Донцова Дарья. Приданое лохматой обезьяны

   Не успела я ткнуть в клавишу кофемашины, как в кухню вошла Варвара и с порога речитативом завела:
   – Вилка! Юра сказал, ты писательница?
   – Да, – гордо ответила я.
   – Значит, начальников над тобой нет? – продолжала Варя.
   Я засмеялась и, вспомнив, что вчера мы перешли с тетушкой Шумакова на «ты», сказала:
   – Ошибаешься, руководителей у меня полно. Редактор, главный редактор, самый главный редактор, еще более главный редактор, суперредактор, начальник финансового отдела, хозяин издательства. Добавь до кучи директоров книжных магазинов, журналистов и читателей. Неслабая компания получается, и у каждого свое мнение о творчестве Арины Виоловой.
   – Че, они проверяют, сколько времени ты сидишь у стола? – поразилась Варя.
   – Конечно, нет, – вздохнула я. – Слава богу, так далеко никто не смотрит. Мне просто нужно сдать рукопись вовремя.
   – Можешь в понедельник погулять, а во вторник побольше нацарапать? – оживилась Варвара.
   – В принципе, да, – кивнула я.
   – Тогда помоги нам с платьем, – попросила гостья. – Я Москву знаю плохо, в метро запутаюсь, таксист нас обманет, повезет кругом, чтобы побольше денег с провинциалов стрясти. А у тебя наверняка машина есть. Только не ври! Я видела ключи в прихожей. Бензин оплачу.
   Не знаю, как вам, а мне, услышав чью-то просьбу, трудно ответить «нет».
   – Ну… понимаешь… – замямлила я, – мне же надо работать…
   Варвара склонила голову к плечу.
   – Вижу, тебе влом по городу таскаться. Думаешь поди сейчас: вот противная баба, привязалась репьем! Но чем быстрее я Нинке платье добуду, тем скорее вон уберусь. В твоих интересах мне пособить. Одни мы десять дней проколупаемся. А с тобой – вжик – и мы в магазине. Второй раз вжик – мы уже в ювелирном. Третий вжик…
   – Собирайтесь, – приказала я.
   – Главное – подобрать хороший инцидент, – довольно усмехнулась Варя. – Готовые мы давно, Нинка с Генкой в прихожей топчутся. Мне лишь чапки натянуть, и айда. Давай, поспеши, сама нас задерживаешь.
   Я порысила в ванную и живо привела себя в порядок. Варвара гениальный манипулятор. Ведь я не собиралась плясать под чужую дудку. Но не прошло и десяти часов после появления в моем доме тетушки, а я уже в ритме польки бегу к ключам от машины. Может, попытаться хоть чуть-чуть набрать очки? Сказать Варе, что она не к месту употребила слово «инцидент»? По логике должно было прозвучать – «аргумент».
   – Куда едем? – спросила я, когда компания разместилась в автомобиле.
   – В салон свадебных платьев на Скандальной улице, – объявила Варя.
   Я постаралась не рассмеяться – хороший адрес для магазина, где продают одежду для новобрачных… Включила навигатор.
   – Следуйте прямо. Через сто метров поверните налево, – четко произнес женский голос.
   – Это кто? – всполошилась Варя.
   – Где-то баба сидит, – предположила Нина.
   Я указала на прибор:
   – Не волнуйтесь, это всего лишь автоматический Иван Сусанин, он нас до места доведет.
   – Интернет, что ли? – спросила Варвара.
   Я решила не вдаваться в подробности:
   – Вроде того.
   Некоторое время мы ехали молча. Потом с заднего сиденья раздался приятный баритон:
   – Разрешите спросить?
   Надо же! Гена-то умеет говорить!
   – Если он Иван Сусанин, то… – продолжал жених.
   – Замолчь! – приказала Варя. – Без тебя нервно.
   Геннадий проглотил язык. Я решила приободрить парня.
   – Понимаю ваш невысказанный вопрос. Если он Иван Сусанин, то не крутимся ли мы, как поляки, в непролазной чаще? Я пошутила, навигатор замечательная штука.
   – Ваще я про другое размышлял, – еле слышно произнес Гена. – Сусанин был мужчиной, а коробка почему-то женским голосом вещает.
   – Хорош трендеть! – гаркнула Варвара. И добавила чуть потише: – Измучилась я вся. Вдруг платья дорогущие?
   – Кто вам посоветовал этот магазин? – спросила я.
   – Соседка, – ответила директриса школы. – Она дочь замуж весной отдавала.
   – Надо было спросить, сколько стоит наряд невесты, – продолжала я.
   – Катька сказала: миллион отдала, – вздохнула Варя.
   От неожиданности я отпустила руль. Потом схватилась за баранку и уточнила:
   – Рублей?
   Варвара хмыкнула:
   – Чего ж еще? Уж не луковых головок!
   – Мам, она набрехала, – пискнула Нина. – Откуда у Катьки такой капитал?
   – С каким-то москвичом спит, – вздохнула Варя. – Поговаривают, он олигарх с рынка, три палатки держит.
   – Сомневаюсь, – кашлянул Гена, – Катя страшная.
   – Наврала она, – повторила Нина. – Хотела, чтоб все завистью изошли. Потому и ценник у доченьки с платья не срезала. Видела я ту бумажку! Десять тысяч синей ручкой написано и еще два ноля черной прималевано.
   – Доберемся и увидим, – вполне мирно сказала Варвара.
   Я не принимала участия в беседе, хотя меня немало удивило поведение незнакомой Кати. Если она приврала по поводу цены свадебного наряда, то зачем отправлять соседку в тот же салон? Правда моментально выплывет наружу.
   Не успели мы войти в помещение, заставленное манекенами в белых нарядах, как появился парень и затараторил, словно сорока:
   – Здравствуйте. Меня зовут Эдуард. Спасибо, что выбрали наш салон. У нас лучшие платья по лучшей цене. Лучшим клиентам лучшая скидка! Лучшие клиенты сегодня вы.
   – Замолчь! – велела ему Варя. – Весь мозг сразу уболтал.
   Но Эдик оказался крепким орешком. Слова потенциальной покупательницы он проигнорировал и застрекотал с удвоенной силой:
   – Понимаю ваше нервное состояние. Как вас величать?
   – Варвара Михайловна, – бормотнула тетка.
   Эдик нежно прикоснулся к ее плечу.
   – Варварочка, доверьтесь мне и будете самой привлекательной невестой. Как вам вариант «Осень патриарха»?
   Широким жестом продавец указал на нечто несуразное. Я замерла, приоткрыв рот. Неужели найдется хоть одна девушка, желающая это приобрести?
   Широкая белая юбка походила на гигантский абажур. Сходство с ним ей придавала не только форма, но и обильная бахрома. Ткань, натянутая на каркас, блестела и переливалась множеством не совсем аккуратно приклеенных блесток; подол платья, густо утыканный крошечными бумажными розочками, сильно смахивал на венок, который наши люди, начисто забыв, что церковь не приветствует в светлую праздничную неделю после Пасхи посещение кладбищ, вешают на оградки могил. Сверху невесте предлагался корсет, расшитый атласными шнурами, хотя столь глубокое декольте у невинной девушки не только неуместно, но и неприлично. А еще невесте нельзя будет дышать, иначе ее бюст просто выпадет наружу.
   – Боже! – воскликнула Нина. – Ну и ну!
   Я выдохнула. Похоже, у дочки Варвары есть вкус. Она не желает напоминать очумевшего от счастья дембеля, разукрашенного аксельбантами из веревок, а также походить на помесь абажура и похоронного венка.
   – Какая красотища! – продолжала Нина. – Мама! Вот оно!
   Эдуард изобразил удивление.
   – Мама? Невероятно! Я думал, эта девушка ваша подружка, а вы, чуть ее постарше, решились на замужество. Сейчас модно расписываться после двадцати пяти. Да ладно, не шутите!
   Меня столь откровенная лесть рассмешила, но Варвара покраснела и вдруг, кокетливо поведя плечами, выдала:
   – Ну, я ее рано на свет родила. Сколько, мил человек, стоит «Осень патриарха»?
   – Договоримся, – легкомысленно отмахнулся Эдуард. – Я настолько поражен вашей красотой, что скину цену. Но вы сначала получше изучите ассортимент.
   – Мама! Хочу это! – заканючила Нина. – Оно мне снилось!
   – Больно голое, – усомнилась Варвара, – нецеломудренное. Батюшке в церкви не понравится.
   Гена откашлялся.
   – Да попу это по барабану! Он Наташу Малышеву обвенчал и не чихнул, хотя даже жених покраснел, когда невесту увидел. А Макс в стриптиз-клубе охранником стоит.
   – Точно! – запрыгала Нинка. – Натка в ботфортах к алтарю пошла, юбка по самое не хочу и грудь, как на подносе.
   – К «Осени патриарха» я подберу накидку, – пообещал Эдуард. – В подарок от фирмы. И туфли подходящие у нас есть. Вуаля!
   Движением фокусника продавец извлек словно из воздуха коробку, снял крышку и достал обувь. Я снова потеряла дар речи.
   Белая лодочка имела мысок, украшенный брошью, в центре которой горел «рубин» размером с мой кулак. Но главная красота таилась в каблуке. Обычную тонкую шпильку заменяла фигурка тучного амура в стыдливой набедренной повязке. Глаза у вестника любви тоже пламенели красными камнями. Очевидно, создатели обувки считали амурчиков альбиносами.
   – Мама… – зашептала Нина. – Ой! Мамочка! Таких ну ни у кого не видела! Ваще!
   – Вчера поступили, – потер руки Эдик, – это эксклюзив. Их заказывала на свадьбу дочь… Ой, молчу, это секрет… Ну очень-очень-очень богатая девушка заказывала. Да обувщик ошибся размером – требовался тридцать седьмой, а он прислал сорок второй.
   – Как раз по мне! – ахнула Нина.
   Да уж, дочь Варвары совсем не Золушка. Впрочем, мне не следует ехидничать – сама не могу похвастаться крохотной ступней.
   – Еще есть сумочка, – словно змей искуситель, вещал продавец. – Вуаля!
   Теперь в руках парня очутился амур-альбинос побольше, около двадцати сантиметров высотой. А вокруг шеи у него болтался шелковый шнур. Эдик ловко повесил сумку на свое плечо. Я вздрогнула. Полное ощущение, что продавец придушил уродца с луком и теперь тащит его в качестве охотничьего трофея домой.
   – Как она открывается? – заинтересовался Гена.
   Эдик нажал на уши пластикового амура, и тот широко разинул рот.
   – Много туда, конечно, не положишь, – признал продавец, – но ведь в клатчах картошку не носят, а носовой платок уместится. Ну, типа слезы смахнуть, когда уезжать из ресторана пора настанет.
   Нина умоляюще посмотрела на мать.
   – Ну хорошо, – сдалась Варвара. – Только неправильно с бухты-барахты первое попавшееся хапать. Надо по магазину побродить, с людями посоветоваться.
   Эдик сделал приглашающий жест.
   – Прошу, наш шоурум открыт круглосуточно. Кофе, чай, конфеты?
   – Скока стоит угощение? – предусмотрительно поинтересовалась директор школы.
   – Помилуйте! – закатил глаза Эдик. – Категорически бесплатно, от всей души и гостеприимства.
   – Тогда неси все, – милостиво разрешила Варя, – мы проголодались.

Глава 5

   Около часа мы бродили между манекенами, и я с удивлением констатировала: «Осень патриарха» – не самый страшный вариант. «Мечта витязя» и «Принцесса из страны карамели» оказались еще ужаснее.
   – Твое мнение? – спросила Варя, когда мы завершили осмотр.
   Нина дернула меня за рукав.
   – Вилка, – прошептала она, – я тебя так люблю!
   – «Осень патриарха» лучший выбор, – почти не покривила я душой.
   – Ой! Мамочка, берем, да? Да? – начала теребить родительницу Нина.
   – Скока стоит? – сурово спросила директриса бортниковской школы.
   Эдуард потер ручонки.
   – Пятьсот тысяч.
   – Офигел? – прищурилась Варвара.
   Эдик подбоченился.
   – Эксклюзивная модель! Второй подобной во всем мире нет! Ручная работа дома Диор. Сшито Армани и Валентино.
   Я приблизилась к наряду, заглянула внутрь и воскликнула:
   – Там ценник! Сделано в Индии!
   – Верно, – не смутился Эдик, – собрали на тамошней фабрике, так сейчас все делают. Хорошо. Четыреста.
   – Ты обещал мне персональную скидочку, – напомнила Варя.
   Цена упала еще на полтинник.
   Тетушка потерла руки и ринулась в бой. Мы с Ниной и Геной стояли смирно в сторонке. Дилетантам лучше не лезть на поле, где рубятся профессионалы.
   Минут через сорок вспотевшая и растрепанная Варвара похлопала еле стоящего на ногах Эдика по плечу и велела дочери:
   – Нина, иди, примерь. А ты, мил человек, напиши для нас на ценнике: «Полтора миллиона рублей». Это для соседки, пусть сдохнет от зависти.
   Невеста взвизгнула и улетела в кабинку.
   Дальнейшее действо разворачивалось со страшной скоростью. Платье хорошо сидело, туфли не жали ногу, сумка идеально легла на плечо. В порыве необузданной щедрости Эдик подарил невесте фату на специальном обруче и пару шпилек с декоративными головками в виде букетиков, чтобы прикрепить кусок тюля к волосам. Покупку поместили в картонный ящик, мы уселись в машину, без единой проблемы добрались до дома. И тут у меня ожил мобильный.
   – Вилка? – застонали из трубки.
   Я, наблюдая за тем, как Гена несет к подъезду наряд, подтвердила:
   – Да. Слушаю. Кто говорит?
   – Оля, – заплакали в телефоне. – Меня арестовали. Отвели в камеру. Слышишь? Здесь мобила плохо фурычит.
   – В СИЗО разрешены сотовые телефоны? – удивилась я.
   – Забудь про глупые вопросы и помоги! – зарыдала в голос Коврова. – Юрка сумел-таки мне отомстить. Он давно выжидал момент и, пожалуйста, – подговорил приятелей, а те меня на шконку запихнули.
   Я удивилась. Ну откуда молодой, не имевшей судимости женщине знать словечко «шконка», которым уголовный мир именует спальное место на зоне? Хотя я же в курсе, что оно означает… А Ольга некоторое время тесно общалась с Юрой, вот, наверное, и услышала от него…
   – Никогда не живи с ментами! – стонала Коврова. – Они подлые!
   – Шумаков не станет мстить бывшей подруге, – защитила я любимого.
   Оля перестала хныкать.
   – А ты откуда знаешь? Вот расплюешься с ним, тогда и побеседуем.
   – В чем тебя обвиняют? – спросила я.
   – Ни в чем! Вилка, умоляю, помоги. Они меня убьют! – зачастила Коврова.
   – Кто и почему? – холодно поинтересовалась я.
   – Менты, – снова заплакала Ольга. – Им надо дело закрыть, иначе по шапке от начальства получат. Я у них единственная подозреваемая.
   – Зачем лишать жизни женщину, которой предстоит ответить за совершенное преступление? – не поняла я. – Наоборот, ее надо хорошо кормить и вовремя спать укладывать. Тогда ты окажешься в суде и выслушаешь приговор, а следователь получит премию за удачно завершенное дело.
   – Никаких улик против меня нет, – затарахтела Оля, – только их домыслы. Я знала, что так будет, поэтому и примчалась к Юрке, сказала ему: «Дорогой, давай забудем прошлые обиды. Прости меня за все плохое. Я была с тобой слишком капризна и груба, ты имел полное право уйти от такой бабы. Но сейчас помоги!»
   Меня охватило удивление. Коврова забыла, что я присутствовала при беседе? Ничего подобного она не произносила!
   – Ты ж сама убежала от Шумакова! – воскликнула я.
   – Ну… вообще-то нет, – призналась Ольга. – Я тебе сказала неправду. Очень стыдно, когда мужик уходит. Ничего особенного, просто хотела казаться лучше.
   – Что тебе от меня надо? – остановила я бормотание экс-любовницы Юры. – Излагай!
   Собеседница всхлипнула и доложила:
   – Единственная подозреваемая по делу – я. Ничего конкретного против меня нет, лишь тупые заявления типа: «Она стерла отпечатки пальцев». А пусть докажут, что их я стерла! Может, настоящий убийца постарался!
   Я не выдержала и прервала врунью:
   – Ты мне в деталях описала, как орудовала тряпкой.
   – Вот-вот, – простонала Оля, – я тебе доверилась, ты растрепала Юрке, а он обрадовался, звякнул своим, и меня заперли. Подлый мент!
   Меня охватило раздражение.
   – Не стоило обращаться к Юре, если ты считаешь его подлецом. А историю с уничтожением отпечатков пальцев ты повторила сама, когда пришел Шумаков.
   – Я думала, он поможет. А родной человек меня топит! – взвизгнула Ольга. – Ногой на макушку наступает. И в дерьмо окунает. Меня надо отпустить! Но у них никого другого нет на подозрении. Если меня в камере придушат, дело закроют из-за смерти единственного подозреваемого. Так часто поступают.
   – Ну, это ты перехватила, – вздохнула я.
   – Нет, – опять принялась всхлипывать Оля, – помоги мне. Ну какие у меня причины для убийства?
   – Ты хотела стать единоличной владелицей фабрики игрушек, – ответила я.
   В трубке повисла тишина. Затем Коврова промямлила:
   – Вилка, я не компаньон Ускова.
   – То есть? – не поняла я.
   – Я служила у Николая Ефимовича секретарем, – зачастила она, – подавала чай-кофе, резала сыр на бутеры, выполняла мелкие поручения.
   – Вчера вечером ты говорила иное, – напомнила я.
   – Хотела произвести впечатление, – без всякого стыда расписалась в обмане Ольга. – Вот поставь себя на мое место. Пришла к бывшему бойфренду, столкнулась там с его очередной бабой. И что ж, объявить правду: я никто, звать меня никак, дальше мытья чашек в убогой дыре я не продвинулась?
   Я не поверила своим ушам.
   – Но ты очень подробно рассказала о том, как вытащила производство из болота!
   – Да, я не раз думала, как можно помочь фабрике, – подтвердила Коврова, – делала Ускову предложения, но тот отказался. Отвечал: «Меня устраивает, как идет дело». Николай Ефимович был боязливым человеком, такой миллиардов не заработает.
   Я вздохнула.
   – Вероятно, Усков не хотел получать супердоходы. Большие деньги это, как правило, и большие проблемы. А врать нехорошо.
   – Кто бы говорил! – отбила мяч Ольга. – Сама с ходу набрехала, что Юрка с тобой расписался, вы сыграли свадьбу и ты знаешь тетю Варю. И чего? Живенько выяснилось, что Варвара в глаза тебя не видела!
   Я притихла. Коврова совершенно права. Но у меня есть оправдание – мне очень не хотелось выглядеть в глазах экс-любовницы Шумакова очередной его забавой. От моей лжи никому плохо не стало.
   – Ну зачем мне людей травить? – ныла между тем Оля. – Надо искать того, кому Антонина Михайловна насолила. Усков был хорошим дядькой, тихим, людям дорогу не перебегал. Он случайно погиб, явно хотели убрать Кириллову. Я тут посоображала и дотумкала, почему и кто на Кириллову обиделся. Она…
   – Давай сюда, сука, – донесся из трубки грубый голос.
   – Вали на…, – ответила кому-то Ольга.
   – А…..! А…..! – прогремел хриплый бас. – Вот…!…!
   Я занервничала.
   – Оля! Что у тебя происходит?
   Ответа не последовало. До моего слуха долетел странный звук, отдаленно напоминающий бульканье, затем понеслись частые гудки. Я порылась в телефоне в папке «Принятые вызовы», нашла номер сотового, которым воспользовалась Коврова, и набрала его.
   – Абонент недоступен, – сообщило приятное сопрано.
   Конечно, аппарат пронесли в камеру нелегально. В основном доставкой трубок за решетку занимаются адвокаты или те, кому по долгу службы вменяется следить за арестованными. Постоянно включенным сотовый держать не станут и его отключат от сети при малейшем шуме из коридора. Мне не следует нервничать. Но вопреки логике в душе поселилось беспокойство, и я без особой надежды на успех попыталась соединиться с Юрой.
   Шумаков неожиданно сразу снял трубку и вполне мирно спросил:
   – Как дела?
   Я сначала порадовала его новостями.
   – Отлично. Платье для свадьбы куплено, осталось приобрести кольца, выбрать макияж с прической, ну и несущественные мелочи. Думаю, за пару дней мы управимся и тетя Варя отбудет в Бортниково.
   – Супер! – возликовал Шумаков.
   Я сочла момент благоприятным и спросила:
   – Как там Оля?
   – Ее задержали, – коротко сообщил Юра.
   Забыв, что Шумаков меня не видит, я кивнула.
   – Да, знаю. Она мне звонила. Сейчас расскажу…
   Надо отдать Юре должное – он гениальный слушатель. Шумаков не станет вас перебивать, в процессе беседы не выпалит: «Ты уже в пятый раз об одном и том же талдычишь!» Нет, он сплошное внимание. Зато потом, когда собеседник выговорится и устанет, майор разразится серией вопросов. Но сейчас, узнав, о чем мы говорили с Олей, Шумаков мрачно буркнул:
   – Уточню. – И сразу отсоединился.
   Я глянула за окно автомобиля. Над Москвой повисла серая сетка дождя. В такую погоду не особенно хочется гулять. Лучше завалиться на диван, взять шоколадку, включить диск с любимым фильмом и, закутавшись в теплый плед, в сотый раз радоваться, как герои романтической комедии ловко справляются со всеми жизненными неурядицами. Но мне дорога к удовольствию заказана – в моей квартире уже орудует тетя Варя. Сильно сомневаюсь, что дама со столь активной жизненной позицией разрешит мне предаться ничегонеделанию. Ну и куда податься?
   Я посмотрела в зеркало, поправила волосы, подкрасила блеском губы и поехала в центр, к большому дому, где в одном из кабинетов сидит мой милый друг. Шумаков имеет право на обед, и я приглашу его в ближайшее кафе. Хорошо бы Юру до моего приезда не отправили куда-нибудь по делам…
   В небольшую забегаловку Шумаков вошел с таким суровым выражением лица, что я сразу сказала:
   – Прости, решила сделать тебе сюрприз. Мы так редко обедаем вместе! Не могу даже вспомнить, когда вот так сидели вдвоем за столиком. Не хотела нарушить твои планы.
   Юра изобразил радость:
   – Нет, нет, тебе пришла в голову отличная идея.
   – Что случилось? – не выдержала я, когда Юра начал сосредоточенно выковыривать из горы листьев салата крохотные кусочки курицы. – Зачем ты заказал «Цезарь»? Там же есть нечего, сухари да зелень.
   – Аппетита нет, – чуть помедлив, ответил Шумаков. – Коврову ранили.
   Я уронила вилку.
   – Она жива?
   – Пока да, – нахмурился Юра. – Ее ударили заточкой в спину. Того, кто Ольгу порезал, не нашли – народу в камере толпа, но, как водится, все разом ослепли и оглохли.
   – Оля предполагала подобное развитие событий, – пробормотала я, – поэтому и позвонила мне. Она выживет?
   Шумаков дернул плечом.
   – Состояние тяжелое, она без сознания, в реанимации.
   – Почему ее арестовали, если нет прямых улик? – налетела я на него.
   – Задержали, – поправил Юра, – в соответствии с законом.
   – Причина? – наседала я.
   Шумаков отодвинул тарелку, возмущенно заметив:
   – Нарежут силоса, швырнут два грамма курицы, навалят сухого хлеба, а ты плати, как за целого бройлера! У Ковровой не было при себе паспорта. Выясняли ее личность. И, кстати, у нее нашли пакетик с марихуаной. Пусть спасибо скажет, что не обвинили в наркоторговле.
   Я прищурилась.
   – Ты серьезно?
   Шумаков взял чашку.
   – Угу. В Москве лучше носить в сумочке документы, а не травку. И вообще…
   Юра замолчал и стал сосредоточенно насыпать в кофе сахар. Наклонил над чашкой дозатор один раз, второй, третий, четвертый и возмутился:
   – Кто эту шутку придумал? Плюет всего по грамму песка.
   – Ты лучше скажи, кто решил запихнуть в камеру ни в чем не повинную женщину, – отрезала я. – Фактически обрекли ее на смерть. Кстати, Оля думает, что ты ей мстишь.
   Юра поставил сахарницу в центр стола.
   – Назови хоть одну причину моей неприязни к Ковровой!
   Я вспомнила аргументы девицы:
   – Мужчины плохо относятся к бывшим любовницам.
   Юра оперся локтями о стол.
   – Мы были вместе совсем недолго. Коврова не мой человек, у нас с ней не было ничего общего. Ольга тоже считала необеспеченного мента неудачной партией. Мы разбежались. Ни детей, ни совместной собственности не имели, ничего не делили. Она мне не нужна, а я – ей. Никаких чувств я к Ковровой не испытываю – ни злости, ни ревности. Мне по барабану, как она живет. Но поскольку все же некоторое время я считал Олю близким человеком, посоветовал ей поступить правильно. И отвел к Мише Лаврову. Сам занялся делами, а потом позвонил Лаврову, хотел узнать, что там вообще есть по убийству на фабрике игрушек. Мишка выдал такую инфу, что я до сих пор в трансе. Знаешь основную ментовскую заморочку?
   – Уточни, какую из многих ты имеешь в виду? – улыбнулась я.
   Но Шумаков не улыбнулся в ответ.
   – Когда ежедневно сталкиваешься с убийцами, то рано или поздно начинаешь думать, что в каждом человеке скрыт преступник. Гляди, по улице идет тетка…
   Я посмотрела в большое окно.
   – С тремя сумками и ребенком?
   Юра кивнул.
   – И вполне вероятно, что она придушила свою свекровь. Мотив? Да полно! Тесная квартира, капризная старуха, бабы не смогли поделить мужа и сына. Или вон тот мужик с цветами… Спешит сейчас к любовнице, его счастью мешает опостылевшая жена, и он собрался ее придушить. При определенных обстоятельствах любой может стать убийцей.
   – Это уже шиза! – остановила я Шумакова. – Лучше сходи к психотерапевту, иначе заработаешь нервный срыв.
   – Не, – усмехнулся Юра, – я сам справился. Запретил себе подобные мысли, и все. В момент, когда Ольгу встретил, я как раз усиленно над собой работал, потому так и вышло.
   – Как? – не поняла я.
   Шумаков откинулся на спинку стула и начал рассказ.
   Когда Юра понял, что профессиональное недоверие сильно мешает его и без того не очень счастливой личной жизни, он дал себе честное слово никогда не подозревать партнерш в нехороших поступках, не проверять их, не копаться в их прошлом, не всегда быть милиционером, а хоть час в день жить как обычный парень, у которого нет возможности выяснить подноготную своей спутницы.
   Коврова появилась в жизни Юры внезапно. Роман был коротким, пара рассталась, и до сегодняшнего утра Юра не сомневался, что Оля – неудачливая модель и плохая секретарша, не отличается особым умом, бесцеремонно лезет в чужие дела, излишне болтлива, поэтому подолгу ни на одной службе не задерживается.
   Но следователь Михаил Лавров за короткое время выяснил другое. Оказывается, Ольга Коврова имела диплом медсестры, трудилась в больнице и подрабатывала сиделкой. Вроде ничего особенного, средний медперсонал получает небольшую зарплату, а многие люди нанимают тяжелобольным родственникам няньку. За год до встречи Ковровой с Юрой на нее пожаловалась Арина Расковалова, бизнес-леди, которая пригласила медсестру к своему парализованному отцу Антону Борисовичу.