Страница:
Князь уже привык к реалиям здешней жизни. Это в кино всадники на полном скаку влетали во вражеский замок, а в реале – если въезжают через башню, ворота чуть шире телеги, а всадники ведут своих лошадок на поводу. Ни один здравомыслящий человек не даст врагу шанса легко прорваться через свои укрепления.
– Что продаешь? – чуть ли не хором заорали стоящие на причале люди.
– Один берковец[1] персидских тканей, – хмуро ответил Речан, которому досталась роль хозяина груза.
– Сразу возьмем! – откликнулись с причала. – В этом году цены значительно поднялись! Что еще продашь?
– Остальной груз для Любека! – последовал решительный отказ.
– Продай, мы хорошо заплатим. За хороший товар и золото отсыплем.
Что верно, то верно, Максим дал Норманну распечатку показателей производительности шведских приисков и рудников. Из Шеллефтео ежегодно вывозили шесть тонн золота и триста тонн серебра. Швеция до сих пор прочно занимала второе место по добыче серебра и золота.
– Приходите завтра! – недовольно крикнул Речан и ушел в каюту.
– Ребята, – набежавшие невесть откуда портовые жулики навалились грудью на борт кога, – давайте к нам, разопьем кувшинчик ур-бонекампа.
От этих слов Норманна передернуло, он не понимал, как разумный человек может добровольно пить отраву. Этот ур-бонекамп являлся не чем иным, как настоем поганок и ядовитого болотного корня аир с добавлением морской травы агар-агар. Скандинавы часто пили его перед боем. Во время своей службы в милиции Норманн не раз имел дело с токсикоманами. Под воздействием яда они считали себя всесильными героями и с безумными улыбками тушили о свое тело сигареты. Но проходила пара часов, и боги превращались в жалких безвольных мышек, судорожно вздрагивающих от малейшего шороха. Нет, Норманн не собирался даже нюхать эту отраву, не то что пить. Но в то же время князь не запрещал корабелам погулять, и они веселой гурьбой пошли за гостеприимными хозяевами в небольшой домик на берегу бухточки.
Крепостная стена Висбю представляла собой обложенную крупными камнями насыпь с частоколом по самому верху. Простенькое и в то же время надежное укрепление гарантировало жителям безопасность при набегах мелких шаек пиратов и бандитов. Серьезного штурма силами нескольких сотен человек подобная стена, конечно, не выдержала бы, так что не зря новгородцы хвалились богатыми трофеями, добываемыми после набегов на этот остров. Гавань образовалась благодаря естественным песчаным наносам и напоминала узкий полукилометровый тупичок. Свайный причал находился у входа, а дальше, почти до городских стен, на мелководье виднелись многочисленные карфи и коги. В целом получалась мажорная картина процветающего купеческого центра с удобным и уютным портом.
– Андрей Федорович! – Оклик подшкипера отвлек Норманна от созерцания местных красот. – Все сделаем в лучшем виде!
– Не много ли выпил? – поморщившись, спросил вышедший на палубу сотник корабелов.
– Нормалек, Речан, не впервой в здешних краях. Ур-бонекамп сильно бьет по голове, но до утра отпустит.
– Подкинули перекупщикам наживку? – заинтересовался Норманн.
– В лучшем виде! – Подшкипер покачнулся и, не найдя опоры, плюхнулся на палубу.
– Разве можно столько пить? – недовольно заметил Речан.
– Только ради дела! – Корабел попытался принять вертикальное положение, но снова покачнулся, потерял равновесие и распластался на палубе.
– Оставь его, Речан! – Норманн брезгливо перешагнул через безвольное тело. – Придется вдвоем до утра сторожить.
– Думаешь, полезут?
– Как пить дать! Зачем портовому жулью нам платить? Проще напоить корабелов и утащить десяток штук ткани.
– Твоя правда, Андрей Федорович, здесь нет мытаря, как в Новгороде, или таможенника, как в Любеке.
– Ты знаешь законы Готландского союза?
– Законы действуют только в городе.
– Как это? Не может быть! – не поверил князь.
– У них везде так, – пожал плечами Речан, – в Готландском союзе нет княжеского права.
– По-твоему, я вышел из Ревеля, Ругодива или Выборга и могу творить, что захочу?
– В городских воротах посмотри себе под ноги, обязательно приметишь камень с крестиком. Это граница действия законов.
– Как же люди живут без законов? – недоверчиво спросил Норманн.
– В общинах никто не отменял законы предков, – объяснил сотник.
Все стало ясно. Жестокая жизнь четырнадцатого века диктовала простые и понятные законы выживания рода. Разные условия проживания, возможности обеспечения едой и одеждой априори исключали единый набор правил для всех людей. Это-то как раз не требовало объяснения, вопрос вызывал специально помеченный в городских воротах камень.
– Камни в воротах просто так не пометят, – задумчиво произнес Андрей, – здесь явно таится особый смысл.
– На ровном месте пытаешься найти тайну? – усмехнулся Речан. – Ты слышал про изгнание из города?
– Разумеется, в Новгороде вмиг изгоняют за обвес или обсчет, а имущество забирают в пользу города.
– Здесь те же законы, за исключением одного: после пересечения меченого камня любой может убить обидчика.
– Вот оно что! – кивнул Норманн. – Сурово! Так недалеко и до сведения счетов!
– На самом деле не так-то просто убить купца, ты забываешь про его охрану. Видишь домики рядом с вытащенными на мелководье судами?
– Хочешь сказать, что каждый купец держит за городом отряд быстрого реагирования?
– Нет, конечно. В порту нет складов, товары хранят на судах, а рядом домики с охраной.
– У берега почти полсотни судов, и все они с грузом! Мы легко уведем половину, если не больше!
– Ишь какой шустрый! – улыбнулся Речан. – Ты сначала попробуй стянуть их на глубину!
– Ерунда! Карфи с лебедкой на якорь, и потащил один за другим.
– Не смеши, Висбю за день соберет полтысячи воинов! Повнимательней посмотри на наш причал.
Речан оказался прав, сваи с дощатым настилом были поставлены перпендикулярно к берегу, напротив входа в залив у берега виднелись набросанные валуны. Корабелам для входа во внутреннюю гавань оставили узенький, не шире десяти метров, коридорчик. Городской дружине достаточно было подойти с обоих берегов, и мышеловка захлопнулась бы даже без луков: любой кораблик легко цеплялся баграми. Норманн еще раз внимательно посмотрел на городские ворота, на причал, на стоящие на мелководье суда и щелкнул пальцами. Имелся вариант грабануть местных жмотов! Не хотят тратиться на городские склады – пусть пеняют на себя.
Вопреки опасениям ночь прошла спокойно, никто не пытался пробраться на судно и обокрасть купцов. Но в порту явно было неспокойно, ночная вахта бодрствовала на всех стоящих у причала судах. По богатству готландцы могли потягаться с новгородцами, но только за счет золотых приисков да серебряных и медных рудников. Здесь жили перепродажей, а Новгород, кроме торговли, славился мануфактурами и кузницами, снабжавшими своей продукцией всю Европу. В город в огромных количествах свозили железо, лен и коноплю, в продажу шли готовые изделия, порой самые неожиданные. Так дерюга оказалась обычной тканью из тщательно промятого конопляного волокна самого высшего сорта. Более грубые нити пускали на парусину, остальное называлось пенькой и применялось при изготовлении очень прочных тросов и веревок.
– Посторонись, Андрей Федорович! – крикнул подшкипер. – Видишь тучи дождевые, надо над палубой парус навесить.
Более чем стесненные условия обитания вынуждали корабелов выбираться на палубу при каждом удобном случае. Стоянка в порту давала такую возможность, да осень не баловала солнышком. Балтийская погода везде одинакова, что в Швеции, что в Пруссии. Тем временем причал постепенно наполнялся людьми, воздух – криками, тележки поскрипывали колесами, торговцы предлагали капусту с брюквой, колбасы, птицу и прочую снедь. На берегу, чуть в стороне от причала, стрелял искрами длинный костер, там собралась камбузная братва со всех стоящих в порту судов. Коки под неспешные разговоры и соленые шуточки жарили-парили обед или заготавливали еду для предстоящего перехода. Корабельные камбузы появятся еще не скоро, этой роскоши ждать не менее двухсот лет. Андрей привычно перекрестился, прочитал молитву, после чего взял со стола бутерброд с сыром, откусил и зажмурился от удовольствия. Вкус! Аромат! Никакого сравнения с разрекламированными магазинными сортами. Молодец Ахилл, это его заслуга, именно он организовал изготовление настоящего сыра. От него Норманн узнал, что дырочки – это на самом деле ходы живущих внутри личинок. Как они вылезут наружу, так сыр и готов.
– Народ! Все к столу! – крикнул Речан. – Каша поспела!
И верно, корабельный кок орудовал ухватом, вытаскивая из жаркого костра большой глиняный горшок. Вскоре корабелы навалились на пшенку, добавили в миски тушеное мясо или рыбу. Норманн взял кружку еще теплого парного молока, зачерпнул ложку меда и присоединился к общей трапезе.
– Ну что, я пошел? – отодвинув миску, спросил Речан.
– Удачи! – пожелал князь. – Все зависит от тебя, сумеешь раздразнить купцов – получим хороший барыш.
– Робею. Дело, конечно, без обмана, да никогда не приходилось торговать подобным способом.
– Лиха беда начало! – подбодрил сотника Андрей. – Держись твердо, не суетись, цены ты знаешь.
– Дело не в ценах, я ведь должен говорить, что по договору везу ткани в Любек, а это обман, – огорченно промолвил Речан.
– Не беда! Сделаем проще, ты продаешь свою малую долю, а остальное везешь по договору.
– Расспросы начнутся: что, да как, да почему.
– Тайна не твоя, полный корабль дорогих тканей в любом торговом городе собьет цены.
– И верно, должны войти в положение, – согласился Речан и начал собираться в Висбю.
Норманн в свою очередь сел с Нилом в лодку и переправился на другой берег залива, где решил провести свою ежедневную тренировку. Высокие заросли шиповника и ежевики отлично скрывали их занятия от посторонних глаз.
Глава 2
– Что продаешь? – чуть ли не хором заорали стоящие на причале люди.
– Один берковец[1] персидских тканей, – хмуро ответил Речан, которому досталась роль хозяина груза.
– Сразу возьмем! – откликнулись с причала. – В этом году цены значительно поднялись! Что еще продашь?
– Остальной груз для Любека! – последовал решительный отказ.
– Продай, мы хорошо заплатим. За хороший товар и золото отсыплем.
Что верно, то верно, Максим дал Норманну распечатку показателей производительности шведских приисков и рудников. Из Шеллефтео ежегодно вывозили шесть тонн золота и триста тонн серебра. Швеция до сих пор прочно занимала второе место по добыче серебра и золота.
– Приходите завтра! – недовольно крикнул Речан и ушел в каюту.
– Ребята, – набежавшие невесть откуда портовые жулики навалились грудью на борт кога, – давайте к нам, разопьем кувшинчик ур-бонекампа.
От этих слов Норманна передернуло, он не понимал, как разумный человек может добровольно пить отраву. Этот ур-бонекамп являлся не чем иным, как настоем поганок и ядовитого болотного корня аир с добавлением морской травы агар-агар. Скандинавы часто пили его перед боем. Во время своей службы в милиции Норманн не раз имел дело с токсикоманами. Под воздействием яда они считали себя всесильными героями и с безумными улыбками тушили о свое тело сигареты. Но проходила пара часов, и боги превращались в жалких безвольных мышек, судорожно вздрагивающих от малейшего шороха. Нет, Норманн не собирался даже нюхать эту отраву, не то что пить. Но в то же время князь не запрещал корабелам погулять, и они веселой гурьбой пошли за гостеприимными хозяевами в небольшой домик на берегу бухточки.
Крепостная стена Висбю представляла собой обложенную крупными камнями насыпь с частоколом по самому верху. Простенькое и в то же время надежное укрепление гарантировало жителям безопасность при набегах мелких шаек пиратов и бандитов. Серьезного штурма силами нескольких сотен человек подобная стена, конечно, не выдержала бы, так что не зря новгородцы хвалились богатыми трофеями, добываемыми после набегов на этот остров. Гавань образовалась благодаря естественным песчаным наносам и напоминала узкий полукилометровый тупичок. Свайный причал находился у входа, а дальше, почти до городских стен, на мелководье виднелись многочисленные карфи и коги. В целом получалась мажорная картина процветающего купеческого центра с удобным и уютным портом.
– Андрей Федорович! – Оклик подшкипера отвлек Норманна от созерцания местных красот. – Все сделаем в лучшем виде!
– Не много ли выпил? – поморщившись, спросил вышедший на палубу сотник корабелов.
– Нормалек, Речан, не впервой в здешних краях. Ур-бонекамп сильно бьет по голове, но до утра отпустит.
– Подкинули перекупщикам наживку? – заинтересовался Норманн.
– В лучшем виде! – Подшкипер покачнулся и, не найдя опоры, плюхнулся на палубу.
– Разве можно столько пить? – недовольно заметил Речан.
– Только ради дела! – Корабел попытался принять вертикальное положение, но снова покачнулся, потерял равновесие и распластался на палубе.
– Оставь его, Речан! – Норманн брезгливо перешагнул через безвольное тело. – Придется вдвоем до утра сторожить.
– Думаешь, полезут?
– Как пить дать! Зачем портовому жулью нам платить? Проще напоить корабелов и утащить десяток штук ткани.
– Твоя правда, Андрей Федорович, здесь нет мытаря, как в Новгороде, или таможенника, как в Любеке.
– Ты знаешь законы Готландского союза?
– Законы действуют только в городе.
– Как это? Не может быть! – не поверил князь.
– У них везде так, – пожал плечами Речан, – в Готландском союзе нет княжеского права.
– По-твоему, я вышел из Ревеля, Ругодива или Выборга и могу творить, что захочу?
– В городских воротах посмотри себе под ноги, обязательно приметишь камень с крестиком. Это граница действия законов.
– Как же люди живут без законов? – недоверчиво спросил Норманн.
– В общинах никто не отменял законы предков, – объяснил сотник.
Все стало ясно. Жестокая жизнь четырнадцатого века диктовала простые и понятные законы выживания рода. Разные условия проживания, возможности обеспечения едой и одеждой априори исключали единый набор правил для всех людей. Это-то как раз не требовало объяснения, вопрос вызывал специально помеченный в городских воротах камень.
– Камни в воротах просто так не пометят, – задумчиво произнес Андрей, – здесь явно таится особый смысл.
– На ровном месте пытаешься найти тайну? – усмехнулся Речан. – Ты слышал про изгнание из города?
– Разумеется, в Новгороде вмиг изгоняют за обвес или обсчет, а имущество забирают в пользу города.
– Здесь те же законы, за исключением одного: после пересечения меченого камня любой может убить обидчика.
– Вот оно что! – кивнул Норманн. – Сурово! Так недалеко и до сведения счетов!
– На самом деле не так-то просто убить купца, ты забываешь про его охрану. Видишь домики рядом с вытащенными на мелководье судами?
– Хочешь сказать, что каждый купец держит за городом отряд быстрого реагирования?
– Нет, конечно. В порту нет складов, товары хранят на судах, а рядом домики с охраной.
– У берега почти полсотни судов, и все они с грузом! Мы легко уведем половину, если не больше!
– Ишь какой шустрый! – улыбнулся Речан. – Ты сначала попробуй стянуть их на глубину!
– Ерунда! Карфи с лебедкой на якорь, и потащил один за другим.
– Не смеши, Висбю за день соберет полтысячи воинов! Повнимательней посмотри на наш причал.
Речан оказался прав, сваи с дощатым настилом были поставлены перпендикулярно к берегу, напротив входа в залив у берега виднелись набросанные валуны. Корабелам для входа во внутреннюю гавань оставили узенький, не шире десяти метров, коридорчик. Городской дружине достаточно было подойти с обоих берегов, и мышеловка захлопнулась бы даже без луков: любой кораблик легко цеплялся баграми. Норманн еще раз внимательно посмотрел на городские ворота, на причал, на стоящие на мелководье суда и щелкнул пальцами. Имелся вариант грабануть местных жмотов! Не хотят тратиться на городские склады – пусть пеняют на себя.
Вопреки опасениям ночь прошла спокойно, никто не пытался пробраться на судно и обокрасть купцов. Но в порту явно было неспокойно, ночная вахта бодрствовала на всех стоящих у причала судах. По богатству готландцы могли потягаться с новгородцами, но только за счет золотых приисков да серебряных и медных рудников. Здесь жили перепродажей, а Новгород, кроме торговли, славился мануфактурами и кузницами, снабжавшими своей продукцией всю Европу. В город в огромных количествах свозили железо, лен и коноплю, в продажу шли готовые изделия, порой самые неожиданные. Так дерюга оказалась обычной тканью из тщательно промятого конопляного волокна самого высшего сорта. Более грубые нити пускали на парусину, остальное называлось пенькой и применялось при изготовлении очень прочных тросов и веревок.
– Посторонись, Андрей Федорович! – крикнул подшкипер. – Видишь тучи дождевые, надо над палубой парус навесить.
Более чем стесненные условия обитания вынуждали корабелов выбираться на палубу при каждом удобном случае. Стоянка в порту давала такую возможность, да осень не баловала солнышком. Балтийская погода везде одинакова, что в Швеции, что в Пруссии. Тем временем причал постепенно наполнялся людьми, воздух – криками, тележки поскрипывали колесами, торговцы предлагали капусту с брюквой, колбасы, птицу и прочую снедь. На берегу, чуть в стороне от причала, стрелял искрами длинный костер, там собралась камбузная братва со всех стоящих в порту судов. Коки под неспешные разговоры и соленые шуточки жарили-парили обед или заготавливали еду для предстоящего перехода. Корабельные камбузы появятся еще не скоро, этой роскоши ждать не менее двухсот лет. Андрей привычно перекрестился, прочитал молитву, после чего взял со стола бутерброд с сыром, откусил и зажмурился от удовольствия. Вкус! Аромат! Никакого сравнения с разрекламированными магазинными сортами. Молодец Ахилл, это его заслуга, именно он организовал изготовление настоящего сыра. От него Норманн узнал, что дырочки – это на самом деле ходы живущих внутри личинок. Как они вылезут наружу, так сыр и готов.
– Народ! Все к столу! – крикнул Речан. – Каша поспела!
И верно, корабельный кок орудовал ухватом, вытаскивая из жаркого костра большой глиняный горшок. Вскоре корабелы навалились на пшенку, добавили в миски тушеное мясо или рыбу. Норманн взял кружку еще теплого парного молока, зачерпнул ложку меда и присоединился к общей трапезе.
– Ну что, я пошел? – отодвинув миску, спросил Речан.
– Удачи! – пожелал князь. – Все зависит от тебя, сумеешь раздразнить купцов – получим хороший барыш.
– Робею. Дело, конечно, без обмана, да никогда не приходилось торговать подобным способом.
– Лиха беда начало! – подбодрил сотника Андрей. – Держись твердо, не суетись, цены ты знаешь.
– Дело не в ценах, я ведь должен говорить, что по договору везу ткани в Любек, а это обман, – огорченно промолвил Речан.
– Не беда! Сделаем проще, ты продаешь свою малую долю, а остальное везешь по договору.
– Расспросы начнутся: что, да как, да почему.
– Тайна не твоя, полный корабль дорогих тканей в любом торговом городе собьет цены.
– И верно, должны войти в положение, – согласился Речан и начал собираться в Висбю.
Норманн в свою очередь сел с Нилом в лодку и переправился на другой берег залива, где решил провести свою ежедневную тренировку. Высокие заросли шиповника и ежевики отлично скрывали их занятия от посторонних глаз.
Глава 2
Сокровища Иори
К полудню на судно прибежал гонец, быстро перекусил и помчался обратно. Судя по всему, приманка сработала. Местные торговцы встречали Речана как родного сына, и каждый старался уговорить продать чуть больше изначально предложенного количества ткани. Мзду предлагали соответствующую: понимали, что торговцу придется платить неустойку за недовезенный товар. Большие деньги ломали сопротивление мнимого купца, Речан соглашался, но тут же требовал от покупателей, чтобы они сохраняли сделку в строгой тайне. На следующий день, воровато оглядываясь, на судно начали приходить готландские приказчики. Они тщательно выбирали ткань, шептались и просили добавить к оговоренной партии хотя бы пару штук бархата, тафты или шелка. Количество «непродающегося товара» росло как на дрожжах, к концу недели в трюме не осталось ни одного не проданного рулона. Вскоре наступил решающий момент – требовалось составить купчие на ткани и получить векселя на серебро, которое следовало взять прямо на рудниках озера Иори. Норманн с Нилом сопровождали Речана под видом охраны и доверенных свидетелей. Вблизи городская стена выглядела совсем простенькой и ненадежной, зато прируб к воротам больше напоминал короткую улицу и на ночь с двух сторон закрывался воротами. Дома в Висбю разительно отличались от ставшей уже привычной архитектуры Новгорода. Первые этажи были сложены из булыжника, а вторые напоминали плетеный забор.
– Как же они живут в таких домах? – разглядывая хлипкие надстройки, удивлялся Норманн.
– Что в них плохого? – пожав плечами, спросил Речан.
– Плетеные стены хороши для жарких стран, а здесь север, комнаты зимой вымерзнут!
– Вот ты о чем! – засмеялся спутник. – Стены двойные, засыпаны древесной трухой.
– Совсем сбрендили! Надо же додуматься – простенок набивать гнилью!
– Какой гнилью? Нормальная труха из ели или сосны.
– Что за труха? Никогда о ней не слышал! – сбавил обороты Норманн.
– Ты впервой у свеев? – Увидев утвердительный кивок Норманна, Речан продолжил: – Они поленья бросают в мельницу, получают труху и засыпают в стены.
– Брось! Не может быть! Древесина в мельнице начинает волокниться! Или ты не заглядывал к нашим бумагоделам?
– Э, Андрей Федорович, сосна сосне рознь, свейские и чухонские леса для строительства непригодны.
– Ну да, не может быть! – все так же уверенно возразил сотнику Норманн. Про шведский экспорт пилолеса он слышал не раз.
– Сейчас зайдем к Йенсону, у него и спросишь.
По предварительной договоренности, преследующей цель сохранить сделку в тайне, к купцам проходили через задний двор. Речан уверенно свернул в узкий проулок, пришлось шагать по осенней грязи. Стараясь не запачкать натертые воском сапоги, Норманн вышагивал, словно цапля, однако вид помойного месива, царящего на задворках, лишил его последней надежды сохранить опрятный внешний вид. Их троица, распугивая бродячих собак, обреченно топала по вонючей жиже. Гостей уже поджидали у нужной калитки, слуга выглянул наружу, воровато огляделся и, впустив пришедших, закрыл тяжелый засов. На заднем крыльце Норманн умышленно небрежно вытер свои сапоги, а когда поднялись на второй этаж, сразу подошел к окну. Его интересовала толщина стены, которую можно было определить только по оконному проему.
– Не волнуйтесь, – глядя на грязные следы, сказал хозяин дома, – ваш визит останется незамеченным.
– Вот и хорошо, – усмехнулся Андрей Федорович, – нам не нужны проблемы и последующие разборки.
– Вы приготовили купчую?
Речан протянул бумагу с малой печатью Ганзы, купец тут же отдал заготовленный вексель на серебро. На некоторое время в комнате повисла тишина – договаривающиеся стороны внимательно изучали финансовые документы. В завершение хозяин расписался на векселе, свидетельствуя о передаче его другому владельцу, и поставил свою печать.
– Я благодарю вас за выгодную сделку, – убирая купчую в секретер, торжественно произнес господин Йенсон.
– И вам спасибо, – вежливо ответил Речан.
Все, дела были завершены, здесь бытовали другие традиции, не стоило ждать, что кто-то предложит стакан чая, следовало уходить.
– Простите, мне бы хотелось узнать, где купцы Готланда строят свои корабли? – заинтересованно спросил Норманн.
– Как где? – удивленно вскинул брови хозяин. – На Великих озерах, конечно!
Ответ ввел Норманна в ступор. Великие озера находятся между Америкой и Канадой, это даже дети знают!
– Э-э-э… а можно поконкретней?
– У меня отличная верфь в Йенчепинге, если нужен корабль, я сделаю вам скидку.
– А поближе верфь найдется? – наугад спросил Норманн.
– Если только в Линчепинге, можете спросить у господина Линсона.
– Мне бы заказать корабль на берегу моря, – задумчиво промолвил Андрей. На самом деле он не имел понятия о местонахождении всех этих «чепингов».
– На побережье нет корабельного леса! – озадаченно воскликнул Йенсон. – Есть верфь в Норрчепинге, но там делают только рыболовецкие баркасы.
Норманн не имел никакого представления, чем отличается «корабельный» или «строевой» лес. Он всегда был уверен, что дерево – оно и есть дерево, а что из него делать, дом или корабль, диктуют обстоятельства. Оказалось, что все не так однозначно, господин Йенсон нашел в лице гостя заинтересованного слушателя и целый час разъяснял различные тонкости лесной науки.
Заключительный этап авантюры с продажей тканей растянулся на пять дней. Норманн опасался скандала с возможным аннулированием сделок, поэтому с трудом сдерживал желание поскорее уйти к острову Худигсхольм и передавал купцам ткани чуть ли не под покровом ночи. Наконец от борта отошел карфи с последними тюками китайских трофеев, а корабелы с видимым удовольствием отдали швартовы. Ког медленно отделился от причала, парус встрепенулся под напором ветра, кормчий навалился грудью на рулевое весло, и кораблик начал набирать ход.
– До сих пор не могу поверить, что ты сумел продать целый корабль дорогих тканей! – глядя на удаляющийся причал, задумчиво сказал Речан.
– И не просто продать, а взять за них очень высокую цену! – глянув на Норманна, в тон сотнику корабелов воскликнул Нил.
– Вот через неделю начнется потеха! – добавил, усмехнувшись, стоявший неподалеку кормчий.
– Не вытерпят, раньше начнут хвастаться! – не согласился с «начальством» Нил.
– Не завидую местным купцам, – невольно улыбнулся Андрей.
– Еще бы, им шелка с бархатом за год не продать. Тем более что в Любеке наши склады заполнены до крыши. – Речан сочувственно улыбнулся.
– Франкам отвезут, – пожал плечами подошедший шкипер.
– Если только в Кале, дальше не пройти, пираты полностью перекрыли Ла-Манш, – вспомнив последнюю почту из Любека, сообщил Норманн.
– Андрей Федорович! – воскликнул заволновавшийся кормчий. – Наши мурманы навстречу бегут!
– Чего это они сюда завернули? – сразу же оживился Норманн. – Мы же договорились встретиться южнее Стокгольма.
– Ты посмотри на осевшие борта! – понимающе усмехнулся Речан. – Явно ограбили десяток когов.
Так оно и оказалось, деятельная натура Геланда не выдержала длительного ожидания. Пока Речан с Норманном водили готландцев за нос, он отправил свои драккары на свободную охоту.
– Не злись на меня, Рус Федорсон! – поднимаясь на борт, заговорил Геланд. – В Висбю были мои соглядатаи.
– Партизанский отряд, да и только! – Норманн невольно хохотнул. – Намного проще было прислать ко мне гонца.
– Ты что? Норвежец в гостях у купца Ганзы! Подобное невозможно, на тебя все начали бы коситься! – воскликнул Геланд.
Он был прав: пираты даже манерой поведения резко отличались от норвежцев из числа корабелов. Не стоило афишировать свои связи с вольным народом – морскими грабителями. Конечно, каждый купец в той или иной мере был причастен к морскому разбою, многие даже содержали целые пиратские деревни. И в то же время каждый старался соблюдать внешние приличия, подобные делишки никогда не выставлялись напоказ.
– Ты хочешь перегрузить трофеи на ког? – уточнил Речан.
– Ветрено. – Геланд посмотрел на бегущую волну. – Драккары сидят слишком низко.
Пришлось подворачивать к скалистому островку, откуда перед самым заходом солнца Леанта вывела загруженный ког. Вопреки ожиданиям Норманна норвежцы не остановились на ночевку, драккары подняли паруса и смело вышли в неспокойное море. Дело в том, что здесь была глубоководная часть Балтийского моря, кроме того, рельеф берегов Скандинавского полуострова и острова Готланд создавал в этом месте эффект трубы. Как следствие, при южном ветре шли высокие и крутые волны. Узкий и длинный драккар не приспособлен для плавания в открытом море. При таком сильном волнении суденышко может развернуть, и оно опрокинется. Но опасения оказались напрасными, все драккары уверенно шли по курсу, а Норманн получил наглядный урок управления с помощью рулевого весла. Именно весло обеспечивало правильное положение маленького кораблика относительно ветра, кормчие уже не рулили, а гребли поперек линии движения. Вот и еще одно доказательство высокого умственного развития наших предков, нет, они совсем не дикие и тупые. Появилась возможность строить другие корабли, и сразу начали устанавливать привычный руль.
К вечеру следующего дня пиратская эскадра вошла в удобный залив острова Худигсхольм. Под командованием Лунда обследовали берег, после чего собрались стайкой в уютном местечке – по всем признакам там регулярно отдыхали корабелы. Геланд выбрал для стоянки маленький островок под названием Харгсхольм. Россыпь мрачных гранитных скал затрудняла подход к берегу, зато надежно скрывала драккары от постороннего взгляда.
– Мы сумеем быстро отсюда выбраться? – недоверчиво поинтересовался Норманн.
– Без проблем! – легкомысленно отмахнулся Геланд.
– Ты видел подводные камни? Трудновато пройти между ними.
– Ерунда! Ну зацепится драккар за подводный валун, и что? Оттолкнутся веслом – и вперед.
Вообще-то Геланд был прав, касание камня может закончиться плачевным исходом для пластиковой яхты, а толстым доскам, из которых построены суденышки четырнадцатого века, грозила всего лишь неглубокая царапина. Островок представлял собой огромный гранитный монолит. Норманн покосился на поросший лишайником склон с несколькими хиленькими сосенками на вершине, взял свой спальный мешок и завалился досыпать.
– Вставай, Рус Федорсон! – Геланд грубо толкнул его в плечо. – Ужин проспишь!
– Что там? – спросил Андрей. – Снова из леща кости выковыривать?
– Нет, ребята трески наловили!
– Здесь водится только зеленая треска.
– Утром перемет поднимем, тогда и камбалой полакомимся.
– Эх, сейчас бы зубатки с шампура, – закапризничал князь.
– Не дразни! Я уже забываю вкус нормальной рыбы.
– Погоди, настанет наш час, мы обязательно вернемся в родные фьорды, – подбодрил Норманн.
– Ты дал нам остров Одина, и мы отсюда уже не уйдем! – гордо ответил Геланд, затем немного подумал и добавил: – Отец даст тебе воинов!
Кряхтя, словно старый дед, Норманн вылез из спального мешка и направился к костру. Погода стояла мерзкая, холодный порывистый ветер бросал в глаза едкий дым костра, неряшливые космы облаков грозили очередным занудливым дождем. Взяв миску ухи с непонятными травками и корешками, Норманн пристроился на бревне. Любой свежий продукт имеет свой особый вкус: взять магазинную треску – тряпка тряпкой, никакого сравнения с только что выловленной рыбой. Тщательно вымыв после обеда миску, князь отправился на поиски старшины корабелов и обнаружил его в замшелой расщелине.
– Нашел себе самое мягкое место? – пошутил беззлобно.
– Самое мягкое оставил для тебя, – усмехнулся Речан, указав на горку папоротника.
– Где это ты его нашел?
– С материковой стороны привезли, Геланд перевез туда дозорных.
– Я думал, он организует наблюдение с острова.
– Чего еще! На лысой макушке человека с любой стороны увидишь! Нет, на лесном берегу легко укрыться.
– Охотничьих троп не приметил?
– Я в таких делах не знаток, – вздохнул Речан. – Дозорных расставили по обе стороны, сам проверял.
– У меня возник вопрос, – устраиваясь поудобнее, заговорил Норманн, – на берегу возле костра лежит несколько бревен.
– И что? Их тут много, считай, весь берег с севера до Худигсхольма бревнами усыпан.
– Почему? Лес здесь плохой, а бревна топором срублены.
– Не знаешь, – снова усмехнулся Речан. – На севере растет строевой лес, его вяжут в плоты и галерами буксируют сюда.
– Зачем? В чем смысл этой нелегкой работы? – по-настоящему заинтересовался Норманн.
– Плоты заводят в устье реки, где со сплавщиков взимают церковную десятину, затем грузят на корабли и везут в Любек.
– В Упсалу что-то вроде главного таможенного поста?
– С той лишь разницей, что деньги уходят латинянам.
Велика разница между православной и католической церквями. На Руси монастыри и храмы живут за счет добровольных пожертвований, а здесь латинский крест взимает свою долю силой оружия.
Потянулись дни ожидания, омраченные отвратительной погодой. Утренние заморозки с порывистым ветром заставили соорудить в расщелине некое подобие берлоги. Затем два дня кряду с неба сыпал не то снег, не то дождь. Леанта вернулась с Оденсхольма, прихватив дюжину корзин с брюквой и репой. Это была первая дань, собранная Варуфом со своих подданных.
– Уводи ког в реку Фюрис, – распорядился Речан.
– Вот еще! – взъерепенилась девушка. – Я тоже хочу выпустить кишки парочке свеев.
– Ты должна встать в устье и следить за входящими карфи.
– Зачем? Какой прок от созерцания идущих в Упсалу судов?
– А вдруг караван пойдет прямиком? Так и будем здесь торчать до ледостава?
– Северные шхеры не замерзнут раньше декабря! – отрезала Леанта.
– Вот что, красавица, или ты сегодня уводишь ког к плотогонам, или собирай манатки и перебирайся на драккар! – решительно заявил Речан.
Девушка беспомощно посмотрела на Норманна, но тот отрезал:
– Мы в боевом походе и обязаны исполнять приказы.
– Но ты предводитель! – закусив от обиды губу, парировала девушка.
– И что? Сегодня я позволю своевольничать тебе, завтра Лунду, а послезавтра наш единый отряд разбежится в разные стороны!
Леанта резко развернулась и неестественно прямо пошла на ког.
– Почему мурманы со свеями все время грызутся? – пытаясь скрыть огорчение, спросил Норманн.
– Знамо дело, землю поделить не могут, – с усмешкой ответил Речан.
– Но здесь исконно шведские земли.
– Так-то оно так, да раньше и мурманы здесь жили, причем свеи были их рабами.
– Вот оно что! – воскликнул Норманн. – Одни не могут забыть прежнего господства, другие рабства.
На коге начали выбирать якорь. Леанта практически сразу приказала поставить парус, и кораблик, едва не задевая бортом скалы, пошел в сторону реки.
– Я и сам хотел ее отсюда выпроводить, только завтра утром, – словно бы извиняясь, сказал Норманн.
– А вдруг сегодня готландцы придут? Одинокий ког вызовет подозрения, они обязательно пришлют отряд для проверки.
– Как же они живут в таких домах? – разглядывая хлипкие надстройки, удивлялся Норманн.
– Что в них плохого? – пожав плечами, спросил Речан.
– Плетеные стены хороши для жарких стран, а здесь север, комнаты зимой вымерзнут!
– Вот ты о чем! – засмеялся спутник. – Стены двойные, засыпаны древесной трухой.
– Совсем сбрендили! Надо же додуматься – простенок набивать гнилью!
– Какой гнилью? Нормальная труха из ели или сосны.
– Что за труха? Никогда о ней не слышал! – сбавил обороты Норманн.
– Ты впервой у свеев? – Увидев утвердительный кивок Норманна, Речан продолжил: – Они поленья бросают в мельницу, получают труху и засыпают в стены.
– Брось! Не может быть! Древесина в мельнице начинает волокниться! Или ты не заглядывал к нашим бумагоделам?
– Э, Андрей Федорович, сосна сосне рознь, свейские и чухонские леса для строительства непригодны.
– Ну да, не может быть! – все так же уверенно возразил сотнику Норманн. Про шведский экспорт пилолеса он слышал не раз.
– Сейчас зайдем к Йенсону, у него и спросишь.
По предварительной договоренности, преследующей цель сохранить сделку в тайне, к купцам проходили через задний двор. Речан уверенно свернул в узкий проулок, пришлось шагать по осенней грязи. Стараясь не запачкать натертые воском сапоги, Норманн вышагивал, словно цапля, однако вид помойного месива, царящего на задворках, лишил его последней надежды сохранить опрятный внешний вид. Их троица, распугивая бродячих собак, обреченно топала по вонючей жиже. Гостей уже поджидали у нужной калитки, слуга выглянул наружу, воровато огляделся и, впустив пришедших, закрыл тяжелый засов. На заднем крыльце Норманн умышленно небрежно вытер свои сапоги, а когда поднялись на второй этаж, сразу подошел к окну. Его интересовала толщина стены, которую можно было определить только по оконному проему.
– Не волнуйтесь, – глядя на грязные следы, сказал хозяин дома, – ваш визит останется незамеченным.
– Вот и хорошо, – усмехнулся Андрей Федорович, – нам не нужны проблемы и последующие разборки.
– Вы приготовили купчую?
Речан протянул бумагу с малой печатью Ганзы, купец тут же отдал заготовленный вексель на серебро. На некоторое время в комнате повисла тишина – договаривающиеся стороны внимательно изучали финансовые документы. В завершение хозяин расписался на векселе, свидетельствуя о передаче его другому владельцу, и поставил свою печать.
– Я благодарю вас за выгодную сделку, – убирая купчую в секретер, торжественно произнес господин Йенсон.
– И вам спасибо, – вежливо ответил Речан.
Все, дела были завершены, здесь бытовали другие традиции, не стоило ждать, что кто-то предложит стакан чая, следовало уходить.
– Простите, мне бы хотелось узнать, где купцы Готланда строят свои корабли? – заинтересованно спросил Норманн.
– Как где? – удивленно вскинул брови хозяин. – На Великих озерах, конечно!
Ответ ввел Норманна в ступор. Великие озера находятся между Америкой и Канадой, это даже дети знают!
– Э-э-э… а можно поконкретней?
– У меня отличная верфь в Йенчепинге, если нужен корабль, я сделаю вам скидку.
– А поближе верфь найдется? – наугад спросил Норманн.
– Если только в Линчепинге, можете спросить у господина Линсона.
– Мне бы заказать корабль на берегу моря, – задумчиво промолвил Андрей. На самом деле он не имел понятия о местонахождении всех этих «чепингов».
– На побережье нет корабельного леса! – озадаченно воскликнул Йенсон. – Есть верфь в Норрчепинге, но там делают только рыболовецкие баркасы.
Норманн не имел никакого представления, чем отличается «корабельный» или «строевой» лес. Он всегда был уверен, что дерево – оно и есть дерево, а что из него делать, дом или корабль, диктуют обстоятельства. Оказалось, что все не так однозначно, господин Йенсон нашел в лице гостя заинтересованного слушателя и целый час разъяснял различные тонкости лесной науки.
Заключительный этап авантюры с продажей тканей растянулся на пять дней. Норманн опасался скандала с возможным аннулированием сделок, поэтому с трудом сдерживал желание поскорее уйти к острову Худигсхольм и передавал купцам ткани чуть ли не под покровом ночи. Наконец от борта отошел карфи с последними тюками китайских трофеев, а корабелы с видимым удовольствием отдали швартовы. Ког медленно отделился от причала, парус встрепенулся под напором ветра, кормчий навалился грудью на рулевое весло, и кораблик начал набирать ход.
– До сих пор не могу поверить, что ты сумел продать целый корабль дорогих тканей! – глядя на удаляющийся причал, задумчиво сказал Речан.
– И не просто продать, а взять за них очень высокую цену! – глянув на Норманна, в тон сотнику корабелов воскликнул Нил.
– Вот через неделю начнется потеха! – добавил, усмехнувшись, стоявший неподалеку кормчий.
– Не вытерпят, раньше начнут хвастаться! – не согласился с «начальством» Нил.
– Не завидую местным купцам, – невольно улыбнулся Андрей.
– Еще бы, им шелка с бархатом за год не продать. Тем более что в Любеке наши склады заполнены до крыши. – Речан сочувственно улыбнулся.
– Франкам отвезут, – пожал плечами подошедший шкипер.
– Если только в Кале, дальше не пройти, пираты полностью перекрыли Ла-Манш, – вспомнив последнюю почту из Любека, сообщил Норманн.
– Андрей Федорович! – воскликнул заволновавшийся кормчий. – Наши мурманы навстречу бегут!
– Чего это они сюда завернули? – сразу же оживился Норманн. – Мы же договорились встретиться южнее Стокгольма.
– Ты посмотри на осевшие борта! – понимающе усмехнулся Речан. – Явно ограбили десяток когов.
Так оно и оказалось, деятельная натура Геланда не выдержала длительного ожидания. Пока Речан с Норманном водили готландцев за нос, он отправил свои драккары на свободную охоту.
– Не злись на меня, Рус Федорсон! – поднимаясь на борт, заговорил Геланд. – В Висбю были мои соглядатаи.
– Партизанский отряд, да и только! – Норманн невольно хохотнул. – Намного проще было прислать ко мне гонца.
– Ты что? Норвежец в гостях у купца Ганзы! Подобное невозможно, на тебя все начали бы коситься! – воскликнул Геланд.
Он был прав: пираты даже манерой поведения резко отличались от норвежцев из числа корабелов. Не стоило афишировать свои связи с вольным народом – морскими грабителями. Конечно, каждый купец в той или иной мере был причастен к морскому разбою, многие даже содержали целые пиратские деревни. И в то же время каждый старался соблюдать внешние приличия, подобные делишки никогда не выставлялись напоказ.
– Ты хочешь перегрузить трофеи на ког? – уточнил Речан.
– Ветрено. – Геланд посмотрел на бегущую волну. – Драккары сидят слишком низко.
Пришлось подворачивать к скалистому островку, откуда перед самым заходом солнца Леанта вывела загруженный ког. Вопреки ожиданиям Норманна норвежцы не остановились на ночевку, драккары подняли паруса и смело вышли в неспокойное море. Дело в том, что здесь была глубоководная часть Балтийского моря, кроме того, рельеф берегов Скандинавского полуострова и острова Готланд создавал в этом месте эффект трубы. Как следствие, при южном ветре шли высокие и крутые волны. Узкий и длинный драккар не приспособлен для плавания в открытом море. При таком сильном волнении суденышко может развернуть, и оно опрокинется. Но опасения оказались напрасными, все драккары уверенно шли по курсу, а Норманн получил наглядный урок управления с помощью рулевого весла. Именно весло обеспечивало правильное положение маленького кораблика относительно ветра, кормчие уже не рулили, а гребли поперек линии движения. Вот и еще одно доказательство высокого умственного развития наших предков, нет, они совсем не дикие и тупые. Появилась возможность строить другие корабли, и сразу начали устанавливать привычный руль.
К вечеру следующего дня пиратская эскадра вошла в удобный залив острова Худигсхольм. Под командованием Лунда обследовали берег, после чего собрались стайкой в уютном местечке – по всем признакам там регулярно отдыхали корабелы. Геланд выбрал для стоянки маленький островок под названием Харгсхольм. Россыпь мрачных гранитных скал затрудняла подход к берегу, зато надежно скрывала драккары от постороннего взгляда.
– Мы сумеем быстро отсюда выбраться? – недоверчиво поинтересовался Норманн.
– Без проблем! – легкомысленно отмахнулся Геланд.
– Ты видел подводные камни? Трудновато пройти между ними.
– Ерунда! Ну зацепится драккар за подводный валун, и что? Оттолкнутся веслом – и вперед.
Вообще-то Геланд был прав, касание камня может закончиться плачевным исходом для пластиковой яхты, а толстым доскам, из которых построены суденышки четырнадцатого века, грозила всего лишь неглубокая царапина. Островок представлял собой огромный гранитный монолит. Норманн покосился на поросший лишайником склон с несколькими хиленькими сосенками на вершине, взял свой спальный мешок и завалился досыпать.
– Вставай, Рус Федорсон! – Геланд грубо толкнул его в плечо. – Ужин проспишь!
– Что там? – спросил Андрей. – Снова из леща кости выковыривать?
– Нет, ребята трески наловили!
– Здесь водится только зеленая треска.
– Утром перемет поднимем, тогда и камбалой полакомимся.
– Эх, сейчас бы зубатки с шампура, – закапризничал князь.
– Не дразни! Я уже забываю вкус нормальной рыбы.
– Погоди, настанет наш час, мы обязательно вернемся в родные фьорды, – подбодрил Норманн.
– Ты дал нам остров Одина, и мы отсюда уже не уйдем! – гордо ответил Геланд, затем немного подумал и добавил: – Отец даст тебе воинов!
Кряхтя, словно старый дед, Норманн вылез из спального мешка и направился к костру. Погода стояла мерзкая, холодный порывистый ветер бросал в глаза едкий дым костра, неряшливые космы облаков грозили очередным занудливым дождем. Взяв миску ухи с непонятными травками и корешками, Норманн пристроился на бревне. Любой свежий продукт имеет свой особый вкус: взять магазинную треску – тряпка тряпкой, никакого сравнения с только что выловленной рыбой. Тщательно вымыв после обеда миску, князь отправился на поиски старшины корабелов и обнаружил его в замшелой расщелине.
– Нашел себе самое мягкое место? – пошутил беззлобно.
– Самое мягкое оставил для тебя, – усмехнулся Речан, указав на горку папоротника.
– Где это ты его нашел?
– С материковой стороны привезли, Геланд перевез туда дозорных.
– Я думал, он организует наблюдение с острова.
– Чего еще! На лысой макушке человека с любой стороны увидишь! Нет, на лесном берегу легко укрыться.
– Охотничьих троп не приметил?
– Я в таких делах не знаток, – вздохнул Речан. – Дозорных расставили по обе стороны, сам проверял.
– У меня возник вопрос, – устраиваясь поудобнее, заговорил Норманн, – на берегу возле костра лежит несколько бревен.
– И что? Их тут много, считай, весь берег с севера до Худигсхольма бревнами усыпан.
– Почему? Лес здесь плохой, а бревна топором срублены.
– Не знаешь, – снова усмехнулся Речан. – На севере растет строевой лес, его вяжут в плоты и галерами буксируют сюда.
– Зачем? В чем смысл этой нелегкой работы? – по-настоящему заинтересовался Норманн.
– Плоты заводят в устье реки, где со сплавщиков взимают церковную десятину, затем грузят на корабли и везут в Любек.
– В Упсалу что-то вроде главного таможенного поста?
– С той лишь разницей, что деньги уходят латинянам.
Велика разница между православной и католической церквями. На Руси монастыри и храмы живут за счет добровольных пожертвований, а здесь латинский крест взимает свою долю силой оружия.
Потянулись дни ожидания, омраченные отвратительной погодой. Утренние заморозки с порывистым ветром заставили соорудить в расщелине некое подобие берлоги. Затем два дня кряду с неба сыпал не то снег, не то дождь. Леанта вернулась с Оденсхольма, прихватив дюжину корзин с брюквой и репой. Это была первая дань, собранная Варуфом со своих подданных.
– Уводи ког в реку Фюрис, – распорядился Речан.
– Вот еще! – взъерепенилась девушка. – Я тоже хочу выпустить кишки парочке свеев.
– Ты должна встать в устье и следить за входящими карфи.
– Зачем? Какой прок от созерцания идущих в Упсалу судов?
– А вдруг караван пойдет прямиком? Так и будем здесь торчать до ледостава?
– Северные шхеры не замерзнут раньше декабря! – отрезала Леанта.
– Вот что, красавица, или ты сегодня уводишь ког к плотогонам, или собирай манатки и перебирайся на драккар! – решительно заявил Речан.
Девушка беспомощно посмотрела на Норманна, но тот отрезал:
– Мы в боевом походе и обязаны исполнять приказы.
– Но ты предводитель! – закусив от обиды губу, парировала девушка.
– И что? Сегодня я позволю своевольничать тебе, завтра Лунду, а послезавтра наш единый отряд разбежится в разные стороны!
Леанта резко развернулась и неестественно прямо пошла на ког.
– Почему мурманы со свеями все время грызутся? – пытаясь скрыть огорчение, спросил Норманн.
– Знамо дело, землю поделить не могут, – с усмешкой ответил Речан.
– Но здесь исконно шведские земли.
– Так-то оно так, да раньше и мурманы здесь жили, причем свеи были их рабами.
– Вот оно что! – воскликнул Норманн. – Одни не могут забыть прежнего господства, другие рабства.
На коге начали выбирать якорь. Леанта практически сразу приказала поставить парус, и кораблик, едва не задевая бортом скалы, пошел в сторону реки.
– Я и сам хотел ее отсюда выпроводить, только завтра утром, – словно бы извиняясь, сказал Норманн.
– А вдруг сегодня готландцы придут? Одинокий ког вызовет подозрения, они обязательно пришлют отряд для проверки.