Страница:
Даже думая об этом, Джо продолжал бессознательно шарить в мешке, и в протянутые ладони одна за другой ложились монеты.
Над головой, снижаясь, пронзительно засвистела полицейская машина, похожая на летающую тарелку.
Двое в блестящей облегающей форме и искрящихся защитных шлемах направили на толпу лазеры.
— Пропустить этого человека! — рявкнул один из полицейских.
В ту же минуту плотное кольцо начало таять. Протянутые руки исчезали, словно проваливаясь во тьму обреченности.
— Нечего тут торчать, — пророкотал бас второго прямо над ухом Джо. Пошел вперед вместе со своими деньгами, а то я тебя так припеку, что ты почувствуешь себя бифштексом.
И Джо двинулся вперед.
— Ты кем себя возомнил? — спросил второй коп из машины, следовавшей за Фернрайтом по пятам, — филантропом и меценатом?!
Джо подавленно молчал.
— Эй, приятель, отвечай, когда тебя спрашивают, — напомнил коп.
Сунув руку в мешок, Джо достал монету и протянул ее ближайшему полицейскому, с изумлением обнаружив, что у него осталась всего пара четвертаков.
"У меня больше нет денег, — понял он. — Значит, остался один выход почтовый ящик и то, что он принес за эти два дня. Нравится мне это или нет — теперь мне уже некуда отступать".
— Зачем ты суешь мне эту монету? — свирепо бросил полицейский.
— На чай, — ответил Джо и в то же мгновение ощутил, как голова разлетается на части от лазерного луча, направленного точно между глаз.
В полицейском участке молодой офицер, стройный блондин в идеально отутюженной форме, вещал:
— Мы не будем вас арестовывать, мистер Фернрайт, хотя могли бы обвинить в нарушении прав личности.
— Государства, — уточнил Джо. Он потер лоб рукой, тщетно пытаясь унять боль, — а не личности.
Джо закрыл глаза, и боль вспыхнула с новой силой.
— То, что вы говорите, — усмехнулся молодой офицер, — само по себе является составом преступления.
Мы могли бы прямо сейчас упрятать вас за решетку.
Более того, мы имеем право передать вас в Бюро Политических Преступлений как врага рабочего класса, участвующего в заговоре с целью организации антинародного мятежа. Но… Вернемся к вашему делу… — Он окинул Джо цепким, профессиональным взглядом копа. — Человек в своем уме не станет раздавать монеты совершенно незнакомым людям. — Офицер вгляделся в лист бумаги, лежащий на столе. — Вы, очевидно, не отдавали отчета в своих действиях.
— Да, — тупо кивнул Джо, — не отдавал.
Он ничего не ощущал, кроме дикой боли, пульсирующей в голове. Она вытеснила все, все мысли и чувства.
— Тем не менее мы намерены конфисковать оставшиеся у вас монеты. На время, во всяком случае. В течение года вы будете считаться в условном заключении. В течение этого срока вы обязаны еженедельно сообщать нам обо всех своих действиях.
— Без суда? — спросил Джо.
— А вы хотите быть осужденным? — Офицер вновь всмотрелся в его лицо.
— Нет, — мотнул головой Джо, и тут же был наказан новой вспышкой боли.
"Видимо, материал СС они еще не получили, хотя рано или поздно они, конечно, все узнают. И все сойдется одно к одному — чаевые копу, записка в сливном бачке… Какой же я идиот! — судорожно размышлял Джо, — совсем свихнулся от безделья… Все эти семь месяцев. И вот теперь, когда я, наконец, сделал шаг, когда решился отнести монеты мистеру Найму — я сам, собственными руками все разрушил".
— Минуточку, — подал голос другой полицейский. — Тут кое-что пришло из СС насчет этого типа. Только что передал их центральный банк данных…
Джо повернулся и бросился к двери — скорее туда, в плотную человеческую толпу, чтобы раствориться в ней…
Два копа отрезали ему путь. Стоило Джо сорваться с места, как они метнулись к нему, словно в ускорен ной съемке.
И вдруг невероятным образом полицейские очутились под водой. Они уставились на Джо, как две лупоглазые серебристые рыбы, плывущие среди Боже мой! — настоящих кораллов и водорослей. Полицейский участок вдруг превратился в аквариум, мебель торчала из песка, словно остовы затонувших кораблей, копы, отчаянно извиваясь, пытались дотянуться до Джо, но не могли. Джо Фернрайт смотрел на их разинутые рты снаружи, но до него не доносилось ни звука…
Мимо, словно дух моря, пронесся большой кальмар.
Неожиданно он выпустил чернильное облако, и полицейский участок исчез; чернота растекалась вокруг, становясь все более непроницаемой. Однако Джо мог дышать.
— Эй! — крикнул он и услышал собственный голос.
"Значит, я не под водой, — подумал Джо. — Я сам по себе, существую отдельно. Но почему?"
"А что, если пошевелиться? — мелькнула мысль. Он сделал шаг, другой и — бум! — наткнулся на подобие стены. — А в другую сторону?" — Он повернулся и шагнул вправо. Бум!
Паника охватила Фернрайта: "Я в ящике, в невидимом гробу. Они что, убили меня?.. При попытке к бегству…" Он протянул руки во тьму… и ощутил в правой ладони небольшой предмет. Что-то маленькое, прямоугольное, с двумя кнопками…
Радио.
Джо включил его.
— Привет всем! — в темноте зазвенел веселый голос. — Снова с вами Весельчак Кэри Карнс! И мои шесть многоканальных телефонов настроены на двадцать линий, то есть на вас, друзья, на всех, кто хочет о чем-нибудь, неважно, о чем, поговорить или поспорить.
Мой номер 394-950-911-111. Звоните же мне, друзья, рассказывайте о чем угодно — о хорошем и плохом, об интересном и скучном, просто наберите номер Кэри Карнса 394-950-911-111, и о вас узнают тысячи радиослушателей. Ваша точка зрения, информация, которая, по вашему мнению, касается всех, станут достоянием общественности… — Из динамика послышался телефонный звонок. Вот нам уже звонят! — радостно объявил Кэри Карнс. — Я вас слушаю, сэр! Вернее, слушаю, мадам!
— Мистер Карнс, — раздался пронзительный женский голос, — на пересечении Фултон-авеню и Клеверной улицы обязательно должен быть дорожный знак.
Тут много младших школьников, и каждый день я вижу, как они…
Левую руку Джо задел какой-то твердый предмет.
Он ощупал его: телефон.
Джо сел на пол, поставил перед собой телефон и приемник, достал зажигалку. Ее пламя осветило крохотный пятачок, в котором, однако, можно различить телефон и приемник. Приемник типа «Зенит» — судя по размеру, хороший.
— Итак, друзья, — весело затараторил Весельчак Кэри Карнс. — Я и весь мир вместе со мной — перед вами по телефону 394-950-911-111…
Джо набрал номер. Наконец-то ему удалось без ошибки набрать все цифры. Он прижал трубку к уху, вначале в ней раздавались короткие гудки, а затем голос Весельчака Кэри:
— Да, сэр? Или мадам?
— Где я? — спросил Джо в трубку.
— Внимание, друзья! — сказал Карнс. — У нас на линии заблудившийся бедняга. Представьтесь, сэр!
— Джозеф Фернрайт, — отозвался Джо.
— Что ж, мистер Фернрайт, мы слушаем вас с большим удовольствием. Вы хотите знать, где вы находитесь? Друзья! Может ли кто-нибудь сказать, где находится мистер Фернрайт… из Кливленда? Вы ведь из Кливленда, мистер Фернрайт? Не знает ли кто-нибудь, где этот человек находится сейчас, сию минуту? Думаю, что мистеру Фернрайту очень важно это узнать. Я подключаю все линии: может, хоть кто-нибудь позвонит нам и подскажет, хотя бы приблизительно, в каком районе сейчас находится мистер Фернрайт. Итак, друзья, те из вас, кто не может нам сейчас помочь, не могли бы вы подождать и позвонить, когда мы выясним местонахождение мистера Фернрайта… Мистер Фернрайт, вряд ли на это понадобится много времени, с нашей десятимиллионной аудиторией и… Вот и первый звонок! — Послышался приглушенный телефонный звонок:
— Да, сэр или мадам? Сэр. Ваше имя, сэр?
Едва различимый мужской голос произнес:
— Меня зовут Дуайт Л. Глиммунг, Плезант-Хиллроуд, 301. Я знаю, где мистер Фернрайт. Он у меня в подвале. Сзади и правее камина. Он — в деревянном упаковочном ящике из-под кондиционера, который я заказал в прошлом году в "Народном отоплении".
— Вы слышите, мистер Фернрайт? — вскричал Весельчак Кэри Карнс. — Вы в упаковочном ящике у мистера Дуайта Л… как дальше, сэр?
— Глиммунг.
— Да. Вы в подвале дома мистера Дуайта Л. Глиммунга на Плезант-Хилл-роуд, 301. Так что ваши страхи позади, мистер Фернрайт. Выбирайтесь из ящика, и все будет в порядке!
— Впрочем, я не хочу, чтобы он разворотил мой ящик, — подал голос Дуайт Л. Глиммунг. — Лучше я спущусь в подвал, отогну несколько досок и выпущу его.
— Мистер Фернрайт, — услышал Джо голос Карнса, — скажите нам: как получилось, что вы попали в пустой упаковочный ящик в подвале мистера Глиммунга с Плезант-Хилл-роуд, 301? Думаю, нашей аудитории любопытно об этом узнать.
— Не знаю, — ответил Джо.
— Может быть, на этот вопрос ответит мистер Глиммунг? Мистер Глиммунг! Похоже, он нас не слышит.
Очевидно — спускается в подвал, чтобы освободить вас, мистер Фернрайт. Вам повезло, сэр, что мистер Глиммунг оказался среди наших радиослушателей! Иначе, вероятно, просидели бы в ящике до второго пришествия… А теперь послушаем других… Алло? — Трубка Щелкнула. Связь прервалась.
В ящике послышался шум. Одна из стенок отвалилась назад, и в убежище Джо хлынул свет.
— Это был лучший способ вытащить вас из участка, — услышал Фернрайт знакомый мужской голос.
— Немного странный способ, — проговорил Джо.
— Странный — для вас. Мне вообще-то показалось странным все, что вы делали, — с тех пор, как я впервые о вас узнал.
— Например, раздавал монеты кому ни попадя? — спросил Джо.
— Нет. Как раз это-то я понял. А вот семь месяцев безделья в ожидании заказа меня удивили, — еще одна доска отошла в сторону; свет ослепил Джо, и он заморгал, тщетно пытаясь разглядеть Глиммунга. — Что вам стоило тайком забраться в ближайший музей, разбить там пару горшков — обеспечили бы себя работой, и горшки бы им сделали, как новенькие.
Последняя доска отошла в сторону, и Джо наконец смог разглядеть то самое существо с Сириуса-Пять, которое энциклопедия определяла, как нечто дряхлое и мрачное.
Он увидел гигантское кольцо воды, вращающееся вокруг горизонтальной оси, внутри которого вертикально вращался огненный круг. Вокруг этих двух перекрещенных обручей колыхался кашемировый занавес.
И еще одно: образ, запечатленный на ядре, меж вращающихся колец воды и огня. Это было прелестное, нежное лицо юной темноволосой девушки. Оно висело в воздухе, оно улыбалось Джо… обычные черты из тех, что легко можно забыть, но так же легко вновь встретить повсюду.
Собирательный образ — разноцветная маска, нарисованная мелками на тротуаре. Временный и не особо впечатляющий облик, выбранный Глиммунгом для вступления в контакт. Но обруч воды… Основа мироздания? Так же, как и обруч огня. И они непрерывно вращались, словно отлично отлаженный механизм. Джо был озадачен. Он не мог понять, как ему реагировать на это зрелище? Оно не производило впечатления дряхлости, хотя, несмотря на юное лицо, Джо понимал, что разговаривает с очень древним существом. Что же касается его финансовой состоятельности, то это должно было выясниться позже.
— Я купил этот дом семь лет назад, — сказал Глиммунг или, по крайней мере, его голос. — Когда еще существовал рынок недвижимости.
Оглядываясь во все стороны, Джо пытался понять, откуда исходит голос и обнаружил нечто, заставившее его похолодеть.
Голос… Он исходил из допотопной «Виктролы», в которой стремительно вращалась грампластинка.
— Да, вы, наверное, правы, — пробормотал Джо. — Семь лет назад было самое время покупать… Вы прямо отсюда и подбираете себе мастеров?
— Я здесь работаю, — отвечал голос Глиммунга из древнего проигрывателя. — Я работаю и во многих других местах… в других звездных системах. Теперь, Джо Фернрайт, я должен сообщить вам, в каком положении вы находитесь. Для полиции вы просто повернулись и ушли, и что-то им помешало остановить вас, но за вами охотится АПБ, так что вы уже не можете вернуться домой или в мастерскую…
— Не попав в лапы к копам, — закончил Джо.
— Вам этого хочется?
— Возможно, такова моя судьба, — заявил Джо стоически.
— Ерунда. Ваши полицейские глупы и злобны. Я хочу, чтобы вы увидели Хельдскаллу — такой, какой она была до потопа. Вы-ы-ы-ы-ы… — и фонограф остановился. Взявшись за ручку, Джо завел его снова, переживая при этом бурю разнородных чувств. Вряд ли бы он сумел их описать… — Справа от вас на столе лежит оптический прибор, — продолжил Глиммунг с пластинки. Устройство объемного изображения, созданное впервые здесь, на вашей планете.
Джо обернулся… и увидел старинный стереоскоп, с набором черно-белых карточек.
— А ничего получше у вас нет? — скептически заявил Джо. Кинопроектора или объемного видео? Ведь эту штуку изобрели во времена паровых двигателей. — Вдруг его осенило. — Так вы все-таки на мели! Смит был прав.
— Клевета! — ответил Глиммунг. — Я просто скуповат. Эта черта свойственна всему нашему роду. Вы в своем социалистическом обществе привыкли к огромным затратам. А я, в отличие от вас, обеспечиваю себя сам. Полушка доллар бережет…
— О боже, — простонал Джо.
— Если хотите, чтобы я замолчал, — заметил Глиммунг, — просто снимите с пластинки иглу.
— А что будет, когда кончится запись? — спросил Джо.
— Она не кончится.
— Значит, это не настоящая пластинка.
— Настоящая. Просто звуковая дорожка сведена в кольцо.
— А как вы выглядите на самом деле? — спросил Джо.
— А вы как выглядите на самом деле?
Джо слегка опешил от подобного вопроса…
— Это, видите ли, зависит от того, признаете ли вы Канта с его идеей "Вещи в себе", аналогичной монаде Лейбница…
Он замолчал: у фонографа вновь кончился завод, и пластинка остановилась. Снова, вращая ручку, Джо думал, что Глиммунг, должно быть, не расслышал последней фразы.
— Я пропустил ваш философский экскурс, — проговорил голос из фонографа, когда Джо его завел.
— Так вот, я хотел сказать, что воспринимаемое явление обретает форму в соответствии с системой восприятия воспринимающего… По большей части то, как вы воспринимаете меня, — для убедительности Джо ткнул пальцем себя в грудь, — это проекция вашего собственного разума. В другой системе восприятия я предстану в совершенно ином виде. К примеру, в восприятии копов.
Точек зрения на мир так же много, как воспринимающих существ. Я думаю, вы поняли, что я имел в виду.
— Хм-м, — хмыкнул Глиммунг.
— Сейчас я думаю, Фернрайт, а чего же вы, собственно, хотите? Для вас пришло время выбора, время решительных действий. Время участия — или неучастия — в большом историческом событии. В данный момент, мистер Фернрайт, я нахожусь в тысяче мест, нанимаю или помогаю нанять тысячи инженеров и ху дожников… а вы — один ремесленник из многих. Я не могу больше ждать.
— Я что, жизненно необходим вашему проекту? — спросил Джо.
— Реставратор керамики необходим, да. Это можете быть вы, а может быть, кто-нибудь другой.
— Когда я смогу получить свои тридцать пять тысяч крамблов? — спросил Джо. — Авансом?
— То-о-о-о… — начал было Глиммунг, но тут у старой «Виктролы» снова кончился завод. Пластинка остановилась.
"Хитрая старая сволочь", — мрачно подумал Джо, в очередной раз крутя ручку.
— То-о-олько в том случае, если храм будет восстановлен в первозданном виде, каким он был много веков назад, — закончил Глиммунг.
"Так я и думал", — усмехнулся про себя Джо.
— Вы полетите на планету Плаумэна? — спросил Глиммунг.
Джо не спешил с ответом. Он вспомнил свою комнату, тесную мастерскую, утрату монет, полицию… Он вспоминал все это, пытаясь понять, что держит его здесь. "Только знание того, что вокруг. Привычка. Привыкнуть можно ко всему, можно даже научиться это любить. Условный рефлекс. Профессор Павлов несомненно прав — в клетке меня держит скорее привычка, чем стальные прутья".
— Нельзя ли получить несколько крамблов авансом? — спросил он Глиммунга. — Хочу купить спортивную куртку и новую пару непромокаемых ботинок.
Вдруг фонограф взорвался, едва не изувечив Джо осколками. Смутный девичий образ исчез, вместо него появилась чудовищная морда, искаженная яростью, изрыгавшая проклятия не неведомом языке. Стены подвала начали оседать, обломки посыпались на пол, по которому зазмеились трещины, словно по пересохшей глине среднеазиатского такыра.
"Боже милостивый, а Смит еще называл его дряхлым…"
Дом рушился, на Джо сыпались штукатурка и битый кирпич. Кусок трубы крепко приложил его по затылку, и тотчас он явственно услышал тысячеголосый вопль ужаса.
— Я поеду! — заорал он что есть мочи, зажмурив глаза и прикрывая голову руками. — Вы правы, это не шутка! Простите меня! Я понял, для вас это очень важно!
Выросший из ниоткуда гигантский кулак обхватил Джо и приподнял в воздух, словно намереваясь смять его, как газетный лист. На мгновение Джо увидел яростно пылающий глаз — один! — и разбушевавшаяся стихия тут же успокоилась. "Вряд ли, конечно, у меня поломаны ребра, — подумал Джо, — но перед отлетом с Земли не помешало бы пройти медицинское обследование. На всякий случай".
— Я переправлю вас в центральный зал кливлендского космодрома, сказал Глиммунг. — У вас окажется достаточно денег, чтобы добраться до планеты Плаумэна. Отправляйтесь ближайшим рейсом; домой за вещами не возвращайтесь — там вас поджидают. Держите.
Глиммунг сунул Джо что-то в руку. На свету предмет переливался разными цветами, казалось, краски складывались в сложный орнамент, затем вдруг заструились цветными нитями, смешались в новый узор, а через мгновение — в другой, который почти ослепил его.
— Осколок, — пояснил Глиммунг.
— Осколок разбитой вазы из храма? — спросил Джо. — Надо было сразу показать его мне.
"Я бы сразу согласился, — закончил он про себя, — если бы… если бы представлял, о чем идет речь".
— Теперь вы знаете, — произнес Глиммунг, — к чему приложите свой талант.
Над головой, снижаясь, пронзительно засвистела полицейская машина, похожая на летающую тарелку.
Двое в блестящей облегающей форме и искрящихся защитных шлемах направили на толпу лазеры.
— Пропустить этого человека! — рявкнул один из полицейских.
В ту же минуту плотное кольцо начало таять. Протянутые руки исчезали, словно проваливаясь во тьму обреченности.
— Нечего тут торчать, — пророкотал бас второго прямо над ухом Джо. Пошел вперед вместе со своими деньгами, а то я тебя так припеку, что ты почувствуешь себя бифштексом.
И Джо двинулся вперед.
— Ты кем себя возомнил? — спросил второй коп из машины, следовавшей за Фернрайтом по пятам, — филантропом и меценатом?!
Джо подавленно молчал.
— Эй, приятель, отвечай, когда тебя спрашивают, — напомнил коп.
Сунув руку в мешок, Джо достал монету и протянул ее ближайшему полицейскому, с изумлением обнаружив, что у него осталась всего пара четвертаков.
"У меня больше нет денег, — понял он. — Значит, остался один выход почтовый ящик и то, что он принес за эти два дня. Нравится мне это или нет — теперь мне уже некуда отступать".
— Зачем ты суешь мне эту монету? — свирепо бросил полицейский.
— На чай, — ответил Джо и в то же мгновение ощутил, как голова разлетается на части от лазерного луча, направленного точно между глаз.
В полицейском участке молодой офицер, стройный блондин в идеально отутюженной форме, вещал:
— Мы не будем вас арестовывать, мистер Фернрайт, хотя могли бы обвинить в нарушении прав личности.
— Государства, — уточнил Джо. Он потер лоб рукой, тщетно пытаясь унять боль, — а не личности.
Джо закрыл глаза, и боль вспыхнула с новой силой.
— То, что вы говорите, — усмехнулся молодой офицер, — само по себе является составом преступления.
Мы могли бы прямо сейчас упрятать вас за решетку.
Более того, мы имеем право передать вас в Бюро Политических Преступлений как врага рабочего класса, участвующего в заговоре с целью организации антинародного мятежа. Но… Вернемся к вашему делу… — Он окинул Джо цепким, профессиональным взглядом копа. — Человек в своем уме не станет раздавать монеты совершенно незнакомым людям. — Офицер вгляделся в лист бумаги, лежащий на столе. — Вы, очевидно, не отдавали отчета в своих действиях.
— Да, — тупо кивнул Джо, — не отдавал.
Он ничего не ощущал, кроме дикой боли, пульсирующей в голове. Она вытеснила все, все мысли и чувства.
— Тем не менее мы намерены конфисковать оставшиеся у вас монеты. На время, во всяком случае. В течение года вы будете считаться в условном заключении. В течение этого срока вы обязаны еженедельно сообщать нам обо всех своих действиях.
— Без суда? — спросил Джо.
— А вы хотите быть осужденным? — Офицер вновь всмотрелся в его лицо.
— Нет, — мотнул головой Джо, и тут же был наказан новой вспышкой боли.
"Видимо, материал СС они еще не получили, хотя рано или поздно они, конечно, все узнают. И все сойдется одно к одному — чаевые копу, записка в сливном бачке… Какой же я идиот! — судорожно размышлял Джо, — совсем свихнулся от безделья… Все эти семь месяцев. И вот теперь, когда я, наконец, сделал шаг, когда решился отнести монеты мистеру Найму — я сам, собственными руками все разрушил".
— Минуточку, — подал голос другой полицейский. — Тут кое-что пришло из СС насчет этого типа. Только что передал их центральный банк данных…
Джо повернулся и бросился к двери — скорее туда, в плотную человеческую толпу, чтобы раствориться в ней…
Два копа отрезали ему путь. Стоило Джо сорваться с места, как они метнулись к нему, словно в ускорен ной съемке.
И вдруг невероятным образом полицейские очутились под водой. Они уставились на Джо, как две лупоглазые серебристые рыбы, плывущие среди Боже мой! — настоящих кораллов и водорослей. Полицейский участок вдруг превратился в аквариум, мебель торчала из песка, словно остовы затонувших кораблей, копы, отчаянно извиваясь, пытались дотянуться до Джо, но не могли. Джо Фернрайт смотрел на их разинутые рты снаружи, но до него не доносилось ни звука…
Мимо, словно дух моря, пронесся большой кальмар.
Неожиданно он выпустил чернильное облако, и полицейский участок исчез; чернота растекалась вокруг, становясь все более непроницаемой. Однако Джо мог дышать.
— Эй! — крикнул он и услышал собственный голос.
"Значит, я не под водой, — подумал Джо. — Я сам по себе, существую отдельно. Но почему?"
"А что, если пошевелиться? — мелькнула мысль. Он сделал шаг, другой и — бум! — наткнулся на подобие стены. — А в другую сторону?" — Он повернулся и шагнул вправо. Бум!
Паника охватила Фернрайта: "Я в ящике, в невидимом гробу. Они что, убили меня?.. При попытке к бегству…" Он протянул руки во тьму… и ощутил в правой ладони небольшой предмет. Что-то маленькое, прямоугольное, с двумя кнопками…
Радио.
Джо включил его.
— Привет всем! — в темноте зазвенел веселый голос. — Снова с вами Весельчак Кэри Карнс! И мои шесть многоканальных телефонов настроены на двадцать линий, то есть на вас, друзья, на всех, кто хочет о чем-нибудь, неважно, о чем, поговорить или поспорить.
Мой номер 394-950-911-111. Звоните же мне, друзья, рассказывайте о чем угодно — о хорошем и плохом, об интересном и скучном, просто наберите номер Кэри Карнса 394-950-911-111, и о вас узнают тысячи радиослушателей. Ваша точка зрения, информация, которая, по вашему мнению, касается всех, станут достоянием общественности… — Из динамика послышался телефонный звонок. Вот нам уже звонят! — радостно объявил Кэри Карнс. — Я вас слушаю, сэр! Вернее, слушаю, мадам!
— Мистер Карнс, — раздался пронзительный женский голос, — на пересечении Фултон-авеню и Клеверной улицы обязательно должен быть дорожный знак.
Тут много младших школьников, и каждый день я вижу, как они…
Левую руку Джо задел какой-то твердый предмет.
Он ощупал его: телефон.
Джо сел на пол, поставил перед собой телефон и приемник, достал зажигалку. Ее пламя осветило крохотный пятачок, в котором, однако, можно различить телефон и приемник. Приемник типа «Зенит» — судя по размеру, хороший.
— Итак, друзья, — весело затараторил Весельчак Кэри Карнс. — Я и весь мир вместе со мной — перед вами по телефону 394-950-911-111…
Джо набрал номер. Наконец-то ему удалось без ошибки набрать все цифры. Он прижал трубку к уху, вначале в ней раздавались короткие гудки, а затем голос Весельчака Кэри:
— Да, сэр? Или мадам?
— Где я? — спросил Джо в трубку.
— Внимание, друзья! — сказал Карнс. — У нас на линии заблудившийся бедняга. Представьтесь, сэр!
— Джозеф Фернрайт, — отозвался Джо.
— Что ж, мистер Фернрайт, мы слушаем вас с большим удовольствием. Вы хотите знать, где вы находитесь? Друзья! Может ли кто-нибудь сказать, где находится мистер Фернрайт… из Кливленда? Вы ведь из Кливленда, мистер Фернрайт? Не знает ли кто-нибудь, где этот человек находится сейчас, сию минуту? Думаю, что мистеру Фернрайту очень важно это узнать. Я подключаю все линии: может, хоть кто-нибудь позвонит нам и подскажет, хотя бы приблизительно, в каком районе сейчас находится мистер Фернрайт. Итак, друзья, те из вас, кто не может нам сейчас помочь, не могли бы вы подождать и позвонить, когда мы выясним местонахождение мистера Фернрайта… Мистер Фернрайт, вряд ли на это понадобится много времени, с нашей десятимиллионной аудиторией и… Вот и первый звонок! — Послышался приглушенный телефонный звонок:
— Да, сэр или мадам? Сэр. Ваше имя, сэр?
Едва различимый мужской голос произнес:
— Меня зовут Дуайт Л. Глиммунг, Плезант-Хиллроуд, 301. Я знаю, где мистер Фернрайт. Он у меня в подвале. Сзади и правее камина. Он — в деревянном упаковочном ящике из-под кондиционера, который я заказал в прошлом году в "Народном отоплении".
— Вы слышите, мистер Фернрайт? — вскричал Весельчак Кэри Карнс. — Вы в упаковочном ящике у мистера Дуайта Л… как дальше, сэр?
— Глиммунг.
— Да. Вы в подвале дома мистера Дуайта Л. Глиммунга на Плезант-Хилл-роуд, 301. Так что ваши страхи позади, мистер Фернрайт. Выбирайтесь из ящика, и все будет в порядке!
— Впрочем, я не хочу, чтобы он разворотил мой ящик, — подал голос Дуайт Л. Глиммунг. — Лучше я спущусь в подвал, отогну несколько досок и выпущу его.
— Мистер Фернрайт, — услышал Джо голос Карнса, — скажите нам: как получилось, что вы попали в пустой упаковочный ящик в подвале мистера Глиммунга с Плезант-Хилл-роуд, 301? Думаю, нашей аудитории любопытно об этом узнать.
— Не знаю, — ответил Джо.
— Может быть, на этот вопрос ответит мистер Глиммунг? Мистер Глиммунг! Похоже, он нас не слышит.
Очевидно — спускается в подвал, чтобы освободить вас, мистер Фернрайт. Вам повезло, сэр, что мистер Глиммунг оказался среди наших радиослушателей! Иначе, вероятно, просидели бы в ящике до второго пришествия… А теперь послушаем других… Алло? — Трубка Щелкнула. Связь прервалась.
В ящике послышался шум. Одна из стенок отвалилась назад, и в убежище Джо хлынул свет.
— Это был лучший способ вытащить вас из участка, — услышал Фернрайт знакомый мужской голос.
— Немного странный способ, — проговорил Джо.
— Странный — для вас. Мне вообще-то показалось странным все, что вы делали, — с тех пор, как я впервые о вас узнал.
— Например, раздавал монеты кому ни попадя? — спросил Джо.
— Нет. Как раз это-то я понял. А вот семь месяцев безделья в ожидании заказа меня удивили, — еще одна доска отошла в сторону; свет ослепил Джо, и он заморгал, тщетно пытаясь разглядеть Глиммунга. — Что вам стоило тайком забраться в ближайший музей, разбить там пару горшков — обеспечили бы себя работой, и горшки бы им сделали, как новенькие.
Последняя доска отошла в сторону, и Джо наконец смог разглядеть то самое существо с Сириуса-Пять, которое энциклопедия определяла, как нечто дряхлое и мрачное.
Он увидел гигантское кольцо воды, вращающееся вокруг горизонтальной оси, внутри которого вертикально вращался огненный круг. Вокруг этих двух перекрещенных обручей колыхался кашемировый занавес.
И еще одно: образ, запечатленный на ядре, меж вращающихся колец воды и огня. Это было прелестное, нежное лицо юной темноволосой девушки. Оно висело в воздухе, оно улыбалось Джо… обычные черты из тех, что легко можно забыть, но так же легко вновь встретить повсюду.
Собирательный образ — разноцветная маска, нарисованная мелками на тротуаре. Временный и не особо впечатляющий облик, выбранный Глиммунгом для вступления в контакт. Но обруч воды… Основа мироздания? Так же, как и обруч огня. И они непрерывно вращались, словно отлично отлаженный механизм. Джо был озадачен. Он не мог понять, как ему реагировать на это зрелище? Оно не производило впечатления дряхлости, хотя, несмотря на юное лицо, Джо понимал, что разговаривает с очень древним существом. Что же касается его финансовой состоятельности, то это должно было выясниться позже.
— Я купил этот дом семь лет назад, — сказал Глиммунг или, по крайней мере, его голос. — Когда еще существовал рынок недвижимости.
Оглядываясь во все стороны, Джо пытался понять, откуда исходит голос и обнаружил нечто, заставившее его похолодеть.
Голос… Он исходил из допотопной «Виктролы», в которой стремительно вращалась грампластинка.
— Да, вы, наверное, правы, — пробормотал Джо. — Семь лет назад было самое время покупать… Вы прямо отсюда и подбираете себе мастеров?
— Я здесь работаю, — отвечал голос Глиммунга из древнего проигрывателя. — Я работаю и во многих других местах… в других звездных системах. Теперь, Джо Фернрайт, я должен сообщить вам, в каком положении вы находитесь. Для полиции вы просто повернулись и ушли, и что-то им помешало остановить вас, но за вами охотится АПБ, так что вы уже не можете вернуться домой или в мастерскую…
— Не попав в лапы к копам, — закончил Джо.
— Вам этого хочется?
— Возможно, такова моя судьба, — заявил Джо стоически.
— Ерунда. Ваши полицейские глупы и злобны. Я хочу, чтобы вы увидели Хельдскаллу — такой, какой она была до потопа. Вы-ы-ы-ы-ы… — и фонограф остановился. Взявшись за ручку, Джо завел его снова, переживая при этом бурю разнородных чувств. Вряд ли бы он сумел их описать… — Справа от вас на столе лежит оптический прибор, — продолжил Глиммунг с пластинки. Устройство объемного изображения, созданное впервые здесь, на вашей планете.
Джо обернулся… и увидел старинный стереоскоп, с набором черно-белых карточек.
— А ничего получше у вас нет? — скептически заявил Джо. Кинопроектора или объемного видео? Ведь эту штуку изобрели во времена паровых двигателей. — Вдруг его осенило. — Так вы все-таки на мели! Смит был прав.
— Клевета! — ответил Глиммунг. — Я просто скуповат. Эта черта свойственна всему нашему роду. Вы в своем социалистическом обществе привыкли к огромным затратам. А я, в отличие от вас, обеспечиваю себя сам. Полушка доллар бережет…
— О боже, — простонал Джо.
— Если хотите, чтобы я замолчал, — заметил Глиммунг, — просто снимите с пластинки иглу.
— А что будет, когда кончится запись? — спросил Джо.
— Она не кончится.
— Значит, это не настоящая пластинка.
— Настоящая. Просто звуковая дорожка сведена в кольцо.
— А как вы выглядите на самом деле? — спросил Джо.
— А вы как выглядите на самом деле?
Джо слегка опешил от подобного вопроса…
— Это, видите ли, зависит от того, признаете ли вы Канта с его идеей "Вещи в себе", аналогичной монаде Лейбница…
Он замолчал: у фонографа вновь кончился завод, и пластинка остановилась. Снова, вращая ручку, Джо думал, что Глиммунг, должно быть, не расслышал последней фразы.
— Я пропустил ваш философский экскурс, — проговорил голос из фонографа, когда Джо его завел.
— Так вот, я хотел сказать, что воспринимаемое явление обретает форму в соответствии с системой восприятия воспринимающего… По большей части то, как вы воспринимаете меня, — для убедительности Джо ткнул пальцем себя в грудь, — это проекция вашего собственного разума. В другой системе восприятия я предстану в совершенно ином виде. К примеру, в восприятии копов.
Точек зрения на мир так же много, как воспринимающих существ. Я думаю, вы поняли, что я имел в виду.
— Хм-м, — хмыкнул Глиммунг.
— Сейчас я думаю, Фернрайт, а чего же вы, собственно, хотите? Для вас пришло время выбора, время решительных действий. Время участия — или неучастия — в большом историческом событии. В данный момент, мистер Фернрайт, я нахожусь в тысяче мест, нанимаю или помогаю нанять тысячи инженеров и ху дожников… а вы — один ремесленник из многих. Я не могу больше ждать.
— Я что, жизненно необходим вашему проекту? — спросил Джо.
— Реставратор керамики необходим, да. Это можете быть вы, а может быть, кто-нибудь другой.
— Когда я смогу получить свои тридцать пять тысяч крамблов? — спросил Джо. — Авансом?
— То-о-о-о… — начал было Глиммунг, но тут у старой «Виктролы» снова кончился завод. Пластинка остановилась.
"Хитрая старая сволочь", — мрачно подумал Джо, в очередной раз крутя ручку.
— То-о-олько в том случае, если храм будет восстановлен в первозданном виде, каким он был много веков назад, — закончил Глиммунг.
"Так я и думал", — усмехнулся про себя Джо.
— Вы полетите на планету Плаумэна? — спросил Глиммунг.
Джо не спешил с ответом. Он вспомнил свою комнату, тесную мастерскую, утрату монет, полицию… Он вспоминал все это, пытаясь понять, что держит его здесь. "Только знание того, что вокруг. Привычка. Привыкнуть можно ко всему, можно даже научиться это любить. Условный рефлекс. Профессор Павлов несомненно прав — в клетке меня держит скорее привычка, чем стальные прутья".
— Нельзя ли получить несколько крамблов авансом? — спросил он Глиммунга. — Хочу купить спортивную куртку и новую пару непромокаемых ботинок.
Вдруг фонограф взорвался, едва не изувечив Джо осколками. Смутный девичий образ исчез, вместо него появилась чудовищная морда, искаженная яростью, изрыгавшая проклятия не неведомом языке. Стены подвала начали оседать, обломки посыпались на пол, по которому зазмеились трещины, словно по пересохшей глине среднеазиатского такыра.
"Боже милостивый, а Смит еще называл его дряхлым…"
Дом рушился, на Джо сыпались штукатурка и битый кирпич. Кусок трубы крепко приложил его по затылку, и тотчас он явственно услышал тысячеголосый вопль ужаса.
— Я поеду! — заорал он что есть мочи, зажмурив глаза и прикрывая голову руками. — Вы правы, это не шутка! Простите меня! Я понял, для вас это очень важно!
Выросший из ниоткуда гигантский кулак обхватил Джо и приподнял в воздух, словно намереваясь смять его, как газетный лист. На мгновение Джо увидел яростно пылающий глаз — один! — и разбушевавшаяся стихия тут же успокоилась. "Вряд ли, конечно, у меня поломаны ребра, — подумал Джо, — но перед отлетом с Земли не помешало бы пройти медицинское обследование. На всякий случай".
— Я переправлю вас в центральный зал кливлендского космодрома, сказал Глиммунг. — У вас окажется достаточно денег, чтобы добраться до планеты Плаумэна. Отправляйтесь ближайшим рейсом; домой за вещами не возвращайтесь — там вас поджидают. Держите.
Глиммунг сунул Джо что-то в руку. На свету предмет переливался разными цветами, казалось, краски складывались в сложный орнамент, затем вдруг заструились цветными нитями, смешались в новый узор, а через мгновение — в другой, который почти ослепил его.
— Осколок, — пояснил Глиммунг.
— Осколок разбитой вазы из храма? — спросил Джо. — Надо было сразу показать его мне.
"Я бы сразу согласился, — закончил он про себя, — если бы… если бы представлял, о чем идет речь".
— Теперь вы знаете, — произнес Глиммунг, — к чему приложите свой талант.
Глава 5
"Человек — это душевнобольной ангел, — думал Джо Фернрайт, — когда-то они — все до единого — были настоящими ангелами, и в те времена у них был выбор, выбор между добром и злом. Легко было быть ангелом в те времена, а потом что-то пошло не так. И они оказались перед необходимостью выбирать меньшее из двух зол. Они сошли с ума и превратились в людей".
На обитой плюшем пластмассовой скамье кливлендского космодрома в ожидании своего рейса Джо почувствовал себя слабым и разбитым. Его пугала работа, ждавшая его впереди. "Я похож на перекати-поле, — думал Джо. Вечно качусь по ветру, вечно меня гонит, несет куда-то".
Сила. Сила бытия и противостоящий ей мир небытия — что предпочтительнее? В конечном счете сила выдыхается, всегда выдыхается, наверное, это и есть ответ на вопрос. Сила-бытие — вещь временная. А мир-небытие — вечен, он существовал до его рождения и будет существовать после его смерти. А суета в промежутке между ними, — лишь краткий эпизод, напряжение земного тела — тела, которому суждено вернуться… к истинному владельцу.
Не повстречайся он с Глиммунгом, он никогда не задумался бы ни о чем подобном. Именно в Глиммунге Джо увидел вечную, самообновляющуюся силу. Он, как звезда, сам испускал свет, нескончаемый и вечный. Он был прекрасен, как звезда. Он — водопад, цветущее поле, безлюдная вечерняя улица, над которой догорает закат. Солнце сядет, его свет померкнет, сумерки перельются во тьму, но Глиммунг по-прежнему будет сиять, очищая своим светом всех и вся. Он — свет, излечивающий падшую душу, заживляющий ее язвы и гнойники — немых свидетелей невостребованной жизни.
Услышав гул ракетных двигателей, Джо повернул голову и увидел сквозь огромное окно стартующий ЛБ-4.
Здание космодрома содрогнулось, спустя несколько секунд корабль исчез.
"Передо мной огромная, непролазная топь, — думал Джо, — и странные, зловещие звуки разрывают эту тишину…"
Он встал, прошел через весь зал к будке Падре и, бросив монетку в прорезь, наугад набрал шифр. Стрелка указателя остановилась на «Дзен».
— Скажи, что мучит тебя? — Голос Падре был исполнен доброты и сочувствия, словно вокруг не существовало ни суеты, ни забот, ни самого времени.
— Мне страшно, — сказал Джо. — Семь месяцев я маялся от безделья, а теперь вот нашел работу, которая уводит меня далеко от Солнечной системы. А вдруг я не справлюсь? Вдруг я за это время растерял все способности?
— Ты и работал, и не работал, — донесся успокаивающий голос Падре, — а самое трудное занятие — это не работать.
"Это все, чем мне может помочь Дзен", — понял Джо, и прежде чем старец продолжил свою мысль, он уже переключился на «Протестантство».
— Без работы, — тон пастора стал суровым и решительным, — человек не значит ничего. Он просто перестает существовать.
Джо сразу же переключился на «Католичество».
— Господь и любовь господня да приимут тебя, — снова зажурчал умиротворяющий голос. — Ты невредим в деснице его. Он тебя никогда…
Джо включил «Ислам».
— Убей врага своего.
— Да нет у меня врагов, — покачал головой Джо. — Кроме собственной усталости и страха.
— Это и есть твои враги, — безаппеляционно ответил Падре. — Ты должен объявить им джихад; должен доказать себе, что ты настоящий мужчина, воин, способный дать отпор.
Джо попробовал «Иудаизм».
— Возьми миску супа из марсианских червей… — начал было умиротворенный Падре, но у Джо кончились монеты. Без денег не бывает исповеди, и голос из автомата угас…
"Суп из червей, — повторил Джо, — большой деликатес… Что ж, наверное, это самый уместный совет.
Надо зайти перекусить".
Не успел Джо устроиться за столиком и взять меню, как к нему обратился сосед:
— Не хотите ли сигарету?
Джо изумленно уставился на собеседника:
— О господи! Нельзя же курить в помещении — особенно здесь… — Джо повернулся к собеседнику и застыл с открытым ртом.
Рядом с ним, в человеческом обличье, сидел Глиммунг.
— У меня и в мыслях не было вас пугать, — заговорил Глиммунг. — Ваши работы превосходны, я вам об этом уже говорил. Я нашел вас именно потому, что считаю вас лучшим реставратором на Земле; об этом я тоже говорил. Падре, несомненно, прав; вам надо поесть, чтобы прийти в себя. Сейчас я что-нибудь закажу. — Глиммунг кивнул роботу-официанту, одновременно раскуривая сигарету.
— Разве они не видят, что вы курите?
— Нет. А робот, очевидно, вообще не замечает моего присутствия. — Он повернулся к Джо. — Закажите себе все, что пожелаете.
Съев полную миску супа из червей и выпив кофе без кофеина (как и полагалось по закону), Джо заметил:
— Боюсь, вы не понимаете, что со мной творится.
Для такого, как вы…
— Для такого, как я? — переспросил Глиммунг.
— Ну, вы же знаете…
— Ни одно живое существо себя не знает, — заявил Глиммунг. — Вы тоже не знаете себя, не имеете ни малейшего понятия о заложенном в вас потенциале. Знаете, что для вас будет означать Подъем? Все, что было сокрыто в глубине вашего естества, все, что дремало внутри вас, — все это будет реализовано. Тот, кто причастен к Подъему, вовлечен в этот процесс, на планетах, разбросанных по всей Галактике, — все смогут быть.
Ведь вас никогда не было, Джо Фернрайт. Вы не были — вы только существовали. Быть — значит совершать. И мы совершим великое дело, Джо Фернрайт. — Голос Глиммунга зазвенел, как колокол.
— Вы пришли рассеять мои сомнения? — искренне спросил Джо. — Именно для этого вы здесь появились?
Убедиться, что я не передумал и не сбежал в последний момент?
Вряд ли это так, не мог он, Джо Фернрайт, быть настолько важным. Глиммунг, разрывающийся между пятнадцатью мирами, тратит свое драгоценное время на то, чтобы подбадривать какого-то жалкого керамиста из Кливленда. У Глиммунга и без Фернрайта хватает забот, и куда более важных…
— Это как раз и есть "важная забота", — ответил Глиммунг, прочитав мысли Джо.
— Почему?
— Потому что второстепенных забот не бывает. Как нет второстепенной жизни. Жизнь насекомого или паука так же значима, как ваша, а ваша — так же, как моя.
Жизнь есть жизнь. Вы хотите жить так же, как и я.
Семь месяцев вы были в аду, день за днем ожидая, пока наконец случится то, что вам нужно… Вот так же ждет и паук. Представьте себе паука, Джо Фернрайт. Он соткал паутину, сделал маленькое укрытие и сидит в нем.
В его лапках нити, ведущие во все концы паутины. Как только в ловушку попадет муха, он узнает об этом. Для паука это вопрос жизни и смерти. И вот он ждет. Проходит день. Два. Неделя. Он все ждет: а что ему остается, кроме как ждать? Он словно нищий рыбак, закинувший сети наугад… может, что-то попадется, и он будет жить. А может быть, ничего…. И однажды он впадает в отчаяние: "Все. Добычи не будет. Поздно". И действительно, уже поздно. Он так и умирает в ожидании.
— Но я все-таки дождался.
— Да. Я пришел.
— Вы взяли… — Джо осекся. — Вы подобрали меня из жалости?
— Ничего подобного, — сказал Глиммунг. — Подъем потребует великого таланта. Многих талантов, огромных знаний, несметного количества искусных мастеров. Вы взяли с собой тот фрагмент?
Джо вынул из кармана осколок божественного творения и положил его на столик, рядом с миской из-под супа.
— Их тысячи, — продолжил Глиммунг. — У вас, как я полагаю, в запасе около сотни лет, но и этого вряд ли хватит. Вы вступите в их мир и останетесь там до последнего дня вашей жизни. Так исполнится ваше желание: вы сможете воистину быть. До самого конца.
На обитой плюшем пластмассовой скамье кливлендского космодрома в ожидании своего рейса Джо почувствовал себя слабым и разбитым. Его пугала работа, ждавшая его впереди. "Я похож на перекати-поле, — думал Джо. Вечно качусь по ветру, вечно меня гонит, несет куда-то".
Сила. Сила бытия и противостоящий ей мир небытия — что предпочтительнее? В конечном счете сила выдыхается, всегда выдыхается, наверное, это и есть ответ на вопрос. Сила-бытие — вещь временная. А мир-небытие — вечен, он существовал до его рождения и будет существовать после его смерти. А суета в промежутке между ними, — лишь краткий эпизод, напряжение земного тела — тела, которому суждено вернуться… к истинному владельцу.
Не повстречайся он с Глиммунгом, он никогда не задумался бы ни о чем подобном. Именно в Глиммунге Джо увидел вечную, самообновляющуюся силу. Он, как звезда, сам испускал свет, нескончаемый и вечный. Он был прекрасен, как звезда. Он — водопад, цветущее поле, безлюдная вечерняя улица, над которой догорает закат. Солнце сядет, его свет померкнет, сумерки перельются во тьму, но Глиммунг по-прежнему будет сиять, очищая своим светом всех и вся. Он — свет, излечивающий падшую душу, заживляющий ее язвы и гнойники — немых свидетелей невостребованной жизни.
Услышав гул ракетных двигателей, Джо повернул голову и увидел сквозь огромное окно стартующий ЛБ-4.
Здание космодрома содрогнулось, спустя несколько секунд корабль исчез.
"Передо мной огромная, непролазная топь, — думал Джо, — и странные, зловещие звуки разрывают эту тишину…"
Он встал, прошел через весь зал к будке Падре и, бросив монетку в прорезь, наугад набрал шифр. Стрелка указателя остановилась на «Дзен».
— Скажи, что мучит тебя? — Голос Падре был исполнен доброты и сочувствия, словно вокруг не существовало ни суеты, ни забот, ни самого времени.
— Мне страшно, — сказал Джо. — Семь месяцев я маялся от безделья, а теперь вот нашел работу, которая уводит меня далеко от Солнечной системы. А вдруг я не справлюсь? Вдруг я за это время растерял все способности?
— Ты и работал, и не работал, — донесся успокаивающий голос Падре, — а самое трудное занятие — это не работать.
"Это все, чем мне может помочь Дзен", — понял Джо, и прежде чем старец продолжил свою мысль, он уже переключился на «Протестантство».
— Без работы, — тон пастора стал суровым и решительным, — человек не значит ничего. Он просто перестает существовать.
Джо сразу же переключился на «Католичество».
— Господь и любовь господня да приимут тебя, — снова зажурчал умиротворяющий голос. — Ты невредим в деснице его. Он тебя никогда…
Джо включил «Ислам».
— Убей врага своего.
— Да нет у меня врагов, — покачал головой Джо. — Кроме собственной усталости и страха.
— Это и есть твои враги, — безаппеляционно ответил Падре. — Ты должен объявить им джихад; должен доказать себе, что ты настоящий мужчина, воин, способный дать отпор.
Джо попробовал «Иудаизм».
— Возьми миску супа из марсианских червей… — начал было умиротворенный Падре, но у Джо кончились монеты. Без денег не бывает исповеди, и голос из автомата угас…
"Суп из червей, — повторил Джо, — большой деликатес… Что ж, наверное, это самый уместный совет.
Надо зайти перекусить".
Не успел Джо устроиться за столиком и взять меню, как к нему обратился сосед:
— Не хотите ли сигарету?
Джо изумленно уставился на собеседника:
— О господи! Нельзя же курить в помещении — особенно здесь… — Джо повернулся к собеседнику и застыл с открытым ртом.
Рядом с ним, в человеческом обличье, сидел Глиммунг.
— У меня и в мыслях не было вас пугать, — заговорил Глиммунг. — Ваши работы превосходны, я вам об этом уже говорил. Я нашел вас именно потому, что считаю вас лучшим реставратором на Земле; об этом я тоже говорил. Падре, несомненно, прав; вам надо поесть, чтобы прийти в себя. Сейчас я что-нибудь закажу. — Глиммунг кивнул роботу-официанту, одновременно раскуривая сигарету.
— Разве они не видят, что вы курите?
— Нет. А робот, очевидно, вообще не замечает моего присутствия. — Он повернулся к Джо. — Закажите себе все, что пожелаете.
Съев полную миску супа из червей и выпив кофе без кофеина (как и полагалось по закону), Джо заметил:
— Боюсь, вы не понимаете, что со мной творится.
Для такого, как вы…
— Для такого, как я? — переспросил Глиммунг.
— Ну, вы же знаете…
— Ни одно живое существо себя не знает, — заявил Глиммунг. — Вы тоже не знаете себя, не имеете ни малейшего понятия о заложенном в вас потенциале. Знаете, что для вас будет означать Подъем? Все, что было сокрыто в глубине вашего естества, все, что дремало внутри вас, — все это будет реализовано. Тот, кто причастен к Подъему, вовлечен в этот процесс, на планетах, разбросанных по всей Галактике, — все смогут быть.
Ведь вас никогда не было, Джо Фернрайт. Вы не были — вы только существовали. Быть — значит совершать. И мы совершим великое дело, Джо Фернрайт. — Голос Глиммунга зазвенел, как колокол.
— Вы пришли рассеять мои сомнения? — искренне спросил Джо. — Именно для этого вы здесь появились?
Убедиться, что я не передумал и не сбежал в последний момент?
Вряд ли это так, не мог он, Джо Фернрайт, быть настолько важным. Глиммунг, разрывающийся между пятнадцатью мирами, тратит свое драгоценное время на то, чтобы подбадривать какого-то жалкого керамиста из Кливленда. У Глиммунга и без Фернрайта хватает забот, и куда более важных…
— Это как раз и есть "важная забота", — ответил Глиммунг, прочитав мысли Джо.
— Почему?
— Потому что второстепенных забот не бывает. Как нет второстепенной жизни. Жизнь насекомого или паука так же значима, как ваша, а ваша — так же, как моя.
Жизнь есть жизнь. Вы хотите жить так же, как и я.
Семь месяцев вы были в аду, день за днем ожидая, пока наконец случится то, что вам нужно… Вот так же ждет и паук. Представьте себе паука, Джо Фернрайт. Он соткал паутину, сделал маленькое укрытие и сидит в нем.
В его лапках нити, ведущие во все концы паутины. Как только в ловушку попадет муха, он узнает об этом. Для паука это вопрос жизни и смерти. И вот он ждет. Проходит день. Два. Неделя. Он все ждет: а что ему остается, кроме как ждать? Он словно нищий рыбак, закинувший сети наугад… может, что-то попадется, и он будет жить. А может быть, ничего…. И однажды он впадает в отчаяние: "Все. Добычи не будет. Поздно". И действительно, уже поздно. Он так и умирает в ожидании.
— Но я все-таки дождался.
— Да. Я пришел.
— Вы взяли… — Джо осекся. — Вы подобрали меня из жалости?
— Ничего подобного, — сказал Глиммунг. — Подъем потребует великого таланта. Многих талантов, огромных знаний, несметного количества искусных мастеров. Вы взяли с собой тот фрагмент?
Джо вынул из кармана осколок божественного творения и положил его на столик, рядом с миской из-под супа.
— Их тысячи, — продолжил Глиммунг. — У вас, как я полагаю, в запасе около сотни лет, но и этого вряд ли хватит. Вы вступите в их мир и останетесь там до последнего дня вашей жизни. Так исполнится ваше желание: вы сможете воистину быть. До самого конца.