Страница:
– Слушай, – продолжал Pad, – я думаю, что народ из UCB хранит в своих компьютерах то, чего там не должно быть. Какие-нибудь секретные штуки.
Секретные военные материалы не полагается хранить в несекретных сетевых компьютерах. Но Pad догадывался, что иногда исследователи нарушают правила и идут по кратчайшему пути, ведь их мысли заняты открытиями, а не правилами безопасности.
– Какая-то часть материала может быть не совсем законной, – сказал Pad своей увлеченной аудитории. – И вот они видят, что кто-то из вас ползает по их системе…
– Дерьмо, – сказал Phoenix.
– Значит, если им ПОКАЖЕТСЯ, что кто-то залез к ним, пытаясь завладеть этими секретами… – Pad сделал паузу, – вы можете сами догадаться, что произойдет. Они точно захотят прищучить того, кто залез в их машины.
В онлайн воцарилось молчание. Хакеры переваривали слова Pad’a. Pad в Altos всегда держался чуть в стороне от других хакеров, даже от австралийцев, которых он считал приятелями. Эта сдержанность придавала его сообщению еще большую серьезность, и в Altos все это почувствовали.
В конце концов Electron ответил на предупреждение Pad’a комментарием, адресованным непосредственно Phoenix’y:
– Я говорил тебе, что разговоры с секьюрити не принесут ничего, кроме неприятностей.
Electron все больше раздражала некая потребность Phoenix в общении с людьми из секьюрити. По мнению Electron’a, привлекать внимание к собственной персоне – это последнее дело, и он все больше тревожился, наблюдая за тем, как Phoenix ублажает свое эго. Он недвусмысленно намекал на постоянное хвастовство Phoenix’a в Altos, повторяя время от времени: «Я хотел бы, чтобы никто не разговаривал с секьюрити».
Phoenix отвечал Electron’y что-нибудь смиренное вроде: «Ну, я никогда больше не буду разговаривать с парнями из секьюрити, честно».
Electron слышал все это сто раз. Это было то же самое, что верить алкоголику, который клянется никогда больше не притрагиваться к спиртному. Попрощавшись с остальными, Electron отключился. Он не желал больше слушать треп Phoenix’a.
Но другие желали. За сотни километров от них, в специальной комнате, надежно укрытой внутри незаметного здания в Канберре, сержант Майкл Костелло [Michael Costello] и констебль Уильям Апро [William Арго] методично отлавливали каждый электронный выброс, исходящий из телефона Phoenix’a. Полицейские записывали передачу входящих и исходящих данных его компьютера. Затем они пропускали запись через собственные компьютер и модем, создавая текстовый файл, который можно было сохранить и использовать на суде в качестве доказательства.
Оба полицейских приехали на север из Мельбурна, где они работали в Отделе по борьбе с компьютерными преступлениями АФП. Устроившись с ПК и ноутбуком, 1 февраля 1990 года они начали тайную работу по прослушиванию.
АФП впервые осуществляло прослушивание компьютерных данных. Они были очень довольны, что не тратят времени даром, скрупулезно записывая вторжения Electron’a в Беркли, в Техас, в NASA, в десятки других компьютеров по всему миру. Ордер на прослушивание телефона был действителен в течение 60 дней. Этого было вполне достаточно, чтобы получить горы убийственных улик против непомерно честолюбивого хакера Realm. Время было на их стороне.
Полицейские работали посменно в рамках операции Dabble. [p124]Констебль Апро приходил в подразделение телекоммуникационной разведки АФП в восемь вечера. Ровно через десять часов, в шесть утра, сержант Костелло сменял Апро, который уходил, чтобы хорошенько выспаться. Апро возвращался в восемь вечера и заступал в ночную смену.
Они были на месте все время. 24 часа в сутки. Семь дней в неделю. Выжидая и слушая.
Phoenix любил говорить по телефону. Он часто звонил Eric’y, порой каждый день, и они болтали часами. Phoenix не волновался о деньгах, ибо не платил за разговоры. Звонок появлялся в счете какого-нибудь несчастного, которому и приходилось разбираться с телефонной компанией.
Иногда Eric беспокоился о том, как Phoenix’y удается не запутаться в этой мешанине международных звонков. Не то чтобы ему не нравилось разговаривать с австралийцем – это была умора! Но все же беспокойство гнездилось где-то в глубине его сознания. Несколько раз он спрашивал Phoenix’a об этом.
– Расслабься, компания AT&T не в Австралии, – обычно говорил Phoenix. – Они ничего мне не сделают.
И Eric оставил все как есть.
Сам Eric не осмеливался звонить Phoenix’y, особенно после того, как Секретная служба нанесла ему скромный визит. На рассвете 1 марта 1990 года они ворвались в его комнату с оружием наизготовку. Агенты искали всюду, перевернув дом студента вверх дном, но не нашли ничего криминального. Они забрали клавиатуру Eric’a за $59 и дешевый модем на 300 бод, но им не достался его главный компьютер, потому что Eric знал, что они придут.
Секретная служба наложила арест на его университетские записи, о чем Eric услышал еще до обыска. Поэтому когда Секретная служба появилась у него дома, там не было никакого ценного оборудования. Его не было уже несколько недель, но Eric’y они показались годами. Хакер обнаружил у себя симптомы ломки, поэтому ему пришлось купить самые дешевые компьютер и модем, какие он только смог найти, чтобы выйти из положения.
Это оборудование и было единственной компьютерной техникой, которую обнаружила Секретная служба, и это не доставило им удовлетворения. Но без улик их руки были связаны. Поэтому обвинения против Eric’a так и не были предъявлены.
Тем не менее Eric считал, что его, скорее всего, прослушивают. Меньше всего он хотел, чтобы номер Phoenix’a появился в его телефонном счете. Поэтому он предоставил австралийцу звонить ему, что Phoenix и делал. Они часто говорили часами, когда Eric работал по ночам. Это была несложная работа – просто менять ленты на разных компьютерах и следить, чтобы они не перепутались. В самый раз для студента. У Eric’a оставалась уйма свободного времени.
Eric постоянно напоминал Phoenix’y, что его телефон мог прослушиваться, но Phoenix только смеялся.
– Брось, дружище, не переживай. Что они могут сделать? Прийти и арестовать меня?
По правде говоря, это была не передовая – статья размещалась в нижней половине страницы. Но это все же была первая полоса, на которую читатели сразу обращают внимание.
Phoenix’a распирало от гордости. Он попал на первую страницу The New York Times.
«Этот человек сказал только, что он австралиец по имени Дэйв», – говорилось в статье. Phoenix ухмыльнулся. Когда-то он использовал псевдоним Dave Lissek. Конечно, он был не единственным, кто пользовался именем Дэйв. Когда Eric впервые познакомился с австралийцами в Altos, он удивился тому, что они все называли себя Дэйв. «Я Дэйв, он Дэйв, мы все Дэйвы», – сказали они ему. «Так проще», – говорили они.
Статья рассказывала, что этот «Дэйв» успешно атаковал машины Спафа и Столла, и что Смитсонианская астрономическая обсерватория в Гарвардском университете, где сейчас работал Столл, была вынуждена отключить свои компьютеры от Интернета в результате его вторжения. Маркофф даже включил в статью историю про «яйцом по морде», которую поведал ему Phoenix.
Phoenix был счастлив, что сумел посадить в калошу Клиффи Столла. Эта статья покажет его в истинном свете. Как прекрасно видеть, что о тебе пишут такие слова. Он сделал это. Это онбыл там, черным по белому, и весь мир мог видеть его. Это он перехитрил самого знаменитого на свете охотника за хакерами и опозорил его на первой странице самой престижной газеты Америки.
Этот Маркофф написал и про его приключения в системе Спафа! Phoenix сиял от счастья. К тому же Маркофф процитировал слова Дэйва на эту тему: «Абонент сказал: „Раньше секьюрити преследовали хакеров. Теперь хакеры будут преследовать секьюрити”».
Маркофф продолжал: «Среди организаций, где, вероятно, побывал хакер, Национальная лаборатория в Лос-Аламосе, Гарвард, Digital Equipment Corporation, Бостонский и Техасский университеты». Да, этот список был похож на правду. Во всяком случае, для австралийцев как группы. Phoenix не управлял ими и даже не проникал в некоторые из них, но он был счастлив получить кредит доверия в Times.
В этот день у Phoenix’a был праздник.
Electron же, напротив, был в ярости. Как Phoenix может быть таким тупым? Он знал, что эго Phoenix’a беспредельно, что он слишком много болтает, а его хвастовство только растет на волне стремительного успеха австралийских хакеров. Electron прекрасно знал все это, но все же он не мог до конца поверить в то, что Phoenix зашел так далеко, чтобы горделиво гарцевать, словно дрессированный пони, на арене The New York Times.
Electron с отвращением думал о том, что он сотрудничалс Phoenix’ом. Он никогда до конца не доверял ему – и его предчувствия оправдались. Но он часами проводил с ним на телефоне, и большая часть информации текла в одном направлении. Кроме того, Phoenix не только проявил несдержанность в общении с репортером, он хвастал вещами, которые сделал он, Electron! Если Phoenix’y надо было поговорить – хотя стоило бы попридержать язык, – можно хотя бы быть честным, рассказывая только о системах, в которых он побывал.
Electron постоянно пытался воздействовать на Phoenix’a. Electron внушал ему, чтобы тот прекратил общаться с секьюрити. Он требовал осторожности и сдержанности. Доходило даже до того, что он всякий раз потихоньку уходил, когда Phoenix выдвигал одну из своих сумасшедших идей насчет того, как показать свою удаль шишкам из безопасности. Electron делал это в надежде, что Phoenix поймет намек. Может быть, он из тех, кто не воспринимает прямого давления, но прислушивается, если ему шепчут на ухо. Увы. Phoenix оказался слишком толстокожим и для того, и для другого.
Теперь стоило забыть о хакинге и об Интернете, само собой, на несколько недель, если не месяцев. Не было никаких шансов, что власти Австралии пропустят по невнимательности статью на первой странице The New York Times.Американцы не оставят их в покое. В своем эгоистичном порыве высокомерия Phoenix испортил вечеринку всем остальным.
Electron отключил свой модем и отнес его отцу. Во время экзаменов он часто просил отца спрятать его. Сам он не мог заставить себя держаться от модема на расстоянии, а другого способа не включить его просто не существовало. Его отец стал специалистом по этой игре в прятки, но обычно Electron’y удавалось найти модем в течение нескольких дней. Он переворачивал весь дом и в конце концов появлялся с видом триумфатора, держа его над головой. Даже когда отец стал прятать его вне дома, это лишь ненадолго отдаляло неизбежное.
Но на этот раз Electron поклялся, что перестанет заниматься хакингом, пока не кончится буря, – он должен был это сделать. Итак, он отдал модем отцу со строжайшими инструкциями, а затем попытался развлечься, занявшись чисткой своего жесткого диска и дискет. Его хакерские файлы тоже должны были исчезнуть. Слишком явное доказательство его деятельности. Он стер некоторые файлы, другие перенес на дискеты и попросил приятеля взять их на хранение. Уничтожая файлы, Electron испытал настоящее горе, но другого пути не было. Phoenix загнал его в угол.
Дрожа от возбуждения, Phoenix позвонил Electron’y солнечным мартовским днем.
– Угу, – равнодушно ответил Electron.
– Я не шучу! Еще нас целый день показывают в новостях по кабельному. Я звонил Eric’y, он сказал мне это.
– Ммм, – сказал Electron.
– Знаешь, мы все-таки сделали кучу реальных вещей. Типа Гарварда. Мы же вошли там в каждую систему. Это было то, что нужно. Гарвард дал нам славу, в которой мы нуждались.
Electron не мог поверить своим ушам. Ему не нужна была никакая слава – и уж, конечно, он не нуждался в том, чтобы его арестовали. Разговор – как и сам Phoenix – начинал по-настоящему раздражать его.
– Эй, они знают и твое имя, – скромно сказал Phoenix.
Это возымело реакцию. Electron едва не взорвался.
– Ха-ха! Шутка! – Phoenix почти кричал. – Не волнуйся. Они не назвали ни одного имени!
– Хорошо, – коротко ответил Electron. Его раздражение понемногу закипало.
– Как ты думаешь, мы сможем попасть на обложку Timeили Newsweek?
Ну что ты будешь делать! Phoenix когда-нибудь уймется? Как будто было недостаточно появиться в шестичасовых национальных новостях в стране, переполненной фанатичными силовыми структурами? Ему мало было первой страницы The New York Times?Теперь ему понадобились и еженедельные журналы!
– Ну что, как, сможем? – нетерпеливо спросил Phoenix.
– Нет, – ответил Electron.
– Нет? Думаешь, мы не сможем? – голос Phoenix’a звучал разочарованно.
– Нет.
– А я требую этого! – со смехом сказал Phoenix. – Нам нужна обложка Newsweek,не меньше. Я вот думаю, какая серьезная контора смогла бы нам в этом помочь? – продолжал он более серьезно.
– Да, ОК, давай, – ответил Electron, снова уходя в сторону. А про себя он думал: «Phoenix, какой же ты придурок. Ты что, не видишь сигналов тревоги? Предупреждение Pad’a, все эти аресты в Штатах, сообщения о том, что американцы охотятся за англичанами. После всех этих репортажей в новостях, которыми ты так гордишься, начальство всего мира вызовет на ковер своих компьютерных менеджеров и намылит им шею насчет своей компьютерной безопасности».
Неуемные хакеры глубоко оскорбили индустрию компьютерной безопасности, вызвав ее противодействие. В свете последних событий некоторые люди из безопасности увидели возможность поднять свой собственный престиж. Эксперты постоянно общались с правоохранительными органами, которые теперь свободно обменивались информацией через границы и быстро находили общий язык. Конспираторы всемирного электронного подполья оказались на грани тотального поражения.
– Мы должны снова навестить Спафа, – вызвался Phoenix.
– Большинству народу наплевать, кто такой Юджин Спаффорд, они его и знать не знают, – сказал Electron, пытаясь усмирить разбушевавшийся энтузиазм Phoenix’a. Electron всегда был рад утереть нос авторитетам, но это был не тот случай.
– Представь, как было бы весело в суде. Адвокат вызывает Спафа и говорит: «Итак, мистер Спаффорд, действительно ли вы являетесь всемирно признанным экспертом в вопросах компьютерной безопасности?» И когда он говорит: «Да», я вскакиваю и начинаю: «Возражаю, ваша честь, этот тип не смыслит ни хрена, потому что я взломал его машину с закрытыми глазами!»
– Ммм.
– Эй, если нас не арестуют в течение двух следующих недель, это будет чудо, – довольно продолжал Phoenix.
– Надеюсь, что нет.
– Вот будет веселье! – с издевкой крикнул Phoenix. – Нас арестуют! Нас арестуют!
У Electron’a отвалилась челюсть. Phoenix сошел с ума. Только дебил может так себя вести. Пробормотав что-то о том, как он устал, Electron попрощался и положил трубку.
Как странно. Electron вытаращил глаза в тусклом утреннем свете. Он вернулся в свою комнату и начал натягивать джинсы, чтобы пойти и выяснить, в чем дело.
Внезапно распахнулось окно и в комнату устремились два человека в гражданской одежде с криком: «ЛЕЖАТЬ!»
Что это за люди? Полуголый Electron стоял посреди комнаты, остолбенев от изумления. Он подозревал, что полиция может нагрянуть к нему в гости, но разве им не положено носить форму? Разве они не должны представиться?
Двое схватили Electron’a, швырнули его лицом на пол и завели его руки за спину. Они сдавили его запястья наручниками – очень больно, – содрав ему кожу. Затем один из них пнул его в живот.
– В доме есть огнестрельное оружие? – спросил другой.
Electron не ответил, потому что не мог дышать. От удара у него перехватило дыхание. Он почувствовал, что его поднимают с пола и сажают на стул. Повсюду зажегся свет, и он увидел шесть или семь человек в прихожей. Очевидно, они попали в дом другим путем. У людей в прихожей были нагрудники с тремя ярко выделявшимися большими буквами: AFP.
Как только Electron понемногу собрался с мыслями, он понял, почему копы спросили его об оружии. Однажды в разговоре с Phoenix’ом он пошутил, что практикуется с отцовским пистолетом 22-го калибра, чтобы оказать федералам достойную встречу. Должно быть, федералы прослушивали его телефон.
Пока отец Electron’a разговаривал с одним из полицейских в другой комнате и читал ордер на арест, Electron видел, как полиция упаковывает его компьютерное оборудование – оно стоило что-то около $3000 – и выносит из дома. Единственное, что они не нашли, это модем. Отец приобрел такой опыт, постоянно пряча модем от сына, что даже Австралийская федеральная полиция не смогла его отыскать.
Несколько других копов начали обыск в комнате Electron’a. Учитывая ее состояние, это было нелегко. Пол был покрыт толстым слоем всякого хлама. Наполовину разорванные постеры рок-групп, масса бумаг с небрежно нацарапанными паролями и NUA, ручки, грязные и чистые футболки, джинсы, кеды, книги по бухгалтерскому учету, кассеты, журналы, немытые чашки. К тому времени как полиция тщательно просеяла все это барахло, комната стала намного чище, чем была в начале обыска. Когда они перешли в другую комнату, продолжая обыск, Electron нагнулся и поднял один из постеров, упавших на пол. Это была полицейская «Инструкция по идентификации наркоманов» – подарок отцовского друга, – и на ней прямо посередине появился четкий отпечаток подошвы АФП. Теперь это была коллекционная вещь. Electron улыбнулся про себя и тщательно спрятал плакат.
Когда он вышел в гостиную, он увидел пару полицейских с лопатами и снова едва сдержал смех. Как-то он сказал Phoenix’y, что его самые ценные дискеты закопаны на заднем дворе. Теперь полиция перекопает там все в поисках улик, уничтоженных несколько дней назад. Это было очень забавно.
Полиция нашла в доме Electron’a очень немного доказательств его хакерской деятельности, но это было неважно. У них уже было почти все, что нужно.
Во второй половине дня, когда Electron’y позволили ненадолго отдохнуть от бесконечных вопросов, он вышел в вестибюль. В другом конце вестибюля в сопровождении полицейских показались Phoenix, восемнадцати лет от роду, с мальчишеским лицом, и приятель по Realm, двадцатиоднолетний Nom. Они были слишком далеко, чтобы можно было перекинуться с ними словечком, но Electron улыбнулся. Nom выглядел взволнованным. Phoenix казался недовольным.
Electron был слишком обескуражен, чтобы потребовать адвоката. Да и какой в этом смысл? Совершенно очевидно, что они прослушивали его телефон. Они также показали ему лог-файлы из Мельбурнского университета, явно указывающие на его телефонный номер. Electron’y казалось, что игра закончена и он может спокойно рассказать им все – во всяком случае, все, что он говорил Phoenix’y по телефону.
Допросы вели двое. Главным был детектив констебль Гленн Пробстл [Glenn Proebstl]. Electron подумал, что парню не повезло с фамилией. [p125]Пробстлу помогала констебль Наташа Элиот [Natasha Elliott], которая время от времени задавала несколько вопросов в конце допросов, но в основном просто присутствовала. Хотя Electron решил правдиво отвечать на вопросы, он иногда он с трудом понимал, что они хотят у него спросить, – следователи не разбирались в компьютерах.
Electron’y пришлось начать с азов. Он объяснил, что такое команда FINGER [p126]– нужно было набрать на клавиатуре слово finger, а затем имя пользователя, и компьютер выдавал базовую информацию об имени пользователя и другие детали.
– А какая методика применяется потом… finger… значит, обычно… какова обычная команда после этого, чтобы применить и вывести пароль? – констебль Эллиот наконец завершила свою извилистую попытку задать вопрос.
Единственная проблема заключалась в том, что Electron не имел никакого понятия, о чем она говорит.
– Ну, я думаю, никакой команды нет. Я хочу сказать, что finger используется не для этого…
– Ясно, – констебль Эллиот взяла инициативу в свои руки. – Скажите, вы раньше использовали эту систему?
– Ммм, какую систему?
Electron так долго объяснял им принципы команд, что забыл, о чем они говорили, – о том, как он взломал компьютер Ливерморской лаборатории или о каком-то другом сайте.
– Finger… Систему Finger?
Что? Electron не был уверен, правильно ли он понял вопрос. Finger – это команда, а не система.
– О, да, – ответил он.
Допрос продолжался в том же духе, неуклюже пробираясь сквозь темный лес компьютерных технологий, в которых Electron понимал больше, чем оба копа вместе взятые. В конце концов детектив Пробстл спросил у Electron’a:
– Вы можете сказать мне своими словами, чем вас привлекает проникновение в компьютеры на других континентах?
– Ну, это делалось не ради выгоды или чего-то в этом роде, – спокойно сказал Electron.
Это был необычный вопрос, и на него было трудно ответить. Не потому, что он не знал ответа. Просто такие вещи очень трудно объяснить тому, кто никогда не взламывал компьютеров.
– Это просто удовольствие от проникновения в систему. Я имею в виду, что когда ты занимаешься этим, тебе очень часто бывает скучно, и даже если у тебя есть постоянный доступ к системе, ты можешь больше никогда не вернуться в нее. Потому что как только ты проник в нее – это уже победа, и тебе становится наплевать на систему, – продолжал Electron с трудом. – Это вопрос соревнования, ты пытаешься сделать какие-то вещи, то, что другие хотят, но не могут. Я говорю о том, что это вопрос самолюбия. Ты понимаешь, что можешь делать такое, чего не могут другие, и это заставляет тебя делать то, что другие люди пробуют, а у них не выходит.
Еще несколько вопросов, и долгий допрос наконец закончился. Полицейские отвезли Electron’a в полицейский участок Фицрой.
Он догадался, что это было ближайшее место, где есть мировой судья, который мог выполнить процедуру освобождения под залог в такое позднее время.
Напротив уродливого кирпичного здания Electron заметил группу людей на тротуаре в сумеречном свете. Как только полицейская машина подъехала к зданию, группа пришла в бешеное движение, суетливо роясь в своих сумках, перекинутых через плечо, доставая блокноты и ручки, вытаскивая большие микрофоны с мохнатыми набалдашниками, включая подсветку телекамер.
О нет! Electron совершенно не был готов к этому. В сопровождении полиции Electron вылез из машины и потерялся в ослепительном свете вспышек фотоаппаратов и прожекторов телекамер. Хакер попытался не обращать на них внимания, двигаясь так быстро, насколько позволял его эскорт. Звукооператоры и журналисты мчались за ним по пятам, не сбавляя темпа, а телеоператоры и фотографы маячили впереди. Наконец, он оказался в спасительном караульном помещении.
Сначала была всякая бумажная волокита, затем его отвели к мировому судье. Перебирая бумаги Electron’a, судья произнес перед ним речь о том, как часто обвиняемые утверждают, что они были избиты полицейскими при задержании. Сидя в грязноватой комнате для свиданий, Electron был слегка сбит столку таким неожиданным отклонением от темы. Но следующий вопрос судьи расставил все по местам:
– Можете ли вы пожаловаться на дурное обращение со стороны полиции, о котором нам следует знать сейчас?
Electron подумал о зверском пинке в живот, как он потом корчился на полу в своей комнате. Он поднял голову и увидел, что констебль Пробстл смотрит ему прямо в глаза. На лице полицейского промелькнула легкая усмешка.
– Нет, – ответил Electron.
Судья завел новый монолог, показавшийся Electron’y еще более странным. В одной из камер участка находился еще один обвиняемый, опасный преступник. Он был болен, и судья знал о его болезни. Мировой судья был готов посадить Electron’a вместе с ним.
Что это – желание припугнуть его или проявление садизма? Electron не знал, что думать, но ему не пришлось долго ломать голову. Судья согласился на залог. Отец Electron’a приехал в участок, забрал сына и подписал бумаги на $1000, которые пришлось бы уплатить, если бы Electron смылся из города. Вечером в тот же день Electron услышал свое имя в вечерних новостях.
Почти не выходя из дома в течение нескольких следующих недель, Electron пытался примириться с мыслью о том, что ему придется навсегда завязать с хакингом. У него остался модем, но не было компьютера. Даже если бы у него и была машина, он ясно понимал, что даже думать о хакинге было опасно.
Поэтому он пристрастился к наркотикам.
Нужно было столько сделать перед последним путешествием, успеть позаботиться о многих вещах. Дом, волокита со страховкой, завещание, похороны, инструкции другу семьи, которая обещала после его смерти присматривать за обоими детьми. И конечно, сами дети.
Он смотрел на них, и его охватывала тревога. Несмотря на свои 21 и 19 лет, они все еще нуждались в заботе. Он понимал, что антиавторитарные настроения Electron’a и эмоциональная замкнутость его сестры так и останутся нерешенными проблемами после его смерти. По мере того как болезнь прогрессировала, отец Electron’a объяснил обоим детям, как они ему дороги. В прошлом он сам был эмоционально замкнут, но у него оставалось слишком мало времени, и он хотел, чтобы между ним и детьми не оставалось неясностей.
Секретные военные материалы не полагается хранить в несекретных сетевых компьютерах. Но Pad догадывался, что иногда исследователи нарушают правила и идут по кратчайшему пути, ведь их мысли заняты открытиями, а не правилами безопасности.
– Какая-то часть материала может быть не совсем законной, – сказал Pad своей увлеченной аудитории. – И вот они видят, что кто-то из вас ползает по их системе…
– Дерьмо, – сказал Phoenix.
– Значит, если им ПОКАЖЕТСЯ, что кто-то залез к ним, пытаясь завладеть этими секретами… – Pad сделал паузу, – вы можете сами догадаться, что произойдет. Они точно захотят прищучить того, кто залез в их машины.
В онлайн воцарилось молчание. Хакеры переваривали слова Pad’a. Pad в Altos всегда держался чуть в стороне от других хакеров, даже от австралийцев, которых он считал приятелями. Эта сдержанность придавала его сообщению еще большую серьезность, и в Altos все это почувствовали.
В конце концов Electron ответил на предупреждение Pad’a комментарием, адресованным непосредственно Phoenix’y:
– Я говорил тебе, что разговоры с секьюрити не принесут ничего, кроме неприятностей.
Electron все больше раздражала некая потребность Phoenix в общении с людьми из секьюрити. По мнению Electron’a, привлекать внимание к собственной персоне – это последнее дело, и он все больше тревожился, наблюдая за тем, как Phoenix ублажает свое эго. Он недвусмысленно намекал на постоянное хвастовство Phoenix’a в Altos, повторяя время от времени: «Я хотел бы, чтобы никто не разговаривал с секьюрити».
Phoenix отвечал Electron’y что-нибудь смиренное вроде: «Ну, я никогда больше не буду разговаривать с парнями из секьюрити, честно».
Electron слышал все это сто раз. Это было то же самое, что верить алкоголику, который клянется никогда больше не притрагиваться к спиртному. Попрощавшись с остальными, Electron отключился. Он не желал больше слушать треп Phoenix’a.
Но другие желали. За сотни километров от них, в специальной комнате, надежно укрытой внутри незаметного здания в Канберре, сержант Майкл Костелло [Michael Costello] и констебль Уильям Апро [William Арго] методично отлавливали каждый электронный выброс, исходящий из телефона Phoenix’a. Полицейские записывали передачу входящих и исходящих данных его компьютера. Затем они пропускали запись через собственные компьютер и модем, создавая текстовый файл, который можно было сохранить и использовать на суде в качестве доказательства.
Оба полицейских приехали на север из Мельбурна, где они работали в Отделе по борьбе с компьютерными преступлениями АФП. Устроившись с ПК и ноутбуком, 1 февраля 1990 года они начали тайную работу по прослушиванию.
АФП впервые осуществляло прослушивание компьютерных данных. Они были очень довольны, что не тратят времени даром, скрупулезно записывая вторжения Electron’a в Беркли, в Техас, в NASA, в десятки других компьютеров по всему миру. Ордер на прослушивание телефона был действителен в течение 60 дней. Этого было вполне достаточно, чтобы получить горы убийственных улик против непомерно честолюбивого хакера Realm. Время было на их стороне.
Полицейские работали посменно в рамках операции Dabble. [p124]Констебль Апро приходил в подразделение телекоммуникационной разведки АФП в восемь вечера. Ровно через десять часов, в шесть утра, сержант Костелло сменял Апро, который уходил, чтобы хорошенько выспаться. Апро возвращался в восемь вечера и заступал в ночную смену.
Они были на месте все время. 24 часа в сутки. Семь дней в неделю. Выжидая и слушая.
:)
Это было дико смешно. Eric Bloodaxe в Остине, штат Техас, не мог остановиться. У Phoenix’a в Мельбурне болел живот от смеха.Phoenix любил говорить по телефону. Он часто звонил Eric’y, порой каждый день, и они болтали часами. Phoenix не волновался о деньгах, ибо не платил за разговоры. Звонок появлялся в счете какого-нибудь несчастного, которому и приходилось разбираться с телефонной компанией.
Иногда Eric беспокоился о том, как Phoenix’y удается не запутаться в этой мешанине международных звонков. Не то чтобы ему не нравилось разговаривать с австралийцем – это была умора! Но все же беспокойство гнездилось где-то в глубине его сознания. Несколько раз он спрашивал Phoenix’a об этом.
– Расслабься, компания AT&T не в Австралии, – обычно говорил Phoenix. – Они ничего мне не сделают.
И Eric оставил все как есть.
Сам Eric не осмеливался звонить Phoenix’y, особенно после того, как Секретная служба нанесла ему скромный визит. На рассвете 1 марта 1990 года они ворвались в его комнату с оружием наизготовку. Агенты искали всюду, перевернув дом студента вверх дном, но не нашли ничего криминального. Они забрали клавиатуру Eric’a за $59 и дешевый модем на 300 бод, но им не достался его главный компьютер, потому что Eric знал, что они придут.
Секретная служба наложила арест на его университетские записи, о чем Eric услышал еще до обыска. Поэтому когда Секретная служба появилась у него дома, там не было никакого ценного оборудования. Его не было уже несколько недель, но Eric’y они показались годами. Хакер обнаружил у себя симптомы ломки, поэтому ему пришлось купить самые дешевые компьютер и модем, какие он только смог найти, чтобы выйти из положения.
Это оборудование и было единственной компьютерной техникой, которую обнаружила Секретная служба, и это не доставило им удовлетворения. Но без улик их руки были связаны. Поэтому обвинения против Eric’a так и не были предъявлены.
Тем не менее Eric считал, что его, скорее всего, прослушивают. Меньше всего он хотел, чтобы номер Phoenix’a появился в его телефонном счете. Поэтому он предоставил австралийцу звонить ему, что Phoenix и делал. Они часто говорили часами, когда Eric работал по ночам. Это была несложная работа – просто менять ленты на разных компьютерах и следить, чтобы они не перепутались. В самый раз для студента. У Eric’a оставалась уйма свободного времени.
Eric постоянно напоминал Phoenix’y, что его телефон мог прослушиваться, но Phoenix только смеялся.
– Брось, дружище, не переживай. Что они могут сделать? Прийти и арестовать меня?
:)
Первая полоса The New York Times,21 марта 1990 года: «Позвонивший в редакцию говорит, что он взламывает компьютерные барьеры, чтобы посрамить экспертов», автор Джон Маркофф.По правде говоря, это была не передовая – статья размещалась в нижней половине страницы. Но это все же была первая полоса, на которую читатели сразу обращают внимание.
Phoenix’a распирало от гордости. Он попал на первую страницу The New York Times.
«Этот человек сказал только, что он австралиец по имени Дэйв», – говорилось в статье. Phoenix ухмыльнулся. Когда-то он использовал псевдоним Dave Lissek. Конечно, он был не единственным, кто пользовался именем Дэйв. Когда Eric впервые познакомился с австралийцами в Altos, он удивился тому, что они все называли себя Дэйв. «Я Дэйв, он Дэйв, мы все Дэйвы», – сказали они ему. «Так проще», – говорили они.
Статья рассказывала, что этот «Дэйв» успешно атаковал машины Спафа и Столла, и что Смитсонианская астрономическая обсерватория в Гарвардском университете, где сейчас работал Столл, была вынуждена отключить свои компьютеры от Интернета в результате его вторжения. Маркофф даже включил в статью историю про «яйцом по морде», которую поведал ему Phoenix.
Phoenix был счастлив, что сумел посадить в калошу Клиффи Столла. Эта статья покажет его в истинном свете. Как прекрасно видеть, что о тебе пишут такие слова. Он сделал это. Это онбыл там, черным по белому, и весь мир мог видеть его. Это он перехитрил самого знаменитого на свете охотника за хакерами и опозорил его на первой странице самой престижной газеты Америки.
Этот Маркофф написал и про его приключения в системе Спафа! Phoenix сиял от счастья. К тому же Маркофф процитировал слова Дэйва на эту тему: «Абонент сказал: „Раньше секьюрити преследовали хакеров. Теперь хакеры будут преследовать секьюрити”».
Маркофф продолжал: «Среди организаций, где, вероятно, побывал хакер, Национальная лаборатория в Лос-Аламосе, Гарвард, Digital Equipment Corporation, Бостонский и Техасский университеты». Да, этот список был похож на правду. Во всяком случае, для австралийцев как группы. Phoenix не управлял ими и даже не проникал в некоторые из них, но он был счастлив получить кредит доверия в Times.
В этот день у Phoenix’a был праздник.
Electron же, напротив, был в ярости. Как Phoenix может быть таким тупым? Он знал, что эго Phoenix’a беспредельно, что он слишком много болтает, а его хвастовство только растет на волне стремительного успеха австралийских хакеров. Electron прекрасно знал все это, но все же он не мог до конца поверить в то, что Phoenix зашел так далеко, чтобы горделиво гарцевать, словно дрессированный пони, на арене The New York Times.
Electron с отвращением думал о том, что он сотрудничалс Phoenix’ом. Он никогда до конца не доверял ему – и его предчувствия оправдались. Но он часами проводил с ним на телефоне, и большая часть информации текла в одном направлении. Кроме того, Phoenix не только проявил несдержанность в общении с репортером, он хвастал вещами, которые сделал он, Electron! Если Phoenix’y надо было поговорить – хотя стоило бы попридержать язык, – можно хотя бы быть честным, рассказывая только о системах, в которых он побывал.
Electron постоянно пытался воздействовать на Phoenix’a. Electron внушал ему, чтобы тот прекратил общаться с секьюрити. Он требовал осторожности и сдержанности. Доходило даже до того, что он всякий раз потихоньку уходил, когда Phoenix выдвигал одну из своих сумасшедших идей насчет того, как показать свою удаль шишкам из безопасности. Electron делал это в надежде, что Phoenix поймет намек. Может быть, он из тех, кто не воспринимает прямого давления, но прислушивается, если ему шепчут на ухо. Увы. Phoenix оказался слишком толстокожим и для того, и для другого.
Теперь стоило забыть о хакинге и об Интернете, само собой, на несколько недель, если не месяцев. Не было никаких шансов, что власти Австралии пропустят по невнимательности статью на первой странице The New York Times.Американцы не оставят их в покое. В своем эгоистичном порыве высокомерия Phoenix испортил вечеринку всем остальным.
Electron отключил свой модем и отнес его отцу. Во время экзаменов он часто просил отца спрятать его. Сам он не мог заставить себя держаться от модема на расстоянии, а другого способа не включить его просто не существовало. Его отец стал специалистом по этой игре в прятки, но обычно Electron’y удавалось найти модем в течение нескольких дней. Он переворачивал весь дом и в конце концов появлялся с видом триумфатора, держа его над головой. Даже когда отец стал прятать его вне дома, это лишь ненадолго отдаляло неизбежное.
Но на этот раз Electron поклялся, что перестанет заниматься хакингом, пока не кончится буря, – он должен был это сделать. Итак, он отдал модем отцу со строжайшими инструкциями, а затем попытался развлечься, занявшись чисткой своего жесткого диска и дискет. Его хакерские файлы тоже должны были исчезнуть. Слишком явное доказательство его деятельности. Он стер некоторые файлы, другие перенес на дискеты и попросил приятеля взять их на хранение. Уничтожая файлы, Electron испытал настоящее горе, но другого пути не было. Phoenix загнал его в угол.
Дрожа от возбуждения, Phoenix позвонил Electron’y солнечным мартовским днем.
:)
– Угадай, что? – Phoenix на другом конце провода захлебывался от счастья. – Мы попали в вечерние новости по всей Америке!– Угу, – равнодушно ответил Electron.
– Я не шучу! Еще нас целый день показывают в новостях по кабельному. Я звонил Eric’y, он сказал мне это.
– Ммм, – сказал Electron.
– Знаешь, мы все-таки сделали кучу реальных вещей. Типа Гарварда. Мы же вошли там в каждую систему. Это было то, что нужно. Гарвард дал нам славу, в которой мы нуждались.
Electron не мог поверить своим ушам. Ему не нужна была никакая слава – и уж, конечно, он не нуждался в том, чтобы его арестовали. Разговор – как и сам Phoenix – начинал по-настоящему раздражать его.
– Эй, они знают и твое имя, – скромно сказал Phoenix.
Это возымело реакцию. Electron едва не взорвался.
– Ха-ха! Шутка! – Phoenix почти кричал. – Не волнуйся. Они не назвали ни одного имени!
– Хорошо, – коротко ответил Electron. Его раздражение понемногу закипало.
– Как ты думаешь, мы сможем попасть на обложку Timeили Newsweek?
Ну что ты будешь делать! Phoenix когда-нибудь уймется? Как будто было недостаточно появиться в шестичасовых национальных новостях в стране, переполненной фанатичными силовыми структурами? Ему мало было первой страницы The New York Times?Теперь ему понадобились и еженедельные журналы!
– Ну что, как, сможем? – нетерпеливо спросил Phoenix.
– Нет, – ответил Electron.
– Нет? Думаешь, мы не сможем? – голос Phoenix’a звучал разочарованно.
– Нет.
– А я требую этого! – со смехом сказал Phoenix. – Нам нужна обложка Newsweek,не меньше. Я вот думаю, какая серьезная контора смогла бы нам в этом помочь? – продолжал он более серьезно.
– Да, ОК, давай, – ответил Electron, снова уходя в сторону. А про себя он думал: «Phoenix, какой же ты придурок. Ты что, не видишь сигналов тревоги? Предупреждение Pad’a, все эти аресты в Штатах, сообщения о том, что американцы охотятся за англичанами. После всех этих репортажей в новостях, которыми ты так гордишься, начальство всего мира вызовет на ковер своих компьютерных менеджеров и намылит им шею насчет своей компьютерной безопасности».
Неуемные хакеры глубоко оскорбили индустрию компьютерной безопасности, вызвав ее противодействие. В свете последних событий некоторые люди из безопасности увидели возможность поднять свой собственный престиж. Эксперты постоянно общались с правоохранительными органами, которые теперь свободно обменивались информацией через границы и быстро находили общий язык. Конспираторы всемирного электронного подполья оказались на грани тотального поражения.
– Мы должны снова навестить Спафа, – вызвался Phoenix.
– Большинству народу наплевать, кто такой Юджин Спаффорд, они его и знать не знают, – сказал Electron, пытаясь усмирить разбушевавшийся энтузиазм Phoenix’a. Electron всегда был рад утереть нос авторитетам, но это был не тот случай.
– Представь, как было бы весело в суде. Адвокат вызывает Спафа и говорит: «Итак, мистер Спаффорд, действительно ли вы являетесь всемирно признанным экспертом в вопросах компьютерной безопасности?» И когда он говорит: «Да», я вскакиваю и начинаю: «Возражаю, ваша честь, этот тип не смыслит ни хрена, потому что я взломал его машину с закрытыми глазами!»
– Ммм.
– Эй, если нас не арестуют в течение двух следующих недель, это будет чудо, – довольно продолжал Phoenix.
– Надеюсь, что нет.
– Вот будет веселье! – с издевкой крикнул Phoenix. – Нас арестуют! Нас арестуют!
У Electron’a отвалилась челюсть. Phoenix сошел с ума. Только дебил может так себя вести. Пробормотав что-то о том, как он устал, Electron попрощался и положил трубку.
:)
Без десяти шесть утра 2 апреля 1990 года Electron выполз из постели и поплелся в ванную. Не успел он закончить свой туалет, как вдруг погас свет.Как странно. Electron вытаращил глаза в тусклом утреннем свете. Он вернулся в свою комнату и начал натягивать джинсы, чтобы пойти и выяснить, в чем дело.
Внезапно распахнулось окно и в комнату устремились два человека в гражданской одежде с криком: «ЛЕЖАТЬ!»
Что это за люди? Полуголый Electron стоял посреди комнаты, остолбенев от изумления. Он подозревал, что полиция может нагрянуть к нему в гости, но разве им не положено носить форму? Разве они не должны представиться?
Двое схватили Electron’a, швырнули его лицом на пол и завели его руки за спину. Они сдавили его запястья наручниками – очень больно, – содрав ему кожу. Затем один из них пнул его в живот.
– В доме есть огнестрельное оружие? – спросил другой.
Electron не ответил, потому что не мог дышать. От удара у него перехватило дыхание. Он почувствовал, что его поднимают с пола и сажают на стул. Повсюду зажегся свет, и он увидел шесть или семь человек в прихожей. Очевидно, они попали в дом другим путем. У людей в прихожей были нагрудники с тремя ярко выделявшимися большими буквами: AFP.
Как только Electron понемногу собрался с мыслями, он понял, почему копы спросили его об оружии. Однажды в разговоре с Phoenix’ом он пошутил, что практикуется с отцовским пистолетом 22-го калибра, чтобы оказать федералам достойную встречу. Должно быть, федералы прослушивали его телефон.
Пока отец Electron’a разговаривал с одним из полицейских в другой комнате и читал ордер на арест, Electron видел, как полиция упаковывает его компьютерное оборудование – оно стоило что-то около $3000 – и выносит из дома. Единственное, что они не нашли, это модем. Отец приобрел такой опыт, постоянно пряча модем от сына, что даже Австралийская федеральная полиция не смогла его отыскать.
Несколько других копов начали обыск в комнате Electron’a. Учитывая ее состояние, это было нелегко. Пол был покрыт толстым слоем всякого хлама. Наполовину разорванные постеры рок-групп, масса бумаг с небрежно нацарапанными паролями и NUA, ручки, грязные и чистые футболки, джинсы, кеды, книги по бухгалтерскому учету, кассеты, журналы, немытые чашки. К тому времени как полиция тщательно просеяла все это барахло, комната стала намного чище, чем была в начале обыска. Когда они перешли в другую комнату, продолжая обыск, Electron нагнулся и поднял один из постеров, упавших на пол. Это была полицейская «Инструкция по идентификации наркоманов» – подарок отцовского друга, – и на ней прямо посередине появился четкий отпечаток подошвы АФП. Теперь это была коллекционная вещь. Electron улыбнулся про себя и тщательно спрятал плакат.
Когда он вышел в гостиную, он увидел пару полицейских с лопатами и снова едва сдержал смех. Как-то он сказал Phoenix’y, что его самые ценные дискеты закопаны на заднем дворе. Теперь полиция перекопает там все в поисках улик, уничтоженных несколько дней назад. Это было очень забавно.
Полиция нашла в доме Electron’a очень немного доказательств его хакерской деятельности, но это было неважно. У них уже было почти все, что нужно.
:)
Немного позже копы посадили двадцатилетнего Electron’a в обыкновенную, а не полицейскую машину и повезли его на допрос во впечатляющее здание штаб-квартиры АФП на Лэтроуб-стрит, 383.Во второй половине дня, когда Electron’y позволили ненадолго отдохнуть от бесконечных вопросов, он вышел в вестибюль. В другом конце вестибюля в сопровождении полицейских показались Phoenix, восемнадцати лет от роду, с мальчишеским лицом, и приятель по Realm, двадцатиоднолетний Nom. Они были слишком далеко, чтобы можно было перекинуться с ними словечком, но Electron улыбнулся. Nom выглядел взволнованным. Phoenix казался недовольным.
Electron был слишком обескуражен, чтобы потребовать адвоката. Да и какой в этом смысл? Совершенно очевидно, что они прослушивали его телефон. Они также показали ему лог-файлы из Мельбурнского университета, явно указывающие на его телефонный номер. Electron’y казалось, что игра закончена и он может спокойно рассказать им все – во всяком случае, все, что он говорил Phoenix’y по телефону.
Допросы вели двое. Главным был детектив констебль Гленн Пробстл [Glenn Proebstl]. Electron подумал, что парню не повезло с фамилией. [p125]Пробстлу помогала констебль Наташа Элиот [Natasha Elliott], которая время от времени задавала несколько вопросов в конце допросов, но в основном просто присутствовала. Хотя Electron решил правдиво отвечать на вопросы, он иногда он с трудом понимал, что они хотят у него спросить, – следователи не разбирались в компьютерах.
Electron’y пришлось начать с азов. Он объяснил, что такое команда FINGER [p126]– нужно было набрать на клавиатуре слово finger, а затем имя пользователя, и компьютер выдавал базовую информацию об имени пользователя и другие детали.
– А какая методика применяется потом… finger… значит, обычно… какова обычная команда после этого, чтобы применить и вывести пароль? – констебль Эллиот наконец завершила свою извилистую попытку задать вопрос.
Единственная проблема заключалась в том, что Electron не имел никакого понятия, о чем она говорит.
– Ну, я думаю, никакой команды нет. Я хочу сказать, что finger используется не для этого…
– Ясно, – констебль Эллиот взяла инициативу в свои руки. – Скажите, вы раньше использовали эту систему?
– Ммм, какую систему?
Electron так долго объяснял им принципы команд, что забыл, о чем они говорили, – о том, как он взломал компьютер Ливерморской лаборатории или о каком-то другом сайте.
– Finger… Систему Finger?
Что? Electron не был уверен, правильно ли он понял вопрос. Finger – это команда, а не система.
– О, да, – ответил он.
Допрос продолжался в том же духе, неуклюже пробираясь сквозь темный лес компьютерных технологий, в которых Electron понимал больше, чем оба копа вместе взятые. В конце концов детектив Пробстл спросил у Electron’a:
– Вы можете сказать мне своими словами, чем вас привлекает проникновение в компьютеры на других континентах?
– Ну, это делалось не ради выгоды или чего-то в этом роде, – спокойно сказал Electron.
Это был необычный вопрос, и на него было трудно ответить. Не потому, что он не знал ответа. Просто такие вещи очень трудно объяснить тому, кто никогда не взламывал компьютеров.
– Это просто удовольствие от проникновения в систему. Я имею в виду, что когда ты занимаешься этим, тебе очень часто бывает скучно, и даже если у тебя есть постоянный доступ к системе, ты можешь больше никогда не вернуться в нее. Потому что как только ты проник в нее – это уже победа, и тебе становится наплевать на систему, – продолжал Electron с трудом. – Это вопрос соревнования, ты пытаешься сделать какие-то вещи, то, что другие хотят, но не могут. Я говорю о том, что это вопрос самолюбия. Ты понимаешь, что можешь делать такое, чего не могут другие, и это заставляет тебя делать то, что другие люди пробуют, а у них не выходит.
Еще несколько вопросов, и долгий допрос наконец закончился. Полицейские отвезли Electron’a в полицейский участок Фицрой.
Он догадался, что это было ближайшее место, где есть мировой судья, который мог выполнить процедуру освобождения под залог в такое позднее время.
Напротив уродливого кирпичного здания Electron заметил группу людей на тротуаре в сумеречном свете. Как только полицейская машина подъехала к зданию, группа пришла в бешеное движение, суетливо роясь в своих сумках, перекинутых через плечо, доставая блокноты и ручки, вытаскивая большие микрофоны с мохнатыми набалдашниками, включая подсветку телекамер.
О нет! Electron совершенно не был готов к этому. В сопровождении полиции Electron вылез из машины и потерялся в ослепительном свете вспышек фотоаппаратов и прожекторов телекамер. Хакер попытался не обращать на них внимания, двигаясь так быстро, насколько позволял его эскорт. Звукооператоры и журналисты мчались за ним по пятам, не сбавляя темпа, а телеоператоры и фотографы маячили впереди. Наконец, он оказался в спасительном караульном помещении.
Сначала была всякая бумажная волокита, затем его отвели к мировому судье. Перебирая бумаги Electron’a, судья произнес перед ним речь о том, как часто обвиняемые утверждают, что они были избиты полицейскими при задержании. Сидя в грязноватой комнате для свиданий, Electron был слегка сбит столку таким неожиданным отклонением от темы. Но следующий вопрос судьи расставил все по местам:
– Можете ли вы пожаловаться на дурное обращение со стороны полиции, о котором нам следует знать сейчас?
Electron подумал о зверском пинке в живот, как он потом корчился на полу в своей комнате. Он поднял голову и увидел, что констебль Пробстл смотрит ему прямо в глаза. На лице полицейского промелькнула легкая усмешка.
– Нет, – ответил Electron.
Судья завел новый монолог, показавшийся Electron’y еще более странным. В одной из камер участка находился еще один обвиняемый, опасный преступник. Он был болен, и судья знал о его болезни. Мировой судья был готов посадить Electron’a вместе с ним.
Что это – желание припугнуть его или проявление садизма? Electron не знал, что думать, но ему не пришлось долго ломать голову. Судья согласился на залог. Отец Electron’a приехал в участок, забрал сына и подписал бумаги на $1000, которые пришлось бы уплатить, если бы Electron смылся из города. Вечером в тот же день Electron услышал свое имя в вечерних новостях.
Почти не выходя из дома в течение нескольких следующих недель, Electron пытался примириться с мыслью о том, что ему придется навсегда завязать с хакингом. У него остался модем, но не было компьютера. Даже если бы у него и была машина, он ясно понимал, что даже думать о хакинге было опасно.
Поэтому он пристрастился к наркотикам.
:)
Отец Electron’a тянул до последнего предела, до марта 1991 года, не желая ложиться в больницу. Он знал, что из палаты он больше не сможет выйти.Нужно было столько сделать перед последним путешествием, успеть позаботиться о многих вещах. Дом, волокита со страховкой, завещание, похороны, инструкции другу семьи, которая обещала после его смерти присматривать за обоими детьми. И конечно, сами дети.
Он смотрел на них, и его охватывала тревога. Несмотря на свои 21 и 19 лет, они все еще нуждались в заботе. Он понимал, что антиавторитарные настроения Electron’a и эмоциональная замкнутость его сестры так и останутся нерешенными проблемами после его смерти. По мере того как болезнь прогрессировала, отец Electron’a объяснил обоим детям, как они ему дороги. В прошлом он сам был эмоционально замкнут, но у него оставалось слишком мало времени, и он хотел, чтобы между ним и детьми не оставалось неясностей.