Дмитрий Казаков. Дорога из трупов

   Но остальным Торопливым было не до того, чтобы обращать внимание на всякие глупости.
   – Вроде бы далеко, – сказал Лахов. – И это хорошо. Так что там у нас впереди? Мотыжная площадь?
   Приближение большой площади, где днем работал скотный рынок, чувствовалось издалека.
   – Может, обойдем ее? А? – предложил Форн Фекалин.
   – Можно и обойти, – согласился лейтенант. – А то воняет там. Пойдем, пожалуй, налево.
   – А может, направо?
   Лахов удивленно посмотрел на неожиданно разговорившегося новобранца, потом на переулок, куда он предлагал свернуть.
   – Там же темно, – сказал Ргов.
   – Но если войти туда с факелами, там сразу станет светло. – Форн Фекалин нетерпеливо моргнул.
   – О!
   – Главное – что там тихо. Идем туда, – вынес вердикт лейтенант, хорошо знавший первое правило выживания в ночном Ква-Ква.
   Держись подальше от любых источников звука.
   И тогда ты, может быть, проживешь на пять минут дольше.
   Переулок оказался узким, кривым и извилистым. А через пару дюжин шагов Торопливые наткнулись на два тела. Одно лежало на животе, и вокруг его головы растекалась лужа крови. Другое валялось на спине, храпело и распространяло запах дешевой выпивки.
   В руке оно держало бутылку из-под кукурузного самогона «Рыгач», а во второй – огромный, покрытый красными пятнами нож.
   – Это что? – спросил Калис, подав уверенную заявку на первое место в конкурсе «Самый тупой вопрос года».
   – Вялый Пырк, – дрожащим голосом ответил Ргов. – Он… э, грабитель из Нор… Может, пойдем отсюда, пока чего не случилось?
   – Хорошая идея, – кивнул Лахов. – Медленно, не шумим, отсту…
   – Да вы что! – вмешался Форн Фекалин. – Это преступление! Мы поймали того, кто всех убивал! Я уверен, что если перевернуть тело, то у него окажется вырван кадык, как и у остальных.
   – Маленькая поправочка, – пискнул Ргов, – мы его не поймали, а только нашли…
   – Так в чем проблема?
   Форн Фекалин шагнул вперед. Перевернул труп на спину, и стало видно, что вместо горла у него и вправду жуткая рана. Затем подошел к Вялому Пырку, вынул из лапищи окровавленный нож. После чего снял с собственного пояса веревку и связал грабителя по рукам и ногам.
   Остальные стражники боязливо наблюдали за происходящим.
   – Так ты что, арестовал его? – спросил Лахов, соображавший немного быстрее подчиненных.
   – Да. На месте преступления.
   – Ооооо.
   Ргов и Калис растерянно переглянулись.
   Вялый Пырк – заметная фигура в преступном мире Нор, криминального квартала на восточной окраине Ква-Ква. Вряд ли его дружки сильно обрадуются, узнав, что его взяли и засадили в тюрьму. Но, с другой стороны, использовать обычную тактику – то есть тихо удрать – уже не получится.
   И все из-за слишком ретивого новобранца…
   – Сержант Калис! – скомандовал лейтенант, пришедший к тем же выводам.
   – Я!
   – Прочитайте задержанному его права.
   – Есть!
   – А может быть, надо привести его в сознание? – спросил Форн Фекалин.
   – Зачем? – удивился Лахов. – Мы должны их прочитать, но нигде не указано, что он должен их услышать. Приступайте, сержант.
   – Ты имеешь право болтать все, что угодно. Имеешь право на три удара по печени, на яркую лампу в глаза и… – забормотал Калис, нависнув над Вялым Пырком, точно скала над морем.
   Знакомые сочетания звуков были уловлены тем, что у подобных типов сходит за подсознание, и грабитель открыл глаза. Некоторое время они вращались, точно шарики из цветного стекла, потом остановились на Калисе, и в них появилось искреннее удивление.
   – Очухался, негодяй, – сказал Лахов лишь чуточку дрожавшим голосом. – Э, мирные граждане мирно радуются в мирных домах…
   Лейтенанта от переживаний несколько понесло.
   – Век воли не видать, начальник, – просипел Вялый Пырк хриплым голосом настоящего бандюгана. Без такого голоса нет смысла выбирать карьеру убийцы или преступного авторитета. Все равно никто не воспримет вас всерьез. – Мы слегка бухнули с Брашом Серым и с этим, третьим… как его…
   – Слегка бухнули? – ухмыльнулся Калис. – Глянь-ка вон туда.
   И он показал на труп с разорванным горлом.
   Вялый Пырк перевел взгляд, и удивления в его глазах стало больше, чем огня – в топке паровоза.
   – Э… Браш Серый… что с ним? Он кашлял вроде… Может, сильно кашлянул? Да, помню… – Грабитель сел. – Мы сидели в таверне… Нам наливал еще этот, как… Скользкий такой… А потом пошли гулять…
   – Хватит пороть ерунду! – заявил Лахов. – Ты напился и убил своего приятеля! И ты убил всех остальных!
   – Всех? Это не под силу человеку…
   Тут Вялый Пырк дернулся. Веревка, связывавшая его руки за спиной, непонятным образом лопнула. Лапищи грабителя оказались свободны, и одна машинально дернулась к лежавшему неподалеку ножу.
   – Режут! – завопил Лахов.
   Ргов метнулся в сторону, с металлическим звоном врезался в стену и упал. Калис полез за арбалетами, но запутался в плаще. В руках Форна Фекалина сверкнул длинный меч. Его острие мягко, почти нежно вошло Вялому Пырку в спину. Тот всхлипнул и упал наземь.
   Стало тихо.
   Лахов сглотнул, издав звук, который невозможно изобразить буквами обычного алфавита.
   – Ничего себе, – сказал Калис, выпутавшись наконец из взбунтовавшейся одежды. – Он что, мертв?
   – Да. – Форн Фекалин аккуратно вытер лезвие меча об одежду убитого и убрал оружие в ножны. Затем наклонился, подобрал веревку, которой был связан грабитель, и спрятал ее в карман.
   – А что это значит?
   – Что надо подобрать Ргова и убираться отсюда поскорее, – предложил слегка отошедший от шока лейтенант.
   – А я думаю, это значит другое, – уверенно заявил Форн Фекалин. – Убийств больше не будет.
 
   Утренний туман в Ква-Ква обладает большей индивидуальностью, чем лондонский смог. В отдельные, особо удачные дни его можно не только пробовать на вкус, но и мазать на хлеб вместо масла. Масло это окажется бурым, несколько зловонным, но зато невероятно пикантным.
   Туман, в который сегодня утром вступили направлявшиеся к музею студенты, был не из таких. Обыкновенная серая дымка, едва справлявшаяся с основной задачей – прятать город и глушить звуки.
   Вчера приятели несколько засиделись в «Утонченном блаженстве» и поэтому сейчас выглядели не очень бодро. Арс зевал, Тили-Тили спотыкался через шаг, и даже Рыггантропов спал на ходу.
   В себя он пришел лишь после того, как на него чуть не наехала телега водовоза.
   – Чтоб тебя вспучило, – пожелал двоечник ей вслед и окончательно проснулся.
   Несколько минут посопел, обозревая то, что в Ква-Ква зовется гордым словом «улица», а потом спросил:
   – И все же что вчера это было, в натуре?
   – Пиво, – ответил Арс, пребывавший где-то на пятой минуте последнего сна.
   – Не, типа, в темноте.
   – Галлюцинация. Мы же решили.
   Топыряк вынырнул из вполне розовой полудремы и с упреком взглянул на Рыггантропова. Упрек срикошетил от толстой шкуры двоечника, улетел в небеса, где и поразил ни в чем не повинную пташку.
   Та почувствовала себя очень неловко и поспешно облегчилась.
   Иных способов бороться со стрессом пташка просто не знала.
   – А может, сходим туда, посмотрим? – предложил Рыггантропов. – Следы всякие. Вдруг они остались?
   – От галлюцинации?
   – А почему нет?
   Топыряк обдумал предложение, которое даже в похмельное невыспавшееся утро казалось странным. Посмотрел на двоечника и понял, что в голову тому попала мысль и что бороться с ней поздно.
   Мысли посещали этот толстостенный маленький резервуар не так часто, поэтому Рыггантропов ими очень дорожил. Расставался с каждой неохотно, только после долгих уговоров.
   – Пойдем, посмотрим, – сказал Арс. – Ты хоть место запомнил?
   – Шшшшш! – поддержал разговор йода.
   – Трали-Вали запомнил, так что все, в натуре, в порядке, – перевел Рыггантропов.
   Пути для отступления оказались отрезаны.
   Они выбрались на Длинную улицу, некоторое время поплутали в переулках Косых ям. Топыряк раз шесть готов был воскликнуть: «Вот, это же здесь!» – но йода упорно шагал дальше.
   И только в седьмом похожем месте остановился.
   – Ссс! – сказал он.
   – Ага, точно. Наши следы вижу, – кивнул Арс. – Вон там рытвина, это Рыггантропов старт взял. А галлюцинация стояла, значит… где? Вон там… прямо под аркой… сейчас глянем, что там…
   Под аркой непонятным образом сохранился кусочек мостовой – дюжина камней, что держались на месте с упорством последних зубов во рту глубокого старца. След на них оставил бы только тролль, да и то если бы хорошенько попрыгал.
   – Ничего, – с облегчением проговорил Топыряк. – Это и в самом деле была галлюцинация. Дава…
   – Шшшш! – прервал его Тили-Тили.
   Он уселся на корточки, поковырялся между камнями и вытащил что-то маленькое, круглое, зеленовато-желтое.
   Очень похожее на чешуйку.
   – Типа… – протянул Рыггантропов. – Кусок этой… глюкции?
   – Шшш.
   – Э, может, какая змея оставила, проползала мимо… – проговорил Арс, чувствуя, как под ногами разверзается пропасть.
   И надежда на то, что зубастая тварь им привиделась, летит туда вниз головой.
   – Змея? В Ква-Ква? В натуре. С такой чешуей?
   – Э… ну да…
   Судя по размерам чешуйки, змея должна была быть толщиной в бедро крупного мужчины. Таким рептилиям делать в городе нечего. Если только они не хотят быстрой смерти.
   – Или рыба?
   – Типа, проплыла тут? – спросил Рыггантропов, а йода посмотрел на Топыряка с укоризной.
   – Нет… проезжала телега с рыбами, и с нее сыпалась чешуя… – Арс умолк, сам понимая, что говорит ерунду.
   Никто не будет возить рыбу через Косые ямы, а если вдруг такое случится, то каждую упавшую чешуйку тут подберут и сварят из нее обед на пять человек. В этой части Ква-Ква едой не разбрасываются.
   – А значит, а значит… – Надежда шмякнулась на дно пропасти и скончалась в муках.
   – В натуре, – покачал головой Рыггантропов.
   – Ссссс! – Судя по интонации, Тили-Тили был с коллегой полностью согласен.
   – Ладно… тогда, – Арс попытался собраться с мыслями, и после некоторого напряжения это ему удалось, – тогда давай отнесем эту штуку в музей. Хранитель хорошо разбирается во всяких тварях. Он точно скажет, что это такое. А то вдруг это и не чешуйка вовсе?
   Останки надежды задергались, словно над ними колдовал опытный некромант.
   – Отнесем, – кивнул Рыггантропов. – Пошли?
   И они пошли и добрались до музея Натуральной истории к самому открытию. Миновали Пасюка и отправились на поиски Простодрэля. Тот обнаружился в том зале, где студенты работали вчера.
   – Шлюк плях доброе утро, – проворчал эльф тоном, какой обычно приберегают для проклятий. – Ну что, начнем?
   – Э, Простодрэль… – сказал Арс. – Мы тут вчера видели на улице… а сегодня нашли… вот, ну…
   Тили-Тили шагнул вперед и продемонстрировал чешуйку.
   Хранитель нахмурился, извлек из нагрудного кармана халата увеличительное стекло.
   – Так, давай сюда. – В этот момент эльф даже забыл о том, что должен булькать и хлюпать. – Очень интересно.
   Студенты ждали, затаив дыхание. Рыггантропов, который просто не знал, что такое волнение, почесывал затылок. Простодрэль разглядывал находку долго, с одной стороны, потом с другой, и при этом что-то бормотал.
   – Ляпл маблп невероятно, – сказал он наконец. – По всем признакам она принадлежит змееморфу, причем живому… Тляк, и вы говорите, что видели его на улице?
   И эльф уставился на Арса так подозрительно, словно тот прятал древнее чудище в кармане.
   – Ну… да… – подтвердил Топыряк.
   – Длямп прульк тогда нужно срочно его поймать! Убить и поместить к нам! А то наше чучело бульк древнее, выглядит плохо.
   Старого хранителя вряд ли бы сделали почетным членом Общества гуманных ученых.
   – Юляльк а вы работайте. Практики никто не отменял, – Простодрэль сурово глянул на студентов.
   И, взволнованно шаркая, удалился.
   – Поймать? – Арс покачал головой. – Кто этим будет заниматься? Стража? Да они пьяную черепаху не догонят.
   – Шшшш!
   – Верно, Трали-Вали. Не наше дело, типа, – сказал Рыггантропов. – Беремся за кисточки и вперед.
   Арс пошел к столику, где стояли банки с краской. По дороге глянул на витрину, в которой стояло чучело змееморфа, и на мгновение ему показалось, что чучело ехидно ухмыляется.
 
   Сырая улица относится к Мокрой примерно так же, как масло к маргарину.
   И то и другое желтое, жирное, но одно настоящее, а второе – искусственное, и на вкус их никогда не спутаешь.
   На Сырой живут богатые люди и на Мокрой тоже. Но если вторую населяют нувориши, сделавшие состояние с помощью грабежей, убийств и мошенничеств (не доказанных) особо крупного размера, то первую – аристократы, которым грабить или мошенничать смысла нет.
   Когда-то очень давно это делали их предки, и делали крайне успешно.
   Лорд Дырг родился в особняке на Сырой улице, как и его отец, и дед, и множество более дальних предков. Родословное древо у лорда было такой длины, что напоминало корневую систему пустынного растения. Изображенное на стене в специальной комнате, оно давно сползло на пол.
   Спал лорд Дырг в отдельной спальне, что располагалась по соседству со спальней жены, и поэтому привык просыпаться в тишине, от деликатного покашливания лакея, принесшего утренний кофе.
   Но сегодня лорда разбудили самым непочтительным образом – криком в ухо.
   – Родерик! Родерик! Проснись! – завопил кто-то.
   – А? Что? – Лорд Дырг выпучил глаза и попытался вспомнить, кто такой этот Родерик, которого ищут почему-то у него в спальне.
   Потом осознал, что это он сам и что он настолько привык к титулу, что едва не забыл собственное имя. И еще осознал, что около его кровати, старинной, огромной, с пологом на украшенных резьбой столбиках, подпрыгивает худощавая женщина в белом халате.
   Леди Дырг.
   В особняке лорда, где даже туалетная бумага была гербовой, неаристократическое поведение не приветствовалось даже у слуг. А уж ожидать от почтенной леди, чья задача – подавать пример челяди, таких поступков, как прыжки вокруг спящего супруга, и вовсе невозможно.
   На мгновение лорд Дырг решил, что угодил в кошмар.
   – Родерик! – вновь завопила леди. – Они пропали!
   – Кто? – спросил он. – Ты мне не снишься?
   – Нет! Они пропали! Все! Шкатулка пуста!
   И тут леди зарыдала, и не скупыми слезами аристократки, а нервным истеричным плачем кухарки или, в лучшем случае, прачки.
   – Шкатулка? – Лорд Дырг начал сердиться. – Какая?
   – С моими! Драгоценностямиии!
   И только тут лорд Дырг окончательно проснулся.
   – Что? Кража у нас в доме? Это невероятно, – сказал он и принялся вставать с постели. Делать это без помощи слуги было непривычно, и лорд не сразу вспомнил, что сначала надо откинуть одеяло.
   – Невозможно, невозможно, – повторял он, разыскивая около кровати тапочки. – Кража в моем доме?
   Едва Дырг накинул халат, как леди упала ему на плечо и лишилась чувств.
   – Дженкинс! – закричал лорд, ощущая, что его аристократическое самообладание кладет на стол заявление об отпуске. – Быстро ко мне!
   Открылась дверь, вошел пожилой лакей, благодаря седому парику и квадратному лицу похожий на мопса.
   – Сэр? – сказал он, не моргнув и бровью.
   Дженкинс появился в особняке еще при прежнем лорде и был слугой старой школы. Если бы на дом лорда упал метеорит, то Дженкинс обязательно осведомился бы, как его представить, и попросил визитную карточку.
   – Вызови горничную госпожи. И начальника охраны ко мне. Судя по всему, нас ограбили.
   – Да, сэр.
   Лакей вышел и через минуту вернулся с горничной. Леди положили на кровать, а лорд, убедившись, что супруга в надежных руках, пошел к соединявшей спальни двери. За ним последовал Дженкинс.
   В комнате леди все было как обычно.
   Шкатулка всегда стояла на туалетном столике леди Дырг. В ней хранились золотые драгоценности, стоившие примерно столько же, сколько и сам особняк. Трогать ее не смели даже горничные. Вынести шкатулку смог бы только очень сильный мужчина, а сделать это незаметно – разве что бог. Особняк охранялся хорошо, и воров ловили довольно регулярно.
   Ну а вскрыть сложный замок гномьей работы возможно, только если взломщик провозится с ним пару месяцев.
   – Шкатулка на месте, – сказал лорд Дырг, разглядывая откинутую крышку. – Замок цел. Но внутри пусто.
   В выложенном алым бархатом углублении не было и следа золота. На донышке лежала горстка красноватой пыли, немного похожей на ржавчину.
   Лорд Дырг бросил взгляд на окна, те оказались целыми. Посмотрел на главную дверь спальни жены – никаких следов проникновения, да и снаружи стоит стражник.
   Дверь открылась, и вошел начальник охраны, могучий, усатый и краснолицый. С ним что-то было не так, но что именно, лорд Дырг сначала не понял.
   – Радин, – сказал он, отодвинув посторонние мысли. – Должен выразить тебе свое неудовольствие.
   Истинный лорд даже гневается аристократически, то есть тихо и очень холодно.
   – Да, сэр! Виноват, сэр! – рявкнул начальник охраны. – Но мои люди бодрствовали всю ночь и ничего не видели!
   – Может быть, они замешаны в краже? – предположил лорд Дырг. – Допроси каждого. Они должны понимать, что продать эти вещи невозможно… – Тут он осознал, что не в порядке с начальником охраны, и запнулся. С кольчуги Радина исчезла вся позолота. – Слишком они дорогие… пусть признаются и тогда умрут быстро.
   – Понял, сэр!
   – И еще. Надо выяснить, не пропало ли что-нибудь еще.
   – Понял, сэр!
   – Приступай, – кивнул лорд Дырг и повернулся к Дженкинсу: – А ты подавай кофе.
   – Да, сэр.
   Лакей ничуть не удивился. Он не хуже хозяина знал, что истинный аристократизм состоит не в кучах золота и даже не в титуле (хотя и то и другое – очень полезные вещи), а в том, чтобы всегда оставаться самим собой.
   Тебя ограбили? Ерунда. Убили? Все равно ты должен выпить кофе, как делал это и год, и десять лет назад…
   Когда Дженкинс ушел, лорд на всякий случай заглянул под туалетный столик жены, а затем вернулся в свою спальню. Леди пришла в себя, в комнате сильно пахло нюхательной солью. Вокруг госпожи суетились горничные, одна наставляла слугу, который должен был отправиться за врачом.
   Лорд Дырг сел в кресло и стал ждать.
   Ждать он умел очень хорошо.
   Через десять минут Дженкинс принес кофе, тосты с маслом и джемом, а также печенье с изюмом.
   А еще через пятнадцать минут пришел Радин. Не моргнув глазом, лорд узнал, что из особняка исчезло золото – посуда, украшения, деньги. Пропала даже позолота с герба, что висит в большой гостиной.
   – Вот как? – сказал лорд Дырг, пытаясь осознать, как такое могло случиться, и чувствуя, что его голова слишком мала, чтобы вместить такую новость.
   А еще примерно секунд через тридцать самообладание лорда исчезло. В роскошном особняке на Сырой улице на какое-то время стало немного меньше аристократизма, зато куда больше воплей.

* * *

   – Значит, это он? Тот убийца? – спросил Игг Мухомор, разглядывая лежавшее на полу тело.
   – Так точно, – ответил лейтенант Лахов.
   – А по мне, так очень похож на Вялого Пырка. Как это объяснить?
   Лахов попытался собраться с мыслями, но это у него не вышло. Возможно, виной тому была стойка «смирно», в которой лейтенант пребывал пред ликом начальства. Или несколько кружек пива, опрокинутых Торопливыми «для храбрости». В любом случае, мысли из головы исчезли бесследно.
   – Разрешите доложить! – неожиданно вмешался в беседу Форн Фекалин.
   В караулке он присутствовал вместе с еще дюжиной стражников, и все они старались выглядеть как можно более незаметными. В обращении с начальством – наиболее верная тактика.
   – И кто у нас тут такой разговорчивый? – резко повернулся Игг Мухомор.
   По цвету лица МЕНТа можно было определить его настроение. Сейчас физиономия начальника городской стражи была слегка багровой, что означало «раздражение немного выше обычного».
   Но на то, чтобы перейти к «бешеной ярости», Мухомор лишнего времени никогда не тратил.
   – Я!
   – Ах, ты? – МЕНТ немного посопел, точно вулкан, решающий, извергнуться сегодня или подождать до завтра. – Докладывай!
   Извержение пока откладывалось.
   Форн Фекалин, который от утреннего пива отказался, чем несказанно удивил соратников, проговорил:
   – Это Вялый Пырк и есть. Обнаружен вчера ночью рядом с убитым им человеком и с ножом в руке. Мы предприняли действия по захвату…
   Выслушав доклад, Игг Мухомор, к всеобщему облегчению, разгневался. Сделавшись цвета переспелой малины, он завопил:
   – Негодяи! Воры! Пьяницы! Бандиты! И все вы служите в Торопливых?
   Лахова слегка пошатывало, поскольку начальник вопил ему прямо в лицо. Но лейтенант давно привык к таким штормам и, похоже, отрастил в ушах дополнительную перепонку.
   Выдохся Игг Мухомор довольно быстро. Вытащил из кармана клетчатый носовой платок и принялся вытирать лысину. Когда эта важнейшая операция окончилась, МЕНТ свирепо воззрился на подчиненных.
   – Вот так, – сказал он. – Вас тут целая толпа, а вы ни одного убийцы поймать не можете. А вот он, – Игг Мухомор ткнул рукой в Форна Фекалина, – второй день на службе и сразу так отличился. Единственный приличный человек среди всего этого сброда. Я думаю, что из постового его нужно сделать сержантом. Или кто-то против?
   Никто из Торопливых покидать ряды стражи не спешил и поэтому спорить с начальством не стал.
   – Вот и отлично, – буркнул Игг Мухомор. – И трупы куда-нибудь уберите. Не дело им так лежать…
   И он покинул караулку. Торчавшие по стойке «смирно» стражники расслабились и задвигались.
   – Уф, – сказал сержант Ргов. – У меня аж в ушах звенит. Значит, мы поработали не зря. А, лейтенант?
   – Да, – кивнул Лахов и с некоторой неприязнью посмотрел на Фекалина. – Ты, сержант, избавься от тел.
   – Есть.
   – Есть, – передразнил Калис. – Как «есть» – он всегда готов, а как пить – нам без него отдуваться.
   Форн Фекалин не обратил на поддевку внимания.
   – Бульп трюльк… – сказали от двери. – С кем тут можно поговорить?
   – Да с кем угодно, – не оборачиваясь, ответил Лахов. – Вон, с плакатом на стене, со шкафом в углу.
   После такого ответа посетитель решил сменить тактику.
   – Хлюлп тряк, мне бы самого большого начальника, – заявил он.
   После такой просьбы лейтенанту пришлось обернуться.
   В дверях стоял некто бородатый и лысый, но при этом – остроухий и наряженный в эльфийский зеленый кафтан.
   – Ой, – дрожащим голосом сказал Ргов. – Может быть, и вправду пить с утра вредно для здоровья?
   – Бульп вредно, – подтвердил эльф. – Так кто из вас главный?
   – Я, – неохотно признал Лахов, не обнаружив в караулке офицера хотя бы одного с собой ранга. – Что у вас? Вы кого-то ограбили, обманули? Убили? Или вас убили?
   – Трыльк мне нужно кое-кого поймать, – заявил эльф. – Я – старший хранитель музея Натуральной истории…
   Лахов выслушал историю про змееморфа, покрутил в руках зелено-желтую чешуйку.
   – Хм, ну, – сказал он. – Это несколько не наш профиль. Если бы ваш морфинистый змей кого-нибудь съел… И вообще, откуда он взялся, если они вымерли тысячи лет назад?
   Эльф по привычке всех сильно умных люд… существ в ответ на вопрос прочитал Торопливым целую лекцию о древних тварях.
   – Друльк а я откуда знаю? – заявил он в завершение. – Это не важно. Это к делу не относится. Трильк главное – что его надо поймать!
   Лейтенант задумался, по крайней мере, слегка выпучил глаза и возвел их к потолку. Отказать старику легче легкого, но зато потом могут возникнуть проблемы. Эльфийская община богата и влиятельна, и если она начнет вставлять палки в колени, жизнь стражи станет хуже.
   В смысле – еще хуже.
   Куда проще использовать старый как мир чиновничий прием. Сделать вид, что ты взялся решать проблему, а на самом деле запихнуть ее в самый дальний ящик и задвинуть папками.
   Ящика и папок у Лахова не было, но общую концепцию он себе представлял.
   – Сержант Ргов! – скомандовал он.
   – Я!
   – Запишите словесный портрет подозреваемого. Будем искать, – мощная глотка лейтенанта рождала ложь легче, чем тухлое мясо – опарышей. – Как только обнаружим – немедленно сообщим.
   – А что такое портрет? – спросил Ргов, из всех видов искусства знающий только художественную роспись лица с помощью кулаков.
   – Описание.
   – А!
   Ргов добыл карандаш и кусок пергамента и принялся записывать, ну или ставить на листке какие-то закорючки.
   – Зеленый, чешуйчатый, зубастый, – подвел итог сержант. – Это крокодил получается. Как бы нам не арестовать кого другого по ошибке.
   Эльф несколько опешил.
   – Хляпс а что, в Ква-Ква много крокодилов? – спросил он.
   – На любой улице. Каждый день на них натыкаюсь, – уверенно сообщил Ргов. – Только они без чешуи и не зеленые.
   Старший хранитель открыл рот, пытаясь осознать глубину стражнической мысли.
   – А откуда вы узнали про змееморфа? – неожиданно вмешался в разговор Форн Фекалин. – Вы сами его видели? А?
   – Удальп нет. Студенты, которые проходят у нас практику. Они…
   – Сержант Фекалин, ты еще тут?! – рявкнул Лахов. – Я тебе что приказал? Заняться трупами! А ну, выполнять немедленно!
   – Есть.
   Лахов проследил, как новоиспеченный сержант ринулся выполнять приказ, и удовлетворенно кивнул.