Страница:
– Как вы это узнаете, если не попытаетесь? – спросил я. – Хотелось бы увидеть вашу попытку и результат. Тогда, вероятно, я бы вам поверил.
– Том, вы можете поднять меня с этого кресла?
Я посмотрел на него. Я не дорсаец, но достаточно велик для моей планеты. В данном случае это означало, что я был на голову выше Падмы и, вероятно, на четверть тяжелее. Кроме того, я моложе его и всю жизнь старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Я вполне мог бы поднять кого-либо, равного мне по весу, с этого кресла без особого труда, а Падма был еще легче.
– Если только вы не привязаны, – заявил я.
– Я не привязан. – Он на мгновение встал, потом снова сел. – Попробуйте меня поднять, Том.
Я поставил стакан, подошел к креслу. Обхватив Падму под мышками, я попытался его поднять.
Но мне не удалось даже сдвинуть экзота с места. Даже если бы он был каменной статуей в натуральную величину, я и то мог бы рассчитывать на большее.
Наконец я сдался.
– Сколько вы весите? – поинтересовался я, отдышавшись.
– Не больше, чем вы думаете. Сядьте, Том. – (Я сел.) – Пусть это вас не беспокоит. Это, конечно, трюк. Нет, не механический, а физиологический.
– Встаньте, – потребовал я. – Дайте мне еще раз попробовать.
Он встал. Я попытался. Он был все так же неподвижен.
– А теперь, – предложил он, когда я во второй раз сдался, – попробуйте снова; и вы обнаружите, что можете меня поднять.
Я вытер лоб, обхватил его руками и изо всех сил потянул вверх, в результате чего чуть не подбросил его к потолку.
– Видите? – сказал он, снова садясь. – Так же как я знал, что вы не сможете меня поднять, пока я вам не позволю, я знаю, что не в состоянии изменить ход событий на Сент-Мари. Но это можете сделать вы.
– Я? – Я уставился на него, затем взорвался: – Тогда, ради всего святого, скажите, как?
Он медленно покачал головой.
– Мне очень жаль, Том, – сказал он. – Но я лишь знаю, что, выраженная в терминах онтогенетики, здешняя ситуация показывает, что вы являетесь центральной фигурой. С вашей помощью сосредоточенные здесь силы, подталкиваемые к разрушительным действиям другой столь же центральной фигурой, могут быть возвращены на основной путь исторического развития с минимумом потерь. Я говорю вам это для того, чтобы, зная это, вы могли воспользоваться имеющимися у вас возможностями.
С этими словами он встал и направился к двери.
– Подождите! – крикнул я, и он остановился, на мгновение обернувшись. – Та, другая центральная фигура – кто это?
Падма снова покачал головой.
– Знание этого не принесет вам пользы, – сказал он. – Я даю вам слово, что сейчас он далеко и сюда не вернется. Его даже нет на планете.
– Один из убийц Кейси! – воскликнул я. – И они улетели с планеты!
– Нет. Люди, которые убили Кейси, – лишь орудия. Если бы никто из них не существовал, на их месте оказались бы трое других. Забудьте о второй центральной фигуре, Том. Он не в большей степени ответствен за ситуацию, которую создал, чем вы – за то, что происходит здесь и сейчас. Он просто, как и вы, оказался в положении, которое давало ему свободу выбора. Спокойной ночи.
С этими словами он внезапно оказался за дверью и исчез. Я до сих пор не могу понять, то ли он двигался настолько быстро или же по какой-то иной причине я позволил ему уйти. Просто я неожиданно остался один.
Усталость навалилась на меня, словно тяжелые волны океана ртути. Я проковылял в спальню, рухнул на кровать, и это было все, что я помнил, пока – как мне показалось, в следующую секунду – я не проснулся от настойчиво звеневшего в ушах телефонного звонка.
Я протянул руку, нащупал телефон и нажал на кнопку.
– Вельт слушает, – прохрипел я.
– Том, это Моро. Том? Это вы, Том?
Я облизал губы, сглотнул и заговорил более внятно:
– Это я. В чем дело?
– Где вы были?
– Спал, – ответил я. – В чем дело?
– Мне нужно с вами поговорить. Не могли бы вы приехать...
– Приезжайте сюда сами. Мне нужно встать, одеться и выпить кофе, прежде чем я буду в состоянии куда-либо ехать. Вы можете со мной поговорить, пока я буду этим заниматься.
Я отключился. Он все еще что-то говорил на другом конце линии, но меня это уже не интересовало.
С трудом выбравшись из постели, я начал приводить себя в порядок. Когда он приехал, я уже был одет и пил кофе.
– Пейте. – Я пододвинул ему чашку, когда он сел рядом со мной за стол на террасе. Он машинально взял ее.
– Том... – начал он. Чашка дрожала в его руке, когда он поднял ее и поспешно отхлебнул, прежде чем снова поставить. – Том, вы когда-то были членом Голубого Фронта, верно?
– Как и все, – сказал я. – Тогда, в годы нашей молодости, это была идеальная компания, мечтавшая о том, чтобы в управлении нашей планетой стало больше порядка и системы!
– Да, да, конечно, – пробормотал Моро. – Но я имел в виду, вероятно, вы знаете, с кем сейчас можно связаться...
Я рассмеялся. Я смеялся столь сильно, что мне пришлось поставить чашку, чтобы не расплескать кофе.
– Моро, о чем вы говорите? Если бы я знал, кто является лидерами Голубого Фронта, то они уже сидели бы в тюрьме. Комиссар полиции Бловена – главный представитель закона в нашей столице – последний, с кем Голубой Фронт вступил бы сейчас в контакт. Сначала они пришли бы к вам. Вы ведь тоже когда-то были его членом, когда учились в колледже, помните?
– Да, – уныло согласился он. – Но сейчас я никого не знаю. Я думал, что, может быть, у вас есть информаторы, или какие-то подозрения, или...
– Ничего подобного, – возразил я. – Ладно. Зачем вы хотите знать, кто сейчас руководит Голубым Фронтом?
– Я думал обратиться к ним с призывом выдать убийц Кейси Грима – чтобы спасти жителей Бловена. Том... – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Всего лишь час назад солдаты из числа наемников голосовали за то, чтобы потребовать от своих офицеров повести их на город – более девяноста четырех процентов. А Пел... Пел в конце концов мобилизовал свою милицию; но я не думаю, что он намерен нам помогать. Он весь день пытался поговорить с Яном.
– Весь день? – Я бросил взгляд на часы: 4.25. – Ведь сейчас не 4.25 дня?
– Именно дня, – сказал Моро, глядя на меня. – Я думал, вы знаете.
– Я не собирался столько спать! – Я поднялся с кресла, направляясь к двери. – Пел хочет встретиться с Яном? Чем быстрее мы встретимся с ним сами, тем лучше.
И мы поехали. Но опоздали. Когда мы добрались до штаб-квартиры экспедиционных сил и прошли мимо младших офицеров к кабинету Яна, Пел уже был там. Я отодвинул в сторону преградившего путь офицера и вошел; Моро последовал за мной. Пел стоял лицом к Яну, тот сидел за столом, окруженный кипами бумаг. Увидев нас с Моро, он встал.
– Все в порядке, капитан, – обратился он к офицеру позади нас. – Том, рад вас видеть. Однако, господин мэр, будьте так любезны подождать снаружи; я встречусь с вами через несколько минут.
Моро ничего не оставалось, как снова выйти. Когда дверь за ним закрылась, Ян показал мне на кресло рядом с Пелом и снова сел.
– Продолжайте, генерал, – сказал он Пелу. – Повторите то, что вы начали мне говорить, для Тома.
Пел бросил на меня яростный взгляд.
– Это не имеет никакого отношения к комиссару полиции Бловена или к кому-либо другому с Сент-Мари.
– Повторите. – Ян даже не повысил голоса. Слово прозвучало, словно железная дверь, захлопнувшаяся перед Пелом и заставившая его повернуть назад. Пел снова мрачно посмотрел на меня.
– Я только что говорил о том, – начал он, – что, если командующий Грим поедет в лагерь и обратится к солдатам, вероятно, он сможет убедить их проголосовать единогласно.
– Проголосовать единогласно за что? – спросил я.
– За то, чтобы дом за домом обыскать весь Бловен и окрестности, – ответил Ян.
– Город блокирован, – поспешно заявил Пел. – Подобный поиск позволит обнаружить убийц в течение нескольких часов, если привлечь к этому всех.
– Конечно, – сказал я, – и вместе с настоящими убийцами несколько сотен подозреваемых или те, кто попытается сопротивляться или бежать, будут убиты или ранены. Даже если Голубой Фронт не воспользуется возможностью – которой он определенно воспользуется – начать перестрелку с солдатами на улицах города.
– Что из того? – Пел обращался скорее к Яну, чем ко мне. – Ваши войска смогут с ними справиться. И вы принесете Сент-Мари большую пользу, уничтожив их.
– Если все это не закончится уничтожением всего гражданского населения города, – заметил я.
– Вы исходите из того, Том, – возразил Пел, – что войска экзотов неподконтрольны...
Ян оборвал его:
– Ваши рекомендации, генерал, совпадают с теми, которые я получаю от других. Сейчас здесь присутствует некто с подобным предложением. Можете выслушать ответ, который я ему дам.
– Пригласите лейтенанта Уэлло, – приказал он. Грим встал и повернулся к нам спиной, когда дверь кабинета открылась и вошел офицер, которого я не так давно оттолкнул в сторону. И тут я увидел, что это тот самый иммигрант из Охотничьего Отряда, человек, который был дорсайцем четырнадцать лет.
– Сэр! – сказал он, останавливаясь в нескольких шагах от Яна и отдавая честь. Будучи без головного убора, Ян не отдал честь ему в ответ.
– У вас есть сообщение для меня? – спросил Ян. – Докладывайте. Я хочу, чтобы эти джентльмены услышали его, а также мой ответ.
– Да, сэр. – Я заметил, что Уэлло искоса бросил на меня взгляд и тоже узнал меня. – Я был послан к вам, чтобы сообщить результаты нашего последнего голосования. Солдаты единогласно проголосовали за необходимость одной операции.
– Какой же?
– За то, чтобы проверить дом за домом город Бловен, в поисках убийц полевого командира Грима. – Уэлло кивнул в сторону стола Яна, и я впервые увидел там рисунки – несомненно, созданные воображением художника, но очень живо изображавшие трех человек в гражданской одежде. – Наверняка мы узнаем их, когда найдем.
Официальный тон Уэлло ничем не напоминал тот, каким он говорил тогда со мной в зоне действий Охотничьего Отряда. И вероятно, военный протокол действует даже в подобной ситуации – когда дело касается гибели человека и возможной гибели города. Это было для меня легким потрясением, и я впервые начал понимать, что имел в виду Падма, когда говорил о действующих здесь силах. Какое-то мгновение я почти ощущал эти силы, словно сильное дуновение ветра. Но Ян уже отвечал ему.
– Любой тотальный поиск включает возможные военные ошибки и опасность для гражданского населения. Авторитет моего погибшего брата не должен страдать из-за любого моего необдуманного приказа.
– Да, сэр, – сказал Уэлло. – Прошу прощения, сэр, но солдаты надеялись, что приказ об операции отдадите вы. Мы даем вам на размышление шесть часов, прежде чем наш Солдатский Совет примет ответственность за операцию на себя. Тем временем Охотничьи Отряды будут отозваны – это часть принятого решения.
– Почему? – спросил Ян.
– Мне очень жаль, сэр. Но вы знаете, что они уже несколько часов как бездействуют. След потерялся в потоке городского движения; и преступники могут быть где угодно в центральной части города.
– Что ж, спасибо за информацию, лейтенант.
– Сэр! – Уэлло снова отдал честь и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Ян снова повернулся к нам.
– Вы слышали, джентльмены, – сказал он. – А теперь у меня еще много дел.
Мы с Пелом вышли. В коридоре уже не было ни Уэлло, ни молодого капитана. Лишь Моро стоял там, ожидая нас. Пел яростно повернулся ко мне.
– Кто просил вас являться сюда? – спросил он.
– Моро, – ответил я. – И добрые намерения тоже. Пел, что с вами происходит? Вы ведете себя так, словно лично заинтересованы в том, чтобы увидеть, как солдаты экзотов сравнивают с землей Бловен...
– Прошу прощения! – бросил он. – У меня дела. Мне нужно позвонить в свой штаб.
Озадаченный, я смотрел, как он быстрыми шагами уходит прочь. Внезапно я почувствовал, словно та самая сила, дуновение которой я ощутил в кабинете Яна, странным образом прочистила мои мозги, так что даже самый слабый звук отдавался отчетливым эхом. Одновременно я слышал эхо голоса Пела, произносившего те же слова, когда Кейси готовился покинуть лагерь наемников, отправляясь на несуществующий обед в честь победы; и неосознанное, но долго зарождавшееся подозрение внезапно вспыхнуло у меня в голове со всей определенностью.
Я в три прыжка догнал его и, схватив за плечо, развернул и прижал к стене.
– Это вы! – закричал я. – Вы звонили из лагеря в город незадолго до нашего приезда. Это вы сообщили убийцам, что мы едем и чтобы они заняли соответствующую позицию для обстрела нашей машины. И это вы организовали убийство Кейси!
Мои руки сжимали его горло, и он не мог ответить, даже если бы и хотел. Но в этом не было, необходимости. Потом я услышал стук каблуков по полированному каменному полу коридора и отпустил его, сунув руку под китель, где был мой пистолет.
– Только скажите хоть слово, – шепнул я ему, – или сделайте что-нибудь... и я убью вас. Идем с нами!
Вошел капитан. Он с любопытством посмотрел на нас троих.
– Я могу вам чем-либо помочь, джентльмены? – спросил он.
– Нет, – ответил я. – Нет, мы просто уходим. Подхватив одной рукой под локоть Пела, а другую пряча под кителем на спуске пистолета, я вышел; Моро держался позади. Когда дверь закрылась за нами, Моро подошел ко мне с противоположной стороны от Пела.
– Что будем делать? – шепотом поинтересовался Моро. Пел молчал; но глаза его напоминали черные провалы метеоритных кратеров на серой поверхности лишенного атмосферы спутника.
– Отведите его вниз, и пусть его запрут в камере ближайшего полицейского участка, – приказал я. – Он станет ходячей бомбой, если кто-либо из солдат узнает, что он сделал. Человек такого ранга, замешанный в убийстве Кейси, – для них достаточный повод, чтобы по нашим улицам потекла кровь.
Полицейский участок номер 96, куда мы доставили Пела, находился меньше чем в трех минутах езды.
– Но как вы можете быть уверены, что он... – Моро не решался выразить свою мысль словами, хотя никто не мог нас подслушать. Он стоял, глядя на Пела, который сидел сгорбившись на стуле, продолжая молчать.
– Я уверен, – сказал я. – Экзот Падма... – Я оборвал фразу на полуслове, точно так же как до этого Моро. – Неважно. Главное, что он из Голубого Фронта и он замешан в убийстве. Но что мы будем теперь делать?
Пел пошевелился и заговорил – впервые с тех пор, как я его чуть не задушил. Он посмотрел на меня и Моро; лицо его было серым, как у покойника.
– Я сделал это ради Сент-Мари! – прохрипел он. – Но я не знал, что они собираются его убить! Я этого не знал. Они сказали, что просто обстреляют машину – чтобы создать инцидент...
– Вы слышали? – Я кивнул в сторону Моро. – Вам нужны еще какие-либо доказательства?
– Что будем делать? – Моро не отрывал взгляда от Пела.
– Это мой вопрос, – напомнил я ему. – Но не похоже, что вы поможете мне на него ответить. – Я рассмеялся, но отнюдь не радостно. – Падма сказал, что выбор остается за мной.
– Кто? О чем вы говорите? Какой выбор? – спросил Моро.
– Пел, – я кивнул в его сторону, – знает, где скрываются убийцы.
– Нет, – ответил тот.
– Что ж, вы знаете достаточно, чтобы мы смогли их найти, – сказал я. – А за пределами этой комнаты на всей Сент-Мари есть лишь два человека, которым мы можем доверять.
– Вы думаете, что я вам что-либо скажу? – Лицо Пела все еще было серым, но теперь взгляд его приобрел твердость. – Вы думаете, что, даже если бы я что-нибудь знал, я бы вам сказал? Сент-Мари нуждается в сильном правительстве, чтобы выжить, и лишь Голубой Фронт может дать ей такое правительство. Вчера я был готов отдать за это свою жизнь. Я все еще готов к этому. Я ничего вам не скажу – и вы не сможете меня заставить.
– Кто эти два человека? – спросил меня Моро.
– Падма, – ответил я, – и Ян.
– Ян! – воскликнул Пел. – Вы думаете, он вам поможет? Он ничего не в состоянии дать Сент-Мари. Вы верите этим его разговорам об авторитете и военных заслугах его брата? У него нет никаких чувств. Его заботят лишь его собственные военные заслуги; и его не будет волновать, если солдаты сровняют Бловен с землей, раз это соответствует его целям. Яна так же, как и любого другого солдата, радуют результаты того голосования. Он просто намерен прождать эти шесть часов и позволить событиям идти своим чередом.
– И надо понимать, Падму это тоже не волнует? – Голос Моро начал звучать угрожающе. – Ведь это экзоты первыми пришли нам на помощь в борьбе с Квакерскими Мирами!
– Кто знает, чего хотят экзоты? – возразил Пел. – Они делают вид, что ничем иным не занимаются, кроме как помогают другим, и никогда не пачкают рук насилием, и так далее; и каким-то образом при всем этом они становятся все более богатыми и все более могущественными. Конечно, вы можете поверить Падме, почему бы и нет? Поверьте Падме, и увидите, что произойдет!
Моро неуверенно посмотрел на меня.
– Что, если он прав? – спросил Моро.
– Ах, он прав? – рявкнул я. – Тогда вы тоже один из виновников этих неприятностей, ничем не лучше Пела, который нашептывает вам, что в трубе сидит дьявол, и у вас, как и у всех остальных, начинают трястись поджилки, и вы готовы продать ему дом за любую цену! Оставайтесь здесь, оба, и не пытайтесь покинуть комнату.
Я вышел. Заперев за собой дверь. Сегодня дежурил офицер, которого я когда-то знал – старый полицейский по имени Джейкер Рилз.
– Джейкер, – обратился я к нему, – у меня в этой комнате заперта парочка ценных экземпляров. Я надеюсь вернуться через час или около того, чтобы их забрать; но если меня не будет, сделайте так, чтобы они не сбежали и никто к ним не проник или не узнал, где они находятся – по крайней мере в течение двадцати четырех часов, если я не вернусь.
– Я вас понял, Том. Предоставьте их мне.
– Спасибо, Джейкер.
Я вышел и направился обратно в штаб экспедиционных сил. Там теперь было полно офицеров – в основном, дорсайцев. Никого из солдат я не встретил.
Я уже готовился обосновывать необходимость встречи с Яном; но охранники меня удивили. Мне пришлось ждать лишь четыре или пять минут за дверью кабинета Яна, прежде чем оттуда вышли шесть старших командиров, в том числе Чарли ап Морган.
– Хорошо, – сказал Чарли, кивнув мне; затем пошел дальше без каких-либо дальнейших объяснений, что он имел в виду. У меня не было времени даже посмотреть ему вслед. Ян уже ждал меня.
Я вошел. Ян сидел за столом и жестом указал мне на стоявшее перед ним кресло. Я сел. От него меня отделяло лишь несколько футов, но у меня скова возникло ощущение, что между нами огромная дистанция. Даже здесь и сейчас, в мягком освещении ночного кабинета, чувствовалось, что он не такой как все – в большей мере, чем любой другой, дорсаец. Его создали поколения людей, рождавшихся, чтобы воевать; и он не вызывал у меня никакого сочувствия, словно от него дул в мою сторону пронизывающий ветер с какой-то холодной и бесплодной горной вершины. Я еще раз мысленно согласился с Пелом, что Ян состоит только изо льда. Но как человек, у которого убили брата, он заслуживал любой помощи.
– Я должен вам кое-что сказать, – начал я. – Насчет генерала Синьцзиня.
Он медленно кивнул:
– Я ждал, что вы ко мне с этим придете.
Я уставился на него:
– Вы знали про Пела?
– Мы знали, что кто-то из властей Сент-Мари был замешан в том, что произошло, – сказал он. – Обычно дорсайский офицер крайне бдителен в любой потенциально опасной ситуации. Но здесь сначала было ложное приглашение на обед; а затем убийцы оказались как раз в нужном месте, в нужное время, с нужным оружием. Кроме того, наши Охотничьи Отряды обнаружили явные доказательства того, что все это не цепь случайностей. Как я сказал, офицера типа полевого командира Грима обычно не так-то просто убить.
Звание и фамилия его брата прозвучали для меня почему-то столь же странно, как если бы кто-то говорил о себе в третьем лице.
– Но Пел? – спросил я.
– Мы не знали, что именно генерал Синьцзинь был в этом замешан, – ответил Ян. – Вы сами сейчас назвали его.
– Он из Голубого Фронта, – уточнил я.
– Да, – кивнул Ян.
– Я знал его всю свою жизнь, – осторожно начал я. – Мне кажется, он испытал некоего рода нервное расстройство из-за смерти вашего брата; он всегда восхищался им. Но тем не менее это человек, вместе с которым я вырос, и этого человека нелегко заставить сделать что-либо, чего он делать не хочет. Пел отказывается помочь нам найти убийц; и вряд ли мы сможем заставить его говорить в течение шести часов, оставшихся до того, как ваши солдаты войдут в Бловен.
Я закончил. Ян спокойно сидел, глядя на меня, и ждал.
– Разве вы не понимаете? – воскликнул я. – Пел может нам помочь, но я не знаю, каким образом заставить его это сделать.
Ян продолжал молчать.
– Что вам от меня нужно? – Я с трудом сдерживал себя.
– Все, – ответил Ян, – что вы в состоянии мне дать.
На какое-то мгновение мне показалось, что в гранитной горе, которую он напоминал, возникла трещина. Какое-то мгновение, клянусь, я мог заглянуть ему в душу. Но если это и было так, трещина немедленно закрылась. Он сидел – далекий и ледяной – за своим столом и ждал.
– Я ничего не могу вам сообщить, – сказал я, – если только вы не знаете какого-либо способа заставить Пела говорить.
– Я не знаю никакого способа, который был бы совместим с репутацией моего брата как дорсайского офицера, – словно издалека донеслись до меня слова Яна.
– Вас беспокоит репутация? – заорал я. – А люди в Бловене, которые могут погибнуть, если ваши солдаты придут сюда обыскивать все дома в поисках убийц. Что важнее, репутация мертвого человека или жизни живых?
– Люди – это ваше дело, комиссар, – холодно объяснил мне Ян, – профессиональная репутация Кейси Грима – мое.
– Что случится с этой репутацией, если войска войдут в Бловен меньше чем через шесть часов?
– Ничего хорошего, – ответил Ян. – Но это не снимает с меня ответственности. Я не могу сделать того, чего я не должен делать, и обязан делать то, что я должен делать:
Я встал.
– В таком случае из этой ситуации нет выхода, – подытожил я. Внезапно на меня снова навалилась страшная усталость. Я устал от фанатиков-квакеров, которые явились из другой солнечной системы, чтобы предъявить чисто теоретические претензии на наши доходы и жизненное пространство в качестве оправдания для нападения на Сент-Мари. Я устал от Голубого Фронта и людей, подобных Пелу. Я устал от всевозможных гостей с других планет, включая экзотов и дорсайцев. Я устал, устал... Потом мне пришла в голову мысль, что я могу выйти из игры. Откажись я от принятия решения, которое, по утверждению Падмы, должен был принять, и все это дело перестало бы меня касаться. Следовало, разумеется, встать и уйти, но мои ноги не двинулись с места. Выбрав меня в качестве точки опоры, судьба ошиблась. Как и Ян, я не мог сделать того, чего я не должен был делать, и вынужден был делать то, что я должен был делать.
– Ладно, – вздохнул я. – Может быть, Падма сумеет помочь.
– Экзоты, – возразил Ян, – никого не принуждают. – Но он встал.
– Я попытаюсь уговорить его, – устало сказал я.
Я снова не имел никакого понятия о том, где искать Падму. Но Ян нашел его в небольшой нише среди стеллажей в библиотеке Бловена, которая, как и многие библиотеки на всех шестнадцати обитаемых планетах, обеспечивалась экзотами. Падма безмятежно сидел перед нами в своих голубых одеждах, с застывшим выражением лица. Я поделился с ним своими соображениями, но он покачал головой.
– Том, – сказал он, – вы должны были бы знать, что мы, экзоты, никогда никого ни к чему не принуждаем. Это было бы изменой нашим морально-этическим принципам. Вот почему мы нанимаем солдат, чтобы они сражались за нас, и сетанских юристов, чтобы они занимались нашими внепланетными деловыми контрактами. Я – последний человек на этой планете, который заставит Пела говорить.
– Вы не чувствуете никакой ответственности за невинных людей в этом городе? – удивился я. – За жизни, которые будут потеряны, если он не заговорит?
– На эмоциональном уровне – да, – спокойно согласился Падма. – Но есть практические ограничения ответственности за личное невмешательство. Если бы я был озабочен любыми возможными последствиями моих действий, мне бы пришлось провести всю свою жизнь неподвижно, словно статуя. Я не был ответствен за смерть Кейси, и я не отвечаю за поиски его убийц.
– Вы знали Кейси, – сказал я. – Разве вы ничем ему не обязаны? И разве вы не обязаны ничем тому же народу Сент-Мари, на помощь которому послали войска?
– Мы сделали это, – ответил Падма, – лишь для того, чтобы избежать обязательств, которые могли бы заставить нас сделать то, чего мы не должны были делать. Нет, Том. У экзотов и у меня нет обязательств перед вашим народом и даже перед Кейси.
– А перед дорсайцами? – спросил позади меня Ян.
Я почти забыл о его присутствии – настолько был поглощен разговором с Падмой. Конечно, я не ожидал, что Ян заговорит. Звук его низкого голоса прозвучал словно удар тяжелого колокола в небольшом помещении; и впервые выражение лица Падмы изменилось.
– Том, вы можете поднять меня с этого кресла?
Я посмотрел на него. Я не дорсаец, но достаточно велик для моей планеты. В данном случае это означало, что я был на голову выше Падмы и, вероятно, на четверть тяжелее. Кроме того, я моложе его и всю жизнь старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Я вполне мог бы поднять кого-либо, равного мне по весу, с этого кресла без особого труда, а Падма был еще легче.
– Если только вы не привязаны, – заявил я.
– Я не привязан. – Он на мгновение встал, потом снова сел. – Попробуйте меня поднять, Том.
Я поставил стакан, подошел к креслу. Обхватив Падму под мышками, я попытался его поднять.
Но мне не удалось даже сдвинуть экзота с места. Даже если бы он был каменной статуей в натуральную величину, я и то мог бы рассчитывать на большее.
Наконец я сдался.
– Сколько вы весите? – поинтересовался я, отдышавшись.
– Не больше, чем вы думаете. Сядьте, Том. – (Я сел.) – Пусть это вас не беспокоит. Это, конечно, трюк. Нет, не механический, а физиологический.
– Встаньте, – потребовал я. – Дайте мне еще раз попробовать.
Он встал. Я попытался. Он был все так же неподвижен.
– А теперь, – предложил он, когда я во второй раз сдался, – попробуйте снова; и вы обнаружите, что можете меня поднять.
Я вытер лоб, обхватил его руками и изо всех сил потянул вверх, в результате чего чуть не подбросил его к потолку.
– Видите? – сказал он, снова садясь. – Так же как я знал, что вы не сможете меня поднять, пока я вам не позволю, я знаю, что не в состоянии изменить ход событий на Сент-Мари. Но это можете сделать вы.
– Я? – Я уставился на него, затем взорвался: – Тогда, ради всего святого, скажите, как?
Он медленно покачал головой.
– Мне очень жаль, Том, – сказал он. – Но я лишь знаю, что, выраженная в терминах онтогенетики, здешняя ситуация показывает, что вы являетесь центральной фигурой. С вашей помощью сосредоточенные здесь силы, подталкиваемые к разрушительным действиям другой столь же центральной фигурой, могут быть возвращены на основной путь исторического развития с минимумом потерь. Я говорю вам это для того, чтобы, зная это, вы могли воспользоваться имеющимися у вас возможностями.
С этими словами он встал и направился к двери.
– Подождите! – крикнул я, и он остановился, на мгновение обернувшись. – Та, другая центральная фигура – кто это?
Падма снова покачал головой.
– Знание этого не принесет вам пользы, – сказал он. – Я даю вам слово, что сейчас он далеко и сюда не вернется. Его даже нет на планете.
– Один из убийц Кейси! – воскликнул я. – И они улетели с планеты!
– Нет. Люди, которые убили Кейси, – лишь орудия. Если бы никто из них не существовал, на их месте оказались бы трое других. Забудьте о второй центральной фигуре, Том. Он не в большей степени ответствен за ситуацию, которую создал, чем вы – за то, что происходит здесь и сейчас. Он просто, как и вы, оказался в положении, которое давало ему свободу выбора. Спокойной ночи.
С этими словами он внезапно оказался за дверью и исчез. Я до сих пор не могу понять, то ли он двигался настолько быстро или же по какой-то иной причине я позволил ему уйти. Просто я неожиданно остался один.
Усталость навалилась на меня, словно тяжелые волны океана ртути. Я проковылял в спальню, рухнул на кровать, и это было все, что я помнил, пока – как мне показалось, в следующую секунду – я не проснулся от настойчиво звеневшего в ушах телефонного звонка.
Я протянул руку, нащупал телефон и нажал на кнопку.
– Вельт слушает, – прохрипел я.
– Том, это Моро. Том? Это вы, Том?
Я облизал губы, сглотнул и заговорил более внятно:
– Это я. В чем дело?
– Где вы были?
– Спал, – ответил я. – В чем дело?
– Мне нужно с вами поговорить. Не могли бы вы приехать...
– Приезжайте сюда сами. Мне нужно встать, одеться и выпить кофе, прежде чем я буду в состоянии куда-либо ехать. Вы можете со мной поговорить, пока я буду этим заниматься.
Я отключился. Он все еще что-то говорил на другом конце линии, но меня это уже не интересовало.
С трудом выбравшись из постели, я начал приводить себя в порядок. Когда он приехал, я уже был одет и пил кофе.
– Пейте. – Я пододвинул ему чашку, когда он сел рядом со мной за стол на террасе. Он машинально взял ее.
– Том... – начал он. Чашка дрожала в его руке, когда он поднял ее и поспешно отхлебнул, прежде чем снова поставить. – Том, вы когда-то были членом Голубого Фронта, верно?
– Как и все, – сказал я. – Тогда, в годы нашей молодости, это была идеальная компания, мечтавшая о том, чтобы в управлении нашей планетой стало больше порядка и системы!
– Да, да, конечно, – пробормотал Моро. – Но я имел в виду, вероятно, вы знаете, с кем сейчас можно связаться...
Я рассмеялся. Я смеялся столь сильно, что мне пришлось поставить чашку, чтобы не расплескать кофе.
– Моро, о чем вы говорите? Если бы я знал, кто является лидерами Голубого Фронта, то они уже сидели бы в тюрьме. Комиссар полиции Бловена – главный представитель закона в нашей столице – последний, с кем Голубой Фронт вступил бы сейчас в контакт. Сначала они пришли бы к вам. Вы ведь тоже когда-то были его членом, когда учились в колледже, помните?
– Да, – уныло согласился он. – Но сейчас я никого не знаю. Я думал, что, может быть, у вас есть информаторы, или какие-то подозрения, или...
– Ничего подобного, – возразил я. – Ладно. Зачем вы хотите знать, кто сейчас руководит Голубым Фронтом?
– Я думал обратиться к ним с призывом выдать убийц Кейси Грима – чтобы спасти жителей Бловена. Том... – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Всего лишь час назад солдаты из числа наемников голосовали за то, чтобы потребовать от своих офицеров повести их на город – более девяноста четырех процентов. А Пел... Пел в конце концов мобилизовал свою милицию; но я не думаю, что он намерен нам помогать. Он весь день пытался поговорить с Яном.
– Весь день? – Я бросил взгляд на часы: 4.25. – Ведь сейчас не 4.25 дня?
– Именно дня, – сказал Моро, глядя на меня. – Я думал, вы знаете.
– Я не собирался столько спать! – Я поднялся с кресла, направляясь к двери. – Пел хочет встретиться с Яном? Чем быстрее мы встретимся с ним сами, тем лучше.
И мы поехали. Но опоздали. Когда мы добрались до штаб-квартиры экспедиционных сил и прошли мимо младших офицеров к кабинету Яна, Пел уже был там. Я отодвинул в сторону преградившего путь офицера и вошел; Моро последовал за мной. Пел стоял лицом к Яну, тот сидел за столом, окруженный кипами бумаг. Увидев нас с Моро, он встал.
– Все в порядке, капитан, – обратился он к офицеру позади нас. – Том, рад вас видеть. Однако, господин мэр, будьте так любезны подождать снаружи; я встречусь с вами через несколько минут.
Моро ничего не оставалось, как снова выйти. Когда дверь за ним закрылась, Ян показал мне на кресло рядом с Пелом и снова сел.
– Продолжайте, генерал, – сказал он Пелу. – Повторите то, что вы начали мне говорить, для Тома.
Пел бросил на меня яростный взгляд.
– Это не имеет никакого отношения к комиссару полиции Бловена или к кому-либо другому с Сент-Мари.
– Повторите. – Ян даже не повысил голоса. Слово прозвучало, словно железная дверь, захлопнувшаяся перед Пелом и заставившая его повернуть назад. Пел снова мрачно посмотрел на меня.
– Я только что говорил о том, – начал он, – что, если командующий Грим поедет в лагерь и обратится к солдатам, вероятно, он сможет убедить их проголосовать единогласно.
– Проголосовать единогласно за что? – спросил я.
– За то, чтобы дом за домом обыскать весь Бловен и окрестности, – ответил Ян.
– Город блокирован, – поспешно заявил Пел. – Подобный поиск позволит обнаружить убийц в течение нескольких часов, если привлечь к этому всех.
– Конечно, – сказал я, – и вместе с настоящими убийцами несколько сотен подозреваемых или те, кто попытается сопротивляться или бежать, будут убиты или ранены. Даже если Голубой Фронт не воспользуется возможностью – которой он определенно воспользуется – начать перестрелку с солдатами на улицах города.
– Что из того? – Пел обращался скорее к Яну, чем ко мне. – Ваши войска смогут с ними справиться. И вы принесете Сент-Мари большую пользу, уничтожив их.
– Если все это не закончится уничтожением всего гражданского населения города, – заметил я.
– Вы исходите из того, Том, – возразил Пел, – что войска экзотов неподконтрольны...
Ян оборвал его:
– Ваши рекомендации, генерал, совпадают с теми, которые я получаю от других. Сейчас здесь присутствует некто с подобным предложением. Можете выслушать ответ, который я ему дам.
– Пригласите лейтенанта Уэлло, – приказал он. Грим встал и повернулся к нам спиной, когда дверь кабинета открылась и вошел офицер, которого я не так давно оттолкнул в сторону. И тут я увидел, что это тот самый иммигрант из Охотничьего Отряда, человек, который был дорсайцем четырнадцать лет.
– Сэр! – сказал он, останавливаясь в нескольких шагах от Яна и отдавая честь. Будучи без головного убора, Ян не отдал честь ему в ответ.
– У вас есть сообщение для меня? – спросил Ян. – Докладывайте. Я хочу, чтобы эти джентльмены услышали его, а также мой ответ.
– Да, сэр. – Я заметил, что Уэлло искоса бросил на меня взгляд и тоже узнал меня. – Я был послан к вам, чтобы сообщить результаты нашего последнего голосования. Солдаты единогласно проголосовали за необходимость одной операции.
– Какой же?
– За то, чтобы проверить дом за домом город Бловен, в поисках убийц полевого командира Грима. – Уэлло кивнул в сторону стола Яна, и я впервые увидел там рисунки – несомненно, созданные воображением художника, но очень живо изображавшие трех человек в гражданской одежде. – Наверняка мы узнаем их, когда найдем.
Официальный тон Уэлло ничем не напоминал тот, каким он говорил тогда со мной в зоне действий Охотничьего Отряда. И вероятно, военный протокол действует даже в подобной ситуации – когда дело касается гибели человека и возможной гибели города. Это было для меня легким потрясением, и я впервые начал понимать, что имел в виду Падма, когда говорил о действующих здесь силах. Какое-то мгновение я почти ощущал эти силы, словно сильное дуновение ветра. Но Ян уже отвечал ему.
– Любой тотальный поиск включает возможные военные ошибки и опасность для гражданского населения. Авторитет моего погибшего брата не должен страдать из-за любого моего необдуманного приказа.
– Да, сэр, – сказал Уэлло. – Прошу прощения, сэр, но солдаты надеялись, что приказ об операции отдадите вы. Мы даем вам на размышление шесть часов, прежде чем наш Солдатский Совет примет ответственность за операцию на себя. Тем временем Охотничьи Отряды будут отозваны – это часть принятого решения.
– Почему? – спросил Ян.
– Мне очень жаль, сэр. Но вы знаете, что они уже несколько часов как бездействуют. След потерялся в потоке городского движения; и преступники могут быть где угодно в центральной части города.
– Что ж, спасибо за информацию, лейтенант.
– Сэр! – Уэлло снова отдал честь и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Ян снова повернулся к нам.
– Вы слышали, джентльмены, – сказал он. – А теперь у меня еще много дел.
Мы с Пелом вышли. В коридоре уже не было ни Уэлло, ни молодого капитана. Лишь Моро стоял там, ожидая нас. Пел яростно повернулся ко мне.
– Кто просил вас являться сюда? – спросил он.
– Моро, – ответил я. – И добрые намерения тоже. Пел, что с вами происходит? Вы ведете себя так, словно лично заинтересованы в том, чтобы увидеть, как солдаты экзотов сравнивают с землей Бловен...
– Прошу прощения! – бросил он. – У меня дела. Мне нужно позвонить в свой штаб.
Озадаченный, я смотрел, как он быстрыми шагами уходит прочь. Внезапно я почувствовал, словно та самая сила, дуновение которой я ощутил в кабинете Яна, странным образом прочистила мои мозги, так что даже самый слабый звук отдавался отчетливым эхом. Одновременно я слышал эхо голоса Пела, произносившего те же слова, когда Кейси готовился покинуть лагерь наемников, отправляясь на несуществующий обед в честь победы; и неосознанное, но долго зарождавшееся подозрение внезапно вспыхнуло у меня в голове со всей определенностью.
Я в три прыжка догнал его и, схватив за плечо, развернул и прижал к стене.
– Это вы! – закричал я. – Вы звонили из лагеря в город незадолго до нашего приезда. Это вы сообщили убийцам, что мы едем и чтобы они заняли соответствующую позицию для обстрела нашей машины. И это вы организовали убийство Кейси!
Мои руки сжимали его горло, и он не мог ответить, даже если бы и хотел. Но в этом не было, необходимости. Потом я услышал стук каблуков по полированному каменному полу коридора и отпустил его, сунув руку под китель, где был мой пистолет.
– Только скажите хоть слово, – шепнул я ему, – или сделайте что-нибудь... и я убью вас. Идем с нами!
Вошел капитан. Он с любопытством посмотрел на нас троих.
– Я могу вам чем-либо помочь, джентльмены? – спросил он.
– Нет, – ответил я. – Нет, мы просто уходим. Подхватив одной рукой под локоть Пела, а другую пряча под кителем на спуске пистолета, я вышел; Моро держался позади. Когда дверь закрылась за нами, Моро подошел ко мне с противоположной стороны от Пела.
– Что будем делать? – шепотом поинтересовался Моро. Пел молчал; но глаза его напоминали черные провалы метеоритных кратеров на серой поверхности лишенного атмосферы спутника.
– Отведите его вниз, и пусть его запрут в камере ближайшего полицейского участка, – приказал я. – Он станет ходячей бомбой, если кто-либо из солдат узнает, что он сделал. Человек такого ранга, замешанный в убийстве Кейси, – для них достаточный повод, чтобы по нашим улицам потекла кровь.
Полицейский участок номер 96, куда мы доставили Пела, находился меньше чем в трех минутах езды.
– Но как вы можете быть уверены, что он... – Моро не решался выразить свою мысль словами, хотя никто не мог нас подслушать. Он стоял, глядя на Пела, который сидел сгорбившись на стуле, продолжая молчать.
– Я уверен, – сказал я. – Экзот Падма... – Я оборвал фразу на полуслове, точно так же как до этого Моро. – Неважно. Главное, что он из Голубого Фронта и он замешан в убийстве. Но что мы будем теперь делать?
Пел пошевелился и заговорил – впервые с тех пор, как я его чуть не задушил. Он посмотрел на меня и Моро; лицо его было серым, как у покойника.
– Я сделал это ради Сент-Мари! – прохрипел он. – Но я не знал, что они собираются его убить! Я этого не знал. Они сказали, что просто обстреляют машину – чтобы создать инцидент...
– Вы слышали? – Я кивнул в сторону Моро. – Вам нужны еще какие-либо доказательства?
– Что будем делать? – Моро не отрывал взгляда от Пела.
– Это мой вопрос, – напомнил я ему. – Но не похоже, что вы поможете мне на него ответить. – Я рассмеялся, но отнюдь не радостно. – Падма сказал, что выбор остается за мной.
– Кто? О чем вы говорите? Какой выбор? – спросил Моро.
– Пел, – я кивнул в его сторону, – знает, где скрываются убийцы.
– Нет, – ответил тот.
– Что ж, вы знаете достаточно, чтобы мы смогли их найти, – сказал я. – А за пределами этой комнаты на всей Сент-Мари есть лишь два человека, которым мы можем доверять.
– Вы думаете, что я вам что-либо скажу? – Лицо Пела все еще было серым, но теперь взгляд его приобрел твердость. – Вы думаете, что, даже если бы я что-нибудь знал, я бы вам сказал? Сент-Мари нуждается в сильном правительстве, чтобы выжить, и лишь Голубой Фронт может дать ей такое правительство. Вчера я был готов отдать за это свою жизнь. Я все еще готов к этому. Я ничего вам не скажу – и вы не сможете меня заставить.
– Кто эти два человека? – спросил меня Моро.
– Падма, – ответил я, – и Ян.
– Ян! – воскликнул Пел. – Вы думаете, он вам поможет? Он ничего не в состоянии дать Сент-Мари. Вы верите этим его разговорам об авторитете и военных заслугах его брата? У него нет никаких чувств. Его заботят лишь его собственные военные заслуги; и его не будет волновать, если солдаты сровняют Бловен с землей, раз это соответствует его целям. Яна так же, как и любого другого солдата, радуют результаты того голосования. Он просто намерен прождать эти шесть часов и позволить событиям идти своим чередом.
– И надо понимать, Падму это тоже не волнует? – Голос Моро начал звучать угрожающе. – Ведь это экзоты первыми пришли нам на помощь в борьбе с Квакерскими Мирами!
– Кто знает, чего хотят экзоты? – возразил Пел. – Они делают вид, что ничем иным не занимаются, кроме как помогают другим, и никогда не пачкают рук насилием, и так далее; и каким-то образом при всем этом они становятся все более богатыми и все более могущественными. Конечно, вы можете поверить Падме, почему бы и нет? Поверьте Падме, и увидите, что произойдет!
Моро неуверенно посмотрел на меня.
– Что, если он прав? – спросил Моро.
– Ах, он прав? – рявкнул я. – Тогда вы тоже один из виновников этих неприятностей, ничем не лучше Пела, который нашептывает вам, что в трубе сидит дьявол, и у вас, как и у всех остальных, начинают трястись поджилки, и вы готовы продать ему дом за любую цену! Оставайтесь здесь, оба, и не пытайтесь покинуть комнату.
Я вышел. Заперев за собой дверь. Сегодня дежурил офицер, которого я когда-то знал – старый полицейский по имени Джейкер Рилз.
– Джейкер, – обратился я к нему, – у меня в этой комнате заперта парочка ценных экземпляров. Я надеюсь вернуться через час или около того, чтобы их забрать; но если меня не будет, сделайте так, чтобы они не сбежали и никто к ним не проник или не узнал, где они находятся – по крайней мере в течение двадцати четырех часов, если я не вернусь.
– Я вас понял, Том. Предоставьте их мне.
– Спасибо, Джейкер.
Я вышел и направился обратно в штаб экспедиционных сил. Там теперь было полно офицеров – в основном, дорсайцев. Никого из солдат я не встретил.
Я уже готовился обосновывать необходимость встречи с Яном; но охранники меня удивили. Мне пришлось ждать лишь четыре или пять минут за дверью кабинета Яна, прежде чем оттуда вышли шесть старших командиров, в том числе Чарли ап Морган.
– Хорошо, – сказал Чарли, кивнув мне; затем пошел дальше без каких-либо дальнейших объяснений, что он имел в виду. У меня не было времени даже посмотреть ему вслед. Ян уже ждал меня.
Я вошел. Ян сидел за столом и жестом указал мне на стоявшее перед ним кресло. Я сел. От него меня отделяло лишь несколько футов, но у меня скова возникло ощущение, что между нами огромная дистанция. Даже здесь и сейчас, в мягком освещении ночного кабинета, чувствовалось, что он не такой как все – в большей мере, чем любой другой, дорсаец. Его создали поколения людей, рождавшихся, чтобы воевать; и он не вызывал у меня никакого сочувствия, словно от него дул в мою сторону пронизывающий ветер с какой-то холодной и бесплодной горной вершины. Я еще раз мысленно согласился с Пелом, что Ян состоит только изо льда. Но как человек, у которого убили брата, он заслуживал любой помощи.
– Я должен вам кое-что сказать, – начал я. – Насчет генерала Синьцзиня.
Он медленно кивнул:
– Я ждал, что вы ко мне с этим придете.
Я уставился на него:
– Вы знали про Пела?
– Мы знали, что кто-то из властей Сент-Мари был замешан в том, что произошло, – сказал он. – Обычно дорсайский офицер крайне бдителен в любой потенциально опасной ситуации. Но здесь сначала было ложное приглашение на обед; а затем убийцы оказались как раз в нужном месте, в нужное время, с нужным оружием. Кроме того, наши Охотничьи Отряды обнаружили явные доказательства того, что все это не цепь случайностей. Как я сказал, офицера типа полевого командира Грима обычно не так-то просто убить.
Звание и фамилия его брата прозвучали для меня почему-то столь же странно, как если бы кто-то говорил о себе в третьем лице.
– Но Пел? – спросил я.
– Мы не знали, что именно генерал Синьцзинь был в этом замешан, – ответил Ян. – Вы сами сейчас назвали его.
– Он из Голубого Фронта, – уточнил я.
– Да, – кивнул Ян.
– Я знал его всю свою жизнь, – осторожно начал я. – Мне кажется, он испытал некоего рода нервное расстройство из-за смерти вашего брата; он всегда восхищался им. Но тем не менее это человек, вместе с которым я вырос, и этого человека нелегко заставить сделать что-либо, чего он делать не хочет. Пел отказывается помочь нам найти убийц; и вряд ли мы сможем заставить его говорить в течение шести часов, оставшихся до того, как ваши солдаты войдут в Бловен.
Я закончил. Ян спокойно сидел, глядя на меня, и ждал.
– Разве вы не понимаете? – воскликнул я. – Пел может нам помочь, но я не знаю, каким образом заставить его это сделать.
Ян продолжал молчать.
– Что вам от меня нужно? – Я с трудом сдерживал себя.
– Все, – ответил Ян, – что вы в состоянии мне дать.
На какое-то мгновение мне показалось, что в гранитной горе, которую он напоминал, возникла трещина. Какое-то мгновение, клянусь, я мог заглянуть ему в душу. Но если это и было так, трещина немедленно закрылась. Он сидел – далекий и ледяной – за своим столом и ждал.
– Я ничего не могу вам сообщить, – сказал я, – если только вы не знаете какого-либо способа заставить Пела говорить.
– Я не знаю никакого способа, который был бы совместим с репутацией моего брата как дорсайского офицера, – словно издалека донеслись до меня слова Яна.
– Вас беспокоит репутация? – заорал я. – А люди в Бловене, которые могут погибнуть, если ваши солдаты придут сюда обыскивать все дома в поисках убийц. Что важнее, репутация мертвого человека или жизни живых?
– Люди – это ваше дело, комиссар, – холодно объяснил мне Ян, – профессиональная репутация Кейси Грима – мое.
– Что случится с этой репутацией, если войска войдут в Бловен меньше чем через шесть часов?
– Ничего хорошего, – ответил Ян. – Но это не снимает с меня ответственности. Я не могу сделать того, чего я не должен делать, и обязан делать то, что я должен делать:
Я встал.
– В таком случае из этой ситуации нет выхода, – подытожил я. Внезапно на меня снова навалилась страшная усталость. Я устал от фанатиков-квакеров, которые явились из другой солнечной системы, чтобы предъявить чисто теоретические претензии на наши доходы и жизненное пространство в качестве оправдания для нападения на Сент-Мари. Я устал от Голубого Фронта и людей, подобных Пелу. Я устал от всевозможных гостей с других планет, включая экзотов и дорсайцев. Я устал, устал... Потом мне пришла в голову мысль, что я могу выйти из игры. Откажись я от принятия решения, которое, по утверждению Падмы, должен был принять, и все это дело перестало бы меня касаться. Следовало, разумеется, встать и уйти, но мои ноги не двинулись с места. Выбрав меня в качестве точки опоры, судьба ошиблась. Как и Ян, я не мог сделать того, чего я не должен был делать, и вынужден был делать то, что я должен был делать.
– Ладно, – вздохнул я. – Может быть, Падма сумеет помочь.
– Экзоты, – возразил Ян, – никого не принуждают. – Но он встал.
– Я попытаюсь уговорить его, – устало сказал я.
Я снова не имел никакого понятия о том, где искать Падму. Но Ян нашел его в небольшой нише среди стеллажей в библиотеке Бловена, которая, как и многие библиотеки на всех шестнадцати обитаемых планетах, обеспечивалась экзотами. Падма безмятежно сидел перед нами в своих голубых одеждах, с застывшим выражением лица. Я поделился с ним своими соображениями, но он покачал головой.
– Том, – сказал он, – вы должны были бы знать, что мы, экзоты, никогда никого ни к чему не принуждаем. Это было бы изменой нашим морально-этическим принципам. Вот почему мы нанимаем солдат, чтобы они сражались за нас, и сетанских юристов, чтобы они занимались нашими внепланетными деловыми контрактами. Я – последний человек на этой планете, который заставит Пела говорить.
– Вы не чувствуете никакой ответственности за невинных людей в этом городе? – удивился я. – За жизни, которые будут потеряны, если он не заговорит?
– На эмоциональном уровне – да, – спокойно согласился Падма. – Но есть практические ограничения ответственности за личное невмешательство. Если бы я был озабочен любыми возможными последствиями моих действий, мне бы пришлось провести всю свою жизнь неподвижно, словно статуя. Я не был ответствен за смерть Кейси, и я не отвечаю за поиски его убийц.
– Вы знали Кейси, – сказал я. – Разве вы ничем ему не обязаны? И разве вы не обязаны ничем тому же народу Сент-Мари, на помощь которому послали войска?
– Мы сделали это, – ответил Падма, – лишь для того, чтобы избежать обязательств, которые могли бы заставить нас сделать то, чего мы не должны были делать. Нет, Том. У экзотов и у меня нет обязательств перед вашим народом и даже перед Кейси.
– А перед дорсайцами? – спросил позади меня Ян.
Я почти забыл о его присутствии – настолько был поглощен разговором с Падмой. Конечно, я не ожидал, что Ян заговорит. Звук его низкого голоса прозвучал словно удар тяжелого колокола в небольшом помещении; и впервые выражение лица Падмы изменилось.