Страница:
Глаза открыла от пронзительного звона. Надрывался телефон в прихожей.
– Мамочки! – ахнула Юлька, взглянув на часы. – Проспала все на свете!
Босиком кинувшись к телефону – рядом с аппаратом сидела Мата Хари и удивленно смотрела на него зелеными глазищами, – она сорвала трубку и гаркнула:
– Але!
– Полундра, давай на выход! – послышался в трубке бодрый голос Атаманова. – Базар есть.
– У меня тоже! У меня тоже базар! Серега, конец мне, горю, дед убьет!
– Ты что, опять на его диссертацию колу вылила?
– Хуже! В аэропорт проспала! Самолет через полчаса сядет! Господи, Серега, что делать?
Атаманов думал ровно четыре секунды.
– Лети сюда, я завожусь.
Юлька кинулась одеваться.
Когда она через три минуты, растрепанная, в футболке наизнанку, на ходу застегивая сандалии, выскочила из подъезда, чудо техники под названием «Ява-700» уже фырчало у кромки тротуара. Мотоцикл был старый, разбитый и ездил, по выражению Игоря Петровича Полторецкого, «на одном божьем благословении». Батон с Атамановым приволокли его с какой-то свалки и почти месяц вместе с дядей Колей, отцом Батона, возились с ним, надеясь реанимировать. Реанимация, к крайнему удивлению всех троих, полностью удалась: старый мотоцикл начал вполне прилично бегать. Правда, пацанам пришлось пообещать Батонову папаше, что эксплуатация сего пенсионера будет производиться исключительно в близлежащих дворах. До сих пор друзья данное слово держали, но… Разве мог Атаманов не выручить боевую подругу?
– Садись, шлем надевай – и погнали! Какой аэропорт?
– Внуково. Серега, а…
Конца фразы не расслышали ни Атаманов, ни сама Юлька: старая «Ява», взметнув столб пыли, с места взяла в карьер.
Атаманов выжал из древнего мотоцикла все, что мог. Они вихрем пронеслись по городу, пролавировали в страшнейшей пробке на Окружной, чуть не заглохли на перекрестке (даже из-под шлема Юльке было слышно, как ругается страшными словами Атаманов), но к стоянке перед аэропортом Внуково подлетели с опозданием всего на пятнадцать минут. Юлька слезла с мотоцикла, не смогла устоять на подгибающихся ногах и в изнеможении села прямо на нагретый солнцем асфальт. Голова шла кругом, в животе что-то постыдно тряслось.
– Знаешь что, Серега… Ну тебя! Ни в жисть с тобой больше не поеду! Больной ты на всю голову…
– Сама ты больная! – обиделся Атаманов. – Вопила на весь дом, что горит-опаздывает, а теперь…
– Ну да, опаздываю. Но соображать-то надо! На Окружной за нами чуть менты не погнались!
– Я нормально ехал! Просто на мотике всегда быстро кажется. Нет бы спасибо сказать, орет тут еще… И хватит уже, расселась! Раз опаздываешь – беги! А я «Явку» посторожу.
Полундра сильно сомневалась, что атамановская «керосинка» нуждается в охране, но злить Серегу было опасно, да и время поджимало. Поэтому она бросила Атаманову шлем, помахала рукой и побежала к зданию аэропорта.
– Майку переодень, дура! – крикнул Атаманов ей вслед, но Юлька не услышала.
В аэропорту было людно, шумно и прохладно. Поежившись, Юлька завертела головой в поисках табло с объявлениями о прибывших рейсах. Огромная черная панель обнаружилась прямо у нее над головой, Юлька сощурила глаза, ища объявление о прибытии рейса из Иркутска… и внезапно ее обдало знакомым горьковатым запахом. Моментально вспомнилось вчерашнее амбре, исходящее от лежащей в кресле рыжей. Автоматически Юлька повернула голову… и чудом удержалась на ногах. В двух шагах от нее стоял вчерашний призрак… дочка Совы, рыжая… в общем, та самая.
Она действительно была рыжая, как морковка, и волосы точно так же рассыпались по плечам и спине. Только сейчас рыжая была одета не в голубой костюм, а в джинсы и зеленую футболку. Но запах – тот же самый, тут Юлька ошибиться не могла. Рыжая была не одна: рядом с ней стояла худенькая девушка с коротко стриженными черными волосами. Обе дамы довольно сердито разговаривали по-английски. Рядом, у их ног, стоял огромный чемодан, весь облепленный рейсовыми наклейками. В международном языке Юлька сильна не была и только напрасно потратила пару минут, пытаясь вникнуть в суть беседы. Наконец одно слово – «диамантс» – показалось ей знакомым. Наказав себе вечером непременно заглянуть в словарь, Юлька скроила скучающую мину, надвинула на лицо козырек бейсболки и переместилась так, чтобы получше рассмотреть пришелицу с того света.
Ни на труп, ни на привидение рыжая, впрочем, ничуть не походила. Вполне живая, здоровая, загорелая, красивая дама лет этак тридцати. Лицо ее было наполовину скрыто темными очками, и Юлька, как ни вглядывалась, не могла его рассмотреть.
Полундра начала лихорадочно соображать, что же ей делать дальше. Мысли прыгали, как рассыпавшиеся мячики на «физре», и пользы от них не было никакой. А тут еще обе женщины перестали ругаться, подхватили чемодан и резво понеслись к выходу. Юлька, так ничего и не придумав, побежала за ними. Она то и дело задевала встречных людей локтями и плечами, огрызалась на бурчание пострадавших и, наконец, со всего размаху врезалась в чей-то довольно твердый живот.
– Извините… – буркнула она, потирая лоб кулаком.
– Опаньки, Юлька! – вдруг послышался сверху жизнерадостный бас. – Это ты, что ль?
– Я, – автоматически кивнула Полундра и подняла глаза.
С минуту недоуменно таращилась на высоченного парня с широкими плечами, которые чуть не рвали майку камуфляжной расцветки. Бейсболка на парне была надета козырьком назад, синие глаза смеялись. Что-то в их синеве показалось Юльке знакомым, она напрягла память – и потрясенно выговорила:
– Пашка, ты?
– А я вот тебя сразу узнал. – Кузен из Иркутска хлопнул кузину по плечу так, что Юлька чуть не отлетела к стене. – Скока не виделись-то, лет семь? Такая же кнопка, как и была! И веснушки не вывелись! А куда ты мчишься-то? Меня встречать? Я Петровичу по телефону говорил, что незачем, не маленький, сам доберусь, так он… Да что ты так глядишь? Я это, я, Пашка! Правда не узнала, что ль?
– Узнала… – ошарашенно сказала Юлька, ожидавшая увидеть сутулого задохлика в очках и сейчас с трудом приходящая в себя. – Ты… того… как добрался?
– С ветерком, – хохотнул Пашка, снимая с Юльки бейсболку и заглядывая ей в лицо. – Ты что такая вздрюченная? Случилось что?
Юлька в отчаянии проводила глазами объекты своей слежки, те приближались к повороту. Счет шел на секунды, и она решилась:
– Пашка, бегом! Мне нужно вон тех двух баб догнать!
Соображалка у иркутского братца, видимо, и в самом деле была неплохая: он молча подхватил свой рюкзак и без единого вопроса зашагал за Юлькой. Они повернули за угол, где им навстречу хлынула целая толпа новоприбывших пассажиров. Юлька только каким-то чудом не потеряла своих дам из виду. Те вышли из здания аэропорта, мгновенно загрузились в стоящую у тротуара «Альфа-Ромео», и белый автомобиль начал медленно выруливать в потоке других машин к шоссе.
– Ловим тачку, и за ними! – азартно предложил Пашка.
– Сдурел?! – застонала Юлька. – Ты знаешь, сколько такси в аэропорту стоит?! Это тебе не Иркутск…
Но Пашка уже поднял руку, и к нему сразу подскочил низенький мужичок:
– Машинку до Москвы, командир?
– Ага, – солидно пробасил Пашка. – Сеструха, грузись, поехали. Шеф, вон за той белой «альфочкой» трогай помаленьку…
Нет, все-таки восемнадцать лет – это вам не тринадцать… Юлька с завистью поглядела на уверенно садящегося в такси братца, прыгнула следом – и только сейчас вспомнила про Атаманова. С минуту она прикидывала, что именно скажет ей Серега, узнав о том, что его вместе с «керосинкой» бросили на стоянке, затем достала мобильный.
Услышав, что Полундра вместе с братом едет из аэропорта в такси, Атаманов сказал именно то, что и ожидала Юлька. Ей едва удалось вклиниться в поток возмущенной ругани.
– Серега, не ори. Вынужденные обстоятельства. Я веду рыжую.
– Кого ты ведешь?! – поперхнулся в трубке Атаманов.
– Ры-жу-ю, – медленно и многозначительно повторила Юлька. – Нашу, вчерашнюю. С ней еще одна, брюнетка с короткой стрижкой, первый раз вижу. Возвращайся домой. Предупреди всех наших. Я скоро буду и все расскажу.
– Понял, – мгновенно переключился Атаманов. – Отбой. Осторожней там, гляди…
Юлька выключила телефон. Вытянула шею, убедилась, что «Альфа-Ромео» находится прямо перед их такси, и только тогда облегченно откинулась на сиденье. Пашка усмехнулся и спросил:
– А кто эта рыжая?
…Полундра уже заканчивала вводить кузена в курс дела, когда белый автомобиль впереди вырулил на набережную, сбавил ход и остановился перед высоким зданием с застекленным фасадом. Выскочив из машины, Юлька задрала голову:
– Отель «Славянка-люкс». Ух ты…
Тут же она спохватилась, что рыжая заметит ее и, не дай бог, узнает, и поспешно спряталась за выступ стены. Рыжей, впрочем, было не до Юльки: она, пыхтя, в одиночку тащила из багажника чемодан. Чемодан был огромным и явно очень тяжелым. Вывалившись из багажника, он чуть не сбил с ног рыжую, жабой плюхнулся на землю и раскрылся. По асфальту разлетелись вещи, книги, кассеты, диски. Один из них, в прозрачной упаковке без этикетки, улетел к самой кромке тротуара – и тут же был аккуратно накрыт огромным ботинком иркутского кузена. Затем Пашка преспокойно достал телефон и несколько раз сфотографировал обеих дам. Юлька испуганно округлила глаза, но ни рыжая, ни брюнетка не заметили Пашкиных действий: ругаясь по-английски, они собирали рассыпавшиеся вещи. Наконец, чемодан был сложен, дамы взяли его за ручку вдвоем и скрылись за стеклянными дверями отеля. Облегченно вздохнув, Юлька посмотрела на кузена. Тот спрятал телефон, нагнулся, поднял диск, сунул в карман джинсов и заявил:
– Слыхал, что в Москве жизнь веселая, но чтобы вот такая… Хоть кино не смотри! Диск прямо сейчас поглядим?
– Как? – растерялась Юлька.
Пашка похлопал ладонью по рюкзаку:
– У меня комп с собой.
Любопытство жгло Полундру огнем, но она геройски заявила:
– Без наших – не могу. Поехали домой.
Войдя в свой двор, Юлька поняла, что собрать совещание на крыше гаража сейчас не удастся. Гараж был открыт, из него высовывался нос желтых «Жигулей», а из-под «Жигулей» торчали шесть ног в кроссовках. Было очевидно, что у хозяина гаража, отца Батона, сегодня выходной, и дядя Коля вместе с сыновьями занимается ремонтом фамильного средства передвижения. На лавочке возле песочницы со скучающим видом сидели Атаманов, Белка и Натэла – последняя с неизменными коляской и Тамазиком. Малыш увлеченно сосал зеленую стекляшку, подаренную вчера Серегой.
– Ну что?! – нетерпеливо спросил Атаманов.
Судя по тому, как оттопыривалась майка на его груди, кукла-бриллиантоносица была там. Не ответив, Юлька церемонно произнесла:
– Вот это – Пашка, мой братан двоюродный. Вот это – Натэла, Бэлла, Сергей и… Эй, Батон! Вылезай из-под тачки, иди сюда! И Батон. То есть Андрей.
Пашка молча улыбнулся. Девчонки улыбнулись тоже. Подошедший Батон вытирал грязные руки о штаны и посмотрел недоверчиво – сначала на Пашку, потом на Серегу.
– Он в курсе? – осторожно спросил у Юльки Атаманов.
– Да если б не Пашка, я бы рыжую упустила! Знаешь, как она в машину сиганула со своей… Интересно, кто она, та, другая?
– Да ты о ком?! – на разные голоса завопила вся компания.
Бабули на соседней лавочке дружно обернулись. Заоглядывались мамаши у песочницы. Из-под «Жигулей» высунулись две лохматые головы. Юлька взволнованно прошептала:
– Надо идти к кому-нибудь.
– У меня мать со смены, спит, – объявил Атаманов.
– У Сони ученица играет… – пожала плечами Белка.
– Я бы пригласила всех к себе, – вежливо сказала Натэла, – но у бабушки вечером антреприза, ей надо настроиться.
– А кто твоя бабушка? – заинтересованно спросил Атаманов, но тут Юлька спохватилась:
– Ой! Пашка! Треплемся тут стоим, а ты ж с дороги! Ты ж, блин, устал! Есть хочешь?
– Да не парься, мать… – отмахнулся Пашка, но сестра уже потянула его за рукав:
– Пошли все к нам! У деда экзамены, это до вечера.
Уже вставляя ключ в замок, Юлька с ужасом вспомнила, что еды в доме никакой нет. То есть продукты имелись, лежали преспокойно в холодильнике, и она сама вчера клятвенно обещала деду, что утром встанет, все приготовит и накормит прибывшего родственника, честь семьи останется на высоте. Теперь эта самая честь летела с той самой высоты, можно сказать, кубарем. В полном отчаянии Юлька подумала, что на задворках морозилки должны, кажется, валяться какие-то полуфабрикаты. Едва войдя в квартиру, она бросила всем: «Проходите, садитесь там…» – и помчалась в кухню. С грохотом распахнула холодильник.
Полуфабрикаты действительно были – два мерзлых, облепленных льдом, бесформенных кома. Этикеток не видно, и что делать с неопознанными уродцами – совершенно непонятно. Подошла Мата Хари, брезгливо понюхала ледяные комки и, задрав хвост, удалилась прочь из кухни. Юлька с размаху швырнула полуфабрикаты в раковину и поняла, что сейчас начнет реветь.
– Что-то упало? – послышался спокойный голос у нее за спиной.
Юлька резко повернулась.
– Почему ты плачешь? – спросила стоящая в дверях Натэла.
Юлька зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Сквозь стиснутые зубы процедила:
– У нас… есть нечего…
– Вах! – испуганно воскликнула Натэла. Оттолкнув хозяйку, бросилась к холодильнику и распахнула его. Через минуту облегченно сказала: – Дорогая, что ты меня так пугаешь? Здесь же все есть!
– Да оно же все сырое! Я утром должна была сготовить, а теперь…
– Приготовим прямо сейчас. – Натэла вытащила из холодильника розовый кусок мяса и улыбнулась. – Запомни: если в доме есть мясо, мужчина всегда будет доволен. Так моя бабушка говорит.
– Я не умею готовить мясо!
– Я умею, – успокоила Натэла. – Где ножи? Где фартук? Фольга есть? Специи где? Духовка работает? Где мука, соль, молоко, яйца, перец… А это что?
– Зелень… – робко сказала Юлька, глядя на то, как Натэла, словно заправский шеф-повар, моет в раковине кусок мяса и одновременно подбородком указывает на зеленую поросль в ящике на подоконнике. – Дед разводит. Тут петрушка, укроп, кинза и базилик, кажется.
– Прекрасно! Зачем плакать? Сейчас все быстро сделаем!
– А я… а мне… – растерялась Юлька. – Мне-то что делать, Натэла? Как помочь?
– Попроси, пожалуйста, Сергея сбегать в магазин, а то мне неудобно, это твой дом. Он согласится?
– Щас как миленький побежит! – воодушевилась Юлька. – Чего купить-то надо?
– Хмели-сунели и ткемали. Вообще-то их лучше самим готовить, но времени же нет…
– Атамано-о-ов! – диким голосом заорала Юлька, вбегая в комнату. – Гони в магазин!
– Ага, щас! Разбегуся только! – огрызнулся было Серега, но, услыхав, что просьба исходит от Натэлы и на обед ожидается шедевр грузинской кухни, тут же вскочил, сдернул с вешалки дедову авоську и исчез за дверью, напоследок пообещав: – Если без меня начнете рассказывать – бошки поотвинчу!
Атаманов обернулся мухой, и все время, пока его не было, компания сидела молча, с постными лицами, как на общеклассовом походе в оперный театр. Нарушала молчание лишь Натэла, время от времени появлявшаяся из кухни в облаках пара и вопрошавшая: «Лук есть?», «Чеснокодавилка где?», «А чем можно вытереть стол?» По квартире плыли умопомрачительные запахи. Голодный Батон героически молча икал в углу. Пашка так же молча разбирал свой рюкзак. К изумлению Белки, в рюкзаке оказались не только ноутбук и скомканные кое-как носки с майками, но и куча каких-то непонятных железок, пластиковых коробок и невероятное количество книг.
– А вещи-то все твои где?
– Вещи мать пришлет, если в универ поступлю, – объяснил Пашка, любовно поглаживая ноутбук по серебристой крышке. – А без этого я не могу.
– А железяки зачем?
– Не железяки, а микросхемы.
– Ты хакер, что ль? – благоговейно спросил Батон.
– Могу, если нужно, – усмехнулся провинциальный кузен, выуживая из рюкзака очередную стопку книг.
Юлька осторожно потянула одну из них, прочитала название – «Алгоритмы дифференциального исчисления тригонометрических обратных функций», ей стало дурно, и она поспешно вернула том на место.
Тут как раз вернулся Атаманов. По пути завернул на кухню, оставил там авоську и вырос в дверях комнаты, грозно глядя на присутствующих: не начали ли дедуцировать без него? Убедившись, что все честно, он расслабился, сел на пол у стены и велел Юльке:
– Рассказывай давай. Где рыжую нашла?
Когда Юлька и Пашка закончили рассказ о сегодняшних приключениях, в комнате воцарилась тишина, прерываемая только грохотом сковородок из кухни.
– А может, это не та рыжая? – робко спросила Белка. – В смысле не наша?
– Я такого морковного цвета в жизни нигде не видела. И запах, такой горький… Его ни с чем не спутаешь. Да она, зуб даю! Только в темных очках. И тачка та же, белая. А скандалили они по-английски на весь аэропорт! Я только слово «диамантс» поняла, а что это такое…
– Бриллианты, – перевел Пашка, колдующий над своим ноутбуком. Он уже загнал в него подобранный перед гостиницей диск и теперь наблюдал, как тот открывается. Когда же поперек экрана развернулся текст с фотографиями, раздался Юлькин стон:
– Так тут не по-ру-у-усски…
Действительно, несколько страниц были заполнены английским текстом. Вся компания уныло переглянулась. В наступившей тишине явственно прозвучал смешок Пашки. Он придвинул ноутбук к себе поближе и преспокойно начал переводить вслух:
– Невероятный скандал в Нью-Йорке. Легендарные драгоценности графов Мражинских, русских эмигрантов первой волны, оказались поддельными. Владелица их, Элен Мражинская, супруга Эдварда Мражинского, последнего отпрыска графского рода, никак не может объяснить подобный, по ее словам, «нонсенс». Она получила драгоценности в подарок от свекрови перед свадьбой, как заведено в семье Мражинских. Драгоценности были вывезены прапрабабкой Эдварда, графиней Анной Мражинской, из революционной России в 1918 году, и, несмотря на все невзгоды, ни одна вещь не была продана. И вот теперь…
Пашка прервал перевод и озабоченно спросил у сестры:
– Во, смотри, тут фотки! Ваши камешки?
– Где ты так по-английски наблатыкался? – вместо ответа потрясенно спросила Юлька.
– Когда по обмену в Чикаго летал, – пожал тот плечами.
Атаманов, не сводя глаз с экрана, вытащил из-под майки куклу. Вскоре драгоценности были бережно разложены на столе, и Пашка покачал головой:
– Да-а… Впечатляет! Слушайте, шелупонь, вы хоть понимаете, во что вляпались?
Никто из присутствующих не обиделся на словечко «шелупонь». Даже Атаманов лишь взволнованно засопел, глядя на экран. Там с фотографий мерцали, искрясь гранями, серьги, кольца, браслет, диадема – точь-в-точь такие же, как «кукольные» украшения.
– Но ведь там, – Батон кивнул на экран, – все ненастоящее, подделка? Я правильно понял?
– Получается, да, – растерянно прошептала Белка. – Получается, что настоящее…
– …это наше, – решительно закончила Юлька. Помолчала и подытожила: – Просто жуть! Что делать-то теперь?
– Дальше читать, – решил Атаманов. – Паш, давай…
– Там больше ничего интересного, – отозвался Пашка, энергично двигая «мышью». – На два листа – кукование Элен Мражинской о том, как все ужасно, некстати и вообще… А вот тут интересно! «Особенно миссис Мражинская была огорчена тем, что знаменитый изумруд, украшавший колье (он найден в начале XIX века на Урале и получил название «Немезида»), также оказался фальшивым».
– Минуточку-минуточку! – всполошилась вдруг Белка. – Какой изумруд? Какая «Немезида»? У них там, в их Нью-Йорке, он есть? Есть. Пусть поддельный, но есть. А у нас он где?
Пять пар глаз снова впились в экран. Оттуда, с черной ювелирной подушечки, блестел вделанный в колье ограненный изумруд «Немезида» – вернее, его липовый заместитель.
– Атаманов, – паническим шепотом вопросила Юлька, – ты что, посеял «Немезиду» в лопухах?!
– Дура! – заорал Серега. – В каких лопухах?! Почему я?! Куклу нашла Натэла! И там еще вчера никакой «Немезиды» не было!
Юлька умолкла, сообразив, что Атаманов прав: вчера она своими глазами видела в колье пустую оправу на месте камня.
– Опаньки! – воскликнул вдруг Пашка. – А вот и она, Элен Мражинская. Хорошая фотка, четкая. Бли-и-ин, мама дорогая… Юлька, посмотри-ка внимательней, не наша ли это рыжая?
Юлька приблизила лицо почти вплотную к экрану. Долго всматривалась в лицо женщины на фотографии. Затем неуверенно сказала:
– Кажется, нет.
– Кажется или нет? – не унимался Пашка. – По-моему, похожа!
– Не знаю. – Юлька, сощурившись, пристально всматривалась в фотографию. – Я ее вчера полсекунды с гаража рассматривала. В квартире у нее волосы на лице были, сегодня – очки. Не могу наверняка сказать! И потом, Мражинская – американка, а наша рыжая по-русски говорит спокойно, без акцента.
– А может, ее родители с детства языку учили и она свободно общается?
– Но встречала-то она в аэропорту американку, – подал вдруг голос Батон. – И ругались они, ты говорила, по-английски. И диск этот у них откуда-то был, тоже на английском, между прочим. Значит, как-то они повязаны, наша рыжая и эмигранты Мражинские.
Наступила ошеломленная тишина. Юлька с уважением посмотрела на проявившего чудеса логики Батона. Подумав, сказала:
– Факт, связаны. Вот только как?
– Внуково рейсов из Нью-Йорка не принимает, – вдруг сообщила Белка. – Я точно знаю, мама с отцом всегда в Шереметьево прилетают. Наверное, она все-таки не американку встречала. А по-английски говорили, чтоб никто не догадался…
Снова воцарилась тишина: все усиленно соображали. Мыслительный процесс был прерван появившейся в дверях Натэлой в фартуке, которая весело объявила, что стол накрыт. У ног Натэлы терлась Мата Хари, у которой изо рта торчал кусок мяса.
– Предательница! – буркнула ей Полундра. У Маты Хари было такое выражение на морде, словно она пожимала плечами.
Первое, о чем подумала Юлька, оказавшись в дверях кухни, что «стол» – слишком мягко сказано. Это был не стол, а самое настоящее застолье. Кусок запеченного мяса торжественно дымился, исходя упоительным запахом. Соблазнительно желтела под россыпью укропа молодая картошка. Лоснились чисто вымытые помидоры, огурцы и редиска. В двух хрустальных вазочках горками под майонезом высились салаты. Что-то в кастрюльке золотилось и пестрело фасолинками. Дедовы соленья из банок были аппетитно разложены на двух керамических блюдах.
– Я щас концы отдам… – пробормотал Атаманов, не сводя глаз с этого великолепия. – Натэла… ты что… ты сама так?!
– За час?! – схватилась за голову Юлька. – Натэлка, ты… ты просто супер! Самая суперская девчонка, кого я знаю! Ну, ты даешь!
– Пожалуйста, садитесь, остывает, – улыбнулась Натэла.
Приглашать дважды никого не надо было: голодные пацаны кинулись за стол.
– Откуда ты умеешь так готовить? – спросила Юлька спустя полчаса, когда все наелись, мужская половина собрания убралась из кухни, Белка домывала посуду, а Натэла убирала в холодильник остатки пиршества. – Я, кроме сосисок, ничего толком варить не умею. Даже яичница всегда пригорает!
Натэла пожала плечами и отчеканила:
– Любая женщина, если она хочет чего-то добиться в личной жизни, должна уметь готовить.
– Тоже бабушкины слова? – проворчала Белка.
– Да.
Юлька уже собралась было в который раз поинтересоваться, кто же она такая, загадочная Натэлина бабушка, когда с балкона раздался вопль Пашки:
– Юлька, девчонки, сюда-а-а!!!
– Пашка, ты чего? – Юлька влетела на балкон первой. – Чего орешь?
– Посмотри… – почему-то вполголоса сказал Павел, отходя от края балкона. – Да не высовывайся так!
Юлька выглянула во двор – и сразу поняла, почему кузен велел ей не высовываться. Прямо под ними, внизу, перед старушками на лавочке, стояла… рыжая! О чем-то говоря с бабульками, она почему-то показывала рукой на корпус номер три, зияющий из-за ветвей лип пустыми проемами давно выбитых окон. В третьем корпусе давно никто не жил, дом был в аварийном состоянии и подлежал сносу, но московская администрация давно и прочно забыла о нем.
– Быстренько они, однако, обернулись… – пробормотал Пашка, оттаскивая сестру от края балкона. – Да не вылезай ты так, она тебя узнать может! Уж не по вашу ли душу явилась?
– Ох, мамочки… – пробормотала Юлька, садясь на пол. – Вот влипли-то…
– Думаешь, нас искать приперлась? – напряженно спросил Атаманов. – Ну и что делать-то, Полундра, а?
– Я боюсь! – шепотом закричала Белка. – Я тут до самого вечера останусь! Никуда не выйду!
– Перестань психовать, дура! Ты-то ей зачем? – фыркнула Юлька, хотя в глубине души была согласна с подругой. По спине холодными коготками царапала самая настоящая паника. Одно дело – лазить по пожарной лестнице и совать нос в чужие окна, и совсем другое – переходить дорогу международным аферистам, или кто там они, эти рыжая американка и ее подруга…
Пашка молча внимательно осмотрел всю компанию. Негромко предложил:
– Братва, решать, конечно, вам, но… Я предлагаю ловить на живца.
– Это как? – недоверчиво спросил Атаманов.
– Элементарно. Сейчас спускаемся вниз всей бригадой… Да, Белка, всей, всей! И садимся за домом, у клумбы. Вы ведь там куклу нашли?
– Мамочки! – ахнула Юлька, взглянув на часы. – Проспала все на свете!
Босиком кинувшись к телефону – рядом с аппаратом сидела Мата Хари и удивленно смотрела на него зелеными глазищами, – она сорвала трубку и гаркнула:
– Але!
– Полундра, давай на выход! – послышался в трубке бодрый голос Атаманова. – Базар есть.
– У меня тоже! У меня тоже базар! Серега, конец мне, горю, дед убьет!
– Ты что, опять на его диссертацию колу вылила?
– Хуже! В аэропорт проспала! Самолет через полчаса сядет! Господи, Серега, что делать?
Атаманов думал ровно четыре секунды.
– Лети сюда, я завожусь.
Юлька кинулась одеваться.
Когда она через три минуты, растрепанная, в футболке наизнанку, на ходу застегивая сандалии, выскочила из подъезда, чудо техники под названием «Ява-700» уже фырчало у кромки тротуара. Мотоцикл был старый, разбитый и ездил, по выражению Игоря Петровича Полторецкого, «на одном божьем благословении». Батон с Атамановым приволокли его с какой-то свалки и почти месяц вместе с дядей Колей, отцом Батона, возились с ним, надеясь реанимировать. Реанимация, к крайнему удивлению всех троих, полностью удалась: старый мотоцикл начал вполне прилично бегать. Правда, пацанам пришлось пообещать Батонову папаше, что эксплуатация сего пенсионера будет производиться исключительно в близлежащих дворах. До сих пор друзья данное слово держали, но… Разве мог Атаманов не выручить боевую подругу?
– Садись, шлем надевай – и погнали! Какой аэропорт?
– Внуково. Серега, а…
Конца фразы не расслышали ни Атаманов, ни сама Юлька: старая «Ява», взметнув столб пыли, с места взяла в карьер.
Атаманов выжал из древнего мотоцикла все, что мог. Они вихрем пронеслись по городу, пролавировали в страшнейшей пробке на Окружной, чуть не заглохли на перекрестке (даже из-под шлема Юльке было слышно, как ругается страшными словами Атаманов), но к стоянке перед аэропортом Внуково подлетели с опозданием всего на пятнадцать минут. Юлька слезла с мотоцикла, не смогла устоять на подгибающихся ногах и в изнеможении села прямо на нагретый солнцем асфальт. Голова шла кругом, в животе что-то постыдно тряслось.
– Знаешь что, Серега… Ну тебя! Ни в жисть с тобой больше не поеду! Больной ты на всю голову…
– Сама ты больная! – обиделся Атаманов. – Вопила на весь дом, что горит-опаздывает, а теперь…
– Ну да, опаздываю. Но соображать-то надо! На Окружной за нами чуть менты не погнались!
– Я нормально ехал! Просто на мотике всегда быстро кажется. Нет бы спасибо сказать, орет тут еще… И хватит уже, расселась! Раз опаздываешь – беги! А я «Явку» посторожу.
Полундра сильно сомневалась, что атамановская «керосинка» нуждается в охране, но злить Серегу было опасно, да и время поджимало. Поэтому она бросила Атаманову шлем, помахала рукой и побежала к зданию аэропорта.
– Майку переодень, дура! – крикнул Атаманов ей вслед, но Юлька не услышала.
В аэропорту было людно, шумно и прохладно. Поежившись, Юлька завертела головой в поисках табло с объявлениями о прибывших рейсах. Огромная черная панель обнаружилась прямо у нее над головой, Юлька сощурила глаза, ища объявление о прибытии рейса из Иркутска… и внезапно ее обдало знакомым горьковатым запахом. Моментально вспомнилось вчерашнее амбре, исходящее от лежащей в кресле рыжей. Автоматически Юлька повернула голову… и чудом удержалась на ногах. В двух шагах от нее стоял вчерашний призрак… дочка Совы, рыжая… в общем, та самая.
Она действительно была рыжая, как морковка, и волосы точно так же рассыпались по плечам и спине. Только сейчас рыжая была одета не в голубой костюм, а в джинсы и зеленую футболку. Но запах – тот же самый, тут Юлька ошибиться не могла. Рыжая была не одна: рядом с ней стояла худенькая девушка с коротко стриженными черными волосами. Обе дамы довольно сердито разговаривали по-английски. Рядом, у их ног, стоял огромный чемодан, весь облепленный рейсовыми наклейками. В международном языке Юлька сильна не была и только напрасно потратила пару минут, пытаясь вникнуть в суть беседы. Наконец одно слово – «диамантс» – показалось ей знакомым. Наказав себе вечером непременно заглянуть в словарь, Юлька скроила скучающую мину, надвинула на лицо козырек бейсболки и переместилась так, чтобы получше рассмотреть пришелицу с того света.
Ни на труп, ни на привидение рыжая, впрочем, ничуть не походила. Вполне живая, здоровая, загорелая, красивая дама лет этак тридцати. Лицо ее было наполовину скрыто темными очками, и Юлька, как ни вглядывалась, не могла его рассмотреть.
Полундра начала лихорадочно соображать, что же ей делать дальше. Мысли прыгали, как рассыпавшиеся мячики на «физре», и пользы от них не было никакой. А тут еще обе женщины перестали ругаться, подхватили чемодан и резво понеслись к выходу. Юлька, так ничего и не придумав, побежала за ними. Она то и дело задевала встречных людей локтями и плечами, огрызалась на бурчание пострадавших и, наконец, со всего размаху врезалась в чей-то довольно твердый живот.
– Извините… – буркнула она, потирая лоб кулаком.
– Опаньки, Юлька! – вдруг послышался сверху жизнерадостный бас. – Это ты, что ль?
– Я, – автоматически кивнула Полундра и подняла глаза.
С минуту недоуменно таращилась на высоченного парня с широкими плечами, которые чуть не рвали майку камуфляжной расцветки. Бейсболка на парне была надета козырьком назад, синие глаза смеялись. Что-то в их синеве показалось Юльке знакомым, она напрягла память – и потрясенно выговорила:
– Пашка, ты?
– А я вот тебя сразу узнал. – Кузен из Иркутска хлопнул кузину по плечу так, что Юлька чуть не отлетела к стене. – Скока не виделись-то, лет семь? Такая же кнопка, как и была! И веснушки не вывелись! А куда ты мчишься-то? Меня встречать? Я Петровичу по телефону говорил, что незачем, не маленький, сам доберусь, так он… Да что ты так глядишь? Я это, я, Пашка! Правда не узнала, что ль?
– Узнала… – ошарашенно сказала Юлька, ожидавшая увидеть сутулого задохлика в очках и сейчас с трудом приходящая в себя. – Ты… того… как добрался?
– С ветерком, – хохотнул Пашка, снимая с Юльки бейсболку и заглядывая ей в лицо. – Ты что такая вздрюченная? Случилось что?
Юлька в отчаянии проводила глазами объекты своей слежки, те приближались к повороту. Счет шел на секунды, и она решилась:
– Пашка, бегом! Мне нужно вон тех двух баб догнать!
Соображалка у иркутского братца, видимо, и в самом деле была неплохая: он молча подхватил свой рюкзак и без единого вопроса зашагал за Юлькой. Они повернули за угол, где им навстречу хлынула целая толпа новоприбывших пассажиров. Юлька только каким-то чудом не потеряла своих дам из виду. Те вышли из здания аэропорта, мгновенно загрузились в стоящую у тротуара «Альфа-Ромео», и белый автомобиль начал медленно выруливать в потоке других машин к шоссе.
– Ловим тачку, и за ними! – азартно предложил Пашка.
– Сдурел?! – застонала Юлька. – Ты знаешь, сколько такси в аэропорту стоит?! Это тебе не Иркутск…
Но Пашка уже поднял руку, и к нему сразу подскочил низенький мужичок:
– Машинку до Москвы, командир?
– Ага, – солидно пробасил Пашка. – Сеструха, грузись, поехали. Шеф, вон за той белой «альфочкой» трогай помаленьку…
Нет, все-таки восемнадцать лет – это вам не тринадцать… Юлька с завистью поглядела на уверенно садящегося в такси братца, прыгнула следом – и только сейчас вспомнила про Атаманова. С минуту она прикидывала, что именно скажет ей Серега, узнав о том, что его вместе с «керосинкой» бросили на стоянке, затем достала мобильный.
Услышав, что Полундра вместе с братом едет из аэропорта в такси, Атаманов сказал именно то, что и ожидала Юлька. Ей едва удалось вклиниться в поток возмущенной ругани.
– Серега, не ори. Вынужденные обстоятельства. Я веду рыжую.
– Кого ты ведешь?! – поперхнулся в трубке Атаманов.
– Ры-жу-ю, – медленно и многозначительно повторила Юлька. – Нашу, вчерашнюю. С ней еще одна, брюнетка с короткой стрижкой, первый раз вижу. Возвращайся домой. Предупреди всех наших. Я скоро буду и все расскажу.
– Понял, – мгновенно переключился Атаманов. – Отбой. Осторожней там, гляди…
Юлька выключила телефон. Вытянула шею, убедилась, что «Альфа-Ромео» находится прямо перед их такси, и только тогда облегченно откинулась на сиденье. Пашка усмехнулся и спросил:
– А кто эта рыжая?
…Полундра уже заканчивала вводить кузена в курс дела, когда белый автомобиль впереди вырулил на набережную, сбавил ход и остановился перед высоким зданием с застекленным фасадом. Выскочив из машины, Юлька задрала голову:
– Отель «Славянка-люкс». Ух ты…
Тут же она спохватилась, что рыжая заметит ее и, не дай бог, узнает, и поспешно спряталась за выступ стены. Рыжей, впрочем, было не до Юльки: она, пыхтя, в одиночку тащила из багажника чемодан. Чемодан был огромным и явно очень тяжелым. Вывалившись из багажника, он чуть не сбил с ног рыжую, жабой плюхнулся на землю и раскрылся. По асфальту разлетелись вещи, книги, кассеты, диски. Один из них, в прозрачной упаковке без этикетки, улетел к самой кромке тротуара – и тут же был аккуратно накрыт огромным ботинком иркутского кузена. Затем Пашка преспокойно достал телефон и несколько раз сфотографировал обеих дам. Юлька испуганно округлила глаза, но ни рыжая, ни брюнетка не заметили Пашкиных действий: ругаясь по-английски, они собирали рассыпавшиеся вещи. Наконец, чемодан был сложен, дамы взяли его за ручку вдвоем и скрылись за стеклянными дверями отеля. Облегченно вздохнув, Юлька посмотрела на кузена. Тот спрятал телефон, нагнулся, поднял диск, сунул в карман джинсов и заявил:
– Слыхал, что в Москве жизнь веселая, но чтобы вот такая… Хоть кино не смотри! Диск прямо сейчас поглядим?
– Как? – растерялась Юлька.
Пашка похлопал ладонью по рюкзаку:
– У меня комп с собой.
Любопытство жгло Полундру огнем, но она геройски заявила:
– Без наших – не могу. Поехали домой.
Войдя в свой двор, Юлька поняла, что собрать совещание на крыше гаража сейчас не удастся. Гараж был открыт, из него высовывался нос желтых «Жигулей», а из-под «Жигулей» торчали шесть ног в кроссовках. Было очевидно, что у хозяина гаража, отца Батона, сегодня выходной, и дядя Коля вместе с сыновьями занимается ремонтом фамильного средства передвижения. На лавочке возле песочницы со скучающим видом сидели Атаманов, Белка и Натэла – последняя с неизменными коляской и Тамазиком. Малыш увлеченно сосал зеленую стекляшку, подаренную вчера Серегой.
– Ну что?! – нетерпеливо спросил Атаманов.
Судя по тому, как оттопыривалась майка на его груди, кукла-бриллиантоносица была там. Не ответив, Юлька церемонно произнесла:
– Вот это – Пашка, мой братан двоюродный. Вот это – Натэла, Бэлла, Сергей и… Эй, Батон! Вылезай из-под тачки, иди сюда! И Батон. То есть Андрей.
Пашка молча улыбнулся. Девчонки улыбнулись тоже. Подошедший Батон вытирал грязные руки о штаны и посмотрел недоверчиво – сначала на Пашку, потом на Серегу.
– Он в курсе? – осторожно спросил у Юльки Атаманов.
– Да если б не Пашка, я бы рыжую упустила! Знаешь, как она в машину сиганула со своей… Интересно, кто она, та, другая?
– Да ты о ком?! – на разные голоса завопила вся компания.
Бабули на соседней лавочке дружно обернулись. Заоглядывались мамаши у песочницы. Из-под «Жигулей» высунулись две лохматые головы. Юлька взволнованно прошептала:
– Надо идти к кому-нибудь.
– У меня мать со смены, спит, – объявил Атаманов.
– У Сони ученица играет… – пожала плечами Белка.
– Я бы пригласила всех к себе, – вежливо сказала Натэла, – но у бабушки вечером антреприза, ей надо настроиться.
– А кто твоя бабушка? – заинтересованно спросил Атаманов, но тут Юлька спохватилась:
– Ой! Пашка! Треплемся тут стоим, а ты ж с дороги! Ты ж, блин, устал! Есть хочешь?
– Да не парься, мать… – отмахнулся Пашка, но сестра уже потянула его за рукав:
– Пошли все к нам! У деда экзамены, это до вечера.
Уже вставляя ключ в замок, Юлька с ужасом вспомнила, что еды в доме никакой нет. То есть продукты имелись, лежали преспокойно в холодильнике, и она сама вчера клятвенно обещала деду, что утром встанет, все приготовит и накормит прибывшего родственника, честь семьи останется на высоте. Теперь эта самая честь летела с той самой высоты, можно сказать, кубарем. В полном отчаянии Юлька подумала, что на задворках морозилки должны, кажется, валяться какие-то полуфабрикаты. Едва войдя в квартиру, она бросила всем: «Проходите, садитесь там…» – и помчалась в кухню. С грохотом распахнула холодильник.
Полуфабрикаты действительно были – два мерзлых, облепленных льдом, бесформенных кома. Этикеток не видно, и что делать с неопознанными уродцами – совершенно непонятно. Подошла Мата Хари, брезгливо понюхала ледяные комки и, задрав хвост, удалилась прочь из кухни. Юлька с размаху швырнула полуфабрикаты в раковину и поняла, что сейчас начнет реветь.
– Что-то упало? – послышался спокойный голос у нее за спиной.
Юлька резко повернулась.
– Почему ты плачешь? – спросила стоящая в дверях Натэла.
Юлька зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Сквозь стиснутые зубы процедила:
– У нас… есть нечего…
– Вах! – испуганно воскликнула Натэла. Оттолкнув хозяйку, бросилась к холодильнику и распахнула его. Через минуту облегченно сказала: – Дорогая, что ты меня так пугаешь? Здесь же все есть!
– Да оно же все сырое! Я утром должна была сготовить, а теперь…
– Приготовим прямо сейчас. – Натэла вытащила из холодильника розовый кусок мяса и улыбнулась. – Запомни: если в доме есть мясо, мужчина всегда будет доволен. Так моя бабушка говорит.
– Я не умею готовить мясо!
– Я умею, – успокоила Натэла. – Где ножи? Где фартук? Фольга есть? Специи где? Духовка работает? Где мука, соль, молоко, яйца, перец… А это что?
– Зелень… – робко сказала Юлька, глядя на то, как Натэла, словно заправский шеф-повар, моет в раковине кусок мяса и одновременно подбородком указывает на зеленую поросль в ящике на подоконнике. – Дед разводит. Тут петрушка, укроп, кинза и базилик, кажется.
– Прекрасно! Зачем плакать? Сейчас все быстро сделаем!
– А я… а мне… – растерялась Юлька. – Мне-то что делать, Натэла? Как помочь?
– Попроси, пожалуйста, Сергея сбегать в магазин, а то мне неудобно, это твой дом. Он согласится?
– Щас как миленький побежит! – воодушевилась Юлька. – Чего купить-то надо?
– Хмели-сунели и ткемали. Вообще-то их лучше самим готовить, но времени же нет…
– Атамано-о-ов! – диким голосом заорала Юлька, вбегая в комнату. – Гони в магазин!
– Ага, щас! Разбегуся только! – огрызнулся было Серега, но, услыхав, что просьба исходит от Натэлы и на обед ожидается шедевр грузинской кухни, тут же вскочил, сдернул с вешалки дедову авоську и исчез за дверью, напоследок пообещав: – Если без меня начнете рассказывать – бошки поотвинчу!
Атаманов обернулся мухой, и все время, пока его не было, компания сидела молча, с постными лицами, как на общеклассовом походе в оперный театр. Нарушала молчание лишь Натэла, время от времени появлявшаяся из кухни в облаках пара и вопрошавшая: «Лук есть?», «Чеснокодавилка где?», «А чем можно вытереть стол?» По квартире плыли умопомрачительные запахи. Голодный Батон героически молча икал в углу. Пашка так же молча разбирал свой рюкзак. К изумлению Белки, в рюкзаке оказались не только ноутбук и скомканные кое-как носки с майками, но и куча каких-то непонятных железок, пластиковых коробок и невероятное количество книг.
– А вещи-то все твои где?
– Вещи мать пришлет, если в универ поступлю, – объяснил Пашка, любовно поглаживая ноутбук по серебристой крышке. – А без этого я не могу.
– А железяки зачем?
– Не железяки, а микросхемы.
– Ты хакер, что ль? – благоговейно спросил Батон.
– Могу, если нужно, – усмехнулся провинциальный кузен, выуживая из рюкзака очередную стопку книг.
Юлька осторожно потянула одну из них, прочитала название – «Алгоритмы дифференциального исчисления тригонометрических обратных функций», ей стало дурно, и она поспешно вернула том на место.
Тут как раз вернулся Атаманов. По пути завернул на кухню, оставил там авоську и вырос в дверях комнаты, грозно глядя на присутствующих: не начали ли дедуцировать без него? Убедившись, что все честно, он расслабился, сел на пол у стены и велел Юльке:
– Рассказывай давай. Где рыжую нашла?
Когда Юлька и Пашка закончили рассказ о сегодняшних приключениях, в комнате воцарилась тишина, прерываемая только грохотом сковородок из кухни.
– А может, это не та рыжая? – робко спросила Белка. – В смысле не наша?
– Я такого морковного цвета в жизни нигде не видела. И запах, такой горький… Его ни с чем не спутаешь. Да она, зуб даю! Только в темных очках. И тачка та же, белая. А скандалили они по-английски на весь аэропорт! Я только слово «диамантс» поняла, а что это такое…
– Бриллианты, – перевел Пашка, колдующий над своим ноутбуком. Он уже загнал в него подобранный перед гостиницей диск и теперь наблюдал, как тот открывается. Когда же поперек экрана развернулся текст с фотографиями, раздался Юлькин стон:
– Так тут не по-ру-у-усски…
Действительно, несколько страниц были заполнены английским текстом. Вся компания уныло переглянулась. В наступившей тишине явственно прозвучал смешок Пашки. Он придвинул ноутбук к себе поближе и преспокойно начал переводить вслух:
– Невероятный скандал в Нью-Йорке. Легендарные драгоценности графов Мражинских, русских эмигрантов первой волны, оказались поддельными. Владелица их, Элен Мражинская, супруга Эдварда Мражинского, последнего отпрыска графского рода, никак не может объяснить подобный, по ее словам, «нонсенс». Она получила драгоценности в подарок от свекрови перед свадьбой, как заведено в семье Мражинских. Драгоценности были вывезены прапрабабкой Эдварда, графиней Анной Мражинской, из революционной России в 1918 году, и, несмотря на все невзгоды, ни одна вещь не была продана. И вот теперь…
Пашка прервал перевод и озабоченно спросил у сестры:
– Во, смотри, тут фотки! Ваши камешки?
– Где ты так по-английски наблатыкался? – вместо ответа потрясенно спросила Юлька.
– Когда по обмену в Чикаго летал, – пожал тот плечами.
Атаманов, не сводя глаз с экрана, вытащил из-под майки куклу. Вскоре драгоценности были бережно разложены на столе, и Пашка покачал головой:
– Да-а… Впечатляет! Слушайте, шелупонь, вы хоть понимаете, во что вляпались?
Никто из присутствующих не обиделся на словечко «шелупонь». Даже Атаманов лишь взволнованно засопел, глядя на экран. Там с фотографий мерцали, искрясь гранями, серьги, кольца, браслет, диадема – точь-в-точь такие же, как «кукольные» украшения.
– Но ведь там, – Батон кивнул на экран, – все ненастоящее, подделка? Я правильно понял?
– Получается, да, – растерянно прошептала Белка. – Получается, что настоящее…
– …это наше, – решительно закончила Юлька. Помолчала и подытожила: – Просто жуть! Что делать-то теперь?
– Дальше читать, – решил Атаманов. – Паш, давай…
– Там больше ничего интересного, – отозвался Пашка, энергично двигая «мышью». – На два листа – кукование Элен Мражинской о том, как все ужасно, некстати и вообще… А вот тут интересно! «Особенно миссис Мражинская была огорчена тем, что знаменитый изумруд, украшавший колье (он найден в начале XIX века на Урале и получил название «Немезида»), также оказался фальшивым».
– Минуточку-минуточку! – всполошилась вдруг Белка. – Какой изумруд? Какая «Немезида»? У них там, в их Нью-Йорке, он есть? Есть. Пусть поддельный, но есть. А у нас он где?
Пять пар глаз снова впились в экран. Оттуда, с черной ювелирной подушечки, блестел вделанный в колье ограненный изумруд «Немезида» – вернее, его липовый заместитель.
– Атаманов, – паническим шепотом вопросила Юлька, – ты что, посеял «Немезиду» в лопухах?!
– Дура! – заорал Серега. – В каких лопухах?! Почему я?! Куклу нашла Натэла! И там еще вчера никакой «Немезиды» не было!
Юлька умолкла, сообразив, что Атаманов прав: вчера она своими глазами видела в колье пустую оправу на месте камня.
– Опаньки! – воскликнул вдруг Пашка. – А вот и она, Элен Мражинская. Хорошая фотка, четкая. Бли-и-ин, мама дорогая… Юлька, посмотри-ка внимательней, не наша ли это рыжая?
Юлька приблизила лицо почти вплотную к экрану. Долго всматривалась в лицо женщины на фотографии. Затем неуверенно сказала:
– Кажется, нет.
– Кажется или нет? – не унимался Пашка. – По-моему, похожа!
– Не знаю. – Юлька, сощурившись, пристально всматривалась в фотографию. – Я ее вчера полсекунды с гаража рассматривала. В квартире у нее волосы на лице были, сегодня – очки. Не могу наверняка сказать! И потом, Мражинская – американка, а наша рыжая по-русски говорит спокойно, без акцента.
– А может, ее родители с детства языку учили и она свободно общается?
– Но встречала-то она в аэропорту американку, – подал вдруг голос Батон. – И ругались они, ты говорила, по-английски. И диск этот у них откуда-то был, тоже на английском, между прочим. Значит, как-то они повязаны, наша рыжая и эмигранты Мражинские.
Наступила ошеломленная тишина. Юлька с уважением посмотрела на проявившего чудеса логики Батона. Подумав, сказала:
– Факт, связаны. Вот только как?
– Внуково рейсов из Нью-Йорка не принимает, – вдруг сообщила Белка. – Я точно знаю, мама с отцом всегда в Шереметьево прилетают. Наверное, она все-таки не американку встречала. А по-английски говорили, чтоб никто не догадался…
Снова воцарилась тишина: все усиленно соображали. Мыслительный процесс был прерван появившейся в дверях Натэлой в фартуке, которая весело объявила, что стол накрыт. У ног Натэлы терлась Мата Хари, у которой изо рта торчал кусок мяса.
– Предательница! – буркнула ей Полундра. У Маты Хари было такое выражение на морде, словно она пожимала плечами.
Первое, о чем подумала Юлька, оказавшись в дверях кухни, что «стол» – слишком мягко сказано. Это был не стол, а самое настоящее застолье. Кусок запеченного мяса торжественно дымился, исходя упоительным запахом. Соблазнительно желтела под россыпью укропа молодая картошка. Лоснились чисто вымытые помидоры, огурцы и редиска. В двух хрустальных вазочках горками под майонезом высились салаты. Что-то в кастрюльке золотилось и пестрело фасолинками. Дедовы соленья из банок были аппетитно разложены на двух керамических блюдах.
– Я щас концы отдам… – пробормотал Атаманов, не сводя глаз с этого великолепия. – Натэла… ты что… ты сама так?!
– За час?! – схватилась за голову Юлька. – Натэлка, ты… ты просто супер! Самая суперская девчонка, кого я знаю! Ну, ты даешь!
– Пожалуйста, садитесь, остывает, – улыбнулась Натэла.
Приглашать дважды никого не надо было: голодные пацаны кинулись за стол.
– Откуда ты умеешь так готовить? – спросила Юлька спустя полчаса, когда все наелись, мужская половина собрания убралась из кухни, Белка домывала посуду, а Натэла убирала в холодильник остатки пиршества. – Я, кроме сосисок, ничего толком варить не умею. Даже яичница всегда пригорает!
Натэла пожала плечами и отчеканила:
– Любая женщина, если она хочет чего-то добиться в личной жизни, должна уметь готовить.
– Тоже бабушкины слова? – проворчала Белка.
– Да.
Юлька уже собралась было в который раз поинтересоваться, кто же она такая, загадочная Натэлина бабушка, когда с балкона раздался вопль Пашки:
– Юлька, девчонки, сюда-а-а!!!
– Пашка, ты чего? – Юлька влетела на балкон первой. – Чего орешь?
– Посмотри… – почему-то вполголоса сказал Павел, отходя от края балкона. – Да не высовывайся так!
Юлька выглянула во двор – и сразу поняла, почему кузен велел ей не высовываться. Прямо под ними, внизу, перед старушками на лавочке, стояла… рыжая! О чем-то говоря с бабульками, она почему-то показывала рукой на корпус номер три, зияющий из-за ветвей лип пустыми проемами давно выбитых окон. В третьем корпусе давно никто не жил, дом был в аварийном состоянии и подлежал сносу, но московская администрация давно и прочно забыла о нем.
– Быстренько они, однако, обернулись… – пробормотал Пашка, оттаскивая сестру от края балкона. – Да не вылезай ты так, она тебя узнать может! Уж не по вашу ли душу явилась?
– Ох, мамочки… – пробормотала Юлька, садясь на пол. – Вот влипли-то…
– Думаешь, нас искать приперлась? – напряженно спросил Атаманов. – Ну и что делать-то, Полундра, а?
– Я боюсь! – шепотом закричала Белка. – Я тут до самого вечера останусь! Никуда не выйду!
– Перестань психовать, дура! Ты-то ей зачем? – фыркнула Юлька, хотя в глубине души была согласна с подругой. По спине холодными коготками царапала самая настоящая паника. Одно дело – лазить по пожарной лестнице и совать нос в чужие окна, и совсем другое – переходить дорогу международным аферистам, или кто там они, эти рыжая американка и ее подруга…
Пашка молча внимательно осмотрел всю компанию. Негромко предложил:
– Братва, решать, конечно, вам, но… Я предлагаю ловить на живца.
– Это как? – недоверчиво спросил Атаманов.
– Элементарно. Сейчас спускаемся вниз всей бригадой… Да, Белка, всей, всей! И садимся за домом, у клумбы. Вы ведь там куклу нашли?