Дрейк Шеннон. Нечестивец

   – Я… не уверена.
   Он досадливо поморщился:
   – Мисс Монтгомери, вы или слышали нечто, или же нет. Здесь был кто-то? – Он нахмурился, поскольку явно сомневался в такой возможности, но считал, что должен задать такой вопрос.
   – Нет!
   – Но вы что-то слышали?
   – Я… так не думаю.
   – Вы не думаете? Тогда зачем выскочили сюда из ванной полуодетой, словно все демоны ада гнались за вами?
   – Мне показалось… я не знаю, – сказала Камилла, вздернув подбородок. – Какой-то скрежет, непонятно откуда. – Она приосанилась. – Но вы и ваш пес сами видите: здесь никого нет. Полагаю, такие древние стены иногда скрипят.
   – Н-да, – протянул он вполголоса.
   Камилла всей душой ненавидела эту маску. Она прятала все, кроме глаз, и обезоруживала ее, заставляя чувствовать загнанной. Она снова гордо выпрямилась:
   – Я задержалась здесь не по своей воле, но надеюсь, что меня оставят в покое в столь поздний час.
   К ее удивлению, граф явно не желал уходить.
   – Вы полагаете, в этой комнате… беспокойно?
   – Нет. Вы надеялись на иное?
   Он нетерпеливо махнул рукой.
   – Я не имею в виду декор, – сказал он.
   – А что же?
   – Тот скрип или что-то еще, что вы – и мой чудный монстр – явно слышали.
   Камилла покачала головой, подумав, что, в некоем смысле, ее выставили набитой дурой. «Да! Мне хочется бежать из этой комнаты», – кричал ее внутренний голос. Но она не выкажет своих страхов перед этим мужчиной, никоим образом.
   – Я вполне довольна и желаю остаться здесь одна, – произнесла она.
   Граф пристально посмотрел на нее, и она подумала, что на этом он учтиво откланяется. Однако у него были другие соображения, и он сказал совсем не то, что она ожидала услышать.
   – Тогда я оставлю собаку.
   – Что?
   – Обещаю, пока Аякс охраняет вас, никакие скрипы и стоны вам не угрожают.
   – Аякс ненавидит меня! – сказала она.
   – Не смешите. Подойдите сюда. Погладьте его по голове.
   Камилла недоверчиво взглянула на графа.
   Ничего страшного – он просто улыбался ей.
   – Вы боитесь собаки?
   – Сэр, не смешите меня. Я весьма уважительно отношусь к этим животным.
   – Так за чем же дело стало? Вам нечего бояться, если я поручаю ему охранять вас.
   Камилла шагнула вперед, стараясь ничем не обнаружить своего страха. Но сердце ее заколотилось чаще. Не из-за собаки. Из-за того, что этот мужчина стоит теперь рядом с ней.
   Он крепко взял ее за руку – не жестко, а просто нетерпеливо. Затем положил ее ладонь на голову пса. Тот заскулил и постучал по полу хвостом.
   Камилла почувствовала его прикосновение – теплое и живое. Ей пришло в голову сравнить графа со свернувшимся кольцом змеем – напружиненным, полным скрытой энергии. Его внутренний жар гипнотически завораживал. Она слегка подалась назад и взглянула на него:
   – Я нисколько не боюсь. Уверена, ваш пес…
   – Вы ему нравитесь.
   – Как мило, – пробормотала она.
   – Правда, нравитесь. Он умеет чувствовать характер человека. Ваш опекун его весьма настораживает.
   Она выдавила из себя кривую улыбку:
   – Вы желаете напомнить, милорд, что мы здесь на положении заключенных? И нас… задабривают? Что-то вроде того?
   Она ожидала его гнева, но он иронически улыбнулся:
   – Вроде того. Я оставлю здесь Аякса ради своего спокойствия и уверенности, что вы останетесь целы и невредимы в это темное время суток. Спокойной ночи, мисс Монтгомери.
   – Постойте! – запротестовала она.
   – Спокойной ночи, – повторил граф, повернулся и вышел, прикрыв за собою дверь так, что было ясно: любые протесты бесполезны.
   Камилла проводила его взглядом сердитым и недоверчивым. Неужели он оставил собаку только потому, что подозревает ее? Или же потому, что хочет оградить ее от посягательств? Ее охраняют или остерегаются?
   Аякс все смотрел на девушку, поскуливая, затем он подобрался к ней поближе, повиливая хвостом. Камилла снова потрепала его за ушами. Огромные глаза преданно смотрели на нее.
   – Ах, какой ты, оказывается, замечательный и красивый мальчик, – заговорила она с ним. – Зачем ты так рычал на меня и скалил зубы? Хотел произвести впечатление?
   Лампы внезапно замигали, хотя никакого сквозняка не было. Аякс глухо заворчал.
   – Что там, малыш? – прошептала Камилла и невольно поежилась. Статуи оставались недвижимы, комната была пуста. – Знаешь, малыш, пойду-ка допью бренди. Честно тебе скажу – я рада, что ты со мной.
   Аякс, должно быть, поверил ей. Когда она погасила лампы – все, кроме ночника на тумбочке, – он прыгнул на кровать и лег у ее ног. Хорошо, что кровать была достаточно велика и что чуткий страж останется с ней на всю ночь.

* * *

   Наутро Камилла поздравила себя с первой победой – она подружилась с псом. И теперь могла свободно ходить по замку.
   Она намеревалась сразу отправиться в комнату к Тристану и вывести его оттуда прежде, чем хозяин замка успеет их заметить. Камилла смогла бы защитить Тристана, если бы точно знала, что он сотворил и что об этом известно графу. Но когда она вышла из двери, ее приветствовал тот самый гигант, который привез их сюда ночью. Неужели он все утро простоял у нее под дверью? Похоже что так.
   – Его сиятельство ждет вас в зимнем саду, – мрачно произнес слуга.
   – Какой сюрприз, – пробормотала она. – Проводите, пожалуйста.
   Аякс трусил рядом, пока слуга вел ее по коридорам, через площадку нижнего этажа, в противоположное крыло замка. Здесь был огромный зал – похоже, бальный, за ним открывался еще один светлый зал. Сквозь ряд окон вдоль потолка пробивались лучи утреннего солнца, освещая мраморный пол и обои на стенах.
   Граф стоял в зале, заложив руки за спину, и смотрел в высокое окно, выходящее в сад.
   – Доброе утро, мисс Монтгомери, – сказал он, обернувшись к Камилле. Он был в маске, из-за этого она внимательно вглядывалась в его глаза – темно-синие, проницательные.
   – И в самом деле, доброе.
   – Удалось вам выспаться после вчерашнего беспокойства? – вежливо осведомился граф, словно она была здесь желанной гостьей.
   – Я отлично выспалась, спасибо.
   – Аякс не беспокоил?
   – Он просто ягненок, мне миссис Прайор так и сказала.
   – Старается, – с удовольствием согласился он. – Что ж, позавтракайте со мной, мисс Монтгомери. Надеюсь, наш стол вам понравится. Омлеты, овсяная каша, тосты, джем, бекон, рыба…
   – Я не привыкла к плотным завтракам, лорд Стерлинг, однако благодарю вас за щедрость. Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством.
   Он улыбнулся несколько мрачно:
   – Гостеприимство нас нисколько не разоряет.
   – Более чем заметно.
   – Приношу мои искренние извинения за свое неподобающее поведение вчера вечером, но вы захватили меня врасплох. Итак, вы работаете на музей?
   Камилла глубоко вздохнула:
   – Я достаточно умна для этого, уверяю вас.
   Он подошел к столу, накрытому белоснежной скатертью, заставленному сияющей посудой и сотейниками на жаровнях. Налил в чашку кофе из кофеварки.
   – Чаю, мисс Монтгомери? Или вы предпочитаете кофе?
   – Чай – это замечательно, спасибо, – улыбнулась она.
   – Как долго вы уже работаете в музее? – спросил он.
   – Примерно полгода.
   – И появление вашего опекуна никак не связано с вашей работой здесь? – За внешне вежливыми словами таилась нешуточная угроза.
   Камилла подумала, что он ей больше нравился в непритворном гневе. Сейчас ее раздражали его по-кошачьи мягкие движения и приторная любезность.
   Она взяла из его рук чашку с чаем, вздохнула – ничего не поделаешь – и уселась на стул, который он предупредительно выдвинул. Сам он присел рядом, развернув свой стул так, что его колени почти касались ее платья.
   – Лорд Стерлинг, заверяю вас, Тристан никоим образом не связан с моей работой! – Она не стала уточнять, что всегда старалась как можно меньше посвящать своего опекуна в дела музея. – Клянусь, я получила работу благодаря знаниям, труду и упорству! И сейчас ужасно боюсь потерять место из-за всех этих событий, – добавила она с горечью. – Сэр Джон не потерпит прогулов.
   – Сэр Джон?
   – Сэр Джон Мэттьюз. Он мой непосредственный начальник.
   – Но за работой отдела надзирает лорд Дэвид Уимбли, – едко заметил граф.
   – Да-да, но лорд Уимбли редко… – Камилла не решилась сказать, что он редко появляется в музее. – У него много обязанностей. Ему все время приходится разъезжать по делам. Сэр Джон печется о сохранности музейных коллекций и следит за их надлежащей экспозицией. Он тесно сотрудничает с двумя опытными коллегами, Алексом Миттлмэном и Обри Сайзмором. Они часто выезжают в археологические экспедиции. Когда поступает новый экспонат, лорд Уимбли приходит в музей и проводит экспертную оценку вместе с сэром Хантером Макдональдом. Они решают, какие образцы следует закупить для музея, и распределяют гранты на исследования и экспедиции.
   – А в чем разбираетесь вы? – спросил он требовательно.
   Камилла слегка покраснела:
   – Я разбираюсь в иероглифах. И очень люблю свое дело, у меня достаточно терпения и аккуратности для работы с артефактами.
   – Как вы получили эту работу? – спросил граф напряженно.
   – Однажды я пришла в музей, когда сэр Джон работал там без коллег. Я зашла посмотреть обновленную экспозицию времен Нового царства, а как раз в это время привезли посылку с образцами. Сэр Джон никак не мог отыскать свои очки, и я помогла ему расшифровать резную надпись на камне. Ему был нужен такой помощник. Затем он посовещался с коллегами, и меня приняли на работу.
   Граф не сводил с нее пристального взгляда все время, пока она говорила. Камилла чувствовала себя неловко и волновалась, поскольку не привыкла, чтобы ее рассматривали, словно музейный экспонат.
   Она поставила чашку на стол.
   – Не понимаю, почему вы все время подозреваете меня во лжи или притворстве, я не ищу здесь никакой выгоды. Вы можете спросить обо мне любого, с кем я знакома, и поймете, что я говорю правду. Однако эта работа очень важна для меня. – Она чуть замялась. – Мой опекун… в общем, его прошлое не совсем безупречно. Я делаю все, что в моих силах, милорд, чтобы мы жили достойно. И очень огорчилась, что Тристан упал через стену вашего…
   Граф прервал ее излияния сдавленным смешком:
   – Подумать только! А я вознамерился было верить каждому вашему слову! – воскликнул он.
   Камилла почувствовала, что вскипает от гнева, – он имел полное право смеяться над ними. Она встала:
   – Боюсь, лорд Стерлинг, вы просто хотите отомстить мне и Тристану, и я ничего не смогу поделать, если вы решите воспользоваться вашей властью. Могу сказать лишь, что очень дорожу своей работой, а Тристан иногда совершает глупости и плутует, но он никогда не замышлял зла. Что ж, коль скоро вы намерены выдвигать против нас обвинения – поступайте как должно. Если я вскоре не появлюсь на работе, меня наверняка уволят. Но это, возможно, уже не важно, поскольку я никогда не отрекусь от Тристана. Как только вы подадите иск, пойдут слухи – и я все равно лишусь работы.
   – Присядьте, прошу вас, мисс Монтгомери, – проговорил граф устало. – Признаюсь, я до сих пор испытываю некоторую… озабоченность, смею так выразиться, относительно вас обоих. Тем не менее могу дать вам шанс. Подыграйте мне. Если вы готовы сотрудничать, мы сейчас же доставим вас на работу, и я лично прослежу, чтобы вам не высказали никаких упреков за опоздание.
   Ошеломленная, Камилла молча застыла на месте.
   – Присядьте. Допейте чай.
   Она опустилась на стул, недоуменно изогнув бровь.
   – Но…
   – Я давненько не бывал в музее. Даже и не знал, какая там у вас сложная иерархия. Думаю, прогулка после завтрака мне не повредит. – Он поднялся из-за стола. – Смею надеяться, вам хватит пяти минут, чтобы подготовиться к выходу.
   – А как же Тристан?
   – Ему необходимо денек побыть в постели.
   – Но я почти не общалась с ним. Мне надо забрать его домой.
   – Не сегодня, мисс Монтгомери. Шелби подгонит карету к воротам музея как раз к закрытию.
   – Но…
   – Да? Что еще я упустил из виду?
   – Мне… надо домой. И еще Ральф.
   – Ральф может сегодня поухаживать за вашим опекуном. Его не отпустят. Я распорядился поселить его при кузнице во дворе.
   – Лорд Стерлинг, как вы можете держать у себя узников?
   – Могу! Полагаю, узницам и узникам удобнее пребывать у меня, нежели в тюрьме, вы не находите?
   – Вы хотите меня купить! Шантажируете! – Камилла задохнулась от негодования. – Вы развлекаетесь, играете со мной!
   – Да, но вы умная девушка, так что вам следует играть по моим правилам.
   Он повернулся к выходу, не сомневаясь, что Камилла последует его совету. Аяксу, возможно, она и понравилась, но хозяином он дорожил и поспешил вслед за ним.
   Когда они скрылись из вида, Камилла встала со стула.
   – Не желаю быть пешкой в этой игре! – произнесла она громко. Затем снова опустилась на стул, устремив застывший взгляд вдаль узкого холла. Да, ее используют в этой игре, как пешку. Но сейчас у нее нет иного выбора.
   Сердясь, она допила чай. Затем прошла по коридору из крыла замка к парадной лестнице. Граф Карлайл ждал ее внизу.
   Она остановилась перед ним, вздернув подбородок и распрямив плечи.
   – Нам надо кое о чем договориться, лорд Стерлинг.
   – Неужели?
   – Вы должны обещать, что не станете подавать иск.
   – Потому что я везу вас в Лондон, на работу? – осведомился он.
   – Вы некоторым образом используете меня.
   – Так сначала надо убедиться, что вы действительно окажетесь полезны, не так ли? – Он открыл дверь. – Вы отнимаете кучу времени, и, поскольку вчера пожаловали сюда сами, без приглашения, полагаю, что окажу вам большую любезность, позаботившись о вашем трудоустройстве.
   Девушка потупила взгляд и последовала за ним.
   Шелби уже подогнал экипаж к парадному входу. Она была так раздражена, что резко отдернула руку, когда граф пожелал помочь ей сесть в карету. Она оступилась, забираясь в карету, но вовремя удержалась. Камилла неловко плюхнулась на переднее сиденье кареты, но сумела принять достойную позу, пока граф усаживался на сиденье напротив. У него была при себе трость с серебряным набалдашником, и он постучал ею по крыше кареты.
   Экипаж тронулся с места, и Камилла принялась изучать панораму за окном.
   – И что же вы надумали вашей изворотливой головкой, мисс Монтгомери? – осведомился он.
   Она повернулась к нему:
   – Надумала, милорд, что вам нужен новый садовник.
   Он засмеялся, и его смех приятно поразил ее.
   – Но мне нравятся мои темные, дремучие леса, заросшие хмелем, – они будоражат и пьянят.
   Девушка не ответила и снова уставилась в окно.
   – Вас не воодушевляет?
   Она посмотрела на него.
   – Мне жаль, что вы пострадали, – произнесла она. – Но я также сожалею о том, что такой знатный человек, как вы, заперся от всего света в своих страданиях, в то время как мог бы сделать для людей много хорошего.
   – Я не призван отвечать за грехи всего мира.
   – Мир становится лучше, если улучшается жизнь хотя бы одного человека в нем, сэр.
   Граф слегка склонил голову, так что некоторое время она не могла наблюдать за его сардонической усмешкой и выражением его синих глаз.
   – Чего вы от меня хотите?
   – Вы многое можете сделать – тысячу дел! – довела она до его сведения. – С таким состоянием.
   – Поделить его на тысячу кусочков и раздать акции всем желающим? – спросил он.
   Камилла нетерпеливо тряхнула головой:
   – Нет, но вы можете привозить сюда детей-сирот из приютов, пусть хотя бы денек побудут на свежем воздухе! Вы можете нанять больше прислуги, обустроить поместье, дать работу многим нуждающимся. Конечно, это не замолит все грехи нашего света, но…
   Он резко подался вперед, и она замолчала.
   – Откуда вам известно, мисс Монтгомери, что я не вношу свою долю в благие дела?
   Граф смотрел прямо на нее, лицо в лицо. Ей прежде не приходилось видеть столь напряженного, завораживающего и презрительного взгляда. Камилла вдруг осознала, что замерла и почти не дышит.
   – Неизвестно, – выдавила она из себя.
   Он откинулся на спинку сиденья.
   – Я кое-что слышала про вас, – сказала она. – Вы – один из самых влиятельных людей в нашем королевстве. Говорят, ваши родители были друзьями самой королевы. Еще я слышала, что вы – один из…
   – Из кого же?
   Она снова отвернулась к окну, боясь пересказать услышанную где-то сплетню. Тем более что сама была всего лишь дочерью проститутки с портовой окраины Лондона.
   – Что вы один из самых богатых людей страны. И если вам так повезло с родословной, следует быть благодарным. Другие тоже потеряли семьи, но они не держат за душой зла.
   – Неужели? – Эти слова явно разозлили его. – Скажите-ка, мисс Монтгомери, должны ли убийцы гулять на свободе?
   – Разумеется, нет! Но если я правильно поняла то, что слышала, ваши родители умерли от укуса змей. Египетских кобр. Я сочувствую вам, но нельзя же обвинять в этом людей!
   Он не ответил и предпочел отвернуться к окну. Камилла поняла, что граф отгородился от всего света не маской, а воздвиг вокруг себя невидимую, но непробиваемую стену из отрицательных эмоций. Ясно: он не хочет более говорить с ней, она же решалась нарушить молчание.
   Камилла так и смотрела в окно всю дорогу, пока они не влились в городской поток экипажей и не подъехали наконец к музею. Граф не позволил ей отказаться от его помощи, когда выходила из кареты, он не отпускал ее руку и пока они шли к зданию. По пути граф внезапно остановился и развернул Камиллу лицом к себе.
   – Поверьте мне, мисс Монтгомери, существует убийца, который поспособствовал смерти моих родителей. Уверен, это один из тех, кого мы оба знаем, возможно, вы видитесь с ним почти ежедневно.
   Ее сердце сжалось. В это почти невозможно было поверить, но Камиллу убедил лихорадочный блеск его глаз.
   – Идемте же, – сказал он и двинулся к дверям. На ходу добавив, как бы между прочим: – Что бы я впредь ни сказал или сделал, соглашайтесь со мной, мисс Монтгомери.
   – Лорд Стерлинг, возможно, я не смогу…
   – Сможете, если захотите! – жестко произнес он, и она не стала возражать: они уже подошли к внушительным вратам места ее работы.

Глава 4

   Лорд Стерлинг знал, куда идти.
   Служащие, равно как и посетители музея, здоровались с ним, стараясь не замечать маски, – с уважением и даже немного заискивая.
   – Я работаю в угловом кабинете на… – подала голос Камилла.
   – Второсортном этаже, разумеется, – пробурчал он.
   Они прошли в служебное отделение, и граф сразу направился к дверям, которые вели в кабинеты, закрытые для посторонних. Камилла поспешно взялась за ручку двери, опережая его. В первом же кабинете они застали сэра Джона Мэттьюза – он сидел за письменным столом перед беспорядочной кучей бумаг.
   – Вот и вы, наконец! Дорогая мисс Монтгомери! Вам известно мое мнение о тех, кто не способен придерживаться распорядка дня. Я… – Он замолк, увидев за ее спиной графа Карлайла. – Лорд Стерлинг! – воскликнул Мэттьюз удивленно.
   – Джон, коллега, как ваши дела?
   – Да я… вполне нормально! – сбивчиво проговорил сэр Джон, явно потрясенный. – Брайан, я ошеломлен, просто восхищен! Следует расценивать твое появление здесь как…
   Брайан Стерлинг рассмеялся, довольный произведенным впечатлением.
   – …возвращение на круги своя или желание внести лепту в исследование Древнего Египта? – усмехнулся он.
   Над торчащими в стороны усами сэра Джона проступил румянец, в контраст его сединам.
   – Боже милостивый, я совсем не то имел в виду, правда. Твоя семья… ты… все были весьма подкованы в древней истории. С твоим энтузиазмом, да снова здесь – просто фантастика!
   Камилла приободрилась, увидев улыбку лорда Стерлинга. Она подумала, что, возможно, некогда он был в приятельских отношениях с сэром Джоном.
   – У вас доброе сердце, Джон. Действительно, я намеревался заглянуть на ваш благотворительный вечер на этой неделе.
   – Бог ты мой! – воскликнул Джон. – Неужели?
   Мэттьюз в растерянности посматривал то на Камиллу, то на графа. Он помотал головой, словно пытаясь понять, следует ли придавать значение их совместному появлению здесь, но так и не пришел ни к какому решению.
   Стерлинг пристально посмотрел на Камиллу:
   – Вы составите мне компанию – да, мисс Монтгомери?
   – Ах нет! – быстро сказала она в ответ, чувствуя, как краска смущения заливает ее щеки. – Я пока не старший сотрудник, – тихо пояснила она.
   – Мисс Монтгомери не так давно работает у нас, – поспешил добавить сэр Джон.
   – Ну конечно же вы проводите меня, мисс Монтгомери.
   Он не просил. Упрямство взыграло в ней от его приказного тона.
   Сэр Джон, сощурившись, молча продолжал есть подчиненную глазами, гадая, как ей удалось очутиться в компании графа.
   – Камилла, если графу угодно, чтобы вы его сопровождали, надо подчиниться.
   Стерлинг подошел к Камилле и взял ее за руки.
   – Джон! – сказал он, по-прежнему глядя на Камиллу. – Прошу вас! Нельзя говорить с девушкой таким грозным тоном! – Его синие глаза лучились лукавством.
   Бог весть, чему Стерлинг научился за эти годы, но актерства ему было не занимать: он казался в меру обходительным и приятным, как и положено воспитанному светскому человеку.
   Девушка попыталась высвободить руки, но его хватка была крепкой. Она выдавила улыбку:
   – Как любезно с вашей стороны, лорд Стерлинг. Но я слишком скромная персона для вечерних визитов.
   – Чепуха. Мы живем в век просвещения. Для вечернего визита трудно найти лучшей компаньонки: молода, красива, умна и прекрасно знает предмет вечерних разговоров.
   Улыбка Стерлинга показалась ей мрачноватой, но он явно забавлялся беседой. Она порывалась отдернуть руки и сказать, что лучше проведет этот вечер в притоне с ворами и наркоманами.
   – Что… смущает маска, да? – осведомился он.
   – Нет, – мягко промолвила она, – в наш век просвещения, милорд, как вы заметили, ни о мужчине, ни о женщине не судят по внешности.
   – Браво! – одобрил сэр Джон.
   Но ее мучитель, как видно, натешился и решил не дожидаться согласия.
   – Пожалуй, Джон, я все же приду на грядущее благотворительное мероприятие. Можете быть уверены: мое участие в нем с лихвой окупит наши поиски просвещенческих идеалов. Что ж, вас ждут дела, да и я несколько утомил мисс Монтгомери и отнял у вас немало времени. Джон, весьма рад был застать вас в полном порядке – правда, вы, как всегда, немного разбрасываетесь своими талантами, но крепки и бодры. Мисс Монтгомери, Шелби подаст вам карету к… шести, так?
   – Обычно я заканчиваю работу в шесть тридцать, – прошептала она, заметив, что сэр Джон теперь смотрит на них открыв рот.
   Стерлинг решил удовлетворить его любопытство, поскольку тот явно терялся в догадках, пыжась от напряжения.
   – Опекун этой милой девушки попал в дорожное происшествие вчера вечером – и представьте себе, как раз около моего имения. Само собой разумеется, я приютил его. Естественно, мисс Монтгомери поспешила позаботиться о нем. К моему великому восторгу, замок Карлайл и на сей раз явил гостеприимство. Итак, желаю вам обоим приятно провести день.
   – В-всего хорошего, Брайан! – Сэр Джон щелкнул челюстью и застыл, глядя в спину Стерлингу: тот с достоинством покидал помещение, как и подобает английскому графу.
   Он давно уже скрылся за дверью, и сэр Джон, очнувшись, обернулся наконец к Камилле.
   – Боже праведный! – воскликнул он удивленно.
   В ответ она смогла только пожать плечами.
   – Как все это странно!
   – Я и не знала, что все так обернется, – прошептала она. – Я… просто беспокоилась о моем опекуне.
   – Несчастный случай? – Сэр Джон нахмурился. – Как он, поправляется? – Он, казалось, расстроился, что за всеми этими невероятными событиями позабыл вовремя справиться о здоровье пострадавшего.
   – Да-да, спасибо. Полагаем, он отделался лишь синяками, ничего серьезного.
   – Все эти наемные экипажи! – фыркнул сэр Джон. – Носятся как хотят – никакой управы. Ничего удивительного: кто только не берется за вожжи! – Его явно раздражало, что до сих пор нет никаких курсов для обучения кучеров, хотя многие богатые люди, в том числе и его хорошие знакомые, немало вложили денег в эти кебы, нисколько не заботясь о том, кто сидит на козлах.
   Камилла улыбнулась, умолчав о том, что «инцидент» не был связан с экипажем или иным транспортным средством.
   Он продолжал встревоженно смотреть на нее.
   – Просто замечательно, – наконец произнес он.
   – Что ж, – пробормотала она, опустив взгляд. – Если вы довольны, тогда…
   – Доволен! – вскричал сэр Джон. – Милая девочка, родители лорда Стерлинга так опекали этот музей, вы и представить себе не можете. Более того, они были беззаветно преданы египетскому народу и мечтали, что с помощью иностранных займов египтяне избавятся от нищеты и болезней. А их работа?! – Он задержал взгляд на ее лице и, похоже, решился: – Пойдемте, Камилла, я покажу вам кое-что из их наследия.
   Она поразилась его предложению. До сих пор ей доверяли лишь строго определенную работу – обычно самую кропотливую, – и не более. Но теперь сэр Джон намеревался ввести ее в святая святых – запасники музея.
   Он вытащил из ящика письменного стола связку ключей, вышел с ней из кабинета и повел ее вниз по лестницам на цокольный этаж. Коридоры здесь были темноваты, а все помещения заполнены деревянными ящиками: некоторые еще не распаковали, а с некоторыми уже работали. Они прошли мимо ряда посылок, прибывших из Турции и Греции, до самого дальнего, затемненного отсека. Некоторые коробки здесь были вскрыты. Маленькие ящики стояли так, чтобы освободить проход к саркофагам, которые покоились в длинных контейнерах, вроде гробов.