Страница:
Очхи залегли за камнями, офицер с солдатом, пригнувшись, скользнули за ближайшие кусты. Здесь они перехватят ари. Рик им не помеха – один против полувзвода? Рик глянул на пришельца: тот по-прежнему ничего не замечал. Присмотревшись, Рик едва не охнул: в уши ари были вставлены затычки, от них тянулись к карману куртки тонкие провода. Ари и без того, считай, глухие, так этот вдобавок и уши заткнул! Как ему слышать врага? Ведь это так нужно! Рик распознал бы засаду за сто сажен! В армейских ботинках не подберешься скрытно. Стучат каблуки, скрипят попавшие под подошву камушки… Этот ари действительно сумасшедший! Пусть его ловят! Рик доложит о случившемся, пленного выкупят, ари всегда выкупают. Или меняют на пленных очхи – одного за десяток или даже сотню, это как сторгуются.
Как и предполагал Рик, ари напоролся на очхи. Наперерез ему вышли двое, остальные затаились неподалеку. Офицер скомандовал, пришелец послушно поднял руки, перед этим вытащив свои затычки. Поздно! Очхи подошли, что-то спросили, ари ответил. Рик насторожил слух. Задержанный и офицер с солдатом стояли боком к нему, слова различить сложно. Не похоже, чтоб ари испугался, держится надменно. С очхи такое не пройдет, им плевать на происхождение. Словно подтверждая его мысль, солдат замахнулся прикладом. Дальнейшее произошло так быстро, что Рик даже охнуть не успел. Ари двинул солдата ногой, тот присел, ари подхватил ружье и ударил офицера прикладом. Тот упал, ари нагнулся, в этот момент очхи открыли огонь.
Выбора не осталось – ари нужно спасать. За офицера его на куски порвут! Рик сорвал с плеча ружье и начал стрелять, почти не целясь. Вскочившие очхи залегли. Пришелец умело воспользовался моментом. Пригнувшись, он несся к лесу. Рик белкой соскользнул вниз.
– Стреляй! – закричал он, заметив, что очхи снова встают.
Ари не заставил себя упрашивать. Обернулся и – пах-пах-пах! – открыл беглый огонь. Солдаты грянулись на камни, чужак в два прыжка покрыл расстояние до спасительного леса.
– За мной! – крикнул Рик. – Если хочешь жить!
Он вломился в подлесок и понесся изо всех сил. Ари не отставал. Рик слышал за спиной его шумное дыхание. Дышал ари часто, но ровно, как опытный бегун. Рик успел удивиться и расслышал в отдалении треск веток. Очхи не побоялись войти в лес. Более того, треск и топот послышались сбоку – преследователи загибали фланг. Бегать очхи умеют, рано или поздно их возьмут в кольцо и перехватят. Что тогда? Вдвоем против полувзвода, с разряженными ружьями?
Рик думал недолго. Он свернул с тропинки, пересек небольшую поляну и выскочил на край плато. Здесь оно обрывалось каменной осыпью. Не так давно кусок обрыва сполз вниз, при этом обнажилась часть корней вековой сосны. Корни повисли в воздухе и со временем опустились, но произошло это не сразу, и Рик заметил под корнями черный проем. Он не поленился взобраться по осыпи. Это была пещерка: узкая, протяженностью шагов пять и высотою в сажень. Хорошее место, чтоб укрыться от непогоды, а после того как корни опустились – и от чужого глаза.
– Делай, как я! – сказал Рик, подбегая к сосне.
Он забросил ружье за спину, схватился за корень и стал спускаться. Ари последовал за ним. За толстый корень он держался уверенно, Рик только подивился. У входа в пещерку они оказались одновременно. Рик знаком велел ари лезть туда, тот послушался. Рик прыгнул следом – и вовремя: наверху затопали. Рик приложил палец к губам, ари кивнул. К удивлению Рика, незнакомец не выглядел испуганным. Настороженным, собранным – да, но не подавленным.
Наверху послышались голоса, Рик замер, прислушиваясь. Обрыв и корни гасили звуки, разобрать речь не получалось. Догадаться, впрочем, было не сложно. Очхи, глянув вниз, не обнаружили беглецов и теперь решали, что делать. Спускаться не станут – зачем? В долине-то никого! Наверняка прочешут лес, подумав, что беглецы затаились. В подтверждение его мыслей голоса умолкли и послышался топот. Вот и хорошо! Надо выждать и спуститься по осыпи. За ней – долина, а там – лес. В станице они будут к вечеру…
Рик осторожно выглянул из пещерки, прислушался и раздвинул корни. Посмотрел вправо, затем влево и едва не выругался. На уступе, шагах в двухстах, маячила фигура. Очхи выставили часового. Плохи дела! Можно, конечно, рискнуть и попробовать прорваться, но рисковать Рику не хотелось. Часовой начнет стрелять и с большой долей вероятности попадет. Если не убьет, то заденет. Тем временем подбегут остальные… Снять часового бесшумно не получится: стоит на открытом пространстве, не подберешься. Придется ждать.
Рик обернулся и наткнулся на внимательный взгляд незнакомца. Тот пристально смотрел на его уши. Рик ощутил приступ раздражения. Ну да, он собрал свои волосы в хвостик на затылке, обнажив уши, и тем самым нарушил устав. Но как, скажите, передвигаться в дозоре с уставной прической? Кого ты расслышишь? Очхи не стесняются уши показывать, у них равенство… Если на то пошло, то вся заваруха из-за этого ари! Принесло его!
– Ты кто? – спросил Рик сердитым шепотом. С ари нельзя так разговаривать, но Рик был зол.
– Илья, – ответил ари.
– Как здесь оказался?
– Вышел и пошел. – Ари улыбнулся, и Рику расхотелось продолжать допрос.
Он снял ружье и сел, привалившись к стене пещеры. Чужак последовал его примеру. Трофейное ружье он сначала осмотрел, затем ловко сдвинул рычаг. Магазин открылся, обнажив круглый зев. Илья вопросительно посмотрел на Рика. Тот, помедлив, извлек из сумки три патрона и бросил ари. Тот поймал и ловко пополнил магазин.
– Картечь, – предупредил Рик. – Наши пули не подходят – у «скорпионов» чок другой.
Ари кивнул, но взгляда не отвел. Рик помялся: боеприпасов было мало – не на войну шел. Ари смотрел в упор, и Рик достал еще три патрона. Ари рассовал их по карманам. Рик зарядил полуавтомат и поставил его к стене. Ари последовал его примеру.
– Передохнём, – предложил Рик.
Ари подумал и стащил с плеч рюкзачок: Рик только сейчас его заметил. Расстегнув молнию, гость извлек сверток в тонкой бумаге. Там оказалась стопка бутербродов. Рик ощутил запах копченого мяса.
– Угощайтесь, – предложил ари Рику.
«Сыт я», – хотел сказать Рик, но внезапно почувствовал слюну во рту. Есть ему, несмотря на недавний обед, хотелось.
Рик взял верхний бутерброд, ари – следующий. Они принялись жевать и не оставили это занятие до тех пор, пока бутерброды не кончились. После чего Рик снял с пояса флягу и протянул Илье. Тот основательно приложился и вернул флягу. Рик напился и сунул флягу в чехол. Ари посмотрел на него и снова улыбнулся.
«Симпатичный парень! – подумал Рик. – Девкам такие нравятся. Зачем он здесь? Что делает? Вдруг наш шпион?»
Поразмыслив, Рик версию отверг. Шпион не попался бы так глупо. Ари, как известно, народ спесивый, но этот таким не выглядел. Вопросов не задает, отвечает уклончиво, по тому, как бегает и обращается с оружием, видно, что не щеголь с Невского.
– Как вас зовут? – внезапно спросил ари.
– Вахмистр Тертышкин! – сказал Рик, ощутив неловкость: ари обращался на «вы». – Пограничная стража, четвертая сотня!
– Вахмистр? – удивился ари.
Рик ткнул в широкую лычку на погоне.
«Слепой он, что ли?» – подумал сердито.
– Я обязан вам, вахмистр! – сказал ари. – Вы отсекли их огнем.
– Ты тоже стрелял! – буркнул Рик.
– Боюсь, что мимо! – вздохнул ари. – Оружие незнакомое.
«Врет!» – подумал Рик.
– Наверху часовой? – спросил ари.
Рик кивнул.
– Снять не удастся?
Рик покачал головой.
– Тогда ночью, – согласился ари. – Если, конечно, они не спустятся и не станут ждать нас там.
«Не дай бог!» – подумал Рик.
– Что станем делать, если спустятся?
– Пробиваться к своим! – сказал Рик. – Ночевать нельзя. Утром они обыщут склон и найдут пещеру.
Ари встал и пошел к выходу.
«Куда это он?» – удивился Рик.
Ари раздвинул корни, осторожно выглянул и поманил Рика пальцем. Вахмистр подошел. Цепочка солдат спускалась в долину справа по склону. Шагали очхи устало, по всему было видать: набегались. Рик в сердцах цыкнул зубом.
– Плохо дело? – спросил ари.
Рик кивнул.
Ари наклонился и стал рассматривать пол пещеры.
«Чего это он?» – удивился Рик.
Гость поворошил пальцами россыпь мелких камней, выбрал парочку, предварительно подбросив каждый на ладони, и пошел в глубь пещеры. Там достал из рюкзачка носки и запихнул в каждый по камню. Совершив это странное деяние, ари взял носки возле резинок, покрутил ими в воздухе.
«Это он кистень сделал! – догадался Рик. – Ловко!»
– Держи. – Ари протянул носок Рику.
– У меня нож, – сказал Рик.
– С ножом надо подбираться вплотную, – возразил ари. – Не всегда получается.
Рик взял носок.
– Бей в висок! – посоветовал ари. – Или в ухо. В затылок не цель – соскользнет.
– Ладно, – сказал Рик и прислонился к стене.
Так они просидели до поздних сумерек. Перед тем как покинуть пещеру, упаковали содержимое карманов и сумок. Попрыгали, проверяя, не звенит ли что. Ари делал это не хуже Рика, и вахмистр в очередной раз задумался над тем, кого послала ему судьба. После думать стало некогда – предстояло действовать. Диспозицию и план они обсудили перед выходом. Внизу, в долине, горели костры, они преграждали дорогу к спасительному лесу. Спускаться по осыпи было безумием. Стоит камню покатиться из-под ноги – и противник тут как тут. По корням сосны они взобрались наверх, прошли вдоль обрыва (часового здесь уже не было) и спустились по знакомой Рику тропинке. Затаились за кустом, осматриваясь. Костров впереди полыхало пять – каждый в сотне шагов от другого. Возле каждого трое или двое врагов, а возможно, и никого. Очхи могли схитрить: разжечь костры для привлечения внимания, оставив поддерживать огонь пару солдат, а остальными силами ждать беглецов на вероятных путях отхода. Рик, например, так бы и сделал. Он не стал бы зажигать огонь вовсе – пользы от него никакой. Дозорного пламя ослепляет, в то время как его самого из темноты видно замечательно. Очхи костры зажгли: здесь, на чужой территории, им страшно. Этим надо воспользоваться.
Рик подал знак ари. Тот достал припасенный камень и что есть сил швырнул его в сторону осыпи. Руки у ари были длинные, силы хватало – камень улетел далеко и упал, как гром в ночной тиши. Затем покатился вниз, стуча и подпрыгивая.
Долина отреагировала мгновенно. Сразу несколько теней метнулись на звук, послышались крики. Рик воспользовался смятением, неслышно скользнул к ближайшему костру и бросил в пламя горсть патронов. Трюк придумал ари, он же предложил его исполнить, но Рик запретил. Одежда у ари была недостаточно темной, а его странные ботинки (ари назвал их кроссовками) – и вовсе светлые. Риск был велик – у костра мог кто-то остаться, но в этот раз рискнуть стоило. Рику повезло – никто не встретился. Едва он вернулся к кусту, как взорвался первый патрон.
Выстрел в ночи, особенно нежданный, – это всегда страшно. Если твои нервы напряжены, если ты ждешь нападения врага, то удержаться от ответной стрельбы невозможно. Ибо кажется, что враг рядом и метит именно в тебя. Долина озарилась вспышками ответных выстрелов, разом выдав расположение сил очхи. Высоко над головами беглецов пропела шальная пуля, затем вторая… В костре грохнул очередной патрон, и стрельба, начавшая стихать, возобновилась. Рик и ари выбрались из-за куста и заскользили в обход фронта противника. Таиться более не стоило. Выстрелы притупляют слух стрелка, вспышки его ослепляют. Опасаться, что беглецов разглядят или расслышат, не приходилось.
Они беспрепятственно миновали линию костров и побежали, почти не таясь. Ари двигался справа от Рика – шагах в десяти, вахмистр едва различал его силуэт. Странные ботинки ари, в отличие от сапог Рика, ступали почти неслышно. Темная гребенка леса вырастала на глазах и скоро заняла полнеба. Рик собрался облегченно вздохнуть, но тут впереди отчетливо клацнул металл.
– Стой! Кто идет?
Рик замер.
Попались глупо! Сообразить, что очхи выставят часового у леса, следовало раньше. Он думал, у Союза не найдется храбрых солдат маячить у опушки, но такой нашелся. Своих командиров очхи боятся больше, чем веев.
– Стой! Стрелять буду! – крикнул солдат, и Рик рухнул на землю.
Вспышка выстрела ослепила его, над головой прожужжала картечь. Затвор «скорпиона» смачно клацнул, выбросив гильзу, и дослал в ствол новый патрон.
«Все!» – подумал Рик.
При вспышке выстрела очхи разглядел его. Во второй раз не промахнется. Ответить Рик не успеет – ружье за спиной.
«Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного!» – подумал Рик, закрывая глаза.
Впереди раздался глухой удар, затем шум падающего тела.
– Рик! – послышался знакомый голос. – Это Илья! Ты живой?
– Да! – ответил Рик, вскакивая.
Когда он подбежал, Илья снимал с недвижимого очхи патронташ и штык-нож. Получалось это у него на удивление споро.
– Держи! – Илья сунул Рику «скорпион».
Хотя обстановка совершенно к этому не располагала, Рик едва не задохнулся от радости.
– Чем ты его? – спросил, глядя на труп.
– Этим! – Илья показал самодельный кистень и вытряхнул из него камень. После чего сунул носок в карман. – У тебя сохранился?
Рик достал самодельный кистень. С ним Илья проделал ту же процедуру.
– Запасная пара! – пояснил. – Другой нет.
«Труп» у их ног замычал и пошевелился.
– Добью! – сказал Рик, доставая нож.
– Брось! – остановил Илья. – Не опасен. Надо спешить!
– Теперь не догонят! – возразил Рик, но нож спрятал.
– Так точно! – доложил Рик.
– Вспомнишь еще что, сообщи.
– Слушаюсь, господин есаул!
– Да не тянись ты, вахмистр, – сказал Ливенцов. – Не в строю. Где поместим гостя?
– Если не возражаете, – Рик облизал губы, – у меня.
– Понравился?
Рик кивнул.
– Приятный человек, – согласился есаул. – Забирай! Но с одним условием, – Ливенцов поднял палец, – будешь приглядывать. Внимательно! Что говорит, как себя ведет, чем интересуется.
– Вы думаете?..
– Думать – моя обязанность, вахмистр! Приказ ясен?
– Так точно! – щелкнул каблуками Рик.
Ливенцов позвонил в колокольчик.
– Пригласи задержанного! – велел заглянувшему вестовому.
Появившийся вскоре Илья положил на стол начальника листок бумаги.
– Вы немногословны, – заметил Ливенцов, пробежав глазами текст.
– Отвык писать от руки, – сказал Илья. – Тем более карандашом.
– Попросили бы перо…
– Его я сроду не держал. В кино видел, но, как этим пишут, не представляю. Если б клавиатура…
– Ладно, – сказал Ливенцов. – На сегодня достаточно. Отдыхайте.
Когда вахмистр с ари ушли, есаул снял трубку телефона.
– Петроград! – бросил в микрофон.
Дождавшись ответа телефониста, Ливенцов продиктовал номер и стал ждать.
– У аппарата! – раздалось в наушнике.
– Здравия желаю, господин подполковник! – отчеканил есаул.
– Это ты, Гордей? – На другом конце зевнули. – Не надоело еще? Может, по стойке «смирно» стоишь?
– В соответствии с уставом внутренней службы, – сказал Ливенцов, улыбаясь в усы, – подчиненный приветствует начальника пожеланием ему здравия и обращается по титулу, а за неимением такового – по званию…
– Брось! – прервали на другом конце провода. – Устав я читал. Что у тебя?
– Проходчик.
– Объявился! – Голос подполковника зазвенел радостью. – Иван Павлович?
– Другой.
– Вот как… – Собеседник мгновение помолчал. – Что с Ненашевым?
– Умер, если верить заявлению нового.
– А этот кто?
– Дальний родственник и наследник.
– Он посвящен в дело?
– Нет.
– Как он обнаружил проход?
– Утверждает, что случайно.
– Гм! – сказал собеседник.
– Вот и я так думаю! – сказал Ливенцов.
– Как он оказался у тебя?
– Тертышкин привел.
– Рик? – изумился собеседник. – Почему он? Мы же условились: за проходчиком его не посылать!
– Я не питал надежды увидеть Ненашева – год скоро, как сгинул. Когда в последний раз прощались, выглядел плохо. Тертышкин – лучший дозорный в отряде, а Союз в последнее время зашевелился. Вот я и подумал…
– Не верь после этого в судьбу… – вздохнул подполковник. – Вдруг это не случайность?
– Хочу заметить, Яков Сильвестрович, – голос Ливенцова стал строгим, – всякий сговор с вахмистром я исключаю!
– Я тоже, – успокоил подполковник. – Я о другом. Как они встретились?
– Вахмистр заметил незнакомца в долине. Там почему-то оказался и полувзвод Союза, который перехватил проходчика. Он, однако, сумел отбиться, после чего сбежал с помощью вахмистра. Они спрятались от погони в пещере, дождались ночи. Очхи выставили заслон, но они сумели прорваться и к полудню добрались до станицы. Убили или ранили нескольких очхи, принесли трофейное оружие.
– Красота! Тертышкин романов, часом, не пишет?
– Не замечал. Вахмистру я верю.
– А проходчику?
– Ну… – замялся Ливенцов.
– Так! – отозвался собеседник. – Поподробнее!
– Он молод, образован, хорошо развит физически. Со слов Тертышкина, великолепно владеет оружием и знает приемы рукопашного боя. Вахмистр считает, что обязан ему жизнью.
– Что говорит сам проходчик?
– Утверждает, что служил в Российской армии – в общей сложности семь лет. Принимал участие в боевых действиях. Вышел в отставку в чине прапорщика, получив диплом юриста.
– Логично. Что тебя смущает?
– Как изволили заметить, слишком красиво. Ранее в долине не замечалось так много очхи. А тут как по заказу! К тому же, как утверждает вахмистр, они явно кого-то ждали.
– Что еще?
– Он мне нравится.
– Ага! – сказал подполковник.
– Вызывает симпатию, ему хочется верить.
– Засланец из Союза?
– Очень может быть.
– Как выглядит?
– Чистокровный ари.
– Проверить нетрудно. Подключим ИСА.
– Когда вас ждать?
– Утром.
– Успеете?
– У меня, да будет тебе известно, личный поезд. Не видел?
– Нет.
– Именным указом выделили. Приеду, похвастаюсь. Как сын?
– Приедешь, похвастаюсь!
– Ты все о своем?
– У меня третий, между прочим! Где твои?
– Кто в трезвом уме и памяти выйдет замуж за начальника Корпуса жандармов? Мы же изгои! Разве сумасшедшая какая. В связи с чем вопрос: зачем мне сумасшедшая?
– Не увиливай! – сказал есаул.
– От тебя увильнешь! Засланца где поместил?
– Тертышкин присматривает.
– Ну и славно! Пусть думает, что ему поверили. Расслабится… До встречи, Гордей!
– Жду! – сказал есаул и повесил трубку.
После чего вновь перечитал записи в блокноте и объяснение засланца. Отложив их в сторону, взял со стола темно-красную книжицу, пролистал.
– Князев Илья Степанович, – прочел вполголоса и вздохнул: – Красивое имя! Кто, интересно, придумал?
5
Как и предполагал Рик, ари напоролся на очхи. Наперерез ему вышли двое, остальные затаились неподалеку. Офицер скомандовал, пришелец послушно поднял руки, перед этим вытащив свои затычки. Поздно! Очхи подошли, что-то спросили, ари ответил. Рик насторожил слух. Задержанный и офицер с солдатом стояли боком к нему, слова различить сложно. Не похоже, чтоб ари испугался, держится надменно. С очхи такое не пройдет, им плевать на происхождение. Словно подтверждая его мысль, солдат замахнулся прикладом. Дальнейшее произошло так быстро, что Рик даже охнуть не успел. Ари двинул солдата ногой, тот присел, ари подхватил ружье и ударил офицера прикладом. Тот упал, ари нагнулся, в этот момент очхи открыли огонь.
Выбора не осталось – ари нужно спасать. За офицера его на куски порвут! Рик сорвал с плеча ружье и начал стрелять, почти не целясь. Вскочившие очхи залегли. Пришелец умело воспользовался моментом. Пригнувшись, он несся к лесу. Рик белкой соскользнул вниз.
– Стреляй! – закричал он, заметив, что очхи снова встают.
Ари не заставил себя упрашивать. Обернулся и – пах-пах-пах! – открыл беглый огонь. Солдаты грянулись на камни, чужак в два прыжка покрыл расстояние до спасительного леса.
– За мной! – крикнул Рик. – Если хочешь жить!
Он вломился в подлесок и понесся изо всех сил. Ари не отставал. Рик слышал за спиной его шумное дыхание. Дышал ари часто, но ровно, как опытный бегун. Рик успел удивиться и расслышал в отдалении треск веток. Очхи не побоялись войти в лес. Более того, треск и топот послышались сбоку – преследователи загибали фланг. Бегать очхи умеют, рано или поздно их возьмут в кольцо и перехватят. Что тогда? Вдвоем против полувзвода, с разряженными ружьями?
Рик думал недолго. Он свернул с тропинки, пересек небольшую поляну и выскочил на край плато. Здесь оно обрывалось каменной осыпью. Не так давно кусок обрыва сполз вниз, при этом обнажилась часть корней вековой сосны. Корни повисли в воздухе и со временем опустились, но произошло это не сразу, и Рик заметил под корнями черный проем. Он не поленился взобраться по осыпи. Это была пещерка: узкая, протяженностью шагов пять и высотою в сажень. Хорошее место, чтоб укрыться от непогоды, а после того как корни опустились – и от чужого глаза.
– Делай, как я! – сказал Рик, подбегая к сосне.
Он забросил ружье за спину, схватился за корень и стал спускаться. Ари последовал за ним. За толстый корень он держался уверенно, Рик только подивился. У входа в пещерку они оказались одновременно. Рик знаком велел ари лезть туда, тот послушался. Рик прыгнул следом – и вовремя: наверху затопали. Рик приложил палец к губам, ари кивнул. К удивлению Рика, незнакомец не выглядел испуганным. Настороженным, собранным – да, но не подавленным.
Наверху послышались голоса, Рик замер, прислушиваясь. Обрыв и корни гасили звуки, разобрать речь не получалось. Догадаться, впрочем, было не сложно. Очхи, глянув вниз, не обнаружили беглецов и теперь решали, что делать. Спускаться не станут – зачем? В долине-то никого! Наверняка прочешут лес, подумав, что беглецы затаились. В подтверждение его мыслей голоса умолкли и послышался топот. Вот и хорошо! Надо выждать и спуститься по осыпи. За ней – долина, а там – лес. В станице они будут к вечеру…
Рик осторожно выглянул из пещерки, прислушался и раздвинул корни. Посмотрел вправо, затем влево и едва не выругался. На уступе, шагах в двухстах, маячила фигура. Очхи выставили часового. Плохи дела! Можно, конечно, рискнуть и попробовать прорваться, но рисковать Рику не хотелось. Часовой начнет стрелять и с большой долей вероятности попадет. Если не убьет, то заденет. Тем временем подбегут остальные… Снять часового бесшумно не получится: стоит на открытом пространстве, не подберешься. Придется ждать.
Рик обернулся и наткнулся на внимательный взгляд незнакомца. Тот пристально смотрел на его уши. Рик ощутил приступ раздражения. Ну да, он собрал свои волосы в хвостик на затылке, обнажив уши, и тем самым нарушил устав. Но как, скажите, передвигаться в дозоре с уставной прической? Кого ты расслышишь? Очхи не стесняются уши показывать, у них равенство… Если на то пошло, то вся заваруха из-за этого ари! Принесло его!
– Ты кто? – спросил Рик сердитым шепотом. С ари нельзя так разговаривать, но Рик был зол.
– Илья, – ответил ари.
– Как здесь оказался?
– Вышел и пошел. – Ари улыбнулся, и Рику расхотелось продолжать допрос.
Он снял ружье и сел, привалившись к стене пещеры. Чужак последовал его примеру. Трофейное ружье он сначала осмотрел, затем ловко сдвинул рычаг. Магазин открылся, обнажив круглый зев. Илья вопросительно посмотрел на Рика. Тот, помедлив, извлек из сумки три патрона и бросил ари. Тот поймал и ловко пополнил магазин.
– Картечь, – предупредил Рик. – Наши пули не подходят – у «скорпионов» чок другой.
Ари кивнул, но взгляда не отвел. Рик помялся: боеприпасов было мало – не на войну шел. Ари смотрел в упор, и Рик достал еще три патрона. Ари рассовал их по карманам. Рик зарядил полуавтомат и поставил его к стене. Ари последовал его примеру.
– Передохнём, – предложил Рик.
Ари подумал и стащил с плеч рюкзачок: Рик только сейчас его заметил. Расстегнув молнию, гость извлек сверток в тонкой бумаге. Там оказалась стопка бутербродов. Рик ощутил запах копченого мяса.
– Угощайтесь, – предложил ари Рику.
«Сыт я», – хотел сказать Рик, но внезапно почувствовал слюну во рту. Есть ему, несмотря на недавний обед, хотелось.
Рик взял верхний бутерброд, ари – следующий. Они принялись жевать и не оставили это занятие до тех пор, пока бутерброды не кончились. После чего Рик снял с пояса флягу и протянул Илье. Тот основательно приложился и вернул флягу. Рик напился и сунул флягу в чехол. Ари посмотрел на него и снова улыбнулся.
«Симпатичный парень! – подумал Рик. – Девкам такие нравятся. Зачем он здесь? Что делает? Вдруг наш шпион?»
Поразмыслив, Рик версию отверг. Шпион не попался бы так глупо. Ари, как известно, народ спесивый, но этот таким не выглядел. Вопросов не задает, отвечает уклончиво, по тому, как бегает и обращается с оружием, видно, что не щеголь с Невского.
– Как вас зовут? – внезапно спросил ари.
– Вахмистр Тертышкин! – сказал Рик, ощутив неловкость: ари обращался на «вы». – Пограничная стража, четвертая сотня!
– Вахмистр? – удивился ари.
Рик ткнул в широкую лычку на погоне.
«Слепой он, что ли?» – подумал сердито.
– Я обязан вам, вахмистр! – сказал ари. – Вы отсекли их огнем.
– Ты тоже стрелял! – буркнул Рик.
– Боюсь, что мимо! – вздохнул ари. – Оружие незнакомое.
«Врет!» – подумал Рик.
– Наверху часовой? – спросил ари.
Рик кивнул.
– Снять не удастся?
Рик покачал головой.
– Тогда ночью, – согласился ари. – Если, конечно, они не спустятся и не станут ждать нас там.
«Не дай бог!» – подумал Рик.
– Что станем делать, если спустятся?
– Пробиваться к своим! – сказал Рик. – Ночевать нельзя. Утром они обыщут склон и найдут пещеру.
Ари встал и пошел к выходу.
«Куда это он?» – удивился Рик.
Ари раздвинул корни, осторожно выглянул и поманил Рика пальцем. Вахмистр подошел. Цепочка солдат спускалась в долину справа по склону. Шагали очхи устало, по всему было видать: набегались. Рик в сердцах цыкнул зубом.
– Плохо дело? – спросил ари.
Рик кивнул.
Ари наклонился и стал рассматривать пол пещеры.
«Чего это он?» – удивился Рик.
Гость поворошил пальцами россыпь мелких камней, выбрал парочку, предварительно подбросив каждый на ладони, и пошел в глубь пещеры. Там достал из рюкзачка носки и запихнул в каждый по камню. Совершив это странное деяние, ари взял носки возле резинок, покрутил ими в воздухе.
«Это он кистень сделал! – догадался Рик. – Ловко!»
– Держи. – Ари протянул носок Рику.
– У меня нож, – сказал Рик.
– С ножом надо подбираться вплотную, – возразил ари. – Не всегда получается.
Рик взял носок.
– Бей в висок! – посоветовал ари. – Или в ухо. В затылок не цель – соскользнет.
– Ладно, – сказал Рик и прислонился к стене.
Так они просидели до поздних сумерек. Перед тем как покинуть пещеру, упаковали содержимое карманов и сумок. Попрыгали, проверяя, не звенит ли что. Ари делал это не хуже Рика, и вахмистр в очередной раз задумался над тем, кого послала ему судьба. После думать стало некогда – предстояло действовать. Диспозицию и план они обсудили перед выходом. Внизу, в долине, горели костры, они преграждали дорогу к спасительному лесу. Спускаться по осыпи было безумием. Стоит камню покатиться из-под ноги – и противник тут как тут. По корням сосны они взобрались наверх, прошли вдоль обрыва (часового здесь уже не было) и спустились по знакомой Рику тропинке. Затаились за кустом, осматриваясь. Костров впереди полыхало пять – каждый в сотне шагов от другого. Возле каждого трое или двое врагов, а возможно, и никого. Очхи могли схитрить: разжечь костры для привлечения внимания, оставив поддерживать огонь пару солдат, а остальными силами ждать беглецов на вероятных путях отхода. Рик, например, так бы и сделал. Он не стал бы зажигать огонь вовсе – пользы от него никакой. Дозорного пламя ослепляет, в то время как его самого из темноты видно замечательно. Очхи костры зажгли: здесь, на чужой территории, им страшно. Этим надо воспользоваться.
Рик подал знак ари. Тот достал припасенный камень и что есть сил швырнул его в сторону осыпи. Руки у ари были длинные, силы хватало – камень улетел далеко и упал, как гром в ночной тиши. Затем покатился вниз, стуча и подпрыгивая.
Долина отреагировала мгновенно. Сразу несколько теней метнулись на звук, послышались крики. Рик воспользовался смятением, неслышно скользнул к ближайшему костру и бросил в пламя горсть патронов. Трюк придумал ари, он же предложил его исполнить, но Рик запретил. Одежда у ари была недостаточно темной, а его странные ботинки (ари назвал их кроссовками) – и вовсе светлые. Риск был велик – у костра мог кто-то остаться, но в этот раз рискнуть стоило. Рику повезло – никто не встретился. Едва он вернулся к кусту, как взорвался первый патрон.
Выстрел в ночи, особенно нежданный, – это всегда страшно. Если твои нервы напряжены, если ты ждешь нападения врага, то удержаться от ответной стрельбы невозможно. Ибо кажется, что враг рядом и метит именно в тебя. Долина озарилась вспышками ответных выстрелов, разом выдав расположение сил очхи. Высоко над головами беглецов пропела шальная пуля, затем вторая… В костре грохнул очередной патрон, и стрельба, начавшая стихать, возобновилась. Рик и ари выбрались из-за куста и заскользили в обход фронта противника. Таиться более не стоило. Выстрелы притупляют слух стрелка, вспышки его ослепляют. Опасаться, что беглецов разглядят или расслышат, не приходилось.
Они беспрепятственно миновали линию костров и побежали, почти не таясь. Ари двигался справа от Рика – шагах в десяти, вахмистр едва различал его силуэт. Странные ботинки ари, в отличие от сапог Рика, ступали почти неслышно. Темная гребенка леса вырастала на глазах и скоро заняла полнеба. Рик собрался облегченно вздохнуть, но тут впереди отчетливо клацнул металл.
– Стой! Кто идет?
Рик замер.
Попались глупо! Сообразить, что очхи выставят часового у леса, следовало раньше. Он думал, у Союза не найдется храбрых солдат маячить у опушки, но такой нашелся. Своих командиров очхи боятся больше, чем веев.
– Стой! Стрелять буду! – крикнул солдат, и Рик рухнул на землю.
Вспышка выстрела ослепила его, над головой прожужжала картечь. Затвор «скорпиона» смачно клацнул, выбросив гильзу, и дослал в ствол новый патрон.
«Все!» – подумал Рик.
При вспышке выстрела очхи разглядел его. Во второй раз не промахнется. Ответить Рик не успеет – ружье за спиной.
«Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного!» – подумал Рик, закрывая глаза.
Впереди раздался глухой удар, затем шум падающего тела.
– Рик! – послышался знакомый голос. – Это Илья! Ты живой?
– Да! – ответил Рик, вскакивая.
Когда он подбежал, Илья снимал с недвижимого очхи патронташ и штык-нож. Получалось это у него на удивление споро.
– Держи! – Илья сунул Рику «скорпион».
Хотя обстановка совершенно к этому не располагала, Рик едва не задохнулся от радости.
– Чем ты его? – спросил, глядя на труп.
– Этим! – Илья показал самодельный кистень и вытряхнул из него камень. После чего сунул носок в карман. – У тебя сохранился?
Рик достал самодельный кистень. С ним Илья проделал ту же процедуру.
– Запасная пара! – пояснил. – Другой нет.
«Труп» у их ног замычал и пошевелился.
– Добью! – сказал Рик, доставая нож.
– Брось! – остановил Илья. – Не опасен. Надо спешить!
– Теперь не догонят! – возразил Рик, но нож спрятал.
* * *
– Все? – спросил Ливенцов, закрывая блокнот.– Так точно! – доложил Рик.
– Вспомнишь еще что, сообщи.
– Слушаюсь, господин есаул!
– Да не тянись ты, вахмистр, – сказал Ливенцов. – Не в строю. Где поместим гостя?
– Если не возражаете, – Рик облизал губы, – у меня.
– Понравился?
Рик кивнул.
– Приятный человек, – согласился есаул. – Забирай! Но с одним условием, – Ливенцов поднял палец, – будешь приглядывать. Внимательно! Что говорит, как себя ведет, чем интересуется.
– Вы думаете?..
– Думать – моя обязанность, вахмистр! Приказ ясен?
– Так точно! – щелкнул каблуками Рик.
Ливенцов позвонил в колокольчик.
– Пригласи задержанного! – велел заглянувшему вестовому.
Появившийся вскоре Илья положил на стол начальника листок бумаги.
– Вы немногословны, – заметил Ливенцов, пробежав глазами текст.
– Отвык писать от руки, – сказал Илья. – Тем более карандашом.
– Попросили бы перо…
– Его я сроду не держал. В кино видел, но, как этим пишут, не представляю. Если б клавиатура…
– Ладно, – сказал Ливенцов. – На сегодня достаточно. Отдыхайте.
Когда вахмистр с ари ушли, есаул снял трубку телефона.
– Петроград! – бросил в микрофон.
Дождавшись ответа телефониста, Ливенцов продиктовал номер и стал ждать.
– У аппарата! – раздалось в наушнике.
– Здравия желаю, господин подполковник! – отчеканил есаул.
– Это ты, Гордей? – На другом конце зевнули. – Не надоело еще? Может, по стойке «смирно» стоишь?
– В соответствии с уставом внутренней службы, – сказал Ливенцов, улыбаясь в усы, – подчиненный приветствует начальника пожеланием ему здравия и обращается по титулу, а за неимением такового – по званию…
– Брось! – прервали на другом конце провода. – Устав я читал. Что у тебя?
– Проходчик.
– Объявился! – Голос подполковника зазвенел радостью. – Иван Павлович?
– Другой.
– Вот как… – Собеседник мгновение помолчал. – Что с Ненашевым?
– Умер, если верить заявлению нового.
– А этот кто?
– Дальний родственник и наследник.
– Он посвящен в дело?
– Нет.
– Как он обнаружил проход?
– Утверждает, что случайно.
– Гм! – сказал собеседник.
– Вот и я так думаю! – сказал Ливенцов.
– Как он оказался у тебя?
– Тертышкин привел.
– Рик? – изумился собеседник. – Почему он? Мы же условились: за проходчиком его не посылать!
– Я не питал надежды увидеть Ненашева – год скоро, как сгинул. Когда в последний раз прощались, выглядел плохо. Тертышкин – лучший дозорный в отряде, а Союз в последнее время зашевелился. Вот я и подумал…
– Не верь после этого в судьбу… – вздохнул подполковник. – Вдруг это не случайность?
– Хочу заметить, Яков Сильвестрович, – голос Ливенцова стал строгим, – всякий сговор с вахмистром я исключаю!
– Я тоже, – успокоил подполковник. – Я о другом. Как они встретились?
– Вахмистр заметил незнакомца в долине. Там почему-то оказался и полувзвод Союза, который перехватил проходчика. Он, однако, сумел отбиться, после чего сбежал с помощью вахмистра. Они спрятались от погони в пещере, дождались ночи. Очхи выставили заслон, но они сумели прорваться и к полудню добрались до станицы. Убили или ранили нескольких очхи, принесли трофейное оружие.
– Красота! Тертышкин романов, часом, не пишет?
– Не замечал. Вахмистру я верю.
– А проходчику?
– Ну… – замялся Ливенцов.
– Так! – отозвался собеседник. – Поподробнее!
– Он молод, образован, хорошо развит физически. Со слов Тертышкина, великолепно владеет оружием и знает приемы рукопашного боя. Вахмистр считает, что обязан ему жизнью.
– Что говорит сам проходчик?
– Утверждает, что служил в Российской армии – в общей сложности семь лет. Принимал участие в боевых действиях. Вышел в отставку в чине прапорщика, получив диплом юриста.
– Логично. Что тебя смущает?
– Как изволили заметить, слишком красиво. Ранее в долине не замечалось так много очхи. А тут как по заказу! К тому же, как утверждает вахмистр, они явно кого-то ждали.
– Что еще?
– Он мне нравится.
– Ага! – сказал подполковник.
– Вызывает симпатию, ему хочется верить.
– Засланец из Союза?
– Очень может быть.
– Как выглядит?
– Чистокровный ари.
– Проверить нетрудно. Подключим ИСА.
– Когда вас ждать?
– Утром.
– Успеете?
– У меня, да будет тебе известно, личный поезд. Не видел?
– Нет.
– Именным указом выделили. Приеду, похвастаюсь. Как сын?
– Приедешь, похвастаюсь!
– Ты все о своем?
– У меня третий, между прочим! Где твои?
– Кто в трезвом уме и памяти выйдет замуж за начальника Корпуса жандармов? Мы же изгои! Разве сумасшедшая какая. В связи с чем вопрос: зачем мне сумасшедшая?
– Не увиливай! – сказал есаул.
– От тебя увильнешь! Засланца где поместил?
– Тертышкин присматривает.
– Ну и славно! Пусть думает, что ему поверили. Расслабится… До встречи, Гордей!
– Жду! – сказал есаул и повесил трубку.
После чего вновь перечитал записи в блокноте и объяснение засланца. Отложив их в сторону, взял со стола темно-красную книжицу, пролистал.
– Князев Илья Степанович, – прочел вполголоса и вздохнул: – Красивое имя! Кто, интересно, придумал?
5
Станица выглядела прянично-сказочной. Аккуратные, срубленные в чистый угол дома, ухоженные дворы, подсыпанные гравием улицы с кюветами по обеим сторонам; но главное – сады! Они окружали каждый дом. Яблони и вишни, раскинув ветви, тянули их через заборы, будто приглашая любоваться. Сады цвели: пышно и торжественно. Бело-розовая кипень окружала дома, те стояли, будто в сугробах, и сугробы эти пахли нежно и зазывающе. Мне вдруг отчаянно захотелось жить в этом месте: выходить с рассветом из дому, улыбаться проснувшемуся солнцу и идти по росе навстречу жизни.
Рик остановился у крайнего дома и отворил калитку. Мы не успели сделать и десятка шагов, как из дома вылетело и повисло на шее вахмистра визжащее существо. Рик существо обнял, чмокнул в щеку и поставил на землю.
– Где ты был? – затараторило существо. – Еще вчера ждала! Не знала, что думать!
– Ула! – сказал Рик укоризненно. – Я не один.
Существо умолкло и уставилось на меня. Теперь я смог его разглядеть. Это была девчонка, совсем еще юная, с круглым миловидным лицом. В ее чертах сквозило сходство с Риком: такие же серые глаза, вздернутый нос и упрямый подбородок. Уши девушки были скрыты под волосами, но я не сомневался, что они такие же, как у вахмистра. Девчонка смотрела на меня, не отрываясь, и я замер, не зная, что предпринять.
– Моя сестра Ула, – поспешил на выручку Рик. – А это Илья, он погостит у нас.
– Здравствуйте! – сказал я.
Она не ответила, все так же буравя меня взглядом.
– Ула! – окликнул Рик.
Она нехотя повернулась.
– Дай нам поесть и затопи баню!
Ула кивнула и побежала в дом. Мы составили ружья к стене, умылись и пошли в дом. Стол к нашему приходу успели накрыть: густой борщ дымился в глиняных мисках, хлеб, нарезанный толстыми ломтями, высился горкой. Рик перекрестился на икону в углу, я повторил, и мы сели на лавку. Деревянные ложки лежали у мисок, мы, не сговариваясь, набросились на еду. В последний раз перекусить нам довелось в пещере, и было это вчера. Борщ был чудо как хорош: наваристый, щедро заправленный сметаной и обжигающе острый. Миски опустели мгновенно. На смену явилась каша. Гречневая крупа упрела в печи, для нее не пожалели масла – каша так и таяла во рту. Ула, подав миски, отошла к печи и продолжила меня разглядывать. Рик это заметил.
– Ула! – сказал он сердито. – Мы не в церкви, а Илья не икона! Как там баня?
Она фыркнула:
– Топится! – и выбежала.
Запив кашу холодным молоком, мы вышли во двор. Рик достал кисет. Я курю редко – под настроение, сейчас как раз был такой случай. Рик насыпал в папиросную бумажку резаный табак, свернул и, дав мне лизнуть край, заклеил самокрутку. Мы сели на лавочку у крыльца и закурили, пуская в воздух белесый дым. Когда огонек обжег пальцы, я бросил самокрутку в ящик с песком, как раз для того и предназначенный, и встал.
– Ружья почистить! – напомнил Рик.
Возиться с грязным железом было лень, но Рика обижать не хотелось – меня накормили. Рик принес ветошь и ружейное масло, я вздохнул и взялся за дело. Рик действовал сноровисто, у меня получалось хуже – отвык. Пока я занимался одним ружьем, Рик справился с двумя. Причем, как я заметил, трофей он чистил с особой любовью. Это казалось странным. Ничего особенного в ружье не было – обычный гладкоствол. От знакомых мне систем он отличался наличием крепления для штыка. Зачем штык помповику, я не представлял, но спрашивать не рискнул. Не знаешь чужих порядков, помалкивай – целее будешь.
Прибежавшая Ула унесла ружья в дом. Обратно появилась с полотенцами и чистым бельем.
– Для вас белья нет, – сказала мне виновато. – У Рика размер другой.
– Не беда, – откликнулся я и полез в рюкзачок.
В штабе его перетряхнули, но вещи не тронули. Оставили даже ружье, велев, правда, разрядить. Запасные трусы оказались на месте, как и освобожденные от камней носки. Камни носкам не понравились – один разорвался, второй был в пятнах.
– Я постираю. – Ула забрала носки. – И заштопаю.
Я пожал плечами: в кроссовках можно и на босу ногу; женщины, к примеру, так и ходят. Мы с Риком направились в глубь сада, где над крышей баньки дымилась труба. Баня не протопилась, но ждать мы не стали. В парной было тепло, вода в котле согрелась – чего еще? Печь-каменка и железный котел здесь были такими же, как в бане у деда. В этом мире все было похожим: дома, одежда, речь; только выглядело все как в историческом фильме. С одной поправкой: фильм сняли в Голливуде по сценарию выходца из Айовы. Режиссер, естественно, вырос в Айдахо. Два глубоких знатока России объединились, чтобы сотворить сей шедевр. В их представлении именно так жили русские. Строили дома, топили бани, шили мундиры и платья до пят. Из картины выпадали только имена. В американском фильме Рика звали бы Иван, а фамилия у него была бы Чехов. Улу величали бы Наташей, и роль ее доверили бы молодой Кински, потому что, по мнению режиссера, у этой немки славянское лицо…
Мы посидели на полке до обильного пота, потом взяли деревянные шайки. Нашлись мыло и мочало, в предбанник мы выбрались розовые и чистые до скрипа кожи. Пока мы плескались, одежду мою почистили, кроссовки оттерли от грязи. Не приходилось сомневаться – работа Улы. Сестра у Рика оказалась замечательной.
Эта мысль нашла подтверждение в доме. Стол снова накрыли. На этот раз его украшала бутылка с прозрачной жидкостью, два стакана и тарелка с нарезанным салом.
– После бани укради, но выпей! – подмигнул мне Рик. – Генералиссимус Суворов заповедал.
Мы не стали обижать генералиссимуса и последовали завету. В бутылке оказался самогон, мягкий и ароматный. Сало, свежепосоленное, с чесночком, таяло во рту. Вечер выдался славный. Чистый и умытый, я сидел за столом, вкусно ел, сладко пил, а вокруг наблюдались исключительно приятные люди. Я понятия не имел, где нахожусь и зачем, собственно, меня сюда принесло, но это меня не тревожило. После вчерашней перестрелки и догонялок по пересеченной местности вокруг был рай.
Рик остановился у крайнего дома и отворил калитку. Мы не успели сделать и десятка шагов, как из дома вылетело и повисло на шее вахмистра визжащее существо. Рик существо обнял, чмокнул в щеку и поставил на землю.
– Где ты был? – затараторило существо. – Еще вчера ждала! Не знала, что думать!
– Ула! – сказал Рик укоризненно. – Я не один.
Существо умолкло и уставилось на меня. Теперь я смог его разглядеть. Это была девчонка, совсем еще юная, с круглым миловидным лицом. В ее чертах сквозило сходство с Риком: такие же серые глаза, вздернутый нос и упрямый подбородок. Уши девушки были скрыты под волосами, но я не сомневался, что они такие же, как у вахмистра. Девчонка смотрела на меня, не отрываясь, и я замер, не зная, что предпринять.
– Моя сестра Ула, – поспешил на выручку Рик. – А это Илья, он погостит у нас.
– Здравствуйте! – сказал я.
Она не ответила, все так же буравя меня взглядом.
– Ула! – окликнул Рик.
Она нехотя повернулась.
– Дай нам поесть и затопи баню!
Ула кивнула и побежала в дом. Мы составили ружья к стене, умылись и пошли в дом. Стол к нашему приходу успели накрыть: густой борщ дымился в глиняных мисках, хлеб, нарезанный толстыми ломтями, высился горкой. Рик перекрестился на икону в углу, я повторил, и мы сели на лавку. Деревянные ложки лежали у мисок, мы, не сговариваясь, набросились на еду. В последний раз перекусить нам довелось в пещере, и было это вчера. Борщ был чудо как хорош: наваристый, щедро заправленный сметаной и обжигающе острый. Миски опустели мгновенно. На смену явилась каша. Гречневая крупа упрела в печи, для нее не пожалели масла – каша так и таяла во рту. Ула, подав миски, отошла к печи и продолжила меня разглядывать. Рик это заметил.
– Ула! – сказал он сердито. – Мы не в церкви, а Илья не икона! Как там баня?
Она фыркнула:
– Топится! – и выбежала.
Запив кашу холодным молоком, мы вышли во двор. Рик достал кисет. Я курю редко – под настроение, сейчас как раз был такой случай. Рик насыпал в папиросную бумажку резаный табак, свернул и, дав мне лизнуть край, заклеил самокрутку. Мы сели на лавочку у крыльца и закурили, пуская в воздух белесый дым. Когда огонек обжег пальцы, я бросил самокрутку в ящик с песком, как раз для того и предназначенный, и встал.
– Ружья почистить! – напомнил Рик.
Возиться с грязным железом было лень, но Рика обижать не хотелось – меня накормили. Рик принес ветошь и ружейное масло, я вздохнул и взялся за дело. Рик действовал сноровисто, у меня получалось хуже – отвык. Пока я занимался одним ружьем, Рик справился с двумя. Причем, как я заметил, трофей он чистил с особой любовью. Это казалось странным. Ничего особенного в ружье не было – обычный гладкоствол. От знакомых мне систем он отличался наличием крепления для штыка. Зачем штык помповику, я не представлял, но спрашивать не рискнул. Не знаешь чужих порядков, помалкивай – целее будешь.
Прибежавшая Ула унесла ружья в дом. Обратно появилась с полотенцами и чистым бельем.
– Для вас белья нет, – сказала мне виновато. – У Рика размер другой.
– Не беда, – откликнулся я и полез в рюкзачок.
В штабе его перетряхнули, но вещи не тронули. Оставили даже ружье, велев, правда, разрядить. Запасные трусы оказались на месте, как и освобожденные от камней носки. Камни носкам не понравились – один разорвался, второй был в пятнах.
– Я постираю. – Ула забрала носки. – И заштопаю.
Я пожал плечами: в кроссовках можно и на босу ногу; женщины, к примеру, так и ходят. Мы с Риком направились в глубь сада, где над крышей баньки дымилась труба. Баня не протопилась, но ждать мы не стали. В парной было тепло, вода в котле согрелась – чего еще? Печь-каменка и железный котел здесь были такими же, как в бане у деда. В этом мире все было похожим: дома, одежда, речь; только выглядело все как в историческом фильме. С одной поправкой: фильм сняли в Голливуде по сценарию выходца из Айовы. Режиссер, естественно, вырос в Айдахо. Два глубоких знатока России объединились, чтобы сотворить сей шедевр. В их представлении именно так жили русские. Строили дома, топили бани, шили мундиры и платья до пят. Из картины выпадали только имена. В американском фильме Рика звали бы Иван, а фамилия у него была бы Чехов. Улу величали бы Наташей, и роль ее доверили бы молодой Кински, потому что, по мнению режиссера, у этой немки славянское лицо…
Мы посидели на полке до обильного пота, потом взяли деревянные шайки. Нашлись мыло и мочало, в предбанник мы выбрались розовые и чистые до скрипа кожи. Пока мы плескались, одежду мою почистили, кроссовки оттерли от грязи. Не приходилось сомневаться – работа Улы. Сестра у Рика оказалась замечательной.
Эта мысль нашла подтверждение в доме. Стол снова накрыли. На этот раз его украшала бутылка с прозрачной жидкостью, два стакана и тарелка с нарезанным салом.
– После бани укради, но выпей! – подмигнул мне Рик. – Генералиссимус Суворов заповедал.
Мы не стали обижать генералиссимуса и последовали завету. В бутылке оказался самогон, мягкий и ароматный. Сало, свежепосоленное, с чесночком, таяло во рту. Вечер выдался славный. Чистый и умытый, я сидел за столом, вкусно ел, сладко пил, а вокруг наблюдались исключительно приятные люди. Я понятия не имел, где нахожусь и зачем, собственно, меня сюда принесло, но это меня не тревожило. После вчерашней перестрелки и догонялок по пересеченной местности вокруг был рай.