Осталось всего три дня, когда Ондо пришел к ним в дом с Фанди – ему нужен был Сири, потому что Фанди потеряла хороший золотой наперсток. Айна, Гейр и Сири как раз прятались дома от Ондо. Увидев его, все трое вздохнули.
– Наперсток у тебя в кармане, – холодно сказал Сири Фанди.
Вообще-то Гест запретил Сири просить подарки, но Сири надеялся, что Фанди что-нибудь ему предложит. Все остальные обязательно предлагали.
Ондо покровительственно бросил Гейру:
– У тебя-то никакого Дара нет, правда?
Гейру это было настолько нож острый, что он потерял дар речи.
– У тебя тоже! – быстро ответила Айна.
Ондо понял, что сумел обидеть Гейра. Он так обрадовался, что не обратил на Айну никакого внимания. Он поглядел на свои ногти и стал беспечно полировать их о рукав куртки.
– А, – сказал он. – При моем положении в обществе Дары не нужны.
Гейр представил себе, как хватает Ондо за золотую гривну, выволакивает из дома, тащит по лестницам наверх и швыряет лицом в ближайший улей. Если бы рядом не было Фанди, он бы попробовал так и сделать. Фанди кивала и улыбалась, будто все они были задушевные друзья, но Гейр прекрасно понимал – при малейшей опасности она поднимет крик до небес и позовет Касту. Пришлось утешиться, грозно шагнув в сторону Ондо. Ондо оглянулся в поисках Скодо и Пада и вспомнил, что их тут нет. Он побледнел, и гнусная усмешка стала уже не такой уверенной. Гейр с презрительным видом отодвинул Ондо в сторону и зашагал через все Гарлесье к своему подоконнику. Жаль, что он раньше не понял, какой Ондо трус. Тогда выносить все это было бы легче.
Оставшиеся в доме Айна и Сири решили поквитаться с Ондо, несмотря ни на какую Фанди.
– Не советую тебе так разговаривать с Гейром, – сказала Айна. – Если бы мы не знали, что ты просто тупой, как пробка, то давно наложили бы на тебя слова.
Сири решил, что Фанди все равно не допустит никакого насилия, и, осмелев, сочувственно добавил:
– Да ты, Ондо, не только тупой, как пробка. Ты еще и страшный как я не знаю что. У тебя уши торчат.
При этих словах Сири даже разрумянился от собственной отваги. Он мечтал высказаться уже несколько лет. Уши у Ондо стояли стоймя, как у овцы. К несчастью, Фанди обиделась не меньше Ондо. Она испробовала все мыслимые способы пригладить эти уши, но они всякий раз одерживали верх. Поэтому, когда Ондо в ярости двинулся на Сири, она не стала его удерживать.
– Ну, погоди! – сказал Ондо.
Сири отшатнулся. Ему стало нехорошо. Ондо грозно нависал над ним, а Сири по горькому опыту знал, какой Ондо мастер делать больно тем, кто меньше. Он понимал, что, если Фанди будет просто стоять сложив руки, не миновать ему взбучки.
– Айна! – отчаянно пискнул он.
Айна ужасно боялась Ондо, но все равно бросилась на помощь Сири. Фанди поймала ее за руку. Фанди была сильная.
– Вот что, Айна, веди себя как подобает даме, – велела она.
Ондо бросился на Сири, а Сири метнулся к двери. Фанди отпихнула Айну и преградила ему путь. Сири стало очень страшно. Но он и разозлился тоже – и за себя, и за Айну, а особенно за Гейра. Он повернулся к Ондо и Фанди и пустил в ход Дар, о наличии которого даже не подозревал.
Он ничего не сказал. Он даже вроде бы ничего и не сделал. Но Фанди вскрикнула. Она схватилась за голову, и лицо у нее пожелтело. А Ондо – Ондо странно взвизгнул и так и застыл, вытянув руки, чтобы схватить Сири.
– Ну чистый рак! – говорила потом Айна.
Не в силах двинуться и ошалев от ужаса, Ондо выкрикнул самое страшное из известных ему оскорблений:
– Ах ты… ах ты, паршивый дориг!
Сири ошарашенно глядел на врагов, и у него тоже лицо стало странного цвета. А потом он выбежал из дома и спрятался за покрывалами.
Глава 4
Глава 5
– Наперсток у тебя в кармане, – холодно сказал Сири Фанди.
Вообще-то Гест запретил Сири просить подарки, но Сири надеялся, что Фанди что-нибудь ему предложит. Все остальные обязательно предлагали.
Ондо покровительственно бросил Гейру:
– У тебя-то никакого Дара нет, правда?
Гейру это было настолько нож острый, что он потерял дар речи.
– У тебя тоже! – быстро ответила Айна.
Ондо понял, что сумел обидеть Гейра. Он так обрадовался, что не обратил на Айну никакого внимания. Он поглядел на свои ногти и стал беспечно полировать их о рукав куртки.
– А, – сказал он. – При моем положении в обществе Дары не нужны.
Гейр представил себе, как хватает Ондо за золотую гривну, выволакивает из дома, тащит по лестницам наверх и швыряет лицом в ближайший улей. Если бы рядом не было Фанди, он бы попробовал так и сделать. Фанди кивала и улыбалась, будто все они были задушевные друзья, но Гейр прекрасно понимал – при малейшей опасности она поднимет крик до небес и позовет Касту. Пришлось утешиться, грозно шагнув в сторону Ондо. Ондо оглянулся в поисках Скодо и Пада и вспомнил, что их тут нет. Он побледнел, и гнусная усмешка стала уже не такой уверенной. Гейр с презрительным видом отодвинул Ондо в сторону и зашагал через все Гарлесье к своему подоконнику. Жаль, что он раньше не понял, какой Ондо трус. Тогда выносить все это было бы легче.
Оставшиеся в доме Айна и Сири решили поквитаться с Ондо, несмотря ни на какую Фанди.
– Не советую тебе так разговаривать с Гейром, – сказала Айна. – Если бы мы не знали, что ты просто тупой, как пробка, то давно наложили бы на тебя слова.
Сири решил, что Фанди все равно не допустит никакого насилия, и, осмелев, сочувственно добавил:
– Да ты, Ондо, не только тупой, как пробка. Ты еще и страшный как я не знаю что. У тебя уши торчат.
При этих словах Сири даже разрумянился от собственной отваги. Он мечтал высказаться уже несколько лет. Уши у Ондо стояли стоймя, как у овцы. К несчастью, Фанди обиделась не меньше Ондо. Она испробовала все мыслимые способы пригладить эти уши, но они всякий раз одерживали верх. Поэтому, когда Ондо в ярости двинулся на Сири, она не стала его удерживать.
– Ну, погоди! – сказал Ондо.
Сири отшатнулся. Ему стало нехорошо. Ондо грозно нависал над ним, а Сири по горькому опыту знал, какой Ондо мастер делать больно тем, кто меньше. Он понимал, что, если Фанди будет просто стоять сложив руки, не миновать ему взбучки.
– Айна! – отчаянно пискнул он.
Айна ужасно боялась Ондо, но все равно бросилась на помощь Сири. Фанди поймала ее за руку. Фанди была сильная.
– Вот что, Айна, веди себя как подобает даме, – велела она.
Ондо бросился на Сири, а Сири метнулся к двери. Фанди отпихнула Айну и преградила ему путь. Сири стало очень страшно. Но он и разозлился тоже – и за себя, и за Айну, а особенно за Гейра. Он повернулся к Ондо и Фанди и пустил в ход Дар, о наличии которого даже не подозревал.
Он ничего не сказал. Он даже вроде бы ничего и не сделал. Но Фанди вскрикнула. Она схватилась за голову, и лицо у нее пожелтело. А Ондо – Ондо странно взвизгнул и так и застыл, вытянув руки, чтобы схватить Сири.
– Ну чистый рак! – говорила потом Айна.
Не в силах двинуться и ошалев от ужаса, Ондо выкрикнул самое страшное из известных ему оскорблений:
– Ах ты… ах ты, паршивый дориг!
Сири ошарашенно глядел на врагов, и у него тоже лицо стало странного цвета. А потом он выбежал из дома и спрятался за покрывалами.
Глава 4
Гейр в жизни не слышал, чтобы кто-нибудь так выл, как Фанди и Ондо, и так визжал, как Каста, Скодо и Пад. Он слез с подоконника выяснить, в чем дело. К этому времени весь курган был охвачен волнением. От Айны и Мири Гейр узнал, что его брат наслал на Ондо и Фанди Помысел, а Мири еще добавила, что теперь на снятие чар уйдет добрых три дня. Шуму было страшно много, поскольку Дар Помыслов считался очень редким. Последний его обладатель скончался больше ста лет назад.
Касте до всего этого не было дела. Она хотела одного – пусть Сири накажут за то, что он сделал с ее драгоценным Ондо. В промежутках между заламыванием рук над неподвижно скорчившимся Ондо она искала Сири и заставляла всех остальных тоже его искать. Айна и Гейр изо всех сил старались его спасти, называя все мыслимые места, в которых Сири, скорее всего, не было. Но в конце концов Каста его все-таки нашла («Еще бы!» – сказала Айна) и приволокла к Гесту. Гест снял башмак и отшлепал Сири.
После этого Гест направился к золотых дел мастеру – заказать для Сири полагавшуюся ему теперь гривну тройного кручения. Адара его остановила.
– В чем дело? – раздраженно спросил Гест. – Пусть себе Каста разоряется, а я спорю на половину всего гарлесского золота, что Ондо начал первым!
– Конечно, – отвечала Адара. – Только самомнения у Сири уже более чем достаточно. Дай ему гривну потом, когда он ее заслужит. А сейчас про этот Дар лучше просто забыть.
Поразмыслив, Гест решил, что она права. В руках несмышленыша и зазнайки вроде Сири Помыслы могли стать очень опасным оружием. И тогда Адара отозвала Сири в сторонку и поговорила с ним. Она объяснила, что Дар Помыслов налагает очень серьезную ответственность, потому что может сильно навредить. А Сири еще недостаточно взрослый и разумный, чтобы им пользоваться. Поэтому тройной гривны ему не дадут, пока он не докажет, что знает, как правильно и ответственно пользоваться Даром. Говорила Адара долго, а Сири плакал.
Когда Адара умолкла, Сири с побитым видом пробрался между стучащих станков к подоконнику Гейра и спросил разрешения взобраться. Гейр разрешил. Нельзя же винить Сири, если тому захотелось побыть одному. Но Сири хотелось вовсе не побыть одному. Ему хотелось посоветоваться с Гейром. Тут Гейр, к своему великому изумлению, понял, что привычка сидеть в одиночку на подоконнике принесла ему среди гарлесских детей славу самого мудрого. Гейру стало стыдно. Он собрался было объяснить Сири, что сидит на подоконнике только из-за собственной обыкновенности, но так и не решился. Сири сопел, всхлипывал и всей душой верил, будто Гейр ему поможет.
– Гривна – это ладно, – сказал он. – И что там мама говорила – тоже ладно. Да и отцовский башмак. Но я же не знаю, Гейр, что я сделал-то! И не знаю, как перестать это делать! Я так боюсь кого-нибудь убить! Как же мне быть?
Сири считал, будто Гейр мудрый, и Гейру не хотелось его разочаровывать. Он все обдумал.
– Знаешь что, – с сомнением протянул он, – может, ты постараешься понять, как ты это сделал, и поупражняешься на чем-нибудь не очень важном? – Гейр и сам слышал, что звучит это по-дурацки. – Тогда ты ничего не натворишь случайно, – закончил он.
Судя по всему, Сири решил, что это отличный совет.
– Да, только я не знаю, что я сделал, – печально ответил он.
Этого Гейр и сам не знал.
– Ну, постарайся вспомнить, – только и смог он сказать. – Давай. Думай.
– Ладно. – И Сири уселся на подоконнике рядом с Гейром, задрав колени до ушей и свесив руки между щиколоток, и думал так долго, что Гейру стало скучно. Наконец он неуверенно произнес:
– По-моему, я вроде бы направил на них кусочек внутренности моей головы.
– Тогда попробуй сделать это еще раз прямо сейчас, – ответил Гейр.
– На чем? Не на тебе же! – воскликнул Сири.
Подоконник Гейр усидел до гладкости. На нем не было ничего, что сгодилось бы Сири. Гейр поглядел на пчел – но лезть лишний раз к пчелам не стоит, и на то есть тысячи веских причин, – и стал вспоминать, нет ли какой-нибудь мелочи у него в карманах. Там не оказалось ничего такого, что можно было отдать на растерзание Сири. Оставалось только одно. Он снял с шеи золотую гривну, не забыв держать ее за оба конца, чтобы она не начала превращаться обратно в руду, и протянул ее Сири.
– Попробуй разломать ее пополам.
Сири был потрясен его бесстрашием.
– Ну давай, – велел Гейр. – Починить простую гривну очень легко, даже если ты сам этого не сумеешь.
– Ладно.
Сири сцепил руки на коленях и уставился на Гейрову гривну. Ничего не произошло. Гейр был уже готов бросить это дело и надеть гривну обратно, как вдруг Сири вытаращил глаза. Гейр почувствовал, что руки у него разлетаются в стороны и в каждой зажато по половинке гривны.
– Получилось! – закричал Сири. И оба расхохотались.
– А теперь почини ее! – сказал Гейр.
– Ой! А вдруг не получится? – ответил Сири.
– Тогда взбучку дадут мне, а не тебе. Давай. Постарайся.
Гейр протянул брату две половинки. Результат был очень быстрый, но совершенно неожиданный. Половинки рывком соединились, потащив за собой руки Гейра. Одна половинка легла на другую, и мгновение спустя в руках у Гейра оказалось полгривны двойной толщины. При взгляде на остолбенелое лицо Сири он не сдержался и снова расхохотался.
– Ой, мама! – произнес Сири.
– Давай еще раз, – сказал Гейр. – Если оставить как есть, взбучку дадут нам обоим.
Сири встал на колени и начал вовсю стараться. Гривна принялась растягиваться у Гейра в руках, и она все растягивалась и растягивалась, пока не оказалось, что Гейр держит за концы длинную золотую проволоку. Проволока застыла широким полукругом. Полукруг сжался в небольшую золотую палочку. У Сири ушло полчаса на то, чтобы вернуть гривне Гейра подобающее обличье, и к этому времени оба брата взмокли и ослабели от хохота. Гейр надел гривну обратно.
– В следующий раз попробуй силы на чем-нибудь другом, – сказал он.
Сири сбегал за стеклянными шариками. И три следующих дня, пока со стороны домов доносились заунывные заклинания, призванные снять Помысел с Ондо и Фанди, Сири сидел на подоконнике Гейра, упражняясь в использовании своего Дара. Он раскалывал шарики надвое, придавал им форму яйца и катал их туда-сюда. Гейр отчаянно скучал и не мог дождаться, когда же его подоконник наконец снова будет принадлежать ему одному. Но он понимал, что Сири там спокойнее всего. Сири не сомневался, что Гейр сумеет уберечь его от последствий новообретенного Дара. Гейр чувствовал себя мошенником, но прогнать Сири не решался.
Гест заметил, что Сири теперь тоже сидит на подоконнике, и начал подумывать, будто оба его сына оказались с придурью.
– Знаешь, возьму-ка я на ближайшую охоту их обоих, – сказал он Адаре.
Адара согласилась, решив, что так Сири будет легче забыть о своем новом Даре.
На третий день Ондо и Фанди совершенно оправились. Явился Орбан с целой свитой, чтобы забрать их домой, и они отбыли. На прощание Каста наградила Сири, а заодно и Гейра весьма недобрым взглядом. Она была убеждена, что это Гейр науськал Сири на Ондо.
В то же самое утро Сири ссыпал шарики в карман, радостно улыбнулся и сообщил Гейру, что теперь он знает, как направлять Помыслы. Гейр вздохнул с облегчением. Однако когда Гест сообщил, что они с Сири пойдут на охоту, долгожданному покою пришел конец. Теперь-то Гейр обожал охоту, а вот Сири от нее воротило. До сих пор Айна и Гейр делали все, чтобы Гест ни о чем не догадался. Гест пришел бы в бешенство, если бы оказалось, что кто-то из его сыновей не любит охотиться. Сердце у Гейра упало – ведь ему придется отвечать за Сири. К тому же охота продлится два дня – скоро наступит середина лета и Праздник Солнца, а к нему надо было готовиться. Спросили Айну, и она сказала, что на северо-востоке Низин снова добудут оленей. Гейр думал, что ему изрядно повезет, если за два дня с беднягой Сири не случится никаких неприятностей.
Неприятности случились всевозможные. Сири не упустил ни одной ошибки и умудрялся отставать и теряться при каждом удобном случае. Он ненавидел каждую минуту и не скрывал этого. К рассвету второго дня Гейр счел своей крупной заслугой то, что стукнул Сири всего девять раз – шесть, когда тот сам напрашивался, и три, чтобы не ныл при Гесте. Они пробирались через обширные заросли камыша, на которые пал густой туман. От рассветных лучей камыш стал такой же белый, как туман, и сырость пронизывала до костей. Гейр и Сири, как всегда, отстали. Сири разнылся, что-де умрет, если ему не дадут отдохнуть, а Гейр, понимая, что все прочие уже давно в следующих камышах, схватил Сири за руку и потащил вперед.
Перед ними оказалось озерцо, окруженное сухими камышами. Из-за всеобщей белизны Гейр его не заметил, пока не ступил в него. Братья прошлепали вдоль озерца, и Сири стал горько жаловаться, что теперь у него еще и башмаки промокли.
И тут перед ними в тумане замаячила темная тень ростом примерно с Гейра. Скулеж Сири мигом оборвался. Но это оказался всего лишь рыжий олень, собравшийся перейти заросли камыша.
– Шевелись! – закричал Гейр на Сири. Задыхаясь от волнения, он нацелил копье и помчался сквозь белесый туман навстречу оленю. – Шевелись, а то я тебе опять врежу!
– Это будет уже десять раз, а я замерз! – обиженно отозвался Сири.
Но когда Гейр обернулся, то увидел, что Сири перестал наконец опираться на копье, словно на клюку, и нацелил его приблизительно в сторону оленя. Если Сири будет стоять на месте, на что, правда, полагаться было нельзя, то, они, наверное, сумеют взять оленя в клещи.
Гейр обежал озерцо, чтобы вспугнуть оленя в сторону Сири. Но олень только пятился, грозно опустив рогатую голову. Судя по всему, олень попался умный. В клубящейся белизне зверя было плохо видно, но он оказался крупнее, чем думал Гейр. Из-за каких-то странностей тумана и рассветных лучей казалось, будто он даже выше Гейра. Рога на вид были очень страшные. Гейр надвигался на оленя, наставив на него копье, и не понимал, с чего же ему так холодно. А олень все рос и в конце концов навис над Гейром, как дом.
– Гейр! – закричал Сири голосом, звенящим от неподдельного ужаса. – Это же стоячая вода!!!
Гейр осознал, что так и есть. Он плохо смотрел за Сири. Он ринулся на оленя, со всей силы навалясь на копье, но наконечник ушел в пустоту. Огромная рогатая тень, серее и темнее окружающей белизны, заколебалась и закуталась в туман. Повеяло ледяным ветром. Гейр начал быстро пятиться вокруг озерца обратно к Сири, щедро расплескивая воду из-под ног, и наконец встал с ним бок о бок. Дрожа, братья смотрели, как серый туман отвердевает в высокую-высокую фигуру, покрытую, словно кольчугой, тусклой серебристой чешуей, как становится все плотнее остроконечная голова, как проступают сквозь мглу бледное лицо со странными желтыми глазами, круглый щит и острый кривой меч. Гейр был готов отхлестать себя по щекам. Ведь ему столько раз говорили – дориги меняют обличье. Но он и представления не имел, какие они опасные с виду. Одна надежда – дориг не заметит, как дрожат их копья.
Дориг двинулся на них, он плыл и скользил, и это было так страшно, что братьев замутило.
– Не подходи! – просипел Гейр.
Дориг не обратил на это внимания. Наверное, подумал Гейр, он говорит на каком-то другом языке.
Он снова открыл было рот, но тут прогремел голос Геста:
– А ну, прекрати!
Дориг подпрыгнул. Гейр, чувствуя, как у него голова кругом идет и ноги подкашиваются, обнаружил, что охотники вернулись и стоят в тумане вокруг озерца. Стоило Гесту подать голос, как псы начали рыть землю лапами и рычать на дорига. Все, кто не держал псов, наставили на дорига копья. Дориг медленно и надменно оглядел кольцо врагов. Он был на добрую голову выше даже Геста. Но он по-прежнему ничего не говорил.
– Нас гораздо больше, – продолжал Гест. – Тебе с нами не справиться. Уходи.
На это дориг тоже ничего не ответил, но явно все понял. Он просто повернулся и нырнул в озерцо. Не было даже всплеска. Дориг скользнул под парящую поверхность и исчез, и по воде пошли всего лишь легкие круги, не больше чем если бы в озерцо бросили камешек. Гейру показалось, что, не успев коснуться воды, дориг и вправду стал маленький, едва ли не вдвое меньше прежнего.
Гест смотрел на расходящиеся по озерцу круги, словно чего-то не понимая.
– Вам повезло, что мы вас хватились, – бросил он Гейру и Сири. – Впредь старайтесь держаться вместе со всеми.
Он был доволен, что два мальчика не дрогнули перед лицом взрослого дорига в полном вооружении, но ему не пришло в голову сказать им об этом.
Братьям казалось, что они впали в немилость. Когда они пошли дальше, Сири расплакался. Он клялся Гейру, будто плачет от досады. Ему не пришло в голову наслать на дорига Помысел. Гейр кисло отвечал: ври, мол, но не завирайся. Он перепугался не меньше Сири, но надеялся, что этого никто не заметил.
– Вы же еле спаслись, – сказал Брад, поравнявшись с Гейром. – Почему ты не унес ноги от воды? Ты что, не заметил холода?
– Заметил. Думал, это туман, – признался Гейр. Брад ему нравился больше всех гарлесских мальчиков, а то бы он не признался. – Почему они делают так, чтобы было холодно? Не знаешь случайно?
– Это из-за рыбьей природы, наверно, – ответил Брад. – Они же вроде бы холоднокровные. Спроси у моего отца.
Гейр оставил Сири с Брадом и нагнал Банота. Банот улыбнулся.
– Ты унаследовал мамино умение задавать трудные вопросы, Гейр. Я не думаю, что они и вправду холоднокровные, но точно сказать не могу. А что до холода, то говорят, будто это из-за превращений. Чтобы превращаться, нужно много тепла, и они берут его из воздуха. Это все равно что… В общем, когда Сири насылает на кого-нибудь Помысел, тоже, наверно, становится холодно.
– Спасибо, – кивнул Гейр.
Банот задал ему задачку, и теперь было над чем подумать, но растущее чувство стыда никуда не делось. Ну и дурак же он был! Вместе с Сири забрел в стоячую воду, и всей охоте пришлось их вызволять. Еще бы Гест в нем не разочаровался! Гейру страстно хотелось доказать – хотя бы самому себе, – что он не такой уж глупый и обыкновенный. Он поплелся обратно и попросил Сири наслать на что-нибудь Помысел.
К потрясению Брада, Сири послушно сломал свое копье пополам, а потом срастил его обратно. Но то ли Помысел был совсем крошечный, то ли туман еще не прогрелся. Гейр не заметил, чтобы воздух вокруг Сири сделался холоднее. Брад тоже.
– Придем домой – сделаю еще что-нибудь, – предложил Сири.
Гейр согласился, что так будет лучше всего.
Довольно скоро они повернули домой, и почти всю дорогу Гейр размышлял об их чудесном спасении. Он перепугался и был вынужден это признать. По сравнению с тихим серебристым доригом шумные тяжеловесные великаны, которые в поисках неизвестного зверя колотили палками по берегу канавы, были сущим пустяком. Самым страшным в дориге была именно его странность. Даже Банот не претендовал на то, чтобы понимать доригов или толковать их поступки; а ведь Банот, как говорила Мири, изучил доригов досконально. Наверное, Банот ужасно храбрый, думал Гейр. Вот бы стать похожим на него. Гейру было так стыдно самого себя, что, несмотря на дрожь, которая пробирала его при одной этой мысли, он стал думать, как было бы хорошо, если бы и ему удалось узнать о доригах что-нибудь новое. Банота никто не считал глупым.
Случая выяснить, действительно ли от Помыслов Сири кругом становится холоднее, Гейру не представилось. Вечером они вернулись в Гарлесье с хорошей добычей, только и мечтая добраться наконец до поджидавшего их обильного ужина. И Гейр, и Сири старались не уснуть прямо за едой и рассказали Адаре и Айне про дорига.
– Такой был высокий, – говорил Сири, зевая с набитым ртом. – Вот уж не знал, что эти дориги…
Тут в главные ворота отчаянно заколотили. Женский голос закричал:
– Дориги!
Гул разговоров на обеденной площади мгновенно смолк. Никто и дернуться не успел, как произнесли слова и ворота с рокотом открылись.
– Дориги! – визжала Каста, волоча за собой перепуганного, позеленевшего Ондо. – Гест, ты обязан нам помочь!
Вслед за Кастой в курган хлынуло множество жителей Отхолмья. Все они были белые и испуганные. Одни вымокли, другие, и в их числе Орбан, были все изранены и в крови. Они волокли за собой котлы, узлы, веретена, младенцев и все золото, какое смогли на себя нацепить. Вместе с ними в курган хлынули овцы, псы и коты.
Некоторое время царила отчаянная суматоха. Гарлесянам пришлось оставить недоеденный ужин и найти кров, пищу и лекарства для беженцев. А поскольку Каста визжала, будто дориги преследовали их по всей старой дороге, пришлось загнать внутрь и всех гарлесских овец тоже, а двери поскорее закрыть. Гейр и моргнуть не успел, как оказался рядом с Брадом снаружи – зевая до хруста в ушах, они охраняли Айну и прочих девочек, носившихся при свете Белой Луны и выкрикивавших слова овцам, которые на ночь разошлись едва ли не вдоль всей старой дороги. Однако, к собственному облегчению и удивлению, ни одного дорига они не встретили.
– Ну и хорошо, – сказал Брад. – А то бы я им в лицо захрапел. Как ты думаешь, что стряслось?
Гейру и самому очень бы хотелось это узнать, но пришлось ждать, пока загонят овец, запрут ворота, выставят стражу и разместят всех беженцев. Орбана, Касту и Ондо, разумеется, поселили в доме Геста. Айна, Гейр и Сири глядели, как Орбан, которому промыли и перевязали раны, поглощает пиво кружками и рассказывает, что случилось. Суть его рассказа состояла в том, что дориги выгнали их из Отхолмья. Ближе к вечеру колодцы в Отхолмье начали переполняться. Пока гарлесские охотники мирно возвращались домой, племя Огга пыталось совладать с потопом, который не брали никакие слова. Вода хлестала из колодцев, залила весь курган и продолжала подниматься. К закату Светлого Солнца потоп дошел до крыши, и всем пришлось выйти наружу. А снаружи поджидали дориги.
– Хитрые свиньи! – сказал Орбан. – Как пчел из улья выкурили! Засели на Призрачном Кургане и ждали, когда мы выйдем!
Орбан и Огг собрали всех, кто был способен сражаться, и напали на доригов, а прочие пустились в бегство, прихватив пожитки. Битва не задалась. Огг погиб. Орбану с остатками отряда пришлось спасаться бегством, а дориги их преследовали. Однако за терновник вдоль старой дороги доригам идти не захотелось – Каста, как обычно, все преувеличила, – и они повернули к Отхолмью. Орбан нагнал остальных соплеменников, и они со всех ног помчались в Гарлесье.
– Берегитесь, как бы они и здесь не провернули эту штуку с колодцами, – сказал Орбан, передавая кружку Мири за добавкой пива.
– Не выйдет, – уверенно ответил Гест. – У нас все колодцы защищены. – И он указал на ближайший колодец с круглой каменной крышкой-капюшоном и высеченными по ней письменами, похожими на шипы, – домашней заменой терновника.
– Надеюсь, что так, – мрачно отозвался Орбан.
Гейр переводил взгляд с усталого лица дяди на лицо плачущей матери. Он понимал, что произошло ужасное несчастье, но думал об этом отстраненно, как бывает при больших потрясениях. Война – звучало у него в голове. Но почему-то он этого не чувствовал. Он не мог себе представить ни Отхолмья, превратившегося в подземное озеро, ни больше одного дорига одновременно. Стыдно было так думать и про Огга тоже, но для Гейра Огг был всего-навсего суетливый старый дед, которого Гейр не очень хорошо знал, да, по правде говоря, не слишком-то и любил. Он посмотрел на серьезные лица Айны и Сири и понял, что они чувствуют себя точно так же. Для всех троих самое важное было то, что вот прошло всего два дня, и на тебе – Ондо опять тут, и хотелось бы знать, когда же он уберется восвояси.
Касте до всего этого не было дела. Она хотела одного – пусть Сири накажут за то, что он сделал с ее драгоценным Ондо. В промежутках между заламыванием рук над неподвижно скорчившимся Ондо она искала Сири и заставляла всех остальных тоже его искать. Айна и Гейр изо всех сил старались его спасти, называя все мыслимые места, в которых Сири, скорее всего, не было. Но в конце концов Каста его все-таки нашла («Еще бы!» – сказала Айна) и приволокла к Гесту. Гест снял башмак и отшлепал Сири.
После этого Гест направился к золотых дел мастеру – заказать для Сири полагавшуюся ему теперь гривну тройного кручения. Адара его остановила.
– В чем дело? – раздраженно спросил Гест. – Пусть себе Каста разоряется, а я спорю на половину всего гарлесского золота, что Ондо начал первым!
– Конечно, – отвечала Адара. – Только самомнения у Сири уже более чем достаточно. Дай ему гривну потом, когда он ее заслужит. А сейчас про этот Дар лучше просто забыть.
Поразмыслив, Гест решил, что она права. В руках несмышленыша и зазнайки вроде Сири Помыслы могли стать очень опасным оружием. И тогда Адара отозвала Сири в сторонку и поговорила с ним. Она объяснила, что Дар Помыслов налагает очень серьезную ответственность, потому что может сильно навредить. А Сири еще недостаточно взрослый и разумный, чтобы им пользоваться. Поэтому тройной гривны ему не дадут, пока он не докажет, что знает, как правильно и ответственно пользоваться Даром. Говорила Адара долго, а Сири плакал.
Когда Адара умолкла, Сири с побитым видом пробрался между стучащих станков к подоконнику Гейра и спросил разрешения взобраться. Гейр разрешил. Нельзя же винить Сири, если тому захотелось побыть одному. Но Сири хотелось вовсе не побыть одному. Ему хотелось посоветоваться с Гейром. Тут Гейр, к своему великому изумлению, понял, что привычка сидеть в одиночку на подоконнике принесла ему среди гарлесских детей славу самого мудрого. Гейру стало стыдно. Он собрался было объяснить Сири, что сидит на подоконнике только из-за собственной обыкновенности, но так и не решился. Сири сопел, всхлипывал и всей душой верил, будто Гейр ему поможет.
– Гривна – это ладно, – сказал он. – И что там мама говорила – тоже ладно. Да и отцовский башмак. Но я же не знаю, Гейр, что я сделал-то! И не знаю, как перестать это делать! Я так боюсь кого-нибудь убить! Как же мне быть?
Сири считал, будто Гейр мудрый, и Гейру не хотелось его разочаровывать. Он все обдумал.
– Знаешь что, – с сомнением протянул он, – может, ты постараешься понять, как ты это сделал, и поупражняешься на чем-нибудь не очень важном? – Гейр и сам слышал, что звучит это по-дурацки. – Тогда ты ничего не натворишь случайно, – закончил он.
Судя по всему, Сири решил, что это отличный совет.
– Да, только я не знаю, что я сделал, – печально ответил он.
Этого Гейр и сам не знал.
– Ну, постарайся вспомнить, – только и смог он сказать. – Давай. Думай.
– Ладно. – И Сири уселся на подоконнике рядом с Гейром, задрав колени до ушей и свесив руки между щиколоток, и думал так долго, что Гейру стало скучно. Наконец он неуверенно произнес:
– По-моему, я вроде бы направил на них кусочек внутренности моей головы.
– Тогда попробуй сделать это еще раз прямо сейчас, – ответил Гейр.
– На чем? Не на тебе же! – воскликнул Сири.
Подоконник Гейр усидел до гладкости. На нем не было ничего, что сгодилось бы Сири. Гейр поглядел на пчел – но лезть лишний раз к пчелам не стоит, и на то есть тысячи веских причин, – и стал вспоминать, нет ли какой-нибудь мелочи у него в карманах. Там не оказалось ничего такого, что можно было отдать на растерзание Сири. Оставалось только одно. Он снял с шеи золотую гривну, не забыв держать ее за оба конца, чтобы она не начала превращаться обратно в руду, и протянул ее Сири.
– Попробуй разломать ее пополам.
Сири был потрясен его бесстрашием.
– Ну давай, – велел Гейр. – Починить простую гривну очень легко, даже если ты сам этого не сумеешь.
– Ладно.
Сири сцепил руки на коленях и уставился на Гейрову гривну. Ничего не произошло. Гейр был уже готов бросить это дело и надеть гривну обратно, как вдруг Сири вытаращил глаза. Гейр почувствовал, что руки у него разлетаются в стороны и в каждой зажато по половинке гривны.
– Получилось! – закричал Сири. И оба расхохотались.
– А теперь почини ее! – сказал Гейр.
– Ой! А вдруг не получится? – ответил Сири.
– Тогда взбучку дадут мне, а не тебе. Давай. Постарайся.
Гейр протянул брату две половинки. Результат был очень быстрый, но совершенно неожиданный. Половинки рывком соединились, потащив за собой руки Гейра. Одна половинка легла на другую, и мгновение спустя в руках у Гейра оказалось полгривны двойной толщины. При взгляде на остолбенелое лицо Сири он не сдержался и снова расхохотался.
– Ой, мама! – произнес Сири.
– Давай еще раз, – сказал Гейр. – Если оставить как есть, взбучку дадут нам обоим.
Сири встал на колени и начал вовсю стараться. Гривна принялась растягиваться у Гейра в руках, и она все растягивалась и растягивалась, пока не оказалось, что Гейр держит за концы длинную золотую проволоку. Проволока застыла широким полукругом. Полукруг сжался в небольшую золотую палочку. У Сири ушло полчаса на то, чтобы вернуть гривне Гейра подобающее обличье, и к этому времени оба брата взмокли и ослабели от хохота. Гейр надел гривну обратно.
– В следующий раз попробуй силы на чем-нибудь другом, – сказал он.
Сири сбегал за стеклянными шариками. И три следующих дня, пока со стороны домов доносились заунывные заклинания, призванные снять Помысел с Ондо и Фанди, Сири сидел на подоконнике Гейра, упражняясь в использовании своего Дара. Он раскалывал шарики надвое, придавал им форму яйца и катал их туда-сюда. Гейр отчаянно скучал и не мог дождаться, когда же его подоконник наконец снова будет принадлежать ему одному. Но он понимал, что Сири там спокойнее всего. Сири не сомневался, что Гейр сумеет уберечь его от последствий новообретенного Дара. Гейр чувствовал себя мошенником, но прогнать Сири не решался.
Гест заметил, что Сири теперь тоже сидит на подоконнике, и начал подумывать, будто оба его сына оказались с придурью.
– Знаешь, возьму-ка я на ближайшую охоту их обоих, – сказал он Адаре.
Адара согласилась, решив, что так Сири будет легче забыть о своем новом Даре.
На третий день Ондо и Фанди совершенно оправились. Явился Орбан с целой свитой, чтобы забрать их домой, и они отбыли. На прощание Каста наградила Сири, а заодно и Гейра весьма недобрым взглядом. Она была убеждена, что это Гейр науськал Сири на Ондо.
В то же самое утро Сири ссыпал шарики в карман, радостно улыбнулся и сообщил Гейру, что теперь он знает, как направлять Помыслы. Гейр вздохнул с облегчением. Однако когда Гест сообщил, что они с Сири пойдут на охоту, долгожданному покою пришел конец. Теперь-то Гейр обожал охоту, а вот Сири от нее воротило. До сих пор Айна и Гейр делали все, чтобы Гест ни о чем не догадался. Гест пришел бы в бешенство, если бы оказалось, что кто-то из его сыновей не любит охотиться. Сердце у Гейра упало – ведь ему придется отвечать за Сири. К тому же охота продлится два дня – скоро наступит середина лета и Праздник Солнца, а к нему надо было готовиться. Спросили Айну, и она сказала, что на северо-востоке Низин снова добудут оленей. Гейр думал, что ему изрядно повезет, если за два дня с беднягой Сири не случится никаких неприятностей.
Неприятности случились всевозможные. Сири не упустил ни одной ошибки и умудрялся отставать и теряться при каждом удобном случае. Он ненавидел каждую минуту и не скрывал этого. К рассвету второго дня Гейр счел своей крупной заслугой то, что стукнул Сири всего девять раз – шесть, когда тот сам напрашивался, и три, чтобы не ныл при Гесте. Они пробирались через обширные заросли камыша, на которые пал густой туман. От рассветных лучей камыш стал такой же белый, как туман, и сырость пронизывала до костей. Гейр и Сири, как всегда, отстали. Сири разнылся, что-де умрет, если ему не дадут отдохнуть, а Гейр, понимая, что все прочие уже давно в следующих камышах, схватил Сири за руку и потащил вперед.
Перед ними оказалось озерцо, окруженное сухими камышами. Из-за всеобщей белизны Гейр его не заметил, пока не ступил в него. Братья прошлепали вдоль озерца, и Сири стал горько жаловаться, что теперь у него еще и башмаки промокли.
И тут перед ними в тумане замаячила темная тень ростом примерно с Гейра. Скулеж Сири мигом оборвался. Но это оказался всего лишь рыжий олень, собравшийся перейти заросли камыша.
– Шевелись! – закричал Гейр на Сири. Задыхаясь от волнения, он нацелил копье и помчался сквозь белесый туман навстречу оленю. – Шевелись, а то я тебе опять врежу!
– Это будет уже десять раз, а я замерз! – обиженно отозвался Сири.
Но когда Гейр обернулся, то увидел, что Сири перестал наконец опираться на копье, словно на клюку, и нацелил его приблизительно в сторону оленя. Если Сири будет стоять на месте, на что, правда, полагаться было нельзя, то, они, наверное, сумеют взять оленя в клещи.
Гейр обежал озерцо, чтобы вспугнуть оленя в сторону Сири. Но олень только пятился, грозно опустив рогатую голову. Судя по всему, олень попался умный. В клубящейся белизне зверя было плохо видно, но он оказался крупнее, чем думал Гейр. Из-за каких-то странностей тумана и рассветных лучей казалось, будто он даже выше Гейра. Рога на вид были очень страшные. Гейр надвигался на оленя, наставив на него копье, и не понимал, с чего же ему так холодно. А олень все рос и в конце концов навис над Гейром, как дом.
– Гейр! – закричал Сири голосом, звенящим от неподдельного ужаса. – Это же стоячая вода!!!
Гейр осознал, что так и есть. Он плохо смотрел за Сири. Он ринулся на оленя, со всей силы навалясь на копье, но наконечник ушел в пустоту. Огромная рогатая тень, серее и темнее окружающей белизны, заколебалась и закуталась в туман. Повеяло ледяным ветром. Гейр начал быстро пятиться вокруг озерца обратно к Сири, щедро расплескивая воду из-под ног, и наконец встал с ним бок о бок. Дрожа, братья смотрели, как серый туман отвердевает в высокую-высокую фигуру, покрытую, словно кольчугой, тусклой серебристой чешуей, как становится все плотнее остроконечная голова, как проступают сквозь мглу бледное лицо со странными желтыми глазами, круглый щит и острый кривой меч. Гейр был готов отхлестать себя по щекам. Ведь ему столько раз говорили – дориги меняют обличье. Но он и представления не имел, какие они опасные с виду. Одна надежда – дориг не заметит, как дрожат их копья.
Дориг двинулся на них, он плыл и скользил, и это было так страшно, что братьев замутило.
– Не подходи! – просипел Гейр.
Дориг не обратил на это внимания. Наверное, подумал Гейр, он говорит на каком-то другом языке.
Он снова открыл было рот, но тут прогремел голос Геста:
– А ну, прекрати!
Дориг подпрыгнул. Гейр, чувствуя, как у него голова кругом идет и ноги подкашиваются, обнаружил, что охотники вернулись и стоят в тумане вокруг озерца. Стоило Гесту подать голос, как псы начали рыть землю лапами и рычать на дорига. Все, кто не держал псов, наставили на дорига копья. Дориг медленно и надменно оглядел кольцо врагов. Он был на добрую голову выше даже Геста. Но он по-прежнему ничего не говорил.
– Нас гораздо больше, – продолжал Гест. – Тебе с нами не справиться. Уходи.
На это дориг тоже ничего не ответил, но явно все понял. Он просто повернулся и нырнул в озерцо. Не было даже всплеска. Дориг скользнул под парящую поверхность и исчез, и по воде пошли всего лишь легкие круги, не больше чем если бы в озерцо бросили камешек. Гейру показалось, что, не успев коснуться воды, дориг и вправду стал маленький, едва ли не вдвое меньше прежнего.
Гест смотрел на расходящиеся по озерцу круги, словно чего-то не понимая.
– Вам повезло, что мы вас хватились, – бросил он Гейру и Сири. – Впредь старайтесь держаться вместе со всеми.
Он был доволен, что два мальчика не дрогнули перед лицом взрослого дорига в полном вооружении, но ему не пришло в голову сказать им об этом.
Братьям казалось, что они впали в немилость. Когда они пошли дальше, Сири расплакался. Он клялся Гейру, будто плачет от досады. Ему не пришло в голову наслать на дорига Помысел. Гейр кисло отвечал: ври, мол, но не завирайся. Он перепугался не меньше Сири, но надеялся, что этого никто не заметил.
– Вы же еле спаслись, – сказал Брад, поравнявшись с Гейром. – Почему ты не унес ноги от воды? Ты что, не заметил холода?
– Заметил. Думал, это туман, – признался Гейр. Брад ему нравился больше всех гарлесских мальчиков, а то бы он не признался. – Почему они делают так, чтобы было холодно? Не знаешь случайно?
– Это из-за рыбьей природы, наверно, – ответил Брад. – Они же вроде бы холоднокровные. Спроси у моего отца.
Гейр оставил Сири с Брадом и нагнал Банота. Банот улыбнулся.
– Ты унаследовал мамино умение задавать трудные вопросы, Гейр. Я не думаю, что они и вправду холоднокровные, но точно сказать не могу. А что до холода, то говорят, будто это из-за превращений. Чтобы превращаться, нужно много тепла, и они берут его из воздуха. Это все равно что… В общем, когда Сири насылает на кого-нибудь Помысел, тоже, наверно, становится холодно.
– Спасибо, – кивнул Гейр.
Банот задал ему задачку, и теперь было над чем подумать, но растущее чувство стыда никуда не делось. Ну и дурак же он был! Вместе с Сири забрел в стоячую воду, и всей охоте пришлось их вызволять. Еще бы Гест в нем не разочаровался! Гейру страстно хотелось доказать – хотя бы самому себе, – что он не такой уж глупый и обыкновенный. Он поплелся обратно и попросил Сири наслать на что-нибудь Помысел.
К потрясению Брада, Сири послушно сломал свое копье пополам, а потом срастил его обратно. Но то ли Помысел был совсем крошечный, то ли туман еще не прогрелся. Гейр не заметил, чтобы воздух вокруг Сири сделался холоднее. Брад тоже.
– Придем домой – сделаю еще что-нибудь, – предложил Сири.
Гейр согласился, что так будет лучше всего.
Довольно скоро они повернули домой, и почти всю дорогу Гейр размышлял об их чудесном спасении. Он перепугался и был вынужден это признать. По сравнению с тихим серебристым доригом шумные тяжеловесные великаны, которые в поисках неизвестного зверя колотили палками по берегу канавы, были сущим пустяком. Самым страшным в дориге была именно его странность. Даже Банот не претендовал на то, чтобы понимать доригов или толковать их поступки; а ведь Банот, как говорила Мири, изучил доригов досконально. Наверное, Банот ужасно храбрый, думал Гейр. Вот бы стать похожим на него. Гейру было так стыдно самого себя, что, несмотря на дрожь, которая пробирала его при одной этой мысли, он стал думать, как было бы хорошо, если бы и ему удалось узнать о доригах что-нибудь новое. Банота никто не считал глупым.
Случая выяснить, действительно ли от Помыслов Сири кругом становится холоднее, Гейру не представилось. Вечером они вернулись в Гарлесье с хорошей добычей, только и мечтая добраться наконец до поджидавшего их обильного ужина. И Гейр, и Сири старались не уснуть прямо за едой и рассказали Адаре и Айне про дорига.
– Такой был высокий, – говорил Сири, зевая с набитым ртом. – Вот уж не знал, что эти дориги…
Тут в главные ворота отчаянно заколотили. Женский голос закричал:
– Дориги!
Гул разговоров на обеденной площади мгновенно смолк. Никто и дернуться не успел, как произнесли слова и ворота с рокотом открылись.
– Дориги! – визжала Каста, волоча за собой перепуганного, позеленевшего Ондо. – Гест, ты обязан нам помочь!
Вслед за Кастой в курган хлынуло множество жителей Отхолмья. Все они были белые и испуганные. Одни вымокли, другие, и в их числе Орбан, были все изранены и в крови. Они волокли за собой котлы, узлы, веретена, младенцев и все золото, какое смогли на себя нацепить. Вместе с ними в курган хлынули овцы, псы и коты.
Некоторое время царила отчаянная суматоха. Гарлесянам пришлось оставить недоеденный ужин и найти кров, пищу и лекарства для беженцев. А поскольку Каста визжала, будто дориги преследовали их по всей старой дороге, пришлось загнать внутрь и всех гарлесских овец тоже, а двери поскорее закрыть. Гейр и моргнуть не успел, как оказался рядом с Брадом снаружи – зевая до хруста в ушах, они охраняли Айну и прочих девочек, носившихся при свете Белой Луны и выкрикивавших слова овцам, которые на ночь разошлись едва ли не вдоль всей старой дороги. Однако, к собственному облегчению и удивлению, ни одного дорига они не встретили.
– Ну и хорошо, – сказал Брад. – А то бы я им в лицо захрапел. Как ты думаешь, что стряслось?
Гейру и самому очень бы хотелось это узнать, но пришлось ждать, пока загонят овец, запрут ворота, выставят стражу и разместят всех беженцев. Орбана, Касту и Ондо, разумеется, поселили в доме Геста. Айна, Гейр и Сири глядели, как Орбан, которому промыли и перевязали раны, поглощает пиво кружками и рассказывает, что случилось. Суть его рассказа состояла в том, что дориги выгнали их из Отхолмья. Ближе к вечеру колодцы в Отхолмье начали переполняться. Пока гарлесские охотники мирно возвращались домой, племя Огга пыталось совладать с потопом, который не брали никакие слова. Вода хлестала из колодцев, залила весь курган и продолжала подниматься. К закату Светлого Солнца потоп дошел до крыши, и всем пришлось выйти наружу. А снаружи поджидали дориги.
– Хитрые свиньи! – сказал Орбан. – Как пчел из улья выкурили! Засели на Призрачном Кургане и ждали, когда мы выйдем!
Орбан и Огг собрали всех, кто был способен сражаться, и напали на доригов, а прочие пустились в бегство, прихватив пожитки. Битва не задалась. Огг погиб. Орбану с остатками отряда пришлось спасаться бегством, а дориги их преследовали. Однако за терновник вдоль старой дороги доригам идти не захотелось – Каста, как обычно, все преувеличила, – и они повернули к Отхолмью. Орбан нагнал остальных соплеменников, и они со всех ног помчались в Гарлесье.
– Берегитесь, как бы они и здесь не провернули эту штуку с колодцами, – сказал Орбан, передавая кружку Мири за добавкой пива.
– Не выйдет, – уверенно ответил Гест. – У нас все колодцы защищены. – И он указал на ближайший колодец с круглой каменной крышкой-капюшоном и высеченными по ней письменами, похожими на шипы, – домашней заменой терновника.
– Надеюсь, что так, – мрачно отозвался Орбан.
Гейр переводил взгляд с усталого лица дяди на лицо плачущей матери. Он понимал, что произошло ужасное несчастье, но думал об этом отстраненно, как бывает при больших потрясениях. Война – звучало у него в голове. Но почему-то он этого не чувствовал. Он не мог себе представить ни Отхолмья, превратившегося в подземное озеро, ни больше одного дорига одновременно. Стыдно было так думать и про Огга тоже, но для Гейра Огг был всего-навсего суетливый старый дед, которого Гейр не очень хорошо знал, да, по правде говоря, не слишком-то и любил. Он посмотрел на серьезные лица Айны и Сири и понял, что они чувствуют себя точно так же. Для всех троих самое важное было то, что вот прошло всего два дня, и на тебе – Ондо опять тут, и хотелось бы знать, когда же он уберется восвояси.
Глава 5
Той ночью Ондо опять занял постель Гейра, а Гейру пришлось делить кровать с Сири. Обоим не удалось выспаться всласть. Гейра одолевали мрачные, тревожные мысли. Он слышал, как блеют овцы, которых стало вдвое больше, как перекликаются девушки на сторожевых постах и как храпит Орбан. От такого кто угодно помрачнеет. Но Гейру было не по себе – так не по себе, что он даже объяснить этого не мог. Он забыл, что собирался проверить, не становится ли холоднее от Помыслов Сири, и вместе с прочими гарлесянами страстно ждал новостей.
Ранним утром Гест послал в Отхолмье Банота. Вскоре после полудня Банот вернулся, измученный, с красными глазами. Гейр и Сири протолкались поближе – послушать, что он скажет. Дела оказались невеселы. Банот побывал у самого Отхолмья и увидел, что из него так и хлещет вода и все поля кругом заболотились. Было ясно, что потоп продолжается.
– А потом меня заметили дориги, – рассказывал Банот. – Они набежали с Призрачного Кургана, наверное, разбили там лагерь. Их предводитель – длинный такой и очень серьезного мнения о себе – окликнул меня и спросил, чего мне надо.
– Повезло тебе – могли сначала прибить, а потом уже спрашивать, – заметил Орбан.
Гейра удивило в основном то, что Банот и дориги друг друга поняли.
Банот подмигнул и постучал по арфе.
– Дориги любят музыку, – сказал он. – Предводитель дождался, пока я доиграю, а потом я спросил, что происходит. Сказал, что меня послали на разведку из Гарлесья. Он не стал много болтать, но объяснил мне, что они намерены в будущем поселиться в Отхолмье. Хотят оставить его себе.
– Пусть попробуют! – свирепо ответил Орбан. – А дальше?
– Он ненадолго ушел, а ко мне приставил стражу, – продолжал Банот. – Я засомневался, отпустят ли меня. Но он, наверное, ходил за советом, потому что вернулся и сказал две вещи. Во-первых, они поквитались с нами за битву, которая состоялась в тот год, когда Гест выполнил три задания. Во-вторых, против Геста их царь не выступит. Можно, я пойду посплю? С ног валюсь.
– Что он имел в виду? – возмутился Орбан.
– Не сказал, – ответил Банот, готовый, кажется, уснуть прямо на ногах.
Гест улыбнулся и махнул рукой Тилле – пусть уведет Банота спать. Потом он повернулся к Орбану, продолжая улыбаться.
– Печальная история, – сказал он. – Но не думай, что тебе с твоим племенем некуда податься. Живите у нас, сколько понадобится, и будьте как дома.
Сири еле слышно застонал от досады, а Гейр скрестил пальцы и вознес Светлому Солнцу мольбу, чтобы Орбан отказался. Наверняка где-нибудь есть пустой курган – вот пусть отхолмцы там и селятся.
Но Орбан рассмеялся и хлопнул Геста по плечу.
– Спасибо. Я рассчитывал на то, что ты так и скажешь. Ты славный парень. Будем вместе сражаться с доригами. Вышибем мерзавцев из Отхолмья, а потом и из всех Низин!
Гейр не понимал, как его отец может улыбаться. Он не понимал, как стерпит, что у них теперь будут жить отхолмцы. Ему было очень горько и одновременно тревожно, так же непонятно не по себе, как утром, только еще хуже. Он попытался рассказать о своих чувствах Адаре.
– Что за глупости, Гейр, – удивилась Адара. – Разве Гест мог сказать что-то другое?
Следующие несколько дней выдались трудные. Поскольку непосредственной опасности со стороны доригов вроде бы не было, отхолмцы стали располагаться на новом месте, а гарлесяне все больше и больше раздражались. В кургане стало неудобно и тесно. Нужно было построить новые дома, и строить их, конечно, должны были именно гарлесяне, потому что отхолмцы еще не оправились от потрясения. Овцы перемешались. Отхолмские кузнецы разожгли горны там, где они больше всего мешали кузнецам гарлесским, а отхолмские дамы расставили станки так, что заслоняли свет гарлесским ткачихам. Адара пришла к Касте и указала ей на это.
– Да что ты говоришь? – вскинулась та. – Ну и горазды вы поднимать шум из ничего! – И, к ярости Адары, станки остались, где стояли. Примерно то же самое произошло и тогда, когда Гест пришел к Орбану жаловаться на кузнецов.
Орбану было веселее всех. Хотя он был разбит наголову и лишился крова, но теперь, после гибели Огга, он стал вождем отхолмцев. Отхолмье было старейшим курганом в Низинах, и поэтому Орбан даже без кургана стал старшим вождем и занял положение выше Геста. Поэтому он наотрез отказался двигать горны. Он настоял, чтобы его новый дом был выше, чем у Геста. И он пожелал немедленно собрать армию и перебить как можно больше доригов.
– Гм, ладно. Только давай не будем слишком с этим спешить, – сказал Гест. – А то станут говорить, что дориги в своем праве – после того, как вы загнали их в воду у Ольстрова.
– Так это когда было! – возмутился Орбан. – На этот раз на нас напали первыми! Ты что, ждешь, что я буду тут сиднем сидеть и дам им уйти безнаказанными?
– Нет, конечно, – ответил Гест. – Просто не хочу торопиться. Мы не готовы к войне. Надо выучить бойцов.
– Нет учебы лучше настоящей битвы! – возразил Орбан. – Если не станем возиться, возьмем их тепленькими!
– А по-моему, нельзя отправляться так скоро, когда у нас в Гарлесье столько народу, – гнул свое Гест. – Сначала надо запастись продовольствием на весь курган. Для Праздника Солнца нужна хотя бы одна добрая охота, и это только мясо.
Это была правда. В Гарлесье теперь стало вдвое больше ртов, а отхолмцы никаких припасов с собой не принесли. Добычу с последней охоты подъели за два дня. Если праздновать хоть сколько-нибудь достойно, нужно раздобыть побольше мяса и наварить побольше пива.
– Что если подождать до после праздника? – предложил Гест. – А потом обдумаем план наступления.
– Можем отправить половину за пищей, а другую половину против доригов, – не сдавался Орбан. – Если врезать доригам как следует, они попрячутся. Много бойцов для этого не нужно.
– Но тогда придется оставить Гарлесье на время и без охраны, и без продовольствия, – указал Гест. – Если дориги на него нападут, оно будет совершенно беззащитно.
– Но они же дали тебе слово, что не нападут! Нравится мне их наглость! – воскликнул Орбан, теряя терпение. – Что с тобой, Гест?
– Ничего, – ответил Гест. – Просто я предпочитаю подождать до осени, когда у нас будет зерно в…
Ранним утром Гест послал в Отхолмье Банота. Вскоре после полудня Банот вернулся, измученный, с красными глазами. Гейр и Сири протолкались поближе – послушать, что он скажет. Дела оказались невеселы. Банот побывал у самого Отхолмья и увидел, что из него так и хлещет вода и все поля кругом заболотились. Было ясно, что потоп продолжается.
– А потом меня заметили дориги, – рассказывал Банот. – Они набежали с Призрачного Кургана, наверное, разбили там лагерь. Их предводитель – длинный такой и очень серьезного мнения о себе – окликнул меня и спросил, чего мне надо.
– Повезло тебе – могли сначала прибить, а потом уже спрашивать, – заметил Орбан.
Гейра удивило в основном то, что Банот и дориги друг друга поняли.
Банот подмигнул и постучал по арфе.
– Дориги любят музыку, – сказал он. – Предводитель дождался, пока я доиграю, а потом я спросил, что происходит. Сказал, что меня послали на разведку из Гарлесья. Он не стал много болтать, но объяснил мне, что они намерены в будущем поселиться в Отхолмье. Хотят оставить его себе.
– Пусть попробуют! – свирепо ответил Орбан. – А дальше?
– Он ненадолго ушел, а ко мне приставил стражу, – продолжал Банот. – Я засомневался, отпустят ли меня. Но он, наверное, ходил за советом, потому что вернулся и сказал две вещи. Во-первых, они поквитались с нами за битву, которая состоялась в тот год, когда Гест выполнил три задания. Во-вторых, против Геста их царь не выступит. Можно, я пойду посплю? С ног валюсь.
– Что он имел в виду? – возмутился Орбан.
– Не сказал, – ответил Банот, готовый, кажется, уснуть прямо на ногах.
Гест улыбнулся и махнул рукой Тилле – пусть уведет Банота спать. Потом он повернулся к Орбану, продолжая улыбаться.
– Печальная история, – сказал он. – Но не думай, что тебе с твоим племенем некуда податься. Живите у нас, сколько понадобится, и будьте как дома.
Сири еле слышно застонал от досады, а Гейр скрестил пальцы и вознес Светлому Солнцу мольбу, чтобы Орбан отказался. Наверняка где-нибудь есть пустой курган – вот пусть отхолмцы там и селятся.
Но Орбан рассмеялся и хлопнул Геста по плечу.
– Спасибо. Я рассчитывал на то, что ты так и скажешь. Ты славный парень. Будем вместе сражаться с доригами. Вышибем мерзавцев из Отхолмья, а потом и из всех Низин!
Гейр не понимал, как его отец может улыбаться. Он не понимал, как стерпит, что у них теперь будут жить отхолмцы. Ему было очень горько и одновременно тревожно, так же непонятно не по себе, как утром, только еще хуже. Он попытался рассказать о своих чувствах Адаре.
– Что за глупости, Гейр, – удивилась Адара. – Разве Гест мог сказать что-то другое?
Следующие несколько дней выдались трудные. Поскольку непосредственной опасности со стороны доригов вроде бы не было, отхолмцы стали располагаться на новом месте, а гарлесяне все больше и больше раздражались. В кургане стало неудобно и тесно. Нужно было построить новые дома, и строить их, конечно, должны были именно гарлесяне, потому что отхолмцы еще не оправились от потрясения. Овцы перемешались. Отхолмские кузнецы разожгли горны там, где они больше всего мешали кузнецам гарлесским, а отхолмские дамы расставили станки так, что заслоняли свет гарлесским ткачихам. Адара пришла к Касте и указала ей на это.
– Да что ты говоришь? – вскинулась та. – Ну и горазды вы поднимать шум из ничего! – И, к ярости Адары, станки остались, где стояли. Примерно то же самое произошло и тогда, когда Гест пришел к Орбану жаловаться на кузнецов.
Орбану было веселее всех. Хотя он был разбит наголову и лишился крова, но теперь, после гибели Огга, он стал вождем отхолмцев. Отхолмье было старейшим курганом в Низинах, и поэтому Орбан даже без кургана стал старшим вождем и занял положение выше Геста. Поэтому он наотрез отказался двигать горны. Он настоял, чтобы его новый дом был выше, чем у Геста. И он пожелал немедленно собрать армию и перебить как можно больше доригов.
– Гм, ладно. Только давай не будем слишком с этим спешить, – сказал Гест. – А то станут говорить, что дориги в своем праве – после того, как вы загнали их в воду у Ольстрова.
– Так это когда было! – возмутился Орбан. – На этот раз на нас напали первыми! Ты что, ждешь, что я буду тут сиднем сидеть и дам им уйти безнаказанными?
– Нет, конечно, – ответил Гест. – Просто не хочу торопиться. Мы не готовы к войне. Надо выучить бойцов.
– Нет учебы лучше настоящей битвы! – возразил Орбан. – Если не станем возиться, возьмем их тепленькими!
– А по-моему, нельзя отправляться так скоро, когда у нас в Гарлесье столько народу, – гнул свое Гест. – Сначала надо запастись продовольствием на весь курган. Для Праздника Солнца нужна хотя бы одна добрая охота, и это только мясо.
Это была правда. В Гарлесье теперь стало вдвое больше ртов, а отхолмцы никаких припасов с собой не принесли. Добычу с последней охоты подъели за два дня. Если праздновать хоть сколько-нибудь достойно, нужно раздобыть побольше мяса и наварить побольше пива.
– Что если подождать до после праздника? – предложил Гест. – А потом обдумаем план наступления.
– Можем отправить половину за пищей, а другую половину против доригов, – не сдавался Орбан. – Если врезать доригам как следует, они попрячутся. Много бойцов для этого не нужно.
– Но тогда придется оставить Гарлесье на время и без охраны, и без продовольствия, – указал Гест. – Если дориги на него нападут, оно будет совершенно беззащитно.
– Но они же дали тебе слово, что не нападут! Нравится мне их наглость! – воскликнул Орбан, теряя терпение. – Что с тобой, Гест?
– Ничего, – ответил Гест. – Просто я предпочитаю подождать до осени, когда у нас будет зерно в…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента