Дмитрий Казаков. Дорога из трупов

   – Буду. Расчет окончен. – Лахов напряг содержимое того, на чем носил шлем и что называл головой. – Так, все видят то, что вижу я?
   – Так точно, – ответили сержанты, давно усвоившие простую истину, что с начальством лучше соглашаться.
   По крайней мере, полезнее для здоровья.
   – Тогда нам надо вызвать страшного хренителя.
   – Кого? – удивился Ргов.
   – Ну, старшего хранителя, в смысле. А то вокруг меня эти скачут, зеленые, чешуйчатые, с зубами.
   – А у меня они с рогами, – произнес Калис.
   – Но они какие-то маленькие, – сообщил Ргов после паузы. – А он говорил, что они большие.
   – Ага. – Лейтенант обдумал ситуацию, ну или, по крайней мере, несколько минут помолчал. – Тогда ладно, никого звать не будем. Это все нам кажется. Продолжим патрулирование.
   – Ага.
   – Так точно.
   Торопливые продолжили охранять покой мирных граждан, а зеленые, рогатые и зубастые – скакать по ним с веселым писком.
 
   Три запыхавшиеся фигуры возникли из тьмы и остановились около ворот Магического Университета.
   – Вот и он, – пропыхтела одна из них, самая человеческая.
   – Типа, – подтвердила вторая, что скорее подошла бы троллю.
   – Сссс, – несколько невнятно произнесла третья, при взгляде на которую вспоминались кролики и гномы.
   – Пароль! – проревели золотые драконьи головы на воротных столбах.
   – Триста шестьдесят, – сообщил Арс, и трое студентов торопливо вошли во двор, пустой и совершенно темный.
   Это не выглядело удивительным – кто будет учиться ночью?
   – Куда дальше? – полюбопытствовал Рыггантропов.
   – Внутрь. А там – в библиотеку, – проговорил Арс. – Туда змееморфы точно не сунутся. А мы заодно поищем про них что-нибудь. Должно же быть какое-то специальное… ну, как бы заклинание.
   – А как мимо вохртера пройдем?
   ВОХР – Волшебную Охрану в университете завели несколько лет назад, после одного неприятного события.
   – Да он спит, наверное.
   Студенты проникли в дверь, над которой висел плакат с надписью: «Посторонним в в…», и оказались перед конторкой. Дремавший за ней волшебник в черной мантии поднял голову.
   – Кто тут? – спросил он, подслеповато моргая и хватаясь за стоявшую на конторке масляную лампу.
   Под рукой у вохртера имелся короткий меч, а еще сигнальный колокольчик, предназначенный для вызова группы быстрого реагирования, обитавшей в одной из аудиторий верхнего этажа.
   «Не спит», – подумал Арс, падая на пол.
   Рядом шлепнулся йода, а сверху их придавил Рыггантропов, похожий на небольшую, но очень тяжелую скалу.
   «Показалось, – решил вохртер. – Понятное дело, ночью сюда никакой идиот не полезет».
   Он повозился, поудобнее устраиваясь в кресле, и вскоре захрапел. А студенты двинулись дальше, но молча и ползком. Дух перевели, только свернув за угол.
   – Ты с ума сошел? – спросил Арс, тщетно пытаясь отряхнуть мантию. – Меня чуть не раздавил.
   – Шшшш!
   Тили-Тили, судя по интонации, был очень сердит.
   – А чего? – удивился двоечник. – Там просто места рядом свободного не было, в натуре.
   Это, скорее всего, было правдой. Места Рыггантропову требовалось немало.
   Немного поворчав и поохав, студенты двинулись дальше. Поплутали в темных и умеренно страшных коридорах, а потом увидели лестницу, ведущую к черным дверям, украшенным серебристыми рунами.
   Магический Университет – сам по себе место опасное, но эпицентр этой опасности располагается в подвале, там, где находится библиотека, самое большое в Лоскутном мире хранилище манускриптов по колдовству. Заходить туда побаиваются даже преподаватели, точно знающие (студенты об этом лишь догадываются), что меж заставленных толстыми томами полок сгинул не один десяток человек.
   Властвовал тут библиотекарь, принадлежащий к малоизученной расе гроблинов.
   – Вот мы и пришли, – сказал Арс, ступая на лестницу. – Интересно, Мешок Пыль сейчас спит?
   – Скоро узнаем, – отозвался Рыггантропов.
   Тили-Тили толкнул дверь, та бесшумно открылась, обнажив заполненную шорохом и запахами книжной пыли черноту. В ней что-то завозилось, вспыхнула свеча. Ее свет упал на небольшой стол, заваленный каталожными карточками.
   Существо, державшее свечу, повернулось, показав зеленоватое лицо, складки на щеках и пылающие глаза.
   – Злобной ночи, – проговорило существо. – Как приятно, что решили прервать мой сон.
   Система ценностей у гроблинов несколько отличается от обычной.
   Градусов эдак на сто восемьдесят.
   – Э, извини, Мешок, – произнес Арс. – Мы бы не решились, ну, потревожить тебя. Но тут нас едва не убили…
   Библиотекарь оглядел всех троих, а потом очень тихо, но печально вздохнул и сказал:
   – Заходите.
   Выслушав историю о встрече с зубастыми чешуйчатыми тварями, он задумчиво почесал подбородок и изрек:
   – Скажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты.
   – А если мой враг – давно вымерший урод, то кто я? – спросил Рыггантропов. – Другой давно вымерший урод?
   Двоечнику достался еще один задумчивый взгляд гроблина.
   – Вряд ли, если говорить насчет вымершего, – вынес тот вердикт. – Змееморфы. Очень банально. Сейчас попробуем вспомнить, что у меня есть о них. А ну-ка… шаххуссраа-махусса…
   Он зашипел, точно клубок змей, на который наступили сапогом. В библиотечной тьме начали вспыхивать желтые огоньки. Послышался шорох, какая-то возня, потом шум бьющих по воздуху крыльев.
   Когда Арс разглядел силуэт летевшего к ним существа, он понял, что это не крылья.
   Натужно загребая черным переплетом, к ним приближался огромный фолиант.
   – Погано, – заметил библиотекарь, поднимая руку, точно опытный сокольничий. Книга уселась к нему на запястье, стало ясно, что обложку ее украшает оскаленная морда с красными глазами. – Это библиографический справочник по разумным расам, древним или вымершим…
   Мешок Пыль пощекотал книге корешок, та зашелестела, словно замурлыкала, и открылась. Замелькали страницы, украшенные гравюрами с изображениями причудливых существ.
   – Вот, – гроблин заложил фолиант пальцем. – Змееморфы. По ним имеется четыре труда… три есть у нас…
   Он вновь зашипел, но в другой модальности, и на зов откликнулись три книги. Точнее, не совсем книги – глиняная табличка с какими-то значками, сушеный пальмовый лист, покрытый царапинами, и свиток из непонятного материала, похожего на ситцевую ткань.
   – И как это читать? – спросил Арс. – А я и не знал, что ты умеешь вот так подманивать книги.
   – Я много чего умею, но показывать это не спешу. – Мешок Пыль оскалился, изобразив нечто среднее между яростью и торжеством. – А что до расшифровки, то я вам помогу… Так.
   Через полчаса трое студентов знали о змееморфах больше, чем все мудрецы мира.
   О том, что жили они кланами, воевали со всеми, кто попадался им на глаза, включая муравьев и пчел. Что обладали своей, мрачной, темной и непонятной всем остальным магией, а еще были очень упорны и мстительны.
   – Что, так и написано? – дрожащим голосом спросил Арс, глядя на зажатую в руках библиотекаря глиняную табличку, искрящую, точно трансформатор в сырую погоду. – Э, про эти… кишки?..
   – Да, так и написано, – подтвердил гроблин. – Врагов они преследовали неутомимо, передавали месть детям. А когда те находили того, кто некогда навредил клану, то вспарывали ему живот и ритуальным образом пожирали кишки.
   – А чем ритуальное пожирание отличается от обычного, в натуре? – заинтересовался Рыггантропов.
   – Для того, чьи кишки жрут, никакой разницы. – Арс нервно огляделся. – Ты уже не услышишь тех обращений к богам и старинных священных песнопений, что прочтут змееморфы над твоими внутренностями. Они ведь не проникнут сюда? Не проникнут?
   – Сссс.
   – Йода прав. – Мешок Пыль положил табличку рядом с сушеным листом, над которым дрожало розовое марево. – Пробраться в библиотеку сумеет разве что бог, да и то – не всякий.
   Топыряк это понимал, но страх отогнать не мог.
   Слишком хорошо помнил зубастые пасти, острые когти и жуткие злые глаза.
   – Э… ну… а как насчет заклинаний? – спросил он. – Каких-нибудь специальных… против них?
   – Скучная задача – найти такие. – Гроблин задумчиво подвигал участками кожи над глазами. – Но я, пожалуй, займусь ею. А вы пока ложитесь спать. Прямо здесь, у стенки. Никто не причинит вам вреда. Ну а к завтрашнему дню что-нибудь придумаем. Утро вечера не тупее, как говорят у вас, людей.
   Смысл пословицы Мешок Пыль, по крайней мере, не переврал.
 
   В двери мэрского кабинета ударили, судя по железному звону, тараном, и они открылись. Внутрь ввалился капитан стражи, двое его подчиненных с извивавшимся и сопевшим мешком в руках, и в арьергарде – Винтус Болт и Дубус Хром-Блестецкий.
   Мосик Лужа, проснувшийся всего лишь полчаса назад и поэтому соображавший не очень хорошо, спросил:
   – Что это?
   – Причина всех наших проблем, – злобно буркнул Винтус Болт, а Дубус Хром-Блестецкий поддержал коллегу:
   – Да-да!
   Один из колдунов хранил золотые монеты в сундучке под кроватью, другой – в тайнике под печкой. Но оба вечером обнаружили, что их заначки постигла одинаковая судьба.
   Золото исчезло, остался лишь рыжеватый «пепел».
   – Вынимайте! – велел мэр.
   – Есть! – рявкнул капитан и махнул рукой.
   Стражники перевернули мешок, и из него на пол вывалился дородный и очень бородатый гном в длинной розовой ночной рубашке, расшитой молотами, секирами и чеканами.
   – Апчхи! – сказал гном, отчего его борода встала дыбом.
   – Поставить на ноги! – последовал новый приказ.
   Он был исполнен мгновенно.
   Мосик Лужа грозно воззрился на поставленного перед его столом гнома, но тот лишь нагло выпятил бороду.
   – Так, – сказал мэр. – Капитан, кто это? И где ты его взял?
   – Докладываю! – рявкнул капитан стражи так, что задрожали оконные стекла. – Согласно вашему приказу мы вторглись… точнее, проникли на территорию гномьего квартала, где и произвели задержание задержанного. Потерь среди личного состава нет. Задержанный опознан как старейшина клана Твердозадов!
   – Твои воины нарушили нашу границу, выбили двери моего дома и разбили кружку моего дедушки, – мрачно проговорил гном. – И за это ты ответишь, особенно за кружку. Таких сейчас уже не делают. Пиво в ней не скисало годами. И ты ответишь, это обещаю тебе я, Длинная Дубина! Похоже, что мэрия решила в открытую угнетать представителей нашего маленького, но гордого народа? Но ничего, она об этом еще пожалеет…
   Лоскутный мир знал этнические конфликты, хотя еще не изобрел такого понятия.
   Но разумные существа всегда и везде не любят тех, кто на них похож, но не совсем, и какие-то понятия им для этого не нужны. Ведь как приятно знать, что твой сосед много хуже тебя, несмотря на свои богатство и ум, и всего лишь из-за того, что кожа у него чуть темнее, нос с горбинкой или боги другие…
   Осознание этого помогает пережить тяжелые времена.
   А если они станут совсем уж тяжелыми, можно взять факел и сжечь дом соседа.
   Это ведь куда проще, чем самому стать умным или богатым.
   – Капитан немного погорячился, – сказал Мосик Лужа, вспомнив, что хуже гномов могут быть только злые гномы. – Он извинится. Потом. Всем известно, что мы э… этнически толерантны. А сейчас объяснитесь, – мэр перевел взгляд на магов, – что, вот этот мелкий бородатый пакостник виноват в том, что из наших подвалов исчезло золото?
   Гном сердито запыхтел, но удивленно замолк, когда под нос ему сунули щепоть коричневого порошка.
   – Пусть объяснит вот это! – заявил Винтус Болт тоном сыщика, предъявившего убийце труп с ножом в спине.
   – Чего я должен объяснять? – спросил Длинная Дубина.
   Рассказ о том, что произошло с золотом в городской казне и других, менее важных местах, не занял много времени.
   – Хм. – Часть лица гнома, что виднелась над бородой, стала озабоченной. – А ну, дай-ка сюда…
   Он взял щепоть коричневого порошка с ладони Дубуса Хром-Блестецкого и осторожно понюхал. В мэрском кабинете наступила такая тишина, что стало слышно сопение подслушивавшего за дверью Сарданапала.
   По бороде гнома побежали искры, глаза его выпучились, точно два воздушных шара, в которые накачивают водород.
   – Ур-ур-ур… Апчхиии!!!! – громогласно чихнул Длинная Дубина, отлетел к стене и врезался в нее, как маленький метеорит.
   Стоявшая в углу статуя мэра угрожающе качнулась.
   – И что это значит? – испуганным шепотом спросил Мосик Лужа.
   – То, что я простудился, пока ваши придурки, – тут капитану и его воинам достался яростный взгляд, – несли меня по улицам. Так, дайте, я понюхаю это еще разок… Хм, похоже на «след золота»…
   – След золота? – переспросил Винтус Болт.
   – То, что появляется до золота и остается после него, – несколько туманно объяснил гном. – А исчезнуть золото может только в одном случае: если испугано Гномьим Эхом. Значит, Гномье Эхо пришло в Ква-Ква.
   Если обычно лицо мэра напоминало помидор, то сейчас оно походило на помидор, обнаруживший, что его стебель едят гусеницы.
   – Откуда? И что это такое?
   – Согласно легендам так называется старинное гномье заклинание. А… а… апчхи! Что, капитан, ваш панцирь больше не блестит? Ничего, сопли легко отмываются. Ха-ха. Так о чем это я?
   – О Гномьем Эхе, – в один голос напомнили оба мага.
   – Да. Его создал один наш колдун, много тысяч лет назад, чтобы досадить врагам. – Длинная Дубина важно поднял указательный палец. – Но не рассчитал сил. Ну, пришлось это заклинание ловить и прятать в глубинах под необитаемыми горами…
   – Необитаемыми горами… – Мосик Лужа нахмурился. – Дикие горы… Там, говорят, одна из вершин лопнула?
   – Ну да, говорят, – отвел глаза гном.
   – А значит, через дырку вырвалось это самое ваше проклятие. И набросилось на наш беззащитный город, точно разбойник на жертву. Эх, вы за это ответите! Ох ответите!
   – Эй, полегче на поворотах! – Длинная Дубина принял гордый и независимый вид, но все испортил очередной чих. – Ааапчхиии! Ой, уф… ух… хы. Извини, босс, слегка забрызгал твой стол. А отвечать мы не будем! Гномье Эхо действует только там, где собрано в кучу огромное количество золота. Разве мы виноваты, что вы, люди, такие жадные и стащили в Ква-Ква столько всякого добра?
   Мэр сердито засопел, голос его стал зловещим:
   – Ох, смотри, люди в этом разбираться не станут! Возьмут дубье и…
   – Ничего-ничего! – Длинная Дубина потряс кулаком. – У нас тоже не только кузнечные молоты есть! Мы привыкли к вековому угнетению!
   – То-то ты выглядишь угнетенным, – пробормотал Винтус Болт, разглядывая выпирающее через ночную рубаху брюшко гнома. – Паутинный шелк, если не ошибаюсь? И пахнет от тебя не пивом, а дорогим вином…
   Гном сделал вид, что ничего не слышит.
   – Но угнетение может и не начаться, – вступил Дубус Хром-Блестецкий, – если ты скажешь, как бороться с этой напастью.
   – Не знаю. В легендах про это ничего не говорится. Это вам надо колдуна какого спросить, желательно постарше.
   – Так достань нам такого колдуна! – Мосик Лужа ударил кулаком по столу и мгновенно пожалел об этом.
   Рука чуть не прилипла.
   – Достать колдуна? – Длинная Дубина собрался было покрутить пальцем у виска, но вовремя вспомнил, с кем разговаривает. – Это колдун кого хочешь достанет. В городе наших чародеев нет. Мы, конечно, можем отправить гонца в горы, но никто не даст обещания, что маг согласится приехать. Что ему местные проблемы? А даже если и согласится, то прибудет через месяц-другой. Спешка, сам знаешь, неприличное дело.
   – Так. – Мэр неожиданно стал очень спокойным. – Капитан!
   – Есть!
   – Доставить старейшину обратно на место. Кружку склеить, двери починить.
   – Так точно! – Усы капитана изобразили нечто вроде вопросительного знака.
   Таких задач бравому стражнику решать еще не приходилось.
   – И еще, капитан.
   – Да?
   – По дороге вылечить его от простуды!
   – Так точно! – После этого возгласа усы и вовсе обвисли, точно хвост у нашкодившей собаки.
   Капитан махнул рукой, гнома схватили и, прежде чем он сказал хотя бы слово, запихнули в мешок. Стражники отдали честь и удалились. Ну а Мосик Лужа кивнул и повернулся к Винтусу Болту и Дубусу Хром-Блестецкому.
   – А вам, – сказал он, – нужно пойти и рассказать обо всем магам. Не таким, как вы, ленивым бездельникам. А настоящим, умным и мерзким колдунишкам, что обитают в университете!
   – Позвольте… – проговорил Винтус Болт.
   – Минуточку, – поддержал коллегу Хром-Блестецкий.
   – Немедленно!! И чтобы к вечеру у меня был ответ! Иначе – на кол!!
   С приказом, высказанным в такой форме, спорить будет только идиот.

* * *

   Игг Мухомор ездил на работу в карете.
   Во-первых, потому, что неприлично аристократу в семьдесят шестом поколении ходить пешком.
   Во-вторых, потому что жил в некотором удалении от улицы Тридцатисемилетия Отрытия Канавы.
   Ну а в-третьих, он просто ленился.
   Этим утром Магучий Единственный Ночальник Торопливых, как обычно, влез в скрипучее сооружение, похожее на б/у гроб на колесах. Возница щелкнул кнутом, и они поехали.
   Игг Мухомор знал наизусть все рытвины на дороге и в перерывах между наиболее глубокими успевал подремать. Колеса монотонно скрипели, карета вторила им скрежетом и щелчками, наводившими на мысли об ораве безумных кузнечиков.
   МЕНТ проснулся для того, чтобы пережить канаву после Белого моста, и почти заснул вновь, когда возница неожиданно выругался и лошади понесли. Игга Мухомора бросило на стену, и он ударился затылком. Перед глазами засверкали вспышки, в ушах зачирикали птички.
   Так же внезапно карета встала.
   МЕНТа бросило вперед, и к синяку на затылке добавился точно такой же на лбу.
   Если посмотреть сбоку, то командир Торопливых выглядел, скорее всего, довольно симметрично.
   – Болван! – заорал он, толкая дверцу кареты. – Что ты себе позволяешь?! Не дрова везешь, а меня!
   Дверь открылась, и Игг Мухомор выбрался в осеннюю морось. Возница обнаружился на передке, испуганный, дрожащий, с выпученными глазами и зажатыми в кулаке вожжами.
   – Болван! – повторил МЕНТ. – Что случилось?
   – Так лошадей кто-то напугал, – ответил возница. – Сначала сзади. А потом спереди. Вот они и встали. Дальше не идут.
   – Кто напугал?
   – Кто-то серый, мохнатый. С зубами.
   Игг Мухомор выругался и в очередной раз дал себе зарок не брать на работу алкоголиков.
   Лошади и вправду выглядели странно. Они стояли, трясясь мелкой дрожью, и в остекленевших глазах замер истинно экзистенциальный конский ужас.
   – Вольно! – рявкнул на них МЕНТ, пытаясь привести животных в чувство знакомыми методами. – Смирно! Вперед! Шагом марш!
   Но лошади на вопли и капли слюны не отреагировали никак, даже ухом не повели и хвостом не дернули.
   – Вот зараза! Что же мне, дальше пешком идти?
   Игг Мухомор огляделся и обнаружил, что стоят они около кабачка «Потертое ухо» и что до здания стражи осталось с полсотни метров.
   – Не могу знать, – откликнулась та часть сознания возницы, что отвечала за общение с начальством.
   – А чего, и дойду! Давно пора показать, что я близок к народу. Что я такой же, как все, и только немного лучше.
   Произнеся такую подготовительную речь, МЕНТ велел вознице позаботиться о лошадях и карете, а сам потопал к штаб-квартире. Но через несколько шагов наткнулся на живописно лежавшие тела.
   От них разило перегаром, и неподалеку виднелась упавшая в обморок крыса.
   Рядом с телами, вытянувшись по стойке «смирно», стоял новенький стражник, чьего имени Игг Мухомор пока не запомнил. МЕНТ заподозрил, что это он напугал лошадей, но, присмотревшись, оставил эту мысль.
   Лохматости и зубастости в новичке было не больше, чем в любом человеке.
   – А, это ты, сержант, – сказал Мухомор. – Что тут делаешь?
   – Согласно уставу прибыл для несения службы, – отрапортовал Форн Фекалин, – прямо в распоряжение непосредственного начальника.
   – Начальника? А где он?
   – Вот.
   И Форн Фекалин указал вниз.
   МЕНТ пригляделся к похрапывавшим телам. Обнаружил, что они в шлемах и кольчугах и что на голове у одного муха колотит товарку по щекам, чтобы привести ее в чувство.
   А еще он узнал лейтенанта Лахова.
   – Как? Это невозможно! – проговорил Игг Мухомор, делая попытку отрицания реальности, столь же безуспешную, как и все прочие. Лицо его стало медленно покрываться багровыми пятнами. – Негодяи! Тупицы!! Лентяи!!! А ну встать!!!!
   Крик достиг такой мощности, что в обморок упала и вторая муха. Одно из окошек «Потертого уха», состоявшее больше из пыли и паутины, чем из стекла, разбилось с мягким звоном. С крыш в воздух взвились несколько всполошенных птиц, а тела на земле зашевелились.
   – Э? Ы? Што? – произнесло то, что принадлежало лейтенанту Лахову.
   – Всех убью, – сообщило вместилище духа сержанта Калиса.
   – Дорогая, ну я еще посплю немножечко… – жалобно пролепетал сержант Ргов, дав знать всем, кто еще не знал, что сержант женат.
   Он даже попытался подтянуть несуществующее одеяло.
   – Встать! Смирно! – завопил МЕНТ, переходя на ультразвук. – Как смеете валяться пьяными в присутствии командира?!
   Сказать, что стражники вскочили, – значит очень сильно соврать. С какой-то точки зрения они, конечно, вскочили, но это был крайне медленный вскок. Игг Мухомор смог полюбоваться всеми его фазами, начиная от испуганно выпученных глаз и заканчивая попыткой принять стойку «смирно».
   Из кармана лейтенанта вывалилось несколько бумажных пакетиков, из одного посыпался белый порошок.
   – Позор! Непотребство! – заверещал МЕНТ, извергая настоящие фонтаны кипящей слюны. – А это что такое?
   Он указал на пакетики.
   Лахов осторожно скосил заспанные, мутные, в багровых прожилках глаза.
   – Не могу знать! – ответил он, и Мухомора замутило от запаха перегара.
   – Тогда я сам узнаю! – яростно пропыхтел он, наклонился и подобрал один из пакетиков.
   Торопливые обеспокоенно наблюдали за тем, как начальство вскрывает пакетик, сует туда наслюнявленный палец и кладет его в рот.
   – Я сразу понял, что это «эльфийская весна», – заметил Ргов, когда глаза МЕНТа стали очень веселыми, на лице объявилась залихватская улыбка, а из ушей пошел пар. – Сто пятьдесят бублей за грамм. Убойная вещь…
   – Чего же ты не предупредил? – прохрипел Калис, глядя, как командир Торопливых, тихо и счастливо курлыкая, исполняет медленный вальс на месте.
   – А стал бы он нас слушать? Он нас никогда не слушает.
   Игг Мухомор остановился и растерянно заморгал.
   – Почему перестала играть музыка? – строго спросил он. – И где эти, девушки в легких одеждах? И голубые поющие кувшины, что беседовали со мной о тайнах мироздания?
   Лахов, никак не могший врубиться в происходящее, прохрипел:
   – Не могу знать!
   Взгляд МЕНТа упал на зажатый в руке пакетик.
   – Ах, вот что оно такое… «Эльфийская весна». И это выпало у вас из кармана, лейтенант? Откуда оно там взялось?
   – Не могу знать! – отозвался Лахов, в голове которого после вчерашней пьянки уцелела одна связная фраза.
   – Не можешь?! – Игг Мухомор в ярости подпрыгнул. – Какой ты тогда офицер стражи? Ты – преступник!
   Он орал, лейтенант пялился на начальство, а за его спиной шептались похмельные сержанты.
   – Может, это те, зеленые, подсунули? – предположил Калис. – Они вокруг нас всю ночь скакали.
   – Вряд ли, – засомневался Ргов. – Они же очень маленькие. В чем бы они эти пакетики принесли? Не в зад…
   – А ну, вы! – МЕНТ обратил внимание на остальных. – Смирно! Неправильно стоите!
   – Да перед начальством как ни вставай, всегда раком получается, – пробормотал Ргов, но так тихо, чтобы его не услышали.
   Сержанты вытянулись и изобразили на лицах придурковатую тупость. Со шлема Калиса скатились и шлепнулись наземь две мухи. Игг Мухомор замолчал, стало слышно, как шипит холодная морось, падая на его раскаленный лоб.
   – Так, лейтенант, – сказал МЕНТ. – Вы теперь – больше не лейтенант. Я разжалую вас в сержанты.
   Лахов открыл рот, но сказать ничего не смог.
   Слова мучительно медленно пробивались через пропитанный спиртным мозг. Они задыхались в зловонных парах, ползли по сузившимся сосудам и трясущимся нервным окончаниям.
   – Ыыых, – жалобно всхлипнул Ргов.
   – А командиром вашего патруля станет… – Игг Мухомор осмотрел находившийся перед ним, за исключением лучшего слова, строй, и ткнул в ту его часть, что выглядела трезвой. – Ты!
   – Есть! – Форн Фекалин вытянулся и щелкнул каблуками.
   – В полдень зайдешь ко мне в кабинет, я объясню тебе обязанности лейтенанта и выдам посеребренный шлем. А ты, бывший лейтенант, – МЕНТ глянул на Лахова, – сдай свой немедленно!
   Двигаясь, точно во сне, Поля Лахов снял полированный шлем и отдал Иггу Мухомору.
   – Он же его лет пять не снимал, – прошептал Калис испуганно. – Как бы чего плохого не вышло…
   – А тебе, новый лейтенант, вот мой первый приказ. Отконвоируешь предшественника в тюрьму и проследишь, чтобы его поместили в камеру.
   В этот момент слова наконец добрались до языка Лахова, причем несколько партий одновременно:
   – Нельз… Я не вино… Не могу зн… За что?
   – За распространение «эльфийской весны», – буркнул МЕНТ. – Пакетики я заберу. Давай, выворачивай карманы, вдруг там еще чего осталось. И вы тоже, чего встали? Отнесу, ну, чтобы в вещественные доказательства положить.