Дойл Артур Конан. Дуэт со случайным хором

   — Да, но не совсем так, как у нас.
   — Нет, конечно не так, но вроде этого. Обыкновенно женатые люди узнают друг друга в конце концов немного лучше, чем в первый день их встречи.
   — Что ты тогда обо мне думал, Франк?
   — Я тебе это уже много раз говорил.
   — Ну, так скажи мне еще раз.
   — К чему, когда ты и так знаешь?
   — Я хочу снова услышать это.
   — Это будет только баловать тебя.
   — Я люблю, чтобы меня баловали.
   — Ну, изволь. Я думал тогда вот что: «Если эта девушка полюбит меня, тогда из моей жизни может быть что-нибудь и выйдет». И затем я еще подумал: «Если этого не будет, то мне уже никогда не сделаться прежним человеком».
   — Верно, Франк, ты это подумал в самый первый день?
   — В самый первый.
   — А потом?
   — А затем с каждым днем, с каждой неделей это чувство все росло и росло, пока, наконец, ты одна не поглотила моих надежд, стремлений и желаний. Мне страшно подумать о том, что бы со мной было, если бы ты не полюбила меня.
   Она громко и радостно засмеялась.
   — Я так люблю слушать, когда ты говоришь это. И я больше всего удивляюсь тому, что ты, кажется, еще ни разу не раскаивался в том, что сделал. Я ожидала, что вскоре после свадьбы — не сразу, нет, а так через неделю или около того — ты вдруг очнешься, как человек, который был загипнотизирован, и скажешь: «Ну как я мог думать, что она красива! Как я мог увлечься этой маленькой, незначительной, неумной, неинтересной…» О Франк, ведь соседи увидят нас!
   — Что подумает о нас мисс Поттер?
   — Прежде чем говорить такие речи, советую тебе опускать штору.
   — Ну, а теперь сиди спокойно.
   — А что тогда думала ты?
   — Я думала, что ты очень хорошо играешь в лаун-теннис.
   — Что еще?
   — Находила, что с тобой интересно разговаривать.
   — Со мной? А я чувствовал себя тогда так неловко.
   — Да, и это мне очень понравилось. Терпеть не могу хладнокровных и самоуверенных людей. Я видела, что ты немного смущен и думала даже…
   — Что?
   — Что может быть я тому причиной.
   — И я тебе понравился?
   — Я очень заинтересовалась тобой.
   — Да, и это то чудо, которое я никогда не постигну. Ты, с твоей красотой, с твоим изяществом, с твоим богатым отцом и тысячью поклонников у своих ног, и я, невзрачный юноша, без особых знаний, без надежд на будущее, без…
   — Успокойтесь милостивый государь, нет, пожалуйста, Франк!
   — Смотри, эта старая миссис Поттер опять у окна! На этот раз она нас поймала. Вернемся лучше к серьезному разговору.
   — На чем мы остановились?
   — Мы говорили, кажется, о какой-то свинье. И затем о миссис Битон. При чем тут, однако, свинья? И с какой стати ты будешь из-за нее плакать? И в чем заключаются замечания этой дамы об обыкновенной свинье?
   — А вот, прочти сам.
   Франк громко прочел следующее:
   «Свинья принадлежит к разряду млекопитающих, к роду Sus, к семейству Pachydermata или толстокожих. Она отличается длинным, точно обрубленным, подвижным носом, имеет сорок два зуба, копыта ее раздвоены, хвост — тонкий, короткий, закрученный». Какое же, однако, это имеет отношение к домашнему хозяйству?
   — Вот это мне и самой хотелось бы знать. Ну какое значение может иметь то, что у свиньи сорок два копыта? И все-таки, если госпожа Битон это знала, очевидно, это для чего-нибудь нужно. Если я начну делать пропуски, то ведь этому конца не будет. Тем не менее, во всех других отношениях это превосходная книга. Чего бы ты ни захотел — все здесь есть. Взгляни на оглавление. Крем. Если ты хочешь получить крем, ты найдешь здесь все необходимые указания. Круп. Если ты хочешь — то есть, если ты не хочешь получить крупа, эта книга научит тебя, как уберечься от этой болезни. Круллеры — я уверена, что ты не имеешь понятия, что это такое.
   — Ни малейшего.
   — И я также. Но мы можем сейчас же узнать. Вот оно — параграф 2847. Видишь, это род молочных блинов. Эта книга всему научит.
   Франк взял книгу и бросил ее на пол.
   — Ничто из того, чему она тебя научит, не может быть мне приятно, если я буду знать, что она была причиной твоих слез и твоей печали… Глупая, несносная книга! — вдруг воскликнул Франк, рассердившись, и чуть не ударил ногой объемистый том, лежащий на полу.
   — Нет, нет, Франк, — остановила его Мод и, подняв книгу, прижала ее к своей груди. — Я не могу обойтись без нее. Ты представить себе не можешь, что это за умная старая книга. Сядь лучше на эту скамеечку у моих ног, а я прочту тебе что-нибудь вслух.
   — Ну, хорошо, дорогая.
   — Только изволь сидеть спокойно. Слушай, какие мудрые слова: «Хозяйка дома — это то же, что командующий армией. По каждому пустяку, по каждой мелочи в доме можем мы узнать ум и характер хозяйки. И какова она сама, таковы и ее слуги».
   — Откуда следует, что Джемима — одно совершенство.
   — Наоборот, этим объясняется вся ее неумелость. Слушай дальше. «Рано вставать — необходимо каждой хорошей хозяйке».
   — Ну что же. В девять часов утра ты уже всегда на ногах. Кажется, достаточно рано.
   — В девять! Я уверена, что миссис Битон вставала в шесть.
   — Сомневаюсь. Вероятнее всего, она ела свой завтрак лежа в постели.
   — О, Франк, у тебя ни к чему нет уважения.
   — Прочти мне еще немного этой премудрости.
   — «Умеренность и экономия суть добродетели, без которых никакое хозяйство не может процветать. Доктор Джонсон говорит: „Умеренность — это…“ Прочь доктора Джонсона! Кому может быть интересно мнение мужчины. Если бы это была госпожа Джонсон…
   — Джонсон много лет сам занимался своим хозяйством.
   — Воображаю, что из этого получилось. Миссис Битон — это так. Но я не допущу, чтобы меня учил какой-то доктор Джонсон. Где я остановилась? Да, вот — «Помните всегда, что умение довольствоваться малым — великая заслуга в хозяйстве».
   — Ур-ра! Долой всякие лишние пудинги!
   — Не шуми так, Франк!
   — Эта книга возбуждает меня. Что еще?
   — Не торопитесь вступать в дружбу с чужими людьми и не открывайте вашего сердца каждому новому знакомому».
   — Отличное правило. Ты позволишь мне выкурить папиросу? Надеюсь, у Битон нет параграфа относительно курения в спальне?
   — Она едва ли считала возможным подобное преступление. Если бы она знала тебя, мой милый, ей пришлось бы написать особое дополнение к книге. Итак, я продолжаю.
   — Пожалуйста.
   — Дальше она обсуждает вопрос о том, как следует вести разговоры. «В разговоре с друзьями никогда не касайтесь мелких, обыденных неудач и неприятностей. Если хозяйка — замужняя женщина, пусть она никогда не позволяет себе выражать недовольство мужем в разговоре с другими».
   — Самая лучшая книга, которую я когда-либо встречал! — воскликнул Франк в восторге.
   — «Хозяйка всегда должна стараться сохранять хорошее расположение духа. Гнев и раздражение самым неблагоприятным образом отзываются на всем хозяйстве».
   — Превосходно!
   — «При обзаведении хозяйством следует с самого начала приобретать лучшие вещи своего рода».
   — Именно поэтому я приобрел тебя, Мод.
   — Благодарю вас! Затем идет целая лекция о гардеробе, лекция о найме прислуги, о каждодневных обязанностях визитов и лекция о жизни на вольном воздухе, гимнастике, спорте…
   — Самая главная и лучшая из всех, — вскричал Франк, вскочив и схватив жену за руки. — У нас как раз осталось достаточно времени для одной партии гольфа. Но только слушайте, сударыня. Если я когда-нибудь еще увижу у тебя на глазах слезы из-за всяких домашних дел…
   — Нет, нет, Франк, этого больше не будет.
   — Ну, ладно, В противном случае госпожа Битон полетит в печку. Запомни это!
   — И ты вовсе не завидуешь мистеру Битону?
   — Я не завидую никому на свете!
   — Тогда зачем я буду так стараться сделаться миссис Битон?
   — Вот именно!
   — О Франк, какая гора с плеч долой! Эти тысяча шестьсот страниц уже давно камнем лежали на моем сердце. Милый, славный мальчик, идем!
   И они побежали вниз.

Глава XI
Затруднения

   Однажды вечером Франк вернулся домой чем-то озабоченный. Жена его ничего не сказала, но после обеда уселась на маленькой скамеечке возле него и стала ждать. Она знала, что если бы новости были хорошие, то он уже давно рассказал бы их ей, и потому догадывалась, что случилось что-нибудь неладное. Наконец Франк заговорил.
   — Должен сообщить тебе неприятную вещь, Мод.
   — Я вижу, дорогой, что что-то неладно. Что же случилось?
   — Помнишь, я еще до свадьбы рассказывал тебе, что поручился за одного человека?
   — Отлично помню.
   — Его фамилия Фаринтош. Он служит страховым агентом, и я поручился за него, чтобы спасти его от разорения.
   — И очень хорошо сделал, дорогой.
   — Сегодня утром я встретил его на станции, и как только он меня увидел, то сейчас же отвернулся и поспешил уйти. По его глазам я понял, что что-то опять неладно. Очевидно, у него снова недочеты.
   — О, неблагодарный человек!
   — Несчастный парень, ему нелегко живется. Но с моей стороны было безрассудно не отказаться от поручительства. Все это было не так страшно, пока я был холостым. Но теперь я, женатый человек, являюсь поручителем на неограниченную сумму, не имея ни копейки в запасе. Не знаю, что с нами будет, Мод.
   — Как велик недочет, Франк?
   — В том-то и дело, что я этого не знаю. Это и есть самое худшее.
   — Едва ли правление Общества будет очень притеснять тебя.
   — Да, но он служит у Хотспуров. Это совсем другое общество.
   — О Боже! Что же ты думаешь предпринять теперь?
   — Сегодня я зашел к ним в контору и потребовал, чтобы они отправили своего служащего для проверки книг Фаринтоша. Завтра я буду свободен целый день, и утром жду к себе этого служащего.
   Им предстояло провести целую ночь в мучительной неизвестности относительно того, что готовит им завтрашнее утро. Франк был действительно очень горд по природе, и мысль, что он будет не в состоянии выполнить принятых на себя обязательств, глубоко оскорбляла его самолюбие. Его охватила нервная дрожь. Но прекрасная, сильная душа его жены стояла выше боязни, и в ее чистой любви, ее вере в лучшее он находил твердую опору. Самое дорогое, что у него было — ее любовь, — он не мог потерять. Не все ли равно, будут ли они жить в хорошеньком домике с восемью комнатами или в простой лачуге? Все это были пустяки, не менявшие сущности жизни. Тихой, нежной лаской она успокоила Франка, и эта печальная ночь превратилась в одну из самых прекрасных во всей его жизни. Он благословлял несчастье, давшее ему возможность познать всю силу любви, дружбы и преданности.
   Вскоре после завтрака к Франку явился мистер Вингфилд, доверенный фирмы Хотспур. Это был сухой, корректный господин высокого роста.
   — Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас, мистер Кросс, — сказал он.
   Франк пожал плечами.
   — Ничего не поделаешь, — проговорил он.
   — Будем надеяться, что недочеты не очень велики. Мы предупредили мистера Фаринтоша, что придем сегодня проверять его книги. Если вы готовы, мы можем отправиться сейчас же.
   Страховой агент жил поблизости. К двери его маленького домика была прибита медная дощечка. Их впустила какая-то женщина с печальным лицом. Сам Фаринтош, угрюмый и бледный, сидел среди кучи конторских книг. При виде этого беспомощного и жалкого человека досада Франка сменилась жалостью.
   Они уселись у стола — доверенный посередине, Фаринтош по его правую руку, Франк по левую. В продолжение двух часов тишину нарушал только шелест поворачиваемых листов. Изредка слышались короткие, отрывистые вопросы и ответы. Сердце Франка упало, когда он увидел, какие громадные суммы проходили через руки этого человека. Как велик мог быть недочет? От ответа на этот вопрос зависела вся будущность Франка, вся его молодая жизнь. И было странно смотреть на маленькую грязноватую комнатку и на кучу синих книг — на все эти прозаические условия, при которых решается судьба современного человека.
   — Могу я положиться на эти цифры? — спросил, наконец, Вингфилд.
   — Безусловно.
   — В таком случае поздравляю вас, мистер Кросс. Недостача не превышает пятидесяти фунтов стерлингов.
   Этой суммы было как раз достаточно, чтобы поглотить все сбережения, сделанные Франком до сих пор. Тем не менее, это было лучше, нежели можно было ожидать, и Франк облегченно пожал руку, протянутую ему доверенным.
   — Я останусь здесь еще на час, чтобы окончательно проверить цифры, — сказал Вингфилд. — Но вам здесь нет больше необходимости оставаться.
   — Надеюсь, вы зайдете к нам позавтракать?
   — С удовольствием.
   — До свидания, значит.
   Франк почти бегом бежал всю дорогу домой, чтобы поскорее успокоить жену. — «Дела не так уж плохи, дорогая, — всего пятьдесят фунтов». — Они, как дети, прыгали от радости по комнате.
   Однако Вингфилд явился к завтраку нахмуренный и торжественный.
   — Мне очень жаль разочаровывать вас, — сказал он, — но дело оказывается серьезнее, чем я думал. Некоторые суммы, которые мы внесли в книги как еще невыданные, были им в действительности получены, но он попросту удержал расписки. Таких сумм наберется еще на сто фунтов стерлингов.
   Слезы подступили к глазам Мод, когда она, взглянув на Франка, заметила, каких усилий ему стоило оставаться спокойным.
   — Это значит сто пятьдесят?
   — Наверное, не меньше. Я выписал все это на листе бумаги, чтобы вы могли сами проверить цифры.
   Франк опытными глазами пробежал по ряду цифр, являвшихся результатом утренней работы доверенного.
   — Вы предоставили в его распоряжение свой кредит в банке в сумме ста двадцати фунтов стерлингов?
   — Да.
   — Как вы думаете, успел ли он воспользоваться ими?
   — Это вполне возможно.
   — Я думаю, нам лучше будет самим сходить в банк и удостовериться.
   — Отлично.
   — И если эти деньги еще находятся в банке, их следует во всяком случае немедленно передать правлению Общества, которому они принадлежат.
   — Безусловно.
   За завтраком все чувствовали себя неловко и были рады, когда он, наконец, кончился.
   Они снова направились к дому страхового агента. Лицо последнего, и без того уже бледное, побелело еще более, когда они объяснили ему, зачем пришли.
   — Неужели это необходимо? — обратился он с мольбой к Вингфилду. — Я даю вам свое честное слово, что деньги целы.
   — Мне очень неприятно говорить вам это, но мы и так уже чересчур много доверяли вам.
   — Деньги находятся в банке, клянусь вам!
   — Эти деньги принадлежат Обществу, и мы должны сейчас же передать их ему.
   — Если я по вашему принуждению выну всю сумму из банка, мне повсюду закроют кредит.
   — Тогда пусть он оставит в банке десять фунтов, — сказал Франк.
   Все трое направились к банку. У дверей Фаринтош остановился и обратился к доверенному с новой просьбой.
   — Позвольте мне войти туда одному, господа. Иначе мне будет стыдно показаться здесь впоследствии.
   — Я ничего не имею против. Идите и получите деньги сами.
   Неизвестно зачем ему понадобились эти лишние пять минут. Может быть, у него была безумная надежда уговорить директора банка открыть ему кредит на новые сто двадцать фунтов стерлингов. Если да, то отказ был, вероятно, категорическим, потому что Фаринтош появился с мертвенно-бледным лицом и направился прямо к Франку.
   — Все равно, мистер Кросс, я могу сознаться вам, что у меня в банке нет ничего.
   Франк свистнул и направился домой. Упрекать этого несчастного человека у него не было сил. К тому же он был сам виноват. Он шел на риск с открытыми глазами, и не в его характере было ныть и жаловаться, когда на него надвинулась беда. Вингфилд шел вместе с ним, сказав ему на пути несколько слов сочувствия. У ворот дома Франка они расстались, и доверенный направился к станции.
   Итак, сумма, которую им предстояло выплатить, возросла с пятидесяти фунтов стерлингов до двухсот семидесяти. Когда Мод услышала это, даже у нее на минуту похолодело сердце. Если продать всю обстановку, то и тогда вырученных денег едва ли хватит, чтобы покрыть эту сумму. В их жизни это был самый тяжелый день, и, как ни странно, оба они в глубине души ощущали почти радость, потому что чувствовали, что несчастье еще теснее сблизило их, слило их воедино.
   Они кончили обедать, когда у дверей кто-то позвонил.
   — Вас хочет видеть мистер Фаринтош, — доложила горничная Джемима.
   — Пусть войдет.
   — Не находишь ли ты, Франк, что мне лучше уйти?
   — Нет, дорогая. Я не просил его приходить. Если он пришел, то пусть говорит в твоем присутствии.
   Вошел Фаринтош, смущенный, с опущенной головой. Он положил шляпу на пол и сел на кончик стула, предложенного Франком.
   — Что скажете, Фаринтош?
   — Видите ли, мистер Кросс, я пришел к вам, чтобы выразить вам и вашей супруге свое сожаление по поводу того, что мне пришлось быть причиной вашего несчастья. Я все время надеялся, что мне удастся свести концы с концами, но пришлось сразу уплатить много старых долгов, и я опять запутался. У меня положительно никогда и ни в чем не было удачи. Но мне очень жаль, что именно вы, который всегда были так добры ко мне, должны пострадать из-за меня
   — Словами делу не поможешь. Фаринтош. Мне только одно досадно, почему вы вовремя не пришли и не предупредили меня?
   — Я все время надеялся, что мне удастся поправить дело. И по обыкновению дела пошли все хуже и хуже, и я опять очутился в безвыходном положении. Но, что я хотел спросить у вас, мистер Кросс, это — что вы намерены теперь делать?
   Франк пожал плечами.
   — Вам, кажется, известно, что я являюсь ответственным лицом за вас, — сказал он.
   — Значит, вы намерены уплатить эти деньги?
   — Должен же кто-нибудь уплатить их.
   — Помните ли вы текст условия, мистер Кросс?
   — Точно не помню.
   — Я посоветовал бы вам обратиться к адвокату с этим делом. По моему мнению, вы вовсе не обязаны платить Обществу этой суммы.
   — Не обязан? — Сердце сильно забилось у Франка. Он в недоумении смотрел на своего собеседника. — Почему вы думаете, что не обязан?
   — У вас, мистер Кросс, еще нет надлежащей опытности в делах этого рода, и может быть вы прочли условие, подписанное вами, менее внимательно, чем это сделал я. В этом условии есть параграф, по которому Общество обязуется часто и периодически производить проверку книг и счетов, чтобы таким образом предупредить возможность слишком крупного недочета.
   — Верно, там это было! — воскликнул Франк. — Ну и что же, они это не делали?
   — Именно, они этого не делали.
   — Боже мой! — Мод, ты слышишь это? В таком случае они сами во всем виноваты. Неужели они ни разу не проверяли ваших книг?
   — О нет. Они проверяли их четыре раза.
   — В продолжение какого времени?
   — В продолжение одиннадцати месяцев.
   Сердце Франка упало.
   — Мне кажется, что этого вполне достаточно.
   — Нет, господин Кросс, это вовсе не достаточно. «Часто и периодически» ни в коем случае не может означать четыре раза в одиннадцать месяцев.
   — Судьи могут не согласиться с этим.
   — Примите во внимание, что цель, которую преследовал данный параграф, заключалась в том, чтобы ваша ответственность была ограничена. За это время тысячи фунтов прошли через мои руки, и поэтому четыре проверки являются безусловно недостаточными для той цели, которую имел в виду указанный параграф подписанного вами условия.
   — Безусловно так! — воскликнула Мод с убеждением. — Завтра мы непременно посоветуемся с кем следует.
   — А пока, мистер Кросс, — сказал Фаринтош, вставая, — будет меня преследовать судебным порядком Общество или нет, я всегда готов быть вашим свидетелем. И я надеюсь, что это хоть немного загладит мою вину перед вами.
   Казалось, луч света, хотя еще очень слабый, озарил воцарившуюся было темноту. Но он едва ли засиял сильнее от письма, которое Франк нашел у себя на столе вскоре после этого. Оно гласило так:
 
   «Контора Хотспурского Страхового Общества.
   М. Г. — По прибытии в Лондон я немедленно отправился в нашу главную контору и сверил отчеты Фаринтоша с нашими главными книгами. Мне очень неприятно известить Вас, что мы обнаружили дальнейшие неправильности, выразившиеся в новом недочете в сумме семидесяти фунтов стерлингов. Таким образом, общая и окончательная сумма равняется тремстам сорока фунтам, и мы были бы очень рады получить от Вас при первой возможности чек на вышеозначенную сумму, дабы как можно скорее покончить с этим неприятным делом. — С совершенным почтением
   Джемс Вингфилд. »
 
   Франк и Мод составили следующий ответ:
 
   «М. Г. — Ваше письмо с предложением уплатить 340 фунтов стерлингов мною получено. Мне сообщили, однако, что с Вашей стороны допущены некоторые неправильности в этом деле. Ввиду этого я нахожу нужным ознакомиться с ним более подробно, прежде чем уплатить вышеозначенную сумму. — С совершенным почтением
   Франк Кросс. »
 
   Тогда со стороны Хотспурского Страхового Общества последовало следующее:
 
   «М. Г. — Если бы Ваше письмо заключало в себе только просьбу об отсрочке платежа, мы, вероятно, согласились бы подождать.
   Но так как Вы, по-видимому, склонны оспаривать Вашу ответственность в этом деле, то нам не остается ничего другого, как судебным порядком принудить Вас уплатить следуемую сумму. — С совершенным почтением
   Джонс Уотэрс , секретарь.»
 
   На это Франк ответил:
 
   «М. Г. — Мой поверенный А. К. Р. Оуэн, живущий в Лондоне, Шерлей Лэн, № 14, будет рад иметь с Вами дело.»
 
   Говоря попросту, это означало — «Можете убираться к черту!»
   Но мы немного забежали вперед. Пока же, получив первое письмо и ответив на него, Франк, как всегда, отправился в город, между тем как на долю Мод выпала более трудная роль — оставаться дома и терпеливо ждать. В городе Франк зашел к своему другу и поверенному, который взял отпуск на целый день, для того чтобы иметь возможность изучить договор, заключенный между Франком и Обществом, и вернулся с озабоченным лицом.
   — Дело ваше очень спорное, — сказал он, — все зависит от того, как на него посмотрит суд. Я думаю, нам лучше всего будет посоветоваться с адвокатом. Я сниму копию с договора и покажу ее Маннерсу, так что сегодня вечером вы уже будете знать его мнение.
   По окончании занятий в конторе Франк снова зашел к Оуэну и нашел его в самом мрачном расположении духа, потому что их отношения были более близкими, нежели отношения простого поверенного к своему клиенту.
   — Дело плохо, — сказал Оуэн.
   — Мнение против нас?
   — Безусловно.
   Франк старался выглядеть спокойно.
   — Покажи мне.
   Это был длинный синий документ, озаглавленный: «Хотспурское Страховое Общество против Франка Кросса».
   «Я исследовал дело и документы, приложенные к оному, — писал ученный юрист, — и, по моему мнению, Хотспурское Страховое Общество имеет законное право требовать с мистера Кросса, согласно заключенному им условию, уплату трехсот сорока фунтов стерлингов, каковая сумма была получена мистером Фаринтошем и не выплачена им вышеуказанному Обществу». Там было написано еще много другого, но это уже были несущественные подробности.
   — Что же нам теперь делать? — спросил Франк беспомощно.
   — На вашем месте я не стал бы сдаваться. Небольшие шансы все-таки есть.
   — Слушайте, мой друг, мне кажется, я могу быть с вами откровенен. Если мне придется платить эти деньги, я буду разорен. Поэтому бороться надо во что бы то ни стало.
   — Конечно, ведь Маннерс может ошибаться. Давайте посоветуемся с адвокатом Голландом.
   На следующий день Франк нашел Оуэна сияющим, с другим синим листком в руках.
   — На этот раз мнение всецело за вас. Слушайте!
   И он прочел следующее: «Я тщательно рассмотрел это дело и документы, приложенные к оному. По моему мнению, Хотспурское Страховое Общество по закону не имеет право получить требуемой суммы или какой-либо части ее с мистера Кросса, так как Общество, несомненно, нарушило одно очень существенное условие, заключающееся в договоре». — Слова «Часто и периодически» он понимает именно так, как понимаем их мы, — продолжал Оуэн, — и поэтому он всецело стоит на вашей стороне.
   — Что если потребовать третьего адвоката? — сказал Франк.
   — Это слишком дорогое удовольствие. По-моему, мы можем положиться на Голланда, на суде его мнение будет иметь большой вес. Я думаю, что у нас теперь достаточно данных, чтобы начать дело.
   — И вы уверены, что мы выиграем?
   — Нет, нет, в судебных делах никогда не бывает ничего наверняка. Но у нас теперь во всяком случае достаточно сил, чтобы начать борьбу.
   Теперь Франку предстояло познакомиться с этой запутанной, громоздкой старой машиной, изобилующей всякими нелепыми формальностями, невероятно сложной и в то же время невероятно могущественной. Игра началась тем, что Франк получил письмо от самой королевы, — честь, которой он никогда не добивался раньше и которой наверное никогда не будет добиваться впредь.
   Виктория, милостью Божей Королева и Защитница Чести Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, в довольно резких выражениях объявила Франку Кроссу из Уокинга следующее: «Мы приказываем вам в течение восьми суток со дня получения этого извещения, включая день получения, явиться на суд в качестве ответчика по иску, предъявленному к вам Хотспупским Страховым Обществом», Далее ее Величество добавляла, что если он не явится вовремя, то его ожидает масса всяких неприятных вещей, а мистер Стенлей, граф Галсбэрийский, подтверждал сказанное Ее Величеством.