Страница:
Боня усилил поток маны в сторону дракона. Тот немного встрепенулся, шагнул еще пару раз и неожиданно превратился в абсолютно голую тетку лет сорока на вид. Тетка, спотыкаясь, как сомнамбула, и вытянув руки вперед, сделала еще несколько шагов, наконец достигла Бони и без слов повисла на нем, обхватив руками и ногами. Боня еле ее удержал. Весила она килограммов шестьдесят.
Стоять и держать тетку было неудобно, да и просто стоять, обнявшись с голой незнакомкой, было как-то странно.
«Со стороны вид, наверное, вызывает не совсем приличные ассоциации, – как-то слишком дипломатично для внутренней речи отметил Боня. Впрочем, тетке он сочувствовал. – Сколько там в книге писали времени прошло с тех пор, как тут мана закончилась? Пять тысяч лет? Так она что, все это время статую изображала? С ума сойти можно…»
Боня снова усилил поток энергии. Скосив глаза, он убедился, что дальше полуметра облако не распространялось, все втягивалось в тетку. Наконец облако стало расти, и Боня начал формировать новый шарик твердой маны.
Драконша тем временем постепенно преображалась. Грязная кожа как-то сама собой очистилась и приобрела бледноватый, но вполне здоровый цвет. Формы у незнакомки тоже слегка округлились, а волосы стали огненно-красными. Обнимать ее было все приятнее…
«Как бы конфуза не вышло, а то так прижимается, а я все-таки мужчина, – забеспокоился Боня. – Еще решит, что я пытаюсь ее изнасиловать, и опять в дракона перекинется…»
Драконша, словно ощутив его беспокойство, тоже немного отстранилась и открыла глаза. Они оказались довольно большими и даже красивыми, огненно-красными, как и волосы, с вертикальными зрачками. Теперь уже драконша изучающее уставилась на Боню.
Тот вспомнил, как сейчас выглядит, и немного застеснялся. Похоже, незнакомка тоже не пришла в большой восторг от увиденного. В ее глазах мелькнуло выражение типа: «Ну вот, малолетку подсунули». Но затем она посмотрела на шар твердой маны, вздохнула и прошептала:
– Все равно никому не отдам. Ты мой, понял?
Боня подумал, еще немного отстранился и, стащив через голову кулон-переводчик, надел его на шею драконше.
– Держи, так тебе удобнее будет. Не все же время нам обниматься. Да и одеться бы тебе не мешало.
– А тебе что-то не нравится? – довольно ожидаемо отреагировала драконша.
– Мне все нравится. Но не стоять же нам так всю жизнь! Ты тут уже чуть ли не пять тысяч лет находишься. Тебе не надоело? Кстати, меня Боня зовут, а тебя?
Услыхав про пять тысяч лет, драконша скривилась:
– Вот гады мумрики, последнего бога сперли! Спасибо, хоть ты пришел, а то вот я стояла и ждала, когда от меня очередной кусок отколется… Кстати, а как ты сюда попал?
– Меня инопланетяне на корабле-тарелке сюда привезли. Только мне у них не понравилось. Наобещали с три короба, а сами рабом сделать пытались!
Драконша заметила корабль инопланетян и вся подобралась:
– Корабль-тарелка, говоришь? Вон тот? Как есть мумрики! А я и на десятую часть еще не восстановилась. Но почему корабль на земле лежит?
– А я у инопланетян всю ману отобрал и в одной из комнат их запер. Без маны они к магии не способны, вот корабль и завалился.
– Так ты энергию не только давать, но и забирать умеешь? Странные нынче боги пошли. – Драконша посмотрела на Боню с каким-то новым выражением. – Все равно их тут оставлять нельзя. – Затем она указала на шарик маны: – Дай!
Схватив шарик, женщина решительно двинулась в сторону корабля. Боня после небольшой паузы (вид драконши сзади произвел на него сильное впечатление) поспешил следом:
– Вход через верх. Там аварийный люк, я от него трап спустил.
Драконша буквально взлетела по трапу и скрылась в корабле быстрее, чем Боня успел до него дойти. Когда же он наконец ввалился внутрь тарелки, там уже воняло паленым. Источник вони ожидаемо нашелся в комнате инопланетян. Точнее, в бывшей комнате бывших инопланетян.
Построенная Боней баррикада была раскидана по коридору, а в двери комнаты зияла оплавленная дыра размером с хорошее блюдо. Драконша стояла рядом. Боня заглянул в отверстие. Из комнаты пахнуло жаром. Было ощущение, что внутри все сгорело или оплавилось, включая металлические части мебели.
– Что ты тут сделала?
– А вот что! – Драконша протянула руку к отверстию ладонью вперед, и в комнату ворвалась струя ослепительно-яркого пламени. – Как же долго я об этом мечтала!
Но Боню неожиданно заинтересовала другое:
– А разве драконы не изо рта пламя выдыхают?
– Драконы вообще не выдыхают пламя, они его перед собой формируют. Это магия, никаких «огненных желез» у нас нет. И в человеческой ипостаси задать огню направление рукой гораздо удобнее, чем шеей. А в драконьей шея, наоборот, – самая гибкая часть тела. Ею и направляют огненный поток, а кажется, что огонь идет изо рта. Можно и хвостом указать, но это как-то неэстетично.
Боня сходил в кладовку и выбрал робу побольше:
– Ты бы все-таки оделась…
– Ладно, оденусь, но потом. Мана – это замечательно, но поесть бы тоже надо. На корабле мы все равно ничего не найдем, в мое время мумрики только гадость какую-то пили, вряд ли их вкусы сильно поменялись. Так что я на охоту слетаю, заодно обстановку разведаю. Ты только никуда не уходи. Пожалуйста!
– А как же ты без маны? – забеспокоился Боня.
– Спасибо тебе, я немного накопила.
Они вместе выбрались на купол корабля-тарелки и встали рядом с люком.
– Погоди немного! – Боня сосредоточился и буквально за пару минут сформировал шар твердой маны размером с кулак.
Получилось это у него на удивление легко. Драконша смотрела на это действие, как завороженная.
– Держи!
– Нет, ты все-таки чудо! – воскликнула женщина и чмокнула его в щеку. Затем перекинулась в дракона (Боня из-за ее преобразований отлетел на пару метров, но с купола, к счастью, не свалился) и взлетела.
Потирая ушибленную часть тела, Боня смотрел вслед удаляющемуся огненно-красному дракону.
– Ну и женщина, – пробормотал он со смесью восхищения и иронии, – зашибет и не заметит… Надо с ней поаккуратнее.
Кажется, он попал в сказку, причем с шансом на счастливый конец.
Глава 5
Стоять и держать тетку было неудобно, да и просто стоять, обнявшись с голой незнакомкой, было как-то странно.
«Со стороны вид, наверное, вызывает не совсем приличные ассоциации, – как-то слишком дипломатично для внутренней речи отметил Боня. Впрочем, тетке он сочувствовал. – Сколько там в книге писали времени прошло с тех пор, как тут мана закончилась? Пять тысяч лет? Так она что, все это время статую изображала? С ума сойти можно…»
Боня снова усилил поток энергии. Скосив глаза, он убедился, что дальше полуметра облако не распространялось, все втягивалось в тетку. Наконец облако стало расти, и Боня начал формировать новый шарик твердой маны.
Драконша тем временем постепенно преображалась. Грязная кожа как-то сама собой очистилась и приобрела бледноватый, но вполне здоровый цвет. Формы у незнакомки тоже слегка округлились, а волосы стали огненно-красными. Обнимать ее было все приятнее…
«Как бы конфуза не вышло, а то так прижимается, а я все-таки мужчина, – забеспокоился Боня. – Еще решит, что я пытаюсь ее изнасиловать, и опять в дракона перекинется…»
Драконша, словно ощутив его беспокойство, тоже немного отстранилась и открыла глаза. Они оказались довольно большими и даже красивыми, огненно-красными, как и волосы, с вертикальными зрачками. Теперь уже драконша изучающее уставилась на Боню.
Тот вспомнил, как сейчас выглядит, и немного застеснялся. Похоже, незнакомка тоже не пришла в большой восторг от увиденного. В ее глазах мелькнуло выражение типа: «Ну вот, малолетку подсунули». Но затем она посмотрела на шар твердой маны, вздохнула и прошептала:
– Все равно никому не отдам. Ты мой, понял?
Боня подумал, еще немного отстранился и, стащив через голову кулон-переводчик, надел его на шею драконше.
– Держи, так тебе удобнее будет. Не все же время нам обниматься. Да и одеться бы тебе не мешало.
– А тебе что-то не нравится? – довольно ожидаемо отреагировала драконша.
– Мне все нравится. Но не стоять же нам так всю жизнь! Ты тут уже чуть ли не пять тысяч лет находишься. Тебе не надоело? Кстати, меня Боня зовут, а тебя?
Услыхав про пять тысяч лет, драконша скривилась:
– Вот гады мумрики, последнего бога сперли! Спасибо, хоть ты пришел, а то вот я стояла и ждала, когда от меня очередной кусок отколется… Кстати, а как ты сюда попал?
– Меня инопланетяне на корабле-тарелке сюда привезли. Только мне у них не понравилось. Наобещали с три короба, а сами рабом сделать пытались!
Драконша заметила корабль инопланетян и вся подобралась:
– Корабль-тарелка, говоришь? Вон тот? Как есть мумрики! А я и на десятую часть еще не восстановилась. Но почему корабль на земле лежит?
– А я у инопланетян всю ману отобрал и в одной из комнат их запер. Без маны они к магии не способны, вот корабль и завалился.
– Так ты энергию не только давать, но и забирать умеешь? Странные нынче боги пошли. – Драконша посмотрела на Боню с каким-то новым выражением. – Все равно их тут оставлять нельзя. – Затем она указала на шарик маны: – Дай!
Схватив шарик, женщина решительно двинулась в сторону корабля. Боня после небольшой паузы (вид драконши сзади произвел на него сильное впечатление) поспешил следом:
– Вход через верх. Там аварийный люк, я от него трап спустил.
Драконша буквально взлетела по трапу и скрылась в корабле быстрее, чем Боня успел до него дойти. Когда же он наконец ввалился внутрь тарелки, там уже воняло паленым. Источник вони ожидаемо нашелся в комнате инопланетян. Точнее, в бывшей комнате бывших инопланетян.
Построенная Боней баррикада была раскидана по коридору, а в двери комнаты зияла оплавленная дыра размером с хорошее блюдо. Драконша стояла рядом. Боня заглянул в отверстие. Из комнаты пахнуло жаром. Было ощущение, что внутри все сгорело или оплавилось, включая металлические части мебели.
– Что ты тут сделала?
– А вот что! – Драконша протянула руку к отверстию ладонью вперед, и в комнату ворвалась струя ослепительно-яркого пламени. – Как же долго я об этом мечтала!
Но Боню неожиданно заинтересовала другое:
– А разве драконы не изо рта пламя выдыхают?
– Драконы вообще не выдыхают пламя, они его перед собой формируют. Это магия, никаких «огненных желез» у нас нет. И в человеческой ипостаси задать огню направление рукой гораздо удобнее, чем шеей. А в драконьей шея, наоборот, – самая гибкая часть тела. Ею и направляют огненный поток, а кажется, что огонь идет изо рта. Можно и хвостом указать, но это как-то неэстетично.
Боня сходил в кладовку и выбрал робу побольше:
– Ты бы все-таки оделась…
– Ладно, оденусь, но потом. Мана – это замечательно, но поесть бы тоже надо. На корабле мы все равно ничего не найдем, в мое время мумрики только гадость какую-то пили, вряд ли их вкусы сильно поменялись. Так что я на охоту слетаю, заодно обстановку разведаю. Ты только никуда не уходи. Пожалуйста!
– А как же ты без маны? – забеспокоился Боня.
– Спасибо тебе, я немного накопила.
Они вместе выбрались на купол корабля-тарелки и встали рядом с люком.
– Погоди немного! – Боня сосредоточился и буквально за пару минут сформировал шар твердой маны размером с кулак.
Получилось это у него на удивление легко. Драконша смотрела на это действие, как завороженная.
– Держи!
– Нет, ты все-таки чудо! – воскликнула женщина и чмокнула его в щеку. Затем перекинулась в дракона (Боня из-за ее преобразований отлетел на пару метров, но с купола, к счастью, не свалился) и взлетела.
Потирая ушибленную часть тела, Боня смотрел вслед удаляющемуся огненно-красному дракону.
– Ну и женщина, – пробормотал он со смесью восхищения и иронии, – зашибет и не заметит… Надо с ней поаккуратнее.
Кажется, он попал в сказку, причем с шансом на счастливый конец.
Глава 5
Небольшой отдых
Пока драконша отсутствовала, Боня провел ревизию имущества. На корабле было довольно много различного оборудования, и того, с которым он уже имел дело, и совсем уж непонятного назначения. Не работало ничего. Был шанс, что после целенаправленной подачи маны удастся запустить хоть что-то, но Боня решил не рисковать. А вдруг какой-нибудь передатчик начнет сигнал SOS во все стороны рассылать и сюда целая флотилия инопланетян слетится?
Кроме того, на корабле имелось множество отдельных артефактов (вроде «камеры» и «фонарика»), тоже неработающих. Их Боня свалил в кучу, но трогать не стал, отложив до лучших времен. Он надеялся хотя бы частично разобраться с сохраненными в них магемами и программами.
Также обнаружилось некоторое количество книг и предметов, которые Боня счел «расходными материалами»: кристаллы и пластинки без следов нанесения магем, какие-то химические реагенты и даже обычная бумага. Реагенты он трогать не рискнул, а вот книги, пластины, кристаллы и бумагу оттащил к себе в комнату.
Место обитания Боня решил сменить. Обе комнаты на верхнем уровне оказались жилыми (вроде его прежнего «гостиничного номера») и в отличие от нижних совсем не пострадали от разборки с инопланетянами. Ни душ, ни туалет, правда, не работали, но Боня нашел в кладовке пару больших фляг (литров на пятнадцать – двадцать каждая) и не поленился смотаться с ними до ручья и обратно, хотя затаскивать их полными по веревочной лестнице ему и не понравилось. Металлические емкости, способные заменить чашки и миски, в кладовке тоже нашлись. А вот со столовыми приборами дело было совсем швах. Ни вилок, ни ложек. Один перочинный ножик, да и тот не инопланетян, а его собственный, из кармана джинсов. Зато швейцарский.
Также он притащил из кладовки в «номера» несколько роб и постельные принадлежности, после чего застелил койки в обеих комнатах. В качестве завершающего штриха он принес снизу пару кресел, а что-то вроде скамейки разместил рядом с люком на куполе тарелки. Потом решил, что с хозяйственными делами покончено, прихватил одну робу для драконши (хватит стриптизом нервировать!) и уселся на эту самую скамейку ждать ее возвращения. Кстати, а как ее все-таки зовут? Ведь так и не представилась, зараза!
С хозяйственными делами Боня провозился довольно долго, так что драконша появилась почти сразу, как он уселся. И принесла с собой не целого слона (как опасался Боня), а всего-то одну ногу какого-то животного типа овцы или козы, причем даже уже поджаренную. На вопрос Бони, а не останется ли она голодной, драконша обернулась человеком, послушно надела робу и с удовольствием отчиталась об охоте. Оказывается, ей попались не овцы и не козы, а целое стадо диких ослов! Она на них аккуратно дыхнула огнем и шесть штук поджарила. Затем оторвала для ужина с Боней одну ногу, а остальное съела на месте в драконьей ипостаси. Ногу эту она довела до кондиции с помощью бытовой магии и даже посолила, добыв соль прямо из земли опять же несложным бытовым заклинанием. Так что она старалась!
Боня, естественно, восхитился ее заботой и талантами и рассыпался в комплиментах.
Затем они немного поели, по очереди мучая Бонин ножик для отрезания от своего жаркого кусочков поменьше. Боня вспомнил, что ест в первый раз после попадания к инопланетянам. Затем чокнулись чашками с принесенной Боней водой. При этом драконша взглянула на Боню с некоторым недоумением, но не возражала. В общем, все было замечательно, и даже руки мыть не пришлось – женщина опять чего-то поколдовала. Хотя, если верить мумрикам, Боня в мытье рук теперь и не нуждался…
Сначала драконша сидела, довольно тесно прижимаясь к Боне, а после еды вообще перебралась к нему на колени. Затем она и вовсе уселась на него верхом, крепко обняв. Выглядела она все лучше и лучше. Конечно, не девочка, но все при ней и очень даже аппетитное.
– Слушай, ты меня что, нарочно провоцируешь? – наконец не выдержал Боня. – У меня же рефлексы срабатывают!
– Даже не знаю. От тебя ко мне сама жизнь идет, так и хочется к тебе прижаться и никогда не отпускать. – Она немного помолчала. – Ты очень необычный. И сильный. И добрый. И упрямый. («И когда она все это подметить успела?» – подумал Боня.) Против твоей воли от тебя ничего не добиться. Видишь, какая я откровенная? И потом, у меня очень давно не было мужчины. А бога так и вовсе никогда. Я тебе нравлюсь?
Боня совершенно искренне заверил ее, что нравится, и безумно. Он даже вообразить не мог, что такие замечательные женщины вообще встречаются в природе… Он говорил еще много чего, пока они наконец не стали целоваться.
К сексу они перешли, не меняя позы.
Сидеть верхом на Боне драконше, видимо, просто нравилось, так что когда они закончили, перебираться на скамейку она не спешила. Слегка отстранившись, она посмотрела парню в глаза и прошептала:
– Только ты меня не обижай, пожалуйста. Я ведь без тебя жить не смогу, в буквальном смысле этого слова…
«Эк она все повернула, – подумал Боня. – А ведь верно, без маны она никуда. И если что, бросить ее мне совесть не позволит. Похоже, я сам не заметил, как женился, да еще и без права на развод. Правда, разводиться я пока совсем не хочу, так что, может, все и к лучшему!»
А вслух он проворчал:
– Тебя обидишь, как же… Враз подпалишь или обернешься в дракона и придавишь! Да и вообще, как можно обижать такое сокровище, тебя на руках носить надо! Если только ипостась не сменишь… Только давай все-таки познакомимся, а то ты мне до сих пор не сказала, как тебя зовут!
– Так я и сама не знаю. У драконов вообще нет имен в обычном понимании этого слова. В последние сезоны прошлой жизни меня звали Светозарной из клана Громобоя в Иллитии, ну а дальше следовало называть дату моего рождения. Только Светозарная – это не имя, а мой ранг в клане (довольно высокий, между прочим), Громобой – текущий титул главы моего клана, но там и глава может меняться, да и клан поменять тоже можно. Иллития – местность, где тогда клан находился, но мы как раз направлялись к этим горам (их, кстати, тогда называли Вандами), а долетела только я одна. Ну а датой моего рождения теперь только народ пугать, если кто еще драконий календарь помнит…
– А глава клана – это типа муж? – с подозрением спросил Боня, неожиданно для себя ощутив укол ревности. Или чувство собственника взыграло?
Драконша поняла его правильно:
– Давай ты не будешь меня ревновать к тому, что было пять тысяч лет назад, ты тогда еще точно не родился. Лучше имя мне придумай. Ты меня в свой клан берешь? Он у тебя так божественным и называется? А то я вашей иерархии не знаю.
– Иерархии богов я тоже не знаю, да и богом стал совсем недавно. А в моей прошлой жизни моя фамилия была Волохов. Наиболее близким к Светозарной в нашем языке было бы имя Светлана, сокращенно – Света. Так что ты теперь Света Волохова, не возражаешь? – сказал Боня и хмыкнул про себя: «Ну все, точно женился, да еще на драконше. Авантюрист!»
Спать они отправились уже в одну комнату, перенеся туда вторую койку и поставив ее рядом с первой.
Утром Боня проснулся с легким чувством нереальности всего происходящего. Подруга никуда не делась, наоборот, изрядно на него навалилась. Боня слегка приподнял лежащую на его груди руку и с изумлением заметил, что ногти у драконши зеленого цвета. Волосы у лежащей рядом женщины тоже были зелеными. Боня дернулся.
– Света, это ты или тебя подменили? – несколько нервно пошутил он.
Драконша открыла глаза:
– Ты о чем?
– У тебя волосы и ногти зеленого цвета!
– Правда? Вот здорово! – полезла обниматься Света.
Оказалось, что цвет шкуры драконов и, соответственно, цвет их волос и ногтей в человеческом облике зависит от их самочувствия или запаса маны, что почти одно и то же. И чем оно лучше, тем дальше сдвигается по спектру: от красного к фиолетовому.
– Представляешь, раньше маны было мало, так мне в лучшем случае оранжево-желтой ходить удавалось. А ты у меня меньше суток, а я уже зеленая! Так и до фиолетовой недолго осталось!
Драконша вскочила, сотворила зеркало («Ничуть не хуже, чем у инопланетян получилось», – отметил Боня) и принялась перед ним вертеться. Боня смотрел на нее с радостным чувством и немного с гордостью, хоть и понимал, что ничего специально не делал, а энергия из него всю ночь сама перла. Приятно же, что доставил девушке (а ведь и вправду ей сейчас больше двадцати пяти и не дашь!) радость.
Так как девушкам надо говорить комплименты, то Боня не замедлил сообщить подруге о том, что она помолодела. Но оказалось, что внешние проявления возраста у драконов, как у магических существ, зависят от самочувствия и от настроения. Так что Света могла бы при определенных обстоятельствах выглядеть и пятнадцатилетней девчонкой. Только это маловероятно, все-таки прожитые годы сказываются. До того как превратиться в статую, драконша разменяла пятую сотню лет. Почему-то на Боню это не произвело сильного впечатления. Главное, она чувствует себя молодой, а стареть и вовсе не собирается. Да и нравилась она ему совершенно искренне.
В общем, следующая пара недель у них прошла по канонам медового месяца: они почти не расставались, сидели большей частью в обнимку, разговоры то и дело прерывались поцелуями, а секса было исключительно много.
Почти с самого начала Боня попробовал сопровождать возвратно-поступательные движения концентрированным потоком маны, скажем, через места контакта. Эффект был потрясающим. Подругу проняло аж до потери сознания. Боня перепугался и забегал вокруг. До сих пор лечение как раз и осуществлялось за счет маны, а тут она вдруг в обморок падает. Притащил воды, к счастью, подруга уже пришла в себя, крепко прижалась к нему и минут на пять разрыдалась. После чего решительно потребовала продолжения…
Но хотя все и было замечательно, а новые способности (не обманули все-таки инопланетяне!) позволяли приятно проводить время практически бесконечно, Боня понимал, что слишком долго оставаться здесь не получится. Нужно найти свое место в этом мире (достойное, естественно). А для этого надо подготовиться.
Боня стал ежедневно отправлять подругу в разведывательные полеты, тем более что это ей самой нравилось, а сам изучал книги, думал и экспериментировал. По вечерам их беседы обрели несколько больший смысл, так как драконша подробно отчитывалась об увиденном, а также рассказывала о том, что знала об этом мире и каким он был много лет назад.
Последняя информация могла быть чрезвычайно полезной. За пять тысяч лет специалистов по магии, скорее всего, не осталось, а вот поискать древние библиотеки было вполне реально. Света отлично знала географию прежнего мира, так что могла бы помочь отыскать руины какого-нибудь древнего центра магии. Как оказалось, книги в эпоху расцвета магии не использовались вообще, информацию записывали на кристаллы в виде мыслеобразов. С уходом маны все это богатство оказалось недоступно потомкам, но кристаллы все же достаточно крепки, а значит, какая-то часть их могла сохраниться.
С освоением магии все оказалось не так радужно, как можно было надеяться. Магемы из справочника Боня выучил, но пользоваться ими было сложно. Он уже понял, что заклинание – это записанная с помощью магем программа. Но чтобы заклинание сработало, надо представить всю программу целиком со всеми ее магемами и связями, а затем подать на вход энергию. Но магемы были чрезвычайно сложны сами по себе, сосредоточившись на одной, Боня не мог одновременно четко представлять и другие. Две-три, от силы четыре магемы еще куда ни шло, а дальше рисунок начинал расплываться и терять четкость.
Боня спросил подругу, но оказалось, что ее магические способности не слишком велики. Драконам магия вообще нужна лишь в минимальном объеме. Шкура у них и так от рождения магически укреплена не хуже танковой брони, полет со всеми сложными маневрами и пламя тоже творились на уровне подсознания. Что за магемы при этом использовались, Света как-то не задумывалась, само собой все получалось.
– И вообще, что ты хочешь от бедной женщины? Мое дело – домашний уют создавать да детей растить. Я вообще по призванию домохозяйка. Только не получалось как-то… – Драконша слегка загрустила.
Все, чем она смогла помочь, так это расширить Бонину библиотеку подпрограмм на несколько новых магем бытового назначения: пыль убрать, помещение проветрить (жутко сложная магема оказалась, и как Света ее выучить сумела!) ну и тому подобное.
Оставался один выход – создание артефактов. В справочнике были подпрограммы внедрения магем в металл и кристалл. Но дальше возник вопрос с размером магем. Опытным путем Боня определил, что размер на результат работы почти не влияет, на мощности проходящих потоков это не отражается, а у меньших по размеру рисунков даже меньше колебания отклонения от среднего итогового результата. Но вот четко представить себе всю сложную структуру магемы на слишком мелком рисунке Боня не мог.
К счастью, в библиотеке нашлась и магическая линза. С ее помощью Боня сумел даже разобрать магемы, расположенные на поверхности артефакта-переводчика. Правда, увеличение потребовалось тысячекратное, и сразу стало ясно: на коленке с кристаллами работать не получится.
«Черт, тут фотошаблоны нужны и точнейшая техника, – расстроился Боня. – Остается работать только с пластинками и использовать увеличение не больше двадцатикратного».
Начать пришлось, естественно, с изготовления орудий труда. Причем работать надо было без права на ошибку, так как больших пластин имелось всего две.
Помог флегматичный характер. Боня сначала составил программку линзы, предусмотрев включение и выключение по щелчку по пластинке, и, уложившись в восемь операторов, проверил и перепроверил правильность работы программы, аккуратнейшим образом сделал макет на бумаге в виде блок-схемы, используя обе стороны листка. Затем очень неторопливо и спокойно принялся переносить магемы по одной на пластинку (между прочим, золотую). В общем, получилось.
Потом он сделал на самой большой пластине более сложную программу, в которой уже совместил подпрограмму внедрения магемы в металл с ее магическим уменьшением в двадцать раз. Программка вроде несложная, но с реализацией ее на пластине он три дня возился. Слава богу (себе, что ли?) – получилось.
Затем Боня сделал артефакт, стреляющий плазменными шарами диаметром сантиметров десять, и почувствовал себя уже не безоружным. Потом смастерил несколько артефактов бытового назначения, в том числе и из арсенала подруги: лампочку, чистильщик одежды, мини-очаг, нагреватель с регулировкой для подогрева локального объема на задаваемое количество градусов (и помещение согреть можно, и еду приготовить), что-то типа паяльной лампы с языком пламени регулируемого размера и температуры (Свете позавидовал), накопитель поваренной соли (тоже Светину готовку вспомнил). Наконец, в качестве не совсем уж радикального оружия самообороны соорудил электрошокер. Электродов к пластинке он не придумывал, шокер бил маленькой молнией регулируемой мощности. Полевых испытаний Боня не проводил (не на ком было), но надеялся, что заряд не смертельный.
После этого остро стал вопрос о расходных материалах. Пластинки заканчивались, а идеи – нет. Боня решил рискнуть и сделать синтезатор золота из азота. Химией Боня не то чтобы увлекался, но многое помнил. Он лишь с ужасом подумал, сколько на все это пойдет энергии, но решил не заморачиваться.
Программа получилась изрядной, так что с формированием золота в пластины Боня решил пока погодить. У золота, конечно, кристаллическая решетка кубическая, довольно простая, но программа и так вышла сложная для реализации.
С занесением магем Боня провозился почти две недели. И первую пластинку все-таки испортил. Когда он пошел жаловаться на это Свете, случился инцидент, который изрядно его озадачил.
Драконша, конечно, очень ему посочувствовала, после чего попросила отдать испорченную пластину ей. Боня с радостью сделал это, а затем, открыв рот, наблюдал, как подруга приложила пластину к животу и та постепенно растворилась.
Оказалось, золото нужно драконам для продолжения рода. И не случайно самцы клады копили, это они самок подманивали. Сумеешь пару-другую центнеров накопить – без женского внимания не останешься, а там уже и до собственного клана недалеко…
– Ну и сколько тебе золота для счастья надо? – поинтересовался Боня.
Оказалось, чем больше, тем лучше (а вы как хотели?), но для начала – хотя бы килограммов сорок.
– И куда же ты его денешь? Вся же золотой станешь!
– Ну, в драконьей ипостаси это совсем немного будет. И можно гнездо обустраивать. Знаешь, я столько лет прожила, а детей у меня так и не было. То золота, то маны не хватало. Неужели с тобой повезет?
В голосе драконши было столько надежды, что Боня смутился. Дети, наверное, хорошо, но он как-то не готов. И морально не дозрел, и условия не вдохновляют. Вон у него из одежды только то, в чем его инопланетяне забрали, а у Светы даже обуви нет. И сидеть в пещере кучу лет, пока дети не вырастут, его не вдохновляло. Лучше в собственном доме. А еще лучше – в замке.
Так что Свете он пообещал, что, как только они стабильно обустроятся, так сразу. А пока он не знает, сколько золота сможет сделать, да и не лучше ли его пока в качестве денег и материала для артефактов использовать?
Драконша загрустила, но скандалить не стала. Все-таки столько лет ждала, а тут хоть надежда появилась. Она с жадностью наблюдала за испытанием нового артефакта.
Боня на всякий случай вышел из корабля, вырыл в земле какой-то непонятной инопланетной штуковиной неглубокую ямку, разместил над ней артефакт, включил и стал качать в его направлении ману. «Пылесос» получился тот еще, маноприемник инопланетян отдыхает! Боня старался изо всех сил. Так интенсивно энергию он еще никогда не качал. Минуты через две из артефакта посыпалась в ямку, сверкая на солнце, золотая пыль.
Заполнилась ямка где-то через час. Боня «выключил» артефакт и сел прямо на землю. Чувствовал он себя паршиво, словно только что дотащил холодильник на десятый этаж без лифта. А мумрики говорили, что боги не устают!
Драконша между тем подобралась к ямке и потрогала пальцем пыль, напомнив Боне кошку, пробующую лапой воду («Все-таки она не человек, – с некоторой тревогой констатировал Боня, – а впрочем, я теперь тоже не человек…»), затем запустила в ямку язык пламени.
Теперь уже Боня с интересом наблюдал за происходящим. Золото сплавилось в неровный слиток. Здоровый, учитывая вес золота, килограммов на пять потянет. Слиток должен был быть очень горячим, но драконша держала его голыми руками.
«Интересно, – подумал Боня, – это ей любой жар нипочем или она слиток остудить успела?»
– Подари! Ты же себе еще сделаешь!
– Ладно уж, бери, все равно у тебя отбирать себе дороже будет.
Света резко сменила ипостась и взлетела, словно боясь, что он передумает. Когда и как она успела подхватить слиток, Боня не заметил, но на земле осталась лишь пара капель золота.
– Эй! А поцеловать? – крикнул он вдогонку, но драконша только крыльями махнула, растворяясь в небесной синеве (последние дни она сама была как раз цвета ясного неба).
Кроме того, на корабле имелось множество отдельных артефактов (вроде «камеры» и «фонарика»), тоже неработающих. Их Боня свалил в кучу, но трогать не стал, отложив до лучших времен. Он надеялся хотя бы частично разобраться с сохраненными в них магемами и программами.
Также обнаружилось некоторое количество книг и предметов, которые Боня счел «расходными материалами»: кристаллы и пластинки без следов нанесения магем, какие-то химические реагенты и даже обычная бумага. Реагенты он трогать не рискнул, а вот книги, пластины, кристаллы и бумагу оттащил к себе в комнату.
Место обитания Боня решил сменить. Обе комнаты на верхнем уровне оказались жилыми (вроде его прежнего «гостиничного номера») и в отличие от нижних совсем не пострадали от разборки с инопланетянами. Ни душ, ни туалет, правда, не работали, но Боня нашел в кладовке пару больших фляг (литров на пятнадцать – двадцать каждая) и не поленился смотаться с ними до ручья и обратно, хотя затаскивать их полными по веревочной лестнице ему и не понравилось. Металлические емкости, способные заменить чашки и миски, в кладовке тоже нашлись. А вот со столовыми приборами дело было совсем швах. Ни вилок, ни ложек. Один перочинный ножик, да и тот не инопланетян, а его собственный, из кармана джинсов. Зато швейцарский.
Также он притащил из кладовки в «номера» несколько роб и постельные принадлежности, после чего застелил койки в обеих комнатах. В качестве завершающего штриха он принес снизу пару кресел, а что-то вроде скамейки разместил рядом с люком на куполе тарелки. Потом решил, что с хозяйственными делами покончено, прихватил одну робу для драконши (хватит стриптизом нервировать!) и уселся на эту самую скамейку ждать ее возвращения. Кстати, а как ее все-таки зовут? Ведь так и не представилась, зараза!
С хозяйственными делами Боня провозился довольно долго, так что драконша появилась почти сразу, как он уселся. И принесла с собой не целого слона (как опасался Боня), а всего-то одну ногу какого-то животного типа овцы или козы, причем даже уже поджаренную. На вопрос Бони, а не останется ли она голодной, драконша обернулась человеком, послушно надела робу и с удовольствием отчиталась об охоте. Оказывается, ей попались не овцы и не козы, а целое стадо диких ослов! Она на них аккуратно дыхнула огнем и шесть штук поджарила. Затем оторвала для ужина с Боней одну ногу, а остальное съела на месте в драконьей ипостаси. Ногу эту она довела до кондиции с помощью бытовой магии и даже посолила, добыв соль прямо из земли опять же несложным бытовым заклинанием. Так что она старалась!
Боня, естественно, восхитился ее заботой и талантами и рассыпался в комплиментах.
Затем они немного поели, по очереди мучая Бонин ножик для отрезания от своего жаркого кусочков поменьше. Боня вспомнил, что ест в первый раз после попадания к инопланетянам. Затем чокнулись чашками с принесенной Боней водой. При этом драконша взглянула на Боню с некоторым недоумением, но не возражала. В общем, все было замечательно, и даже руки мыть не пришлось – женщина опять чего-то поколдовала. Хотя, если верить мумрикам, Боня в мытье рук теперь и не нуждался…
Сначала драконша сидела, довольно тесно прижимаясь к Боне, а после еды вообще перебралась к нему на колени. Затем она и вовсе уселась на него верхом, крепко обняв. Выглядела она все лучше и лучше. Конечно, не девочка, но все при ней и очень даже аппетитное.
– Слушай, ты меня что, нарочно провоцируешь? – наконец не выдержал Боня. – У меня же рефлексы срабатывают!
– Даже не знаю. От тебя ко мне сама жизнь идет, так и хочется к тебе прижаться и никогда не отпускать. – Она немного помолчала. – Ты очень необычный. И сильный. И добрый. И упрямый. («И когда она все это подметить успела?» – подумал Боня.) Против твоей воли от тебя ничего не добиться. Видишь, какая я откровенная? И потом, у меня очень давно не было мужчины. А бога так и вовсе никогда. Я тебе нравлюсь?
Боня совершенно искренне заверил ее, что нравится, и безумно. Он даже вообразить не мог, что такие замечательные женщины вообще встречаются в природе… Он говорил еще много чего, пока они наконец не стали целоваться.
К сексу они перешли, не меняя позы.
Сидеть верхом на Боне драконше, видимо, просто нравилось, так что когда они закончили, перебираться на скамейку она не спешила. Слегка отстранившись, она посмотрела парню в глаза и прошептала:
– Только ты меня не обижай, пожалуйста. Я ведь без тебя жить не смогу, в буквальном смысле этого слова…
«Эк она все повернула, – подумал Боня. – А ведь верно, без маны она никуда. И если что, бросить ее мне совесть не позволит. Похоже, я сам не заметил, как женился, да еще и без права на развод. Правда, разводиться я пока совсем не хочу, так что, может, все и к лучшему!»
А вслух он проворчал:
– Тебя обидишь, как же… Враз подпалишь или обернешься в дракона и придавишь! Да и вообще, как можно обижать такое сокровище, тебя на руках носить надо! Если только ипостась не сменишь… Только давай все-таки познакомимся, а то ты мне до сих пор не сказала, как тебя зовут!
– Так я и сама не знаю. У драконов вообще нет имен в обычном понимании этого слова. В последние сезоны прошлой жизни меня звали Светозарной из клана Громобоя в Иллитии, ну а дальше следовало называть дату моего рождения. Только Светозарная – это не имя, а мой ранг в клане (довольно высокий, между прочим), Громобой – текущий титул главы моего клана, но там и глава может меняться, да и клан поменять тоже можно. Иллития – местность, где тогда клан находился, но мы как раз направлялись к этим горам (их, кстати, тогда называли Вандами), а долетела только я одна. Ну а датой моего рождения теперь только народ пугать, если кто еще драконий календарь помнит…
– А глава клана – это типа муж? – с подозрением спросил Боня, неожиданно для себя ощутив укол ревности. Или чувство собственника взыграло?
Драконша поняла его правильно:
– Давай ты не будешь меня ревновать к тому, что было пять тысяч лет назад, ты тогда еще точно не родился. Лучше имя мне придумай. Ты меня в свой клан берешь? Он у тебя так божественным и называется? А то я вашей иерархии не знаю.
– Иерархии богов я тоже не знаю, да и богом стал совсем недавно. А в моей прошлой жизни моя фамилия была Волохов. Наиболее близким к Светозарной в нашем языке было бы имя Светлана, сокращенно – Света. Так что ты теперь Света Волохова, не возражаешь? – сказал Боня и хмыкнул про себя: «Ну все, точно женился, да еще на драконше. Авантюрист!»
Спать они отправились уже в одну комнату, перенеся туда вторую койку и поставив ее рядом с первой.
Утром Боня проснулся с легким чувством нереальности всего происходящего. Подруга никуда не делась, наоборот, изрядно на него навалилась. Боня слегка приподнял лежащую на его груди руку и с изумлением заметил, что ногти у драконши зеленого цвета. Волосы у лежащей рядом женщины тоже были зелеными. Боня дернулся.
– Света, это ты или тебя подменили? – несколько нервно пошутил он.
Драконша открыла глаза:
– Ты о чем?
– У тебя волосы и ногти зеленого цвета!
– Правда? Вот здорово! – полезла обниматься Света.
Оказалось, что цвет шкуры драконов и, соответственно, цвет их волос и ногтей в человеческом облике зависит от их самочувствия или запаса маны, что почти одно и то же. И чем оно лучше, тем дальше сдвигается по спектру: от красного к фиолетовому.
– Представляешь, раньше маны было мало, так мне в лучшем случае оранжево-желтой ходить удавалось. А ты у меня меньше суток, а я уже зеленая! Так и до фиолетовой недолго осталось!
Драконша вскочила, сотворила зеркало («Ничуть не хуже, чем у инопланетян получилось», – отметил Боня) и принялась перед ним вертеться. Боня смотрел на нее с радостным чувством и немного с гордостью, хоть и понимал, что ничего специально не делал, а энергия из него всю ночь сама перла. Приятно же, что доставил девушке (а ведь и вправду ей сейчас больше двадцати пяти и не дашь!) радость.
Так как девушкам надо говорить комплименты, то Боня не замедлил сообщить подруге о том, что она помолодела. Но оказалось, что внешние проявления возраста у драконов, как у магических существ, зависят от самочувствия и от настроения. Так что Света могла бы при определенных обстоятельствах выглядеть и пятнадцатилетней девчонкой. Только это маловероятно, все-таки прожитые годы сказываются. До того как превратиться в статую, драконша разменяла пятую сотню лет. Почему-то на Боню это не произвело сильного впечатления. Главное, она чувствует себя молодой, а стареть и вовсе не собирается. Да и нравилась она ему совершенно искренне.
В общем, следующая пара недель у них прошла по канонам медового месяца: они почти не расставались, сидели большей частью в обнимку, разговоры то и дело прерывались поцелуями, а секса было исключительно много.
Почти с самого начала Боня попробовал сопровождать возвратно-поступательные движения концентрированным потоком маны, скажем, через места контакта. Эффект был потрясающим. Подругу проняло аж до потери сознания. Боня перепугался и забегал вокруг. До сих пор лечение как раз и осуществлялось за счет маны, а тут она вдруг в обморок падает. Притащил воды, к счастью, подруга уже пришла в себя, крепко прижалась к нему и минут на пять разрыдалась. После чего решительно потребовала продолжения…
Но хотя все и было замечательно, а новые способности (не обманули все-таки инопланетяне!) позволяли приятно проводить время практически бесконечно, Боня понимал, что слишком долго оставаться здесь не получится. Нужно найти свое место в этом мире (достойное, естественно). А для этого надо подготовиться.
Боня стал ежедневно отправлять подругу в разведывательные полеты, тем более что это ей самой нравилось, а сам изучал книги, думал и экспериментировал. По вечерам их беседы обрели несколько больший смысл, так как драконша подробно отчитывалась об увиденном, а также рассказывала о том, что знала об этом мире и каким он был много лет назад.
Последняя информация могла быть чрезвычайно полезной. За пять тысяч лет специалистов по магии, скорее всего, не осталось, а вот поискать древние библиотеки было вполне реально. Света отлично знала географию прежнего мира, так что могла бы помочь отыскать руины какого-нибудь древнего центра магии. Как оказалось, книги в эпоху расцвета магии не использовались вообще, информацию записывали на кристаллы в виде мыслеобразов. С уходом маны все это богатство оказалось недоступно потомкам, но кристаллы все же достаточно крепки, а значит, какая-то часть их могла сохраниться.
С освоением магии все оказалось не так радужно, как можно было надеяться. Магемы из справочника Боня выучил, но пользоваться ими было сложно. Он уже понял, что заклинание – это записанная с помощью магем программа. Но чтобы заклинание сработало, надо представить всю программу целиком со всеми ее магемами и связями, а затем подать на вход энергию. Но магемы были чрезвычайно сложны сами по себе, сосредоточившись на одной, Боня не мог одновременно четко представлять и другие. Две-три, от силы четыре магемы еще куда ни шло, а дальше рисунок начинал расплываться и терять четкость.
Боня спросил подругу, но оказалось, что ее магические способности не слишком велики. Драконам магия вообще нужна лишь в минимальном объеме. Шкура у них и так от рождения магически укреплена не хуже танковой брони, полет со всеми сложными маневрами и пламя тоже творились на уровне подсознания. Что за магемы при этом использовались, Света как-то не задумывалась, само собой все получалось.
– И вообще, что ты хочешь от бедной женщины? Мое дело – домашний уют создавать да детей растить. Я вообще по призванию домохозяйка. Только не получалось как-то… – Драконша слегка загрустила.
Все, чем она смогла помочь, так это расширить Бонину библиотеку подпрограмм на несколько новых магем бытового назначения: пыль убрать, помещение проветрить (жутко сложная магема оказалась, и как Света ее выучить сумела!) ну и тому подобное.
Оставался один выход – создание артефактов. В справочнике были подпрограммы внедрения магем в металл и кристалл. Но дальше возник вопрос с размером магем. Опытным путем Боня определил, что размер на результат работы почти не влияет, на мощности проходящих потоков это не отражается, а у меньших по размеру рисунков даже меньше колебания отклонения от среднего итогового результата. Но вот четко представить себе всю сложную структуру магемы на слишком мелком рисунке Боня не мог.
К счастью, в библиотеке нашлась и магическая линза. С ее помощью Боня сумел даже разобрать магемы, расположенные на поверхности артефакта-переводчика. Правда, увеличение потребовалось тысячекратное, и сразу стало ясно: на коленке с кристаллами работать не получится.
«Черт, тут фотошаблоны нужны и точнейшая техника, – расстроился Боня. – Остается работать только с пластинками и использовать увеличение не больше двадцатикратного».
Начать пришлось, естественно, с изготовления орудий труда. Причем работать надо было без права на ошибку, так как больших пластин имелось всего две.
Помог флегматичный характер. Боня сначала составил программку линзы, предусмотрев включение и выключение по щелчку по пластинке, и, уложившись в восемь операторов, проверил и перепроверил правильность работы программы, аккуратнейшим образом сделал макет на бумаге в виде блок-схемы, используя обе стороны листка. Затем очень неторопливо и спокойно принялся переносить магемы по одной на пластинку (между прочим, золотую). В общем, получилось.
Потом он сделал на самой большой пластине более сложную программу, в которой уже совместил подпрограмму внедрения магемы в металл с ее магическим уменьшением в двадцать раз. Программка вроде несложная, но с реализацией ее на пластине он три дня возился. Слава богу (себе, что ли?) – получилось.
Затем Боня сделал артефакт, стреляющий плазменными шарами диаметром сантиметров десять, и почувствовал себя уже не безоружным. Потом смастерил несколько артефактов бытового назначения, в том числе и из арсенала подруги: лампочку, чистильщик одежды, мини-очаг, нагреватель с регулировкой для подогрева локального объема на задаваемое количество градусов (и помещение согреть можно, и еду приготовить), что-то типа паяльной лампы с языком пламени регулируемого размера и температуры (Свете позавидовал), накопитель поваренной соли (тоже Светину готовку вспомнил). Наконец, в качестве не совсем уж радикального оружия самообороны соорудил электрошокер. Электродов к пластинке он не придумывал, шокер бил маленькой молнией регулируемой мощности. Полевых испытаний Боня не проводил (не на ком было), но надеялся, что заряд не смертельный.
После этого остро стал вопрос о расходных материалах. Пластинки заканчивались, а идеи – нет. Боня решил рискнуть и сделать синтезатор золота из азота. Химией Боня не то чтобы увлекался, но многое помнил. Он лишь с ужасом подумал, сколько на все это пойдет энергии, но решил не заморачиваться.
Программа получилась изрядной, так что с формированием золота в пластины Боня решил пока погодить. У золота, конечно, кристаллическая решетка кубическая, довольно простая, но программа и так вышла сложная для реализации.
С занесением магем Боня провозился почти две недели. И первую пластинку все-таки испортил. Когда он пошел жаловаться на это Свете, случился инцидент, который изрядно его озадачил.
Драконша, конечно, очень ему посочувствовала, после чего попросила отдать испорченную пластину ей. Боня с радостью сделал это, а затем, открыв рот, наблюдал, как подруга приложила пластину к животу и та постепенно растворилась.
Оказалось, золото нужно драконам для продолжения рода. И не случайно самцы клады копили, это они самок подманивали. Сумеешь пару-другую центнеров накопить – без женского внимания не останешься, а там уже и до собственного клана недалеко…
– Ну и сколько тебе золота для счастья надо? – поинтересовался Боня.
Оказалось, чем больше, тем лучше (а вы как хотели?), но для начала – хотя бы килограммов сорок.
– И куда же ты его денешь? Вся же золотой станешь!
– Ну, в драконьей ипостаси это совсем немного будет. И можно гнездо обустраивать. Знаешь, я столько лет прожила, а детей у меня так и не было. То золота, то маны не хватало. Неужели с тобой повезет?
В голосе драконши было столько надежды, что Боня смутился. Дети, наверное, хорошо, но он как-то не готов. И морально не дозрел, и условия не вдохновляют. Вон у него из одежды только то, в чем его инопланетяне забрали, а у Светы даже обуви нет. И сидеть в пещере кучу лет, пока дети не вырастут, его не вдохновляло. Лучше в собственном доме. А еще лучше – в замке.
Так что Свете он пообещал, что, как только они стабильно обустроятся, так сразу. А пока он не знает, сколько золота сможет сделать, да и не лучше ли его пока в качестве денег и материала для артефактов использовать?
Драконша загрустила, но скандалить не стала. Все-таки столько лет ждала, а тут хоть надежда появилась. Она с жадностью наблюдала за испытанием нового артефакта.
Боня на всякий случай вышел из корабля, вырыл в земле какой-то непонятной инопланетной штуковиной неглубокую ямку, разместил над ней артефакт, включил и стал качать в его направлении ману. «Пылесос» получился тот еще, маноприемник инопланетян отдыхает! Боня старался изо всех сил. Так интенсивно энергию он еще никогда не качал. Минуты через две из артефакта посыпалась в ямку, сверкая на солнце, золотая пыль.
Заполнилась ямка где-то через час. Боня «выключил» артефакт и сел прямо на землю. Чувствовал он себя паршиво, словно только что дотащил холодильник на десятый этаж без лифта. А мумрики говорили, что боги не устают!
Драконша между тем подобралась к ямке и потрогала пальцем пыль, напомнив Боне кошку, пробующую лапой воду («Все-таки она не человек, – с некоторой тревогой констатировал Боня, – а впрочем, я теперь тоже не человек…»), затем запустила в ямку язык пламени.
Теперь уже Боня с интересом наблюдал за происходящим. Золото сплавилось в неровный слиток. Здоровый, учитывая вес золота, килограммов на пять потянет. Слиток должен был быть очень горячим, но драконша держала его голыми руками.
«Интересно, – подумал Боня, – это ей любой жар нипочем или она слиток остудить успела?»
– Подари! Ты же себе еще сделаешь!
– Ладно уж, бери, все равно у тебя отбирать себе дороже будет.
Света резко сменила ипостась и взлетела, словно боясь, что он передумает. Когда и как она успела подхватить слиток, Боня не заметил, но на земле осталась лишь пара капель золота.
– Эй! А поцеловать? – крикнул он вдогонку, но драконша только крыльями махнула, растворяясь в небесной синеве (последние дни она сама была как раз цвета ясного неба).