Доценко Виктор. Приговор Бешеного

   — Хорошо. Желаю удачи.
   — Спасибо. А вы ничего не забыли? — неожиданно с ехидцей спросил Савелий.
   — Вы о пароле? — догадался Дудаев. — Разве Мирза не сказал?
   — Пока нет… — не скрыл усмешки Савелий.
   — Мирза свое получит, — пообещал Дудаев. — Пароль: «Восток пробуждается! «, отзыв — «Кавказ поддержит! «
   — Кто, интересно, выдумывает эти пароли? — хмыкнул Савелий.
   — Мы видим в них глубокий смысл, — возразил Дудаев.
   — Вам виднее. Ладно, до свидания. — Савелий сделал паузу, потом неожиданно предупредил: — И поаккуратнее с «дипломатом». — Затем он вернул телефон парню и пошел к своим ребятам. «Нива» тут же уехала.
   — Можно поздравить? — улыбнулся Михаил.
   — Да, триста тысяч баксов! — вскинул Савелий руку с сумкой вверх.
   — Пусть потом никто не говорит, что мы только тратим государственные деньги. Поехали.
   — Пароль узнал? — спросил Денис.
   — А как же, — подмигнул Савелий, — только прошу вас не расслабляться. Помните, мы на вражеской территории.
   — Понимаем, — заверил Михаил.
   — Как наш «приятель»?
   — Скушал «дозу» и баиньки.
   — Я немного тоже прикорну, Михаил — за руль. — Савелий сел рядом с ним впереди, и они тут же тронулись.
   Не успел Савелий прикрыть глаза, как мгновенно провалился в глубокий сон. И словно перенесся в далекий Афганистан. Наверное, человеческий мозг так устроен, что первым делом реагирует на ситуацию, в которой оказывается его хозяин в данный момент. Они сейчас находятся на чеченской земле, которая для них действительно не только чужая, но и враждебная: в любой момент их поджидает смертельная опасность, и даже во сне мозг как бы напоминает своему хозяину: будь начеку, не расслабляйся, если хочешь выжить.
   Этот сон не раз посещал Савелия. Разъяренная, но мертвая молодая афганка, выкрикивая ругательства на своем языке, проклинает его, а потом плюет кровавой слюной ему в лицо. И всякий раз Савелий сразу же просыпается.
   Так произошло и на этот раз: кровавый плевок афганки застал его минут через пятьдесят, и в тот же миг путь им преградил чеченский патруль. Савелий окончательно сбросил с себя сон от резкого, гортанного окрика по-чеченски. Михаил резко затормозил, и Савелий едва не стукнулся о лобовое стекло.
   — Что? — встрепенулся Савелий.
   — Патруль. Чеченский. Словно из-под земли выросли, — шепотом ответил Михаил.
   Перед ними, с автоматами наготове, стояла небольшая группа чеченцев. Их было четверо, но Савелий нисколько бы не удивился, если бы в кустах их прикрывали другие. Один из них что-то настороженно произнес, обращаясь к сидящим в машине.
   — Чего он хочет? — шепнул Савелий.
   — Пароль.
   Савелий выглянул в окно:
   — Привет, мужики! — дружелюбно сказал он. — Не скучаете?
   — Парол? — с сильным акцентом спросил тот порусски.
   — «Восток пробуждается!»
   — «Кавказ поддержит!» — хмуро отозвался тот. — Откуда и куда едешь?
   — Командира в больницу везу, — с деланной грустью ответил Савелий,
   — сволочь одна подранила.
   — А там кто? — настороженно спросил он, заглянув в кабину и рассмотрев неподвижное тело Мушмакаева.
   — Я друг, — уверенно ответил Савелий. — А за рулем его личный порученец Михаил Гадаев. Послушай, в чем проблема, приятель? — стараясь не раздражаться, спросил он.
   — Михаил? Не родственник ли он достопочтенного Ясы Гадаева? — не обращая внимания на вопрос Савелия, поинтересовался тот.
   — Ты знал моего дядю? — вступил в разговор Михаил.
   — И очень уважал его, — с почтением ответил старший и вдруг перешел на чеченский: — Послушай, извини, что с таким недоверием встретили вас…
   — Никаких обид! — тут же заверил Михаил. — Чтото случилось? — Он даже приоткрыл дверцу машины, но выходить не стал.
   — Пару часов назад остановили один «лендровер», спросили пароль, те ответили, и мы уже хотели пропустить их, но тут вдруг один из моих парней узнал в кабине мента и стал кричать, что тот пару лет назад его арестовывал. Не успели мы сообразить, что к чему, как тот мент поганый выстрелил и прихлопнул несчастного. Кто-то из наших ответил и тяжело ранил того. Ребята хотели всех прикончить на месте и открыли огонь, но мне, хотя и с трудом, удалось их успокоить. Перед смертью тот мент заверил меня, что мой парень врал, уверял, что у них просто кровная вражда. Кроме него, в машине было еще трое: двое мужчин и одна женщина. Мужикам не повезло, а женщина не пострадала, даже царапины нет. В машине мы нашли несколько автоматов и гранат. Женщина молчит. Что с ней делать, не знаю. Но и держать здесь опасно: вдруг за ними кто-то следует? А нас всего осталось шестеро.
   — А что вы не отвезете ее в штаб? — небрежно бросил Михаил, подав успокаивающий знак Савелию.
   — Во время стрельбы двигатель их машины повредили, а за нами приедут только… — он взглянул на часы, — … через пять часов. Может быть, вы захватите ее с одним нашим парнем?
   — Да куда же их девать? — хмыкнул Михаил. — Нас — четверо, к тому же один тяжело ранен…
   — О чем речь, Миша? — с улыбкой спросил Савелий, почувствовав, что ему пора вмешаться.
   — Да, — махнул рукой тот, — бабу одну захватили, прикончив ее спутников, он просит нас подкинуть ее до штаба, потому что им она и слова не говорит.
   — Красивая хоть? — спросил Савелий, продолжая улыбаться.
   — Ничего шалава, все при ней, — с надеждой подхватил старший патруля и тут же, словно в подтверждение, приказал: — Приведите ее сюда.
   Почти тут же из кустов вышли еще двое боевиков, которые вели под руки черноволосую хрупкую женщину с очень симпатичным лицом. На вид ей было лет тридцать, не более того.
   Савелий быстро переглянулся с ребятами, подал сигнал о готовности, а Михаил успел прошептать:
   — Все на виду: их — шестеро.
   Савелий подал знак о готовности потому, что сразу узнал пленницу, едва она подняла голову. Эта была известная тележурналистка с канала НТВ Дарья Неволина. И как только боевики ее не узнали? Наверное, им некогда телевизор смотреть. В противном случае, можно себе представить, какую сумму они запросили бы за эту бедную женщину. Скорее всего, и она поняла, что ее не узнают, и потому решила просто молчать, надеясь, что ее отвезут к руководству, которое окажется разумнее и постарается обменять ее на какого-нибудь арестованного нашими войсками чеченца или просто отпустит, постараясь заработать на этом очки для «благородных горцев».
   «Женщину нужно спасать, надеяться на то, что все обойдется, может только тот, кто не знает чеченских боевиков», — подумал Савелий.
   Словно подслушав его мысли. Неволина с такой мольбой посмотрела ему в глаза, что Савелий вдруг смутился и отвел взор в сторону, чтобы случайно не выдать себя.
   — Далеко ваш штаб? — спросил он старшего.
   — Нет, километрах в пятнадцати отсюда… Вы в какую сторону едете?
   — В Аргун…
   — Ну вот, как раз по пути, с небольшим крючочком…
   — Ладно, уговорил, сажайте ее рядом с нашим раненым командиром и говорите маршрут. — Савелий вышел из машины, и за ним тут же последовал Денис.
   — Нет, я так не могу, — решительно возразил тот, — ее должен сопровождать мой человек. Кроме того, он повезет и кое-какие документы…
   — Вы что, предлагаете его на колени кому-нибудь посадить? — не выдержал вдруг Денис.
   — Ты, парень, не вякай, не с тобой разговаривают! — грубо оборвал чеченец. — Не хочешь на колени, останешься здесь до их возвращения за тобой. — Его глаза смотрели недобро, а рука потянулась к поясу, за который был заткнут пистолет.
   Михаил понял, что мирным исходом все уже не кончится, тем более что кто-то из тех, кто стоял рядом со старшим, многозначительно передернул затвор. Он незаметно поправил пистолет-пулемет под курткой.
   — Вы чего, парни! — воскликнул Михаил по-чеченски, выходя из машины. — С цепи сорвались, что ли? Скоро и в своих начнете стрелять? Может быть, мне Мушмакаева привести в чувство? — Он подумал, что, может быть, это имя успокоит их и заставит быть чуть повежливее.
   — У нас другой командир! — с вызовом ответил старший. — Отвезете бабу с моим посыльным, а потом валите куда вам угодно!
   Михаил быстро взглянул на Савелия и чуть заметно подал знак: «Ситуация, мол, накалилась». Савелий чуть заметно кивнул, но ему явно не хотелось так осложнять их путь к границе. Однако и выхода не оставалось: не могли же они оставить в лапах этих уродов женщину, которая, рискуя жизнью, рассказывает правду из самых горячих точек страны. Он видел, что его ребята в полной боевой готовности и утихомирить ретивого командира с его группой не составит особой сложности. Но в этот момент он вдруг заметил, что один из тех, кто привел тележурналистку, держит свой автомат, направив ствол прямо в ее бок, и внезапное нападение может подвергнуть ее смертельной опасности. Парень может нажать на спусковой крючок просто от неожиданности.
   — Ладно, — дружелюбно проговорил Савелий, — в тесноте, как говорится, да не в обиде. Давайте сюда вашего посыльного с этой бабой. Не хватало еще, чтобы мы из-за нее цапанулись. Черт бы ее побрал!
   — Вот это другой разговор, — осклабился старший и облегченно вздохнул.
   Тут Савелий заметил, что боевик, державший Неволину под прицелом своего автомата, чуть ослабил внимание и опустил ствол к земле.
   — У круг, робяты! — коротко крикнул Савелий, выпрыгивая с места вперед, словно торпеда.
   Его пятки вонзились в грудь боевику, и тот, не успев ничего сообразить, взмахнул руками, выронил автомат и отлетел назад, пытаясь выхватить из-за пояса гранату. Очередь Савелия догнала его в воздухе, прошив в нескольких местах его грудь, телу было придано еще большее ускорение, и когда оно наконец плюхнулось на землю, душа уже покинула беднягу, рука разжалась и из нее выкатилась Ф-1: успел-таки схватить ее, но применить…
   Савелий этого уже не видел, перед ним возникло перекошенное от злобы лицо старшего патруля, который оказался достаточно проворным парнем и среагировал на прыжок мгновенно. Ему удалось выбить пистолет-пулемет Савелия сразу же после его приземления на ноги.
   — Сын шакала! — выкрикнул он, выхватывая из-за пояса пистолет.
   Савелий легко взмахнул левой ногой, и пистолет, выпорхнув бабочкой из рук боевика, причудливо кувыркаясь в воздухе, пролетел несколько метров, ударился о ствол березы и упал в траву. Старший группы, достаточно упитанный здоровяк, злобно зарычал и бросился на Савелия всей своей массой. Чуть уклонившись от его туши, Савелий незаметным движением придал ему ускорение, и несчастный парень изо всей силы боданул лбом толстый ствол дерева. Раздался такой звук, словно какой-то великан ударил огромной кувалдой по деревянной колоде. Обняв ствол, тот постоял какие-то доли секунды, потом отвалился от него и столбом упал на спину. Удар о ствол был таким сильным, что череп бедняги просто не выдержал и треснул, брызнув чем-то серым на дерево.
   Михаилу в контакт вступать не пришлось. Дав длинную очередь из своего пистолета-пулемета, он сразу же отправил на тот свет двух боевиков, которые не успели даже затворы передернуть на своих автоматах и рухнули, словно скошенные гигантской косой. Очередь над его ухом заставила его чуть пригнуться и одновременно «огрызнуться» из своего оружия на звук. Когда он поднял голову, чтобы рассмотреть того, кто стрелял по нему, то с удивлением увидел торчащий в его горле нож. Миша благодарно подмигнул Денису, но тот, не успев ответить ему, неожиданно взмахнул рукой в его сторону.
   «Что ты делаешь?» — хотел воскликнуть Михаил, но горло сковал спазм. Он успел еще подумать о том, что ему конец, как в тот же миг мимо его уха что-то просвистело, а за спиной раздался короткий вскрик. Он обернулся, не понимая, как это ему до сих пор не больно, и увидел перед собой боевика, который стоял за его спиной с поднятой рукой, в которой держал штык-нож. Опоздай Денис с броском, и стальное лезвие оказалось бы в сердце Михаила.
   Брошенный Денисом десантный нож, пробив зеленую повязку, вошел едва ли не по самую рукоятку в висок последнего из патруля живого боевика, и он, немного постояв, словно статуя из композиции на станции метро «Площадь Революции», застыло упал столбом на землю, продолжая держать над головой штыкнож.
   Описанное выше произошло столь быстро, что пленница, не успев даже испугаться, растерянно продолжала смотреть на того, на кого смотрела до начала этого скоротечного боя, то есть на Савелия. Она стояла так неподвижно, словно играла в старую детскую игру под названием «Замри». Ей будто кто-то скомандовал, и она, боясь проиграть, и в самом деле замерла. Савелий подошел к ней и помахал перед ней ладонью.
   — Девушка! Эй! Девушка, очнитесь, — сказал он. Потом, видя, что с ней действительно что-то случилось, взял за плечи и чуть встряхнул ее.
   — Что? — как-то совсем беспомощно проговорила она.
   — Что с вами?
   — Что? Да… Спасибо… не буду… — Она еще, видно, не пришла в себя и, как говорится, лепила все подряд, потом оглянулась, увидела трупы и вскрикнула.
   — Успокойтесь, пожалуйста, все хорошо, все закончилось, — уверенным и спокойным голосом проговорил Савелий, стараясь подбодрить женщину.
   — Что произошло? Вы кто?
   — Вы Дарья Неволина? — не отвечая, спросил он.
   — Да, — несколько растерянно и тихо ответила журналистка, в ее глазах вновь появился испуг.
   — Не бойтесь нас. Мы не причиним вам вреда. Мы — спецгруппа российских войск.
   — Правда? Родненькие! — со слезами воскликнула Неволина, бросившись на шею Савелию. — Я уж думала, что со мною все кончено. — Она чмокала его в щеки, глаза, нос, губы.
   — Да как вы оказались здесь? Вы что, за интервью приехали, что ли?
   — мягко отстраняясь от порывистых ласк Дарьи, спросил Савелий.
   — Нет… простите, как к вам обращаться?
   — Просто Сергей. Это Михаил, а тот, мастер ножа, — Денис.
   Ребята подошли и пожали ее руку.
   — Понимаете… — Ее голос чуть дрогнул. — С месяц назад в эти места была командирована моя подруга, тоже тележурналистка, и с тех пор о ней ни слуху ни духу.
   Ребята быстро переглянулись.
   — Как звали вашу подругу? — спросил Савелий.
   — Почему звали? — тут же среагировала Дарья. — Зовут! Ее имя Людмила, фамилия Караваева.
   Ребята вновь переглянулись и опустили глаза.
   — Вам что-то известно о ней? — упавшим голосом прошептала девушка.
   — Когда она пропала и перестала звонить даже мне, не то что в редакцию, я напросилась в эту командировку. Со мной был телеоператор и сотрудник ФСБ, а здесь нам дали одного местного сотрудника министерства внутренних дел Чечни, которого и убили эти сволочи. — Она говорила тихо, почти шепотом, словно разговаривая сама с собой, потом сделала паузу и взглянула прямо в глаза Савелию: — Люда погибла?
   — Погибла, — ответил Савелий, покачал головой, а когда девушка всхлипнула, обнял ее за плечи и погладил ладонью по спине. — Сожалею, Дарья.
   Неожиданно она вскрикнула, а со стороны их машины раздался какой-то шум. Повернувшись, ребята увидели, как открылась задняя дверца и из машины показалась голова Мушмакаева. Вероятно, дверь не была закрыта, и когда он случайно пошевелился, она раскрылась.
   — Это ж Мушмакаев! — воскликнула девушка.
   — Вы этого не видели. Забудьте об этом, — серьезно предупредил Савелий.
   — Он что, мертв?
   — Нет, пока жив.
   — Господи! Почему вы его не убили? — с надрывом воскликнула Дарья.
   — Вы же знаете, скольких людей он замучил! Скольких убил!
   — Знаю!
   — Так почему он еще жив, если он в ваших руках?
   — Почему? — нахмурился Савелий. — А вы готовы убить его?
   — Я? — Она была несколько растеряна неожиданным вопросом. — Почему я?
   — А кто? Вот вам оружие! — Он сунул ей в руки свой пистолет-пулемет. — Подойдите и пристрелите его!
   — Я?
   — А кто же? Конечно, вы!
   — Но я… я не могу!
   — Не можете? А предлагаете мне убить его? Или ему? А может быть, ему? — Савелий тыкал пальцем то в сторону Михаила, то Дениса, то себе в грудь.
   — Но вы же военные! — с надрывом воскликнула девушка…
   — Да, мы военные. Но не палачи! — жестко возразил Савелий.
   — Любого преступника должен судить суд и вынести свой приговор, согласно закону, — вступил в разговор Денис, почувствовав, что Савелию тяжело с ней говорить; видимо, он вспомнил то, что когда-то произошло с ним лично.
   — А если закон не справляется со своими функциями? — спросила женщина: на этот раз ее голос был твердым, уверенным, таким, каким она обычно вела свои передачи.
   — Значит, нужно менять закон! — уверенно ответил Денис. — Конечно, вы можете сказать, что, пока будут менять закон, убийцы будут торжествовать и творить свои гнусные дела, и будете правы. Но мы не можем… не имеем права брать на себя функции правосудия. В противном случае, мы опускаемся до уровня преступников, сами становимся убийцами.
   — А как же на войне?
   — Война — это совсем другое дело, — возразил Савелий и, желая перевести разговор на другую тему, спросил: — Как вы думаете возвращаться в Москву?
   — А разве вам не туда же?
   — У нас другой, слишком опасный для вас маршрут, — неопределенно ответил Савелий.
   — Откровенно говоря, я рассчитывала на Иванникова, сотрудника ФСБ, которого убили. — Она грустно пожала плечами.
   — А документы у вас есть?
   — Конечно. Только их у меня отобрали. Они, — кивнула Дарья в сторону убитых.
   — Мне кажется, я знаю, у кого могут быть ваши документы, — сказал Савелий и подошел к тому, который прижимал ствол автомата к Дарье.
   Он сунул руку за пазуху, вытащил оттуда увесистый полиэтиленовый пакет и достал из него несколько паспортов и удостоверений.
   — Ото! Здесь их больше десятка! — присвистнул Савелий.
   — Видно, многие хотели пройти через их пост, — покачал головой Михаил и сплюнул: — Сволочи!
   — Не то слово! — бросил Савелий, рассмотрев среди паспортов те, чьим хозяевам не исполнилось еще и семнадцати лет. — Туда им и дорога, смотри, совсем еще дети. — Он тяжело вздохнул. — Вот ваш паспорт, — нашел он наконец паспорт Дарьи и протянул его ей: — Хорошо, что зарубежный.
   — Какая разница? — зло спросила она.
   — Существенная! Как ни странно, но самый безопасный для вас путь в Москву лежит через Азербайджан и Болгарию! У вас есть там знакомые?
   — Даже друзья. В Азербайджане.
   — Вот и хорошо. Отыщите документы своих спутников, припрячьте их у себя, а остальные мы закопаем в полиэтилене в каком-нибудь приметном месте, запомним и сообщим нашим властям при первой же возможности. А теперь, ребята, нужно быстрее закопать трупы, не дай Бог, кто-то слышал выстрелы и решит выслужиться. Только вот копать придется ножами…
   — В нашей машине есть две саперные лопаты, — сообщила девушка.
   — А где она, далеко?
   — Нет, вон там, метрах в сорока увидите расщелину, в которую ее и столкнули. — Она показала рукой в сторону кустов.
   — Денис, — кивнул в его сторону Савелий.
   — Нет, я схожу, — предложил Михаил, — мало ли… — Он не договорил и быстро пошел в указанном направлении.
   Телефоны в кабинете Олега Вишневецкого раскалились от многочисленных звонков, а его в Москве не было. Воспользовавшись давним приглашением, он улетел в Болгарию на новоселье своего приятеля Андрея Ростовского, чтобы там заодно отметить и свой день рождения, да и отдохнуть немного от суеты, сбросить накопившуюся усталость.
   Андрей Ростовский, с молодой красавицей-женой Оксаной, приобрел огромную четырехкомнатную квартиру в Бургасе, на берегу Черного моря. Андрей, молодой, всего тридцатидвухлетний красавец, несмотря на свою молодость был уже весьма уважаемым авторитетом в криминальном мире Москвы. Он не был коренным москвичом, более того, и в Москве-то появился около пяти лет назад. Он приехал из Ростова, имея уважительное отношение местных криминальных структур и довольно точно определяющую его характер кличку Бешеный. С собой он взял особо преданных ребят, готовых пойти за него, как говорится, и в огонь и в воду.
   Москва — не Ростов. Этот огромный мегаполис был давно поделен между различными криминальными структурами. И войти в этот раздел было весьма трудно, тем более человеку из другого города. Конечно, можно было поступить так, как поступают некоторые беспредельщики из других городов или республик. Создать кодлу из отмороженных головорезов, которые будут одного за другом убирать с пути ближайших конкурентов и наводить страх сначала на мелких торговцев и бизнесменов, потом на все более и более крупных.
   Много было на Москве таких «варягов», но с ними мирились до поры до времени. У ментов не доходили руки или не хватало данных, чтобы убрать их с улиц города, а серьезные криминальные структуры не трогали до тех пор, пока их наглость и беспредел стали настолько беспардонными, что далее терпеть не было мочи. С этого момента участь «варягов» была предрешена. Собирались авторитеты, выносили решение, назначались исполнители, и вскоре один за другим члены «иноземных» банд исчезали бесследно.
   Но Андреи, закончив в свое время психологический факультет Ростовского университета, очень много внимания уделял человеческому фактору и никогда не забывал поздравить человека с важной для него датой, проявлял заботу не только о своих родных, но и о друзьях, приятелях и тех, с кем работал. Он никогда не кидался очертя голову в авантюры, никогда не наглел. Он был из тех, кто сначала тщательно исследуют проблему со всех сторон, находят оптимальный вариант и только потом принимают решение. И не дай Бог кому-то отступать от этих решений! Именно тогда и становилось понятным, почему Андрея прозвали Бешеным.
   Об этом отлично знал Олег, но решил, что при встрече с Савелием для них обоих это будет забавным сюрпризом. Ребята из его команды прекрасно знали об этой «слабости» шефа и старались обходить острые углы, не подставляясь понапрасну под его кулаки. А драться Ростовский умел. Андрей постоянно поддерживал физическую форму, занимаясь не только тренировками по рукопашному бою, но и установив в доме несколько тренажеров, он почти ежедневно работал на них по часу, а то и более.
   Его портрет был бы не совсем полным, если умолчать о том, что Андрей имел собственное философское обоснование того, чем занимался. Он не был закоренелым преступником, каким можно было бы назвать любого другого, который занимался тем же, чем занимался Андрей и его группа. Да, он брал под свою защиту различные магазины, казино, клубы, и хозяева платили ему за «крышу». Да, он принимал участие в решениях человеческих судеб и даже жизней. Но главное, в чем было его отличие, так это его философия Робин Гуда, который по всем законам являлся настоящим преступником.
   Во-первых, Андрей всегда оставался человеком слова и старался никогда не нарушать его. Во-вторых, он никогда не сдирал со своих подопечных последнюю шкуру и старался быть максимально справедливым при взимании оплаты своих услуг. В-третьих, он никогда не брался за те дела, которые были несправедливы с точки зрения робин-гудовских традиций: не притеснял бедных, уважал старость. Иногда помогал без всякой корысти, из простого сострадания. Но если чувствовал обман и это подтверждалось, то наказывал беспощадно, без всякого сожаления.
   Про таких обычно говорят: строг, но справедлив. Во всяком случае, даже те, кому пришлось пострадать от него, винили только себя и вспоминали о нем с уважением.
   Автору кажется, что Андрей напоминал «вора в законе» Короля в годы его молодости, который действовал в первой книге о нашем Герое — «Срок для Бешеного».
   Андрей был довольно честолюбивым человеком, но старался никогда не преувеличивать свои возможности. Однажды побывав по делу в Москве, которая ему сразу понравилась, он захотел жить в столице. Исследовав различные возможности, он решил, что нахрапом и силой Москву не удивишь, тем более не покоришь: на всякий лом есть свой прием, а может, и потяжелее лом. Кроме того, он знал, что везде, в любом городе, в любой стране более всего ценятся мозги. И сначала он, обзаведясь несколькими важными знакомствами, стал консультировать людей на предмет защиты от рэкета, произвола, насилия, беспредела.
   Как ни странно, но его советы оказались полезными, и с каждой удачей его слава постепенно стала расти и приносить известность. Рано или поздно, но он наверняка должен был пересечься с кем-то из уважаемых людей. И это наконец произошло.
   Дело в том, что с ростом его авторитета он стал постепенно давать и гарантию своим «советам», то есть помогать обращавшимся к нему бизнесменам доводить дело до конца. Уверенная, что имеет дело с мелким проходимцем, к нему нагрянула компания боевиков, которых послал один из не самых последних бригадиров шереметьевской группировки по кличке Худой. Ситуация была в пользу Андрея: те прижали своих подшефных настолько, что другого слова, нежели беспредел, подобрать было нельзя, и это не нравилось многим московским авторитетам. Не хватало какого-нибудь малейшего толчка, чтобы Худого захотели поставить на место сами авторитеты.
   К этому моменту Андрей сблизился с одним из самых уважаемых «воров в законе», которого звали ВитяКолыма. Именно через Витю-Колыму Андрей отстегивал свою долю «на общак».
   Когда его навестили боевики Худого и попытались наехать на него, Андрей не стал «пылить» перед ними, а попросил передать их бригадиру, что готов с ним встретиться через пару дней, чтобы разрешить все недоразумения к обоюдному согласию. Он был настолько убедителен, что те не стали наглеть, как обычно, и удалились к своему шефу, уверенные, что «нагнали страху на клиента». Сразу после их ухода Андрей созвонился с ВитейКолымой и пригласил его в приличный ресторан.