Очень запомнились мне первые дни после возвращения. Все меня любили, баловали, угощали вкусными вещами и слушали мои рассказы об удивительных приключениях. Все охали и ахали, не очень-то веря, что я смог самостоятельно добраться до самой Москвы. Не верили даже билету метро и необычной бутылке из-под пива. И только когда по телевизору шла передача о Красной площади и показывали очередь в Мавзолей, а я, захлебываясь от восторга, предвосхищал с точными подробностями следующие кадры, мне наконец-то поверили, и я был откровенно счастлив...
То лето запомнилось мне и еще одним новым моим увлечением. Наш дом находился в десяти минутах ходьбы от великой сибирской реки Иртыш. Кто не слышал об этой полноводной и быстрой реке? По ней плавал со своей дружиной Ермак, по ней десятки лет сплавляли лес: Иртыш помогал и помогает человеку и во многом другом.
Во времена моего детства воды Иртыша были настолько чистыми, что мы пили прямо из реки, черпая воду ладошками. А по берегам росло столько зелени и было так красиво, что в районе Чернолучья, чуть ниже по течению, они были сплошь застроены санаториями и пионерскими лагерями.
Я и раньше ходил рыбачить, но лишь эпизодически, подчиняясь настойчивым просьбам приятелей, но в то лето Иртыш меня словно приворожил. С вечера накопав в потайных местах самых "жирных" червей и упитанных "опарышей", тщательно проверив рыболовные снасти, я укладывался спать пораньше и, поставив будильник на пять утра, вскакивал при его первом звуке, боясь прийти после своего приятеля Акимчика.
Быстро собирался, намазывал хлеб маслом, если оно было, или отрезал кусок сала: при отсутствии того и другого брал несколько кусков хлеба, прихватывал огурцов, помидоров и, конечно, соль. Если уходил с ночи, то добавлял и несколько картофелин, которые мы пекли на костре.
Обычно моего верного друга Акимчика на месте не оказывалось: он любил понежиться в постели, а его родители всячески его баловали. Володя был у них единственным и поздним ребенком: он был обречен на всепоглощающую любовь, заботу и внимание. Часа через два он появлялся с виноватым видом, присаживался рядом со мной и протягивал какой-нибудь вкусный бутерброд с колбасой, с сыром или с вареньем. Это вам не кусок хлеба с огурцом!
Разве мог я в такой ситуации на него дуться? Думаю, каждый из читающих эту книгу правильно ответит на заданный вопрос...
Я облюбовал место, где скобами сцеплялись бревна, собирающие в ловушки одинокие плавуны. Попробую пояснить, что это такое. Обычно плоты из заготовленного леса вяжутся в местах заготовки и потом сплавляются по реке к местам загрузки. Но иногда бревна отрываются от плотов и становятся одинокими плавунами. Если они держатся на поверхности, то хоть и представляют опасность для судов, но ее можно предотвратить, а когда бревно долго находится в воде и сильно набухает, оно уходит под воду и превращается в топляк, а это уже очень опасно. Скорость течения приличная, и если топляк врезается в судно, то пронзает металлический корпус, как бумагу.
Потому и ставятся по реке такие ловушки для одиночек плавунов: бревна прочно сцепляются между собой в цепочку и образуют своеобразный полукруглый загон, в который и направляют одинокие плавуны, образуя понтоны. Эти бревна как бы бесхозны, и ни у кого до них не доходят руки: порой они годами скапливаются, все больше занимая водную поверх-ность. Это происходило до тех пор, пока понтоны кому-то не начинали мешать. Тогда вызывались сплавщики, сбивали плоты и отправляли их к местам загрузки.
Именно эти понтоны я и облюбовал для рыбалки. Я рыбачил двумя способами: на "закидушку" и на блесну. "Закидушка" - это местное название одного из методов ловли. Длина лески у "закидушки" зависит от сноровки и способностей рыбака - как далеко он сможет забросить "закидушку", состоящую из нескольких крючков, грузила и маленького колокольчика, оповещающего о том, что насадка схвачена. У меня в основном были десятиметровые "закидушки" с пятью или семью крючками и свинцовым грузилом, который я изготавливал сам, растапливая свинец в ложке.
Забив в песок колышки с привязанными к ним концами двух-трех "закидушек", я забрасывал их на чистую воду, где не было бревен, приподнимал колокольчики специальными проволочными подставками и отправлялся на понтоны, чтобы половить на блесну. Конечно, в то время мы слыхом не слыхивали о каких-то там спиннингах, а если таковые уже и были, то они явно были нам не по карману.
Наша снасть была проще пареной репы. Удилище: у меня был даже не бамбук, а обыкновенная палка, выструганная из черенка лопаты, четыре-пять метров прочной лески, на конце которой блесна. Забрасываешь ее в свободную от бревен прогалину и начинаешь тянуть на себя: как только почувствовал, что рыба ухватилась за блесну, резко подсекаешь и быстро устремляешься к берегу.
Этим способом я наловил немало щук и крупных язей. Но он, увы, был не самым безопасным: мог иметь и грустные последствия. В тех местах было много топляков, и рыболов часто оставался без блесны, а кроме того, нога могла соскользнуть с мокрого бревна, бревно, оказаться хлипким и не выдержать твой вес, легко и просто оступиться... Хрясть головой о бревно и под воду! Пока придет помощь, пока тебя найдут... Редко, но были и такие несчастные случаи...
Но не будем о грустном! Вот на твоем кукане уже плещутся две-три сорокасантиметровые щучки, и в этот момент начинают трезвонить колокольчики "закидушек". Ты не торопишься, давая возможность поглубже заглотить наживку, а может, и другая рыбина заметит наживку: глядишь, вытащишь не одну, а две, три, а то и четыре рыбины зараз.
На "закидушки" попадались пескари, окуни, чебаки, подъязки, а иногда стерлядки и даже сомы! Представляете?..
Боже мой, куда делось все это богатство? Почему человек так расточителен к богатствам природы?!
В прошлом году я съездил в Омск вместе со своей будущей женой Наташей, чтобы познакомить ее с родителями. Они пришли в восторг от Наташи, хотя вначале отнеслись с некоторой настороженностью.
- Она же тебе в дочери годится! - увидев ее, испуганно прошептала мама.
Но не прошло и двух дней, как мама в ней души не чаяла и при случае не уставала повторять:
- Ты береги НАШУ дочку!..
Мы с Наташей прошлись по тем местам, где я рыбачил, куда ходил купаться... Я рассказывал ей о том, о чем рассказываю в этой книге, но ей во все не очень-то верилось. Я говорил о чистоте реки и о том, как мы пили прямо из нее, а она видела мутную воду, пахнущую нефтью; я показывал, где вытаскивал свой улов, а она видела там песок: река очень сильно обмелела. В том месте, где были понтоны и я ставил свои "закидушки", раскинулся пляж. Иртыш уступил земле более ста метров, и мне почему-то стало очень и очень грустно...
Мне кажется, то лето было пиком моего увлечения рыбалкой. Во всяком случае, я больше не помню подобного всплеска в дальнейшем, хотя и не раз бывал приглашен порыбачить. Иногда я, чтобы вспомнить былое, не отказывался, но таких острых ощущений никогда не испытывал...
Тот год запомнился и первыми настоящими брюками, которые мама подарила мне к школе. До этого я все время ходил в школьной форме, которая была существенно дешевле и от которой меня, честно признаться, уже начинало тошнить. Да и стыдно становилось: почти все пацаны моего класса уже отказались от формы и щеголяли в самых настоящих, "взрослых" брюках.
И вот свершилось! У меня настоящие брюки: с карманами по бокам и одним сзади. Такие красивые, черные... А к ним еще и новые ботинки...
Стояла осень... В этот день было пасмурно и дождливо, что меня нисколько не смущало: мне хотелось во что бы то ни стало поделиться своей радостью хоть с кем-нибудь из друзей. Я быстро натянул брюки, влез в ботинки, натер их до зеркального блеска, накинул пальто и вышел из дому... Улицы были совершенно пустынны. Казалось, город просто вымер, а я остался один на целом свете. Я уныло бродил по двору в надежде встретить хоть кого-нибудь...
"Люди, посмотрите, у меня же новые брюки! Как вы не понимаете: новые, самые настоящие брюки!" - так хотелось мне закричать во весь голос, и я с огромным трудом сдерживал слезы от того, что никто не видит моего триумфа.
Вдруг, о радость, из арки мне навстречу вышел Юрка Рычков. Он был самый натуральный бандит, во всяком случае, такая слава за ним была. Юрка был года на три старше меня, но учился только в шестом классе и был круглым двоечником и злостным хулиганом. Он всегда задирал меня, но я не мог дать сдачи, так как был намного слабее его. К тому же он нередко угрожал мне ножом. Но тут я обрадовался ему, словно лучшему другу:
- Привет, Юра! - миролюбиво поздоровался я.
- Да пошел ты на... - Он грязно выругался и, проходя мимо, топнул ногой по луже и облил грязной водой мои новые брюки.
Испачкал мои новые брюки!!! Этого я стерпеть никак не мог. Переселив страх, я кинулся на него с кулаками, но ударом в лицо был сбит с ног, вскочил, снова был сбит в грязь, и Рычков с яростью принялся пинать меня куда попало...
Домой я вернулся весь в крови, а мои брюки и ботинки невозможно было узнать, и было непохоже, что они всего час назад были новыми. В те дни у нас гостил Володя, сын покойной маминой сестры. Он только что пришел из армии и решил навестить родных в Омске. Увидев меня избитым и в грязи, он сразу спросил:
- Кто это сделал?
Сквозь слезы я рассказал ему все.
- Где живет эта гнида?
- В соседнем доме...
- Веди к нему!
Мы поднялись на нужный этаж, Володя позвонил в дверь. Открыла мать Рычкова. На ней был видавший виды халат, прическа "недельной давности".
- Кого надо? - не очень дружелюбно спросила она: видно, успела принять не одну рюмку водки.
- Позовите, пожалуйста, Юру! - вежливо попросил Володя, прикрывая меня своим телом, чтобы женщина не догадалась о причине нашего визита.
- Юрка! - зычно крикнула она. - К тебе! - Потом повернулась и направилась в комнату, бормоча сквозь зубы: - Шлындают тут всякие... покоя от них нет...
- Кто там? - выкрикнул Юрка, выходя на площадку.
Володя молча схватил его за грудки и как звезданет между глаз.
- За что? - испуганно всхлипнул Юрка, размазывая кровь, хлынувшую из разбитого носа.
- Видишь Витю? - спросил Володя, отступая, чтобы тот заметил меня.
- А что я... Я ничего... - плаксиво и испуганно залепетал Рычков, извиваясь как змея и пытаясь освободиться от железного захвата моего родственника.
- Ничего? - разозлился Володя и еще раз так засандалил по его физиономии кулаком, что Юрка пролетел через весь коридор, шмякнулся спиной о стену и сполз на пол, словно сопля по губе.
Услышав шум, в коридор выскочила Юркина мать и завопила на весь дом:
- А-а-а! Помогите, люди добрые! Убивают!
На ее крик никто не откликнулся: для всех соседей драки и скандалы в неугомонной семье алкоголиков были вполне привычным делом. Эту семейку никто не любил, но все побаивались: взрослые - Юркиного отца, дважды отсидевшего за поножовщину, дети - "злого Юрку".
Володя, не обращая внимания на причитания женщины, грубовато отодвинул ее в сторону, подошел к лежащему на полу Юрке, приподнял его одной рукой за шкирку и буквально прошипел ему в лицо:
- Еще раз, гнида, тронете моего братишку, ты или твои дружки, я тебе яйца оторву и в твою засранную жопу засуну! Ты понял?
- Понял-понял! - запричитал тот испуганно, а Володя еще раз ткнул ему в лоб:
- Ну, смотри, козел драный... Пошли, Витек, отсюда!
С того дня Рычков и его приятели с опаской обходили меня стороной и никогда не только не трогали, но и не смели задевать даже словами. Видно, Юрка красочно и правдиво передал им угрозу "бешеного Витькиного брата"...
Осенью пятьдесят девятого года маму обвинили в растрате, арестовали и посадили в следственный изолятор. Помните, рассказывая историю про мой "кок", я заметил, что у нее на работе были какие-то неприятности? Дело в том, что ее сменщица Зинаида, с которой они были очень дружны, стала любовницей директора столовой, в помещении которой и находился их буфет. Однажды Зинаида присвоила всю недельную выручку, а вину свалила на маму. Сумма оказалась довольно значительной, и собрать ее не было никакой возможности, а доказать свою непричастность маме никак не удавалось: сменщицу прикрывал ее любовник.
Скорее всего мама так бы и получила года два-три за растрату государственных денег, но когда следствие уже близилось к завершению, а к тому моменту мама находилась в следственной тюрьме уже более восьми месяцев, Зинаида, которую жестоко побил по пьянке ее любовник, неожиданно пришла к следователю, который вел дело мамы, и рассказала, что директор столовой, оказывается, приказал отдать деньги, ему. Он был начальник, она - подчиненная и ослушаться его не могла: он пригрозил, что уволит ее. Не пришла раньше потому, что тот ее запугивал, но после последнего избиения она не выдержала и решила рассказать следователю всю правду.
Зинаида представила настолько веские доказательства, что директора сразу взяли под арест, а маму через сутки отпустили с извинениями. Вороватому любовнику дали четыре года, Зинаиду приговорили к выплате "государственных алиментов" - двадцать процентов зарплаты в течение года у нее удерживали в доход государства.
К маминому освобождению я закончил шестой класс, и на этот раз мои отметки маму порадовали...
Эти месяцы без мамы были самыми эмоционально тяжелыми в моем детстве. Многие учителя в школе меня жалели, но были и такие, кто в глаза оскорблял, заявляя, что я - сын уголовницы. Отвернулись и некоторые ребята, которых я считал друзьями. Они старались не водиться со мной и избегали встречаться вне стен школы. Остались верными только Акимчик да те, кто входил в "великолепную четверку". Учиться-то я начал лучше, но поведением похвастаться не мог: стал нетерпимым, дерзким и драчливым. Чуть что - сразу в драку.
Очень популярным развлечением нашей "четверки" был один прикол, к которому мы довольно часто прибегали. Посылаем какого-нибудь пацана лет десяти вперед, и он, подойдя к незнакомому мужчине, просит:
- Дяденька, угости сигареткой! - или: Дяденька, дай денег!
Тот, естественно, его матом, а то и подзатыльник отвесит. Тут-то один из нас и объявляется:
- Мужик, ты чего сироту обижаешь?
Слово за слово, мужик, не сомневаясь, что легко справится с сопляками, начинал права качать, а иной и руки распускал... На этом месте из засады выскакивали остальные и принимались мять бока "хулигану".
В другое, "спокойное, мирное" время мы собирались в сквере на "нашей" лавочке, пели под гитару блатные песни, позднее среди нас появился симпатичный кореец Ким, с потрясающей красоты голосом, который и приобщил нас к "ливерпульской четверке". Это было даже символично, что наша четверка безоговорочно приняла и влюбилась в их четверку. Мы стали настоящими фанатами "битлов". Правдами и неправдами доставали магнитофонные записи и рентгенов-ские снимки, на которых были записаны их песни. А я даже набросал эскиз курточки-пиджака и принялся копить деньги, чтобы ее сшить. Черный плотный материал, впереди кусок черного кожзаменителя, и главная деталь а-ля Битлз - овальный вырез вокруг шеи: своеобразное декольте...
В то время, чтобы не тратиться на ателье, я научился перешивать брюки, зауживая их до невозможности, вносил свои поправки и в рубашки. А где-то за год до окончания школы придумал собственный фасон демисезонного полупальто из рифленой плотной ткани коричневого цвета, которое долгие годы с гордостью носил. Оно мне очень шло, и меня часто спрашивали, где я достал такой "шик". Я небрежно бросал, что мне привезли его из-за границы...
Вполне возможно, что именно группа "Битлз", занятия спортом, а позднее и оперотряды помогли мне не пойти по криминальной дорожке, закалили мой характер и помогли не сломаться тогда, когда меня, невинного, бросили в тюрьму...
Шестой класс я закончил без единой тройки. Наверное, жизненные невзгоды, напасти мобилизуют внутренние резервы человека, заставляют действовать с полной отдачей, иначе, чем в обычных условиях. Кроме того, мне требовалось, оставшись без мамы, доказать всему миру, что смогу преодолеть трудности сам, да и маму хотелось порадовать...
Мы с отцом верили, что наша мама ни в чем не виновата, и всячески поддерживали ее письмами, которые передавали с адвокатом: свиданий нам не давали, так как они, по советскому Уголовному кодексу, были "не положены". Пока идет следствие - никаких свиданий! Вторым моим утешением, после спорта, стало новое, еще редкое в нашем кругу развлечение - телевизор...
Я забыл сказать, что отцу удалось, не без помощи директора завода Малунцева, которого он возил, получить талон на покупку телевизора. Почему-то считается, что первым советским телевизором был "КВН" - "Купил Включил Не работает", а как мне кажется, на самом деле первым телевизором, выпущенным на Омском радиозаводе, является телевизор "Звезда", и его экран по размерам был точно таким же, как у известного всем советским людям телевизора "Темп".
Телевизор "Звезда" был сконструирован не в ширину, а в длину: по форме он напоминал печку "буржуйку". Включался телевизор поднятием верхней крышки, под которой находились ручки настройки. Поднимаешь крышку, раздается щелчок, и становится слышно негромкое гудение токов высокой частоты: телевизор работает! А вскоре экран освещается ровным голубым светом.
Я слышал, что выпуск "Звезды" был прекращен в связи с конструктивными недостатками схемы: многие аппараты, не проработав и месяца, возвращались на завод для капитального ремонта, и завод нес колоссальные убытки. Но наш телевизор оказался настолько надежным и с такими хорошими разрешающими способностями экрана, что мы его, ни разу не ремонтируя, продали через восемь лет за сто сорок пять рублей, купив его до хрущевской денежной реформы за тысячу двести! То есть продали дороже, чем купили...
Незаконное обвинение и арест мамы и связанные с этими событиями переживания очень сильно повлияли на мой характер и внутренний мир. За эти месяцы я так очевидно повзрослел, что если бы речь шла не о тринадцатилетнем парне, то вполне можно было применить слово "постарел", во всяком случае, стал серьезнее не только в собственных глазах, но и в глазах окружающих. Недаром говорят: как ты сам к себе относишься, так к тебе относятся и окружающие.
Вся наша четверка выглядела намного старше своего возраста, но я в эти месяцы далеко обогнал своих "боевых" соратников.
Не знаю, связано ли это с моим ускоренным взрослением или просто так совпало, но в конце шестого класса на май-ской демонстрации я познакомился с милой девушкой Валей, которая училась в седьмом классе другой школы. Она была одета в красную курточку, из-под которой выглядывала красная в клеточку коротенькая юбчонка, словно специально подчеркивающая - а почему бы и нет? ее аппетитные округлые коленки.
Мы так сразу увлеклись друг другом, что всю демонстрацию ходили держась за руки, боясь оторваться хотя бы на миг, а после демонстрации отправились ко мне домой. Мама еще находилась под следствием в тюрьме, Санька жил у одной из маминых сестер, отец, как водитель персоналки, несмотря на праздник, был на работе: так что в доме никого не было, во всяком случае, до шести вечера, когда отец, возможно, вернется с работы. Так что часа два у нас было, и мы с огромным наслаждением стали целоваться. Конечно, я делал попытки достичь чего-то большего: разговоров про это в нашей "четверке" было предостаточно, однако мои руки были допущены только до ее бедер. После чего им, дрожащим от новых ощущений, милостиво позволялось, как бы невзначай, коснуться ее груди, что действовало на меня как ожог. Стоило мне дотронуться до ее груди, как мы оба, словно по команде, вздрагивали, а Валечка еще и томно вскрикивала...
Мы так нацеловались за два часа, что наши губы распухли, и это было заметно. Расставаясь, мы договорились, что через три дня, если никто из нас не передумает, мы станем "мужем и женой". Подтвердить окончательное решение следовало накануне: в восемь часов вечера, когда Валя будет выгуливать свою овчарку, она подойдет к моему дому, и мы встретимся на пять минут.
С понятным нетерпением я ожидал заветного вечера, когда "решится моя судьба". По ночам мне снились эротические сны, и всякий раз я видел в них голую Валечку, лежащую почему-то на песочном берегу, а мой палец словно магнитом протягивается к ее заветному и пока запретному для меня местечку... Просыпался я в мокрых трусах, так и не успев прикоснуться...
Не дождавшись, пока пробьет восемь часов вечера, я выскочил из дому словно угорелый аж в семь и почти целый час бегал как безумный вокруг своего дома. Валечка появилась ровно без пяти восемь: овчарки при ней не было.
- Ой, как хорошо, что ты уже вышел! - воскликнула она, счастливо улыбаясь. - Мама вдруг решила пройтись со мной и Джеком... Я не знала, что ей сказать, куда я иду. Повезло, что рядом с тобой живет моя одноклассница, Сорокина Инка: я и сказала, что должна отдать ей тетрадь по алгебре... Вот возьми, завтра заберу!.. - Она смущенно замолкла и вопросительно посмотрела мне в глаза.
- Значит, ты не передумала? - тихо проговорил я, с трудом сдерживая дыхание: сердце мое так громко колотилось, что казалось, его стук слышен даже в соседнем дворе.
- Конечно, нет, глупенький! - Она прижалась ко мне бедром.
Я, забыв обо всем на свете, попытался поцеловать ее, но она остановила меня, прижав свой пальчик к моим губам:
- Не здесь, Витенька... - потом вдруг подхватила меня под руку и потянула в мой подъезд.
Мы вошли внутрь, спустились по лестнице вниз, но зайти в подвал она не захотела, и мы у двери в него слились в страстно-ненасытном поцелуе. На этот раз мой палец, дрожа от ожидания неизведанного, чуть сдвинул в сторону трусики и жаждал устремиться дальше, но был остановлен ее рукой: такой же дрожащей, как и у меня.
- Потерпи, милый, до завтра... - томно прошептала Валечка, не понимая, почему ее охватила дрожь. - Господи, что творится со мной? - добавила она...
- Наверное, то же, что и со мной... - прошептал я ей на ухо.
Стать "мужем и женой" - а как это происходит, мы оба знали исключительно теоретически - мы решили в нашей квартире: у нее было опасно - в любой момент могли прийти родители, которые работали врачами "Скорой помощи". Встречу назначили на завтра, на четыре часа, то есть за два часа до того, как вернется с работы мой отец. Закрепив договор крепким долгим поцелуем, мы вышли из подъезда.
- Не провожай меня, милый мой Вик... - Она чмокнула меня в щеку и резво бросилась прочь...
Какой тут сон, какие уроки? Я думал только о том, что случится в четыре часа. Время тянулось так медленно, что казалось, впереди - целая вечность. В этот день в школе я был сам не свой, а члены нашей "четверки", несколько раз пытавшиеся меня расшевелить, махнули рукой и оставили в покое. Наконец уроки закончились, и я бегом бросился домой. Когда я влетел в комнату, часы показывали без десяти три.
Переодеться было минутным делом, безрукавка и спортивные брюки, которые я натянул на голое тело, придавали мне мужественный спортивный вид. Потом я поменял простыни и наволочку на своей кровати, побрызгал на них папиным "Шипром" и стал нетерпеливо ходить из угла в угол, подбегая через каждые пять минут к кухонному окну, выходящему прямо на подъезд, чтобы не пропустить свою возлюбленную.
Когда на часах было без двадцати четыре, мне пришла в голову кошмарная мысль: а вдруг ОН не наберет нужной силы?
В своей компании мы, конечно, обсуждали сексуальные темы. Особенно любил это Никита Фридьев, которому посчастливилось, как хвастался он, обрести "боевое крещение" в зимние каникулы, когда он ездил к бабушке, в деревню. По его словам, там он познакомился с одной дояркой, с которой и приобрел первый опыт половой близости...
Тогда, правда, мы не слишком ему верили, но потом, когда я сам набрался соответствующего опыта, я понял, что Никита не врал и деревенская девица действительно сделала его мужчиной... Кстати, именно его рассказы о том деревенском опыте и вызвали у меня мысли о возможном конфузе...
Недолго думая, я спустил штаны, поработал немного рукой, заставив свою доблесть войти в достойное состояние, и снова стал ждать. Не прошло и пяти минут, как ОН вновь указал на полшестого. Я опять обратился к "Дуньке Кулаковой" и легко добился должного состояния...
Так мы поддерживали друг друга, пока не пришла виновница моих торжественных приготовлений. Еще в коридоре я впился в алые, горящие страстью губы Валечки и незаметно для нее осторожно опустил свободную руку, чтобы убедиться, что Он находится в состоянии "готовности номер один". Слава Богу, так оно и было! Отлично! Начали!..
То лето запомнилось мне и еще одним новым моим увлечением. Наш дом находился в десяти минутах ходьбы от великой сибирской реки Иртыш. Кто не слышал об этой полноводной и быстрой реке? По ней плавал со своей дружиной Ермак, по ней десятки лет сплавляли лес: Иртыш помогал и помогает человеку и во многом другом.
Во времена моего детства воды Иртыша были настолько чистыми, что мы пили прямо из реки, черпая воду ладошками. А по берегам росло столько зелени и было так красиво, что в районе Чернолучья, чуть ниже по течению, они были сплошь застроены санаториями и пионерскими лагерями.
Я и раньше ходил рыбачить, но лишь эпизодически, подчиняясь настойчивым просьбам приятелей, но в то лето Иртыш меня словно приворожил. С вечера накопав в потайных местах самых "жирных" червей и упитанных "опарышей", тщательно проверив рыболовные снасти, я укладывался спать пораньше и, поставив будильник на пять утра, вскакивал при его первом звуке, боясь прийти после своего приятеля Акимчика.
Быстро собирался, намазывал хлеб маслом, если оно было, или отрезал кусок сала: при отсутствии того и другого брал несколько кусков хлеба, прихватывал огурцов, помидоров и, конечно, соль. Если уходил с ночи, то добавлял и несколько картофелин, которые мы пекли на костре.
Обычно моего верного друга Акимчика на месте не оказывалось: он любил понежиться в постели, а его родители всячески его баловали. Володя был у них единственным и поздним ребенком: он был обречен на всепоглощающую любовь, заботу и внимание. Часа через два он появлялся с виноватым видом, присаживался рядом со мной и протягивал какой-нибудь вкусный бутерброд с колбасой, с сыром или с вареньем. Это вам не кусок хлеба с огурцом!
Разве мог я в такой ситуации на него дуться? Думаю, каждый из читающих эту книгу правильно ответит на заданный вопрос...
Я облюбовал место, где скобами сцеплялись бревна, собирающие в ловушки одинокие плавуны. Попробую пояснить, что это такое. Обычно плоты из заготовленного леса вяжутся в местах заготовки и потом сплавляются по реке к местам загрузки. Но иногда бревна отрываются от плотов и становятся одинокими плавунами. Если они держатся на поверхности, то хоть и представляют опасность для судов, но ее можно предотвратить, а когда бревно долго находится в воде и сильно набухает, оно уходит под воду и превращается в топляк, а это уже очень опасно. Скорость течения приличная, и если топляк врезается в судно, то пронзает металлический корпус, как бумагу.
Потому и ставятся по реке такие ловушки для одиночек плавунов: бревна прочно сцепляются между собой в цепочку и образуют своеобразный полукруглый загон, в который и направляют одинокие плавуны, образуя понтоны. Эти бревна как бы бесхозны, и ни у кого до них не доходят руки: порой они годами скапливаются, все больше занимая водную поверх-ность. Это происходило до тех пор, пока понтоны кому-то не начинали мешать. Тогда вызывались сплавщики, сбивали плоты и отправляли их к местам загрузки.
Именно эти понтоны я и облюбовал для рыбалки. Я рыбачил двумя способами: на "закидушку" и на блесну. "Закидушка" - это местное название одного из методов ловли. Длина лески у "закидушки" зависит от сноровки и способностей рыбака - как далеко он сможет забросить "закидушку", состоящую из нескольких крючков, грузила и маленького колокольчика, оповещающего о том, что насадка схвачена. У меня в основном были десятиметровые "закидушки" с пятью или семью крючками и свинцовым грузилом, который я изготавливал сам, растапливая свинец в ложке.
Забив в песок колышки с привязанными к ним концами двух-трех "закидушек", я забрасывал их на чистую воду, где не было бревен, приподнимал колокольчики специальными проволочными подставками и отправлялся на понтоны, чтобы половить на блесну. Конечно, в то время мы слыхом не слыхивали о каких-то там спиннингах, а если таковые уже и были, то они явно были нам не по карману.
Наша снасть была проще пареной репы. Удилище: у меня был даже не бамбук, а обыкновенная палка, выструганная из черенка лопаты, четыре-пять метров прочной лески, на конце которой блесна. Забрасываешь ее в свободную от бревен прогалину и начинаешь тянуть на себя: как только почувствовал, что рыба ухватилась за блесну, резко подсекаешь и быстро устремляешься к берегу.
Этим способом я наловил немало щук и крупных язей. Но он, увы, был не самым безопасным: мог иметь и грустные последствия. В тех местах было много топляков, и рыболов часто оставался без блесны, а кроме того, нога могла соскользнуть с мокрого бревна, бревно, оказаться хлипким и не выдержать твой вес, легко и просто оступиться... Хрясть головой о бревно и под воду! Пока придет помощь, пока тебя найдут... Редко, но были и такие несчастные случаи...
Но не будем о грустном! Вот на твоем кукане уже плещутся две-три сорокасантиметровые щучки, и в этот момент начинают трезвонить колокольчики "закидушек". Ты не торопишься, давая возможность поглубже заглотить наживку, а может, и другая рыбина заметит наживку: глядишь, вытащишь не одну, а две, три, а то и четыре рыбины зараз.
На "закидушки" попадались пескари, окуни, чебаки, подъязки, а иногда стерлядки и даже сомы! Представляете?..
Боже мой, куда делось все это богатство? Почему человек так расточителен к богатствам природы?!
В прошлом году я съездил в Омск вместе со своей будущей женой Наташей, чтобы познакомить ее с родителями. Они пришли в восторг от Наташи, хотя вначале отнеслись с некоторой настороженностью.
- Она же тебе в дочери годится! - увидев ее, испуганно прошептала мама.
Но не прошло и двух дней, как мама в ней души не чаяла и при случае не уставала повторять:
- Ты береги НАШУ дочку!..
Мы с Наташей прошлись по тем местам, где я рыбачил, куда ходил купаться... Я рассказывал ей о том, о чем рассказываю в этой книге, но ей во все не очень-то верилось. Я говорил о чистоте реки и о том, как мы пили прямо из нее, а она видела мутную воду, пахнущую нефтью; я показывал, где вытаскивал свой улов, а она видела там песок: река очень сильно обмелела. В том месте, где были понтоны и я ставил свои "закидушки", раскинулся пляж. Иртыш уступил земле более ста метров, и мне почему-то стало очень и очень грустно...
Мне кажется, то лето было пиком моего увлечения рыбалкой. Во всяком случае, я больше не помню подобного всплеска в дальнейшем, хотя и не раз бывал приглашен порыбачить. Иногда я, чтобы вспомнить былое, не отказывался, но таких острых ощущений никогда не испытывал...
Тот год запомнился и первыми настоящими брюками, которые мама подарила мне к школе. До этого я все время ходил в школьной форме, которая была существенно дешевле и от которой меня, честно признаться, уже начинало тошнить. Да и стыдно становилось: почти все пацаны моего класса уже отказались от формы и щеголяли в самых настоящих, "взрослых" брюках.
И вот свершилось! У меня настоящие брюки: с карманами по бокам и одним сзади. Такие красивые, черные... А к ним еще и новые ботинки...
Стояла осень... В этот день было пасмурно и дождливо, что меня нисколько не смущало: мне хотелось во что бы то ни стало поделиться своей радостью хоть с кем-нибудь из друзей. Я быстро натянул брюки, влез в ботинки, натер их до зеркального блеска, накинул пальто и вышел из дому... Улицы были совершенно пустынны. Казалось, город просто вымер, а я остался один на целом свете. Я уныло бродил по двору в надежде встретить хоть кого-нибудь...
"Люди, посмотрите, у меня же новые брюки! Как вы не понимаете: новые, самые настоящие брюки!" - так хотелось мне закричать во весь голос, и я с огромным трудом сдерживал слезы от того, что никто не видит моего триумфа.
Вдруг, о радость, из арки мне навстречу вышел Юрка Рычков. Он был самый натуральный бандит, во всяком случае, такая слава за ним была. Юрка был года на три старше меня, но учился только в шестом классе и был круглым двоечником и злостным хулиганом. Он всегда задирал меня, но я не мог дать сдачи, так как был намного слабее его. К тому же он нередко угрожал мне ножом. Но тут я обрадовался ему, словно лучшему другу:
- Привет, Юра! - миролюбиво поздоровался я.
- Да пошел ты на... - Он грязно выругался и, проходя мимо, топнул ногой по луже и облил грязной водой мои новые брюки.
Испачкал мои новые брюки!!! Этого я стерпеть никак не мог. Переселив страх, я кинулся на него с кулаками, но ударом в лицо был сбит с ног, вскочил, снова был сбит в грязь, и Рычков с яростью принялся пинать меня куда попало...
Домой я вернулся весь в крови, а мои брюки и ботинки невозможно было узнать, и было непохоже, что они всего час назад были новыми. В те дни у нас гостил Володя, сын покойной маминой сестры. Он только что пришел из армии и решил навестить родных в Омске. Увидев меня избитым и в грязи, он сразу спросил:
- Кто это сделал?
Сквозь слезы я рассказал ему все.
- Где живет эта гнида?
- В соседнем доме...
- Веди к нему!
Мы поднялись на нужный этаж, Володя позвонил в дверь. Открыла мать Рычкова. На ней был видавший виды халат, прическа "недельной давности".
- Кого надо? - не очень дружелюбно спросила она: видно, успела принять не одну рюмку водки.
- Позовите, пожалуйста, Юру! - вежливо попросил Володя, прикрывая меня своим телом, чтобы женщина не догадалась о причине нашего визита.
- Юрка! - зычно крикнула она. - К тебе! - Потом повернулась и направилась в комнату, бормоча сквозь зубы: - Шлындают тут всякие... покоя от них нет...
- Кто там? - выкрикнул Юрка, выходя на площадку.
Володя молча схватил его за грудки и как звезданет между глаз.
- За что? - испуганно всхлипнул Юрка, размазывая кровь, хлынувшую из разбитого носа.
- Видишь Витю? - спросил Володя, отступая, чтобы тот заметил меня.
- А что я... Я ничего... - плаксиво и испуганно залепетал Рычков, извиваясь как змея и пытаясь освободиться от железного захвата моего родственника.
- Ничего? - разозлился Володя и еще раз так засандалил по его физиономии кулаком, что Юрка пролетел через весь коридор, шмякнулся спиной о стену и сполз на пол, словно сопля по губе.
Услышав шум, в коридор выскочила Юркина мать и завопила на весь дом:
- А-а-а! Помогите, люди добрые! Убивают!
На ее крик никто не откликнулся: для всех соседей драки и скандалы в неугомонной семье алкоголиков были вполне привычным делом. Эту семейку никто не любил, но все побаивались: взрослые - Юркиного отца, дважды отсидевшего за поножовщину, дети - "злого Юрку".
Володя, не обращая внимания на причитания женщины, грубовато отодвинул ее в сторону, подошел к лежащему на полу Юрке, приподнял его одной рукой за шкирку и буквально прошипел ему в лицо:
- Еще раз, гнида, тронете моего братишку, ты или твои дружки, я тебе яйца оторву и в твою засранную жопу засуну! Ты понял?
- Понял-понял! - запричитал тот испуганно, а Володя еще раз ткнул ему в лоб:
- Ну, смотри, козел драный... Пошли, Витек, отсюда!
С того дня Рычков и его приятели с опаской обходили меня стороной и никогда не только не трогали, но и не смели задевать даже словами. Видно, Юрка красочно и правдиво передал им угрозу "бешеного Витькиного брата"...
Осенью пятьдесят девятого года маму обвинили в растрате, арестовали и посадили в следственный изолятор. Помните, рассказывая историю про мой "кок", я заметил, что у нее на работе были какие-то неприятности? Дело в том, что ее сменщица Зинаида, с которой они были очень дружны, стала любовницей директора столовой, в помещении которой и находился их буфет. Однажды Зинаида присвоила всю недельную выручку, а вину свалила на маму. Сумма оказалась довольно значительной, и собрать ее не было никакой возможности, а доказать свою непричастность маме никак не удавалось: сменщицу прикрывал ее любовник.
Скорее всего мама так бы и получила года два-три за растрату государственных денег, но когда следствие уже близилось к завершению, а к тому моменту мама находилась в следственной тюрьме уже более восьми месяцев, Зинаида, которую жестоко побил по пьянке ее любовник, неожиданно пришла к следователю, который вел дело мамы, и рассказала, что директор столовой, оказывается, приказал отдать деньги, ему. Он был начальник, она - подчиненная и ослушаться его не могла: он пригрозил, что уволит ее. Не пришла раньше потому, что тот ее запугивал, но после последнего избиения она не выдержала и решила рассказать следователю всю правду.
Зинаида представила настолько веские доказательства, что директора сразу взяли под арест, а маму через сутки отпустили с извинениями. Вороватому любовнику дали четыре года, Зинаиду приговорили к выплате "государственных алиментов" - двадцать процентов зарплаты в течение года у нее удерживали в доход государства.
К маминому освобождению я закончил шестой класс, и на этот раз мои отметки маму порадовали...
Эти месяцы без мамы были самыми эмоционально тяжелыми в моем детстве. Многие учителя в школе меня жалели, но были и такие, кто в глаза оскорблял, заявляя, что я - сын уголовницы. Отвернулись и некоторые ребята, которых я считал друзьями. Они старались не водиться со мной и избегали встречаться вне стен школы. Остались верными только Акимчик да те, кто входил в "великолепную четверку". Учиться-то я начал лучше, но поведением похвастаться не мог: стал нетерпимым, дерзким и драчливым. Чуть что - сразу в драку.
Очень популярным развлечением нашей "четверки" был один прикол, к которому мы довольно часто прибегали. Посылаем какого-нибудь пацана лет десяти вперед, и он, подойдя к незнакомому мужчине, просит:
- Дяденька, угости сигареткой! - или: Дяденька, дай денег!
Тот, естественно, его матом, а то и подзатыльник отвесит. Тут-то один из нас и объявляется:
- Мужик, ты чего сироту обижаешь?
Слово за слово, мужик, не сомневаясь, что легко справится с сопляками, начинал права качать, а иной и руки распускал... На этом месте из засады выскакивали остальные и принимались мять бока "хулигану".
В другое, "спокойное, мирное" время мы собирались в сквере на "нашей" лавочке, пели под гитару блатные песни, позднее среди нас появился симпатичный кореец Ким, с потрясающей красоты голосом, который и приобщил нас к "ливерпульской четверке". Это было даже символично, что наша четверка безоговорочно приняла и влюбилась в их четверку. Мы стали настоящими фанатами "битлов". Правдами и неправдами доставали магнитофонные записи и рентгенов-ские снимки, на которых были записаны их песни. А я даже набросал эскиз курточки-пиджака и принялся копить деньги, чтобы ее сшить. Черный плотный материал, впереди кусок черного кожзаменителя, и главная деталь а-ля Битлз - овальный вырез вокруг шеи: своеобразное декольте...
В то время, чтобы не тратиться на ателье, я научился перешивать брюки, зауживая их до невозможности, вносил свои поправки и в рубашки. А где-то за год до окончания школы придумал собственный фасон демисезонного полупальто из рифленой плотной ткани коричневого цвета, которое долгие годы с гордостью носил. Оно мне очень шло, и меня часто спрашивали, где я достал такой "шик". Я небрежно бросал, что мне привезли его из-за границы...
Вполне возможно, что именно группа "Битлз", занятия спортом, а позднее и оперотряды помогли мне не пойти по криминальной дорожке, закалили мой характер и помогли не сломаться тогда, когда меня, невинного, бросили в тюрьму...
Шестой класс я закончил без единой тройки. Наверное, жизненные невзгоды, напасти мобилизуют внутренние резервы человека, заставляют действовать с полной отдачей, иначе, чем в обычных условиях. Кроме того, мне требовалось, оставшись без мамы, доказать всему миру, что смогу преодолеть трудности сам, да и маму хотелось порадовать...
Мы с отцом верили, что наша мама ни в чем не виновата, и всячески поддерживали ее письмами, которые передавали с адвокатом: свиданий нам не давали, так как они, по советскому Уголовному кодексу, были "не положены". Пока идет следствие - никаких свиданий! Вторым моим утешением, после спорта, стало новое, еще редкое в нашем кругу развлечение - телевизор...
Я забыл сказать, что отцу удалось, не без помощи директора завода Малунцева, которого он возил, получить талон на покупку телевизора. Почему-то считается, что первым советским телевизором был "КВН" - "Купил Включил Не работает", а как мне кажется, на самом деле первым телевизором, выпущенным на Омском радиозаводе, является телевизор "Звезда", и его экран по размерам был точно таким же, как у известного всем советским людям телевизора "Темп".
Телевизор "Звезда" был сконструирован не в ширину, а в длину: по форме он напоминал печку "буржуйку". Включался телевизор поднятием верхней крышки, под которой находились ручки настройки. Поднимаешь крышку, раздается щелчок, и становится слышно негромкое гудение токов высокой частоты: телевизор работает! А вскоре экран освещается ровным голубым светом.
Я слышал, что выпуск "Звезды" был прекращен в связи с конструктивными недостатками схемы: многие аппараты, не проработав и месяца, возвращались на завод для капитального ремонта, и завод нес колоссальные убытки. Но наш телевизор оказался настолько надежным и с такими хорошими разрешающими способностями экрана, что мы его, ни разу не ремонтируя, продали через восемь лет за сто сорок пять рублей, купив его до хрущевской денежной реформы за тысячу двести! То есть продали дороже, чем купили...
Незаконное обвинение и арест мамы и связанные с этими событиями переживания очень сильно повлияли на мой характер и внутренний мир. За эти месяцы я так очевидно повзрослел, что если бы речь шла не о тринадцатилетнем парне, то вполне можно было применить слово "постарел", во всяком случае, стал серьезнее не только в собственных глазах, но и в глазах окружающих. Недаром говорят: как ты сам к себе относишься, так к тебе относятся и окружающие.
Вся наша четверка выглядела намного старше своего возраста, но я в эти месяцы далеко обогнал своих "боевых" соратников.
Не знаю, связано ли это с моим ускоренным взрослением или просто так совпало, но в конце шестого класса на май-ской демонстрации я познакомился с милой девушкой Валей, которая училась в седьмом классе другой школы. Она была одета в красную курточку, из-под которой выглядывала красная в клеточку коротенькая юбчонка, словно специально подчеркивающая - а почему бы и нет? ее аппетитные округлые коленки.
Мы так сразу увлеклись друг другом, что всю демонстрацию ходили держась за руки, боясь оторваться хотя бы на миг, а после демонстрации отправились ко мне домой. Мама еще находилась под следствием в тюрьме, Санька жил у одной из маминых сестер, отец, как водитель персоналки, несмотря на праздник, был на работе: так что в доме никого не было, во всяком случае, до шести вечера, когда отец, возможно, вернется с работы. Так что часа два у нас было, и мы с огромным наслаждением стали целоваться. Конечно, я делал попытки достичь чего-то большего: разговоров про это в нашей "четверке" было предостаточно, однако мои руки были допущены только до ее бедер. После чего им, дрожащим от новых ощущений, милостиво позволялось, как бы невзначай, коснуться ее груди, что действовало на меня как ожог. Стоило мне дотронуться до ее груди, как мы оба, словно по команде, вздрагивали, а Валечка еще и томно вскрикивала...
Мы так нацеловались за два часа, что наши губы распухли, и это было заметно. Расставаясь, мы договорились, что через три дня, если никто из нас не передумает, мы станем "мужем и женой". Подтвердить окончательное решение следовало накануне: в восемь часов вечера, когда Валя будет выгуливать свою овчарку, она подойдет к моему дому, и мы встретимся на пять минут.
С понятным нетерпением я ожидал заветного вечера, когда "решится моя судьба". По ночам мне снились эротические сны, и всякий раз я видел в них голую Валечку, лежащую почему-то на песочном берегу, а мой палец словно магнитом протягивается к ее заветному и пока запретному для меня местечку... Просыпался я в мокрых трусах, так и не успев прикоснуться...
Не дождавшись, пока пробьет восемь часов вечера, я выскочил из дому словно угорелый аж в семь и почти целый час бегал как безумный вокруг своего дома. Валечка появилась ровно без пяти восемь: овчарки при ней не было.
- Ой, как хорошо, что ты уже вышел! - воскликнула она, счастливо улыбаясь. - Мама вдруг решила пройтись со мной и Джеком... Я не знала, что ей сказать, куда я иду. Повезло, что рядом с тобой живет моя одноклассница, Сорокина Инка: я и сказала, что должна отдать ей тетрадь по алгебре... Вот возьми, завтра заберу!.. - Она смущенно замолкла и вопросительно посмотрела мне в глаза.
- Значит, ты не передумала? - тихо проговорил я, с трудом сдерживая дыхание: сердце мое так громко колотилось, что казалось, его стук слышен даже в соседнем дворе.
- Конечно, нет, глупенький! - Она прижалась ко мне бедром.
Я, забыв обо всем на свете, попытался поцеловать ее, но она остановила меня, прижав свой пальчик к моим губам:
- Не здесь, Витенька... - потом вдруг подхватила меня под руку и потянула в мой подъезд.
Мы вошли внутрь, спустились по лестнице вниз, но зайти в подвал она не захотела, и мы у двери в него слились в страстно-ненасытном поцелуе. На этот раз мой палец, дрожа от ожидания неизведанного, чуть сдвинул в сторону трусики и жаждал устремиться дальше, но был остановлен ее рукой: такой же дрожащей, как и у меня.
- Потерпи, милый, до завтра... - томно прошептала Валечка, не понимая, почему ее охватила дрожь. - Господи, что творится со мной? - добавила она...
- Наверное, то же, что и со мной... - прошептал я ей на ухо.
Стать "мужем и женой" - а как это происходит, мы оба знали исключительно теоретически - мы решили в нашей квартире: у нее было опасно - в любой момент могли прийти родители, которые работали врачами "Скорой помощи". Встречу назначили на завтра, на четыре часа, то есть за два часа до того, как вернется с работы мой отец. Закрепив договор крепким долгим поцелуем, мы вышли из подъезда.
- Не провожай меня, милый мой Вик... - Она чмокнула меня в щеку и резво бросилась прочь...
Какой тут сон, какие уроки? Я думал только о том, что случится в четыре часа. Время тянулось так медленно, что казалось, впереди - целая вечность. В этот день в школе я был сам не свой, а члены нашей "четверки", несколько раз пытавшиеся меня расшевелить, махнули рукой и оставили в покое. Наконец уроки закончились, и я бегом бросился домой. Когда я влетел в комнату, часы показывали без десяти три.
Переодеться было минутным делом, безрукавка и спортивные брюки, которые я натянул на голое тело, придавали мне мужественный спортивный вид. Потом я поменял простыни и наволочку на своей кровати, побрызгал на них папиным "Шипром" и стал нетерпеливо ходить из угла в угол, подбегая через каждые пять минут к кухонному окну, выходящему прямо на подъезд, чтобы не пропустить свою возлюбленную.
Когда на часах было без двадцати четыре, мне пришла в голову кошмарная мысль: а вдруг ОН не наберет нужной силы?
В своей компании мы, конечно, обсуждали сексуальные темы. Особенно любил это Никита Фридьев, которому посчастливилось, как хвастался он, обрести "боевое крещение" в зимние каникулы, когда он ездил к бабушке, в деревню. По его словам, там он познакомился с одной дояркой, с которой и приобрел первый опыт половой близости...
Тогда, правда, мы не слишком ему верили, но потом, когда я сам набрался соответствующего опыта, я понял, что Никита не врал и деревенская девица действительно сделала его мужчиной... Кстати, именно его рассказы о том деревенском опыте и вызвали у меня мысли о возможном конфузе...
Недолго думая, я спустил штаны, поработал немного рукой, заставив свою доблесть войти в достойное состояние, и снова стал ждать. Не прошло и пяти минут, как ОН вновь указал на полшестого. Я опять обратился к "Дуньке Кулаковой" и легко добился должного состояния...
Так мы поддерживали друг друга, пока не пришла виновница моих торжественных приготовлений. Еще в коридоре я впился в алые, горящие страстью губы Валечки и незаметно для нее осторожно опустил свободную руку, чтобы убедиться, что Он находится в состоянии "готовности номер один". Слава Богу, так оно и было! Отлично! Начали!..
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента