Страница:
Дмитрий Манасыпов
Возвращение
Автор говорит спасибо:
Моему давно ушедшему отцу Юрию Керимовичу Манасыпову
Трем, нет, четырем моим женщинам: маме, супруге, сестре и племяннице
Герасиму Пчелкину – за прошлое в нас и будущее впереди
Настоящему офицеру Александру Мисюре – за науку выживать
Екатерине Кондрашовой – за дружбу, понимание и строгость
Сергею Сысенко – за слова и строчки, попадающие в цель
Татьяне Шошиной – за участие и корректировки… и не только в текстах
Михаилу Горожанину – за встречи и приезд в нужную минуту
Александре Куминовой – за умение выслушать, внимание и советы
Георгию Ланскому – за уверенность в силах автора
Ирине Полевой – за улыбку и хорошее настроение
Сергею Пышкину – за помощь в необходимую минуту и Сдобного
Юлии Фоминой – за компанию в Сети и Джеймисон
Виктору Павловичу Точинову – за идеи и персонаж
Екатерине Шипковой – за возможность смешать красоту и ужас
Музыкальным коллективам «Черный Обелиск» и «Look Inside» – за их творчество и песни в наушниках при написании второго «Района»
Постоянно метаться между черным и белым,
Добавлять или нет в жизнь яркие краски,
Разбираясь – кто есть кто, с лиц срывая маски,
Быть в суровой реальности или верить в сказки.
Где подсказки? Где помощь? Ответов нет,
Есть мечта, есть цель, путь в десятки лет,
Мечта оставить свой след, пройдя сквозь сотни бед,
Широким шагом двигать на свет.
«Двигай на свет» (Look Inside)
«Информационно-аналитическая выписка для членов Совета Безопасности РФ и постоянных членов межгосударственной комиссии по внутренней безопасности стран – участников ОДКБ (кол-во экземпляров – сто, гриф – «Совершенно секретно», уровень безопасности – «Красный» А 1–1):
…исходя из вышеуказанного следует отметить, что биологически-техногенная катастрофа, происшедшая…года в н. п. Радостный Куйбышевской области (РФ), носит спорадический характер, и вполне ожидаем факт рецидива.
Следует обратить внимание на тот факт, что в результате так называемой «Волны» территории самого муниципального образования Радостный и близлежащих к нему населенных пунктов подверглись заражению биологически активными формами жизни. Феномен «Волны» на данный момент не поддается полному анализу в связи с недостаточным количеством информации и образцов. Специальные группы ученых смежных НИИ постоянно забрасывают на территорию м.о. Радостный (кодовое наименование «Район-55»)».
Плотная зеленая Волна, практически мгновенно накрывшая весь город. Краткий миг полузабытья, вспышки возвращения сознания, ужас понимания – что было там и тогда? С кем бы из тех, кто жил в Радостном, ни пытался говорить… сразу же разговор прекращался или уходил куда-то в сторону. Ни один из Измененных не хотел хотя бы близко подпускать кого-либо к тому, что случилось с каждым из пятидесяти тысяч жителей того места, которое совсем скоро после густой зелени стали называть Районом-55.
Сколько из них пыталось прорваться через самые первые посты, выставленные в спешном порядке вокруг города, сколько погибло сразу, попав под бешеную злобу тех, кто лишь недавно были близкими, родными, любимыми… Надорванная Изменением психика не выдерживала, давая выход самым низким инстинктам и желаниям, заставляя убивать. Сколько Измененных, что остались сейчас в Районе, убили тех, кто любил их и кто им доверял полностью и безгранично?
В одну ночь живые стали мертвыми, а мертвые вновь стали живыми. Если эту не-жизнь можно считать хотя бы ее подобием. А как еще можно назвать твое существование, если ты не человек, если ты Измененный? Можете понять, каково это – быть одним из них?..
Вы не понимаете? Поймете… если выживете. Добро пожаловать в Район!
«…Также известно, что после распространения на территории вышеуказанных населенных пунктов биологически активной формы жизни, распространяемой «Волной», в организмах населения, а также животных произошли т. н. Изменения. Результатом явилась модернизация генетического кода каждого представителя фауны и населения м. о. Радостный. По непроверенным данным, также наблюдались случаи некроидных форм жизни (доклад РГ ОСпН «Скиф» от…года). Следует отметить схожесть фактов в докладах военнослужащих с теми случаями, что были включены в доклад проф. Щепетнева по ситуации в Черноземельном р-не Н-ой области СССР от…года. Что лишь подтверждает изложенные в приложении к данной записке выводы, использованные проф. Точиновым в секретном докладе за номером 14/83 от… сего года и касающиеся изменений митохондриальных связей в экстраэкстремальных условиях выживания человеческого организма».
Вы видели когда-нибудь человека с четырьмя руками и двумя ртами, из которых торчат такие клычищи, что любой ротвейлер слюной от зависти изойдет? Или громаду за два метра ростом, у которой кроме мышц еще есть механические части, и оружие не просто где-то приторочено, а растет прямо из тела? Встречали когда-нибудь собак с двумя или тремя головами? Приходилось отстреливаться от стаи восставших мертвецов, которые бегают со скоростью спринтеров-олимпийцев и движет ими только голод?
Не доводилось прыжками пересекать ровное пространство, дымящееся вскипающими пузырями ловушки «битум»? Или уворачиваться от разлетающихся ядовито-жгучих спор «огневицы»? Видеть, как того, кто только что шел рядом, разметало в клочья черным роем убийц «доброго утра»?
Бежать, выплевывая не просто слюну, выплевывать легкие, стараясь успеть добраться до убежища до появления тумана, который уничтожит вас изнутри… и понять, что прямо над тем самым местом, где все должно стать хорошо, кружит голодный смок. И, сбросив тяжеленный рюкзак, набитый такими драгоценными и такими бесполезно-ненужными сейчас «чушками», вскинуть вверх ствол, считая в голове количество оставшихся ВОГов. Не пробовали, не доводилось?..
Доведется, поверьте. И дай-то бог остаться в живых, и… да – добро пожаловать в Район!
«…в результате мер, предпринятых руководством МВД, УФСБ и МЧС, а также командованием Н-ой армии МО РФ по ПУрВО, м. о. Радостный блокирован всеми имеющимися в наличии ресурсами. Введен режим карантина с применением мер согласно инструкции 13/999 от…года, применяемой при возникновении ситуации, угрожающей населению близлежащих областей и краев. Инженерно-саперными подразделениями создан так называемый Периметр, пресекающий попытки проникновения за него как населения м. о. Радостный (т. н. Измененных), так и незаконные вторжения сторонних лиц, т. н. «рейдеров»…
…года, в результате т. н. Гипер-Всплеска, являющегося рецидивом Волны, площадь Района-55 увеличилась в полтора раза (по предварительной оценке).
…для контроля за деятельностью лиц, именуемых «рейдерами», администрацией особой зоны «Район-55» ввести лицензии на проникновение в вышеуказанный район до 10 километров по трассе, не доходя до т. н. Черты не менее пяти километров. Ввести квоты на выборку «артефактов» с последующей перепродажей в специализированных организациях с предоставлением преимущества государственным учреждениям. Установить тарифы на использование права проникновения в Район-55, налоговые льготы с обязательными выплатами, а также…»
Сухие и казенные слова, не несущие в себе и сотой доли той боли, того отчаяния и того страха, что есть внутри Периметра, за которым до сих пор живет и борется за каждый глоток жизни наш бывший город…
А мы? Кто мы для него, постоянно идущие в него, целеустремленно и настойчиво. Таскающие то, что дает нам возможность существовать настолько хорошо, что многие могут лишь завидовать, и идущие вновь всего лишь для того, чтобы на самом деле увидеть три горящих факела, серые высотки и телевышку с облезшей краской. Просто вновь оказаться в нем, ставшим таким чужим.
Не понимаете почему?.. Надеюсь, поймете, если хотя бы раз пойдете вместе со мной и моими друзьями. И… да:
Здравствуй, мой Район, я вновь вернулся…
…исходя из вышеуказанного следует отметить, что биологически-техногенная катастрофа, происшедшая…года в н. п. Радостный Куйбышевской области (РФ), носит спорадический характер, и вполне ожидаем факт рецидива.
Следует обратить внимание на тот факт, что в результате так называемой «Волны» территории самого муниципального образования Радостный и близлежащих к нему населенных пунктов подверглись заражению биологически активными формами жизни. Феномен «Волны» на данный момент не поддается полному анализу в связи с недостаточным количеством информации и образцов. Специальные группы ученых смежных НИИ постоянно забрасывают на территорию м.о. Радостный (кодовое наименование «Район-55»)».
Плотная зеленая Волна, практически мгновенно накрывшая весь город. Краткий миг полузабытья, вспышки возвращения сознания, ужас понимания – что было там и тогда? С кем бы из тех, кто жил в Радостном, ни пытался говорить… сразу же разговор прекращался или уходил куда-то в сторону. Ни один из Измененных не хотел хотя бы близко подпускать кого-либо к тому, что случилось с каждым из пятидесяти тысяч жителей того места, которое совсем скоро после густой зелени стали называть Районом-55.
Сколько из них пыталось прорваться через самые первые посты, выставленные в спешном порядке вокруг города, сколько погибло сразу, попав под бешеную злобу тех, кто лишь недавно были близкими, родными, любимыми… Надорванная Изменением психика не выдерживала, давая выход самым низким инстинктам и желаниям, заставляя убивать. Сколько Измененных, что остались сейчас в Районе, убили тех, кто любил их и кто им доверял полностью и безгранично?
В одну ночь живые стали мертвыми, а мертвые вновь стали живыми. Если эту не-жизнь можно считать хотя бы ее подобием. А как еще можно назвать твое существование, если ты не человек, если ты Измененный? Можете понять, каково это – быть одним из них?..
Вы не понимаете? Поймете… если выживете. Добро пожаловать в Район!
«…Также известно, что после распространения на территории вышеуказанных населенных пунктов биологически активной формы жизни, распространяемой «Волной», в организмах населения, а также животных произошли т. н. Изменения. Результатом явилась модернизация генетического кода каждого представителя фауны и населения м. о. Радостный. По непроверенным данным, также наблюдались случаи некроидных форм жизни (доклад РГ ОСпН «Скиф» от…года). Следует отметить схожесть фактов в докладах военнослужащих с теми случаями, что были включены в доклад проф. Щепетнева по ситуации в Черноземельном р-не Н-ой области СССР от…года. Что лишь подтверждает изложенные в приложении к данной записке выводы, использованные проф. Точиновым в секретном докладе за номером 14/83 от… сего года и касающиеся изменений митохондриальных связей в экстраэкстремальных условиях выживания человеческого организма».
Вы видели когда-нибудь человека с четырьмя руками и двумя ртами, из которых торчат такие клычищи, что любой ротвейлер слюной от зависти изойдет? Или громаду за два метра ростом, у которой кроме мышц еще есть механические части, и оружие не просто где-то приторочено, а растет прямо из тела? Встречали когда-нибудь собак с двумя или тремя головами? Приходилось отстреливаться от стаи восставших мертвецов, которые бегают со скоростью спринтеров-олимпийцев и движет ими только голод?
Не доводилось прыжками пересекать ровное пространство, дымящееся вскипающими пузырями ловушки «битум»? Или уворачиваться от разлетающихся ядовито-жгучих спор «огневицы»? Видеть, как того, кто только что шел рядом, разметало в клочья черным роем убийц «доброго утра»?
Бежать, выплевывая не просто слюну, выплевывать легкие, стараясь успеть добраться до убежища до появления тумана, который уничтожит вас изнутри… и понять, что прямо над тем самым местом, где все должно стать хорошо, кружит голодный смок. И, сбросив тяжеленный рюкзак, набитый такими драгоценными и такими бесполезно-ненужными сейчас «чушками», вскинуть вверх ствол, считая в голове количество оставшихся ВОГов. Не пробовали, не доводилось?..
Доведется, поверьте. И дай-то бог остаться в живых, и… да – добро пожаловать в Район!
«…в результате мер, предпринятых руководством МВД, УФСБ и МЧС, а также командованием Н-ой армии МО РФ по ПУрВО, м. о. Радостный блокирован всеми имеющимися в наличии ресурсами. Введен режим карантина с применением мер согласно инструкции 13/999 от…года, применяемой при возникновении ситуации, угрожающей населению близлежащих областей и краев. Инженерно-саперными подразделениями создан так называемый Периметр, пресекающий попытки проникновения за него как населения м. о. Радостный (т. н. Измененных), так и незаконные вторжения сторонних лиц, т. н. «рейдеров»…
…года, в результате т. н. Гипер-Всплеска, являющегося рецидивом Волны, площадь Района-55 увеличилась в полтора раза (по предварительной оценке).
…для контроля за деятельностью лиц, именуемых «рейдерами», администрацией особой зоны «Район-55» ввести лицензии на проникновение в вышеуказанный район до 10 километров по трассе, не доходя до т. н. Черты не менее пяти километров. Ввести квоты на выборку «артефактов» с последующей перепродажей в специализированных организациях с предоставлением преимущества государственным учреждениям. Установить тарифы на использование права проникновения в Район-55, налоговые льготы с обязательными выплатами, а также…»
Сухие и казенные слова, не несущие в себе и сотой доли той боли, того отчаяния и того страха, что есть внутри Периметра, за которым до сих пор живет и борется за каждый глоток жизни наш бывший город…
А мы? Кто мы для него, постоянно идущие в него, целеустремленно и настойчиво. Таскающие то, что дает нам возможность существовать настолько хорошо, что многие могут лишь завидовать, и идущие вновь всего лишь для того, чтобы на самом деле увидеть три горящих факела, серые высотки и телевышку с облезшей краской. Просто вновь оказаться в нем, ставшим таким чужим.
Не понимаете почему?.. Надеюсь, поймете, если хотя бы раз пойдете вместе со мной и моими друзьями. И… да:
Здравствуй, мой Район, я вновь вернулся…
Пролог
Точинов быстро шел по подземному переходу, стараясь стать незаметным в густой толпе горожан, возвращающихся домой или, наоборот, только-только вышедших из паутины коридоров метрополитена. Казалось бы, это ведь совсем плевое дело для многомиллионного города, бурлящего днем и ночью, и в особенности здесь, в метро, в час пик. Тут можно раствориться, потеряться, стать незаметным серым силуэтом, одним из тех, кого не выделяют ни глаза милиционеров подземки, ни объективы камер. Но так только кажется…
Ай, как любят у нас показывать в сериалах погони, когда доблестные парни из (чаще всего) «убойного» отдела висят на хвосте у своей жертвы. И еще больше любят трындеть у подъездов, в набитых автобусах и вагонах, на остановках и платформах, на перекурах о том, что-де ни хрена не могут менты позорные. Какого-то там негодяя и преступника поймать и разоблачить… да что вы! И коллеги их, наследники Большого дома на Лубянке, туда же. А то, все до одного такие же недалекие и беспомощные, жадные и наглые, только и могут, что корчить из себя борцов за справедливость и бабло рубить левое. Ну да, ну да, блажен, кто верует. Профессор Точинов к таковым себя никогда не причислял, подобным образом не думал и знал, что если действительно НУЖНО, то найдут, где и когда угодно, да что там найдут… из-под земли достанут и принесут кому надо в подарочной упаковке. С ленточкой, а куда ж без нее-то?
И уж его-то сейчас, после того как он узнал многое недозволенное и недоступное, – уже ищут. Роют землю так, что только успевай уворачиваться, чтобы не зацепило. И кому какое дело до того, что не его искать надо, а, наоборот, разбираться в том, кто и зачем ищет именно профессора Точинова? Нет человека – нет проблемы, а он сейчас был таким взрывоопасным устройством, что его легче уничтожить, чем пытаться обезвредить. Потому сейчас он и ввинчивался в толпу, пытаясь раствориться в ней, слиться и стать незаметным. Возможно, ориентировки на него еще и не легли на стол различных начальников и командиров, иначе вряд ли он смог бы так спокойно уйти из дома. Хорошо, если так, ведь тогда шанс есть, мизерный шансик, но все-таки.
Точинов прошел мимо трех в серой форме, стоящих у эскалатора. Внутренне напрягся, понимая, что сейчас могут остановить, вальяжно сказав: гражданин, старший сержант такой-то… пройдемте. А дальше?
Обошлось, и вправду обошлось. Тот самый старший сержант, чьи лычки глаза засекли на полном автомате, лишь лениво скользнул взглядом по очередному пассажиру метрополитена, ничем особо не выделяющемуся из общей массы. Ну а что могло выделяться? Высокий мужчина чуть за пятьдесят, с возрастом ставший немного массивным, с залысинами, в очках. Обыкновенная серая куртка, удобные брюки с большими накладными карманами, ботинки непонятного стиля «кежуал». С собой никакой клади, в которой можно было бы заподозрить хранилище самопального взрывного устройства: ни пакета, ни рюкзака, ни даже маленькой сумки на ремне через плечо, которые стали даже популярнее анекдотичных борсеток. Кутка нараспашку, и под ней не виднеется ни проводов, ни пояса с взрывчаткой. Лицо обычное, славянское, с небольшими усами, нос без каких-либо признаков того, что позволило бы отнести к «лицам кавказской национальности». Правильно, чего в таком подозрительного? Инженер, айтишник на небольшой начальствующей должности, экспедитор… да кто угодно. Знали бы они, что:
Сутки назад:
– Профессор Российской академии наук, лауреат Государственной премии…
Точинов, так же как и все соседи, хлопал в ладоши, глядя на очередного премианта, проходившего по ковровой дорожке в сторону невысокого и скромного человека в идеально пошитом костюме. Выходя из приоткрываемых гвардейцами высоких, украшенных позолотой и лепниной дверей, каждый из награждаемых делал одно и то же действие: сначала чуть озирался, заметно волнуясь, потом, торжественно и не спеша, шел вперед, совершая небольшой поворот через пару метров. И тут, после того как в поле их зрения появлялась невысокая подтянутая фигура в серо-голубом, шаг сам собой становился быстрее, и человек даже чуть наклонялся вперед, всем видом показывая, что да, вот он, нынешний гослауреат, весь спешит и торопится, чуть не падает. Что поделаешь, любят в России-матушке царя-батюшку, как его ни назови. И награды из рук САМОГО получать всем хочется.
Сам профессор ничего не имел ни против наград, ни против лауреатов. Не говоря уже про человека в сером, с голубыми искорками, костюме, которого считал тем, кто смог удержать весь вновь накопленный потенциал страны после очередного искусственного кризиса. Да что там говорить, и наградами своими, полученными от него же, страх как гордился. Другое дело, что ни несколько орденов, ни саму процедуру назвать официальными было нельзя. Скорее всего, именно поэтому поведение лауреатов вызывало у него внутреннюю усмешку. Ведь изобретение нового стандарта мобильной видеосвязи никак не может быть важнее того, что делал их НИИ. Пусть что-то новое и принесет кучу бабок, но все равно в конечном результате все они пойдут в ту структуру, в которой работает Точинов. Щит и меч страны, вот что важно…
Церемония была, как обычно, долгой, даже ладони устали от постоянных оваций в честь новых Ломоносовых и Кулибиных. Точинов неоднократно успел пожалеть о том, что вообще поддался на уговоры своего директора, которому вступило в голову отправить его в числе пятерых приглашенных. Какого черта он тут забыл?
Уже после торжественных фанфар и поздравлений, на фуршете, стало еще скучнее. Пара услышанных разговоров, несколько вскользь брошенных кем-то фраз давили на его очень сильную психику. Давили своей бесплодностью, серостью и однообразностью. Деньги, отдых, инвестиции, яхты, автомобили. И это те, кого страна считает элитой?!! Радовали коллеги ученые, небольшое количество военных, медиков и преподавателей, которые, это было заметно, любили свое дело. Даже захотелось остановиться, перекинуться парой слов вон с теми тремя, которые сейчас ожесточенно спорят о спорадичности вновь создаваемых трансгенных цепочек… но нельзя. Подписку никто не заставлял давать, сам аккуратно и красиво везде расписался, на свою умную голову.
Он уже подумывал о том, насколько будет невежливо уйти оттуда, куда многие просто мечтают попасть, когда сзади его цепко взяли за локоть.
– Меня сейчас не заметно, так что сделай вид, что просто задумался. У тебя в правом кармане флеш-карта. Уходи с приема минут через пятнадцать, когда основная часть приглашенных двинется к выходу. Обязательно посмотри сразу же, как приедешь домой, и действуй, быстро действуй. Я уже ничем не смогу помочь, так как меня, скорее всего, возьмут прямо здесь. Лось, это нужно остановить…
Точинов почесал по старой привычке лоб. Каждый раз, когда он задумывался, рука сама тянулась туда. Поправил очки и лишь потом оглянулся, осторожно, так, чтобы со стороны казалось, будто его интересует только официант с подносом. Взял вытянутый фужер на тонюсенькой ножке, отпил и пошел в сторону собственного директора, куртуазно беседующего с представителями министерства обороны, курирующими деятельность института.
Шампанское, золотистый брют с крохотными пузырьками, наверняка было прекрасно. А каким еще может быть шампанское, подаваемое здесь? Но вкуса Точинов не почувствовал, мысли были далеко от ощущений, передаваемых вкусовыми рецепторами. Серега, один из тех трех, что знали его как Лося тогда, в веселые и разухабистые студенческие двухтысячные. Не узнать его голос он не мог, хотя видел его в последний раз очень давно. И сейчас Точинов был не на шутку встревожен, хотя… это было неправильное определение. Испуган, именно так.
Серега, как и Лось, работал в одном из таких же закрытых институтов. Специализации у них всегда считались в чем-то схожими, но в чем-то абсолютно разными. А вот совершенно общего было совсем немного, вернее, общим являлось исследование лишь в одной теме. Той самой, что напрямую касалась его, Точинова, падения и невыездного положения… Тема эта была – Район.
Когда основная толпа гостей двинулась к выходу, в голове профессора уже на полную мощность работал его личный суперкомпьютер. Вариантов, которые просчитывались, было совсем немного, и оставалось лишь добраться до дома и получить подтверждение одного из них. Шеф несколько раз покосился на него, когда они ехали в директорском автомобиле по никогда не спящему городу. Возможно, даже хотел спросить – в чем дело, так как обмануть его было сложно. Но так и не спросил.
Дождавшись, когда шаги сопровождающего до двери охранника стихнут, Точинов, не снимая обуви, прошел на кухню. Квартира была большой, уж на что, а на это Институт не поскупился. Но работать в своем кабинете, таком просторном и вроде бы удобном, он не любил. Ему хватало ноута на кухонном столе, здесь было уютнее, что ли. Кофеварка под рукой, постоянно готовая к работе. Холодильник, в котором всегда стояла бутылка молока и на тарелке лежала постоянно успевавшая чуть заветриться нарезка из сырокопченой колбасы и сыра. Пепельница и несколько открытых пачек сигарет. Курил он много и здесь же, не утруждая себя походами на лоджию, в подъезд или в туалет. Смысл, когда ты живешь один и вытяжка на кухне работает прекрасно?
Бук ожил, засветившись дисплеем. Флешка вошла в разъем, Точинов щелкнул мышкой, заставляя открыться сразу, а не ждать автозапуска. Когда мелькнуло красное окошечко и мелодичный женский голос неожиданно запросил пароль для входа, сомневался он недолго. Общее, по-настоящему общее, у них с Сергеем было одно.
Длинные пальцы с желтыми следами никотина быстро пробежали по клавишам, набрав единственное дорогое имя, которое так и осталось навсегда дорогим, – Марина. Электронная собеседница подтвердила, что Точинов не ошибся, и на экран немедленно начала выводиться информация. Графики, таблицы расчетов, аналитические данные, схемы и символы химических соединений. Все это было свернуто в очень сложную систему, давно разработанную умными головами специально для того, чтобы непосвященный, случайно увидевший ЭТО, так ничего и не понял. Путь, по которому следовало пройти для получения логических переходов, был один, и его вводили в подкорку с помощью гипнограммы. Иначе было нельзя.
Через час после того, как перед ним развернулась объемная схема содержимого флешки, Точинов откинулся на спинку стула, достал сигарету и закурил, жадно затягиваясь. Несколько затяжек, и в пепельнице оказался лишь фильтр. Прикурив вторую, он понял, что пальцы дрожат крупной, неконтролируемой дрожью. И было отчего.
Он ненавидел объект «Ковчег» за то, что тот смог сделать с тем городком. Ненавидел Гробового, все-таки сунувшегося тогда в то место, которое нужно было просто замуровать, а напротив поставить постоянный пост с автоматическими авиационными пушками на дистанционном управлении. И, может быть, тогда бы ничего не произошло, и не было бы всего того, что не давало спать ему по ночам. И еще Точинов сильнее всего ненавидел самого себя.
За то, что тогда не смог помешать случившемуся. За беременную девушку, которую поместили в лабораторию и вырастили в ней то, что ему хотелось уничтожить сразу же после рождения. За кадры, которые доставляли военные и за которые платили своими жизнями. За больше чем пятьдесят тысяч живых и невиновных людей, которых в одну ночь накрыла Волна, изменив и их самих, и то, что было для всех них домом. Простить этого себе Точинов не мог, хотя понимал, что все, что можно было сделать тогда, сделал. Но разве можно заткнуть собственную совесть? То-то, что нет, ее нельзя заткнуть и нельзя утопить в алкоголе, как он пытался сделать сразу же после того, как его, орущего матом, выгрузили с борта МЧС, привезшего в Москву тех, кто тогда был на вечеринке в честь чьего-то там дня рождения. И только благодаря этому оказавшихся за десяток километров от Радостного. Города, в котором в тот момент бушевала безумная, прореженная молниями, мощь и зелень Волны. А после нее, что стало с ним и его жителями после нее?!!
А сейчас… Господи ты Боже, что же может произойти сейчас?!! Когда до него полностью дошел весь ужас, содержащийся на флешке, по позвоночнику отчетливо пробежала ледяная дрожь. Он долго сидел, невидяще смотря в уже погасший монитор бука, курил и думал о том, что узнал. Решение, которое само возникло в голове, нисколько не удивило Точинова. Потому что оно могло быть абсолютно верным в данной ситуации. Профессор встал и грузно потопал в комнату, которая единственная из всех четырех была обжитой.
Посмотрел на фотографию, стоящую на полке шкафа с книгами. Провел пальцами по ее гладкому стеклу. Он был старомодным и не любил всех этих новых объемных изображений. Тем более что эта была ему особенно дорога. Редкие минуты, когда Точинов был со своим сыном от единственного брака, чаще всего никто не снимал, потому что они всегда были вдвоем. Как тогда в парке оказалась молодая женщина с цифровой «зеркалкой», которая сняла их? Счастливых, довольно смеющихся у стенда с пневматическими винтовками, говорящих о чем-то своем. Кажется, он хвалил тогда сына за то, что тот сбил все-все мишени. Но это и неважно, потому что тот случай был единственным и оказался таким нужным. Они с ней обменялись электронными адресами, и Точинов чуть было не забыл о снимке, когда вдруг пришло письмо с вот этой вот фотографией. Лешка, Лешка…
В горле встал комок, но он сдержался. Достал с полки старенький мобильный телефон, который держал постоянно заряженным и с полным счетом. Номеров в нем было мало, и никто не знал о том, что у Точинова вообще они есть.
Абонент ответил почти сразу. Молодой голос задал всего несколько вопросов, после чего отключился. Чуть позже звякнувший сигнал показал, что на номер поступила эсэмэска. Точинов быстро открыл ее, стараясь запомнить номер и имя, вернее, кличку. Следом неожиданно свалилась еще одна, и то, что было в ней, заставило профессора двигаться так быстро, что он даже немного удивился самому себе.
Запас денег в мелких и крупных купюрах всегда находился в небольшом сейфе в письменном столе, покрытом густой пылью. Там же, у самой стенки, смазанный, ухоженный и матово отблескивающий, в небольшой кобуре с зажимом, спал короткий «бесшумник». Один из тех плюсов, что входил в пакет при работе в Институте, и очень жаль, что им наверняка придется воспользоваться.
Дверной замок мягко щелкнул за его спиной. Точинов чуть задержался, смотря перед собой и не замечая ничего. Тряхнул головой и быстро побежал по ступенькам вниз. Небо уже стало утренним, прореживаемое светлыми облаками, подсвечиваемыми красноватым солнцем.
Сейчас:
Три вокзала на одной площади. Потоки людей, спешащих к поездам и наоборот. Крики, шум машин, запахи фастфуда. Обычный день большого города, в котором уже, наверное, бывшему сотруднику закрытого НИИ официального места могло и не оказаться. Точинов никогда не считал себя дураком и жизнь знал хорошо. Конечно, брать билет было бы глупостью, такой же, как и надеяться на безграничную честность сотрудников РЖД. Необходимый ему поезд отправлялся через час с Казанского. Этот час стал для него самым напряженным, и только желание сделать то, ради чего Сергей пошел на тот поступок в Кремле, заставило не выдать себя властям самому.
Человеческая природа всегда возьмет верх над любыми инструкциями. Эта мысль была последней, мелькнувшей в его голове, когда после Рязани он не выдержал и заснул в купе проводника, укутавшись в одеяло и положив под подушку «бесшумник».
Ай, как любят у нас показывать в сериалах погони, когда доблестные парни из (чаще всего) «убойного» отдела висят на хвосте у своей жертвы. И еще больше любят трындеть у подъездов, в набитых автобусах и вагонах, на остановках и платформах, на перекурах о том, что-де ни хрена не могут менты позорные. Какого-то там негодяя и преступника поймать и разоблачить… да что вы! И коллеги их, наследники Большого дома на Лубянке, туда же. А то, все до одного такие же недалекие и беспомощные, жадные и наглые, только и могут, что корчить из себя борцов за справедливость и бабло рубить левое. Ну да, ну да, блажен, кто верует. Профессор Точинов к таковым себя никогда не причислял, подобным образом не думал и знал, что если действительно НУЖНО, то найдут, где и когда угодно, да что там найдут… из-под земли достанут и принесут кому надо в подарочной упаковке. С ленточкой, а куда ж без нее-то?
И уж его-то сейчас, после того как он узнал многое недозволенное и недоступное, – уже ищут. Роют землю так, что только успевай уворачиваться, чтобы не зацепило. И кому какое дело до того, что не его искать надо, а, наоборот, разбираться в том, кто и зачем ищет именно профессора Точинова? Нет человека – нет проблемы, а он сейчас был таким взрывоопасным устройством, что его легче уничтожить, чем пытаться обезвредить. Потому сейчас он и ввинчивался в толпу, пытаясь раствориться в ней, слиться и стать незаметным. Возможно, ориентировки на него еще и не легли на стол различных начальников и командиров, иначе вряд ли он смог бы так спокойно уйти из дома. Хорошо, если так, ведь тогда шанс есть, мизерный шансик, но все-таки.
Точинов прошел мимо трех в серой форме, стоящих у эскалатора. Внутренне напрягся, понимая, что сейчас могут остановить, вальяжно сказав: гражданин, старший сержант такой-то… пройдемте. А дальше?
Обошлось, и вправду обошлось. Тот самый старший сержант, чьи лычки глаза засекли на полном автомате, лишь лениво скользнул взглядом по очередному пассажиру метрополитена, ничем особо не выделяющемуся из общей массы. Ну а что могло выделяться? Высокий мужчина чуть за пятьдесят, с возрастом ставший немного массивным, с залысинами, в очках. Обыкновенная серая куртка, удобные брюки с большими накладными карманами, ботинки непонятного стиля «кежуал». С собой никакой клади, в которой можно было бы заподозрить хранилище самопального взрывного устройства: ни пакета, ни рюкзака, ни даже маленькой сумки на ремне через плечо, которые стали даже популярнее анекдотичных борсеток. Кутка нараспашку, и под ней не виднеется ни проводов, ни пояса с взрывчаткой. Лицо обычное, славянское, с небольшими усами, нос без каких-либо признаков того, что позволило бы отнести к «лицам кавказской национальности». Правильно, чего в таком подозрительного? Инженер, айтишник на небольшой начальствующей должности, экспедитор… да кто угодно. Знали бы они, что:
Сутки назад:
– Профессор Российской академии наук, лауреат Государственной премии…
Точинов, так же как и все соседи, хлопал в ладоши, глядя на очередного премианта, проходившего по ковровой дорожке в сторону невысокого и скромного человека в идеально пошитом костюме. Выходя из приоткрываемых гвардейцами высоких, украшенных позолотой и лепниной дверей, каждый из награждаемых делал одно и то же действие: сначала чуть озирался, заметно волнуясь, потом, торжественно и не спеша, шел вперед, совершая небольшой поворот через пару метров. И тут, после того как в поле их зрения появлялась невысокая подтянутая фигура в серо-голубом, шаг сам собой становился быстрее, и человек даже чуть наклонялся вперед, всем видом показывая, что да, вот он, нынешний гослауреат, весь спешит и торопится, чуть не падает. Что поделаешь, любят в России-матушке царя-батюшку, как его ни назови. И награды из рук САМОГО получать всем хочется.
Сам профессор ничего не имел ни против наград, ни против лауреатов. Не говоря уже про человека в сером, с голубыми искорками, костюме, которого считал тем, кто смог удержать весь вновь накопленный потенциал страны после очередного искусственного кризиса. Да что там говорить, и наградами своими, полученными от него же, страх как гордился. Другое дело, что ни несколько орденов, ни саму процедуру назвать официальными было нельзя. Скорее всего, именно поэтому поведение лауреатов вызывало у него внутреннюю усмешку. Ведь изобретение нового стандарта мобильной видеосвязи никак не может быть важнее того, что делал их НИИ. Пусть что-то новое и принесет кучу бабок, но все равно в конечном результате все они пойдут в ту структуру, в которой работает Точинов. Щит и меч страны, вот что важно…
Церемония была, как обычно, долгой, даже ладони устали от постоянных оваций в честь новых Ломоносовых и Кулибиных. Точинов неоднократно успел пожалеть о том, что вообще поддался на уговоры своего директора, которому вступило в голову отправить его в числе пятерых приглашенных. Какого черта он тут забыл?
Уже после торжественных фанфар и поздравлений, на фуршете, стало еще скучнее. Пара услышанных разговоров, несколько вскользь брошенных кем-то фраз давили на его очень сильную психику. Давили своей бесплодностью, серостью и однообразностью. Деньги, отдых, инвестиции, яхты, автомобили. И это те, кого страна считает элитой?!! Радовали коллеги ученые, небольшое количество военных, медиков и преподавателей, которые, это было заметно, любили свое дело. Даже захотелось остановиться, перекинуться парой слов вон с теми тремя, которые сейчас ожесточенно спорят о спорадичности вновь создаваемых трансгенных цепочек… но нельзя. Подписку никто не заставлял давать, сам аккуратно и красиво везде расписался, на свою умную голову.
Он уже подумывал о том, насколько будет невежливо уйти оттуда, куда многие просто мечтают попасть, когда сзади его цепко взяли за локоть.
– Меня сейчас не заметно, так что сделай вид, что просто задумался. У тебя в правом кармане флеш-карта. Уходи с приема минут через пятнадцать, когда основная часть приглашенных двинется к выходу. Обязательно посмотри сразу же, как приедешь домой, и действуй, быстро действуй. Я уже ничем не смогу помочь, так как меня, скорее всего, возьмут прямо здесь. Лось, это нужно остановить…
Точинов почесал по старой привычке лоб. Каждый раз, когда он задумывался, рука сама тянулась туда. Поправил очки и лишь потом оглянулся, осторожно, так, чтобы со стороны казалось, будто его интересует только официант с подносом. Взял вытянутый фужер на тонюсенькой ножке, отпил и пошел в сторону собственного директора, куртуазно беседующего с представителями министерства обороны, курирующими деятельность института.
Шампанское, золотистый брют с крохотными пузырьками, наверняка было прекрасно. А каким еще может быть шампанское, подаваемое здесь? Но вкуса Точинов не почувствовал, мысли были далеко от ощущений, передаваемых вкусовыми рецепторами. Серега, один из тех трех, что знали его как Лося тогда, в веселые и разухабистые студенческие двухтысячные. Не узнать его голос он не мог, хотя видел его в последний раз очень давно. И сейчас Точинов был не на шутку встревожен, хотя… это было неправильное определение. Испуган, именно так.
Серега, как и Лось, работал в одном из таких же закрытых институтов. Специализации у них всегда считались в чем-то схожими, но в чем-то абсолютно разными. А вот совершенно общего было совсем немного, вернее, общим являлось исследование лишь в одной теме. Той самой, что напрямую касалась его, Точинова, падения и невыездного положения… Тема эта была – Район.
Когда основная толпа гостей двинулась к выходу, в голове профессора уже на полную мощность работал его личный суперкомпьютер. Вариантов, которые просчитывались, было совсем немного, и оставалось лишь добраться до дома и получить подтверждение одного из них. Шеф несколько раз покосился на него, когда они ехали в директорском автомобиле по никогда не спящему городу. Возможно, даже хотел спросить – в чем дело, так как обмануть его было сложно. Но так и не спросил.
Дождавшись, когда шаги сопровождающего до двери охранника стихнут, Точинов, не снимая обуви, прошел на кухню. Квартира была большой, уж на что, а на это Институт не поскупился. Но работать в своем кабинете, таком просторном и вроде бы удобном, он не любил. Ему хватало ноута на кухонном столе, здесь было уютнее, что ли. Кофеварка под рукой, постоянно готовая к работе. Холодильник, в котором всегда стояла бутылка молока и на тарелке лежала постоянно успевавшая чуть заветриться нарезка из сырокопченой колбасы и сыра. Пепельница и несколько открытых пачек сигарет. Курил он много и здесь же, не утруждая себя походами на лоджию, в подъезд или в туалет. Смысл, когда ты живешь один и вытяжка на кухне работает прекрасно?
Бук ожил, засветившись дисплеем. Флешка вошла в разъем, Точинов щелкнул мышкой, заставляя открыться сразу, а не ждать автозапуска. Когда мелькнуло красное окошечко и мелодичный женский голос неожиданно запросил пароль для входа, сомневался он недолго. Общее, по-настоящему общее, у них с Сергеем было одно.
Длинные пальцы с желтыми следами никотина быстро пробежали по клавишам, набрав единственное дорогое имя, которое так и осталось навсегда дорогим, – Марина. Электронная собеседница подтвердила, что Точинов не ошибся, и на экран немедленно начала выводиться информация. Графики, таблицы расчетов, аналитические данные, схемы и символы химических соединений. Все это было свернуто в очень сложную систему, давно разработанную умными головами специально для того, чтобы непосвященный, случайно увидевший ЭТО, так ничего и не понял. Путь, по которому следовало пройти для получения логических переходов, был один, и его вводили в подкорку с помощью гипнограммы. Иначе было нельзя.
Через час после того, как перед ним развернулась объемная схема содержимого флешки, Точинов откинулся на спинку стула, достал сигарету и закурил, жадно затягиваясь. Несколько затяжек, и в пепельнице оказался лишь фильтр. Прикурив вторую, он понял, что пальцы дрожат крупной, неконтролируемой дрожью. И было отчего.
Он ненавидел объект «Ковчег» за то, что тот смог сделать с тем городком. Ненавидел Гробового, все-таки сунувшегося тогда в то место, которое нужно было просто замуровать, а напротив поставить постоянный пост с автоматическими авиационными пушками на дистанционном управлении. И, может быть, тогда бы ничего не произошло, и не было бы всего того, что не давало спать ему по ночам. И еще Точинов сильнее всего ненавидел самого себя.
За то, что тогда не смог помешать случившемуся. За беременную девушку, которую поместили в лабораторию и вырастили в ней то, что ему хотелось уничтожить сразу же после рождения. За кадры, которые доставляли военные и за которые платили своими жизнями. За больше чем пятьдесят тысяч живых и невиновных людей, которых в одну ночь накрыла Волна, изменив и их самих, и то, что было для всех них домом. Простить этого себе Точинов не мог, хотя понимал, что все, что можно было сделать тогда, сделал. Но разве можно заткнуть собственную совесть? То-то, что нет, ее нельзя заткнуть и нельзя утопить в алкоголе, как он пытался сделать сразу же после того, как его, орущего матом, выгрузили с борта МЧС, привезшего в Москву тех, кто тогда был на вечеринке в честь чьего-то там дня рождения. И только благодаря этому оказавшихся за десяток километров от Радостного. Города, в котором в тот момент бушевала безумная, прореженная молниями, мощь и зелень Волны. А после нее, что стало с ним и его жителями после нее?!!
А сейчас… Господи ты Боже, что же может произойти сейчас?!! Когда до него полностью дошел весь ужас, содержащийся на флешке, по позвоночнику отчетливо пробежала ледяная дрожь. Он долго сидел, невидяще смотря в уже погасший монитор бука, курил и думал о том, что узнал. Решение, которое само возникло в голове, нисколько не удивило Точинова. Потому что оно могло быть абсолютно верным в данной ситуации. Профессор встал и грузно потопал в комнату, которая единственная из всех четырех была обжитой.
Посмотрел на фотографию, стоящую на полке шкафа с книгами. Провел пальцами по ее гладкому стеклу. Он был старомодным и не любил всех этих новых объемных изображений. Тем более что эта была ему особенно дорога. Редкие минуты, когда Точинов был со своим сыном от единственного брака, чаще всего никто не снимал, потому что они всегда были вдвоем. Как тогда в парке оказалась молодая женщина с цифровой «зеркалкой», которая сняла их? Счастливых, довольно смеющихся у стенда с пневматическими винтовками, говорящих о чем-то своем. Кажется, он хвалил тогда сына за то, что тот сбил все-все мишени. Но это и неважно, потому что тот случай был единственным и оказался таким нужным. Они с ней обменялись электронными адресами, и Точинов чуть было не забыл о снимке, когда вдруг пришло письмо с вот этой вот фотографией. Лешка, Лешка…
В горле встал комок, но он сдержался. Достал с полки старенький мобильный телефон, который держал постоянно заряженным и с полным счетом. Номеров в нем было мало, и никто не знал о том, что у Точинова вообще они есть.
Абонент ответил почти сразу. Молодой голос задал всего несколько вопросов, после чего отключился. Чуть позже звякнувший сигнал показал, что на номер поступила эсэмэска. Точинов быстро открыл ее, стараясь запомнить номер и имя, вернее, кличку. Следом неожиданно свалилась еще одна, и то, что было в ней, заставило профессора двигаться так быстро, что он даже немного удивился самому себе.
Запас денег в мелких и крупных купюрах всегда находился в небольшом сейфе в письменном столе, покрытом густой пылью. Там же, у самой стенки, смазанный, ухоженный и матово отблескивающий, в небольшой кобуре с зажимом, спал короткий «бесшумник». Один из тех плюсов, что входил в пакет при работе в Институте, и очень жаль, что им наверняка придется воспользоваться.
Дверной замок мягко щелкнул за его спиной. Точинов чуть задержался, смотря перед собой и не замечая ничего. Тряхнул головой и быстро побежал по ступенькам вниз. Небо уже стало утренним, прореживаемое светлыми облаками, подсвечиваемыми красноватым солнцем.
Сейчас:
Три вокзала на одной площади. Потоки людей, спешащих к поездам и наоборот. Крики, шум машин, запахи фастфуда. Обычный день большого города, в котором уже, наверное, бывшему сотруднику закрытого НИИ официального места могло и не оказаться. Точинов никогда не считал себя дураком и жизнь знал хорошо. Конечно, брать билет было бы глупостью, такой же, как и надеяться на безграничную честность сотрудников РЖД. Необходимый ему поезд отправлялся через час с Казанского. Этот час стал для него самым напряженным, и только желание сделать то, ради чего Сергей пошел на тот поступок в Кремле, заставило не выдать себя властям самому.
Человеческая природа всегда возьмет верх над любыми инструкциями. Эта мысль была последней, мелькнувшей в его голове, когда после Рязани он не выдержал и заснул в купе проводника, укутавшись в одеяло и положив под подушку «бесшумник».
Глава 1
Кротовка – Трасса
Вся наша жизнь похожа на обычный город,
В одном Районе всегда праздник, а в другом есть повод,
Есть повод посмотреть правде в глаза,
Погрузиться в тьму, где вместо солнца гроза.
«Город» (Look Inside)
Ох, е-ешеньки… как спать-то хочется!
А что, очень приятно просыпаться с такими-то мыслями? Вот-вот, и я думаю, что не очень. И как быть? Да все очень просто, нужно порадоваться причине, из-за которой организм натужно орет о том, что он, дескать, хочет еще подрыхнуть. Ну да, эгоистичные позывы так и просят не вылезать из-под одеяла, и чего ж, слушаться, что ли, их? Тем более что причина, по которой хочется спать… хм, да это, как мне кажется, самая лучшая из всех причинных причин.
Вот она, лежит рядом, раскинув по мягкой ткани свои длинные волосы, которые так и хочется пропустить через пальцы, чтобы ощутить всю их шелковистую мягкость. И ведь, зараза, уже тоже не спит, лежит и смотрит своими серо-голубыми ласковыми глазами. Вот как у нее это получается, скажите мне?!! Я еле-еле встаю, а она уже довольно улыбается своей сказочной улыбкой, так, что все плохие мысли улетают в сторону. Дела-а-а, брат Пикассо, видать – стареешь, не иначе.
Все, милая моя, встаю, иначе знаю я тебя… чуть отодвинешь в сторону одеяло, так, чтобы на свет божий показался бархатный шоколад бедра с такой любимой родинкой, и все… И вот не надо, слышишь, вот не надо еще и потягиваться по-кошачьи, ну, пожалуйста…
– Новая жизнь, новая жизнь!!! – Хриплый и давно родной голос певца, ушедшего за облака задолго до миллениума, и чьи песни, наверное, никогда не потеряют своей актуальности и сейчас, в жизни, ставшей совершенно другой, хотя… так ли это на самом деле?