«В чем польза?» – печально спросил я. И тут же ответил себе: отныне не будет насилья, не будет разнузданных б...! Порнухи нам на фиг не надо. К восторгу детей и отцов с экранов уйдет Хакамада, с экранов исчезнет Немцов, уйдут либеральные мрази, забудут про эту Чечню (тем более что на Кавказе война завершилась вничью)... Зато – позитивны, умильны, полезны для зрительских глаз – толпою вернутся мультфильмы и «Сельский...», я думаю, «...час». И зрители станут в азарте каналы на пульте менять. Но главное – сколько же хартий нам скоро придется принять! Мы будем писать их часами – вожди, олигархи, бомжи. Ведь легче же, ежели сами! Ведь лучше мы сами – скажи? К примеру, толпа олигархов придет на кремлевский прием, с порога восторженно гаркнув: «Берите, мы все отдаем! К подножию трона положим отборной “капусты” кочан: возьмите, мы больше не можем, нас совесть грызет по ночам! Возьмите и шахты, и яхты (ударятся в пол головой) – рабочей нам хочется вахты и жизни простой, трудовой! Стоять мы готовы часами – в ночи, на посту, у станка! Но только чтоб сами, чтоб сами, коль это возможно пока. Наш челн захлестнуло волнами. Команду измучил прибой. Но пусть не приходят за нами – мы сами придем за собой!»
А следом – толпа журналистов: «Простите родную печать! Не надо, чтоб сдержанный пристав лишал нас свободы пищать. Со сверстанными полосами стоим мы навытяжку в ряд, но помните – это мы сами! Так правильней, все говорят. Подобный исход неизбежен, как, скажем, начало зимы – давайте ж мы сами отрежем все то, что смущает умы! Зато уж подбавим елею, зато уж врага посрамим!» – И станут кидать к Мавзолею все то, что отрезали им.
И прочие граждане тоже, смиряя нервический смех, дотумкают, раньше иль позже, что хартия – выход для всех. Вот хартия граждан России: «Миндальничать нам не с руки. Мы, честные люди простые, глотаем свои языки, синхронно сдаем сбереженья, являя завидную прыть, и дружно встаем в положенье, в котором нас проще покрыть. Восторженными голосами поем мы во славу труда...
Но помните: это мы сами!»
Так как-то приятнее. Да?
ПОД СПУНОМ
ПРОГРЕСС ВРУЧНУЮ
ПЯТЬДЕСЯТ ПОРОСЯТ
СИРЕНЫ ТИТАНОВ
ЗАПРЕТНЫЕ СЛОВА
НАШИ ДРУЖИННИКИ
ОДА БОРЬБЕ
ЖЕСТОКОЕ ПОРНО
ШТРАФНИКИ
НУЛЕВОЙ РЭП
А следом – толпа журналистов: «Простите родную печать! Не надо, чтоб сдержанный пристав лишал нас свободы пищать. Со сверстанными полосами стоим мы навытяжку в ряд, но помните – это мы сами! Так правильней, все говорят. Подобный исход неизбежен, как, скажем, начало зимы – давайте ж мы сами отрежем все то, что смущает умы! Зато уж подбавим елею, зато уж врага посрамим!» – И станут кидать к Мавзолею все то, что отрезали им.
И прочие граждане тоже, смиряя нервический смех, дотумкают, раньше иль позже, что хартия – выход для всех. Вот хартия граждан России: «Миндальничать нам не с руки. Мы, честные люди простые, глотаем свои языки, синхронно сдаем сбереженья, являя завидную прыть, и дружно встаем в положенье, в котором нас проще покрыть. Восторженными голосами поем мы во славу труда...
Но помните: это мы сами!»
Так как-то приятнее. Да?
ПОД СПУНОМ
Осень-2005. Правительство хочет создать электронное досье на каждого россиянина. Проект «Системы персонального учета населения» одобрен на прошлой неделе. Кроме обычной информации об уплате налогов и квартплаты база будет содержать сведения личного характера.
Покуда вся планета напрягает интеллект, способствуя прогрессу, ища увеселенья, – в России запускают эпохальнейший проект «Система персонального учета населенья». Ты дописался, Орвелл, на язык тебе типун, хоть со страной и датами проштрафился немножко. Система в сокращении зовется просто «СПУН» (по-русски это «соня», а по-английски – «ложка»).
Работы, прямо скажем, не на один семестр. Лет пять придется вкалывать, поскольку без изъятия все граждане Отечества включаются в реестр: фамилья, год рождения, судимости, занятья. Там будет, вероятно, и пятая графа, и данные о браках, если кто семью бросает... Раздолье для фискалов, милиции лафа: допустим, спросит кто-нибудь: «А где Шамиль Басаев?» А вот у нас, пожалуйста, о нем отдельный лист. Такой-то год рождения, манеры инородца. Приметы: одноногий. Специальность: террорист. Местонахождение: ночует где придется.
Сначала эту базу будут делать пять годков, в секретности, с защитами от кражи и прослушки. Потом сдадут Фрадкову (коль останется Фрадков), и тут же она станет продаваться на «Горбушке». Я там приобрету ее за небольшую мзду (за что платить-то, граждане? не больно интересно!), и познакомлюсь с девушкой, и в гости к ней приду: «Не представляйся, милая, мне все уже известно. Ты Маша Николаева? Смотри, секретов нет. Ты дочь простых родителей – врача и педагога. Окончила без троек, поступила в первый мед, читаешь, любишь пряники, пьешь колу, веришь в Бога. Оценки позитивные, слегка капризный нрав, твои духи – “Провокатер”, твой идеал – Пачовски... Однажды другу вякнула, что Путин был не прав, но тотчас же поправилась, что в выборе прически. Есть родинка на попе, вторая на губе. Партнеров было шестеро; куда же без соблазна... Поскольку все, что надо знать, я знаю о тебе, – без предисловий, Машенька, отдайся. Ты согласна?»
«Не будем тратить время на сближение, дружок, – ответишь ты улыбчиво, не дав закончить фразу. – Не скрою, знойной внешностью ты душу мне обжег, но я на всякий случай просмотрела ту же базу. Ты сын простых родителей и все-таки еврей, недавно бросил рыжую и заимел шатенку; конечно, ты срываешься порою с якорей и говоришь про Путина, но шепотом и в стенку. Твои произведения – ужасная фигня, но все-таки не худшее из вашей круговерти. Твоя зарплата белая убила бы меня, но есть еще и черная, которая в конверте. Ты весишь сто одиннадцать, ты толст на первый взгляд, зато ты щедр с партнершами – жена ли, не жена ли... Короче, ты мне нравишься, хоть пять годков назад ты вел дурную рубрику в сомнительном журнале».
И, избежав формальностей (хождения в кино, рассказы о родителях, уловки, ахи, охи), – мы то с тобою сделаем, что делать суждено всем юношам и девушкам во всякие эпохи. По лежбищу раскинемся мы розою ветров. Мы будем положения менять ежеминутно. А сверху будет пристально смотреть майор Петров, у монитора верного пристроившись уютно. Он будет подхихикивать: «Ну блин! Ну потаскун!» Он будет все записывать, востря глаза и ушки, а после эти сведенья внесет в систему СПУН, чтоб мы ее назавтра же купили на «Горбушке». Тебе, тебе, майор Петров, дарю я этот стих! Ты в том же самом перечне и тоже знаешь это. Ты сын своих родителей, гэбэшников простых. На левой пятке родинка – особая примета.
Покуда вся планета напрягает интеллект, способствуя прогрессу, ища увеселенья, – в России запускают эпохальнейший проект «Система персонального учета населенья». Ты дописался, Орвелл, на язык тебе типун, хоть со страной и датами проштрафился немножко. Система в сокращении зовется просто «СПУН» (по-русски это «соня», а по-английски – «ложка»).
Работы, прямо скажем, не на один семестр. Лет пять придется вкалывать, поскольку без изъятия все граждане Отечества включаются в реестр: фамилья, год рождения, судимости, занятья. Там будет, вероятно, и пятая графа, и данные о браках, если кто семью бросает... Раздолье для фискалов, милиции лафа: допустим, спросит кто-нибудь: «А где Шамиль Басаев?» А вот у нас, пожалуйста, о нем отдельный лист. Такой-то год рождения, манеры инородца. Приметы: одноногий. Специальность: террорист. Местонахождение: ночует где придется.
Сначала эту базу будут делать пять годков, в секретности, с защитами от кражи и прослушки. Потом сдадут Фрадкову (коль останется Фрадков), и тут же она станет продаваться на «Горбушке». Я там приобрету ее за небольшую мзду (за что платить-то, граждане? не больно интересно!), и познакомлюсь с девушкой, и в гости к ней приду: «Не представляйся, милая, мне все уже известно. Ты Маша Николаева? Смотри, секретов нет. Ты дочь простых родителей – врача и педагога. Окончила без троек, поступила в первый мед, читаешь, любишь пряники, пьешь колу, веришь в Бога. Оценки позитивные, слегка капризный нрав, твои духи – “Провокатер”, твой идеал – Пачовски... Однажды другу вякнула, что Путин был не прав, но тотчас же поправилась, что в выборе прически. Есть родинка на попе, вторая на губе. Партнеров было шестеро; куда же без соблазна... Поскольку все, что надо знать, я знаю о тебе, – без предисловий, Машенька, отдайся. Ты согласна?»
«Не будем тратить время на сближение, дружок, – ответишь ты улыбчиво, не дав закончить фразу. – Не скрою, знойной внешностью ты душу мне обжег, но я на всякий случай просмотрела ту же базу. Ты сын простых родителей и все-таки еврей, недавно бросил рыжую и заимел шатенку; конечно, ты срываешься порою с якорей и говоришь про Путина, но шепотом и в стенку. Твои произведения – ужасная фигня, но все-таки не худшее из вашей круговерти. Твоя зарплата белая убила бы меня, но есть еще и черная, которая в конверте. Ты весишь сто одиннадцать, ты толст на первый взгляд, зато ты щедр с партнершами – жена ли, не жена ли... Короче, ты мне нравишься, хоть пять годков назад ты вел дурную рубрику в сомнительном журнале».
И, избежав формальностей (хождения в кино, рассказы о родителях, уловки, ахи, охи), – мы то с тобою сделаем, что делать суждено всем юношам и девушкам во всякие эпохи. По лежбищу раскинемся мы розою ветров. Мы будем положения менять ежеминутно. А сверху будет пристально смотреть майор Петров, у монитора верного пристроившись уютно. Он будет подхихикивать: «Ну блин! Ну потаскун!» Он будет все записывать, востря глаза и ушки, а после эти сведенья внесет в систему СПУН, чтоб мы ее назавтра же купили на «Горбушке». Тебе, тебе, майор Петров, дарю я этот стих! Ты в том же самом перечне и тоже знаешь это. Ты сын своих родителей, гэбэшников простых. На левой пятке родинка – особая примета.
ПРОГРЕСС ВРУЧНУЮ
Грузовой корабль «Прогресс М-53» осенью 2005 года стыковали вручную. А все из-за того, что в Щелкове, откуда управляют космической станцией, были перебои с электроэнергией. Вот и Роспотребнадзор подал в суд на Московский метрополитен – за то, что тот плохо работал в день энергетического кризиса.
Недавно в направленьи МКС по бледно-голубому небосводу летел корабль транспортный «Прогресс», везущий космонавтам хлеб и воду. Он совершал очередной виток, – связисты принимали поздравленья, – когда внезапно отключился ток на подмосковном центре управленья. У главковерха сделалась мигрень. Припомнились ему Содом с Гоморрой. Там, в Щелкове, такое через день. И вот пришлось на день, через который.
Но тут не растерялся экипаж! Он плюнул на поломку сволочную! Он дружно взял «Прогресс» на абордаж – и смог пристыковать его вручную! Они его поближе подвели – и с помощью российского «А фули» в «Прогресс», неуправляемый с Земли, могучий штырь стыковочный воткнули. Забрали хлеб и воду с корабля, стотонный грузовик к себе придвинув. Вот люди, мля! «Какие люди, мля!» – сказал глава Роскосмоса Перминов.
Из Щелкова куда девался ток – не знаю сам. Причин всегда хватало. Украли, скажем, провода моток и сдали в пункт приема цветметалла. Мальчишка изолятор отвинтил. Дождями телеграфный столб подмыло. Монтера участковый поментил за пьяный выкрик: «Путина на мыло». Причины – чушь. Нам главное – итог. Нам, доблестным трудящимся Востока, не так уж нужен этот самый ток. Мы, если надо, можем и без тока.
Такой пример. В больнице гаснет свет (РАО ЕЭС не дремлет, все видали). Простой хирург берет велосипед, с размаху нажимает на педали, «динамо» крутит – и опять светло! Теперь продолжим начатое дело. Скрипит велосипедное седло, а скальпель аккуратно режет тело. Больной спасен. Или такой момент (его еще опишут журналюги!): в Дубне открыли новый элемент, но он возможен только в центрифуге. Там центрифуга набирает прыть – в секунду двадцать тысяч оборотов! Но тока нет, и некому крутить. Сгоняют сотню местных обормотов, впрягают кандидатов, докторов – и заставляют их бежать по кругу! Они за пару суток будь здоров раскручивают эту центрифугу (все бегают, и даже местный мент, и детвора, и пять старух-ворчуний). И открывают новый элемент, и требуют назвать его «Вручуний».
А вот и самый радостный пример. (Как описать? Накликать страшновато!) Россия наша, бывший эсесер, ведет войну с неугомонным НАТО. Боеголовки все наведены. Промозглый воздух трассами проколот. Но тут узнали, что среди войны бомжи опять украли медный провод! Что сделаешь? Ведь атомный заряд на нас летит, пронзая тьму ночную! Полковник Н. берет своих солдат и мучает противника вручную. Солдаты наши злы и голодны, и смерть в бою им кажется нестрашной. Исход ужасной ядерной войны решается в обычной рукопашной. Отчизна снова подтверждает класс. Она дерется быстро и жестоко.
Короче, если руки есть у нас, мы новый мир построим и без тока.
Недавно в направленьи МКС по бледно-голубому небосводу летел корабль транспортный «Прогресс», везущий космонавтам хлеб и воду. Он совершал очередной виток, – связисты принимали поздравленья, – когда внезапно отключился ток на подмосковном центре управленья. У главковерха сделалась мигрень. Припомнились ему Содом с Гоморрой. Там, в Щелкове, такое через день. И вот пришлось на день, через который.
Но тут не растерялся экипаж! Он плюнул на поломку сволочную! Он дружно взял «Прогресс» на абордаж – и смог пристыковать его вручную! Они его поближе подвели – и с помощью российского «А фули» в «Прогресс», неуправляемый с Земли, могучий штырь стыковочный воткнули. Забрали хлеб и воду с корабля, стотонный грузовик к себе придвинув. Вот люди, мля! «Какие люди, мля!» – сказал глава Роскосмоса Перминов.
Из Щелкова куда девался ток – не знаю сам. Причин всегда хватало. Украли, скажем, провода моток и сдали в пункт приема цветметалла. Мальчишка изолятор отвинтил. Дождями телеграфный столб подмыло. Монтера участковый поментил за пьяный выкрик: «Путина на мыло». Причины – чушь. Нам главное – итог. Нам, доблестным трудящимся Востока, не так уж нужен этот самый ток. Мы, если надо, можем и без тока.
Такой пример. В больнице гаснет свет (РАО ЕЭС не дремлет, все видали). Простой хирург берет велосипед, с размаху нажимает на педали, «динамо» крутит – и опять светло! Теперь продолжим начатое дело. Скрипит велосипедное седло, а скальпель аккуратно режет тело. Больной спасен. Или такой момент (его еще опишут журналюги!): в Дубне открыли новый элемент, но он возможен только в центрифуге. Там центрифуга набирает прыть – в секунду двадцать тысяч оборотов! Но тока нет, и некому крутить. Сгоняют сотню местных обормотов, впрягают кандидатов, докторов – и заставляют их бежать по кругу! Они за пару суток будь здоров раскручивают эту центрифугу (все бегают, и даже местный мент, и детвора, и пять старух-ворчуний). И открывают новый элемент, и требуют назвать его «Вручуний».
А вот и самый радостный пример. (Как описать? Накликать страшновато!) Россия наша, бывший эсесер, ведет войну с неугомонным НАТО. Боеголовки все наведены. Промозглый воздух трассами проколот. Но тут узнали, что среди войны бомжи опять украли медный провод! Что сделаешь? Ведь атомный заряд на нас летит, пронзая тьму ночную! Полковник Н. берет своих солдат и мучает противника вручную. Солдаты наши злы и голодны, и смерть в бою им кажется нестрашной. Исход ужасной ядерной войны решается в обычной рукопашной. Отчизна снова подтверждает класс. Она дерется быстро и жестоко.
Короче, если руки есть у нас, мы новый мир построим и без тока.
ПЯТЬДЕСЯТ ПОРОСЯТ
В открытых письмах важно не то, что написано, а кем они подписаны. Пятьдесят представителей общественности, спортсмены и деятели культуры, вспомнили о старой отечественной традиции и выступили летом 2006 года с письмом в поддержку приговора Михаилу Ходорковскому.
Чтоб растоптать вражину по праву старшинства, цепные псы режиму желательны сперва. Потом – для гигиены, чтоб нам не портил ряд, – шакалы и гиены его приговорят. Чтоб заглушить камланье прозападных сорок, имеется, каналья, обученный Сурок. Но надо опорочивать, а то кругом свистят… Тогда приходит очередь Придворных Поросят.
Заказ довольно тонок, условья непросты. Конечно, поросенок – не символ чистоты. Его считают хрюшею, бранят за внешний вид… «Не гажу я, где кушаю!» – он гордо говорит. Чтоб разобраться с Западом, с идейною войной, нужна зверюга с запахом получше, чем свиной. Чтоб лучше огорошить идейного бойца, была б уместней лошадь, а может быть, овца – но лошади, и козы, и весь рогатый класс бегут, как от угрозы, от слова «соцзаказ». Когда кого-то режут (а это часто тут) – они в ножовый скрежет свой голос не вплетут. И только поросята в сплотившемся строю сдадут родного брата и даже мать-свинью. «Ты прав, мясник достойный, и славою покрыт! – гремит их хор застольный от мисок и корыт. – Держи повыше знамя! Честна твоя стезя. Учти: иначе с нами, со свиньями, нельзя».
Но этот мир изваян со смыслом, по уму. И будет их хозяин ловить по одному и резать на котлеты законные свои, поскольку петь куплеты – не главный смысл свиньи. Мясник в привычном раже наделает котлет, не спрашивая даже: «Элита вы иль нет?», надежды их народца безжалостно поправ… А те, кто остается, споют: «Мясник, ты прав!»
Я этой скромной притчей, которой сотня лет, надеюсь тех, кто прытчей, остановить… но нет. Духовная элита, державная попса рыдает у корыта на разны голоса. Так дружно не рыдали с передвоенных пор. «Отлично! Мало дали!» – неистовствует хор. Я вижу те же знаки в послании попсы – «кровавые собаки», «взбесившиеся псы»… Как быстро все забыто! Лет семьдесят назад духовная элита (не сплошь из поросят) кричала: «Больше казней! Пощады нет врагу!» – призывов безобразней представить не могу, – а после ту элиту порвали (се ля ви!), как Гумберт рвал Лолиту, да только без любви. Всех дочиста прижали. Погнали в ту же дверь. Но тем хоть угрожали расстрелом – а теперь?
Какая вышла свалка, какие имена! (Донцовой нету, жалко, – но, может, и она?..) Каким оценишь баллом письмо такой толпы? Буйнов и Розенбаум, духовности столпы, Кабаева Алина попалась на крючок – и здесь же балерина по кличке Волочок! И Говорухин тоже (ну он давно в беде), и Кадышева (Боже! А Коля Басков где?). И даже от Калягина – чтоб знали, ху из ху! – готовно накарябана каракуля вверху. Конечно, тут величья не стоил ни один; молчу про неприличье, про милость к падшим, блин… Но при такой элите, горланящей «Ату!», чего вы все хотите? Смотреть невмоготу. Пусть даже Ходорковский – ужасный Карабас, но этот хор кремлевский его, по сути, спас. Теперь, на этом фоне, и полный идиот архангелом в хитоне в историю войдет. О нынешней элите я спорить не хочу: коль скоро вы их чтите – вам надобно к врачу. Сначала поросятам сказали: «Данке шон», но в царстве тридесятом их жребий предрешен. Я не об этом думаю. Смотрящий с Высоты! Скажи, за что страну мою по кругу гонишь ты?
Чтоб растоптать вражину по праву старшинства, цепные псы режиму желательны сперва. Потом – для гигиены, чтоб нам не портил ряд, – шакалы и гиены его приговорят. Чтоб заглушить камланье прозападных сорок, имеется, каналья, обученный Сурок. Но надо опорочивать, а то кругом свистят… Тогда приходит очередь Придворных Поросят.
Заказ довольно тонок, условья непросты. Конечно, поросенок – не символ чистоты. Его считают хрюшею, бранят за внешний вид… «Не гажу я, где кушаю!» – он гордо говорит. Чтоб разобраться с Западом, с идейною войной, нужна зверюга с запахом получше, чем свиной. Чтоб лучше огорошить идейного бойца, была б уместней лошадь, а может быть, овца – но лошади, и козы, и весь рогатый класс бегут, как от угрозы, от слова «соцзаказ». Когда кого-то режут (а это часто тут) – они в ножовый скрежет свой голос не вплетут. И только поросята в сплотившемся строю сдадут родного брата и даже мать-свинью. «Ты прав, мясник достойный, и славою покрыт! – гремит их хор застольный от мисок и корыт. – Держи повыше знамя! Честна твоя стезя. Учти: иначе с нами, со свиньями, нельзя».
Но этот мир изваян со смыслом, по уму. И будет их хозяин ловить по одному и резать на котлеты законные свои, поскольку петь куплеты – не главный смысл свиньи. Мясник в привычном раже наделает котлет, не спрашивая даже: «Элита вы иль нет?», надежды их народца безжалостно поправ… А те, кто остается, споют: «Мясник, ты прав!»
Я этой скромной притчей, которой сотня лет, надеюсь тех, кто прытчей, остановить… но нет. Духовная элита, державная попса рыдает у корыта на разны голоса. Так дружно не рыдали с передвоенных пор. «Отлично! Мало дали!» – неистовствует хор. Я вижу те же знаки в послании попсы – «кровавые собаки», «взбесившиеся псы»… Как быстро все забыто! Лет семьдесят назад духовная элита (не сплошь из поросят) кричала: «Больше казней! Пощады нет врагу!» – призывов безобразней представить не могу, – а после ту элиту порвали (се ля ви!), как Гумберт рвал Лолиту, да только без любви. Всех дочиста прижали. Погнали в ту же дверь. Но тем хоть угрожали расстрелом – а теперь?
Какая вышла свалка, какие имена! (Донцовой нету, жалко, – но, может, и она?..) Каким оценишь баллом письмо такой толпы? Буйнов и Розенбаум, духовности столпы, Кабаева Алина попалась на крючок – и здесь же балерина по кличке Волочок! И Говорухин тоже (ну он давно в беде), и Кадышева (Боже! А Коля Басков где?). И даже от Калягина – чтоб знали, ху из ху! – готовно накарябана каракуля вверху. Конечно, тут величья не стоил ни один; молчу про неприличье, про милость к падшим, блин… Но при такой элите, горланящей «Ату!», чего вы все хотите? Смотреть невмоготу. Пусть даже Ходорковский – ужасный Карабас, но этот хор кремлевский его, по сути, спас. Теперь, на этом фоне, и полный идиот архангелом в хитоне в историю войдет. О нынешней элите я спорить не хочу: коль скоро вы их чтите – вам надобно к врачу. Сначала поросятам сказали: «Данке шон», но в царстве тридесятом их жребий предрешен. Я не об этом думаю. Смотрящий с Высоты! Скажи, за что страну мою по кругу гонишь ты?
СИРЕНЫ ТИТАНОВ
Радио «Свобода» обнародовало майское (2006) выступление крупного кремлевского администратора Вячеслава Суркова перед представителями бизнеса. Суть выступления сводилась к тому, что Сурков призвал бизнесменов вступать в «Единую Россию».
Плывет по морю синему шаланда, пиратская, на дилетантский взгляд. Однако в ней сидит отнюдь не банда – в ней генералы бизнеса сидят! Потрепанней, чем войско Одиссея, торчат по лавкам, ужас затая (да и понятно! тут у нас Расея, а там ведь были теплые края!). Им надоело жить с волнами в споре. Им хочется стабильности – но хрен! Внезапно с островка в угрюмом море к ним долетает пение сирен.
К недоуменью мировой арены – той, что подвоха ждет от Putin’s team: «Придите к нам! – вовсю поют сирены. – Мы вас сажать нисколько не хотим! Вы славно отдохнете, к нам приблизясь. Из вас еще никто не обречен. У нас во власти страшно любят бизнес, мы сами бизнесмены кое в чем! Мы вам дадим надежнейшую крышу и по перу двуглавого орла. Вы скажете, что посадили Мишу, – но Миша сел за темные дела! Плевать, что Запад лает, – пусть полает, а Миша пусть понюхает тюрьмы: он подчинить хотел себе парламент, а это можем делать только мы. Но в остальном, прекрасная маркиза, мы из него не делаем врага. Пусть дуновенье сладостного бриза пригонит вас на наши берега!
Придите к нам. Про взгляды про косые забудемте. Наш главный не таков. Вот говорят, “Единая Россия” сера и состоит из чудаков – но это мелочь! Я ее усилю. Вам тоже призадуматься пора: вступите к нам, в “Единую Россию”, тогда “Россия” будет не сера! Вы думаете, мы злодеи? Что вы! Мы, для друзей распахивая дверь, закрыть глаза на многое готовы... и в будущем, и в прошлом, и теперь... Сюда плывите, бедные скитальцы! Я отдых гарантировать могу. На многое посмотрим мы сквозь пальцы, увидев вас на нашем берегу. Вам может угрожать тайфун, цунами, налоговая служба, например, а с нами можно все. Но тем, кто с нами. Про остальных уже сказал Гомер. Пусть вас не обольщает ваша сила, и крепость парусов, и звон монет – вас будет ждать Харибда. Или Сцилла. А никакой Итаки больше нет.
Мы не хотим ни козней, ни двуличий. У нас обычай – честные глаза. Придите к нам с богатою добычей, с паролем древнегреческим: “Мы за!”. Спешите к нам, возлюбленные гости, мы устремимся к вам с душою всей...»
– А это что белеет? Вроде кости! – промолвил дальнозоркий Одиссей.
Тут море цвета пасмурной сиены нахмурилось, как грозный лик властей.
– Какие кости! – рявкнули сирены. – У нас тут сроду не было костей!
И Одиссей, чьи спутники, согбенны, гребли на скалы, в сладкозвучный ад, расслышал в пенье вой такой сирены, что мощно им скомандовал: «Назад! Уж лучше, блин, Харибда или Сцилла! Мне море не страшней такой земли!»
Но их уже течением сносило туда, к сиренам. И они гребли.
Плывет по морю синему шаланда, пиратская, на дилетантский взгляд. Однако в ней сидит отнюдь не банда – в ней генералы бизнеса сидят! Потрепанней, чем войско Одиссея, торчат по лавкам, ужас затая (да и понятно! тут у нас Расея, а там ведь были теплые края!). Им надоело жить с волнами в споре. Им хочется стабильности – но хрен! Внезапно с островка в угрюмом море к ним долетает пение сирен.
К недоуменью мировой арены – той, что подвоха ждет от Putin’s team: «Придите к нам! – вовсю поют сирены. – Мы вас сажать нисколько не хотим! Вы славно отдохнете, к нам приблизясь. Из вас еще никто не обречен. У нас во власти страшно любят бизнес, мы сами бизнесмены кое в чем! Мы вам дадим надежнейшую крышу и по перу двуглавого орла. Вы скажете, что посадили Мишу, – но Миша сел за темные дела! Плевать, что Запад лает, – пусть полает, а Миша пусть понюхает тюрьмы: он подчинить хотел себе парламент, а это можем делать только мы. Но в остальном, прекрасная маркиза, мы из него не делаем врага. Пусть дуновенье сладостного бриза пригонит вас на наши берега!
Придите к нам. Про взгляды про косые забудемте. Наш главный не таков. Вот говорят, “Единая Россия” сера и состоит из чудаков – но это мелочь! Я ее усилю. Вам тоже призадуматься пора: вступите к нам, в “Единую Россию”, тогда “Россия” будет не сера! Вы думаете, мы злодеи? Что вы! Мы, для друзей распахивая дверь, закрыть глаза на многое готовы... и в будущем, и в прошлом, и теперь... Сюда плывите, бедные скитальцы! Я отдых гарантировать могу. На многое посмотрим мы сквозь пальцы, увидев вас на нашем берегу. Вам может угрожать тайфун, цунами, налоговая служба, например, а с нами можно все. Но тем, кто с нами. Про остальных уже сказал Гомер. Пусть вас не обольщает ваша сила, и крепость парусов, и звон монет – вас будет ждать Харибда. Или Сцилла. А никакой Итаки больше нет.
Мы не хотим ни козней, ни двуличий. У нас обычай – честные глаза. Придите к нам с богатою добычей, с паролем древнегреческим: “Мы за!”. Спешите к нам, возлюбленные гости, мы устремимся к вам с душою всей...»
– А это что белеет? Вроде кости! – промолвил дальнозоркий Одиссей.
Тут море цвета пасмурной сиены нахмурилось, как грозный лик властей.
– Какие кости! – рявкнули сирены. – У нас тут сроду не было костей!
И Одиссей, чьи спутники, согбенны, гребли на скалы, в сладкозвучный ад, расслышал в пенье вой такой сирены, что мощно им скомандовал: «Назад! Уж лучше, блин, Харибда или Сцилла! Мне море не страшней такой земли!»
Но их уже течением сносило туда, к сиренам. И они гребли.
ЗАПРЕТНЫЕ СЛОВА
Государственная дума России рассмотрела в 2006 году законопроект, предусматривающий составление списка запретных слов. Эти слова, несущие негативную информацию и могущие гибельно сказаться на здоровье детей (и взрослых), планируется внести в отдельный перечень, опубликовать в СМИ и запретить.
Пока народ молчит угрюмо и ждет бензинового бума – Борис Грызлов, а вслед за ним и вся Госдума, боится слов. От этих слов – одни печали. Когда б мы вовсе их не знали – на том стою – уже мы жили бы в Валгалле. Или в раю.
Что запрещать? Смотрите, нате. Не говорю уже о мате, поскольку мат теперь не встретится в печати: коллеги бдят. Меж тем в отдельных регионах (ценя досуг, не стану оных перечислять) уже берут по сто зеленых за слово «б...». Но это, так сказать, эксцессы. Ужели думские повесы лелеют план навек изъять из русской прессы слова «Беслан», «долги», «инфляция», «кредиты»? Они страшнее, чем «иди ты». Хоть брань плоха, но люди более сердиты на ЖКХ.
Слова «бензин», «цена», «налоги» – им всем придется сделать ноги из словаря, но что останется в итоге, про междо-метья и предлоги не говоря? Мы все, конечно, папарацци, растлители и святотатцы, едрена мать, – но как писать мы станем, братцы, чтобы плохих ассоциаций не вызывать? Пришла за вольности расплата. Итак, попробуем, ребята, без ложных драм: «Вчера, тогда-то и тогда-то, Владимир Путин тра-та-та-та, тари-ра-рам». Зачем бумагу мы марали? Какой настал подъем морали! Цветет земля. Тра-та-та-та-та Жириновский, пам-пам-парампам Ходорковский и ум-ца-ум-ца Березовский, зато Госдума – тра-ля-ля! Люблю я русский наш парламент! Люблю могучий темперамент его людей. Люблю причудливый орнамент его идей.
В стране ограбленной, несытой, десятый век нещадно битой, заслуженно незнаменитой меж прочих стран – заняться б им еще защитой от марсиан! Борьбой за чистое искусство – а то у нас его негусто, кругом разбой… И запретить, допустим, Пруста, ведь голубой!
Пока народ молчит угрюмо и ждет бензинового бума – Борис Грызлов, а вслед за ним и вся Госдума, боится слов. От этих слов – одни печали. Когда б мы вовсе их не знали – на том стою – уже мы жили бы в Валгалле. Или в раю.
Что запрещать? Смотрите, нате. Не говорю уже о мате, поскольку мат теперь не встретится в печати: коллеги бдят. Меж тем в отдельных регионах (ценя досуг, не стану оных перечислять) уже берут по сто зеленых за слово «б...». Но это, так сказать, эксцессы. Ужели думские повесы лелеют план навек изъять из русской прессы слова «Беслан», «долги», «инфляция», «кредиты»? Они страшнее, чем «иди ты». Хоть брань плоха, но люди более сердиты на ЖКХ.
Слова «бензин», «цена», «налоги» – им всем придется сделать ноги из словаря, но что останется в итоге, про междо-метья и предлоги не говоря? Мы все, конечно, папарацци, растлители и святотатцы, едрена мать, – но как писать мы станем, братцы, чтобы плохих ассоциаций не вызывать? Пришла за вольности расплата. Итак, попробуем, ребята, без ложных драм: «Вчера, тогда-то и тогда-то, Владимир Путин тра-та-та-та, тари-ра-рам». Зачем бумагу мы марали? Какой настал подъем морали! Цветет земля. Тра-та-та-та-та Жириновский, пам-пам-парампам Ходорковский и ум-ца-ум-ца Березовский, зато Госдума – тра-ля-ля! Люблю я русский наш парламент! Люблю могучий темперамент его людей. Люблю причудливый орнамент его идей.
В стране ограбленной, несытой, десятый век нещадно битой, заслуженно незнаменитой меж прочих стран – заняться б им еще защитой от марсиан! Борьбой за чистое искусство – а то у нас его негусто, кругом разбой… И запретить, допустим, Пруста, ведь голубой!
НАШИ ДРУЖИННИКИ
Выступая в Госдуме в 2006 году, вице-спикер Любовь Слиска оценила состояние российских силовых структур как «ужасное» и предложила заменить некоторые из них народными дружинами. Начать она предложила с ГАИ, учитывая опыт Украины и Грузии.
Коль говорит о чем-то Слиска, продвинутый единоросс, – осуществленье, значит, близко, и это не мечта, а вброс. Ей внятны скрытые пружины. Прогноз, мне кажется, таков: заменят русские дружины сомнительных силовиков. Допустим, ты ведешь машину – а вместо верного ГАИ узришь народную дружину из нацдвижения «Свои». Махнули палкой, окружили, ногою двинули в корму – и вот ты платишь всей дружине, а не кому-то одному. Другой пример: с бутылкой джина идешь гулять – и как на грех, тебе встречается дружина движенья «Наши против всех». Подержат в камере холодной, чтоб за ночь почки отсидел, – и это будет гнев народный, а не ментовский беспредел. А если так решили боги, что у тебя полно бабла, то изымать с тебя налоги дружина лучше бы смогла. Какой налоговый инспектор – смешное, в общем, существо – так точно обозначит вектор экспроприации всего? Придет движенье «Нечужие», тебе делиться предложив, и ты народной их дружине отдашь налог на то, что жив.
А если вдруг ты враг режима, то зря на Запад не глазей: к тебе заявится дружина организованных друзей. Бывало, следователь в штатском вам предлагал стучать, дружить… Интеллигентским этим цацкам конец бы надо положить! Пришла народная дружина (представь ее величину!), связала, на пол положила и объяснила, что к чему. Народ полюбит хитрость эту. Народу, блин, не все равно. Ты скажешь, добровольцев нету? Отнюдь, любезный! Их полно! Не надо прибегать к нажиму, крутясь как белка в колесе, чтобы в народную дружину пошли записываться все! Ты думаешь, соседка Лера не пишет в тайную тетрадь, как часто ты ходил налево, а возвращался только в пять? А твой сосед, мужчина строгий, полковник, списанный в запас, твои, ты думаешь, налоги не подсчитал пятнадцать раз? Берусь набрать в любом подъезде из отморозков и дубин отряд для разовых возмездий проекта «Новый хунвэйбин». Дана им полная свобода трудиться до семи потов. Ты думал, нет у нас народа? Он есть, и он всегда готов.
Виват сплотившимся дружинам! Вернись, забывшийся домком! Товарищ Слиска, покажи нам, как надо быть силовиком. А я – пока меня, вражину, народ не гонит от ворот – впишусь в народную дружину пропагандистов «Патриот».
Коль говорит о чем-то Слиска, продвинутый единоросс, – осуществленье, значит, близко, и это не мечта, а вброс. Ей внятны скрытые пружины. Прогноз, мне кажется, таков: заменят русские дружины сомнительных силовиков. Допустим, ты ведешь машину – а вместо верного ГАИ узришь народную дружину из нацдвижения «Свои». Махнули палкой, окружили, ногою двинули в корму – и вот ты платишь всей дружине, а не кому-то одному. Другой пример: с бутылкой джина идешь гулять – и как на грех, тебе встречается дружина движенья «Наши против всех». Подержат в камере холодной, чтоб за ночь почки отсидел, – и это будет гнев народный, а не ментовский беспредел. А если так решили боги, что у тебя полно бабла, то изымать с тебя налоги дружина лучше бы смогла. Какой налоговый инспектор – смешное, в общем, существо – так точно обозначит вектор экспроприации всего? Придет движенье «Нечужие», тебе делиться предложив, и ты народной их дружине отдашь налог на то, что жив.
А если вдруг ты враг режима, то зря на Запад не глазей: к тебе заявится дружина организованных друзей. Бывало, следователь в штатском вам предлагал стучать, дружить… Интеллигентским этим цацкам конец бы надо положить! Пришла народная дружина (представь ее величину!), связала, на пол положила и объяснила, что к чему. Народ полюбит хитрость эту. Народу, блин, не все равно. Ты скажешь, добровольцев нету? Отнюдь, любезный! Их полно! Не надо прибегать к нажиму, крутясь как белка в колесе, чтобы в народную дружину пошли записываться все! Ты думаешь, соседка Лера не пишет в тайную тетрадь, как часто ты ходил налево, а возвращался только в пять? А твой сосед, мужчина строгий, полковник, списанный в запас, твои, ты думаешь, налоги не подсчитал пятнадцать раз? Берусь набрать в любом подъезде из отморозков и дубин отряд для разовых возмездий проекта «Новый хунвэйбин». Дана им полная свобода трудиться до семи потов. Ты думал, нет у нас народа? Он есть, и он всегда готов.
Виват сплотившимся дружинам! Вернись, забывшийся домком! Товарищ Слиска, покажи нам, как надо быть силовиком. А я – пока меня, вражину, народ не гонит от ворот – впишусь в народную дружину пропагандистов «Патриот».
ОДА БОРЬБЕ
Политическая борьба в России есть – причем в буквальном смысле слова. Недавнее избиение «левых» (осень 2006) это доказывает.
Ликуй, Отечество! Нацбола избили битой для бейсбола, других – обломками трубы. Вломилась банда с криком «Суки!», двоим переломала руки, еще двоим пробила лбы. Всех отпустили на поруки. И эти западные злюки врут, что в российском царстве скуки нет политической борьбы!
Какой борьбы тебе, Европа? Ждешь перестрелки ты? Окопа? (Бойцы предупредили копа, чтоб их не трогал ни хрена.) Да, нет парламентского трепа (он принят западнее Чопа), зато со скоростью потопа грядет гражданская война! Читатель ждет уж рифмы «...». Ты прав, читатель, вот она. Есть слух, что «Наши» виноваты и что футбольные фанаты, им пополняющие штаты, творили этот беспредел. Давно ль поэт, чья совесть смята, как форма старого солдата, к гражданским чувствам звал фаната?! Как в воду, умница, глядел. Открылась тайная изнанка, определился ход планет – у нас пошла такая пьянка, что равнодушных больше нет. За триста долларов на брата (грядет и лучшая оплата – сейчас возможности слабы) патриотичные ребята дотянут русского фаната до политической борьбы!
Когда-то сам геноссе Ленин, чей опыт нам поныне ценен, хоть партия его слаба, кричал, что пусть собака лает, пусть караван идет в парламент, а наш удел борьба, борьба! Политика – большая драка. Любой, кто думает инако, при виде биты и нунчака не смея искушать судьбу, пусть уползает в позе рака и не суется к нам в борьбу!
Ты проиграл, отважный Жири. За дело надо браться шире. Теперь в Калуге и Кашире, на Селигере и Оке под знаком общей ностальгии растут политики другие – покатолобые, тугие, с бейсбольной битою в руке! Борьбы не знали до сих пор мы. Все это было так, фигня. Жизнь приняла другие формы, и это радует меня. Грядущее я вижу раем. Как все наглядно будет там! Мы оппозицию узнаем по гипсу, бланшам и бинтам.
Нет, «Наших» трудно счесть ослами. Они сказали, что послали своих девчонок и ребят на митинг «Год назад в Беслане». Им не до драк, они скорбят. Тончайший ход, достойный Горби! Но, надорвав страданьем грудь, могли ж они в порыве скорби поколотить кого-нибудь! Любого встречного. Любого, кто нелояльно вел себя. И кто сказал бы им хоть слово? Они ж не так, они скорбя!
Страна, при помощи дубины нас защищают хунвэйбины, храня высоты и глубины своей истерзанной земли. Скажи спасибо, не убили. Они, мне кажется, могли.
Ликуй, Отечество! Нацбола избили битой для бейсбола, других – обломками трубы. Вломилась банда с криком «Суки!», двоим переломала руки, еще двоим пробила лбы. Всех отпустили на поруки. И эти западные злюки врут, что в российском царстве скуки нет политической борьбы!
Какой борьбы тебе, Европа? Ждешь перестрелки ты? Окопа? (Бойцы предупредили копа, чтоб их не трогал ни хрена.) Да, нет парламентского трепа (он принят западнее Чопа), зато со скоростью потопа грядет гражданская война! Читатель ждет уж рифмы «...». Ты прав, читатель, вот она. Есть слух, что «Наши» виноваты и что футбольные фанаты, им пополняющие штаты, творили этот беспредел. Давно ль поэт, чья совесть смята, как форма старого солдата, к гражданским чувствам звал фаната?! Как в воду, умница, глядел. Открылась тайная изнанка, определился ход планет – у нас пошла такая пьянка, что равнодушных больше нет. За триста долларов на брата (грядет и лучшая оплата – сейчас возможности слабы) патриотичные ребята дотянут русского фаната до политической борьбы!
Когда-то сам геноссе Ленин, чей опыт нам поныне ценен, хоть партия его слаба, кричал, что пусть собака лает, пусть караван идет в парламент, а наш удел борьба, борьба! Политика – большая драка. Любой, кто думает инако, при виде биты и нунчака не смея искушать судьбу, пусть уползает в позе рака и не суется к нам в борьбу!
Ты проиграл, отважный Жири. За дело надо браться шире. Теперь в Калуге и Кашире, на Селигере и Оке под знаком общей ностальгии растут политики другие – покатолобые, тугие, с бейсбольной битою в руке! Борьбы не знали до сих пор мы. Все это было так, фигня. Жизнь приняла другие формы, и это радует меня. Грядущее я вижу раем. Как все наглядно будет там! Мы оппозицию узнаем по гипсу, бланшам и бинтам.
Нет, «Наших» трудно счесть ослами. Они сказали, что послали своих девчонок и ребят на митинг «Год назад в Беслане». Им не до драк, они скорбят. Тончайший ход, достойный Горби! Но, надорвав страданьем грудь, могли ж они в порыве скорби поколотить кого-нибудь! Любого встречного. Любого, кто нелояльно вел себя. И кто сказал бы им хоть слово? Они ж не так, они скорбя!
Страна, при помощи дубины нас защищают хунвэйбины, храня высоты и глубины своей истерзанной земли. Скажи спасибо, не убили. Они, мне кажется, могли.
ЖЕСТОКОЕ ПОРНО
Не имея возможности побить депутата Митрофанова, снимающего порнофильм о грузинском президенте, крестьяне села Напареули осенью 2006 года накостыляли корреспондентам НТВ.
Герой, себя пиарящий упорно (мы скромно назовем его А. М.), отснял недавно часовое порно, воистину достойное поэм. Видна ЛДПРовская хватка – не зря он с Ж. на дружеской ноге! В кино изображается кроватка и плюс бассейн, где отдыхают сладко вожди двух стран (их страны для порядка мы обозначим кратко – У. и Г.). Два лидера – один под знаком розы, другая помаранчевая вся, – такие в фильме принимают позы, что зритель выключает, не снеся. А. М., однако, показалось мало. Он почесал в курчавой голове – и в качестве готового скандала подсунул эту тему для канала, присвоившего имя НТВ. На НТВ обрадовались теме, как радуется водке сельский дед, – и захотели пообщаться с теми, кто фильмом непосредственно задет. Для съемок и игривых разговоров, а также для копания в белье, был отряжен корреспондент Егоров, которого мы обозначим Е. На это любовался взором масляным – довольный, словно кот на канапе, – ведущий и глава программы «Максимум» Пьяных, который дальше будет П.
П. отрядил команду в город Киев: «Спросите Юлю – видела ль она?» На них там посмотрели как на змиев, но бить не стали: смирная страна. Премьерша Т., которую не раз искали мы через верный «Интерпол», сказала им, уставившимся в пол: «У импотентов странные фантазмы. Их надо пожалеть, и все дела». Но никому по морде не дала.
Скандала не найдя, они решили с набором тех же вежливых словес отправиться в страну Саакашвили, которого мы обозначим С. В горах они немедля завернули, чтоб обсудить рисковое кино, в красивое село Напареули, где делают известное вино. Крестьяне были сдержанно-угрюмы, но Е. их поприветствовал, твердя: «Наш М., известный депутат Госдумы, снял порнофильм про вашего вождя». Крестьяне от смущенья так и сели. Корреспондент продолжил монолог: «Он в этом фильме плавает в бассейне и Юлю Т. хватает поперек! Я видел сцену этими глазами! У вашего Мишани там гарем! Теперь скажите, милые пейзане, как вам идея депутата М.?»
С ним поступить могли и пострашнее, однако пожалели чудака. Корреспонденту врезали по шее и поломали камеру слегка. Испортили отличную работу! Ведущий П. буквально обалдел. Посольство тут же написало ноту и осудило этот беспредел. «Конечно, мы сработали топорно, но мы же так работаем всегда! Допустим, мы про Мишу сняли порно, но мы ж его не били, господа!» Корреспондент напуганный (похоже, он ожидал застолий и щедрот) не понимает до сих пор, за что же его поколотил простой народ. И главное, что камеру сломали и съемку загубили, как на грех... «Ведь мы же их не просто так снимали, а с добрыми намереньями! Эх».
А между тем, что очень символично (куда зашел технический прогресс!), решили нам ответить симметрично по приказанью президента С. Теперь в краю Арагви и Риони, Напареули, Твиши и т. п. снимают фильм про лабрадора Кони и человека с именем ВВ. Не поручусь за достоверность слуха, однако сообщают (ой, помру), что это будет жуткая чернуха. Подробней – www.fontanka.ru.
И как-то грустно мне – не потому ли, что зависть навалилась, не щадя? Ведь жителям села Напареули не наплевать на своего вождя, хоть он никак не победит разруху и производства падает объем...
А впрочем, пусть везут свою порнуху. И мы их с удовольствием побьем.
Герой, себя пиарящий упорно (мы скромно назовем его А. М.), отснял недавно часовое порно, воистину достойное поэм. Видна ЛДПРовская хватка – не зря он с Ж. на дружеской ноге! В кино изображается кроватка и плюс бассейн, где отдыхают сладко вожди двух стран (их страны для порядка мы обозначим кратко – У. и Г.). Два лидера – один под знаком розы, другая помаранчевая вся, – такие в фильме принимают позы, что зритель выключает, не снеся. А. М., однако, показалось мало. Он почесал в курчавой голове – и в качестве готового скандала подсунул эту тему для канала, присвоившего имя НТВ. На НТВ обрадовались теме, как радуется водке сельский дед, – и захотели пообщаться с теми, кто фильмом непосредственно задет. Для съемок и игривых разговоров, а также для копания в белье, был отряжен корреспондент Егоров, которого мы обозначим Е. На это любовался взором масляным – довольный, словно кот на канапе, – ведущий и глава программы «Максимум» Пьяных, который дальше будет П.
П. отрядил команду в город Киев: «Спросите Юлю – видела ль она?» На них там посмотрели как на змиев, но бить не стали: смирная страна. Премьерша Т., которую не раз искали мы через верный «Интерпол», сказала им, уставившимся в пол: «У импотентов странные фантазмы. Их надо пожалеть, и все дела». Но никому по морде не дала.
Скандала не найдя, они решили с набором тех же вежливых словес отправиться в страну Саакашвили, которого мы обозначим С. В горах они немедля завернули, чтоб обсудить рисковое кино, в красивое село Напареули, где делают известное вино. Крестьяне были сдержанно-угрюмы, но Е. их поприветствовал, твердя: «Наш М., известный депутат Госдумы, снял порнофильм про вашего вождя». Крестьяне от смущенья так и сели. Корреспондент продолжил монолог: «Он в этом фильме плавает в бассейне и Юлю Т. хватает поперек! Я видел сцену этими глазами! У вашего Мишани там гарем! Теперь скажите, милые пейзане, как вам идея депутата М.?»
С ним поступить могли и пострашнее, однако пожалели чудака. Корреспонденту врезали по шее и поломали камеру слегка. Испортили отличную работу! Ведущий П. буквально обалдел. Посольство тут же написало ноту и осудило этот беспредел. «Конечно, мы сработали топорно, но мы же так работаем всегда! Допустим, мы про Мишу сняли порно, но мы ж его не били, господа!» Корреспондент напуганный (похоже, он ожидал застолий и щедрот) не понимает до сих пор, за что же его поколотил простой народ. И главное, что камеру сломали и съемку загубили, как на грех... «Ведь мы же их не просто так снимали, а с добрыми намереньями! Эх».
А между тем, что очень символично (куда зашел технический прогресс!), решили нам ответить симметрично по приказанью президента С. Теперь в краю Арагви и Риони, Напареули, Твиши и т. п. снимают фильм про лабрадора Кони и человека с именем ВВ. Не поручусь за достоверность слуха, однако сообщают (ой, помру), что это будет жуткая чернуха. Подробней – www.fontanka.ru.
И как-то грустно мне – не потому ли, что зависть навалилась, не щадя? Ведь жителям села Напареули не наплевать на своего вождя, хоть он никак не победит разруху и производства падает объем...
А впрочем, пусть везут свою порнуху. И мы их с удовольствием побьем.
ШТРАФНИКИ
Осень 2006
Достал я газету в субботу – и в страхе упал на кровать: Лужков за плохую работу чиновников стал штрафовать! Отечество не понимало, как выглядит корень беды: чиновники трудятся мало! Подать негодяев сюды! Отныне начнется работа, никто не посмеет мешать: теперь, словно в детстве – компота, их премии будут лишать. Крутая, жестокая мера, на Ресина страшно смотреть... Приказа не выполнишь мэра – отрежут от премии треть. Не хочешь явиться с повинной, продолжишь, подлец, саботаж – отлично! Простись с половиной, а там и вторую отдашь! Есть, впрочем, одно ухищренье – иначе, глядишь, упрекнут... Лужков изобрел поощренье – по методу «пряник и кнут». Пусть штрафом наказан виновник, пусть денег лишился изгой, но премию «Лучший чиновник» получит чиновник другой! (Мне выбор рисуется трудный – сам мэр объяснить не готов: значок это будет нагрудный иль кепка штандартных цветов.)
Как сердце испуганно сжалось, как стало в висках горячо! Имейте же, граждане, жалость! Куда им работать еще?! Шагают портфельные роты торжественно, выпятив грудь... И так-то от ихней работы не охнуть уже, не вздохнуть! Их больше уже, чем доселе. Нас шлепают, как дошколят. Искусство и бизнес обсели, культурой и прессой рулят! Чиновник работает всюду, резвясь, как шальное дитя, бумажно-булыжную груду запретов и правил растя! Угрюмы, подчеркнуто строги... На всяк регион – легион. Ни дела не сделать, ни ноги – повсюду работает он, бессонный, куда ни кидайся, лоснящимся ликом блестящ – любимый шуруп государства, спинной государственный хрящ! Выходит, что с нынешних Святок его поощряют опять – чтоб больше он требовал взяток, придирчивей стал прилипать, чтоб все мы – и старцы, и дети – совсем провалились в Аид... Ведь там, где работают ЭТИ, любая работа стоит.
Я что предлагаю, ребята. Я так разрулил бы, етить: давайте мы им, как когда-то, начнем за безделье платить! Пусть русский чиновник кайфует от жизни моей в стороне. Пусть кто-то лентяев штрафует, но мы им заплатим втройне! Я лично подам ему грошик, да что – соберу миллион, но чтоб ни плохих, ни хороших бумаг не подписывал он! Чтоб больше не требовал справок и взяток как можно скорей, чтоб дружно забыли мы навык дежурства у крепких дверей, чтоб нам не душили проекты, чтоб в спину никто не дышал, не лез, не ходил на объекты и строить бы их не мешал! Со страстью, как пылкий любовник, сухими губами шепчу: не надо работать, чиновник! Я лично тебе заплачу! Пей пиво. Любуйся пейзажем. Грибы собирай или мед.
Лужкову ни слова не скажем.
Боюсь, что Лужков не поймет...
Достал я газету в субботу – и в страхе упал на кровать: Лужков за плохую работу чиновников стал штрафовать! Отечество не понимало, как выглядит корень беды: чиновники трудятся мало! Подать негодяев сюды! Отныне начнется работа, никто не посмеет мешать: теперь, словно в детстве – компота, их премии будут лишать. Крутая, жестокая мера, на Ресина страшно смотреть... Приказа не выполнишь мэра – отрежут от премии треть. Не хочешь явиться с повинной, продолжишь, подлец, саботаж – отлично! Простись с половиной, а там и вторую отдашь! Есть, впрочем, одно ухищренье – иначе, глядишь, упрекнут... Лужков изобрел поощренье – по методу «пряник и кнут». Пусть штрафом наказан виновник, пусть денег лишился изгой, но премию «Лучший чиновник» получит чиновник другой! (Мне выбор рисуется трудный – сам мэр объяснить не готов: значок это будет нагрудный иль кепка штандартных цветов.)
Как сердце испуганно сжалось, как стало в висках горячо! Имейте же, граждане, жалость! Куда им работать еще?! Шагают портфельные роты торжественно, выпятив грудь... И так-то от ихней работы не охнуть уже, не вздохнуть! Их больше уже, чем доселе. Нас шлепают, как дошколят. Искусство и бизнес обсели, культурой и прессой рулят! Чиновник работает всюду, резвясь, как шальное дитя, бумажно-булыжную груду запретов и правил растя! Угрюмы, подчеркнуто строги... На всяк регион – легион. Ни дела не сделать, ни ноги – повсюду работает он, бессонный, куда ни кидайся, лоснящимся ликом блестящ – любимый шуруп государства, спинной государственный хрящ! Выходит, что с нынешних Святок его поощряют опять – чтоб больше он требовал взяток, придирчивей стал прилипать, чтоб все мы – и старцы, и дети – совсем провалились в Аид... Ведь там, где работают ЭТИ, любая работа стоит.
Я что предлагаю, ребята. Я так разрулил бы, етить: давайте мы им, как когда-то, начнем за безделье платить! Пусть русский чиновник кайфует от жизни моей в стороне. Пусть кто-то лентяев штрафует, но мы им заплатим втройне! Я лично подам ему грошик, да что – соберу миллион, но чтоб ни плохих, ни хороших бумаг не подписывал он! Чтоб больше не требовал справок и взяток как можно скорей, чтоб дружно забыли мы навык дежурства у крепких дверей, чтоб нам не душили проекты, чтоб в спину никто не дышал, не лез, не ходил на объекты и строить бы их не мешал! Со страстью, как пылкий любовник, сухими губами шепчу: не надо работать, чиновник! Я лично тебе заплачу! Пей пиво. Любуйся пейзажем. Грибы собирай или мед.
Лужкову ни слова не скажем.
Боюсь, что Лужков не поймет...
НУЛЕВОЙ РЭП
В самом решающем матче сезон-2006 сборная России по футболу сыграла вничью 0 : 0 с командой Словакии и не поедет на чемпионат мира.
Вот наши со словаками сыграли в Братиславе, и кто-то надрывается, что мы опять прос…ли. А я не понимаю таких сволочей! Я не знаю, что может быть лучше ничьей! Пусть нам теперь в Германии не светят медали – да фиг ли там Германия, чего мы не видали! Я вовсе не в обиде из-за этих нулей, я даже полагаю, что так веселей! Из-за того, что наши словаков не дожали, мы крайности ужасной успешно избежали. А то, что и словаки не сумели нас дожать, позволило ужасного соблазна избежать.
Когда б мы победили с перевесом ноль – один, мы тут же закричали бы, что всем зададим. Когда б мы победили с перевесом ноль – два, от гордости у нас бы закружилась голова. Когда б мы победили с перевесом ноль – три, мы грозно заорали бы: Америка, смотри! Когда б мы победили с перевесом ноль – четыре, мы сразу бы решили, что мы лучшие в мире. Когда б мы победили с перевесом ноль – пять, мы начали бы Запад поучать и стращать. Когда б мы победили с перевесом ноль – шесть, тогда бы мы решили, что у нас все есть. Когда б мы победили с перевесом ноль – семь, «Единая Россия» обнаглела бы совсем. Когда б мы победили с перевесом ноль – восемь, мы тут же заявили бы, что никого не спросим. Когда б мы победили с перевесом ноль – девять, сказали бы, что больше ничего не надо делать. Когда б мы победили с перевесом ноль – десять, то сразу бы решили Ходорковского повесить, поскольку сверхдержава, побеждающая так, не может церемониться с тем, кто ей враг!
Но мы не победили, нет, мы не победили. Ребята наши кисло в раздевалку уходили. Хоть мы и не в отчаянье (чего бы это ради?), зато уж и не думаем, что мы в шоколаде. При нашем состоянии значительный грех – доказывать, что мы совершеннее всех. Хотя доказывать, что родина скучна и противна, – тоже, если честно, не совсем перспективно. Когда б мы проиграли со счетом ноль – один, мы дружно заорали бы, что Семина съедим. Когда б мы проиграли со счетом ноль – два, кричали б, что судейская бригада неправа. Когда б мы проиграли со счетом ноль – три, мы тут же догадались бы, что враг внутри. Когда б мы проиграли со счетом ноль – четыре, мы наших демократов замочили бы в сортире. Когда б мы проиграли со счетом ноль – пять, мы дружно закричали бы, что нам хамят опять. Когда б мы проиграли со счетом ноль – шесть, военные бы начали обдумывать месть. Когда б мы проиграли со счетом ноль – семь, у нас бы обязательно кто-нибудь сел. Когда б мы проиграли со счетом ноль – восемь, мы всех бы припугнули, что бомбу сбросим. Когда б мы проиграли со счетом ноль – девять, то нам бы, вероятно, пришлось бы так и делать. Когда б мы проиграли со счетом ноль – десять, опять-таки решили б Ходорковского повесить, поскольку за позорно проигранный бой хоть кто-нибудь же должен заплатить головой!
Вот наши со словаками сыграли в Братиславе, и кто-то надрывается, что мы опять прос…ли. А я не понимаю таких сволочей! Я не знаю, что может быть лучше ничьей! Пусть нам теперь в Германии не светят медали – да фиг ли там Германия, чего мы не видали! Я вовсе не в обиде из-за этих нулей, я даже полагаю, что так веселей! Из-за того, что наши словаков не дожали, мы крайности ужасной успешно избежали. А то, что и словаки не сумели нас дожать, позволило ужасного соблазна избежать.
Когда б мы победили с перевесом ноль – один, мы тут же закричали бы, что всем зададим. Когда б мы победили с перевесом ноль – два, от гордости у нас бы закружилась голова. Когда б мы победили с перевесом ноль – три, мы грозно заорали бы: Америка, смотри! Когда б мы победили с перевесом ноль – четыре, мы сразу бы решили, что мы лучшие в мире. Когда б мы победили с перевесом ноль – пять, мы начали бы Запад поучать и стращать. Когда б мы победили с перевесом ноль – шесть, тогда бы мы решили, что у нас все есть. Когда б мы победили с перевесом ноль – семь, «Единая Россия» обнаглела бы совсем. Когда б мы победили с перевесом ноль – восемь, мы тут же заявили бы, что никого не спросим. Когда б мы победили с перевесом ноль – девять, сказали бы, что больше ничего не надо делать. Когда б мы победили с перевесом ноль – десять, то сразу бы решили Ходорковского повесить, поскольку сверхдержава, побеждающая так, не может церемониться с тем, кто ей враг!
Но мы не победили, нет, мы не победили. Ребята наши кисло в раздевалку уходили. Хоть мы и не в отчаянье (чего бы это ради?), зато уж и не думаем, что мы в шоколаде. При нашем состоянии значительный грех – доказывать, что мы совершеннее всех. Хотя доказывать, что родина скучна и противна, – тоже, если честно, не совсем перспективно. Когда б мы проиграли со счетом ноль – один, мы дружно заорали бы, что Семина съедим. Когда б мы проиграли со счетом ноль – два, кричали б, что судейская бригада неправа. Когда б мы проиграли со счетом ноль – три, мы тут же догадались бы, что враг внутри. Когда б мы проиграли со счетом ноль – четыре, мы наших демократов замочили бы в сортире. Когда б мы проиграли со счетом ноль – пять, мы дружно закричали бы, что нам хамят опять. Когда б мы проиграли со счетом ноль – шесть, военные бы начали обдумывать месть. Когда б мы проиграли со счетом ноль – семь, у нас бы обязательно кто-нибудь сел. Когда б мы проиграли со счетом ноль – восемь, мы всех бы припугнули, что бомбу сбросим. Когда б мы проиграли со счетом ноль – девять, то нам бы, вероятно, пришлось бы так и делать. Когда б мы проиграли со счетом ноль – десять, опять-таки решили б Ходорковского повесить, поскольку за позорно проигранный бой хоть кто-нибудь же должен заплатить головой!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента