Страница:
Как мы уже отметили, Италия, место географического расположения Церкви, была освобождена от угрозы арианского господства, а именно от остготов, в 538 году. Как раз в
это время было заложено, по выражению И. Конгара, "основание идеи иерархически-нисходящей и в конечном счете теократической власти"133. Как отмечает Жюль Исаак, Григорий Великий (590-604) стал фактически "первым папой, совместившим ответственность и обязанности главы государства и главы Церкви"134. Неизбежным следствием такого совмещения стало то, что с этого момента Церковь, освободившись от всяких пут, начала утверждаться как тоталитарный режим. История Церкви - это одновременно и история крестовых походов, инквизиции и массовых убийств. История, начавшаяся с варфоломеевской ночи и включающая в себя Тридцатилетнюю войну, - длинная и очень печальная:
тысячи и тысячи людей были убиты. Католики, протестанты, альбигойцы, вальденсы и даже иудеи, короче говоря, все, кто не хотел подчиняться жесткому шаблону Церкви, становились ее кровавыми жертвами. Можно было подумать, что такая жестокость оправдана. В конце концов, она была направлена лишь против неверных и еретиков. "Даже если угнетатель прав, - говорил Гиллель, - Бог всегда на стороне угнетенного". А угнетатель никогда не бывает прав. Сам факт притеснения говорит о том, что притесняющий смутно ощущает свое заблуждение и свою несостоятельность. К тому же, кем бы ни являлись притесняемые, среди них всегда есть праведники, которых пророк называет святыми.
Если период гонений начинается в 538 году, то он должен закончиться, согласно пророчеству, через 1260 лет, то есть в 1798 году (1260+538). Знаменательное совпадение! 1798 год отмечен завершением нескольких процессов, развивавшихся в одном направлении: движения Реформации, скинувшего иго Церкви, смуты внутри Церкви, вызванной восстанием иезуитов, влияния энциклопедистов, проповедовавших скептицизм и учивших ничего не принимать на веру, французской революции, которая свергла власть духовенства и основала светское общество, в котором обожествлялся разум.
И наконец, в 1798 году французские войска под командованием генерала Бертье вступают в Рим, берут в плен римского папу и тут же высылают его из Рима. Поступая таким
образом, генерал Бонапарт стремится не только к уничтожению папской власти, но и к ликвидации всей Церкви. По иронии судьбы, Франция, "старшая дочь Церкви", игравшая главную роль в утверждении политической власти папства, теперь сама отбирает у него (по крайней мере на какой-то период) эту власть135.
Ее отождествление: итак, небольшой рог - это Римско-католическая церковь. Все соответствует. Многие католики или даже протестанты отнесутся к такому "обвинению" с презрительной усмешкой или с гневом. В наше время, когда экуменическое движение набирает силу, подобные взгляды непопулярны. Чтобы Церковь, которая является в первую очередь свидетельницей Божьей, оказалась узурпатором Божьей власти и даже врагом Бога? Нет, это совершенно невозможно. Действительно, сегодня Церковь имеет совсем другое лицо. Инквизиция и крестовые походы канули в прошлое. Как никогда раньше Церковь активно работает, возглавляя различные движения взаимопомощи и свободы. Предостережение, данное в пророчестве, кажется устаревшим и неуместным. Однако настоящее не отменяет историю. От факта никуда не уйдешь:
пророчество исполнилось. И даже если Церковь больше не устраивает гонений, что, впрочем, предсказано в пророчестве, она по-прежнему остается узурпатором, претендующим на власть, принадлежащую исключительно Богу, она остается по-прежнему Церковью воскресенья и более охотно руководствуется человеческим преданием, чем небесным .мерилом. Суровость этого обличения не должна вызывать у нас сомнения в его истинности. Даже сам Даниил потрясен таким страшным предсказанием. Дважды, в конце видения (7:15) и в заключение всей главы, он признает: "Меня, Даниила, сильно смущали размышления мои, и лице мое изменилось на мне" (7:28). Такого толкования придерживались уже ранние реформаторы, как, например, Лютер и многие другие, и даже иудейские авторы, как, например, Исаак Абарбанель. В целом же иудеи, находясь на исламской земле, тоже видели в небольшом роге власть, наследующую Римской империи, но исходя из того, что было у них перед глазами, они его отождествляли скорее с Измаилом (выходцем из Едома), чем с Церковью. Такого
мнения придерживались и Саадия Гаон, Манассия бен Израиль, Ибн Эзра и другие.
Примечательно, что даже католические авторы, такие, как архиепископ зальцбургский Эбенгард II (1200-1246) или португальский иезуит Блазий Виегас (1554-1599), отстаивали эту позицию и, прикрываясь псевдонимами, обвиняли свою Церковь.
Однако следует быть осторожным, чтобы в пылу риторики и стремления к последовательности не впасть в огульные обвинения и не свалить всех в один мешок с ярлыком "небольшой рог". Здесь речь идет о Церкви как организации исторической и политической, а не об отдельных верующих.
Главная цель пророческой вести заключается не в том, чтобы побудить к ревностному обличительству, а в том, чтобы привести к новому пониманию Всевышнего Бога и мировой истории. Если человек считает, что обращение заключается в том, чтобы по всякому поводу поднимать руки к небу, призывая огонь на грешников, то он понимает обращение неправильно. Открытие новой дороги вовсе не обязательно означает презрение к старой и полное ее забвение. Несмотря на политические интриги и компромиссы, Церковь пронесла сквозь века свидетельство, без которого была бы невозможна даже наша теперешняя позиция. Истинное обращение означает не отвержение и разрушение, но использование и расцвет того, что ранее было забыто, спрятано и существовало лишь в зачаточном состоянии. Христианин, принимающий такое истолкование пророчества, не должен становится "антикатоликом".
С другой стороны, надо иметь мужество и честность, чтобы признать точной эту картину, нарисованную пророком. "Освяти их истиною Твоею, -. молился Иисус, - слово Твое есть истина" (Ин. 17:17). Одной лишь искренности недостаточно, чтобы прийти к Богу. Для достижения цели недостаточно мускулов и дыхания; кроме этого, необходимо бежать в правильном направлении. Уважение и любовь должны обязательно сочетаться с мужеством и честностью.
3. Суд
Суд принадлежит не нам, так как все христиане в различной степени виновны и несут ответственность за зло, воплощенное в небольшом роге. Многие христиане, окажись они в других обстоятельствах, поступали бы как средневековые прелаты и с таким же усердием проводили бы ту же политику и проявляли бы такую же жестокость. И даже выйдя из католической церкви, многие христиане прихватили с собой солидный багаж предрассудков, накопленных за всю ее историю, таких, как антисемитизм, и небиблейские верования, основанные лишь на предании, как, например, празднование воскресенья и вера в бессмертие души.
Вот почему суд неподвластен человеческому контролю. Суд описан как конкретное событие, затрагивающее судьбу как небольшого рога, так и святых.
Описание суда, которое мы здесь находим, не соответствует весьма распространенному и предвзятому мнению на этот счет. Не следует ожидать, что решения Божьего суда будут часто выноситься на протяжении нашей жизни. Успехи и неудачи, чередующиеся в жизни человека, вовсе не являются, как часто думают, доказательством Божьего суда. В средние века такое заблуждение привело к частому использованию так называемого "Божьего суда", когда подозреваемого испытывали огнем или кипящей водой. Святой Людовик упразднил эти варварские испытания, в которых разум и справедливость приносились в жертву воле случая и мошенничеству.
Не следует также ожидать суда и в момент смерти, как роковой минуты, когда для каждого из нас решается судьба его души.
И наконец, не следует ожидать суда сразу же после пришествия Господа, в конце времен, в момент воскресения мертвых.
Для Даниила суд - это событие, единое и всеобщее, которым отмечен последний этап истории человечества. О суде говорится во второй части нашего текста, и этот суд относится
к истории, касающейся четвертого зверя и, прежде всего, небольшого рога. О суде говорится после второго заголовка "видел я в ночных видениях" и после шестого употребления выражения "и вот" (ваалу), которое вводит сообщение о небольшом роге с человеческим лицом. Таким образом, структура видения четко указывает на то, что суд произойдет перед Вторым пришествием Господа, а не во время его и не после. А из 26-го стиха следует, что суд начнется после периода в 1260 лет, то есть через некоторое время после 1798 года. Сразу же после упоминания о "времени, временах и полувремени" говорится:
"Затем воссядут судьи".
Для Даниила это событие важнее всех остальных. Знаменательно, что в хиастической структуре седьмой главы суд располагается в самом центре (см. структуру главы 7). А поскольку сама седьмая глава находится в центре всей книги, то суд, о котором идет речь в середине этой главы, является центром всей Книги Даниила. В библейской традиции воспоминание о Данииле связывается с судом Божьим. В Книге Иезекииля136 [14:14-20), единственной книге Ветхого Завета, в которой прямо называется имя Даниила, наш пророк упомянут в одном ряду с Иовом и Ноем, двумя другими личностями, игравшими важную роль в отношении суда Божьего137, и причем это упоминание сделано в контексте суда (Иез. 14:13; ср. 17-20). И в Новом Завете единственное место, где упоминается Даниил, посвящено великому дню Божьего суда (Мф. 24:15; ср. 16-21, 38, 39). И наконец, сам Даниил даже своим именем свидетельствует о важности Божьего суда. "Даниил" дословно означает "суд Бога".
Конечно, может возникнуть вопрос о значении и времени этого события. Суд, по сути дела, заключает в себе надежду всего мира. В нашем понимании идея суда обычно ассоциируется с наказанием и поэтому вызывает у нас страх. В Библии же, наоборот, суд рассматривается с точки зрения жертвы угнетения и, следовательно, воспринимается как спасение угнетенного и как победа над врагом-угнетателем. В национальном масштабе это уже случалось. Судьи Израиля, храбрые воины, поражавшие врагов, названы спасителями ("мо-шиа" - Суд. 3:9, 15; 6:36; 12:3). Этот двойной аспект суда
отражается и в псалмах, где судящий Бог предстает и как спаситель, и как мститель (Пс. 17:47, 48; 57:11; 93:1-6, 22, 23; 149:4, 7-9 и др.). Такой язык может шокировать нас, выросших в западной цивилизации и с детства слышавших мелодичные песни о "маленьком Иисусе", нежном и милом, и о добром и всепрощающем Боге. Однако надо смотреть действительности в глаза: если мы надеемся и ожидаем спасение как реальное событие, то мы должны понимать, что оно может произойти только в такой форме. Если ласкать льва, то это не спасет ягненка от его когтей. Чтобы спасти ягненка, надо убить льва. Приходится выбирать одно из двух. Еврейское слово "цедака" (справедливость) означает наказание виновного, и в то же время оно включает в себя идею любви, потому что результатом является реальное счастье невиновного, оправданного и восстановленного в своих правах.
В нашей главе такое понимание суда вытекает из того, что суд осуществляется в интересах "святых Всевышнего" (7:22), что предполагает приговор другой стороне. Суд начинается на фоне войны и угнетения. "Я видел, как этот рог вел брань со святыми, и превозмогал их, доколе не пришел Ветхий днями..." (7:21, 22).
И в объяснении ангела суд также имеет два аспекта (7:26, 27): негативный аспект по отношению к небольшому рогу, у которого власть будет отнята и который будет уничтожен (7:26), и позитивный аспект для святых, которые получат Царство Божье (7:27). Но сильнее всего передает космическое значение этого "обоюдоострого" события само описание сцены суда, которое дает Даниил, употребляя такие слова как "престолы", "Ветхий днями", "раскрылись книги".
Престол: именно он прежде всего привлекает внимание пророка. С самого начала мы узнаем, что действие разворачивается на. царском дворе. Но этот престол - совершенно особый, он отличается от обычных тронов. Для его описания Даниил использует те же выражения, что и его современник Иезекииль. Он видит тот же самый престол. Оба пророка говорят о подобии огня (Иез. 1:27; ср. Дан. 7:9, 10), оба они сообщают, что
престол имел колеса (Иез. 1:21; ср. Дан. 7:9). Пророк Иезекииль говорит о престоле как о "подобии славы Господней" и простирается перед ним (2:1). На Даниила вид этого престола производит столь сильное впечатление, что он употребляет множественное число, чтобы выразить это впечатление: "престолы". На самом деле престол один, но Даниил употребляет эмфатическое множественное число (распространенный способ выражения в разговорном еврейском языке), чтобы подчеркнуть особое величие престола (ср. Ис. 6:1). Из дальнейшего текста мы узнаем, что только одна Личность восседает на нем.
Это видение о престоле - прежде всего видение о суде Божьем. Престол сам по себе уже ассоциируется с заседанием суда; и подобие огня тоже говорит о суде. Огонь обладает разрушительным действием и выражает в Библии идею суда (Втор. 4:24; Пс. 17:9-14; 20:10; 49:3; 96:3). На древнем Ближнем Востоке (и в частности, в Израиле) суд обычно входил в компетенцию царя. Царь судил, сидя на своем троне. Наиболее ярко Бог воспринимался как Судья и Царь одновременно при пении псалмов в течение храмовой службы. Ключевая фраза: "Господь царствует", выражающая представление верующего о Боге, относится обычно к суду.
Как и многие другие (Пс. 91-98), 96-й псалом, начинающийся словами "Господь царствует", развивает описание престола Божьего, основанного на "правде и суде", престола, перед которым "идет огонь" (96:2), и затем прямо говорит о Божьем суде и Божьем Царстве:
"Ради судов Твоих, Господи.
Ибо Ты, Господи, высок над всею землею,
Превознесен над всеми богами" (96:8,9).
Таким образом, видение о престоле Божьем в сцене суда - это прежде всего видение о Царстве Божьем. На нем сосредоточена вся надежда. Идея царственности, ассоциирующаяся у нас со злоупотреблениями и привилегиями, может шокировать наши демократические чувства. Бог не избирается всеобщим голосованием, и у Него нет правительства, состоящего из
представителей различных партий. Напротив, все пространство наполнено Его присутствием, все находится под Его контролем; и это вызывало радость у людей, писавших Библию (Пс. 138:7-10; ср. Пс. 32:5; 118:64; 103:24; Ис. 6:3; Чис. 14:21; ABB. 3:3; Рим. 14:11; Флп. 2:10). Все враги Бога уничтожены. История не блуждает более по воле случая и не зависит от настроения угнетателей разного рода. Город справедливости и мира, воспетый пророками, строится не на основе какой-нибудь сделки, но требует окончательной победы над злом и над смертью.
Ветхий днями - это странное выражение встречается во всей Библии только в этом месте. Его можно еще встретить в угаритской (хананейской) литературе, где великий бог Эл назван "царем-отцом лет" и выступает как судья страны138. В данном случае выражается идея вечности царя-судьи, которая в картине Даниила усиливается образом белых волос. Этот персонаж не кто иной, как Бог, что подтверждается и наличием бесчисленной армии служителей, Его окружающих (ср. Пс. 67:18; Евр. 12:22). Кроме того, именно Он восседает на престоле, чтобы править и судить. Упоминание о Его великом возрасте подчеркивает Его роль судьи. Возраст - это признак мудрости. Талмуд ссылается на Даниила, когда с юмором описывает волосы Бога: "черные, когда Он отправляется на войну как молодой человек", и "белые, когда Он как старец восседает в суде" (Хаг. 14а). Великий возраст Ветхого днями является гарантией, что суд будет рассматривать все проявления несправедливости. Этот Судья знает мотивы всех поступков, знает, как они зарождались (Пс. 138:1-4), следовательно, Он может все взвесить и точно оценить. С другой стороны, чистота Его характера, которую символизирует Его белое одеяние, говорит о том, что приговор вынесен со всей объективностью. Этот Судья не замешан в той несправедливости, которую Ему предстоит изобличить и осудить. Хотя Он Сам ни разу не согрешил, Он ясно отличает добро от зла. Текст из Книги Бытие, комментирующий первый грех Адама, говорит о том же самом принципе. Пока первые люди не согрешили, "они были как Бог в отношении знания добра и зла" (Быт. 3:22 -дословный перевод). Как только грех совершен, он перемешивается в человеке с добром, и теперь человек уже не в состоянии отличить добро от зла, так
как чем больше человек предается злу, тем слабее становится его способность осознавать, что оно является злом. Как это ни парадоксально, но только Бог, благодаря тому, что Он никогда не совершал греха, может распознать грех и осудить его.
Книги открываются сразу же после того, как Судья сел. Это окончательная судебная процедура. Впрочем, на этой стадии описание суда заканчивается. Мы уже заметили, что в Библии (см. гл. 5) слова, написанные Богом, обычно являются осуждением. Упоминание о книгах в контексте Божьего престола тоже говорит нам о суде. Назначение книг состоит в том, чтобы сохранить прошлое для свидетельства во время судебного расследования (Исх. 13:9; 17:14). Вот почему пророк Малахия в связи с судом говорит о "памятной книге" (Мал. 3:16-18). Эта памятная запись показывает нам суд как событие, играющее важную роль в деле спасения.
Бог помнит о Ное (Быт. 8:1), об Аврааме, Исааке и Иакове (Исх. 32:13), о Рахили (Быт. 30:22), об Анне (1 Цар. 1:19); Бог помнит об Израиле (Пс. 113:10). В псалмах жертвы притеснений взывают к Господу с такой же мольбой: "Вспомни!" (Пс. 24:6; 73:2; 88:5?; 778:49 и т. д.).
Но воспоминание Божье может принести с собой и осуждение. Бог помнит об Амалике (1 Цар. 15:2), о наших беззакониях (Пс. 78:8; Иер. 14:10); Бог помнит о Вавилоне (Огкр. 16:19) и его грехах (Откр. 18:5).
Даниилу лично сообщено, что "спасутся... все, которые найдены будут записанными в книге" (72:7). Однако в книгах Даниил видит и казнь небольшого рога (7:7 7, 72). Это, тем не менее, не означает, что исполнение приговора начинается в момент раскрытия книг. Даниил видит в книгах лишь приговор, решение о наказании или спасении, а не само событие, которое произойдет позднее. 71-й и 72-й стихи специально посвящены судьбе небольшого рога, то есть четвертого зверя, которому он принадлежит и судьба которого контрастно отличается от судьбы трех первых зверей. Уничтожение четвертого зверя является полным, ничего от него не остается, в то время как
исчезновение первых трех зверей является лишь частичным, поскольку каждый из них продолжается в последующем.
Стих 11-й, возвещающий смерть четвертого зверя, следует читать как предвосхищение далекого будущего, в то время как стих 12-й, описывающий смерть первых трех зверей, должен восприниматься как взгляд в прошлое с момента этого будущего события. Глаголы 72-го стиха следует понимать, как будто они употреблены в плюсквамперфекте (давно прошедшем времени) в противоположность перфекту (простому прошедшему времени) глаголов 11-го стиха, где описана судьба четвертого зверя (К сожалению, времена русского глагола не позволяют проиллюстрировать эту идею французского автора. - Прим. переводчика).
"Раскрылись книги. Видел я тогда [то есть в момент раскрытия книг]... зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и предано на сожжение огню. И у прочих зверей [еще раньше] отнята власть их, и продолжение жизни дано им только на время и на срок" (7:10-12).
Видение о суде должно восприниматься как добрая весть. Суд, который ожидается на закате мировой истории, озаряется ярким сиянием надежды. Он несет весть о Царстве Божьем и провозглашает установление нового порядка, нового города мира и справедливости. Он несет весть о том, что Бог помнит нас и дает нам уверенность, что настанет конец нашим страданиям.
3. Сын человеческий
Последняя часть видения - самая потрясающая и фантастическая. Среди облаков, на фоне небесной лазури, появляется кто-то, похожий на "Сына человеческого". Его личность и Его появление заинтриговывают.
1. Его личность
С самого начала мы узнаем, что это действующее лицо противопоставляется зверям. Выражение "как бы Сын
человеческий" является симметричной параллелью выражениям "как лев", "похожий на медведя", "как барс". Не только контрастное противопоставление, но и само словосочетание "Сын человеческий" подчеркивают человеческую природу этого персонажа. Человеческое противопоставлено звериному. Мы уже встречали такой мотив в самом начале видения, где был намек на события из жизни Навуходоносора (7:4), и далее, когда речь шла о небольшом роге (7:8). На языке Даниила этот контраст указывает на существенную разницу между двумя явлениями разного порядка, представленными соответственно зверями и Сыном человеческим. Если звериное служит символом политического измерения и земных царств, то человеческое символизирует религиозное измерение и Небесное Царство. Многие места свидетельствуют об этом значении человеческого в образном языке Даниила (см. 2:45; 3:25; 4:3?; 5:5 и др.).
Таким образом, в контексте Книги пророка Даниила выражение "Сын человеческий" обозначает такое действующее лицо, которое по своей природе принадлежит к Царству Божьему. Недавно была обнаружена одна вавилонская надпись, которая пролила дополнительный свет на этот текст из Книги Даниила. В этой надписи выражение "Барнаш" (сын человеческий) было употреблено по отношению к высокому сановнику царства, вроде испанского идальго139.
Кроме того, упоминание об облаках небесных ясно указывает на то, что речь идет о Боге, о Котором в других местах Писания сказано, что Его пришествие будет на облаках (Ис. 19:1; Пс. 17:10-13). Еврейские толкователи (Раши, Ибн Эзра, Саадия Гаон и т. д.) единодушно признавали в этом персонаже Мессию-Царя. Новый Завет и вслед за ним христианская традиция однозначно утверждали, что это - Иисус Христос. Именно благодаря этому тексту у первых христиан, ожидавших пришествия Спасителя, возникло приветствие, выражавшее надежду:
"Маран афа" (Господь идет), так как именно этот арамейский глагол "афа" (идет, приближается) использован для описания пришествия Сына человеческого (7:13).
2. Его пришествие
Даниил видит Его спускающимся с неба. Именно оттуда приходит надежда. Эта истина часто повторяется в Библии. Человек, живущий на земле, не может спасти себя сам. Для этого ему нужен Бог, Который находится вне его. Даниил описывает движение Сына человеческого с помощью семи глаголов, времена которых четко передают три различных фазы.
Первая фаза, находящаяся в настоящем времени, передается причастной формой еврейского глагола: "Вот, как бы Сын человеческий, идущий с облаками небесными (7:13а -дословный перевод).
О второй фазе пророк говорит как о предшествующей времени причастия, употребляя три еврейских глагола в перфекте. На русском языке это можно передать глаголами совершенного вида, сопровождаемыми наречием "уже": "[Он] дошел [уже] до Ветхого днями, и подведен был [уже] к Нему. И Ему [уже] дана власть, слава и царство" (7:136, 14а).
Третью фазу пророк помещает в будущее время относительно времени причастия, используя три еврейских глагола в имперфекте, который мы переведем будущим временем: "И... все народы, племена и языки служили [будут служить] Ему; владычество Его - владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится" (7:14).
Другими словами, между пришествием Сына человеческого, торжественно открывающим Царство (первая фаза) и фактическим установлением этого Царства (третья фаза) пророк вставляет "взгляд в прошлое", где он видит Сына человеческого в тесном общении с Ветхим днями во время суда. С помощью такой оптимистической и немного сложной игры во времена - настоящее, прошедшее, будущее - пророк показывает, что обладание Царством непосредственно связано с судом. Тот же самый Сын человеческий, Который играл очень важную роль в судебной процедуре, приходит, чтобы спасти святых и ввести их в вечное Царство. Сам Сын человеческий несет ответственность
за то, чтобы в ходе следствия им было обеспечено спасение. Именно Он является связующим звеном между судом и Царством. Чтобы пройти из суда в Царство, надо пройти через Него.
Мы имеем верную надежду. На бесконечно далеком небе вдруг появляется Сын Человеческий: Даниил видит, как Он приближается. Это соприкосновение неба и земли, которое видел Иаков, когда спал, положив голову на камень (Быт. 28:12}, и которое было возвещено пророками и воспето в псалмах, - величайшая надежда иудеев и христиан - наконец становится реальностью. Об этом говорит и своеобразная структура седьмой главы. Трижды поочередно совершается переход от прозы к поэзии в зависимости от того, относится ли видение к земле или к небу:
стихи 2-8 земля проза
стихи 9, 10 небо поэзия
стихи 11, 12 земля проза
стихи 13, 14 небо поэзия
стихи 15-22 земля проза
стихи 23-27 небо поэзия
Таким образом указывается на таинственную связь между судьбой этого мира и небесным порядком. Используя такую перекличку неба и земли, то поднимая, то опуская свой взгляд, пророк подготавливает читателя к невероятной мысли о Небесном Царстве, предназначенном для людей, живущих на земле. Таков урок седьмой главы, записанный в самом сердце Книги пророка Даниила.
это время было заложено, по выражению И. Конгара, "основание идеи иерархически-нисходящей и в конечном счете теократической власти"133. Как отмечает Жюль Исаак, Григорий Великий (590-604) стал фактически "первым папой, совместившим ответственность и обязанности главы государства и главы Церкви"134. Неизбежным следствием такого совмещения стало то, что с этого момента Церковь, освободившись от всяких пут, начала утверждаться как тоталитарный режим. История Церкви - это одновременно и история крестовых походов, инквизиции и массовых убийств. История, начавшаяся с варфоломеевской ночи и включающая в себя Тридцатилетнюю войну, - длинная и очень печальная:
тысячи и тысячи людей были убиты. Католики, протестанты, альбигойцы, вальденсы и даже иудеи, короче говоря, все, кто не хотел подчиняться жесткому шаблону Церкви, становились ее кровавыми жертвами. Можно было подумать, что такая жестокость оправдана. В конце концов, она была направлена лишь против неверных и еретиков. "Даже если угнетатель прав, - говорил Гиллель, - Бог всегда на стороне угнетенного". А угнетатель никогда не бывает прав. Сам факт притеснения говорит о том, что притесняющий смутно ощущает свое заблуждение и свою несостоятельность. К тому же, кем бы ни являлись притесняемые, среди них всегда есть праведники, которых пророк называет святыми.
Если период гонений начинается в 538 году, то он должен закончиться, согласно пророчеству, через 1260 лет, то есть в 1798 году (1260+538). Знаменательное совпадение! 1798 год отмечен завершением нескольких процессов, развивавшихся в одном направлении: движения Реформации, скинувшего иго Церкви, смуты внутри Церкви, вызванной восстанием иезуитов, влияния энциклопедистов, проповедовавших скептицизм и учивших ничего не принимать на веру, французской революции, которая свергла власть духовенства и основала светское общество, в котором обожествлялся разум.
И наконец, в 1798 году французские войска под командованием генерала Бертье вступают в Рим, берут в плен римского папу и тут же высылают его из Рима. Поступая таким
образом, генерал Бонапарт стремится не только к уничтожению папской власти, но и к ликвидации всей Церкви. По иронии судьбы, Франция, "старшая дочь Церкви", игравшая главную роль в утверждении политической власти папства, теперь сама отбирает у него (по крайней мере на какой-то период) эту власть135.
Ее отождествление: итак, небольшой рог - это Римско-католическая церковь. Все соответствует. Многие католики или даже протестанты отнесутся к такому "обвинению" с презрительной усмешкой или с гневом. В наше время, когда экуменическое движение набирает силу, подобные взгляды непопулярны. Чтобы Церковь, которая является в первую очередь свидетельницей Божьей, оказалась узурпатором Божьей власти и даже врагом Бога? Нет, это совершенно невозможно. Действительно, сегодня Церковь имеет совсем другое лицо. Инквизиция и крестовые походы канули в прошлое. Как никогда раньше Церковь активно работает, возглавляя различные движения взаимопомощи и свободы. Предостережение, данное в пророчестве, кажется устаревшим и неуместным. Однако настоящее не отменяет историю. От факта никуда не уйдешь:
пророчество исполнилось. И даже если Церковь больше не устраивает гонений, что, впрочем, предсказано в пророчестве, она по-прежнему остается узурпатором, претендующим на власть, принадлежащую исключительно Богу, она остается по-прежнему Церковью воскресенья и более охотно руководствуется человеческим преданием, чем небесным .мерилом. Суровость этого обличения не должна вызывать у нас сомнения в его истинности. Даже сам Даниил потрясен таким страшным предсказанием. Дважды, в конце видения (7:15) и в заключение всей главы, он признает: "Меня, Даниила, сильно смущали размышления мои, и лице мое изменилось на мне" (7:28). Такого толкования придерживались уже ранние реформаторы, как, например, Лютер и многие другие, и даже иудейские авторы, как, например, Исаак Абарбанель. В целом же иудеи, находясь на исламской земле, тоже видели в небольшом роге власть, наследующую Римской империи, но исходя из того, что было у них перед глазами, они его отождествляли скорее с Измаилом (выходцем из Едома), чем с Церковью. Такого
мнения придерживались и Саадия Гаон, Манассия бен Израиль, Ибн Эзра и другие.
Примечательно, что даже католические авторы, такие, как архиепископ зальцбургский Эбенгард II (1200-1246) или португальский иезуит Блазий Виегас (1554-1599), отстаивали эту позицию и, прикрываясь псевдонимами, обвиняли свою Церковь.
Однако следует быть осторожным, чтобы в пылу риторики и стремления к последовательности не впасть в огульные обвинения и не свалить всех в один мешок с ярлыком "небольшой рог". Здесь речь идет о Церкви как организации исторической и политической, а не об отдельных верующих.
Главная цель пророческой вести заключается не в том, чтобы побудить к ревностному обличительству, а в том, чтобы привести к новому пониманию Всевышнего Бога и мировой истории. Если человек считает, что обращение заключается в том, чтобы по всякому поводу поднимать руки к небу, призывая огонь на грешников, то он понимает обращение неправильно. Открытие новой дороги вовсе не обязательно означает презрение к старой и полное ее забвение. Несмотря на политические интриги и компромиссы, Церковь пронесла сквозь века свидетельство, без которого была бы невозможна даже наша теперешняя позиция. Истинное обращение означает не отвержение и разрушение, но использование и расцвет того, что ранее было забыто, спрятано и существовало лишь в зачаточном состоянии. Христианин, принимающий такое истолкование пророчества, не должен становится "антикатоликом".
С другой стороны, надо иметь мужество и честность, чтобы признать точной эту картину, нарисованную пророком. "Освяти их истиною Твоею, -. молился Иисус, - слово Твое есть истина" (Ин. 17:17). Одной лишь искренности недостаточно, чтобы прийти к Богу. Для достижения цели недостаточно мускулов и дыхания; кроме этого, необходимо бежать в правильном направлении. Уважение и любовь должны обязательно сочетаться с мужеством и честностью.
3. Суд
Суд принадлежит не нам, так как все христиане в различной степени виновны и несут ответственность за зло, воплощенное в небольшом роге. Многие христиане, окажись они в других обстоятельствах, поступали бы как средневековые прелаты и с таким же усердием проводили бы ту же политику и проявляли бы такую же жестокость. И даже выйдя из католической церкви, многие христиане прихватили с собой солидный багаж предрассудков, накопленных за всю ее историю, таких, как антисемитизм, и небиблейские верования, основанные лишь на предании, как, например, празднование воскресенья и вера в бессмертие души.
Вот почему суд неподвластен человеческому контролю. Суд описан как конкретное событие, затрагивающее судьбу как небольшого рога, так и святых.
Описание суда, которое мы здесь находим, не соответствует весьма распространенному и предвзятому мнению на этот счет. Не следует ожидать, что решения Божьего суда будут часто выноситься на протяжении нашей жизни. Успехи и неудачи, чередующиеся в жизни человека, вовсе не являются, как часто думают, доказательством Божьего суда. В средние века такое заблуждение привело к частому использованию так называемого "Божьего суда", когда подозреваемого испытывали огнем или кипящей водой. Святой Людовик упразднил эти варварские испытания, в которых разум и справедливость приносились в жертву воле случая и мошенничеству.
Не следует также ожидать суда и в момент смерти, как роковой минуты, когда для каждого из нас решается судьба его души.
И наконец, не следует ожидать суда сразу же после пришествия Господа, в конце времен, в момент воскресения мертвых.
Для Даниила суд - это событие, единое и всеобщее, которым отмечен последний этап истории человечества. О суде говорится во второй части нашего текста, и этот суд относится
к истории, касающейся четвертого зверя и, прежде всего, небольшого рога. О суде говорится после второго заголовка "видел я в ночных видениях" и после шестого употребления выражения "и вот" (ваалу), которое вводит сообщение о небольшом роге с человеческим лицом. Таким образом, структура видения четко указывает на то, что суд произойдет перед Вторым пришествием Господа, а не во время его и не после. А из 26-го стиха следует, что суд начнется после периода в 1260 лет, то есть через некоторое время после 1798 года. Сразу же после упоминания о "времени, временах и полувремени" говорится:
"Затем воссядут судьи".
Для Даниила это событие важнее всех остальных. Знаменательно, что в хиастической структуре седьмой главы суд располагается в самом центре (см. структуру главы 7). А поскольку сама седьмая глава находится в центре всей книги, то суд, о котором идет речь в середине этой главы, является центром всей Книги Даниила. В библейской традиции воспоминание о Данииле связывается с судом Божьим. В Книге Иезекииля136 [14:14-20), единственной книге Ветхого Завета, в которой прямо называется имя Даниила, наш пророк упомянут в одном ряду с Иовом и Ноем, двумя другими личностями, игравшими важную роль в отношении суда Божьего137, и причем это упоминание сделано в контексте суда (Иез. 14:13; ср. 17-20). И в Новом Завете единственное место, где упоминается Даниил, посвящено великому дню Божьего суда (Мф. 24:15; ср. 16-21, 38, 39). И наконец, сам Даниил даже своим именем свидетельствует о важности Божьего суда. "Даниил" дословно означает "суд Бога".
Конечно, может возникнуть вопрос о значении и времени этого события. Суд, по сути дела, заключает в себе надежду всего мира. В нашем понимании идея суда обычно ассоциируется с наказанием и поэтому вызывает у нас страх. В Библии же, наоборот, суд рассматривается с точки зрения жертвы угнетения и, следовательно, воспринимается как спасение угнетенного и как победа над врагом-угнетателем. В национальном масштабе это уже случалось. Судьи Израиля, храбрые воины, поражавшие врагов, названы спасителями ("мо-шиа" - Суд. 3:9, 15; 6:36; 12:3). Этот двойной аспект суда
отражается и в псалмах, где судящий Бог предстает и как спаситель, и как мститель (Пс. 17:47, 48; 57:11; 93:1-6, 22, 23; 149:4, 7-9 и др.). Такой язык может шокировать нас, выросших в западной цивилизации и с детства слышавших мелодичные песни о "маленьком Иисусе", нежном и милом, и о добром и всепрощающем Боге. Однако надо смотреть действительности в глаза: если мы надеемся и ожидаем спасение как реальное событие, то мы должны понимать, что оно может произойти только в такой форме. Если ласкать льва, то это не спасет ягненка от его когтей. Чтобы спасти ягненка, надо убить льва. Приходится выбирать одно из двух. Еврейское слово "цедака" (справедливость) означает наказание виновного, и в то же время оно включает в себя идею любви, потому что результатом является реальное счастье невиновного, оправданного и восстановленного в своих правах.
В нашей главе такое понимание суда вытекает из того, что суд осуществляется в интересах "святых Всевышнего" (7:22), что предполагает приговор другой стороне. Суд начинается на фоне войны и угнетения. "Я видел, как этот рог вел брань со святыми, и превозмогал их, доколе не пришел Ветхий днями..." (7:21, 22).
И в объяснении ангела суд также имеет два аспекта (7:26, 27): негативный аспект по отношению к небольшому рогу, у которого власть будет отнята и который будет уничтожен (7:26), и позитивный аспект для святых, которые получат Царство Божье (7:27). Но сильнее всего передает космическое значение этого "обоюдоострого" события само описание сцены суда, которое дает Даниил, употребляя такие слова как "престолы", "Ветхий днями", "раскрылись книги".
Престол: именно он прежде всего привлекает внимание пророка. С самого начала мы узнаем, что действие разворачивается на. царском дворе. Но этот престол - совершенно особый, он отличается от обычных тронов. Для его описания Даниил использует те же выражения, что и его современник Иезекииль. Он видит тот же самый престол. Оба пророка говорят о подобии огня (Иез. 1:27; ср. Дан. 7:9, 10), оба они сообщают, что
престол имел колеса (Иез. 1:21; ср. Дан. 7:9). Пророк Иезекииль говорит о престоле как о "подобии славы Господней" и простирается перед ним (2:1). На Даниила вид этого престола производит столь сильное впечатление, что он употребляет множественное число, чтобы выразить это впечатление: "престолы". На самом деле престол один, но Даниил употребляет эмфатическое множественное число (распространенный способ выражения в разговорном еврейском языке), чтобы подчеркнуть особое величие престола (ср. Ис. 6:1). Из дальнейшего текста мы узнаем, что только одна Личность восседает на нем.
Это видение о престоле - прежде всего видение о суде Божьем. Престол сам по себе уже ассоциируется с заседанием суда; и подобие огня тоже говорит о суде. Огонь обладает разрушительным действием и выражает в Библии идею суда (Втор. 4:24; Пс. 17:9-14; 20:10; 49:3; 96:3). На древнем Ближнем Востоке (и в частности, в Израиле) суд обычно входил в компетенцию царя. Царь судил, сидя на своем троне. Наиболее ярко Бог воспринимался как Судья и Царь одновременно при пении псалмов в течение храмовой службы. Ключевая фраза: "Господь царствует", выражающая представление верующего о Боге, относится обычно к суду.
Как и многие другие (Пс. 91-98), 96-й псалом, начинающийся словами "Господь царствует", развивает описание престола Божьего, основанного на "правде и суде", престола, перед которым "идет огонь" (96:2), и затем прямо говорит о Божьем суде и Божьем Царстве:
"Ради судов Твоих, Господи.
Ибо Ты, Господи, высок над всею землею,
Превознесен над всеми богами" (96:8,9).
Таким образом, видение о престоле Божьем в сцене суда - это прежде всего видение о Царстве Божьем. На нем сосредоточена вся надежда. Идея царственности, ассоциирующаяся у нас со злоупотреблениями и привилегиями, может шокировать наши демократические чувства. Бог не избирается всеобщим голосованием, и у Него нет правительства, состоящего из
представителей различных партий. Напротив, все пространство наполнено Его присутствием, все находится под Его контролем; и это вызывало радость у людей, писавших Библию (Пс. 138:7-10; ср. Пс. 32:5; 118:64; 103:24; Ис. 6:3; Чис. 14:21; ABB. 3:3; Рим. 14:11; Флп. 2:10). Все враги Бога уничтожены. История не блуждает более по воле случая и не зависит от настроения угнетателей разного рода. Город справедливости и мира, воспетый пророками, строится не на основе какой-нибудь сделки, но требует окончательной победы над злом и над смертью.
Ветхий днями - это странное выражение встречается во всей Библии только в этом месте. Его можно еще встретить в угаритской (хананейской) литературе, где великий бог Эл назван "царем-отцом лет" и выступает как судья страны138. В данном случае выражается идея вечности царя-судьи, которая в картине Даниила усиливается образом белых волос. Этот персонаж не кто иной, как Бог, что подтверждается и наличием бесчисленной армии служителей, Его окружающих (ср. Пс. 67:18; Евр. 12:22). Кроме того, именно Он восседает на престоле, чтобы править и судить. Упоминание о Его великом возрасте подчеркивает Его роль судьи. Возраст - это признак мудрости. Талмуд ссылается на Даниила, когда с юмором описывает волосы Бога: "черные, когда Он отправляется на войну как молодой человек", и "белые, когда Он как старец восседает в суде" (Хаг. 14а). Великий возраст Ветхого днями является гарантией, что суд будет рассматривать все проявления несправедливости. Этот Судья знает мотивы всех поступков, знает, как они зарождались (Пс. 138:1-4), следовательно, Он может все взвесить и точно оценить. С другой стороны, чистота Его характера, которую символизирует Его белое одеяние, говорит о том, что приговор вынесен со всей объективностью. Этот Судья не замешан в той несправедливости, которую Ему предстоит изобличить и осудить. Хотя Он Сам ни разу не согрешил, Он ясно отличает добро от зла. Текст из Книги Бытие, комментирующий первый грех Адама, говорит о том же самом принципе. Пока первые люди не согрешили, "они были как Бог в отношении знания добра и зла" (Быт. 3:22 -дословный перевод). Как только грех совершен, он перемешивается в человеке с добром, и теперь человек уже не в состоянии отличить добро от зла, так
как чем больше человек предается злу, тем слабее становится его способность осознавать, что оно является злом. Как это ни парадоксально, но только Бог, благодаря тому, что Он никогда не совершал греха, может распознать грех и осудить его.
Книги открываются сразу же после того, как Судья сел. Это окончательная судебная процедура. Впрочем, на этой стадии описание суда заканчивается. Мы уже заметили, что в Библии (см. гл. 5) слова, написанные Богом, обычно являются осуждением. Упоминание о книгах в контексте Божьего престола тоже говорит нам о суде. Назначение книг состоит в том, чтобы сохранить прошлое для свидетельства во время судебного расследования (Исх. 13:9; 17:14). Вот почему пророк Малахия в связи с судом говорит о "памятной книге" (Мал. 3:16-18). Эта памятная запись показывает нам суд как событие, играющее важную роль в деле спасения.
Бог помнит о Ное (Быт. 8:1), об Аврааме, Исааке и Иакове (Исх. 32:13), о Рахили (Быт. 30:22), об Анне (1 Цар. 1:19); Бог помнит об Израиле (Пс. 113:10). В псалмах жертвы притеснений взывают к Господу с такой же мольбой: "Вспомни!" (Пс. 24:6; 73:2; 88:5?; 778:49 и т. д.).
Но воспоминание Божье может принести с собой и осуждение. Бог помнит об Амалике (1 Цар. 15:2), о наших беззакониях (Пс. 78:8; Иер. 14:10); Бог помнит о Вавилоне (Огкр. 16:19) и его грехах (Откр. 18:5).
Даниилу лично сообщено, что "спасутся... все, которые найдены будут записанными в книге" (72:7). Однако в книгах Даниил видит и казнь небольшого рога (7:7 7, 72). Это, тем не менее, не означает, что исполнение приговора начинается в момент раскрытия книг. Даниил видит в книгах лишь приговор, решение о наказании или спасении, а не само событие, которое произойдет позднее. 71-й и 72-й стихи специально посвящены судьбе небольшого рога, то есть четвертого зверя, которому он принадлежит и судьба которого контрастно отличается от судьбы трех первых зверей. Уничтожение четвертого зверя является полным, ничего от него не остается, в то время как
исчезновение первых трех зверей является лишь частичным, поскольку каждый из них продолжается в последующем.
Стих 11-й, возвещающий смерть четвертого зверя, следует читать как предвосхищение далекого будущего, в то время как стих 12-й, описывающий смерть первых трех зверей, должен восприниматься как взгляд в прошлое с момента этого будущего события. Глаголы 72-го стиха следует понимать, как будто они употреблены в плюсквамперфекте (давно прошедшем времени) в противоположность перфекту (простому прошедшему времени) глаголов 11-го стиха, где описана судьба четвертого зверя (К сожалению, времена русского глагола не позволяют проиллюстрировать эту идею французского автора. - Прим. переводчика).
"Раскрылись книги. Видел я тогда [то есть в момент раскрытия книг]... зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и предано на сожжение огню. И у прочих зверей [еще раньше] отнята власть их, и продолжение жизни дано им только на время и на срок" (7:10-12).
Видение о суде должно восприниматься как добрая весть. Суд, который ожидается на закате мировой истории, озаряется ярким сиянием надежды. Он несет весть о Царстве Божьем и провозглашает установление нового порядка, нового города мира и справедливости. Он несет весть о том, что Бог помнит нас и дает нам уверенность, что настанет конец нашим страданиям.
3. Сын человеческий
Последняя часть видения - самая потрясающая и фантастическая. Среди облаков, на фоне небесной лазури, появляется кто-то, похожий на "Сына человеческого". Его личность и Его появление заинтриговывают.
1. Его личность
С самого начала мы узнаем, что это действующее лицо противопоставляется зверям. Выражение "как бы Сын
человеческий" является симметричной параллелью выражениям "как лев", "похожий на медведя", "как барс". Не только контрастное противопоставление, но и само словосочетание "Сын человеческий" подчеркивают человеческую природу этого персонажа. Человеческое противопоставлено звериному. Мы уже встречали такой мотив в самом начале видения, где был намек на события из жизни Навуходоносора (7:4), и далее, когда речь шла о небольшом роге (7:8). На языке Даниила этот контраст указывает на существенную разницу между двумя явлениями разного порядка, представленными соответственно зверями и Сыном человеческим. Если звериное служит символом политического измерения и земных царств, то человеческое символизирует религиозное измерение и Небесное Царство. Многие места свидетельствуют об этом значении человеческого в образном языке Даниила (см. 2:45; 3:25; 4:3?; 5:5 и др.).
Таким образом, в контексте Книги пророка Даниила выражение "Сын человеческий" обозначает такое действующее лицо, которое по своей природе принадлежит к Царству Божьему. Недавно была обнаружена одна вавилонская надпись, которая пролила дополнительный свет на этот текст из Книги Даниила. В этой надписи выражение "Барнаш" (сын человеческий) было употреблено по отношению к высокому сановнику царства, вроде испанского идальго139.
Кроме того, упоминание об облаках небесных ясно указывает на то, что речь идет о Боге, о Котором в других местах Писания сказано, что Его пришествие будет на облаках (Ис. 19:1; Пс. 17:10-13). Еврейские толкователи (Раши, Ибн Эзра, Саадия Гаон и т. д.) единодушно признавали в этом персонаже Мессию-Царя. Новый Завет и вслед за ним христианская традиция однозначно утверждали, что это - Иисус Христос. Именно благодаря этому тексту у первых христиан, ожидавших пришествия Спасителя, возникло приветствие, выражавшее надежду:
"Маран афа" (Господь идет), так как именно этот арамейский глагол "афа" (идет, приближается) использован для описания пришествия Сына человеческого (7:13).
2. Его пришествие
Даниил видит Его спускающимся с неба. Именно оттуда приходит надежда. Эта истина часто повторяется в Библии. Человек, живущий на земле, не может спасти себя сам. Для этого ему нужен Бог, Который находится вне его. Даниил описывает движение Сына человеческого с помощью семи глаголов, времена которых четко передают три различных фазы.
Первая фаза, находящаяся в настоящем времени, передается причастной формой еврейского глагола: "Вот, как бы Сын человеческий, идущий с облаками небесными (7:13а -дословный перевод).
О второй фазе пророк говорит как о предшествующей времени причастия, употребляя три еврейских глагола в перфекте. На русском языке это можно передать глаголами совершенного вида, сопровождаемыми наречием "уже": "[Он] дошел [уже] до Ветхого днями, и подведен был [уже] к Нему. И Ему [уже] дана власть, слава и царство" (7:136, 14а).
Третью фазу пророк помещает в будущее время относительно времени причастия, используя три еврейских глагола в имперфекте, который мы переведем будущим временем: "И... все народы, племена и языки служили [будут служить] Ему; владычество Его - владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится" (7:14).
Другими словами, между пришествием Сына человеческого, торжественно открывающим Царство (первая фаза) и фактическим установлением этого Царства (третья фаза) пророк вставляет "взгляд в прошлое", где он видит Сына человеческого в тесном общении с Ветхим днями во время суда. С помощью такой оптимистической и немного сложной игры во времена - настоящее, прошедшее, будущее - пророк показывает, что обладание Царством непосредственно связано с судом. Тот же самый Сын человеческий, Который играл очень важную роль в судебной процедуре, приходит, чтобы спасти святых и ввести их в вечное Царство. Сам Сын человеческий несет ответственность
за то, чтобы в ходе следствия им было обеспечено спасение. Именно Он является связующим звеном между судом и Царством. Чтобы пройти из суда в Царство, надо пройти через Него.
Мы имеем верную надежду. На бесконечно далеком небе вдруг появляется Сын Человеческий: Даниил видит, как Он приближается. Это соприкосновение неба и земли, которое видел Иаков, когда спал, положив голову на камень (Быт. 28:12}, и которое было возвещено пророками и воспето в псалмах, - величайшая надежда иудеев и христиан - наконец становится реальностью. Об этом говорит и своеобразная структура седьмой главы. Трижды поочередно совершается переход от прозы к поэзии в зависимости от того, относится ли видение к земле или к небу:
стихи 2-8 земля проза
стихи 9, 10 небо поэзия
стихи 11, 12 земля проза
стихи 13, 14 небо поэзия
стихи 15-22 земля проза
стихи 23-27 небо поэзия
Таким образом указывается на таинственную связь между судьбой этого мира и небесным порядком. Используя такую перекличку неба и земли, то поднимая, то опуская свой взгляд, пророк подготавливает читателя к невероятной мысли о Небесном Царстве, предназначенном для людей, живущих на земле. Таков урок седьмой главы, записанный в самом сердце Книги пророка Даниила.