Страница:
В итоге немцы продолжали безнаказанно бороздить воздушные просторы Советского Союза. В июне «Юнкерсы», «Хейнкели» и «Дорнье» каждый день фотографировали районы расположения советских войск. Если в течение мая – первых десяти дней июня служба ВНОС зафиксировала 91 пролет самолетов-нарушителей, то с 10 по 19 июня их было уже 86! Хотя фиксировались далеко не все пролеты. Наибольшая активность разведчиков наблюдалась в районах строительства оборонительных сооружений и расположения крупных воинских гарнизонов. Генштаб Красной армии в очередной раз обратился к Сталину, но снова получил по-детски наивный ответ – отныне обо всех нарушениях воздушного пространства докладывать заместителю наркома по иностранным делам А.Я. Вышинскому, а тот «будет иметь дело с немецким послом Шуленбургом…».
В июне Зигфрид Кнемейер на Ju-88, оснащенном двигателями BMW 801, взлетая с аэродрома Балчик, на болгарском побережье Черного моря, совершил несколько полетов в район Крымского перешейка и Севастополя. Кроме того, он выполнил один сверхдальний разведывательный рейд в район нефтепромыслов около Баку. Кнемейер пересек Черное море, пролетел над северо-восточны-ми районами Турции, Арменией, Азербайджаном и благополучно вернулся обратно. Его несколько раз пытались перехватить советские истребители, но, не имея турбонагнетателей, они не могли набрать высоту 9000 м, на которой летел «Юнкере».
Немецкие разведчики, взлетавшие с аэродрома Киркенес, в Северной Норвегии, регулярно нарушали советскую границу и на Крайнем Севере. Так, 17 июня одиночный Ju-88 совершил рейд в район Мурманска. Ему наперехват взлетели два звена И-16 и И-153, однако, пользуясь своим преимуществом в скорости, нарушитель благополучно ушел от них. Несколько позднее в тот же день над побережьем Баренцева моря, между полуостровом Рыбачий и Кольским заливом, был замечен еще один «Юнкере». На этот раз по нему с земли открыли зенитный огонь. Видимо, у кого-то из командиров все же не выдержали нервы, и он решился нарушить строгий приказ Сталина не стрелять по нарушителям. После этого немецкий пилот посчитал за благо убраться обратно.
18 июня над полуостровом Рыбачий появился очередной «Юнкере» – Ju-88A-5 «G2+EH» обер-фельдфебеля Ханса Тюхера 1-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr. 124. Когда он пролетал над позициями советских войск, по нему снова открыли зенитный огонь. На этот раз «Юнкере» получил несколько попаданий, а его бортмеханик унтер-офицер Йозеф Хаузенблас был убит. Однако, несмотря на повреждения, «Юнкере» ушел за границу и затем приземлился на аэродроме Бардуфос.
На следующий день в том же самом районе над полуостровом Рыбачий были замечены уже два немецких самолета – Не-111 и Bf-110. Истребитель И-153 «Чайка» старшего лейтенанта Василия Воловикова из 72-го смешанного полка авиации Северного флота попытался их атаковать, но тут появилось звено Bf-109, видимо прикрывавшее нарушителей. Советскому летчику ничего не оставалось, как прервать атаку и уйти в облака.
Общие итоги деятельности Aufkl.Gr.Ob.d.L. за пять месяцев 1941 г. впечатляли. К июню в распоряжении Генерального штаба люфтваффе имелись панорамные снимки и крупномасштабные карты всей приграничной полосы на глубину около 250–300 км с указанием всех важных объектов и районов дислокации войск. Было выявлено точное местоположение 66 аэродромов советской авиации.
18 июня финское правительство разрешило люфтваффе использовать несколько своих аэродромов: Хельсинки-Мальми, Утти, расположенный в 10 км восточнее города Коувола, Луонетярви, находившийся северо-западнее города Тампере, а также Рованиеми, Кемиярви и Петсамо (ныне Печенга). Уже в тот же день в Луонетярви прибыли три Do-215 из l/(F).Ob.d.L., которые совершили оттуда разведывательные рейды в глубь северо-западной части СССР. В Рованиеми перелетели три Do-17P из 3-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.22, при этом экипаж одного из них возглавлял Конрад Кнабе, уже неоднократно летавший над советской территорией. На следующее утро, взлетев в 6.00 по берлинскому времени из Рованиеми, они, словно призраки, пересекли пока еще мирно спящую границу и безнаказанно провели аэрофотосъемку советских укрепрайонов к западу от Кандалакши. В следующие дни «Дорнье» фотографировали Мурманскую железную дорогу.
Надо отметить, что и сами финны вели тайную воздушную разведку советского тыла. Для этого использовался двухмоторный самолет «Бленхейм» Mk.I «BL-141» из 42-й эскадрильи (LLv42), который был специально оборудован для высотных полетов. Известно, что 24 мая, 25 мая и 11 июня 1941 г. командир этой эскадрильи майор Армае Эскола, взлетая с аэродрома Сиикакангас, расположенного в 44 км северо-восточнее города Тампере, совершал на этом самолете рейды над Советским Союзом. Точные их маршруты неизвестны до сих пор, но вполне вероятно, что разведчик пролетал над Кронштадтом и Ленинградом.
Между тем в воздухе все отчетливее пахло войной, и различные инциденты происходили все чаще и чаще. Так, в начале июня в небе над Молдавией огнем бортстрелков Ju-88D был сбит советский истребитель, причем летчик погиб. 19 июня в том же районе звено МиГ-3 из 55-го иап вступило в воздушный бой с «Юнкерсом» и даже углубилось на территорию Румынии. Началось разбирательство, которое, впрочем, по понятным причинам вскоре прекратили.
В течение 20–21 июня 1941 г. количество нарушений воздушной границы перешло все допустимые пределы. Самолеты с крестами уже непрерывно кружили над приграничными районами…
Интересно, что после войны вопрос о разведывательных рейдах авиагруппы Ровеля в предвоенный период неожиданным образом всплыл на Нюрнбергском процессе. Во время допроса бывшего начальника отдела абвер-II генерал-майора фон Лaхузена было отмечено, что ни одна страна в мире не вела перед началом Второй мировой войны столь интенсивного и всеобъемлющего воздушного шпионажа, как грубо нарушавшая в этом отношении международное право Германия. Инструментом, с помощью которого это право попиралось, как раз и была названа пресловутая «группа Ровеля».
Фон Лахузен сообщил, что был лично знаком с оберстом Ровелем, который поначалу возглавлял эскадрилью особого назначения, проводившую совместно с отделом абвер-1 разведывательную работу в различных государствах Европы. Он также вспомнил, что иногда присутствовал при разговорах шефа абвера Канариса с Ровелем, во время которых последний сообщал о результатах своих разведывательных полетов и передавал полученные материалы.
Однако все это, как ни странно, впоследствии никак не коснулось самого Теодора Ровеля. Вопрос о его привлечении к ответственности как организатора и проводника «интенсивного и всеобъемлющего воздушного шпионажа» даже не поднимался. Вероятно, это объяснялось прежде всего тем, что такие специалисты, как он, были крайне востребованы и после войны. Во всяком случае, затем американская воздушная разведка территории СССР во многом опиралась на опыт люфтваффе.
Глава 2 Дальняя разведка в операции «Барбаросса»
Фотографии для Гальдера
В июне Зигфрид Кнемейер на Ju-88, оснащенном двигателями BMW 801, взлетая с аэродрома Балчик, на болгарском побережье Черного моря, совершил несколько полетов в район Крымского перешейка и Севастополя. Кроме того, он выполнил один сверхдальний разведывательный рейд в район нефтепромыслов около Баку. Кнемейер пересек Черное море, пролетел над северо-восточны-ми районами Турции, Арменией, Азербайджаном и благополучно вернулся обратно. Его несколько раз пытались перехватить советские истребители, но, не имея турбонагнетателей, они не могли набрать высоту 9000 м, на которой летел «Юнкере».
Немецкие разведчики, взлетавшие с аэродрома Киркенес, в Северной Норвегии, регулярно нарушали советскую границу и на Крайнем Севере. Так, 17 июня одиночный Ju-88 совершил рейд в район Мурманска. Ему наперехват взлетели два звена И-16 и И-153, однако, пользуясь своим преимуществом в скорости, нарушитель благополучно ушел от них. Несколько позднее в тот же день над побережьем Баренцева моря, между полуостровом Рыбачий и Кольским заливом, был замечен еще один «Юнкере». На этот раз по нему с земли открыли зенитный огонь. Видимо, у кого-то из командиров все же не выдержали нервы, и он решился нарушить строгий приказ Сталина не стрелять по нарушителям. После этого немецкий пилот посчитал за благо убраться обратно.
18 июня над полуостровом Рыбачий появился очередной «Юнкере» – Ju-88A-5 «G2+EH» обер-фельдфебеля Ханса Тюхера 1-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr. 124. Когда он пролетал над позициями советских войск, по нему снова открыли зенитный огонь. На этот раз «Юнкере» получил несколько попаданий, а его бортмеханик унтер-офицер Йозеф Хаузенблас был убит. Однако, несмотря на повреждения, «Юнкере» ушел за границу и затем приземлился на аэродроме Бардуфос.
На следующий день в том же самом районе над полуостровом Рыбачий были замечены уже два немецких самолета – Не-111 и Bf-110. Истребитель И-153 «Чайка» старшего лейтенанта Василия Воловикова из 72-го смешанного полка авиации Северного флота попытался их атаковать, но тут появилось звено Bf-109, видимо прикрывавшее нарушителей. Советскому летчику ничего не оставалось, как прервать атаку и уйти в облака.
Общие итоги деятельности Aufkl.Gr.Ob.d.L. за пять месяцев 1941 г. впечатляли. К июню в распоряжении Генерального штаба люфтваффе имелись панорамные снимки и крупномасштабные карты всей приграничной полосы на глубину около 250–300 км с указанием всех важных объектов и районов дислокации войск. Было выявлено точное местоположение 66 аэродромов советской авиации.
18 июня финское правительство разрешило люфтваффе использовать несколько своих аэродромов: Хельсинки-Мальми, Утти, расположенный в 10 км восточнее города Коувола, Луонетярви, находившийся северо-западнее города Тампере, а также Рованиеми, Кемиярви и Петсамо (ныне Печенга). Уже в тот же день в Луонетярви прибыли три Do-215 из l/(F).Ob.d.L., которые совершили оттуда разведывательные рейды в глубь северо-западной части СССР. В Рованиеми перелетели три Do-17P из 3-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.22, при этом экипаж одного из них возглавлял Конрад Кнабе, уже неоднократно летавший над советской территорией. На следующее утро, взлетев в 6.00 по берлинскому времени из Рованиеми, они, словно призраки, пересекли пока еще мирно спящую границу и безнаказанно провели аэрофотосъемку советских укрепрайонов к западу от Кандалакши. В следующие дни «Дорнье» фотографировали Мурманскую железную дорогу.
Надо отметить, что и сами финны вели тайную воздушную разведку советского тыла. Для этого использовался двухмоторный самолет «Бленхейм» Mk.I «BL-141» из 42-й эскадрильи (LLv42), который был специально оборудован для высотных полетов. Известно, что 24 мая, 25 мая и 11 июня 1941 г. командир этой эскадрильи майор Армае Эскола, взлетая с аэродрома Сиикакангас, расположенного в 44 км северо-восточнее города Тампере, совершал на этом самолете рейды над Советским Союзом. Точные их маршруты неизвестны до сих пор, но вполне вероятно, что разведчик пролетал над Кронштадтом и Ленинградом.
Между тем в воздухе все отчетливее пахло войной, и различные инциденты происходили все чаще и чаще. Так, в начале июня в небе над Молдавией огнем бортстрелков Ju-88D был сбит советский истребитель, причем летчик погиб. 19 июня в том же районе звено МиГ-3 из 55-го иап вступило в воздушный бой с «Юнкерсом» и даже углубилось на территорию Румынии. Началось разбирательство, которое, впрочем, по понятным причинам вскоре прекратили.
В течение 20–21 июня 1941 г. количество нарушений воздушной границы перешло все допустимые пределы. Самолеты с крестами уже непрерывно кружили над приграничными районами…
Интересно, что после войны вопрос о разведывательных рейдах авиагруппы Ровеля в предвоенный период неожиданным образом всплыл на Нюрнбергском процессе. Во время допроса бывшего начальника отдела абвер-II генерал-майора фон Лaхузена было отмечено, что ни одна страна в мире не вела перед началом Второй мировой войны столь интенсивного и всеобъемлющего воздушного шпионажа, как грубо нарушавшая в этом отношении международное право Германия. Инструментом, с помощью которого это право попиралось, как раз и была названа пресловутая «группа Ровеля».
Фон Лахузен сообщил, что был лично знаком с оберстом Ровелем, который поначалу возглавлял эскадрилью особого назначения, проводившую совместно с отделом абвер-1 разведывательную работу в различных государствах Европы. Он также вспомнил, что иногда присутствовал при разговорах шефа абвера Канариса с Ровелем, во время которых последний сообщал о результатах своих разведывательных полетов и передавал полученные материалы.
Однако все это, как ни странно, впоследствии никак не коснулось самого Теодора Ровеля. Вопрос о его привлечении к ответственности как организатора и проводника «интенсивного и всеобъемлющего воздушного шпионажа» даже не поднимался. Вероятно, это объяснялось прежде всего тем, что такие специалисты, как он, были крайне востребованы и после войны. Во всяком случае, затем американская воздушная разведка территории СССР во многом опиралась на опыт люфтваффе.
Глава 2 Дальняя разведка в операции «Барбаросса»
Фотографии для Гальдера
Для операции «Барбаросса» первоначально были выделены 13 эскадрилий дальней разведки:
– 1,2, 4.(F)/Aufkl.Gr.l22;
– 2, 3, 4.(F)/Aufkl.Gr.ll;
– 1, 2, 3.(F)/Aufkl.Gr.22;
– 4.(F)/Aufkl.Gr.l4;
– 1, 3.(F)/Aufkl.Gr.33;
– l.(F)/Aufkl.Gr.l24.
Часть из них находилась в непосредственном подчинении у командования сухопутных сил (ОКХ), остальные получали задания по линии люфтваффе.
Задачи глубокой стратегической разведки выполняла отдельная группа дальней разведки главного командования люфтваффе (Aufkl.Gr.Ob.d.L.), которой командовал оберст Ровель. Она состояла из четырех эскадрилий. Пилоты группы уже имели богатый опыт разведывательных полетов над территорией Советского Союза, полученный в ходе тайных операций 1940–1941 гг. Последняя действовала обособленно, поэтому о ней будет рассказано отдельно.
Уже на рассвете 22 июня дальние разведчики теперь уже «легально» отправились по разным направлениям в воздушное пространство СССР.
И в первый же день они понесли первые боевые потери на Восточном фронте. В полосе группы армий «Центр» был сбит в районе Гродно Bf-110E-3 «8H+DK» унтер-офицера Мартина[2] из 2-й эскадрильи Aufkl.Gr.33, находившейся в подчинении командования сухопутных войск. Экипаж погиб. Еще один «Мессершмитт», только Bf-11 °C-5 «6M+LL» из 3.(F)/11, не вернулся из боевого вылета в район Лемберга (Львов) на южном участке фронта. Его экипаж тоже пополнил списки погибших. Что стало причиной потери этих двух самолетов, так и осталось неизвестным.
24 июня первую боевую потерю на новом участке фронта понесла 3-я эскадрилья дальней разведки Aufkl.Gr.31, действовавшая в полосе группы армий «Юг» в интересах ОКХ. Пропал без вести Bf-110E-3 обер-лейтенанта Целлера[3].
25 июня группа Aufkl.Gr.ll лишилась сразу двух машин. Ju-88 «6M+FM» обер-лейтенанта Хоффманна из 4-й эскадрильи не вернулся из боевого вылета в район Смоленска, a Do-17 «6М+КК» из 2-й эскадрильи был сбит в районе Минск – Вильно. Его экипаж покинул самолет на парашютах, а затем вышел в расположение наступавших немецких войск.
4-я эскадрилья Aufkl.Gr.14 потеряла один «Юнкере» и еще одна машина из 4.(F)/Aufkl.Gr.l21 была повреждена зенитным огнем, но все же сумела вернуться на аэродром Клеменцов, расположенный к западу от Луцка в 77 км от границы.
На следующий день 2-я эскадрилья дальней разведки Aufkl.Gr.ll лишилась еще двух «Дорнье», проводивших аэрофотосъемку тыла отступающих к Минску советских войск. Ju-88D «6H+GH» из Aufkl.Gr.33 был сбит в районе Гомеля, но его экипаж через некоторое время также смог отсидеться в лесах и затем воссоединиться с наступающими частями вермахта.
27 июня во время вынужденной посадки на аэродроме Двинск потерпел аварию Bf-110E-3 унтер-офицера Доманна из 4-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.33. Экипаж при этом погиб.
29 июня еще один Ju-88D из 121-й группы, вылетевший для съемки в тыл советских войск, был поврежден зенитками, но смог вернуться обратно в Клеменцов. Двум другим экипажам повезло куда меньше. Из боевого вылета в район Риги не вернулся Ju-88D «4N+EL» лейтенанта Мейера из 3-й эскадрильи Aufkl.Gr.22. Другой «Юнкере» из 2-й эскадрильи группы Ровеля во время вылета получил сильные повреждения, а затем разбился во время вынужденной посадки на брюхо на аэродроме Инстербург в Восточной Пруссии. При этом весь его экипаж во главе с пилотом лейтенантом Альбрехтом погиб. Еще два разведчика в течение этого дня также получили повреждения в ходе вылетов, но тем не менее смогли вернуться на свои аэродромы.
30 июня первую потерю понесла авиагруппа Aufkl.Gr.122. Ju-88D «F6+FK» лейтенанта Заммлера из 2-й эскадрильи дальней разведки вылетел на очередное задание и пропал без вести. Еще один «Юнкере», только уже из 5-й эскадрильи, потерпел аварию при взлете с прусского аэродрома Юргенфельде. Самолет был разбит, однако экипаж не пострадал, за исключением бортстрелка, получившего при этом травмы. На следующий день уже 1-я эскадрилья той же группы лишилась Ju-88D-2 «F6+NH», который при выполнении задания был атакован и сбит истребителем, после чего совершил вынужденную посадку на брюхо. Однако быстрое наступление немецких войск позволило и этому экипажу вскоре вернуться обратно в свое подразделение.
27 июня подразделения воздушной разведки, подчиненные главному командованию сухопутных войск, получили приказ вести аэрофотосъемку района Орша – Витебск – Смоленск. «Цель разведки в том, чтобы выяснить, не формирует ли противник из частей, отходящих от Минска и Полоцка, новую оперативную группу между Минском и Москвой, – писал в своем ежедневном дневнике начальник Генерального штаба генерал-оберст Гальдер. – Такое намерение у противника, очевидно, имеется, но реальных возможностей, на мой взгляд, едва ли достаточно». Далее Гальдер лично указал инспектору разведывательной авиации генералу Богачу о необходимости ведения стратегической разведки именно на Смоленском направлении[4].
Между тем в эти дни самолеты-разведчики своевременно установили переброску танков в район немецкого прорыва в районе Двинска. Фактически это были части 21-го механизированного корпуса, которые вскоре атаковали позиции 56-го танкового корпуса Эриха Манштейна и задержали его продвижение на пять суток.
1 июля дальняя разведка установила движение моторизованных колонн в тылу советских частей, обороняющихся перед фронтом группы армий «Юг». Кроме того, было обнаружено «движение автомашин от нижнего течения Западной Двины в направлении Ленинграда»[5].
На следующий день стало известно о переброске войск из района Одессы, а также восточнее Киева и далее в северном направлении. Кроме того, германский Генштаб своевременно узнал о крупных перемещениях противника с востока в направлении Орши, Витебска и Невеля. Стало ясно, что именно в этом районе будет создаваться новая линия обороны. Все эти сведения позволяли германскому командованию заранее узнавать о намерениях советского командования и адекватно реагировать на них.
Основным самолетом, использовавшимся эскадрильями дальней разведки люфтваффе, был двухмоторный «Юнкере» Ju-88D с экипажем из четырех человек. От одноименного бомбардировщика он отличался отсутствием воздушных тормозов и наличием дополнительного топливного бака. В фюзеляже самолета устанавливались две-три фотокамеры с дистанционным управлением и оборудованием для подогрева. Для аэрофотосъемки с большой высоты служила камера Rb 50/30, на небольших высотах использовалась Rb 20/30. Эта техника позволяла вести эффективную воздушную разведку на высоте до 8500 м. За счет облегченного веса «Юнкере» мог разгоняться до скорости 470 км/ч. Обладая к тому же отличной маневренностью, этот самолет представлял собой очень сложную цель для перехвата советскими истребителями ПВО. Зенитная же стрельба по одиночному Ju-88D была вообще бесполезна.
Еще одним немаловажным обстоятельством была высота полета и скороподъемность. Плохая система оповещения чаще всего приводила к тому, что о появлении немецкого самолета-разведчика становилось известно, когда тот уже находился над объектом или уходил в обратном направлении. Только в этот момент на аэродромы поступала команда на вылет. Однако для взлета и набора высоты хотя бы 5000 м советским летчикам требовалось в лучшем случае от 8 до 10 минут. Нетрудно посчитать, что за это время «Юнкере» мог пролететь до 80 км и находиться уже совсем в другом районе. Но даже если истребитель, по счастливому стечению обстоятельств, оказывался в воздухе в нужное время в нужном месте, противник мог лететь на 7000–8000 м, а при подъеме на такую высоту начинались перебои мотора и неизбежное падение скорости. К тому же и кислородных приборов в частях ПВО катастрофически не хватало.
Поэтому единственным самолетом, у пилота которого оставались высокие шансы бороться с разведчиками, был МиГ-3. Эта машина могла подниматься на высоту до 10 000—11 000 м и разгоняться на средних высотах до 600 км/ч. Недостатками МиГа были откровенно низкий моторесурс в 20–30 летных часов и высокая пожароопасность двигателя. В связи с этим в воздушных боях лета – осени 1941 г. эти самолеты понесли огромные потери, их производство было прекращено, а оставшиеся экземпляры стали передаваться в части ПВО. Здесь МиГ-3 нашел себе, пожалуй, самое лучшее применение – как высотный перехватчик и ночной истребитель.
Сам по себе перехват дальних самолетов-разведчиков люфтваффе был делом очень сложным. Помимо трудностей с техникой, пилот должен был хорошо ориентироваться на местности и обладать своего рода чутьем, так как на многих самолетах никаких средств связи не было и летчик, получив задание, оставался сам по себе в необозримом небе.
Но даже если каким-то чудом все же удавалось обнаружить и атаковать противника, в 90 % случаев вооружение истребителей отказывало либо сразу, либо после одной-двух очередей, да и его мощность оставляла желать лучшего. К тому же Ju-88D был вооружен тремя пулеметами MG15 и мог вести сильный ответный огонь.
Тактика дальних разведчиков люфтваффе была следующей. Вылетая с аэродрома в своем глубоком тылу, «Юнкере» набирал высоту 6000–8000 м и незаметно пересекал линию фронта. Затем предстоял длительный полет над бескрайними равнинами, лесами и реками, где лишь изредка встречались крупные населенные пункты. Основными ориентирами были русла больших рек и железные дороги, вьющиеся среди глухих лесов и широких полей. Поскольку в вылетах по многу раз участвовали одни и те же пилоты и штурманы, они, как правило, хорошо помнили местность и заранее продумывали маршруты выхода на цель. Если по пути встречались облака, немцы старались пройти над ними, чтобы лишний раз не попадать в поле зрения наблюдателей с земли.
Когда объект аэрофотосъемки появлялся в поле зрения, пилот «Юнкерса» направлял самолет в обход, разворачивался и только затем шел на него, чтобы после выполнения задания сразу уходить в сторону линии фронта. Поэтому над целями с сильной ПВО самолеты-разведчики обычно пролетали курсом с востока на юго-запад. Такая тактика чаще всего позволяла избежать встреч с советскими истребителями. Высота пролета над крупными промышленными центрами обычно выбиралась в 5000–6000 м. Можно было подниматься и выше, но при этом падала скорость, да и качество фотоснимков ухудшалось. Иногда облака заставляли опускаться до 2000–3000 м и ниже. При этом из кабины были отчетливо видны улицы городов, едущие по ним автомашины, а также выстрелы зениток, смотреть на которые было не очень приятно. Немецкие летчики не раз наблюдали, как с аэродромов поднимаются истребители, но догнать «Юнкере» они обычно не успевали. Иногда попутно с аэрофотосъемкой разведчики сбрасывали толстые стопки листовок, которые, словно снег, разлетались по небу, медленно планируя к земле.
Самыми опасными были 10–15 минут после прохождения над объектом. В это время бортрадист и бортстрелок держали наготове пулеметы, напряженно всматриваясь в небо. Когда цель оставалась позади на расстоянии 100–150 км, все члены экипажа вздыхали с облегчением, так как после этого атаки истребителей ПВО становились маловероятными. Однако не все вылеты проходили успешно. Нередко экипажи разведчиков, привыкшие к безнаказанности, теряли бдительность и становились жертвами истребителей.
В первые дни июля командование группы армий «Юг», чьи танки быстро продвигались в направлении Киева, проявляло большую обеспокоенность по поводу своего неприкрытого северного фланга, проходящего вдоль огромных Пинских болот. «Самые различные инстанции придают этому большое значение и пугают опасностями, якобы грозящими нам с севера, – писал Гальдер. – В первую очередь радиоразведка, которая считает, что здесь будто бы находятся три танковых и два пехотные корпуса, объединенные под командованием отдельной армии».
Проверить данную информацию было поручено самолетам-разведчикам. На основании тщательной дешифровки сделанных аэрофотоснимков района болот был сделан вывод, что там находятся не более двух-трех дивизий с некоторым количеством бронетехники, не представляющие серьезной угрозы.
2—3 июля немецкие самолеты снова фотографировали передвижения советских войск в треугольнике Орша – Витебск – Смоленск. При этом было зафиксировано строительство укреплений в районе между Оршей и Витебском. И только район Невеля остался скрытым от «всевидящего ока» из-за сильной облачности[6].
4 июля дальние разведчики сообщили об интенсивном железнодорожном движении по мостам через Днепр в районе Киева. На запад через столицу Украины шли эшелоны с войсками. При этом аэрофотосъемка впервые зафиксировала эвакуацию на восток. Об этом свидетельствовало большое скопление подвижного состава на железнодорожных станциях и интенсивное движение эшелонов в восточном направлении.
И действительно, еще 24 июня постановлением ЦК ВКП(б) и правительства СССР «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» был создан Совет по эвакуации, который возглавил секретарь ВЦСПС Н.М. Шверник. Стихийное перемещение населения и материальных ценностей из приграничных областей в глубь страны началось уже в конце июня. Так что воздушная разведка снова сообщила точные сведения.
Однако под влиянием блистательных побед на фронте немецкое командование иногда оценивало данные, полученные самолетами-разведчиками, чересчур оптимистически, исходя из того, что противник «уже практически разбит». Так, 4 июля было зафиксировано большое скопление железнодорожных составов в районе Брянска. Однако Генштаб решил, что они «вряд ли указывают на сосредоточение здесь оперативных резервов, для этого у русских недостаточно сил». Указанные «пробки», по мнению немецких генералов, представляли собой «скопление, возникшее по чисто техническим причинам»[7].
5 июля дальние разведчики люфтваффе сообщили новые интересные данные. На юге перед фронтом 17-й армии все дороги были заполнены войсками, отходящими на восток, перемежавшиеся с длинными колоннами беженцев. В районе Киева по самолетам велся интенсивный зенитный огонь, в небо поднимались многочисленные истребители. Севернее в районе Орши непрерывно выгружались резервы и тотчас отправлялись в западном направлении против 2-й танковой группы Гудериана. В районе самого города было зафиксировано много зенитных батарей и аэродромов истребителей. Пролетавшие над Брянском и Орлом экипажи также сообщали о неоднократных атаках истребителей. Кроме того, было установлено сосредоточение большого количества советских войск в районе Великих Лук.
6 июля Гальдер писал в дневнике: «Аэрофотосъемка в районе Брянска и Орла дает объяснение исключительно большому скоплению подвижного состава. В этом районе находятся огромные, видимо, совсем новые заводы с большим количеством подъездных путей и развитой сетью заводских железных дорог. Очевидно, это заводы транспортного машиностроения и крупные железнодорожные мастерские»[8]. Данная проблема продолжала и в дальнейшем волновать командование сухопутных сил вермахта. Дешифровка полученных снимков не позволяла точно определить, стягивались ли в этот район крупные войсковые соединения и резервы или же имели место промышленные перевозки.
При этом разведчики продолжали нести потери. 4 и 5 июля 1-я эскадрилья дальней разведки Aufkl. Gr.33 потеряла в районе Орши – Смоленска два «Юнкерса»: Ju-88D-2 «DH+ES» унтер-офицера Пшеннера и Ju-88A-5 «СВ+ОЕ» унтер-офицера Хайденбауэра. Оба экипажа пропали без вести. Еще один Bf-110E-3 из ее состава был атакован истребителем, но, несмотря на полученные попадания, смог благополучно вернуться на базу[9].
Полеты над Великими Луками также не прошли безнаказанно. Над этим районом 5 июля был поврежден Ju-88A-5 из 5.(F)/122, который затем совершил на своей территории вынужденную посадку на фюзеляж. В этот же день в ходе боевого вылета в район Псков – Луга был сбит Ju-88D «4N+EH» оберфельдфебеля Вилля из l.(F)/22. При этом выпрыгнувший с парашютом бортрадист самолета оберфельдфебель Пауль Теупе был задержан охраной войскового тыла Северного фронта в окрестностях города Дно. На следующий день из полета в район Орша – Витебск – Велиж не вернулся Ju-88D «5F+EM» унтер-офицера Хоффманна из 4-й эскадрильи Aufkl.Gr. 14.
7 июля 1941 г. Ф. Гальдер писал в дневнике: «Начинает ощущаться нехватка разведывательных самолетов дальнего действия». Особенно трудная обстановка сложилась в полосе группы армий «Север». Данная проблема была связана не только с понесенными потерями, которые довольно быстро восполнялись, но и с размерами огромного театра боевых действий и территории противника, с которыми разведывательным эскадрильям ранее не приходилось сталкиваться.
В это время произошло некоторое перераспределение задач между подразделениями дальней разведки. Авиагруппы, подчиненные ОКХ, получили приказ действовать над Эстонией в интересах группы армий «Север». В то же время группы, подчиненные последней, переключались на аэрофотосъемку районов между Ленинградом и Москвой. Также в следующие дни разведчики продолжали летать в основном в район Брянска, Орла, Курска и над Пинскими болотами.
9—10 июля было обнаружено большое скопление железнодорожных эшелонов между Киевом и Винницей. Только на перегоне Винница – Калиновка немецкие самолеты зафиксировали 10 000 вагонов и 40 паровозов. Кроме того, наблюдались интенсивные перевозки на участке Орша – Смоленск. По мнению немецкого командования, в этот район прибыли две свежие дивизии с Кавказа. Помимо этого дальние и тактические разведчики постоянно фотографировали прифронтовые и удаленные аэродромы советских ВВС. На основе полученных данных составлялись сводки о предположительной численности ВВС РККА. Так, 10 июля немцы оценили ее в 1500 самолетов по всему фронту (примерно по 500 перед фронтом каждой группы армий). Значительные скопления авиации были обнаружены в районах: озеро Ильмень, Смоленск, у Коростеня, Киева, Винницы и Умани. Данные о концентрации зенитной артиллерии составлялись на основе докладов экипажей разведчиков о зенитном огне, который велся над теми или иными объектами. По данным на 10 июля, наибольшую активность советские зенитчики проявляли в Витебске, Орше, Смоленске, Киеве, в районе Гомеля и Коростеня[10].
– 1,2, 4.(F)/Aufkl.Gr.l22;
– 2, 3, 4.(F)/Aufkl.Gr.ll;
– 1, 2, 3.(F)/Aufkl.Gr.22;
– 4.(F)/Aufkl.Gr.l4;
– 1, 3.(F)/Aufkl.Gr.33;
– l.(F)/Aufkl.Gr.l24.
Часть из них находилась в непосредственном подчинении у командования сухопутных сил (ОКХ), остальные получали задания по линии люфтваффе.
Задачи глубокой стратегической разведки выполняла отдельная группа дальней разведки главного командования люфтваффе (Aufkl.Gr.Ob.d.L.), которой командовал оберст Ровель. Она состояла из четырех эскадрилий. Пилоты группы уже имели богатый опыт разведывательных полетов над территорией Советского Союза, полученный в ходе тайных операций 1940–1941 гг. Последняя действовала обособленно, поэтому о ней будет рассказано отдельно.
Уже на рассвете 22 июня дальние разведчики теперь уже «легально» отправились по разным направлениям в воздушное пространство СССР.
И в первый же день они понесли первые боевые потери на Восточном фронте. В полосе группы армий «Центр» был сбит в районе Гродно Bf-110E-3 «8H+DK» унтер-офицера Мартина[2] из 2-й эскадрильи Aufkl.Gr.33, находившейся в подчинении командования сухопутных войск. Экипаж погиб. Еще один «Мессершмитт», только Bf-11 °C-5 «6M+LL» из 3.(F)/11, не вернулся из боевого вылета в район Лемберга (Львов) на южном участке фронта. Его экипаж тоже пополнил списки погибших. Что стало причиной потери этих двух самолетов, так и осталось неизвестным.
24 июня первую боевую потерю на новом участке фронта понесла 3-я эскадрилья дальней разведки Aufkl.Gr.31, действовавшая в полосе группы армий «Юг» в интересах ОКХ. Пропал без вести Bf-110E-3 обер-лейтенанта Целлера[3].
25 июня группа Aufkl.Gr.ll лишилась сразу двух машин. Ju-88 «6M+FM» обер-лейтенанта Хоффманна из 4-й эскадрильи не вернулся из боевого вылета в район Смоленска, a Do-17 «6М+КК» из 2-й эскадрильи был сбит в районе Минск – Вильно. Его экипаж покинул самолет на парашютах, а затем вышел в расположение наступавших немецких войск.
4-я эскадрилья Aufkl.Gr.14 потеряла один «Юнкере» и еще одна машина из 4.(F)/Aufkl.Gr.l21 была повреждена зенитным огнем, но все же сумела вернуться на аэродром Клеменцов, расположенный к западу от Луцка в 77 км от границы.
На следующий день 2-я эскадрилья дальней разведки Aufkl.Gr.ll лишилась еще двух «Дорнье», проводивших аэрофотосъемку тыла отступающих к Минску советских войск. Ju-88D «6H+GH» из Aufkl.Gr.33 был сбит в районе Гомеля, но его экипаж через некоторое время также смог отсидеться в лесах и затем воссоединиться с наступающими частями вермахта.
27 июня во время вынужденной посадки на аэродроме Двинск потерпел аварию Bf-110E-3 унтер-офицера Доманна из 4-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.33. Экипаж при этом погиб.
29 июня еще один Ju-88D из 121-й группы, вылетевший для съемки в тыл советских войск, был поврежден зенитками, но смог вернуться обратно в Клеменцов. Двум другим экипажам повезло куда меньше. Из боевого вылета в район Риги не вернулся Ju-88D «4N+EL» лейтенанта Мейера из 3-й эскадрильи Aufkl.Gr.22. Другой «Юнкере» из 2-й эскадрильи группы Ровеля во время вылета получил сильные повреждения, а затем разбился во время вынужденной посадки на брюхо на аэродроме Инстербург в Восточной Пруссии. При этом весь его экипаж во главе с пилотом лейтенантом Альбрехтом погиб. Еще два разведчика в течение этого дня также получили повреждения в ходе вылетов, но тем не менее смогли вернуться на свои аэродромы.
30 июня первую потерю понесла авиагруппа Aufkl.Gr.122. Ju-88D «F6+FK» лейтенанта Заммлера из 2-й эскадрильи дальней разведки вылетел на очередное задание и пропал без вести. Еще один «Юнкере», только уже из 5-й эскадрильи, потерпел аварию при взлете с прусского аэродрома Юргенфельде. Самолет был разбит, однако экипаж не пострадал, за исключением бортстрелка, получившего при этом травмы. На следующий день уже 1-я эскадрилья той же группы лишилась Ju-88D-2 «F6+NH», который при выполнении задания был атакован и сбит истребителем, после чего совершил вынужденную посадку на брюхо. Однако быстрое наступление немецких войск позволило и этому экипажу вскоре вернуться обратно в свое подразделение.
27 июня подразделения воздушной разведки, подчиненные главному командованию сухопутных войск, получили приказ вести аэрофотосъемку района Орша – Витебск – Смоленск. «Цель разведки в том, чтобы выяснить, не формирует ли противник из частей, отходящих от Минска и Полоцка, новую оперативную группу между Минском и Москвой, – писал в своем ежедневном дневнике начальник Генерального штаба генерал-оберст Гальдер. – Такое намерение у противника, очевидно, имеется, но реальных возможностей, на мой взгляд, едва ли достаточно». Далее Гальдер лично указал инспектору разведывательной авиации генералу Богачу о необходимости ведения стратегической разведки именно на Смоленском направлении[4].
Между тем в эти дни самолеты-разведчики своевременно установили переброску танков в район немецкого прорыва в районе Двинска. Фактически это были части 21-го механизированного корпуса, которые вскоре атаковали позиции 56-го танкового корпуса Эриха Манштейна и задержали его продвижение на пять суток.
1 июля дальняя разведка установила движение моторизованных колонн в тылу советских частей, обороняющихся перед фронтом группы армий «Юг». Кроме того, было обнаружено «движение автомашин от нижнего течения Западной Двины в направлении Ленинграда»[5].
На следующий день стало известно о переброске войск из района Одессы, а также восточнее Киева и далее в северном направлении. Кроме того, германский Генштаб своевременно узнал о крупных перемещениях противника с востока в направлении Орши, Витебска и Невеля. Стало ясно, что именно в этом районе будет создаваться новая линия обороны. Все эти сведения позволяли германскому командованию заранее узнавать о намерениях советского командования и адекватно реагировать на них.
Основным самолетом, использовавшимся эскадрильями дальней разведки люфтваффе, был двухмоторный «Юнкере» Ju-88D с экипажем из четырех человек. От одноименного бомбардировщика он отличался отсутствием воздушных тормозов и наличием дополнительного топливного бака. В фюзеляже самолета устанавливались две-три фотокамеры с дистанционным управлением и оборудованием для подогрева. Для аэрофотосъемки с большой высоты служила камера Rb 50/30, на небольших высотах использовалась Rb 20/30. Эта техника позволяла вести эффективную воздушную разведку на высоте до 8500 м. За счет облегченного веса «Юнкере» мог разгоняться до скорости 470 км/ч. Обладая к тому же отличной маневренностью, этот самолет представлял собой очень сложную цель для перехвата советскими истребителями ПВО. Зенитная же стрельба по одиночному Ju-88D была вообще бесполезна.
Еще одним немаловажным обстоятельством была высота полета и скороподъемность. Плохая система оповещения чаще всего приводила к тому, что о появлении немецкого самолета-разведчика становилось известно, когда тот уже находился над объектом или уходил в обратном направлении. Только в этот момент на аэродромы поступала команда на вылет. Однако для взлета и набора высоты хотя бы 5000 м советским летчикам требовалось в лучшем случае от 8 до 10 минут. Нетрудно посчитать, что за это время «Юнкере» мог пролететь до 80 км и находиться уже совсем в другом районе. Но даже если истребитель, по счастливому стечению обстоятельств, оказывался в воздухе в нужное время в нужном месте, противник мог лететь на 7000–8000 м, а при подъеме на такую высоту начинались перебои мотора и неизбежное падение скорости. К тому же и кислородных приборов в частях ПВО катастрофически не хватало.
Поэтому единственным самолетом, у пилота которого оставались высокие шансы бороться с разведчиками, был МиГ-3. Эта машина могла подниматься на высоту до 10 000—11 000 м и разгоняться на средних высотах до 600 км/ч. Недостатками МиГа были откровенно низкий моторесурс в 20–30 летных часов и высокая пожароопасность двигателя. В связи с этим в воздушных боях лета – осени 1941 г. эти самолеты понесли огромные потери, их производство было прекращено, а оставшиеся экземпляры стали передаваться в части ПВО. Здесь МиГ-3 нашел себе, пожалуй, самое лучшее применение – как высотный перехватчик и ночной истребитель.
Сам по себе перехват дальних самолетов-разведчиков люфтваффе был делом очень сложным. Помимо трудностей с техникой, пилот должен был хорошо ориентироваться на местности и обладать своего рода чутьем, так как на многих самолетах никаких средств связи не было и летчик, получив задание, оставался сам по себе в необозримом небе.
Но даже если каким-то чудом все же удавалось обнаружить и атаковать противника, в 90 % случаев вооружение истребителей отказывало либо сразу, либо после одной-двух очередей, да и его мощность оставляла желать лучшего. К тому же Ju-88D был вооружен тремя пулеметами MG15 и мог вести сильный ответный огонь.
Тактика дальних разведчиков люфтваффе была следующей. Вылетая с аэродрома в своем глубоком тылу, «Юнкере» набирал высоту 6000–8000 м и незаметно пересекал линию фронта. Затем предстоял длительный полет над бескрайними равнинами, лесами и реками, где лишь изредка встречались крупные населенные пункты. Основными ориентирами были русла больших рек и железные дороги, вьющиеся среди глухих лесов и широких полей. Поскольку в вылетах по многу раз участвовали одни и те же пилоты и штурманы, они, как правило, хорошо помнили местность и заранее продумывали маршруты выхода на цель. Если по пути встречались облака, немцы старались пройти над ними, чтобы лишний раз не попадать в поле зрения наблюдателей с земли.
Когда объект аэрофотосъемки появлялся в поле зрения, пилот «Юнкерса» направлял самолет в обход, разворачивался и только затем шел на него, чтобы после выполнения задания сразу уходить в сторону линии фронта. Поэтому над целями с сильной ПВО самолеты-разведчики обычно пролетали курсом с востока на юго-запад. Такая тактика чаще всего позволяла избежать встреч с советскими истребителями. Высота пролета над крупными промышленными центрами обычно выбиралась в 5000–6000 м. Можно было подниматься и выше, но при этом падала скорость, да и качество фотоснимков ухудшалось. Иногда облака заставляли опускаться до 2000–3000 м и ниже. При этом из кабины были отчетливо видны улицы городов, едущие по ним автомашины, а также выстрелы зениток, смотреть на которые было не очень приятно. Немецкие летчики не раз наблюдали, как с аэродромов поднимаются истребители, но догнать «Юнкере» они обычно не успевали. Иногда попутно с аэрофотосъемкой разведчики сбрасывали толстые стопки листовок, которые, словно снег, разлетались по небу, медленно планируя к земле.
Самыми опасными были 10–15 минут после прохождения над объектом. В это время бортрадист и бортстрелок держали наготове пулеметы, напряженно всматриваясь в небо. Когда цель оставалась позади на расстоянии 100–150 км, все члены экипажа вздыхали с облегчением, так как после этого атаки истребителей ПВО становились маловероятными. Однако не все вылеты проходили успешно. Нередко экипажи разведчиков, привыкшие к безнаказанности, теряли бдительность и становились жертвами истребителей.
В первые дни июля командование группы армий «Юг», чьи танки быстро продвигались в направлении Киева, проявляло большую обеспокоенность по поводу своего неприкрытого северного фланга, проходящего вдоль огромных Пинских болот. «Самые различные инстанции придают этому большое значение и пугают опасностями, якобы грозящими нам с севера, – писал Гальдер. – В первую очередь радиоразведка, которая считает, что здесь будто бы находятся три танковых и два пехотные корпуса, объединенные под командованием отдельной армии».
Проверить данную информацию было поручено самолетам-разведчикам. На основании тщательной дешифровки сделанных аэрофотоснимков района болот был сделан вывод, что там находятся не более двух-трех дивизий с некоторым количеством бронетехники, не представляющие серьезной угрозы.
2—3 июля немецкие самолеты снова фотографировали передвижения советских войск в треугольнике Орша – Витебск – Смоленск. При этом было зафиксировано строительство укреплений в районе между Оршей и Витебском. И только район Невеля остался скрытым от «всевидящего ока» из-за сильной облачности[6].
4 июля дальние разведчики сообщили об интенсивном железнодорожном движении по мостам через Днепр в районе Киева. На запад через столицу Украины шли эшелоны с войсками. При этом аэрофотосъемка впервые зафиксировала эвакуацию на восток. Об этом свидетельствовало большое скопление подвижного состава на железнодорожных станциях и интенсивное движение эшелонов в восточном направлении.
И действительно, еще 24 июня постановлением ЦК ВКП(б) и правительства СССР «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» был создан Совет по эвакуации, который возглавил секретарь ВЦСПС Н.М. Шверник. Стихийное перемещение населения и материальных ценностей из приграничных областей в глубь страны началось уже в конце июня. Так что воздушная разведка снова сообщила точные сведения.
Однако под влиянием блистательных побед на фронте немецкое командование иногда оценивало данные, полученные самолетами-разведчиками, чересчур оптимистически, исходя из того, что противник «уже практически разбит». Так, 4 июля было зафиксировано большое скопление железнодорожных составов в районе Брянска. Однако Генштаб решил, что они «вряд ли указывают на сосредоточение здесь оперативных резервов, для этого у русских недостаточно сил». Указанные «пробки», по мнению немецких генералов, представляли собой «скопление, возникшее по чисто техническим причинам»[7].
5 июля дальние разведчики люфтваффе сообщили новые интересные данные. На юге перед фронтом 17-й армии все дороги были заполнены войсками, отходящими на восток, перемежавшиеся с длинными колоннами беженцев. В районе Киева по самолетам велся интенсивный зенитный огонь, в небо поднимались многочисленные истребители. Севернее в районе Орши непрерывно выгружались резервы и тотчас отправлялись в западном направлении против 2-й танковой группы Гудериана. В районе самого города было зафиксировано много зенитных батарей и аэродромов истребителей. Пролетавшие над Брянском и Орлом экипажи также сообщали о неоднократных атаках истребителей. Кроме того, было установлено сосредоточение большого количества советских войск в районе Великих Лук.
6 июля Гальдер писал в дневнике: «Аэрофотосъемка в районе Брянска и Орла дает объяснение исключительно большому скоплению подвижного состава. В этом районе находятся огромные, видимо, совсем новые заводы с большим количеством подъездных путей и развитой сетью заводских железных дорог. Очевидно, это заводы транспортного машиностроения и крупные железнодорожные мастерские»[8]. Данная проблема продолжала и в дальнейшем волновать командование сухопутных сил вермахта. Дешифровка полученных снимков не позволяла точно определить, стягивались ли в этот район крупные войсковые соединения и резервы или же имели место промышленные перевозки.
При этом разведчики продолжали нести потери. 4 и 5 июля 1-я эскадрилья дальней разведки Aufkl. Gr.33 потеряла в районе Орши – Смоленска два «Юнкерса»: Ju-88D-2 «DH+ES» унтер-офицера Пшеннера и Ju-88A-5 «СВ+ОЕ» унтер-офицера Хайденбауэра. Оба экипажа пропали без вести. Еще один Bf-110E-3 из ее состава был атакован истребителем, но, несмотря на полученные попадания, смог благополучно вернуться на базу[9].
Полеты над Великими Луками также не прошли безнаказанно. Над этим районом 5 июля был поврежден Ju-88A-5 из 5.(F)/122, который затем совершил на своей территории вынужденную посадку на фюзеляж. В этот же день в ходе боевого вылета в район Псков – Луга был сбит Ju-88D «4N+EH» оберфельдфебеля Вилля из l.(F)/22. При этом выпрыгнувший с парашютом бортрадист самолета оберфельдфебель Пауль Теупе был задержан охраной войскового тыла Северного фронта в окрестностях города Дно. На следующий день из полета в район Орша – Витебск – Велиж не вернулся Ju-88D «5F+EM» унтер-офицера Хоффманна из 4-й эскадрильи Aufkl.Gr. 14.
7 июля 1941 г. Ф. Гальдер писал в дневнике: «Начинает ощущаться нехватка разведывательных самолетов дальнего действия». Особенно трудная обстановка сложилась в полосе группы армий «Север». Данная проблема была связана не только с понесенными потерями, которые довольно быстро восполнялись, но и с размерами огромного театра боевых действий и территории противника, с которыми разведывательным эскадрильям ранее не приходилось сталкиваться.
В это время произошло некоторое перераспределение задач между подразделениями дальней разведки. Авиагруппы, подчиненные ОКХ, получили приказ действовать над Эстонией в интересах группы армий «Север». В то же время группы, подчиненные последней, переключались на аэрофотосъемку районов между Ленинградом и Москвой. Также в следующие дни разведчики продолжали летать в основном в район Брянска, Орла, Курска и над Пинскими болотами.
9—10 июля было обнаружено большое скопление железнодорожных эшелонов между Киевом и Винницей. Только на перегоне Винница – Калиновка немецкие самолеты зафиксировали 10 000 вагонов и 40 паровозов. Кроме того, наблюдались интенсивные перевозки на участке Орша – Смоленск. По мнению немецкого командования, в этот район прибыли две свежие дивизии с Кавказа. Помимо этого дальние и тактические разведчики постоянно фотографировали прифронтовые и удаленные аэродромы советских ВВС. На основе полученных данных составлялись сводки о предположительной численности ВВС РККА. Так, 10 июля немцы оценили ее в 1500 самолетов по всему фронту (примерно по 500 перед фронтом каждой группы армий). Значительные скопления авиации были обнаружены в районах: озеро Ильмень, Смоленск, у Коростеня, Киева, Винницы и Умани. Данные о концентрации зенитной артиллерии составлялись на основе докладов экипажей разведчиков о зенитном огне, который велся над теми или иными объектами. По данным на 10 июля, наибольшую активность советские зенитчики проявляли в Витебске, Орше, Смоленске, Киеве, в районе Гомеля и Коростеня[10].