Донцова Дарья. Летучий самозванец

   – Любезная, я не оспариваю ваши глубочайшие познания в науке жратвы, но в скорняжном деле вы профан, – процедил Зарецкий. – На ковре лежит эксклюзивное изделие из шиншиллы. Я приобрел его на аукционе, для любимой женщины мне ничего не жаль!
   – Это кошка, – спокойно дудела в одну дуду Алина, – очень редкой породы – московская помойная.
   – Папочка, – дрожащим голоском прочирикала Вика, – она врет?
   – Солнышко, Алина шутит, – смягчил ее заявление Зарецкий.
   Но упрямству диетолога могли бы позавидовать ишаки.
   – Вовсе нет. Иначе по какой причине Полкан на шубу охоту открыл? Хотел разобраться со своим извечным врагом! Кстати, о шиншилле. Эта крыса в природе имеет серый мех, бело-рыжих особей не бывает. Но загляните за любой мусорный бак, и вы найдете стадо котов расцветки апельсина со взбитыми сливками.
   – Почему крыса? – затряслась Вика.
   – Вы не знаете? – ехидно засмеялась Алина. – Шиншилла – простой грызун.
   – Папочка! Ты купил мне шубку из мышей? – всхлипнула блондинка.
   – Солнышко, это редчайший мех, – гаркнул Зарецкий, – который испортила корабельная Жучка!
   – Мамой клянусь, нет на борту никакого животного, – перекрестился капитан.
   – Хотите сказать, что у нас была коллективная галлюцинация? – осведомился Юра.
   Василий Олегович хлопнул в ладоши:
   – Внимание! Все живы? Отлично! Подавайте обед! Мы слегка подкрепимся, расслабимся, а уж затем решим проблему с собакой, шубой, кошкой и крысами. Вспомним об отдыхе. Чудесная теплая погода, роскошный сентябрьский вид, золотая осень, бабье лето. Прошу всех к столу. И ни слова о дурацком происшествии.

Глава 8

   Поняв, что директор решил кардинально сменить тему, Зарецкий сказал:
   – Вика, передай мне кофейник, он на буфете.
   Поскольку как раз в это время официант снова вышел, жене пришлось самой выполнять его просьбу. Зарецкая попыталась дотянуться до красивого фарфорового чайничка. Ей явно не хотелось вставать, но блондинка никак не могла достать рукой до изогнутой ручки. Стул Виктории слегка накренился.
   – Осторожно, – предостерегла Аня. – Вдруг вы упадете!
   – Ерунда, – беспечно отозвалась Вика, еще сильнее наклонила стул и с пронзительным визгом рухнула на пол.
   Леонид и Юра вскочили, ученый кинулся к жене.
   – Милая, ты ушиблась?
   – Очень больно, – заплакала бедняжка, – ой! Кровь течет!
   – Надо позвать врача! – испугался муж. – Солнышко, где рана?
   – Не знаю, – прошептала Вика. – Голова кружится, тошнит.
   – На теплоходе доктора нет, – растерялся Самойлов, – но, наверное, есть аптечка!
   Леонид пошел к двери.
   – Точно! Она висит неподалеку. Сейчас принесу йод.
   – Мне плохо, – пожаловалась Вика, сидя на полу. – Зачем меня толкнули?
   Девушка не притворялась, она сильно ударилась, по лицу текла кровь, похоже, Зарецкая разбила лоб. Я схватила со стола полотняную салфетку и присела около бедняжки.
   – Давайте промоем рану минеральной водой.
   – У меня есть анальгин, – спохватилась Аня. – Сейчас принесу, если проглотить две таблетки, боль быстро пройдет.
   Вика заплакала, я попыталась промокнуть ей лицо, но она оттолкнула мою руку:
   – Отстань! Без тебя хреново!
   – До осмотра врача лучше не принимать никаких лекарств, – предупредила Алина. – Смажете клиническую картину, затрудните постановку диагноза. Травма головы очень опасна, необходимо посетить специалиста!
   – Мы плывем в Вакулово, там есть больница, – подал голос Василий Олегович.
   – Я умею делать уколы, – тоненьким голоском сказала сиротка Света, успевшая вернуться в столовую. – Нас в школе на ОБЖ научили!
   – Не подходите ко мне близко! – взвизгнула Вика. – Где Леня?
   – Тут, солнышко, – засюсюкал Зарецкий, материализуясь в столовой. – Я добыл и перекись, и йод, и зеленку, принес растворимый парацетамол. Виола, дорогая, не сочтите за труд, около крайнего иллюминатора стоит шкафчик, откройте дверки, там хранится минералка без газа. Непотребная, на мой взгляд, вода, но лекарство советуют разводить именно такой.
   Я покорно пошла за бутылкой, Леонид помог Вике встать.
   – Прошу извинить, мы временно вас покинем, медицинские процедуры лучше провести в каюте. Солнышко, ты способна сделать шаг?
   Вика прижала к лицу салфетку и зло сказала:
   – Меня толкнули! Очень сильно! Я ощутила чью-то руку на спине!
   – Милая, ты ошибаешься, – нежно протянул муж.
   – Нет! – повысила голос блондинка. – Кто-то хотел меня убить!
   Аня решила успокоить Зарецкую:
   – Мы все сидели на своих местах. Представляете, какие конечности надо иметь, чтобы протянуть их под столом? Теоретически толкнуть вас могли лишь Манана и Леонид. Но вы утверждаете, что тычок был в спину.
   – Да, – всхлипнула Вика. – Точно.
   – Вы сидели лицом к пиар-директору, спиной к Леониду, – влез со своим замечанием Никита. – Неужели муж захочет нанести увечье жене? Произошел несчастный случай.
   – А я не… – завела было Вика, но Зарецкий не дал ей ответить, он обнял супругу за плечи:
   – Солнышко, тебе надо лечь.
   Никита тоже встал из-за стола.
   – Вика, обопритесь еще и на мое плечо.
   Мужчины осторожно увели пострадавшую.
   – Как она ухитрилась так расколошматиться, упав на ковер? – ожила молчавшая все время Манана.
   – Там такая штука выпирает, – еле слышно сказала сиротка Света. – Я утром об нее споткнулась, до сих пор палец на ноге болит.
   Я пощупала руками пол и обнаружила под паласом нечто странное, многоугольной формы, похоже, железное. Тонкое покрытие не защитит от травмы, если упасть на такой предмет лицом.
   – Что это? – полюбопытствовала Манана.
   Юра опустился на корточки возле меня, поводил руками по ковру, нащупал стык соединения полотен, приподнял часть ковролина и присвистнул:
   – Похоже на здоровенную гайку, выглядывающую из железного пола. Вероятно, это какое-то крепление.
   – Могу объяснить, – с достоинством произнес официант. – Теплоход, простите, не новый, его пару раз переделывали по желанию хозяев. На месте столовой раньше располагалась прогулочная палуба. То, что вы называете «гайкой», есть крепление для скамьи. С другой стороны стола имеется еще одно. Можно подавать десерт?
   – Никто даже мясо не съел, – остановил прислугу Василий Олегович, – испугались за Вику и забыли про барашка.
   Я села за стол и поняла, что хозяин прав. Гости, возбужденные произошедшим, не прикоснулись к аппетитным отбивным с жареной картошкой. Только Катя опустошила свою тарелку, пока окружающие охали и ахали над Викой, супруга Самойлова уничтожила второе. Встречаются на свете женщины, которые в минуты стресса испытывают зверский голод.
   – Уберите холодную еду, – приказал директор фабрики.
   – А что на третье? – спросила Манана.
   – Мороженое «Сюрприз», – сообщил официант.
   – Надо позвать Тину, – решила мать. – Сделайте одолжение, приведите девочек, очевидно, они в каюте Иры.
   – Как прикажете, – кивнул лакей.
   – В жаркий день нет ничего лучшего пломбира, – улыбнулась Катя.
   – Слишком калорийно, – села на своего любимого конька Алина, – и сахару в избытке. Помните об угрозе развития диабета второго типа!
   В столовую вернулись Аня и Никита.
   – Как там Вика? – спросила я.
   – Леня пытается уложить ее в кровать, – ответила Аня. – Хорошая идея, Виктории лучше поспать.
   – Она волнуется за свою красоту, – сказал Никита. – Сначала жаловалась на боль, потом испугалась, что на коже останется шрам, и закатила истерику.
   Аня с осуждением посмотрела на мужа:
   – Девушкам свойственно переживать по поводу внешности.
   – Господин Самойлов, – подал голос вернувшийся официант, – разрешите вас побеспокоить?
   – Валяй, – милостиво разрешил хозяин круиза.
   – Позвольте интимно, – сказал лакей.
   Василий Олегович покосился на него:
   – Что за чушь? Говори прямо!
   И тут в комнату влетела Тина.
   – Где мороженое? – заверещала она. – Этот дядя обещал! С шоколадным соусом! А колу можно? Мам, с волшебными пузырьками!
   – Садись спокойно, – попросила Манана. – Не вертись. Где Ира? Ей, наверное, тоже пломбира захочется.
   – Ирка спит! – запрыгала Тина. – Легла и не встает. Она плохая! Пообещала со мной поиграть и обманула! Отвела в каюту! Вынула книжку! И спит!
   У меня неожиданно заломило виски.
   – Пойди разбуди подругу, – приказала Манана.
   – Хочу ванильное и колу, – проявила строптивость Тина, сжимавшая в одной руке свою любимую плюшевую игрушку, а в другой – новую заколку.
   – Ирина, похоже, заболела, – голосом трубадура провозгласил официант. – Я хотел сообщить тихонько, но вы приказали говорить вслух.
   – Ты идиот! – взревел Василий Олегович, швыряя салфетку. – Зачем людям настроение портить сообщением о насморке!
   Юра, не говоря ни слова, вышел из столовой.
   – Не пойду за Иркой! – звонко кричала Тина. – Она противная, разговаривать со мной не хочет! Мама, я хорошая? Мама, мне дадут мороженое?
   Под аккомпанемент пронзительного дисканта Тины я последовала за Юрой, увидела раскрытую дверь одной из кают, заглянула в нее и прошептала:
   – Что случилось?
   – Девочка умерла, – мрачно сказал Юра, склонившийся над кроватью, – и в данном случае шаурма ни при чем. До Вакулова еще два часа хода, надо не допускать в каюту посторонних и тщательно осмотреть место происшествия.
   – Может, она лишилась чувств? – с надеждой прошептала я, когда мы вышли в коридор и двинулись вперед.
   – Нет, – сурово возразил Юра. – На теплоходе убийца.
   Я попятилась и наткнулась спиной на стену.
   – Ну, это уж слишком! У тебя профессиональное обострение.
   – Будь любезна, объясни свое последнее высказывание, – протянул Шумаков.
   – Психиатры считают всех сумасшедшими, доктора видят у каждого человека симптомы разных заболеваний, а тебе повсюду чудятся киллеры, – прошептала я.
   Шумаков сложил руки на груди:
   – Считаешь естественной кончину тринадцатилетней девочки?
   – Конечно, нет, – с жаром воскликнула я. – Но, к сожалению, юный возраст вовсе не гарантия богатырского здоровья. Ира сирота, очевидно, ее родители алкоголики, наркоманы, бомжи, у пары маргиналов не может родиться здоровое потомство. Надо спросить Катю, скорее всего, она в курсе, какие болезни были у ее воспитанницы.
   Не успела я закончить фразу, как из-за угла вынырнула жена Самойлова.
   – Ира скончалась? – звенящим от напряжения голосом спросила она.
   – У вас есть причины думать о столь ужасном исходе? – тут же «включил следователя» Юра.
   Катя вынула из кармана брюк носовой платок и промокнула им глаза.
   – Мы лечили Иришу у кардиолога, – с трудом произнесла она. – Провели ее по самым лучшим специалистам, добрались до профессора с мировым именем, но никто не смог установить правильный диагноз. В конце концов, академик Брюсов решил, что в случае с Поповой он имеет дело с неизученной вирусной инфекцией, которая поражает сердечно-сосудистую систему. Тимофей Андреевич пытался справиться с напастью, применял новейшие антибиотики, и… простите, вы ведь оба не имеете медицинского образования?
   – Нет, – ответила я за двоих.
   Катя кивнула:
   – Я тоже не врач, поэтому всех подробностей не назову, да они и не нужны. Увы, Ирочке Поповой предстояло недолго прожить, то, чем она страдала, так точно и не установили, я знала, что она может скончаться в любую секунду. Пожалуйста, не пугайте пассажиров, не объявляйте о смерти Иры.
   Шумаков вытащил из кармана блокнот.
   – Имя профессора Брюсов Тимофей Андреевич? Где он работает и нет ли у вас при себе его номера телефона? Предполагаю, что судмедэксперт захочет поговорить с академиком. Надеюсь, именуемый врач не откажет патологоанатому в беседе.
   – Тимофей Андреевич интеллигентнейший человек, – заявила Катя, вынимая из кармана брючек мобильный. – Он даст исчерпывающую информацию об Ирине. Записывайте, это медцентр «Вечность»^[6], услышите гудок, нажмите «решетку», а потом добавьте в тональном режиме семьдесят девять, попадете прямо в кабинет кардиолога. И что теперь делать?
   – Пойдемте в столовую, – не выражая никаких эмоций, предложил Юра. – Учитывая малоприятные события, произошедшие на борту за последние двадцать четыре часа, лучше держаться всем вместе. Скоро приедем в Вакулово, там на борт поднимется медик.
   Катя всхлипнула и убежала.
   Юра обнял меня за плечи.
   – Можешь позвонить академику и аккуратно его порасспрашивать?
   – Попытка не пытка, – ответила я. – Вот только сильно сомневаюсь в успехе беседы. Очевидно, Тимофей Андреевич наслышан о такой примочке, как врачебная тайна.
   – Все равно надо проявить активность, – не дрогнул Юра. – Если светило вежливо отправит тебя на три веселые буквы, придется повторить беседу после нашего возвращения в Москву.
   – Глупая идея, – заспорила я. – Думаю, что при личной встрече я сумела бы вытянуть из кардиолога некие подробности, но по телефону он откажется беседовать.
   – Тебе трудно? – прищурился Шумаков.
   – Конечно, нет! – воскликнула я.
   – Тогда ступай на палубу, садись в шезлонг – и за дело! – велел он.
   Я поднялась по крутой лестнице на свежий воздух. Интересно, желание настоять на своем даже вопреки элементарной логике – это вторичный половой признак? Хорошо помню, как мой первый супруг Олег Куприн решил сварить на ужин сосиски. У меня никогда не было особенных кулинарных способностей, если честно описать мою готовку, то на ум приходит выражение «бурда в горшочке». Я обладаю уникальным талантом состряпать из вкусных составляющих нечто похожее на кашу без соли и сахара. Нет, я помню про специи и, тщательно изучив рецепт, кладу необходимые ингредиенты по строго указанной норме. Но вот парадокс! Блюдо на выходе получается малосъедобным. Трудности возникают даже при попытке сварить столь простую еду, как яйца. До сих пор не понимаю, ну каким образом у других женщин они получаются всмятку или в загадочный «мешочек». Встречаются особы, которые демонстрируют высший пилотаж – они подают к завтраку яйцо с нежным белком, внутри которого действительно есть «мешочек» из желтка: чуть-чуть густые «стенки» и жидкая серединка. Впрочем, у меня «куриная икра» тоже выходит эксклюзивной. Как правило, белая составляющая остается сырой, зато желтая превращается в камень. По идее, это невозможно, сначала должен загустеть белок. Извините, рецептом приготовления «смятки наоборот» поделиться не могу: не потому, что тщательно скрываю его от посторонних, просто не понимаю, каким образом достигаю сего фантастического результата. Но среди любых правил непременно бывают исключения. Ваша покорная слуга отлично варит сосиски. Вот тут я ас. Поэтому, когда Олег набил кастрюльку колбасными изделиями, поставил ее на огонь и стал уверенно кипятить содержимое, я подала голос:
   – Выключи горелку.
   – Не собираюсь ужинать сырыми продуктами, – отбрил Олег.
   – Шкурка сейчас лопнет, – предостерегла я. – Получится невкусно.
   – Ага, – кивнул Куприн, но даже не пошевелился.
   Представляете, что увидел супруг, когда после десятиминутного интенсивного бульканья, доносившегося из-под тщательно закрытой крышки, он эту самую крышку снял? Правильно, кашу из сосисок! И теперь объясните мне, почему, не захотев принять совет жены, он на нее же налетел со словами:
   – Все из-за тебя! Отвлекла меня пустыми разговорами, и я забыл посмотреть на часы!
   Очень надеюсь, что Юра не будет так себя вести, хотя он тоже проявляет задатки вредины. Вот сейчас убедил меня заниматься глупостями: академик не возьмет трубку, если увидит в окошечке незнакомый номер. Полагаю, у известного кардиолога нет времени на разговоры со всеми, кто хочет с ним поболтать. Сейчас послушаю длинные гудки и со спокойной совестью сообщу Юре: «Зря не захотел принять мои аргументы, светило не приблизилось к телефону».
   – Брюсов, слушаю, – отозвалась трубка.

Глава 9

   Я уронила сотовый на колени, быстро подняла его и, не веря своим ушам, уточнила:
   – Тимофей Андреевич?
   – Весь внимание, – вежливо сказал кардиолог.
   Я откашлялась.
   – Прошу простить за звонок. Ваш телефон мне подсказала Катерина Самойлова, хозяйка детдома для девочек. Помните такую?
   – Катеньку? Конечно, – загудел Брюсов. – Замечательный человечек, я консультирую некоторых ее воспитанниц.
   Я ощутила себя ковбоем, который ловко запрыгнул на неоседланного мустанга.
   – Например, Ирину Попову?
   – Ирочку? – с легкой тревогой подхватил Брюсов. – Да, сложный случай. Кто вы? Что случилось?
   – Меня зовут Виола Ленинидовна, я работаю помощником следователя, – лихо солгала я.
   – Господи! – воскликнул Тимофей Андреевич. – Только не говорите, что с Ирой беда!
   – Увы, – пробормотала я, – девочка скончалась. Похоже, вы ожидали чего-то подобного.
   Брюсов зашуршал чем-то, потом грустно сказал:
   – Ира – загадка. Никто не понял, что происходит с девочкой, ей ставили разные диагнозы, подчас абсурдные.
   – Каковы признаки ее заболевания? – спросила я.
   Тимофей Андреевич крякнул:
   – Виола Ленинидовна, вы, вероятно, юрист? К медицине не имеете отношения? Постараюсь объяснить доступно. Сердце бьется в определенном ритме, иногда он нарушается. Существует большое количество причин, от которых может возникнуть аритмия. Допустим, вас сильно напугали или обрадовали. Сердце отреагировало на стресс, но справилось, вернулось к нормальной работе. Если с вами такое случилось один раз, пугаться не стоит, пойдите к врачу, посоветуйтесь, но это не болезнь. Нарушение ритма может спровоцировать даже сильный удар в грудь…
   – Так чем страдала Ирина? – Я не слишком деликатно вернула академика к интересующей меня теме.
   – Аритмией неясного происхождения, – отчеканил Брюсов. – Девочку лечили как могли, но успеха не достигли. В конце концов, я осторожно намекнул Екатерине, что прогноз не очень лучезарен. У Поповой начался пубертатный период, усиленный рост организма способен спровоцировать обострение болезней, до тех пор дремавших. Очень часто, например, эпилепсия дает первый приступ в период полового созревания.
   – То есть у Иры внезапно останавливалось сердце? – Я решила докопаться до сути.
   – Ну, в принципе да, – подтвердил Тимофей Андреевич. – Поймите: Ирочка жила под дамокловым мечом. Сегодня ее спасут, завтра тоже, а через месяц ей станет плохо по дороге из школы домой, и все. Вшить ей кардиостимулятор мы не могли, имелись стойкие противопоказания.
   – Спасибо, – протянула я. – Вы же не откажетесь дать официальную справку о состоянии здоровья Поповой?
   – С удовольствием помогу следствию, – воскликнул Брюсов.
   Слова «с удовольствием» не очень подходят к сложившейся ситуации, но я знаю, что многие врачи отгораживаются от пациентов стеной, не разрешают себе испытывать эмоции, когда больного увозят в морг. Не стоит осуждать подобное поведение, доктор пытается сохранить собственное психическое здоровье. Нужно аккуратно закруглить беседу.
   – Огромное спасибо за помощь. Вероятно, выписка из истории болезни не понадобится, мы вас более не побеспокоим. Прозектор обнаружит патологию.
   – Ничего он не увидит! – воскликнул Брюсов.
   – Вскрытие не оставляет тайн, – мрачно буркнула я.
   Тимофей Андреевич издал странный звук, похожий то ли на кашель, то ли на чихание.
   – Виола Ленинидовна, представьте себе медный шнур, абсолютно целый, по нему течет ток к лампе. Что случится, если подача электричества прекратится? Свет потухнет, но проводка-то останется исправной. Сердце Иры, ее сосуды не имели патологии, девочке сделали много исследований и не выявили никаких отклонений.