От этих воспоминаний ей вдруг стало жарко. Каким он оказался заботливым! И какой оригинал: одел своего грума в тогу!
Но Бетс отдавала себе отчет в том, что она совсем не знает Пертуи, и поэтому у нее еще не было возможности оценить, насколько тот может быть заботливым и оригинальным. Возможно, что он способен заткнуть за пояс Берлингема и вниманием, и оригинальностью, и другими своими качествами. Время покажет.
Бетс собрала шелковые розочки и сложила их в один из ящиков комода. Может быть, они ей еще послужат, или она и в самом деле отдаст их Молли. Она взяла бледно-зеленую ленту, которую собиралась использовать как отделку для рукавов и ворота на своем желтом платье. Ей понравилось то, что получалось: платье выглядело по-весеннему.
Платье оказалось вполне подходящим туалетом для ужина у Уэлборнов. По крайней мере она не заметила недоуменных взглядов. Ни одного из ее новых поклонников не было на ужине, и она решила, что это была напрасная трата времени. Правда, еда была отличная.
Глава шестая
Глава седьмая
Но Бетс отдавала себе отчет в том, что она совсем не знает Пертуи, и поэтому у нее еще не было возможности оценить, насколько тот может быть заботливым и оригинальным. Возможно, что он способен заткнуть за пояс Берлингема и вниманием, и оригинальностью, и другими своими качествами. Время покажет.
Бетс собрала шелковые розочки и сложила их в один из ящиков комода. Может быть, они ей еще послужат, или она и в самом деле отдаст их Молли. Она взяла бледно-зеленую ленту, которую собиралась использовать как отделку для рукавов и ворота на своем желтом платье. Ей понравилось то, что получалось: платье выглядело по-весеннему.
Платье оказалось вполне подходящим туалетом для ужина у Уэлборнов. По крайней мере она не заметила недоуменных взглядов. Ни одного из ее новых поклонников не было на ужине, и она решила, что это была напрасная трата времени. Правда, еда была отличная.
Глава шестая
Черт! Ухаживание за наследницей нанесло удар по его привычкам, угрюмо решил Роб в понедельник утром. Нужно соблюдать видимость благополучия, давно разрушенного за карточным столом. Если он проиграет, что случалось чаще, чем ему хотелось, долги придется платить: карточный Долг – долг чести. Он прекрасно знал, как можно смошенничать, но не мог себе в данный момент этого позволить – его репутация и так подорвана настолько, что дальше некуда. Остальным кредиторам придется подождать. Они не станут судиться с дворянином. Но ему все равно не хотелось, чтобы о нем думали, как о человеке, у которого нет денег, чтобы раздать долги. Мамы и папы юных невест могут пронюхать об истинном состоянии дел и вряд ли воспримут с энтузиазмом перспективу оплачивать его долги. И к семье Бетс Фортескью это тоже относится. Интересно, кто распоряжается ее состоянием. Ее мать? Не похоже. Возможно, ее старший сводный брат, нынешний граф Стенбурн. Стенбурн постоянно жил в Суффолке, и в Лондоне о нем немало было известно.
Роб стоял у окна своей крохотной спальни. Солнце взошло всего час или два назад. Какое неподходящее время для джентльмена! К чему так рано вставать? Но сегодня он ничего не мог с собой поделать. Он открыл дверь спальни.
– Джорди! Чаю! И пришли миссис Бекет.
Ответа не последовало. В доме было тихо. Он подошел босиком к лестнице.
– Джорди! – прорычал Роб.
Вместо Джорди появилась миссис Бекет, поправлявшая свои седые волосы одной рукой и разглаживая фартук – другой.
– О, сэр, Джорди в конюшне, – сказала она. – Хочет отправить Билли к торговцу углем. Чего вы хотели, сэр?
– Чаю, – ответил Роб, понижая голос. – А потом я хотел поговорить с вами об одежде для Билли. Вы не могли бы пойти с ним в магазин и купить ему одежду? Вы знаете, куда нужно идти.
– Прошу прощения, сэр. Но парнишка будет себя лучше чувствовать, если пойдет с Джорди. Ему четырнадцать, сэр! Он не захочет, чтобы женщина выбирала для него одежду. Да к тому же я готовлю тушеное мясо с овощами на обед, и мне нужно быть здесь. Думаю, Джорди в этом разбирается.
– Очень хорошо. Пришлите Джорди, когда он появится. И принесите чаю, миссис Бекет! Чай готов?
– Сию минуту, сэр, – миссис Бекет исчезла в кухне и вскоре появилась с чашкой чая.
Роб спустился, чтобы взять ее из рук миссис Бекет. Он пролил чай, ошпарив пальцы, и выругался гораздо грубее, чем того заслуживала ситуация.
К тому времени, когда Роб поговорил с Джорди, а Билли вернулся от торговца углем, прошло уже достаточно времени: утро было в полном разгаре. Роб отправил Джорди и Билли покупать одежду для мальчика, снабдив их несколькими монетами и наставлениями покупать как можно дешевле. Ему нужно, чтобы Билли снова был грумом, когда Роб поедет к мисс Фортескью.
– Значит, мне не нужно будет надевать эту тогу, да? – довольно спросил Билли.
– Наденешь ее поверх новой одежды, – объяснил Роб. – Ты же просил, чтобы тебе разрешили что-нибудь надеть под тогу, помнишь?
– Да, сэр, – ответил Билли, расстроившись, но безропотно отправился вслед за Джорди. Перспектива иметь свою собственную новую одежду его вполне устраивала.
Роб не находил себе места, ожидая их возвращения. Следует ли ему повезти леди Элизабет на прогулку, или просто зайти в гости. Черт, за все нужно платить. Он отправился в библиотеку, чтобы еще раз просмотреть приглашения. Музыкальный вечер.
Раут. И приходит же кому-то в голову приглашать его на подобные приемы! Он никогда на них не ходил. Бал, устраиваемый леди Доналдсон в честь своей дочери Фейс, должен был состояться лишь через неделю. Леди Элизабет будет там? Нужно ее спросить. Все приглашения были посланы до эпизода в «Олмеке». С тех пор его никуда не пригласили.
Роб оделся, повязал галстук красиво и просто, это Джорди был способен на ухищрения. Было чуть больше полудня. Джорди и Билли еще не вернулись. Роб был человеком нетерпеливым и, бегая по библиотеке, не переставал ругаться. Нужно еще вывести коляску, запрячь лошадей. Он сейчас не может сделать этого сам, боится испачкаться. Он был уверен, что обязательно опоздает к леди Элизабет.
Выпить! Надо выпить, и Роб успокоится.
Он уже держал в руке стакан и взялся за графин, когда вдруг остановил себя. Роб понял, что если выпьет один стакан, за ним последует другой. Если Джорди и Билли не вернутся, ему захочется выпить и третий. Когда он появится в домике в Найтсбридж-Терес, от него будет разить бренди. Ну и какое впечатление это произведет? Конечно, не такое, как ему нужно. Роб вспомнил, как нахмурилась леди Стенбурн, когда, войдя в комнату, обнаружила, что в бутылке, которую принесла ему горничная, бренди осталось очень мало. Похоже, леди Стенбурн не одобряет выпивку или, по крайней мере, чрезмерную выпивку.
Он решил, что с бренди придется подождать.
Через час вернулись веселые Джорди и Билли. Они оживленно рассказывали, как ходили из одного магазина, торгующего ношеной одеждой, в другой. Джорди заявил, что для того, чтобы найти одежду, которая бы не болталась на Билли, им пришлось пережить настоящее приключение. Он продемонстрировал результаты поисков на гордом Билли: порыжевшее черное пальто: цветная полосатая рубашка; желтовато-коричневые бриджи, когда-то хорошего качества, а сейчас заштопанные на коленях; черные чулки и пара сильно изношенных ботинок.
– Пришлось купить новые чулки, сэр, – сказал Джорди. – Простите, сэр.
Билли улыбнулся широкой довольной улыбкой.
– Никогда не имел чулок, – признал он. – Вы только взгляните! – Он продемонстрировал костлявую ногу.
– Ты выглядишь что надо, – проговорил изумленный Роб. – А теперь прикрой всю эту красоту тогой, а ты, Джорди, помоги ему запрячь коляску. Я опаздываю! Нельзя заставлять леди Элизабет ждать! Мы теряем время!
Он выпроводил их из комнаты и сбежал по лестнице, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Волосы, как всегда, в беспорядке. Роб попробовал зачесать непослушную прядь и сдался. Ничего не поделаешь. Он, насвистывая, выбежал из дома.
Граф Берлингем не сказал, когда он точно придет, поэтому Бетс была готова задолго до его появления. Сегодня она уже так не нервничала. Ее настроение менялось от нетерпения до желания что-то немедленно предпринять. Молли тщательно проинструктировали, как себя вести. Вода для чая кипела в чайнике, стоявшем с краю на печке, на тот случай, если граф, согласится выпить чаю вместо бренди (Бетс была уверена, что это напрасный труд); с бутылки бренди стерли пыль, и она стояла наготове вместе с бокалом; печенье было красиво уложено на блюде, украшенном зелеными листьями, и создавалось впечатление, что его больше, чем на самом деле; сама Бетс была одета в подходящее для случая бледно-зеленое платье для прогулок в экипаже. Она уже не один раз подходила к окну в гостиной, чтобы узнать, не изменилась ли погода и не нужно ли взять с собой накидку или палантин. Она только приняла решение, что наденет накидку, как появился ее кавалер.
Не доверяя Молли, Бетс сама открыла дверь.
– Входите, пожалуйста, – сказала она.
Граф Берлингем в это же время произнес:
– Прошу прощения за опоздание.
Они оба смущенно рассмеялись, и граф поклонился. Молли в чистом фартуке уже спешила, чтобы взять у него шляпу, а Бетс проводила его в гостиную, где сидела леди Стенбурн с книгой в руках.
– Добрый день, ваша светлость, – приветствовала его леди Стенбурн и отложила книгу. – Хотите выпить?
– Не сейчас, – ответил Роб, опускаясь в кресло рядом с леди Стенбурн. – Можно узнать, что вы сейчас читаете? Извините, что помешал вам.
Леди Стенбурн смутилась, и на ее лице появился легкий румянец.
– Это – Фукидид. Грек, но в английском переводе. Вы знаете, что сейчас в женской одежде модны греческие мотивы. Я подумала, что, может быть, найду интересный фасон для платья. Но признаюсь, ничего полезного пока не нашла.
Она подвинулась, чтобы положить книгу на стол, и что-то выпало из нее. Роб быстро наклонился, чтобы поднять.
Румянец леди Стенбурн изменился, теперь она уже была вся красного цвета.
– О Боже! – вскрикнула она.
Роб взглянул на тоненькую книжку, которая была спрятана в большом томе. «Агата, Печальная история, рассказанная дамой», – гласила надпись на титульном листе. Не говоря ни слова, он вернул книгу леди Стенбурн.
– Я больше уже была не в состоянии переварить ни одной страницы этого грека, – смущенно призналась она. – Это не значит, что я не старалась. Пожалуйста, поверьте мне! Но знаете, он откровенно пренебрегает женской модой. Мне приходится время от времени переводить дух.
– Я преклоняюсь перед вами даже за то, что вы пытаетесь это читать, миледи, – улыбнулся ей Роб. – Боюсь, мне придется признать, что я сам не очень увлекался Фукидидом в университете. – Он обратился к Бетс. – Не хотите ли прогуляться, леди Элизабет? День сегодня погожий, правда, чуть прохладно. Но я уверен, что, если вы потеплей оденетесь, получите удовольствие.
– О да, чудесная мысль, – согласилась Бетс. Она снова отметила, что граф очень внимательный. Он попытался сгладить смущение ее матери и дал ей возможность прийти в себя, обратив свое внимание на Бетс. – Не желаете ли выпить, прежде чем мы отправимся?
– Может быть, когда вернемся, – ответил Роб. – Идем? Бетс надела накидку и шляпу, Роб подхватил свою шляпу в холле, там, где ее оставила Молли, и они направились к коляске.
Бетс поздоровалась с Билли и сказала ему, что он великолепно выглядит. Билли широко улыбнулся ей в ответ, поправляя складки на своей тоге.
Направив лошадей в парк, Роб признался, что удивлен интересом леди Стенбурн к Фукидиду.
– Вряд ли там можно найти размышления о женской моде! – сказал он. – Старик не обращал внимания на такие вещи.
– Я знаю, – кивнула Бетс.
– Знаете?
– Конечно.
– Только не говорите, что вы читали Фукидида, – нахмурился он.
– Кое-что читала.
– По-гречески?
– Увы, нет. Только по-английски. Ту же самую книгу.
– О Господи! – сказал Роб. Он молчал почти целую минуту.
– Это папина книга, – объяснила Бетс, удобно устроившись на сиденье, покрытом пледом. – Я люблю читать. А вы разве не любите? Я прочитала почти все папины книги. Гораздо удобнее взять книгу с полки, чем проделать настоящее, путешествие до публичной библиотеки.
«И гораздо дешевле», – подумала она про себя.
– О Господи! – снова сказал он. – Люблю ли я читать? Даже и не знаю. Мне кажется, у меня просто нет на это времени. Не припомню, чтобы открыл хоть одну книгу с тех пор, как закончил Кембридж.
– О, но вы столько теряете! – разволновалась Бетс. – Значит, вы никогда не узнаете трагическую историю Ромео и Джульетты, никогда не рассмеетесь над Паком, или…
– Или никогда не буду рыдать над печальной историей Агаты?
– Этого в папиных книгах не было, – возмущенно заявила она. – Сэр, вы смеетесь надо мной?
– Я не хотел обидеть вас. Вы имеете полное право рыдать над Агатой, если вам так хочется. Я уверен, что время от времени Шекспира следует разбавлять какой-нибудь чепухой, подобной вашей «Агате». Пожалуйста, простите меня.
Она повеселела и улыбнулась.
– Рассказать вам, что случилось с Агатой? – лукаво спросила она. – Там, кажется, был злодей-герцог…
– Пощадите, – взмолился он, мученически закатывая глаза.
– Я могу дать вам почитать, когда мама закончит, если хотите. Она легко читается. Могу предложить и что-нибудь большое, если вы пожелаете заняться систематическим чтением – Шекспиром, Джонсоном, Платоном и другими, – она выразительно посмотрела на него.
– Нет, спасибо. Может, в другой раз, – ответил он. Она боялась, что он будет смеяться над ней, но лицо его было серьезным. – Мы приехали. Не хотите немного пройтись? Билли присмотрит за коляской.
– С удовольствием, – улыбнулась Бетс. – Нужно размяться.
Он помог ей сойти, взяв ее за руки. Ей не хотелось, чтобы он ее отпускал. Бетс взяла его под руку и почувствовала то же приятное чувство, которое испытала в тот первый раз, когда он провожал ее домой из парка. Неужели это было всего неделю назад?
Они отошли от коляски всего на несколько ярдов, когда громкий возглас остановил их. Роб оглянулся, крепко держа Бетс за руку, и увидел Джорджа Пертуи в сияющем новом кабриолете. Он был один и энергично махал им.
– Черт, – пробормотал Роб.
– Я видел, как вы ехали впереди, – с явным удовольствием сказал Джордж. – Твой экипаж сломался? Бедная старая коляска, настолько старая, что отказывается ехать дальше.
Я бы вас обоих подвез, но в моем экипаже есть еще место только для одного человека. Леди Элизабет, могу я предложить вам свою помощь?
Бетс рассмеялась.
– Мне не нужна помощь. Пожалуйста, не нужно делать таких поспешных выводов. Как видите, коляска его светлости в полном порядке, – она кивнула в сторону Билли, стоящего рядом с лошадьми. Его тога развевалась на ветру, несмотря на отчаянные усилия мальчика удержать ее. – Мы просто гуляем. Полезно для здоровья.
Джордж нахмурился. Она заметила, что Берлингем вот-вот вспылит. Да что это с ними? Ей совсем не понравилось, как Пертуи разговаривал с графом, было понятно, что он намеренно пытался его разозлить.
– О, простите мне мою ошибку, – нарочито любезно проговорил Джордж. – Мне очень жаль. У тебя чудесная коляска, кузен. А твой грум, судя по платью, – женщина? Не так ли?
– Нам лучше распрощаться, пока я тебе не врезал, – сказал Роб, изо всех сил стараясь сдержаться. Он резко повернулся и повел Бетс прочь от Джорджа.
Бетс чувствовала, как он разгневан. Он так сжимал ее руку, что ей стало больно, губы его были плотно сжаты. Роб смотрел прямо перед собой и вел ее, словно солдат упирающегося пленника.
– Признаюсь, я ничего не понимаю, – решилась заговорить она, когда они, промаршировав по траве через клумбы, чуть не врезались в кусты. У огромного дуба ей с большим трудом удалось его остановить. – Да остановитесь же, сэр! Мистер Пертуи далеко.
Роб, казалось, вышел из транса. Он потер лоб и посмотрел на нее так, словно впервые видел.
– Почему этот человек не хочет оставить меня в покое? Чем я это заслужил? – спросил он.
– Не знаю, что сказать, – ответила Бетс. – И часто такое происходит?
Роб опустил голову и опять задумался. Когда он снова посмотрел на нее, она увидела в его глазах боль и решимость. Он осторожно положил руки ей на плечи.
– Я с детства не ссорился с Джорджем, – сказал он, – но, кажется, в последнее время он меня очень сильно невзлюбил. Я не имею ни малейшего понятия почему. Могу я вам рассказать? Мне бы не хотелось, чтобы об этом начали говорить, но…
– Да, пожалуйста! – кивнула Бетс. – Может быть, мы пойдем? Только, пожалуйста, не так быстро.
– Конечно, – сказал он, и она снова взяла его под руку. Теперь они шли медленнее, обходя клумбы и кусты.
– Вы, наверное, слышали о том, что произошло со мной на прошлой неделе в «Олмеке», – начал он. – Пропади все пропадом!
– Я… я что-то слышала, – призналась она. – Но я не могу в это поверить.
– Благодарю вас! Но мы с вами тогда еще не были знакомы. Если вам хоть что-нибудь известно о моей репутации, то я удивлен, почему вы не можете в это поверить. Все, похоже, отнеслись к этому, как к само собой разумеющемуся, – он внимательно посмотрел на нее.
– Я хочу сказать, что после того, как мы с вами познакомились, я поняла, что не могу в это поверить.
– Почему?
Что она может сказать? Что он обаятельный, вежливый, нежный, заботливый? Что она и не думала, что в него можно так легко влюбиться? Но вслух произнесла:
– Вы не производите впечатление человека, способного на подобную выходку.
– Благодарю вас, – с облегчением вздохнул он. – По правде говоря, я ничего не помню. Я помню только, как выпил в «Друге под рукой» и как сел в коляску, чтобы ехать в «Олмек». Там я должен был встретиться со своим другом. Я знаю, что проснулся на следующее утро в своей постели – и все. – У меня большое подозрение, что мне что-то подсыпали в вино и заставили сделать то, что я сделал. Подвели? Подтолкнули?
Туда, где была миссис Драмонд-Барел, где я и потерял сознание. Мой друг пытается помочь мне узнать правду. Но я начинаю думать, что за всем этим стоит Джордж Пертуи. Он единственный человек, который, насколько я знаю, очень меня не любит. Черт бы его побрал! Что я ему сделал?
Бетс пожалела, что согласилась встретиться с Джорджем Пертуи на следующий день. После того, что рассказал Берлингем, как она сможет спокойно разговаривать с мистером Пертуи?
И вдруг она поняла, что должна сделать.
– Я завтра еду на прогулку с мистером Пертуи, – сказала она. Роб вздрогнул, и она поспешно добавила: – возможно, мне удастся разузнать что-нибудь. Вы позволите мне помочь вам?
– Вы не должны об этом думать. Если он поймет, что мы с вами… скажем, близкие друзья, то вам будет только хуже. И он, естественно, ничего вам не скажет.
Бетс выдернула руку и остановилась. Она повернулась к нему. Во всей ее позе была решимость. Ее карие глаза смотрели на него в упор.
– Весь свет прекрасно знает, что у меня нет «близких друзей» противоположного пола. Те немногие, которые за мной ухаживали, не устраивали меня. Я говорю вам правду. Мне неприятно в этом признаваться, но я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Если мне не удастся убедить мистера Пертуи, что вы – очередной кандидат на отставку, то, клянусь, я с радостью покину свет и стану нянькой детей своего сводного брата.
На лице Роба было полное изумление. Он тихо спросил:
– Правда?
– Правда что?
– Что я – очередной кандидат на отставку.
Бетс покраснела.
– Не совсем, – сказала она.
– Очень хорошо, – вздохнул Роб. – Я думаю, мне следует вам довериться и позволить вам поехать на прогулку с Джорджем. Обещайте, что будете осторожны.
Бетс кивнула и оглянулась. Коляски нигде не было.
– Не лучше ли нам вернуться к вашей коляске? – спросила она. – Уже темнеет.
– Конечно. Идемте. – По дороге обратно Роб вспомнил о бале у леди Доналдсон на следующей неделе. Бетс сказала, что она будет там. Он предложил сопровождать ее с матерью, и девушка приняла его предложение.
– Я надеюсь, мы с вами еще увидимся до бала, – сказал Роб. – Ведь он будет только через неделю!
– Но если нас будут слишком часто видеть вместе, ваш кузен узнает об этом и не поверит, что… что…
– Что я очередной кандидат на отставку, – закончил он за нее и рассмеялся. – Возможно, вы и правы. Если я хочу разобраться в том, что же на самом деле произошло в «Олмеке», то у меня будет много дел и мне нужно вести себя осторожно хотя бы несколько дней. Если мы не встретимся с вами через несколько дней, тогда я буду ждать нашей встречи у Доналдсонов.
Когда они подъехали к Найтсбридж-Терес, Роб согласился зайти на несколько минут. Ему хотелось разузнать, что известно леди Стенбурн.
– Чай будет то что надо, – ответил он хозяйке, когда та предложила ему напитки на выбор. Когда осторожная, полная чувства собственного достоинства, Молли принесла чай, он с удовольствием принялся за печенье. Леди Стенбурн и ее дочь наблюдали, как печенье исчезает одно за другим. Каждая взяла по одному, пока не стало слишком поздно.
– Думаю, вы слышали сказку о том, как ужасно я вел себя на прошлой неделе в «Олмеке», – проговорил Роб без всякой прелюдии, потянувшись за очередным печеньем. – Я не имею ни малейшего понятия о том, что произошло, но я не верю, что сказал миссис Драмонд-Барел то, что мне приписывают. Я едва знаком с этой дамой! Сомневаюсь, что я когда-нибудь говорил ей что-то большее, чем «Добрый вечер!» Вы были там, мэм? – Он посмотрел на леди Стенбурн. – И как вы об этом узнали? Надеюсь, не из четвертых или пятых рук.
Было совершенно очевидно, что леди Стенбурн рада услышать, что Берлингем, возможно, не виноват. Она просияла и поставила на стол свою чашку.
– Нет, меня там не было. Мне об этом рассказала подруга, – ответила она.
– Моя подруга видела… вас… но сказала, что была слишком далеко, чтобы что-нибудь слышать. Она услышала о том, что вы сказали, от своего мужа, который услышал об этом от… Дайте подумать. Кто это был, Бетс?
– Ты мне не говорила, – сказала дочь. – Подумай, мама!
– Я пытаюсь! – растерялась мать. – Ты ведь знаешь, как вертится на языке, а вспомнить не можешь. Я, наверное, старею. Я знаю, что старею! О Боже. О Боже! – она потерла лоб, словно пытаясь заставить свою голову выдать ей нужное имя.
– Старость здесь ни при чем, – подбодрила ее Бетс. – Мы сначала выпьем чаю, и ты, может быть, вспомнишь.
– Я знаю! – сказала она. – Я должна узнать у леди Стафф… моей подруги. Она помнит. Прямо сейчас и спрошу. – Она встала, словно хотела помчаться немедленно.
– О нет, нет, миледи, – остановил ее Роб. – Ваша подруга удивится, почему у вас вдруг проснулся к этому такой интерес. Мне не хочется поднимать из-за этого шум. Может быть, в следующий раз, когда вы ее встретите, вы сможете спросить ее так, между прочим. Да и вы сами сможете вспомнить имя. Если я буду знать имя… Тогда я смогу узнать, кто рассказал ему и кто рассказал тому другому… На расследование уйдет время. – Я понимаю, мой мальчик, – кивнула леди Стенбурн. – Какой стыд. Поверьте, я постараюсь вспомнить!
Когда чайник опустел и на тарелке не осталось ни одного печенья, только несколько крошек, Роб попрощался.
Бетс снился необыкновенно приятный сон: она едет в новом блестящем кабриолете, но ее спутник – граф Берлингем, который ей не уставая говорит, что отказывается быть очередным кандидатом на отставку. Она услышала, что кто-то зовет ее по имени.
– Что-о-о? – сонно спросила она. Она увидела над собой лицо матери, освещенное свечой, которую та держала в руках. – Уже утро?
– Что ты, Бог с тобой! Ты спала? Сейчас только одиннадцать. Я уже собиралась лечь, когда вспомнила! Я вспомнила! – Радостный голос матери громко звучал в ночной тишине Бетс, я все-таки вспомнила!
– Что ты вспомнила? – Бетс поднялась и протерла глаза. Чудесный сон пропал, растаял.
– Это сказала Амалия. Помнишь, я сказала, что она узнала от Руперта, а ты плохо отозвалась о нем. Я не знаю почему Руперт всегда так внимателен к нам обеим.
Бетс окончательно проснулась. Она села на кровати и за ставила мать сесть рядом с собой.
– Это не Руперт, – решительно заявила она. – Я помню про Руперта. Он узнал от кого-то. Мама! Перестань рассуждать о Руперте и скажи, пока снова не забыла, от кого Руперт услышал об этом?
– Амалия сказала… Дай подумать. Она сказала что-то вроде того, что Руперт узнал об этом от лорда Пертуи или, может быть, от его сына Джорджа. Тот или другой, или оба случайно оказались рядом с миссис Драмонд-Барел и все слышали. Вот так! Моя дорогая, боюсь, нам нужно с большой осторожностью относиться к уверениям Берлингема о его невиновности. Я не сомневаюсь в порядочности лорда Пертуи. Он ни за что бы не сочинил подобную историю. И не забывай, что Амалия своими глазами видела, как он, пьяный, мешком свалился перед миссис Драмонд-Барел.
Бетс оставила без внимания слово защиты в пользу лорда Пертуи.
– Я знала! – закричала она. – Я знала! Джордж Пертуи, конечно! Эта змея!
Леди Стенбурн была в недоумении.
– Змея? Но мне казалось, ты едешь с ним завтра на прогулку. Он – образец джентльмена. У тебя нет никакой причины называть его змеей! Скорее это Берлингем – змея! Я ему не верю, Бетс. Ему следовало набраться мужества и признать, что он совершил чудовищную ошибку в «Олмеке», и постараться загладить свою вину, а не притворяться, что он ничего не помнит. Пьяный дурак, вот кто он, – фыркнула она.
Бетс решила, что в такой поздний час не стоит выдвигать аргументы в пользу Берлингема и против Джорджа Пертуи.
Она объявила, что хочет спать и они смогут утром все обсудить. Бетс надеялась, что снова увидит приятный сон, но напрасно.
Роб стоял у окна своей крохотной спальни. Солнце взошло всего час или два назад. Какое неподходящее время для джентльмена! К чему так рано вставать? Но сегодня он ничего не мог с собой поделать. Он открыл дверь спальни.
– Джорди! Чаю! И пришли миссис Бекет.
Ответа не последовало. В доме было тихо. Он подошел босиком к лестнице.
– Джорди! – прорычал Роб.
Вместо Джорди появилась миссис Бекет, поправлявшая свои седые волосы одной рукой и разглаживая фартук – другой.
– О, сэр, Джорди в конюшне, – сказала она. – Хочет отправить Билли к торговцу углем. Чего вы хотели, сэр?
– Чаю, – ответил Роб, понижая голос. – А потом я хотел поговорить с вами об одежде для Билли. Вы не могли бы пойти с ним в магазин и купить ему одежду? Вы знаете, куда нужно идти.
– Прошу прощения, сэр. Но парнишка будет себя лучше чувствовать, если пойдет с Джорди. Ему четырнадцать, сэр! Он не захочет, чтобы женщина выбирала для него одежду. Да к тому же я готовлю тушеное мясо с овощами на обед, и мне нужно быть здесь. Думаю, Джорди в этом разбирается.
– Очень хорошо. Пришлите Джорди, когда он появится. И принесите чаю, миссис Бекет! Чай готов?
– Сию минуту, сэр, – миссис Бекет исчезла в кухне и вскоре появилась с чашкой чая.
Роб спустился, чтобы взять ее из рук миссис Бекет. Он пролил чай, ошпарив пальцы, и выругался гораздо грубее, чем того заслуживала ситуация.
К тому времени, когда Роб поговорил с Джорди, а Билли вернулся от торговца углем, прошло уже достаточно времени: утро было в полном разгаре. Роб отправил Джорди и Билли покупать одежду для мальчика, снабдив их несколькими монетами и наставлениями покупать как можно дешевле. Ему нужно, чтобы Билли снова был грумом, когда Роб поедет к мисс Фортескью.
– Значит, мне не нужно будет надевать эту тогу, да? – довольно спросил Билли.
– Наденешь ее поверх новой одежды, – объяснил Роб. – Ты же просил, чтобы тебе разрешили что-нибудь надеть под тогу, помнишь?
– Да, сэр, – ответил Билли, расстроившись, но безропотно отправился вслед за Джорди. Перспектива иметь свою собственную новую одежду его вполне устраивала.
Роб не находил себе места, ожидая их возвращения. Следует ли ему повезти леди Элизабет на прогулку, или просто зайти в гости. Черт, за все нужно платить. Он отправился в библиотеку, чтобы еще раз просмотреть приглашения. Музыкальный вечер.
Раут. И приходит же кому-то в голову приглашать его на подобные приемы! Он никогда на них не ходил. Бал, устраиваемый леди Доналдсон в честь своей дочери Фейс, должен был состояться лишь через неделю. Леди Элизабет будет там? Нужно ее спросить. Все приглашения были посланы до эпизода в «Олмеке». С тех пор его никуда не пригласили.
Роб оделся, повязал галстук красиво и просто, это Джорди был способен на ухищрения. Было чуть больше полудня. Джорди и Билли еще не вернулись. Роб был человеком нетерпеливым и, бегая по библиотеке, не переставал ругаться. Нужно еще вывести коляску, запрячь лошадей. Он сейчас не может сделать этого сам, боится испачкаться. Он был уверен, что обязательно опоздает к леди Элизабет.
Выпить! Надо выпить, и Роб успокоится.
Он уже держал в руке стакан и взялся за графин, когда вдруг остановил себя. Роб понял, что если выпьет один стакан, за ним последует другой. Если Джорди и Билли не вернутся, ему захочется выпить и третий. Когда он появится в домике в Найтсбридж-Терес, от него будет разить бренди. Ну и какое впечатление это произведет? Конечно, не такое, как ему нужно. Роб вспомнил, как нахмурилась леди Стенбурн, когда, войдя в комнату, обнаружила, что в бутылке, которую принесла ему горничная, бренди осталось очень мало. Похоже, леди Стенбурн не одобряет выпивку или, по крайней мере, чрезмерную выпивку.
Он решил, что с бренди придется подождать.
Через час вернулись веселые Джорди и Билли. Они оживленно рассказывали, как ходили из одного магазина, торгующего ношеной одеждой, в другой. Джорди заявил, что для того, чтобы найти одежду, которая бы не болталась на Билли, им пришлось пережить настоящее приключение. Он продемонстрировал результаты поисков на гордом Билли: порыжевшее черное пальто: цветная полосатая рубашка; желтовато-коричневые бриджи, когда-то хорошего качества, а сейчас заштопанные на коленях; черные чулки и пара сильно изношенных ботинок.
– Пришлось купить новые чулки, сэр, – сказал Джорди. – Простите, сэр.
Билли улыбнулся широкой довольной улыбкой.
– Никогда не имел чулок, – признал он. – Вы только взгляните! – Он продемонстрировал костлявую ногу.
– Ты выглядишь что надо, – проговорил изумленный Роб. – А теперь прикрой всю эту красоту тогой, а ты, Джорди, помоги ему запрячь коляску. Я опаздываю! Нельзя заставлять леди Элизабет ждать! Мы теряем время!
Он выпроводил их из комнаты и сбежал по лестнице, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Волосы, как всегда, в беспорядке. Роб попробовал зачесать непослушную прядь и сдался. Ничего не поделаешь. Он, насвистывая, выбежал из дома.
Граф Берлингем не сказал, когда он точно придет, поэтому Бетс была готова задолго до его появления. Сегодня она уже так не нервничала. Ее настроение менялось от нетерпения до желания что-то немедленно предпринять. Молли тщательно проинструктировали, как себя вести. Вода для чая кипела в чайнике, стоявшем с краю на печке, на тот случай, если граф, согласится выпить чаю вместо бренди (Бетс была уверена, что это напрасный труд); с бутылки бренди стерли пыль, и она стояла наготове вместе с бокалом; печенье было красиво уложено на блюде, украшенном зелеными листьями, и создавалось впечатление, что его больше, чем на самом деле; сама Бетс была одета в подходящее для случая бледно-зеленое платье для прогулок в экипаже. Она уже не один раз подходила к окну в гостиной, чтобы узнать, не изменилась ли погода и не нужно ли взять с собой накидку или палантин. Она только приняла решение, что наденет накидку, как появился ее кавалер.
Не доверяя Молли, Бетс сама открыла дверь.
– Входите, пожалуйста, – сказала она.
Граф Берлингем в это же время произнес:
– Прошу прощения за опоздание.
Они оба смущенно рассмеялись, и граф поклонился. Молли в чистом фартуке уже спешила, чтобы взять у него шляпу, а Бетс проводила его в гостиную, где сидела леди Стенбурн с книгой в руках.
– Добрый день, ваша светлость, – приветствовала его леди Стенбурн и отложила книгу. – Хотите выпить?
– Не сейчас, – ответил Роб, опускаясь в кресло рядом с леди Стенбурн. – Можно узнать, что вы сейчас читаете? Извините, что помешал вам.
Леди Стенбурн смутилась, и на ее лице появился легкий румянец.
– Это – Фукидид. Грек, но в английском переводе. Вы знаете, что сейчас в женской одежде модны греческие мотивы. Я подумала, что, может быть, найду интересный фасон для платья. Но признаюсь, ничего полезного пока не нашла.
Она подвинулась, чтобы положить книгу на стол, и что-то выпало из нее. Роб быстро наклонился, чтобы поднять.
Румянец леди Стенбурн изменился, теперь она уже была вся красного цвета.
– О Боже! – вскрикнула она.
Роб взглянул на тоненькую книжку, которая была спрятана в большом томе. «Агата, Печальная история, рассказанная дамой», – гласила надпись на титульном листе. Не говоря ни слова, он вернул книгу леди Стенбурн.
– Я больше уже была не в состоянии переварить ни одной страницы этого грека, – смущенно призналась она. – Это не значит, что я не старалась. Пожалуйста, поверьте мне! Но знаете, он откровенно пренебрегает женской модой. Мне приходится время от времени переводить дух.
– Я преклоняюсь перед вами даже за то, что вы пытаетесь это читать, миледи, – улыбнулся ей Роб. – Боюсь, мне придется признать, что я сам не очень увлекался Фукидидом в университете. – Он обратился к Бетс. – Не хотите ли прогуляться, леди Элизабет? День сегодня погожий, правда, чуть прохладно. Но я уверен, что, если вы потеплей оденетесь, получите удовольствие.
– О да, чудесная мысль, – согласилась Бетс. Она снова отметила, что граф очень внимательный. Он попытался сгладить смущение ее матери и дал ей возможность прийти в себя, обратив свое внимание на Бетс. – Не желаете ли выпить, прежде чем мы отправимся?
– Может быть, когда вернемся, – ответил Роб. – Идем? Бетс надела накидку и шляпу, Роб подхватил свою шляпу в холле, там, где ее оставила Молли, и они направились к коляске.
Бетс поздоровалась с Билли и сказала ему, что он великолепно выглядит. Билли широко улыбнулся ей в ответ, поправляя складки на своей тоге.
Направив лошадей в парк, Роб признался, что удивлен интересом леди Стенбурн к Фукидиду.
– Вряд ли там можно найти размышления о женской моде! – сказал он. – Старик не обращал внимания на такие вещи.
– Я знаю, – кивнула Бетс.
– Знаете?
– Конечно.
– Только не говорите, что вы читали Фукидида, – нахмурился он.
– Кое-что читала.
– По-гречески?
– Увы, нет. Только по-английски. Ту же самую книгу.
– О Господи! – сказал Роб. Он молчал почти целую минуту.
– Это папина книга, – объяснила Бетс, удобно устроившись на сиденье, покрытом пледом. – Я люблю читать. А вы разве не любите? Я прочитала почти все папины книги. Гораздо удобнее взять книгу с полки, чем проделать настоящее, путешествие до публичной библиотеки.
«И гораздо дешевле», – подумала она про себя.
– О Господи! – снова сказал он. – Люблю ли я читать? Даже и не знаю. Мне кажется, у меня просто нет на это времени. Не припомню, чтобы открыл хоть одну книгу с тех пор, как закончил Кембридж.
– О, но вы столько теряете! – разволновалась Бетс. – Значит, вы никогда не узнаете трагическую историю Ромео и Джульетты, никогда не рассмеетесь над Паком, или…
– Или никогда не буду рыдать над печальной историей Агаты?
– Этого в папиных книгах не было, – возмущенно заявила она. – Сэр, вы смеетесь надо мной?
– Я не хотел обидеть вас. Вы имеете полное право рыдать над Агатой, если вам так хочется. Я уверен, что время от времени Шекспира следует разбавлять какой-нибудь чепухой, подобной вашей «Агате». Пожалуйста, простите меня.
Она повеселела и улыбнулась.
– Рассказать вам, что случилось с Агатой? – лукаво спросила она. – Там, кажется, был злодей-герцог…
– Пощадите, – взмолился он, мученически закатывая глаза.
– Я могу дать вам почитать, когда мама закончит, если хотите. Она легко читается. Могу предложить и что-нибудь большое, если вы пожелаете заняться систематическим чтением – Шекспиром, Джонсоном, Платоном и другими, – она выразительно посмотрела на него.
– Нет, спасибо. Может, в другой раз, – ответил он. Она боялась, что он будет смеяться над ней, но лицо его было серьезным. – Мы приехали. Не хотите немного пройтись? Билли присмотрит за коляской.
– С удовольствием, – улыбнулась Бетс. – Нужно размяться.
Он помог ей сойти, взяв ее за руки. Ей не хотелось, чтобы он ее отпускал. Бетс взяла его под руку и почувствовала то же приятное чувство, которое испытала в тот первый раз, когда он провожал ее домой из парка. Неужели это было всего неделю назад?
Они отошли от коляски всего на несколько ярдов, когда громкий возглас остановил их. Роб оглянулся, крепко держа Бетс за руку, и увидел Джорджа Пертуи в сияющем новом кабриолете. Он был один и энергично махал им.
– Черт, – пробормотал Роб.
– Я видел, как вы ехали впереди, – с явным удовольствием сказал Джордж. – Твой экипаж сломался? Бедная старая коляска, настолько старая, что отказывается ехать дальше.
Я бы вас обоих подвез, но в моем экипаже есть еще место только для одного человека. Леди Элизабет, могу я предложить вам свою помощь?
Бетс рассмеялась.
– Мне не нужна помощь. Пожалуйста, не нужно делать таких поспешных выводов. Как видите, коляска его светлости в полном порядке, – она кивнула в сторону Билли, стоящего рядом с лошадьми. Его тога развевалась на ветру, несмотря на отчаянные усилия мальчика удержать ее. – Мы просто гуляем. Полезно для здоровья.
Джордж нахмурился. Она заметила, что Берлингем вот-вот вспылит. Да что это с ними? Ей совсем не понравилось, как Пертуи разговаривал с графом, было понятно, что он намеренно пытался его разозлить.
– О, простите мне мою ошибку, – нарочито любезно проговорил Джордж. – Мне очень жаль. У тебя чудесная коляска, кузен. А твой грум, судя по платью, – женщина? Не так ли?
– Нам лучше распрощаться, пока я тебе не врезал, – сказал Роб, изо всех сил стараясь сдержаться. Он резко повернулся и повел Бетс прочь от Джорджа.
Бетс чувствовала, как он разгневан. Он так сжимал ее руку, что ей стало больно, губы его были плотно сжаты. Роб смотрел прямо перед собой и вел ее, словно солдат упирающегося пленника.
– Признаюсь, я ничего не понимаю, – решилась заговорить она, когда они, промаршировав по траве через клумбы, чуть не врезались в кусты. У огромного дуба ей с большим трудом удалось его остановить. – Да остановитесь же, сэр! Мистер Пертуи далеко.
Роб, казалось, вышел из транса. Он потер лоб и посмотрел на нее так, словно впервые видел.
– Почему этот человек не хочет оставить меня в покое? Чем я это заслужил? – спросил он.
– Не знаю, что сказать, – ответила Бетс. – И часто такое происходит?
Роб опустил голову и опять задумался. Когда он снова посмотрел на нее, она увидела в его глазах боль и решимость. Он осторожно положил руки ей на плечи.
– Я с детства не ссорился с Джорджем, – сказал он, – но, кажется, в последнее время он меня очень сильно невзлюбил. Я не имею ни малейшего понятия почему. Могу я вам рассказать? Мне бы не хотелось, чтобы об этом начали говорить, но…
– Да, пожалуйста! – кивнула Бетс. – Может быть, мы пойдем? Только, пожалуйста, не так быстро.
– Конечно, – сказал он, и она снова взяла его под руку. Теперь они шли медленнее, обходя клумбы и кусты.
– Вы, наверное, слышали о том, что произошло со мной на прошлой неделе в «Олмеке», – начал он. – Пропади все пропадом!
– Я… я что-то слышала, – призналась она. – Но я не могу в это поверить.
– Благодарю вас! Но мы с вами тогда еще не были знакомы. Если вам хоть что-нибудь известно о моей репутации, то я удивлен, почему вы не можете в это поверить. Все, похоже, отнеслись к этому, как к само собой разумеющемуся, – он внимательно посмотрел на нее.
– Я хочу сказать, что после того, как мы с вами познакомились, я поняла, что не могу в это поверить.
– Почему?
Что она может сказать? Что он обаятельный, вежливый, нежный, заботливый? Что она и не думала, что в него можно так легко влюбиться? Но вслух произнесла:
– Вы не производите впечатление человека, способного на подобную выходку.
– Благодарю вас, – с облегчением вздохнул он. – По правде говоря, я ничего не помню. Я помню только, как выпил в «Друге под рукой» и как сел в коляску, чтобы ехать в «Олмек». Там я должен был встретиться со своим другом. Я знаю, что проснулся на следующее утро в своей постели – и все. – У меня большое подозрение, что мне что-то подсыпали в вино и заставили сделать то, что я сделал. Подвели? Подтолкнули?
Туда, где была миссис Драмонд-Барел, где я и потерял сознание. Мой друг пытается помочь мне узнать правду. Но я начинаю думать, что за всем этим стоит Джордж Пертуи. Он единственный человек, который, насколько я знаю, очень меня не любит. Черт бы его побрал! Что я ему сделал?
Бетс пожалела, что согласилась встретиться с Джорджем Пертуи на следующий день. После того, что рассказал Берлингем, как она сможет спокойно разговаривать с мистером Пертуи?
И вдруг она поняла, что должна сделать.
– Я завтра еду на прогулку с мистером Пертуи, – сказала она. Роб вздрогнул, и она поспешно добавила: – возможно, мне удастся разузнать что-нибудь. Вы позволите мне помочь вам?
– Вы не должны об этом думать. Если он поймет, что мы с вами… скажем, близкие друзья, то вам будет только хуже. И он, естественно, ничего вам не скажет.
Бетс выдернула руку и остановилась. Она повернулась к нему. Во всей ее позе была решимость. Ее карие глаза смотрели на него в упор.
– Весь свет прекрасно знает, что у меня нет «близких друзей» противоположного пола. Те немногие, которые за мной ухаживали, не устраивали меня. Я говорю вам правду. Мне неприятно в этом признаваться, но я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Если мне не удастся убедить мистера Пертуи, что вы – очередной кандидат на отставку, то, клянусь, я с радостью покину свет и стану нянькой детей своего сводного брата.
На лице Роба было полное изумление. Он тихо спросил:
– Правда?
– Правда что?
– Что я – очередной кандидат на отставку.
Бетс покраснела.
– Не совсем, – сказала она.
– Очень хорошо, – вздохнул Роб. – Я думаю, мне следует вам довериться и позволить вам поехать на прогулку с Джорджем. Обещайте, что будете осторожны.
Бетс кивнула и оглянулась. Коляски нигде не было.
– Не лучше ли нам вернуться к вашей коляске? – спросила она. – Уже темнеет.
– Конечно. Идемте. – По дороге обратно Роб вспомнил о бале у леди Доналдсон на следующей неделе. Бетс сказала, что она будет там. Он предложил сопровождать ее с матерью, и девушка приняла его предложение.
– Я надеюсь, мы с вами еще увидимся до бала, – сказал Роб. – Ведь он будет только через неделю!
– Но если нас будут слишком часто видеть вместе, ваш кузен узнает об этом и не поверит, что… что…
– Что я очередной кандидат на отставку, – закончил он за нее и рассмеялся. – Возможно, вы и правы. Если я хочу разобраться в том, что же на самом деле произошло в «Олмеке», то у меня будет много дел и мне нужно вести себя осторожно хотя бы несколько дней. Если мы не встретимся с вами через несколько дней, тогда я буду ждать нашей встречи у Доналдсонов.
Когда они подъехали к Найтсбридж-Терес, Роб согласился зайти на несколько минут. Ему хотелось разузнать, что известно леди Стенбурн.
– Чай будет то что надо, – ответил он хозяйке, когда та предложила ему напитки на выбор. Когда осторожная, полная чувства собственного достоинства, Молли принесла чай, он с удовольствием принялся за печенье. Леди Стенбурн и ее дочь наблюдали, как печенье исчезает одно за другим. Каждая взяла по одному, пока не стало слишком поздно.
– Думаю, вы слышали сказку о том, как ужасно я вел себя на прошлой неделе в «Олмеке», – проговорил Роб без всякой прелюдии, потянувшись за очередным печеньем. – Я не имею ни малейшего понятия о том, что произошло, но я не верю, что сказал миссис Драмонд-Барел то, что мне приписывают. Я едва знаком с этой дамой! Сомневаюсь, что я когда-нибудь говорил ей что-то большее, чем «Добрый вечер!» Вы были там, мэм? – Он посмотрел на леди Стенбурн. – И как вы об этом узнали? Надеюсь, не из четвертых или пятых рук.
Было совершенно очевидно, что леди Стенбурн рада услышать, что Берлингем, возможно, не виноват. Она просияла и поставила на стол свою чашку.
– Нет, меня там не было. Мне об этом рассказала подруга, – ответила она.
– Моя подруга видела… вас… но сказала, что была слишком далеко, чтобы что-нибудь слышать. Она услышала о том, что вы сказали, от своего мужа, который услышал об этом от… Дайте подумать. Кто это был, Бетс?
– Ты мне не говорила, – сказала дочь. – Подумай, мама!
– Я пытаюсь! – растерялась мать. – Ты ведь знаешь, как вертится на языке, а вспомнить не можешь. Я, наверное, старею. Я знаю, что старею! О Боже. О Боже! – она потерла лоб, словно пытаясь заставить свою голову выдать ей нужное имя.
– Старость здесь ни при чем, – подбодрила ее Бетс. – Мы сначала выпьем чаю, и ты, может быть, вспомнишь.
– Я знаю! – сказала она. – Я должна узнать у леди Стафф… моей подруги. Она помнит. Прямо сейчас и спрошу. – Она встала, словно хотела помчаться немедленно.
– О нет, нет, миледи, – остановил ее Роб. – Ваша подруга удивится, почему у вас вдруг проснулся к этому такой интерес. Мне не хочется поднимать из-за этого шум. Может быть, в следующий раз, когда вы ее встретите, вы сможете спросить ее так, между прочим. Да и вы сами сможете вспомнить имя. Если я буду знать имя… Тогда я смогу узнать, кто рассказал ему и кто рассказал тому другому… На расследование уйдет время. – Я понимаю, мой мальчик, – кивнула леди Стенбурн. – Какой стыд. Поверьте, я постараюсь вспомнить!
Когда чайник опустел и на тарелке не осталось ни одного печенья, только несколько крошек, Роб попрощался.
Бетс снился необыкновенно приятный сон: она едет в новом блестящем кабриолете, но ее спутник – граф Берлингем, который ей не уставая говорит, что отказывается быть очередным кандидатом на отставку. Она услышала, что кто-то зовет ее по имени.
– Что-о-о? – сонно спросила она. Она увидела над собой лицо матери, освещенное свечой, которую та держала в руках. – Уже утро?
– Что ты, Бог с тобой! Ты спала? Сейчас только одиннадцать. Я уже собиралась лечь, когда вспомнила! Я вспомнила! – Радостный голос матери громко звучал в ночной тишине Бетс, я все-таки вспомнила!
– Что ты вспомнила? – Бетс поднялась и протерла глаза. Чудесный сон пропал, растаял.
– Это сказала Амалия. Помнишь, я сказала, что она узнала от Руперта, а ты плохо отозвалась о нем. Я не знаю почему Руперт всегда так внимателен к нам обеим.
Бетс окончательно проснулась. Она села на кровати и за ставила мать сесть рядом с собой.
– Это не Руперт, – решительно заявила она. – Я помню про Руперта. Он узнал от кого-то. Мама! Перестань рассуждать о Руперте и скажи, пока снова не забыла, от кого Руперт услышал об этом?
– Амалия сказала… Дай подумать. Она сказала что-то вроде того, что Руперт узнал об этом от лорда Пертуи или, может быть, от его сына Джорджа. Тот или другой, или оба случайно оказались рядом с миссис Драмонд-Барел и все слышали. Вот так! Моя дорогая, боюсь, нам нужно с большой осторожностью относиться к уверениям Берлингема о его невиновности. Я не сомневаюсь в порядочности лорда Пертуи. Он ни за что бы не сочинил подобную историю. И не забывай, что Амалия своими глазами видела, как он, пьяный, мешком свалился перед миссис Драмонд-Барел.
Бетс оставила без внимания слово защиты в пользу лорда Пертуи.
– Я знала! – закричала она. – Я знала! Джордж Пертуи, конечно! Эта змея!
Леди Стенбурн была в недоумении.
– Змея? Но мне казалось, ты едешь с ним завтра на прогулку. Он – образец джентльмена. У тебя нет никакой причины называть его змеей! Скорее это Берлингем – змея! Я ему не верю, Бетс. Ему следовало набраться мужества и признать, что он совершил чудовищную ошибку в «Олмеке», и постараться загладить свою вину, а не притворяться, что он ничего не помнит. Пьяный дурак, вот кто он, – фыркнула она.
Бетс решила, что в такой поздний час не стоит выдвигать аргументы в пользу Берлингема и против Джорджа Пертуи.
Она объявила, что хочет спать и они смогут утром все обсудить. Бетс надеялась, что снова увидит приятный сон, но напрасно.
Глава седьмая
– Что ты узнал от Тесси? – спросил Роб Тома Хейзлтона. Они сидели в библиотеке Роба, опустошая графин с бренди. Была открыта предпоследняя бочка из запасов хозяина.
– Умная девушка эта Тесси, – сказал Хейзлтон. – Она любого заставит платить за каждое слово, вылетающее из ее рта.
Я потратил на нее почти два фунта и очень мало узнал.
– А может быть, тебе понравилось развлекаться с потаскухами в «Друге под рукой», и поэтому твое расследование так затянулось?
– Умная девушка эта Тесси, – сказал Хейзлтон. – Она любого заставит платить за каждое слово, вылетающее из ее рта.
Я потратил на нее почти два фунта и очень мало узнал.
– А может быть, тебе понравилось развлекаться с потаскухами в «Друге под рукой», и поэтому твое расследование так затянулось?