Страница:
Так Корзинкин осел в Париже и принялся весьма удачно заниматься бизнесом. В семье всегда говорили по-русски, поэтому Базиль, или Василий по-нашему, приезжая в Москву, никому не казался иностранцем. Да и Сюзетта за два десятилетия брака поднаторела в родном языке мужа и стрекотала как сорока, практически без акцента. Но сейчас она в страшном волнении верещала на французском, проглатывая окончания и предлоги.
– Даша, Базиль пропал!
– Куда попал?
– Не попал, а пропал, ты чем слушаешь! – возмутилась Сюзетта.
Оказалось, что вот уже три недели, как Корзинкин уехал в Москву. Базиль владеет крупным издательством «Голос». Долгие годы поддерживал советских диссидентов, поэтов, писателей, печатая запрещенные в СССР произведения. После перестройки переключился на издание современных российских авторов, отдавая предпочтение молодым, открывая новые имена.
Последнее время Базиль зачастил в Москву – у него были там какие-то дела, связанные с бизнесом. Но никогда не задерживался надолго. В этот раз отсутствовал почти месяц. К тому же Корзинкин нежно любит Сюзетту и, где бы ни находился, в одиннадцать вечера по парижскому времени всегда звонит жене и желает спокойной ночи. Но последнюю неделю никаких звонков не поступало. Сюзетта испугалась и попробовала найти человека, с которым Базиль вел дела. Но женский голос ответил, что хозяев уже неделю нет дома. Тогда страшно обеспокоенная Сюзи связалась с гостиницей «Интурист», где Базиль снимал номер. Ей сообщили, что господин Корзинкин отбыл на родину, в Париж, семь дней назад.
И вот теперь, трясясь от ужаса, она кричала в трубку:
– Даша, попробуй найти хоть какие-нибудь следы! Мне не доехать.
К сожалению, у Сюзетты такой полиартрит, что руки и ноги похожи на птичьи лапы и передвигается она с трудом. Лет женщине немного, мы одного возраста, но болезнь сделала ее почти инвалидом.
– Конечно, все будет в порядке, – принялась я утешать подругу, – говоришь, гостиница «Интурист»? А как зовут мужика, с которым он встречался в Москве?
– Никитин Алексей Иванович, хозяин издательства «Свеча», – сообщила Сюзи, и связь прервалась.
Я принялась тыкать пальцем в мобильник, но бесстрастный женский голос без конца повторял: «Абонент находится вне зоны приема».
Я присела в небольшом кафе при магазине и попыталась собрать в кучку расползающиеся, словно муравьи, мысли. Базиль связан с этим Никитиным! Вот это да! Ведь именно его я обнаружила вчера мертвым в багажнике «Вольво».
Один убит, а другой пропал!
Снова затрещал телефон, и я нервно закричала:
– Говори, Сюзи.
Но это оказался Котов.
– Ты что, мне это сокровище подарила? – возмущался стилист. – Приезжай немедленно, здесь народа полно.
Наплевав на шторы, я покатила в салон.
Котов и впрямь постарался на славу. Уж не знаю, какие усилия он приложил для достижения цели, но Галка смотрелась более чем прилично. Лицо приобрело благородный матово-белый оттенок, а веснушки пропали неизвестно куда. Глаза, подкрашенные умелой рукой, неожиданно засверкали, рот стал четким и аккуратным, брови приобрели иную форму… Но самая невероятная метаморфоза произошла с волосами. Кудри, ранее напоминавшие прошлогоднюю солому, были аккуратно подстрижены и красивой шапочкой облегали голову. Цвет их остался по-прежнему рыжим, только оттенок другой – не медная проволока, а свежая морковь.
После всех изменений Галя стала походить на молодую, но, к сожалению, чрезмерно полную женщину.
– Значит, так, – сообщил Леня, вручая мне километровый счет, – слушайте сюда. Самое красивое у данной дамы – ноги, поэтому никаких домашних тапочек и удобненьких мокасин. Только каблуки.
– Да я никогда на них не ходила, страшно неудобно, – попробовала сопротивляться гостья.
Но она не знала, с кем имеет дело. Робкие попытки Котов подавил в зародыше.
– Только каблук. Станешь повыше, и жопа меньше покажется. Краситься запомнила как?
Верещагина кивнула, не в силах выдавить ни слова.
– Купи ей грацию, – крикнул нам вслед Леня, – и затяни жиры потуже, а еще лучше, если бабенка не пожрет неделю-другую…
Это точно. У меня была тетка, полька по имени Кристина, сестра отца. В 1941 году бедняга попала в лагерь смерти «Освенцим» и ухитрилась выжить в нечеловеческих условиях. Тетя Кристина обладала своеобразным юмором и не терпела разговоров про диеты. Когда в ее присутствии заводили песню: «ничего не ем, а все равно толстею», старая дама сдвигала очки на кончик носа и заявляла:
– В нашем бараке тучных не было.
Впрочем, иногда она становилась совсем уж категоричной и советовала:
– Жри меньше, должно помочь.
Провожаемые любезным напутствием стилиста, мы отправились домой. Измученная наведением красоты, Галя отказалась от обеда и, выпив только стакан кефира, пошла наверх.
И тут позвонила Алена. Новости выливались из нее буквально потоком.
– Нашла страшно милого мужика, – щебетала она, очевидно, одновременно жуя орехи, потому что в мембране слышалось почавкивание и похрустывание.
Кандидат и впрямь казался замечательным. Около сорока лет, доктор наук, безумно талантлив, никогда не имел жены и к тому же еще и круглый сирота. По мне, так такое случается только в сказках, поэтому тут же спросила:
– Как познакомим?
– Все чудесно складывается, – заверещала Алена, – пригласишь его к себе пожить месячишко. В твоем замке места на всех хватит!
– С какой стати он вдруг ко мне поедет?
– Говорю же, – радостно тарахтела подруга, – все просто чудненько. У него сгорела квартира, сейчас там ремонт, находиться в помещении невозможно, вот Миша и попросил подыскать ему пристанище на время, чтобы недорого…
– Он что, снять не может? Пусть газету купит!
– Слушай, – возмутилась Аленка, – ты хоть знаешь, сколько получает сотрудник в Курчатнике?!
– Нет!
– И не надо, все равно не поверишь. Потом, никто из хозяев не хочет сдавать квартиру на небольшой срок – невыгодно, в гостинице дорого… Так что давай я скажу ему, что ты хочешь помочь. Лучше повода для знакомства не придумаешь. Станут каждый день видеться, а там уж ты постараешься…
– А квартира почему сгорела? – подозрительно осведомилась я. – Он не алкоголик?
– Вообще не пьет, – заявила «сваха», – там какой-то случай вышел. Ну что, посылаю его к тебе?
– Давай, – со вздохом решила я.
Похоже, Аленка права, и лучшего способа познакомить этого Мишу с Галей нет. Придется потерпеть в доме постороннего мужика. Надеюсь, он регулярно моется и любит животных.
Глава третья
Глава четвертая
– Даша, Базиль пропал!
– Куда попал?
– Не попал, а пропал, ты чем слушаешь! – возмутилась Сюзетта.
Оказалось, что вот уже три недели, как Корзинкин уехал в Москву. Базиль владеет крупным издательством «Голос». Долгие годы поддерживал советских диссидентов, поэтов, писателей, печатая запрещенные в СССР произведения. После перестройки переключился на издание современных российских авторов, отдавая предпочтение молодым, открывая новые имена.
Последнее время Базиль зачастил в Москву – у него были там какие-то дела, связанные с бизнесом. Но никогда не задерживался надолго. В этот раз отсутствовал почти месяц. К тому же Корзинкин нежно любит Сюзетту и, где бы ни находился, в одиннадцать вечера по парижскому времени всегда звонит жене и желает спокойной ночи. Но последнюю неделю никаких звонков не поступало. Сюзетта испугалась и попробовала найти человека, с которым Базиль вел дела. Но женский голос ответил, что хозяев уже неделю нет дома. Тогда страшно обеспокоенная Сюзи связалась с гостиницей «Интурист», где Базиль снимал номер. Ей сообщили, что господин Корзинкин отбыл на родину, в Париж, семь дней назад.
И вот теперь, трясясь от ужаса, она кричала в трубку:
– Даша, попробуй найти хоть какие-нибудь следы! Мне не доехать.
К сожалению, у Сюзетты такой полиартрит, что руки и ноги похожи на птичьи лапы и передвигается она с трудом. Лет женщине немного, мы одного возраста, но болезнь сделала ее почти инвалидом.
– Конечно, все будет в порядке, – принялась я утешать подругу, – говоришь, гостиница «Интурист»? А как зовут мужика, с которым он встречался в Москве?
– Никитин Алексей Иванович, хозяин издательства «Свеча», – сообщила Сюзи, и связь прервалась.
Я принялась тыкать пальцем в мобильник, но бесстрастный женский голос без конца повторял: «Абонент находится вне зоны приема».
Я присела в небольшом кафе при магазине и попыталась собрать в кучку расползающиеся, словно муравьи, мысли. Базиль связан с этим Никитиным! Вот это да! Ведь именно его я обнаружила вчера мертвым в багажнике «Вольво».
Один убит, а другой пропал!
Снова затрещал телефон, и я нервно закричала:
– Говори, Сюзи.
Но это оказался Котов.
– Ты что, мне это сокровище подарила? – возмущался стилист. – Приезжай немедленно, здесь народа полно.
Наплевав на шторы, я покатила в салон.
Котов и впрямь постарался на славу. Уж не знаю, какие усилия он приложил для достижения цели, но Галка смотрелась более чем прилично. Лицо приобрело благородный матово-белый оттенок, а веснушки пропали неизвестно куда. Глаза, подкрашенные умелой рукой, неожиданно засверкали, рот стал четким и аккуратным, брови приобрели иную форму… Но самая невероятная метаморфоза произошла с волосами. Кудри, ранее напоминавшие прошлогоднюю солому, были аккуратно подстрижены и красивой шапочкой облегали голову. Цвет их остался по-прежнему рыжим, только оттенок другой – не медная проволока, а свежая морковь.
После всех изменений Галя стала походить на молодую, но, к сожалению, чрезмерно полную женщину.
– Значит, так, – сообщил Леня, вручая мне километровый счет, – слушайте сюда. Самое красивое у данной дамы – ноги, поэтому никаких домашних тапочек и удобненьких мокасин. Только каблуки.
– Да я никогда на них не ходила, страшно неудобно, – попробовала сопротивляться гостья.
Но она не знала, с кем имеет дело. Робкие попытки Котов подавил в зародыше.
– Только каблук. Станешь повыше, и жопа меньше покажется. Краситься запомнила как?
Верещагина кивнула, не в силах выдавить ни слова.
– Купи ей грацию, – крикнул нам вслед Леня, – и затяни жиры потуже, а еще лучше, если бабенка не пожрет неделю-другую…
Это точно. У меня была тетка, полька по имени Кристина, сестра отца. В 1941 году бедняга попала в лагерь смерти «Освенцим» и ухитрилась выжить в нечеловеческих условиях. Тетя Кристина обладала своеобразным юмором и не терпела разговоров про диеты. Когда в ее присутствии заводили песню: «ничего не ем, а все равно толстею», старая дама сдвигала очки на кончик носа и заявляла:
– В нашем бараке тучных не было.
Впрочем, иногда она становилась совсем уж категоричной и советовала:
– Жри меньше, должно помочь.
Провожаемые любезным напутствием стилиста, мы отправились домой. Измученная наведением красоты, Галя отказалась от обеда и, выпив только стакан кефира, пошла наверх.
И тут позвонила Алена. Новости выливались из нее буквально потоком.
– Нашла страшно милого мужика, – щебетала она, очевидно, одновременно жуя орехи, потому что в мембране слышалось почавкивание и похрустывание.
Кандидат и впрямь казался замечательным. Около сорока лет, доктор наук, безумно талантлив, никогда не имел жены и к тому же еще и круглый сирота. По мне, так такое случается только в сказках, поэтому тут же спросила:
– Как познакомим?
– Все чудесно складывается, – заверещала Алена, – пригласишь его к себе пожить месячишко. В твоем замке места на всех хватит!
– С какой стати он вдруг ко мне поедет?
– Говорю же, – радостно тарахтела подруга, – все просто чудненько. У него сгорела квартира, сейчас там ремонт, находиться в помещении невозможно, вот Миша и попросил подыскать ему пристанище на время, чтобы недорого…
– Он что, снять не может? Пусть газету купит!
– Слушай, – возмутилась Аленка, – ты хоть знаешь, сколько получает сотрудник в Курчатнике?!
– Нет!
– И не надо, все равно не поверишь. Потом, никто из хозяев не хочет сдавать квартиру на небольшой срок – невыгодно, в гостинице дорого… Так что давай я скажу ему, что ты хочешь помочь. Лучше повода для знакомства не придумаешь. Станут каждый день видеться, а там уж ты постараешься…
– А квартира почему сгорела? – подозрительно осведомилась я. – Он не алкоголик?
– Вообще не пьет, – заявила «сваха», – там какой-то случай вышел. Ну что, посылаю его к тебе?
– Давай, – со вздохом решила я.
Похоже, Аленка права, и лучшего способа познакомить этого Мишу с Галей нет. Придется потерпеть в доме постороннего мужика. Надеюсь, он регулярно моется и любит животных.
Глава третья
Утром разбудил трубный вопль близнецов. Анька ухитрилась удрать от Серафимы Ивановны, доковыляла до лестницы и кубарем полетела вниз. К счастью, у подножия преспокойненько поджидал завтрака Банди. Пит явно не ждал ничего плохого и мирно дремал, вдыхая аромат жарящихся оладушек. Пятидесятикилограммовый Банди нежно их любит. Анька плюхнулась на него и заорала не от боли, а от ужаса. Бандюша тоже завопил и, как водится, моментально описался.
Няня, ворча, выудила Аньку из лужи и потащила в детскую, где заливался криком покинутый Ванька. Через секунду истошные вопли умолкли, очевидно, Серафима Ивановна дала близнецам печенье.
Воцарилась тишина. Но поспать все равно не удалось. Сначала послышались шлепающие звуки и скрип входной двери. Это Ирка убирала лужу, походя поддавая Банди за хулиганство. Следом разнесся Машин крик:
– Мой кофе! Опаздываю, проспала…
Дочь с топотом поскакала по лестнице, и моментально раздался визг. Манюня вообще редко смотрит под ноги, поэтому наши животные, завидя ее, как правило, поджимают хвосты, но бедняга Хучик сегодня замешкался, и Маняшина ножка тридцать девятого размера отдавила ему лапу.
Немедленно закричала Ирка:
– Нет, это что же такое делается! А ну пошли в сад писать, надоели!
Собаки погалопировали на улицу. Маня бушевала в холле, разыскивая сумку, куртку, ботинки, кошелек…
– Вчера положила все в шкаф! – шумела девочка. – Ну какой идиот переложил!
– Где ключи от машины? – вплелся в ее вопль голос Аркадия. – Сколько раз говорил, чтобы ничего не трогали. И кто сунул мои перчатки в ботинки! Ольга, где телефонная книжка и зажигалка?
– Здесь, – сообщила Зайка со второго этажа, – лежат на подоконнике.
– Неси скорей.
– Не могу, – ответила Ольга, – глаза крашу.
– Черт-те что, – возмутился Кеша, – Маня, сбегай…
– Некогда, опаздываю, – проорала Маня, натягивая куртку, – слышишь, уже школьный автобус гудит.
Со двора и впрямь раздавались противные звуки, шофер созывал припозднившихся.
– Ну погоди, – пообещал Кеша, – попросишь меня о чем-нибудь, ни за что не сделаю!
– Сам дурак! – выкрикнула ласковая сестра и хлопнула дверью.
Сын полетел в спальню, и опять раздался жалостный визг, потом оглушительный грохот, звон… Послышался высокий голос Ольги… Пару минут супруги отчаянно ругались, и воцарилась тишина.
Я натянула халат и спустилась в холл. Собак не видно, очевидно, убрались от греха подальше и бегают по саду. Большой стеклянный столик, на который обычно кидают газеты, ключи и перчатки, перевернут. Пол усыпан осколками. На вешалке мирно висит черная сумка Аркадия. Представляю, как он примется ругаться, обнаружив, что забыл ее дома.
В столовой на огромном столе среди чашек и тарелок мирно спала кошка Клеопатра. Я согнала наглую киску и налила себе совершенно остывший кофе. Прямо перед глазами оказалась коробка с мюсли. Ее украшала идиллическая картинка: папа, мама, двое детей и бабушка, ласково улыбаясь друг другу, едят из мисочек смесь, которую Кеша называет сухим кормом для взрослых. Радостные, светящиеся лица… «Наши мюсли принесут вам хорошее настроение» – гласила надпись. Я вздохнула. Ну бывают же такие семьи, где дети послушны, а старики не капризны… Хорошо хоть у нас нет бабушек!
Базиля Корзинкина можно отыскать двумя путями. Побывать в семье покойного Никитина и порасспрашивать сотрудников гостиницы. Выбрав первое, я набрала телефон издательства «Свеча». Трубку сняла женщина.
– Издательство «Ворт» беспокоит, – объявила я.
– Слушаю, – не удивилась собеседница.
– Хотим прислать цветы и выразить соболезнование семье Алексея Ивановича, но не знаем адрес.
– Пишите, – коротко сообщила сотрудница, – Налимовское шоссе, дом 6.
Вот так, просто и быстро.
«Кто бы мог предположить, что издание книг – такое выгодное дело», – подумала я, разглядывая дом Никитина.
Впрочем, домом такой особняк не назовешь, он скорей тянул на замок. Три этажа из красного кирпича гордо возвышались у самой Кольцевой дороги. Сбоку пристройку украшала башенка с остроконечной крышей и узкими окошками-бойницами. «Стиль бешеной мавританки» – называл мой первый муж-художник подобную красоту. Представляю, сколько стоит его содержание. В воротах, естественно, торчала телекамера. Я нажала на звонок. Объектив повернулся в мою сторону, и тоненький детский голосок спросил:
– Кто там?
– Хочу поговорить с женой Алексея Ивановича, я из Парижа, близкая подруга Корзинкиных.
Ворота распахнулись, я въехала в безукоризненно ухоженный сад. Даже сейчас, поздней осенью, на дорожках не лежало ни одного листочка. Клумбы закрыты какой-то пленкой, кусты укутаны в черные мешки. Да, похоже, наш садовник зря получает деньги, к тому же он все время уверяет, что палую листву невозможно убрать до конца.
На пороге стояла тоненькая девочка, не ребенок, а шнурок какой-то. Но, вглядевшись, заметила скромный макияж, довольно крупные серьги и поняла, что ей никак не меньше двадцати. Никогда не встречала девушки с такой ангельской внешностью.
Огромные голубые глаза приветливо обозревали мое лицо. Чистый, прозрачный взгляд. У человека с такими глазами нет никаких постыдных тайн. Белокурые волосы ниспадали на плечи аккуратными волнами. Если такая прическа – всего лишь результат ловких рук парикмахера, она все равно вызывает зависть. Мои волосы, как ни старайся, так не лягут. Рот девушки красиво изгибался. «Лук Амура» – так называли подобную форму в девятнадцатом веке. И вся она такая маленькая, хрупкая, беззащитная…
– Я дочь Алексея Ивановича, – нежным детским голоском пропела девушка, – только сам он здесь давно не живет.
Мы вошли в просторную гостиную, обставленную в суперсовременном стиле. Снежно-белые стены, черная мебель, ковер цвета угля и пара довольно неплохих картин неизвестных мне современных художников. Я бы не хотела жить в такой комнате, но девушка чувствовала себя тут абсолютно комфортно.
– Господин Никитин, – вздохнула дочь погибшего, – ушел от нас с мамой к другой женщине.
– Но справочная дает ваш адрес…
Девушка улыбнулась.
– Он не оформлял развод, и охотно верю, что по документам числится здесь.
– То есть не встречаетесь с ним и не в курсе его дел?
– Абсолютно, – заверила девушка.
– А мама?
– Она сейчас в Карловых Варах, но, насколько знаю, никаких отношений родители не поддерживают, а что случилось?
Вкратце изложив мою проблему, я поинтересовалась:
– Где же он живет?
– Жил, – совершенно спокойно поправила дочь, – Алексей Иванович умер.
Я постаралась изобразить крайнее удивление.
– Может, сходить туда, где…
– Находится любовница? – без тени смущения спросила девушка. – Конечно, вдруг Лола знает что-нибудь. Я же, увы, ничем не могу помочь.
Она вежливо проводила меня до машины. Ворота лязгнули. Такая приятная, хорошо воспитанная девушка, а мы даже не представились друг другу. Она не спросила мое имя, а я – ее. Надо же, живет, похоже, одна, в гигантском здании, просто как принцесса из сказки.
В окне башни показалась чья-то рука и замахала платком, так в средние века дамы провожали своих рыцарей. Я уселась в «Вольво». Нет, Кеша прав, у меня буйная фантазия. С чего взяла, что девчонка одинока? Скорей всего там полно народу – прислуга, родственники, друзья…
Я въехала в Москву и, устроившись в «Авто-Макдоналдс», принялась разглядывать полученную бумажку с адресом. «Лола, улица Габричевского, 18» – было написано на листке. У милой девушки оказался совершенно мужской почерк: четкий, твердый, без завитушек и крендельков. Лола! Интересно, как зовут даму на самом деле? Знавала я Зюку, чье имя в паспорте значилось – Татьяна, и Коку, которую родители назвали Светланой.
Но когда на пороге квартиры возникла хозяйка, стало понятно, что кличка Лола подходит ей чрезвычайно. В проеме двери стояла высокая статная брюнетка со смуглым лицом и кровавой помадой на губах. В огромных карих глазах не плескалось ни единой мысли. Так глядит на траву тучная корова.
– Чего надо? – неожиданно тонким, даже визгливым голосом спросила красавица.
Такому экземпляру по душе придется француженка, прибывшая из самого Парижа. Изобразив на лице сладкую улыбку, я мило прощебетала:
– Ищу Базиля Корзинкина.
– Кого? – протянула женщина, лениво взбивая пухлой рукой смоляные кудри. – Ошибочка вышла, здесь живу я.
– Конечно, конечно, – зачастила я, – Алексей Иванович Никитин работал с Базилем, а Корзинкин пропал.
– Ясно, – абсолютно отстраненно констатировала Лола, – только Алексей умер, а я никакого, как его там, Базиля не знаю.
И она просто захлопнула перед моим носом створку входной двери. Я секунду постояла в обалдении, разглядывая железную дверь, затянутую красивой красной кожей. Полный нокаут!
Ладно, поеду в издательство «Свеча», скорей всего там знают о партнере по бизнесу.
В моем понимании издательство – большой дом, набитый компьютерами, телефонами, факсами и рукописями. Во всяком случае, когда в Париже случалось сопровождать Наташку в «Пеликан», антураж был именно такой.
«Свеча» располагалась на втором этаже низкого дома в проезде Прямикова. Только не подумайте, что данная организация занимала огромное помещение. Всего лишь две крохотные комнатушки, что называется, кошке негде хвост протянуть. В одной восседала милая женщина с простым, улыбчивым лицом.
– Надо же, какое горе, – отреагировала служащая на мой вопрос.
И это было первое проявление человеческих чувств по отношению к погибшему Алексею Ивановичу. Что дочь, что любовница выказали редкостное равнодушие. Впрочем, как говорят, каков поп, таков и приход.
Милая редакторша принялась помогать.
– Говорите француз, Базиль Корзинкин?
Я кивнула. Тут дверь в комнату отворилась, и влетело невероятное существо. Высокая девица, такая вертлявая и быстрая, что мне показалось, будто вошли две дамы, а не одна.
– Надежда Николаевна, – запричитала вошедшая, бряцая бесконечными бусами, цепочками и браслетами, – ну где же мои десять авторских экземпляров?
Редакторша без всякой радости уставилась на женщину, тяжело вздохнула и сказала:
– Жанночка, книжечки придут не раньше декабря.
– Ах, какая жалость, – взвизгнула Жанна, потряхивая бесконечными бисерными фенечками и кожаными шнурками, украшающими ее запястья, – ну надо же, сколько ждать. Ладно, тогда позвоню от вас, можно?
– Звоните, – радушно разрешила Надежда Николаевна, и Жанна принялась накручивать диск допотопного аппарата.
– Знаете, – обратилась ко мне редакторша, – честно говоря, у нас не очень бойко шли дела. Но Алексей Иванович постоянно добывал где-то спонсоров. Сколько я его ни уговаривала немного, так сказать, расширить круг авторов, но он ни в какую.
Приятная сотрудница могла бы так долго и не объяснять. Материальное положение редакции выдавало все: телефон времен Очакова и покоренья Крыма, никакого компьютера, обшарпанный письменный стол, несколько весьма ободранных стульев… Да и сама Надежда Николаевна не тянула на высокооплачиваемого редактора – дешевенький трикотажный костюмчик и беленькая блузочка с рюшечками, явно производства трудолюбивых китайцев.
– И у нас не было никаких контактов с иностранцами, – продолжала женщина, – даже не слышала такого имени. Согласитесь, оно немного нелепо звучит – Базиль Корзинкин!
Вот тут она права, подобное сочетание легко запоминается.
Сообразив, что больше ничего не узнаю, я выбралась на улицу и вытащила из сумочки пачку «Голуаз». За спиной послышалось позвякивание.
– По-моему, могу помочь.
Я обернулась и увидела Жанну. Девушка радостно улыбнулась.
– Вы знаете Корзинкина? – удивилась я.
– Не совсем, – захихикала девушка, – просто, ну как бы это вам получше объяснить… Может, зайдем в кафе?
Мы вошли в небольшое темноватое помещение. Жанна весьма уверенно заказала кофе и пирожные.
– Еда тут дрянь, – пояснила девушка, – а кофе варят отличный.
Что правда, то правда. Крепкий, в меру сладкий, с красивой пенкой, напиток радовал глаз и ублажал вкус.
– Я же вам сказала, – удовлетворенно отметила девушка и в два глотка опустошила крохотную чашечку.
– Где вы видели Корзинкина? – решила я направить поток ее активности в нужное русло.
– Не поверите, – хихикнула Жанна, – у Мики.
Ну вот, еще одна собачья кличка вместо имени.
– Почему не поверю? – сурово спросила я.
Жанна заказала еще кофе и принялась рассказывать, бесконечно посмеиваясь.
Мика – ее давняя, еще школьная подруга. По образованию она учительница младших классов. Но, поработав пару месяцев в школе, Мика поняла, что это тяжелый и неблагодарный труд. Дети ленятся, капризничают и не желают слушаться, родители бесконечно качают права и требуют, чтобы учительница чуть ли не на голову вставала, чтобы их драгоценные чадушки научились правильно писать «жи» и «ши». К тому же зарплата – чистые слезы, один раз в магазин сходить.
Мика плюнула на благородную профессию преподавательницы и подалась в бизнес. Но на этой стезе ее ждали неудачи. Сначала поехала челноком в Китай и прогорела моментально. Денег еле-еле хватило на то, чтобы покрыть расходы. Тогда Мика решила попробовать себя в гувернантках и нанялась в очень богатую семью пасти девочку семи лет. Через месяц, едва дождавшись первой зарплаты, бедная учительница убежала из роскошного дома, проклиная все на свете.
Чем она только потом не занималась: торговала газетами, пыталась репетировать, продавала «Гербалайф» и косметику фирмы «Орифлейм»… Но нигде не получала ни хороших денег, ни морального удовлетворения.
Однажды вечером, от души поплакав, Мика взяла «Из рук в руки» и принялась читать брачные объявления. Там попадались безумно смешные вещи, и девушка развеселилась. «Молодой, полный сил мужчина, семьдесят пять лет…» или «Я строен, я красив, я умен. Ищу жену, которая хорошо зарабатывает. Готов сидеть дома с ребенком». Глаза бежали по строчкам, внимание Мики привлекли два сообщения – «тридцать лет, без материальных проблем, выезжаю на ПМЖ в Америку, ищу спутницу жизни, готовую сменить страну проживания». «Двадцать восемь лет, обеспечена, ищу мужа, отъезжающего на ПМЖ в Америку».
«Надо же, – подумала Мика, – словно созданы друг для друга».
В голове смутно зашевелились мысли. Короче, она позвонила мужику, назвалась руководителем брачного агентства и сообщила, что есть невеста. Потом поговорила с женщиной.
На следующий день пара встретилась у Мики дома. К общей радости, они понравились друг другу, потом расписались и благополучно отбыли в вожделенный Нью-Йорк. В руках у Мики остался вполне приличный гонорар. Девушка, вооружившись ножницами, принялась кромсать газеты. В общем, сейчас у нее большое агентство, штат сотрудников и твердый доход.
Жанна дружит с Микой давно. Но ей пока не повезло так, как подруге. Жанночка поэтесса и только-только выпустила первую книжку. Денег, конечно, нет, и более удачливая Мика частенько помогает девушке. То откинет ей брюки, то покормит обедом…
Несколько дней назад Жанна пришла к Мике и обнаружила в кабинете посетителя – Базиля Корзинкина. Мужчина разглядывал альбомы с фотографиями и искал жену.
– Ну этого просто не может быть, – вырвалось у меня.
– Очень даже может, – утверждала Жанна, – имя-то с фамилией какие дурацкие! Сразу запомнила – Базиль Корзинкин, нарочно не придумать. Не верите, сами у Мики спросите!
– Дайте адрес, – потребовала я, расплачиваясь за кофе. И тут зазвонил телефон.
– Муся, – зашептала Маня в трубку, – приезжай скорей, тут такое…
Трубка перешла в руки Аркадия, и сын грозно заявил:
– Мать, давай домой, гости ждут.
Со вздохом засунув мобильник в карман, развернула «Вольво» и понеслась в родные пенаты.
Няня, ворча, выудила Аньку из лужи и потащила в детскую, где заливался криком покинутый Ванька. Через секунду истошные вопли умолкли, очевидно, Серафима Ивановна дала близнецам печенье.
Воцарилась тишина. Но поспать все равно не удалось. Сначала послышались шлепающие звуки и скрип входной двери. Это Ирка убирала лужу, походя поддавая Банди за хулиганство. Следом разнесся Машин крик:
– Мой кофе! Опаздываю, проспала…
Дочь с топотом поскакала по лестнице, и моментально раздался визг. Манюня вообще редко смотрит под ноги, поэтому наши животные, завидя ее, как правило, поджимают хвосты, но бедняга Хучик сегодня замешкался, и Маняшина ножка тридцать девятого размера отдавила ему лапу.
Немедленно закричала Ирка:
– Нет, это что же такое делается! А ну пошли в сад писать, надоели!
Собаки погалопировали на улицу. Маня бушевала в холле, разыскивая сумку, куртку, ботинки, кошелек…
– Вчера положила все в шкаф! – шумела девочка. – Ну какой идиот переложил!
– Где ключи от машины? – вплелся в ее вопль голос Аркадия. – Сколько раз говорил, чтобы ничего не трогали. И кто сунул мои перчатки в ботинки! Ольга, где телефонная книжка и зажигалка?
– Здесь, – сообщила Зайка со второго этажа, – лежат на подоконнике.
– Неси скорей.
– Не могу, – ответила Ольга, – глаза крашу.
– Черт-те что, – возмутился Кеша, – Маня, сбегай…
– Некогда, опаздываю, – проорала Маня, натягивая куртку, – слышишь, уже школьный автобус гудит.
Со двора и впрямь раздавались противные звуки, шофер созывал припозднившихся.
– Ну погоди, – пообещал Кеша, – попросишь меня о чем-нибудь, ни за что не сделаю!
– Сам дурак! – выкрикнула ласковая сестра и хлопнула дверью.
Сын полетел в спальню, и опять раздался жалостный визг, потом оглушительный грохот, звон… Послышался высокий голос Ольги… Пару минут супруги отчаянно ругались, и воцарилась тишина.
Я натянула халат и спустилась в холл. Собак не видно, очевидно, убрались от греха подальше и бегают по саду. Большой стеклянный столик, на который обычно кидают газеты, ключи и перчатки, перевернут. Пол усыпан осколками. На вешалке мирно висит черная сумка Аркадия. Представляю, как он примется ругаться, обнаружив, что забыл ее дома.
В столовой на огромном столе среди чашек и тарелок мирно спала кошка Клеопатра. Я согнала наглую киску и налила себе совершенно остывший кофе. Прямо перед глазами оказалась коробка с мюсли. Ее украшала идиллическая картинка: папа, мама, двое детей и бабушка, ласково улыбаясь друг другу, едят из мисочек смесь, которую Кеша называет сухим кормом для взрослых. Радостные, светящиеся лица… «Наши мюсли принесут вам хорошее настроение» – гласила надпись. Я вздохнула. Ну бывают же такие семьи, где дети послушны, а старики не капризны… Хорошо хоть у нас нет бабушек!
Базиля Корзинкина можно отыскать двумя путями. Побывать в семье покойного Никитина и порасспрашивать сотрудников гостиницы. Выбрав первое, я набрала телефон издательства «Свеча». Трубку сняла женщина.
– Издательство «Ворт» беспокоит, – объявила я.
– Слушаю, – не удивилась собеседница.
– Хотим прислать цветы и выразить соболезнование семье Алексея Ивановича, но не знаем адрес.
– Пишите, – коротко сообщила сотрудница, – Налимовское шоссе, дом 6.
Вот так, просто и быстро.
«Кто бы мог предположить, что издание книг – такое выгодное дело», – подумала я, разглядывая дом Никитина.
Впрочем, домом такой особняк не назовешь, он скорей тянул на замок. Три этажа из красного кирпича гордо возвышались у самой Кольцевой дороги. Сбоку пристройку украшала башенка с остроконечной крышей и узкими окошками-бойницами. «Стиль бешеной мавританки» – называл мой первый муж-художник подобную красоту. Представляю, сколько стоит его содержание. В воротах, естественно, торчала телекамера. Я нажала на звонок. Объектив повернулся в мою сторону, и тоненький детский голосок спросил:
– Кто там?
– Хочу поговорить с женой Алексея Ивановича, я из Парижа, близкая подруга Корзинкиных.
Ворота распахнулись, я въехала в безукоризненно ухоженный сад. Даже сейчас, поздней осенью, на дорожках не лежало ни одного листочка. Клумбы закрыты какой-то пленкой, кусты укутаны в черные мешки. Да, похоже, наш садовник зря получает деньги, к тому же он все время уверяет, что палую листву невозможно убрать до конца.
На пороге стояла тоненькая девочка, не ребенок, а шнурок какой-то. Но, вглядевшись, заметила скромный макияж, довольно крупные серьги и поняла, что ей никак не меньше двадцати. Никогда не встречала девушки с такой ангельской внешностью.
Огромные голубые глаза приветливо обозревали мое лицо. Чистый, прозрачный взгляд. У человека с такими глазами нет никаких постыдных тайн. Белокурые волосы ниспадали на плечи аккуратными волнами. Если такая прическа – всего лишь результат ловких рук парикмахера, она все равно вызывает зависть. Мои волосы, как ни старайся, так не лягут. Рот девушки красиво изгибался. «Лук Амура» – так называли подобную форму в девятнадцатом веке. И вся она такая маленькая, хрупкая, беззащитная…
– Я дочь Алексея Ивановича, – нежным детским голоском пропела девушка, – только сам он здесь давно не живет.
Мы вошли в просторную гостиную, обставленную в суперсовременном стиле. Снежно-белые стены, черная мебель, ковер цвета угля и пара довольно неплохих картин неизвестных мне современных художников. Я бы не хотела жить в такой комнате, но девушка чувствовала себя тут абсолютно комфортно.
– Господин Никитин, – вздохнула дочь погибшего, – ушел от нас с мамой к другой женщине.
– Но справочная дает ваш адрес…
Девушка улыбнулась.
– Он не оформлял развод, и охотно верю, что по документам числится здесь.
– То есть не встречаетесь с ним и не в курсе его дел?
– Абсолютно, – заверила девушка.
– А мама?
– Она сейчас в Карловых Варах, но, насколько знаю, никаких отношений родители не поддерживают, а что случилось?
Вкратце изложив мою проблему, я поинтересовалась:
– Где же он живет?
– Жил, – совершенно спокойно поправила дочь, – Алексей Иванович умер.
Я постаралась изобразить крайнее удивление.
– Может, сходить туда, где…
– Находится любовница? – без тени смущения спросила девушка. – Конечно, вдруг Лола знает что-нибудь. Я же, увы, ничем не могу помочь.
Она вежливо проводила меня до машины. Ворота лязгнули. Такая приятная, хорошо воспитанная девушка, а мы даже не представились друг другу. Она не спросила мое имя, а я – ее. Надо же, живет, похоже, одна, в гигантском здании, просто как принцесса из сказки.
В окне башни показалась чья-то рука и замахала платком, так в средние века дамы провожали своих рыцарей. Я уселась в «Вольво». Нет, Кеша прав, у меня буйная фантазия. С чего взяла, что девчонка одинока? Скорей всего там полно народу – прислуга, родственники, друзья…
Я въехала в Москву и, устроившись в «Авто-Макдоналдс», принялась разглядывать полученную бумажку с адресом. «Лола, улица Габричевского, 18» – было написано на листке. У милой девушки оказался совершенно мужской почерк: четкий, твердый, без завитушек и крендельков. Лола! Интересно, как зовут даму на самом деле? Знавала я Зюку, чье имя в паспорте значилось – Татьяна, и Коку, которую родители назвали Светланой.
Но когда на пороге квартиры возникла хозяйка, стало понятно, что кличка Лола подходит ей чрезвычайно. В проеме двери стояла высокая статная брюнетка со смуглым лицом и кровавой помадой на губах. В огромных карих глазах не плескалось ни единой мысли. Так глядит на траву тучная корова.
– Чего надо? – неожиданно тонким, даже визгливым голосом спросила красавица.
Такому экземпляру по душе придется француженка, прибывшая из самого Парижа. Изобразив на лице сладкую улыбку, я мило прощебетала:
– Ищу Базиля Корзинкина.
– Кого? – протянула женщина, лениво взбивая пухлой рукой смоляные кудри. – Ошибочка вышла, здесь живу я.
– Конечно, конечно, – зачастила я, – Алексей Иванович Никитин работал с Базилем, а Корзинкин пропал.
– Ясно, – абсолютно отстраненно констатировала Лола, – только Алексей умер, а я никакого, как его там, Базиля не знаю.
И она просто захлопнула перед моим носом створку входной двери. Я секунду постояла в обалдении, разглядывая железную дверь, затянутую красивой красной кожей. Полный нокаут!
Ладно, поеду в издательство «Свеча», скорей всего там знают о партнере по бизнесу.
В моем понимании издательство – большой дом, набитый компьютерами, телефонами, факсами и рукописями. Во всяком случае, когда в Париже случалось сопровождать Наташку в «Пеликан», антураж был именно такой.
«Свеча» располагалась на втором этаже низкого дома в проезде Прямикова. Только не подумайте, что данная организация занимала огромное помещение. Всего лишь две крохотные комнатушки, что называется, кошке негде хвост протянуть. В одной восседала милая женщина с простым, улыбчивым лицом.
– Надо же, какое горе, – отреагировала служащая на мой вопрос.
И это было первое проявление человеческих чувств по отношению к погибшему Алексею Ивановичу. Что дочь, что любовница выказали редкостное равнодушие. Впрочем, как говорят, каков поп, таков и приход.
Милая редакторша принялась помогать.
– Говорите француз, Базиль Корзинкин?
Я кивнула. Тут дверь в комнату отворилась, и влетело невероятное существо. Высокая девица, такая вертлявая и быстрая, что мне показалось, будто вошли две дамы, а не одна.
– Надежда Николаевна, – запричитала вошедшая, бряцая бесконечными бусами, цепочками и браслетами, – ну где же мои десять авторских экземпляров?
Редакторша без всякой радости уставилась на женщину, тяжело вздохнула и сказала:
– Жанночка, книжечки придут не раньше декабря.
– Ах, какая жалость, – взвизгнула Жанна, потряхивая бесконечными бисерными фенечками и кожаными шнурками, украшающими ее запястья, – ну надо же, сколько ждать. Ладно, тогда позвоню от вас, можно?
– Звоните, – радушно разрешила Надежда Николаевна, и Жанна принялась накручивать диск допотопного аппарата.
– Знаете, – обратилась ко мне редакторша, – честно говоря, у нас не очень бойко шли дела. Но Алексей Иванович постоянно добывал где-то спонсоров. Сколько я его ни уговаривала немного, так сказать, расширить круг авторов, но он ни в какую.
Приятная сотрудница могла бы так долго и не объяснять. Материальное положение редакции выдавало все: телефон времен Очакова и покоренья Крыма, никакого компьютера, обшарпанный письменный стол, несколько весьма ободранных стульев… Да и сама Надежда Николаевна не тянула на высокооплачиваемого редактора – дешевенький трикотажный костюмчик и беленькая блузочка с рюшечками, явно производства трудолюбивых китайцев.
– И у нас не было никаких контактов с иностранцами, – продолжала женщина, – даже не слышала такого имени. Согласитесь, оно немного нелепо звучит – Базиль Корзинкин!
Вот тут она права, подобное сочетание легко запоминается.
Сообразив, что больше ничего не узнаю, я выбралась на улицу и вытащила из сумочки пачку «Голуаз». За спиной послышалось позвякивание.
– По-моему, могу помочь.
Я обернулась и увидела Жанну. Девушка радостно улыбнулась.
– Вы знаете Корзинкина? – удивилась я.
– Не совсем, – захихикала девушка, – просто, ну как бы это вам получше объяснить… Может, зайдем в кафе?
Мы вошли в небольшое темноватое помещение. Жанна весьма уверенно заказала кофе и пирожные.
– Еда тут дрянь, – пояснила девушка, – а кофе варят отличный.
Что правда, то правда. Крепкий, в меру сладкий, с красивой пенкой, напиток радовал глаз и ублажал вкус.
– Я же вам сказала, – удовлетворенно отметила девушка и в два глотка опустошила крохотную чашечку.
– Где вы видели Корзинкина? – решила я направить поток ее активности в нужное русло.
– Не поверите, – хихикнула Жанна, – у Мики.
Ну вот, еще одна собачья кличка вместо имени.
– Почему не поверю? – сурово спросила я.
Жанна заказала еще кофе и принялась рассказывать, бесконечно посмеиваясь.
Мика – ее давняя, еще школьная подруга. По образованию она учительница младших классов. Но, поработав пару месяцев в школе, Мика поняла, что это тяжелый и неблагодарный труд. Дети ленятся, капризничают и не желают слушаться, родители бесконечно качают права и требуют, чтобы учительница чуть ли не на голову вставала, чтобы их драгоценные чадушки научились правильно писать «жи» и «ши». К тому же зарплата – чистые слезы, один раз в магазин сходить.
Мика плюнула на благородную профессию преподавательницы и подалась в бизнес. Но на этой стезе ее ждали неудачи. Сначала поехала челноком в Китай и прогорела моментально. Денег еле-еле хватило на то, чтобы покрыть расходы. Тогда Мика решила попробовать себя в гувернантках и нанялась в очень богатую семью пасти девочку семи лет. Через месяц, едва дождавшись первой зарплаты, бедная учительница убежала из роскошного дома, проклиная все на свете.
Чем она только потом не занималась: торговала газетами, пыталась репетировать, продавала «Гербалайф» и косметику фирмы «Орифлейм»… Но нигде не получала ни хороших денег, ни морального удовлетворения.
Однажды вечером, от души поплакав, Мика взяла «Из рук в руки» и принялась читать брачные объявления. Там попадались безумно смешные вещи, и девушка развеселилась. «Молодой, полный сил мужчина, семьдесят пять лет…» или «Я строен, я красив, я умен. Ищу жену, которая хорошо зарабатывает. Готов сидеть дома с ребенком». Глаза бежали по строчкам, внимание Мики привлекли два сообщения – «тридцать лет, без материальных проблем, выезжаю на ПМЖ в Америку, ищу спутницу жизни, готовую сменить страну проживания». «Двадцать восемь лет, обеспечена, ищу мужа, отъезжающего на ПМЖ в Америку».
«Надо же, – подумала Мика, – словно созданы друг для друга».
В голове смутно зашевелились мысли. Короче, она позвонила мужику, назвалась руководителем брачного агентства и сообщила, что есть невеста. Потом поговорила с женщиной.
На следующий день пара встретилась у Мики дома. К общей радости, они понравились друг другу, потом расписались и благополучно отбыли в вожделенный Нью-Йорк. В руках у Мики остался вполне приличный гонорар. Девушка, вооружившись ножницами, принялась кромсать газеты. В общем, сейчас у нее большое агентство, штат сотрудников и твердый доход.
Жанна дружит с Микой давно. Но ей пока не повезло так, как подруге. Жанночка поэтесса и только-только выпустила первую книжку. Денег, конечно, нет, и более удачливая Мика частенько помогает девушке. То откинет ей брюки, то покормит обедом…
Несколько дней назад Жанна пришла к Мике и обнаружила в кабинете посетителя – Базиля Корзинкина. Мужчина разглядывал альбомы с фотографиями и искал жену.
– Ну этого просто не может быть, – вырвалось у меня.
– Очень даже может, – утверждала Жанна, – имя-то с фамилией какие дурацкие! Сразу запомнила – Базиль Корзинкин, нарочно не придумать. Не верите, сами у Мики спросите!
– Дайте адрес, – потребовала я, расплачиваясь за кофе. И тут зазвонил телефон.
– Муся, – зашептала Маня в трубку, – приезжай скорей, тут такое…
Трубка перешла в руки Аркадия, и сын грозно заявил:
– Мать, давай домой, гости ждут.
Со вздохом засунув мобильник в карман, развернула «Вольво» и понеслась в родные пенаты.
Глава четвертая
В гостиной чинно сидел мужчина лет сорока. На нем была весьма обтрепанная рубашечка в красно-бело-черную клетку. Руки высовывались из рукавов чуть ли не до локтя. Эта ковбоечка вылезала из стареньких джинсов. На ногах гостя почему-то красовались разные туфли. На правой – коричневая, на левой – черная.
Но, несмотря на дурацкую одежду, выглядит мило. Уж очень доброе, располагающее лицо с умными голубыми глазами. На удивительно аккуратном носу сидели самые простые очки в роговой оправе. Сейчас давно никто не носит такие. Черные вьющиеся волосы взлохмачены и стоят дыбом.
– Очень благодарен, – вскричал мужчина, увидев меня, и вскочил с места. Мирно дремавший на его коленях Хучик незамедлительно шлепнулся об пол, словно спелая груша. Бедный мопс завизжал, и мужчина, быстро нагнувшись, поднял песика с пола.
– Совсем забыл, что он тут спит, – виновато сообщил гость, – меня зовут Михаил, фамилия Золотарев, а вы, очевидно, Даша? Алена вас очень подробно описала.
Я велела подать чаю и приступила к допросу.
– Какой ужас рассказывала Алена. Это правда, что у вас квартира сгорела?
– Абсолютная, – кивнул головой Миша, – по счастью, не вся. Больше всего пострадали кухня и большая комната. Кабинет почти не тронут.
– Как же это вышло?
Оказывается, ребенок соседей Золотарева, восьмилетний хулиганистый Димка, оставшись один, решил развлечься, пуская с балкона горящие самолетики. Один из дымящихся «лайнеров» попал на лоджию Михаила. Мигом вспыхнул соломенный столик и два стула, потом огонь перебрался на парусиновые жалюзи и через открытую балконную дверь проник в кухню. Все это произошло в считанные минуты. Хорошо хоть Димка не растерялся и вызвал пожарных, иначе итог мог оказаться совсем плачевным. А так пострадала только квартира математика. Родители пакостника попросили Михаила не поднимать шум и быстро начали ремонт.
– Очень, очень благодарен за приют, – сказал профессор, – постараюсь оказаться полезным в хозяйстве, если, к примеру, кофемолка сломалась или телевизор, могу починить.
– А разницу между прямой и ломаной линией знаете? – неожиданно вмешалась молчавшая до сих пор Маня.
– Конечно, – ответил мужчина.
– Ну тогда объясните задачку по геометрии! – велела дочь.
Не успела я выговорить ей за бесцеремонность, как Миша отреагировал:
– Пошли в твою комнату, растолкую все с самого начала.
Они двинулись к выходу, и тут математик увидел лежавшую на столике книгу «История России для детей». В секунду он уцепил том и принялся самозабвенно листать страницы. Маруся успела уже выскочить в коридор. Через пару минут ее голова всунулась в комнату.
– Ну где же вы?
– Ой, прости, пожалуйста, – всполошился Миша, – зачитался случайно…
Он захлопнул книгу и поспешил за Манюней. Я не выдержала:
Но, несмотря на дурацкую одежду, выглядит мило. Уж очень доброе, располагающее лицо с умными голубыми глазами. На удивительно аккуратном носу сидели самые простые очки в роговой оправе. Сейчас давно никто не носит такие. Черные вьющиеся волосы взлохмачены и стоят дыбом.
– Очень благодарен, – вскричал мужчина, увидев меня, и вскочил с места. Мирно дремавший на его коленях Хучик незамедлительно шлепнулся об пол, словно спелая груша. Бедный мопс завизжал, и мужчина, быстро нагнувшись, поднял песика с пола.
– Совсем забыл, что он тут спит, – виновато сообщил гость, – меня зовут Михаил, фамилия Золотарев, а вы, очевидно, Даша? Алена вас очень подробно описала.
Я велела подать чаю и приступила к допросу.
– Какой ужас рассказывала Алена. Это правда, что у вас квартира сгорела?
– Абсолютная, – кивнул головой Миша, – по счастью, не вся. Больше всего пострадали кухня и большая комната. Кабинет почти не тронут.
– Как же это вышло?
Оказывается, ребенок соседей Золотарева, восьмилетний хулиганистый Димка, оставшись один, решил развлечься, пуская с балкона горящие самолетики. Один из дымящихся «лайнеров» попал на лоджию Михаила. Мигом вспыхнул соломенный столик и два стула, потом огонь перебрался на парусиновые жалюзи и через открытую балконную дверь проник в кухню. Все это произошло в считанные минуты. Хорошо хоть Димка не растерялся и вызвал пожарных, иначе итог мог оказаться совсем плачевным. А так пострадала только квартира математика. Родители пакостника попросили Михаила не поднимать шум и быстро начали ремонт.
– Очень, очень благодарен за приют, – сказал профессор, – постараюсь оказаться полезным в хозяйстве, если, к примеру, кофемолка сломалась или телевизор, могу починить.
– А разницу между прямой и ломаной линией знаете? – неожиданно вмешалась молчавшая до сих пор Маня.
– Конечно, – ответил мужчина.
– Ну тогда объясните задачку по геометрии! – велела дочь.
Не успела я выговорить ей за бесцеремонность, как Миша отреагировал:
– Пошли в твою комнату, растолкую все с самого начала.
Они двинулись к выходу, и тут математик увидел лежавшую на столике книгу «История России для детей». В секунду он уцепил том и принялся самозабвенно листать страницы. Маруся успела уже выскочить в коридор. Через пару минут ее голова всунулась в комнату.
– Ну где же вы?
– Ой, прости, пожалуйста, – всполошился Миша, – зачитался случайно…
Он захлопнул книгу и поспешил за Манюней. Я не выдержала: