Страница:
Совет первый. Строго возбраняется жить в неосвященном доме.
Второй совет. Если в доме постоянно бывает много посторонних людей, его следует ежегодно окроплять заново. Помимо того, никогда нельзя забывать, что нечистая сила живет в неосвященных помещениях. Сделал пристройку к дому – не забудь ее освятить отдельно. Ибо разведешь гнездовище нечисти…».
Филофей читал эти наставления, больше напоминавшие правила для кержацких староверов, и не находил ничего о домовых. Наконец, когда он уже начал терять надежду, появилось нечто похожее:
«Домовые – это не черти, а скорее всего, души людей, оставшиеся рядом со своим жильем и не взятые по каким-то причинам Господом в Царствие Небесное. От этого они злобны норовом и от них следует ждать нехороших дел. В каких случаях они становятся видимыми, не ясно. Возможно, когда захотят того сами. Одно только верно: они относятся к нечистой силе, Господней благодати лишены и при крестном знамении исчезают. Особенно сильно на них влияет молитва Честному Животворящему Кресту».
«Ну, тут ничего нового для меня нет – подумал Филофей, – хотя теперь знаю, как его изгонять. А дальше-то как быть?» Но тетрадка далее переходила на повествования о черной магии, и это к делу касательства не имело. Бричкин лег спать в задумчивости и неопределенности. Однако мысли о том, что из музея лучше бы уволиться, он не допускал.
И неприятности эти имеют самое непосредственное отношение к экспонатам. Не будем уходить в сторону и рассказывать об искусстве создания музейных коллекций. В этом искусстве больше от мистики, чем от науки. Но составлять такие коллекции людям бесчувственным, а тем более нерелигиозным, а значит, безнравственным, категорически запрещается. Вы, однако, понимаете, что окояновский музей составляли советские работники, очень далекие от подобных требований. Вот и оказалась сабля Федора Собакина, командира местного отряда ЧОН, над портретом Фани Кац, уполномоченной по борьбе с детской беспризорностью. Мы-то теперь понимаем, что холодное оружие, срубившее не одну бандитскую голову, не может быть мертвым куском железа. Это своего рода оголенный нерв, источающий в пространство черный ток. Повесьте такую саблю у себя над кроватью и посмотрите, что будет. А она уже шестьдесят лет занесена над нежнейшей Фаней Кац, которая всю свою душу отдавала беспризорным оборвышам, пока ее не обвинили в связях с японской разведкой. Полвека она терпела это немыслимое соседство. А куда было деваться, когда в музее застыли торжественные и грозные звуки «Марсельезы», и любое движение против них рассматривалось музейным населением как измена делу революции?
Фаня терпела и мучилась, хотя при жизни была не прочь повеселиться и соединить свою плоть в резвых играх с каким-нибудь революционером. А изменить сложившееся положение ей очень хотелось, и она ждала своего часа. Желание это было естественным, ибо как мы с Вами знаем из истории Отечества, истоком многих народных начинаний, кончавшихся, как правило, плохо, являлась резвость наших еврейских сограждан. Были, правда, исключения, вроде вольниц Разина и Пугачева. Здесь патриотическим историкам не удалось раскопать шустрое еврейское копошенье. А в остальных случаях – будьте любезны. Вот и в окояновском музее, никто иная, как Фаня Кац, собралась баламутить устоявшуюся строгую благодать. Не зря уездные активисты, шагнувшие в революцию в основном из сельской местности, считали ее сучкой. Хотя понять их можно. Крестьянин, он и есть крестьянин, этим все сказано. А Фаня была страстной сторонницей известной большевистской дамы Коллонтайки, которая на почве личного темперамента требовала отмены семей, хотя бы в собственном окружении. Только в Окоянове лозунг обобществления женщин приживался плохо. Местные мужики на практические занятия к Фане бегали, но за баб своих держались крепко.
Наконец, Фанин час пробил. В эфире раздалось радостное стрекотанье, напоминавшее человеческую речь. Это генсек Горбачев праздновал открытие «нового мышления». Вместе с ним радовалась еще целая армия горлохватов, сообразивших, что дурачок готовит для них Большую Охоту. Но главное состояло в том, что от этого шума эфир стал разогреваться, а застывшие звуки «Марсельезы» – таять. И вот однажды Фанина фотография, торчавшая в этих звуках, как муха в смоле, почувствовала освобождение. Звуки испарились, и она повисла лишь на одном гвоздике. Надо знать неуемную Фанину натуру, почуявшую возможность освободиться. Товарищ Кац стала немедленно раскачиваться, и довела дело до того, что фотография грохнулась на пол из под кровавой саблюки Федора Собакина. На полу ей было лежать не впервой, и фотография блаженно заулыбалась. Но над ней тут же сгустилась тень купца Чавкунова, исполнявшего, в силу своего положения, роль старшего по помещению. В бытность свою во плоти, купец являлся членом местного «Союза Михаила Архангела» и уже тогда хотел призвать к порядку распоясавшихся иудейских сограждан. К тому же, михаилархангельцы боролись с распущенностью нравов, и распутное поведение Фани никакого одобрения у купца не вызывало. Не в силах материализовать плевок, что он обязательно сделал бы при жизни, домовой изо всех сил сгустил свой образ и уселся на фотографию, изобразив собой картину удушения порока седалищем. Если бы в тот момент в помещении находился кто-нибудь, способный слышать мир в режиме сверхультразвука, то он оглох бы от поднявшейся какофонии. В музее началось светопреставление.
6. Булай и Рочестер
7. Вас там не ждут
8. Подготовка войны
Второй совет. Если в доме постоянно бывает много посторонних людей, его следует ежегодно окроплять заново. Помимо того, никогда нельзя забывать, что нечистая сила живет в неосвященных помещениях. Сделал пристройку к дому – не забудь ее освятить отдельно. Ибо разведешь гнездовище нечисти…».
Филофей читал эти наставления, больше напоминавшие правила для кержацких староверов, и не находил ничего о домовых. Наконец, когда он уже начал терять надежду, появилось нечто похожее:
«Домовые – это не черти, а скорее всего, души людей, оставшиеся рядом со своим жильем и не взятые по каким-то причинам Господом в Царствие Небесное. От этого они злобны норовом и от них следует ждать нехороших дел. В каких случаях они становятся видимыми, не ясно. Возможно, когда захотят того сами. Одно только верно: они относятся к нечистой силе, Господней благодати лишены и при крестном знамении исчезают. Особенно сильно на них влияет молитва Честному Животворящему Кресту».
«Ну, тут ничего нового для меня нет – подумал Филофей, – хотя теперь знаю, как его изгонять. А дальше-то как быть?» Но тетрадка далее переходила на повествования о черной магии, и это к делу касательства не имело. Бричкин лег спать в задумчивости и неопределенности. Однако мысли о том, что из музея лучше бы уволиться, он не допускал.
* * *
Филофей Бричкин спал тревожным и неприятным сном, не подозревая, что в музее также происходят своего рода неприятности.И неприятности эти имеют самое непосредственное отношение к экспонатам. Не будем уходить в сторону и рассказывать об искусстве создания музейных коллекций. В этом искусстве больше от мистики, чем от науки. Но составлять такие коллекции людям бесчувственным, а тем более нерелигиозным, а значит, безнравственным, категорически запрещается. Вы, однако, понимаете, что окояновский музей составляли советские работники, очень далекие от подобных требований. Вот и оказалась сабля Федора Собакина, командира местного отряда ЧОН, над портретом Фани Кац, уполномоченной по борьбе с детской беспризорностью. Мы-то теперь понимаем, что холодное оружие, срубившее не одну бандитскую голову, не может быть мертвым куском железа. Это своего рода оголенный нерв, источающий в пространство черный ток. Повесьте такую саблю у себя над кроватью и посмотрите, что будет. А она уже шестьдесят лет занесена над нежнейшей Фаней Кац, которая всю свою душу отдавала беспризорным оборвышам, пока ее не обвинили в связях с японской разведкой. Полвека она терпела это немыслимое соседство. А куда было деваться, когда в музее застыли торжественные и грозные звуки «Марсельезы», и любое движение против них рассматривалось музейным населением как измена делу революции?
Фаня терпела и мучилась, хотя при жизни была не прочь повеселиться и соединить свою плоть в резвых играх с каким-нибудь революционером. А изменить сложившееся положение ей очень хотелось, и она ждала своего часа. Желание это было естественным, ибо как мы с Вами знаем из истории Отечества, истоком многих народных начинаний, кончавшихся, как правило, плохо, являлась резвость наших еврейских сограждан. Были, правда, исключения, вроде вольниц Разина и Пугачева. Здесь патриотическим историкам не удалось раскопать шустрое еврейское копошенье. А в остальных случаях – будьте любезны. Вот и в окояновском музее, никто иная, как Фаня Кац, собралась баламутить устоявшуюся строгую благодать. Не зря уездные активисты, шагнувшие в революцию в основном из сельской местности, считали ее сучкой. Хотя понять их можно. Крестьянин, он и есть крестьянин, этим все сказано. А Фаня была страстной сторонницей известной большевистской дамы Коллонтайки, которая на почве личного темперамента требовала отмены семей, хотя бы в собственном окружении. Только в Окоянове лозунг обобществления женщин приживался плохо. Местные мужики на практические занятия к Фане бегали, но за баб своих держались крепко.
Наконец, Фанин час пробил. В эфире раздалось радостное стрекотанье, напоминавшее человеческую речь. Это генсек Горбачев праздновал открытие «нового мышления». Вместе с ним радовалась еще целая армия горлохватов, сообразивших, что дурачок готовит для них Большую Охоту. Но главное состояло в том, что от этого шума эфир стал разогреваться, а застывшие звуки «Марсельезы» – таять. И вот однажды Фанина фотография, торчавшая в этих звуках, как муха в смоле, почувствовала освобождение. Звуки испарились, и она повисла лишь на одном гвоздике. Надо знать неуемную Фанину натуру, почуявшую возможность освободиться. Товарищ Кац стала немедленно раскачиваться, и довела дело до того, что фотография грохнулась на пол из под кровавой саблюки Федора Собакина. На полу ей было лежать не впервой, и фотография блаженно заулыбалась. Но над ней тут же сгустилась тень купца Чавкунова, исполнявшего, в силу своего положения, роль старшего по помещению. В бытность свою во плоти, купец являлся членом местного «Союза Михаила Архангела» и уже тогда хотел призвать к порядку распоясавшихся иудейских сограждан. К тому же, михаилархангельцы боролись с распущенностью нравов, и распутное поведение Фани никакого одобрения у купца не вызывало. Не в силах материализовать плевок, что он обязательно сделал бы при жизни, домовой изо всех сил сгустил свой образ и уселся на фотографию, изобразив собой картину удушения порока седалищем. Если бы в тот момент в помещении находился кто-нибудь, способный слышать мир в режиме сверхультразвука, то он оглох бы от поднявшейся какофонии. В музее началось светопреставление.
6. Булай и Рочестер
Булай приближался к дворцу Цициленхоф пешком, после трехчасовой проверки на автомобиле, который бросил на одной из улочек Потсдама. Неподалеку от дворца он увидел сотрудника из группы обеспечения. Тот дал сигнал, что все спокойно, и Данила направился к обозначенной в письме неизвестного англичанина точке встречи.
Парк Цицилиенхофа цвел всеми цветами радуги. Стояло начало июня – пора наибольшей цветоносности немецкой природы. Белые, желтые, лиловые, розовые облака кустарников на фоне зеленых деревьев, пестрые разливы цветочных клумб на лужайках и алые брызги вьющихся роз на каменных стенах дворца делали парк райским уголком, совсем не предназначенным для напряженной работы. В воздухе монотонно жужжали насекомые, солнце сверкало в наборных окнах, на аллейках весело переговаривались туристы. В природе царило благостное настроение.
«Точно, англичанин, – подумал Данила, наблюдая со скамейки, как у обозначенного места встречи томительно ошивается человек в темном костюме и рубашке с галстуком – СИС тем и гордится, что не учит иностранных языков и не прячет своих привычек». Он не спеша подошел к незнакомцу и произнес назначенный в письме пароль:
– Простите, это Цицилиенхоф, или я не туда попал?
– Нет, нет, Вы попали как раз туда, – ответил тот нужной фразой.
– Давайте присядем вон там, в тени, и поговорим о Ваших проблемах, – предложил Булай. Весь его прежний опыт разведывательной работы в части, касающейся англичан, был негативным, и сейчас он не был расположен с ходу включаться в грядущую драму пришельца. Они сели рядышком в тени акации, и англичанин сразу взял быка за рога.
– Я нуждаюсь в деньгах. Моя фамилия останется вам неизвестной. Ценность моей информации Вы поймете сразу. Мое предложение: я даю вам первую партию бесплатно, вы оцениваете товар, затем мы начинаем договариваться о дальнейшей продаже. Эта личная встреча – единственная. Затем будем общаться только через тайники. У меня есть год, чтобы поработать на вас, потом я уйду. За этот год вы можете решить многие ваши задачи. Мое предложение понятно?
– Мне пока многое не понятно. Например, у меня сильные сомнения, что Вы, мистер, работаете в СИС. Тот пароль и отзыв, который Вы придумали, попахивает любительством. Это во-первых. Во-вторых, вам не кажется, что работать с неким неизвестным дядей, покупая у него неизвестно что, относится к области шпионских шуток? Мне вообще-то нет никакого дела до вашей фамилии. Вы просто можете передать мне список вашей резидентуры в ГДР, а я сравню его с имеющимися у нас данными, и все станет ясно. Если вы соврете, мы это сразу увидим. А если вы скажете правду, то это как минимум два года комфортабельной английской тюрьмы. Вы меня, надеюсь, понимаете?
– Почему Вы решили, что я работаю в Восточном Берлине?
– Если Вы всерьез хотите скрыть место проживания, то не ходите больше стричься в парикмахерскую на Унтер ден Линден. Там хорошие мастера, только они совсем не визажисты. Да и лицо Ваше мне знакомо, хотя я здесь недавно. Видимо, пересекались на протокольных мероприятиях. Но это пока ничего не меняет. На данный момент я могу поверить в то, что вы англичанин. В остальном же, как учит печальный мировой опыт, доверять англичанам означает балансировать над выгребной ямой.
– А в исключения Вы верите?
– Конечно. Докажите, что Вы – исключение. Расскажите, например, какое горе заставило Вас придти к нам с этим предложением.
– У меня не было никакого особенного горя. Просто я оказался не совсем подходящим английской системе. Я имею, видимо, искривленный позвоночник, который не укладывается в футляр этой системы. О подробностях Вы не узнаете. Но вы можете твердо исходить из того, что я ненавижу Ее Королевского Величества Альбион с его обычаями и бульдожьей бесчеловечностью. Я ненавижу то, чем гордится английская знать, хотя принадлежу к ней. Она, эта знать, настоящая свора бездушных псов, среди которой выживает только самый бездушный. Вам этого достаточно?
– Я сам люблю пафос, Джонни, можно я буду так вас называть? Может быть, этим распространенным именем я даже попал в самую точку. Что может быть трогательнее надрыва? Наверное, ничего. А список резидентуры вы принесете или нет?
– Принесу, слово джентельмена.
– Хорошо. Сделайте этот список приложением к вашей первой информации. А там посмотрим.
– Договорились.
– Вот и отлично. Теперь отработаем условия связи. Прошу прощения, но придется в этом вопросе довериться мне. Вы не против?
– Нет.
– Тогда имейте в виду, что только на тайниковых операциях мы все дело прокрутить не сможем. У нас обязательно появятся к вам вопросы. Давайте встретимся после первой операции в Фюрстенвальде. Вот адрес гастштетта, который вполне подходит для спокойного разговора. Хорошо?
– Хорошо. А что касается тайников?
– Здесь, в пакете, схема первого тайника. Надо только условиться о времени.
Через две недели Булай принес контейнер, заложенный «Каратом» в парке Сан Суси под фундамент чайного домика. Разломив небольшой кусок гниловатой древесины, они обнаружили в нем капсулу с двумя фотокадрами, сделанными любительской камерой. Джон демонстрировал догадливость и к профессиональной технике не прибегал.
Проявив и распечатав их, разведчики увидели на одном список резидентуры СИС в ГДР, а на другом – документ СИС, который был незамедлительно переправлен в Москву. Вдогонку пошла телеграмма, комментирующая этот документ.
Парк Цицилиенхофа цвел всеми цветами радуги. Стояло начало июня – пора наибольшей цветоносности немецкой природы. Белые, желтые, лиловые, розовые облака кустарников на фоне зеленых деревьев, пестрые разливы цветочных клумб на лужайках и алые брызги вьющихся роз на каменных стенах дворца делали парк райским уголком, совсем не предназначенным для напряженной работы. В воздухе монотонно жужжали насекомые, солнце сверкало в наборных окнах, на аллейках весело переговаривались туристы. В природе царило благостное настроение.
«Точно, англичанин, – подумал Данила, наблюдая со скамейки, как у обозначенного места встречи томительно ошивается человек в темном костюме и рубашке с галстуком – СИС тем и гордится, что не учит иностранных языков и не прячет своих привычек». Он не спеша подошел к незнакомцу и произнес назначенный в письме пароль:
– Простите, это Цицилиенхоф, или я не туда попал?
– Нет, нет, Вы попали как раз туда, – ответил тот нужной фразой.
– Давайте присядем вон там, в тени, и поговорим о Ваших проблемах, – предложил Булай. Весь его прежний опыт разведывательной работы в части, касающейся англичан, был негативным, и сейчас он не был расположен с ходу включаться в грядущую драму пришельца. Они сели рядышком в тени акации, и англичанин сразу взял быка за рога.
– Я нуждаюсь в деньгах. Моя фамилия останется вам неизвестной. Ценность моей информации Вы поймете сразу. Мое предложение: я даю вам первую партию бесплатно, вы оцениваете товар, затем мы начинаем договариваться о дальнейшей продаже. Эта личная встреча – единственная. Затем будем общаться только через тайники. У меня есть год, чтобы поработать на вас, потом я уйду. За этот год вы можете решить многие ваши задачи. Мое предложение понятно?
– Мне пока многое не понятно. Например, у меня сильные сомнения, что Вы, мистер, работаете в СИС. Тот пароль и отзыв, который Вы придумали, попахивает любительством. Это во-первых. Во-вторых, вам не кажется, что работать с неким неизвестным дядей, покупая у него неизвестно что, относится к области шпионских шуток? Мне вообще-то нет никакого дела до вашей фамилии. Вы просто можете передать мне список вашей резидентуры в ГДР, а я сравню его с имеющимися у нас данными, и все станет ясно. Если вы соврете, мы это сразу увидим. А если вы скажете правду, то это как минимум два года комфортабельной английской тюрьмы. Вы меня, надеюсь, понимаете?
– Почему Вы решили, что я работаю в Восточном Берлине?
– Если Вы всерьез хотите скрыть место проживания, то не ходите больше стричься в парикмахерскую на Унтер ден Линден. Там хорошие мастера, только они совсем не визажисты. Да и лицо Ваше мне знакомо, хотя я здесь недавно. Видимо, пересекались на протокольных мероприятиях. Но это пока ничего не меняет. На данный момент я могу поверить в то, что вы англичанин. В остальном же, как учит печальный мировой опыт, доверять англичанам означает балансировать над выгребной ямой.
– А в исключения Вы верите?
– Конечно. Докажите, что Вы – исключение. Расскажите, например, какое горе заставило Вас придти к нам с этим предложением.
– У меня не было никакого особенного горя. Просто я оказался не совсем подходящим английской системе. Я имею, видимо, искривленный позвоночник, который не укладывается в футляр этой системы. О подробностях Вы не узнаете. Но вы можете твердо исходить из того, что я ненавижу Ее Королевского Величества Альбион с его обычаями и бульдожьей бесчеловечностью. Я ненавижу то, чем гордится английская знать, хотя принадлежу к ней. Она, эта знать, настоящая свора бездушных псов, среди которой выживает только самый бездушный. Вам этого достаточно?
– Я сам люблю пафос, Джонни, можно я буду так вас называть? Может быть, этим распространенным именем я даже попал в самую точку. Что может быть трогательнее надрыва? Наверное, ничего. А список резидентуры вы принесете или нет?
– Принесу, слово джентельмена.
– Хорошо. Сделайте этот список приложением к вашей первой информации. А там посмотрим.
– Договорились.
– Вот и отлично. Теперь отработаем условия связи. Прошу прощения, но придется в этом вопросе довериться мне. Вы не против?
– Нет.
– Тогда имейте в виду, что только на тайниковых операциях мы все дело прокрутить не сможем. У нас обязательно появятся к вам вопросы. Давайте встретимся после первой операции в Фюрстенвальде. Вот адрес гастштетта, который вполне подходит для спокойного разговора. Хорошо?
– Хорошо. А что касается тайников?
– Здесь, в пакете, схема первого тайника. Надо только условиться о времени.
* * *
– Это Джон Рочестер, – сказал начальник Данилы Тишин, рассматривая фотографии, сделанные во время встречи. – Мы его, в общем-то, знаем как чистого дипломата. Видимо, малый из глубокого прикрытия. Что ж, может, это к лучшему. Будем выходить на первый тайник. Дадим англичанину псевдоним «Карат».Через две недели Булай принес контейнер, заложенный «Каратом» в парке Сан Суси под фундамент чайного домика. Разломив небольшой кусок гниловатой древесины, они обнаружили в нем капсулу с двумя фотокадрами, сделанными любительской камерой. Джон демонстрировал догадливость и к профессиональной технике не прибегал.
Проявив и распечатав их, разведчики увидели на одном список резидентуры СИС в ГДР, а на другом – документ СИС, который был незамедлительно переправлен в Москву. Вдогонку пошла телеграмма, комментирующая этот документ.
Сов. секретно
Тов. Ермакову
Тот факт, что документ исполнен в СИС, не вызывает сомнения. Все реквизиты соблюдены с предельной точностью. Его содержание, на первый взгляд, так же заслуживает доверия. В ГДР осело довольно много иранцев и иракцев, имеющих связи с родиной. Режим Хусейна не оставляет своих земляков без внимания и ведет среди них агентурную работу. Этим же занимаются и англичане, традиционно уделяющие региону большое значение. Поэтому вполне вероятно, что их оперативные интересы в иракской диаспоре пересеклись, и СИС перевербовала агента иракской разведки из числа влиятельных эмигрантов. В таком случае, та дезинформация, которая передается из Лондона в Берлин для продвижения далее в Багдад, вполне может быть предназначена для реального использования. Мы считаем оправданным принять версию, соответственно которой нам удалось перехватить канал дезинформации англичанами режима Хусейна, проложенный через иракскую диаспору в столице ГДР. Дезинформация передается через влиятельного иракского эмигранта, который проходит у СИС под псевдонимом «Ходжа» (установочные данные не известны). Ему отработана легенда, соответственно которой он имеет связи в английском парламенте и может получать от них информацию по собственной стране. Являясь агентом-двойником, «Ходжа» работает на англичан, так как по всей вероятности, связывает свое будущее с ними. Англичане доводят через «Ходжу» иракской разведке, что Даунинг стрит не будет требовать серьезных санкций против Ирака в случае его агрессии против Кувейта.
Голубев.
7. Вас там не ждут
На этот раз они встречались в небольшом чистеньком гастштетте в Фюрстенвальде, неподалеку от Берлина. «Карат» в целях конспирации оделся в повседневную одежду и это выглядело еще необычнее, чем его черный костюм в Цицилиенхофе. Легкий блейзер синего цвета, светлая рубашка с шелковым шейным платком, белые вельветовые брюки «поло» над башмаками «феррогамо» выдавали в нем гражданина Великобритании голубых кровей.
– Насколько я понимаю, Джон, вы сегодня инкогнито, и, чтобы никто вас не узнал, приехали на «Ягуаре» с британским номером.
Рочестер дернулся всем телом:
– У вас странные шутки, мой друг. Я приехал на русской «Ниве», чтобы вызвать у вас хоть какую-либо симпатию. Мог ли я представить, что советская разведка столь враждебна к своим лучшим источникам!
Данила рассмеялся:
– Похвально ваше стремление встать в ряды наших лучших источников. Но чтобы не сгореть раньше времени, купите себе комплект одежды в Восточном Берлине. Теперь перейдем к делу. Тот список резидентуры СИС, который вы передали, в общем-то не плох, но у нас есть вопросы. Похоже, вы знаете не всех своих коллег.
– Вполне вероятно. У нас часть работников глубоко зашифрована. Я не писал о своих догадках и указал лишь достоверно известных.
– А что касается догадок?
– Дайте мне немного времени, ладно? Я поработаю над ними.
– Хорошо. Оставим эту тему на время. Потом вы сами к ней вернетесь, идет?
– Да, пусть будет так.
– Теперь я хотел бы порасспросить вас о той бумаге, что вы нам передали по Ираку. В чем смысл подталкивания Хусейна к захвату Кувейта? В любом случае возникнет кризис. Цены на нефть прыгнут вверх. Это может быть выгодно нефтяным монополиям, но ни экономика США, ни экономика Великобритании от этого не выиграют. Наоборот, они понесут убытки.
– Нет, конечно, мистер Булай. Я ведь не ошибся с вашим именем?
– Нет, нет, мистер Рочестер. Здесь между нами взаимопонимание.
– Так вот, речь не идет о ценах на нефть. Здесь ставки повыше. В центре заговора стоит Израиль, Вы уж поверьте мне, англичанину. Лучше нас никто не знает еврейское закулисье. Например, в войне между Ираном и Ираком за многие ниточки также дергал Тель Авив. Другое дело, что он действует через лобби в Вашингтоне и Лондоне. Мы называем это лобби «стеной плача». Израилю очень надо не допустить объединения мусульман, потому что ислам и талмудический иудаизм – это вода и огонь. Они – враги навсегда.
– Интересно, и кто же из них огонь, а кто вода?
– Иудаизм, точнее говоря, талмудизм – это огонь жажды власти и богатства. Ненасытный, агрессивный, всегда в движении. Но он мал и не растет числом. А ислам – это вода отрешенности и духовности. Они – враги в самой сути отношения к жизни. Ислам окружает костер талмудизма как океан. И если волна взметнется, то сметет все на своем пути. Объединившиеся мусульмане легко затушат костерок Израиля. Поэтому евреи всегда будут разделять и запугивать мусульман. Победная война в регионе и есть нагнетание страха. Им всем будет показано, что США и Израиль способны сломать хребет кому угодно.
– И насколько вероятно осуществление этого плана, по оценкам СИС?
– С учетом нашего знания особенностей Хусейна – весьма вероятно. Мы спровоцируем его на захват Кувейта, а затем накажем с помощью Организации Объединенных Наций.
– Вы думаете, и СССР тоже не будет возражать против войны всего света с Ираком?
– А каким образом? Бандитизм Хусейна будет налицо, попробуйте проголосовать против. Другое дело, будь Вашим вождем Брежнев или Андропов, они втихую поставили бы Ираку немножко хорошеньких ракет, от которых «освободителям» стало бы тошно. Эти лидеры хорошо понимали, чего стоит международный театр марионеток и умели работать на собственную страну, а не на кукловодов. Только сегодня у Вас другой пророк, и мы можем не опасаться его противодействия. Ему, видимо, наплевать, что там происходит. Хотя, оставаясь в стороне, Вы потеряете симпатии мусульман. В мировом раскладе сил СССР надо быть вместе с угнетенными. Вы должны хорошо понимать, что несмотря ни на какую перестройку вас не ждут в стане хозяев мира. Там Вас ненавидят и боятся генетически. Вы понимаете, что такое генетический страх?
– Что я под этим понимаю, не столь важно. Мне хочется послушать Ваше разъяснение.
– Жаль, что Вы не учились в Кембридже. На этой псарне молодым щенкам все объясняют с предельной откровенностью. Смысл генетического страха заключается в том, что когда один народ долго бьет другой народ, то первый начинает его бессознательно бояться. Вам понятно?
– Сама мысль проста, как мычание. Но, как правило, боятся забияк. А мы, русские, никогда в забияках не ходили.
– Тогда давайте возьмем краткий курс мировой истории и пробежимся по нему. Мы узнаем, что вы, русские, из века в век колошматили своих европейских соседей. Неважно, что соседи сами были разбойниками и вечно хотели то земли вашей оттяпать, то вас совсем поработить. А их за это колошматили, причем весьма обстоятельно. Европа всегда проигрывала России войны и никак не могла понять, почему. Смотрите: было время – мы весь мир поработили. Всю планету колониями опутали. Потом вместо колоний новую систему эксплуатации построили, а с Россией ничего поделать не смогли. Не смогли, мистер Булай. И действительно, непонятно, почему? От этого и придумывали себе всякие глупые оправдания: Наполеона победил маршал Голод, Гитлера – генерал Мороз, поляков завел в лес Джон Сусанинг, а шведы сами под Полтавой заблудились. Глупо же, так ведь? Мы помалкиваем о том, что Россия – это самостоятельная цивилизация, вырастившая собственный тип человека, очень не похожего на нас. Он не гнется перед чужой силой и перед чужой культурой. Ну что с ним не делай, а он остается другим. Мы помалкиваем об этом потому, что ваша цивилизация в своей природной основе сильнее нас. Для этого имеются объективные причины. Но говорить так – значит рекламировать вас. Нет, нет и еще раз нет! Мы будем говорить о вашей дикости и недоразвитости, о вашей неспособности быть цивилизованными, но в нашей памяти никогда не исчезнут унизительные проигрыши от вас, недоразвитых. Запад долгие века пытался взять Россию нахрапом или переиначить ее изнутри, а в результате получал по зубам. Какое историческое чувство, кроме враждебности и страха, может из такого опыта произрасти? Но вот приходит Горби и говорит: не бойтесь ребята, мы станем точно такими же, как вы. А мы думаем: ну как же ты, убогий, это сделаешь, ведь вы же совсем другие. У вас своя цивилизация. Мы это знаем на собственном опыте, на собственной шкуре. Вы – другие. Не будет у вас как у нас. У вас будет по своему, правда неясно, как. А вслух мы говорим: браво, Миша, ах, какой душка! Сейчас во всех столицах мира аплодируют перестройке. Но, думаете, хоть один человек предполагает, что из вас получится большая Великобритания или, тем более, Америка? Нет, конечно. И поэтому под бурные аплодисменты мы будем обставлять вас военными базами и ракетами.
– Объясните, что заставляет вас думать об особом русском типе? Чем мы отличаемся от европейцев, по их собственному мнению?
– Биологически ничем. А сознание выросло в совершенно других условиях. Если говорить кратко, то европейцы смотрели на внешний мир многие века подряд сквозь забрало католической экспансии. Они по жизни агрессоры. А православные никогда не шли на чужие земли с мечом и огнем. У вас, наоборот, сознание оборонительное. Так вот, как показывает опыт, оборонительное сознание гораздо сильней агрессивного. Оно жертвенное и стоическое. Ведь и вправду, тот, который нападает, может при неудаче плюнуть и уйти. А тот, который обороняется, должен стоять до конца. У него нет выбора. Поэтому и воспитались такие несгибаемые русские homo erectus. А воспитали этих «человеков прямоходящих» – ваши священники, потому что они привили славянским племенам особую самоотверженную духовность, какой нет у нас. Кстати, вам не кажется, что это я должен быть слушателем, а вы – рассказчиком?
– Услышать такое изложение от русского человека не удивительно. А вот от вас… Как вы пришли к таким вещам, ведь вас наверняка им не учили?
– Когда осознаешь лживость взглядов, которые тебе прививают в родной стране, то начинаешь искать правду. Я прочел кучу различных книг, в том числе марксистских, и постепенно пришел к выводу, что у нас огромное количество идейного материала направлено против России. Прямо и опосредованно, чаще опосредованно. Возник вопрос, почему? Тогда я стал читать произведения русских писателей, и обнаружил, что в них постоянно идет речь о душе и Боге. Логика привела меня к изучению роли православия в русской жизни, и я увидел, как с православием расправился марксизм. А ведь марксизм – это европейский проект, насильно принесенный в Россию. Пример расправы европейского проекта над русским православием очень нагляден. Он точно характеризует истинное отношение Европы к русскому народу. В общем, я не новичок в вашей истории. Русское развитие является антиподом европейскому развитию. Это только в непорочном сознании Горбачева могла возникнуть иллюзия, что русских ждут на Западе. Вас там не ждут! Запомните это очень хорошо. Даже если вы и превратитесь в некое подобие демократического и рыночного государства, Запад будет заинтересован в вашей слабости. Генетический страх не прошел и не пройдет никогда, потому что русская цивилизация в своем ядре сильнее европейской за счет своей духовности. Думаю, что именно с этой точки зрения вам и нужно получать информацию о маневрах Запада вокруг России.
«Твои бы слова да Горбатому в уши, – подумал Данила, – хотя, что толку. С этим глухарем мы все равно увязнем в дерьме».
– И насколько серьезно Вы относитесь к православной церкви, ведь она почти разгромлена?
– У нас так считают немногие. Тысячелетняя религия не уходит за пятьдесят лет. Сравните: тысяча и пятьдесят. За тысячу лет религия становится частью сознания и подсознания. Я не случайно упомянул о вашей генетической силе. Об этом ведь и Папа Римский, и другие папы, помельче, хорошо знают. Христианство – это не случайное мировое явление. Не случайное, мистер Булай, не знаю, атеист вы или верующий. Я-то был англиканином, да бросил это дело, потому что уж очень много среди англиканских священников развелось любителей маленьких мальчиков и просто вульгарных педерастов. А вы, православные, – единственные прямые наследники этой неслучайной силы. В этом и есть ваш генетический заряд. Разгромлена была лишь материальная сторона православия – само здание церкви. А духовная культура оставила корни, и они дают новые побеги. Сейчас начинается попытка загасить возрождение русского христианства. Вы, наверное, знаете, какие толпы иеговистов, адвентистов, баптистов и других шаманов уже оперирует в России и какие деньги тратятся на их поддержку. Но я не верю в успех этого предприятия. Скорее всего, православие продолжит возрождаться. Но весь вопрос в том, с кем пойдет молодежь. За нее развернется самая ожесточенная драка. Но она еще впереди. После того, как у вас в стране окончательно победят силы демократии и прогресса.
– Вы в этом уверены?
– Более того, я готов продать вам разведывательную информацию по этому вопросу. Вы согласны?
– Куда же деваться. Давайте договариваться. Но как всегда, сначала товар, потом деньги.
– Насколько я понимаю, Джон, вы сегодня инкогнито, и, чтобы никто вас не узнал, приехали на «Ягуаре» с британским номером.
Рочестер дернулся всем телом:
– У вас странные шутки, мой друг. Я приехал на русской «Ниве», чтобы вызвать у вас хоть какую-либо симпатию. Мог ли я представить, что советская разведка столь враждебна к своим лучшим источникам!
Данила рассмеялся:
– Похвально ваше стремление встать в ряды наших лучших источников. Но чтобы не сгореть раньше времени, купите себе комплект одежды в Восточном Берлине. Теперь перейдем к делу. Тот список резидентуры СИС, который вы передали, в общем-то не плох, но у нас есть вопросы. Похоже, вы знаете не всех своих коллег.
– Вполне вероятно. У нас часть работников глубоко зашифрована. Я не писал о своих догадках и указал лишь достоверно известных.
– А что касается догадок?
– Дайте мне немного времени, ладно? Я поработаю над ними.
– Хорошо. Оставим эту тему на время. Потом вы сами к ней вернетесь, идет?
– Да, пусть будет так.
– Теперь я хотел бы порасспросить вас о той бумаге, что вы нам передали по Ираку. В чем смысл подталкивания Хусейна к захвату Кувейта? В любом случае возникнет кризис. Цены на нефть прыгнут вверх. Это может быть выгодно нефтяным монополиям, но ни экономика США, ни экономика Великобритании от этого не выиграют. Наоборот, они понесут убытки.
– Нет, конечно, мистер Булай. Я ведь не ошибся с вашим именем?
– Нет, нет, мистер Рочестер. Здесь между нами взаимопонимание.
– Так вот, речь не идет о ценах на нефть. Здесь ставки повыше. В центре заговора стоит Израиль, Вы уж поверьте мне, англичанину. Лучше нас никто не знает еврейское закулисье. Например, в войне между Ираном и Ираком за многие ниточки также дергал Тель Авив. Другое дело, что он действует через лобби в Вашингтоне и Лондоне. Мы называем это лобби «стеной плача». Израилю очень надо не допустить объединения мусульман, потому что ислам и талмудический иудаизм – это вода и огонь. Они – враги навсегда.
– Интересно, и кто же из них огонь, а кто вода?
– Иудаизм, точнее говоря, талмудизм – это огонь жажды власти и богатства. Ненасытный, агрессивный, всегда в движении. Но он мал и не растет числом. А ислам – это вода отрешенности и духовности. Они – враги в самой сути отношения к жизни. Ислам окружает костер талмудизма как океан. И если волна взметнется, то сметет все на своем пути. Объединившиеся мусульмане легко затушат костерок Израиля. Поэтому евреи всегда будут разделять и запугивать мусульман. Победная война в регионе и есть нагнетание страха. Им всем будет показано, что США и Израиль способны сломать хребет кому угодно.
– И насколько вероятно осуществление этого плана, по оценкам СИС?
– С учетом нашего знания особенностей Хусейна – весьма вероятно. Мы спровоцируем его на захват Кувейта, а затем накажем с помощью Организации Объединенных Наций.
– Вы думаете, и СССР тоже не будет возражать против войны всего света с Ираком?
– А каким образом? Бандитизм Хусейна будет налицо, попробуйте проголосовать против. Другое дело, будь Вашим вождем Брежнев или Андропов, они втихую поставили бы Ираку немножко хорошеньких ракет, от которых «освободителям» стало бы тошно. Эти лидеры хорошо понимали, чего стоит международный театр марионеток и умели работать на собственную страну, а не на кукловодов. Только сегодня у Вас другой пророк, и мы можем не опасаться его противодействия. Ему, видимо, наплевать, что там происходит. Хотя, оставаясь в стороне, Вы потеряете симпатии мусульман. В мировом раскладе сил СССР надо быть вместе с угнетенными. Вы должны хорошо понимать, что несмотря ни на какую перестройку вас не ждут в стане хозяев мира. Там Вас ненавидят и боятся генетически. Вы понимаете, что такое генетический страх?
– Что я под этим понимаю, не столь важно. Мне хочется послушать Ваше разъяснение.
– Жаль, что Вы не учились в Кембридже. На этой псарне молодым щенкам все объясняют с предельной откровенностью. Смысл генетического страха заключается в том, что когда один народ долго бьет другой народ, то первый начинает его бессознательно бояться. Вам понятно?
– Сама мысль проста, как мычание. Но, как правило, боятся забияк. А мы, русские, никогда в забияках не ходили.
– Тогда давайте возьмем краткий курс мировой истории и пробежимся по нему. Мы узнаем, что вы, русские, из века в век колошматили своих европейских соседей. Неважно, что соседи сами были разбойниками и вечно хотели то земли вашей оттяпать, то вас совсем поработить. А их за это колошматили, причем весьма обстоятельно. Европа всегда проигрывала России войны и никак не могла понять, почему. Смотрите: было время – мы весь мир поработили. Всю планету колониями опутали. Потом вместо колоний новую систему эксплуатации построили, а с Россией ничего поделать не смогли. Не смогли, мистер Булай. И действительно, непонятно, почему? От этого и придумывали себе всякие глупые оправдания: Наполеона победил маршал Голод, Гитлера – генерал Мороз, поляков завел в лес Джон Сусанинг, а шведы сами под Полтавой заблудились. Глупо же, так ведь? Мы помалкиваем о том, что Россия – это самостоятельная цивилизация, вырастившая собственный тип человека, очень не похожего на нас. Он не гнется перед чужой силой и перед чужой культурой. Ну что с ним не делай, а он остается другим. Мы помалкиваем об этом потому, что ваша цивилизация в своей природной основе сильнее нас. Для этого имеются объективные причины. Но говорить так – значит рекламировать вас. Нет, нет и еще раз нет! Мы будем говорить о вашей дикости и недоразвитости, о вашей неспособности быть цивилизованными, но в нашей памяти никогда не исчезнут унизительные проигрыши от вас, недоразвитых. Запад долгие века пытался взять Россию нахрапом или переиначить ее изнутри, а в результате получал по зубам. Какое историческое чувство, кроме враждебности и страха, может из такого опыта произрасти? Но вот приходит Горби и говорит: не бойтесь ребята, мы станем точно такими же, как вы. А мы думаем: ну как же ты, убогий, это сделаешь, ведь вы же совсем другие. У вас своя цивилизация. Мы это знаем на собственном опыте, на собственной шкуре. Вы – другие. Не будет у вас как у нас. У вас будет по своему, правда неясно, как. А вслух мы говорим: браво, Миша, ах, какой душка! Сейчас во всех столицах мира аплодируют перестройке. Но, думаете, хоть один человек предполагает, что из вас получится большая Великобритания или, тем более, Америка? Нет, конечно. И поэтому под бурные аплодисменты мы будем обставлять вас военными базами и ракетами.
– Объясните, что заставляет вас думать об особом русском типе? Чем мы отличаемся от европейцев, по их собственному мнению?
– Биологически ничем. А сознание выросло в совершенно других условиях. Если говорить кратко, то европейцы смотрели на внешний мир многие века подряд сквозь забрало католической экспансии. Они по жизни агрессоры. А православные никогда не шли на чужие земли с мечом и огнем. У вас, наоборот, сознание оборонительное. Так вот, как показывает опыт, оборонительное сознание гораздо сильней агрессивного. Оно жертвенное и стоическое. Ведь и вправду, тот, который нападает, может при неудаче плюнуть и уйти. А тот, который обороняется, должен стоять до конца. У него нет выбора. Поэтому и воспитались такие несгибаемые русские homo erectus. А воспитали этих «человеков прямоходящих» – ваши священники, потому что они привили славянским племенам особую самоотверженную духовность, какой нет у нас. Кстати, вам не кажется, что это я должен быть слушателем, а вы – рассказчиком?
– Услышать такое изложение от русского человека не удивительно. А вот от вас… Как вы пришли к таким вещам, ведь вас наверняка им не учили?
– Когда осознаешь лживость взглядов, которые тебе прививают в родной стране, то начинаешь искать правду. Я прочел кучу различных книг, в том числе марксистских, и постепенно пришел к выводу, что у нас огромное количество идейного материала направлено против России. Прямо и опосредованно, чаще опосредованно. Возник вопрос, почему? Тогда я стал читать произведения русских писателей, и обнаружил, что в них постоянно идет речь о душе и Боге. Логика привела меня к изучению роли православия в русской жизни, и я увидел, как с православием расправился марксизм. А ведь марксизм – это европейский проект, насильно принесенный в Россию. Пример расправы европейского проекта над русским православием очень нагляден. Он точно характеризует истинное отношение Европы к русскому народу. В общем, я не новичок в вашей истории. Русское развитие является антиподом европейскому развитию. Это только в непорочном сознании Горбачева могла возникнуть иллюзия, что русских ждут на Западе. Вас там не ждут! Запомните это очень хорошо. Даже если вы и превратитесь в некое подобие демократического и рыночного государства, Запад будет заинтересован в вашей слабости. Генетический страх не прошел и не пройдет никогда, потому что русская цивилизация в своем ядре сильнее европейской за счет своей духовности. Думаю, что именно с этой точки зрения вам и нужно получать информацию о маневрах Запада вокруг России.
«Твои бы слова да Горбатому в уши, – подумал Данила, – хотя, что толку. С этим глухарем мы все равно увязнем в дерьме».
– И насколько серьезно Вы относитесь к православной церкви, ведь она почти разгромлена?
– У нас так считают немногие. Тысячелетняя религия не уходит за пятьдесят лет. Сравните: тысяча и пятьдесят. За тысячу лет религия становится частью сознания и подсознания. Я не случайно упомянул о вашей генетической силе. Об этом ведь и Папа Римский, и другие папы, помельче, хорошо знают. Христианство – это не случайное мировое явление. Не случайное, мистер Булай, не знаю, атеист вы или верующий. Я-то был англиканином, да бросил это дело, потому что уж очень много среди англиканских священников развелось любителей маленьких мальчиков и просто вульгарных педерастов. А вы, православные, – единственные прямые наследники этой неслучайной силы. В этом и есть ваш генетический заряд. Разгромлена была лишь материальная сторона православия – само здание церкви. А духовная культура оставила корни, и они дают новые побеги. Сейчас начинается попытка загасить возрождение русского христианства. Вы, наверное, знаете, какие толпы иеговистов, адвентистов, баптистов и других шаманов уже оперирует в России и какие деньги тратятся на их поддержку. Но я не верю в успех этого предприятия. Скорее всего, православие продолжит возрождаться. Но весь вопрос в том, с кем пойдет молодежь. За нее развернется самая ожесточенная драка. Но она еще впереди. После того, как у вас в стране окончательно победят силы демократии и прогресса.
– Вы в этом уверены?
– Более того, я готов продать вам разведывательную информацию по этому вопросу. Вы согласны?
– Куда же деваться. Давайте договариваться. Но как всегда, сначала товар, потом деньги.
8. Подготовка войны
Сов. секретно
Директору ЦРУ
Уильяму Вебстеру
В ходе реализации плана «Анкер» нами осуществлено доведение до окружения С. Хусейна направленной информации по проблеме Кувейта.
Источник, сотрудничающий по нашему заданию с военным атташе Ирака в Сирии, передал ему выдержки из сфабрикованного нами «секретного доклада» Государственного департамента Президенту по положению в Ираке. В документе дается анализ состояния экономики этой страны и делается вывод о том, что Хусейн не может рассчитывать на восстановление нормальной жизни собственными силами. Далее в докладе отмечается наличие у Хусейна идеи решить свои проблемы за счет захвата процветающего Кувейта. Идея оценивается как реалистическая и дается рекомендация администрации президента, в случае агрессии Хусейна против Кувейта, ограничиться только формальной критикой. О реакции Багдада будем информировать.