Страница:
И когда, наконец, ты понимаешь, что пора, что вот он, тот самый момент, то действуй! Прямо сейчас, сразу, не думая, на одних рефлексах. И мягко и плавно прицел поймает корпус крадущегося к тебе врага, подушечка указательного пальца чуть надавит на самый конец небольшой металлической скобы. И еще, все усиливая это давление до того самого момента, когда ударник щелкнет по первому патрону, уже давно этого дожидающемуся.
Мягкий толчок отдачи в плечо, ведь это боевое стрелковое оружие, а не охотничья громыхалка. И короткой очередью по нему, не успевшему ничего понять. В голове автоматом, четко-четко: двадцать два… двадцать два… и все, первый пошел. В смысле, к апостолу Петру, позвякивающему ключами на поясе. Ну, или куда еще, это уж как карта ляжет. Вот этого и дожидаешься, ощущая, как после прилива адреналиновой волны на тебя находит неимоверное холодное спокойствие. Кажется, что ты видишь не только то, что перед тобой, но еще и получаешь трехмерную картинку откуда-то сверху, как будто присоединился к аппаратуре спутников системы ГЛОНАСС, и остаются только расчет и понимание того, что нужно делать.
Да-да, именно так, можете не сомневаться. Никакого красного безумия и тумана цвета крови в глазах. Не знаю, как там вели себя берсеркеры, когда викинги буйствовали в Средневековье, но точно не так. Мы люди хоть и серьезные, но при этом весьма скромные, нам еще пожить хочется, и раз уж пришлось стрелять, так извольте делать это сдержанно и грамотно, отдавая себе отчет в том, что спешка хороша лишь при ловле блох.
Осталось дождаться того момента, когда прозвучит первый выстрел, и тогда уже придется делать все вышеперечисленное. Странно, но именно так случается перед тем, как с обеих сторон начнется огонь. Время чуть тормозит, растягиваясь и становясь каким-то более длинным, что ли… ну, блин, сколько еще ждать-то?!!
Краем глаза уловил чуть заметное движение Скопы и понял, что первый выстрел будет бесшумным. Ну и ладно, так оно и лучше, пусть растеряются немного, нам же это все на руку. Давай, сестра, давай, ты у меня лучшая…
Район не будет самим собой, если не вмешается даже в то, что его вроде и не касается. Я не забыл о «с добрым утром», а эти дауны, как стало ясно чуть позже, даже и не изволили заметить ловушку. А вот она их, как оказалось, очень даже заметила. Да и тяжело было не заметить, если один из них умудрился не просто не увидеть мелькающий веселый рой, но еще и наступил точно в самую ее середину, тем самым подписав себе смертный приговор. Адская карусель закрутилась быстро, за пару секунд сжавшись вокруг фигуры в «хамелеоне», окружив ее плотным коконом и подняв в воздух. Кто-то из наших преследователей даже было дернулся, но его вовремя схватил за руку второй, видно – то ли более опытный, то ли обладающий лучшей памятью. В любом случае, орущему куску мяса, зависшему в полутора метрах над землей, помочь уже было нельзя. Я покосился на Точинова, явно наблюдавшего все это впервые. Во всяком случае, в натуральном виде, а не на пленке.
Парень орал недолго… тело окуталось густым красным облаком из взвеси его же собственной крови, и потом оно взорвалось…
– Вот бля… – шепнул Точинов, и его немедленно вывернуло наизнанку.
А что вы хотите? Если в первый раз столкнулись с «добрым утром», то чаще всего этого и приходится ожидать.
Глава 3
Вроде нет ничего хорошего в ловушках – с какой стороны на них ни посмотришь, одни проблемы и неприятности. Но вот ведь что интересно, сейчас мне тому самому «с добрым утром» прямо спасибо сказать хотелось. Не знаю, кого за нами отправили, но буду надеяться на то, что именно эти странные типы пойдут и дальше. А то как же, очень приятно, когда преследователи блюют в кусты и с полным позором удаляются к бронетехнике. И не приходится стрелять, потом бежать и думать о том, что неплохо было бы все-таки оторваться, ага, именно так. Так что – спасибо тебе, аномальная ловушка, ты дала нам прекрасную возможность уйти нормально, избежав абсолютно ненужных сейчас потерь. Судя по тому, что с той стороны, куда ушла группа Сокола, не было слышно треска очередей и разрывов гранат, им тоже повезло. Но убедиться в этом получится намного позже. А сейчас оставалось только быстро двигаться вперед, тем более что вокруг верно, хоть и медленно, сгущались сумерки.
Район ночью… одновременно и сказочно прекрасно, и безумно страшно. Только совсем уже глубокой ночью здесь можно увидеть звезды, но какие же они тут яркие и высокие, такие, что хочется потрогать руками. И вместе с этой красотой, закрывая ее своими широкими крыльями, может вдруг пролететь смок, оглашая окрестности своим бешеным ревом. Странный такой диссонанс, как будто находишься на другой планете, а не там, где родился и вырос. А еще есть обязательный подъем тумана, его хорошо заметно, а в лунную ночь его зелень вся просто переливается сверкающей изумрудной крошкой. Вот только если вдруг попасть под него без маски, то в лучшем случае тихо, ну, относительно тихо, помрешь, захлебываясь кровью, густо идущей через носоглотку. Для меня и Сдобного таким практикумом стала ошибка Алконавта, не позаботившегося проверить свою маску и заплатившего за эту ошибку собственной жизнью.
И здесь очень опасно ночью, потому что многие обитатели нашего зоопарка становятся особенно активными и агрессивными. Средство от этого всегда одно: найти место, в котором при случае можно будет держать глухую оборону. А беспокоиться по этому поводу необходимо именно сейчас, в надвигающихся сумерках. Чем мы и озаботились, после того как наши преследователи отошли к технике, видимо не рискуя двигаться дальше без опытного проводника. Его-то они найдут в любом случае, можно не сомневаться, но люфт во времени у нас есть. А ночью вряд ли кто попытается найти нас, здесь это не просто бесполезно и опасно, здесь это может оказаться смертельной затеей.
– До Дач попробуем дойти? – Сдобный остановился, поглядел на часы в коммуникаторе на левом предплечье.
– А у нас есть другие варианты?
Шутник мне тоже, ничего не скажешь. Нет, блин, прямо вот здесь остановимся, у самой Черты.
– Ну да… – Друг внимательно посмотрел вперед, на не очень-то и широкую полосу, которую тренированный взгляд, впрочем, заметит сразу.
Черта, здравствуй, дорогая моя и ненаглядная. Так, что у нас там с аккумуляторами? В наличии? Так точно, товарищ старший лейтенант, сестра побеспокоилась, вот они, в кармашках жилета. И скоро они нам точно потребуются.
– Профессор, вы же про Черту знаете? – Скопа, держа под прицелом тот маршрут, которым мы пришли, искоса посмотрела на Точинова.
– Конечно, милая моя, я здесь про многое знаю… теоретически. – Профессор усмехнулся. – После Волны, когда оказался на Большой земле целым и невредимым, долго не мог снова к работе приступить. А вот когда приступил, то не просто удивился… поразился тому, что здесь произошло. Черта – это вообще нечто уникальное, знаете ли…
– Знаем, – буркнул Сдобный. – Это препоганейшая хрень, которая напрочь на какое-то время лишает тебя и связи, и детекторов, и всего прочего. Один толк от нее – военные за нами на технике не пройдут, и то хорошо.
– А вам известно о попытках все-таки создать технику для Района? – Точинов поправил очки пальцем. – Это, знаете ли, очень интересно.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Сдобный. – Только давайте на «лежке» вы нам все расскажете, хорошо?
– Конечно, конечно… – кивнул профессор, соглашаясь.
А молодец мужик, не обижается ни капли, понимает, что не время. Послушаю его с удовольствием, если получится. Сдается мне, что от этого ученого, так уверенно обращающегося с оружием, можно узнать ой-ой-ой сколько нового про то, что вроде знаешь вдоль и поперек.
– Я первый, – сказал я. Сдобный удивленно посмотрел на меня. – Ну чего? Сомневаешься, что ли, что смогу спокойно пройти?
У меня стало погано на душе. Неужели настолько заметно, что я боялся ходить в Район, коль мой друг и старый напарник засомневался в том, что я смогу провести их через Черту? Да ладно!
– Ни разу не сомневаюсь, брат.
Вот так вот, и сразу стало хорошо. Ну что же тогда остается, кроме как начать движение?
Маркеры-маркеры, мои маленькие дружки, идите-ка к папочке… а куда здесь без них? Никуда, потому что в зоне действия Черты многие ловушки заметны плохо, да и вообще, там вообще все странно, внутри нее-то. И только гайки с кусками лент, пропитанных светящейся краской, могут помочь здесь, где ни один детектор не станет работать.
Так, что у нас? Ясненько и понятненько, вот отсюда, от вросшей в землю покрышки от трактора, мы и будем входить в Район. Прям-таки вижу, что возле нее нет никакой пакости и ничего не помешает прокладывать маршрут. Ну-ка, прыг-прыг на нее, и замерли, стараясь не упасть. Вот молодец, Пикассо, молодец! Вон он, «битум», хитро прикидывающийся, что им здесь и не пахнет. Ну-ну, мой хороший, не обманешь, вон как над тобой чуть дрожит марево. В этих ямах с угольно-черным кипящим составом температура такая, что сталь выплавлять можно, и хорошо, что еще только смеркается. В темноте эту ловушку заметить было бы тяжело. Так, а если еще одна? Точно, вот и еще одна, правда, она абсолютно безвредна, поскольку находится далеко от планируемого мною маршрута.
Гайка полетела вперед, мягко упав на ровный ковер травы. Великолепно, ничего там нет, и раз, одним прыжком туда. Приземлились, выровнялись и смотрим дальше. А по спине уже прошлась разок адски болезненная щетка из металлического волоса, а-а-а, еще раз здравствуй, Черта, я тоже рад вернуться к тебе, сука ты этакая, как же я тебя ненавижу! Один из четких признаков для дебилов и везунчиков, не предполагающих, что они уже на ней, – вот это самое милое ощущение, от которого дальше придется зубы стискивать. Ладно, не в первый раз и, глядишь, в последний, только по-хорошему в последний.
А что это у нас вон там виднеется так четко? А вешка это у нас, вон оно чего, хорошая такая вешка, просто замечательная. Кто-то и когда-то воткнул в землю металлический колышек, отметив ту точку, где пройти можно спокойно. Почему так уверен? Да потому что от нее в мою сторону тянется длинный красноватый шнурок. На конце его прикреплена липкая бумажка, на которой, отсюда видно, стоит позавчерашнее число. А что это значит? Да то и значит, что раз Всплеска не было, то и ловушки новые не появились. Так что – спасибо тебе, неизвестный мне брат-рейдер, позаботившийся о нас, даже не подозревая о нашем существовании. Аккуратненько, шажок за шажком к ней, родимой. Опа… на месте. Оглянемся и посмотрим, как там наши попутчики.
Угу, все в порядке, двигается за мной Точинов, от него не отстает Сдобный, страхующий нашего невольного туриста. Скопа пока стоит на месте и все так же держит на прицеле наш тыл. И это правильно, вот только мне надо двигаться быстрее, чтобы если что случится – попытаться дать ей уйти через Черту. Так что вперед-вперед, рейдер, скачи, как национальный символ Австралии. Как же не хватает детектора, елки ты палки… сдох, бедняга, уже с минуту назад, убило его сумасшедшее электрическое поле, которым окольцован Радостный.
Так, что еще есть? Ну, должно же быть, должно… точно, вот оно. Следующая вешка, дающая возможность не бросать гайки, тратя время – патроны от СВД, торчащие толстенькими стерженьками. Образуют стрелку, указывая направление следующего шага. Идем, идем, аккуратно, не расслабляясь ни на миг.
Точинов спокойно дошел до того места, где только что был я. Молодец, мужик, верно поступает. А… вот и сюрприз, прямо передо мной. «Колючка», мерзкое растение, которое никак не зависит от Всплеска, и длинная же, зараза… ничего-ничего, сейчас обманем. Плохая штука, которая может запросто обвиться вокруг ног, заставляя упасть и потом хвататься за все подряд, пока к одному из стеблей не присоединятся другие и не потащат тебя к клубку. И тут, если ты один, так самый лучший выход либо застрелиться, либо рвануть в сторону ближайшей ловушки, если боишься пускать пулю себе в лоб. Попасть под «колючку» до конца… страшно.
Но эту дрянь можно и обмануть, только нужно знать как, а я знаю. Берем сразу горсть гаек и бросаем, так, чтобы они рассыпались рядом с «колючкой». Ух ты, моя умница убийственная, как метнулась-то, дурочка растительноживущая! А мы вперед, быстро, со скоростью истребителя пересекая все возможные траектории возвращения усов этого странного полуживотного-полурастения. Оп-па, прошел. Так, а следующий? Да она решила не возвращаться, свернулась вон там, подальше, в клубочек, умничка моя…
Так, ребятки, половину прошли, осталось немного на самом-то деле. И за вешки зацепились, так что дальше должны пройти хорошо. Твою-то мать, а это что такое?
Два тела в комбинезонах, обычных, армейских. Вернее… остатки тел, проткнутых во многих местах разрыв-травой. Вон, целый газон впереди, больше и не скажешь никак, именно газон. Но почему?.. А-а-а… вот теперь понятно. За такие вот дела, если уж на то пошло, убивают на месте, коли застукают за подобным занятием. Кто-то очень жадный, не желающий, чтобы другой рейдер обогнал на охоте за баблом, переставил две последние вешки. Именно из-за этого те двое и погибли, напоровшись на «тяни-толкай», ловушку, которую заметить сложно, если не знаешь, что она рядом. Вон она, чуть правее, где по еле-еле заметной спирали лениво двигаются комочки земли и сухие травинки. Это штука делает что? Берет, жестко захватывает одним из своих концов ближайший движущийся объект и вышвыривает в противоположную от своей «швыряльной» части сторону. А тут и тот самый газончик четко заметного стального цвета. Эх, бродяги…
– Что там такое, брат? – прозвучал голос Сдобного сзади, глуховатый из-за плотно прилегающего шлема, встревоженный, и я его понимаю. Вон там, позади, в уже плохо видимой рощице, разом взлетели несколько ворон… неужели так быстро успели преследователи?!!
– Я сейчас, друг, сейчас… – Адреналин резко ударил изнутри, потому что сестра была на той стороне Черты, уже готовясь начать стрельбу. – Сейчас…
Так, Пикассо, не тормози, друг. Ты же можешь, я знаю тебя как облупленного, ну, думай, давай, шевели мозгами. Газон с обеих сторон, и что тогда можно сделать?.. До окончания Черты всего ничего, совсем чуть-чуть. А что там, на той стороне?
Гайка, вторая… все нормально, хорошо. Так, бродяги, вы уж простите нас, прошу, простите. По-другому сейчас никак нельзя, вообще никак.
– Скопа, сестренка! – пришлось орать, чтобы она услышала.
– Да?
– Приготовься, сейчас тебе придется просто лететь вперед. Сдобный, идем по бродягам, деваться некуда… дерьмо.
– Да уж, – Сдобный громко вздохнул.
Ну и хрен с ним, на том свете сочтутся с нами, если уж сойдемся где-нибудь в райских кущах… пошел, бля!
Диким прыжком, какому позавидовал бы любой легкоатлет-олимпиец, я скакнул на первого из бродяг. Подо мной мягко спружинило, резко зашелестели листья этой растительной дряни, пытаясь добраться до меня. Второй прыжок, с левой ноги, длинный, на самом пределе возможностей, не жалея ни мышц, ни связок… удар пятками в землю, падение на плечо, кувырок…
Мир встал на свое место, а я уже сидел, спрятавшись за толстое раскидистое дерево, направив ствол в сторону пока еще видимой сестры. Ну, родная моя, давай, пошла-пошла!!!
Рядом, с шумом ударившись всем телом, приземлился Точинов. Схватил его рукой за рюкзак, дернул, пряча за то же самое дерево. Он помотал головой, явно приходя в себя намного медленнее, чем я. Сдобный тут же оказался рядом, распластавшись на земле и быстро меняя аккумуляторы. Вот молодец, бродяга, так ты сможешь стрелять нормально. Фигура Скопы мелькала на Черте, двигаясь к нам, но медленно, как же медленно. Сухо щелкнуло позади нее и прошло мимо, сбив несколько листьев с кустов. Добрались все-таки, суки!
Первая очередь прямо туда, и нате, паскуды, получите еще! Каждый третий «патрик» в магазинах – трассирующий. Так намного легче определять, куда ложатся пули, если нет больше никакой возможности это сделать. Как сейчас, например, пока не успел сменить батарейки в приборах, да и вряд ли успею. Сдобный тоже открыл огонь, прикрывая Скопу, успевшую добраться до половины маршрута и сейчас лежащую на земле.
Тех ребят было шесть или семь, не меньше. И пальбу они открыли очень серьезно, пользуясь тем, что все приборы работают хорошо и сестра у них как на ладони. Не успел заметить момент, когда она оказалась на земле, но адреналина стало больше. А что если?!! Да нет, вроде нет, ползет нормально, вон, перебралась к тому самому месту, где была «колючка». А вот что дальше делать, кто мне скажет?
– Пикассо! – Сдобный всадил еще одну очередь в сторону вспышек за Чертой. – Шмальнем из подствольников по ублюдкам, пока они то же самое не сделали. Давай быстрее!
И шмальнули, и, скажу честно, никогда еще мои пальцы не сновали с такой скоростью от бандольеры до «гэпэшки». Выхватывали продолговатое тельце ВОГа, заряжали и тут же, без какой-либо подготовки и прицеливания, выпускали гранату в полет. Все внимание было привлечено только к тому, чтобы как можно плотнее накрыть преследователей, не давая им возможности выбраться. И стало понятно, почему они не воспользовались своими гранатометами, если таковые имелись. Причина была та же, что и у нас не так давно – ветки и кусты. Повезло, черт, как же нам повезло сегодня во многом!!!
А потом, вылетев в прыжке почти параллельно земле, рядом приземлилась Скопа, громко дышащая, вся измазанная землей и суглинком, с винтовкой за спиной, которую немедленно потянула в руки. И живая, самое главное – живая…
Вот тут-то нашим противникам пришел самый настоящий звиздец, потому как превосходство их в электронике начало, так сказать, кончаться. Скопа очень быстро заменила все необходимые аккумуляторы и открыла ответный, точный и мстительный огонь. Правда, делала она это недолго, потому что испытывать судьбу больше было нельзя. И мы свалили в пролесок, начинавшийся прямо за нашими спинами. Через него мы должны были дойти до Дач.
Отойти подальше от Черты не получилось. На нас, яростно завывая, выскочила стая орфо-псов, которым, скорее всего, с голодухи, просто снесло остатки мозгов в их тупых головах. Была бы еще стая большая, я бы понял их душевно-прекрасный порыв, а так…
Мы отбились от четвероногих Измененных, быстро и спокойно, потратив от силы по магазину на брата, но упустили-таки время. И теперь нужно было срочно вспоминать все возможные укрытия в этом месте и бежать к ближайшему из них. Первой про подобное вспомнила Скопа, которая была здесь около трех недель назад. Как она объяснила, нам нужно забрать немного к северу, и где-то через полкилометра будет хибара, сделанная из старого кунга. И то хлеб, если честно.
– Нормально нас прижимать начали, да, брат? – Ее голос в динамиках был уставшим, а я и не удивлялся, день был сложным. – Как думаешь, дальше еще хуже будет?
– Да хрен его знает…
Думать о том, что будет, как-то не хотелось, смысла в этом я сейчас не видел. Просчитать все ходы наших противников можно чуть позже, когда отпадет первоочередная проблема с крышей над головой. Сестра, скорее всего, поняла и замолчала, двигаясь вперед.
Почти совсем стемнело, но мы успели дойти. Железная будка стояла там же, где и должна была стоять. Никого ни в ней, ни рядом мы не обнаружили, хотя то, что ей пользовались постоянно, было видно. Вообще-то рейдеры – народ обстоятельный, причем во всех вопросах, включая куда по нужде сходить и чтобы не лопухом потом подтереться. Но последние побывавшие здесь на стоянке, скорее всего, были либо бандосовским хамлом, либо совсем неопытными рейдерами. Куча банок из-под консервов, которые входили в паек самых стремноватых войсковых подразделений, или тех, про кого я уже говорил, четко это показывала. Ну что за свиньи, скажите мне, пожалуйста? Надо же и про других думать-то. Нагадили и свалили, ладно хоть, что в самой будке не насрали.
Сдобный повернулся к нам:
– Караулим по одному?
– Ну, да, нормально будет, – согласился я. – Ее, может, отобьем прямо сейчас, а я заступлю?
– Не вопрос, – улыбнулась сестра. – Дайте мне часа по два на каждый глаз давануть, и я готова хоть всю ночь куковать.
– Иди уже спи, кукушка, блин.
Вот люблю ее неунывающий характер, никак больше и не скажешь. Только-только выкарабкалась из такой задницы, а уже зубоскалит, вот такая она у меня.
– Мне когда заступать? – Точинов вопросительно посмотрел на нас со Сдобным.
– Вам, профессор, приказ такой… – Мой друг усмехнулся. – Занять позицию в кунге, разложить спальник и отсыпаться.
– Это почему еще? – Мне показалось или наш умный попутчик немного обиделся?
– Да зачем оно вам? – непонимающе вытаращился на него Сдобный. – Какой смысл, тем более что вы, без обид, насколько нас старше? А завтра с утра нам пилить и пилить вперед, вы же знаете.
– И что? – Точинов упрямо нахмурился. – Из-за возраста я сам могу решения принимать, вам не кажется?
– Профе-ессор… – из дверного проема выглянула Скопа. – Ну что вы как маленький, честное слово. Пойдемте уже спать, хватит вам пререкаться. Ну, хотите, я вас ближе к утру распинаю, а?
– Так… – Мне очень хотелось, чтобы она ушла отдыхать, а потому я решил все утрясти с упрямым ученым как можно быстрее. – Профессор прав, он далеко не маленький мальчик и сам знает, что ему и как делать. Сдобный, разбуди меня через три часа, а я подниму нашего неугомонного туриста. Ок?
– Да не то слово, – кивнул Сдобный. – Отбой, команда, завтра сложный день.
Он разбудил меня даже позже, где-то так часа на два или три. Объяснять друг другу ничего не требовалось: пусть девчонка поспит, мы можем себе такое пока позволить.
– Десять ноль семь? – буркнул я спросонья.
– Десять ноль девять. – Сдобный гоготнул над старым приколом.
Служили-то мы в одних войсках, и система звуковых сигналов въелась так сильно, что пользовались ей и в самых обычных делах, не говоря о рейдах. Обстановка? В норме. Именно так можно было спросить, но куда деваться от того, что сопровождало тебя столько лет?
Ох, как же не люблю вот эти подъемы посреди ночи… ненавижу просто. Вышел на свежий воздух, поежившись от его совсем уж недюжинной свежести. В металлической коробке было тепло, не то что здесь, снаружи. Хотя оно и к лучшему, сон быстрее пройдет.
Небо было чистым, с теми самыми красавицами звездами, которыми можно любоваться и любоваться. Наша железяка стояла на открытом пространстве, на небольшом подъеме, заросшем местным вездесущим бурьяном. И хорошо, и плохо, так как находишься как на ладони. Только кому из тех, кто обладает оптикой, захочется по ночам здесь шарится? А тем, кто ходят на четырех лапах или на двух, но при этом тупые – всегда найдется, чем им объяснить, что они серьезно ошиблись, когда решили сходить к нам в гости.
– Слышь, Серый… – повернулся ко мне Сдобный. – Скажи-ка мне, брат, а что тебя заставило заняться этой бесполезной и самоубийственной задачей?
– А тебя? Ты-то здесь почему?
– Да потому же, почему и ты, брат… из-за Радостного. Я когда в первый раз оказался возле своего дома, то плохо мне было, как и тебе, наверное. Ты хочешь такой судьбы еще кому-нибудь? Хм, я так и думал, что не хочешь. Слишком страшно и больно то, что случилось, и хочется что-то сделать, да? Поэтому и торчим с тобой здесь уже сколько лет, и все никак не могли себя заставить уйти, да и вряд ли теперь сможем. Идем до конца, Пикассо?
– Идем до конца, Сдобный…
Он ушел спать, а я залез на будку, где уже давно кто-то предусмотрительный устроил возвышение, свалив в кучу мешки с песком и камнями. Наблюдательный пост как наблюдательный пост, на десятках таких стоял раньше, так что и сегодня простою, не обломаюсь. Тем более что пока мне не хотелось будить Точинова, пусть отдохнет дядька, с утра придется тяжеловато. Мы станем сильно убегать, а нас будут не менее упорно догонять. Силы ему еще ой как пригодятся.
Стоять в карауле в это время не очень хорошо, спать тянет, но если ты давно этим занимаешься, то наплюешь и будешь стоять как автомат. Сколько их было еще до Района, можно ли сосчитать и вспомнить? Вряд ли. На разрушенных фермах, посреди чистого поля, в предгорьях и лесах, посреди брошенных деревень и поселков. Эти ночные часы у меня давно превратились в месяцы, если не в годы. А что поделаешь, была война… да и сейчас она есть.
Война… война всегда рядом, всегда вокруг, даже если ты ее не хочешь видеть. Она сидит в каждом, и лишь рамки, навязываемые государством и уголовным кодексом, не дают ей выбираться наружу. Оно и к лучшему, а то страшно представить, во что могли бы превратиться улицы городов, вздумай кому-нибудь доказывать свое право на пьяный дебош посреди ночи, к примеру. Хотя… кто захочет, тот так и так будет это доказывать. Самое главное, что войной может быть что угодно, даже то, что кажется абсолютно противоположным.
Странные мысли в одном из самых, а может, и самом опасном месте на планете, да? А вы постойте ночью, вооруженный и осознающий, что в любой момент вам могут предъявить большой счет только за то, что вы здесь находитесь. Поневоле станешь философствовать по поводу многих вещей. Хотя сейчас мои мысли крутились вовсе не вокруг нашей задачи. Думалось о том, что же сейчас с ней, сумевшей спасти меня. Где она, как и что сейчас делает? Спит ли спокойно в том месте, где ее оставил Сдобный, или так же, как и я, смотрит на небо и думает о том, где я? Вряд ли, конечно, но так хотелось в это верить.
Мягкий толчок отдачи в плечо, ведь это боевое стрелковое оружие, а не охотничья громыхалка. И короткой очередью по нему, не успевшему ничего понять. В голове автоматом, четко-четко: двадцать два… двадцать два… и все, первый пошел. В смысле, к апостолу Петру, позвякивающему ключами на поясе. Ну, или куда еще, это уж как карта ляжет. Вот этого и дожидаешься, ощущая, как после прилива адреналиновой волны на тебя находит неимоверное холодное спокойствие. Кажется, что ты видишь не только то, что перед тобой, но еще и получаешь трехмерную картинку откуда-то сверху, как будто присоединился к аппаратуре спутников системы ГЛОНАСС, и остаются только расчет и понимание того, что нужно делать.
Да-да, именно так, можете не сомневаться. Никакого красного безумия и тумана цвета крови в глазах. Не знаю, как там вели себя берсеркеры, когда викинги буйствовали в Средневековье, но точно не так. Мы люди хоть и серьезные, но при этом весьма скромные, нам еще пожить хочется, и раз уж пришлось стрелять, так извольте делать это сдержанно и грамотно, отдавая себе отчет в том, что спешка хороша лишь при ловле блох.
Осталось дождаться того момента, когда прозвучит первый выстрел, и тогда уже придется делать все вышеперечисленное. Странно, но именно так случается перед тем, как с обеих сторон начнется огонь. Время чуть тормозит, растягиваясь и становясь каким-то более длинным, что ли… ну, блин, сколько еще ждать-то?!!
Краем глаза уловил чуть заметное движение Скопы и понял, что первый выстрел будет бесшумным. Ну и ладно, так оно и лучше, пусть растеряются немного, нам же это все на руку. Давай, сестра, давай, ты у меня лучшая…
Район не будет самим собой, если не вмешается даже в то, что его вроде и не касается. Я не забыл о «с добрым утром», а эти дауны, как стало ясно чуть позже, даже и не изволили заметить ловушку. А вот она их, как оказалось, очень даже заметила. Да и тяжело было не заметить, если один из них умудрился не просто не увидеть мелькающий веселый рой, но еще и наступил точно в самую ее середину, тем самым подписав себе смертный приговор. Адская карусель закрутилась быстро, за пару секунд сжавшись вокруг фигуры в «хамелеоне», окружив ее плотным коконом и подняв в воздух. Кто-то из наших преследователей даже было дернулся, но его вовремя схватил за руку второй, видно – то ли более опытный, то ли обладающий лучшей памятью. В любом случае, орущему куску мяса, зависшему в полутора метрах над землей, помочь уже было нельзя. Я покосился на Точинова, явно наблюдавшего все это впервые. Во всяком случае, в натуральном виде, а не на пленке.
Парень орал недолго… тело окуталось густым красным облаком из взвеси его же собственной крови, и потом оно взорвалось…
– Вот бля… – шепнул Точинов, и его немедленно вывернуло наизнанку.
А что вы хотите? Если в первый раз столкнулись с «добрым утром», то чаще всего этого и приходится ожидать.
Глава 3
Периметр – Черта
Истошные крики разрывают тишину,
Огромные толпы людей оказались на краю,
На краю перед пропастью развеянных грез,
Заполняя пустоту потоком крови и слез.
«Город» (Look Inside)
Вроде нет ничего хорошего в ловушках – с какой стороны на них ни посмотришь, одни проблемы и неприятности. Но вот ведь что интересно, сейчас мне тому самому «с добрым утром» прямо спасибо сказать хотелось. Не знаю, кого за нами отправили, но буду надеяться на то, что именно эти странные типы пойдут и дальше. А то как же, очень приятно, когда преследователи блюют в кусты и с полным позором удаляются к бронетехнике. И не приходится стрелять, потом бежать и думать о том, что неплохо было бы все-таки оторваться, ага, именно так. Так что – спасибо тебе, аномальная ловушка, ты дала нам прекрасную возможность уйти нормально, избежав абсолютно ненужных сейчас потерь. Судя по тому, что с той стороны, куда ушла группа Сокола, не было слышно треска очередей и разрывов гранат, им тоже повезло. Но убедиться в этом получится намного позже. А сейчас оставалось только быстро двигаться вперед, тем более что вокруг верно, хоть и медленно, сгущались сумерки.
Район ночью… одновременно и сказочно прекрасно, и безумно страшно. Только совсем уже глубокой ночью здесь можно увидеть звезды, но какие же они тут яркие и высокие, такие, что хочется потрогать руками. И вместе с этой красотой, закрывая ее своими широкими крыльями, может вдруг пролететь смок, оглашая окрестности своим бешеным ревом. Странный такой диссонанс, как будто находишься на другой планете, а не там, где родился и вырос. А еще есть обязательный подъем тумана, его хорошо заметно, а в лунную ночь его зелень вся просто переливается сверкающей изумрудной крошкой. Вот только если вдруг попасть под него без маски, то в лучшем случае тихо, ну, относительно тихо, помрешь, захлебываясь кровью, густо идущей через носоглотку. Для меня и Сдобного таким практикумом стала ошибка Алконавта, не позаботившегося проверить свою маску и заплатившего за эту ошибку собственной жизнью.
И здесь очень опасно ночью, потому что многие обитатели нашего зоопарка становятся особенно активными и агрессивными. Средство от этого всегда одно: найти место, в котором при случае можно будет держать глухую оборону. А беспокоиться по этому поводу необходимо именно сейчас, в надвигающихся сумерках. Чем мы и озаботились, после того как наши преследователи отошли к технике, видимо не рискуя двигаться дальше без опытного проводника. Его-то они найдут в любом случае, можно не сомневаться, но люфт во времени у нас есть. А ночью вряд ли кто попытается найти нас, здесь это не просто бесполезно и опасно, здесь это может оказаться смертельной затеей.
– До Дач попробуем дойти? – Сдобный остановился, поглядел на часы в коммуникаторе на левом предплечье.
– А у нас есть другие варианты?
Шутник мне тоже, ничего не скажешь. Нет, блин, прямо вот здесь остановимся, у самой Черты.
– Ну да… – Друг внимательно посмотрел вперед, на не очень-то и широкую полосу, которую тренированный взгляд, впрочем, заметит сразу.
Черта, здравствуй, дорогая моя и ненаглядная. Так, что у нас там с аккумуляторами? В наличии? Так точно, товарищ старший лейтенант, сестра побеспокоилась, вот они, в кармашках жилета. И скоро они нам точно потребуются.
– Профессор, вы же про Черту знаете? – Скопа, держа под прицелом тот маршрут, которым мы пришли, искоса посмотрела на Точинова.
– Конечно, милая моя, я здесь про многое знаю… теоретически. – Профессор усмехнулся. – После Волны, когда оказался на Большой земле целым и невредимым, долго не мог снова к работе приступить. А вот когда приступил, то не просто удивился… поразился тому, что здесь произошло. Черта – это вообще нечто уникальное, знаете ли…
– Знаем, – буркнул Сдобный. – Это препоганейшая хрень, которая напрочь на какое-то время лишает тебя и связи, и детекторов, и всего прочего. Один толк от нее – военные за нами на технике не пройдут, и то хорошо.
– А вам известно о попытках все-таки создать технику для Района? – Точинов поправил очки пальцем. – Это, знаете ли, очень интересно.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Сдобный. – Только давайте на «лежке» вы нам все расскажете, хорошо?
– Конечно, конечно… – кивнул профессор, соглашаясь.
А молодец мужик, не обижается ни капли, понимает, что не время. Послушаю его с удовольствием, если получится. Сдается мне, что от этого ученого, так уверенно обращающегося с оружием, можно узнать ой-ой-ой сколько нового про то, что вроде знаешь вдоль и поперек.
– Я первый, – сказал я. Сдобный удивленно посмотрел на меня. – Ну чего? Сомневаешься, что ли, что смогу спокойно пройти?
У меня стало погано на душе. Неужели настолько заметно, что я боялся ходить в Район, коль мой друг и старый напарник засомневался в том, что я смогу провести их через Черту? Да ладно!
– Ни разу не сомневаюсь, брат.
Вот так вот, и сразу стало хорошо. Ну что же тогда остается, кроме как начать движение?
Маркеры-маркеры, мои маленькие дружки, идите-ка к папочке… а куда здесь без них? Никуда, потому что в зоне действия Черты многие ловушки заметны плохо, да и вообще, там вообще все странно, внутри нее-то. И только гайки с кусками лент, пропитанных светящейся краской, могут помочь здесь, где ни один детектор не станет работать.
Так, что у нас? Ясненько и понятненько, вот отсюда, от вросшей в землю покрышки от трактора, мы и будем входить в Район. Прям-таки вижу, что возле нее нет никакой пакости и ничего не помешает прокладывать маршрут. Ну-ка, прыг-прыг на нее, и замерли, стараясь не упасть. Вот молодец, Пикассо, молодец! Вон он, «битум», хитро прикидывающийся, что им здесь и не пахнет. Ну-ну, мой хороший, не обманешь, вон как над тобой чуть дрожит марево. В этих ямах с угольно-черным кипящим составом температура такая, что сталь выплавлять можно, и хорошо, что еще только смеркается. В темноте эту ловушку заметить было бы тяжело. Так, а если еще одна? Точно, вот и еще одна, правда, она абсолютно безвредна, поскольку находится далеко от планируемого мною маршрута.
Гайка полетела вперед, мягко упав на ровный ковер травы. Великолепно, ничего там нет, и раз, одним прыжком туда. Приземлились, выровнялись и смотрим дальше. А по спине уже прошлась разок адски болезненная щетка из металлического волоса, а-а-а, еще раз здравствуй, Черта, я тоже рад вернуться к тебе, сука ты этакая, как же я тебя ненавижу! Один из четких признаков для дебилов и везунчиков, не предполагающих, что они уже на ней, – вот это самое милое ощущение, от которого дальше придется зубы стискивать. Ладно, не в первый раз и, глядишь, в последний, только по-хорошему в последний.
А что это у нас вон там виднеется так четко? А вешка это у нас, вон оно чего, хорошая такая вешка, просто замечательная. Кто-то и когда-то воткнул в землю металлический колышек, отметив ту точку, где пройти можно спокойно. Почему так уверен? Да потому что от нее в мою сторону тянется длинный красноватый шнурок. На конце его прикреплена липкая бумажка, на которой, отсюда видно, стоит позавчерашнее число. А что это значит? Да то и значит, что раз Всплеска не было, то и ловушки новые не появились. Так что – спасибо тебе, неизвестный мне брат-рейдер, позаботившийся о нас, даже не подозревая о нашем существовании. Аккуратненько, шажок за шажком к ней, родимой. Опа… на месте. Оглянемся и посмотрим, как там наши попутчики.
Угу, все в порядке, двигается за мной Точинов, от него не отстает Сдобный, страхующий нашего невольного туриста. Скопа пока стоит на месте и все так же держит на прицеле наш тыл. И это правильно, вот только мне надо двигаться быстрее, чтобы если что случится – попытаться дать ей уйти через Черту. Так что вперед-вперед, рейдер, скачи, как национальный символ Австралии. Как же не хватает детектора, елки ты палки… сдох, бедняга, уже с минуту назад, убило его сумасшедшее электрическое поле, которым окольцован Радостный.
Так, что еще есть? Ну, должно же быть, должно… точно, вот оно. Следующая вешка, дающая возможность не бросать гайки, тратя время – патроны от СВД, торчащие толстенькими стерженьками. Образуют стрелку, указывая направление следующего шага. Идем, идем, аккуратно, не расслабляясь ни на миг.
Точинов спокойно дошел до того места, где только что был я. Молодец, мужик, верно поступает. А… вот и сюрприз, прямо передо мной. «Колючка», мерзкое растение, которое никак не зависит от Всплеска, и длинная же, зараза… ничего-ничего, сейчас обманем. Плохая штука, которая может запросто обвиться вокруг ног, заставляя упасть и потом хвататься за все подряд, пока к одному из стеблей не присоединятся другие и не потащат тебя к клубку. И тут, если ты один, так самый лучший выход либо застрелиться, либо рвануть в сторону ближайшей ловушки, если боишься пускать пулю себе в лоб. Попасть под «колючку» до конца… страшно.
Но эту дрянь можно и обмануть, только нужно знать как, а я знаю. Берем сразу горсть гаек и бросаем, так, чтобы они рассыпались рядом с «колючкой». Ух ты, моя умница убийственная, как метнулась-то, дурочка растительноживущая! А мы вперед, быстро, со скоростью истребителя пересекая все возможные траектории возвращения усов этого странного полуживотного-полурастения. Оп-па, прошел. Так, а следующий? Да она решила не возвращаться, свернулась вон там, подальше, в клубочек, умничка моя…
Так, ребятки, половину прошли, осталось немного на самом-то деле. И за вешки зацепились, так что дальше должны пройти хорошо. Твою-то мать, а это что такое?
Два тела в комбинезонах, обычных, армейских. Вернее… остатки тел, проткнутых во многих местах разрыв-травой. Вон, целый газон впереди, больше и не скажешь никак, именно газон. Но почему?.. А-а-а… вот теперь понятно. За такие вот дела, если уж на то пошло, убивают на месте, коли застукают за подобным занятием. Кто-то очень жадный, не желающий, чтобы другой рейдер обогнал на охоте за баблом, переставил две последние вешки. Именно из-за этого те двое и погибли, напоровшись на «тяни-толкай», ловушку, которую заметить сложно, если не знаешь, что она рядом. Вон она, чуть правее, где по еле-еле заметной спирали лениво двигаются комочки земли и сухие травинки. Это штука делает что? Берет, жестко захватывает одним из своих концов ближайший движущийся объект и вышвыривает в противоположную от своей «швыряльной» части сторону. А тут и тот самый газончик четко заметного стального цвета. Эх, бродяги…
– Что там такое, брат? – прозвучал голос Сдобного сзади, глуховатый из-за плотно прилегающего шлема, встревоженный, и я его понимаю. Вон там, позади, в уже плохо видимой рощице, разом взлетели несколько ворон… неужели так быстро успели преследователи?!!
– Я сейчас, друг, сейчас… – Адреналин резко ударил изнутри, потому что сестра была на той стороне Черты, уже готовясь начать стрельбу. – Сейчас…
Так, Пикассо, не тормози, друг. Ты же можешь, я знаю тебя как облупленного, ну, думай, давай, шевели мозгами. Газон с обеих сторон, и что тогда можно сделать?.. До окончания Черты всего ничего, совсем чуть-чуть. А что там, на той стороне?
Гайка, вторая… все нормально, хорошо. Так, бродяги, вы уж простите нас, прошу, простите. По-другому сейчас никак нельзя, вообще никак.
– Скопа, сестренка! – пришлось орать, чтобы она услышала.
– Да?
– Приготовься, сейчас тебе придется просто лететь вперед. Сдобный, идем по бродягам, деваться некуда… дерьмо.
– Да уж, – Сдобный громко вздохнул.
Ну и хрен с ним, на том свете сочтутся с нами, если уж сойдемся где-нибудь в райских кущах… пошел, бля!
Диким прыжком, какому позавидовал бы любой легкоатлет-олимпиец, я скакнул на первого из бродяг. Подо мной мягко спружинило, резко зашелестели листья этой растительной дряни, пытаясь добраться до меня. Второй прыжок, с левой ноги, длинный, на самом пределе возможностей, не жалея ни мышц, ни связок… удар пятками в землю, падение на плечо, кувырок…
Мир встал на свое место, а я уже сидел, спрятавшись за толстое раскидистое дерево, направив ствол в сторону пока еще видимой сестры. Ну, родная моя, давай, пошла-пошла!!!
Рядом, с шумом ударившись всем телом, приземлился Точинов. Схватил его рукой за рюкзак, дернул, пряча за то же самое дерево. Он помотал головой, явно приходя в себя намного медленнее, чем я. Сдобный тут же оказался рядом, распластавшись на земле и быстро меняя аккумуляторы. Вот молодец, бродяга, так ты сможешь стрелять нормально. Фигура Скопы мелькала на Черте, двигаясь к нам, но медленно, как же медленно. Сухо щелкнуло позади нее и прошло мимо, сбив несколько листьев с кустов. Добрались все-таки, суки!
Первая очередь прямо туда, и нате, паскуды, получите еще! Каждый третий «патрик» в магазинах – трассирующий. Так намного легче определять, куда ложатся пули, если нет больше никакой возможности это сделать. Как сейчас, например, пока не успел сменить батарейки в приборах, да и вряд ли успею. Сдобный тоже открыл огонь, прикрывая Скопу, успевшую добраться до половины маршрута и сейчас лежащую на земле.
Тех ребят было шесть или семь, не меньше. И пальбу они открыли очень серьезно, пользуясь тем, что все приборы работают хорошо и сестра у них как на ладони. Не успел заметить момент, когда она оказалась на земле, но адреналина стало больше. А что если?!! Да нет, вроде нет, ползет нормально, вон, перебралась к тому самому месту, где была «колючка». А вот что дальше делать, кто мне скажет?
– Пикассо! – Сдобный всадил еще одну очередь в сторону вспышек за Чертой. – Шмальнем из подствольников по ублюдкам, пока они то же самое не сделали. Давай быстрее!
И шмальнули, и, скажу честно, никогда еще мои пальцы не сновали с такой скоростью от бандольеры до «гэпэшки». Выхватывали продолговатое тельце ВОГа, заряжали и тут же, без какой-либо подготовки и прицеливания, выпускали гранату в полет. Все внимание было привлечено только к тому, чтобы как можно плотнее накрыть преследователей, не давая им возможности выбраться. И стало понятно, почему они не воспользовались своими гранатометами, если таковые имелись. Причина была та же, что и у нас не так давно – ветки и кусты. Повезло, черт, как же нам повезло сегодня во многом!!!
А потом, вылетев в прыжке почти параллельно земле, рядом приземлилась Скопа, громко дышащая, вся измазанная землей и суглинком, с винтовкой за спиной, которую немедленно потянула в руки. И живая, самое главное – живая…
Вот тут-то нашим противникам пришел самый настоящий звиздец, потому как превосходство их в электронике начало, так сказать, кончаться. Скопа очень быстро заменила все необходимые аккумуляторы и открыла ответный, точный и мстительный огонь. Правда, делала она это недолго, потому что испытывать судьбу больше было нельзя. И мы свалили в пролесок, начинавшийся прямо за нашими спинами. Через него мы должны были дойти до Дач.
Отойти подальше от Черты не получилось. На нас, яростно завывая, выскочила стая орфо-псов, которым, скорее всего, с голодухи, просто снесло остатки мозгов в их тупых головах. Была бы еще стая большая, я бы понял их душевно-прекрасный порыв, а так…
Мы отбились от четвероногих Измененных, быстро и спокойно, потратив от силы по магазину на брата, но упустили-таки время. И теперь нужно было срочно вспоминать все возможные укрытия в этом месте и бежать к ближайшему из них. Первой про подобное вспомнила Скопа, которая была здесь около трех недель назад. Как она объяснила, нам нужно забрать немного к северу, и где-то через полкилометра будет хибара, сделанная из старого кунга. И то хлеб, если честно.
– Нормально нас прижимать начали, да, брат? – Ее голос в динамиках был уставшим, а я и не удивлялся, день был сложным. – Как думаешь, дальше еще хуже будет?
– Да хрен его знает…
Думать о том, что будет, как-то не хотелось, смысла в этом я сейчас не видел. Просчитать все ходы наших противников можно чуть позже, когда отпадет первоочередная проблема с крышей над головой. Сестра, скорее всего, поняла и замолчала, двигаясь вперед.
Почти совсем стемнело, но мы успели дойти. Железная будка стояла там же, где и должна была стоять. Никого ни в ней, ни рядом мы не обнаружили, хотя то, что ей пользовались постоянно, было видно. Вообще-то рейдеры – народ обстоятельный, причем во всех вопросах, включая куда по нужде сходить и чтобы не лопухом потом подтереться. Но последние побывавшие здесь на стоянке, скорее всего, были либо бандосовским хамлом, либо совсем неопытными рейдерами. Куча банок из-под консервов, которые входили в паек самых стремноватых войсковых подразделений, или тех, про кого я уже говорил, четко это показывала. Ну что за свиньи, скажите мне, пожалуйста? Надо же и про других думать-то. Нагадили и свалили, ладно хоть, что в самой будке не насрали.
Сдобный повернулся к нам:
– Караулим по одному?
– Ну, да, нормально будет, – согласился я. – Ее, может, отобьем прямо сейчас, а я заступлю?
– Не вопрос, – улыбнулась сестра. – Дайте мне часа по два на каждый глаз давануть, и я готова хоть всю ночь куковать.
– Иди уже спи, кукушка, блин.
Вот люблю ее неунывающий характер, никак больше и не скажешь. Только-только выкарабкалась из такой задницы, а уже зубоскалит, вот такая она у меня.
– Мне когда заступать? – Точинов вопросительно посмотрел на нас со Сдобным.
– Вам, профессор, приказ такой… – Мой друг усмехнулся. – Занять позицию в кунге, разложить спальник и отсыпаться.
– Это почему еще? – Мне показалось или наш умный попутчик немного обиделся?
– Да зачем оно вам? – непонимающе вытаращился на него Сдобный. – Какой смысл, тем более что вы, без обид, насколько нас старше? А завтра с утра нам пилить и пилить вперед, вы же знаете.
– И что? – Точинов упрямо нахмурился. – Из-за возраста я сам могу решения принимать, вам не кажется?
– Профе-ессор… – из дверного проема выглянула Скопа. – Ну что вы как маленький, честное слово. Пойдемте уже спать, хватит вам пререкаться. Ну, хотите, я вас ближе к утру распинаю, а?
– Так… – Мне очень хотелось, чтобы она ушла отдыхать, а потому я решил все утрясти с упрямым ученым как можно быстрее. – Профессор прав, он далеко не маленький мальчик и сам знает, что ему и как делать. Сдобный, разбуди меня через три часа, а я подниму нашего неугомонного туриста. Ок?
– Да не то слово, – кивнул Сдобный. – Отбой, команда, завтра сложный день.
Он разбудил меня даже позже, где-то так часа на два или три. Объяснять друг другу ничего не требовалось: пусть девчонка поспит, мы можем себе такое пока позволить.
– Десять ноль семь? – буркнул я спросонья.
– Десять ноль девять. – Сдобный гоготнул над старым приколом.
Служили-то мы в одних войсках, и система звуковых сигналов въелась так сильно, что пользовались ей и в самых обычных делах, не говоря о рейдах. Обстановка? В норме. Именно так можно было спросить, но куда деваться от того, что сопровождало тебя столько лет?
Ох, как же не люблю вот эти подъемы посреди ночи… ненавижу просто. Вышел на свежий воздух, поежившись от его совсем уж недюжинной свежести. В металлической коробке было тепло, не то что здесь, снаружи. Хотя оно и к лучшему, сон быстрее пройдет.
Небо было чистым, с теми самыми красавицами звездами, которыми можно любоваться и любоваться. Наша железяка стояла на открытом пространстве, на небольшом подъеме, заросшем местным вездесущим бурьяном. И хорошо, и плохо, так как находишься как на ладони. Только кому из тех, кто обладает оптикой, захочется по ночам здесь шарится? А тем, кто ходят на четырех лапах или на двух, но при этом тупые – всегда найдется, чем им объяснить, что они серьезно ошиблись, когда решили сходить к нам в гости.
– Слышь, Серый… – повернулся ко мне Сдобный. – Скажи-ка мне, брат, а что тебя заставило заняться этой бесполезной и самоубийственной задачей?
– А тебя? Ты-то здесь почему?
– Да потому же, почему и ты, брат… из-за Радостного. Я когда в первый раз оказался возле своего дома, то плохо мне было, как и тебе, наверное. Ты хочешь такой судьбы еще кому-нибудь? Хм, я так и думал, что не хочешь. Слишком страшно и больно то, что случилось, и хочется что-то сделать, да? Поэтому и торчим с тобой здесь уже сколько лет, и все никак не могли себя заставить уйти, да и вряд ли теперь сможем. Идем до конца, Пикассо?
– Идем до конца, Сдобный…
Он ушел спать, а я залез на будку, где уже давно кто-то предусмотрительный устроил возвышение, свалив в кучу мешки с песком и камнями. Наблюдательный пост как наблюдательный пост, на десятках таких стоял раньше, так что и сегодня простою, не обломаюсь. Тем более что пока мне не хотелось будить Точинова, пусть отдохнет дядька, с утра придется тяжеловато. Мы станем сильно убегать, а нас будут не менее упорно догонять. Силы ему еще ой как пригодятся.
Стоять в карауле в это время не очень хорошо, спать тянет, но если ты давно этим занимаешься, то наплюешь и будешь стоять как автомат. Сколько их было еще до Района, можно ли сосчитать и вспомнить? Вряд ли. На разрушенных фермах, посреди чистого поля, в предгорьях и лесах, посреди брошенных деревень и поселков. Эти ночные часы у меня давно превратились в месяцы, если не в годы. А что поделаешь, была война… да и сейчас она есть.
Война… война всегда рядом, всегда вокруг, даже если ты ее не хочешь видеть. Она сидит в каждом, и лишь рамки, навязываемые государством и уголовным кодексом, не дают ей выбираться наружу. Оно и к лучшему, а то страшно представить, во что могли бы превратиться улицы городов, вздумай кому-нибудь доказывать свое право на пьяный дебош посреди ночи, к примеру. Хотя… кто захочет, тот так и так будет это доказывать. Самое главное, что войной может быть что угодно, даже то, что кажется абсолютно противоположным.
Странные мысли в одном из самых, а может, и самом опасном месте на планете, да? А вы постойте ночью, вооруженный и осознающий, что в любой момент вам могут предъявить большой счет только за то, что вы здесь находитесь. Поневоле станешь философствовать по поводу многих вещей. Хотя сейчас мои мысли крутились вовсе не вокруг нашей задачи. Думалось о том, что же сейчас с ней, сумевшей спасти меня. Где она, как и что сейчас делает? Спит ли спокойно в том месте, где ее оставил Сдобный, или так же, как и я, смотрит на небо и думает о том, где я? Вряд ли, конечно, но так хотелось в это верить.