Дилейни Джозеф. Скачок мысли

Дилейни Джозеф
СКАЧОК МЫСЛИ

   Рут Скуновер оставила юридическую практику вскоре после того, как вышла замуж за доктора Делмара Скуновера. Она с головой ушла в новую роль, желая стать образцовой женой Делмару и заботливой матерью его сыну, Адаму.
   Неудивительно, что за пять лет, прошедшие с тех пор, Рут крайне редко посещала здание суда графства Ньюкс, а в последний раз появилась там едва ли не год назад, когда понадобилась её помощь при официальном утверждении завещания доктора Кларенса Блэтчли. Ушли в прошлое те времена, когда её фигуру издалека узнавали завсегдатаи этой обители закона, искавшие здесь справедливости или развлечения.
   Окружной прокурор Бад Джун был приятно удивлён, когда увидел, что Рут нанесла ему очередной визит, и он постарался угодить ей, пригласив в просторную угловую комнату на втором этаже и предложив угощение в виде кофе и любезной беседы.
   Впрочем, время шло, а Рут не только не спешила просветить Джуна относительно цели визита, но даже, казалось, начала испытывать нехватку слов, и Бад ощущал нарастающую неловкость. Такая манера поведения была абсолютно не свойственна Рут, — Рут, которая в прежние времена славилась воинственностью, была полна огня и не задумываясь брала на себя самые рискованные профессиональные поручения. Теперь же её подавленность граничила с застенчивостью. Она явно хотела о чём-то просить, но никак не могла пересилить себя.
   Наконец терпение Бада лопнуло.
   — Рут, я искренне рад общению с тобой, так и знай. В суде или вне суда ты всегда была моей любимицей, но сейчас от этой банальщины у меня скулы сводит. Мы с тобой достаточно давно знакомы, и я всегда держал тебя за человека, который терпеть не может суесловия. Почему же сейчас ты ходишь вокруг да около? Давай выкладывай всё начистоту старине Баду. Это ведь не визит вежливости, правда?
   — Заметно, да?
   — С чем ты пришла, Рут? Что случилось?
   — Ты давно должен был задать этот вопрос. Сказать по правде, Бад, я не могу быть на сто процентов уверенной, что что-то случилось. То есть у меня нет никаких конкретных доказательств. Вот почему мне так трудно приступить к сути. Обстоятельства столь нелогичны, а информатор столь необыкновенный, что, может быть, только такой старый друг, как ты, и способен принять эту историю всерьёз. Впрочем, полагаю, тебе тоже не просто будет переварить такое. Что ты скажешь, если я сообщу, будто знаю, где зарыт труп?
   — Ровным счётом ничего, если, конечно, ты не добавишь, что он попал туда в результате преступления. На кладбищах полным-полно трупов. Если твой клиент...
   — А что, если я действительно добавлю: да, полагаю, было совершено преступление. Жертва умерла в результате перелома шейных позвонков, труп зарыт на холмах, к западу отсюда. И, кстати, у меня нет никакого клиента. Я в отставке — ты разве забыл?
   — Погоди минутку, Рут. Ты ведь не хочешь сказать, что имеешь какое-то отношение к убийству, правда? Ибо если это так, то, даже допуская, будто ты ведаешь, что творишь, я всё равно должен буду предупредить тебя, прежде чем ты сделаешь заявление.
   — Да нет же, Бад! Ничего подобного. Я даже не знаю, кто этот парень. Я никогда и не видела его. Я же предупредила, что обстоятельства дела лишены всякой логики.
   — Хорошо, уточним: где захоронен труп?
   — Это часть общей проблемы, Бад. Я не могу быть точной до конца. Мой информатор не знаком с местностью. Он не настолько хорошо представляет себе местоположение объекта, чтобы свести его к одной точке. Но из того, что мне рассказали, я могу заключить: это примерно там, где магистраль Миссури-Пасифик пересекает реку, вероятнее всего, с западной стороны. Впрочем, последнее — лишь догадка.
   — Догадка, говоришь? Рут, ты что, вздумала со мной шутить?
   — Ты считаешь, мне очень весело, Бад?
   Он внимательно посмотрел на женщину и понял, что она полна затаённого ужаса. Нет, весело ей не было.
   — Рут... Откуда ты знаешь о трупе, откуда ты знаешь, где он захоронен, и откуда ты знаешь, что произошло убийство? Вот три момента, которые ты должна мне объяснить, дабы я убедился, что с шариками у тебя всё в порядке.
   — Мне сказали.
   — Кто?
   — До некоторых пор я не могу ответить тебе на этот вопрос. Покуда есть шанс, что я ошибаюсь...
   — Когда ты сможешь открыть мне истину?
   — После того как ты выкопаешь тело... может быть.
   — Ты только что сказала, что не знаешь в точности, где оно захоронено. И ты рассчитываешь, что я могу воспринимать тебя всерьёз, если просишь основываться на подобной информации?
   — У меня есть ещё два факта, Бад. Первый: я знаю, кто убил. И второй: я знаю в точности, когда.
   — Ну что же, это придаёт какой-то вес твоей аргументации. Но я полагаю, эти факты тебе тоже кто-то сообщил?
   — Да.
   — Рут, если бы на твоём месте был любой другой человек, сейчас он уже сидел бы на полу за дверью моего кабинета с отпечатком ноги сорок шестого размера на заднице. В сущности, я не так уж неуверен, что это совсем плохая идея.
   Рут была явно шокирована словами Джуна, но ещё больше был шокирован сам Бад: она заплакала.
   Джун не мог этого вынести: не только потому, что он помнил прежнюю Рут, но и потому, что вид у неё был донельзя несчастный. Бад знал, что старушка Рут скорее задохнулась бы, чем позволила себе пустить слезу. Да, времена явно меняются.
   Он дал Рут несколько бумажных салфеток и терпеливо подождал, пока к ней вернётся самообладание. Когда Бад почувствовал, что Рут готова продолжать, он смягчил голос и произнёс примирительно:
   — Может, нам обоим пойдёт на пользу, если ты ещё раз заверишь меня, что ты лично в этом деле никак не замешана?
   — Нет, не замешана. По крайней мере, впрямую...
   — Тогда кто — доктор Скуновер? Адам?
   — Они замешаны ровно в той же степени, что и я, Бад. Мы все располагаем определёнными фактами. Это всё, что я могу сказать тебе в данный момент.
   — Хорошо, Рут. Давай разберёмся, насколько я всё понял. Итак, ты знаешь, что произошло убийство, но ты...
   — Зверское убийство, Бад, а не просто убийство.
   — Ладно, зверское убийство. Ты не знаешь, кого убили, не знаешь точно, где спрятан труп, но знаешь, кто убил и когда?
   — Правильно.
   — Тогда расскажи мне всё, что знаешь.
   — Убийца — Бикфорд Янг. Дата — двенадцатое августа этого года.
   Джун достал блокнот и карандаш.
   — Хорошо, Рут. И где же мы найдём этого Бикфорда Янга?
   — В Блэтчлейском институте генетики. Он работает у моего мужа.
   — Он и сейчас там?
   — Да.
   — Значит, вы с Делмаром знаете, что этот парень совершил зверское убийство, и позволяете ему оставаться на свободе?
   — Он не знает, что мы знаем.
   — Почему ты так уверена?
   — Не могу сказать.
   — Уж не боитесь ли вы его?
   — Конечно, боимся. Потому я и пришла к тебе.
   Джун отложил карандаш и снова внимательно посмотрел на Рут.
   — Ты ведь знаешь, Рут, я не могу выйти на большое жюри ^[1]с подобной историей. Даже если во всём этом есть смысл, предстоит долгое разбирательство, а ты напускаешь туману, и пользы от тебя не очень-то много. Конечно, если ты дашь мне кое-какие реальные детали или по крайней мере скажешь, почему ты не можешь...
   — Прости, Бад. Я разрываюсь между двумя обязательствами: между заботой о безопасности семьи и долгом перед моей профессией. Увы, что бы я ни сказала, всё равно дело закончится тем, что я предам одно или другое. Я надеялась, ты сможешь мне помочь. Я пришла к тебе, потому что мы были друзьями. Но я понимаю и ситуацию, в которой ты оказался, — наверное, тебя нельзя винить в том, что ты не хочешь подставлять собственную шею. Нам просто придётся придумать какой-то другой выход...
   — Не то говоришь. Рут, не то. Обвинитель рискует всякий раз, когда предлагает вниманию большого жюри противоречивое дело. Тут другое — ты хочешь, чтобы я действовал, основываясь на слепом доверии. Рут, я чувствую ответственность перед избирателями и налогоплательщиками. Я не вольная птица. Если я попрошу шерифа отправиться на холмы и перекопать чьё-нибудь пастбище, что он мне скорее всего скажет? Скорее всего он скажет: «Зачем?» А если я отвечу, что Рут Скуновер полагает, будто там кто-то зарыт, он захочет узнать, откуда тебе это известно. Что я скажу ему? Что у тебя было видение?
   — Я полагаю, что ты как минимум пошлёшь Карлоса осмотреть место происшествия. Земля там будет рыхлой. Труп зарыли не так уж давно.
   — Рут, этот план мог бы сработать, если бы ты хоть немного сузила поле поиска, но ведь речь идёт о сотнях акров. Карлос — единственный следователь в моём подчинении. В одиночку он провозится несколько лет. Послушай, даже если мы уговорим шерифа и он сможет привлечь своих ребят, и то на поиск уйдёт масса времени. Но я не вправе требовать от них чрезмерного, тем более что ты не можешь сказать мне, откуда у тебя сведения.
   — Не то что я не могу сказать, Бад. Но есть очень веские причины, по которым я  н е  х о ч у говорить лишнего. Помимо всего прочего, даже если я и скажу, весьма велика вероятность, что ты не поверишь. Это одна из двух причин, почему я хочу сначала найти тело: так ко мне будет больше доверия.
   — А вторая причина?
   — Ну смотри: если ты получаешь труп и к тому же знаешь, кто убийца, значит, моего информатора можно не привлекать вовсе.
   На лице Джуна появилось выражение озабоченности.
   — Видишь ли, Рут, ты никогда не производила впечатление девочки, перед которой может возникнуть проблема, не поддающаяся решению. Я бы и рад помочь тебе, но просто не вижу, с какой стороны могу подступиться к этой задаче. Одна только рабочая сила...
   — Бад, мы покроем все расходы по следствию. Деньги — не проблема. Ты же знаешь, у нас есть средства. Незадолго до смерти Кларенс Блэтчли усыновил Делмара, так что Делмар его наследник. К тому же по завещанию Делмар — главный бенефициар, впрочем, его собственные научные изыскания и без того принесли немалые доходы. Так что, если проблема в деньгах, беспокоиться не о чем. Просто тебе нужно официально возглавить расследование и разрешить нам осмотреть определённый участок. Хорошо?
   — Хорошо. Но придётся ограничиться одним Карлосом, и сроку тебе — два-три дня. И то лишь потому, что ты — мой старый друг и бывший судебный исполнитель. В любом случае нам придётся быть осмотрительными. Местные фермеры не любят, когда посторонние ковыряются в их земле, а ведь у нас нет конкретных зацепок, так что поковыряться придётся от души. Мне бы очень хотелось, чтобы ты дала более определённые указания.
   — И мне бы хотелось, но не могу. То, что мне удалось выяснить, я получила в основном методом исключения. Я начала с описания, в котором вовсе отсутствовали детали. Я могу немного ограничить район поиска — мне удалось исключить определённые участки, но всё равно реперных точек слишком мало.
   — Например?
   — Один дорожный знак, шум проходящего поезда, положение луны в тот момент, когда закапывалось тело, довольно обширные заросли опунции и несколько побегов ругозы.
   — Если ты получила всю эту информацию, почему тебе было не спросить заодно и адрес?
   — Дело в том, что мой информатор видел эти предметы... видел довольно странным образом, и в то же время эти данные... э-э... не из первых рук.
   — Ты хочешь сказать, его не было там, где всё это, по твоему предположению, происходило?
   — В том смысле, который ты вкладываешь, не было.
   — Не уверен, что даже я знаю, какой смысл я вкладываю. Чем больше я тебя слушаю, тем больше запутываюсь.
   — Верь мне, Бад. Всё это ничто по сравнению с тем эффектом, который я могла бы произвести, начни я рассказывать, как было на самом деле. Просто чуть больше доверяй мне. Теперь скажи, как ты поведёшь расследование.
   — Что же, надо подумать. Говоришь, я его поведу?.. Гм... Ну, например, почему бы не поднять в воздух вертолёты — по примеру нефтяных компаний, когда они ведут разведку на бурение. Этот метод не слишком привлекает внимание и в то же время позволяет охватить большую площадь.
   — Замечательно. Когда Карлос сможет начать?
   — Я дам тебе знать, Рут. Возможно, сегодня. Но ты же понимаешь, он захочет выяснить, что именно он должен искать. И он обязательно заинтересуется, какую роль во всём этом играешь ты.
   — Мою роль, Бад, держи в строгом секрете. Может, ты сможешь ограничиться пояснением, что институт выполняет свой гражданский долг, предоставляя суду кое-какое оборудование?
   — Попробую, Рут.
 
   — Ну, Карлос, что у тебя?
   Бад Джун не любил телефоны без видеоэкранов. Он предпочитал видеть собеседника, с кем бы ни разговаривал. Но Карлос звонил с платного аппарата на обочине дороги, а телефонная компания по вполне понятным причинам не любила оснащать придорожные будки дорогим видеооборудованием: хулиганы могли его запросто выпотрошить.
   — Парни шерифа только что выкопали труп, мистер Джун. Мужского пола, белый, примерно пятнадцати-шестнадцати лет. Тело сильно разложилось. Они сейчас ждут прибытия судмедэксперта.
   — Где вы нашли его?
   — На Митчеллском выгоне. От 77-го шоссе там ответвляется просёлок, что идёт к газокомпрессорной станции. Мы предполагаем, что убийца приехал по этой дороге и перетащил тело через железнодорожный путь на выгон — там земля немного помягче. Эти места часто заливает, так что грунт в основном суглинистый. Яма неглубокая. Не думаю, что убийца имел с собой какой-нибудь землеройный инструмент. Скорее всего он рыл руками, ну, может, вначале использовал монтировку. Ничего не скажешь, ваш типичный метод: молниеносный наскок, — и мы в дамках.
   — Гм... Всё сходится... При трупе нашли какие-нибудь документы?
   — Мне об этом неизвестно. Если и было что-то, то убийца избавился от бумаг. Обычно так всегда делают. Установить личность убитого будет не так-то просто: слишком много сезонников развелось в округе.
   — А что, раны есть?
   — Не видел ни одной, мистер Джун. Конечно, про тело, долго лежавшее в земле, обычно трудно сказать что-либо определённое, но сержант Браунли полагает, что пареньку свернули шею. Ну, судмедэксперт скажет наверняка.
   — Хорошо, Карлос, сообщи шерифу — я хочу, чтобы все пресс-релизы шли через мою службу. Чтоб никто никому не пикнул без моего разрешения. Понял?
   — Да, мистер Джун. Мм... Как я всё это объясню шерифу?
   — Просто скажи ему — мол, мы не хотим спугнуть нашего подозреваемого.
   — Мистер Джун, я не могу сказать «наш подозреваемый». Вы же знаете, как полиция нервничает, когда мы влезаем в расследование. Шериф захочет узнать, за кем мы охотимся.
   — Ну что же, скажи ему — я лично прослежу, чтобы он получил в руки все нити для завершения дела и сам сцапал кого надо, если, конечно, есть кого цапать. Добавь также, что мы работаем с информатором, который не доверится никому, кроме нас. Хорошо?
   — Будет сделано, мистер Джун.
   Джун повесил трубку. Некоторое время он сидел в бездействии, размышляя, какой оборот приняли дела, затем набрал номер Рут.
   — Рут, только что позвонил Карлос. Они нашли парня. Это подросток. Как они считают, у него сломана шея. Выходит, на твоего информатора можно полагаться.
   — Я была уверена, что именно так и будет. Как скоро вы сможете взять Янга?
   — Придётся немного подождать. Рут. Насколько можно судить, пока всё сходится. Есть труп, и скорее всего действительно произошло убийство. Но вопрос идентификации всё ещё остаётся открытым, и, что более важно, нужно установить связь между трупом и Янгом. Это потребует какого-то времени. Впрочем... Хм, ситуация может измениться, если у тебя есть что-нибудь новенькое, о чём ты ещё не говорила.
   — Ничего существенного. Подожди минутку... Мотив! Я знаю мотив преступления.
   — Да?! И что же это такое?
   — Янг — половой извращенец. Мальчишка подвернулся ему случайно. Не думаю, чтобы Янг даже знал, как его зовут. Парень не подозревал о намерениях Янга, пока не стало слишком поздно. Когда он обнаружил в чём дело, то начал сопротивляться. И тогда Янг убил его.
   — Как ты можешь знать об этом, если твой информатор не был на месте преступления?
   — Бад, в этом отношении ничто не сдвинулось с места. Я по-прежнему не могу открыться тебе. Ты должен доверять мне. Разве это доверие уже не оправдалось?
   — Да. Не могу отрицать. Но всё равно не в силах отделаться от впечатления, будто ты кого-то оберегаешь.
   — Так и есть — я действительно оберегаю кое-кого. Но верь мне, Бад, — я не покрываю преступную деятельность. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы раскрыть её. Я намерена оказать тебе любое содействие. Единственное, о чём я прошу взамен, это не впутывать меня и мою семью. Ты знаешь, насколько пагубной стала бы для нас огласка.
   — Прости, Рут. Я не хотел выступить в роли неблагодарной скотины. Я одобряю то, что ты делаешь, и разобьюсь, но защищу твою семью. Даю тебе честное слово.
   — Я знаю цену твоему слову, Бад. Хорошо. Держи меня в курсе новостей.
   Джун пообещал, что так и поступит, и прервал связь. Он сидел, ничего не предпринимая, и старался разобраться в новой ситуации. Бад никак не мог выкинуть из головы те перемены, которые он увидел в Рут, а более всего его беспокоило выражение крайней озабоченности, которое не сходило с её лица в продолжение телефонного разговора.
   Прошло немного времени, и мысли Бада потекли вспять. Его память вернулась к тем дням, когда Рут, никому не известная, впервые появилась в городе. Тогда она была Рут Перли- молодая, честолюбивая, слегка ершистая сотрудница одной из крупных юридических фирм. В ту пору её нынешний муж доктор Делмар Скуновер ещё не был мировой знаменитостью и спокойно работал в Блэтчлейском институте генетики.
   В памяти Джуна всплыла яркая картина процесса над Скуновером. В то время это было дело международного масштаба —  весь мир наблюдал за ходом процесса. Рут защищала его. Она успешно и совершенно блестяще опровергла обвинение в рабовладении, которое предъявил Скуноверу федеральный суд, основываясь на результатах его экспериментов. Скуновер изменил зародышевую плазму шимпанзе, введя в неё ДНК из собственного тела. В результате появился Адам — первый и единственный представитель нового, искусственно созданного вида — гибридное существо, нечто среднее между обезьяной и человеком.
   Именно Адам и стал причиной бед доктора Скуновера. Одна журналистка, любительница сплетен из падкой на сенсации газетёнки, ухватила новость, попыталась раздуть её, получила резкий отпор и, разумеется, возжаждала мщения. Прибегнув к подстрекательству, она вынудила федерального прокурора возбудить дело, было вынесено решение о дополнительном узаконении, и состоялся суд, в конце которого Скуновер поразил всех, заявив об усыновлении Адама. На этом основании он и был оправдан, ибо родитель не может быть обвинён в рабовладении, если речь идёт о его собственном несовершеннолетнем ребёнке.
   Вскоре после этого Рут вышла замуж за Скуновера. Долгое время они отчаянно боролись за то, чтобы оградить свою личную жизнь от людей, которые зарабатывают свой хлеб насущный, подглядывая в замочные скважины. К настоящему времени все страсти улеглись, и жизнь у Скуноверов пошла относительно спокойно. В последний раз эта фамилия мелькала в газетных заголовках, когда умер доктор Блэтчли. Последовал короткий шквал газетных репортажей, специальных телевизионных выпусков, и ещё вышли две-три книжки, каждая из которых претендовала на то, чтобы раскрыть всю подноготную скуноверского «умородка», как злые языки прозвали Адама.
   Поразмыслив над обстоятельствами семейной жизни Рут, Джун отчётливо понял нежелание этой женщины быть замешанной в историю с убийством. Особенно с убийством на почве сексуальных отклонений, из которого средства массовой информации наверняка раздуют сенсацию. По мере того как Джун размышлял об этом, его восхищение поведением Рут нарастало.
   То, что она делала сейчас, требовало от неё настоящего мужества.
   Зазвонил телефон, рывком вернув Бада к действительности. Он наклонился вперёд и включил экран. Джуна вызывал Карлос Колина.
   — Мистер Джун! Полагаю, вам это будет полезно узнать. Медэксперт подтвердил, что смерть произошла в результате перелома шейных позвонков. Он также обнаружил следы борьбы: сломаны кости в запястье и правом большом пальце, вывихнуто правое плечо, сломана правая ключица.
   — Как подвигается дело с идентификацией личности?
   — Пока ещё нет ясности. Продолжаем работать.
   — Хорошо. Слушай, Карлос, сделай так — причём без объяснения причин, — чтобы шериф проверил по архиву данные о судимостях и приводах в полицию на одного парня, его зовут Бикфорд Янг. Ещё лучше, если ты сравнишь эти данные с информацией компьютерного досье и достанешь фотокарточку с его водительской лицензии — просто на тот случай, если мы не найдём его физиономию в полицейском фотоархиве. Затем свяжись с городским «Пороком» ^[2]и узнай у тамошних ребят, может, кто-нибудь из них знает этого парня.
   — Это и есть наш подозреваемый, мистер Джун?
   — Да, Карлос, но на данный момент это всё, что мы можем о нём сказать, так что держи язык за зубами.
   — Слушаюсь. Что-нибудь ещё?
   — Если выловишь что-либо в архивах, сразу же сообщи мне.
 
   Несколько дней прошло без всяких новостей. Помощники шерифа наводили справки в весёлых барах, расположенных в районе порта, но пока безрезультатно. За Бикфордом Янгом не числилось никаких грехов, кроме нескольких нарушений правил дорожного движения. Правда, один раз его арестовали — за нападение на преподавателя колледжа в Огайо, но там причиной ссоры послужило несовпадение мнений во время урока и никакого сексуального подтекста не было. Уголовного дела против Янга не возбудили.
   В том же портовом районе полицейские предъявляли к опознанию портрет жертвы, и хотя он был весьма неточен из-за частичного разложения лицевых тканей, тем не менее несколько работниц показали, что человек, изображённый на портрете, кажется им знакомым, вроде бы он был иностранцем.
   Карлос направился в Клуб моряка, чтобы поговорить с директором Гюнтером Троде. Следователь показал ему портрет.
   — Да, — сказал Троде, изучив набросок, — помоему, он бывал здесь несколько раз. Как мне кажется, в конце лета. Да, если я не ошибаюсь, это был югослав. Его английский был ужасен, поэтому мы говорили на итальянском — парень владел им неплохо, зато я объяснялся с большим трудом.
   — Не был ли он слишком юным для матроса?
   — В самом деле. Он явно не мог служить на нашем торговом флоте: туда берут с восемнадцати, но в прочих странах правила не слишком строги. Подождите минутку. Может, я помогу вам узнать его имя.
   — Хорошо бы. А каким образом?
   — Он воспользовался моим телефоном, чтобы поговорить по междугородному с Чикаго. По-моему, он сказал, что будет звонить тётке. Потом, позже, он заплатил за разговор, но номер телефона, который он заказал, должен значиться в счёте. Я могу раскопать его.
   Гюнтер принялся рыться в ящике с документами и вскоре извлёк телефонные счета за июнь, июль и август 2002 года.
   — Ага, посмотрим, — он проверил каждый счёт. — Так, вот оно! 11 августа, 4.17 пополудни, Чикаго, Иллинойс. Шесть минут, пять долларов шестьдесят центов. Вроде бы повышенный тариф. Должно быть, это случилось в воскресенье. По воскресеньям у нас полно моряков, вот почему я и запомнил. Позвоните по этому номеру, и тётка сможет сказать вам имя парня, — он записал номер на листке бумаги.
   — Верно. Спасибо, мистер Троде. Да, вот ещё что: мы будем очень признательны, если вы не станете никому говорить о моём визите. Наш подозреваемый, возможно, не знает, что мы нашли жертву, и нам будет весьма неприятно, если он начнёт мудрить, прежде чем мы приготовимся брать его.
   — Я буду молчать.
 
   И опять Рут пришла к Джуну в его контору. Она выглядела бледной и, как отметил Джун, чувствовала себя явно не в своей тарелке. Он сообщил Рут всё, что выяснилось по делу Янга.
   — Как видишь, Рут, проблема заключается в следующем. У нас есть труп. Мы знаем, кем был этот человек. Мы можем установить с достоверностью, что к исходу одиннадцатого августа он был ещё жив: несколько человек видели, как поздним вечером он бродил по улицам. Один владелец бара вспомнил, что выкинул парнишку на улицу по причине его малолетства, а Карлос напал на старую знакомую — портовую шлюху, которая говорит, будто видела, как один человек, похожий на Янга, колесил по району на старой разбитой машине серого цвета. Ты утверждаешь, что в конце той недели Янг не был занят в институте. Это может помочь делу, особенно если Янг не сумеет удовлетворительно объяснить, чем он занимался и где был. Но ты должна признать, что дело против него строится сплошь на косвенных уликах, и оттого вся аргументация безнадёжно слаба.
   — Я и сама вижу, Бад, какая зыбкая получается картина. Но всё, что я тебе говорю, — истинная правда. Янг сделал это. Вы должны копать глубже.
   — Каким образом?! Послушай, Рут, я сделал то, о чём ты меня просила. Я принял на веру твою догадку и начал расследование. Теперь у меня на руках нераскрытое убийство. Вот и всё. Мы потратили кучу твоих денег и много времени Карлоса и вот к чему пришли: у меня не хватает улик даже для того, чтобы вызвать Янга на допрос. Как только я это сделаю, он тут же позовёт своего адвоката, и тот явится ко мне и съест меня с потрохами. Ты и сама это прекрасно понимаешь.
   — Да, пожалуй. Слушай, Бад, а если я дам деньги...
   — Нет!
   Рут в изумлении уставилась на него. Затем опустила глаза. На мгновение в голову Джуна закралась мысль, что сейчас Рут заплачет снова. Конечно, он не хотел этого, но решил быть твёрдым до конца. Бад со своего места лучше любого другого видел, что задача абсолютно неразрешима, пока Рут не скажет всего, что знает.