Дункан Дэйв. Разящий клинок

   Он наполнил кофе еще одну чашку, мрачно размышляя об эльфийских трелях и о дварфе, который примерещился ему в бассейне-прорицателе…
   – А где же твой бездельник-сигнифер? – спросил маршал, разрывая тишину. – Я-то думал, он по уши в работе?
   Дерзкий вопрос, хотя старый вояка и не собирался уколоть Шанди. Если не считать вопроса о регентстве, император вел себя довольно тихо, но опять-таки – если никто не упоминал об Ило. Тогда умирающий начинал неистово ругаться. Появление в комнате самого Ило доводило злосчастного старика до истерики. Очевидно, его ослабевший, затуманенный разум все еще подвергался угрызениям совести. Это говорило в пользу императора и, возможно, станет откровением для историков будущего, которые заглянут в мемуары Ампили – и, возможно, по-новому оценят опасность Заговора Иллипо и то, как с ним справился Эмшандар.
   – Ило взял выходной, – объяснил Шанди. – Он не отдыхал с самого возвращения, и лишь Силы Добра знают, как он этого заслуживает. Ило собирался прокатиться верхом.
   Ампили фыркнул. Принц перевел взгляд на него, после чего Ампили и вовсе разразился дурацким смехом.
   Ему сигнифер сообщил, что хотел бы попытать счастья с одной бабенкой, на которую уже давно положил глаз. Шанди не видал ничего забавного в конной прогулке Ило. Глаза его потемнели, в голосе звенела медь:
   – Он прекрасный наездник, милорд. В конюшне Дубового дворца уже стоят две его кобылы… Он, судя по всему, отлично разбирается в лошадях.
   – Ну конечно, господин! Не стану отрицать. – Ампили чувствовал, что лицо его покраснело или даже посинело от потуг сдержать смех. Ворчун Акопуло тоже усиленно поджимал губы.
   Седобровый маршал Итхи хмурился, чувствуя, что потерял нить беседы.
   – Представительный парень этот Ило. Головокружительная у него карьера… Легион присудил ему жалованье дня службы – что не так уж часто бывает!.. – В повисшем молчании он разглядывал Ампили из-под насупленных бровей. – Не знал, что он еще и кавалерист. Парень-то он видный. Девицы поди вешаются на него, правда?
   Ампили отыскал в себе как раз достаточно сил, чтобы ответить:
   – Он, наверное, самый подходящий жен… Я хочу сказать, холостяк… Надменная гримаса вызвала у Акопуло глупый мальчишеский смех.
   Губы принца тронула тонкая улыбка:
   – За Ило укрепилась репутация дамского угодника, маршал… Старый повеса завидует ему.
   – Не упрекайте господина Ампили! – вскричал Итхи. – Я и сам завидую молодости этого сигнифера.
   Шанди наклонился к Ампили:
   – Если серьезно, у Ило и правда такая репутация в городе?
   Ампили ответил, избегая смотреть на Акопуло.
   – Он уже добился… подобной репутации, господин. Я знаю нескольких матерей, запретивших дочерям подходить к нему близко. Конечно, это придает ему особый шарм.
   Акопуло громогласно фыркнул:
   – Ты что, ведешь точный учет?
   Начальник протокольной службы в ужасе поднял пухлые ладони:
   – Бодрствовать двадцать четыре часа в сутки?
   Благодарю покорно!
   Низенький советник рассмеялся, и маршал Итхи вместе с ним.
   Конечно же, Ампили старался вести учет! Пока он точно знал о четырех и мог догадываться еще о двух… Не так плохо для шестинедельной работы!
   С имперским спокойствием Шанди нагнулся наполнить кофе еще одну чашку, после чего отнес ее к постели, чтобы увидеть, удастся ли ему пробудить императора, чтобы хоть немного продвинуться в государственных делах.
   Даже сам Шанди мог завидовать собственному сигниферу. Вечерами Ило был предоставлен сам себе, тогда как у принца практически не оставалось свободного времени на общение с женой и дочерью. Информаторы Ампили из числа прислуги Дубового дворца докладывали, что ребенок все еще отказывается узнать в Шанди отца. Они передавали шепотом, будто принцесса Эшиала настолько ненавидит дворцовый этикет, что, по всей вероятности, скажется больной и не явится на коронацию… Намекали даже, что она вовсе не настолько была рада увидеть мужа после долгой разлуки, насколько старалась показать. Как все-таки странно, что столь великолепный полководец, тонкий стратег, каким, вне сомнений, был Шанди, оказался настолько слеп в общении с женщинами!
   Да, Эшиале сложно будет привыкнуть. Но скоро все уладится…
   Будем надеяться.
   Вскоре Шанди воссядет на Опаловый трон – девочка Эшиала станет императрицей. Будем надеяться.
   Ампили никогда не считал себя человеком излишне доверчивым или суеверным, но теперь он был почти убежден в истинности мрачных предсказаний о конце тысячелетия. На его мнение во многом повлиял – и никто, кроме него, не знал об этом! – образ, виденный в бассейне. Кошмар, преследующий его вот уже шесть недель. Они бы попросту не поверили ему, попытайся он рассказать! Невыносимое, невозможное видение – дварф, сидящий на Опаловом троне? Он вновь постарался выбросить его из головы.

3

   Принцесса Эшияла прогуливалась с дочуркой по саду Дубового дворца. Майе было почти два, и она уже изо всех сил старалась создать матери миллион проблем, хотя ей это редко удавалось. Черноглазая и темноволосая – под стать родителям, она неустанно бегала по саду, таская за собой куклу-солдата немногим меньше ее самой. Когда Майа бросала куклу, мама поднимала ее, и тогда девочка требовала ее обратно.
   Куклу звали Лииги. Порой, когда отец являлся во дворец в униформе, Майа тоже звала его так. Она еще не успела привыкнуть к той мысли, что отцы детям необходимы или даже желательны, – и это едва ли было удивительно, если учесть, как мало времени Шанди мог найти для семьи.
   Признаться, Эшиала не сильно скучала по мужу. Они почти никогда не бывали одни, так что их отношения не выходили за рамки чисто формальных. Даже когда они оставались наедине, им не о чем бывало говорить: Шанди избегал обсуждать государственные дела во время редких часов досуга. Каждую вторую или третью ночь он приходил в спальню жены, но тогда они не говорили вовсе. Затем он отправлялся спать в собственные покои. Эшиала подчинялась без протестов, ибо это было ее долгом, но по-прежнему отказывалась верить, что какой-то женщине подобное могло понравиться. Она даже сомневалась, испытывает ли удовольствие сам Шанди… Они никогда не обсуждали это.
   Еще девочкой Эшиала мечтала о жизни в домике чуть побольше родительского, на окраине маленького городка вроде Тамбла. В мечтах она видела мужа, который уходит на рассвете и возвращается с наступлением темноты. Вечерами они сидели бы у очага и говорили бы о семье или веселились бы в обществе друзей; но при дворе не бывает друзей да и увеселения здесь скучные, церемонные – балы да обеды… В Тамбле у нее были бы дети и служанка, а может, даже лошадь с коляской, если только ей сопутствовала бы удача в браке. Она до безумия любила бы мужа и была бы ответно любима.
   Отчего, отчего вместо этого она оказалась в Дубовом дворце?
   Только чтобы сделать отца маркизом, а сестру – княгиней?
   Нет. Она оказалась здесь, потому что этого захотел наследник престола, и ее долгом было подчиниться ему.
   Эшиала быстро возненавидела Дубовый дворец с его сотнями слуг. Она была совершенно не готова вести такое хозяйство, хотя, кажется, кроме нее это никого не заботило. Вскоре она будет официально признана хозяйкой Опалового дворца, а с ним в одиночку не управиться; там есть свои управляющие и свой ежегодный бюджет, который мог бы кормить три легиона! Так сказал ей принц Эмторо.
   Играть в саду с Майей было величайшим из оставленных ей удовольствий. Гусыни-фрейлины не имели ни малейшего желания сопровождать ее, и Эшиала могла делать вид, будто бы они с дочерью единственные люди на всей земле. Гвардейцы были далеко, а садовники старались не попадаться на глаза. Она знала, правда, о людях, шпионящих за нею из десятков окон, но о них можно было и забыть хотя бы на время.
   Уже шесть недель пролетело с тех пор, как Шанди вернулся, – и Эшиала начала подозревать, что снова носит дитя. Она даже молилась, чтобы так оно и было, ибо беременность избавила бы ее от пытки играть роль императрицы на пышных похоронах, последующих коронации и грандиозных балах… Вдобавок она освободит ее от посещений Шанди, хотя бы временно.
   Майа забежала в розовый сад, завернув за подстриженный куст в конце аллеи; Эшияла последовала за ней и встала как вкопанная. За удивлением быстро последовала досада, затем паника. Там был мужчина. Он сидел на скамейке и еще не увидел ее, ибо был целиком поглощен своим делом: он бросал что-то в большую серебряную чашу.
   Эшиала двинулась было вперед, чтобы подхватить Майу и уйти, но девочка почти добежала до скамьи, прежде чем увидела пришельца. Замерев, она уставилась на него во все глаза и снова уронила Лииги на газон. Эшиала подошла, чтобы забрать обоих.
   – Ило! – крикнула Майа, бросаясь вперед. Так оно и было, и Майа узнала его даже быстрее матери. Эшиала еще ни разу не видела сигнифера без униформы. Сейчас на нем была безупречно сшитая куртка для верховой езды, по всей вероятности с иголочки. Если она и добавила его облику что-то, то лишь еще больше позерства.
   Ило улыбался Майе, вовсе не выдавая удивления.
   – Привет тебе, маленькая принцесса! – После чего с улыбкой обернулся к Эшиале. – Ваш покорный слуга, сударыня….
   Он даже не встал! Это неприятно поразило ее. Эшиала действительно ненавидела вечную церемонность дворцовой жизни, но Ило вовсе не должен был знать об этом. Мужчина обязан встать, приветствуя даму, – это всего-навсего хорошие манеры. Может быть, она и впрямь была скверной принцессой, но воспитание все же заставляло ее ждать от окружающих благородного обхождения.
   – Доброе утро, сигнифер.
   – Ило, – подтвердила Майа. Она ухватилась за кромку чаши и привстала на носочки, чтобы заглянуть внутрь. – Что делаешь, Ило?
   – Готовлю сюрприз. Хочешь помочь? Погоди-ка! – И даже не спросив позволения у матери, солдат поднял ребенка и поставил на скамейку.
   Эшиала пребывала в замешательстве. Она знала сигнифера, ибо он обедал за столом принца и даже располагался в собственных апартаментах в Дубовом дворце. Они встречались почти ежедневно. Ило был холоден и формален и никогда не обращался к ней, разве что она сама его о чем-то спрашивала, то есть все равно что никогда. Он был чересчур хорош собой. Шанди предупредил ее, что сигнифер ведет довольно распущенный образ жизни, и просил жену передать то же предупреждение своим фрейлинам. Она выполнила его просьбу, краснея от стыда.
   – Присоединяйся к нам, красавица, – сказал Ило, широко улыбаясь.
   Он не только чересчур хорош собой, он еще и чересчур много себе позволяет! Не успела Эшиала придумать подходящий сокрушительный ответ, как Ило поднял розу из охапки цветов, лежащей рядом с ним на скамье, и принялся рвать лепестки, роняя их в чашу. Та уже была наполовину полна лепестками – алыми, белыми, желтыми, розовыми…
   – Что ты делаешь? – снова вопросила Майа.
   – Хочешь помочь? Ну-ка… – Ило осмотрел один из цветков. – Никаких шипов! – Цветок он вручил Майе, показав, как следует обрывать лепесток и бросать его в чашу. Майа ухватила бутон в кулачок и дернула. Сигнифер сверкнул новой улыбкой в сторону Эшиалы и вернулся к цветку.
   По всей видимости, забытая обоими, Эшиала стояла и… колебалась. Она могла бы, разумеется, подхватить дочку и уйти, но тогда Майа поднимет на ноги весь дворец своими криками.
   Не собираясь присаживаться на скамейку, она просто стояла рядом и ждала.
   – Сигнифер, чем все-таки ты занимаешься? На сей раз улыбка держалась дольше и казалась лучше продуманной.
   – Пока секрет. Хочешь сказать, ты еще ни разу не видела, чтобы мужчина делал это?
   – Лепестки… Они для духов? – У ног сигнифера лежала большая груда разоблаченных стеблей. Он, должно быть, сидит здесь не менее часа.
   – Нет. – Ило покачал головой. Казалось, солнце померкло от ослепительной улыбки, но ненадолго. Он снова обратил свое внимание на чашу и на неловкие старания Майи. – Знаешь, ты напомнила мне центуриона Хардграа.
   Эшиала даже не могла представить себе человека, которого напоминала бы меньше.
   – Чем бы это, интересно узнать?
   – Он тоже ненавидит дворцы. Эшиала мигом вернулась к обороне:
   – Что за чушь!
   – Я наблюдал за тобой, – поведал Ило чаше с лепестками. – Знаешь, как прислуга называет тебя за спиной? Ледяная императрица!
   – Меня не интересует то, как меня зовут слуги!
   – Но слуги обычно знают больше правды, чем кто бы то ни было. Они все шпионы, конечно. Виночерпий с главным кучером обо всем докладывают Ампили. Люди Эмторо подкупили одного из лакеев, кондитера и так далее.
   Безумный разговор! Еще до женитьбы Шанди предупреждал ее, что фрейлины станут безжалостно сплетничать, но насчет слуг дна и не подозревала.
   – Зачем лорду Ампили шпионить за принцем?
   – Таковы придворные правила. Каждый шпионит за всеми.
   Эшияла не поверила Ило:
   – И как же ты сам узнал о них?
   – Он пожал плечами:
   – Безопасность принца – работа Хардграа, разумеется. Я соблазнил для него одну из горничных, и мы обменялись сведениями. Интересный человек этот Хардграа. Ты никогда не разговаривала с ним по душам?
   Эшиала отрицательно качнула головой.
   – А стоило бы, между прочим! Он сын рабочего из каменоломен. В армию попал в шестнадцать лет, но его трибун решил, что парень достаточно крепок, и направил в свой цирк гладиаторов… Хардграа убивал людей для развлечения богатеев еще до того, как начал бриться.
   Эшиала содрогнулась. Она и раньше слыхала о гладиаторских боях, бывших в Империи под запретом, и об огромных суммах, которые на них проматывали игроки.
   – Ну, может, я немного преувеличиваю, – заявил Ило, наклоняясь за новым цветком. – Но не слишком. В двадцать лет он шантажировал легата, чтобы тот… впрочем, не важно. Хардграа сумел выбраться из своего болота. Для него это было легче, чем тебе. – Сигнифер не останавливаясь продолжал обрывать лепестки роз. Майа с азартом выколачивала из своего цветка остатки жизни, решив разбить его о скамью.
   – Что было легче? – Эшиала чувствовала, что попала в какую-то липкую словесную паутину. Всякий раз, как она пыталась из нее вырваться, Ило заматывал ее еще крепче какой-то новой загадкой. Так с ней еще никто не разговаривал!
   Подняв глаза, Ило какое-то время рассматривал свою жертву, после чего потянулся за новой розой.
   – По рождению он – житель долин. Никто не ждет от него точных знаний вроде того, какое вино следует подавать к рыбе, да он этого в жизни не усвоит. Ты же из предгорий, от тебя ждут, что ты с легкостью взойдешь на любой пик. Но и ты не сумеешь этого сделать.
   У Эшиалы мелькнула невеселая мысль о сотнях уроков, которые она брала, чтобы научиться этикету, танцам, ораторскому искусству и… Едва она набрала в грудь воздуха, чтобы возразить наглецу, Ило добавил:
   – Не раньше, чем я стану легионером. Шанди предупредил ее, что Ило стоит в очереди на герцогство. Что ж, это может завладеть воображением наивной фрейлины, но ничуть не волнует будущую императрицу.
   – В скромности тебе не откажешь.
   – Воистину, ты первая, кто это заметил. – Ило изучил еще одну розу, вырвал несколько шипов и засунул стебель в свои волосы. Майа вытащила ее обратно с визгом восторга.
   – Мне было легче, – продолжал сигнифер. – Я родился на самой вершине горы. Мне пришлось падать вниз, а не карабкаться вверх, – это куда проще. Научиться заострять колья топором гораздо легче, чем выучиться играть с придворными в их подлые игры. И редко делаешь ошибки, потому что за это бьют. Когда бьют – это хорошо, потому что уже через минуту всем плевать. И учишься быстрее, конечно. Шанди думает, что я гений. Присаживайся, принцесса.
   Что же она медлит? Надо хватать Майу и бежать без оглядки. Или, по крайней мере, отыскать пару фрейлин, прежде чем пускаться в разговоры с этим прославленным развратником.
   Ило взглянул вверх, хмурясь.
   – За нами, разумеется, наблюдают из окон, да и эта милая шалунья достаточно взрослая, чтобы рассказать всему свету, если я вздумаю тебя изнасиловать, но она не сможет повторить нашу беседу. Кого ты боишься – себя или меня?
   – Никого я не боюсь!
   – Тогда докажи это, присядь на минутку.
   – Слуги…
   – Ты же сказала, что тебя не касаются их сплетни. Так о чем я?.. Ах да! Шанди думает, что я гений. Это, конечно, чепуха. Я сын консула, меня выучили читать и писать. Потом я стал ленивым рядовым Двадцатого легиона… Там меня научили работать, О Силы Добра, как я работал!
   Эшиала устроилась на краешке скамьи, и он, обернувшись, метнул в нее пронзительный взор над головкой Майи. Девочка была погружена в настойчивые попытки запихнуть розу обратно ему в кудри.
   – Знаешь ли ты, принцесса, что такое ранец легионера? Ладно, представь марш целый день, под дождем, да еще с парой таких девчушек за спиной – и сразу после этого ковыряние земли лопатой – два-три часа… А не сходящие месяцами волдыри в паху? Их просто нет времени вывести…
   Эшиала покачала головой, испуганная его горькими словами. Перемены настроения Ило совершенно вывели ее из равновесия.
   – Даже Шанди не знает, что такое сортировка бумаг, когда занимаешься этим сутки. Я познал оба мира, но внизу мне было легче.
   Тогда Ило просто взглянул на нее из-под рассыпавшихся прядей – и сердце Эшиалы пропустило один удар. Если он воображает, будто принцесса – всего-навсего простая деревенская девчонка, которая способна влюбиться в мужчину из-за его смазливой внешности, тогда его ждет большое разочарование. Он попросту слишком хорош собой.
   – Мне надо идти! – сказала она.
   – Ты только что наткнулась на мою скамейку. Ты еще не знаешь, чем это я тут занимаюсь. Милое дитя, почему бы тебе не сунуть эту палку в ухо маме и оставить мое в покое? Тебя предупредили, что я ужасный пожиратель женских сердец?
   – Предупредили.
   – Отлично. Я не стал бы скрывать этого от тебя. – Ило вновь улыбнулся.
   Эшиала вернула ему улыбку, прежде чем уразумела ее смысл.
   – Тебе не по душе вычурность двора, – заявил он. – Нет, не надо отрицать, Эшиала. Я разбираюсь в женщинах намного, намного лучше, чем Шанди. Часто ли он занимается с тобой любовью в ванне?
   – Сигнифер!
   – Что?
   – Как благородный человек может спрашивать такое у дамы!
   Ило скосил на нее взгляд.
   – Пойми, я не благородный; я простой легионер. А ты – дочка лавочника… Щекотал ли тебя муж? Пока не закричишь? Могу поспорить, он обращается с тобой как с манипулой новобранцев, которую нужно выучить маршировать. На счет три… Читал ли он в постели пикантные стишки? Размазывал ли по твоей груди джем, чтобы затем слизать его?
   – Что?! Ты это серьезно?
   – Конечно нет! Шучу!
   Вскочив на ноги, Эшиала собиралась подхватить Майу…
   – Его я знаю гораздо лучше, чем ты, – заявил Ило серебряной чаше. – Я внимательно слежу за ним вот уже два года. Он, кстати, часто вспоминал тебя.
   Эшиала замерла.
   – Я не поверю, что принц способен обсуждать с тобой такие вещи!
   – И я не поверю! Все, что он говорил, – это какая ты красивая да как грациозно ты ходишь. Он никогда не упоминал твоих предпочтений в пище, в искусстве или в музыке. Собираясь купить тебе подарок, он не мог сообразить, какое украшение ты выбрала бы сама. Может, он вовсе не думал, что у тебя могут быть свои вкусы…
   Темные глаза впились Эшиале в лицо. Она попыталась выдержать его взгляд, но не смогла. Тогда она снова села на скамью, чувствуя небольшое потрясение после того, как ее тайные страхи обрели вдруг голос.
   – Пойми, Эшиала, Шанди женился на тебе из-за твоей внешности – ты выглядишь словно принцесса из книжки сказок. И потом, он в жизни не знал, чего ему надо от женщины, наивно решив, что власть и богатство – это все, что тебе необходимо. Он вовсе не умеет говорить с женщинами, у него сразу начинает заплетаться язык. Он вообще не понимает, что это за существа – женщины. Я же точно представляю себе, чего женщина хочет и чего я хочу от нее. Я хитрый и безжалостный охотник на женщин. У меня выработано шесть разных тактик соблазна, и я редко терплю поражение.
   Эшиала задыхалась:
   – Ты самый отвратительный, наглый…
   – Я наблюдал за тобой, заговаривая за столом о грядущих переменах, праздниках и так далее. Ты же едва могла проглотить кусок!.. Я наблюдал за тобой, когда ты собиралась на бал, видел, как ты завязывалась в три узла. Я видел, как твой муж целует тебя, вернувшись домой, – и знаю, что в тебе нет ненависти к нему.
   От подобной грубости Эшиала потеряла дар речи.
   – Но ведь ты и не любишь его.
   – Как ты смеешь!
   – Скажи, что ты его любишь, – и ты солжешь. Голова Шанди задурманена воображаемой императрицей, идеалом… Он не способен любить женщину как личность, наделенную своими правами. Теперь-то он уже должен был это понять. Но даже если понял, у него нет ни малейшего представления о том, что делать дальше.
   – Если я расскажу ему, что ты мне тут…
   – Не надо. У него сейчас и без того хватает забот. О тебе я знаю все… Ты вышла замуж в семнадцать. Семья уламывала тебя, пока не добилась твоего согласия.
   Так вот что бывает, когда прославленный покоритель женских сердец делает первый ход! Пока впечатление оставляло желать лучшего. Эшиала уже многие годы так не злилась.
   – Я не собираюсь выслушивать эти оскорбления!
   – Но в итоге ты вышла замуж. Из чувства долга. Что, ты и ноги раздвигаешь из чувства долга?
   Чувствуя, как пылает ее лицо, Эшиала нетвердо поднялась на ноги и протянула руки к своей малышке…
   – Это мне сказала твоя сестра.
   – Как? – Из легких принцессы разом вышел весь воздух, и она вновь шлепнулась на скамью. В глазах Ило сверкнули искорки.
   – Сегодня я отправляюсь обедать к сенатору, в его конюшне стоит кобылка, на которой я желал бы прокатиться.
   Майа пыталась запихнуть оборванную розу себе в волосы, впрочем, без особого успеха. Сенатор всегда любил вздремнуть после обеда. О, Эшия, какая же ты идиотка! Дура, дура! Одно хорошо – ребенок от Ило не будет похож на бабуина.
   – С княгиней я веду равную игру, – признался Ило, поднимая последнюю розу, – но ни за что не решился бы заигрывать с будущей императрицей. Уверен, за это положена какая-нибудь особенно мучительная казнь. Сажание в муравейник или еще что-нибудь в этом роде.
   – Увы, тебе не представится случая выяснить.
   – Всем сердцем надеюсь. Но ты ведь помнишь историю про бассейн-прорицатель? – Последний общипанный стебель упал к его ногам.
   – Я помню, что муж просил меня не обсуждать…
   О нет!
   Расслабленно откинувшись на спинку скамьи, Ило запрокинул голову.
   – Боюсь, да. С нарциссами. Над этой чушью можно было бы посмеяться, но Эшиала слишком злилась, чтобы расхохотаться от души.
   – Это твой «номер шесть», или ты испытываешь «обольщение номер семь»? Ты должен был спланировать его совсем недавно. Помни все-таки, что мой муж просил нас… – Улыбка заставила ее умолкнуть. – Это ведь ты заговорил тогда о предсказаниях!
   – А как бы ты иначе о них узнала?
   Никак, наверное. Шанди никогда не обсуждал дела дома.
   – Значит, ты уже тогда собирался заманить меня в свои сети? Как только вы вернулись?
   – Сети я стал ставить сразу, как только увидел тебя… Редкий случай, знаешь ли. Как уже было сказано, я никогда не сходил с ума по женщинам. Страсть не затмевает мой разум, я вполне способен сказать себе: «Ило, эта женщина тебе не по зубам». И потом, я могу флиртовать с любой красоткой – зачем же мне играть с единственным огнем, который действительно способен обжечь? Но вроде как у меня нет выбора. Предсказание исполнится, когда зацветут нарциссы.
   – Зацветут нарциссы? – Эшиала надеялась, что к их цветению она раздуется, словно диванный валик.
   – Это тебя я видел в саду, в окружении нарциссов.
   – Обнаженную, надо понимать?
   – Совсем голую, на расстеленном покрывале…
   – Что?!
   – И с улыбкой на устах. – Ило встал раньше, чем она успела подняться сама. Прижимая к груди серебряную чашу, он шагнул к ней.
   – Клянусь тебе, что это правда, – с печалью в голосе заявил он. – Но я настолько умелый лгун, что ты мне лучше не верь. Ради себя я уповаю на то, что бассейн пошутил, ибо меня не утешает перспектива оказаться повешенным, четвертованным или утопленным, – и все для того лишь, чтобы добавить императрицу в список моих побед. Но ради тебя я надеюсь, что предсказание сбудется.
   Какая наглость!
   – Вы так добры ко мне, сударь.
   – Там, в Квобле, была девушка, слишком рано вышедшая замуж за одного богатея. Я показал ей на примере, каким может быть акт плотской любви. Позже она призналась, что это здорово ей помогло.
   – После трех лет при дворе я начала было думать, что видела всяких наглецов. Вижу, я ошибалась.
   – Тебе попросту не хватает опыта.
   – По-твоему, я должна счесть прелюбодеяние с тобой верхом блаженства? Ило, казалось, рассердился.
   – Конечно! Иначе зачем все они кидаются мне на шею?
   – Не имею представления!
   – Тогда тебе же хуже. Сегодня прихвати с кухни баночку джема и ночью объясни Шанди, что ему следует делать.
   Эшиала открыла было рот, чтобы запротестовать… Но вместо этого улыбнулась. Чем больше она думала о совете Ило, тем оскорбительней он ей представлялся. Не желая того, она вдруг рассмеялась в голос.