Страница:
– Это и мне хотелось бы знать, клянусь Великой Бездной. – Харугот покачал головой. – Если бы я знал, то приказал бы отправить не разведку, а войско.
Мысль о том, что только-только распущенные дружины и полки так или иначе придется собирать заново, он старательно гнал прочь.
– Ясно, мессен, – кивнул Тратис. – Разрешите выполнять?
– Действуй.
Консул посмотрел, как командир Чернокрылых заспешил прочь, на ходу прочищая глотку, а затем повернулся к Жарату:
– Твоя задача – не вступать в бой, а следить. Постарайся не обнаруживать себя. Как только заметишь что-нибудь необычное, немедленно дай мне знать. Примени Волны Тьмы.
– Да, мессен, – ученик поклонился.
Харугот смерил его испытующим взглядом, развернулся и зашагал к главной башне. Предаваться праздности некогда. Дела, в океане которых тонет любой правитель, ждать не станут…
Постоялый двор «Дубовый лист», что расположен в десяти милях к северу от Терсалима, известен далеко за пределами Серебряной империи, как и его хозяин, Арек Дуб. До него заведением управляли отец и дед, носившие то же имя и прозвище, и они поставили дело так, что тут не считали зазорным остановиться богатейшие купцы изо всех уголков Алиона.
В «Дубовом листе» ночевали и отдавали должное его кухне таристеры, графы и герцоги, не говоря уже о простых, но состоятельных путниках. Всех тут ждал обильный ужин и удобная постель.
Война, прокатившаяся по империи подобно гигантскому опустошительному пожару, привела к тому, что дела у Арека пошли много хуже, чем раньше. Но он был человеком умным, и поэтому не забывал благодарить богов за то, что «Дубовый лист» уцелел, и никому не пришло в голову его сжечь. Да, гостей стало меньше, разграбили запасы в кладовых, но постоялый двор жил, и вовсе не собирался умирать.
В двенадцатый день второго весеннего месяца Арек Дуб встал, как обычно, затемно, и принялся за дела. Поднял слуг, проследил, чтобы они натаскали воды и разожгли огонь в печи.
Заведенный в «Дубовом листе» распорядок не нарушил даже невиданный багровый рассвет, уронивший на землю кровавые блики.
– О, великие боги… – только и сказал Арек Дуб, выскочивший во двор на испуганные крики служанок. – Тяжкие испытания готовите вы несчастной земле Алиона… А ну, за дело! Что замерли, бездельницы?
Глядя на хозяина, кряжистого и могучего, как старое дерево, служанки понемногу успокоились. Вновь захлопотали, разбежались в стороны, и владелец «Дубового листа» остался в одиночестве.
И тут увидел, что в ворота входят гости.
Впереди крался здоровенный рыжий кошак, глаза которого были золотыми, а хвост украсил бы любую лису. За ним шли два молодых человека, один повыше и покрепче, с русыми волосами и родинкой на щеке, второй – пониже и постройнее, белобрысый, оба с мечами.
Следом топал самый настоящий гном, чернобородый и смуглый, с наглой мордой и боевым цепом в лапе. Рядом с ним – тут Арек не поверил собственным глазам – держался эльф, высокий и золотокудрый, с белым надменным лицом, которого никогда не тронет загар.
Позади виднелись еще двое: светловолосая девушка с луком и мечом, и странный на вид молодой человек, чьи щеки покрывали веснушки, лицо было искажено мучительным недоумением, а рот – слегка приоткрыт.
– День добрый… – несмотря на изумление, Арек не забыл о долге хозяина. – Чем могу служить?
– Такой ли уж он добрый, клянусь пятками Аркуда? – буркнул гном, и только тут владелец «Дубового листа» заметил, что верхняя секция цепа покрыта засохшей кровью. – Пока он скорее злой… Ты нас чем порадуешь, ха-ха?
Выглядели путники заморенными и усталыми, одежду их покрывала пыль, да еще и подозрительные темные пятна. Похоже было, что ночью им довелось не только шагать, но и сражаться.
– Остынь, Гундихар! – одернула гнома девушка.
Русоволосый молодой человек улыбнулся, мягко, но как-то замедленно, словно мускулы лица слушались его с трудом.
– Нам нужен завтрак… – сказал он. – Комнаты, и баня, я думаю… И надо узнать насчет лошадей.
Рыжий кот подошел и принялся тереться о ноги Арека.
– Конечно, проходите, – затараторил хозяин «Дубового листа», раздумывая, откуда могла взяться такая странная и разношерстная компания. – Комнаты у нас есть какие угодно, завтрак будет скоро готов. Насчет лошадей я распоряжусь узнать немедленно. Полагаю, что в Эйн-Геди, это поселок в паре миль к востоку, должны быть скакуны на продажу…
Он проводил гостей до крыльца, распахнул дверь и отступил в сторону, давая дорогу. Поймав холодный взгляд белобрысого, вздрогнул от внезапного страха, точно наткнулся на ядовитую змею. А встретившись с глазами веснушчатого, ошеломленно потряс головой.
На миг показалось, что они полностью зеленые, без зрачка и радужки.
– Вот сюда, за мной… – бормотал Арек, торопливо шагая к коридору, ведущему к комнатам. – Все сам покажу…
Гости выбрали одну большую комнату на шестерых и принялись устраиваться. Рыжий кот куда-то исчез. Хозяин «Дубового листа» получил несколько золотых монет чеканки Старших эльфов, вернулся в большой зал и принялся отдавать распоряжения.
Двое слуг застучали топорами, готовя дрова для бани, еще один оседлал коня и помчался в Эйн-Геди, на кухне воцарилась лихорадочная суета. Зарычал повар, запахло гречневой кашей со шкварками и горячим хлебом.
День был заполнен обычной суматохой и прошел быстро. Солнце свалилось за горизонт. Зал почти опустел – только шестеро утренних гостей сидели за столом в углу, пили пиво и негромко разговаривали.
Стоявший за стойкой хозяин «Дубового листа» дорого бы заплатил, чтобы услышать эту беседу.
Но на самом деле пока речь шла о вещах довольно обычных.
– Ты всех лошадей осмотрела? – спросил белобрысый молодой человек, откликавшийся на имя Харальд и появившийся на свет вовсе не под небом Алиона.
– Конечно, корни и листья, – отозвалась девушка. – Копыта и зубы проверила, седла и уздечки – тоже. Или ты мне не доверяешь?
И она бросила косой взгляд на русоволосого обладателя родинки на щеке, шрама на шее и седины на висках.
– В том, что касается лошадей, ты, Саттия, умнее всех нас, ха-ха, – заявил гном, наливая из кувшина в свою кружку еще пива. – И Гундихар фа-Горин готов подтвердить это как угодно и где угодно.
Русоволосый, на среднем пальце левой руки у которого сидело массивное кольцо из красноватого металла, кивнул:
– Это верно. Лошадей мы добыли, но на то чтобы нормально поговорить, времени у нас так и не было. Клянусь Селитой, хотел бы услышать, что случилось с вами после того, как я… после того, как рухнули храмы на Теносе.
– Сейчас услышишь, – буркнула Саттия. – Есть у нас один любитель байки травить. Ты только не забывай, что половину он сочиняет.
– Вот и не половину, готов заложить собственную бороду! – Гундихар сделал вид, что обиделся, но надолго его не хватило. – Слушай, Олен, и не говори потом, что я о чем-то умолчал…
И он принялся рассказывать.
Русоволосый молодой человек узнал о том, что его давние спутники два месяца провели на Теносе. Покачал головой, услышав про визит на остров галеры поклонников Тринадцатого. Когда речь зашла об эльфийском корабле, поглядел на сидевшего у стены сельтаро.
Вилоэн тар-Готиан, бывший сотник гвардии герцога тар-Халид, не обратил на это внимания.
– Надо же… – пробормотал Олен, узнав про посланца Великого Древа, его силу и победы над нагхами.
Гундихар не изменил себе. Гном приукрасил повествование разными деталями, вызвавшими смешки Саттии. Слегка преувеличил собственные подвиги, кое о чем забыл, но в общем и целом рассказал все верно.
– Впечатляет, – сказал Олен Рендалл, опуская ладонь на рукоять висевшего на поясе меча, будто проверяя, на месте ли тот. Жест этот давно сделался для наследника безарионского трона привычным. – Кто бы мог подумать…
– А теперь ты. – Гундихар осклабился и смачно рыгнул. – Во время той катастрофы тебя, как я понимаю, зашвырнуло очень далеко.
– Так далеко, что ты представить не можешь… – Олен на миг задумался, погладил лежавшего на лавке кота. Тот имел банальную кличку «Рыжий», но при этом относился к породе оциланов, необычных, почти вымерших в Алионе животных. – Невероятно далеко…
Упоминание о другом мире заставило Гундихара поперхнуться пивом, Саттию – вытаращить глаза, и даже эльфа вывело из состояния ледяной невозмутимости. Вилоэн тар-Готиан пробормотал что-то себе под нос и с этого момента слушал с откровенным интересом.
Олен рассказал о Вейхорне, о разных народах, что населяют его многочисленные материки. Упомянул о тамошних богах, решивших овладеть ледяным клинком и перстнем по имени Сердце Пламени, об уттарнах, представителях странного племени, что кочует между мирами…
– Ты встречался с этими засранцами? – гном сжал кулачищи и саданул ими по столу. – С мерзкими гадами, устроившими все это безобразие на Теносе? Ох, дотянуться бы мне до их глоток…
– Встречался. И только благодаря одному из них вернулся домой, – ответил Рендалл.
Вспомнил знакомство с Харальдом, долгий путь к Цантиру, старейшему городу Вейхорна. Именно в его пределах маг-уттарн по имени Рик сотворил великое чародейство, которое вышвырнуло двоих людей из одного мира и доставило в другой. И только об одном не упомянул – о девушке-лиафри по имени Хельга, и не только потому, что она рассталась с жизнью…
Саттия вроде бы не смотрела на Олена, но он чувствовал ее внимание, ощущал, что девушка слушает с жадностью.
– Ух, здорово! – воскликнул Гундихар, когда рассказ был окончен. – Вот бы мне побывать за пределами Алиона! Постранствовать по всяческим мирам! Хотя для этого и тысячи лет не хватит, ха-ха.
Харальд криво улыбнулся, но ничего не сказал.
Подошел хозяин, заменил догоревшие свечи в подсвечнике, и спросил, не нужно ли чего.
– Ладно, с прошлым мы разобрались, – произнесла девушка, когда Арек Дуб удалился к стойке. – Осталось разобраться с будущим. Лошади есть, и нужно решить, куда мы завтра отправимся.
– В Безарион, куда же еще? – глаза Олена сузились, в них загорелся мрачный огонь, молодое и симпатичное лицо сразу постарело, сделалось жестким и даже жестоким. – В гости к Харуготу.
– Как же! Э… Мне надо в Опорные горы! Ты забыл, да? – вступил в разговор обладатель веснушек и рыжей непослушной шевелюры. – Семя не прорастет, и мир обречен… ждет гибель…
Звали его Бенеш, и был он, несмотря на молодые годы и стеснительность, очень хорошим магом. А также, если верить эльфийским легендам и чародеям, посланником Великого Древа.
– Но ведь не завтра же? – фыркнула Саттия и отвела со лба выбившуюся из прически прядь, серебристую, почти седую. – Да и добраться отсюда до Опорных гор непросто. Придется двигать через Тердумею, а там нам вряд ли будут рады. И дороги на востоке ужасные.
По извилистым и узким трактам восточного королевства они путешествовали прошлым летом, и даже тогда по ним было сложно передвигаться. Сейчас же, когда в Алионе властвовала весна, тамошние большаки и вовсе представляли собой скорее препятствие.
– Но я все равно должен туда попасть… – растерянно захлопал глазами Бенеш. – Как-либо…
– Так и не объяснил зачем. – Гундихар принялся наматывать на палец пряди черной бороды. – Чего там делать? Пиво с Безымянным пить? Так он не нальет, а еще и сам сожрет…
– Погоди, – остановил его Олен. – Раз Бенеш говорит, что ему туда нужно – так и есть. Зачем – другой вопрос. Но Саттия права – через Тердумею добраться до Опорных гор сложно. Зато до самых предгорий можно легко доплыть по Дейну, если сесть на корабль где-нибудь в Безарионе. Как тебе такой план?
Молодой маг задумался, захрустел пальцами, а потом заговорил, сбивчиво и торопливо:
– Да, наверное… это можно, да… только времени очень мало, поэтому нужно… я обязан попасть туда.
– И попадешь, – кивнул гном. – Мы ж завтра с утра выезжаем? А по старому тракту до Безариона быстро доберемся, его ж никакая распутица не возьмет, не будь я Гундихар фа-Горин, ха-ха! Но для дальнего пути нужны силы, а чтобы они были, надо выпить пива. Эй, хозяин, ты где?
Арек Дуб правильно понял красноречивое размахивание руками, и поспешил к столу с полным кувшином.
– Я пойду спать. – Тар-Готиан поднялся, отодвинул стул и вышел из зала.
– Такие они, эльфы. – Гном высунул широкий, как лопата, язык. – Чванливые. С честными роданами и выпить не хотят, – сердитый взгляд Саттии, в жилах которой текла четверть крови альтаро, он предпочел не заметить. – Эх, подставляйте кружки, налью до самой до макушки!
На призыв гнома откликнулись все, и янтарная жидкость потекла из кувшина, поползла вверх белая пена в кружках.
– Значит, в Безарион, – сказал Харальд, отхлебнув из своей посудины. – А что мы там будем делать?
– Все очень просто. Убивать Харугота. – Олен улыбнулся краем рта. – А вот как убивать – не очень ясно. Обычное оружие его не возьмет, да и мое тоже, – он погладил эфес меча. – Думаю, нужно подкрасться к нему поближе и пустить в ход твою силу, Саттия…
Девушка во время их пребывания на Теносе стала Хранителем Тьмы, и ныне в ее голове содержались все знания о ней, доступные роданам Алиона.
– Посмотрим, – мрачно ответила она. – Да и «подкрасться» – большой вопрос, ведь его охраняют.
– Я могу попробовать… – подал голос Бенеш. – Учеников смог, почему не сумею одолеть учителя? Сила жизни способна сокрушить все… нужно только нащупать точки, которые отдают слабину потока…
Изменение, произошедшее с молодым магом после обретения силы Великого Древа, наделило его невероятным могуществом. Но в то же время изменило его разум, сделало Бенеша почти невменяемым.
Иногда бывшего ученика Лерака Гюнхенского заносило, и он начинал говорить совершенно невнятные вещи. Причем сам хорошо понимал, о чем ведет речь, и мучился от невозможности хоть как-то объяснить другим.
– Ну, если ты возьмешься за дело, тогда успех обеспечен, ха-ха, – вмешался Гундихар, глаза которого заблестели от выпитого. – А уж если я примусь махать «годморгоном», то врагам только и останется, что удирать… Как тогда, в битве! Хрусть, и пополам! Бах, и насмерть!
Страсть к хвастовству в фа-Горине была столь сильна, что могла поспорить с любовью к пиву.
– Я тоже пойду спать, – Харальд отодвинул кружку. – Днем, конечно, удалось подремать, но это не то.
Он кивнул и удалился.
– Олен, ты знаешь… – начал Бенеш. – Ты понимаешь, кто он такой? И почему он так… это, похож на тебя, да? Мне больно смотреть… Вы выглядите чужими, не такими, как роданы.
– Понимаю. Таких как мы, – Рендалл дернул себя за мочку уха, – на древнем языке уттарнов называют «йоварингару». А это значит – «странник, нарушающий покой». Харальд прожил, по его словам, много тысяч лет. И то же самое ожидает и меня… Если удастся одолеть Харугота, – закончил он совсем тихо, почти шепотом.
Бенеш вытаращил глаза, Саттия судорожно вздохнула и отвела взгляд.
– А я понимаю, что устал слушать ваши мудреные речи, клянусь передником моей бабушки, – заявил Гундихар. – Пойду, узнаю, как тут насчет податливых девчонок.
Расцветали тыквы и арбузы, поплыли туманы над ботвой.
Выходила на берег девчушка, на высокий берег на крутой…
Продолжая напевать, он выбрался из-за стола и зигзагами двинулся к стойке. Добравшись до нее, точно корабль до гавани, он завел разговор с хозяином «Дубового листа».
– Йоварингару… – произнес Бенеш. – Где-то я встречал это слово, читал о них, да. То ли в трактате «Недостоверные магические сказания» Вахтаука из Ородрима, то ли в древней хронике… Вот только чьей?
– Думаешь, кто-то из них достигал Алиона? – спросил Олен.
– Почему нет? – с вызовом бросила Саттия. – Думаешь, ты один такой особенный, смог перебраться из одного мира в другой?
Обида заставила Рендалла заскрипеть зубами, но он сдержался, не сказал ничего в ответ.
– Да, если вспомнить Безария Основателя, что привел людей в Алион… – продолжал рассуждать вслух Бенеш. – Ведь они шли за ним, как стадо за пастухом… А он сам… вполне мог быть йоварингару… Его появление в нашем мире вызвало разрушение… падение равновесия, да… Только он не жил долго.
Беседа гнома с Ареком Дубом закончилась взрывом хохота, после чего Гундихар заковылял к входной двери. Исчез за ней, и вскоре из-за окна донеслась исполняемая в полный голос песня.
– Ну и орет, – заметил Олен, потянулся к кувшину и с удивлением обнаружил, что тот пуст. – Да он все выхлебал! Вот борода!
– Я тоже пойду, да, – Бенеш наконец сообразил, что он тут третий лишний, или и в самом деле захотел спать.
Грохнул отодвинутый стул, прозвучали, удаляясь, шаги, и они остались вдвоем. Девушка сделала вид, что ее очень интересует выцарапанный на столешнице непотребный рисунок, а Рендалл собрался с духом и заговорил.
– Саттия, я хотел сказать… – слова застряли в горле. – Не было времени… На самом деле я очень рад тебя видеть, я по тебе соскучился.
– Да? – Она одарила собеседника ироничным взглядом. – По тебе не скажешь. Наверняка всех девок перещупал в этом… как его?.. Вейхорне.
Обида второй раз кольнула сердце.
– Ни одной не тронул. – Олену вспомнилась Хельга, ее горячечный шепот во тьме, Алинэ с волосами цвета огня и глазами, словно полными светящейся воды. – Если не веришь, могу поклясться.
– Ваши мужские клятвы ничего не стоят, – уверенно заявила Саттия. – Так что не трудись.
– Так ты что, мне не веришь?
– Не то чтобы совсем не верю… – девушка повела плечиками.
– Понятно. – Вот тут он не сдержался и выплеснул накопившуюся злость: – Это все потому, что ты сама подцепила этого сельтаро. Оно и верно, куда мне до него, до чистокровного эльфа! Не прошло и нескольких месяцев! А я ждал нашей встречи, надеялся…
Синие глаза Саттии гневно блеснули.
– Ждал? Надеялся? – почти выкрикнула она. – Эти байки будешь рассказывать очередной подружке на сеновале! Чего же ты тогда вчера стоял как истукан, когда меня увидел? Или рассчитывал никогда больше не встретиться?
– Послушай, я…
Но слова эти пропали зря.
– А я думала о тебе, вспоминала! – продолжала бушевать девушка. – На этом проклятом острове! Чуть не плакала, когда считала, что ты погиб! И в глубине души верила, что ты жив! И зачем? Ради чего, корни и листья? Дура набитая! Ты прав, этот сельтаро намного лучше тебя!
Спавший на лавке Рыжий поднял голову, негромко мяукнул и удивленно заморгал золотистыми глазами.
– Так что оставайся тут со своим зверем! – распалившаяся Саттия вскочила и, гордо задрав нос, зашагала прочь.
– Мяу? – оцилан встал, потянулся, выгнув спину, и сочувственно толкнул Рендалла лбом в бок.
– Вот зараза, а? – сказал Олен, чувствуя, что сердце колотится, как бешеное, а дышать тяжело. – Что она со мной делает? Вот у вас наверняка просто: встретились, потом разбежались, и никаких хлопот. Ведь так?
Он погладил Рыжего, и тот с готовностью заурчал, подставил живот для чесания.
Входная дверь грохнула, и в «Дубовый лист» ввалился Гундихар, такой мокрый, будто справлял малую нужду против настоящего урагана.
– Там бочка была… – объяснил он, осоловело моргая. – Я слегка сполоснулся… Что, еще выпьем?
Олен подумал, и кивнул.
Арек Дуб нацедил очередной кувшин пива, гном взял его и заковылял к столу.
– Давай кружку, клянусь брюхом Аркуда! – Тут сквозь пелену хмельного тумана до Гундихара дошло, что с его собутыльником не все в порядке. – Что-то ты кисловат, дружище. Девица тебя отшила?
– Ну… да, – неохотно подтвердил Рендалл. – Вот объясни, почему она так со мной поступает, а?
– О, женщины, это такой интересный предмет. Они либо есть, либо их сразу нет, – не очень внятно объяснил гном. – Для того, чтобы о них беседовать, надо выпить. Давай махнем по одной, а потом я тебе все подробно объясню. Гундихар фа-Горин, ха-ха, на отлично разбирается во всяких бабских штучках…
Олен вздохнул тяжело, словно обреченный на казнь, и подвинул кружку к собеседнику.
Вечер обещал быть долгим.
Глава 2. Знамения
Мысль о том, что только-только распущенные дружины и полки так или иначе придется собирать заново, он старательно гнал прочь.
– Ясно, мессен, – кивнул Тратис. – Разрешите выполнять?
– Действуй.
Консул посмотрел, как командир Чернокрылых заспешил прочь, на ходу прочищая глотку, а затем повернулся к Жарату:
– Твоя задача – не вступать в бой, а следить. Постарайся не обнаруживать себя. Как только заметишь что-нибудь необычное, немедленно дай мне знать. Примени Волны Тьмы.
– Да, мессен, – ученик поклонился.
Харугот смерил его испытующим взглядом, развернулся и зашагал к главной башне. Предаваться праздности некогда. Дела, в океане которых тонет любой правитель, ждать не станут…
Постоялый двор «Дубовый лист», что расположен в десяти милях к северу от Терсалима, известен далеко за пределами Серебряной империи, как и его хозяин, Арек Дуб. До него заведением управляли отец и дед, носившие то же имя и прозвище, и они поставили дело так, что тут не считали зазорным остановиться богатейшие купцы изо всех уголков Алиона.
В «Дубовом листе» ночевали и отдавали должное его кухне таристеры, графы и герцоги, не говоря уже о простых, но состоятельных путниках. Всех тут ждал обильный ужин и удобная постель.
Война, прокатившаяся по империи подобно гигантскому опустошительному пожару, привела к тому, что дела у Арека пошли много хуже, чем раньше. Но он был человеком умным, и поэтому не забывал благодарить богов за то, что «Дубовый лист» уцелел, и никому не пришло в голову его сжечь. Да, гостей стало меньше, разграбили запасы в кладовых, но постоялый двор жил, и вовсе не собирался умирать.
В двенадцатый день второго весеннего месяца Арек Дуб встал, как обычно, затемно, и принялся за дела. Поднял слуг, проследил, чтобы они натаскали воды и разожгли огонь в печи.
Заведенный в «Дубовом листе» распорядок не нарушил даже невиданный багровый рассвет, уронивший на землю кровавые блики.
– О, великие боги… – только и сказал Арек Дуб, выскочивший во двор на испуганные крики служанок. – Тяжкие испытания готовите вы несчастной земле Алиона… А ну, за дело! Что замерли, бездельницы?
Глядя на хозяина, кряжистого и могучего, как старое дерево, служанки понемногу успокоились. Вновь захлопотали, разбежались в стороны, и владелец «Дубового листа» остался в одиночестве.
И тут увидел, что в ворота входят гости.
Впереди крался здоровенный рыжий кошак, глаза которого были золотыми, а хвост украсил бы любую лису. За ним шли два молодых человека, один повыше и покрепче, с русыми волосами и родинкой на щеке, второй – пониже и постройнее, белобрысый, оба с мечами.
Следом топал самый настоящий гном, чернобородый и смуглый, с наглой мордой и боевым цепом в лапе. Рядом с ним – тут Арек не поверил собственным глазам – держался эльф, высокий и золотокудрый, с белым надменным лицом, которого никогда не тронет загар.
Позади виднелись еще двое: светловолосая девушка с луком и мечом, и странный на вид молодой человек, чьи щеки покрывали веснушки, лицо было искажено мучительным недоумением, а рот – слегка приоткрыт.
– День добрый… – несмотря на изумление, Арек не забыл о долге хозяина. – Чем могу служить?
– Такой ли уж он добрый, клянусь пятками Аркуда? – буркнул гном, и только тут владелец «Дубового листа» заметил, что верхняя секция цепа покрыта засохшей кровью. – Пока он скорее злой… Ты нас чем порадуешь, ха-ха?
Выглядели путники заморенными и усталыми, одежду их покрывала пыль, да еще и подозрительные темные пятна. Похоже было, что ночью им довелось не только шагать, но и сражаться.
– Остынь, Гундихар! – одернула гнома девушка.
Русоволосый молодой человек улыбнулся, мягко, но как-то замедленно, словно мускулы лица слушались его с трудом.
– Нам нужен завтрак… – сказал он. – Комнаты, и баня, я думаю… И надо узнать насчет лошадей.
Рыжий кот подошел и принялся тереться о ноги Арека.
– Конечно, проходите, – затараторил хозяин «Дубового листа», раздумывая, откуда могла взяться такая странная и разношерстная компания. – Комнаты у нас есть какие угодно, завтрак будет скоро готов. Насчет лошадей я распоряжусь узнать немедленно. Полагаю, что в Эйн-Геди, это поселок в паре миль к востоку, должны быть скакуны на продажу…
Он проводил гостей до крыльца, распахнул дверь и отступил в сторону, давая дорогу. Поймав холодный взгляд белобрысого, вздрогнул от внезапного страха, точно наткнулся на ядовитую змею. А встретившись с глазами веснушчатого, ошеломленно потряс головой.
На миг показалось, что они полностью зеленые, без зрачка и радужки.
– Вот сюда, за мной… – бормотал Арек, торопливо шагая к коридору, ведущему к комнатам. – Все сам покажу…
Гости выбрали одну большую комнату на шестерых и принялись устраиваться. Рыжий кот куда-то исчез. Хозяин «Дубового листа» получил несколько золотых монет чеканки Старших эльфов, вернулся в большой зал и принялся отдавать распоряжения.
Двое слуг застучали топорами, готовя дрова для бани, еще один оседлал коня и помчался в Эйн-Геди, на кухне воцарилась лихорадочная суета. Зарычал повар, запахло гречневой кашей со шкварками и горячим хлебом.
День был заполнен обычной суматохой и прошел быстро. Солнце свалилось за горизонт. Зал почти опустел – только шестеро утренних гостей сидели за столом в углу, пили пиво и негромко разговаривали.
Стоявший за стойкой хозяин «Дубового листа» дорого бы заплатил, чтобы услышать эту беседу.
Но на самом деле пока речь шла о вещах довольно обычных.
– Ты всех лошадей осмотрела? – спросил белобрысый молодой человек, откликавшийся на имя Харальд и появившийся на свет вовсе не под небом Алиона.
– Конечно, корни и листья, – отозвалась девушка. – Копыта и зубы проверила, седла и уздечки – тоже. Или ты мне не доверяешь?
И она бросила косой взгляд на русоволосого обладателя родинки на щеке, шрама на шее и седины на висках.
– В том, что касается лошадей, ты, Саттия, умнее всех нас, ха-ха, – заявил гном, наливая из кувшина в свою кружку еще пива. – И Гундихар фа-Горин готов подтвердить это как угодно и где угодно.
Русоволосый, на среднем пальце левой руки у которого сидело массивное кольцо из красноватого металла, кивнул:
– Это верно. Лошадей мы добыли, но на то чтобы нормально поговорить, времени у нас так и не было. Клянусь Селитой, хотел бы услышать, что случилось с вами после того, как я… после того, как рухнули храмы на Теносе.
– Сейчас услышишь, – буркнула Саттия. – Есть у нас один любитель байки травить. Ты только не забывай, что половину он сочиняет.
– Вот и не половину, готов заложить собственную бороду! – Гундихар сделал вид, что обиделся, но надолго его не хватило. – Слушай, Олен, и не говори потом, что я о чем-то умолчал…
И он принялся рассказывать.
Русоволосый молодой человек узнал о том, что его давние спутники два месяца провели на Теносе. Покачал головой, услышав про визит на остров галеры поклонников Тринадцатого. Когда речь зашла об эльфийском корабле, поглядел на сидевшего у стены сельтаро.
Вилоэн тар-Готиан, бывший сотник гвардии герцога тар-Халид, не обратил на это внимания.
– Надо же… – пробормотал Олен, узнав про посланца Великого Древа, его силу и победы над нагхами.
Гундихар не изменил себе. Гном приукрасил повествование разными деталями, вызвавшими смешки Саттии. Слегка преувеличил собственные подвиги, кое о чем забыл, но в общем и целом рассказал все верно.
– Впечатляет, – сказал Олен Рендалл, опуская ладонь на рукоять висевшего на поясе меча, будто проверяя, на месте ли тот. Жест этот давно сделался для наследника безарионского трона привычным. – Кто бы мог подумать…
– А теперь ты. – Гундихар осклабился и смачно рыгнул. – Во время той катастрофы тебя, как я понимаю, зашвырнуло очень далеко.
– Так далеко, что ты представить не можешь… – Олен на миг задумался, погладил лежавшего на лавке кота. Тот имел банальную кличку «Рыжий», но при этом относился к породе оциланов, необычных, почти вымерших в Алионе животных. – Невероятно далеко…
Упоминание о другом мире заставило Гундихара поперхнуться пивом, Саттию – вытаращить глаза, и даже эльфа вывело из состояния ледяной невозмутимости. Вилоэн тар-Готиан пробормотал что-то себе под нос и с этого момента слушал с откровенным интересом.
Олен рассказал о Вейхорне, о разных народах, что населяют его многочисленные материки. Упомянул о тамошних богах, решивших овладеть ледяным клинком и перстнем по имени Сердце Пламени, об уттарнах, представителях странного племени, что кочует между мирами…
– Ты встречался с этими засранцами? – гном сжал кулачищи и саданул ими по столу. – С мерзкими гадами, устроившими все это безобразие на Теносе? Ох, дотянуться бы мне до их глоток…
– Встречался. И только благодаря одному из них вернулся домой, – ответил Рендалл.
Вспомнил знакомство с Харальдом, долгий путь к Цантиру, старейшему городу Вейхорна. Именно в его пределах маг-уттарн по имени Рик сотворил великое чародейство, которое вышвырнуло двоих людей из одного мира и доставило в другой. И только об одном не упомянул – о девушке-лиафри по имени Хельга, и не только потому, что она рассталась с жизнью…
Саттия вроде бы не смотрела на Олена, но он чувствовал ее внимание, ощущал, что девушка слушает с жадностью.
– Ух, здорово! – воскликнул Гундихар, когда рассказ был окончен. – Вот бы мне побывать за пределами Алиона! Постранствовать по всяческим мирам! Хотя для этого и тысячи лет не хватит, ха-ха.
Харальд криво улыбнулся, но ничего не сказал.
Подошел хозяин, заменил догоревшие свечи в подсвечнике, и спросил, не нужно ли чего.
– Ладно, с прошлым мы разобрались, – произнесла девушка, когда Арек Дуб удалился к стойке. – Осталось разобраться с будущим. Лошади есть, и нужно решить, куда мы завтра отправимся.
– В Безарион, куда же еще? – глаза Олена сузились, в них загорелся мрачный огонь, молодое и симпатичное лицо сразу постарело, сделалось жестким и даже жестоким. – В гости к Харуготу.
– Как же! Э… Мне надо в Опорные горы! Ты забыл, да? – вступил в разговор обладатель веснушек и рыжей непослушной шевелюры. – Семя не прорастет, и мир обречен… ждет гибель…
Звали его Бенеш, и был он, несмотря на молодые годы и стеснительность, очень хорошим магом. А также, если верить эльфийским легендам и чародеям, посланником Великого Древа.
– Но ведь не завтра же? – фыркнула Саттия и отвела со лба выбившуюся из прически прядь, серебристую, почти седую. – Да и добраться отсюда до Опорных гор непросто. Придется двигать через Тердумею, а там нам вряд ли будут рады. И дороги на востоке ужасные.
По извилистым и узким трактам восточного королевства они путешествовали прошлым летом, и даже тогда по ним было сложно передвигаться. Сейчас же, когда в Алионе властвовала весна, тамошние большаки и вовсе представляли собой скорее препятствие.
– Но я все равно должен туда попасть… – растерянно захлопал глазами Бенеш. – Как-либо…
– Так и не объяснил зачем. – Гундихар принялся наматывать на палец пряди черной бороды. – Чего там делать? Пиво с Безымянным пить? Так он не нальет, а еще и сам сожрет…
– Погоди, – остановил его Олен. – Раз Бенеш говорит, что ему туда нужно – так и есть. Зачем – другой вопрос. Но Саттия права – через Тердумею добраться до Опорных гор сложно. Зато до самых предгорий можно легко доплыть по Дейну, если сесть на корабль где-нибудь в Безарионе. Как тебе такой план?
Молодой маг задумался, захрустел пальцами, а потом заговорил, сбивчиво и торопливо:
– Да, наверное… это можно, да… только времени очень мало, поэтому нужно… я обязан попасть туда.
– И попадешь, – кивнул гном. – Мы ж завтра с утра выезжаем? А по старому тракту до Безариона быстро доберемся, его ж никакая распутица не возьмет, не будь я Гундихар фа-Горин, ха-ха! Но для дальнего пути нужны силы, а чтобы они были, надо выпить пива. Эй, хозяин, ты где?
Арек Дуб правильно понял красноречивое размахивание руками, и поспешил к столу с полным кувшином.
– Я пойду спать. – Тар-Готиан поднялся, отодвинул стул и вышел из зала.
– Такие они, эльфы. – Гном высунул широкий, как лопата, язык. – Чванливые. С честными роданами и выпить не хотят, – сердитый взгляд Саттии, в жилах которой текла четверть крови альтаро, он предпочел не заметить. – Эх, подставляйте кружки, налью до самой до макушки!
На призыв гнома откликнулись все, и янтарная жидкость потекла из кувшина, поползла вверх белая пена в кружках.
– Значит, в Безарион, – сказал Харальд, отхлебнув из своей посудины. – А что мы там будем делать?
– Все очень просто. Убивать Харугота. – Олен улыбнулся краем рта. – А вот как убивать – не очень ясно. Обычное оружие его не возьмет, да и мое тоже, – он погладил эфес меча. – Думаю, нужно подкрасться к нему поближе и пустить в ход твою силу, Саттия…
Девушка во время их пребывания на Теносе стала Хранителем Тьмы, и ныне в ее голове содержались все знания о ней, доступные роданам Алиона.
– Посмотрим, – мрачно ответила она. – Да и «подкрасться» – большой вопрос, ведь его охраняют.
– Я могу попробовать… – подал голос Бенеш. – Учеников смог, почему не сумею одолеть учителя? Сила жизни способна сокрушить все… нужно только нащупать точки, которые отдают слабину потока…
Изменение, произошедшее с молодым магом после обретения силы Великого Древа, наделило его невероятным могуществом. Но в то же время изменило его разум, сделало Бенеша почти невменяемым.
Иногда бывшего ученика Лерака Гюнхенского заносило, и он начинал говорить совершенно невнятные вещи. Причем сам хорошо понимал, о чем ведет речь, и мучился от невозможности хоть как-то объяснить другим.
– Ну, если ты возьмешься за дело, тогда успех обеспечен, ха-ха, – вмешался Гундихар, глаза которого заблестели от выпитого. – А уж если я примусь махать «годморгоном», то врагам только и останется, что удирать… Как тогда, в битве! Хрусть, и пополам! Бах, и насмерть!
Страсть к хвастовству в фа-Горине была столь сильна, что могла поспорить с любовью к пиву.
– Я тоже пойду спать, – Харальд отодвинул кружку. – Днем, конечно, удалось подремать, но это не то.
Он кивнул и удалился.
– Олен, ты знаешь… – начал Бенеш. – Ты понимаешь, кто он такой? И почему он так… это, похож на тебя, да? Мне больно смотреть… Вы выглядите чужими, не такими, как роданы.
– Понимаю. Таких как мы, – Рендалл дернул себя за мочку уха, – на древнем языке уттарнов называют «йоварингару». А это значит – «странник, нарушающий покой». Харальд прожил, по его словам, много тысяч лет. И то же самое ожидает и меня… Если удастся одолеть Харугота, – закончил он совсем тихо, почти шепотом.
Бенеш вытаращил глаза, Саттия судорожно вздохнула и отвела взгляд.
– А я понимаю, что устал слушать ваши мудреные речи, клянусь передником моей бабушки, – заявил Гундихар. – Пойду, узнаю, как тут насчет податливых девчонок.
Расцветали тыквы и арбузы, поплыли туманы над ботвой.
Выходила на берег девчушка, на высокий берег на крутой…
Продолжая напевать, он выбрался из-за стола и зигзагами двинулся к стойке. Добравшись до нее, точно корабль до гавани, он завел разговор с хозяином «Дубового листа».
– Йоварингару… – произнес Бенеш. – Где-то я встречал это слово, читал о них, да. То ли в трактате «Недостоверные магические сказания» Вахтаука из Ородрима, то ли в древней хронике… Вот только чьей?
– Думаешь, кто-то из них достигал Алиона? – спросил Олен.
– Почему нет? – с вызовом бросила Саттия. – Думаешь, ты один такой особенный, смог перебраться из одного мира в другой?
Обида заставила Рендалла заскрипеть зубами, но он сдержался, не сказал ничего в ответ.
– Да, если вспомнить Безария Основателя, что привел людей в Алион… – продолжал рассуждать вслух Бенеш. – Ведь они шли за ним, как стадо за пастухом… А он сам… вполне мог быть йоварингару… Его появление в нашем мире вызвало разрушение… падение равновесия, да… Только он не жил долго.
Беседа гнома с Ареком Дубом закончилась взрывом хохота, после чего Гундихар заковылял к входной двери. Исчез за ней, и вскоре из-за окна донеслась исполняемая в полный голос песня.
– Ну и орет, – заметил Олен, потянулся к кувшину и с удивлением обнаружил, что тот пуст. – Да он все выхлебал! Вот борода!
– Я тоже пойду, да, – Бенеш наконец сообразил, что он тут третий лишний, или и в самом деле захотел спать.
Грохнул отодвинутый стул, прозвучали, удаляясь, шаги, и они остались вдвоем. Девушка сделала вид, что ее очень интересует выцарапанный на столешнице непотребный рисунок, а Рендалл собрался с духом и заговорил.
– Саттия, я хотел сказать… – слова застряли в горле. – Не было времени… На самом деле я очень рад тебя видеть, я по тебе соскучился.
– Да? – Она одарила собеседника ироничным взглядом. – По тебе не скажешь. Наверняка всех девок перещупал в этом… как его?.. Вейхорне.
Обида второй раз кольнула сердце.
– Ни одной не тронул. – Олену вспомнилась Хельга, ее горячечный шепот во тьме, Алинэ с волосами цвета огня и глазами, словно полными светящейся воды. – Если не веришь, могу поклясться.
– Ваши мужские клятвы ничего не стоят, – уверенно заявила Саттия. – Так что не трудись.
– Так ты что, мне не веришь?
– Не то чтобы совсем не верю… – девушка повела плечиками.
– Понятно. – Вот тут он не сдержался и выплеснул накопившуюся злость: – Это все потому, что ты сама подцепила этого сельтаро. Оно и верно, куда мне до него, до чистокровного эльфа! Не прошло и нескольких месяцев! А я ждал нашей встречи, надеялся…
Синие глаза Саттии гневно блеснули.
– Ждал? Надеялся? – почти выкрикнула она. – Эти байки будешь рассказывать очередной подружке на сеновале! Чего же ты тогда вчера стоял как истукан, когда меня увидел? Или рассчитывал никогда больше не встретиться?
– Послушай, я…
Но слова эти пропали зря.
– А я думала о тебе, вспоминала! – продолжала бушевать девушка. – На этом проклятом острове! Чуть не плакала, когда считала, что ты погиб! И в глубине души верила, что ты жив! И зачем? Ради чего, корни и листья? Дура набитая! Ты прав, этот сельтаро намного лучше тебя!
Спавший на лавке Рыжий поднял голову, негромко мяукнул и удивленно заморгал золотистыми глазами.
– Так что оставайся тут со своим зверем! – распалившаяся Саттия вскочила и, гордо задрав нос, зашагала прочь.
– Мяу? – оцилан встал, потянулся, выгнув спину, и сочувственно толкнул Рендалла лбом в бок.
– Вот зараза, а? – сказал Олен, чувствуя, что сердце колотится, как бешеное, а дышать тяжело. – Что она со мной делает? Вот у вас наверняка просто: встретились, потом разбежались, и никаких хлопот. Ведь так?
Он погладил Рыжего, и тот с готовностью заурчал, подставил живот для чесания.
Входная дверь грохнула, и в «Дубовый лист» ввалился Гундихар, такой мокрый, будто справлял малую нужду против настоящего урагана.
– Там бочка была… – объяснил он, осоловело моргая. – Я слегка сполоснулся… Что, еще выпьем?
Олен подумал, и кивнул.
Арек Дуб нацедил очередной кувшин пива, гном взял его и заковылял к столу.
– Давай кружку, клянусь брюхом Аркуда! – Тут сквозь пелену хмельного тумана до Гундихара дошло, что с его собутыльником не все в порядке. – Что-то ты кисловат, дружище. Девица тебя отшила?
– Ну… да, – неохотно подтвердил Рендалл. – Вот объясни, почему она так со мной поступает, а?
– О, женщины, это такой интересный предмет. Они либо есть, либо их сразу нет, – не очень внятно объяснил гном. – Для того, чтобы о них беседовать, надо выпить. Давай махнем по одной, а потом я тебе все подробно объясню. Гундихар фа-Горин, ха-ха, на отлично разбирается во всяких бабских штучках…
Олен вздохнул тяжело, словно обреченный на казнь, и подвинул кружку к собеседнику.
Вечер обещал быть долгим.
Глава 2. Знамения
Последняя из приставных лестниц с треском сломалась. Вниз с криком полетели забиравшиеся по ней воины, и Ларин фа-Тарин стиснул кулаки.
– Кровь глубин… – пробормотал он, думая, что сегодня десятки жизней были отданы зря.
Ратники, идущие в бой под стягом с Молотом и Крылатой Рыбой, завалили ров. Сумели подойти вплотную и поднять лестницы. Но засевшие в замке хирдеры барона ари Курга, одного из знатнейших таристеров Южной Норции, показали, что готовы отразить еще не один штурм.
Башни отхаркнулись стрелами, заструился дымок от чанов с расплавленной смолой, полетели бревна, ломая лестницы, убивая роданов. Маг барона смог отбить чародейскую атаку, а ари Кург возглавил контрудар, нацеленный на двигавшийся к воротам таран.
Его обслуга была перебита, а ствол толстого дуба, окованный стальными полосами, подожжен.
К фа-Тарину подошел тал-Долланд, командир первой сотни:
– Что будем делать?
– Отступать, – буркнул гном, думая, что еще несколько таких приступов, и от его тысячи останется только название.
С момента битвы у реки Норц прошло десять дней, и пять из них войско Господина провело у замка ари Курга. Именно тут, в центре королевства, закончилось победоносное наступление явившейся из Архипелага рати. Расположенная на берегу большого озера цитадель сумела отбить четыре приступа, и не только благодаря глубокому рву и высоким стенам.
В отличие от тех вояк, что противостояли воинам Тринадцатого ранее, защитники этого замка были готовы сражаться до последнего, и о бегстве даже не думали.
– Отступать? – узкое лицо эльфа стало мрачным.
– А что же еще делать? Не биться же в стены лбами? – проворчал фа-Тарин, и тут от шатра командовавшего войском Равида из Касти долетело пение труб, подавших сигнал «отходить».
Тысячник покачал головой и рявкнул:
– Все назад! О раненых не забывайте!
– Назад! Отступаем! – заголосили услышавшие сигнал сотники, и пехотинцы начали отходить, прикрываясь щитами. Шагали без спешки, на ходу подбирали своих товарищей, которым сегодня не повезло получить стрелу. На то, чтобы выносить трупы, время не тратили.
Со стен и башен донеслись ликующие крики, налетевший ветер развернул полоскавшееся над донжоном знамя барона – золотисто-алое, с четырьмя черными львиными головами.
– Радуются, проклятые, – сказал тал-Долланд. – Но ничего, сила Господина сокрушит всех врагов…
И глаза его фанатично сверкнули.
«Сокрушит обязательно, – подумал фа-Тарин, – только мы все при этом погибнем, скорее всего».
– Я к Равиду на военный совет, – сказал он, зная, что сейчас, как и после прежних неудач, полководец соберет тысячников, чтобы обсудить положение. – А ты проследи, чтобы все было как положено.
В отсутствие тысячника его заменяет именно командир первой сотни.
Эльф кивнул, и Ларин фа-Тарин в сопровождении парочки гонцов зашагал к шатру Равида. Увидел, что туда же со всех сторон двигаются предводители других тысяч, а вскоре столкнулся с одним из них, Ворт-Ласом, гоблином родом из Милеса.
– Опять нам врезали, – угрюмо сказал тот фа-Тарину. – Может быть, попытаться с воды их взять? Лодки построить, плоты… Как думаешь? Моих сегодня погибло страсть, чуть ли не половина. Это же ужас, как думаешь?
Ворт-Лас был толковым и дельным командиром тысячи, но обладал одним недостатком – любил поговорить. Гном знал, что его участия в беседе не требуется, поэтому просто кивал время от времени, не особо вслушиваясь в болтовню соратника.
Равид из Касти встретил их у входа в свой шатер, большой, из плотной багровой ткани:
– Вы первые.
Был командир войска Господина высок и светловолос, глубоко посаженные глаза казались темными, и нелепо смотрелся на лице очень маленький нос. Когда-то Равид был наемником, много времени провел, переходя от одного правителя к другому, и только пять лет назад нашел того, кому согласился служить до конца жизни.
И им оказался Господин.
– Мы не стали ждать приглашения, – ответил фа-Тарин, и тут за его спиной прозвучал полный изумления крик.
– Что… – Равид из Касти глянул вверх, удивленно вытаращил глаза, и стало видно, что они на самом деле голубые.
Ворт-Лас открыл рот, собираясь что-то сказать, а фа-Тарин поспешно обернулся.
По небу плыли большие облака, напоминавшие горы взбитых сливок. Между ними висело солнце, почти по-летнему теплое и яркое. А вот на востоке, над лесом, виднелась багрово-синяя туча, и эта туча приближалась. Метались в ее толще черные тени, похожие на птиц…
Но тут фа-Тарин оценил, какого они должны быть размера, и по спине его побежал холодок.
– Что это? Что это такое, во имя Господина? – забормотал Ворт-Лас. – Как вы думаете, что это?
– Пока не знаю, – ответил Равид из Касти, – но предполагать стоит худшее… – Он повысил голос: – Троих пленников ко мне!
С пленниками в войске Тринадцатого обходились очень бережно. Их лечили, кормили, а также рассказывали об истинном боге, о том, что дарует он своим верным последователям. Водили на молебны, на жертвоприношения, чтобы норцийцы видели чудеса, творимые силой Господина.
Новообращенных отпускали на все четыре стороны, тех, кто хотел, оставляли при войске – должен же кто-то копать ямы для сортиров, заваливать рвы, рубить дрова, делать прочую грязную работу?
– Кровь глубин… – пробормотал он, думая, что сегодня десятки жизней были отданы зря.
Ратники, идущие в бой под стягом с Молотом и Крылатой Рыбой, завалили ров. Сумели подойти вплотную и поднять лестницы. Но засевшие в замке хирдеры барона ари Курга, одного из знатнейших таристеров Южной Норции, показали, что готовы отразить еще не один штурм.
Башни отхаркнулись стрелами, заструился дымок от чанов с расплавленной смолой, полетели бревна, ломая лестницы, убивая роданов. Маг барона смог отбить чародейскую атаку, а ари Кург возглавил контрудар, нацеленный на двигавшийся к воротам таран.
Его обслуга была перебита, а ствол толстого дуба, окованный стальными полосами, подожжен.
К фа-Тарину подошел тал-Долланд, командир первой сотни:
– Что будем делать?
– Отступать, – буркнул гном, думая, что еще несколько таких приступов, и от его тысячи останется только название.
С момента битвы у реки Норц прошло десять дней, и пять из них войско Господина провело у замка ари Курга. Именно тут, в центре королевства, закончилось победоносное наступление явившейся из Архипелага рати. Расположенная на берегу большого озера цитадель сумела отбить четыре приступа, и не только благодаря глубокому рву и высоким стенам.
В отличие от тех вояк, что противостояли воинам Тринадцатого ранее, защитники этого замка были готовы сражаться до последнего, и о бегстве даже не думали.
– Отступать? – узкое лицо эльфа стало мрачным.
– А что же еще делать? Не биться же в стены лбами? – проворчал фа-Тарин, и тут от шатра командовавшего войском Равида из Касти долетело пение труб, подавших сигнал «отходить».
Тысячник покачал головой и рявкнул:
– Все назад! О раненых не забывайте!
– Назад! Отступаем! – заголосили услышавшие сигнал сотники, и пехотинцы начали отходить, прикрываясь щитами. Шагали без спешки, на ходу подбирали своих товарищей, которым сегодня не повезло получить стрелу. На то, чтобы выносить трупы, время не тратили.
Со стен и башен донеслись ликующие крики, налетевший ветер развернул полоскавшееся над донжоном знамя барона – золотисто-алое, с четырьмя черными львиными головами.
– Радуются, проклятые, – сказал тал-Долланд. – Но ничего, сила Господина сокрушит всех врагов…
И глаза его фанатично сверкнули.
«Сокрушит обязательно, – подумал фа-Тарин, – только мы все при этом погибнем, скорее всего».
– Я к Равиду на военный совет, – сказал он, зная, что сейчас, как и после прежних неудач, полководец соберет тысячников, чтобы обсудить положение. – А ты проследи, чтобы все было как положено.
В отсутствие тысячника его заменяет именно командир первой сотни.
Эльф кивнул, и Ларин фа-Тарин в сопровождении парочки гонцов зашагал к шатру Равида. Увидел, что туда же со всех сторон двигаются предводители других тысяч, а вскоре столкнулся с одним из них, Ворт-Ласом, гоблином родом из Милеса.
– Опять нам врезали, – угрюмо сказал тот фа-Тарину. – Может быть, попытаться с воды их взять? Лодки построить, плоты… Как думаешь? Моих сегодня погибло страсть, чуть ли не половина. Это же ужас, как думаешь?
Ворт-Лас был толковым и дельным командиром тысячи, но обладал одним недостатком – любил поговорить. Гном знал, что его участия в беседе не требуется, поэтому просто кивал время от времени, не особо вслушиваясь в болтовню соратника.
Равид из Касти встретил их у входа в свой шатер, большой, из плотной багровой ткани:
– Вы первые.
Был командир войска Господина высок и светловолос, глубоко посаженные глаза казались темными, и нелепо смотрелся на лице очень маленький нос. Когда-то Равид был наемником, много времени провел, переходя от одного правителя к другому, и только пять лет назад нашел того, кому согласился служить до конца жизни.
И им оказался Господин.
– Мы не стали ждать приглашения, – ответил фа-Тарин, и тут за его спиной прозвучал полный изумления крик.
– Что… – Равид из Касти глянул вверх, удивленно вытаращил глаза, и стало видно, что они на самом деле голубые.
Ворт-Лас открыл рот, собираясь что-то сказать, а фа-Тарин поспешно обернулся.
По небу плыли большие облака, напоминавшие горы взбитых сливок. Между ними висело солнце, почти по-летнему теплое и яркое. А вот на востоке, над лесом, виднелась багрово-синяя туча, и эта туча приближалась. Метались в ее толще черные тени, похожие на птиц…
Но тут фа-Тарин оценил, какого они должны быть размера, и по спине его побежал холодок.
– Что это? Что это такое, во имя Господина? – забормотал Ворт-Лас. – Как вы думаете, что это?
– Пока не знаю, – ответил Равид из Касти, – но предполагать стоит худшее… – Он повысил голос: – Троих пленников ко мне!
С пленниками в войске Тринадцатого обходились очень бережно. Их лечили, кормили, а также рассказывали об истинном боге, о том, что дарует он своим верным последователям. Водили на молебны, на жертвоприношения, чтобы норцийцы видели чудеса, творимые силой Господина.
Новообращенных отпускали на все четыре стороны, тех, кто хотел, оставляли при войске – должен же кто-то копать ямы для сортиров, заваливать рвы, рубить дрова, делать прочую грязную работу?