Дмитрий Дашко. Подземка

   – Поделом, – согласился я. – И какая отсюда мораль?
   Димка посерьезнел:
   – Я тебе к чему это говорю: ты с этой кралей ухо востро держи. Остерегайся. Она, видно, баба крутая – мы с тобой это еще на поверхности видели. Так что береги яйца и все остальное. Ты меня понял, Лось?
   – Допустим, понял. – Я подмигнул Димке, давая понять, что давно уже разложил в голове все по полочкам.
   Ботвинник облегченно вздохнул:
   – Ну, тогда с богом. Обернись по-быстренькому. К нам в караван новичок один запросился. Надо будет его подготовить, потренировать. Кто ж лучше тебя с этим справится? А там, глядишь, еще кого уболтаем. На поверхность в любом раскладе выходить надо, иначе загнемся окончательно и бесповоротно.
   Не знаю, что на меня накатило, но я мрачно сказал:
   – Загнемся мы в любом случае, Дима.
   – А я что – спорю?! – обиделся Ботвинник. – Только мне хочется перед тем, как ласты склею, еще чуток атмосферу попортить углекислым и прочим газом собственного выделения. Так что ты нас не подведи, Саня. Флаг тебе, как говорится, в руки. Топай.
   Я вдруг вспомнил разговор с Доком.
   – Дима, слушай, тебе раньше ничего необычного не встречалось?
   – В смысле? – не понял старшина.
   – На поверхности тебе не попадались обычные с виду вещи, наделенные необычными свойствами?
   Ботвинник замолчал. Чувствовалось, что он охвачен внутренней борьбой. Я спокойно дождался ее завершения и ни капельки не удивился, когда услышал:
   – Встречались, Лось, и не раз. Только я долго значения им не придавал. Была бы от них польза хоть на грамм, а так… Никчемные игрушки в основном. Удовлетворил любопытство, Лось?
   – Удовлетворил, – нейтральным тоном подтвердил я, понимая, что концовка разговора пришлась Ботвиннику не по душе.
   Пожалуй, далеко не все эти артефакты были однозначно бесполезны, имелись, видать, среди них и толковые вещицы, но болтать о них старшина не мог или не хотел.
   Перед самым выходом меня перехватил Толик. Он переминался с ноги на ногу и все хотел что-то спросить, но то ли стеснялся, то ли опасался, что подниму на смех. Наконец решился и заканючил противным голосом:
   – Слышь, Лось, тебя ведь все равно долго не будет. Может, отдашь мне пару зеленых талончиков? Ты ими все равно не пользуешься…
   Я усмехнулся:
   – Что, приспичило?
   – Ага, – закивал Толик. – Соскучился я по бабскому обществу, да и бабенки по мне тоже. Только меня без талонов Сидорыч не пускает, обещал руки-ноги переломать.
   – Раз обещал, значит, сделает.
   – То-то и оно, что сделает. По этой причине я и заглянул к тебе на огонек. Ну, как – выручишь товарища?
   Сидорыч у нас на Двадцатке поставлен заведовать весьма ответственным учреждением. Так повелось, что мужчин на станции (на других, кстати, тоже) в разы больше, чем женщин. Очевидно, какие-то последствия войны, дополнительные побочные эффекты, что ли. Понятно, что такая диспропорция ни к чему хорошему не приводит, вот почему для решения этой проблемы и появились своеобразные улицы красных фонарей, а вернее, отдельно стоящие вагончики с податливым женским персоналом. Доступ туда строго по талонам. Сидорыч бдит, дабы халявщики не смогли прошмыгнуть никоим образом.
   Я воспользовался зеленым талоном всего один раз, когда был совсем молодой и незрелый. Впечатлений хватило надолго, в основном негативных. А совсем интерес пропал после того, как по настоянию Полковника отец девушки, в которую я был тайно и очень сильно влюблен, за повышенный продпаек для всей семьи устроил туда свою дочь. Мне очень не хотелось увидеть Настю «при исполнении». Да чего уж там… Я вообще больше видеть ее не хотел. Понимал, что не Настина тут вина, но ничего с собой поделать не мог.
   – Выручу, – сказал я и отдал Толику накопившуюся за все время стопку зеленых бумажек. Пускай резвится, даже с Настей. В конце концов, не мое это дело.
   Глаза у Толика засияли. Да, не много нужно человеку для радости. Особенно такому, как Толик.
   – Только с одним условием, – предупредил я.
   – С каким? – насторожился он.
   – Будет возможность, подкинь Кабанихе чего-нибудь из съестного. Не для нее, для детей. Договорились?
   Толик просиял:
   – Лады. По рукам, Саня?
   – По рукам.
   Я зашел в изолятор, велел выпустить девушку. Она с достоинством вышла из дверей. Большинство людей на ее месте выглядели бы уставшими и помятыми, но только не она. Смотрелась пленница так, будто ночь провела не на жесткой шконке, а на пуховой перине.
   Картина была, что ни говори, для глаз приятная.
   – Голодная? – спросил я.
   Девушка промолчала, вместо нее заговорил дежурный:
   – Завтракала она. Сам относил.
   – Тогда в путь, – резюмировал я. – Только без фокусов, предупреждаю. Если что, буду стрелять на поражение.
   Девушка удостоила меня кивком. И то хлеб. Буду считать, что договорились. Убивать такую красоту жалко, конечно, но умереть из-за нее в расцвете сил тоже неохота.
   Вдвоем дошли до последнего поста, охранявшего выход в туннель. Возле костра приплясывали дрожащие от вечного холода безусые парнишки-охранники, каждому лет по пятнадцать-шестнадцать.
   Я показал выданный Полковником пропуск, мальчишки разобрали проход в баррикаде и пожелали счастливого пути.
   – Спасибо, ребята, – поблагодарил я. – Себя берегите.
   – Мы вам дорожку подсветим, – пообещали ребята.
   Парни направили луч мощного прожектора в глубь туннеля. Неплохо, хотя бы сотню-другую метров пройдем при относительном освещении. Дальше будут редкие уцелевшие лампы на большом расстоянии друг от друга. И еще темнота, пугающая и опасная.
   – Пошли, – сказал я девушке и пошагал первым.
   Подставлять спину было не страшно. Сейчас мы связаны одной невидимой цепью. Если у девицы возникнет желание грохнуть меня, она это сделает что спереди, что сзади. Ведь это так просто – убить кого-то, а она убивала, и, наверное, часто.
   Освещенный участок туннеля остался позади. Я вставил батарейку в фонарик, включил. Тусклый свет все лучше, чем ничего.
   Гнетущее ощущение, всегда сопровождающее меня при входе в темноту, исчезло. Идти стало веселей. Мрак порождает чудовищ не хуже, чем сон разума, а если учесть, что мысли иногда материализуются, кто знает, какое из порождений твоей фантазии вдруг выскочит из-за поворота. При свете меньше лезет в голову всякой дряни.
   Я зачем-то потрогал щеку. Не брился уже несколько дней. С бородой вроде сподручней, но у меня давний пунктик насчет бритья. Обязательно скоблюсь перед выходом на поверхность. Суеверие, что ли.
   У каждого из нас свои тараканы. Кто-то иконку с собой носит, Димка Ботвинник «счастливые» носки надевает, я вот небритым наверх не выхожу. Правда, щетина быстро отрастает.
   Девушка поравнялась со мной. Шла мерной походкой, как молодой выносливый человек, полный жизненной энергии. Эх, какие ее годы! И какие мои!
   – Так и будем молчать? – спросил я и очень удивился, услышав ответ.
   Думал, меня не удостоят. Все поведение девушки говорило об этом. Держалась она независимо. Пожалуй, даже слишком. Возможно, в ее глазах я был комком грязи, случайно оказавшимся на жизненном пути.
   – А о чем говорить-то?
   О, уже лучше! Идти молча в темном и мрачном туннеле довольно скучно. Возникает вполне нормальное человеческое желание перекинуться парой слов, поточить лясы, потравить анекдоты. Надо нáчать, а потом углýбить, как говаривал один нехороший политик. Впрочем, хороших политиков не бывает по определению. Есть сволочи и очень большие сволочи. Тот политик, как мне кажется, относился ко второй категории.
   – Начнем с погоды. Сегодня холодно и сыро. Как всегда, разумеется.
   – Верно, холодно и сыро, – машинально кивнула девушки.
   Вот и ладушки, первый пункт программы выполнили, о погоде перетерли. Можно двигаться дальше.
   – Давай знакомиться. Меня зовут Александр, можно просто Саша, – добавил я. – А тебя как?
   – А тебе какое имя нравится… Саша? – спокойно спросила она.
   Я понял, к чему она клонит, и решил, что нашел беспроигрышный вариант. Вдруг зацеплю, вызову на откровенность? Задетый за живое человек не всегда следит за языком и может непроизвольно проговориться.
   Я наморщил лоб, вспоминая.
   – Мне в детстве кино нравилось про трех мушкетеров. У Д’Артаньяна там любовь была большая, ее звали Констанцией. С тех пор это мое любимое женское имя.
   Я откровенно дурачился. Вот уж не ожидал, что так на меня подействует общество очаровательной девушки и, вместо серьезных разговоров, буду глупо хохмить, как Толик.
   – Ну, так и зови меня Констанцией, – фыркнула девушка. – Красиво.
   Не получилось задеть. Обидно, но не смертельно.
   Я продолжил:
   – Знаешь, имя, конечно, красивое, но выговаривать его долго. Так что от Констанции я воздержусь. Мне еще диснеевский мультик (ты наверняка не знаешь, что это такое) нравился. «Лило и Стич». Раз тебе все равно, давай буду звать Лило?
   – Лило так Лило, – согласилась девушка. – Зови. Ничего не имею против.
   Непрошибаемая она. Даже для тяжелой артиллерии.
   – Тогда слушай меня, Лило, сразу двумя ушами слушай. Путь нам предстоит неблизкий и, если честно, трудный. До ближайшей станции мы с грехом пополам доберемся. Мне там бывать приходилось. Скажу сразу – ничего интересного ты не увидишь. Передохнем и двинем дальше. Теперь главное: на рожон не лезь, мужиков других не цепляй. Я ведь понимаю, что от таких красивых кругом одни проблемы.
   – Я тут при чем? – удивилась она.
   – Да при том. Было бы неплохо, если бы ты личико свое от чужих взглядов прятала. Придурков на свете полным-полно, кто знает, кому что приспичит? Так что шапочку на глаза надвинь, воротник подними и не фасонь. Если получится – походку смени на что-то менее завлекающее. Можешь чуток горбиться. От тебя не убудет. Если почуешь неприятности, просигналь мне. Буду регулировать.
   – Все? – сквозь зубы процедила девушка.
   Она порядком разозлилась, но понимала, что правда за мной.
   Я пояснил:
   – В этом туннеле тропа хоженая, особо опасаться не стоит, а вот перед следующими я тебе другой инструктаж по тэбэ устрою. Там все правила кровью написаны, Лило.
   – Ты бы мне лучше оружие дал, – заявила девушка. – Гарантирую, что процентов девяносто твоих проблем как рукой снимет.
   – Насчет этого я подумаю, – сказал я. – Заслужишь мое доверие, будет тебе почет, уважение и оружие. Пока потерпи.
   – Как скажешь, – пожала плечами девушка. – Только, случись что, моя помощь тебе бы не помешала. Да и мне бы безопасней было. Что-то твой вид не кажется мне геройским. Как за каменной стеной я себя не чувствую.
   – Первое чувство обманчивое, – ухмыльнулся я.
   – Возможно, – пробормотала девушка и гордо подняла голову: – Теперь я кое-что скажу тебе, Саша. Девушка я простая, обхожденьем не испорченная, однако постоять за себя смогу. Не хочешь давать мне оружие – не надо. Сама возьму.
   И она поиграла у меня перед носом вороненым стволом «Макарова».

Глава 7

   Ничего себе заявочки! Вот только я ожидал чего-то подобного, поэтому отреагировал довольно спокойно, дергаться и вопить благим матом не стал, просто сделал глубокий вдох и выдох и вежливо произнес:
   – Откуда у тебя пушка?
   Девушка улыбнулась:
   – От того придурка, который ко мне ночью заявился. Он стал приставать, я ему все яйца отбила. Пока прыгал, вытащила у него пистолет. Ничего экстраординарного.
   – И он не заметил? – недоверчиво протянул я.
   – Само собой. Ему не до того было.
   Прыгающий до потолка Козлов сочувствия не вызывал. От него мне тоже пришлось натерпеться. Поделом ему. Отлились коту мышкины слезки.
   А вот ситуацию с «пээмом» надо решать, причем как можно деликатней. Девушка ведь.
   Я протянул руку за пистолетом:
   – Отдай.
   Лило отрицательно мотнула головой:
   – Даже не думай. Пистолет я оставлю себе. На всякий случай.
   Спорить я не стал, признаков агрессии девушка не проявляла, а оружие… лишним оно не будет, это точно. Пришлось снова записать поражение за собой.
   – Хорошо, – согласился я. – Дело хозяйское. Только в мою сторону больше не направляй. Я человек нервный, могу среагировать неадекватно.
   – Интересно, как это – «неадекватно»? – заинтересовалась девушка.
   – Например, вот так. – Два быстрых, почти невидимых для глаза движения, и пистолет плавно перекочевал ко мне. Ботвинник мог мной гордиться, его школа.
   Я навел ствол на Лило и тихо сказал:
   – Бабах!
   – Здорово, – восхитилась девушка. – Классно у тебя получилось!
   – А то! – подбоченился я.
   Типа знай наших.
   – Теперь моя очередь, – вдруг объявила Лило. – На старт! Внимание! Марш!
   Через долю секунды пистолет был уже у нее. Мамой клянусь, она проделала это в разы быстрее меня, будто всю жизнь тренировалась. Все, что мне осталось, – открыть рот и хлопать глазами.
   Девушка стала серьезной:
   – На сегодня хватит. – И убрала пистолет в такое место и с такой непосредственностью, что меня бросило в жар. Ее явно не смущало мужское присутствие.
   – Лило, солнышко, – жалобно попросил я, – не делай так больше. Я же не каменный.
   – Спасибо за предупреждение, – деловито сказала она. – Теперь знаю: ты нервный и не каменный. Еще недостатки есть?
   – Полно, – заверил я.
   – Благодарю за откровенность. Шансы добраться целыми и невредимыми до Центральной тают буквально на глазах.
   – А ты точно хочешь туда попасть?
   Девушка скучным голосом сказала:
   – Можно подумать, моим мнением кто-то интересовался. Тем более, по всем признакам, альтернативы у меня нет.
   – Логично, – кивнул я. – Не сбежишь по дороге?
   – Куда я денусь с подводной лодки? – не сразу ответила Лило. – По-моему, тут везде одинаково паршиво. Не вижу смысла сбегать.
   – Что есть, то есть. Тонко подмечено. В общем, полагаюсь всецело на твое благоразумие.
   Я задал главный вопрос, тот, который интересовал меня еще с момента первой встречи:
   – Прости за бестактность, но кто ты на самом деле? Ставлю три рожка от «Калашникова» против твоего поцелуя, что ты не из наших.
   – Конечно, не из ваших. Я на Двадцатке первый раз в жизни была, – удивилась девушка.
   – Я в смысле, что вообще не из наших, не из «детей подземелья». Странная ты какая-то. Я всяких видел, но ты особенная. Так что, сделаешь милость – расскажешь, кто ты и откуда?
   – А вот это, Саша, уже не твоего ума дело, – сказала как отрезала Лило и враз поскучнела.
   Больше эту тему мы не затрагивали. Собственно, и разговор практически сразу разладился. Дальше шли молча, думая каждый о своем. Мерно шагали по черным деревянным шпалам, осторожно перебирались через препятствия. Темп поддерживали хороший.
   Длиннющая кишка туннеля всегда полна загадочных звуков: одни можно определить, идентифицировать, другие нет. Только звук человеческого голоса кажется близким и родным. Услышав эхо далекой перебранки, я даже обрадовался. До Девятнадцатой было рукой подать. Там тепло от костров, свет и люди. То, чего нам так не хватало в туннеле.
   Путь преградила баррикада. С самой верхотуры зычно крикнули:
   – Стой, а не то буду стрелять.
   Мы подчинились. На нас направили прожектор, осветили лица.
   Я зажмурился.
   – Вы кто такие?
   – Мы с Двадцатки. Я Лосев Александр, девушка со мной. Мы идем на Центральную.
   – Далеко ж вы собрались. Документы, надеюсь, есть?
   – Есть, конечно. – Я издалека помахал удостоверением. – Этого хватит?
   Вот ведь как оно бывает: бюрократия не вымерла даже после апокалипсиса. И здесь без нужной бумажки далеко не утопаешь.
   – Ближе покажи, – приказали мне.
   – Нет проблем. Смотрите на здоровье.
   Очевидно, документы убедили охрану, что большой опасности для их станции мы не представляем.
   – Заходите. Только без лишних движений, – предупредили нас.
   Кто был хотя бы на одной из станций, можно сказать – видел все. Во всяком случае, больших различий между Двадцаткой и Девятнадцатой не наблюдалось, разве что тут основная часть народа проживала в поезде, стоявшем в тупике, а остальные обретались на перроне, густо заставленном палатками, как сочинский пляж шезлонгами отдыхающих в купальный сезон.
   – Не забудьте отметиться у коменданта, – строго сказал дядька в ушанке и белом армейском караулевом тулупе, бывший на посту за старшего. – Знаете, где искать?
   – Найдем, – заверил я. – Я тут не в первый раз, что и где, помню.
   – Тогда ладушки, – пробасил дядька. – Топайте.
   Лило воспользовалась моим советом, надвинула шапку на брови, подняла высокий воротник куртки и слегка сгорбилась. Теперь она больше походила на мешковатого подростка, чем на красивую женщину, однако фигура ее продолжала излучать повышенный магнетизм. Охранники проводили Лило заинтересованным взглядом. Чует мое сердце, хлебну я еще с ней.
   Регистрация у коменданта заняла не больше минуты. Мрачный, всем недовольный тип, узнав, что станция не является конечной целью нашего маршрута, хмыкнул:
   – Э, ребята, боюсь, придется вам тут задержаться.
   – А в чем дело? – округлил глаза я.
   – Не повезло вам, а может, и повезло. Это смотря с какой стороны поглядеть, конечно, – стал философствовать комендант. Правда, почти сразу спохватился, и разговор снова вырулил на интересующую нас тему: – Короче, тут такое дело: плывун у нас был, почитай полтуннеля затопило. Откачивать неделю, а то и все две будем.
   – А чего остальные станции не предупредили?
   – Так это недавно случилось. Но мы по телефону уже почти всех обзвонили. На Двадцатку я сам звонил. Вас, видать, предупредить не успели.
   «Или не захотели», – подумал я. От Полковника можно было ждать любой пакости.
   – И что же нам делать?
   – Можете обратно повертать, можете и тут покантоваться. Если найдется чем заплатить, выделим вам и место, и пожрать чего.
   Возвращаться не хотелось. Дурная это примета, а мы, поисковики, народ суеверный. Нам любая страховка пригодится. Даже такая. Прикинув все за и против, остановился на единственном устраивающем варианте. Понятия не имею, что думала на этот счет моя спутница, но пока ответственность лежит на мне, моей голове и болеть.