Страница:
Страдало же от этого все население Украины-Руси, чья территория в течение десятилетий фактически представляла собою то, что сейчас называется “театром военных действий”.
Началась борьба между кандидатами на гетманскую булаву, на которую претендовали наказной гетман, полковник Яким Сомко и Нежинский полковник Василий Золотаренко. Каждый из них искал помощи и поддержки в Москве, но посладняя не спешила с решением и заняла выжидательно-наблюдательную позицию. Больше двух лет тянулась эта борьба между сторонниками Я. Сомка и В. Золотаренка, пока на сцену не появился третий кандидат – запорожский кошевой Иван Брюховецкий.
Брюховецкий был выходцем из простонародья, его поддерживали не только запорожцы, но и широкие массы низшего казачества, крестьянства и мещан. Первые два кандидата – Сомко и Золотаренко – были представителями казачьей старшины и их поддерживали зажиточные слои населения.
Ставши гетманом, Брюховецкий немедленно жестоко расправился не только со своими соперниками – Сомком н Золотаренком, но и с их сторонниками. Сомко и Золотаренко были казнены, а по Левобережью прокатилась волна насилий над их сторонникам и у них было отобрано имущество (по мнению широких народных масс, неправильно приобретенное).
Во внутренней политике И. Брюховецкий вначале строго придерживался Переяславского акта и всячески искал и подчеркивал близость с Москвой. Несколько раз он сам ездил в Москву и даже женился там на дочери знатного боярина Салтыкова. Он получил звание боярина и жалованные царские грамоты на вечное владение городом Гадячем с окрестными селами и, разумеется, с населением этих сел.
Об объединении Украины-Руси тогда трудно было и думать, т. к. Польша сама готовилась совместно с татарами ко вторжению на Левобережье. Не ладились только отношения у поляков с казаками, которые с Ю. Хмельницким возвратились под их власть. Значительная часть этих казаков и населения бежала за Днепр на Левобережье, а среди оставшихся росло недовольстве против поляков и послушного им Ю. Хмельницкого. Начались интриги среди верхушки казачьей старшины, в которые был замешан и Выговский, желавший вернуть себе гетманскую булаву. Поляки расстреляли Выговского; Ю. Хмельницкого “уговорили” отказаться от гетманства и уйти в монастырь, а гетманом на Правобережьи над сильно поредевшими казацкими полками, поляки поставили своего верного агента – полковника Павла Тетерю.
В поход этот, в качестве вольнонаемных польских войск, отправилось не только множество немцев, но в него пошли даже из далекой Франции некоторые представители высшей французской аристократии. Один из этих последных, герцог Грамон (впоследствии маршал Франции) оставил чрезвычайно интересные личные воспоминания о своем участии в этом походе. Благодаря любезности его потомков, живущих во Франции, эти воспоминания стали доступны исследователям той эпохи и дают возможность подробно представить эту последнюю попытку Польши разгромить и уничтожить Русское Государство.
По данным Грамона, армия короля Яна-Казимира состояла из 70 тысяч отборного польско-литовского войска, 10 тысяч немцев, 20 тысяч татар и 20 тыс. верных королю казаков.
Обходя города, в которых были русские и казацкие гарнизоны (Киев, Переяслав, Нежин и др.), в расчете, что, они впоследствии и сами сдадутся, Ян-Казимир в начале 1664 года подошел к Глухому, где находился гетман Брюховецкий с казаками и русские войска под командованием воеводы Ромодановского. После неудачной попытки взять Глухов приступом поляки его обложили и повели правильную осаду, постоянно делая новые попытки взять город штурмом. “Во время этих штурмов”, пишет Грамон, “защитники Глухова показали чудеса храбрости и большое знание военного дела, и при каждом штурме наносили нам страшные потери.”
Осада затянулась. А в это время стихийно вспыхнуло восстание в тылах и на линиях сообщений польской армии. Казаки и повстанцы вырезывали оставленные поляками гарнизоны и захватывали все обозы, и польская армия оказалась отрезанной от Польши. Из Москвы же на помощь Ромодановскому спешил 50-тысячный отряд князя Черкасского. Полякам вместо взятия Москвы и “изгнания московитов в Сибирь”, пришлось думать об отступлении. Приближалась весна, когда дорога станут непроходимыми, армия начала голодать, а впереди предстоял марш во много сотен километров по разоренной, объятой восстанием, территории. Король, сняв осаду Глухова, двинулся на Запад в направлении Могилева, единственного города в тылу, в котором уцелел польский гарнизон. “Отступление это длилось две недели и мы думали, что погибнем все”, – пишет Грамон. “Сам король спасся с большим трудом. Наступил такой большой голод, что в течении двух дней я видел, как не было хлеба на столе у короля. Было потеряно 40.000 коней, вся кавалерия и весь обоз и, без преувеличения, три четверти армии. В истории истекших веков нет ничего, что можно бы было сравиить с состоянием такого разгрома”, – заканчивает свое повествование Грамон.
В своем повествовании Грамон подробно описывает действия татар. Это описание сделано лицом беспристрастным, союзником и соратником татар, заслуживает особого внимания ибо дает яркую картину того, что несли с собой бесчисленные походы на Украину-Русь татар, появлявшихся тут в качестве “союзников” то Польши, то отдельных гетманов.
Скучая во время осады Глухова, татары решили сделать набег вглубь русского государства, пограбить и взять “ясырь”. Отправляясь в этот поход, каждый татарин привязал к хвосту своего коня три заводные лошади, для перемен в езде при длинных переходах и для навьючивания добычи при возвращении.
В набег из под Глухова в направлении Севска пошло 10 тысяч татарских всадников. Через 8 дней они возвратились с лошадьми, навьюченными награбленным имущестаом, со стадами скота и с 20 тысячами взятых в “ясырь” пленников. О дележе “ясыря” Грамон пишет следующее: “Вот приблизителыное употребление из пленных, которое они сделали до момента своего отъезда. Они перерезали горло всем стариками свыше шестидесяти лет, по возрасту не способным к работе. Сорокалетние были сохранены для галер; молодые мальчики – для их наслаждений; девушки и женщины – для продолжения рода и затем продажи. Раздел пленных между ними был произведен поровну, и они бросали жребий, чтобы никто не мог жаловаться, что ему достались старые существа вместо молодых. К их чести, я могу сказать, что они не были скупы в своей добыче и их крайняя вежливость предлагала ее в пользование всем, кто к ним заходил.”
Население Руси-Украины множество раз испытало на себе подобные набеги татар, даже когда они появлялись в качестве “союзника” того или другого гетмана. А потому не удивительно, что каждый гетман, который прибегал к помощи татар в междоусобной борьбе на Руси-Украине, кончал тем, что все население от него отворачивалось. Единственным исключением является сотрудничество с татарами Богдана Хмельницкого в начале восстания и то только потому, что союзные татары были употреблены не на междоусобную борьбу, а на войну с Польшей.
Гетманы П. Дорошенко и И. Брюховецкий
На Правобережьи же, наоборот, против поляков и их ставленника – гетмана Тетери – начались восстания и бунты в казачьих полках, поддержанные запорожцами, которые всегда поддерживали всех, кто боролся против Польши. В результате, в 1665 г. гетман Тетеря отрекся от булавы и бежал к полякам, а на его место был избран Петра Дорошенко, внук гетмана реестровых казаков начала 17 века.
Учитывая антипольские настроения населения, П. Дорошенко опасался также и Москвы, т. к. играл в свое время немалую роль в событиях, приведших к разделению Левобережья и Правобережья. Поэтому Дорошенко избрал турецкую ориентацию и отдал под верховную власть турецкого султана подвластную ему часть территории Украины – Руси. Эту территорию составляли Брацлавщина и южная часть Киевщины (которые были очищены от поляков, в результате народных восстаний 1665 года), а также Подолия.
Султан охотно принял предложение Дорошенка и подтвердил его в звании гетмана. Султан объявил, что считает в составе своей империи не только территорию, контролируемую Дорошенком, но и всю Украину-Русь, т. е. те ее части, которые фактически находились под Польшей и в составе Русского Государства (Левобережье, Северщика). Турки заняли Подолию и начали там вводить турецкую администрацию.
Естественно, что ни Москва, ни Польша не признали передачу Турции Дорошенном территорий Украины-Руси. Но в это время Москва и Польша еще находились в состоянии войны и потому им не приходилось думать о войне с Турцией. Турция же пока что не спешила с занятием территорий, над которыми провозгласила свою власть.
Новая ориентация Дорошенка (несмотря на то, что он ее тщательно скрывал и открыто о ней не объявлял) стала известна народу и вызвала острое недовольство во всех слоях населения.
Среди старшины, пpеимущественно высшей, были сторонники польской ориентации. Эти люди хотели бы построить будущее Руси-Украины в совместном с Польшей государстве, на условиях неосуществленного “Гадяцкого договора” Выговского, а потому они интриговали и поддерживали контакт с поляками. Другие, как, например, легендарный герой и сподвижник Б. Хмельницкого – полк. Иван Богун твердо стояли на позициях Переяславского акта. Широкие народные массы стихийно тянулись к воссоединению с единоверным и единокровным Русским государством, они мыслили свое будущее только в его составе. Популярность Дорошенка стала быстро падать. Его внутренняя политика также вызвала недовольство, т. к. она, в основном, проводилась в интересах казачества, особенно – его старшины, в ущерб интересам остального населения. В результате, началась всеобщая тяга к переселению на Левобережье, где жизнь была значительно легче, а к Тому же и безопаснее, дальше от поляков, турок и татар.
Для определения доходов и установления рода и высоты повинностей надо было иметь точные данные о населении и о его платежных способностях. Для этого начала проводаться перепись людей, земель, угодий, источников доходов. Проводилась ома под контролем присланных из Москвы людей и была очень недоброжелательно встречена всем населением. Массы населения боялись непомерно высоких налогов, а у казачьей администрации отнимались возможности произвольного и бесконтрольного обложения населения и личного обогащения, к чему старшина всеми правдами и неправдами стремилась.
В архивах сохранилось много документов, свидетельствующих об этих стремлениях старшины. Так, например, еще в 1654 г. полк. Тетеря (впоследствии правобережный гетман) во время своего пребывания в Москве выпросил у царя жалованную грамату на большое имение с крестьянами, бывшее раньше собственностью бежавшего польского магната. Три года спустя Тетеря снова обратился с просьбой о грамате на то же самое имение. Когда его спросили, зачем ему вторая грамата на то же имение, он объяснил, что первая истлела, т. к. была закопана в земле. А закопал он ее и никому, даже Б. Хмельницкому, не показывал потому, что это могло вызвать недовольство населения, только что, явочным порядком, во время восстания ликвидировавшего помещчьи владения.
Тетеря не был исключением. Вся старшина стремилась заручиться царскими или королевскими граматами на имения, хотя фактически эта старшина не могла вступить во владение этими имениями, т. к. боялась возмущения населения. Делала это она в надежде позднее осуществить свои права, когда все “успокоится”. Некоторые, как уже упоминалось, например, Выговский, умудрились получать жалованные граматы на одно и то же имение и от царя, и от короля.
Не был исключением и Брюховецкий и его старшина, хотя при выборах в гетманы он именно потому и победил, что выступил против личного обогащения старшины. Но как только после изгнания поляков в 1664 г. на Левобережье наступило относительное спокойствие, страшина начала захватывать земли, с живущими на них крестьянами, и закреплять их за собою или царскими граматами или универсалами гетмана. Население роптало, авторитет и популярность И. Брюховецкого начали падать.
В то же время Дорошенко, правобережный гетман, завязал сношения с Брюховецким и уговоривал его порвать с Московской Русью, объединить всю Украину-Русь, создать между Москвой, Польшей и Турцией, под покровительством последней автономное государство. При этом намекалось, что гетманом объединенной под властью Турции, Украины – Руси будет Брюховецкий.
Кроме того, минуя Дорошенка, Брюховецкий. направил посольство непосредственно к Турецкому султану с просьбой принять Украину-Русь в состав Турецкой империи и защищать ее от Москвы и Польши.
Султан охотно на это согласился и приказал крымским татарам оказать помощь Брюховецкому. Таким образом, благодаря предательству Брюховецкого, формально Турция продвинула свои границы к пределам Русского государства и получила основание претендовать на территорию всего Левобережья и Правобережья, подвластных гетманам Брюховецкому и Дорошенку. Из этой территории исключалась Галиция и Волынь, остававшиеся под властью Польши, и северная Киевщина и Совершила, на которые власть Дорошенка не распространялась.
Описывая эти события, необходимо подчеркнуть, что ни Дорошенко, ни Брюховецкий не решились осведомить население о том, что оно отдано под власть Турции. Грушевский в своей “истории Украины” (Киев, 1917 г.) пишет; “Мысль о подданстве бусурманам была народу ненавистна, а потому Дорошенко должен был скрывать перед ними свои отношения с султаном” (стр. 317). В этом случае Грушевский не искажает историческую правду, ибо действительно сношения и принятые по отношению к Турции обязательства и Дорошенко и Брюховецкий от народа тщательно скрывали и нигде ни в каких архивах не найдено следов того, что население об этом было поставлено в известность.
Но этот, правильно подмеченный Грушевским, исторический факт разбивает и всю теорию Грушевского и его “школы” о существовании “казацкой Державы” с демократическим порядком и “международными дипломатическими” сношениями; разбивается также и миф о Дорошенке, как о “человеке великого духа, душей и телом преданного делу Украины”. Если бы действительно была “Незалежна Козацька Держава”, к тому же демократическая, то зачем ей было проситься “под высокую руку” султана да еще скрывать это от своего народа?
Историческая правда – кто хочет ее знать – говорит другое: что все это были мелкие комбинации мелких людей, без широких государственных горизонтов, руководимых сословными интересами, личными честолюбием и тщеславием.
Грушевский, желая опорочить Богдана Хмельницкого за его тяготение к воссоединению всей Руси, написал, что “народ для него был только средством для достижения своих казацких желаний, а через казачество он мог надеяться облегчениям и для себя (“Ист. Укр.” – стр. 302). Объективное же изучение вопроса приводит к выводу, что не к Б. Хмельницкому, великому сыну Украины-Руси и подлинному деятелю государственного масштаба, надо отнести эту фразу, а к разным выговским, дорошенкам, брюховецким, удовлетворявших свое корыстолюбие и тщеславие на несчастий и кровавой междоусобице своего народа.
Пока Брюховецкий, при помощи подоспевших к нему из Крыма татар, занимался изгнанием русских гарнизонов с Левобережья, что ему и удалось (кроме Киева и Чернигова), а также расправой со сторонниками верности Переяславскому акту, Дорошенко с большими силами переправился через Днепр и весной 1668 г. двинулся вглубь Левобережья.
Но Дорошенко долго не задержался на Левобережье и ничего не предпринял для укрепления там своей власти. Внезапно он двинулся обратно, за Днепр, оставивши на Левобережьи наказным гетманом черниговского полковника Демьяна Многогрешного.
Причину этого внезапного и непонятного возвращения Дорошенка за Днепр Грушевский объясняет тем, что Дорошенко поспешил к своей молодой любимой жене, получивши известие, что она ему изменяет. Насколько это исторически точно – значения не имеет. Но если верить Грушевскому, превозносящему “великого человека” – Дорошенка, не без основания можно поставить под сомноеие “величие” человека, бросившего народное дело из за дел семейных.
После ухода Дорошенка и татар (кончено, с ясырем) сторонники Переяславского акта начали поднимать голову. Татарские насилия и слухи о какой то связи Дорошенка с Турцией (правду, как упомянуто, он скрывал) еще раз доказали народу, что единственное спасение – в осуществлении Переяславского акта и в укреплении связей с Русским государством.
Отпадание Д. Многогрешного и, поддержавшего его новую ориентацию, всего Левобережья было тяжелым ударом для Дорошенка. Но он никак на это не реагировал и не сделал никаких попыток для восстановления на Левобережьи своей власти. Объясняется это неустойчивостью положения самого Дорошенка. Турецкий султан был далеко и с помощью своему новому вассалу не спешил; близкие союзники – татары, благодаря своим грабежам и насилиям во время непрошенных посещений Правобережья, лишь углубляли среди населения начинавшую рости всеобщую ненависть к Дорошенку; на Запорожьи, которое вначале благосклонно относилось к Дорошенку, тоже росло и крепло острое к нему недовольство; население, стихийно тяготевшее к России, начало массами уходить за Днепр. Учитывая все это, Дорошенку ничего не оставалось, как внешне примириться с Многогрешным, ограничиваясь ироническими замечаниями, по его адресу.
Ко всему этому на Запорожье начали появляться новые “гетманы” – конкуренты Дорошенка и претенденты на булаву. Появился сначала Суховенко-Вдовиченко, которого Дорошенку удалось разгромить в 1669 г., а затем Михаил Ханенко. Последний вступил в непосредственные сношения с Польшей и пообещал ей быть более уступчивым, чем Дорошенко, который препятствовал введению польской администрации на своей территории. Польша продолжала считать ее своей, основываясь как на своих “исторических правах”, так и на условиях Андрусовского перемирия (1667 г.), по которому Правобережье осталось за Польшей.
Понятно, что у Дорошенка при таких обстоятельствах оставалась единственная надежда на Турцию. Только в случае решительной ее победы мог Дорошенко рассчитывать сохранить булаву и свою власть над народам. И Дорошенко начал торопить султана с осуществлением его власти над Украиной-Русью, отданной Турции им самим и Брюховецким.
Дорошенко попрежнему скрывает от народа сущность своих взаимоотношений с султаном и моблизиует свои силы якобы “для борьбы с Польшей”. Это борьба всегда была популярна на Украине-Руси.
Султан Магомет IV в конце 1671 г. официально уведомил Польшу, что идет на нее войной за то, что та беспокоит владения присягнувшего Турции ее вассала Дорошенка. Грушевский, описывая этот эпизод, называет Дорошенка – “присяжником султанским”.
Поражение Полыни и отказ ее от Правобережья освободил Москву от обязательства считать Правобережье польским и поставил вопрос перед Русским Государством об освобождении Правобережья, теперь уже не от Польши, а от Турции. На это усиленно подговаривал Москву, вступивший с нею в контакт Дорошенко, готовившийся таким образом к очередной измене – теперь султану.
Разделенная Украина-Русь
Оставаясь верным Переяславскому акту и, не желая итти за Ю. Хмельницким, Левобережье пошло своим путем и занялось выборами своего, Левобережного гетмана.Началась борьба между кандидатами на гетманскую булаву, на которую претендовали наказной гетман, полковник Яким Сомко и Нежинский полковник Василий Золотаренко. Каждый из них искал помощи и поддержки в Москве, но посладняя не спешила с решением и заняла выжидательно-наблюдательную позицию. Больше двух лет тянулась эта борьба между сторонниками Я. Сомка и В. Золотаренка, пока на сцену не появился третий кандидат – запорожский кошевой Иван Брюховецкий.
Брюховецкий был выходцем из простонародья, его поддерживали не только запорожцы, но и широкие массы низшего казачества, крестьянства и мещан. Первые два кандидата – Сомко и Золотаренко – были представителями казачьей старшины и их поддерживали зажиточные слои населения.
Черная Рада
В 1663 г. Москва, наконец, приняла решение всенародно провести выборы нового гетмана. На съезд – раду в Нежине в июле 1663 г. съехались все три кандидата со своими сторонниками. На эту, так называемую “Черную Раду” в Нежине, кроме казаков и уроженцев Украины-Руси, прибыл также восьмитысячный отряд русского войска. Отряд этот в спорах и в выборах нового гетмана участия не принимал. На этом съезде в начале очень разгорелись страсти, дело доходило до кровавых стычек, но, видя несомненное большинство за Брюховецким, Сомко и Золотаренко подчинились воле большинства и И. Брюховецкий был провозглашен гетманом. Брюховецкий, как новый гетман, немедленно был признан представителем Москвы.Ставши гетманом, Брюховецкий немедленно жестоко расправился не только со своими соперниками – Сомком н Золотаренком, но и с их сторонниками. Сомко и Золотаренко были казнены, а по Левобережью прокатилась волна насилий над их сторонникам и у них было отобрано имущество (по мнению широких народных масс, неправильно приобретенное).
Во внутренней политике И. Брюховецкий вначале строго придерживался Переяславского акта и всячески искал и подчеркивал близость с Москвой. Несколько раз он сам ездил в Москву и даже женился там на дочери знатного боярина Салтыкова. Он получил звание боярина и жалованные царские грамоты на вечное владение городом Гадячем с окрестными селами и, разумеется, с населением этих сел.
Об объединении Украины-Руси тогда трудно было и думать, т. к. Польша сама готовилась совместно с татарами ко вторжению на Левобережье. Не ладились только отношения у поляков с казаками, которые с Ю. Хмельницким возвратились под их власть. Значительная часть этих казаков и населения бежала за Днепр на Левобережье, а среди оставшихся росло недовольстве против поляков и послушного им Ю. Хмельницкого. Начались интриги среди верхушки казачьей старшины, в которые был замешан и Выговский, желавший вернуть себе гетманскую булаву. Поляки расстреляли Выговского; Ю. Хмельницкого “уговорили” отказаться от гетманства и уйти в монастырь, а гетманом на Правобережьи над сильно поредевшими казацкими полками, поляки поставили своего верного агента – полковника Павла Тетерю.
Поход короля Яна – Казимира
Собрав огромное по тому времени войско (120 тысяч), заручившись поддержкой татар и расчитывая на верность казачьих частей гетмана П. Тетери, король Ян-Казимир двинулся на восток. Его официально объявленной целью было не только возвращение Левобережья и Северщины в состав Речи Посполитой Польской, но и полный разгром Русского Государства, изгнание “московитов” за Урал. Поход этот поддерживался и вдохновлялся католической церковью, которая не только благословила Яна-Казимира на достижение поставленных целей, но по своим линиям повела пропаганду в ряде европейских государств за поддержку этого похода.В поход этот, в качестве вольнонаемных польских войск, отправилось не только множество немцев, но в него пошли даже из далекой Франции некоторые представители высшей французской аристократии. Один из этих последных, герцог Грамон (впоследствии маршал Франции) оставил чрезвычайно интересные личные воспоминания о своем участии в этом походе. Благодаря любезности его потомков, живущих во Франции, эти воспоминания стали доступны исследователям той эпохи и дают возможность подробно представить эту последнюю попытку Польши разгромить и уничтожить Русское Государство.
По данным Грамона, армия короля Яна-Казимира состояла из 70 тысяч отборного польско-литовского войска, 10 тысяч немцев, 20 тысяч татар и 20 тыс. верных королю казаков.
Обходя города, в которых были русские и казацкие гарнизоны (Киев, Переяслав, Нежин и др.), в расчете, что, они впоследствии и сами сдадутся, Ян-Казимир в начале 1664 года подошел к Глухому, где находился гетман Брюховецкий с казаками и русские войска под командованием воеводы Ромодановского. После неудачной попытки взять Глухов приступом поляки его обложили и повели правильную осаду, постоянно делая новые попытки взять город штурмом. “Во время этих штурмов”, пишет Грамон, “защитники Глухова показали чудеса храбрости и большое знание военного дела, и при каждом штурме наносили нам страшные потери.”
Осада затянулась. А в это время стихийно вспыхнуло восстание в тылах и на линиях сообщений польской армии. Казаки и повстанцы вырезывали оставленные поляками гарнизоны и захватывали все обозы, и польская армия оказалась отрезанной от Польши. Из Москвы же на помощь Ромодановскому спешил 50-тысячный отряд князя Черкасского. Полякам вместо взятия Москвы и “изгнания московитов в Сибирь”, пришлось думать об отступлении. Приближалась весна, когда дорога станут непроходимыми, армия начала голодать, а впереди предстоял марш во много сотен километров по разоренной, объятой восстанием, территории. Король, сняв осаду Глухова, двинулся на Запад в направлении Могилева, единственного города в тылу, в котором уцелел польский гарнизон. “Отступление это длилось две недели и мы думали, что погибнем все”, – пишет Грамон. “Сам король спасся с большим трудом. Наступил такой большой голод, что в течении двух дней я видел, как не было хлеба на столе у короля. Было потеряно 40.000 коней, вся кавалерия и весь обоз и, без преувеличения, три четверти армии. В истории истекших веков нет ничего, что можно бы было сравиить с состоянием такого разгрома”, – заканчивает свое повествование Грамон.
В своем повествовании Грамон подробно описывает действия татар. Это описание сделано лицом беспристрастным, союзником и соратником татар, заслуживает особого внимания ибо дает яркую картину того, что несли с собой бесчисленные походы на Украину-Русь татар, появлявшихся тут в качестве “союзников” то Польши, то отдельных гетманов.
Скучая во время осады Глухова, татары решили сделать набег вглубь русского государства, пограбить и взять “ясырь”. Отправляясь в этот поход, каждый татарин привязал к хвосту своего коня три заводные лошади, для перемен в езде при длинных переходах и для навьючивания добычи при возвращении.
В набег из под Глухова в направлении Севска пошло 10 тысяч татарских всадников. Через 8 дней они возвратились с лошадьми, навьюченными награбленным имущестаом, со стадами скота и с 20 тысячами взятых в “ясырь” пленников. О дележе “ясыря” Грамон пишет следующее: “Вот приблизителыное употребление из пленных, которое они сделали до момента своего отъезда. Они перерезали горло всем стариками свыше шестидесяти лет, по возрасту не способным к работе. Сорокалетние были сохранены для галер; молодые мальчики – для их наслаждений; девушки и женщины – для продолжения рода и затем продажи. Раздел пленных между ними был произведен поровну, и они бросали жребий, чтобы никто не мог жаловаться, что ему достались старые существа вместо молодых. К их чести, я могу сказать, что они не были скупы в своей добыче и их крайняя вежливость предлагала ее в пользование всем, кто к ним заходил.”
Население Руси-Украины множество раз испытало на себе подобные набеги татар, даже когда они появлялись в качестве “союзника” того или другого гетмана. А потому не удивительно, что каждый гетман, который прибегал к помощи татар в междоусобной борьбе на Руси-Украине, кончал тем, что все население от него отворачивалось. Единственным исключением является сотрудничество с татарами Богдана Хмельницкого в начале восстания и то только потому, что союзные татары были употреблены не на междоусобную борьбу, а на войну с Польшей.
Гетманы П. Дорошенко и И. Брюховецкий
Дорошенко. Турецкая ориентация
Поражение поляков и их бегство из под Глухова укрепили русские позиции на Левобережий. Окрепло также положение, избравшего своей резиденцией Гадяч и державшегося русской ориентации, левобережного гетмана И. Брюховецкого.На Правобережьи же, наоборот, против поляков и их ставленника – гетмана Тетери – начались восстания и бунты в казачьих полках, поддержанные запорожцами, которые всегда поддерживали всех, кто боролся против Польши. В результате, в 1665 г. гетман Тетеря отрекся от булавы и бежал к полякам, а на его место был избран Петра Дорошенко, внук гетмана реестровых казаков начала 17 века.
Учитывая антипольские настроения населения, П. Дорошенко опасался также и Москвы, т. к. играл в свое время немалую роль в событиях, приведших к разделению Левобережья и Правобережья. Поэтому Дорошенко избрал турецкую ориентацию и отдал под верховную власть турецкого султана подвластную ему часть территории Украины – Руси. Эту территорию составляли Брацлавщина и южная часть Киевщины (которые были очищены от поляков, в результате народных восстаний 1665 года), а также Подолия.
Султан охотно принял предложение Дорошенка и подтвердил его в звании гетмана. Султан объявил, что считает в составе своей империи не только территорию, контролируемую Дорошенком, но и всю Украину-Русь, т. е. те ее части, которые фактически находились под Польшей и в составе Русского Государства (Левобережье, Северщика). Турки заняли Подолию и начали там вводить турецкую администрацию.
Естественно, что ни Москва, ни Польша не признали передачу Турции Дорошенном территорий Украины-Руси. Но в это время Москва и Польша еще находились в состоянии войны и потому им не приходилось думать о войне с Турцией. Турция же пока что не спешила с занятием территорий, над которыми провозгласила свою власть.
Новая ориентация Дорошенка (несмотря на то, что он ее тщательно скрывал и открыто о ней не объявлял) стала известна народу и вызвала острое недовольство во всех слоях населения.
Среди старшины, пpеимущественно высшей, были сторонники польской ориентации. Эти люди хотели бы построить будущее Руси-Украины в совместном с Польшей государстве, на условиях неосуществленного “Гадяцкого договора” Выговского, а потому они интриговали и поддерживали контакт с поляками. Другие, как, например, легендарный герой и сподвижник Б. Хмельницкого – полк. Иван Богун твердо стояли на позициях Переяславского акта. Широкие народные массы стихийно тянулись к воссоединению с единоверным и единокровным Русским государством, они мыслили свое будущее только в его составе. Популярность Дорошенка стала быстро падать. Его внутренняя политика также вызвала недовольство, т. к. она, в основном, проводилась в интересах казачества, особенно – его старшины, в ущерб интересам остального населения. В результате, началась всеобщая тяга к переселению на Левобережье, где жизнь была значительно легче, а к Тому же и безопаснее, дальше от поляков, турок и татар.
“Московские Статьи” Брюховецкого
На Левобережья, после 1664-го года жизнь протекала сравнительно мирно и русские воеводы совместно с гетманом Брюховецким выработали план административных реформ, утвержденный в 1665 г. во время пребывания Брюховецкого в Москве, и известный под именем “Московских статей”. Согласию этому плану должна была быть проведена в жизнь, до сих пор не осуществленная, одна из статей “Переяславского акта” о поступлении всех приходов в государственную казну Русского государства, которое производило все выплаты военному и административному аппарату Левобережья. До сих пор вследствие неурядиц и военных действий это не было проведено в жизнь, хотя Москва посылала жалование казакам.Для определения доходов и установления рода и высоты повинностей надо было иметь точные данные о населении и о его платежных способностях. Для этого начала проводаться перепись людей, земель, угодий, источников доходов. Проводилась ома под контролем присланных из Москвы людей и была очень недоброжелательно встречена всем населением. Массы населения боялись непомерно высоких налогов, а у казачьей администрации отнимались возможности произвольного и бесконтрольного обложения населения и личного обогащения, к чему старшина всеми правдами и неправдами стремилась.
В архивах сохранилось много документов, свидетельствующих об этих стремлениях старшины. Так, например, еще в 1654 г. полк. Тетеря (впоследствии правобережный гетман) во время своего пребывания в Москве выпросил у царя жалованную грамату на большое имение с крестьянами, бывшее раньше собственностью бежавшего польского магната. Три года спустя Тетеря снова обратился с просьбой о грамате на то же самое имение. Когда его спросили, зачем ему вторая грамата на то же имение, он объяснил, что первая истлела, т. к. была закопана в земле. А закопал он ее и никому, даже Б. Хмельницкому, не показывал потому, что это могло вызвать недовольство населения, только что, явочным порядком, во время восстания ликвидировавшего помещчьи владения.
Тетеря не был исключением. Вся старшина стремилась заручиться царскими или королевскими граматами на имения, хотя фактически эта старшина не могла вступить во владение этими имениями, т. к. боялась возмущения населения. Делала это она в надежде позднее осуществить свои права, когда все “успокоится”. Некоторые, как уже упоминалось, например, Выговский, умудрились получать жалованные граматы на одно и то же имение и от царя, и от короля.
Не был исключением и Брюховецкий и его старшина, хотя при выборах в гетманы он именно потому и победил, что выступил против личного обогащения старшины. Но как только после изгнания поляков в 1664 г. на Левобережье наступило относительное спокойствие, страшина начала захватывать земли, с живущими на них крестьянами, и закреплять их за собою или царскими граматами или универсалами гетмана. Население роптало, авторитет и популярность И. Брюховецкого начали падать.
В то же время Дорошенко, правобережный гетман, завязал сношения с Брюховецким и уговоривал его порвать с Московской Русью, объединить всю Украину-Русь, создать между Москвой, Польшей и Турцией, под покровительством последней автономное государство. При этом намекалось, что гетманом объединенной под властью Турции, Украины – Руси будет Брюховецкий.
Измена Брюховецкого
Видя растущее недовольство населения и желая вину за непопулярные мероприятия свалить на Москву и ее представителей, а себя обелить, Брюховецкий решил последовать советам Дорошенка. Он объявил универсалом о разрыве с Русским Государством и призвал население избивать и изгонять находившихся на Левобережьи московских людей, как виновников всех “притеснений”.Кроме того, минуя Дорошенка, Брюховецкий. направил посольство непосредственно к Турецкому султану с просьбой принять Украину-Русь в состав Турецкой империи и защищать ее от Москвы и Польши.
Султан охотно на это согласился и приказал крымским татарам оказать помощь Брюховецкому. Таким образом, благодаря предательству Брюховецкого, формально Турция продвинула свои границы к пределам Русского государства и получила основание претендовать на территорию всего Левобережья и Правобережья, подвластных гетманам Брюховецкому и Дорошенку. Из этой территории исключалась Галиция и Волынь, остававшиеся под властью Польши, и северная Киевщина и Совершила, на которые власть Дорошенка не распространялась.
Описывая эти события, необходимо подчеркнуть, что ни Дорошенко, ни Брюховецкий не решились осведомить население о том, что оно отдано под власть Турции. Грушевский в своей “истории Украины” (Киев, 1917 г.) пишет; “Мысль о подданстве бусурманам была народу ненавистна, а потому Дорошенко должен был скрывать перед ними свои отношения с султаном” (стр. 317). В этом случае Грушевский не искажает историческую правду, ибо действительно сношения и принятые по отношению к Турции обязательства и Дорошенко и Брюховецкий от народа тщательно скрывали и нигде ни в каких архивах не найдено следов того, что население об этом было поставлено в известность.
Но этот, правильно подмеченный Грушевским, исторический факт разбивает и всю теорию Грушевского и его “школы” о существовании “казацкой Державы” с демократическим порядком и “международными дипломатическими” сношениями; разбивается также и миф о Дорошенке, как о “человеке великого духа, душей и телом преданного делу Украины”. Если бы действительно была “Незалежна Козацька Держава”, к тому же демократическая, то зачем ей было проситься “под высокую руку” султана да еще скрывать это от своего народа?
Историческая правда – кто хочет ее знать – говорит другое: что все это были мелкие комбинации мелких людей, без широких государственных горизонтов, руководимых сословными интересами, личными честолюбием и тщеславием.
Грушевский, желая опорочить Богдана Хмельницкого за его тяготение к воссоединению всей Руси, написал, что “народ для него был только средством для достижения своих казацких желаний, а через казачество он мог надеяться облегчениям и для себя (“Ист. Укр.” – стр. 302). Объективное же изучение вопроса приводит к выводу, что не к Б. Хмельницкому, великому сыну Украины-Руси и подлинному деятелю государственного масштаба, надо отнести эту фразу, а к разным выговским, дорошенкам, брюховецким, удовлетворявших свое корыстолюбие и тщеславие на несчастий и кровавой междоусобице своего народа.
Пока Брюховецкий, при помощи подоспевших к нему из Крыма татар, занимался изгнанием русских гарнизонов с Левобережья, что ему и удалось (кроме Киева и Чернигова), а также расправой со сторонниками верности Переяславскому акту, Дорошенко с большими силами переправился через Днепр и весной 1668 г. двинулся вглубь Левобережья.
Гибель Брюховецкого
Ничего не подозревавший, Брюховецкий по просьбе Дорошевка выехал к нему навстречу в местечко Опишню (восточнее Полтавы). Там, в лагере Дорошенка, Брюховецкий был буквально растерзан сторонниками Дорошенка и его голое тела долго валялось непогребенным, пока не было отвезено в Гадяч и погребено в построенной им соборной церкви. Из бывших сторонников Брюховецкого никто не вступился в его защиту; все признали Дорошенка гетманом всей Украины-Руси, на территории которой у Дорошенка не было соперников и противников, кроме русских гарнизонов в Киеве и Чернигове. Терроризированные расправами Брюховецкого, татар, затем Дорошенка неселение и старшина, тяготевшие к России, не смели поднять свой голос. Находившаяся на Левобережьи русская армия Ромодановского отошла за русский рубеж.Но Дорошенко долго не задержался на Левобережье и ничего не предпринял для укрепления там своей власти. Внезапно он двинулся обратно, за Днепр, оставивши на Левобережьи наказным гетманом черниговского полковника Демьяна Многогрешного.
Причину этого внезапного и непонятного возвращения Дорошенка за Днепр Грушевский объясняет тем, что Дорошенко поспешил к своей молодой любимой жене, получивши известие, что она ему изменяет. Насколько это исторически точно – значения не имеет. Но если верить Грушевскому, превозносящему “великого человека” – Дорошенка, не без основания можно поставить под сомноеие “величие” человека, бросившего народное дело из за дел семейных.
После ухода Дорошенка и татар (кончено, с ясырем) сторонники Переяславского акта начали поднимать голову. Татарские насилия и слухи о какой то связи Дорошенка с Турцией (правду, как упомянуто, он скрывал) еще раз доказали народу, что единственное спасение – в осуществлении Переяславского акта и в укреплении связей с Русским государством.
Демьян Многогрешный
При активном участии Черниговского архиепископа Лазаря Барановича, управлявшего всеми левобережными епархиями, были быстро консолидированы силы сторонников Переяславского акта, восстановлены дружетвенные отношения с Русским Государством и произведены выборы гетмана на Левобережье. На раде в Новгород Северске гетманом был избран тот самый Демьян Многогрешный, которого Дорошенко оставил наказным гетманом на Левобережьи. Но теперь Многогрешный уже открыто держался русской ориентации и власти Дорошенка над Левобережьем не признавал.“Глуховские статьи”
На раде в Глухове, в марте 1669 г., представители Русского Государства еще раз в письменной форме уточнили с гетманом и старшиной взаимоотношения Украины-Руси (Левобережья) с Россией. В основном это было повторение статей Переяславского акта с некоторыми мало существенными изменениями и дополнениями. В истории они известны, как “Глуховские статьи 1669 года”.Отпадание Д. Многогрешного и, поддержавшего его новую ориентацию, всего Левобережья было тяжелым ударом для Дорошенка. Но он никак на это не реагировал и не сделал никаких попыток для восстановления на Левобережьи своей власти. Объясняется это неустойчивостью положения самого Дорошенка. Турецкий султан был далеко и с помощью своему новому вассалу не спешил; близкие союзники – татары, благодаря своим грабежам и насилиям во время непрошенных посещений Правобережья, лишь углубляли среди населения начинавшую рости всеобщую ненависть к Дорошенку; на Запорожьи, которое вначале благосклонно относилось к Дорошенку, тоже росло и крепло острое к нему недовольство; население, стихийно тяготевшее к России, начало массами уходить за Днепр. Учитывая все это, Дорошенку ничего не оставалось, как внешне примириться с Многогрешным, ограничиваясь ироническими замечаниями, по его адресу.
Ко всему этому на Запорожье начали появляться новые “гетманы” – конкуренты Дорошенка и претенденты на булаву. Появился сначала Суховенко-Вдовиченко, которого Дорошенку удалось разгромить в 1669 г., а затем Михаил Ханенко. Последний вступил в непосредственные сношения с Польшей и пообещал ей быть более уступчивым, чем Дорошенко, который препятствовал введению польской администрации на своей территории. Польша продолжала считать ее своей, основываясь как на своих “исторических правах”, так и на условиях Андрусовского перемирия (1667 г.), по которому Правобережье осталось за Польшей.
Гетман Ханенко
Польша, несомненно, осведомленная о комбинациях Дорошенка с Турцией, в 1670 году признала Ханенка гетманом Правобережья. Хотя Ханенко больших военных сил не имел и помощи от Польши не получил, он все же беспокоил Дорошенка и ослаблял его, и без того поколебленную, власть и авторитет.Понятно, что у Дорошенка при таких обстоятельствах оставалась единственная надежда на Турцию. Только в случае решительной ее победы мог Дорошенко рассчитывать сохранить булаву и свою власть над народам. И Дорошенко начал торопить султана с осуществлением его власти над Украиной-Русью, отданной Турции им самим и Брюховецким.
Нашествие турок
В 1671 г. султан решает начать войну и направляет крупные военные силы для отвоевания от Польши “своего” Правобережья, а потом от Москвы “своего” Левобережья.Дорошенко попрежнему скрывает от народа сущность своих взаимоотношений с султаном и моблизиует свои силы якобы “для борьбы с Польшей”. Это борьба всегда была популярна на Украине-Руси.
Султан Магомет IV в конце 1671 г. официально уведомил Польшу, что идет на нее войной за то, что та беспокоит владения присягнувшего Турции ее вассала Дорошенка. Грушевский, описывая этот эпизод, называет Дорошенка – “присяжником султанским”.
Бучачский мир
Предварительно султан послал в помощь Дорошенку крымских татар, которые с помощью казаков Дорошенка изгнали с Правобережья польские гарнизоны и казачьи отряды гетмана Ханенка. А затем главные турецкие силы, к которым присоединился и Дорошенко, нанесли полякам ряд крупных поражений, взяли польскую крепость Каменец-Подольск и подошли ко Львову. В Польше наступила паника, и она попросила мира, который и был заключен 7 октября 1672 г. в г. Бучаче. Условия “Бучачского мира” были крайне унизительны и тяжелы для Речи Посполитой Польской. Польша признали себя данником Турции и обязалась ежегодно платить огромную сумму. Она обязалась немедленна вывести свои гарнизоны со всей территории Украины-Руси “в давних границах”. Таким образом Польша отказалась от своих прав на Правобережье, незадолго до того (1667 г.) признанных за нею Андрусовским перемирием, по которому она потеряла Левобережье.Поражение Полыни и отказ ее от Правобережья освободил Москву от обязательства считать Правобережье польским и поставил вопрос перед Русским Государством об освобождении Правобережья, теперь уже не от Польши, а от Турции. На это усиленно подговаривал Москву, вступивший с нею в контакт Дорошенко, готовившийся таким образом к очередной измене – теперь султану.