Страница:
– Вика Петровна?.. Вы?
Дама вздрогнула. Долго всматривалась. Строгое ее лицо зарделось радостной улыбкой.
– Федя. Ты ли это, Феденька?
Молодая пара проходившая мимо и видевшая их маневры, покрутила пальцем у виска.
– Артисты, что ли?
– Репетируют?
– Наверно.
А сцена встречи набирала обороты. Федор засмотрелся в глаза своей учительницы, а та его оценивала с ног до головы.
– Какой же ты стал!
– А вы такая же красивая.
– Ну, полно Федя.
– Вика Петровна, вы на отдыхе?
– Да, вот в этом отеле живу. Выбралась на недельку от мужа, от детей отдохнуть. А ты то как, расскажи о себе? Чем занимаешься? Где живешь?
– Ой, Вика Петровна, я вам все расскажу! Я вам такое расскажу, о чем вы даже не подозреваете! Вика Петровна! Если бы вы только знали, как я рад, что встретил вас, что у меня творилось на душе, когда вы уезжали!
Виктория улыбнулась.
– Знаю я все, Федя. И помнила тебя всю жизнь. А ты бы мне хоть весточку прислал.
Федор приложил руки к груди.
– Я вам мысленно столько весточек посылал, что их на три дерева хватило бы. Роща дерев из моих посланий зеленела бы у вас под окнами. И в сердце для вас у меня есть потаенная шкатулка, куда я складывал письмо за письмом. Не корите меня, Вика Петровна. Я с вашим именем на устах прожил все эти годы. Разумом понимал, что вы для меня потеряны на всю жизнь, а сердце не хотело мириться. Боже мой, какие только словесные узоры не сплетал я, мысленно уносясь к вам. Творец смилостивился надо мною. Радость, счастье разрывают мне грудь. Вика Петровна, я запою сейчас великую песнь любви. И никто меня не остановит. Я столько лет молчал.
Счастливая, смеющаяся Виктория наложила ему палец на губы.
– Сладкоречивый мой. Потерпи немного. Обещаю, что я разрешу тебе абсолютно все, о чем ты только возмечтаешь. Ты где остановился?
– Местные Новые Черемушки. Однокомнатную квартиру снял.
– К тебе мы не пойдем, а пойдем ко мне. У меня неплохой номер в отеле. Только прошу тебя, не смотри больше на меня так.
– Как?
– Как ты всегда смотрел. Я со спины чувствовала твой взгляд. Он прожигал меня насквозь. Боже мой, пойдем скорее, я тебя хоть в номере зацелую. Как я по тебе соскучилась, если бы ты только знал. Я ведь сама тебя мальчишку сопливого из-за занавески высматривала.
Федор остолбенел.
– Не может быть!
– Может, Федя. Еще как может. И дала себе зарок, если когда встречусь с тобою, то первая признаюсь тебе в любви. Мне тоже есть, что тебе рассказать. Только иди рядом, не могу я смотреть, как ты изучаешь мою спину.
Взяв ключ у навидавшегося всего портье, Виктория с Федором поднялась на третий этаж в номер люкс. Закрыв дверь, Виктория прильнула к губам Федора. Он осторожно обнял ее за плечи, словно это был хрустальный сосуд, и крепко прижал к себе. Дрожь сотрясала ее тело. Оторвавшись от Федора Виктория заглянула ему в глаза.
– Феденька! Сколько лет прошло! А я думаю все об одном и том же, неужели ты не мог летом залезть ко мне в окно? Я его всегда открытым держала. Надеялась, вдруг, смелости наберешься…
Федор не снимал руки с ее плеч. Пусть сама ведет партию.
– А я тысячу раз в саду сидел. У меня масхалат был, из мешковины пошитый, а сверху водоросли. Ночью, если только наступишь на меня, увидишь. Я его у вас на краю огорода прятал.
– Ах ты, негодник? И ты видел меня раздетую? Я ведь всегда в одних трусиках спала.
Федор потупил глаза.
– Вика Петровна. Один раз, даже на подоконник залазил. Мешок, правда, не снял. Вы такая белая лежали, а у меня коленки в земле, на голове труха. Водоросли высыхали, каждый раз новые приходилось, приносить. Я полчаса просидел, любовался вами. У вас тогда родители уехали, и я набрался храбрости. А что бы мы с вами делали? Вы бы могли закричать.
– Я бы тебя дурачка, вымыла в ванне. Кстати, – вспомнила Виктория, – кто-то говорил, что у него дома нет ни горячей, ни холодной воды. Можешь принять ванну.
Федор, наконец, отпустил Викторию и прошел в апартаменты.
– Я тебе сейчас дам халат! – сказала она. – Проходи.
Федор мельком увидел спальню. На широкой кровати в беспорядке были разбросана дамская одежда. Выбирала, что одеть, усмехнулся про себя Федор. Взяв халат, он направился в ванную. Дверь не стал закрывать.
Виктория спешно убрала в шкаф одежду и минут через десять постучалась. Джакузи свободно вместило бы обоих. Федор так и подумал, что увидит ее сейчас обнаженной, но ошибся. Она вошла одетой.
– Я тебя сейчас помою. Феденька. Лежи! У тебя вся голова в репьях. Представь, что это случилось десять лет назад.
Она наполнила до краев джакузи пеной и принялась за Федора. Пол часа она его бережно скребла, терла, мыла, переворачивала и так и эдак. Федор как кот мартовский блаженствовал.
– Вика Петровна, ой, щекотно.
– Щекотки боишься! А не боялся к своей училке в окно лазить?
Наконец, когда она предложила ему встать и взять полотенце, Федор притянул ее к себе.
– Ох! – застонала она.
На пол полетели блузка, бюстгальтер, на юбке он сорвал замок. Тело было красивое, белое, широкое в спине. Она пахла потом и шампунем. Федор на руках донес ее до кровати.
– Позволь мне хоть душ принять!
– После!
– Сумасшедший.
Откинувшись на его руку, Виктория отдыхала. Вызревшими плодами с древа прожитых лет падали горьковатые на вкус слова:
– Живу чужой жизнью. Ты своею Федя, а я чужою. Странно как. У меня даже угрызений совести нет. Будто я сменила кожу, подверглась реинкарнации. Завидую я той, желанной тобой женщине, хорошей завистью.
Федор заигрался с ее локоном.
– Ясноглазая, жемчужинка моя прозрачная, успокойся. Я ее тела не знал. Я только сейчас представил, каким оно медовым могло быть.
Виктория оперлась на локоть.
– Когда я тебя увидела, подумала, что ты пляжный плейбой. А потом решила, что ты подослан сыскным агентством.
Федор рассмеялся.
– Я провидением тебе подослан, Вика Петровна. А ты мне судьбою.
– А что ты делал в этом районе?
Федор нежно поцеловал ей грудь.
– Надеялся на случай. Вдруг, думаю, повезет и я ее встречу. А когда тебя увидел, во рту у меня пересохло.
– И аппетит пропал! – насмешливо сказала Виктория.
– Аппетит не пропал, так быстро ел, потому что боялся, ты допьешь сок и уйдешь.
– А ты, правда, разглядел меня сквозь одежду?
Федор утвердительно качнул головой.
– Как сейчас. И даже лучше. Только я боялся быть настойчивым. У тебя такая волнующая походка, что я на людях готов был сорвать с тебя юбку и кофточку. Я бы все равно добился тебя. Второй раз ошибку бы не сделал, желанная моя.
Виктория рассмеялась и игриво похлопала его по щекам, а потом поцеловала.
– Ох, и хитрец ты. Жаль, не знала, я твоих мыслей. Иначе бы растянула игру на несколько дней.
Федор потянулся как пресыщенный кот и сказал:
– А кто нам мешает ее начать сначала? Одевайся.
– Ты это серьезно?
– Вполне, только дальше номера я тебя не отпущу. Заправь постель, и разбросай свою одежду.
– Отвернись!
– Я не смотрю!
– А теперь кем я буду? – спросила Виктория.
Федор двумя мазками нарисовал утреннюю картину.
– Ты будешь сама собою, так как ты хотела. Ты молча допила сок, встала и ушла, а я не стал дожидаться, когда ты выйдешь в город, пошел за тобой в отель и позвонил тебе через пять минут. Ты открываешь дверь, а я стою на пороге.
– А как тебя пропустили?
– Я через ресторан прошел.
– Гмм! Логично!
Одетые оба подошли к двери. Тренькнул звонок и на пороге люкса и перед Викторией предстал, тот молодой человек, на которого она обратила внимание в кафе.
– Я вас слушаю! – вопросительно посмотрела она на него.
– Я пришел! – вежливо улыбаясь, сказал Федор и протянул Виктории розу. Он прикрыл за собой дверь.
– А вы, собственно, кто?
– Я Федор Боровиков.
– Я вас не звала.
– Правильно! Вы, Вика Петровна, испугались, что я пляжный плейбой, а потом еще подумали, похож на сотрудника сыскного агентства. Но теперь можете убедиться, что это не так. Я вам даже паспорт могу показать.
– Зачем мне ваш паспорт? Убирайтесь или я позову охрану отеля.
Федор удивленно глядел на нее.
– Но вы только что, когда открыли дверь, были приятно удивлены и нисколько не испугались. И еще подумали, что у вас в спальне не убрано, а в гостиной пепельница с окурками.
– Вы не могли знать о том, что я думаю.
Федор снисходительно улыбнулся.
– Не будем же мы с вами спорить в холле. Неудобно как-то. Я, как порядочный человек выполняю все ваши желания, а вы меня держите за изгоя. Водопроводчик и тот бы удостоился большего внимания.
– Но вы не водопроводчик.
Федор улыбнулся.
– С водопроводчиком вы не позволили бы себе ничего подобного, даже в мыслях. А я к вашему сведению экстрасенс, обладаю даром телепатии и ясновидения. Пока я ел яичницу, вы меня как коня рассматривали исподтишка, и мечтали, извините, уложить с собой в постель. Мысли я улавливаю картинками. Вы не пугайтесь. Даже у самых ответственных и великих людей, голова забита таким мусором, что просто диву даешься. Я ведь запросто мысли людей читаю. А к вам я пришел, потому что вы очень расстроились, когда я проводил вас лишь взглядом.
Виктория расхохоталась, приглашая Федора пройти в гостиную.
– Ну, положим, чтобы догадаться, что думает одинокая женщина на отдыхе много ума не надо, и не надо быть экстрасенсом. Вот, например, о чем я сейчас подумала?
Федор внимательно на нее посмотрел.
– Вы подумали о том, что я никогда не угадаю, о чем вы подумали!
Виктория удивленно на него глянула.
– Гмм. Вы и цифру мной задуманную можете угадать?
Федор утвердительно кивнул головой.
– Могу увидеть, но не угадать, и то, если она арабскими цифрами написана. С десятка и до ста. Загадывайте, арабскими цифрами.
Виктория на минуту задумалась.
– Загадала.
Федор посмотрел ей прямо в глаза.
– Вы только не моргайте. Одной рукой я должен взять вас за руку, а вторую положить вам на колено или на оголенную грудь.
– Ну, знаете ли?
– Знаю, вижу. Первая цифра буква «Х», десятка. А дальше вы сморгнули. Я не могу дальше увидеть цифру, вы плохо сохраняете ее в зрительной памяти.
– Это фокус какой-то, – недовольно заявила Виктория, – никакой вы не экстрасенс. Вы шарлатан и проходимец.
– А вы сексуальная маньячка. У вас слишком буйные эротические фантазии.
– Что вы можете о них знать? – нервно спросила Виктория.
– Я знаю о них все. Но вас в данный момент беспокоит не это, – снисходительно заявил Федор. – У вас голова забита обрывками мыслей. Одна, тем, что на кровати разбросана одежда, и если дело все-таки дойдет до постели…, а вторая мысль – вы подспудно боитесь, что взяли слишком резкий тон в разговоре, и я могу обидеться и уйти. Еще вы начали сомневаться, верить мне или нет. Но главная мысль, которая путает все остальные, которая прессом давит на весь клубок, на весь рой ваших мыслей, это мысль о том, что вам нельзя ни в коем случае думать о сексе, а он выпирает у вас уже из ушей. Вика Петровна, давайте проведем с вами простой эксперимент. Я буду все делать исключительно по вашему желанию и с вашего молчаливого согласия. Если вы посчитаете, что я уклоняюсь от вашей воли, вы меня остановите. Эксперимент будет самый безобидный, по сравнению с тем, что вы представляли. Согласны?
– А если я скажу, нет?
– Вы мысленно уже сказали, да! И поставили себя в самые жесткие рамки. За пределы тех пограничных столбов, что вы сами для себя обозначили, я не выйду. Можете даже не просить. Исключительно только ваша воля, в этом эксперименте имеет значение. Согласны?
Виктория хоть и чувствовала подвох, но согласилась.
– Согласна.
Федор торжественно встал и объявил.
– А раз у нас достигнут консенсус до конца эротического эксперимента, я умолкаю, и беспрекословно подчиняюсь вашей воле. Делайте со мной что хотите. Раздевайте, одевайте, только в горшок не сажайте и в печь не пихайте. А так, я на все ваши фантазии согласен. Но сам ничего делать не буду. Вы мне ничего не позволяете, и я себе не позволю. Только вы и своими руками.
Виктория, видимо, начала давать установку. Потом, видя, что он не реагирует, расхохоталась.
– Ох, и прохиндей ты, Федор. Ну же, ответь мне, о чем я сейчас думаю?
Федор патетически вознес руки к небу.
– Пусть соберутся тысячи присяжных заседателей. Пусть будут одни женщины. Уверяю тебя моя дорогая, они подтвердят, что я угадал твое желание. Можешь раздеть меня и увидишь сама, совпадает ли оно с твоим желанием. А если мне скажешь, притворное – нет, любовь потеряет свой солнечный свет.
– Нахал! Ой, нахал! Все экстрасенсы такие прохиндеи? Это же чистая психология.
Через пять минут они снова мяли белые простыни. Виктория сама его раздела, а он снял с нее лишь последнюю деталь.
Время в такие прекрасные мгновения летит стремительно. С утра прошло четыре часа. Оба вспомнили, что давно пора заморить червячка. Виктория предложила заказать еду из ресторана.
– Мне кажется, я килограмма три сбросила. Есть и жить хочется. Ты, Федя – чудо!
– Хочешь сказать – чудо в перьях?
– Так интересно я еще никогда не отдыхала.
– А я прекраснее женщины не встречал!
– Пожалуй, я тебя никуда из номера не отпущу! – задумчиво сказала Виктория. Тень смутного сомнения вновь легла на ее чело. – Ты, по-моему, не тот, за кого себя выдаешь.
Федор ушел от ответа.
– Но ты же загар должна привести. Я вообще-то ничего не имею против. Номер мне твой нравится. Можно неделю безвылазно здесь прожить. Боюсь я, наскучим мы быстро друг другу.
– А что ты предлагаешь? – быстро спросила Виктория.
– Давай уедем подальше от этого отеля, чтобы тебя не светить. Ты будешь загорать, а я подойду к тебе знакомиться. И если у нас сладится, мы вместе вернемся.
– А если нет! Если мне твои притязания не понравятся?
Федор самодовольно улыбнулся.
– Ты только быстро не сдавайся.
– Нахал.
Виктория его обняла. В Федоре молодого запала, оленьего весеннего гона хватило бы на стадо таких ненасытных самок. Пятнадцать минут молодой олень с замутненными глазами раздувал ноздри. Еще минуты через три скомандовал:
– Одеваемся. У нас вся ночь впереди.
– Феденька, мне какой купальник взять?
– Такой, чтобы интрига была. Самый закрытый.
– Но ты же знаешь теперь меня всю!
– Я тебя, Викуша, только начал изучать.
– Есть у меня купальник моды шестидесятых годов.
Виктория порывшись в чемодане показала купальник Федору. Он благосклонно отозвался.
– Самый то!
– Но на кого я буду похожа? На старую деву, выбравшуюся впервые на море?
– Отличная идея. Ее и будем развивать.
Виктория неожиданно заговорщически улыбнулась.
– Федя! У меня тоже родилась блестящая идея. Прежде, чем я предстану перед тобою на пляже старой девой, я хочу с тобою сходить в дорогой ресторан как богатая дама. Приглашаю тебя. Ты столько трудился.
Федор неодобрительно посмотрел на нее. Виктория сразу поняла причину недовольства.
– Чего ты морщишься? Я твои трудовые копейки не трону.
– При всем желании я не могу позволить себе дорогие рестораны. Как я буду выглядеть? Ты подумала?
– А что в этом такого?
– Ты хочешь сказать, что покупаешь меня на неделю?
– Я тебе этого не говорила.
Федор насупился.
– Но думаешь об этом постоянно. Я вижу!
– Ничего я не думаю! Просто у меня есть лишние деньги, много денег, которые я хочу потратить на нас с тобой.
Виктория очень внимательно следила за тем, что ответит ей Федор. Многое было вложено в этот вопрос. Бурно начавшиеся отношения требовали некоторой ясности. Он медленно ронял слова, которые как капли расплавленного свинца прожигали ей сердце.
– Вика, мне с тобой хорошо! Мне с тобой очень хорошо. Ты удивительно прекрасная женщина. У тебя бесподобное тело. Я пропитался тобою, твоими запахами, я растворился в твоей ауре. Я боготворю тебя. И ты хочешь очарование нашей встречи осквернить денежными отношениями?
О, какое сравнение Федор подобрал. Осквернить! Оно, как удар бича подкинуло Викторию, враз рассеяв все сомнения. Она воскликнула:
– Федя! Не перечь мне. Я знаю, что делаю! Сначала, натуральный продукт – пища, а потом, производное от него – красота и любовь. Только обедать будем не здесь в отеле, а в любом другом месте. Ты мне сделаешь одолжение, если спустишься один, и подождешь меня на набережной.
Федор в раздумье молчал. Виктория с тревогой спросила:
– Что-то не так?
– Так! Так! Есть все равно надо! Я с голоду помираю. Ну, что ж, разыграем твою блистательную идею с дорогим рестораном. Только прошу, принять в этом случае мое появление как должное. Купальник не забудь. А торжество плоти отложим на ночь. Уверяю тебя, ты получишь удовольствие.
– Ты что придумал? – с внезапной тревогой в голосе спросила Виктория.
– Увидишь! Сюрприз!
Федор с сожалением бросил взгляд на смятую постель, погладил Викторию по бедру.
– Я такси закажу! – вздрагивая всем телом, сказала Виктория.
– Лучше не светись. Поймаем частника.
Поджидал он Викторию на набережной. Она появилась минут через пятнадцать. Волосы были уложены, в руках дамская сумочка.
– Пляж на сегодня отменяется, – решительно заявила она.
– Отменяется, значит отменяется! – невозмутимо пожал плечами Федор.
– Мне мои знакомые рекомендовали ресторан «У Валеры»! – сказала Виктория. – Там, говорят, хорошо кормят.
Федору было все равно, у кого обедать, «У Валеры», «У Холеры», хоть у черта. Ответил он коротко:
– Не слышал о таком.
Частник, которого они остановили, знал, где находится этот ресторан. Он за пятнадцать минут довез их до места.
Федор проводил Викторию до входа в ресторан и сказал:
– Как договорились, я скоро подойду.
Швейцар широко распахнул дверь. Федор перекинулся с ним парой ничего не значащих фраз и минул через пять вошел в зал. Викторию он увидел в дальнем конце зала. Услужливые официанты внутренним чутьем уловили в ней преуспевающую даму и с блокнотиками в руках почтительно стояли у нее по бокам. Виктория делала заказ.
– И что еще посоветуете, солянку рыбную или уху из стерлядей?
– Солянка вкуснее.
Второй официант наклонился к Виктории.
– Рекомендуем на горячее попробовать тетерева под шафранным соусом.
Виктория согласилась.
– Хорошо, запишите и тетерева, но говорят, у вас великолепных омаров подают.
– Под него у нас есть великолепное итальянское вино «Лакрима Кристи».
– А что закажете на аперитив?
В это время к столу подошел Федор. Виктория прервала разговор с сомелье и официантом и подняла на Федора глаза.
– Здравствуйте! Вы Виктория? Виктория Петровна? – спросил Федор.
– Да!
– Я из агентства! Феодор! Можно просто Федор! Прошу любить и жаловать.
У Виктории непроизвольно вытянулось лицо.
– Простите, не поняла! Из какого агентства?
Федор надменно и чуть презрительно смотрел на молодящуюся клиентку.
– Из агентства элитных услуг. Меня ваша хорошая знакомая Лариса Попель на этот вечер для вас ангажировала, чтобы вы не скучали.
– Знаете, мне как-то и одной было неплохо!
– Услуга оплачена, я на работе! – сказал Федор и, отодвинув стул, без приглашения сел.
Вышколенные официант и сомелье с немыми лицами слушали этот странный разговор.
– Вы что заказали, Виктория? Можно я вас так буду назвать? – сказал Федор и обратился к официанту, – если этого в заказе нет, то допишите: икра черная, французский паштет из гусиной печенки, балык белорыбий, ваш фирменный салат «На огороде у Валеры». Можно было бы заказать королевские креветки, но я слышал, что будет подан омар. Надеюсь, он тоже королевский, гигантских размеров?
– Королевских! – подтвердил официант.
А сомелье спросил, что будет пить гость?
– Для такого гостя у нас есть «Балантайн», «Чивас ригал» и лед как положено.
Федор поднял на него недобрые глаза.
– Я не гангстер из Чикаго, что бы пить эту дрянь-виски двенадцатилетней выдержки! Принесете только то вино, что заказала дама.
Официант и сомелье ждали, что в итоге скажет Виктория? А та с ехидцей спросила Федора:
– А вы, Феодор, совсем не будете пить?
– Я на работе!
– А у вас есть с собой хоть какой-нибудь документ, бумажка…
Федор ее мгновенно перебил и полез в задний карман брюк за бумажником.
– Аусвайс?.. Есть!.. Вы, Виктория, не волнуйтесь, нас каждые три дня в вендиспансере проверяют. У нас элитная фирма. Мы вокруг шеста не крутимся. А справка есть, сейчас покажу.
Он достал толстый бумажник и начал открывать разные отделения. Из них выпало несколько упаковок презервативов. Официант и сомелье из последних сил удерживали смех. Федор видел, как у них от усилий сводило скулы. Но школа, школа какая, справились с собой, стояли каменными изваяниями. Убирая презервативы обратно в бумажник Федор величественно обозрел Викторию и смилостивился.
– Вы, Виктория, пока продолжайте заказ, продолжайте. Остальные блюда и закуски можете заказать по своему вкусу. Я не привередлив.
Бумажка-справка-аусвайс так и не нашлась. Затем Федор, развалясь по-барски на стуле, обвел скучающим взглядом стены и потолок, декорированные в стиле Рококо и пренебрежительно заявил:
– Под Людовика сделано, а эротики в росписи мало. Вот когда я в Монте-Карло работал, у нас клуб-казино был в старом особняке, так там роспись была не чета этой, такие длинноногие француженки на тебя со стен смотрели! Пальчики оближешь.
Виктория, наконец, обрела дар речи. Ее душил гнев.
– И почему же вы, Феодор, там не остались, если в Монте-Карло было все так хорошо и красиво?
Федор перевел взгляд на нее и невозмутимо ответил:
– Насчет того что там хорошо, я ничего не говорил. Я сказал, что там красивей было, пышней. Сам воздух там наполнен эротикой. Женщины, как только ступают на землю Монте-Карло мгновенно превращаются в сексапильных самок. Молодому и красивому там тяжело работать. Тянут тебя в разные стороны, того и гляди руки оторвут… Я есть хочу! – неожиданно капризным тоном закончил он свою тираду. Официант и сомелье молчаливо ждали дальнейших указаний Виктории. Та поблагодарила их кивком головы и сказала:
– Пока достаточно!
Сомелье ушел, а молодой официант зажег две свечи. Он бросал на Федора удивленно-восхищенные взгляды, затем не выдержал и спросил:
– А в Монте-Карло тяжело устроиться на работу?
Федор вежливо ответил:
– Смотря кем? Официантом практически невозможно, местных только берут. А в казино или в дамский клуб пожалуйста, были бы только данные и хорошее знание нескольких наших языков. Я по нашей богатой публике работал. Дамочки были со всего Союза. Только не понимают наши мамзели, что нам рекомендовано было ими не очень увлекаться. Думают если заплатили, то можно и уздечку в рот совать, и верхом скакать. У нас спокойнее, – сказал Федор и кивком головы указал на Викторию, – здесь еще многие не успели пройти полный курс Камасутры. Ночью можно выспаться!..Ты обслужи нас любезный побыстрее. И принеси кувшинчик клюквенного или другого сока со льдом. Я химию не переношу.
Официант ушел. А Виктория обиделась и обрушилась на Федора:
– Ты в каком свете меня выставил? Я чувствую себя безнравственной, развратной, дряной женщиной.
Федор недобро процедил:
– Представь, что и я себя точно так чувствовал, когда сюда шел. Плейбой на содержании. Или думаешь, если бы я твоего омара не поел, то ты мне меньше стала нравиться?
Виктория возмутилась.
– Но я тебе хотела отблагодарить хоть чем-нибудь. В хороший ресторан пригласила, с приличной кухней. А откуда ты нахватался этих знаний? В стиле Рококо! Людовик!
Федор рассмеялся.
– Со швейцаром на входе поговорил.
Виктория недоверчиво смотрела на него.
– А про виски откуда знаешь?
– Названия знаю, а так никогда не пробовал. Совершенно случайно выплыло из памяти. К счастью вовремя.
– И с Монте-Карло ты придумал?
– Естественно! Я уверен, что даже ты там не была.
Виктория взяла его за руку и умоляющими глазами впилась в холодное, чуть брезгливое лицо Федора.
– А с шестом?
– А с шестом тем белее.
– Ох! Мучитель сладкий мой! – простонала Виктория и лишь крепче сжала его ладонь.
К ним шел официант с подносом. Он заговорщически, многозначительно посмотрел на Федора и стал расставлять еду. Федор быстро переключился на официанта и продолжил прерванный разговор:
– Кстати, приятель, в Монте-Карло твой дружок виночерпий и близко бы не прошел.
– Почему? – возразил официант. – Им посетители довольны! Он хороший сомелье.
– Кто доволен, а кто нет, – возразил Федор. – Зачем он виски упомянул? Виски пьют до обеда или после обеда. Притом хороший виски пьют без льда, чтобы аромат ощутить. Это вульгарные американцы пьют всякую дрянь-пойло, вроде скотча, и лед туда бросают, чтобы нос не затыкать. Говоришь, он хороший виночерпий, а почему тогда не предложил красное вино под дичь? У нас же тетерев будет. Ты ему передай, пусть под дичь нам принесет красное вино. И несет бутылку осторожно, чтобы со дна не поднять осадок. Сомелье! – врастяжку, как меха гармони растянул это слово Федор, – звучит непонятно и красиво. Вроде, как менеджер! То ли инженер, то ли еще выше. А начнешь разбираться, менеджер, это приказчик, или старший приказчик, а сомелье – в лучшем случае виночерпий, чашник. Бармен хоть за стойкой стоит, а этот по подвалам всю жизнь, с крысами. А звучит-то как – сомелье. Сдуру и правда подумаешь, у него ответственная должность. А на самом деле сливать остатки из бутылок. Поэтому, хороших наших сомелье не бывает. Понял, мой юный друг?
Дама вздрогнула. Долго всматривалась. Строгое ее лицо зарделось радостной улыбкой.
– Федя. Ты ли это, Феденька?
Молодая пара проходившая мимо и видевшая их маневры, покрутила пальцем у виска.
– Артисты, что ли?
– Репетируют?
– Наверно.
А сцена встречи набирала обороты. Федор засмотрелся в глаза своей учительницы, а та его оценивала с ног до головы.
– Какой же ты стал!
– А вы такая же красивая.
– Ну, полно Федя.
– Вика Петровна, вы на отдыхе?
– Да, вот в этом отеле живу. Выбралась на недельку от мужа, от детей отдохнуть. А ты то как, расскажи о себе? Чем занимаешься? Где живешь?
– Ой, Вика Петровна, я вам все расскажу! Я вам такое расскажу, о чем вы даже не подозреваете! Вика Петровна! Если бы вы только знали, как я рад, что встретил вас, что у меня творилось на душе, когда вы уезжали!
Виктория улыбнулась.
– Знаю я все, Федя. И помнила тебя всю жизнь. А ты бы мне хоть весточку прислал.
Федор приложил руки к груди.
– Я вам мысленно столько весточек посылал, что их на три дерева хватило бы. Роща дерев из моих посланий зеленела бы у вас под окнами. И в сердце для вас у меня есть потаенная шкатулка, куда я складывал письмо за письмом. Не корите меня, Вика Петровна. Я с вашим именем на устах прожил все эти годы. Разумом понимал, что вы для меня потеряны на всю жизнь, а сердце не хотело мириться. Боже мой, какие только словесные узоры не сплетал я, мысленно уносясь к вам. Творец смилостивился надо мною. Радость, счастье разрывают мне грудь. Вика Петровна, я запою сейчас великую песнь любви. И никто меня не остановит. Я столько лет молчал.
Счастливая, смеющаяся Виктория наложила ему палец на губы.
– Сладкоречивый мой. Потерпи немного. Обещаю, что я разрешу тебе абсолютно все, о чем ты только возмечтаешь. Ты где остановился?
– Местные Новые Черемушки. Однокомнатную квартиру снял.
– К тебе мы не пойдем, а пойдем ко мне. У меня неплохой номер в отеле. Только прошу тебя, не смотри больше на меня так.
– Как?
– Как ты всегда смотрел. Я со спины чувствовала твой взгляд. Он прожигал меня насквозь. Боже мой, пойдем скорее, я тебя хоть в номере зацелую. Как я по тебе соскучилась, если бы ты только знал. Я ведь сама тебя мальчишку сопливого из-за занавески высматривала.
Федор остолбенел.
– Не может быть!
– Может, Федя. Еще как может. И дала себе зарок, если когда встречусь с тобою, то первая признаюсь тебе в любви. Мне тоже есть, что тебе рассказать. Только иди рядом, не могу я смотреть, как ты изучаешь мою спину.
Взяв ключ у навидавшегося всего портье, Виктория с Федором поднялась на третий этаж в номер люкс. Закрыв дверь, Виктория прильнула к губам Федора. Он осторожно обнял ее за плечи, словно это был хрустальный сосуд, и крепко прижал к себе. Дрожь сотрясала ее тело. Оторвавшись от Федора Виктория заглянула ему в глаза.
– Феденька! Сколько лет прошло! А я думаю все об одном и том же, неужели ты не мог летом залезть ко мне в окно? Я его всегда открытым держала. Надеялась, вдруг, смелости наберешься…
Федор не снимал руки с ее плеч. Пусть сама ведет партию.
– А я тысячу раз в саду сидел. У меня масхалат был, из мешковины пошитый, а сверху водоросли. Ночью, если только наступишь на меня, увидишь. Я его у вас на краю огорода прятал.
– Ах ты, негодник? И ты видел меня раздетую? Я ведь всегда в одних трусиках спала.
Федор потупил глаза.
– Вика Петровна. Один раз, даже на подоконник залазил. Мешок, правда, не снял. Вы такая белая лежали, а у меня коленки в земле, на голове труха. Водоросли высыхали, каждый раз новые приходилось, приносить. Я полчаса просидел, любовался вами. У вас тогда родители уехали, и я набрался храбрости. А что бы мы с вами делали? Вы бы могли закричать.
– Я бы тебя дурачка, вымыла в ванне. Кстати, – вспомнила Виктория, – кто-то говорил, что у него дома нет ни горячей, ни холодной воды. Можешь принять ванну.
Федор, наконец, отпустил Викторию и прошел в апартаменты.
– Я тебе сейчас дам халат! – сказала она. – Проходи.
Федор мельком увидел спальню. На широкой кровати в беспорядке были разбросана дамская одежда. Выбирала, что одеть, усмехнулся про себя Федор. Взяв халат, он направился в ванную. Дверь не стал закрывать.
Виктория спешно убрала в шкаф одежду и минут через десять постучалась. Джакузи свободно вместило бы обоих. Федор так и подумал, что увидит ее сейчас обнаженной, но ошибся. Она вошла одетой.
– Я тебя сейчас помою. Феденька. Лежи! У тебя вся голова в репьях. Представь, что это случилось десять лет назад.
Она наполнила до краев джакузи пеной и принялась за Федора. Пол часа она его бережно скребла, терла, мыла, переворачивала и так и эдак. Федор как кот мартовский блаженствовал.
– Вика Петровна, ой, щекотно.
– Щекотки боишься! А не боялся к своей училке в окно лазить?
Наконец, когда она предложила ему встать и взять полотенце, Федор притянул ее к себе.
– Ох! – застонала она.
На пол полетели блузка, бюстгальтер, на юбке он сорвал замок. Тело было красивое, белое, широкое в спине. Она пахла потом и шампунем. Федор на руках донес ее до кровати.
– Позволь мне хоть душ принять!
– После!
– Сумасшедший.
Откинувшись на его руку, Виктория отдыхала. Вызревшими плодами с древа прожитых лет падали горьковатые на вкус слова:
– Живу чужой жизнью. Ты своею Федя, а я чужою. Странно как. У меня даже угрызений совести нет. Будто я сменила кожу, подверглась реинкарнации. Завидую я той, желанной тобой женщине, хорошей завистью.
Федор заигрался с ее локоном.
– Ясноглазая, жемчужинка моя прозрачная, успокойся. Я ее тела не знал. Я только сейчас представил, каким оно медовым могло быть.
Виктория оперлась на локоть.
– Когда я тебя увидела, подумала, что ты пляжный плейбой. А потом решила, что ты подослан сыскным агентством.
Федор рассмеялся.
– Я провидением тебе подослан, Вика Петровна. А ты мне судьбою.
– А что ты делал в этом районе?
Федор нежно поцеловал ей грудь.
– Надеялся на случай. Вдруг, думаю, повезет и я ее встречу. А когда тебя увидел, во рту у меня пересохло.
– И аппетит пропал! – насмешливо сказала Виктория.
– Аппетит не пропал, так быстро ел, потому что боялся, ты допьешь сок и уйдешь.
– А ты, правда, разглядел меня сквозь одежду?
Федор утвердительно качнул головой.
– Как сейчас. И даже лучше. Только я боялся быть настойчивым. У тебя такая волнующая походка, что я на людях готов был сорвать с тебя юбку и кофточку. Я бы все равно добился тебя. Второй раз ошибку бы не сделал, желанная моя.
Виктория рассмеялась и игриво похлопала его по щекам, а потом поцеловала.
– Ох, и хитрец ты. Жаль, не знала, я твоих мыслей. Иначе бы растянула игру на несколько дней.
Федор потянулся как пресыщенный кот и сказал:
– А кто нам мешает ее начать сначала? Одевайся.
– Ты это серьезно?
– Вполне, только дальше номера я тебя не отпущу. Заправь постель, и разбросай свою одежду.
– Отвернись!
– Я не смотрю!
– А теперь кем я буду? – спросила Виктория.
Федор двумя мазками нарисовал утреннюю картину.
– Ты будешь сама собою, так как ты хотела. Ты молча допила сок, встала и ушла, а я не стал дожидаться, когда ты выйдешь в город, пошел за тобой в отель и позвонил тебе через пять минут. Ты открываешь дверь, а я стою на пороге.
– А как тебя пропустили?
– Я через ресторан прошел.
– Гмм! Логично!
Одетые оба подошли к двери. Тренькнул звонок и на пороге люкса и перед Викторией предстал, тот молодой человек, на которого она обратила внимание в кафе.
– Я вас слушаю! – вопросительно посмотрела она на него.
– Я пришел! – вежливо улыбаясь, сказал Федор и протянул Виктории розу. Он прикрыл за собой дверь.
– А вы, собственно, кто?
– Я Федор Боровиков.
– Я вас не звала.
– Правильно! Вы, Вика Петровна, испугались, что я пляжный плейбой, а потом еще подумали, похож на сотрудника сыскного агентства. Но теперь можете убедиться, что это не так. Я вам даже паспорт могу показать.
– Зачем мне ваш паспорт? Убирайтесь или я позову охрану отеля.
Федор удивленно глядел на нее.
– Но вы только что, когда открыли дверь, были приятно удивлены и нисколько не испугались. И еще подумали, что у вас в спальне не убрано, а в гостиной пепельница с окурками.
– Вы не могли знать о том, что я думаю.
Федор снисходительно улыбнулся.
– Не будем же мы с вами спорить в холле. Неудобно как-то. Я, как порядочный человек выполняю все ваши желания, а вы меня держите за изгоя. Водопроводчик и тот бы удостоился большего внимания.
– Но вы не водопроводчик.
Федор улыбнулся.
– С водопроводчиком вы не позволили бы себе ничего подобного, даже в мыслях. А я к вашему сведению экстрасенс, обладаю даром телепатии и ясновидения. Пока я ел яичницу, вы меня как коня рассматривали исподтишка, и мечтали, извините, уложить с собой в постель. Мысли я улавливаю картинками. Вы не пугайтесь. Даже у самых ответственных и великих людей, голова забита таким мусором, что просто диву даешься. Я ведь запросто мысли людей читаю. А к вам я пришел, потому что вы очень расстроились, когда я проводил вас лишь взглядом.
Виктория расхохоталась, приглашая Федора пройти в гостиную.
– Ну, положим, чтобы догадаться, что думает одинокая женщина на отдыхе много ума не надо, и не надо быть экстрасенсом. Вот, например, о чем я сейчас подумала?
Федор внимательно на нее посмотрел.
– Вы подумали о том, что я никогда не угадаю, о чем вы подумали!
Виктория удивленно на него глянула.
– Гмм. Вы и цифру мной задуманную можете угадать?
Федор утвердительно кивнул головой.
– Могу увидеть, но не угадать, и то, если она арабскими цифрами написана. С десятка и до ста. Загадывайте, арабскими цифрами.
Виктория на минуту задумалась.
– Загадала.
Федор посмотрел ей прямо в глаза.
– Вы только не моргайте. Одной рукой я должен взять вас за руку, а вторую положить вам на колено или на оголенную грудь.
– Ну, знаете ли?
– Знаю, вижу. Первая цифра буква «Х», десятка. А дальше вы сморгнули. Я не могу дальше увидеть цифру, вы плохо сохраняете ее в зрительной памяти.
– Это фокус какой-то, – недовольно заявила Виктория, – никакой вы не экстрасенс. Вы шарлатан и проходимец.
– А вы сексуальная маньячка. У вас слишком буйные эротические фантазии.
– Что вы можете о них знать? – нервно спросила Виктория.
– Я знаю о них все. Но вас в данный момент беспокоит не это, – снисходительно заявил Федор. – У вас голова забита обрывками мыслей. Одна, тем, что на кровати разбросана одежда, и если дело все-таки дойдет до постели…, а вторая мысль – вы подспудно боитесь, что взяли слишком резкий тон в разговоре, и я могу обидеться и уйти. Еще вы начали сомневаться, верить мне или нет. Но главная мысль, которая путает все остальные, которая прессом давит на весь клубок, на весь рой ваших мыслей, это мысль о том, что вам нельзя ни в коем случае думать о сексе, а он выпирает у вас уже из ушей. Вика Петровна, давайте проведем с вами простой эксперимент. Я буду все делать исключительно по вашему желанию и с вашего молчаливого согласия. Если вы посчитаете, что я уклоняюсь от вашей воли, вы меня остановите. Эксперимент будет самый безобидный, по сравнению с тем, что вы представляли. Согласны?
– А если я скажу, нет?
– Вы мысленно уже сказали, да! И поставили себя в самые жесткие рамки. За пределы тех пограничных столбов, что вы сами для себя обозначили, я не выйду. Можете даже не просить. Исключительно только ваша воля, в этом эксперименте имеет значение. Согласны?
Виктория хоть и чувствовала подвох, но согласилась.
– Согласна.
Федор торжественно встал и объявил.
– А раз у нас достигнут консенсус до конца эротического эксперимента, я умолкаю, и беспрекословно подчиняюсь вашей воле. Делайте со мной что хотите. Раздевайте, одевайте, только в горшок не сажайте и в печь не пихайте. А так, я на все ваши фантазии согласен. Но сам ничего делать не буду. Вы мне ничего не позволяете, и я себе не позволю. Только вы и своими руками.
Виктория, видимо, начала давать установку. Потом, видя, что он не реагирует, расхохоталась.
– Ох, и прохиндей ты, Федор. Ну же, ответь мне, о чем я сейчас думаю?
Федор патетически вознес руки к небу.
– Пусть соберутся тысячи присяжных заседателей. Пусть будут одни женщины. Уверяю тебя моя дорогая, они подтвердят, что я угадал твое желание. Можешь раздеть меня и увидишь сама, совпадает ли оно с твоим желанием. А если мне скажешь, притворное – нет, любовь потеряет свой солнечный свет.
– Нахал! Ой, нахал! Все экстрасенсы такие прохиндеи? Это же чистая психология.
Через пять минут они снова мяли белые простыни. Виктория сама его раздела, а он снял с нее лишь последнюю деталь.
Время в такие прекрасные мгновения летит стремительно. С утра прошло четыре часа. Оба вспомнили, что давно пора заморить червячка. Виктория предложила заказать еду из ресторана.
– Мне кажется, я килограмма три сбросила. Есть и жить хочется. Ты, Федя – чудо!
– Хочешь сказать – чудо в перьях?
– Так интересно я еще никогда не отдыхала.
– А я прекраснее женщины не встречал!
– Пожалуй, я тебя никуда из номера не отпущу! – задумчиво сказала Виктория. Тень смутного сомнения вновь легла на ее чело. – Ты, по-моему, не тот, за кого себя выдаешь.
Федор ушел от ответа.
– Но ты же загар должна привести. Я вообще-то ничего не имею против. Номер мне твой нравится. Можно неделю безвылазно здесь прожить. Боюсь я, наскучим мы быстро друг другу.
– А что ты предлагаешь? – быстро спросила Виктория.
– Давай уедем подальше от этого отеля, чтобы тебя не светить. Ты будешь загорать, а я подойду к тебе знакомиться. И если у нас сладится, мы вместе вернемся.
– А если нет! Если мне твои притязания не понравятся?
Федор самодовольно улыбнулся.
– Ты только быстро не сдавайся.
– Нахал.
Виктория его обняла. В Федоре молодого запала, оленьего весеннего гона хватило бы на стадо таких ненасытных самок. Пятнадцать минут молодой олень с замутненными глазами раздувал ноздри. Еще минуты через три скомандовал:
– Одеваемся. У нас вся ночь впереди.
– Феденька, мне какой купальник взять?
– Такой, чтобы интрига была. Самый закрытый.
– Но ты же знаешь теперь меня всю!
– Я тебя, Викуша, только начал изучать.
– Есть у меня купальник моды шестидесятых годов.
Виктория порывшись в чемодане показала купальник Федору. Он благосклонно отозвался.
– Самый то!
– Но на кого я буду похожа? На старую деву, выбравшуюся впервые на море?
– Отличная идея. Ее и будем развивать.
Виктория неожиданно заговорщически улыбнулась.
– Федя! У меня тоже родилась блестящая идея. Прежде, чем я предстану перед тобою на пляже старой девой, я хочу с тобою сходить в дорогой ресторан как богатая дама. Приглашаю тебя. Ты столько трудился.
Федор неодобрительно посмотрел на нее. Виктория сразу поняла причину недовольства.
– Чего ты морщишься? Я твои трудовые копейки не трону.
– При всем желании я не могу позволить себе дорогие рестораны. Как я буду выглядеть? Ты подумала?
– А что в этом такого?
– Ты хочешь сказать, что покупаешь меня на неделю?
– Я тебе этого не говорила.
Федор насупился.
– Но думаешь об этом постоянно. Я вижу!
– Ничего я не думаю! Просто у меня есть лишние деньги, много денег, которые я хочу потратить на нас с тобой.
Виктория очень внимательно следила за тем, что ответит ей Федор. Многое было вложено в этот вопрос. Бурно начавшиеся отношения требовали некоторой ясности. Он медленно ронял слова, которые как капли расплавленного свинца прожигали ей сердце.
– Вика, мне с тобой хорошо! Мне с тобой очень хорошо. Ты удивительно прекрасная женщина. У тебя бесподобное тело. Я пропитался тобою, твоими запахами, я растворился в твоей ауре. Я боготворю тебя. И ты хочешь очарование нашей встречи осквернить денежными отношениями?
О, какое сравнение Федор подобрал. Осквернить! Оно, как удар бича подкинуло Викторию, враз рассеяв все сомнения. Она воскликнула:
– Федя! Не перечь мне. Я знаю, что делаю! Сначала, натуральный продукт – пища, а потом, производное от него – красота и любовь. Только обедать будем не здесь в отеле, а в любом другом месте. Ты мне сделаешь одолжение, если спустишься один, и подождешь меня на набережной.
Федор в раздумье молчал. Виктория с тревогой спросила:
– Что-то не так?
– Так! Так! Есть все равно надо! Я с голоду помираю. Ну, что ж, разыграем твою блистательную идею с дорогим рестораном. Только прошу, принять в этом случае мое появление как должное. Купальник не забудь. А торжество плоти отложим на ночь. Уверяю тебя, ты получишь удовольствие.
– Ты что придумал? – с внезапной тревогой в голосе спросила Виктория.
– Увидишь! Сюрприз!
Федор с сожалением бросил взгляд на смятую постель, погладил Викторию по бедру.
– Я такси закажу! – вздрагивая всем телом, сказала Виктория.
– Лучше не светись. Поймаем частника.
Поджидал он Викторию на набережной. Она появилась минут через пятнадцать. Волосы были уложены, в руках дамская сумочка.
– Пляж на сегодня отменяется, – решительно заявила она.
– Отменяется, значит отменяется! – невозмутимо пожал плечами Федор.
– Мне мои знакомые рекомендовали ресторан «У Валеры»! – сказала Виктория. – Там, говорят, хорошо кормят.
Федору было все равно, у кого обедать, «У Валеры», «У Холеры», хоть у черта. Ответил он коротко:
– Не слышал о таком.
Частник, которого они остановили, знал, где находится этот ресторан. Он за пятнадцать минут довез их до места.
Федор проводил Викторию до входа в ресторан и сказал:
– Как договорились, я скоро подойду.
Швейцар широко распахнул дверь. Федор перекинулся с ним парой ничего не значащих фраз и минул через пять вошел в зал. Викторию он увидел в дальнем конце зала. Услужливые официанты внутренним чутьем уловили в ней преуспевающую даму и с блокнотиками в руках почтительно стояли у нее по бокам. Виктория делала заказ.
– И что еще посоветуете, солянку рыбную или уху из стерлядей?
– Солянка вкуснее.
Второй официант наклонился к Виктории.
– Рекомендуем на горячее попробовать тетерева под шафранным соусом.
Виктория согласилась.
– Хорошо, запишите и тетерева, но говорят, у вас великолепных омаров подают.
– Под него у нас есть великолепное итальянское вино «Лакрима Кристи».
– А что закажете на аперитив?
В это время к столу подошел Федор. Виктория прервала разговор с сомелье и официантом и подняла на Федора глаза.
– Здравствуйте! Вы Виктория? Виктория Петровна? – спросил Федор.
– Да!
– Я из агентства! Феодор! Можно просто Федор! Прошу любить и жаловать.
У Виктории непроизвольно вытянулось лицо.
– Простите, не поняла! Из какого агентства?
Федор надменно и чуть презрительно смотрел на молодящуюся клиентку.
– Из агентства элитных услуг. Меня ваша хорошая знакомая Лариса Попель на этот вечер для вас ангажировала, чтобы вы не скучали.
– Знаете, мне как-то и одной было неплохо!
– Услуга оплачена, я на работе! – сказал Федор и, отодвинув стул, без приглашения сел.
Вышколенные официант и сомелье с немыми лицами слушали этот странный разговор.
– Вы что заказали, Виктория? Можно я вас так буду назвать? – сказал Федор и обратился к официанту, – если этого в заказе нет, то допишите: икра черная, французский паштет из гусиной печенки, балык белорыбий, ваш фирменный салат «На огороде у Валеры». Можно было бы заказать королевские креветки, но я слышал, что будет подан омар. Надеюсь, он тоже королевский, гигантских размеров?
– Королевских! – подтвердил официант.
А сомелье спросил, что будет пить гость?
– Для такого гостя у нас есть «Балантайн», «Чивас ригал» и лед как положено.
Федор поднял на него недобрые глаза.
– Я не гангстер из Чикаго, что бы пить эту дрянь-виски двенадцатилетней выдержки! Принесете только то вино, что заказала дама.
Официант и сомелье ждали, что в итоге скажет Виктория? А та с ехидцей спросила Федора:
– А вы, Феодор, совсем не будете пить?
– Я на работе!
– А у вас есть с собой хоть какой-нибудь документ, бумажка…
Федор ее мгновенно перебил и полез в задний карман брюк за бумажником.
– Аусвайс?.. Есть!.. Вы, Виктория, не волнуйтесь, нас каждые три дня в вендиспансере проверяют. У нас элитная фирма. Мы вокруг шеста не крутимся. А справка есть, сейчас покажу.
Он достал толстый бумажник и начал открывать разные отделения. Из них выпало несколько упаковок презервативов. Официант и сомелье из последних сил удерживали смех. Федор видел, как у них от усилий сводило скулы. Но школа, школа какая, справились с собой, стояли каменными изваяниями. Убирая презервативы обратно в бумажник Федор величественно обозрел Викторию и смилостивился.
– Вы, Виктория, пока продолжайте заказ, продолжайте. Остальные блюда и закуски можете заказать по своему вкусу. Я не привередлив.
Бумажка-справка-аусвайс так и не нашлась. Затем Федор, развалясь по-барски на стуле, обвел скучающим взглядом стены и потолок, декорированные в стиле Рококо и пренебрежительно заявил:
– Под Людовика сделано, а эротики в росписи мало. Вот когда я в Монте-Карло работал, у нас клуб-казино был в старом особняке, так там роспись была не чета этой, такие длинноногие француженки на тебя со стен смотрели! Пальчики оближешь.
Виктория, наконец, обрела дар речи. Ее душил гнев.
– И почему же вы, Феодор, там не остались, если в Монте-Карло было все так хорошо и красиво?
Федор перевел взгляд на нее и невозмутимо ответил:
– Насчет того что там хорошо, я ничего не говорил. Я сказал, что там красивей было, пышней. Сам воздух там наполнен эротикой. Женщины, как только ступают на землю Монте-Карло мгновенно превращаются в сексапильных самок. Молодому и красивому там тяжело работать. Тянут тебя в разные стороны, того и гляди руки оторвут… Я есть хочу! – неожиданно капризным тоном закончил он свою тираду. Официант и сомелье молчаливо ждали дальнейших указаний Виктории. Та поблагодарила их кивком головы и сказала:
– Пока достаточно!
Сомелье ушел, а молодой официант зажег две свечи. Он бросал на Федора удивленно-восхищенные взгляды, затем не выдержал и спросил:
– А в Монте-Карло тяжело устроиться на работу?
Федор вежливо ответил:
– Смотря кем? Официантом практически невозможно, местных только берут. А в казино или в дамский клуб пожалуйста, были бы только данные и хорошее знание нескольких наших языков. Я по нашей богатой публике работал. Дамочки были со всего Союза. Только не понимают наши мамзели, что нам рекомендовано было ими не очень увлекаться. Думают если заплатили, то можно и уздечку в рот совать, и верхом скакать. У нас спокойнее, – сказал Федор и кивком головы указал на Викторию, – здесь еще многие не успели пройти полный курс Камасутры. Ночью можно выспаться!..Ты обслужи нас любезный побыстрее. И принеси кувшинчик клюквенного или другого сока со льдом. Я химию не переношу.
Официант ушел. А Виктория обиделась и обрушилась на Федора:
– Ты в каком свете меня выставил? Я чувствую себя безнравственной, развратной, дряной женщиной.
Федор недобро процедил:
– Представь, что и я себя точно так чувствовал, когда сюда шел. Плейбой на содержании. Или думаешь, если бы я твоего омара не поел, то ты мне меньше стала нравиться?
Виктория возмутилась.
– Но я тебе хотела отблагодарить хоть чем-нибудь. В хороший ресторан пригласила, с приличной кухней. А откуда ты нахватался этих знаний? В стиле Рококо! Людовик!
Федор рассмеялся.
– Со швейцаром на входе поговорил.
Виктория недоверчиво смотрела на него.
– А про виски откуда знаешь?
– Названия знаю, а так никогда не пробовал. Совершенно случайно выплыло из памяти. К счастью вовремя.
– И с Монте-Карло ты придумал?
– Естественно! Я уверен, что даже ты там не была.
Виктория взяла его за руку и умоляющими глазами впилась в холодное, чуть брезгливое лицо Федора.
– А с шестом?
– А с шестом тем белее.
– Ох! Мучитель сладкий мой! – простонала Виктория и лишь крепче сжала его ладонь.
К ним шел официант с подносом. Он заговорщически, многозначительно посмотрел на Федора и стал расставлять еду. Федор быстро переключился на официанта и продолжил прерванный разговор:
– Кстати, приятель, в Монте-Карло твой дружок виночерпий и близко бы не прошел.
– Почему? – возразил официант. – Им посетители довольны! Он хороший сомелье.
– Кто доволен, а кто нет, – возразил Федор. – Зачем он виски упомянул? Виски пьют до обеда или после обеда. Притом хороший виски пьют без льда, чтобы аромат ощутить. Это вульгарные американцы пьют всякую дрянь-пойло, вроде скотча, и лед туда бросают, чтобы нос не затыкать. Говоришь, он хороший виночерпий, а почему тогда не предложил красное вино под дичь? У нас же тетерев будет. Ты ему передай, пусть под дичь нам принесет красное вино. И несет бутылку осторожно, чтобы со дна не поднять осадок. Сомелье! – врастяжку, как меха гармони растянул это слово Федор, – звучит непонятно и красиво. Вроде, как менеджер! То ли инженер, то ли еще выше. А начнешь разбираться, менеджер, это приказчик, или старший приказчик, а сомелье – в лучшем случае виночерпий, чашник. Бармен хоть за стойкой стоит, а этот по подвалам всю жизнь, с крысами. А звучит-то как – сомелье. Сдуру и правда подумаешь, у него ответственная должность. А на самом деле сливать остатки из бутылок. Поэтому, хороших наших сомелье не бывает. Понял, мой юный друг?