Донна Грант. Влюбленный горец

   Может, он обошелся с ней чересчур грубо, и она потеряла сознание? Или хуже того? Вдруг он убил ее? Куин пытался действовать не в полную силу, но иногда забывал, насколько силен его бог.
   Он опустился перед ней на колени и поднес палец к ее носу. Теплое уверенное дыхание коснулось его черной кожи, и Куин вздохнул с облегчением.
   – Она ранена?
   Оглянувшись через плечо, Куин увидел, что Арран наблюдает за ним. Практически сразу после того как Куин очутился в подземелье, белый Воитель вычислил его по имени и примкнул к нему.
   – Она дышит. Но боюсь, я чересчур грубо обошелся с ней, – откликнулся Куин.
   Арран медленно приблизился к нему, не выпуская из поля зрения темные углы, в которых притаились наблюдавшие за ними Воители. В этом каменном мешке никто из Воителей не мог позволить себе принять человеческий облик, чтобы не погибнуть.
   – Она сильно ударилась при падении, – сказал Арран. – Многие ломают кости.
   Куин кивнул, зная это по своему опыту. Когда его скинули в люк, он сломал руку и несколько ребер. Надо было быстро определить, что с ней, и оказать помощь. Но Куин молился, надеясь, что обошлось без переломов. Она была смертной и вряд ли легко пришла бы в себя, как они.
   – Давай, я осмотрю, – предложил Арран.
   Куин сначала решил отказаться от помощи Аррана, потому что ему не хотелось, чтобы кто-нибудь еще касался женщины. Она стала принадлежать ему, когда он спас ее. Это его обязанность – ухаживать за ней. Куин покачал головой, сообразив, что ведет себя как его брат Лукан, когда тот привез Кару к ним в замок. Это было так странно: Куин ни с кем не хотел делить жрицу. Но, даже понимая, насколько все это странно, он жаждал ее.
   Желание возникло в тот момент, когда он увидел, как мужественно она держится и насколько красива.
   – Можешь мне помочь, – сдался он.
   Вдвоем мужчины обследовали ее и, к облегчению Куина, не нашли серьезных повреждений. Только на затылке прощупывалась огромная шишка.
   – Что ты собираешься с ней делать? – спросил Арран, поднимаясь.
   Куин пожал плечами и уселся на огромный камень возле женщины.
   – Понятия не имею.
   – Дейрдре явно желает ей смерти.
   – После представления, которое мы для них разыграли, они уже считают ее мертвой.
   Арран фыркнул.
   – Дейрдре хочет тебя, если ты забыл. Она пока держится в стороне, но это долго не продлится. Она придет за тобой, а тут еще и женщина…
   – Не знаю, что и сказать, Арран. Я только знаю, что должен спасти ее.
   Арран всплеснул руками. Белые когти мелькнули в темноте, а длинные волосы утонули в тени.
   – Успокойся, Куин. Ты же знаешь, что можешь рассчитывать на мою преданность. Я просто надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь. Женщина здесь, среди Воителей, которые не видели их в течение долгих лет, – это чудовищная проблема.
   Куин провел рукой по лицу. Что это с ним? Жрица пахла просто божественно. Она разбудила в нем все его инстинкты защитника и покровителя. Но Арран прав. Другие Воители в подземелье захотят не только разорвать ее в клочья, но и утолить с ней свою похоть.
   И Господи прости, он не смог бы осудить их за это.
   Он и сам почувствовал прилив возбуждения, стоило легкому аромату солнца и дождя донестись до него. Но несмотря на то, каким чудовищем он был, он не будет стоять в стороне и поможет ей.
   – Йен и Дункан доказали тебе свою преданность, – напомнил Арран. – Они будут с нами заодно.
   – Пожалуй. – Куин посмотрел на двух Воителей, которые стояли у входа в его пещеру. Близнецы. Как и Куин со своими братьями, по отдельности они были сильными Воителями, но когда сражались вместе, превращались в смертельное оружие.
   Йен и Дункан обеспечат ему надежные тылы. Но как долго это продлится, прежде чем похоть вскружит им голову?
   Взгляд Куина остановился на другом Воителе, стоявшем по ту сторону прохода. У Харона была кожа цвета меди. Он всегда держался особняком, не участвовал в схватках против Куина, но и не выступал на его стороне. Сейчас он разглядывал женщину, и его глаза были полны вожделения.
   О черт!
   Куин тяжело вздохнул. Жизнь в темнице была сущим адом, а он добавил себе новых мучений. Куин внушил себе, что спас женщину, потому что поступить так означало проявить человечность. Но на самом деле он бросился ей на помощь, потому что ее запах и вид разбудили в нем желание.
   Что с ним происходит? Он ведь должен сосредоточиться на том, чтобы держать своего бога в повиновении, дожидаясь, когда Фэллон и Лукан вызволят его. Куин не имел ни малейшего сомнения, что братья придут за ним. Он одновременно и хотел этого, и боялся.
   Если Дейрдре удастся захватить и его братьев, их конец будет настолько ужасен, что об этом страшно было думать.
   Куин снова обругал себя. Он сбежал от своих братьев, от их любви, потому что не мог оставаться рядом с Луканом и его женой Карой. Их любовь друг к другу постоянно напоминала ему о том, чего у него никогда не было и не будет.
   Но сейчас его единственным желанием было вернуться в их полуразрушенный замок к воспоминаниям, которые гнездились в раскрошившихся камнях.
   – Мы можем прятать ее некоторое время.
   Куин вздрогнул, когда Арран прервал его мысли.
   – Возможно. Но тут по крайней мере двенадцать Воителей. Большинство из них мы не видим, потому что они держатся в сторонке.
   – После того, как ты дал им понять, кто в подземелье хозяин… – В голосе Аррана прозвучал намек на шутку.
   Глянув на него, Куин фыркнул. Неделя, которая понадобилась ему, чтобы установить здесь свои порядки, была мучительной, и не из-за многочисленных ран, а потому что приходилось выпускать на волю своего бога ради того, чтобы остаться в живых.
   Только ему, Аррану и близнецам было известно, что, когда Куин возвращался в темноту своей пещеры, он снова принимал облик человека. Это делало его счастливым. Но Куин был настолько близок к тому, что его бог возьмет над ним власть, что даже не понимал остроты ситуации.
   Только не теперь, после всего пережитого за эти несколько недель в глубине горы.
   – Ты слышал, что сказала Дейрдре? – Куин постарался выкинуть из головы мысли о безнадежности, которая все больше и больше овладевала им.
   Арран опустился на корточки.
   – Я следил за другими, когда женщину скинули вниз. Она жрица, так ведь?
   – Ты прав, Арран. Она жрица. Интересно, почему Дейрдре не убила ее, как других? – спросил Дункан.
   Посмотрев направо, Куин увидел одного из близнецов с голубой кожей. Это был Дункан. За ним – Йен. Они подошли ближе, чтобы не пропустить ни слова.
   – Я как раз об этом думал, Дункан. Всех жриц, которых притаскивали сюда, она убила.
   – Несколько все еще остаются в живых, – поправил его Арран. – Айла, к примеру.
   – Верно. – Куин погладил себя по заросшему подбородку. Сразу захотелось побриться. – Кого-то она оставила. Но не ее. Почему?
   Скрестив руки на груди, Йен разглядывал женщину, лежавшую у его ног.
   – Что в ней такого особенного?
   Куин дал им знак подойти ближе. Ему не хотелось, чтобы их услышали.
   – Должно быть, есть какая-то важная причина, если Дейрдре не стала убивать эту жрицу и не воспользовалась ее кровью, чтобы увеличить свою силу. У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?
   Близнецы переглянулись и покачали головами.
   – Нам почти ничего не известно о жрицах, Куин. Ты же знаешь, – сказал Дункан.
   Куин посмотрел на Аррана. Тот, сдвинув брови, думал о чем-то.
   – Арран?
   – Могу только предположить, что жрица что-то узнала. Если это так, тогда Дейрдре могла просто убить ее. Так что в этом нет никакого смысла. Должна же существовать какая-то причина, почему Дейрдре не стала убивать ее, чтобы забрать себе ее силу.
   – Вот это нам и нужно выяснить. – Куин встал и оглядел свои руки с черными когтями. Они были длинными и острыми и вполне годились для того, чтобы срубить дерево. Но совсем не годились, чтобы касаться нежной женской кожи.
   За триста лет ярость из-за потери жены и сына, погибших в бойне, устроенной против его клана, почти позволила богу мести взять власть над Куином. Сейчас, разглядывая свои когти, ему было противно видеть это подтверждение присутствия в нем бога.
   – Дождемся, пока она очнется. А пока посторожим ее. Мне не хочется, чтобы другие приближались к ней, – заявил Куин.
   Трое Воителей согласно кивнули и отошли, занимая позиции при входе в его пещеру.
   Куин выглянул в подземелье. В центре его находилось довольно большое свободное пространство, куда Дейрдре сбрасывала своих жертв и где разворачивались сражения, за которыми она наблюдала. В разные стороны от этой площадки отходили пещеры – настоящие норы. Воители считали их своими домами.
   «Или темницами без решеток» – так думал о них Куин.
   Его пещера была самой большой. Чтобы отвоевать ее для себя, ему не пришлось никого убивать. В пещере было достаточно места не только для него, но и для трех других Воителей. Они даже не натыкались друг на друга. Помимо того, у Аррана и близнецов были свои собственные закутки по бокам от пещеры Куина.
   В дальнем конце пещеры имелась каменная плита. Ее Куин использовал как лежанку и спал на ней. Во сне он забывал о том, что находится в глубине горы. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним появлялись лица братьев или возникали сны о том, как его бог берет над ним верх и соединяет с Дейрдре.
   Куин постоянно носил в себе тяжкое чувство вины за то, что бросил братьев, поставив их перед необходимостью освободить его.
   Почти триста лет они провели вместе, охраняя свой замок и набрасываясь на любого виррана, который осмелился приблизиться к их дому. Предчувствуя надвигающуюся войну, к ним пришло много Воителей, готовых драться с Дейрдре.
   А он что натворил? Взял и сбежал, разрушив все.
   Как он мог так поступить с Фэллоном и Луканом? И это после всего, что они сделали для него? Бессчетное количество раз братья пытались убедить его контролировать своего бога.
   Это Лукан привез их назад в замок. Ему показалось, что так будет лучше для Куина. Куин поначалу отказывался, но Лукан оказался прав. Возвращение в родной дом помогло Куину успокоиться.
   Вздохнув, он взял жрицу на руки и поднялся. Она весила не больше перышка. Куин прижимал ее к себе дольше, чем это было нужно, а потом опустил на плиту, где всегда спал сам. Ему страшно захотелось лечь рядом, коснуться ее кожи, узнать вкус ее губ. Он убрал темные вьющиеся пряди волос от ее лица и с удивлением обнаружил мелкие косички, заплетенные на макушке и затылке.
   Улыбнувшись, провел пальцем вдоль одной косички. Дитя кельтов! Легко ощущалась магия, струившаяся по ее жилам. Она была сильной, очень сильной.
   Он опять подивился тому, что Дейрдре не убила ее. Несмотря на то что от подземелья было далеко до зала для приемов, Куин слышал разговор Дейрдре со жрицей, когда та сказала, что ее могут спасти Маклауды.
   Женщина что-то знала о нем и его братьях? Пожалуй, это вряд ли остановило бы Дейрдре. Тут была какая-то другая причина. Одну вещь про Дейрдре он знал совершенно точно: она была помешана на собственной безопасности, ее персона для нее самой была важнее всего.
   В качестве причины это могло сгодиться. Это, а еще черная магия, которой она пользовалась. Ненависть к ней зашевелилась внутри, а бог в нем зарычал и стал умолять выпустить его, обещать, что отомстит Дейрдре. Еще бы немного, и Куин согласился бы.
   Сосредоточившись, он заставил бога замолчать и вновь восстановил над ним контроль. Каждый раз это становилось делать все труднее. Он с тоской подумал, что братьям надо бы поторопиться, иначе произойдет непоправимое.
   Куин замер, когда женщина застонала. Должно быть, она страдала от боли, но он ничем не мог помочь ей здесь. К тому же в темнице было холодно. Они находились глубоко под землей, по стенам бежала вода, а воздух был очень влажным.
   Он дотронулся до ее руки. Кожа была ледяной. Куин попытался представить себе, что на его месте сделали бы братья. У него не было ни еды, ни одеял, ничего, что помогло бы унять боль. Может, таким образом он лишь оттянет ее смерть?
   Куин опустился на плиту и вспомнил о Лукане и женщине, которую тот любил. Кара прекрасно подходила его брату во всех смыслах. Ему было интересно, поженятся ли они или нет. Он думал, что поженятся, но мысль о том, что церемония состоится в его отсутствие, наполняла его такой болью, что становилось трудно дышать.
   Затем его мысли обратились к Фэллону. Как самого старшего, его с рождения готовили исполнять обязанности главы рода. Никто и предположить не мог, что какой-нибудь злодей вроде Дейрдре уничтожит весь клан и оставит их в одиночестве.
   Куин собственными глазами видел, как трудно было Фэллону справиться со своим богом. Однако он ничем не мог помочь ему, потому что сам убивался по жене и сыну.
   Лукан сделал все от него зависящее, чтобы братья остались вместе. Куин ненавидел себя за ревность к нему. Лукан столько сделал для того, чтобы Куин справился со своей яростью, а Фэллон – с состоянием оцепенения, что в полной мере заслужил счастье.
   Вместо того чтобы разделить с Луканом его радость, Куин обиделся на него. Он завидовал ему. Брат получил то, что Куин пытался отыскать всю свою жизнь – любовь. Чистую, настоящую любовь.
   Такого рода привязанность Куин не испытает никогда. В этом он был уверен.
   Он повернулся и глянул на женщину. Она была маленькой и настолько хрупкой, что в первый момент ее можно было принять за ребенка. Но потом глаза останавливались на очертаниях ее груди, полной и зрелой.
   Ее одежда была сшита из простой материи, хотя полоска золота, которая скрепляла ее волосы, говорила о том, что она птица высокого полета. Правда, по ее виду это трудно было сказать, но со жрицами всегда так.
   Не удержавшись, он наклонился и еще раз вдохнул ее аромат. Она пахла чудесно, и он как будто снова оказался в своем замке на берегу моря.
   Куин оглядел ее лицо. Длинные черные ресницы были спокойно опущены. Темные брови выгнулись аккуратными дугами. Ему стало любопытно, какого цвета у нее глаза. Наверное, какого-нибудь необычного, как все в ней.
   У нее были высокие скулы, маленький вздернутый нос и рот, который просто умолял себя поцеловать. От вспыхнувшего желания заныло в паху, перехватило дыхание. Ничего не соображая, Куин пальцем коснулся ее губ. Они оказались такими нежными, что он чуть не наклонился, чтобы поцеловать ее.
   Вкусить. Насладиться. Затвердить свое право.
   Держи себя в руках!
   Стиснув кулаки, Куин зажал их между бедер. Возбуждение овладевало им. Он не мог отвести от нее взгляда. Ее грудь равномерно поднималась и опускалась, и у него вдруг возникло желание сорвать с нее одежду и насладиться неземной красотой. Этой молочно-белой кожей, этими изящными линиями обнаженного тела. Ласкать ее, обнимать, держать в объятиях…
   – О, дьявол, – простонал он, борясь с волной вожделения.
   Он не предавался воздержанию, как это делали Фэллон и Лукан. Нет, когда становилось невмоготу, Куин удовлетворял свои плотские желания. Незаметно для братьев он покидал замок, уходил по ночам, держась в тени.
   Но еще никогда ему так не хотелось дотронуться до женщины, попробовать на вкус, почувствовать ее, как эту жрицу, которая лежала рядом.
   Женщина издала долгий и низкий стон. Взгляд Куина метнулся к ее лицу. Он закусил губу, чтобы не застонать самому. Краешком глаза он увидел, что Арран и близнецы тоже уставились на нее.
   Дрожащей рукой Куин дотронулся до ее лба. Вероятно, от прикосновения ей стало больно, потому что она задержала дыхание.
   – Не надо шевелиться, – шепотом предупредил он, стараясь оградить ее от нового приступа боли.

Глава 3

   – У вас на затылке приличных размеров шишка и, как мне кажется, синяки на ребрах.
   Маркейл застыла при звуках этого низкого, густого голоса, который окутал ее, как туман, сползающий с гор. Она непроизвольно вздрогнула, и совсем не от холода, царившего в подземелье.
   На секунду она вдруг забыла про пульсирующую боль в голове, про то, как больно дышать. Все мысли сосредоточились на том, кому принадлежит этот чувственный голос с повелительными интонациями. В голове словно било молотом. А Маркейл стала вспоминать, что произошло с ней за минувшую неделю. Свой бег через лесные заросли. То, как Данмор с вирранами окружили ее, как доставили к Дейрдре, а потом сбросили в подземную тюрьму.
   Маркейл вспомнила, как внизу ее окружили Воители, и неожиданно что-то огромное и черное кинулось на нее. Она глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом. Грудь пронзила резкая боль.
   – Спокойно, не волнуйтесь.
   Тот же чарующий, обволакивающий голос снова пророкотал над ухом, и она почувствовала себя защищенной. Самообман, конечно, она это понимала. Но в ее нынешнем положении разве могло быть по-другому?
   Маркейл облизнула губы и проглотила стон. Даже такое простейшее движение отзывалось приступом боли в голове. Она немного полежала неподвижно. Ей показалось, что до нее донеслись звуки чьего-то пения, но чем внимательнее она вслушивалась, тем голоса становились тише. Наконец замолкли совсем.
   В любой момент она ожидала, что голова вновь взорвется от боли. Когда ничего не произошло, Маркейл с трудом приоткрыла один глаз и увидела, что ее окружает темнота. Она ненавидела тьму, потому что в ней скрывалось само зло. Со вздохом Маркейл закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы облегчить боль.
   Она потрогала свой лоб и вдруг ощутила, как поверх ее руки легла другая рука, большая и теплая.
   – У меня нет ничего, что поможет вам облегчить боль.
   Это забота прозвучала в его голосе? Она сглотнула, во рту было сухо.
   – Скоро все будет в порядке.
   – Значит, вы знахарка?
   Маркейл собралась затрясти головой, но его рука не позволила ей шевельнуться. Поэтому пришлось ответить:
   – Нет. Просто меня научили, как быстро вылечиться самой.
   Она не могла понять, зачем заговорила с незнакомцем на эту тему. Ему не стоило доверяться, пусть даже он спас ее. Что, если это очередная ловушка Дейрдре?
   – Ну, тогда принимайтесь за дело. – Его слегка хрипловатый голос зазвучал еще ниже. – Я спас вас и тем самым подверг жуткой опасности. Я буду защищать вас и дальше, но при ваших повреждениях это будет сделать намного труднее.
   Ей никогда не нравилось быть кому-то в тягость, но в его голосе послышались нотки безысходности и сердечной муки – знакомые эмоции, на которые она не могла не откликнуться. Маркейл заволновалась. Захотелось узнать, как его зовут.
   – Кто вы?
   – Не важно. Отдыхайте и лечите себя, жрица.
   От боли можно было потерять сознание, но она сделала усилие и сохранила ясную голову, чтобы больше разузнать про этого загадочного человека, сидевшего рядом.
   – Маркейл. Меня зовут Маркейл.
   – Даю слово, я сумею защитить вас. А сейчас – спать.
   Она могла поклясться, что в полусне услышала, как он прошептал ее имя.
 
   Как только Куин убедился, что она заснула, он снял руку с ее лба. Потом, не в силах удержаться, провел пальцем по тыльной стороне ее ладони и ощутил, какая у нее нежная, шелковистая кожа. И вовремя отпустил ее: очень не хотелось задеть ее когтями, потому что тогда она сразу поняла бы, кто он.
   В конце концов, ведь это Воители сбросили ее сюда. Она только начала доверять ему, но надолго ли? Скоро она поймет, что вокруг нее снова Воители, которые к тому же жаждут ее тела.
   Он приказал себе встать, уйти и дать ей поспать. И не мог заставить себя подняться. Желание остаться с ней казалось совершенно безобидным, но когда возникла жгучая потребность дотронуться до нее, он вцепился в свои колени. Интересно, именно так чувствовал себя Лукан, когда держал Кару в объятиях?
   И тут же Куин понял, что совершил фатальную ошибку. В этой женщине было нечто, что будило в нем глубоко скрытые, темные, первобытные реакции. Для него такие эмоции могут закончиться смертью.
   Выругавшись, Куин вскочил и бросился к выходу из пещеры. Маркейл была слишком привлекательна, слишком нежна, чтобы оставаться наедине с таким, как он. Он принесет ей только несчастья, как и всем своим близким.
   – Очнулась? – спросил Арран.
   Куин нехотя откликнулся:
   – Лишь на минуту. Она мучается от боли. Однако сказала, что знает, что делать, чтобы вылечиться самой.
   – Ничего удивительного. Жрецы владеют особыми магическими приемами для этих целей. Ей повезло, что она это умеет.
   Куин недовольно заворчал. Ему больше не хотелось говорить о Маркейл, потому что желание вновь возникало в нем, стоило вспомнить о ней.
   – Что-нибудь случилось?
   Арран скрестил руки на груди и дернул головой, указывая себе за спину:
   – Они учуяли ее. Господи Боже, Куин, да мы все чуем ее. Она ведь как званый пир для голодного, нам нужно быть готовыми ко всему.
   – Я сам пригляжу за ней, – отрезал Куин, понимая, что заговорил грубее, чем обычно. Арран прищурился, давая понять, что услышал вызов в словах Куина.
   – Ты думаешь, я начну сражаться с тобой из-за нее? – прямо спросил он. – Даю слово, что буду на твоей стороне. Ты во мне сомневаешься?
   – Меня беспокоит желание, которое обуяло всех нас. Меня в том числе.
   Арран громко вздохнул и провел ладонью по лицу.
   – Никто из нас не заслужил, чтобы оказаться здесь, в особенности жрица. У нее нет ни малейшего шанса в схватке с нами. Может, она сказала что-нибудь еще?
   – Назвала свое имя. Ее зовут Маркейл.
   – Маркейл, – повторил Арран. – Необычное имя. Она, случайно, не рассказала, почему Дейрдре не убила ее?
   Куин покачал головой.
   – Пока нет.
   – Что ж, будем надеяться, что она скоро придет в себя и мы узнаем о ней побольше. – Арран повернулся и посмотрел на Маркейл поверх его плеча.
   Куин наблюдал за ним и ждал момента, когда ему придется вступить в схватку с одним из тех, кому он доверял.
   – Она напоминает мне мою сестру, – сказал Арран после долгой паузы.
   – У тебя есть сестра?
   Арран кивнул и, нахмурившись, отвел глаза от Маркейл.
   – Даже две. Старшая и младшая. Маркейл напоминает младшую. Она была маленькой, хрупкой и всегда попадала в какие-нибудь неприятности. Я называл ее моей феей.
   – Что с ней случилось? – Вопрос вырвался, прежде чем Куин успел прикусить язык.
   – Она умерла, – пробормотал Арран с отсутствующим видом.
   Куин больше не стал спрашивать. Здесь не было ни одного Воителя, который бы не страдал. Именно так их и находила Дейрдре.
   Оставив Аррана предаваться воспоминаниям, Куин отошел к близнецам. Оба брата были высокими и мускулистыми. Одинаково расставив ноги и скрестив руки на груди, они наблюдали за другими Воителями.
   Дункан и Йен так походили друг на друга, что начали причесываться по-разному, чтобы люди не путали их. Йен стригся коротко, чуть ли не наголо, а Дункан предпочитал не стричься и носил длинные волосы, откинув их за спину.
   Йен обернулся к нему.
   – Жрица очнулась.
   Это был не вопрос, а утверждение. Куин кивнул.
   – Она лечит себя сама. Я собираюсь расспросить ее подробнее, когда она снова проснется.
   – Она понимает, где находится? – поинтересовался Дункан.
   Куин пожал плечами.
   – Если отыщете какую-нибудь еду, дайте мне знать. Маркейл захочет поесть.
   Их кормили один раз в день, а потом давали немного хлеба. Этого им было достаточно, а вот для Маркейл Куин собирался найти дополнительное питание. Если из этого ничего не получится, будет отдавать свою порцию.
   – Пойду поищу, – сказал Йен и ушел.
   Глядя вслед брату, Дункан поскреб подбородок.
   – Как ты думаешь, сколько времени понадобится Дейрдре, чтобы сообразить, что жрица не умерла?
   – Не много, – признал Куин. – Но и не мало.

Глава 4

   Когда Маркейл очнулась в следующий раз, она почувствовала, что ей стало намного лучше. Голова по-прежнему ныла от тупой боли, но скоро она пройдет. Маркейл осторожно сделала глубокий вдох – и ничего. Грудь дышала свободно.
   Откуда-то издалека опять доносилось пение, теперь вместе с музыкой. На мгновение показалось, что в мелодии звучит нечто магическое, но стоило ей снова вслушаться, как музыка исчезла.
   Тут до нее дошло, что она не одна. Это тот самый мужчина, от голоса которого появлялась слабость внутри? Или кто-то другой? Или что-то другое? Маркейл уставилась в темноту и вспомнила, что все еще находится в глубине горы Дейрдре.
   – Как себя чувствуете?
   Она повернула голову в том направлении, откуда раздался уже знакомый голос. На этот раз мужчина не сидел возле нее, а стоял сбоку. Сколько она ни пыталась, ничего, кроме слабо очерченного во мраке силуэта, не разобрала. Ей захотелось увидеть его лицо, узнать, как его зовут.
   – Мне лучше.
   – Вот и хорошо.
   Маркейл медленно приподнялась и села, прислушиваясь к собственному телу. Когда не появилось даже намека на боль, опустила ноги на пол. Потом увидела слабый свет, шедший от факела в дальнем конце помещения, которое оказалось пещерой. Подземная темница!
   Виднелось еще несколько пещер, размерами поменьше. Между ними располагалось огромное пустое пространство, куда ее сбросили.
   О Господи! Воители!
   Маркейл вцепилась в край каменной плиты, на которой сидела, и попыталась выровнять дыхание. Раньше, до ее пленения Дейрдре, она никогда не боялась Воителей, но теперь у нее изменилось мнение на этот счет.
   – Это вы кинулись ко мне? – обратилась она к мужчине. Тот стоял слева от нее неподвижно, как статуя.