Донцова Дарья. Император деревни Гадюкино

   – Подумаешь, – пожал плечами Макс, – предприимчивая старушка не стала устраивать аутодафе хозяевам, решила проблему своими силами. Кстати, выйти можно и через так называемый главный вход, дверь в коридор не заперта.
   – Нет, – не согласилась я, – Нину ограничили в контактах, пытались помешать ей ходить без сопровождающих. Не удивлюсь, если доченьки запирали маму снаружи и они же задраили балкончик. А про дверь из номера я не подумала, странно, что ее просто прикрыли.
   – Вот суки! – воскликнул Максим. – А с виду милые и интеллигентные девицы. Может, они садистки?
   – Меня больше интересует, кто и почему похитил Пронькину, – пробормотала я.
   – Моя бабка страдала бессонницей, она по ночам гуляла по улице! Нина вернется, увидит нас и устроит бучу! Лучше пошли отсюда! Где твой чемодан-самоход? – занервничал Максим.
   – Погоди-ка, – остановила я торопыгу, – видишь?

Глава 8

   – Что? – спросил Максим.
   – В стакане, на тумбочке!
   – Фу! Ну и гадость! Какая дрянь! Зачем мне показала? – зашипел нахал. – Что это вообще такое?
   – Бюгель, съемные зубы на крючках.
   – Сейчас все имплантаты ставят, – безапелляционно заявил Максим.
   – Вовсе нет, большинство пенсионеров предпочитают проверенную десятилетиями конструкцию. Нину похитили! И как теперь нам поступить? – задергалась я.
   – Иди спать, хорош изображать служебно-розыскную собаку, – посоветовал Максим. – Не читай детективы, не пялься в телик, и мания преследования сама собой пройдет.
   Я еще раз осмотрела номер.
   – У кровати остались тапочки, на полу валяются халат, очки, упаковка нитроглицерина, в стакане остался бюгель. Нина не могла по доброй воле покинуть комнату, она следит за собой и не рискнет показаться вне стен своей спальни без зубных протезов. Ладно, пошли! Но дверь на лоджию надо оставить в том положении, в каком она была до моего прихода.
   Я зафиксировала балконную дверь штырьком, выбралась на лоджию и свистнула:
   – Робби, за мной!
   Чемодан, стоявший у стены, послушно покатился следом.
   – Где ты раздобыла такой прикол? – восхитился Максим, тащившийся сзади. – Никогда не видел ничего подобного!
   – Вовка подарил, – думая о Нине, ответила я.
   – Ху из Вовка? У меня есть конкурент? – скорчил недовольную мину Максим, когда мы очутились в моей спальне.
   Я подтолкнула гостя к выходу.
   – Вовка – мой брат, – зачем-то соврала я. – А теперь до свидания.
   Но не тут-то было. Максим извернулся и сел в кресло.
   – Если Нину похитили, каков был план злоумышленников?
   – Надо сейчас же разбудить ее дочерей и зятя!
   Максим возразил:
   – Не гони лошадей. Родственники спросят: «Какого хрена ты, тетя, делала в маманькином номере?»
   – Я честно расскажу про чемодан!
   – Подожди до утра, – зевнул Максим.
   – Чтобы дать преступнику время получше запрятать Нину? – повысила я голос.
   – Никуда она не денется, небось гуляет по территории лечебницы, – еле слышно отозвался Максим и вытянулся на диване. – Спокойной ночи, малыши, Максик хочет баиньки! Старуха просто оторва, потому ее и запирают.
   Я пнула нахала под ребра:
   – Не спать!
   Он сел.
   – Вау! В твоей семье были надсмотрщики с плантаций? Характерный приемчик.
   Я отняла у Максима подушку.
   – Дрыхнуть отправляйся в свой номер. А почему ты уверен, что Нина – «оторва»?
   Максим опять принял лежачее положение. Вместо подушки он беззастенчиво использовал мою кашемировую кофту, висевшую на спинке дивана. Я мерзлячка, даже жарким летом люблю вечером накинуть свитерок.
   – Вспомни, за что тебя сюда сослали, и поймешь, – протянул Максим.
   Я снова толкнула наглеца.
   – Сослали? Я сама приехала! Племянники мне путевку подарили!
   Максим приоткрыл один глаз.
   – Сознавайся, котя! Ты пьешь? Колешься? Нюхаешь? Жуешь? Или мы, усенька-пусенька, клептоманки, истерички? Нет? Лесбиянки?
   Я возмутилась:
   – Что за чушь ты несешь? Я приехала отдохнуть, пройти курс процедур.
   Максим сел, потянулся, потер лицо ладонями и хмыкнул:
   – Процедуры? Твоя наивность зашкаливает. Эта лечебница специализируется на детоксе. Бабке отсюда не сбежать, увезти ее тайком нет шансов.
   – Детокс? – растерянно повторила я.
   – Люся, ну, та, что орала, увидев муляж таракана, хроническая алкоголичка, муж ее сюда возит на реабилитацию. Остальные ей под стать. За ворота лечебницы выйти можно только днем, ночью территорию охраняют лучше Алмазного фонда, мышь не прошмыгнет! Если ты поселил под крышей наркош и забулдыг, держи их под строгим присмотром, в особенности после отбоя, – шептал незваный гость.
   Я с сомнением покосилась на Максима. Если, по его словам, сюда даже муха непроверенной не пролетит, то каким образом дедуля с внучкой и артритом смог беспрепятственно пробраться к бальнеологической лечебнице? Но рассказывать о дурацком происшествии Максиму нельзя.
   Безобразник опустил веки.
   – Не стесняйся своих слабостей, сейчас все на стимуляторах сидят.
   Я топнула ногой:
   – Я приехала сюда отдохнуть!
   – В самую крутую детокс-клинику? Котик, не лицемерь! – гадко ухмыльнулся негодяй.
   Я решила дать ему ответный бой:
   – А ты здесь из-за героина? Или нюхаешь клей?
   – Из-за разнузданного сексуального поведения, – еле слышно пробормотал Макс, – меня предки сюда отправили, их восемьдесят второй внебрачный внучок доконал.
   Я дернула его за руку:
   – Уходи!
   Против ожидания Максим не стал спорить. Он быстро поднялся и, послав мне воздушный поцелуй, отправился восвояси.
   Утром, около восьми, настойчиво зазвонил местный телефон, я, не открывая глаз, нашарила трубку.
   – Евлампочка Андреевна, вас Маргоша беспокоит, – запел женский голос. – Не желаете на уникальную процедурку? Есть свободное время. Как раз до завтрака успеете! Станете похожи на наливное яблочко.
   Спать мне хотелось отчаянно, но ради красоты можно и пострадать.
   – Иду, – пообещала я и заставила себя встать.
   Надеюсь, волшебная процедура будет проводиться в тщательно закрытом помещении, без окон и при полном отсутствии посторонних.
   Мои ожидания оправдались. Маргоша отвела меня на минус первый этаж и поставила перед агрегатом, сильно смахивающим на гигантскую мыльницу с отверстиями по бокам.
   – Синхрофазотронный коллапс, – гордо объявила медсестра, – стоит миллион евро, в стране он в единственном экземпляре.
   Я отступила на шаг, наличие в названии агрегата слова «коллапс» меня насторожило.
   – А как он действует?
   – Проще веника, – оживилась Маргоша, – залезаете внутрь, кисти рук, ступни ног и голова остаются снаружи, для них дырочки сделаны. Я нажимаю вон ту кнопочку – и пошла плясать карусель.
   – Это не опасно? – засомневалась я.
   – Не-а, это же оборудование для косметологов, а им невыгодно пациенту вредить, надо, чтобы человек постоянно ходил и деньги на свою красоту тратил, – успокоила меня Маргоша. – Никто не жаловался, а народ тут капризный! На коллапс очередь стоит, Алла Михална на него только постоянных пациентов записывает, но я вам время нашла за вашу доброту! Как господь учит? Сделали тебе приятное – воздай сторицей! Вам повезло, что Пронькина заболела! Ой, как нехорошо я сказала!
   Я навострила уши.
   – Лида или Соня простудились?
   – Нет, сама Нина слегла, – объяснила Маргоша, – у нее сердце плохое, говорят, рано утром приезжала «Скорая» и забрала ее.
   – Куда?
   – В больницу, конечно.
   – В какую? – не успокаивалась я.
   – Мне любопытничать нельзя, да и не очень интересно. Они люди богатые, нашли небось крутого кардиолога, – частила Маргоша. – Евлампочка Андреевна, лезьте в коллапс.
   Пришлось подчиниться. Медсестра опустила крышку.
   – Удобно?
   – Мягко, – одобрила я.
   – Начнем с малой скорости, – предупредила она, – не бойтесь, потрясет чуток.
   «Мыльница» завибрировала.
   – Ай, – взвизгнула я, – щиплется!
   – Синхрофазотронные коллапсы активировались, – с видом академика кивнула Маргоша, – потерпите, они от вашего организма свободные радикалы отщипывают, целлюлит утюжат, возвращают юность волосам, зубам, ногтям.
   Аппарат затрясло сильнее. Я хотела спросить, каким образом аппарат воздействует на части тела, находящиеся вне устройства, но тут Маргоша объявила:
   – Вторая скорость. Слышали про Надю?
   Щипки усилились, снизу, из дна капсулы, попеременно выскакивали тупые иглы и весьма ощутимо тыкались в мою спину, филейную часть и ноги.
   – Надька моя сменщица, – продолжала Маргоша, – помните, я вчера жаловалась, что она не пришла? Третья скорость.
   По моему животу начал кататься футбольный мяч, в бока будто вцепилось стадо бешеных кошек.
   – Да, – с трудом выдавила я из себя.
   – Убили ее! – в полном восторге от того, что сообщает столь замечательную новость, взвизгнула медсестра.
   Я забыла о телесных неудобствах.
   – Как?
   – Говорят, наркоманы в ее избу залезли, – сказала Маргоша, – телик сперли, колечки, хурду-бурду всякую, а Надьку сильно поколотили, изуродовали всю. Во! Четвертая скорость.
   Аппарат начал медленно вращаться, из моей головы вымело все мысли.
   – Караул, падаю! – взвизгнула я.
   – Спокойствие, только спокойствие, – медсестра процитировала Карлсона, который живет на крыше, – все по плану, ситуация под контролем. Коллапс перешел в стадию активного расщепления мезотропов.
   «Мыльницу» заколотило, словно больного малярией, из ее стен повываливались каменные скалки и железные молотки, от моих щиколоток до талии стал ездить асфальтоукладчик, а верхнюю часть тела будто стегало крапивой. Конструкция медленно вращалась вокруг своей оси, меня замутило, но сил попросить Маргошу прекратить процедуру не нашлось. Из горла вырвался писк:
   – И-и-и!
   – Отличная вещь! – гаркнула медсестра, перекрывая вой и скрежет. – Омолаживает! Ощущаете?
   Аппарат перевернулся, я сумела справиться с тошнотой и заорала что есть мочи:
   – Спасите! Убивают!
   Пластиковая западня резко затормозила и мгновенно открылась, я выпала на пол.
   – Господи! – перепугалась Маргоша, кидаясь ко мне. – Простите, если сможете! Автоматизм сработал! Если кто-то вопит, я сразу жму на аварийную кнопку! Не ушиблись? Евлампочка Андреевна, как дела?
   – Полный коллапс, – дрожащим голосом произнесла я и сделала попытку встать на четвереньки.
   – Говорила же! – обрадовалась Маргоша. – Все клиенты в экстазе. Вениамин Михайлович Горелов утверждает, что коллапс враз вылечивает от похмелья, он потом себя ощущает как будто заново родившимся. Что чувствуете? Опишите!
   – Наиболее подходящее сравнение – кошка, попавшая в бетономешалку, – прошептала я.
   – Улет, – захлопала в ладоши медсестра, – теперь вам надо отдохнуть. Я вас чайком побалую, так полагается. Если ножки дрожат, ползите на карачках, тут недалеко. Ну... правая коленочка, левый локоток, теперь меняем!
   Я потрясла головой. Услышав, как полушария мозга гремят под черепом, словно в скорлупе грецкого ореха, я попыталась понять, где у меня «правая коленочка, левый локоток», запуталась, вытянула вперед одновременно обе руки и тюкнулась носом в ковер.
   – Здорово вас синхрофазотнуло, – задумчиво изрекла Маргоша, – сейчас «Бентли» подам!
   Я приподняла голову и поняла, что испытывает воздушный шарик, наполненный гелием. Если цель коллапса – превратить человека в неспособное мыслить существо, то она достигнута. Интересно, в какой стадии опьянения приходит на сеанс незнакомый мне Вениамин Горелов, если он потом ощущает себя новым человеком?
   – Ну е-мое! «Бентли» пропал, – сокрушалась Маргоша, вновь появляясь в зоне видимости, – кто его взять мог?
   – Неужели автомобиль заезжал по такой узкой лестнице в подвал? – прокашляла я и умудрилась сесть.
   Маргоша весело засмеялась.
   – «Бентли» – инвалидная коляска, очень хорошая, она складывается, ее легко нести, но... ее нет на месте. Иной раз человека коллапс так уконтрапупит, что его в комнату отдыха везти надо. Вот как вас, например. А наш клиент Геннадий Фролыч Раков кресло на колесах автоэмблемой украсил, приделал сзади к спинке и давай смеяться: «Негоже мне, Маргоша, на отстойном рыдване разъезжать, не по статусу. А теперь все путем, на «Бентли» рулю». Ну и все клиенты тоже хохмить начали! Евлампочка Андреевна, лапочка, вы же не расскажете Алле Михалне, что я вас мордой, ой, простите, мордочкой об пол вытряхнула?
   – Нет, – пообещала я, встала и, держась за стенку, пошла пить чай. – Но с одним условием.
   – Для вас сделаю что угодно! Хотите процедуру на коллапсе повторить? – замела хвостом Маргоша, усаживая меня за стол.
   Я содрогнулась.
   – Нет, спасибо, просто ответьте мне на пару вопросов.
   Медсестра включила чайник.
   – О чем?
   Я постаралась изобразить очаровательную улыбку.
   – Собираюсь начать в особняке ремонт, надеюсь месяца через четыре успеть обновить дом. Но жить среди ведер с краской и мешков с цементом не хочу. Снять временное жилье сложно, хозяева заинтересованы сдавать его не менее чем на год. Вот я и подумала: может, тут поселиться?
   – Чудесная идея, – одобрила медсестра, звеня чашками, – Пронькины, например, так и поступили, они раньше отдыхать приезжали, а сейчас ну прямо как вы придумали.
   – Вроде неплохой план, – продолжала я, – но есть сомнения. Вчера я случайно выяснила, что здесь лечат хронических алкоголиков и наркоманов. А еще вашу сменщицу убили. Тоже мне тихое место! И Нине Пронькиной с сердцем плохо стало. Вероятно, не стоит с «Виллой Белла» связываться, аура здесь подпорченная.
   Маргоша наполнила красивые фарфоровые бокалы крепким чаем, в воздухе приятно запахло мятой.
   – Правильно делаете, что посоветоваться решили, я тут с первого дня, а в Ларюхине всю жизнь. С шестнадцати лет в районной больнице пахала, вставала в четыре утра, в любую погоду пехом до электрички перла. Мрак! Я Алле Михалне ноги за то, что взяла меня сюда, целовать готова, но вам правду скажу.
   Я отхлебнула чай. Что ж, послушаем арию самозабвенной сплетницы.
   Максим не соврал, в «Вилле Белла» проводили оздоровительные процедуры с любителями выпивки и фанатами наркотиков. Естественно, имена тех, кто прибыл избавляться от постыдной зависимости, не афишировали, а сами больные бойко врали другим постояльцам о синдроме хронической усталости и желании омолодиться. Да только постоянные клиенты все друг про друга знали.
   – Люся Суворова, – азартно делилась врачебной тайной Маргоша, – вы ее видели небось. Бриллианты размером с банку шпрот повсюду торчат. Вот она бухальщица. Виктор Семеныч ее сюда, как на работу, четыре раза в год доставляет. Кстати, не знаете, как ласкательно Виктора кликать? Жена его «Витя» зовет, а я думаю, это неправильно. Витя от Виталия, а от Виктора-то как? Вик? Никита Седых на таблетках сидит, лопает их, как конфетки, намешает коктейль и в рот. Наркоманом себя он не считает, потому что затаривается не у дилера, а в обычной аптеке. Наберет лекарств от давления, кашля, температуры, ангины и пригоршней – ам!
   – Так и умереть недолго, – заметила я.
   Маргоша развернула шоколадку.
   – Свою голову им не приставишь. Детоксники не шумят, беспокойства от них нет, приезжают сюда на три недели, и гуд-бай, до новых встреч. Вы с ними лишь в ресторане столкнетесь, да и то не со всеми, они в номерах едят. А большая часть пациентов просто хочет вес скинуть, морщины разгладить. Вот вы, например, после коллапса себя не узнаете, эффект уже к ужину проявится.
   Я осторожно пошевелила отчаянно ноющими ногами и продолжила допрос:
   – Надеюсь, вы правы и в санатории царит порядок, но, похоже, тут нет хороших врачей! Почему Нину Пронькину увезли?
   – У нее стенокардия, – пояснила Маргоша, – грудная жаба, без нитроглицерина она и шагу не ступит, постоянно склянку при себе таскает. Она мне рассказывала, что болезнь в один день пришла: как узнала Нина о смерти мужа, так здоровье и потеряла. Любовь! А врачей здесь полно!
   – Но Нину почему-то отправили в стационар! Чем местные доктора занимаются? – прикинулась я идиоткой.
   – У нас для сердечников не приспособлено, лечим грязью, кислородом, диетой, а серьезные проблемы – не наш профиль. Вот с псориазом добро пожаловать, кожу очистим в два счета! – пообещала Маргоша.
   – Теперь о Наде. В Ларюхине криминальная обстановка, опасно жить рядом с бандитским местечком!
   – Пьет народ, – пригорюнилась Маргоша, – подраться мужики любят, да и бабы хороши. В мае Лариска Захарова Надьке про факира чего-то сказала, и пошли у них клочки по закоулочкам.
   Ломота в теле мигом прошла.
   – Надя – это такая высокая, крупная, даже полная женщина, волосы рыжие, выкрашенные хной, коротко стриженные?
   – Ой, точнехонько ее описали, – восхитилась Маргоша, – вы разве знакомы?
   Я прикусила губу. Нет, я никогда не общалась с Надеждой, просто видела, как та с криком: «Ты убила факира», – налетела на Нину Пронькину.
   А теперь вдова исчезла, оставив всю одежду, вставные зубы и жизненно необходимое лекарство, а Надю убили грабители. Странное совпадение. Надеюсь, я сумею вытянуть из Маргоши, кто такой этот факир?

Глава 9

   – Надьке постоянно не везло, – не получив ответа на вопрос о моем знакомстве со своей коллегой, понеслась дальше Маргоша, – то куры у нее передохнут, то муж под электричку попадет.
   Я с изумлением посмотрела на медсестру, уравнявшую умерших несушек с погибшим человеком, а та самозабвенно отдалась любимому хобби – перемыванию косточек знакомым. За короткое время я узнала о несчастной Наде всю подноготную и пожалела бедняжку. Похоже, когда другие стояли в очереди за счастьем, Надюша толкалась за трудолюбием и не успела получить даже крохотного кулечка с удачей.
   Надя всю жизнь провела в Ларюхине, даже в недалекую Москву она выезжала считаные разы. Да и зачем ей было кататься в столицу? Школу Надежда Рязанцева окончила сельскую, поступила в медицинское училище, находящееся в соседнем городке Еланске, а потом отправилась на работу в местную больницу. Маргоша знала Надю с детства, они вместе ездили на автобусе в школу, потом учились делать уколы и служили в хирургическом отделении. Именно Маргоша привела Надежду в «Виллу Белла», когда Алла Михайловна уволила одну из медсестер.
   – Пожалела я Надьку, несчастная она, – тарахтела Маргоша, – муж ей достался ленивый, в клубе на гардеробе сидел. Здоровская служба для молодого парня, да? С апреля по октябрь работы нет, зарплаты тоже, а осенью и зимой он пальто выдавал. Думаете, Генка по хозяйству старался? Огород копал, полол, за скотиной смотрел? Как бы не так! Надежда на сутки уйдет, муженек на софу в терраске ляжет и давай книги читать! Два раза в неделю, как на работу, в Еланск мотался, в библиотеку. Жена усталая из больницы припрется, не знает, за что хвататься, посуды грязной гора, в доме раскардаш, ведра для воды пустые. И зачем такой мужик нужен? От кота и то больше пользы, он хоть мышей ловит!
   Я постаралась не засмеяться. Интересно, какое количество российских женщин согласилось бы поменять никчемного супруга на ласковое домашнее животное? И почему многие бабы, выбиваясь из сил, тащат на горбу бездельников, алкоголиков, грубиянов и прочий сброд, отчего не хотят сбросить тяжкий груз и попытаться найти свое счастье?
   Маргоша оказалась объективной, для описания супруга Нади нашла не только черную краску. Геннадия никто ни разу не видел пьяным, рук он не распускал, и женское население Ларюхина не скрывало зависти к Рязанцевой.
   – Мой тоже палец о палец не ударит, – горько говорила Олеся Капустина, ближайшая соседка Нади, – только жрет в три горла, да еще и пьет. Не дашь ему денег на бутылку, хватается за ремень. Пусть уж лучше, как у Надьки: лежит, книги читает, но трезвый.
   В отличие от большинства женщин Надя не любила обсуждать свои дела с подругами. Но Маргоша, чей дом стоял впритык к сараю Рязанцевых, часто видела, как та плачет на завалинке.
   Несколько лет назад Геннадий попал под электричку. Свидетели происшествия рассказывали, что он стоял на платформе слишком близко к краю, читал книгу, и его снесло воздушной волной на рельсы. Надя похоронила мужа и совсем замкнулась, никаких сплетен о вдове не ходило. Рязанцева ездила в Еланск, посещала там церковь, убирала могилу Гены и работала. Даже к приятельницам на дни рождения не ходила. Представляете, как изумилась Маргоша, когда к ней принеслась Олеся Капустина и жарко зашептала:
   – Марго! Держись за стену! У Надьки мужик поселился!
   – Брехня, – отмахнулась Маргарита.
   – Ты слева от нее живешь, а я справа, у меня весь участок Рязанцевой на виду. Он вчера из бани в дом шел, в одних трусах! – выпалила Олеся. – И где Надька его откопала?
   Откуда в Ларюхине появился Леонид со странной фамилией Факир, не знал никто. Мужчина словно телепортировался из параллельной реальности. Через месяц после того, как по Ларюхину зазмеились сплетни, Рязанцева неожиданно закатила первый раз в жизни день рождения, созвала всю улицу и продемонстрировала своего кавалера, сказав:
   – Это мой муж Леонид.
   Бабы ахнули, мужики переглянулись, а Леня быстро разлил по рюмкам водку. К концу праздника Маргошу обуяла простая человеческая зависть. Может, Надьке и не особенно везет, вот детей у нее не получается, зато мужья подбираются непьющие. Факир щедро угощал народ, сам лихо поднимал стопки, но оставался на удивление трезвым. Маргарита начала следить за супругом Нади и приметила, что тот плескает себе из особой бутылки, стоящей на буфете. Маргоша улучила момент и понюхала содержимое «пузыря» – спиртным из горлышка не пахло, Леонид с кряканьем глотал обычную воду.
   Чем дольше Надя жила с новым мужем, тем сильнее удивлялась Маргарита. Леонид не ходил на службу, он, как и Гена, предпочитал валяться на диване, правда, не читал, а смотрел телик. Как и первый супруг Рязанцевой, Факир не помогал ей в хозяйстве, но у Нади появились деньги.
   О том, что соседка обрела материальное благополучие, Маргарита сообразила раньше всех. Медсестре понадобилось съездить к брату в Пермь, и она спросила Надю:
   – Заменишь меня?
   Услышав такую просьбу раньше, Рязанцева кивала:
   – Да, конечно, лишние деньги мне не помешают, – но теперь капризно поджала губы и нехотя процедила:
   – А у меня есть шанс сказать «нет»? Алла Михайловна, если ты усвистишь, все равно заставит меня твою смену на процедурах стоять! Клиентов много, Фаина в отпуске, а Илья заболел.
   – Не задаром же! – напомнила Маргоша. – Ты получишь мои бабки.
   – Всех денег не заработаешь, – легкомысленно отмахнулась Рязанцева.
   У Маргоши словно с глаз пелена упала. Когда живешь с кем-то бок о бок с младенчества, волей-неволей знаешь обстановку чужого дома, как свою. Маргоша бесчисленное количество раз сиживала на кухне у Нади и давно не разглядывала интерьер. Но сейчас она обежала взором помещение и отметила: новый электрочайник, СВЧ-печь, красивая клеенка, недавно купленные занавески...
   – Ты и шкафчики сменила! – не выдержала Маргоша. – Когда только успела! Я не видела, чтобы машина с мебелью приезжала!
   – Это Леня постарался, – после небольшого колебания ответила Надя. – Он военный, всю жизнь служил в секретной части на Севере, денег заработал, пенсию хорошую. А жениться не смог, куковал в гарнизоне, там свободных женщин не было. Теперь наш дом обустраивает. Мне больше нет необходимости лишние дежурства набирать, хочу вообще уволиться, семьей заняться.
   Маргоша едва не подавилась чаем, а Надя мечтательно протянула:
   – Мы, наверное, участок с избой сдадим хорошим людям, а сами уедем к морю, купим там дом и заживем с Леней тихо. Хватит, погорбатились оба на чужого дядю.
   Маргарита поставила чашку на блюдце, она звякнула, Надя вздрогнула и торопливо стала опровергать свои же слова:
   – Не слушай меня! Размечталась, как малолетка! Можно подумать, нас ждут в теплых краях. И где деньги взять?
   Вот только Рязанцева зря старалась, Маргоша уже поняла: Леонид – богатый человек.
   Медсестра взяла заварочный чайник и наклонила его над чашкой. Я решила стимулировать сплетницу на продолжение беседы.
   – Странно, что вы назвали Надю невезучей! Ей достался после Гены отличный спутник жизни, появилась перспектива переехать в теплые края.
   Маргарита достала из сахарницы кусочек рафинада.
   – Ничего-то у нее не получилось! Факир исчез.
   Я удивилась:
   – Куда?
   Маргоша зазвенела ложечкой о стенки чашки.
   – Испарился. Я уехала отдыхать на Бали – он на Надиной веранде лежал, вернулась – нет его.
   – А дальше что?
   Сплетница развела руками:
   – Конец мечтам. Надька осталась в Ларюхине, Факир ее бросил.
   – Это она так сказала? – уточнила я.
   – Я сама догадалась, – ухмыльнулась Маргарита. – Надюха, когда Леонид с ней жил, веселая ходила! Я ее такой даже в детстве не помню! Не ходила даже, а летала, песни пела. Вот только ревновала его! На всех коршуном кидалась, за мужиком следила!
   Медсестра подцепила с тарелочки кружок лимона.
   – Жалко мне ее! В личной жизни Надьке не везло. Бедная, и еще умерла не своей смертью! Ее здесь, в клинике, все любили, хоть та же Люся! В этот раз она, как приехала, пришла сюда и с порога спрашивает: «Маргоша, а Надя работает, не уволилась? Хочу к ней на процедуру записаться».
   Мне обидно стало, я не хуже обертывание делаю, Люся раньше к нам обеим ходила.
   – И что ты ответила? – спросила я.
   – Правду! «Надя работала двое суток подряд, я ездила в Москву по делам. Теперь мой черед. Если хотите, приходите в четверг». Люся заулыбалась: «Маргошечка, не пыли, я всего-то хотела к Наде разок заглянуть. Ты лучше всех грязь накладываешь!» Еще чайку вскипятить?
   – Нет, спасибо, – отказалась я, – как пройти в Ларюхино? От скуки прошвырнусь по магазинам.
   – Их всего три. Супермаркет, универмаг и хозяйственный, ничем хорошим там не торгуют, – попыталась остановить меня Маргарита, – и жарко становится, солнце палит, как в Африке.
   Я встала.
   – Все же загляну в Ларюхино, надеюсь, не потеряюсь по дороге.
   – Запутаться трудно, выйдете из центральных ворот и налево, а еще можно через лесок двинуть, – объяснила медсестра.
   Я поблагодарила Маргошу, дошла до порога и обернулась.
   – Скажите, а правда, что по ночам отсюда никого не выпускают? Кругом запоры, охрана, камеры, даже мышь незамеченной не проскочит?
   Маргарита отвела глаза.
   – А вам зачем?
   Мне пришлось изобразить смущение.
   – Понимаете... у меня есть мужчина... мы не имеем возможности встречаться открыто...
   Маргоша закивала.
   – Он семейный?
   – Да! Не осуждайте нас.
   – Я сама путалась с женатиком. Пустая трата времени, – горько призналась медсестра.