Страница:
— Это еще зачем? Я и картошечкой с салом могу обойтись…
— Не ворчи. Не хочешь — не ешь, другим пригодится.
Алена прошла в гостиную и скинула шубку на подлокотник кресла.
— Уф! Устала… С утра сплошная беготня. Может, покормишь меня? А я пока поваляюсь. Мне вечером снова в форме надо быть, еще пара встреч предстоит.
— Сделаем! Отдыхай, я быстро!
Савелий потащил пакет с продуктами на кухню. Вывалив все на большой стол, он провел ревизию содержимого и решил, что приготовит рыбный салат, котлеты по-киевски и жареную картошку, а готовить быстро и вкусно он умел.
Через полчаса они сидели за немудрено накрытым столом и с отменным аппетитом поглощали все, что приготовил Савелий. Алена попросила открыть бутылку красного вина, и они вдвоем под вкусную еду без труда быстро ее опорожнили.
После еды они снова оказались в гостиной. Алена прилегла на диванчике, примостив свои красивые ноги на большую подушку. Савелий решил помочь ей восстановиться. Он взял ее узкие ступни в руки и, сосредоточившись, принялся их массировать. Алена, откинув голову, закрыла глаза и расслабилась. Иногда она тихо постанывала от удовольствия.
— Господи, да ты просто волшебник! — восхищенно проговорила Алена, когда Савелий закончил процедуру. — У меня после твоих рук такое чувство, будто на ногах крылья выросли. Иди сюда, я тебя поцелую за такой сказочный дар.
Савелий наклонился над лежащей Аленой. Она потянулась к нему руками, обвила за шею и прижалась к его губам своими. Поцелуй был долгим, нежным и страстным. Поначалу Савелий лишь придерживал ее рукой, но потом, почувствовав, как она все крепче и крепче прижимается к нему своей высокой грудью, он, постепенно распаляясь, уже не просто отвечал поцелуем на поцелуй, а, захватив инициативу, позволял своей свободной руке все больше и больше вольностей, направив в кончики своих пальцев эротическую энергетику.
— Хочу тебя! — прошептала сквозь поцелуи разгоряченная Алена, спешно расстегивая пуговицы на его рубашке. — Возьми меня, сильно возьми!..
Продолжая целоваться, они стали срывать друг с друга одежду. Когда вся одежда упала на пол, Савелий подхватил Алену на руки и понес в спальню. Откинув одеяло, он положил ее на белоснежную простыню и несколько мгновений любовался ее прекрасным телом. Потом наклонился и принялся медленно целовать ее гладкую, упругую кожу, крепкие темные соски, впадину пупка, набухший от желания бутон ее клитора. Тем временем его большой палец нашел пылающий, сочащийся смазкой вход и, погрузившись во влажный жар, начал нежные движения.
Алена с громкими стонами извивалась под его поцелуями. Ее руки судорожно поглаживали крепкое тело Савелия, затем ее правая рука нашла его возбужденную от страсти плоть, тело ее как-то особенно сильно изогнулось, и Алена закричала:
— Войди в меня! Войди до конца! Сделай мне больно! Сейчас же, слышишь!
Савелия уже не надо было ни о чем просить, он был заведен по полной и хотел только одного: сжать до боли в суставах это хрупкое тело, подчинить его себе, слиться с ним в едином порыве. Своей разбухшей плотью он коснулся ее податливых, истекающих соком нижних губок и одним резким движением проник внутрь до упора.
Дальнейшее происходило словно во сне. Они меняли позиции, перекатывались по кровати, их потные тела то сцеплялись в тугой узел, то снова расходились, и Савелий остро ощутил, что время будто бы прекратило свой бег, что длится один бесконечный миг и что та бешеная страсть, с которой он и Алена сейчас его проживают, не может иметь ни конца, ни начала…
Но когда-нибудь конец приходит всему. Они вздрогнули в последнем встречном движении, одновременно вскрикнули в томлении и замерли от испытываемого ими наслаждения.
Понадобилось несколько минут, чтобы Алена и Савелий пришли в себя. Наконец Алена подняла голову и взглянула туда, где висели старинные настенные часы.
— Господи! Я с тобой окончательно голову потеряла! — вскричала она. — Мне же через десять минут надо быть в городской Думе!
Она рывком вскочила с постели и побежала в ванную приводить себя в порядок.
Савелий все еще лежал на кровати, остывая от Алениных ласк, когда та заглянула в комнату.
— Я побежала, — торопливо сказала Алена: она уже была одета, — не скучай, пожалуйста, и дождись меня, хорошо?
Савелий лишь согласно кивнул в ответ.
— Спасибо тебе, — неожиданно тихо поблагодарила Алена.
— Это за что же? — удивился Савелий.
— За удивительный массаж, — напоследок улыбнулась она и исчезла за дверью…
В квартире Алены Савелий просидел еще два дня. Время от времени в ней появлялась хозяйка, и тогда его бытие концентрировалась вокруг этой такой деловой внешне и такой беззащитной внутренне женщины. Ласки перемежались разговорами, разговоры — ласками, Савелий все больше и больше узнавал о жизни Алены, о ее бизнесе, и ему все больше хотелось самому увидеть то, о чем она рассказывала.
Вся ее профессиональная деятельность вертелась вокруг так называемого высшего круга города. Бизнесмены, политики всех мастей, депутаты, артисты и музыканты — всем им хотелось выглядеть лучше, значительнее, чем они были на самом деле. Аленина фирма «Лик» как раз и занималась тем, что самым тщательнейшим образом формировала имидж (то есть то, как выглядит человек, как себя ведет на публике, что и как говорит) всем тем, кто в этом нуждался.
Как ни странно, но банкирам кроме шестисотых «Мерседесов» нужно было продемонстрировать свою порядочность и деловитость. Политикам — внушить народу доверие к себе и своим идеям. Артистам хотелось, чтобы они прекрасно выглядели и чтобы у них всегда росло число поклонников.
За подобную работу платили очень хорошие деньги. Вернее, деньги платили не за конкретный результат работы, а скорее за то, что Алена держала в секрете истинную сущность тех, над чьим имиджем ей и ее сотрудникам пришлось потрудиться.
После трех дней приятного безделья наш герой Савелий Говорков решил, что теперь пора снова браться за дело. Он сообщил об этом Алене. Та отнеслась к его словам вполне по-деловому.
— Что ж, ты волен поступать как тебе угодно. Я могу только предложить тебе продолжать жить тут: в ближайшее время сюда никто из гостей не собирается, квартира все равно пустует, тебе, поверь мне, здесь будет удобнее и безопаснее, чем в какой-нибудь гостинице.
— Спасибо, предложение принято, — согласился Савелий.
Ему действительно было лучше остаться на прежнем месте.
— И еще, — продолжила Алена, — сделай мне маленькое одолжение напоследок; меня пригласили на концерт в «Октябрьский». От приглашения я не могу отказаться, мы с этим певцом долго и плодотворно работаем. Ты не хочешь составить мне компанию? А то у Виктора мама заболела, и нужно, чтобы он побыл с ней.
— Когда концерт? — вместо ответа спросил Савелий.
— Сегодня вечером.
— Хорошо, пойдем. Только после я исчезну.
— Как знаешь. Я заеду за тобой в половине седьмого…
В «Октябрьский» Алена завела Савелия со служебного входа.
— Надеюсь, ты не собираешься слушать эти слащавые песенки? — спросила Алена. — Ты мне нужен не в зале, а за кулисами. Можешь мне поверить, настоящая жизнь — там!
Они разделись в артистическом гардеробе и, пройдя по длинному коридору, оказались среди толпы, клубящейся у гримерки звезды. Савелий, особо не вникавший в современную музыкальную моду, немного был знаком с творчеством этого сладкоголосого, знаменитого своею пошлостью и роскошной жизнью певца.
— Илья! — окликнула Алена кого-то из толпы.
— О, лично Елена Викторовна пожаловала! Наш добрый гений! — рассыпался в комплиментах концертный директор певца. — Что же вы здесь стоите? Пойдемте шампанского выпьем, у нас сегодня аншлаг!
Они втроем стали протискиваться сквозь многочисленную охрану, приближенных к певцу поклонников и журналистов. В гримуборной народу было не меньше, чем перед ее дверями. Только публика здесь была посолиднее да вокруг сидящего перед зеркальной стеной певца суетилось сразу несколько гримеров.
— Леночка! Как поживаете? — улыбнулся в зеркало певец. — Извините, что в данный момент не могу вас расцеловать за отличные афиши, сами видите… Но вы будьте как дома. Шампанского моей гостье!
Алена, взяв бокал с шампанским, стала оживленно беседовать с кем-то из знакомых. Савелий, отойдя в уголок, невозмутимо, но с отвращением наблюдал за предконцертной суетой. Какие-то молодые люди с накрашенными глазами и маникюром оживленно обсуждали модные тряпки, пара солидных мужчин с золотыми перстнями («Может, те самые, из спонсоров», — подумал Савелий) негромко беседовали о чем-то своем, остальные болтали, не слушая друг друга, или просто делали вид, что им безумно весело.
Раздался третий звонок, артиста пригласили на сцену. Все шумно повалили из гримерки вслед за ним.
Вскоре заиграла музыка: концерт начался. Бешеный стоял в широкой боковой кулисе неподалеку от Алены. Та продолжала беседовать с каким-то типом. Вокруг сновали техники и артисты из подтанцовки. Все выглядело спокойно, чинно и благородно.
— Салют! — услышал Савелий.
Он взглянул на того, кто его поприветствовал: обычный парень. Черные потертые джинсы, пестрая рубашечка, длинные волосы. Сначала Савелий подумал, что парень обознался, но волосатик внимательно смотрел на него, и тогда Бешеный спросил:
— Чего тебе?
— Я тебя в гримерке видел. Ты с Костиной пришел. — Парень явно что-то хотел от Савелия.
— Допустим… Не тяни, говори, что тебе надо.
— Не так сразу… — протянул парень. — Елена Викторовна у меня кое-что заказывает… Я тут ей достал по случаю… Может, ты позовешь ее?
— Давай мне, я передам.
— Так не получится. Это денег стоит.
Савелий уже догадался, о чем речь.
— Тебя, случайно, не Гришей зовут? — спросил он, вспомнив имя человека, поставляющего Алене кокаин.
— Верно. — Тот был несколько озадачен.
— Да знаю я, о чем ты. Давай, я заплачу. Сколько?
— Триста.
Бешеный отдал Грише триста долларов и забрал у него небольшой пакетик.
— Горячий привет Елене Викторовне! — сделал кокетливый жест Гриша и собрался было уходить, но Бешеный придержал его за руку:
— Погоди, разговор есть.
— Что, возникли проблемы?
— Да… Это, — показал Савелий на карман, куда он спрятал кокаин, — меня не интересует. Нужно кое-что другое…
— А что конкретно?
— «Голубой глаз».
— А, это… Это ж для детей. Так, баловство одно…
— Я говорю — нужно! Достанешь?
— Нет проблем. Давай бабки, и через два часа встретимся, где скажешь.
— Бабки, когда принесешь.
— Ну, тогда это будет дороже.
— Согласен. Сколько?
— Смотря сколько возьмешь…
— У тебя в таблетках или в растворе?
— Как прикажете, так и будет.
— Ладно, тащи десять таблеток.
— Тогда полстаху выставишь. И знаешь что… Неохота мне из-за полтинника по городу рыскать. Ты меня легко до часу ночи в клубе «Порт» найдешь. Знаешь такой или рассказать путь?
— Не волнуйся, найду. Только ты обязательно с товаром будь. Мне тоже неохота впустую за тобой бегать.
— Лады! Увидимся!
Вихляющей походкой Гриша направился куда-то в глубину пространства за сценой.
«Вот, кажется, дело и сдвинулось…» — удовлетворенно подумал Савелий, глядя в спину удаляющегося волосатого наркоторговца.
Наступил антракт. Алена, наконец-то освободившаяся от своих назойливых собеседников, подошла к Бешеному:
— Извини, что бросила тебя одного. Но в неформальной обстановке дела быстрее двигаются.
— Ничего, я не скучал в одиночестве.
— Да? Закадрил небось какую-нибудь очаровательную танцорку? — Алена шутливо обняла его за талию. — Признавайся!
— На. — Савелий протянул ей пакетик с кокаином. — Гриша привет тебе передавал.
— Ты заплатил ему?
— Да, а что?
— Сколько?
— Не важно.
— Просто интересно, сколько?
— Ну триста.
— Вот мразь! Это больше двухсот не стоит.
— Ничего, я ему передам твое мнение, мы скоро должны с ним увидеться.
— Вот как? Быстро работаешь!.. Ладно, коли так, я тебя больше не стану задерживать. Всех, кого я сегодня хотела повидать, я уже встретила. Так что можешь быть свободен.
— Позволь, я провожу тебя, исключительно для собственного спокойствия, — возразил Савелий.
— Тебе виднее. Уходим отсюда, терпеть не могу эти песенки!
— Как же ты с ним тогда работаешь? — поразился Савелий.
— Что поделаешь, Сережа, таков шоу-бизнес: все друг дружку терпеть не могут, но в глаза улыбаются и целуются, как закадычные друзья…
Проводив Алену, Савелий быстро добрался до расположенного напротив Исаакиевского собора модного ночного клуба под названием «Порт». Было около полуночи, когда Бешеный, купив недорогой по обычным меркам билет, пробрался сквозь пеструю толпу у входа и оказался внутри наполненного грохотом техномузыки помещения. Гриши не было в поле зрения. Савелий решил, пока тот не нарисуется, потратить время на осмотр места.
Перестроенный из старого Дома культуры, как говорили, на московские деньги, клуб представлял собой двухэтажное здание с депрессивным, фиолетовых тонов, дизайном, в котором было несколько танцзалов, бар и большой зал, где веселящийся народ мог за столиками отдохнуть с пивом или безалкогольными напитками. Савелия поразили запредельные цены на минеральную воду и пепси.
«Хитро придумано, — подумал он, — от наркоты все время пить хочется, вот они цены и завышают».
Он купил стакан сока и пристроился в уголке, откуда было удобно наблюдать за происходящим. Внезапно из толпы вынырнул Гриша. Он был с двумя парнями жутко карикатурного вида. У одного волосы были цвета зеленки, другой был одет в какой-то неимоверный балахон, который, как ни удивительно, наверное, дорого стоил — по бокам шли какие-то модные надписи на английском. Глаза у Григория все время бегали, но не потому, что он кого-то разыскивал: по всей видимости, он уже успел принять дозу и теперь просто тащился от кайфа.
Савелий встал и подошел к Грише.
— Принес? — спросил он.
Григорий тупо воззрился на него. Казалось, он не узнает Савелия или вообще в упор ничего не видит. Бешеный тряхнул его за рукав, и только тогда глаза Гриши осмысленно посмотрели на Савелия.
— Ну что, принес? — повторил Бешеный свой вопрос.
— А, это ты… — протянул Гриша. — Знакомься, это мои друзья: Ник и Макс. Они тут заправляют, к ним и обращайся.
— У вас есть «Голубой глаз»? — спросил Савелий, поворачиваясь к зеленоволосому.
— Тебе сколько? — вяло откликнулся тот.
— Десять таблеток.
— Тридцать долларов.
— Неси, я плачу.
— А у меня с собой… — Зеленоволосый достал коробочку из-под фотопленки, снял крышку и высыпал на ладонь горсточку мелких таблеток.
Савелий достал деньги и расплатился, получив взамен бумажный кулек с наркотиком.
— Ну, пока! — Гриша засеменил было за своими приятелями в полутемную глубину клуба.
— Постой-ка! — придержал его Бешеный за руку. — Ты на мне лишнюю сотню наварил, мне это не нравится.
— Мало ли что тебе не нравится! Сам же влез!
— Ладно, не напрягайся, я прощу тебе долг, если дашь выход на этих ребят.
— Да их здесь всегда можно найти…
— Слушай, я из Москвы, у меня по клубам вашим мотаться нет никакого желания. Товар я на пробу взял, если у нас он приживется, мне связь какая-никакая, а нужна будет.
— Ладно, записывай телефон Макса. У него автоответчик есть.
— Говори, я запомню.
Гриша продиктовал телефон, и только тогда Савелий выпустил его руку из своей железной хватки.
Полдела было сделано. Теперь надо будет выходить на этого парня в лохмотьях, Макса, и дальше — по цепочке — двигаться к лаборатории, где делали «Голубой глаз». Савелий решил отправиться домой, больше ему в клубе делать было нечего.
Оказавшись в квартире бывшего мужа Алены, Савелий взял одну таблетку в руку и изучающе поглядел на нее.
«Что чувствуют те, кто глотает день за днем эту гадость? Наверное, только вступив на эту тропу, ведущую в тупик, можно по-настоящему понять этих людей. Неужели эта штука так сильна, что и я не смогу ей противостоять? Я должен это проверить, чтобы до конца выполнить задание генерала!»
Савелий, поборов искушение выбросить все таблетки в унитаз, проглотил одну и постарался сосредоточиться, чтобы понять, что за сила столь цепко ловит людей на крючок…
II. Сходка в Израиле
— Не ворчи. Не хочешь — не ешь, другим пригодится.
Алена прошла в гостиную и скинула шубку на подлокотник кресла.
— Уф! Устала… С утра сплошная беготня. Может, покормишь меня? А я пока поваляюсь. Мне вечером снова в форме надо быть, еще пара встреч предстоит.
— Сделаем! Отдыхай, я быстро!
Савелий потащил пакет с продуктами на кухню. Вывалив все на большой стол, он провел ревизию содержимого и решил, что приготовит рыбный салат, котлеты по-киевски и жареную картошку, а готовить быстро и вкусно он умел.
Через полчаса они сидели за немудрено накрытым столом и с отменным аппетитом поглощали все, что приготовил Савелий. Алена попросила открыть бутылку красного вина, и они вдвоем под вкусную еду без труда быстро ее опорожнили.
После еды они снова оказались в гостиной. Алена прилегла на диванчике, примостив свои красивые ноги на большую подушку. Савелий решил помочь ей восстановиться. Он взял ее узкие ступни в руки и, сосредоточившись, принялся их массировать. Алена, откинув голову, закрыла глаза и расслабилась. Иногда она тихо постанывала от удовольствия.
— Господи, да ты просто волшебник! — восхищенно проговорила Алена, когда Савелий закончил процедуру. — У меня после твоих рук такое чувство, будто на ногах крылья выросли. Иди сюда, я тебя поцелую за такой сказочный дар.
Савелий наклонился над лежащей Аленой. Она потянулась к нему руками, обвила за шею и прижалась к его губам своими. Поцелуй был долгим, нежным и страстным. Поначалу Савелий лишь придерживал ее рукой, но потом, почувствовав, как она все крепче и крепче прижимается к нему своей высокой грудью, он, постепенно распаляясь, уже не просто отвечал поцелуем на поцелуй, а, захватив инициативу, позволял своей свободной руке все больше и больше вольностей, направив в кончики своих пальцев эротическую энергетику.
— Хочу тебя! — прошептала сквозь поцелуи разгоряченная Алена, спешно расстегивая пуговицы на его рубашке. — Возьми меня, сильно возьми!..
Продолжая целоваться, они стали срывать друг с друга одежду. Когда вся одежда упала на пол, Савелий подхватил Алену на руки и понес в спальню. Откинув одеяло, он положил ее на белоснежную простыню и несколько мгновений любовался ее прекрасным телом. Потом наклонился и принялся медленно целовать ее гладкую, упругую кожу, крепкие темные соски, впадину пупка, набухший от желания бутон ее клитора. Тем временем его большой палец нашел пылающий, сочащийся смазкой вход и, погрузившись во влажный жар, начал нежные движения.
Алена с громкими стонами извивалась под его поцелуями. Ее руки судорожно поглаживали крепкое тело Савелия, затем ее правая рука нашла его возбужденную от страсти плоть, тело ее как-то особенно сильно изогнулось, и Алена закричала:
— Войди в меня! Войди до конца! Сделай мне больно! Сейчас же, слышишь!
Савелия уже не надо было ни о чем просить, он был заведен по полной и хотел только одного: сжать до боли в суставах это хрупкое тело, подчинить его себе, слиться с ним в едином порыве. Своей разбухшей плотью он коснулся ее податливых, истекающих соком нижних губок и одним резким движением проник внутрь до упора.
Дальнейшее происходило словно во сне. Они меняли позиции, перекатывались по кровати, их потные тела то сцеплялись в тугой узел, то снова расходились, и Савелий остро ощутил, что время будто бы прекратило свой бег, что длится один бесконечный миг и что та бешеная страсть, с которой он и Алена сейчас его проживают, не может иметь ни конца, ни начала…
Но когда-нибудь конец приходит всему. Они вздрогнули в последнем встречном движении, одновременно вскрикнули в томлении и замерли от испытываемого ими наслаждения.
Понадобилось несколько минут, чтобы Алена и Савелий пришли в себя. Наконец Алена подняла голову и взглянула туда, где висели старинные настенные часы.
— Господи! Я с тобой окончательно голову потеряла! — вскричала она. — Мне же через десять минут надо быть в городской Думе!
Она рывком вскочила с постели и побежала в ванную приводить себя в порядок.
Савелий все еще лежал на кровати, остывая от Алениных ласк, когда та заглянула в комнату.
— Я побежала, — торопливо сказала Алена: она уже была одета, — не скучай, пожалуйста, и дождись меня, хорошо?
Савелий лишь согласно кивнул в ответ.
— Спасибо тебе, — неожиданно тихо поблагодарила Алена.
— Это за что же? — удивился Савелий.
— За удивительный массаж, — напоследок улыбнулась она и исчезла за дверью…
В квартире Алены Савелий просидел еще два дня. Время от времени в ней появлялась хозяйка, и тогда его бытие концентрировалась вокруг этой такой деловой внешне и такой беззащитной внутренне женщины. Ласки перемежались разговорами, разговоры — ласками, Савелий все больше и больше узнавал о жизни Алены, о ее бизнесе, и ему все больше хотелось самому увидеть то, о чем она рассказывала.
Вся ее профессиональная деятельность вертелась вокруг так называемого высшего круга города. Бизнесмены, политики всех мастей, депутаты, артисты и музыканты — всем им хотелось выглядеть лучше, значительнее, чем они были на самом деле. Аленина фирма «Лик» как раз и занималась тем, что самым тщательнейшим образом формировала имидж (то есть то, как выглядит человек, как себя ведет на публике, что и как говорит) всем тем, кто в этом нуждался.
Как ни странно, но банкирам кроме шестисотых «Мерседесов» нужно было продемонстрировать свою порядочность и деловитость. Политикам — внушить народу доверие к себе и своим идеям. Артистам хотелось, чтобы они прекрасно выглядели и чтобы у них всегда росло число поклонников.
За подобную работу платили очень хорошие деньги. Вернее, деньги платили не за конкретный результат работы, а скорее за то, что Алена держала в секрете истинную сущность тех, над чьим имиджем ей и ее сотрудникам пришлось потрудиться.
После трех дней приятного безделья наш герой Савелий Говорков решил, что теперь пора снова браться за дело. Он сообщил об этом Алене. Та отнеслась к его словам вполне по-деловому.
— Что ж, ты волен поступать как тебе угодно. Я могу только предложить тебе продолжать жить тут: в ближайшее время сюда никто из гостей не собирается, квартира все равно пустует, тебе, поверь мне, здесь будет удобнее и безопаснее, чем в какой-нибудь гостинице.
— Спасибо, предложение принято, — согласился Савелий.
Ему действительно было лучше остаться на прежнем месте.
— И еще, — продолжила Алена, — сделай мне маленькое одолжение напоследок; меня пригласили на концерт в «Октябрьский». От приглашения я не могу отказаться, мы с этим певцом долго и плодотворно работаем. Ты не хочешь составить мне компанию? А то у Виктора мама заболела, и нужно, чтобы он побыл с ней.
— Когда концерт? — вместо ответа спросил Савелий.
— Сегодня вечером.
— Хорошо, пойдем. Только после я исчезну.
— Как знаешь. Я заеду за тобой в половине седьмого…
В «Октябрьский» Алена завела Савелия со служебного входа.
— Надеюсь, ты не собираешься слушать эти слащавые песенки? — спросила Алена. — Ты мне нужен не в зале, а за кулисами. Можешь мне поверить, настоящая жизнь — там!
Они разделись в артистическом гардеробе и, пройдя по длинному коридору, оказались среди толпы, клубящейся у гримерки звезды. Савелий, особо не вникавший в современную музыкальную моду, немного был знаком с творчеством этого сладкоголосого, знаменитого своею пошлостью и роскошной жизнью певца.
— Илья! — окликнула Алена кого-то из толпы.
— О, лично Елена Викторовна пожаловала! Наш добрый гений! — рассыпался в комплиментах концертный директор певца. — Что же вы здесь стоите? Пойдемте шампанского выпьем, у нас сегодня аншлаг!
Они втроем стали протискиваться сквозь многочисленную охрану, приближенных к певцу поклонников и журналистов. В гримуборной народу было не меньше, чем перед ее дверями. Только публика здесь была посолиднее да вокруг сидящего перед зеркальной стеной певца суетилось сразу несколько гримеров.
— Леночка! Как поживаете? — улыбнулся в зеркало певец. — Извините, что в данный момент не могу вас расцеловать за отличные афиши, сами видите… Но вы будьте как дома. Шампанского моей гостье!
Алена, взяв бокал с шампанским, стала оживленно беседовать с кем-то из знакомых. Савелий, отойдя в уголок, невозмутимо, но с отвращением наблюдал за предконцертной суетой. Какие-то молодые люди с накрашенными глазами и маникюром оживленно обсуждали модные тряпки, пара солидных мужчин с золотыми перстнями («Может, те самые, из спонсоров», — подумал Савелий) негромко беседовали о чем-то своем, остальные болтали, не слушая друг друга, или просто делали вид, что им безумно весело.
Раздался третий звонок, артиста пригласили на сцену. Все шумно повалили из гримерки вслед за ним.
Вскоре заиграла музыка: концерт начался. Бешеный стоял в широкой боковой кулисе неподалеку от Алены. Та продолжала беседовать с каким-то типом. Вокруг сновали техники и артисты из подтанцовки. Все выглядело спокойно, чинно и благородно.
— Салют! — услышал Савелий.
Он взглянул на того, кто его поприветствовал: обычный парень. Черные потертые джинсы, пестрая рубашечка, длинные волосы. Сначала Савелий подумал, что парень обознался, но волосатик внимательно смотрел на него, и тогда Бешеный спросил:
— Чего тебе?
— Я тебя в гримерке видел. Ты с Костиной пришел. — Парень явно что-то хотел от Савелия.
— Допустим… Не тяни, говори, что тебе надо.
— Не так сразу… — протянул парень. — Елена Викторовна у меня кое-что заказывает… Я тут ей достал по случаю… Может, ты позовешь ее?
— Давай мне, я передам.
— Так не получится. Это денег стоит.
Савелий уже догадался, о чем речь.
— Тебя, случайно, не Гришей зовут? — спросил он, вспомнив имя человека, поставляющего Алене кокаин.
— Верно. — Тот был несколько озадачен.
— Да знаю я, о чем ты. Давай, я заплачу. Сколько?
— Триста.
Бешеный отдал Грише триста долларов и забрал у него небольшой пакетик.
— Горячий привет Елене Викторовне! — сделал кокетливый жест Гриша и собрался было уходить, но Бешеный придержал его за руку:
— Погоди, разговор есть.
— Что, возникли проблемы?
— Да… Это, — показал Савелий на карман, куда он спрятал кокаин, — меня не интересует. Нужно кое-что другое…
— А что конкретно?
— «Голубой глаз».
— А, это… Это ж для детей. Так, баловство одно…
— Я говорю — нужно! Достанешь?
— Нет проблем. Давай бабки, и через два часа встретимся, где скажешь.
— Бабки, когда принесешь.
— Ну, тогда это будет дороже.
— Согласен. Сколько?
— Смотря сколько возьмешь…
— У тебя в таблетках или в растворе?
— Как прикажете, так и будет.
— Ладно, тащи десять таблеток.
— Тогда полстаху выставишь. И знаешь что… Неохота мне из-за полтинника по городу рыскать. Ты меня легко до часу ночи в клубе «Порт» найдешь. Знаешь такой или рассказать путь?
— Не волнуйся, найду. Только ты обязательно с товаром будь. Мне тоже неохота впустую за тобой бегать.
— Лады! Увидимся!
Вихляющей походкой Гриша направился куда-то в глубину пространства за сценой.
«Вот, кажется, дело и сдвинулось…» — удовлетворенно подумал Савелий, глядя в спину удаляющегося волосатого наркоторговца.
Наступил антракт. Алена, наконец-то освободившаяся от своих назойливых собеседников, подошла к Бешеному:
— Извини, что бросила тебя одного. Но в неформальной обстановке дела быстрее двигаются.
— Ничего, я не скучал в одиночестве.
— Да? Закадрил небось какую-нибудь очаровательную танцорку? — Алена шутливо обняла его за талию. — Признавайся!
— На. — Савелий протянул ей пакетик с кокаином. — Гриша привет тебе передавал.
— Ты заплатил ему?
— Да, а что?
— Сколько?
— Не важно.
— Просто интересно, сколько?
— Ну триста.
— Вот мразь! Это больше двухсот не стоит.
— Ничего, я ему передам твое мнение, мы скоро должны с ним увидеться.
— Вот как? Быстро работаешь!.. Ладно, коли так, я тебя больше не стану задерживать. Всех, кого я сегодня хотела повидать, я уже встретила. Так что можешь быть свободен.
— Позволь, я провожу тебя, исключительно для собственного спокойствия, — возразил Савелий.
— Тебе виднее. Уходим отсюда, терпеть не могу эти песенки!
— Как же ты с ним тогда работаешь? — поразился Савелий.
— Что поделаешь, Сережа, таков шоу-бизнес: все друг дружку терпеть не могут, но в глаза улыбаются и целуются, как закадычные друзья…
Проводив Алену, Савелий быстро добрался до расположенного напротив Исаакиевского собора модного ночного клуба под названием «Порт». Было около полуночи, когда Бешеный, купив недорогой по обычным меркам билет, пробрался сквозь пеструю толпу у входа и оказался внутри наполненного грохотом техномузыки помещения. Гриши не было в поле зрения. Савелий решил, пока тот не нарисуется, потратить время на осмотр места.
Перестроенный из старого Дома культуры, как говорили, на московские деньги, клуб представлял собой двухэтажное здание с депрессивным, фиолетовых тонов, дизайном, в котором было несколько танцзалов, бар и большой зал, где веселящийся народ мог за столиками отдохнуть с пивом или безалкогольными напитками. Савелия поразили запредельные цены на минеральную воду и пепси.
«Хитро придумано, — подумал он, — от наркоты все время пить хочется, вот они цены и завышают».
Он купил стакан сока и пристроился в уголке, откуда было удобно наблюдать за происходящим. Внезапно из толпы вынырнул Гриша. Он был с двумя парнями жутко карикатурного вида. У одного волосы были цвета зеленки, другой был одет в какой-то неимоверный балахон, который, как ни удивительно, наверное, дорого стоил — по бокам шли какие-то модные надписи на английском. Глаза у Григория все время бегали, но не потому, что он кого-то разыскивал: по всей видимости, он уже успел принять дозу и теперь просто тащился от кайфа.
Савелий встал и подошел к Грише.
— Принес? — спросил он.
Григорий тупо воззрился на него. Казалось, он не узнает Савелия или вообще в упор ничего не видит. Бешеный тряхнул его за рукав, и только тогда глаза Гриши осмысленно посмотрели на Савелия.
— Ну что, принес? — повторил Бешеный свой вопрос.
— А, это ты… — протянул Гриша. — Знакомься, это мои друзья: Ник и Макс. Они тут заправляют, к ним и обращайся.
— У вас есть «Голубой глаз»? — спросил Савелий, поворачиваясь к зеленоволосому.
— Тебе сколько? — вяло откликнулся тот.
— Десять таблеток.
— Тридцать долларов.
— Неси, я плачу.
— А у меня с собой… — Зеленоволосый достал коробочку из-под фотопленки, снял крышку и высыпал на ладонь горсточку мелких таблеток.
Савелий достал деньги и расплатился, получив взамен бумажный кулек с наркотиком.
— Ну, пока! — Гриша засеменил было за своими приятелями в полутемную глубину клуба.
— Постой-ка! — придержал его Бешеный за руку. — Ты на мне лишнюю сотню наварил, мне это не нравится.
— Мало ли что тебе не нравится! Сам же влез!
— Ладно, не напрягайся, я прощу тебе долг, если дашь выход на этих ребят.
— Да их здесь всегда можно найти…
— Слушай, я из Москвы, у меня по клубам вашим мотаться нет никакого желания. Товар я на пробу взял, если у нас он приживется, мне связь какая-никакая, а нужна будет.
— Ладно, записывай телефон Макса. У него автоответчик есть.
— Говори, я запомню.
Гриша продиктовал телефон, и только тогда Савелий выпустил его руку из своей железной хватки.
Полдела было сделано. Теперь надо будет выходить на этого парня в лохмотьях, Макса, и дальше — по цепочке — двигаться к лаборатории, где делали «Голубой глаз». Савелий решил отправиться домой, больше ему в клубе делать было нечего.
Оказавшись в квартире бывшего мужа Алены, Савелий взял одну таблетку в руку и изучающе поглядел на нее.
«Что чувствуют те, кто глотает день за днем эту гадость? Наверное, только вступив на эту тропу, ведущую в тупик, можно по-настоящему понять этих людей. Неужели эта штука так сильна, что и я не смогу ей противостоять? Я должен это проверить, чтобы до конца выполнить задание генерала!»
Савелий, поборов искушение выбросить все таблетки в унитаз, проглотил одну и постарался сосредоточиться, чтобы понять, что за сила столь цепко ловит людей на крючок…
II. Сходка в Израиле
Аркадий Романович Велихов с тех пор, как он отбыл «на лечение» в Швейцарию, а на самом деле просто, почувствовав опасность, сбежал из России и воссоединился со своей семьей, состоящей из жены и двух дочерей, живших в Женеве уже несколько лет (одна из дочек от первого брака училась в местном университете на экономиста, а другая, младшая, — в престижном пансионе для дочерей высокопоставленных родителей при монастыре сестер-кармелиток), и не думал сворачивать свою деловую активность.
Связь с принадлежавшими ему российскими предприятиями банкир поддерживал через современные средства коммуникации и своих многочисленных референтов и доверенных лиц. Поскольку большинство его активов было размещено в швейцарских банках, то миллионы долларов, которые Велихов правдами и неправдами сумел выжать из российской разрухи, продолжали давать приличный доход, несмотря на то что сейчас Аркадий Романович не мог столь же весомо, как прежде, участвовать в российской политической жизни.
Он был обладателем нескольких подлинных паспортов различных стран мира — таких, к примеру, как Венесуэла, где Аркадий Романович выправил паспорт по случаю, находясь там с взаимовыгодным деловым визитом. Но ни один из этих паспортов, увы, не гарантировал ему беспроблемного проживания в Западной Европе, тем более в стране с такими строгими иммиграционными законами, как Швейцария. Велихов каждые полгода был вынужден хлопотать о продлении вида на жительство, платить за это немалые деньги адвокатам, делать вид, что занимается благотворительностью…
Все это раздражало его, отвлекало от дел и в конце концов ему надоело. Тем более что он постоянно чувствовал угрозу, исходящую из России: слишком много зла он там натворил, чтобы его там простили или даже просто забыли о нем…
Чтобы избежать лишних хлопот, Велихов решил убить двух зайцев одним выстрелом: переехать туда, где можно спокойно вести дела, и исчезнуть из поля зрения тех, с кем он предпочел бы не встречаться.
Аркадий Романович подал прошение о получении гражданства в израильское посольство. Выбор страны был конечно же не случаен: во-первых, высокоразвитая экономика Израиля позволяла вести дела в полном объеме; близость к Европе тоже играла положительную роль; в Израиле он знал многих солидных бизнесменов, бывших когда-то советскими или российскими гражданами, с некоторыми у Велихова имелись многолетние деловые контакты; немаловажным фактором было и то, что израильский паспорт в развитых странах мира значил гораздо больше, нежели венесуэльский или тем более российский, и пользовался уважением в деловых и политических кругах этих стран.
Вопрос о правомерности получения гражданства не стоял: Велихов, несмотря на свою русскую фамилию, был чистокровным евреем — все родственники его матери, носившей в девичестве фамилию Бернштейн, уже давно выехали из России и расползлись по всему миру.
Не прошло и месяца, как Велихов стал гражданином Израиля. Этот факт он не афишировал, о нем знали только близкие ему люди и адвокаты, помогавшие получить гражданство. Поэтому когда Аркадий Романович в один прекрасный весенний день перестал совершать свои традиционные велосипедные прогулки по набережной Женевского озера (он всегда старался поддерживать хорошую физическую форму), то вездесущие журналисты были немало озадачены. Велихов просто исчез из поля зрения общественности, и даже российские спецслужбы, имевшие к банкиру не ослабевающий интерес, не смогли найти никаких концов его неожиданного исчезновения.
Аркадий Романович вот уже полгода жил на своей роскошной вилле в Маале-Адумим, маленьком красивом городке в нескольких километрах от Иерусалима, и вполне был доволен нынешним своим положением. Дела его шли, как никогда, замечательно. Дочери продолжали учиться, а его жена, по-прежнему красивая в свои тридцать пять лет, содержала большой дом и хозяйство в соответствии с его вкусами и желаниями. Именно в этот просторный дом и собирался пригласить гостей со всего мира Аркадий Романович.
Гостей Велихов собирал неспроста, а по делу. В России полным ходом раскручивалась предвыборная президентская кампания. Претенденты на главный пост в стране искали друг на друга компромат, попутно создавая предвыборные альянсы. И хотя до выборов было еще более двух лет, потенциальные кандидаты загодя искали себе союзников, единомышленников и, естественно, спонсоров — тех, кто был в состоянии профинансировать это дорогостоящее шоу.
Велихов изнутри знал специфику российской политики и поэтому был уверен, что закулисная борьба гораздо важнее и эффективнее официальных заявлений и выступлений с каких бы то ни было высоких государственных трибун.
Велихов знал и еще одно: на уровне среднего зерна проникновение криминала в госструктуры наиболее глубоко. Многие чиновники чуть ли не открыто сидели «на дотациях» местных авторитетов, что позволяло им не стесняясь строить роскошные особняки и отправлять детей на учебу за границу.
Чтобы перетащить чиновничество на свою сторону, было два главных способа действия: кнут или пряник. Пряник состоял в перекупке наиболее жадных до денег, а кнут — в шантаже, в привлечении криминальных авторитетов на свою сторону или в физическом устранении мешающих этому.
Аркадий Романович пригласил к себе на виллу непростых людей. Задумав взять контроль над российским криминалом, он решил обратиться за помощью к международным заправилам криминального бизнеса. Всего к нему должно было приехать пять человек: американец Гэбриэл Джуиссон, англичанин Томас Сэндвик, итальянец Дон Кастелло, гонконгский китаец Ли Бао и француз Жак Моро.
Все эти люди нужны были Велихову для того, чтобы придавить русский криминал и, получая взамен благоприятные условия для ведения бизнеса на необъятных российских просторах, способствовать Аркадию Романовичу в контроле ситуации на местах.
Все пятеро мафиози приехали к Велихову со своими свитами, состоящими из помощников, секретарш и охранников. Даже такой роскошный дом, как велиховский, не в состоянии был вместить всех прибывших, и часть из них пришлось размещать за его счет в лучших гостиницах Иерусалима.
После роскошного ужина, который Аркадий Романович устроил в традиционном русском стиле (много жареного мяса, икры, осетрины и водки), гости с сигарами вышли на просторную веранду дома и там, расположившись в уютных шезлонгах, принялись обсуждать то, ради чего, собственно, они все собрались.
— Господа! Я сердечно рад представившемуся случаю выразить вам свою признательность за ваш приезд, — начал Аркадий Романович, — наша встреча состоялась исключительно благодаря вашему пониманию тех проблем, с которыми сейчас сталкивается Россия, и тем возможностям, которые перед всеми нами открываются, если мы сумеем договориться о совместных действиях. Вы все знаете, для чего я просил приехать каждого из вас, поэтому предлагаю не тратить время попусту и высказать мнения по этому вопросу.
— Вы совершенно правы, — откликнулся мистер Сэндвик, — не будем тратить время. Мы все деловые люди, и кому, как не нам, ценить его? Итак, я выскажусь. Прежде всего хочу заверить, что вы полностью можете рассчитывать на мою поддержку. А если обстоятельства будут нам благоприятствовать и у нас получится то, что мы затеваем, я просто хотел бы получить контроль над одним из ваших умирающих пароходств. Скажем, над Балтийским… Этого мне будет вполне достаточно.
— Не стоит делить шкуру неубитого медведя… — Мистер Джуиссон выпустил изо рта густую струю сигарного дыма. — Лично мне хотелось бы сначала уточнить, какую конкретно помощь ожидает от нас уважаемый господин Велихов?
— Вам известно, что экономический хаос в моей стране усугублен хаосом политическим, — патетически начал объяснять банкир, — особенно в глубинке, где почти все контролируется местными криминальными группировками. Мне требуются сильные, мобильные бригады, которые сумели бы подмять под себя эти криминальные структуры. Я понимаю, что вашим людям, не знающим ни языка, ни обычаев нашей страны, очень трудно с этой задачей справиться, но мы сможем нанять русских исполнителей, руководить которыми должны все-таки умные, знающие что почем — прежде всего в техническом обеспечении такого рода акций
— люди. И необходимо, чтобы всегда под рукой были один-два человека, которые помогали бы нам избавляться от слишком упрямых и не желающих идти на сотрудничество с нами… Грубо говоря, мне нужен суперкиллер самого высшего класса. К сожалению, в России мои люди такого надежного и ни с кем не связанного человека найти не смогли. Я надеюсь, что вы с вашим опытом и знаниями дадите мне полезные советы и рекомендации.
— Я знаю одного такого, — вымолвил Дон Кастелло, — настоящий убийца. Безупречен и надежен, как швейцарские часы; тем более он, кажется, знает русский язык…
Связь с принадлежавшими ему российскими предприятиями банкир поддерживал через современные средства коммуникации и своих многочисленных референтов и доверенных лиц. Поскольку большинство его активов было размещено в швейцарских банках, то миллионы долларов, которые Велихов правдами и неправдами сумел выжать из российской разрухи, продолжали давать приличный доход, несмотря на то что сейчас Аркадий Романович не мог столь же весомо, как прежде, участвовать в российской политической жизни.
Он был обладателем нескольких подлинных паспортов различных стран мира — таких, к примеру, как Венесуэла, где Аркадий Романович выправил паспорт по случаю, находясь там с взаимовыгодным деловым визитом. Но ни один из этих паспортов, увы, не гарантировал ему беспроблемного проживания в Западной Европе, тем более в стране с такими строгими иммиграционными законами, как Швейцария. Велихов каждые полгода был вынужден хлопотать о продлении вида на жительство, платить за это немалые деньги адвокатам, делать вид, что занимается благотворительностью…
Все это раздражало его, отвлекало от дел и в конце концов ему надоело. Тем более что он постоянно чувствовал угрозу, исходящую из России: слишком много зла он там натворил, чтобы его там простили или даже просто забыли о нем…
Чтобы избежать лишних хлопот, Велихов решил убить двух зайцев одним выстрелом: переехать туда, где можно спокойно вести дела, и исчезнуть из поля зрения тех, с кем он предпочел бы не встречаться.
Аркадий Романович подал прошение о получении гражданства в израильское посольство. Выбор страны был конечно же не случаен: во-первых, высокоразвитая экономика Израиля позволяла вести дела в полном объеме; близость к Европе тоже играла положительную роль; в Израиле он знал многих солидных бизнесменов, бывших когда-то советскими или российскими гражданами, с некоторыми у Велихова имелись многолетние деловые контакты; немаловажным фактором было и то, что израильский паспорт в развитых странах мира значил гораздо больше, нежели венесуэльский или тем более российский, и пользовался уважением в деловых и политических кругах этих стран.
Вопрос о правомерности получения гражданства не стоял: Велихов, несмотря на свою русскую фамилию, был чистокровным евреем — все родственники его матери, носившей в девичестве фамилию Бернштейн, уже давно выехали из России и расползлись по всему миру.
Не прошло и месяца, как Велихов стал гражданином Израиля. Этот факт он не афишировал, о нем знали только близкие ему люди и адвокаты, помогавшие получить гражданство. Поэтому когда Аркадий Романович в один прекрасный весенний день перестал совершать свои традиционные велосипедные прогулки по набережной Женевского озера (он всегда старался поддерживать хорошую физическую форму), то вездесущие журналисты были немало озадачены. Велихов просто исчез из поля зрения общественности, и даже российские спецслужбы, имевшие к банкиру не ослабевающий интерес, не смогли найти никаких концов его неожиданного исчезновения.
Аркадий Романович вот уже полгода жил на своей роскошной вилле в Маале-Адумим, маленьком красивом городке в нескольких километрах от Иерусалима, и вполне был доволен нынешним своим положением. Дела его шли, как никогда, замечательно. Дочери продолжали учиться, а его жена, по-прежнему красивая в свои тридцать пять лет, содержала большой дом и хозяйство в соответствии с его вкусами и желаниями. Именно в этот просторный дом и собирался пригласить гостей со всего мира Аркадий Романович.
Гостей Велихов собирал неспроста, а по делу. В России полным ходом раскручивалась предвыборная президентская кампания. Претенденты на главный пост в стране искали друг на друга компромат, попутно создавая предвыборные альянсы. И хотя до выборов было еще более двух лет, потенциальные кандидаты загодя искали себе союзников, единомышленников и, естественно, спонсоров — тех, кто был в состоянии профинансировать это дорогостоящее шоу.
Велихов изнутри знал специфику российской политики и поэтому был уверен, что закулисная борьба гораздо важнее и эффективнее официальных заявлений и выступлений с каких бы то ни было высоких государственных трибун.
Велихов знал и еще одно: на уровне среднего зерна проникновение криминала в госструктуры наиболее глубоко. Многие чиновники чуть ли не открыто сидели «на дотациях» местных авторитетов, что позволяло им не стесняясь строить роскошные особняки и отправлять детей на учебу за границу.
Чтобы перетащить чиновничество на свою сторону, было два главных способа действия: кнут или пряник. Пряник состоял в перекупке наиболее жадных до денег, а кнут — в шантаже, в привлечении криминальных авторитетов на свою сторону или в физическом устранении мешающих этому.
Аркадий Романович пригласил к себе на виллу непростых людей. Задумав взять контроль над российским криминалом, он решил обратиться за помощью к международным заправилам криминального бизнеса. Всего к нему должно было приехать пять человек: американец Гэбриэл Джуиссон, англичанин Томас Сэндвик, итальянец Дон Кастелло, гонконгский китаец Ли Бао и француз Жак Моро.
Все эти люди нужны были Велихову для того, чтобы придавить русский криминал и, получая взамен благоприятные условия для ведения бизнеса на необъятных российских просторах, способствовать Аркадию Романовичу в контроле ситуации на местах.
Все пятеро мафиози приехали к Велихову со своими свитами, состоящими из помощников, секретарш и охранников. Даже такой роскошный дом, как велиховский, не в состоянии был вместить всех прибывших, и часть из них пришлось размещать за его счет в лучших гостиницах Иерусалима.
После роскошного ужина, который Аркадий Романович устроил в традиционном русском стиле (много жареного мяса, икры, осетрины и водки), гости с сигарами вышли на просторную веранду дома и там, расположившись в уютных шезлонгах, принялись обсуждать то, ради чего, собственно, они все собрались.
— Господа! Я сердечно рад представившемуся случаю выразить вам свою признательность за ваш приезд, — начал Аркадий Романович, — наша встреча состоялась исключительно благодаря вашему пониманию тех проблем, с которыми сейчас сталкивается Россия, и тем возможностям, которые перед всеми нами открываются, если мы сумеем договориться о совместных действиях. Вы все знаете, для чего я просил приехать каждого из вас, поэтому предлагаю не тратить время попусту и высказать мнения по этому вопросу.
— Вы совершенно правы, — откликнулся мистер Сэндвик, — не будем тратить время. Мы все деловые люди, и кому, как не нам, ценить его? Итак, я выскажусь. Прежде всего хочу заверить, что вы полностью можете рассчитывать на мою поддержку. А если обстоятельства будут нам благоприятствовать и у нас получится то, что мы затеваем, я просто хотел бы получить контроль над одним из ваших умирающих пароходств. Скажем, над Балтийским… Этого мне будет вполне достаточно.
— Не стоит делить шкуру неубитого медведя… — Мистер Джуиссон выпустил изо рта густую струю сигарного дыма. — Лично мне хотелось бы сначала уточнить, какую конкретно помощь ожидает от нас уважаемый господин Велихов?
— Вам известно, что экономический хаос в моей стране усугублен хаосом политическим, — патетически начал объяснять банкир, — особенно в глубинке, где почти все контролируется местными криминальными группировками. Мне требуются сильные, мобильные бригады, которые сумели бы подмять под себя эти криминальные структуры. Я понимаю, что вашим людям, не знающим ни языка, ни обычаев нашей страны, очень трудно с этой задачей справиться, но мы сможем нанять русских исполнителей, руководить которыми должны все-таки умные, знающие что почем — прежде всего в техническом обеспечении такого рода акций
— люди. И необходимо, чтобы всегда под рукой были один-два человека, которые помогали бы нам избавляться от слишком упрямых и не желающих идти на сотрудничество с нами… Грубо говоря, мне нужен суперкиллер самого высшего класса. К сожалению, в России мои люди такого надежного и ни с кем не связанного человека найти не смогли. Я надеюсь, что вы с вашим опытом и знаниями дадите мне полезные советы и рекомендации.
— Я знаю одного такого, — вымолвил Дон Кастелло, — настоящий убийца. Безупречен и надежен, как швейцарские часы; тем более он, кажется, знает русский язык…