Дональдсон Стивен. Раненая страна (Том 1)

   - Добраться до вас? "Неужели он еще и параноик?"
   - Вы хотите сказать, что они собираются заманить вас в какую-то западню? Но к чему им тогда Джоан?
   - Этого я еще не знаю.
   - Почему вы думаете, что они охотятся за вами? Если бы им требовалась ваша жизнь, бандиты забрали бы вас, а не Джоан. Не забывайте, вы находились в их полной власти.
   - Да поймите же - это сделано умышленно! Тембр его голоса напоминал натянутый провод в потоках сильного ветра. Однако провод давно бы лопнул от такого напряжения. А Кавинант держался.
   - Он не может воздействовать на меня непосредственно. Я сам должен пойти навстречу его силе. И Джоан... - Накипь темноты заволокла его глаза. - Овладев ее разумом, он шантажирует меня. Он делает все, чтобы я отрекся от собственной жизни.
   Линден затаила дыхание.
   - Вы все время говорите о каком-то человеке. Кто же этот "он"?
   Кавинант нахмурил брови, и его лицо стало выглядеть еще более бесформенным.
   - Давайте оставим эту тему. - Он словно пытался предостеречь ее от беды. Вы не верите в одержимость. И я вряд ли заставлю вас поверить в того, кто овладел Джоан.
   Линден приняла его предупреждение, но не так, как он предполагал. Ее ум озарила неожиданная догадка, лишь частично основанная на проверенных фактах. Однако теперь она могла выяснить всю правду. Кавинант сказал ей вчера: "Если вы хотите свернуть себе шею, поступайте как знаете, но на мою помощь можете не рассчитывать".
   "Вот и хорошо, - ответила она ему мысленно. - Если это надо сделать, я сделаю".
   - Да, слова об одержимости меня не убедят, - сказала Линден, маскируя ход своих мыслей. - Лучше объясните мне: кто тот старик? Вы же его знаете.
   Кавинант отвернулся, словно не хотел отвечать. Но потом, видимо, смягчился.
   - Я называю его предвестником. Тем, кто предупреждает. Когда он появляется, у человека остается только два пути отказаться от понятных вещей знакомого мира или вновь уцепиться за прежнюю жизнь.
   Голос Кавинанта принял особые обертоны, как будто он хотел сказать нечто большее, чем мог описать словами.
   - Проблема в том, что он обычно не тратит время на разговоры с людьми, которые боятся риска. И, возможно, вы никогда не узнаете, какой шанс давался вам в руки.
   Линден внутренне содрогнулась, испугавшись, что он спросит ее о дальнейших планах. Однако внешне она сохраняла полное спокойствие.
   - Почему бы вам не рассказать мне обо всем?
   - Я не могу.
   Его решительность иссякла, уступая место отрешенной покорности.
   - Мой рассказ требует доверия - что-то вроде подписи на незаполненном чеке. Для такого доверия необходима безрассудная храбрость, как если бы вы не знали, в какую сумму обойдется вам этот чек. Вы либо подписываете его, либо нет. Что скажете, доктор Эвери?
   - Я не подписываю незаполненных чеков, - ответила Линден, пожимая плечами. - Вот комнату помыть - это другое дело. Простите, Кавинант, но мне пора уезжать.
   Встретив его пристальный взгляд, она торопливо отвернулась.
   - Доктор Биренфорд хотел, чтобы вы поели". Вы сами это сделаете или мне позвать его сюда? Он не ответил на ее вопрос.
   - Прощайте, доктор Эвери.
   - О нет! - тоскливо воскликнула она во внезапном порыве одиночества. Наверное, я должна остаться здесь до вечера... Не обижайтесь на меня, Кавинант. И если хотите, зовите меня просто Линден.
   - Хорошо, Линден, - тихо ответил он. - Поезжайте. Я справлюсь с этим горем.
   - Не сомневаюсь, - прошептала она, обращаясь главным образом к себе.
   Линден вышла в густую жару. В ее голове вертелась мысль:
   "Это мне сейчас необходима помощь". По пути домой она нарочно осмотрела городскую площадь, но так и не увидела той женщины с детьми и плакатами о покаянии.
   Через несколько часов, когда закат, вырождаясь в сумерки, разрисовал городские улицы оранжевыми и розовыми полосами, она вновь собралась в дорогу. После короткого сна Линден приняла душ, надела клетчатую фланелевую рубашку, узкие джинсы и крепкие туристические ботинки. Дожидаясь темноты, она не спеша проехала весь путь от города до грунтовой дороги, а за полмили до Небесной фермы выключила фары.
   Свернув с шоссе, Линден направилась к одному из пустых коттеджей. Она припарковала машину в небольшом дворике, закрыла ее на всякий случай, чтобы предохранить медицинскую сумку и кошелек, а затем пошла по полю к дому Кавинанта.
   Она надеялась, что появилась здесь не слишком поздно.
   Люди, похитившие Джоан, могли вернуться к Кавинанту и днем. Прокравшись к деревьям, Линден быстро и тихо перебежала к стене дома, подползла поближе к двери и заглянула в окно гостиной.
   В комнате горел свет. Томас Кавинант сидел на софе, печально склонив голову и засунув руки в карманы. Наверное, он тоже ждал прихода гостей.
   Его синяки потемнели, желваки на щеках собрались в тугие комки. Судя по всему, он отчаянно боролся с тревогой и нетерпением. Через несколько минут напряжение заставило его вскочить на ноги. Он начал бродить кругами вокруг софы, и в его движениях чувствовалась жесткая воля, презревшая смерть и бренность сердца.
   Стараясь остаться незамеченной, Линден пригнулась и села под окном. Ночь окутала ее бархатной темнотой.
   Она стыдилась своего поступка. Ей не хотелось вторгаться в его личную жизнь, причем так глупо и по-дилетантски. Но упрямство Кавинанта и ее собственное неведение казались Линден просто невыносимыми. Ей требовалось понять, почему она дрогнула, увидев впервые Джоан.
   Ждать пришлось недолго. Едва она успокоилась, на подъездной дорожке послышались шаги. Они торопливо приближались к дому.
   Сердце забилось с такой силой, что Линден даже испугалась. Затаив дыхание, она осторожно приподнялась, заглянула в окно, и в этот миг в дверь застучали кулаком.
   Кавинант вздрогнул и отступил на шаг. На его лице отразился ужас. Увидев страх этого сильного и волевого человека, Линден разочарованно прикусила губу. Что же могло довести его до столь беспомощного и жалкого состояния?
   Однако не прошло и двух секунд, как Кавинант взял себя в руки. Он раздавил свой страх, словно голову гадюки, и решительно направился к двери.
   Раздался скрип петель. Из темноты появился незваный гость. Прильнув к окну, Линден впилась взором в лицо высокого мужчины. Его длинная грубая ряса из мешковины больше походила на саван, чем на одежду. Щеки и волосы были густо вымазаны пеплом, который подчеркивал безжизненный холод его глаз и превращал лицо в жутковатую маску вампира.
   - Тебя зовут Кавинант? - спросил он тусклым замогильным голосом.
   Взглянув на мужчину, хозяин дома расправил плечи. Казалось, ярость и воля возвысили его над бренностью тела.
   - Да.
   - Томас Кавинант? Писатель нетерпеливо кивнул.
   - Что тебе угодно?
   - Час расплаты настал.
   Человек смотрел на что-то впереди себя, как будто был слеп или находился под гипнозом.
   - Хозяин призывает твою душу. Готов ли ты идти со мной?
   Кавинант оскалился в усмешке:
   - Неужели твой хозяин забыл, что я однажды с ним сделал?
   Мужчина не ответил. Шагнув назад, он отступил на крыльцо, словно только что закончил похоронную речь. С его почерневших губ сорвались слова:
   - Если ты не пойдешь, твою женщину принесут в жертву. Время ей до восхода луны. Грядет искупление за грехи, и она будет нашей платой. Так сказал владыка жизни и смерти. Готов ли ты идти?
   "Джоан принесут в жертву? - От страха и возмущения у Линден перехватило дыхание. - Искупление за грехи? Какого черта..." Кровь прихлынула к ее лицу, и щеки запылали румянцем.
   В глазах Кавинанта вспыхнул огонек угрозы. - - Я готов. Веди меня к нему.
   Мужчина в рясе остался безучастным к его ответу. Повернувшись к Кавинанту спиной, он зашагал в темноту, как большая механическая кукла.
   Какой-то момент Кавинант не мог сдвинуться с места. Прижав руки к груди, он душил в себе крик отчаяния. Голова запрокинулась назад в безмолвном протесте. Синяки на лице еще больше подчеркивали его обреченность.
   Потом он судорожно вздохнул, с пугающим неистовством ударил себя в грудь и бросился в темноту за человеком, призвавшим его на суд.
   Линден не могла заставить себя последовать за ними. Ее ошеломили отчаяние и страх. Владыка жизни и смерти? Жертвоприношение? Мрачные предчувствия ползли по ее коже, как клопы. Мужчина в мешковатом саване походил на живой труп - он казался еще более бездушным и злым, чем ядовитые змеи. Наркотики? Гипноз? Или что-то другое?
   Хоть он и будет "нападать на тебя...
   А если Кавинант прав, говоря об одержимости? Но зачем им тогда понадобилось похищать Джоан? Они используют ее только для того, чтобы добраться до меня.
   Жертвоприношение?
   Человек в саване выглядел безумным и диким, как опасный зверь. А Кавинант... Он был способен на все. Страшная догадка побудила ее к действию. Страх за Кавинанта отмел все личные опасения. Он шел на верную гибель вернее, на мученическую смерть.
   Осторожно выглянув из-за угла, Линден перебежала к ряду деревьев и замерла на месте. Вестник смерти вел Кавинанта в лес - в противоположном направлении от дороги в город. Они не заботились о тишине. Линден слышала хлесткий шелест кустов и треск сучьев под их ногами. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела два силуэта, которые мелькали среди теней на фоне непроглядной тьмы. Линден бросилась за ними следом.
   Они шли через лес, взбираясь на пригорки и спускаясь в лощины, - шли напрямик, словно следуя зову, которого Линден не могла уловить. Ее дрожь усилилась. Ночь стала жуткой и враждебной. Лес превратился в мрачное логово Зла. Кусты и деревья казались чудовищами, хватавшими ее за волосы и ноги. Воздух наполнился миазмами насилия и лютой беспричинной жестокости.
   Они начали подниматься на холм, и, когда взобрались на его гребень, по их фигурам пробежали отблески оранжевого света. Какой-то миг они сияли, как два факела в ночи, - потом угасли, скрывшись за вершиной. Озадаченная этой краткой иллюминацией, Линден замедлила шаг. Дрожь, пробегавшая по нервам, мешала ей дышать и думать. Последние несколько ярдов она проползла по-пластунски, скрываясь в тени невысоких кустов.
   Линден выглянула из-за гребня и тут же пригнулась, напуганная ярким светом. Внизу пылал костер, невидимый до этого момента. Его пламя казалось нереально живым, будто порожденное каким-то кошмаром. Оно ослепило ее и ошеломило своим безмолвием. Ночь глотала все звуки, оставляя в воздухе мертвые дыры тишины.
   Проморгавшись, Линден осмотрела пространство вокруг костра. Внизу виднелась голая ложбина. На ее склонах не было ни травы, ни кустов, ни деревьев, как будто бесплодную почву облили кислотой.
   Пламя костра возносилось вверх. Его напор пробуждал в уме сравнения со страстью и безумием. В то же время огонь не издавал ни звука. Заметив это, Линден почувствовала себя оглушенной. Такой костер не мог пылать без гула пламени, шипения и треска сучьев.
   Около огня располагался плоский выступ скалы, ширина которого достигала десяти футов. На этой каменной плите алел большой треугольник, нарисованный ярко-красной краской или свежей кровью. Внутри треугольника лежала Джоан. Она не двигалась и, судя по всему, находилась в обмороке. Лишь медленный трепет груди в разорванном вороте ночной сорочки показывал, что она еще жива.
   Вокруг нее собрались люди - двадцать или тридцать женщин, мужчин и детей, одетых в серые саваны из мешковины. Их лица и волосы были измазаны пеплом, истощенные тела походили на скелеты, а безжизненные глаза придавали им сходство с мертвецами, поднятыми из могил. Даже дети стояли как сломанные куклы, не меняя поз и не издавая ни звука.
   Они смотрели на высокую фигуру слева от Линден. Они смотрели на Томаса Кавинанта.
   Остановившись на середине склона, он возвышался над ними, словно ангел мести. Его плечи грозно приподнялись, руки сжались в кулаки. Грудь вздымалась и опадала, нагнетая в сердце яростный гнев.
   Никто не двигался и не говорил. Воздух дрожал в бликах света, как концентрированное насилие. Внезапно Кавинант проскрежетал сквозь зубы:
   - Я пришел! Отпустите ее!
   Эмоции сжали его горло. Каждое слово сочилось болью свежей раны.
   Линден вновь перевела взгляд на костер. Из круга людей вышел рослый мужчина. Подойдя к вершине треугольника, он встал у изголовья Джоан и поднял вверх обнаженные руки. В одной из них сверкнул изогнутый кинжал. Мужчина погрозил им черному небу, а затем, захлебываясь слюной и словами, пронзительно закричал:
   - Настал наш час! Владыка жизни и смерти взывает к детям своим! Он требует возмездия и крови для очищения грехов! Так откроем же путь для пришествия Хозяина!
   Ночь высосала из воздуха этот хриплый голос, оставив взамен тишину - такую же острую и опасную, как лезвие бритвы. Какой-то миг ничего не происходило. Кавинант сделал пару шагов и снова замер на месте в ожидании.
   А потом одна из женщин двинулась к костру. Линден с трудом подавила изумленный вздох, узнав в ней нищенку, которую видела на городской площади. Следом за женщиной к пламени шли и трое ее детей.
   Она, как зомби, приблизилась к костру и, вытянув правую руку, сунула ее в огонь. Крик боли впился в ночное небо, разорвав на миг удушливую тишину. Женщина отпрянула от костра и упала на землю, прижимая к груди обожженную кисть.
   Красный трепет пронесся через пламя, словно спазм похотливого желания. Огонь стал ярче и взвился вверх, будто напитался болью женщины.
   Мышцы Линден напряглись. Ей хотелось вскочить на ноги и закричать от ужаса. Однако тело не подчинялось воле. Она лежала на вершине холма, парализованная страхом и отвращением. В своем безумии эти люди походили на Джоан - ту Джоан, которая напугала ее до полусмерти.
   Наконец женщина поднялась и молча отошла от костра. Едва она заняла свое место в круге, ее взгляд вернулся к Кавинанту. Со стороны казалось, что каждый из фанатиков подчинялся какому-то странному принуждению.
   К костру приблизились дети, и мальчик вытянул перед собой тонкую руку. Линден заплакала, стараясь вырваться из леденящей неподвижности. Вопль ребенка проник в ее мозг и заставил задохнуться в спазме беспомощного отвращения. Она не могла отвернуться или закрыть глаза. Волны ненависти, исходившие от пламени, лишали ее сил и мужества.
   Девочка переступила через тело брата, словно его агония не доходила до ее ума. Она сунула руку в огонь и, закричав от боли, упала на землю рядом с ним. А потом настал черед для самой младшей девочки. Сквозь дикий детский вопль Линден услышала шипение кожи, сгоравшей в языках огня.
   Ярость дала ей силы, и она поднялась на колени. Кавинант сделал несколько шагов, направляясь к костру. Но огонь остановил их и снова вверг в холодную неподвижность. При каждом прикосновении к плоти пламя ярилось сильнее и вздымалось выше. В нем чувствовался голод хищника и злое принуждение, ломавшее волю людей.
   В языках огня проступали контуры гигантской фигуры. Люди продолжали подходить к костру, жертвуя боль и плоть своих рук. С каждым новым воплем фигура в огне уплотнялась. Она была такого же цвета, как и само пламя, но красные линии все яснее вырисовывали облик человека в ослепительной огненной мантии. Он стоял среди струй огня, словно вызванный из ада демон. Его горящий взгляд требовал боли и принуждал к тупой покорности.
   Мужчина с ножом упал на колени и неистово закричал:
   - Хозяин!
   Глаза огненного существа походили на желтые клыки, изъеденные гнилью. Они ехидно скалились из пламени, и их лютая злость лишала Линден здравого смысла. Глаза сминали в ком всю ее концепцию жизни. Они сочетали в себе неистовое бешенство и осторожность, напоминая этим умышленные инъекции смертельных болезней и извращенное насилие. Линден еще никогда не встречала такой кровожадности и неприкрытой жестокости.
   Сквозь звон в ушах она услышала яростный крик Кавинанта:
   - Фоул! Ты посягаешь даже на детей?
   Разделяя это возмущение, Линден по-прежнему не могла отделаться от парализующего страха. Наступившую тишину прерывали только крики и плач обожженных людей.
   А потом ей в глаза заглянуло сияние луны. Белый диск, похожий на круглый осколок кости, выполз из-за гребня холма и повис над ложбиной. Мужчина с ножом вскочил на ноги и вновь погрозил небесам костлявыми кулаками. Его состояние приближалось к экстазу. Он ликующе закричал:
   - Пришел наш час! Час апокалипсиса! Хозяин снова с нами - раз и навсегда! Да будут прокляты те, кто посмел перечить Его воле! Станьте свидетелями мести за грехи, которые вы видели и отмечали в своих сердцах! Вот начало Судного дня во славу и имя Его! Так пусть же исполнится пророчество, дарованное нам свыше! Мы касались огня! И теперь мы получим искупление!
   Его голос нарастал, пока не превратился в визг. Ему вторили крики тех, кто сжигал свои руки:
   - Пусть утонут в крови не праведные и грешные! Мы положим начало их вечным пыткам!
   Он был сумасшедшим. Линден вцепилась в эту мысль, пытаясь объяснить происходящее обычным фанатизмом, доведенным до безумия и дикости. Да! Они все сошли с ума от постоянного страха и нищеты. Однако это объяснение ей не помогало. Линден по-прежнему не могла сдвинуться с места.
   Кавинант находился в таком же беспомощном положении Она умоляла его сделать решительный шаг, разрушить транс и выручить Джоан из беды. Но он стоял как каменное изваяние. Огонь костра лишил его воли.
   Фигура в огне зашевелилась. Глаза превратились в два злобных рубца, взгляд которых опалял свирепостью и презрением. Существо приподняло правую руку и чиркнуло пальцем по горлу, объявляя приговор.
   Лидер группы покорно опустился на колени. Нагнувшись к Джоан, он убрал прядь волос с ее лица и горла. Она безвольно лежала перед ним, невероятно хрупкая и потерянная. Ее шея, освещенная светом костра, казалась призывом о помощи.
   Дрожа от восторга или священного ужаса, мужчина занес клинок над горлом Джоан.
   Члены секты тупо смотрели на кинжал в его руке. На краткий миг они потеряли интерес к Кавинанту. Их молчание вызывало гнетущее чувство - что-то среднее между жалостью и отвращением. Руки мужчины тряслись.
   - Остановись! - Крик Кавинанта прозвучал как щелканье хлыста. Повеселились, и хватит! Пусть она уйдет!
   Зловещий взгляд существа метнулся к нему и пригвоздил его к месту губительной силой. Глава секты подался вперед и яростно закричал:
   - Отпустить ее? Почему?
   - Потому что ты не имеешь права убивать ее! - Гнев и просьба в голосе Кавинанта слились в единое целое. - Я не знаю, как ты впутался в это Зло. Я не знаю, что так сильно изменило твою жизнь. Но ты не должен делать этого.
   Мужчина не отвечал; взгляд огненных глаз принуждал его к подчинению. Он не спеша наматывал на левую руку длинные волосы Джоан.
   - Ладно! - прохрипел Кавинант. - Я принимаю твои условия и предлагаю обмен. Ее - на себя!
   - Нет! - изо всех сил закричала Линден. Но из ее горла вырвался лишь тихий шепот:
   - Нет.
   Члены секты хранили молчание, словно статуи на надгробных плитах. Их главарь, наслаждаясь триумфом, поднялся с колен и с ухмылкой сказал:
   - Все будет так, как хочет Хозяин!
   Он отступил назад. В тот же миг по телу Джоан пробежала дрожь. Она подняла голову и с ужасом осмотрелась вокруг. Признаки безумия и одержимости исчезли с ее лица. Смущенная своей наготой, Джоан испуганно поднялась на ноги. Ее взгляд торопливо искал спасения или хотя бы какого-то объяснения тому, что здесь происходило.
   Потом она увидела Кавинанта.
   - Том!
   Спрыгнув с каменной плиты, Джоан подбежала к нему и бросилась в его объятия. Он прижал ее к своей груди, словно боялся новой разлуки. Мужчина с ножом захохотал.
   Оттолкнув Джоан, Кавинант закричал ей:
   - Уходи! Все кончилось! Ты свободна!
   Он повернул ее в нужном направлении и мягко подтолкнул в спину. Джоан остановилась и посмотрела на него, словно умоляла идти вместе.
   - Не беспокойся обо мне, - сказал он с неожиданной нежностью. - Ты теперь в безопасности, и это главное. А я как-нибудь выкручусь. Все будет хорошо.
   Он печально улыбнулся. Но его глаза выдавали тревогу. Свет костра отбрасывал тени на покрытое синяками лицо. От жалости к нему у Линден заныло сердце. По ее щекам потекли горячие слезы. Стоя на коленях с опущенной головой, она скорее почувствовала, чем увидела, трусливое бегство Джоан.
   Кавинант начал спускаться по склону холма. Я единственный, кто может ей помочь. Он обрекал себя на неминуемую гибель.
   Самоубийство. Отец Линден тоже убил себя. Ее мать молила Бога о смерти. Доктор Эвери питала к таким вещам непреодолимое отвращение.
   Однако Томас Кавинант избрал самопожертвование. Он шел на смерть ради Джоан. И он улыбался.
   Линден никогда еще не видела, чтобы человек так много делал для другого человека. Она не могла позволить ему умереть. На ее совести лежала смерть двух любимых и близких людей. Этого было достаточно. Смахнув слезы, она гордо подняла голову.
   Кавинант вошел в круг людей, словно отбросил прочь любую надежду. Главарь секты ввел его в кровавый треугольник. Существо, стоящее в струях пламени, алчно приоткрыло рот. Его глаза лучились адским весельем.
   "Я не позволю ему умереть!"
   В порыве гнева и тоски Линден вырвалась из тисков парализующего страха. Вскочив на ноги, они закричала:
   - Быстрее сюда! Полиция! Они здесь! Быстрее! Быстрее!
   Она замахала руками, словно звала людей, стоящих у подножия холма.
   Глаза в огне хлестнули ее взглядом и ворвались в тайники души. В какой-то миг она почувствовала себя беззащитной и слабой. Существо из пламени поглощало ее секреты, обжигая сердце бурой накипью Зла. Но она отбросила страх и побежала вниз по склону, даже не думая о том, что члены секты могут раскрыть ее наивный обман.
   Кавинант, стоявший в треугольнике, повернулся к ней. Его губы беззвучно шептали: "Нет, Линден! Нет!"
   Люди в ложбине заметались вокруг костра. Ее внезапное появление разбило вдребезги огненный транс. Члены секты разбегались во все стороны, как будто за ними действительно гналась полиция. Грудь Линден наполнилась внезапной надеждой.
   Но человек с ножом не побежал. Ярость огня вознесла его над страхом. Обхватив Кавинанта сзади, он бросил его на каменную плиту и ударил ногой в висок.
   Нож взметнулся вверх. Оглушенная жертва распростерлась в красной пасти треугольника. Линден прыгнула вперед и, сбив мужчину с ног, схватила его за скользкие запястья. Он без труда оттолкнул ее, а затем, повернувшись, вонзил кинжал в то место, где лежал Кавинант. Но тому удалось откатиться в сторону.
   Мужчина рванулся к нему и снова замахнулся ножом. В последний миг Линден удержала его руку. Вцепившись ногтями в лицо безумца, она покатилась вместе с ним к костру. Он зарычал от боли, поднял ее в воздух и с силой бросил вниз на выступ скалы.
   Все завертелось кувырком. Темнота устремилась в мозг, вытесняя сознание. Она увидела блеск лезвия, занесенного над Кавинантом, и глаза того, кто стоял среди струй огня. Свирепый взгляд опалил ее жаром, и Линден потерялась в его желтом триумфе.
   Часть первая
   НЕОБХОДИМОСТЬ
   Глава 4
   "Ты - мой!"
   Красное жало пронзило грудь Томаса Кавинанта, и в какой-то миг он осознал, что кричит от боли. Но он не слышал собственного голоса. Яркий огонь ревел, как бушующий водопад, и пламя прорывалось в него через рану, помечая нервы, словно захваченную территорию. Он не мог сопротивляться этому потоку.
   Впрочем, Кавинант и не хотел сопротивляться. Он спасал Джоан - свою маленькую Джоан. Эта мысль отозвалась эхом в его уме, утешая гордость за безответное насилие. Впервые за одиннадцать лет он был в мире со своей бывшей женой, оплатив старый долг, наложенный на него проказой. Кавинант отдал все, чем владел, возмещая убытки Джоан. И она не могла потребовать от него чего-то большего.
   А пламя смерти имело голос. Слова казались слишком громкими, чтобы их понимать, и голос грохотал в уме Кавинанта, как перекаты огромных жерновов. Он вбирал его в себя с каждым затихавшим вдохом. Слова проносились сквозь пожар, бушевавший в раненой груди, и, как тяжелые камни, падали на тонкие мембраны его сердца. Но со временем голос стал яснее и тише.
   "Твоя воля - моя.
   У тебя больше нет надежды на жизнь без меня.
   У тебя больше нет ни жизни, ни надежды,
   Ибо отныне все это - мое.
   Твое сердце - тоже мое.
   В тебе нет ни любви, ни мира.
   Нет ни любви, ни мира,
   Ибо все это - мое.
   Твоя душа - моя.
   Ты лишен даже снов о своем спасении.
   Ты не можешь молить о спасении,
   Потому что ты - мой".
   Надменные слова наполнили его протестом. Он узнал этот вкрадчивый голос. Десять лет Кавинант укреплял свою волю и верность истине, чтобы в конце концов победить его яростью и любовью. И все же враг вновь обрел пугающую силу коварный враг, получавший удовольствие от страданий прокаженных людей. Он снова заявлял на него права, не позволяя уйти в безмолвное забвение.
   Кавинанту захотелось сражаться. Он не мог позволить голосу смеяться над собой. Жажда жизни преодолела томную усталость сердца.
   Однако нож проник слишком глубоко. Рана оказалась смертельной. Оцепенение расползлось по телу, приглушив огонь в груди до легкого тумана. Пульс затихал, дыхание угасало. Конец... Конец всему!
   Внезапно он вспомнил о Линден Эвери.
   "Черт возьми!"
   Она пошла за ним, несмотря на его предупреждения. Она пошла за ним, хотя была избрана для исполнения какой-то важной цели. Это угнетало его больше всего остального. Мысль о Линден внесла решительный поворот в дилемму жизни и смерти. Ее наивное решение вмешаться в его дела наполнило Кавинанта унынием и гневом. Впервые за десять лет он встретил женщину, которая не боялась его болезни. Он встретил ее.., и потерял!