорошо было видно все ребро Абруццкого и выход на вершину. С нами вышли Компаньони, Лачеделли и Рей, которые у подножья ребра Абруццкого ушли в высотные лагери.
С ними я передал письмо для Анджелино, в котором рекомендовал ему спуститься в базовый лагерь: Фантини сообщил мне, что Анджелино и Пагани чувствуют себя не совсем хорошо.
Вечером 25 июля погода была изумительная, абсолютно безветренно, ночь очень светлая.
Из нашего лагеря, установленного немного выше начала ребра Абруццкого, пробовали искать тело Гилкея, которое по нашим расчетам должно было находиться где-то здесь, но безуспешно. Нам удалось найти лишь несколько исковерканных предметов снаряжения, несомненно принадлежавших экспедиции Хаустона и, видимо, сброшенных из лагеря VII.
Абрам, Галотти, Бонатти и Лачеделли 25 июля сумели удачно использовать условия погоды и, поднявшись рано утром, установили лагерь VII. В этот день в лагерь VII прибыли три носильщика хунза с дополнительными грузами. Абрам немедленно передал мне эту радостную весть по радио. В нашем лагере, который находился между «Седлом ветров» и «Седлом Витторио Селла», слышимость была хорошей, и я сразу все понял. Я настоятельно просил Абрама продолжить энергичную деятельность по оборудованию лагерей и высказал убеждение, что со взятием плеча ребра Абруццкого мы будем у преддверия победы. Погода по сравнению с предшествующим периодом была значительно лучше.
Благодаря энергичной и решительной деятельности Абрама, Галотти и Лачеделли мы могли окончательно установить свое господство над плечом ребра Абруццкого и закрепить эту важную для штурма вершины позицию.
В этот же день три альпиниста, вышедшие со мной из базового лагеря, достигли лагеря V и на следующий день вместе с Флореанини, примкнувшим к ним в лагере V, продолжали подъем до лагеря VII, где и встретились с товарищами.
В ночь с 26 на 27 июля в лагере VII ночевали Компаньони, Абрам, Бонатти, Галотти, Лачеделли и Рей. Флореанини вечером 26 спустился в лагерь VI, так как в лагере VII в палатке не было места. Утром 27 июля, наблюдая с «Седла ветров» за ребром Абруццкого, я хорошо видел товарищей, находившихся между VI и VII лагерями.
Погода стояла хорошая, воздух был чист и прозрачен, абсолютно спокойно и безветренно.
Наши сердца были преисполнены надеждой на будущее. Если хорошая погода продержится еще пару дней, – можно смело начать штурм вершины.
В 17.30 во время связи с базовым лагерем, куда я вернулся с «Седла ветров», Компаньони передал мне, что с группой во второй половине дня доставил в лагерь VII палатки, продовольствие, спальные мешки и разные другие материалы.
– На сколько дней лагерь обеспечен запасами? – поинтересовался я.
– На пять дней, – последовал ответ.
– Это не особенно много, – резюмировал я, – попытайтесь дополнительно доставить еще.
– Если завтра будет хорошая погода, все выходим в лагерь VII, – твердо заявил Компаньони.
– Честь и хвала вам! Ни пуха, ни пера! – ответил я. – Только смотрите, чтобы в случае непогоды в лагере VII были достаточные запасы продовольствия. Я приложу все усилия, чтобы из нижних лагерей были доставлены кислородные аппараты и продовольствие. Присмотритесь к носильщикам повнимательнее. Напоминаю вам случай, когда пришлось спустить трех носильщиков хунза в лагерь IV только потому, что они ходили без очков и ослепли. Кроме того, прогноз погоды на ближайшие дни не особенно утешительный – обещают туман и временами снегопад.
На этом вечерняя связь окончилась.
Спустя некоторое время после моего возвращения в базовый лагерь с «Седла ветров» небо затянуло, спустился туман и еще до темноты начался снегопад.
Что делают сейчас наши друзья наверху? Удалось ли им установить лагерь VIII или нет? – вот основные вопросы, которые в этот вечер нас особенно тревожили.
Ночью я несколько раз выходил из палатки, чтобы проверить состояние погоды. Снегопад, правда, прекратился, но воздух был очень влажный. «И все-таки, – думал я, – эта паршивая погода должна когда-нибудь улучшиться. Если непогода преследовала нас в течение нескольких месяцев и мы ее терпеливо пережидали, следовало бы в конечном итоге вознаградить нас периодом хорошей погоды. Это, правда, не метеорологическое правило, но иногда так бывает».
В эту ночь я напрасно пытался уснуть. Как только закрою глаза, тут же вижу моих товарищей из лагеря VII в тяжелых условиях, и снова мои мысли с ними.
Во время утренней связи 27 июля мне посчастливилось сразу связаться с лагерем VII.
– Мы всю ночь не могли спать, – передавал Компаньони, – страшно устали.
– Какая у вас программа сегодня? – спросил я.
– Посмотрим, все зависит от погоды. Какая погода у вас внизу? – ответил Компаньони вопросом.
– У нас переменная, но есть признаки, что будет улучшение, – сообщил я.
Весь день 27 июля погода относилась к нам враждебно. К2 был окутан облаками, которые беспрерывно тянулись к нам через седло Негротто.
К вечеру в базовый лагерь пришли заболевшие Виотто и Анджелино – оба в плохом состоянии и очень подавленные. Я заметил их, когда они спустились с морены выше лагеря, почти через каждые 100 шагов они присаживались, чтобы отдышаться. Я пробовал их утешить, но они сильно переживали, что выбыли из строя и теперь не могут принять участия в дальнейшей работе на ребре Абруццкого.
Ночь была опять беспокойная.
Ночью снова выпал снег. Когда утром 28 июля я выглянул из палатки, наш лагерь, как глубокой зимой, был засыпан снегом. Под снегом была и вся срединная морена, на которой расположился лагерь.
И все же казалось, что погода улучшится: время от времени сквозь разрывы облаков можно было видеть синее небо.
Альпинисты, которые вынужденно отсиживались в ожидании погоды в палатках, утром 28 июля покинули лагерь VII и с грузом продовольствия снаряжения поднялись на среднюю часть плеча, чтобы найти хорошее место для лагеря VIII. В лагере VII остался только один Бонатти. Сразу после выхода Рей почувствовал себя плохо и вынужден был вернуться.
Остальные продолжали подъем по некрутому склону плеча и нашли у подножья ледовой стены на высоте 7740 метров площадку, где разбили лагерь VIII. Установив палатки, Абрам и Галотти вернулись в лагерь VII, а Компаньони и Лачеделли остались ночевать в лагере VIII.
Судя по описанию Висснера, наш лагерь VIII находился на том же месте, где в свое время был лагерь Висснера, который также находился под ледовой стеной на высоте 7740 метров. Это место показывал мне в свое время Висснер на фотографии Селла, как единственно удобное место для установки палатки.
К вечеру подул ледяной северный ветер, который, как всегда, был верным предвестником хорошей погоды и атмосферных изменений. Во время радиопереговоров в 5 вечера мне с трудом удалось установить связь с лагерем VII. Я передал им прогноз на хорошую погоду. Из лагеря VII просили меня организовать переброску грузов с носильщиками хунза в лагерь V. Мне удалось передать в лагерь V соответствующие указания, получить согласие, и на этом связь прервалась. Это был последний разговор по радио и последние сообщения, которые я имел по радио до взятия вершины.
Просьба о доставке в лагерь VII груза означала, что в ожидании улучшения погоды ведется подготовка к окончательному штурму вершины. И действительно, нескольких дней было бы достаточно, чтобы довести дело до успешного окончания. Но предусмотрительность и план штурма подсказывали необходимость создания достаточных запасов продовольствия и снаряжения в лагерях VII и VIII, чтобы в случае необходимости можно было выждать там 7—8 дней.
К вечеру в базовый лагерь спустился носильщик хунза и рассказал, что на участке между лагерями VI и VII на опасном ледовом склоне, том самом, где в 1953 году трагически погиб Гилкей, он во время спуска не страховался перилами, поскользнулся и упал на ледовый склон гребня. К счастью, одна из трещин имела снежный надув, в котором они задержался. Стоило бы проехать по склону немного в сторону, его, несомненно, постигла бы судьба североамериканского геолога.
Спустя день, 29 июля, Компаньони и Лачеделли рано утром начали обработку очень крутой ледовой стены над лагерем VIII, преодоление которой на этой высоте да еще с грузом за спиной было сложным делом. У ее подножья скопилась большая масса пушистого снега, и альпинисты проваливались в него иногда до пояса. После долгих часов напряженной работы, бесчисленных маневров с веревками им удалось достигнуть верхнего края стены. Преодоление стены отняло очень много времени, и было уже слишком поздно, чтобы до наступления темноты выйти к скалам, где была намечена установка лагеря IX. Оставив груз наверху, они с помощью перил спустились по стене.
В то время как Компаньони с Лачеделли готовили путь над лагерем VIII, Абрам, Бонатти, Галотти и Рей вышли с грузами и двумя кислородными аппаратами из лагеря VII в лагерь VIII. Но вскоре силы покинули Рея и Абрама, и, несмотря на мобилизацию всей энергии и воли, они были вынуждены сложить грузы и спуститься вниз. Рей, почувствовав, что он окончательно сдался и не имеет больше сил находиться наверху, спустился мимо лагеря VII прямо вниз. Абрам остался в лагере VII. Бонатти и Галотти благополучно пришли в лагерь VIII, где Компаньони и Лачеделли установили для них палатку. Кислородные аппараты остались на полпути между лагерями VII и VIII.
30 июля была прекрасная погода, чистое небо, воздух почти без движения. Компаньони и Лачеделли по перилам быстро преодолели ледяную стену, взяли оставленные ими накануне грузы и поднялись к крутому склону, упирающемуся в скальную стену под вершинным куполом. Местами они проваливались по пояс в пушистый снег, с величайшим трудом прокладывая себе путь, но чем выше они поднимались, тем утомительней он становился – давало себя чувствовать отсутствие кислорода. Подойдя к подножью крутого склона, над которым нависают ледовые глыбы, готовые в любую минуту свалиться вниз, они свернули влево и вскоре оказались под оледенелой скальной стеной. Тяжелым и опасным лазанием они преодолели ряд трудных, местами покрытых льдом плит и нашли площадку, где можно было установить штурмовую палатку. Палатка была установлена на высоте 8069 метров.
Бонатти и Галотти спустились утром в лагерь VII, чтобы поднять оставленные накануне кислородные аппараты, и доставили их в лагерь VIII к обеду. За день до этого, т. е. 29 июля, в лагерь VII пришли два носильщика хунза, Махди и Исхак. Утром они совместно с Абрамом вышли в лагерь VIII, неся на плечах внушительные грузы с продовольствием, горючим и снаряжением.
В три часа дня Абрам, Бонатти и Махди вышли из лагеря VIII, прошли благополучно ледовую стену и пошли по следу, проложенному утром штурмовой двойкой – Компаньони и Лачеделли. Абрам смог пройти только половину пути и вынужден был вернуться в лагерь VIII, куда пришел в 7 часов вечера. Бонатти и Махди упорно продолжали подъем. Солнце уже начало садиться, а до лагеря IX было еще очень далеко. Движение вверх стало все более мучительным, сумерки спустились, и они начали кричать в надежде, что Компаньони и Лачеделли их услышат. Но северный ветер относил голоса. Только после долгих ожиданий они, наконец, услышали крики товарищей сверху, которые советовали оставить груз на месте и немедленно возвращаться в лагерь VIII.
Бонатти и Махди, отчетливо представляя, что спуск в темноте в лагерь VIII по крутым оледенелым склонам связан с опасностью для жизни, вырыли пещеру и решили провести в ней ночь; ночь, безусловно, страшную, без спальных мешков, на такой высоте.
После 28 июля мы в базовом лагере не могли установить связи с высотными лагерями и были в полном неведении, что делается наверху. С часу на час росло наше беспокойство. Сначала все оставшиеся хотели выйти на ребро, но потом здравый смысл подсказал нам, что правильнее остаться в лагере в полной готовности, чтобы в случае необходимости, немедленно выйти по первому зову. Радиостанция, установленная на ледяном столбе перед палаткой, каждые полчаса передавала наши позывные. Смонтировав на треноге подзорную трубу, мы вели постоянные наблюдения за плечом К2, тщательно исследуя каждую складку, каждый угол, чтобы установить движение возможно находящихся там людей.
30 июля в 11 утра Виотто обнаружил человека в момент подхода к лагерю VI и забил тревогу. Мы бросились к трубе, чтобы установить личность. И, хотя труба была сильной, нам это не удалось: слишком велико было расстояние. Долгое ожидание и неизвестность создали обстановку нервной напряженности и подавленности. Даже прибытие почты не внесло разрядки или оживления. Мы стали рассчитывать время.
28 по радио было установлено, что кто-то дошел до лагеря VIII и остался ночевать. Следовательно, в этот день там уже находились продукты и палатка. Возможно, что 29 июля проводилась переброска грузов в лагерь VIII и не исключено, что кто-то вышел на разведку к скальной стене под вершинным куполом.
Если все прошло хорошо, можно ожидать, что 30 июля будет штурм вершины. Тем более что в этот день была идеальная погода, воздух чист и спокоен». Барометр поднялся выше, чем когда-либо.
«Что сейчас делают там, наверху, наши товарищи?» – вот вопрос, который все задавали друг другу. И снова высказывались предположения, носившие в большинстве случаев оптимистический характер: «Возможно, они ждут дополнительные вещи из нижних лагерей, которые им нужны для решающего штурма».
Одно было ясно: если сейчас не идет штурм вершины, то он состоится в ближайшее время.
И снова пришло такое настроение, когда всем хотелось вверх, к товарищам. Но спокойно обсудив все за и против нашего выхода на ребро, решили, что самое разумное – остаться на месте и быть наготове.
Все мы с трепетом и беспокойством стали ждать 31 июля.
Глава 8.
ШТУРМ ВЕРШИНЫСсылка7
30 июля мы вышли из лагеря VIII на высоте 7627 метров, чтобы установить лагерь IX, вернее, маленькую палатку, в которой можно было бы переночевать перед штурмом вершины.
Только после нескольких попыток нам удалось подняться на ледовую стену, а дальше пришлось траверсировать ряд весьма сложных и неприятных скальных плит, при этом самым главным в траверсе были не технические трудности, а опасность от нависающих серакс, которые, как нам казалось, в любую минуту готовы были свалиться на наши головы.
Траверсируя, мы старались идти как можно выше и достигли скального пояса, проходящего поперек вершинного склона. Отсюда начинался наш путь в большое неизвестное: выше этого места нога человека не ступала.
Погода была хорошая. Примерно в три часа дня мы вышли на боковой гребень и нашли площадку, показавшуюся нам удобной для установки нашей миниатюрной высотной палатки. Мы находились на высоте около 8100 метров.
Перед выходом из лагеря VIII мы договорились с товарищами, что вечером к нам подойдут Абрам, Бонатти и один носильщик из племени хунза с кислородными аппаратами для штурма вершины. Первоначально предусматривалось использовать кислородные аппараты уже на высоте 7300 метров (лагерь VI), но в связи с тем, что плохая погода в течение 40 дней мешала провести нормальную заброску, запасов кислорода в верхних лагерях оказалось значительно меньше, чем планировалось. В связи с этим первоначальный план штурма вершины был изменен. Большая часть кислородных баллонов осталась в III, IV и V лагерях. Небольшое количество баллонов, которое нам удалось поднять на плечо ребра, предполагалось применить только в самый решающий момент штурма вершины, и поэтому до IX лагеря мы шли без кислорода. К нашему счастью, мы были хорошо акклиматизированы и чувствовали себя превосходно и без кислорода.
Из лагеря IX перед нами открылась грандиозная панорама неописуемой красоты, и ею можно было любоваться бесконечно. Но наши взгляды больше были обращены к стене, поднимающейся непосредственно над нами, по которой предстояло идти дальше, к нашей заветной цели. В 1939 году на этом месте трижды ночевал Висснер с уверенностью, что победа завоевана и он на следующий день достигнет вершины. Но поднявшись до 8384 метров, он встретил большие трудности и вынужден был вернуться. Очевидно, эта стена и была ключом, которым можно открыть путь к вершине К2. Мы были так увлечены осмотром предстоящего пути и разрешением таинственного вопроса – как преодолеть этот ключевой участок, – что не заметили, как солнце начало садиться.
Только после нескольких попыток нам удалось подняться на ледовую стену, а дальше пришлось траверсировать ряд весьма сложных и неприятных скальных плит, при этом самым главным в траверсе были не технические трудности, а опасность от нависающих серакс, которые, как нам казалось, в любую минуту готовы были свалиться на наши головы.
Траверсируя, мы старались идти как можно выше и достигли скального пояса, проходящего поперек вершинного склона. Отсюда начинался наш путь в большое неизвестное: выше этого места нога человека не ступала.
Погода была хорошая. Примерно в три часа дня мы вышли на боковой гребень и нашли площадку, показавшуюся нам удобной для установки нашей миниатюрной высотной палатки. Мы находились на высоте около 8100 метров.
Перед выходом из лагеря VIII мы договорились с товарищами, что вечером к нам подойдут Абрам, Бонатти и один носильщик из племени хунза с кислородными аппаратами для штурма вершины. Первоначально предусматривалось использовать кислородные аппараты уже на высоте 7300 метров (лагерь VI), но в связи с тем, что плохая погода в течение 40 дней мешала провести нормальную заброску, запасов кислорода в верхних лагерях оказалось значительно меньше, чем планировалось. В связи с этим первоначальный план штурма вершины был изменен. Большая часть кислородных баллонов осталась в III, IV и V лагерях. Небольшое количество баллонов, которое нам удалось поднять на плечо ребра, предполагалось применить только в самый решающий момент штурма вершины, и поэтому до IX лагеря мы шли без кислорода. К нашему счастью, мы были хорошо акклиматизированы и чувствовали себя превосходно и без кислорода.
Из лагеря IX перед нами открылась грандиозная панорама неописуемой красоты, и ею можно было любоваться бесконечно. Но наши взгляды больше были обращены к стене, поднимающейся непосредственно над нами, по которой предстояло идти дальше, к нашей заветной цели. В 1939 году на этом месте трижды ночевал Висснер с уверенностью, что победа завоевана и он на следующий день достигнет вершины. Но поднявшись до 8384 метров, он встретил большие трудности и вынужден был вернуться. Очевидно, эта стена и была ключом, которым можно открыть путь к вершине К2. Мы были так увлечены осмотром предстоящего пути и разрешением таинственного вопроса – как преодолеть этот ключевой участок, – что не заметили, как солнце начало садиться.