Страница:
Ускользнуть от Корта… когда каждая частичка тела молит о ласках?
Боги обезумели… ей никак не удастся осуществить этот сумасшедший план.
Даже если Эви согласится помочь.
Необходимо избавиться от Жерара. В его характере и дальше осаждать ее мольбами и записками. Мягкими, но неотвязными. Он не отстанет, если она не положит этому конец.
Вполне вероятно, в конце концов, что он будет и впредь отираться у их дома, в напрасной надежде, что она оставит Корта. Но это невозможно. Особенно после сегодняшней ночи. Того свирепого наслаждения, которое она испытала в его объятиях.
Она придумает, как поговорить с Жераром…
Дрю открыла дверцу шкафа и едва не упала от изумления при виде висевших там платьев. Она совсем отвыкла ходить одетой…
Ничего, придется научиться. Всего на несколько минут. А потом ей больше никогда не придется натягивать пышные наряды.
Полночь. В доме было тихо. Слишком тихо. Корт целый день провел в спорах и разговорах с надсмотрщиком Оук-Блаффс. Ей он объявил, что пора браться за дела, и Дрю невольно обрадовалась такому совпадению, тем более что, по словам Эви, Корт переночует в Оук-Блаффс. Что же, и это неплохо. Ей нужно выиграть время, заставить Жерара понять, что отныне она принадлежит Корту и готова покориться его воле. Получить все, что он предпочтет ей дать.
До каких крайностей придется дойти, чтобы убедить в этом Жерара? Он не из тех, кто легко уступает. Достаточно вспомнить, как настойчив был в своих ухаживаниях, да и теперь преследует Дрю, замужнюю женщину, супругу другого мужчины.
Что ж, придется пустить в ход все оружие, имеющееся в ее распоряжении: одежду, манеру держаться и шокирующую откровенность. Признает ли она, как далеко зашла?
Как далеко…
Невольничий ошейник висел в шкафу на крючке. Дрю задумчиво сняла его.
Она ступила в петли и медленно подтянула их вверх. Нужно платье определенного покроя: под ним ошейник будет незаметен. Но вовремя напомнит ей, что Корт владеет ее телом и она его добровольная рабыня. Рабыня сладострастия.
Дрю застегнула ошейник. Сердце часто билось от страха и возбуждения. Она нашла муслиновое платье с высоким воротом и короткими пышными рукавами, которое надела поверх всего одной нижней юбки. Подол волочился по земле, юбка выглядела обвисшей, но это не важно. Своей цели платье послужит.
Дрю даже не надела белья, только натянула башмачки, чтобы не наколоть ноги.
Ее душило сознание того, на что она отважилась. Какое счастье, что Корта нет дома.
Глупая! Ей следовало бы остаться: пусть Жерар торчит в беседке. Если она не покажется, он поймет, что их… дружбе пришел конец.
А может, и нет. Она даже не потрудилась ответить ему, но это его не обескуражило.
Будь все проклято! Она вообще не желает больше видеть Жерара Ленуара. Никогда в жизни.
Ну подумаешь, всего двадцать минут, не больше, в продолжение которых она вполне успеет вдолбить Жерару, чтобы тот не питал никаких фантазий относительно ее возможного ухода от Корта.
Двадцать минут, может, и меньше, чтобы разделаться с Жераром и вернуться домой. Корт никогда не узнает.
Но только если она выйдет… сейчас…
Луна, яркая, как факел, освещала дорожку, вьющуюся среди деревьев к подъездной аллее, мимо коптильни, кухни, прачечной, огородов… Дорожка была аккуратно выложена камнем, словно кто-то заранее готовил ее к тайной встрече любовников.
Нет, не любовников. Никогда они не были любовниками. Всего лишь мечтателями. И каждая беседа, и те планы, которые они строили, были всего лишь пустыми фантазиями двух одиноких душ, ищущих забвения.
Но теперь она обязана вернуть Жерара к суровой реальности, он должен узнать, что она наслаждалась своим соитием с властным собственником Кортом Соммервилом… и так будет, «пока смерть не разлучит нас».
Горькая правда придется не по вкусу Жерару.
Но он пообещал, что уйдет навсегда, если она согласится прийти.
Сердце рвалось из груди, когда Дрю, обойдя огород, остановилась у входа в беседку, расположенную между садом и конюшней, так что к ней вело с трех сторон около дюжины тропинок. Внутри стояла непроглядная тьма.
Наверное, Жерар там. Ждет.
Она тихо окликнула его, но ей ответило лишь молчание да крик совы.
Это уж слишком глупо. Его здесь нет. Играет в глупые игры. Даже не позаботился явиться. Надеюсь, что и не придет. Молюсь, чтобы его не было…
Кто-то схватил ее, и Дрю взвизгнула. Чья-то рука зажала ей рот, потянула под крышу беседки, в затхлый запах листвы.
— Ш-ш-ш…
Жерар! Черт возьми! Она едва не умерла от страха!
— Не закричишь? — прошептал он ей на ухо. Дрю помотала головой, и он немедленно отнял ладонь от ее губ.
— Ты здесь…
— Отпусти меня!
— Не могу… не могу! Помоги мне Боже! — выдохнул он, еще крепче прижимая ее к себе. Дрю растерялась, не зная, как укротить его разбушевавшуюся страсть.
— Придется! — отрезала она. — Я принадлежу Корту. И этого уже не исправишь. Послушай меня, Жерар, я ничего не хочу и не собираюсь менять.
Но он словно не слышал. Невероятно! Он предпочел проигнорировать ее заявление!
— Дорогая, все можно изменить. Все, что угодно. Вспомни наши клятвы, обещания… еще не слишком поздно!
— Поздно, Жерар. Поздно. Жерар замер.
— О чем ты?
— Именно о том, Жерар. Именно о том. Хватка Жерара ослабла.
— Нет. Нет! Ты обещала, что не дашь ему коснуться себя! Настало время лжи.
— Я не знала, как мало прав и сил у женщины.
— Он принудил тебя! — завопил Жерар, отскакивая. — Я прикончу его!
А вот теперь — истину.
— Никто меня не принуждал.
Жерар бросился к ней, и в эту минуту Дрю была рада, что не видит его лица.
— Я убью его! Не отдам тебя ему!
— Поздно, — повторила Дрю. Жерар отступил.
— Хорошо, хорошо…
— Он взял меня, — жестко пояснила она. — Отнял одежду и заставил ходить голой. И мне понравилось все, что он со мной делал. И я молила его…
— Нет! — яростно перебил Жерар, окончательно потеряв самообладание. Очевидно, ему не по душе, что добыча ускользнула, да еще так легко.
Совсем как Корт. Интересно, что раньше она не замечала этого сходства.
— Нет, нет, нет, — повторял Жерар, словно убеждая себя, что все это не правда. — Этого быть не может… ты не… не… скажем, обстоятельства сложились так, что ты ничего не смогла поделать. И его низшие инстинкты взяли верх…
Подтолкнуть Жерара к самому краю…
— Его или мои, — прошептала она. Охваченный слепящей яростью, Жерар набросился на нее и принялся трясти.
— Или твои, — выдавил он. — Ты могла быть моей…
— Но принадлежу ему. Он купил меня. Помнишь? Заплатил за все, что делает со мной в постели.
Жерар глухо застонал, но Дрю безжалостно продолжала:
— И я позволила ему. После самого первого раза умоляла взять меня. Добровольно раздвинула перед ним ноги. Ношу его невольничий ошейник. Позволяла связывать себя, чтобы он распоряжался мной, как пожелает.
— Сука, сука, сука… ты клялась, что сбережешь себя для меня…
— Но не сберегла! — грубо перебила она. — Все, о чем мы мечтали тогда, было ненастоящим. А вот он — настоящий мужчина. И я день и ночь жажду получить то, что есть у него между ног.
— Сукасукасука… я мог бы взять тебя в любую минуту… силой… даже сейчас…
— Сдержи свое обещание, Жерар… поцелуемся на прощание и разойдемся, как ты клялся в своем письме.
— О, я поцелую тебя, стерва! Задушу своими руками, прежде чем он хотя бы еще раз поимеет тебя!
Он схватил ее и впился влажным поцелуем в губы. Взбешенный, сильный, неумолимый. Но он не Корт. Дрю обмякла в его руках, приготовившись к худшему.
Он стоял в тени за беседкой. Стоял и наблюдал. Слышал разгоряченные страстью голоса, хотя не разбирал ни единого слова. Но какое это имеет значение? Главное, что он теперь знал: все наслаждение в мире не могло удержать его жену от тайного свидания с бывшим любовником.
Вряд ли она захочет покинуть мужа даже ради Ленуара. Слишком уж ей хорошо с ним в постели. Он допустил огромную ошибку, показав ей, что может дать женщине настоящий мужчина.
Черт! Она, вероятно, может удовлетворить обоих: Ленуара по ночам — и его в любое время дня.
О чем они спорят? Ленуар, возможно, хочет, чтобы она ушла к нему. Она желает сохранить обоих, заверить, что в ней хватит пыла для двоих. Пытается заставить Ленуара согласиться на ее условия.
Боже… никто лучше Корта не знал, какая она точная сука в постели… разве он не довел ее до потери сознания, всего лишь играя с сосками, и не прошло и половины дня, как она уже пылает страстью к другому.
Только через его труп.
Только через труп Ленуара.
Если этот ублюдок дотронется до нее… если попытается овладеть…
Корт наблюдал, как Ленуар схватил ее и она легко скользнула в его объятия, и подняла голову навстречу жарким поцелуям, как она прижимается к нему, наслаждаясь его теплом, твердостью плоти…
Проклятая потаскуха… ему следовало бы понять это, как только она согласилась выйти за него. Ее можно купить. Дорогой товар: девственность и самое жаркое тело в Луизиане… можно поклясться, что Ленуар тоже прекрасно это знал. Будь она проклята! Сука! Пусть провалится в ад!
Он отвернулся от гнусной сцены и поднял руку.
Пора кончать фарс.
Она не могла вынести его прикосновения, поцелуи, ощущение прижатого к ней тела.
Ярость утроила его силы. Страсть лишила рассудка. Схватившись за ворот ее платья, он рванул вниз тонкий муслин, обнажив груди.
— Сука, сука… — шипел он, потянувшись к ее шее, но оцепенел от изумления. — Иисусе… что это?
— Мне приходится носить его везде и всюду, — прошептала она. — Он заставил меня, но теперь… теперь я счастлива и горда иметь клеймо его владения…
Жерар буквально взвыл, иного слова не подберешь, и разорвал платье до подола.
И тут прогремел выстрел.
Жерар оцепенел.
— Я мог бы убить тебя…
— Попробуй только!
И третий голос, голос ее отца:
— Приведи себя в порядок, шлюшка? Дрю поспешно прижала мятые лохмотья к груди. Откуда тут взялся отец?
— Как мило! — насмешливо бросил Виктор. — Ты и Ленуар. Навеки вместе, так, Дрю?
— Нет, — запротестовала она. — Нет!
— Неужели? А по-моему, очень похоже. Кстати, Корт дома. Пораньше закончил дела. Сердце Дрю ушло в пятки.
— Что ты здесь делаешь?
— Хочу избавиться от паразита, который портит мой сад.
— Иди к черту! — прорычал Жерар.
— Думаю, что это ты уже в аду, — сообщил Виктор. — Ты получил свои деньги. Проваливай из города. Дрю…
— О каких деньгах ты говоришь? — вскинулась Дрю.
— Доставь мне удовольствие самому объяснить, Виктор. Кажется, сегодня мы проветриваем наше грязное белье. Такая уж ночь! — злобно прошипел Жерар. — Или боишься, что она узнает?
Господи, о чем это они?
Дрю молча выжидала. Но отец, похоже, ничуть не смутился. О чем бы ни толковал Жерар, Виктора это больше не заденет.
И ее тоже.
— Говори, — пожал плечами отец.
— Именно мне твой папаша задолжал столько денег, — ухмыльнулся Жерар. — Мне. Не Саммервилу.
— Что?!
Весь мир вмиг перевернулся. Перед глазами бешено закружились звезды.
— Не Корт, — подчеркнул Виктор. — Этот кусок дерьма задумал втянуть меня в долги, чтобы заполучить тебя и Оук-Блаффс.
— Не может быть, — пробормотала Дрю, ошеломленно покачивая головой и отступая. От Виктора и его бессовестной лжи. От Жерара и его коварных планов.
— Саммервил спас твою задницу! — грубо бросил Жерар.
— И пинком в твою вышиб тебя прямо в ад, — самодовольно усмехнулся Виктор. — Все твои замыслы полетели к чертям. Все, о чем ты мечтал, уплыло. А девушка и плантация достались Корту. Нельзя и мечтать о более счастливом конце.
— Конце? Подожду, пока ты вновь возьмешь карты в руки, — процедил Жерар. — Пока мысль о больших деньгах не выманит тебя из норы и леди Удача вновь соблазнит обещанием богатства. И так и будет, потому что, друг мой, ты жалкое ничтожество.
Господи, господи, господи… Жерар — кредитор отца. Не Корт. Не Корт. Корт не покупал ее. Корт — ее спаситель. Спас отца, Оук-Блаффс…
О Боже…
Спотыкаясь, она почти вывалилась из беседки.
О Боже…
А что, если Корт все видел и слышал…
О Боже…
Скорее бы убраться отсюда. Не слышать всего этого…
Отец намеренно бесит Жерара. Поняв, что потерял все, Ленуар просто убьет его!
— Нет! — издевался Виктор. — Это ты идиот, если верил, что я позволю тебе хоть на шаг прибли зиться к Дрю и ступить на порог Оук-Блаффс! Кретин! Подонок! Козел!
— Сукин сын! — заревел Жерар.
— Ублюдок, — подначивал Виктор.
Послышались шум, удар, глухой стук, словно мужчины схватились. В наступившей тишине снова прокатился выстрел, эхом отозвавшийся среди деревьев. Отдавшийся в ее душе.
Отец!
Слезы струились по щекам Дрю. Ей все равно, все равно… Слишком мучительна боль предательства.
Она не желала видеть. Не желала знать.
И надеялась, что они прикончили друг друга.
Отец…
Кое-как завернувшись в обрывки платья, она пустилась бежать.
Глава 9
Боги обезумели… ей никак не удастся осуществить этот сумасшедший план.
Даже если Эви согласится помочь.
Необходимо избавиться от Жерара. В его характере и дальше осаждать ее мольбами и записками. Мягкими, но неотвязными. Он не отстанет, если она не положит этому конец.
Вполне вероятно, в конце концов, что он будет и впредь отираться у их дома, в напрасной надежде, что она оставит Корта. Но это невозможно. Особенно после сегодняшней ночи. Того свирепого наслаждения, которое она испытала в его объятиях.
Она придумает, как поговорить с Жераром…
Дрю открыла дверцу шкафа и едва не упала от изумления при виде висевших там платьев. Она совсем отвыкла ходить одетой…
Ничего, придется научиться. Всего на несколько минут. А потом ей больше никогда не придется натягивать пышные наряды.
Полночь. В доме было тихо. Слишком тихо. Корт целый день провел в спорах и разговорах с надсмотрщиком Оук-Блаффс. Ей он объявил, что пора браться за дела, и Дрю невольно обрадовалась такому совпадению, тем более что, по словам Эви, Корт переночует в Оук-Блаффс. Что же, и это неплохо. Ей нужно выиграть время, заставить Жерара понять, что отныне она принадлежит Корту и готова покориться его воле. Получить все, что он предпочтет ей дать.
До каких крайностей придется дойти, чтобы убедить в этом Жерара? Он не из тех, кто легко уступает. Достаточно вспомнить, как настойчив был в своих ухаживаниях, да и теперь преследует Дрю, замужнюю женщину, супругу другого мужчины.
Что ж, придется пустить в ход все оружие, имеющееся в ее распоряжении: одежду, манеру держаться и шокирующую откровенность. Признает ли она, как далеко зашла?
Как далеко…
Невольничий ошейник висел в шкафу на крючке. Дрю задумчиво сняла его.
Она ступила в петли и медленно подтянула их вверх. Нужно платье определенного покроя: под ним ошейник будет незаметен. Но вовремя напомнит ей, что Корт владеет ее телом и она его добровольная рабыня. Рабыня сладострастия.
Дрю застегнула ошейник. Сердце часто билось от страха и возбуждения. Она нашла муслиновое платье с высоким воротом и короткими пышными рукавами, которое надела поверх всего одной нижней юбки. Подол волочился по земле, юбка выглядела обвисшей, но это не важно. Своей цели платье послужит.
Дрю даже не надела белья, только натянула башмачки, чтобы не наколоть ноги.
Ее душило сознание того, на что она отважилась. Какое счастье, что Корта нет дома.
Глупая! Ей следовало бы остаться: пусть Жерар торчит в беседке. Если она не покажется, он поймет, что их… дружбе пришел конец.
А может, и нет. Она даже не потрудилась ответить ему, но это его не обескуражило.
Будь все проклято! Она вообще не желает больше видеть Жерара Ленуара. Никогда в жизни.
Ну подумаешь, всего двадцать минут, не больше, в продолжение которых она вполне успеет вдолбить Жерару, чтобы тот не питал никаких фантазий относительно ее возможного ухода от Корта.
Двадцать минут, может, и меньше, чтобы разделаться с Жераром и вернуться домой. Корт никогда не узнает.
Но только если она выйдет… сейчас…
Луна, яркая, как факел, освещала дорожку, вьющуюся среди деревьев к подъездной аллее, мимо коптильни, кухни, прачечной, огородов… Дорожка была аккуратно выложена камнем, словно кто-то заранее готовил ее к тайной встрече любовников.
Нет, не любовников. Никогда они не были любовниками. Всего лишь мечтателями. И каждая беседа, и те планы, которые они строили, были всего лишь пустыми фантазиями двух одиноких душ, ищущих забвения.
Но теперь она обязана вернуть Жерара к суровой реальности, он должен узнать, что она наслаждалась своим соитием с властным собственником Кортом Соммервилом… и так будет, «пока смерть не разлучит нас».
Горькая правда придется не по вкусу Жерару.
Но он пообещал, что уйдет навсегда, если она согласится прийти.
Сердце рвалось из груди, когда Дрю, обойдя огород, остановилась у входа в беседку, расположенную между садом и конюшней, так что к ней вело с трех сторон около дюжины тропинок. Внутри стояла непроглядная тьма.
Наверное, Жерар там. Ждет.
Она тихо окликнула его, но ей ответило лишь молчание да крик совы.
Это уж слишком глупо. Его здесь нет. Играет в глупые игры. Даже не позаботился явиться. Надеюсь, что и не придет. Молюсь, чтобы его не было…
Кто-то схватил ее, и Дрю взвизгнула. Чья-то рука зажала ей рот, потянула под крышу беседки, в затхлый запах листвы.
— Ш-ш-ш…
Жерар! Черт возьми! Она едва не умерла от страха!
— Не закричишь? — прошептал он ей на ухо. Дрю помотала головой, и он немедленно отнял ладонь от ее губ.
— Ты здесь…
— Отпусти меня!
— Не могу… не могу! Помоги мне Боже! — выдохнул он, еще крепче прижимая ее к себе. Дрю растерялась, не зная, как укротить его разбушевавшуюся страсть.
— Придется! — отрезала она. — Я принадлежу Корту. И этого уже не исправишь. Послушай меня, Жерар, я ничего не хочу и не собираюсь менять.
Но он словно не слышал. Невероятно! Он предпочел проигнорировать ее заявление!
— Дорогая, все можно изменить. Все, что угодно. Вспомни наши клятвы, обещания… еще не слишком поздно!
— Поздно, Жерар. Поздно. Жерар замер.
— О чем ты?
— Именно о том, Жерар. Именно о том. Хватка Жерара ослабла.
— Нет. Нет! Ты обещала, что не дашь ему коснуться себя! Настало время лжи.
— Я не знала, как мало прав и сил у женщины.
— Он принудил тебя! — завопил Жерар, отскакивая. — Я прикончу его!
А вот теперь — истину.
— Никто меня не принуждал.
Жерар бросился к ней, и в эту минуту Дрю была рада, что не видит его лица.
— Я убью его! Не отдам тебя ему!
— Поздно, — повторила Дрю. Жерар отступил.
— Хорошо, хорошо…
— Он взял меня, — жестко пояснила она. — Отнял одежду и заставил ходить голой. И мне понравилось все, что он со мной делал. И я молила его…
— Нет! — яростно перебил Жерар, окончательно потеряв самообладание. Очевидно, ему не по душе, что добыча ускользнула, да еще так легко.
Совсем как Корт. Интересно, что раньше она не замечала этого сходства.
— Нет, нет, нет, — повторял Жерар, словно убеждая себя, что все это не правда. — Этого быть не может… ты не… не… скажем, обстоятельства сложились так, что ты ничего не смогла поделать. И его низшие инстинкты взяли верх…
Подтолкнуть Жерара к самому краю…
— Его или мои, — прошептала она. Охваченный слепящей яростью, Жерар набросился на нее и принялся трясти.
— Или твои, — выдавил он. — Ты могла быть моей…
— Но принадлежу ему. Он купил меня. Помнишь? Заплатил за все, что делает со мной в постели.
Жерар глухо застонал, но Дрю безжалостно продолжала:
— И я позволила ему. После самого первого раза умоляла взять меня. Добровольно раздвинула перед ним ноги. Ношу его невольничий ошейник. Позволяла связывать себя, чтобы он распоряжался мной, как пожелает.
— Сука, сука, сука… ты клялась, что сбережешь себя для меня…
— Но не сберегла! — грубо перебила она. — Все, о чем мы мечтали тогда, было ненастоящим. А вот он — настоящий мужчина. И я день и ночь жажду получить то, что есть у него между ног.
— Сукасукасука… я мог бы взять тебя в любую минуту… силой… даже сейчас…
— Сдержи свое обещание, Жерар… поцелуемся на прощание и разойдемся, как ты клялся в своем письме.
— О, я поцелую тебя, стерва! Задушу своими руками, прежде чем он хотя бы еще раз поимеет тебя!
Он схватил ее и впился влажным поцелуем в губы. Взбешенный, сильный, неумолимый. Но он не Корт. Дрю обмякла в его руках, приготовившись к худшему.
Он стоял в тени за беседкой. Стоял и наблюдал. Слышал разгоряченные страстью голоса, хотя не разбирал ни единого слова. Но какое это имеет значение? Главное, что он теперь знал: все наслаждение в мире не могло удержать его жену от тайного свидания с бывшим любовником.
Вряд ли она захочет покинуть мужа даже ради Ленуара. Слишком уж ей хорошо с ним в постели. Он допустил огромную ошибку, показав ей, что может дать женщине настоящий мужчина.
Черт! Она, вероятно, может удовлетворить обоих: Ленуара по ночам — и его в любое время дня.
О чем они спорят? Ленуар, возможно, хочет, чтобы она ушла к нему. Она желает сохранить обоих, заверить, что в ней хватит пыла для двоих. Пытается заставить Ленуара согласиться на ее условия.
Боже… никто лучше Корта не знал, какая она точная сука в постели… разве он не довел ее до потери сознания, всего лишь играя с сосками, и не прошло и половины дня, как она уже пылает страстью к другому.
Только через его труп.
Только через труп Ленуара.
Если этот ублюдок дотронется до нее… если попытается овладеть…
Корт наблюдал, как Ленуар схватил ее и она легко скользнула в его объятия, и подняла голову навстречу жарким поцелуям, как она прижимается к нему, наслаждаясь его теплом, твердостью плоти…
Проклятая потаскуха… ему следовало бы понять это, как только она согласилась выйти за него. Ее можно купить. Дорогой товар: девственность и самое жаркое тело в Луизиане… можно поклясться, что Ленуар тоже прекрасно это знал. Будь она проклята! Сука! Пусть провалится в ад!
Он отвернулся от гнусной сцены и поднял руку.
Пора кончать фарс.
Она не могла вынести его прикосновения, поцелуи, ощущение прижатого к ней тела.
Ярость утроила его силы. Страсть лишила рассудка. Схватившись за ворот ее платья, он рванул вниз тонкий муслин, обнажив груди.
— Сука, сука… — шипел он, потянувшись к ее шее, но оцепенел от изумления. — Иисусе… что это?
— Мне приходится носить его везде и всюду, — прошептала она. — Он заставил меня, но теперь… теперь я счастлива и горда иметь клеймо его владения…
Жерар буквально взвыл, иного слова не подберешь, и разорвал платье до подола.
И тут прогремел выстрел.
Жерар оцепенел.
— Я мог бы убить тебя…
— Попробуй только!
И третий голос, голос ее отца:
— Приведи себя в порядок, шлюшка? Дрю поспешно прижала мятые лохмотья к груди. Откуда тут взялся отец?
— Как мило! — насмешливо бросил Виктор. — Ты и Ленуар. Навеки вместе, так, Дрю?
— Нет, — запротестовала она. — Нет!
— Неужели? А по-моему, очень похоже. Кстати, Корт дома. Пораньше закончил дела. Сердце Дрю ушло в пятки.
— Что ты здесь делаешь?
— Хочу избавиться от паразита, который портит мой сад.
— Иди к черту! — прорычал Жерар.
— Думаю, что это ты уже в аду, — сообщил Виктор. — Ты получил свои деньги. Проваливай из города. Дрю…
— О каких деньгах ты говоришь? — вскинулась Дрю.
— Доставь мне удовольствие самому объяснить, Виктор. Кажется, сегодня мы проветриваем наше грязное белье. Такая уж ночь! — злобно прошипел Жерар. — Или боишься, что она узнает?
Господи, о чем это они?
Дрю молча выжидала. Но отец, похоже, ничуть не смутился. О чем бы ни толковал Жерар, Виктора это больше не заденет.
И ее тоже.
— Говори, — пожал плечами отец.
— Именно мне твой папаша задолжал столько денег, — ухмыльнулся Жерар. — Мне. Не Саммервилу.
— Что?!
Весь мир вмиг перевернулся. Перед глазами бешено закружились звезды.
— Не Корт, — подчеркнул Виктор. — Этот кусок дерьма задумал втянуть меня в долги, чтобы заполучить тебя и Оук-Блаффс.
— Не может быть, — пробормотала Дрю, ошеломленно покачивая головой и отступая. От Виктора и его бессовестной лжи. От Жерара и его коварных планов.
— Саммервил спас твою задницу! — грубо бросил Жерар.
— И пинком в твою вышиб тебя прямо в ад, — самодовольно усмехнулся Виктор. — Все твои замыслы полетели к чертям. Все, о чем ты мечтал, уплыло. А девушка и плантация достались Корту. Нельзя и мечтать о более счастливом конце.
— Конце? Подожду, пока ты вновь возьмешь карты в руки, — процедил Жерар. — Пока мысль о больших деньгах не выманит тебя из норы и леди Удача вновь соблазнит обещанием богатства. И так и будет, потому что, друг мой, ты жалкое ничтожество.
Господи, господи, господи… Жерар — кредитор отца. Не Корт. Не Корт. Корт не покупал ее. Корт — ее спаситель. Спас отца, Оук-Блаффс…
О Боже…
Спотыкаясь, она почти вывалилась из беседки.
О Боже…
А что, если Корт все видел и слышал…
О Боже…
Скорее бы убраться отсюда. Не слышать всего этого…
Отец намеренно бесит Жерара. Поняв, что потерял все, Ленуар просто убьет его!
— Нет! — издевался Виктор. — Это ты идиот, если верил, что я позволю тебе хоть на шаг прибли зиться к Дрю и ступить на порог Оук-Блаффс! Кретин! Подонок! Козел!
— Сукин сын! — заревел Жерар.
— Ублюдок, — подначивал Виктор.
Послышались шум, удар, глухой стук, словно мужчины схватились. В наступившей тишине снова прокатился выстрел, эхом отозвавшийся среди деревьев. Отдавшийся в ее душе.
Отец!
Слезы струились по щекам Дрю. Ей все равно, все равно… Слишком мучительна боль предательства.
Она не желала видеть. Не желала знать.
И надеялась, что они прикончили друг друга.
Отец…
Кое-как завернувшись в обрывки платья, она пустилась бежать.
Глава 9
Корт окончательно отдалился от нее. После случившегося в беседке она не видела его неделями и сходила с ума от тоски и досады.
Сначала она вообще не желала встречаться с ним, особенно когда узнала, что отец серьезно ранил Жерара. Тот до сих пор лежал в доме доктора Булуа, единственного врача Сент-Фобонна, и если верить отцу, они с Кортом вырвали у Жерара обещание немедленно покинуть город и отказаться от мысли снова увидеться с Дрю.
— Будет проворачивать свои подлые делишки в Новом Орлеане, — презрительно бросил Виктор, приехавший только неделю спустя, в уверенности, что гнев дочери улегся и она его простит. — Рано или поздно отыщет богатого дурня и другую невинную девушку, и все повторится сначала. Можешь быть в этом уверена!
Но она вовсе не собиралась отпускать отцу грехи. Дрю справедливо чувствовала, что ее нагло использовали и управляли как марионеткой. Почему она должна платить за расточительство отца и жадность Корта, стремившегося заполучить плантацию?
К тому же ей не слишком по вкусу пришлось замечание отца, относившего ее страдания на счет наивности и доверчивости молоденькой девчонки.
— По-моему, тебе, как никому другому, хорошо известна глубина моих чувств к нему, — сухо заметила Дрю.
— Еще бы! Все мои расписки были у него в руках! Я точно знал, что ты помчишься за него замуж, лишь бы погасить мои долги. Но и мысли не мог допустить, что этот нувориш, разбогатевший выскочка, завладеет наследием моих предков!
— Поэтому и продал меня Корту! — с горечью бросила Дрю. — Он, наверное, единственный в Сент-Фобонне, кто может позволить себе содержать такую дорогую игрушку, как я, и столь бесполезную обузу, как ты.
— Это превосходная партия, дорогая, — жизнерадостно заверил отец. — Я знал, что делаю.
— Ты должен был все рассказать, — проворчала Дрю, но уже не с прежним пылом. Ведь отец все время твердил, что Корт позаботится о Дрю, и был прав. Он и сам понятия не имеет, насколько был прав.
— Ты по уши влюбилась в этого ублюдка, — продолжал Виктор. — И защищала бы его до последнего вздоха. Не говоря уже о том, что пошла бы с ним к алтарю… только чтобы сделать мне назло.
Дрю стиснула кулаки. Она, вероятно, так и поступила бы. И слишком поздно поняла бы коварные, далеко идущие замыслы Жерара. И даже попытайся отец открыть ей правду, все равно не поверила бы.
Поэтому Корт и взял на себя роль злодея.
А Жерар так обозлился, что пошел бы на все, лишь бы обесчестить Корта… если бы она позволила.
Позволила. Вот он, ключ ко всему. Готовность. Дрю готова пойти на все, чтобы вновь испытать всепоглощающий экстаз, позволить Корту сделать свое тело орудием наслаждения.
Беда в том, что Корт прочитал оба послания Жерара. И сам был у беседки. Подслушивал. Подсматривал. И делал выводы. Очевидно, неверные.
— А этот подонок еще попытался тебя поцеловать! — пылал Виктор праведным гневом.
Зато Корт предоставил отцу сделать за него грязную работу.
— Поэтому ты решил убить его, согласно вашему дурацкому кодексу чести, — язвительно дополнила Дрю. — Хотя тебя нисколько не заботило, что Жерар приобрел такую власть над тобой.
— О нет. Это не так. Я был в полном отчаянии, пока Корт не согласился жениться на тебе. Ты и не представляешь, через какие унижения мне пришлось пройти. Правда, я до самого последнего момента держал Жерара в уверенности, что права на Оук-Блаффс могут перейти к нему. У него имелась достаточно веская причина не предавать огласке мое падение. Но даже после того, как все было кончено, он не захотел тебя терять. Правда, Ленуар мог обнародовать мои долговые расписки, но каким образом они способны повредить тебе и Корту теперь, когда все оплачено, а ваш брак заключен? Самое большее, на что он смел надеяться, что ты убежишь с ним. Но я был уверен, что этого не произойдет. Слишком многое поставлено на карту, так что конец ваших отношений был всего лишь вопросом времени, и это случилось раньше, чем я предполагал.
Ах, ее папочка! С него все как с гуся вода! Ничто не волнует его, ничто не трогает! Жерар прав. Еще месяц-другой, и отец снова потянется к картам, и даже возможная потеря плантации не остановит записного игрока. И все благодаря способности отрешиться от неприятностей и сосредоточиться на минутных удовольствиях.
А что может быть более лестным, чем видеть дочь замужем, а в будущем, возможно, и окруженную детьми? Враги изгнаны, кошелек трещит от денег, а плантация очищена от долгов…
Пока.
— Поэтому, дорогая, как видишь, все превосходно образовалось, — объявил отец на прощание.
Для него. Всегда для него. Ухитряется вечно выйти сухим из воды. Неизменно находится тот, кто вытащит для него каштаны из огня.
Она. Корт.
Но какая выгода Корту? Нелюбимая и нелюбящая жена, которую он приобрел ценой сделки с отцом, зная, что ее сердце принадлежит другому?
Корт и сейчас твердо в этом уверен. Несмотря на очевидное. Он, кажется, решил покинуть ее навсегда. И эта мысль ранила больнее ножа.
Нет, она не допустит этого. Хотя бы раз в жизни возьмет пример с отца. Тот всегда на коне, даже когда проиграет. Разве она не дочь своего отца? Кроме того, она пока ничего не потеряла. И собирается остаться женой Корта до конца дней своих.
Времени у нее хоть отбавляй.
Но Корта не так легко заманить в сети. Он проводил дни в Оук-Блаффс, а ночи — в Сент-Фобонне, в отеле для плантаторов, и она поняла, что придется пойти на крайние меры. Кроме того, Дрю страшно раздражало, что он намеренно избегает ее.
Необходим надежный план. Не может же она по-прежнему гулять по Уайлдвуду обнаженная, тем более что Корт, похоже, воздвиг вокруг себя стену отчужденности.
И никакая нагота не совратит его. Слишком он сердит, чтобы позволить себе хотеть ее.
Придется покорить его.
Эта мысль ей понравилась. Все сводится, как всегда, к власти и господству. И на этот раз она не отступит. Станет таинственной и неуловимой, забудет все его условия и правила.
Неотразимая.
Пугающая.
Что, если…
Нет, она не станет думать об этом. Очень скоро он будет проводить ночи дома, и тогда начнется главная игра… Только не спешить…
Но Корт не сдавался. С такими, как он, нужно обладать терпением святой!
Наконец, пять дней спустя, ночью она услышала тяжелые шаги на лестнице.
Было уже очень поздно. Далеко за полночь. Тьма стояла непроглядная, жара — угнетающая.
Дрю выжидала. И через полчаса, одетая в тонкую муслиновую сорочку и захватив свечу, выскользнула в коридор и приложилась ухом к двери спальни.
Ни звука. Ни шороха.
Она приоткрыла дверь и пробралась внутрь. Корт распростерся на массивной кровати лицом вниз. Беспорядок был такой, словно он просто разбросал одежду по всей комнате и свалился в постель. Дыхание было глубоким и ровным: очевидно, он очень устал.
Тяжелый сон человека, захваченного эротическими фантазиями. Особенно такого, который не задумается вовлечь жену в сексуальные игры. Кстати, сбруя до сих пор подвешена к потолку. Это хороший знак.
Дрю поставила подсвечник на пол, чтобы свет был не так ярок, и приблизилась к кровати, сама еще не зная, что сделает. Ей хотелось пробежать руками по его телу, ощутить прикосновение гладкой кожи, жестких волосков, вдохнуть знакомый запах.
Разбудить Корта. Ступить в приготовленную для нее сбрую, бесстыдно обольстить Корта, чтобы он взял ее так же неистово, как прежде.
Дрю ощутила, как набухло вожделением ее лоно. Сумеет ли она довести задуманное до конца? Хватит ли терпения?
Прежде чем явиться сюда, она перепоясалась атласным кушаком. Теперь она сняла его и обернула руку. Вот они — шесть дюймов чувственной ткани, чтобы пробудить к жизни его плоть.
Она начала со ступней, поднялась к бедрам, тугим ягодицам, талии, позвоночнику, дразня его шею, уши, губы, наблюдая, как он извивается во сне, пытаясь ускользнуть от настойчивой щекотки.
Чудесно… как чудесно получить его в полную власть, видеть, как могучие бедра вжимаются в перину, как вздымается его ненасытная плоть.
Ускользающая…
Она снова провела концом кушака по его ягодицам, ногам и, едва он зашевелился, просыпаясь, нехотя улизнула из комнаты, не забыв захватить свечу, оставив его в полусознании, изнемогающим от желания и жадно вдыхающим слабый аромат дыма и греха.
Это было лишь первым шагом. На вторую ночь Дрю придумала кое-что другое. Надела старый, немного переделанный корсет, который перед этим выкрасила в черный цвет и расшила гагатовыми бусинами. Корсет приподнимал обнаженные груди и облегал талию так туго, что бедра казались еще круглее и пышнее.
Правда, она вовсе не хотела, чтобы он ею любовался.
Нет, замысел ее был куда коварнее.
Необходимо обездвижить его.
Дрю подождала, пока в доме воцарится тишина и часы в гостиной пробьют половину второго. Потом снова поставила подсвечник на пол. На этот раз Корт лежал на спине.
Превосходно. Целых пять минут она не могла оторвать от него взгляда. Господи, как он прекрасен, особенно во сне!
Но не стоило зря тратить время.
Теперь предстояло самое сложное: осторожно привязать к его запястьям атласные ленты и прикрепить концы к кроватным столбикам, каждое мгновение рискуя, что он пробудится.
Но все обошлось. Ее пальцы были легче ветра, нежнее шепота. Она со всей осторожностью подняла над головой его левую руку и совершила задуманное. Как она и предполагала. Корт пошевелился, но Дрю успела метнуться на другую сторону, и вот уже его правая рука тоже оказалась в плену.
— Какого черта…
Он принялся вырываться, в тщетной надежде разорвать ленты, и, приподнявшись, налег всем огромным весом на тонкие путы. Но они выдержали. Дрю стояла в изножье кровати, наслаждаясь видом его бьющегося тела. Ей смертельно хотелось оседлать его бедра. Ласкать его потаенные местечки.
Она так и сделала. Взобралась на кровать и села верхом на Корта. Почувствовав прикосновение ее венерина холмика, он мгновенно застыл.
— Убирайся. Прочь отсюда!
Но она уже заранее решила не тратить время на уговоры, а действовать. Наконец-то его тело в полном ее распоряжении, тем более что он вовсе не собирается овладеть ею.
— Сука.
Дрю погладила его живот.
— Не трогай меня!
Он снова вскинулся, и она скатилась вниз.
Что же, может, это к лучшему. Она еще не успела открыть все его мужские тайны, не рассмотрела всесильную плоть и то, что у него между ногами.
Дрю бесцеремонно сунула туда руку, и Корт сжался.
Значит, ему понравилось.
Прекрасно.
Она проникла дальше и обнаружила кое-что особенно интересное: заманчивое, скрытое, мужское местечко в паху. И чуть нажала пальцем. Корт судорожно дернулся.
— Не смей!
Но Дрю взвесила на ладони тугие мешочки и принялась ритмично поглаживать. Его плоть величественно поднялась под ее взглядом. Очевидно, кое-какие части его тела просто обожают подобное обращение.
— Дьявол!!!
Он рвался и бился в своих путах, но Дрю не отступала,
Продолжая настойчиво исследовать его самое интимное место.
— Будь ты проклята, проклята, проклята! — рычал он.
— М-м-м…
Она легко поставила его на колени. Пора показать этому упрямцу, кто тут хозяин!
Свободной рукой она потянулась к набухшему отростку. Корт задохнулся: она еще никогда не касалась его там. Никогда не сжимала в пальцах. Никогда не ощущала его жар и вес, не понимала, что вся его сила заключается в простом стержне из плоти и крови.
— Именно так, как я хотела, — пробормотала она, беря его в плен своей руки. Казалось таким естественным держать его, и, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, Дрю стала его ласкать, нежно, твердо, неумолимо.
— Нет… нет… нет… НЕТ!
— Да-а-а! — выдохнула она. Поразительно, какая мощь, какая эротическая ярость! Он не может остановить ее и поэтому вынужден покориться. Словно весь его гнев сосредоточился у нее в руке… она почти уловила момент, когда он сдался.
— Ах-х-х…
Его невероятная сила воли не позволяет сразу отступить. Ей придется много потрудиться ради своего торжества и его разрядки. Но ей все равно.
Сначала она вообще не желала встречаться с ним, особенно когда узнала, что отец серьезно ранил Жерара. Тот до сих пор лежал в доме доктора Булуа, единственного врача Сент-Фобонна, и если верить отцу, они с Кортом вырвали у Жерара обещание немедленно покинуть город и отказаться от мысли снова увидеться с Дрю.
— Будет проворачивать свои подлые делишки в Новом Орлеане, — презрительно бросил Виктор, приехавший только неделю спустя, в уверенности, что гнев дочери улегся и она его простит. — Рано или поздно отыщет богатого дурня и другую невинную девушку, и все повторится сначала. Можешь быть в этом уверена!
Но она вовсе не собиралась отпускать отцу грехи. Дрю справедливо чувствовала, что ее нагло использовали и управляли как марионеткой. Почему она должна платить за расточительство отца и жадность Корта, стремившегося заполучить плантацию?
К тому же ей не слишком по вкусу пришлось замечание отца, относившего ее страдания на счет наивности и доверчивости молоденькой девчонки.
— По-моему, тебе, как никому другому, хорошо известна глубина моих чувств к нему, — сухо заметила Дрю.
— Еще бы! Все мои расписки были у него в руках! Я точно знал, что ты помчишься за него замуж, лишь бы погасить мои долги. Но и мысли не мог допустить, что этот нувориш, разбогатевший выскочка, завладеет наследием моих предков!
— Поэтому и продал меня Корту! — с горечью бросила Дрю. — Он, наверное, единственный в Сент-Фобонне, кто может позволить себе содержать такую дорогую игрушку, как я, и столь бесполезную обузу, как ты.
— Это превосходная партия, дорогая, — жизнерадостно заверил отец. — Я знал, что делаю.
— Ты должен был все рассказать, — проворчала Дрю, но уже не с прежним пылом. Ведь отец все время твердил, что Корт позаботится о Дрю, и был прав. Он и сам понятия не имеет, насколько был прав.
— Ты по уши влюбилась в этого ублюдка, — продолжал Виктор. — И защищала бы его до последнего вздоха. Не говоря уже о том, что пошла бы с ним к алтарю… только чтобы сделать мне назло.
Дрю стиснула кулаки. Она, вероятно, так и поступила бы. И слишком поздно поняла бы коварные, далеко идущие замыслы Жерара. И даже попытайся отец открыть ей правду, все равно не поверила бы.
Поэтому Корт и взял на себя роль злодея.
А Жерар так обозлился, что пошел бы на все, лишь бы обесчестить Корта… если бы она позволила.
Позволила. Вот он, ключ ко всему. Готовность. Дрю готова пойти на все, чтобы вновь испытать всепоглощающий экстаз, позволить Корту сделать свое тело орудием наслаждения.
Беда в том, что Корт прочитал оба послания Жерара. И сам был у беседки. Подслушивал. Подсматривал. И делал выводы. Очевидно, неверные.
— А этот подонок еще попытался тебя поцеловать! — пылал Виктор праведным гневом.
Зато Корт предоставил отцу сделать за него грязную работу.
— Поэтому ты решил убить его, согласно вашему дурацкому кодексу чести, — язвительно дополнила Дрю. — Хотя тебя нисколько не заботило, что Жерар приобрел такую власть над тобой.
— О нет. Это не так. Я был в полном отчаянии, пока Корт не согласился жениться на тебе. Ты и не представляешь, через какие унижения мне пришлось пройти. Правда, я до самого последнего момента держал Жерара в уверенности, что права на Оук-Блаффс могут перейти к нему. У него имелась достаточно веская причина не предавать огласке мое падение. Но даже после того, как все было кончено, он не захотел тебя терять. Правда, Ленуар мог обнародовать мои долговые расписки, но каким образом они способны повредить тебе и Корту теперь, когда все оплачено, а ваш брак заключен? Самое большее, на что он смел надеяться, что ты убежишь с ним. Но я был уверен, что этого не произойдет. Слишком многое поставлено на карту, так что конец ваших отношений был всего лишь вопросом времени, и это случилось раньше, чем я предполагал.
Ах, ее папочка! С него все как с гуся вода! Ничто не волнует его, ничто не трогает! Жерар прав. Еще месяц-другой, и отец снова потянется к картам, и даже возможная потеря плантации не остановит записного игрока. И все благодаря способности отрешиться от неприятностей и сосредоточиться на минутных удовольствиях.
А что может быть более лестным, чем видеть дочь замужем, а в будущем, возможно, и окруженную детьми? Враги изгнаны, кошелек трещит от денег, а плантация очищена от долгов…
Пока.
— Поэтому, дорогая, как видишь, все превосходно образовалось, — объявил отец на прощание.
Для него. Всегда для него. Ухитряется вечно выйти сухим из воды. Неизменно находится тот, кто вытащит для него каштаны из огня.
Она. Корт.
Но какая выгода Корту? Нелюбимая и нелюбящая жена, которую он приобрел ценой сделки с отцом, зная, что ее сердце принадлежит другому?
Корт и сейчас твердо в этом уверен. Несмотря на очевидное. Он, кажется, решил покинуть ее навсегда. И эта мысль ранила больнее ножа.
Нет, она не допустит этого. Хотя бы раз в жизни возьмет пример с отца. Тот всегда на коне, даже когда проиграет. Разве она не дочь своего отца? Кроме того, она пока ничего не потеряла. И собирается остаться женой Корта до конца дней своих.
Времени у нее хоть отбавляй.
Но Корта не так легко заманить в сети. Он проводил дни в Оук-Блаффс, а ночи — в Сент-Фобонне, в отеле для плантаторов, и она поняла, что придется пойти на крайние меры. Кроме того, Дрю страшно раздражало, что он намеренно избегает ее.
Необходим надежный план. Не может же она по-прежнему гулять по Уайлдвуду обнаженная, тем более что Корт, похоже, воздвиг вокруг себя стену отчужденности.
И никакая нагота не совратит его. Слишком он сердит, чтобы позволить себе хотеть ее.
Придется покорить его.
Эта мысль ей понравилась. Все сводится, как всегда, к власти и господству. И на этот раз она не отступит. Станет таинственной и неуловимой, забудет все его условия и правила.
Неотразимая.
Пугающая.
Что, если…
Нет, она не станет думать об этом. Очень скоро он будет проводить ночи дома, и тогда начнется главная игра… Только не спешить…
Но Корт не сдавался. С такими, как он, нужно обладать терпением святой!
Наконец, пять дней спустя, ночью она услышала тяжелые шаги на лестнице.
Было уже очень поздно. Далеко за полночь. Тьма стояла непроглядная, жара — угнетающая.
Дрю выжидала. И через полчаса, одетая в тонкую муслиновую сорочку и захватив свечу, выскользнула в коридор и приложилась ухом к двери спальни.
Ни звука. Ни шороха.
Она приоткрыла дверь и пробралась внутрь. Корт распростерся на массивной кровати лицом вниз. Беспорядок был такой, словно он просто разбросал одежду по всей комнате и свалился в постель. Дыхание было глубоким и ровным: очевидно, он очень устал.
Тяжелый сон человека, захваченного эротическими фантазиями. Особенно такого, который не задумается вовлечь жену в сексуальные игры. Кстати, сбруя до сих пор подвешена к потолку. Это хороший знак.
Дрю поставила подсвечник на пол, чтобы свет был не так ярок, и приблизилась к кровати, сама еще не зная, что сделает. Ей хотелось пробежать руками по его телу, ощутить прикосновение гладкой кожи, жестких волосков, вдохнуть знакомый запах.
Разбудить Корта. Ступить в приготовленную для нее сбрую, бесстыдно обольстить Корта, чтобы он взял ее так же неистово, как прежде.
Дрю ощутила, как набухло вожделением ее лоно. Сумеет ли она довести задуманное до конца? Хватит ли терпения?
Прежде чем явиться сюда, она перепоясалась атласным кушаком. Теперь она сняла его и обернула руку. Вот они — шесть дюймов чувственной ткани, чтобы пробудить к жизни его плоть.
Она начала со ступней, поднялась к бедрам, тугим ягодицам, талии, позвоночнику, дразня его шею, уши, губы, наблюдая, как он извивается во сне, пытаясь ускользнуть от настойчивой щекотки.
Чудесно… как чудесно получить его в полную власть, видеть, как могучие бедра вжимаются в перину, как вздымается его ненасытная плоть.
Ускользающая…
Она снова провела концом кушака по его ягодицам, ногам и, едва он зашевелился, просыпаясь, нехотя улизнула из комнаты, не забыв захватить свечу, оставив его в полусознании, изнемогающим от желания и жадно вдыхающим слабый аромат дыма и греха.
Это было лишь первым шагом. На вторую ночь Дрю придумала кое-что другое. Надела старый, немного переделанный корсет, который перед этим выкрасила в черный цвет и расшила гагатовыми бусинами. Корсет приподнимал обнаженные груди и облегал талию так туго, что бедра казались еще круглее и пышнее.
Правда, она вовсе не хотела, чтобы он ею любовался.
Нет, замысел ее был куда коварнее.
Необходимо обездвижить его.
Дрю подождала, пока в доме воцарится тишина и часы в гостиной пробьют половину второго. Потом снова поставила подсвечник на пол. На этот раз Корт лежал на спине.
Превосходно. Целых пять минут она не могла оторвать от него взгляда. Господи, как он прекрасен, особенно во сне!
Но не стоило зря тратить время.
Теперь предстояло самое сложное: осторожно привязать к его запястьям атласные ленты и прикрепить концы к кроватным столбикам, каждое мгновение рискуя, что он пробудится.
Но все обошлось. Ее пальцы были легче ветра, нежнее шепота. Она со всей осторожностью подняла над головой его левую руку и совершила задуманное. Как она и предполагала. Корт пошевелился, но Дрю успела метнуться на другую сторону, и вот уже его правая рука тоже оказалась в плену.
— Какого черта…
Он принялся вырываться, в тщетной надежде разорвать ленты, и, приподнявшись, налег всем огромным весом на тонкие путы. Но они выдержали. Дрю стояла в изножье кровати, наслаждаясь видом его бьющегося тела. Ей смертельно хотелось оседлать его бедра. Ласкать его потаенные местечки.
Она так и сделала. Взобралась на кровать и села верхом на Корта. Почувствовав прикосновение ее венерина холмика, он мгновенно застыл.
— Убирайся. Прочь отсюда!
Но она уже заранее решила не тратить время на уговоры, а действовать. Наконец-то его тело в полном ее распоряжении, тем более что он вовсе не собирается овладеть ею.
— Сука.
Дрю погладила его живот.
— Не трогай меня!
Он снова вскинулся, и она скатилась вниз.
Что же, может, это к лучшему. Она еще не успела открыть все его мужские тайны, не рассмотрела всесильную плоть и то, что у него между ногами.
Дрю бесцеремонно сунула туда руку, и Корт сжался.
Значит, ему понравилось.
Прекрасно.
Она проникла дальше и обнаружила кое-что особенно интересное: заманчивое, скрытое, мужское местечко в паху. И чуть нажала пальцем. Корт судорожно дернулся.
— Не смей!
Но Дрю взвесила на ладони тугие мешочки и принялась ритмично поглаживать. Его плоть величественно поднялась под ее взглядом. Очевидно, кое-какие части его тела просто обожают подобное обращение.
— Дьявол!!!
Он рвался и бился в своих путах, но Дрю не отступала,
Продолжая настойчиво исследовать его самое интимное место.
— Будь ты проклята, проклята, проклята! — рычал он.
— М-м-м…
Она легко поставила его на колени. Пора показать этому упрямцу, кто тут хозяин!
Свободной рукой она потянулась к набухшему отростку. Корт задохнулся: она еще никогда не касалась его там. Никогда не сжимала в пальцах. Никогда не ощущала его жар и вес, не понимала, что вся его сила заключается в простом стержне из плоти и крови.
— Именно так, как я хотела, — пробормотала она, беря его в плен своей руки. Казалось таким естественным держать его, и, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, Дрю стала его ласкать, нежно, твердо, неумолимо.
— Нет… нет… нет… НЕТ!
— Да-а-а! — выдохнула она. Поразительно, какая мощь, какая эротическая ярость! Он не может остановить ее и поэтому вынужден покориться. Словно весь его гнев сосредоточился у нее в руке… она почти уловила момент, когда он сдался.
— Ах-х-х…
Его невероятная сила воли не позволяет сразу отступить. Ей придется много потрудиться ради своего торжества и его разрядки. Но ей все равно.