Страница:
Пишем десять, а сколько в уме?
Вне всякого сомнения, с первых дней войны командование и летчики ВВС Красной Армии находились под впечатлением массированных налетов Люфтваффе на их аэродромы, состоявшихся ранним утром 22 июня 1941 г. Пикирующие с завыванием сирен из облаков «Штуки», идущие на бреющем Do-17 и Не-111, свист сотен осколочных бомб, горы разбитой техники и изрытые воронками взлетные полосы – все эти страшные картины надолго запомнились авиаторам. Потому удар по аэродрому стал казаться им одним из эффективнейших средств большой воздушной войны.
Попытки повторить подобное стали предприниматься советской авиацией уже через пару недель после начала войны. 3 июля Генеральный штаб Красной Армии выпустил директиву о нанесении ударов по немецким аэродромам. Первой целью стал аэродром в уже захваченном Бобруйске, где, по неким разведданным, якобы скопилось сразу несколько эскадр Люфтваффе и самолеты стоят на летном поле рядами.
Надо заметить, что в термин «скопление» применительно к вражеской живой силе и технике как вместе, так и по отдельности, затем прочно войдет в словарь советской авиации. Но при этом так и оставалось совершенно непонятным, что имелось в виду в каждом конкретном случае. Большая пешая или механизированная колонна на марше, много эшелонов на железнодорожной станции, или же несколько конных повозок с парой грузовиков? Расплывчатость понятия «скопление» позволяла не особо углубляться в детали, что же именно за цель была атакована, и к тому же придавала действиям штурмовиков необходимую значимость. Да и вообще, если задуматься, что в боевом донесении, например, означала фраза «атаковали скопление танков и пехоты»? Это что – стоящие нос к носу танки и рассевшиеся вокруг них плотным кружком пехотинцы, причем все в мирном ожидании прилета «черной смерти»?
Нанести штурмовой удар по аэродрому в Бобруйске было поручено 4-му ШАП, базировавшемуся на полевом аэродроме около белорусского городка Хотимск. На рассвете 4 июля девятнадцать Ил-2, а это были все пригодные для полетов самолеты, поднялись в воздух. Согласно советским данным, потеряв от огня зениток два «горбатых», полк уничтожил сразу 22 немецких самолета и вывел из строя взлетно-посадочную полосу.
В последующие дни экипажи русских самолетов-разведчиков продолжали регулярно докладывать о скоплении в Бобруйске немецких самолетов, в частности истребителей Bf-109. В итоге в течение 5–9 июля пилоты 4-го ШАП еще трижды атаковали аэродром. Затем в донесении о действиях полка говорилось, что в ходе четырех налетов в общей сложности были уничтожены или сильно повреждены 66 самолетов Люфтваффе, в том числе 23 бомбардировщика и 43 истребителя.
Долго останавливаться на том, что все эти «данные» были, мягко говоря, далеки от действительности, нет смысла. Скажем лишь, что составлялись они по донесениям летчиков и по неким агентурным данным. Кстати, когда вечером 8 июля над Бобруйским аэродромом в сопровождении истребителей МиГ-3 появились уже девятнадцать Су-2, то их экипажи с разочарованием обнаружили, что ни одного «мессера» там нет.
Впрочем, пилотам «сушек» еще представилась возможность побомбить вражеский аэродром. Утром 30 августа группа Су-2 из 227-го БАП совершила налет на аэродром Белая Церковь, где в это время базировались Bf-109F из II. и III./JG3. Прилет русских застал ПВО аэродрома врасплох. В результате были уничтожены десять «Мессершмиттов», еще три были разбиты на ремонтной базе, так же пострадавшей при бомбежке, но при этом все немецкие летчики остались целы. Это был по-настоящему эффективный удар по аэродрому и, вероятно, самый удачный за весь 1941 г.
После захвата Смоленска и прилегающих районов немцы немедленно приступили к обустройству там своих аэродромов. В начале сентября в строй вступили аэродромы Смоленск-Норд и Шаталово, в 55 км юго-восточнее Смоленска. Последний в дальнейшем стал одной из крупных авиабаз Люфтваффе на Восточном фронте, на которой в основном базировались двухмоторные бомбардировщики и самолеты дальней разведки, совершавшие полеты на большое расстояние.
15 сентября группа Ил-2 из 215-го ШАП совершила первый налет, как говорилось в донесении, на «аэродром севернее Смоленска». Пилоты штурмовиков заявили о полном успехе и о пятнадцати сожженных на земле бомбардировщиках. Фактически же ни один немецкий самолет не пострадал.
Аэродром Шаталово впервые попал в поле зрения советских авиаторов 17 сентября, когда разведчик Пе-2 с высоты 3000 метров сфотографировал его летное поле. При этом по «пешке» велся сильный зенитный огонь, что свидетельствовало о мощной противовоздушной обороне. На полученных снимках дешифровщики насчитали аж 300 самолетов всех типов. Видимо, качество фотографий было таковым, что один объект можно было принять за десять.
Обнаруженное «скопление» решили подвергнуть удару штурмовиков. Прикрывать их должны были десять ЛаГГ-3 из 129-го ИАП. Бывший летчик этого полка Павел Ильич Песков[11] затем после войны вспоминал: «Вечером 17.0 при изучении задачи мы узнали, что подход к цели штурмовики производят с бреющего полета, атакуют цель с планирования, предварительно набрав высоту 400–500 м. Для точного выхода на цель и отвлечения зенитного огня выделены два лидера на самолетах Пе-2, хорошо знающие район аэродрома[12]. Наша группа обеспечивает действия штурмовиков, сопровождая их до цели и обратно, подавляя зенитный огонь и уничтожая взлетающих и находящихся в воздухе истребителей противника».
Все участвующие в ударе самолеты должны были вылететь с аэродрома Шайновка. Их боевой порядок был спланирован, как в учебниках по тактике. Штурмовики шли к цели в плотном боевом порядке, а слева и справа от них с превышением на 600–1000 метров – истребители сопровождения. Еще двум «ЛаГГам» предписывалось держаться рядом с самолетом-лидером Пе-2.
Удар по аэродрому Шаталово был намечен на 18 сентября, на 06.30 по московскому времени. Однако из-за задержки с заправкой вылет подготовить не успели. Между тем в небе вскоре показались немецкие самолеты, целью которых, как оказалось, был сам аэродром Шайновка. Двенадцать Bf-110 нанесли по нему внезапный бомбово-штурмовой удар, выведя из строя два Ил-2 и по одному Пе-2 и ЛаГГ-3. Это несколько ослабило ударную группу, однако отказываться от атаки русские не собирались.
В воздух поднялись 22 самолета, в том числе двенадцать Ил-2. Песков продолжал свой рассказ: «Встретив поблизости от линии фронта низкую облачность, левая группа ЛаГГ-3 под командой капитана Горюнова вернулась обратно. Несмотря на значительное улучшение погоды, группа прошла оставшиеся до цели 60 км на бреющем полете.
При подходе к цели с юго-западного сектора штурмовики перестроились в колонну звеньев по шесть самолетов в группе. В это время лидер сбросил бомбы по летному полю и серией зеленых ракет дал сигнал, что истребителей противника в воздухе нет.
Перед атакой штурмовики набирали высоту 400–500 м и с планирования под углом 15–20 градусов начали обстрел ракетными снарядами и пулеметно-пушечным огнем, сбрасывая осколочные и фугасные бомбы с замедлением на выводе из планирования».
Истребители также участвовали в штурмовке, обстреливая с пикирования зенитные батареи. Последние вели интенсивный огонь и сбили два Ил-2, а также один ЛаГГ-3, который совершил вынужденную посадку «на живот» в трех километрах от Шаталово. По возвращении летчики заявили об уничтожении «до двадцати» самолетов противника, что в очередной раз было подтверждено некими агентурными данными.
30 сентября 1941 г. Вермахт начал операцию «Тайфун», которая должна была завершиться окружением и взятием Москвы. Стремительно продвигавшиеся на восток танки и пехоту, как и прежде, поддерживала авиация. Кроме того, возобновились налеты бомбардировщиков Люфтваффе на русскую столицу.
В начале октября Не-111 из KGr.100 «Викинг» совершили успешный налет на аэродром Мценск, на котором тогда базировалась почти вся авиация ВВС Брянского фронта. В результате некоторые полки, в частности 42-й ИАП, практически лишились матчасти. В ответ советское командование вновь пыталось наносить удары по аэродромам Люфтваффе. Так, 18 и 19 октября ВВС Западного фронта атаковали немецкую авиабазу в районе Калинина, где, по донесениям экипажей, было «пожжено» до 60 вражеских самолетов. В налетах участвовали все исправные машины, в том числе истребители. При этом 19 октября в ходе штурмовки были сбиты три «ЛаГГа» – младшего лейтенанта С. А. Рогозянского, лейтенанта И. Е. Логинова и сержанта А. А. Потапова из 27-го ИАП.
Попытки повторить подобное стали предприниматься советской авиацией уже через пару недель после начала войны. 3 июля Генеральный штаб Красной Армии выпустил директиву о нанесении ударов по немецким аэродромам. Первой целью стал аэродром в уже захваченном Бобруйске, где, по неким разведданным, якобы скопилось сразу несколько эскадр Люфтваффе и самолеты стоят на летном поле рядами.
Надо заметить, что в термин «скопление» применительно к вражеской живой силе и технике как вместе, так и по отдельности, затем прочно войдет в словарь советской авиации. Но при этом так и оставалось совершенно непонятным, что имелось в виду в каждом конкретном случае. Большая пешая или механизированная колонна на марше, много эшелонов на железнодорожной станции, или же несколько конных повозок с парой грузовиков? Расплывчатость понятия «скопление» позволяла не особо углубляться в детали, что же именно за цель была атакована, и к тому же придавала действиям штурмовиков необходимую значимость. Да и вообще, если задуматься, что в боевом донесении, например, означала фраза «атаковали скопление танков и пехоты»? Это что – стоящие нос к носу танки и рассевшиеся вокруг них плотным кружком пехотинцы, причем все в мирном ожидании прилета «черной смерти»?
Нанести штурмовой удар по аэродрому в Бобруйске было поручено 4-му ШАП, базировавшемуся на полевом аэродроме около белорусского городка Хотимск. На рассвете 4 июля девятнадцать Ил-2, а это были все пригодные для полетов самолеты, поднялись в воздух. Согласно советским данным, потеряв от огня зениток два «горбатых», полк уничтожил сразу 22 немецких самолета и вывел из строя взлетно-посадочную полосу.
В последующие дни экипажи русских самолетов-разведчиков продолжали регулярно докладывать о скоплении в Бобруйске немецких самолетов, в частности истребителей Bf-109. В итоге в течение 5–9 июля пилоты 4-го ШАП еще трижды атаковали аэродром. Затем в донесении о действиях полка говорилось, что в ходе четырех налетов в общей сложности были уничтожены или сильно повреждены 66 самолетов Люфтваффе, в том числе 23 бомбардировщика и 43 истребителя.
Долго останавливаться на том, что все эти «данные» были, мягко говоря, далеки от действительности, нет смысла. Скажем лишь, что составлялись они по донесениям летчиков и по неким агентурным данным. Кстати, когда вечером 8 июля над Бобруйским аэродромом в сопровождении истребителей МиГ-3 появились уже девятнадцать Су-2, то их экипажи с разочарованием обнаружили, что ни одного «мессера» там нет.
Впрочем, пилотам «сушек» еще представилась возможность побомбить вражеский аэродром. Утром 30 августа группа Су-2 из 227-го БАП совершила налет на аэродром Белая Церковь, где в это время базировались Bf-109F из II. и III./JG3. Прилет русских застал ПВО аэродрома врасплох. В результате были уничтожены десять «Мессершмиттов», еще три были разбиты на ремонтной базе, так же пострадавшей при бомбежке, но при этом все немецкие летчики остались целы. Это был по-настоящему эффективный удар по аэродрому и, вероятно, самый удачный за весь 1941 г.
После захвата Смоленска и прилегающих районов немцы немедленно приступили к обустройству там своих аэродромов. В начале сентября в строй вступили аэродромы Смоленск-Норд и Шаталово, в 55 км юго-восточнее Смоленска. Последний в дальнейшем стал одной из крупных авиабаз Люфтваффе на Восточном фронте, на которой в основном базировались двухмоторные бомбардировщики и самолеты дальней разведки, совершавшие полеты на большое расстояние.
15 сентября группа Ил-2 из 215-го ШАП совершила первый налет, как говорилось в донесении, на «аэродром севернее Смоленска». Пилоты штурмовиков заявили о полном успехе и о пятнадцати сожженных на земле бомбардировщиках. Фактически же ни один немецкий самолет не пострадал.
Аэродром Шаталово впервые попал в поле зрения советских авиаторов 17 сентября, когда разведчик Пе-2 с высоты 3000 метров сфотографировал его летное поле. При этом по «пешке» велся сильный зенитный огонь, что свидетельствовало о мощной противовоздушной обороне. На полученных снимках дешифровщики насчитали аж 300 самолетов всех типов. Видимо, качество фотографий было таковым, что один объект можно было принять за десять.
Обнаруженное «скопление» решили подвергнуть удару штурмовиков. Прикрывать их должны были десять ЛаГГ-3 из 129-го ИАП. Бывший летчик этого полка Павел Ильич Песков[11] затем после войны вспоминал: «Вечером 17.0 при изучении задачи мы узнали, что подход к цели штурмовики производят с бреющего полета, атакуют цель с планирования, предварительно набрав высоту 400–500 м. Для точного выхода на цель и отвлечения зенитного огня выделены два лидера на самолетах Пе-2, хорошо знающие район аэродрома[12]. Наша группа обеспечивает действия штурмовиков, сопровождая их до цели и обратно, подавляя зенитный огонь и уничтожая взлетающих и находящихся в воздухе истребителей противника».
Все участвующие в ударе самолеты должны были вылететь с аэродрома Шайновка. Их боевой порядок был спланирован, как в учебниках по тактике. Штурмовики шли к цели в плотном боевом порядке, а слева и справа от них с превышением на 600–1000 метров – истребители сопровождения. Еще двум «ЛаГГам» предписывалось держаться рядом с самолетом-лидером Пе-2.
Удар по аэродрому Шаталово был намечен на 18 сентября, на 06.30 по московскому времени. Однако из-за задержки с заправкой вылет подготовить не успели. Между тем в небе вскоре показались немецкие самолеты, целью которых, как оказалось, был сам аэродром Шайновка. Двенадцать Bf-110 нанесли по нему внезапный бомбово-штурмовой удар, выведя из строя два Ил-2 и по одному Пе-2 и ЛаГГ-3. Это несколько ослабило ударную группу, однако отказываться от атаки русские не собирались.
В воздух поднялись 22 самолета, в том числе двенадцать Ил-2. Песков продолжал свой рассказ: «Встретив поблизости от линии фронта низкую облачность, левая группа ЛаГГ-3 под командой капитана Горюнова вернулась обратно. Несмотря на значительное улучшение погоды, группа прошла оставшиеся до цели 60 км на бреющем полете.
При подходе к цели с юго-западного сектора штурмовики перестроились в колонну звеньев по шесть самолетов в группе. В это время лидер сбросил бомбы по летному полю и серией зеленых ракет дал сигнал, что истребителей противника в воздухе нет.
Перед атакой штурмовики набирали высоту 400–500 м и с планирования под углом 15–20 градусов начали обстрел ракетными снарядами и пулеметно-пушечным огнем, сбрасывая осколочные и фугасные бомбы с замедлением на выводе из планирования».
Истребители также участвовали в штурмовке, обстреливая с пикирования зенитные батареи. Последние вели интенсивный огонь и сбили два Ил-2, а также один ЛаГГ-3, который совершил вынужденную посадку «на живот» в трех километрах от Шаталово. По возвращении летчики заявили об уничтожении «до двадцати» самолетов противника, что в очередной раз было подтверждено некими агентурными данными.
30 сентября 1941 г. Вермахт начал операцию «Тайфун», которая должна была завершиться окружением и взятием Москвы. Стремительно продвигавшиеся на восток танки и пехоту, как и прежде, поддерживала авиация. Кроме того, возобновились налеты бомбардировщиков Люфтваффе на русскую столицу.
В начале октября Не-111 из KGr.100 «Викинг» совершили успешный налет на аэродром Мценск, на котором тогда базировалась почти вся авиация ВВС Брянского фронта. В результате некоторые полки, в частности 42-й ИАП, практически лишились матчасти. В ответ советское командование вновь пыталось наносить удары по аэродромам Люфтваффе. Так, 18 и 19 октября ВВС Западного фронта атаковали немецкую авиабазу в районе Калинина, где, по донесениям экипажей, было «пожжено» до 60 вражеских самолетов. В налетах участвовали все исправные машины, в том числе истребители. При этом 19 октября в ходе штурмовки были сбиты три «ЛаГГа» – младшего лейтенанта С. А. Рогозянского, лейтенанта И. Е. Логинова и сержанта А. А. Потапова из 27-го ИАП.
Работа на опережение
Чаще всего массированные удары по аэродромам наносились, дабы сорвать уже начавшиеся или готовящиеся операции Люфтваффе. Один из таких характерных примеров – это события начала ноября 1941 г.
В течение 4–6 ноября на Ленинград (ныне Санкт-Петербург), уже два месяца живший в условиях блокады и налетов бомбардировщиков, были сброшены немецкие листовки, призывавшие жителей «помыться и ложиться в гробы». В них также сообщалось, что в «годовщину революции» небо станет белым от осветительных бомб. Из всего этого городское руководство во главе со Ждановым и командование ВВС Ленинградского фронта сделали нехитрый логический вывод, что на 6–7 ноября немцы наметили массированный налет на город. Было решено предотвратить его внезапным и массированным ударом по авиабазам Люфтваффе.
Советский самолет-разведчик, чудом вернувшийся невредимым, зафиксировал, что наибольшее число двухмоторных бомбардировщиков сосредоточено на аэродроме около станции Сиверская, в 67 км к югу от Ленинграда. По данным авиаразведки, там стояли около сорока Ju-88, тридцать один Bf-109 и четыре Ju-52. Для удара по немецкой авиабазе собрали все, что было, в том числе решили задействовать даже истребители ПВО.
В 11.25 6 ноября семь Пе-2 из 125-го ближнебомбардировочного авиаполка (ББАП) во главе с майором В. А. Сандаловым в сопровождении десяти МиГ-3 с высоты 2500 м сбросили бомбы на аэродром. Затем Сиверскую с малой высоты атаковали шесть Ил-2 из 174-го ШАП во главе с капитаном Сергеем Поляковым и десять бипланов И-153 «Чайка». После этого в 14.30 аэродром бомбили еще семь Пе-2 под командованием капитана А. И. Резвых.
По советским данным, на земле были уничтожены одиннадцать самолетов, при этом большая часть из них пилотами «Илов». По сведениям же 1-го воздушного флота Люфтваффе, в ходе трех воздушных ударов по аэродрому Сиверская были потеряны семь Ju-88A из KG77 и KGr.806, а также сгорела большая часть запасов горючего. Однако потери нападавших составили десять машин, которые все стали жертвами «Мессершмиттов» из JG54 «Грюнхерц». Среди них оказался Ил-2 младшего лейтенанта А. Я. Панфилова из 174-го ШАП. Летчик успел выпрыгнуть на парашюте, после чего уже на земле погиб в перестрелке с немецкими солдатами, пытавшимися взять его в плен
В тот же день штурмовке подвергся и аэродром Красногвардейск. Ночью в налетах на германские аэродромы участвовали несколько ДБ-3Ф и даже летающие лодки МБР-2, сбрасывавшие по две 100-кг бомбы! Однако сорвать «фашистскую акцию» все же не удалось. Вечером 7 ноября немцы произвели массированный налет на центр Ленинграда, причинивший большие разрушения. Особенно сильно пострадал Финляндский вокзал.
Одновременно бомбардировщики Люфтваффе 4–6 ноября совершили серию налетов на города Поволжья – Горький, Ярославль, Чебоксары и другие. В итоге серьезные повреждения получили Горьковский и Ярославский автозаводы, минометный завод «Двигатель революции» и радиотелефонный завод № 197 им. Ленина, также находившиеся в Горьком, и другие предприятия. Были убиты и ранены сотни жителей. Одновременно с этим немецкие самолеты продолжали бомбить Москву.
Напуганная размахом и обширной географией налетов, теперь уже Ставка ВГК во главе со Сталиным отдала приказ нанести массированные удары по немецким аэродромам, задействовав для этого все наличные силы. Видимо, советское руководство полагало, что налеты осуществляются сотнями немецких самолетов с десятков аэродромов. Согласно данным разведывательного отдела ВВС Калининского фронта, на аэродроме в районе Ржева базировались «до 20 самолетов Ю-88, около 20 истребителей Ме-109 и до 15 разведчиков и корректировщиков типа Не-126». На аэродроме Старицы авиаразведка обнаружила около сорока Ju-88 и Bf-109, а в районе Калинина – целое скопище Ju-88, Ju-87, Ju-52, Bf-109 и Hs-126. Получалось, что только против Калининского фронта действует не меньше 155 самолетов 2-го воздушного флота Люфтваффе.
Поэтому помимо ВВС Западного, Брянского и Калининского фронтов к участию в операции привлекли самолеты ВВС Московского военного округа, 81-й дивизии дальнебомбардировочной авиации и 21-й отдельной бомбардировочной авиадивизии (ОБАД) резерва ВГК. Всего удалось собрать около 300 самолетов различных типов.
Утром 5 ноября был нанесен удар сразу по тринадцати немецким аэродромам, а затем в течение последующих двух дней – по пятнадцати. Потом 8 ноября в силу плохой погоды и понесенных потерь операция была приостановлена, но 12-го числа она снова возобновилась. Последние вылеты в ее рамках были произведены 15 ноября, когда ударам подверглись девятнадцать аэродромов, в том числе в Смоленске, Сещинской и Шаталове. Всего за этот период советские летчики совершили около 600 самолетовылетов и отчитались о ста уничтоженных на земле самолетах! Еще 61 самолет якобы удалось сбить в воздушных боях. Позднее было объявлено, что в результате ударов «немецкое командование отказалось от проведения намечавшихся налетов».
Фактически тогда бомбардировки русских городов в основном выполняли III./KG26 «Лёвен», KGr.100 «Викинг» и I./KG28. При этом на начало ноября в первых двух группах имелись всего двадцать исправных Не-111. Поскольку все они базировались на аэродроме около железнодорожной станции Сещинская, северо-западнее Брянска, то есть в глубоком тылу, советские истребители и штурмовики просто не могли «достать» их, ну а точность ударов бомбардировщиков была еще на порядок ниже. В итоге эти три группы никаких потерь от «успешных» налетов не понесли и продолжали выполнение заданий.
Днем 11 ноября в ходе очередной бомбежки Москвы были убиты и ранены 94 человека. Днем 12-го, в ночь на 13-е, а также днем 14 ноября «Хейнкели» вновь совершили налеты на столицу, причем они сбрасывали тяжелые фугасные бомбы весом 1000–1800 кг. Грохот их взрывов был слышен за многие километры и производил ужасающее впечатление на москвичей. Многие впали в оцепенение, боялись ложиться спать, часами отсиживались в подвалах. Затем после однодневной паузы 16 ноября бомбежки возобновились. Днем 17 ноября московская служба МПВО зафиксировала падение на город 51 фугасной и около 800 зажигательных бомб.
После этого немецкие налеты действительно пошли на убыль. Но советские удары по аэродромам не имели к этому никакого отношения. В начале ноября командование Люфтваффе приняло решение о переброске с Восточного фронта на Сицилию штабов и управлений 2-го воздушного флота и 2-го авиакорпуса. Одновременно с этим в первые две недели ноября в Германию и Францию были выведены восемь бомбардировочных авиагрупп, в том числе KGr.100, сыгравшая значительную роль в налетах на Москву и Горький.
Однако русская разведка, видимо, об этом ничего не знала, и в итоге командование ВВС Красной Армии снова ввело само себя в заблуждение, поверив в чудодейственную эффективность своих воздушных ударов по вражеским авиабазам.
Вообще же в советских штабах периодически возникали самые причудливые предположения относительно действий противника. Так, например, зимой 1941–42 г. летчики Калининского фронта нередко докладывали о якобы виденных ими Ju-86, уже давно снятых с вооружения Люфтваффе, а также о Ju-89, которые вообще не запускались в серийное производство, и о неких «Хейнкелях-127», вообще не существовавших в природе. В итоге в штабах на полном серьезе сделали вывод, что «фрицы» специально летают на собранном по каким-то углам старье, а новые самолеты берегут для будущих летних боев!
В течение 4–6 ноября на Ленинград (ныне Санкт-Петербург), уже два месяца живший в условиях блокады и налетов бомбардировщиков, были сброшены немецкие листовки, призывавшие жителей «помыться и ложиться в гробы». В них также сообщалось, что в «годовщину революции» небо станет белым от осветительных бомб. Из всего этого городское руководство во главе со Ждановым и командование ВВС Ленинградского фронта сделали нехитрый логический вывод, что на 6–7 ноября немцы наметили массированный налет на город. Было решено предотвратить его внезапным и массированным ударом по авиабазам Люфтваффе.
Советский самолет-разведчик, чудом вернувшийся невредимым, зафиксировал, что наибольшее число двухмоторных бомбардировщиков сосредоточено на аэродроме около станции Сиверская, в 67 км к югу от Ленинграда. По данным авиаразведки, там стояли около сорока Ju-88, тридцать один Bf-109 и четыре Ju-52. Для удара по немецкой авиабазе собрали все, что было, в том числе решили задействовать даже истребители ПВО.
В 11.25 6 ноября семь Пе-2 из 125-го ближнебомбардировочного авиаполка (ББАП) во главе с майором В. А. Сандаловым в сопровождении десяти МиГ-3 с высоты 2500 м сбросили бомбы на аэродром. Затем Сиверскую с малой высоты атаковали шесть Ил-2 из 174-го ШАП во главе с капитаном Сергеем Поляковым и десять бипланов И-153 «Чайка». После этого в 14.30 аэродром бомбили еще семь Пе-2 под командованием капитана А. И. Резвых.
По советским данным, на земле были уничтожены одиннадцать самолетов, при этом большая часть из них пилотами «Илов». По сведениям же 1-го воздушного флота Люфтваффе, в ходе трех воздушных ударов по аэродрому Сиверская были потеряны семь Ju-88A из KG77 и KGr.806, а также сгорела большая часть запасов горючего. Однако потери нападавших составили десять машин, которые все стали жертвами «Мессершмиттов» из JG54 «Грюнхерц». Среди них оказался Ил-2 младшего лейтенанта А. Я. Панфилова из 174-го ШАП. Летчик успел выпрыгнуть на парашюте, после чего уже на земле погиб в перестрелке с немецкими солдатами, пытавшимися взять его в плен
В тот же день штурмовке подвергся и аэродром Красногвардейск. Ночью в налетах на германские аэродромы участвовали несколько ДБ-3Ф и даже летающие лодки МБР-2, сбрасывавшие по две 100-кг бомбы! Однако сорвать «фашистскую акцию» все же не удалось. Вечером 7 ноября немцы произвели массированный налет на центр Ленинграда, причинивший большие разрушения. Особенно сильно пострадал Финляндский вокзал.
Одновременно бомбардировщики Люфтваффе 4–6 ноября совершили серию налетов на города Поволжья – Горький, Ярославль, Чебоксары и другие. В итоге серьезные повреждения получили Горьковский и Ярославский автозаводы, минометный завод «Двигатель революции» и радиотелефонный завод № 197 им. Ленина, также находившиеся в Горьком, и другие предприятия. Были убиты и ранены сотни жителей. Одновременно с этим немецкие самолеты продолжали бомбить Москву.
Напуганная размахом и обширной географией налетов, теперь уже Ставка ВГК во главе со Сталиным отдала приказ нанести массированные удары по немецким аэродромам, задействовав для этого все наличные силы. Видимо, советское руководство полагало, что налеты осуществляются сотнями немецких самолетов с десятков аэродромов. Согласно данным разведывательного отдела ВВС Калининского фронта, на аэродроме в районе Ржева базировались «до 20 самолетов Ю-88, около 20 истребителей Ме-109 и до 15 разведчиков и корректировщиков типа Не-126». На аэродроме Старицы авиаразведка обнаружила около сорока Ju-88 и Bf-109, а в районе Калинина – целое скопище Ju-88, Ju-87, Ju-52, Bf-109 и Hs-126. Получалось, что только против Калининского фронта действует не меньше 155 самолетов 2-го воздушного флота Люфтваффе.
Поэтому помимо ВВС Западного, Брянского и Калининского фронтов к участию в операции привлекли самолеты ВВС Московского военного округа, 81-й дивизии дальнебомбардировочной авиации и 21-й отдельной бомбардировочной авиадивизии (ОБАД) резерва ВГК. Всего удалось собрать около 300 самолетов различных типов.
Утром 5 ноября был нанесен удар сразу по тринадцати немецким аэродромам, а затем в течение последующих двух дней – по пятнадцати. Потом 8 ноября в силу плохой погоды и понесенных потерь операция была приостановлена, но 12-го числа она снова возобновилась. Последние вылеты в ее рамках были произведены 15 ноября, когда ударам подверглись девятнадцать аэродромов, в том числе в Смоленске, Сещинской и Шаталове. Всего за этот период советские летчики совершили около 600 самолетовылетов и отчитались о ста уничтоженных на земле самолетах! Еще 61 самолет якобы удалось сбить в воздушных боях. Позднее было объявлено, что в результате ударов «немецкое командование отказалось от проведения намечавшихся налетов».
Фактически тогда бомбардировки русских городов в основном выполняли III./KG26 «Лёвен», KGr.100 «Викинг» и I./KG28. При этом на начало ноября в первых двух группах имелись всего двадцать исправных Не-111. Поскольку все они базировались на аэродроме около железнодорожной станции Сещинская, северо-западнее Брянска, то есть в глубоком тылу, советские истребители и штурмовики просто не могли «достать» их, ну а точность ударов бомбардировщиков была еще на порядок ниже. В итоге эти три группы никаких потерь от «успешных» налетов не понесли и продолжали выполнение заданий.
Днем 11 ноября в ходе очередной бомбежки Москвы были убиты и ранены 94 человека. Днем 12-го, в ночь на 13-е, а также днем 14 ноября «Хейнкели» вновь совершили налеты на столицу, причем они сбрасывали тяжелые фугасные бомбы весом 1000–1800 кг. Грохот их взрывов был слышен за многие километры и производил ужасающее впечатление на москвичей. Многие впали в оцепенение, боялись ложиться спать, часами отсиживались в подвалах. Затем после однодневной паузы 16 ноября бомбежки возобновились. Днем 17 ноября московская служба МПВО зафиксировала падение на город 51 фугасной и около 800 зажигательных бомб.
После этого немецкие налеты действительно пошли на убыль. Но советские удары по аэродромам не имели к этому никакого отношения. В начале ноября командование Люфтваффе приняло решение о переброске с Восточного фронта на Сицилию штабов и управлений 2-го воздушного флота и 2-го авиакорпуса. Одновременно с этим в первые две недели ноября в Германию и Францию были выведены восемь бомбардировочных авиагрупп, в том числе KGr.100, сыгравшая значительную роль в налетах на Москву и Горький.
Однако русская разведка, видимо, об этом ничего не знала, и в итоге командование ВВС Красной Армии снова ввело само себя в заблуждение, поверив в чудодейственную эффективность своих воздушных ударов по вражеским авиабазам.
Вообще же в советских штабах периодически возникали самые причудливые предположения относительно действий противника. Так, например, зимой 1941–42 г. летчики Калининского фронта нередко докладывали о якобы виденных ими Ju-86, уже давно снятых с вооружения Люфтваффе, а также о Ju-89, которые вообще не запускались в серийное производство, и о неких «Хейнкелях-127», вообще не существовавших в природе. В итоге в штабах на полном серьезе сделали вывод, что «фрицы» специально летают на собранном по каким-то углам старье, а новые самолеты берегут для будущих летних боев!
Повторенье – мать ученья
В начале 1942 г. Люфтваффе продемонстрировали, как действительно эффективные удары по аэродромам могут практически сорвать уже начавшуюся воздушную операцию противника.
Утром 18 января советская авиация начала масштабную высадку воздушного десанта в тылу немецкой группы армий «Митте» («Центр»). Ее целью была поддержка выдыхавшегося наступления войск Калининского фронта и трех армий Западного фронта. В течение четырех часов с шестнадцати самолетов ПС-84[13] в районе поселка Желанья, в 50 км южнее Вязьмы, были десантированы 462 бойца из 250-го стрелкового авиадесантного полка. В последующие дни в район Вязьмы на борту двух– и четырехмоторных транспортников, совершавших в темное время суток регулярные полеты за линию фронта, были доставлены батальоны 201-й воздушно-десантной бригады.
Естественно, что подобное не могло долго продолжаться безнаказанно. Немецкие самолеты-разведчики произвели аэрофотосъемку прифронтовых русских аэродромов и вскоре установили, что доставка десанта производится главным образом с аэродрома Грабцево, расположенного северо-восточнее Калуги. И командование 8-го авиакорпуса Люфтваффе решило нанести по нему штурмовой удар, время для которого, как оказалось, было выбрано очень удачно.
Короткий световой день 27 января подходил к концу, зимнее солнце садилось за горизонт, и в Грабцево очередная партия десантников погрузилась на борт группы четырехмоторных ТБ-3. Тяжелогруженые машины уже выруливали на взлетно-посадочную полосу, когда около 17.00 по московскому времени над аэродромом на небольшой высоте появились около двадцати немецких самолетов. Это были Bf-110C из I./ZG26 «Хорст Вессель» под командованием 28-летнего гауптмана Вильгельма Шписса (Wilhelm Spies).[14]
Их налет стал полной неожиданностью. Транспортники, расстреливаемые «Мессершмиттами», хаотично разворачивались в разные стороны. Из них на ходу выпрыгивали и разбегались врассыпную десантники. Самолеты получали попадания, врезались друг в друга и взрывались. И при этом ни один советский истребитель даже не попытался подняться в воздух, чтобы помешать немцам.
В итоге были уничтожены одиннадцать самолетов, в том числе девять ТБ-3 из 23-й ТБАД, один И-16 и один Як-1. Еще тринадцать транспортников получили различные повреждения и стали непригодны для полетов. Запланированная на тот день высадка очередной партии десантников была сорвана. В целом же удар I./ZG26 по аэродрому Грабцево сыграл большую роль в конечном крахе всей десантной операции.
Во время последующих налетов, проводившихся уже более мелкими группами немецких самолетов, был уничтожен еще один и повреждены четыре ТБ-3. Следует отметить, что эти огромные самолеты уже давно не выпускались, и их потерю восполнить было просто нечем. К 30 января из 70 транспортников, имевшихся к началу операции, уцелели только 38. В результате в этот день удалось выбросить в немецком тылу всего 385 человек и 5400 кг грузов, а на следующий день и того меньше.
Параллельно в течение 28 января – 5 февраля Люфтваффе предприняли новую серию налетов на аэродромы Грабцево, Орешково, Жашково и другие, уничтожив и повредив еще пятьдесят самолетов разных типов. Только 616-й авиаполк безвозвратно потерял восемь разведчиков Р-5. В итоге 2 февраля масштабная десантная операция была приостановлена.
Однако затем 18 февраля Ставка ВГК приняла решение продолжить ее, и снова в немецкий тыл полетели ТБ-3 и ПС-84. Ночная высадка подразделений 214-й воздушно-десантной бригады проходила крайне тяжело. Из-за ошибок пилотов и штурманов мелкие группы парашютистов оказались рассеянными практически по всей Смоленской области. А отдельные экипажи так заплутали, что производили десантирование за сотни километров от места назначения, в глубоком тылу, но только не во вражеском, а в собственном.
В конечном итоге Вяземская десантная операция закончилась полным крахом. Советская авиация не смогла ни эффективно снабжать высаженные части, ни доставлять им достаточные подкрепления, ни оказать им сильную поддержку с воздуха. В то же время пикирующие бомбардировщики и штурмовики Люфтваффе регулярно наносили бомбовые удары по сражавшимся в полном окружении десантным частям. Остатки последних смогли прорваться сквозь немецкие позиции и выйти в расположение советских войск только в конце июня 42-го года.
Советские ответные удары по немецким авиабазам оказались гораздо менее эффективными. Люфтваффе сумели организовать и затем почти беспрепятственно использовать воздушный мост с частями 16-й армии, окруженными в районе городов Демянск и Холм. Авиации ВВС Западного фронта удалось провести лишь один удачный налет на аэродром около поселка Новое Село, расположенный в 9 км севернее Вязьмы. На нем в ночь на 6 марта прямыми попаданиями бомб были уничтожены пять самолетов, в том числе два Do-17P из 2-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.11. Удары же по немецким аэродромам в Смоленске, Боровском и Дугино, организованные в те же дни, закончились безрезультатно.
Утром 18 января советская авиация начала масштабную высадку воздушного десанта в тылу немецкой группы армий «Митте» («Центр»). Ее целью была поддержка выдыхавшегося наступления войск Калининского фронта и трех армий Западного фронта. В течение четырех часов с шестнадцати самолетов ПС-84[13] в районе поселка Желанья, в 50 км южнее Вязьмы, были десантированы 462 бойца из 250-го стрелкового авиадесантного полка. В последующие дни в район Вязьмы на борту двух– и четырехмоторных транспортников, совершавших в темное время суток регулярные полеты за линию фронта, были доставлены батальоны 201-й воздушно-десантной бригады.
Одноместные штурмовики Ил-2 из состава 174-го ШАП, Ленинградский фронт, зима 1941–42 г.
Естественно, что подобное не могло долго продолжаться безнаказанно. Немецкие самолеты-разведчики произвели аэрофотосъемку прифронтовых русских аэродромов и вскоре установили, что доставка десанта производится главным образом с аэродрома Грабцево, расположенного северо-восточнее Калуги. И командование 8-го авиакорпуса Люфтваффе решило нанести по нему штурмовой удар, время для которого, как оказалось, было выбрано очень удачно.
Короткий световой день 27 января подходил к концу, зимнее солнце садилось за горизонт, и в Грабцево очередная партия десантников погрузилась на борт группы четырехмоторных ТБ-3. Тяжелогруженые машины уже выруливали на взлетно-посадочную полосу, когда около 17.00 по московскому времени над аэродромом на небольшой высоте появились около двадцати немецких самолетов. Это были Bf-110C из I./ZG26 «Хорст Вессель» под командованием 28-летнего гауптмана Вильгельма Шписса (Wilhelm Spies).[14]
Их налет стал полной неожиданностью. Транспортники, расстреливаемые «Мессершмиттами», хаотично разворачивались в разные стороны. Из них на ходу выпрыгивали и разбегались врассыпную десантники. Самолеты получали попадания, врезались друг в друга и взрывались. И при этом ни один советский истребитель даже не попытался подняться в воздух, чтобы помешать немцам.
В итоге были уничтожены одиннадцать самолетов, в том числе девять ТБ-3 из 23-й ТБАД, один И-16 и один Як-1. Еще тринадцать транспортников получили различные повреждения и стали непригодны для полетов. Запланированная на тот день высадка очередной партии десантников была сорвана. В целом же удар I./ZG26 по аэродрому Грабцево сыграл большую роль в конечном крахе всей десантной операции.
Во время последующих налетов, проводившихся уже более мелкими группами немецких самолетов, был уничтожен еще один и повреждены четыре ТБ-3. Следует отметить, что эти огромные самолеты уже давно не выпускались, и их потерю восполнить было просто нечем. К 30 января из 70 транспортников, имевшихся к началу операции, уцелели только 38. В результате в этот день удалось выбросить в немецком тылу всего 385 человек и 5400 кг грузов, а на следующий день и того меньше.
Параллельно в течение 28 января – 5 февраля Люфтваффе предприняли новую серию налетов на аэродромы Грабцево, Орешково, Жашково и другие, уничтожив и повредив еще пятьдесят самолетов разных типов. Только 616-й авиаполк безвозвратно потерял восемь разведчиков Р-5. В итоге 2 февраля масштабная десантная операция была приостановлена.
Однако затем 18 февраля Ставка ВГК приняла решение продолжить ее, и снова в немецкий тыл полетели ТБ-3 и ПС-84. Ночная высадка подразделений 214-й воздушно-десантной бригады проходила крайне тяжело. Из-за ошибок пилотов и штурманов мелкие группы парашютистов оказались рассеянными практически по всей Смоленской области. А отдельные экипажи так заплутали, что производили десантирование за сотни километров от места назначения, в глубоком тылу, но только не во вражеском, а в собственном.
В конечном итоге Вяземская десантная операция закончилась полным крахом. Советская авиация не смогла ни эффективно снабжать высаженные части, ни доставлять им достаточные подкрепления, ни оказать им сильную поддержку с воздуха. В то же время пикирующие бомбардировщики и штурмовики Люфтваффе регулярно наносили бомбовые удары по сражавшимся в полном окружении десантным частям. Остатки последних смогли прорваться сквозь немецкие позиции и выйти в расположение советских войск только в конце июня 42-го года.
Советские ответные удары по немецким авиабазам оказались гораздо менее эффективными. Люфтваффе сумели организовать и затем почти беспрепятственно использовать воздушный мост с частями 16-й армии, окруженными в районе городов Демянск и Холм. Авиации ВВС Западного фронта удалось провести лишь один удачный налет на аэродром около поселка Новое Село, расположенный в 9 км севернее Вязьмы. На нем в ночь на 6 марта прямыми попаданиями бомб были уничтожены пять самолетов, в том числе два Do-17P из 2-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.11. Удары же по немецким аэродромам в Смоленске, Боровском и Дугино, организованные в те же дни, закончились безрезультатно.
«Чума» над степью
Попытки уничтожать вражескую авиацию на аэродромах предпринимались постоянно на всех участках фронта, но наибольший размах такие удары принимали во время крупных сражений, например, таких как Сталинградская битва.
28 июня 1942 г. части 4-й танковой армии Вермахта прорвали фронт на воронежском направлении и вскоре развернули стремительное наступление на юго-восток в направлении Кавказа и Волги. Наземные сражения проходили при подавляющем господстве германской авиации.
В середине июля командование сформированной в прошлом месяце 8-й воздушной армии спланировало первый серьезный удар по немецкому аэродрому. Самолеты-разведчики установили, что в недавно захваченном немцами Миллерово «скопилось» до 150 транспортных самолетов Ju-52. В штабе армии долго ломали голову над тем, для чего противнику столько транспортников на передовом аэродроме. В итоге решили, что они доставляют наступающим войскам оружие и боеприпасы.
Для удара решено было использовать Ил-2 из 206-й ШАД полковника В. А. Срывкина и 228-й ШАД полковника В. В. Степичева. Поддержать их должны были бомбардировщики Пе-2 из 150-го СБАП подполковника И. С. Полбина, а прикрыть – истребители Як-1 из 434-го отдельного истребительного полка майора И. И. Клещева. Последние два полка входили в так называемую «1-ю особую авиагруппу при командовании ВВС», которой командовал лично сын вождя – 21-летний полковник Василий Сталин. Эта группа была попыткой создать элитное соединение, способное на равных сражаться с Люфтваффе. Полки комплектовались только пилотами и экипажами, имевшими боевой опыт и уже отличившимися в боях.
Вечером 8 июля первыми аэродром в намеченное время атаковали «пешки». Впрочем, хотя бомбардировщик Пе-2 в СССР и назывался «пикирующим», он не мог пикировать в немецком смысле этого слова, так как если пилот не начинал выводить машину из пике на высоте не менее 3000 метров, то она не выводилась из него вообще и врезалась в землю. Поэтому фактически бомбометание производилось лишь с пологого пикирования и имело соответствующую точность.
Затем над Миллерово на бреющем полете появились «Илы», которые обстреляли взлетную полосу и стоянки «эрэсами» и сбросили на них бомбы. Но вот обида, никакого скопища транспортников там не оказалось. По-иному и быть не могло, самолеты садились и взлетали, длительные простои при немецкой педантичности были большой редкостью, а тем более сразу 150 машин. Здесь сказалась вечная проблема организации советских штурмовых ударов по авиабазам – слишком большой промежуток между обнаружением цели и ударом по ней.
Ко всему прочему, когда самолеты уже повернули обратно, в небе появились Bf-109F из штабного звена II./JG3. Они атаковали группу Пе-2 и в течение десяти минут сбили сразу шесть бомбардировщиков. По три победы были на счету командира группы 30-летнего гауптмана Вернера-Курта Брэндле (Werrner-Kurt Brändle),[15] только неделю назад награжденного Рыцарским Крестом, и 22-летнего лейтенанта Ханса Фусса (Hans Fuß).[16] При этом две сбитые «пешки» принадлежали командирам звеньев 150-го СБАП, имевшим звания Героев Советского Союза, – 26-летнему старшему лейтенанту Федору Демченкову и 22-летнему старшему лейтенанту Андрею Хвостунову. К счастью, оба летчика остались невредимыми и затем благополучно дожили до конца войны.
28 июня 1942 г. части 4-й танковой армии Вермахта прорвали фронт на воронежском направлении и вскоре развернули стремительное наступление на юго-восток в направлении Кавказа и Волги. Наземные сражения проходили при подавляющем господстве германской авиации.
В середине июля командование сформированной в прошлом месяце 8-й воздушной армии спланировало первый серьезный удар по немецкому аэродрому. Самолеты-разведчики установили, что в недавно захваченном немцами Миллерово «скопилось» до 150 транспортных самолетов Ju-52. В штабе армии долго ломали голову над тем, для чего противнику столько транспортников на передовом аэродроме. В итоге решили, что они доставляют наступающим войскам оружие и боеприпасы.
Для удара решено было использовать Ил-2 из 206-й ШАД полковника В. А. Срывкина и 228-й ШАД полковника В. В. Степичева. Поддержать их должны были бомбардировщики Пе-2 из 150-го СБАП подполковника И. С. Полбина, а прикрыть – истребители Як-1 из 434-го отдельного истребительного полка майора И. И. Клещева. Последние два полка входили в так называемую «1-ю особую авиагруппу при командовании ВВС», которой командовал лично сын вождя – 21-летний полковник Василий Сталин. Эта группа была попыткой создать элитное соединение, способное на равных сражаться с Люфтваффе. Полки комплектовались только пилотами и экипажами, имевшими боевой опыт и уже отличившимися в боях.
Вечером 8 июля первыми аэродром в намеченное время атаковали «пешки». Впрочем, хотя бомбардировщик Пе-2 в СССР и назывался «пикирующим», он не мог пикировать в немецком смысле этого слова, так как если пилот не начинал выводить машину из пике на высоте не менее 3000 метров, то она не выводилась из него вообще и врезалась в землю. Поэтому фактически бомбометание производилось лишь с пологого пикирования и имело соответствующую точность.
Затем над Миллерово на бреющем полете появились «Илы», которые обстреляли взлетную полосу и стоянки «эрэсами» и сбросили на них бомбы. Но вот обида, никакого скопища транспортников там не оказалось. По-иному и быть не могло, самолеты садились и взлетали, длительные простои при немецкой педантичности были большой редкостью, а тем более сразу 150 машин. Здесь сказалась вечная проблема организации советских штурмовых ударов по авиабазам – слишком большой промежуток между обнаружением цели и ударом по ней.
Ко всему прочему, когда самолеты уже повернули обратно, в небе появились Bf-109F из штабного звена II./JG3. Они атаковали группу Пе-2 и в течение десяти минут сбили сразу шесть бомбардировщиков. По три победы были на счету командира группы 30-летнего гауптмана Вернера-Курта Брэндле (Werrner-Kurt Brändle),[15] только неделю назад награжденного Рыцарским Крестом, и 22-летнего лейтенанта Ханса Фусса (Hans Fuß).[16] При этом две сбитые «пешки» принадлежали командирам звеньев 150-го СБАП, имевшим звания Героев Советского Союза, – 26-летнему старшему лейтенанту Федору Демченкову и 22-летнему старшему лейтенанту Андрею Хвостунову. К счастью, оба летчика остались невредимыми и затем благополучно дожили до конца войны.