Страница:
Он замер и, распахнув объятия, смотрел на нее.
– Ты передумала?
– Нет. Нет!
Когда ее выбор сузился до трех претендентов, ее сердце похитил человек, подобного которому она не ожидала встретить. Он смеялся над ней и вместе с ней, он спас ее от неприятных поклонников, и... ему явно нравится ее грудь. Конечно, он украдкой поглядывает на проступающие соски. Да, он жаждет ее, и все же, когда они остались вдвоем, он ждет ее решения. Она не знает его. Ей не следует ему доверять. Но она любит его.
Любит.
Рвущуюся наружу радость было не удержать. Джесси озорно улыбнулась, и эта улыбка поразила Гарри и насторожила.
Окна были открыты. Занавески трепетали от легкого ветра, земля у дома круто уходила вниз, так что никакой случайный бродяга не мог подсматривать за ними.
Глубоко вздохнув, Джесси наблюдала за жадными взглядами Гарри. Она шагнула к нему:
– Я не передумала.
Он стоял, не двигаясь.
Она заигрывала с ним, хлопая ресницами. Подойдя совсем близко, Джесси принялась расстегивать пуговицы жилета с тщательностью опытного камердинера.
– Я хочу, чтобы эта ночь с тобой длилась для меня вечно.
– Высокие запросы. – Гарри кашлянул.
Она просунула руки под рубашку и положила ладони ему на живот. Под кожей проступали крепкие мышцы. Она никогда не прикасалась к нагому мужчине. Никогда не ощущала контраста между гладкой кожей и жесткими завитками волос, ручейком сбегающими по животу.
Опустив ресницы, она все сильнее прижимала ладони. Смаковала жар его тела, его дыхание, вздымавшее мускулистую грудь. Пристальный взгляд его синих глаз заставил ее почувствовать... м-м... возбуждение. Такое, о котором не упоминалось в любовных романах. Дыхание сбивалось, горевшую грудь покалывало, будто Гарри ласкал ее. Между бедер стало влажно и побаливало.
– Я понимаю, что для тебя все внове, поэтому у меня есть предложение. Сними с меня брюки.
Джесси рассмеялась, потом склонилась в шутливом поклоне:
– Слушаюсь, милорд.
Подняв брови, Гарри подозрительно уставился на нее.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты бы предпочел, чтобы я назвала тебя султаном? – Тугие мускулы расслабились под ее руками. – Или господином? – Одну за другой она расстегивала пуговицы на брюках.
– Властелином. Это воплотит в жизнь одну мою фантазию в отношении тебя.
Ее пальцы замерли.
– Какую?
Он улыбнулся, глядя на ее грудь, потом поднял глаза.
– Я тебе как-нибудь расскажу. В другую ночь.
Но другой ночи не будет. Они оба знают это, ведь так?
Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, и она готова была поклясться, что его взгляд обжигает, словно горячие угли. Заполучить этого мужчину, с его аурой таинственности и опасности, пристально смотрящего на нее, – значит познать самую суть любви. Рядом с ним она чувствует себя красивой, умной, желанной. Желанной не только из-за состояния и фигуры, но и из-за ее чувства юмора, который большинство мужчин не понимали, из-за улыбки, которую всегда считали доказательством легкомыслия. Гарри заставил ее почувствовать себя совершенством.
Как можно скорее она справилась с пуговицами.
– Ты понимаешь, что делаешь?
– Расстегиваю пуговицы. Это совсем нетрудно.
– Дерзкая девчонка. – Он сбросил жилет.
– Я и бантики умею развязывать. – Она взялась за завязки его панталон. – Смотри.
Она неторопливо потянула завязки, и белье соскользнуло с бедер. Подол рубашки упал вниз белым барьером, который скрывал его и защищал ее... на мгновение.
Гарри положил руки Джесси на плечи, словно опасаясь, что она в испуге сбежит.
– Тебе грозит серьезная опасность.
– Да? – Она провела руками по его бедрам, помогая нижнему белью скатиться вниз. – В самом деле? И в чем эта опасность? – Ткань рубашки, прикрывающая его пах, интригующе натянулась. – Оказаться пронзенной?
– Да.
– Неземным блаженством?
– Я об этом молюсь.
– Я тоже, дорогой сэр, и, вероятно, с двойным пылом. – Любопытство и осторожность сражались в ней.
Любопытство победило.
Отстранившись, она разглядывала стоявшего в одной рубашке Гарри.
Мускулистые икры, крепкие бедра. Медленно она подняла полы рубашки, дразня его. Но ее нервы были напряжены до предела, и она тихо застонала, когда его мужской жезл предстал перед ее глазами – большой, с голубыми жилками под гладкой светлой кожей, с капелькой белесой жидкости на пурпурной головке.
– Ты не убежала и не закричала. Хороший признак. – В его голосе слышалось удовлетворение.
Она коснулась мешочка у основания, потом прошлась пальцем по стволу, поражаясь атласной коже.
Его руки дрогнули на ее плечах. Джесси увидела, что его глаза закрыты, а на лице выражение измученного жаждой человека, смакующего первый глоток воды.
Снова она почувствовала влагу и сладкую боль между бедрами, почувствовала желание, столь новое и все же знакомое. Ощущения были острее, чем она себе представляла. С ними появилось чувство священности происходящего, будто оба они участвовали в каком-то грандиозном древнем обряде, который соединит их навсегда.
Хотя никакого «завтра» для них не будет.
Джесси потянула вверх его рубашку, стаскивая через голову. Вздрогнув, Гарри высвободил руку из рукава.
У нее перехватило дыхание. На плече Гарри был шрам от ужасной раны.
– Гарри, – выдохнула Джесси, – что случилось?
– Оказался в неправильном месте в неподходящее время, – нахмурившись, ответил он.
Она ласкала розовый шрам.
– Тебе повезло, что ты выжил. – Она водила пальцем по багровым стежкам. – Ты, должно быть, ужасно страдал.
– Это всегда неприятно.
Преуменьшение, указывающее, что он не впервые с этим сталкивается. Она поцеловала его шрам.
– Бедный Гарри, из-за этого я могла бы с тобой никогда не встретиться. – Ее голос охрип от такого предположения. – Ты должен пообещать мне никогда не... – Длинная тонкая линия, пересекавшая его живот, привлекла ее внимание. – А это что?
– Я... упал.
Джесси подняла на него глаза и увидела, что он лжет.
– Поножовщина – вот что это.
– Легкая рана, давняя, восемь лет назад.
– Легкая? Да нож одежду прошил!
– А может, на мне ее и не было, – сказал он, пристально глядя на Джесси.
– Возлюбленная? В таком случае со мной тебе нужно быть более осмотрительным. – Раздражение сделало ее бесцеремонной.
– Как вы распорядитесь вашей жизнью, мистер Уиндберри?
– Охочусь с грубой толпой.
Так и есть. Она считала его мелким дворянином, фермером? Теперь она подозревала... Она чувствовала, что он больше других мужчин нуждался в любви, и знала, что она именно та женщина, которая даст ее. Поцеловав кончики пальцев, она, едва касаясь, провела ими по шраму на животе.
Гарри погладил ее щеку тыльной стороной ладони, поражаясь шелковистости ее кожи.
– Ты удивительная девочка.
– Никогда этого не забывай. – Улыбнувшись, она обошла вокруг него, пристально разглядывая.
Что она думает о его израненном теле? Верит его россказням? Ее это волнует? Она воспользуется им в эту единственную ночь и пойдет дальше без сожалений и мук... почему эта простая мысль вызывает у него ярость?
Какой же он болван. Он хотел, чтобы она любила его. Собирался сделать все, что в его власти, чтобы заставить ее любить, прежде чем она узнает его подлинное имя.
Ее пристальный взгляд согревал его спину. Пуля вышла выше лопатки, Джесси нашла это место и поцеловала. Ее пальцы пробежали по его позвоночнику, легли на ягодицы.
– Ты самый прекрасный мужчина из тех, кого я имела удовольствие рассматривать, – похвалила она с энтузиазмом распутницы и... неумелостью девственницы. – Разумеется, ты единственный мужчина, которого я имела удовольствие рассматривать нагим.
Гарри хотел рассмеяться, но не смог. Он не смел двигаться, едва дышал.
Будь у нее чуть больше опыта, она бы испугалась, поскольку он балансировал на грани потери контроля над собой. Его жгло стремление овладеть ею прямо сейчас.
Но он так старательно пестовал ее доверие. Если он испугает ее, обидит, если она шарахнется от него... он этого не перенесет. Она вынесла плохой опыт из общения с мужчинами. Видит Бог, она никогда не сравнит его с другими поклонниками. Всю жизнь будет доверять ему. Он собирается жениться на ней.
Гарри дрожал от новизны ощущений: впервые женщина так рассматривала его и поглаживала, будто прикосновение к его коже дарило неземное блаженство.
– Иди сюда, – приказал он.
Гарри сказал это самым мягким тоном, но, наверное, отчаяние все-таки зазвенело в нем, поскольку Джесси подозрительно взглянула на него:
– Зачем?
Разведя руками, он самым невинным тоном произнес:
– Я хочу помочь тебе избавиться от одежды.
Она расслабилась.
Теперь он кружил вокруг нее. Ряд крошечных розовых пуговок на спине распалял его сильнее любой схватки. Ему хотелось разорвать платье и тут же предаться страсти. Вместо этого он медленно расстегивал пуговку за пуговкой, всякий раз целуя спину Джесси. Он не сводил взгляда с ее спины, поскольку не осмеливался податься вперед и взглянуть на ее грудь, освобождавшуюся из плена платья. Его самоконтроль и без того на грани. И без того тяжко возиться с пуговицами, сознавая, что скоро он будет обладать ею.
Джесси опустила голову, светлые локоны ласкали ее шею. Гарри сдвинул вниз рукава платья, и она на миг прижала съезжающую вниз ткань к груди.
Очарованный ее застенчивостью, он прошептал ей на ухо:
– Пожалуйста, позвольте мне посмотреть.
Она опустила руки, и платье бархатным озерцом легло к ее ногам. Гарри повернул Джесси лицом к себе и увидел простую белую сорочку без всякой отделки, сквозь которую проступали женственные формы. Он видел цвет ее плоти, набухшие соски, треугольник легких завитков внизу живота. Она была красива, настоящее пиршество для его изголодавшихся чувств, и пока он не увидел ее, не встретил эту девушку, он даже не сознавал, что просто чахнет.
Она тоже смотрела на него, на его восставшее мужское естество, будто реальность рискованной затеи только сейчас дошла до нее.
Гарри наклонился к ней, и когда глаза их встретились, сказал:
– Вот он я.
Джесси разинула рот, сообразив, что он повторил ее недавнее язвительное замечание, потом на ее лице расцвела улыбка, и она ответила ему его же словами:
– Я стараюсь запомнить положение вашего лица относительно тела.
Обняв за талию, Гарри мягко поцеловал ее в губы, пытаясь внушить, что спокоен и владеет собой. Должно быть, он в этом преуспел, поскольку Джесси со вздохом прижалась восхитительной грудью к его торсу. Ее соски жгли его, словно раскаленный металл. Его мужское естество взметнулось еще выше, с откровенной жаждой упираясь ей в живот. Его терпение, если оно и было, иссякло, и он повел ее к кровати.
– Твои туфельки очаровательны, но без них можно обойтись.
– Хорошо. – Она быстро сбросила туфли.
Гарри перевел дух. Она смелая. Застенчивая. Для него она была воплощением женщины, и вот она в его объятиях. Подняв, он посадил Джесси на высокую постель. Свесив длинные ноги, она смотрела на него, ее сорочка задралась до бедер. Гарри не мог удержаться и провел рукой по кремовой коже, чувствуя под ней гладкие мышцы. Она была сильной, эта девушка, которая заботилась о землях отца и одурачивала нежеланных поклонников. Он не терпел никчемных и глупых девиц, Джесси была для него совершенством.
Она была совершенством для слишком многих мужчин. Все поклонники искали ее руки не только из-за состояния, как она себе вообразила. Они хотели ее. Но она принадлежит ему.
– Гарри... – Она насторожилась. – У тебя свирепый вид.
Он опустился перед ней на колени.
– Я чувствую себя неудержимым.
Он сказал это мягко, надеясь, что она не видит бушующую в нем примитивную силу, рвущуюся на свободу. Не сводя глаз с ее подвязок, он по очереди развязал их. Потом осторожно спустил шелковые чулки.
Джесси беспокойно шевельнулась.
– Не сиди внизу, – смущенно сказала она, – потому что ты можешь...
Он поднял на нее глаза:
– Увидеть?
Он видел. Видел легкую пену золотистых завитков, а под ними намек, лишь намек на лепестки розовой плоти, которую он так жаждал. Он мечтал попробовать ее на вкус, увидеть, что она тает на его языке, как ванильное мороженое в жаркий день.
– Ты похож на людоеда.
Ее сердце так стучало, что, казалось, грудь разорвется, но что она могла с этим поделать? Вожделение придавало Гарри дикарский вид, на высоких скулах выступила краска, мышцы вздулись на широкой груди.
– Замечательная идея. – Положив ладони на ее ноги, он раздвинул их.
Хныкнув, Джесси попыталась сжать колени. Она не понимала его. Что он говорит? То, что она знала о плотском контакте, не предполагало, что мужчина станет целовать ее бедро, прокладывая путь наверх, словно он хочет... быть каннибалом. Подвинув ее на край кровати, Гарри коснулся ртом влажного треугольника.
– Нет!
Она попыталась оттолкнуть его голову. От прикосновения его языка Джесси словно искрой прошило. Запрокинув голову, она хватала ртом воздух, огонь разливался по ее телу. Закрыв глаза, она сосредоточилась на каждом движении, будто только так могла справиться с поднявшейся в ней бурей. И когда она подумала, что наконец обрела контроль над собой, Гарри отошел. Она все еще разрывалась от желания, но он закончил. Хвала небу. Ее сердце трепетало, она поверить не могла, что позволила такое... или скорее, что он посмел это сделать.
Так бывает между мужчиной и женщиной? Это мучительное безумие, обольстительное и требовательное? Эта нескромная близость, эта роскошная темнота?
Откинувшись назад, она смотрела на сосредоточенное выражение его лица и поняла, что это еще не конец. Он поднял одну ее ногу, чтобы придвинуться ближе.
– Гарри, нет, – сказала она, не надеясь, что он услышит.
Он и не услышал. Вместо этого он наклонился и нашел ртом маленький чувствительный бугорок. Мягко сомкнув губы, он посасывал просыпающийся бутон, поглаживая языком, и Джесси потеряла всякий контроль над собой. Она пыталась воспротивиться, но вместо этого застонала. Больше не думая о скромности и приличиях, она содрогалась от спазмов наслаждения и стонала все громче, и все-таки не могла расслабиться. Все это так странно, так беспокойно. Все было слишком ново. Наконец Гарри зарычал. И чуть прижал зубами пылающий уголек плоти.
Мир содрогнулся, она не могла дышать, не могла думать, существовало ошеломляющее наслаждение. Каждый следующий спазм был мощнее предыдущего, увлекая ее дальше по тропе познания, и когда Гарри остановился, она была готова ко всему.
Ошеломленная и восхищенная, Джесси смотрела на него, стоявшего между ее ног, загорелого, мускулистого, великолепного в своей наготе. Она едва могла говорить, но все же сумела произнести:
– Не медли.
Он смотрел на нее, задыхающийся, удовлетворенный и все-таки полный жажды.
– Обхвати меня ногами.
Джесси подчинилась. Он чуть подвинул ее, его копье уперлось туда, где только что ласкал его язык. Гарри посмотрел ей в глаза.
– Смотри, как я сделаю тебя своей.
Она ожидала большей боли. Но он легко проник во влажную плоть. Она почувствовала жар и возвращение того восхитительного ощущения, которое ведет – теперь она это знала – к вершине наслаждения.
– Гарри... – выдохнула она.
Он смотрел на нее, в равной мере поглощенный ее наслаждением и своим собственным. Или одержимость заставила его так смотреть? Джесси этого не знала. Да это и не важно. Уже слишком поздно. Ей нравились эти усилия, боль. Она любила его.
Ее руки дрогнули, когда она оперлась на них, поднимая бедра, чтобы принять его. Он продвигался вперед, пока не пришлось остановиться. Острая боль заставила ее вцепиться в простыни. Потом он пробил преграду, и когда вошел до конца, Джесси сумела улыбнуться и, задыхаясь, выговорила:
– Как... хорошо.
Его веки опустились, и он почти улыбнулся в ответ. Почти. Но казалось, что он не может двинуть губами, цепляясь за последние остатки сдержанности.
– Ты действительно готова?
К чему? Она не посмела спросить и кивнула.
Он медленно отступил, потом снова заполнил ее. Постепенно с его движениями неприятные ощущения исчезли, сменяясь другими. Ее тело требовало продолжения.
– Ты чувствуешь приближение кульминации? – прошептал он. – На сей раз она будет сильнее.
– Сильнее?
Но ведь она уже все испытала. Он ускорил ритм, и она стиснула его ногами. Переполнявшие ее чувства в клочки разрывали способность к самоконтролю. Она всхлипывала, стонала и когда подумала, что больше не вынесет, ее накрыла новая волна наслаждения. Как Гарри и обещал, на этот раз оно было сильнее. Обхватив его за плечи, Джесси уткнулась ему в грудь, заглушая крики. Ее тело требовало... а его отвечало. Глядя ей в глаза, он входил в нее, опаляя своим жаром и жаждой. Опустив на простыни, он излился в нее. И его триумфальный крик сказал все, что ей нужно знать.
Возможно, он этого не понимал, но она подарила ему любовь, и в этой любви он нашел временное облегчение.
Когда оба упали без сил, Джесси решила, что нужно попытаться немного сказать о своих чувствах. Она не могла признаться в любви, он этого не захочет. Но она могла гладить его по волосам, припасть губами к его рту и сказать:
– Это был самый прекрасный момент в моей жизни, прошлой и будущей.
Медленная улыбка изогнула его губы.
– В прошлой – да, а насчет будущей я бы на твоем месте не зарекался.
Ее глаза расширились.
Он стал развязывать бант у ворота ее сорочки.
– Кажется, я еще не видел твою грудь.
Глава 7
– Ты передумала?
– Нет. Нет!
Когда ее выбор сузился до трех претендентов, ее сердце похитил человек, подобного которому она не ожидала встретить. Он смеялся над ней и вместе с ней, он спас ее от неприятных поклонников, и... ему явно нравится ее грудь. Конечно, он украдкой поглядывает на проступающие соски. Да, он жаждет ее, и все же, когда они остались вдвоем, он ждет ее решения. Она не знает его. Ей не следует ему доверять. Но она любит его.
Любит.
Рвущуюся наружу радость было не удержать. Джесси озорно улыбнулась, и эта улыбка поразила Гарри и насторожила.
Окна были открыты. Занавески трепетали от легкого ветра, земля у дома круто уходила вниз, так что никакой случайный бродяга не мог подсматривать за ними.
Глубоко вздохнув, Джесси наблюдала за жадными взглядами Гарри. Она шагнула к нему:
– Я не передумала.
Он стоял, не двигаясь.
Она заигрывала с ним, хлопая ресницами. Подойдя совсем близко, Джесси принялась расстегивать пуговицы жилета с тщательностью опытного камердинера.
– Я хочу, чтобы эта ночь с тобой длилась для меня вечно.
– Высокие запросы. – Гарри кашлянул.
Она просунула руки под рубашку и положила ладони ему на живот. Под кожей проступали крепкие мышцы. Она никогда не прикасалась к нагому мужчине. Никогда не ощущала контраста между гладкой кожей и жесткими завитками волос, ручейком сбегающими по животу.
Опустив ресницы, она все сильнее прижимала ладони. Смаковала жар его тела, его дыхание, вздымавшее мускулистую грудь. Пристальный взгляд его синих глаз заставил ее почувствовать... м-м... возбуждение. Такое, о котором не упоминалось в любовных романах. Дыхание сбивалось, горевшую грудь покалывало, будто Гарри ласкал ее. Между бедер стало влажно и побаливало.
– Я понимаю, что для тебя все внове, поэтому у меня есть предложение. Сними с меня брюки.
Джесси рассмеялась, потом склонилась в шутливом поклоне:
– Слушаюсь, милорд.
Подняв брови, Гарри подозрительно уставился на нее.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты бы предпочел, чтобы я назвала тебя султаном? – Тугие мускулы расслабились под ее руками. – Или господином? – Одну за другой она расстегивала пуговицы на брюках.
– Властелином. Это воплотит в жизнь одну мою фантазию в отношении тебя.
Ее пальцы замерли.
– Какую?
Он улыбнулся, глядя на ее грудь, потом поднял глаза.
– Я тебе как-нибудь расскажу. В другую ночь.
Но другой ночи не будет. Они оба знают это, ведь так?
Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, и она готова была поклясться, что его взгляд обжигает, словно горячие угли. Заполучить этого мужчину, с его аурой таинственности и опасности, пристально смотрящего на нее, – значит познать самую суть любви. Рядом с ним она чувствует себя красивой, умной, желанной. Желанной не только из-за состояния и фигуры, но и из-за ее чувства юмора, который большинство мужчин не понимали, из-за улыбки, которую всегда считали доказательством легкомыслия. Гарри заставил ее почувствовать себя совершенством.
Как можно скорее она справилась с пуговицами.
– Ты понимаешь, что делаешь?
– Расстегиваю пуговицы. Это совсем нетрудно.
– Дерзкая девчонка. – Он сбросил жилет.
– Я и бантики умею развязывать. – Она взялась за завязки его панталон. – Смотри.
Она неторопливо потянула завязки, и белье соскользнуло с бедер. Подол рубашки упал вниз белым барьером, который скрывал его и защищал ее... на мгновение.
Гарри положил руки Джесси на плечи, словно опасаясь, что она в испуге сбежит.
– Тебе грозит серьезная опасность.
– Да? – Она провела руками по его бедрам, помогая нижнему белью скатиться вниз. – В самом деле? И в чем эта опасность? – Ткань рубашки, прикрывающая его пах, интригующе натянулась. – Оказаться пронзенной?
– Да.
– Неземным блаженством?
– Я об этом молюсь.
– Я тоже, дорогой сэр, и, вероятно, с двойным пылом. – Любопытство и осторожность сражались в ней.
Любопытство победило.
Отстранившись, она разглядывала стоявшего в одной рубашке Гарри.
Мускулистые икры, крепкие бедра. Медленно она подняла полы рубашки, дразня его. Но ее нервы были напряжены до предела, и она тихо застонала, когда его мужской жезл предстал перед ее глазами – большой, с голубыми жилками под гладкой светлой кожей, с капелькой белесой жидкости на пурпурной головке.
– Ты не убежала и не закричала. Хороший признак. – В его голосе слышалось удовлетворение.
Она коснулась мешочка у основания, потом прошлась пальцем по стволу, поражаясь атласной коже.
Его руки дрогнули на ее плечах. Джесси увидела, что его глаза закрыты, а на лице выражение измученного жаждой человека, смакующего первый глоток воды.
Снова она почувствовала влагу и сладкую боль между бедрами, почувствовала желание, столь новое и все же знакомое. Ощущения были острее, чем она себе представляла. С ними появилось чувство священности происходящего, будто оба они участвовали в каком-то грандиозном древнем обряде, который соединит их навсегда.
Хотя никакого «завтра» для них не будет.
Джесси потянула вверх его рубашку, стаскивая через голову. Вздрогнув, Гарри высвободил руку из рукава.
У нее перехватило дыхание. На плече Гарри был шрам от ужасной раны.
– Гарри, – выдохнула Джесси, – что случилось?
– Оказался в неправильном месте в неподходящее время, – нахмурившись, ответил он.
Она ласкала розовый шрам.
– Тебе повезло, что ты выжил. – Она водила пальцем по багровым стежкам. – Ты, должно быть, ужасно страдал.
– Это всегда неприятно.
Преуменьшение, указывающее, что он не впервые с этим сталкивается. Она поцеловала его шрам.
– Бедный Гарри, из-за этого я могла бы с тобой никогда не встретиться. – Ее голос охрип от такого предположения. – Ты должен пообещать мне никогда не... – Длинная тонкая линия, пересекавшая его живот, привлекла ее внимание. – А это что?
– Я... упал.
Джесси подняла на него глаза и увидела, что он лжет.
– Поножовщина – вот что это.
– Легкая рана, давняя, восемь лет назад.
– Легкая? Да нож одежду прошил!
– А может, на мне ее и не было, – сказал он, пристально глядя на Джесси.
– Возлюбленная? В таком случае со мной тебе нужно быть более осмотрительным. – Раздражение сделало ее бесцеремонной.
– Как вы распорядитесь вашей жизнью, мистер Уиндберри?
– Охочусь с грубой толпой.
Так и есть. Она считала его мелким дворянином, фермером? Теперь она подозревала... Она чувствовала, что он больше других мужчин нуждался в любви, и знала, что она именно та женщина, которая даст ее. Поцеловав кончики пальцев, она, едва касаясь, провела ими по шраму на животе.
Гарри погладил ее щеку тыльной стороной ладони, поражаясь шелковистости ее кожи.
– Ты удивительная девочка.
– Никогда этого не забывай. – Улыбнувшись, она обошла вокруг него, пристально разглядывая.
Что она думает о его израненном теле? Верит его россказням? Ее это волнует? Она воспользуется им в эту единственную ночь и пойдет дальше без сожалений и мук... почему эта простая мысль вызывает у него ярость?
Какой же он болван. Он хотел, чтобы она любила его. Собирался сделать все, что в его власти, чтобы заставить ее любить, прежде чем она узнает его подлинное имя.
Ее пристальный взгляд согревал его спину. Пуля вышла выше лопатки, Джесси нашла это место и поцеловала. Ее пальцы пробежали по его позвоночнику, легли на ягодицы.
– Ты самый прекрасный мужчина из тех, кого я имела удовольствие рассматривать, – похвалила она с энтузиазмом распутницы и... неумелостью девственницы. – Разумеется, ты единственный мужчина, которого я имела удовольствие рассматривать нагим.
Гарри хотел рассмеяться, но не смог. Он не смел двигаться, едва дышал.
Будь у нее чуть больше опыта, она бы испугалась, поскольку он балансировал на грани потери контроля над собой. Его жгло стремление овладеть ею прямо сейчас.
Но он так старательно пестовал ее доверие. Если он испугает ее, обидит, если она шарахнется от него... он этого не перенесет. Она вынесла плохой опыт из общения с мужчинами. Видит Бог, она никогда не сравнит его с другими поклонниками. Всю жизнь будет доверять ему. Он собирается жениться на ней.
Гарри дрожал от новизны ощущений: впервые женщина так рассматривала его и поглаживала, будто прикосновение к его коже дарило неземное блаженство.
– Иди сюда, – приказал он.
Гарри сказал это самым мягким тоном, но, наверное, отчаяние все-таки зазвенело в нем, поскольку Джесси подозрительно взглянула на него:
– Зачем?
Разведя руками, он самым невинным тоном произнес:
– Я хочу помочь тебе избавиться от одежды.
Она расслабилась.
Теперь он кружил вокруг нее. Ряд крошечных розовых пуговок на спине распалял его сильнее любой схватки. Ему хотелось разорвать платье и тут же предаться страсти. Вместо этого он медленно расстегивал пуговку за пуговкой, всякий раз целуя спину Джесси. Он не сводил взгляда с ее спины, поскольку не осмеливался податься вперед и взглянуть на ее грудь, освобождавшуюся из плена платья. Его самоконтроль и без того на грани. И без того тяжко возиться с пуговицами, сознавая, что скоро он будет обладать ею.
Джесси опустила голову, светлые локоны ласкали ее шею. Гарри сдвинул вниз рукава платья, и она на миг прижала съезжающую вниз ткань к груди.
Очарованный ее застенчивостью, он прошептал ей на ухо:
– Пожалуйста, позвольте мне посмотреть.
Она опустила руки, и платье бархатным озерцом легло к ее ногам. Гарри повернул Джесси лицом к себе и увидел простую белую сорочку без всякой отделки, сквозь которую проступали женственные формы. Он видел цвет ее плоти, набухшие соски, треугольник легких завитков внизу живота. Она была красива, настоящее пиршество для его изголодавшихся чувств, и пока он не увидел ее, не встретил эту девушку, он даже не сознавал, что просто чахнет.
Она тоже смотрела на него, на его восставшее мужское естество, будто реальность рискованной затеи только сейчас дошла до нее.
Гарри наклонился к ней, и когда глаза их встретились, сказал:
– Вот он я.
Джесси разинула рот, сообразив, что он повторил ее недавнее язвительное замечание, потом на ее лице расцвела улыбка, и она ответила ему его же словами:
– Я стараюсь запомнить положение вашего лица относительно тела.
Обняв за талию, Гарри мягко поцеловал ее в губы, пытаясь внушить, что спокоен и владеет собой. Должно быть, он в этом преуспел, поскольку Джесси со вздохом прижалась восхитительной грудью к его торсу. Ее соски жгли его, словно раскаленный металл. Его мужское естество взметнулось еще выше, с откровенной жаждой упираясь ей в живот. Его терпение, если оно и было, иссякло, и он повел ее к кровати.
– Твои туфельки очаровательны, но без них можно обойтись.
– Хорошо. – Она быстро сбросила туфли.
Гарри перевел дух. Она смелая. Застенчивая. Для него она была воплощением женщины, и вот она в его объятиях. Подняв, он посадил Джесси на высокую постель. Свесив длинные ноги, она смотрела на него, ее сорочка задралась до бедер. Гарри не мог удержаться и провел рукой по кремовой коже, чувствуя под ней гладкие мышцы. Она была сильной, эта девушка, которая заботилась о землях отца и одурачивала нежеланных поклонников. Он не терпел никчемных и глупых девиц, Джесси была для него совершенством.
Она была совершенством для слишком многих мужчин. Все поклонники искали ее руки не только из-за состояния, как она себе вообразила. Они хотели ее. Но она принадлежит ему.
– Гарри... – Она насторожилась. – У тебя свирепый вид.
Он опустился перед ней на колени.
– Я чувствую себя неудержимым.
Он сказал это мягко, надеясь, что она не видит бушующую в нем примитивную силу, рвущуюся на свободу. Не сводя глаз с ее подвязок, он по очереди развязал их. Потом осторожно спустил шелковые чулки.
Джесси беспокойно шевельнулась.
– Не сиди внизу, – смущенно сказала она, – потому что ты можешь...
Он поднял на нее глаза:
– Увидеть?
Он видел. Видел легкую пену золотистых завитков, а под ними намек, лишь намек на лепестки розовой плоти, которую он так жаждал. Он мечтал попробовать ее на вкус, увидеть, что она тает на его языке, как ванильное мороженое в жаркий день.
– Ты похож на людоеда.
Ее сердце так стучало, что, казалось, грудь разорвется, но что она могла с этим поделать? Вожделение придавало Гарри дикарский вид, на высоких скулах выступила краска, мышцы вздулись на широкой груди.
– Замечательная идея. – Положив ладони на ее ноги, он раздвинул их.
Хныкнув, Джесси попыталась сжать колени. Она не понимала его. Что он говорит? То, что она знала о плотском контакте, не предполагало, что мужчина станет целовать ее бедро, прокладывая путь наверх, словно он хочет... быть каннибалом. Подвинув ее на край кровати, Гарри коснулся ртом влажного треугольника.
– Нет!
Она попыталась оттолкнуть его голову. От прикосновения его языка Джесси словно искрой прошило. Запрокинув голову, она хватала ртом воздух, огонь разливался по ее телу. Закрыв глаза, она сосредоточилась на каждом движении, будто только так могла справиться с поднявшейся в ней бурей. И когда она подумала, что наконец обрела контроль над собой, Гарри отошел. Она все еще разрывалась от желания, но он закончил. Хвала небу. Ее сердце трепетало, она поверить не могла, что позволила такое... или скорее, что он посмел это сделать.
Так бывает между мужчиной и женщиной? Это мучительное безумие, обольстительное и требовательное? Эта нескромная близость, эта роскошная темнота?
Откинувшись назад, она смотрела на сосредоточенное выражение его лица и поняла, что это еще не конец. Он поднял одну ее ногу, чтобы придвинуться ближе.
– Гарри, нет, – сказала она, не надеясь, что он услышит.
Он и не услышал. Вместо этого он наклонился и нашел ртом маленький чувствительный бугорок. Мягко сомкнув губы, он посасывал просыпающийся бутон, поглаживая языком, и Джесси потеряла всякий контроль над собой. Она пыталась воспротивиться, но вместо этого застонала. Больше не думая о скромности и приличиях, она содрогалась от спазмов наслаждения и стонала все громче, и все-таки не могла расслабиться. Все это так странно, так беспокойно. Все было слишком ново. Наконец Гарри зарычал. И чуть прижал зубами пылающий уголек плоти.
Мир содрогнулся, она не могла дышать, не могла думать, существовало ошеломляющее наслаждение. Каждый следующий спазм был мощнее предыдущего, увлекая ее дальше по тропе познания, и когда Гарри остановился, она была готова ко всему.
Ошеломленная и восхищенная, Джесси смотрела на него, стоявшего между ее ног, загорелого, мускулистого, великолепного в своей наготе. Она едва могла говорить, но все же сумела произнести:
– Не медли.
Он смотрел на нее, задыхающийся, удовлетворенный и все-таки полный жажды.
– Обхвати меня ногами.
Джесси подчинилась. Он чуть подвинул ее, его копье уперлось туда, где только что ласкал его язык. Гарри посмотрел ей в глаза.
– Смотри, как я сделаю тебя своей.
Она ожидала большей боли. Но он легко проник во влажную плоть. Она почувствовала жар и возвращение того восхитительного ощущения, которое ведет – теперь она это знала – к вершине наслаждения.
– Гарри... – выдохнула она.
Он смотрел на нее, в равной мере поглощенный ее наслаждением и своим собственным. Или одержимость заставила его так смотреть? Джесси этого не знала. Да это и не важно. Уже слишком поздно. Ей нравились эти усилия, боль. Она любила его.
Ее руки дрогнули, когда она оперлась на них, поднимая бедра, чтобы принять его. Он продвигался вперед, пока не пришлось остановиться. Острая боль заставила ее вцепиться в простыни. Потом он пробил преграду, и когда вошел до конца, Джесси сумела улыбнуться и, задыхаясь, выговорила:
– Как... хорошо.
Его веки опустились, и он почти улыбнулся в ответ. Почти. Но казалось, что он не может двинуть губами, цепляясь за последние остатки сдержанности.
– Ты действительно готова?
К чему? Она не посмела спросить и кивнула.
Он медленно отступил, потом снова заполнил ее. Постепенно с его движениями неприятные ощущения исчезли, сменяясь другими. Ее тело требовало продолжения.
– Ты чувствуешь приближение кульминации? – прошептал он. – На сей раз она будет сильнее.
– Сильнее?
Но ведь она уже все испытала. Он ускорил ритм, и она стиснула его ногами. Переполнявшие ее чувства в клочки разрывали способность к самоконтролю. Она всхлипывала, стонала и когда подумала, что больше не вынесет, ее накрыла новая волна наслаждения. Как Гарри и обещал, на этот раз оно было сильнее. Обхватив его за плечи, Джесси уткнулась ему в грудь, заглушая крики. Ее тело требовало... а его отвечало. Глядя ей в глаза, он входил в нее, опаляя своим жаром и жаждой. Опустив на простыни, он излился в нее. И его триумфальный крик сказал все, что ей нужно знать.
Возможно, он этого не понимал, но она подарила ему любовь, и в этой любви он нашел временное облегчение.
Когда оба упали без сил, Джесси решила, что нужно попытаться немного сказать о своих чувствах. Она не могла признаться в любви, он этого не захочет. Но она могла гладить его по волосам, припасть губами к его рту и сказать:
– Это был самый прекрасный момент в моей жизни, прошлой и будущей.
Медленная улыбка изогнула его губы.
– В прошлой – да, а насчет будущей я бы на твоем месте не зарекался.
Ее глаза расширились.
Он стал развязывать бант у ворота ее сорочки.
– Кажется, я еще не видел твою грудь.
Глава 7
На рассвете, когда Джесси выскользнула из кровати, Гарри проснулся. Из-под полуопущенных век он наблюдал, как она пошатнулась, будто ноги с трудом держали ее. Приятное зрелище для мужчины, который несколько часов трудился, чтобы любовь и восторг ошеломили ее.
Откинув со лба светлую прядь, Джесси огляделась и подняла с пола сорочку и платье. Один чулок нашла в изножье кровати, а другой после долгих поисков в сбитых простынях рядом с Гарри. Округлив глаза, она наклонилась за чулком. Отпрянула. Снова потянулась. Наконец схватила чулок и осторожно потянула к себе.
Значит, она хотела уйти тайком. Эта мысль была невыносимой. Поймав ее запястье, Гарри спросил:
– Куда это ты собралась, любимая?
Подпрыгнув от неожиданности, Джесси выронила одежду. Пытаясь прикрыть наготу платьем, она снова наклонилась за сорочкой.
– Я... м-м... я должна вернуться в гостиницу, прежде чем меня... гм, увидят.
Отпустив ее, Гарри встал.
Она посмотрела на его нагое тело. На его готовое к бою мужское достоинство. И снова выронила сорочку.
– О Боже. – Она отвела взгляд, но он видел, как зарделись ее щеки. – О Господи...
Он накинул ей на плечи одеяло и притянул к себе, придерживая ее руки и упиваясь ароматом ее волос.
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
– Будет лучше, если я уйду, – потупившись, прошептала она.
– Для кого лучше? – Он уткнулся в ее теплую макушку.
– Сегодня появится последний поклонник, а моя репутация и так вот-вот погибнет стараниями мистера Мюррея. – Джесси изо всех сил старалась казаться храброй. – Так что мне пора.
Гарри страшно было видеть, как дневной свет уничтожает пыл и открытость минувшей ночи, напоминая о долге и страхе. Он должен сейчас же рассказать ей правду о себе, но солнце уже сияло в небе. Объяснение займет время, возможно, она зарыдает, узнав, кто он. Кроме того, он мечтал надеть свой лучший сюртук, собрать букет полевых цветов и искать ее расположения уже под именем страшного Эдмунда Кеннарда Генри Чемберлена, графа Гранвилла.
Она или обнимет его, или влепит пощечину.
Он постарается защитить нос, который она уже однажды сломала.
Так что она права. Ей нужно возвращаться. Повернув Джесси лицом к себе, Гарри наклонился к ней. Сначала она попробовала увернуться, но когда он коснулся губами ее рта, она дрогнула, потом ответила долгим и страстным поцелуем. Уронив одежду, она обняла его за талию и кончиками пальцев ласкала его спину с ловкостью, удивительной для новичка. Приподнявшись на цыпочки, она прижалась к нему так, что он почувствовал бусинки ее твердых сосков, мягкое прикосновение губ, соблазнительный изгиб бедер.
Подняв голову, он хватал ртом воздух, цепляясь за здравомыслие. Это не обольщение. Нет, она похитила его здравый смысл, даже не прикладывая усилий.
– Гарри, – она прижалась головой к его плечу, – Гарри, если ты хочешь...
Значит, это взаимное обольщение. Он понравился ей столь же, сколь она ему. Не давая ей договорить, он сказал:
– Ты права.
– Я? – выпрямилась она.
– Да. – Подняв сорочку, он надел ее на Джесси. – Было бы грубо относиться к тебе с таким неуважением после того, как ты позволила мне научить тебя азам страсти.
Когда до нее дошел смысл слов, она прищурилась:
– Азам? Ты хочешь сказать, есть большее?
Расправив ее помятое платье, Гарри понизил голос до шепота:
– Гораздо большее, любимая.
– Вот это да! – Ее глаза снова округлились, она смотрела на него с восторгом и возбуждением. – Когда мы сможем?
«Как только поженимся». Но сначала он должен найти письмо матери и прочитать его. Гарри рассчитывал, что письмо все объяснит.
– Повернись.
Он помог ей надеть платье и застегнул на спине, потом оставил ее надевать чулки и туфли, а сам натянул брюки, рубашку и башмаки. По привычке сунул в рукав нож, хотя в тихой гостинице ничто не возбуждало подозрений.
Такого покоя было достаточно, чтобы вызвать у человека его профессии дурное предчувствие, он знал, что за затишьем следует страшная угроза.
Гарри и Джесси бок о бок шли через лужайку. Щебетали пробудившиеся птицы, из-за холма изредка доносилось блеяние овец, но все вокруг было еще сонным. Даже не слышно жужжания насекомых. По привычке Гарри тщательно осмотрел окна гостиницы. Он ничего не увидел, и все же... Кто-то наблюдал за ними. Вероятно, компаньонка или какой-нибудь досужий сплетник, а может быть, любопытная горничная. С ними он справится.
И все же опыт подсказывал, что все гораздо сложнее и грозит смертельной опасностью. Гарри коснулся ножа в рукаве.
Когда они подошли к входной двери, Джесси с улыбкой повернулась к нему, чтобы попрощаться.
Он взялся за ручку двери.
– Я провожу тебя в дом.
– В этом нет необходимости.
– Нет есть.
– Если нас кто-нибудь увидит...
– Они будут держать рот на замке, если им собственное спокойствие дорого. – Гарри первым вошел в гостиницу и внимательно оглядел пустую столовую.
Его горячность, казалось, пугала ее, и она последовала за ним, дергая за рукав.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что со мной шутки плохи. – Он услышал, как Джесси перевела дух, и повернулся к ней. – А ты думаешь иначе?
Она прижала руку к сердцу, торжественное выражение лица резко контрастировало с ее обычно веселым нравом.
– Нет, я действительно не подозревала, что ты можешь быть опасным человеком.
– Не с тобой, любимая. – Гарри привлек Джесси к себе и коснулся пальцем ее носа. – Для тебя я никогда не буду опасен.
– Конечно, нет. – Но она все-таки не могла скрыть беспокойства. – Ты правда... – Она проглотила ком в горле. – Ты действительно фермер из Дербишира?
– Ну... – У него действительно было небольшое поместье в Дербишире. Но он должен открыть ей по крайней мере часть правды. – Скажем, я представляю собой еще кое-что.
Объяснения Гарри не успокоили Джесси, но она цеплялась за него с жаром влюбленной женщины и пылко поцеловала на прощание. Через несколько часов она узнает всю правду.
Тем временем...
– Дехаан! – крикнул Гарри, входя в смотревший на океан коттедж. – Иди сюда!
Камердинер торопливо появился из маленькой комнатки для слуг. Он не улыбался, поскольку не привык выдавать своих чувств, но глаза его сияли.
– Ах, хозяин, через столько лет! Наконец-то! Сегодня утром вы выглядите счастливым!
– В самом деле? – сухо бросил Гарри. – Где письмо матери?
– Письмо? – Дехаан скривил длинное лицо. – То, которое вы читать не пожелали?
– Да. Где оно?
– Вы велели его сжечь.
Гарри угрожающе шагнул вперед:
– Где оно?
Дехаан предусмотрительно ретировался.
– Я его найду. – Камердинер нырнул в гардеробную и вскоре появился снова. – Вот. – Он протянул сложенные кремовые листки, скрепленные печатью графини Гранвилл.
Вздохнув, Гарри взял письмо.
– Вы оденетесь, милорд? – нетерпеливо спросил Дехаан.
– Да. – Гарри сломал печать.
– В лучший костюм. – Дехаан сновал вокруг, как деловитый жук. – Черный костюм, темно-бордовый полосатый жилет, черные башмаки, белая рубашка!
– Да, прекрасно. – Взгляд Гарри упал на первую строчку письма.
«Возлюбленный сын...» Закрыв глаза, Гарри застонал. По опыту он знал, что чем цветистее начало, тем меньше ему понравится продолжение.
– Позвольте помочь вам снять ботинки. – Дехаан стащил с ног Гарри поношенные башмаки. – А теперь брюки.
Гарри машинально повиновался. «Я сделала дело, за которое мне надо было взяться много лет назад. Я обручила тебя с чудесной молодой леди». – Держу пари, что тебе это удалось, – пробормотал он.
Откинув со лба светлую прядь, Джесси огляделась и подняла с пола сорочку и платье. Один чулок нашла в изножье кровати, а другой после долгих поисков в сбитых простынях рядом с Гарри. Округлив глаза, она наклонилась за чулком. Отпрянула. Снова потянулась. Наконец схватила чулок и осторожно потянула к себе.
Значит, она хотела уйти тайком. Эта мысль была невыносимой. Поймав ее запястье, Гарри спросил:
– Куда это ты собралась, любимая?
Подпрыгнув от неожиданности, Джесси выронила одежду. Пытаясь прикрыть наготу платьем, она снова наклонилась за сорочкой.
– Я... м-м... я должна вернуться в гостиницу, прежде чем меня... гм, увидят.
Отпустив ее, Гарри встал.
Она посмотрела на его нагое тело. На его готовое к бою мужское достоинство. И снова выронила сорочку.
– О Боже. – Она отвела взгляд, но он видел, как зарделись ее щеки. – О Господи...
Он накинул ей на плечи одеяло и притянул к себе, придерживая ее руки и упиваясь ароматом ее волос.
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
– Будет лучше, если я уйду, – потупившись, прошептала она.
– Для кого лучше? – Он уткнулся в ее теплую макушку.
– Сегодня появится последний поклонник, а моя репутация и так вот-вот погибнет стараниями мистера Мюррея. – Джесси изо всех сил старалась казаться храброй. – Так что мне пора.
Гарри страшно было видеть, как дневной свет уничтожает пыл и открытость минувшей ночи, напоминая о долге и страхе. Он должен сейчас же рассказать ей правду о себе, но солнце уже сияло в небе. Объяснение займет время, возможно, она зарыдает, узнав, кто он. Кроме того, он мечтал надеть свой лучший сюртук, собрать букет полевых цветов и искать ее расположения уже под именем страшного Эдмунда Кеннарда Генри Чемберлена, графа Гранвилла.
Она или обнимет его, или влепит пощечину.
Он постарается защитить нос, который она уже однажды сломала.
Так что она права. Ей нужно возвращаться. Повернув Джесси лицом к себе, Гарри наклонился к ней. Сначала она попробовала увернуться, но когда он коснулся губами ее рта, она дрогнула, потом ответила долгим и страстным поцелуем. Уронив одежду, она обняла его за талию и кончиками пальцев ласкала его спину с ловкостью, удивительной для новичка. Приподнявшись на цыпочки, она прижалась к нему так, что он почувствовал бусинки ее твердых сосков, мягкое прикосновение губ, соблазнительный изгиб бедер.
Подняв голову, он хватал ртом воздух, цепляясь за здравомыслие. Это не обольщение. Нет, она похитила его здравый смысл, даже не прикладывая усилий.
– Гарри, – она прижалась головой к его плечу, – Гарри, если ты хочешь...
Значит, это взаимное обольщение. Он понравился ей столь же, сколь она ему. Не давая ей договорить, он сказал:
– Ты права.
– Я? – выпрямилась она.
– Да. – Подняв сорочку, он надел ее на Джесси. – Было бы грубо относиться к тебе с таким неуважением после того, как ты позволила мне научить тебя азам страсти.
Когда до нее дошел смысл слов, она прищурилась:
– Азам? Ты хочешь сказать, есть большее?
Расправив ее помятое платье, Гарри понизил голос до шепота:
– Гораздо большее, любимая.
– Вот это да! – Ее глаза снова округлились, она смотрела на него с восторгом и возбуждением. – Когда мы сможем?
«Как только поженимся». Но сначала он должен найти письмо матери и прочитать его. Гарри рассчитывал, что письмо все объяснит.
– Повернись.
Он помог ей надеть платье и застегнул на спине, потом оставил ее надевать чулки и туфли, а сам натянул брюки, рубашку и башмаки. По привычке сунул в рукав нож, хотя в тихой гостинице ничто не возбуждало подозрений.
Такого покоя было достаточно, чтобы вызвать у человека его профессии дурное предчувствие, он знал, что за затишьем следует страшная угроза.
Гарри и Джесси бок о бок шли через лужайку. Щебетали пробудившиеся птицы, из-за холма изредка доносилось блеяние овец, но все вокруг было еще сонным. Даже не слышно жужжания насекомых. По привычке Гарри тщательно осмотрел окна гостиницы. Он ничего не увидел, и все же... Кто-то наблюдал за ними. Вероятно, компаньонка или какой-нибудь досужий сплетник, а может быть, любопытная горничная. С ними он справится.
И все же опыт подсказывал, что все гораздо сложнее и грозит смертельной опасностью. Гарри коснулся ножа в рукаве.
Когда они подошли к входной двери, Джесси с улыбкой повернулась к нему, чтобы попрощаться.
Он взялся за ручку двери.
– Я провожу тебя в дом.
– В этом нет необходимости.
– Нет есть.
– Если нас кто-нибудь увидит...
– Они будут держать рот на замке, если им собственное спокойствие дорого. – Гарри первым вошел в гостиницу и внимательно оглядел пустую столовую.
Его горячность, казалось, пугала ее, и она последовала за ним, дергая за рукав.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что со мной шутки плохи. – Он услышал, как Джесси перевела дух, и повернулся к ней. – А ты думаешь иначе?
Она прижала руку к сердцу, торжественное выражение лица резко контрастировало с ее обычно веселым нравом.
– Нет, я действительно не подозревала, что ты можешь быть опасным человеком.
– Не с тобой, любимая. – Гарри привлек Джесси к себе и коснулся пальцем ее носа. – Для тебя я никогда не буду опасен.
– Конечно, нет. – Но она все-таки не могла скрыть беспокойства. – Ты правда... – Она проглотила ком в горле. – Ты действительно фермер из Дербишира?
– Ну... – У него действительно было небольшое поместье в Дербишире. Но он должен открыть ей по крайней мере часть правды. – Скажем, я представляю собой еще кое-что.
Объяснения Гарри не успокоили Джесси, но она цеплялась за него с жаром влюбленной женщины и пылко поцеловала на прощание. Через несколько часов она узнает всю правду.
Тем временем...
– Дехаан! – крикнул Гарри, входя в смотревший на океан коттедж. – Иди сюда!
Камердинер торопливо появился из маленькой комнатки для слуг. Он не улыбался, поскольку не привык выдавать своих чувств, но глаза его сияли.
– Ах, хозяин, через столько лет! Наконец-то! Сегодня утром вы выглядите счастливым!
– В самом деле? – сухо бросил Гарри. – Где письмо матери?
– Письмо? – Дехаан скривил длинное лицо. – То, которое вы читать не пожелали?
– Да. Где оно?
– Вы велели его сжечь.
Гарри угрожающе шагнул вперед:
– Где оно?
Дехаан предусмотрительно ретировался.
– Я его найду. – Камердинер нырнул в гардеробную и вскоре появился снова. – Вот. – Он протянул сложенные кремовые листки, скрепленные печатью графини Гранвилл.
Вздохнув, Гарри взял письмо.
– Вы оденетесь, милорд? – нетерпеливо спросил Дехаан.
– Да. – Гарри сломал печать.
– В лучший костюм. – Дехаан сновал вокруг, как деловитый жук. – Черный костюм, темно-бордовый полосатый жилет, черные башмаки, белая рубашка!
– Да, прекрасно. – Взгляд Гарри упал на первую строчку письма.
«Возлюбленный сын...» Закрыв глаза, Гарри застонал. По опыту он знал, что чем цветистее начало, тем меньше ему понравится продолжение.
– Позвольте помочь вам снять ботинки. – Дехаан стащил с ног Гарри поношенные башмаки. – А теперь брюки.
Гарри машинально повиновался. «Я сделала дело, за которое мне надо было взяться много лет назад. Я обручила тебя с чудесной молодой леди». – Держу пари, что тебе это удалось, – пробормотал он.