Дилэни Сэмюель. Время, точно нитка самоцветов

   - Могу себе представить. Конечно, я мог бы дать вам меньше денег...
   Еще щелчок.
   - ...или же, исключая такую возможность, вы могли бы пошевелить мозгами и попытаться их провести.
   - Должно быть, вам их надувать удавалось не единожды. Верю, что сейчас у вас все идет гладко, но чтобы так преуспеть, вам наверняка понадобилось время.
   Арти Ястреб кивнул, явно не без хитринки.
   - Подозреваю, что вы напоролись на Мод. Что ж, думаю вполне уместны будут поздравления. А равно и соболезнования. Я всегда стараюсь делать только то, что уместно.
   - Похоже, вы умеете заботиться о собственной безопасности. Я обратил внимание, что вы держитесь особняком и не общаетесь с гостями.
   - Сегодня здесь два приема, - сказал Арти. - Куда же еще, по-вашему, каждые пять минут пропадает Алексис?
   Я нахмурился.
   - Этот световой узор в камнях, - он показал вниз, - на самом деле меняющая краски мандала на нашем потолке. Алексис, - хихикнул, - тишком удирает под камни, где находится роскошный павильон в восточном стиле...
   - ...с отдельным списком приглашенных на двери?
   - Регина входит в оба. Я тоже. Малыш, Эдна, Льюис, Энн...
   - По-вашему, мне нужно это знать?
   - Но вы же пришли с человеком, чье имя внесено в оба списка. Просто я подумал... - он осекся.
   Кажется, я несколько переборщил. А впрочем, что ж - толковый лицедей быстро усваивает необходимую мудрость: если выдаешь себя за важную персону, знай - такие персоны уверены в своем праве переборщить.
   - Послушайте, - сказал я. - Вы не желаете получить их, - я покачал портфелем, - в обмен на кое-какую информацию?
   - Хотите узнать, как не попасть в лапки Мод? - Он подмигнул. - Было бы весьма глупо с моей стороны рассказывать вам об этом, даже имей я такую возможность. К тому же вы всегда можете рассчитывать на свое фамильное состояние. - Он ткнул в грудь большим пальцем. - Поверьте, молодой человек, у Арти Ястреба такового не было. У меня не было ничего подобного. - Он сунул руки в карманы. - Разглядим-ка получше, что у вас там.
   Я снова открыл портфель.
   Пару секунд Арти просто смотрел. Потом взял несколько штук, повертел в руках, положил обратно и снова сунул руки в карманы.
   - Даю за них шестьдесят тысяч. Апробированными кредитками.
   - А как все-таки насчет информации?
   - Вы не услышите от меня ни слова. - Он улыбнулся. - С какой стати мне вас просвещать?
   М-да, в этом мире мало крайне преуспевающих воров. А в других пяти еще меньше. Жажда воровства - это влечение к абсурду и безвкусице. (Необходимы поэтическое и сценическое дарования, а также некое отрицательное обаяние...) И все-таки это жажда того же рода, что и жажда порядка, власти, любви.
   - Ну, что ж, - ответил я.
   Откуда-то сверху донеслось слабое жужжание.
   Арти с нежностью взглянул на меня, сунул руку под полу пиджака и вынул пригоршню кредиток - окаймленных ярко-красной полосой таблеток достоинством по десять тысяч. Он извлек из пригоршни одну. Две. Три. Четыре.
   - Вам удастся спрятать такую сумму в надежном месте?
   - Как по-вашему, почему Мод занялась именно мной?
   Пять. Шесть.
   - Прекрасно! - сказал я.
   - Как насчет портфеля в придачу? - спросил Арти.
   - Попросите у Алекса бумажный пакет. Если хотите, я вышлю их...
   - Давайте сейчас же.
   Жужжание приближалось.
   Я протянул ему раскрытый портфель. Арти засунул туда обе руки и начал ловко набивать карманы костюма. Серая ткань уродливо обвисла и оттопырилась. Он огляделся.
   - Благодарю, - сказал он. - Спасибо.
   Потом он повернулся и торопливо зашагал вниз с полными карманами всевозможных вещей, принадлежащих уже и не мне и не ему.
   Я поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда раздавался шум, но сквозь листву ничего не увидел.
   Тогда я наклонился к портфелю. Отомкнув внутреннее отделение, где хранились вещи, принадлежащие мне, я принялся торопливо в нем рыться.
   Алексис протягивал джентльмену с воспаленными веками очередную порцию виски, тот в это время спрашивал: "Кто-нибудь видел миссис Сайлем? Что это там наверху жужжит?.." - а по камням, пошатываясь и пронзительно крича, шла полная женщина, закутанная в вуаль из выцветающей ткани.
   Алексис выплеснул содовую себе на рукав, а джентльмен задал еще один вопрос:
   - Боже! Кто это?
   - Нет! - вопила женщина. - Нет! Помогите! - И морщинистые руки ее вскинулись множеством колец.
   - Разве вы не узнаете? - шепнул кому-то по секрету Ястреб. - Это же Хенриетта, Княгиня Эффингемская.
   Невольно услышав это, Алексис поспешил на помощь. Но княгиня шагнула в просвет между двумя кактусами и скрылась в высокой траве. Все гости бросились за ней. Они уже разыскивали ее в подлеске, когда лысеющий господин в черном смокинге с бабочкой и индийским кушаком откашлялся и взволнованным голосом произнес:
   - Простите, мистер Спиннел?
   Алексис резко обернулся.
   - Мистер Спиннел, моя мать...
   - А вы кто такой? - Алексис был явно раздосадован этой заминкой.
   Господин вытянулся по стойке смирно и гордо объявил:
   - Храбрейший Клемент Эффингемский! - При этом его штанины затрепетали так, точно он вознамерился щелкнуть каблуками. Однако сохранить внятность речи ему не удалось. Спесь с его лица точно ветром сдуло. Он залепетал.
   - Ох, я... моя мать, мистер Спиннел. Мы были внизу, там, где другие гости, и вдруг она непонятно из-за чего-то огорчилась. Она убежала сюда ах, я же говорил ей, что этого нельзя делать! Я знал, что вы будете недовольны. Но вы должны мне помочь! - И тут он взглянул наверх.
   Все гости смотрели туда же.
   Закрывая луну, на крышу медленно опускался вертолет, прикрывшись едва различимым зонтиком сдвоенных винтов.
   - Ах, пожалуйста... - продолжал господин. - Ну куда же вы смотрите! Может, она опять спустилась вниз. Я должен, - он быстро огляделся, - ее отыскать.
   И он торопливо пошел. В сторону, куда не направлялся ни один из гостей.
   Внезапно синкопой жужжанию раздался мерзкий треск, перешедший в грохот, и пластмассовые осколки прозрачной крыши с дребезжанием посыпались сквозь ветви деревьев, со звоном разбиваясь о камни...
   Я вбежал в лифт и уже расстегнул портфель, когда меж смыкающимися лепестками двери втиснулся Ястреб, и фотоэлемент вновь раздвинул створки. Я со всей силы шарахнул кулаком по кнопке, закрывающей двери.
   Парнишка покачнулся, ударился плечом о стену, с трудом восстановил равновесие и дыхание.
   - Слушай, в вертолете полицейские!
   - И наверняка лучшие из тех, что сумела подобрать сама Мод Хинкл.
   Я отодрал от виска вторую прядь белокурых с синеватой проседью волос. Она полетела в портфель следом за пластидермовыми перчатками (крупные, изборожденные морщинами пальцы, синие вены, длинные сердоликовые ногти), которые были руками Хенриетты и покоились теперь в шифоновых складках ее сари.
   И тут лифт резко остановился. Когда дверь открылась, на мне еще оставалось пол-лица Храбрейшего Клемента.
   Весь в сером, с предельно мрачной физиономией, в лифт ворвался тот Ястреб. За его спиной, в причудливом павильоне, украшенном с восточным великолепием (и с разноцветной мандалой на потолке), танцевали люди. Арти толкнул меня на кнопку, закрывающую двери; потом бросил на меня странный взгляд.
   Я лишь вздохнул и окончательно освободился от маски Клема.
   - Наверху полиция? - задал неуместно банальный вопрос тот Ястреб.
   - Похоже, Арти, - сказал я, застегивая брюки, - дело обстоит именно так. - Кабина неслась все быстрее. - А вы, судя по виду, расстроены не меньше Алекса.
   Я стащил смокинг, вывернул его рукава наизнанку, свободной рукой сорвал с груди крахмальную белую манишку с черной бабочкой и запихнул ее в портфель с остальными манишками; вывернув смокинг до конца, я надел добротный серый пиджак "в елочку", принадлежащий Ховарду Калвину Эвингстону. Ховард (как и Хэнк) рыжеволосый (но не такой кудрявый).
   Когда я стащил с головы лысину Клемента и встряхнул волосами, Арти поднял свои неповторимые брови.
   - Кажется, при вас уже нет тех громоздких вещиц?
   - О них уже позаботились, - резко ответил он. - С ними все в порядке.
   - Арти, - сказал я, настраивая голос на вселяющий чувство уверенности, искренний баритон Ховарда, - наверное, только из-за моего беззастенчивого самомнения я вдруг решил, что все эти полицейские Регулярной службы прибыли сюда по мою душу...
   Арти просто зарычал:
   - Попадись им в руки заодно и я, они особенно не огорчатся.
   А Ястреб из своего угла спросил:
   - При вас здесь служба безопасности, верно, Арти?
   - Ну и что?
   - Ты сможешь выбраться отсюда только в одном случае, - зашипел, потянувшись ко мне Ястреб. Его куртка наполовину расстегнулась, обнажив изуродованную грудь. - Только, если Арти возьмет тебя с собой.
   - Замечательная мысль! - заключил я. - Хотите, Арти, я верну вам пару тысяч за эту услугу?
   Его это предложение ничуть не позабавило.
   - От вас мне ничего не нужно. - Он повернулся к Ястребу. - Мне нужно кое-что от тебя, малыш. Не от него. Слушай, к визиту Мод я не был готов. Если ты хочешь, чтобы я вывел отсюда твоего дружка, тебе придется кое-что для меня сделать.
   Парень явно растерялся.
   Кажется, на лице Арти промелькнула самодовольная усмешка, но через миг глаза отражали только крайнее беспокойство.
   - Ты должен любым способом заполнить холл народом, и чем быстрей, тем лучше. Ясно?
   Я хотел спросить - зачем? Но не спросил, и правильно сделал; ведь я и не догадывался тогда, _к_а_к_о_в_ы_ возможности охранников Арти. Я хотел спросить - как? Но не успел, потому что пол под ногами задрожал и подпрыгнул, а двери стремительно распахнулись.
   - Ну, жми, малыш! - прохрипел тот ястреб, - Жми - или никто из нас отсюда не выйдет. Никто!
   Я понятия не имел, что может сделать парнишка; и - видит Бог! - я даже шагнул следом за ним, но тот Ястреб схватил меня за руку и прошипел:
   - Стойте здесь, идиот!
   Я сделал шаг назад. Арти давил спиной на кнопку, открывающую двери.
   Ястреб сломя голову бросился к бассейну. И плюхнулся в воду.
   Добравшись до установленных на двенадцатифутовых треногах жаровен, он принялся карабкаться наверх.
   - Он же покалечится! - прошептал Арти.
   - Ага, - сказал я, но не думаю, что цинизм моего междометия дошел до него. Ястреб дурачился под громадным огненным блюдом. Потом что-то внизу отвалилось, что-то громко лязгнуло, а еще что-то забило струей над водой. Вспенивая воду, в бассейн с оглушительным ревом хлынуло пламя.
   Черная стрела с золотистым наконечником: Ястреб прыгнул.
   Когда зазвучал сигнал тревоги, я едва не прокусил собственную щеку. По голубому ковру шли в нашу сторону четверо в форме. Какие-то люди пересекали холл в другом направлении: увидев пламя одна из женщин пронзительно взвизгнула. Я вздохнул с облегчением, решив, что ковер, стены и потолок сделаны из огнеупорных материалов. Но суть происходящего более чем в шестидесяти дьявольских футах от нас, то и дело от меня ускользала.
   Ястреб всплыл на поверхность у края бассейна, в единственном оставшемся не полыхающем месте, и, прижав ладони к лицу, перевалился через бортик на ковер. Он долго катался по ковру. Потом поднялся на ноги.
   Из другого лифта выплеснулись пассажиры, которые пораскрывали рты и вытаращили глаза. В дверях показалась бригада пожарных. Сигнал тревоги звучал все громче.
   Ястреб обернулся и оглядел находящихся в холле людей. Человек пятнадцать. Вода заливала ковер вокруг его намокших, лоснящихся штанин. От огня капли воды на его волосах мерцали, переливаясь медью и кровью.
   Он с силой ударил кулаками по мокрым бедрам, глубоко вздохнул, и средь грохота, колокольного звона и шепота он - запел.
   Двое юркнули обратно в лифты. В дверях появилось еще с полдюжины людей. Полминуты спустя каждый лифт привез еще дюжину. Я сообразил, что по зданию разносится весть о том; что в холле поет Певец.
   Холл заполнялся людьми. Огонь бесчинствовал, пожарные топтались вокруг, а Ястреб, широко расставив ноги на голубом ковре у полыхающего бассейна, пел - и пел он о баре неподалеку от Таймс-сквер, где полно воров и морфинистов, драчунов, пьяниц и женщин, слишком старых для торговли тем, что они все равно выставляют на продажу, да и клиенты их - сплошь чумазые бродяги, и где прошедшим вечером завязалась потасовка, в которой до полусмерти избили одного старика.
   Арти потянул меня за рукав.
   - Что?
   - Идем, - прошипел он.
   Дверь лифта закрылась за нами.
   Мы медленно продвигались сквозь замершую в экстазе толпу, то и дело останавливаясь, чтобы посмотреть и послушать вместе со всеми. Но в такой передряге оценить по достоинству искусство Ястреба я не мог. Большую часть нашего долгого пути меня занимала мысль о том, какого рода службой безопасности обеспечен Арти.
   Остановившись позади закутавшейся в купальный халат парочки влюбленных, которые, прищурив глаза смотрели в самое пекло, я пришел к выводу, что все проще простого. Арти всего лишь хотел незаметно выбраться отсюда, а с помощью Ястреба ему представился удобный случай затереться в толпе.
   Чтобы добраться до выхода, нам предстояло миновать плотный кордон полицейских Регулярной службы, по-моему, не имевших никакого отношения к творящемуся в саду на крыше; они просто сбежались на пожар и остались послушать Песню. Когда Арти, рассыпавшись в извинениях, похлопал одного из них по плечу и попросил посторониться, полицейский посмотрел на него, оглянулся, а потом смерил его повторным мак-сеннетовским взглядом. Однако другой полицейский, увидев этот обмен любезностями, двинул первого локтем и укоризненно покачал головой. После чего оба отвернулись и благоговейно воззрились на Певца. Пока утихала буря в моей груди, я пришел к выводу, что работающая на того Ястреба система агентов и контрагентов, строящих козни и шныряющих по горящему холлу, должна быть столь запутанной и хитроумной, что попытка в ней разобраться обрекала на полнейшую паранойю.
   Арти распахнул последнюю дверь.
   Сделав последний глоток кондиционированного воздуха, я шагнул в ночь.
   Мы поспешили вниз по склону холма.
   - Послушайте, Арти...
   - Вам туда, - он вытянул руку вдоль улицы. - А мне в другую сторону.
   - Э-э... а что там? - Я ткнул в мою сторону.
   - Станция под-под-подземки "Двенадцать башен". Послушайте. Я вас оттуда вытащил. Не сомневайтесь, до поры до времени вы в безопасности. Садитесь в поезд и езжайте себе в какое-нибудь интересное место. Прощайте. Пора.
   И Арти Ястреб, сунув кулаки в карманы, торопливо зашагал прочь.
   Я же направился в другую сторону, держась поближе к стене и ежеминутно ожидая отравленной стрелы из проезжающей машины или смертоносного луча из придорожных кустов.
   Я дошел до подземки.
   И все еще ничего не произошло.
   Агат сменился Малахитом:
   Турмалин:
   Берилл (тогда мне стукнуло двадцать шесть):
   Порфир:
   Сапфир (в том месяце я взял десять тысяч, что еще не успел промотать, и вложил их в "Ледник", вполне законное кафе-мороженое на Тритоне - первое и единственное кафе-мороженое на Тритоне, - которое тут же исторгло фонтан прибыли; каждый вкладчик получил по восемьсот процентов, без дураков. Через две недели после этого я лишился половины своей доли в очередной серии нелепых противозаконных деяний, чем был крайне удручен, но "Ледник" продолжал приносить стабильный доход. Вновь сменилось Слово):
   Киноварь:
   Бирюза:
   Тигровый глаз:
   Хектор Колхаун Эйзенхауэр наконец-то взялся за ум и все эти три месяца учился тому, как сделаться респектабельным представителем верхушки преступного мира. Все это само по себе достойно большого романа. Крупные финансовые операции; корпоративное право; как нанимать работников, Тьфу, пропасть! Но никуда не денешься, в жизни меня всегда привлекали сложности. Справился я и с этой. Ведь основной принцип остается неизменным: смотри внимательно, подражай убедительно.
   Гранат:
   Топаз (я прошептал это Слово на крыше Трансспутниковой генераторной станции и приказал своим наемникам совершить два убийства. И представляете? При этом я абсолютно ничего не чувствовал):
   Таафит:
   Время Таафита подходило к концу. Я вернулся на Тритон по делам, связанным только с "Ледником". Утро вселяло радужные надежды: дела шли просто блестяще. Днем я решил устроить себе выходной и отправиться на экскурсию к Селю.
   - ...высотой двести двадцать ярдов, - объявил гид, и все вокруг меня оперлись о поручень, глазея сквозь пластиковую крышу коридора на утесы застывшего метана, которые высились в слепящем и холодном зеленоватом свете Нептуна.
   - Пройдя всего несколько ярдов, дамы и господа, вы впервые увидите Мировой Колодец, где более миллиона лет тому назад таинственная сила, до сих пор неизвестная науке, всего за несколько часов превратила в жидкость двадцать четыре квадратные мили застывшего метана, и за это время образовался метановый водоворот вдвое глубже земного Большого Каньона, который застыл на века, когда температура упала до...
   Люди уже двинулись дальше по коридору, когда я увидел, как она улыбается. В тот день у меня были пушистые черные волосы и темно-каштанового цвета кожа.
   Признаюсь, я был слишком уверен в себе, и поэтому все время стоял рядом с ней. Я даже вознамерился произвести на нее впечатление. Но вся моя самоуверенность мигом улетучилась, когда она внезапно повернулась ко мне и с каменным лицом произнесла:
   - О! Вот так да! Это же Хамлет Калибан Энобарбус!
   Глубоко укоренившиеся рефлексы слили на моем лице насупленные в замешательстве брови и снисходительную улыбку. "Простите, но по-моему, вы ошиблись"... Но этого я не сказал.
   - Мод, - сказал я, - вы явились сообщить, что настал мой черед?
   На ней была блуза в наплывах и разводах синего цвета с большой же синей брошью на плече, откровенно стеклянной. И все же, оглядев разодетых в пух прах туристов, я оценил, что она выделяется среди них куда меньше, чем я.
   - Нет, - ответила она. - Я в отпуске. Так же, как и вы.
   - Серьезно? - Мы чуть отстали от толпы. - Не шутите?
   - Особый отдел Земли, безусловно, сотрудничает с Особыми отделами других миров, но официальных полномочный на Тритоне мы не имеем. И поскольку вы явились сюда при деньгах и большую часть зарегистрированных доходов получили с "Ледника", Особый отдел вами пока не интересуется. Хотя Регулярная служба Тритона, вероятно, совсем не прочь вас заполучить. - Она улыбнулась. - Я еще не была в "Леднике". Неплохо бы похвастаться тем, что меня пригласил один из владельцев. Не возражаете, если мы выпьем немного содовой?
   Застывший водоворот стен Мирового Колодца в хризолитовом великолепии круто обрывался у нас под ногами. Туристы благоговейно созерцали, а экскурсовод разглагольствовал о показателях преломления и углах наклона.
   - У меня такое впечатление, что вы мне не доверяете, - сказала Мод.
   Я не стал спорить.
   - Вы были когда-нибудь связаны с наркотиками? - внезапно спросила она.
   Я нахмурился.
   - Нет, я вполне серьезно. Мне нужно кое-что для себя уяснить... нужна информация, которая может облегчить и вашу жизнь, и мою.
   - Косвенно, - улыбнулся я. - Уверен, что всю информацию вы уже внесли в свои досье.
   - Я была связана с ними несколько лет, и вовсе не косвенно, - сказала Мод. - Прежде чем меня приняли в Особый отдел, я работала в Отделе борьбы с наркоманией. Двадцать четыре часа в сутки мы занимались наркоманами и торговцами. Чтобы схватить крупных, приходилось дружить с мелочью. Чтобы схватить акул, приходилось договариваться с крупными. Мы вынуждены были одновременно с ними вставать и ложиться, говорить на одном с ними языке, месяцами жить на тех же улицах и в тех же домах, что и они. - Она отошла от поручня, пропуская какого-то юнца. - Пока я была в отделе наркотиков, меня дважды отправляли лечиться от морфадиновой интоксикации. А ведь мой послужной список был едва ли не лучшим.
   - К чему это вы?
   - А вот к чему. Мы с вами вращаемся в одних и тех же кругах, хотя бы в силу выбранных нами профессий. Вы бы удивились, узнав, сколько у нас наберется общих знакомых. И не падайте в обморок, если однажды мы столкнемся с вами, переходя площадь Непобедимых в Беллоне, а две недели спустя нас станут знакомить за завтраком в одном из ресторанов Лакса на Япетусе. И хотя орбиты, по которым мы вращаемся, охватывают не один мир, они действительно одни и те же, причем не слишком широкие.
   - Идемте. - Не скажу, что мой голос звенел восторгом. - Я угощу вас мороженым.
   Мы двинулись вниз по пешеходной тропе.
   - А знаете, - сказала Мод, - если вам все-таки удастся достаточно долго не попадаться в руки Особых отделов ни здесь, ни на Земле, вам в конце концов обеспечен огромный, стабильно растущий доход. На это уйдет несколько лет, но это вполне реально. Сейчас у нас с вами нет причин для л_и_ч_н_о_й_ вражды. Просто в один прекрасный день вы можете достичь такого положения, когда Особый отдел потеряет к вам интерес как к намеченной жертве. Само собой, мы будем видеться и случайно, и не очень. Мы ведь получаем массу информации от людей, добившихся высокого положения. И кроме того, именно мы в состоянии вам помочь.
   - Вы опять раскладывали пасьянс из голограмм.
   Она пожала плечами. В тусклом свете планеты ее лицо было ни дать ни взять ликом призрака. Когда мы добрались до искусственных огней города, она сказала:
   - Недавно я действительно виделась с двумя вашими друзьями, Льюисом и Энн.
   - Певцами?
   Она кивнула.
   - Я вообще-то не очень хорошо их знаю.
   - Зато они, похоже, знают о вас немало. Наверное, от еще одного Певца, Ястреба.
   - А вы не в курсе, что с ним?
   - Месяца два назад я читала, что он поправляется. Но с тех пор ничего не слышно.
   - Это мне тоже известно, - сказал я.
   - Я его видела всего один раз, - сказала Мод, - сразу после того, как сумела его вытащила.
   Мы с Арти выбрались из холла до того, как Ястреб закончил петь. На следующий день я узнал из аудиогазет, что, когда Песня подошла к концу, он, сбросив куртку, вошел в бассейн.
   Пожарная команда тут же встрепенулась; люди с воплями бегали по холлу: его спасли, семьдесят процентов тела было покрыто ожогами второй и третьей степени.
   Я упорно об этом не думал.
   - Вы его вытащили?
   - Да. Я была в вертолете, который сел на крыше, - сказала Мод. - Мне казалось, вы будете приятно удивлены, увидев меня.
   - А-а, - протянул я. - Как же вам удалось его вытащить?
   - Как только вы направились к выходу, агентам Арти удалось перекрыть движение лифтов выше семьдесят первого этажа, поэтому в холл мы попадали уже после того, как вы покинули здание. Тогда-то Ястреб и попытался...
   - И все же его спасли именно вы?
   - В том районе пожарные двенадцать лет не видели ни одного пожара! По-моему, они даже не умели обращаться со своим снаряжением. Я приказала своим парням пустить в бассейн пену, а потом... в общем пришлось пришлось вытаскивать мальчишку самой...
   Что я мог сказать. Уже почти год я честно старался забыть случившееся, и это мне почти удавалось. В конце концов меня там не было. Не было! Меня это не касалось...
   Мод продолжала:
   - Мы думали выйти через парня на вас. Но даже наша служба не может допрашивать кровоточащее мясо...
   - Я предполагал, что особисты используют Певцов, - сказал я. - Но, честно говоря, не верил...
   - Их используют все, так ведь? Впрочем не нужно об этом. Сегодня меняется Слово.
   - Льюис и Энн случайно не сообщили вам новое?
   - Я виделась с ним вчера, а старое слово действительно еще восемь часов. К тому же они все равно бы мне не сказали. - Она взглянула на меня и нахмурилась. - Не сказали бы ни за что.
   - Идемте, выпьем содовой, - сказал я. - Примем беззаботный вид, поболтаем немного и внимательно друг друга послушаем. Вы попытаетесь выудить у меня компромат на меня же. Я попробую не доставить этого удовольствия и в свою очередь поймать на слове вас. Чем черт не шутит, коллега, а вдруг вы сжалитесь и сболтнете ненароком, куда прятаться от ваших барбосов.
   - Однако! - приподняла брови Мод.
   - Ох, простите, - торопливо поправился я, - конечно же я хотел спросить не "спрятаться", а "улизнуть"...
   - Продолжайте, - выдержка у нее была не женской.
   - ...и все-таки почему вы пошли на контакт со мной в том баре?
   - Я же сказала, что мы просто вращаемся в одном кругу. И вполне можем оказаться в одном и том же баре в один и тот же вечер... коллега.
   Теперь наступил мой черед приподнять брови.
   - Видимо, это один из профессиональных секретов, которые мне вовсе не обязательно понимать, а?
   Двусмысленность ее улыбки вполне гармонировала с моим вопросом. Впрочем, на ответе я и не настаивал.
   День пробежал бестолково. Я вряд ли смог восстановить тот вздор, что мы городили, сидя над усыпанными вишнями взбитыми сливками. Но оба угробили столько сил, пытаясь выглядеть довольными, что вряд ли хоть один из нас был в состоянии найти способ выудить у другого что-то значительное; если вообще что-то значительное было сказано.
   Потом она ушла. Я же остался наедине с грустными размышлениями об обугленном фениксе.
   А затем метрдотель таинственным шепотом пригласил меня на кухню и поинтересовался насчет партии контрабандного молока (все свое мороженое "Ледник" изготовляет сам), которую я ухитрился заполучить во время последнего путешествия на Землю (кстати, можно только удивляться, насколько мизерных успехов за последнее десятилетие там добились в разведении молочного скота, да и фермеры глупеют на глазах; обмануть Вермонтского бездельника оказалось до обидного просто). Но даже в прохладном полумраке маслобойни, прославившей "Ледник" я не сумел собраться с мыслями. И тонкая лесть метрдотеля, восхищавшегося Хладнокровным Королем Экспроприации (все с большой буквы) не вывела меня из задумчивости.