Дункан Дэйв. Таинственные земли

   Ни Кара, ни Азака нигде не было видно. Как и подобало королеве, Инос поужинала в гордом одиночестве, на ковре под навесом шатра, хотя все остальные расположились на песке у костров. Несомненно, вокруг лагеря были выставлены часовые, но до слуха Инос долетали лишь веселые разговоры и смех.
   Постепенно ужин сменился пением. Дворцовым женщинам редко удавалось покинуть свое обиталище, и теперь они вовсю наслаждались отдыхом у моря. Инос не стала не гадать, сколько из этих женщин было подарено султану, вырвано из нищеты в детстве и перевезено в сераль. Разумеется, это ее не касалось.
   Не ее делом было и то, что султан решил устроить праздник для своих стражников и его исчезновение было тактичным шагом, позволяющим свите расслабиться. Азак был непредсказуем. Теперь Инос не сомневалась: план бегства из Араккарана созрел в его голове еще задолго до разговора. Доводы Инос убедили султана привести план в исполнение и, должно быть, взять ее с собой... а может, она вовсе не оказала на Азака никакого влияния. Вероятно, он воспользовался ею как маскировкой. Ладно, время покажет.
   Инос решила последовать примеру Азака и исчезнуть. Она удалилась в свой шатер и отпустила Зану и других женщин, которые прислуживали ей. Все, что ей могло понадобиться, было уже принесено и приготовлено, в том числе мягкое и просторное ложе.
   Долгий день утомил ее, но сон упрямо ускользал. Инос лежала, глядя на узор светящихся точек в крыше шатра — там, где лунный свет проникал сквозь дыры, оставленные иголками. Но заснуть ей не давал вовсе не шум от костров и не отдаленный рокот прибоя.
   Странно, но победа не принесла ей удовлетворения. Если она и вправду заполучила союзника, то только потому, что ей удалось больно уязвить Азака. Раша развеяла его таинственный облик в тот момент, когда Инос узнала: Азак — ее игрушка. В этом Раша совершила ошибку, и, несомненно, ошиблась раньше, наложив на него второе дьявольское проклятие. Более чем что-либо другое, эта невыносимая ноша заставила Азака добиваться помощи Четверки, даже если он и не признавался в этом. Итак, Раша обманула сама себя. Но Инос узнала о втором проклятии по чистой случайности, а не благодаря хитрости и проницательности. Она хотела бы поверить в свою победу, но торжествовать пока было рано.
   Предстояло великое сражение. Новому союзнику Инос придется заслужить ее уважение, устроив побег, а Азак до сих пор явно проигрывал в поединках с колдуньей. Весь его безумный план мог лопнуть словно мыльный пузырь, столкнувшись с реальностью. Но об этом Инос предпочитала не задумываться.
   Время от времени она слышала особенно громкий хор голосов от костра или чересчур отчетливый взрыв смеха, но вес эти звуки были слишком наполнены радостью, чтобы вызывать раздражение, и в каком-то смысле даже успокаивали ее. Если ей говорили правду, тогда по крайней мере некоторые из этих женщин вышли из нищеты, так потрясшей Инос сегодня днем. В Араккаране это можно было назвать удачей.
   Нет, именно лица детей вставали перед ней в темноте шатра. Она помнила постыдную бедность деревень, которые повидала сегодня, и противоположность этой бедности — роскошь дворца. Такую, как роскошь шелковых простынь и мягкого матраса, на котором она сейчас покоилась.
   Краснегар — бедное королевство. В неурожайные годы его жители голодали, но королевская семья не голодала. Инос подозревала, что, когда во время голода в Араккаране канавы переполняются трупами крестьян, это никак не отражается на диете принцев. Как уроженка Севера, она не сомневалась: в теплом климате жить легче. Очевидно, здесь это утверждение не было справедливым, по крайней мере для голодных детей.
   Костры угасали, луна поднялась выше, пение затихало. Разговоры становились все тише и интимнее.
   Но едва Инос успела заснуть, как внезапно проснулась, услышав крик ребенка. Ребенок? Откуда здесь ребенок? Она не видела в лагере детей, и теперь у нее не осталось ни малейших сомнений, что Азак сам спланировал все подробности экспедиции. Но зачем ему понадобилось брать с собой ребенка? Она не успела подумать даже о единственной возможной причине, прежде чем вновь погрузилась в сон.

2

   Хотя солнце давно покинуло Зарк, оно по-прежнему светило над полями сахарного тростника на Феерии, где Рэп и его спутники уныло брели по красноватой утоптанной тропе, и им казалось, что они бредут так уже целую вечность. То и дело навстречу им попадались торговцы, пастухи и батраки с ферм.
   По обеим сторонам от тропы вид заслоняли высокие стены растительности, но Рэп видел: за ними не скрывается ничего опаснее крыс. Он вглядывался в лица прохожих, стремясь угадать, привлекает ли гоблин их взгляды, заметил ли кто-нибудь его собственную нелепую татуировку, но не выявил ничего, кроме мимолетного любопытства, вскоре исчезающего под грузом дневных дел. Едва трое изгнанников расположились у ручья вместе с другими путниками, как отряд всадников пронесся рысью по тропе. Легионеры обратили на Рэпа, Тинала и гоблина не больше внимания, чем на местных крестьян.
   Большинство местных жителей составляли импы, но Рэп заметил среди них нескольких чистокровных троллей и троллей-полукровок, а один раз — даже стайку гномов, приземистых, коренастых и широкоплечих, с грубой сероватой кожей. Переваливаясь, они шагали по тропе, неся на спине мешки. Рэп еще никогда не видел гномов, но одного беглого взгляда ему хватило, чтобы убедиться: вероятно, репутацию скуповатого и ограниченного народа они получили вполне заслуженно.
   Близился полдень. До Мильфлера оказалось дальше, чем рассчитывал Рэп. Еле волоча ноги по пыльной тропе, Тинал пренебрежительно отзывался о городе, призывая на помощь воспоминания о давнем визите Сагорна. Несмотря на то что Мильфлер считается самым крупным поселением Феерии, говорил Тинал, он совсем крохотный, по меркам материка, — странный, грязный городок, беспорядочно вытянувшийся вдоль залива. Здешний пляж — один из лучших в Пандемии, и потому берега окаймляют роскошные особняки местной аристократии, главным образом — отставных высокопоставленных чиновников Империи, пожинающих плоды многолетнего взяточничества.
   Залив славится своей красотой, продолжал болтать Тинал, его защищают от ветров высокие скалы. Здесь даже у самого берега довольно глубоко — удобно для больших судов. На гребне горного хребта высится дворец проконсула. Тут Тинал хихикнул.
   — Постой! — насторожился Рэп. — Какое нам дело до дворца проконсула?
   Тинал пожал плечами.
   — Думаешь, нас не сочтут желанными гостями? Сагорн попал бы туда. И Андор тоже. До заката он успел бы потанцевать с дочерью проконсула, а до рассвета — переспать с ней, если она этого стоит.
   Рэп уловил хмурый взгляд Маленького Цыпленка, шагающего по другую сторону от Тинала. Очевидно, гоблин тоже испытывал беспокойство. Некоторое время все трое молчали, осторожно обгоняя горстку неуклюже переставляющих ноги престарелых батраков. Семейство очень низкорослых людей двигалось в противоположном направлении, катя тележку мужчина, две женщины и восемь разновозрастных детей, неряшливых, с надутыми лицами. Тинал сморщил нос и довольно громко процедил: «Грязные карлики!» Карлики и ухом не повели, и вскоре скрип их тележки затих вдали.
   — А я считал, что мы напарники, — заметил Рэп. — Ты не хочешь рассказать нам, что собираешься делать, когда мы прибудем в город?
   — Всего-навсего позабочусь об удобствах, Рэп. Стащу пару кошельков. Добуду нам приличную одежду и кров — вот и все.
   — Нам незачем задерживаться в городе. Надо сразу же отплыть домой.
   Тинал лукаво усмехнулся:
   — Это не так-то просто, дружище. Ни у кого из нас нет покровителя.
   — Покровителя?
   — Да, защитника. В Краснегаре ты принадлежал королю...
   — Я служил королю.
   — Ты принадлежал ему, даже если и не подозревал об этом. Если кто-нибудь заковал бы тебя в кандалы, Холиндарн пожелал бы узнать почему. А здесь кому какое дело?
   — Вот как?
   — Да, вот так: вы с Цыпленком — пара подходящих ребят, сильных и здоровых. Кто станет жалеть, если ты кончишь жизнь в цепях где-нибудь на плантации, разводя рис или рубя деревья? Этим и кончатся все твои приключения.
   — Тогда давайте сматываться отсюда, как только найдем корабль.
   Опустив глаза и заложив руки за спину, Тинал только улыбался дорожным колдобинам.
   — Ты остаешься здесь? — напрямик спросил Рэп.
   — Посмотрим, что скажет Сагорн. Может, стоит хорошенько обследовать Феерию. Здесь должно быть что-то ценное.
   Имп с довольным видом повернулся к Рэпу, и Рэп растерялся. Он посмотрел на гоблина и получил в ответ предостерегающий взгляд. Маленький Цыпленок тоже не желал обсуждать тайны острова — с тех пор как девочка-феери умерла у него на руках, эта тема стала запретной для всех троих.
   — Ты поможешь мне перебраться на материк? — допытывался Рэп, ненавидя необходимость унижаться. — Или оплати мой проезд, или найди работу на корабле. Я не прочь поработать.
   Эта мысль вызвала пренебрежительную усмешку Тинала.
   — Все не так-то просто. Здесь часто меняются ветра. А потом, есть еще Ногиды...
   Рэп гадал, почему не слышал всего этого раньше, хотя припоминал, что Тинал время от времени ронял намеки.
   — Что еще за Ногиды?
   — Острова. Ногидский архипелаг, между Феерией и материком. В штиль течение относит корабли к Ногидам.
   — И что же?
   — А там людоеды. Каноэ. Фрикасе из матросов. Юнга в собственном соку с кокосом во рту.
   — Они в самом деле едят человечину? Почему... я хотел сказать, при чем тут я? Думаешь, меня продадут людоедам, чтобы отделаться от них?
   Тинал покачал головой.
   — Я имел в виду, большинство кораблей в этих водах — галеры. Заплачу я за твой проезд или ты будешь работать, ты кончишь жизнь прикованным цепью к веслу. Приковывают даже вольных гребцов.
   — Почему?
   — Может, по обычаю. А может, для того, чтобы капитан сам решал, когда разорвать контракт с тобой. — Тинал пожал плечами и на мгновение вновь обрел прежнее дружелюбие. — Похоже, здесь не существует таких понятий, как «вольный матрос», Рэп. Нигде в округе. Пусть даже ты скрепишь рукопожатием обещание, что тебя отпустят, едва судно достигнет материка, тебе все равно придется надеяться на капитана. — Елейная ухмылочка вновь заиграла на его губах. — Разумеется, слуга знаменитого доктора Сагорна будет в полной безопасности. У него полно друзей в самом высшем обществе. Так что он — стоящий покровитель! А ты лучше наберись терпения, Рэп.
   Они достигли цивилизованного мира. Здесь вор очутился в своей стихии.

* * *

   Заросли сахарного тростника сменились убранными полями, а те уступили место грязной жиже, в которой выращивали рис, и затем — ветхим лачугам и крошечным огородам, засаженным овощами. Достигнув вершины холма, путники наконец узрели Мильфлер, сбегающий к морю. Подновленные оборонительные сооружения города, предназначенные, чтобы защищать его от чудовищ и охотников за головами, оказались не более чем подгнившим частоколом, наполовину утонувшим в зарослях бурьяна. Ворота неуклюже обвисли на проржавевших петлях. Сторожка у ворот выглядела так, словно в ней бывали лишь бродяги, и даже с помощью дальновидения Рэпу не удалось обнаружить никаких следов волшебного поля, подобного тому, что окружало замок в Краснегаре. Он сделал вывод, что магическая защита вокруг города не более реальна, чем опасности, от которых она призвана оберегать горожан, — еще один кусочек тайн собственной мозаики Феерии, которая так интриговала Тинала.
   За частоколом Рэп увидел многочисленные деревья, небольшие домишки, кустарник — и людей. Он бросил жадный взгляд на далекие синие воды и корабли под прикрытием скал. Местами мыс был каменистым, но пестрел травой, цветами и деревьями, а рассеянные по нему строения казались крупнее, чем Рэпу доводилось видеть на материке. Но вскоре ему пришлось углубиться в лабиринт улиц города и затеряться среди толпы.
   Когда-то давно Андор пытался описать ему Мильфлер — когда они сидели на грязном чердаке, в субарктическом Краснегаре. «Жалкий городишко, как ночная рубаха скупца», — утверждал Андор. За прошедшие несколько недель Тинал тоже пытался истолковать воспоминания на свой лад. «Дыра, застроенная собачьими конурами». Но ни один из них не подготовил Рэпа к реальности. Ему еще никогда не доводилось видеть города, и его попытки представить себе Краснегар обширным и цветущим не приносили пользы.
   Мильфлер, несомненно, процветал. Утром прошел дождь, повсюду поблескивала под солнцем яркая тропическая зелень, наполняя воздух одурманивающими запахами цветов и гнили. Узкие улочки были не вымощены, ничем не огорожены, они вились между домами, как звериные тропы, от грязи под жарким солнцем шел пар, а деревьев, как те, что росли на них, Рэп никогда не видывал даже во сне. Это были не кряжистые, угрюмые таежные ели и не джунгли, которые путники недавно покинули. Навесы ветвей вздымались высоко над головами, были прозрачны, как кружево, скорее походили на облака пыли, чем на листву, и солнце беспрепятственно проникало сквозь них. Под порывами ветра ветки плясали, точно тучи комаров, не заслоняя неба. Рэп уже знал, как выглядят пальмы, но Тинал беспечно болтал об акациях, эвкалиптах и других растениях со странными названиями, хотя и не знал точно, каковы они на вид.
   А чуть ниже деревьев расположилась более темная мешанина кустов, лиан и цветов, в которых тонули дома. Дома большей частью были маленькими, немногим больше, чем хижины в лесной деревне, выстроенными из досок, прутьев и дранки. Рэп видел жалкие развалины, гниющие рядом с новыми постройками. Если Мильфлер и был старым, то вместе с тем он оставался вечно новым. Рэпу казалось, что странная игра света или сладкие ароматы в воздухе придают ему особое очарование, словно омывая чистым и мощным волшебством.
   Рэп уже забыл, что такое толпа. Чаще всего навстречу попадались импы, но они были закутаны в балахоны или набедренные повязки таких ярких расцветок, что те соперничали даже с вездесущими цветами. Кругом бормотали на знакомом языке с причудливым акцентом, тащили таинственные ноши, гнали ослов, запряженных в повозки, а за ними бежала хохочущая ребятня, разбрызгивая грязь.
   Скорее всего, Рэп был бы ошеломлен всей этой суетой, даже если бы не владел дальновидением. Дальновидение в толпе, да еще в незнакомом городе, окончательно сбило его с толку. Рэп забыл, что ему следует держать голову опущенной, чтобы скрыть татуировки; забыл о том, что гоблина могут заметить и счесть врагом. Он смутно сознавал: что-то не так, его внутренний голос выкрикивал предупреждения о том, что Рэпу следовало давно заметить и встревожиться, но не успевал он задуматься, как снова отвлекался. Мысленно он заглядывал внутрь домов — бегло, как осматривал их снаружи; видел людей вдалеке так же отчетливо, как поблизости, — и ничего не понимал.
   Он чувствовал, что Маленький Цыпленок держит его за руку и ведет сквозь беспорядочные орды людей — казалось, тысячи незнакомцев спешат сразу во все стороны, мелькают разноцветные одежды, слышатся многочисленные обрывки фраз. Рэп лишь смутно осознавал, что он и его спутники достигли, базара — грязной площади, заставленной лотками и столами, товаром и переполненной людьми — множеством людей.
   Здесь были не только импы: мелькали карлики и гномы совсем рядом прошел юноша с золотистой кожей — Рэп догадался, что это эльф, — а затем пара светловолосых, голубоглазых джотуннов — конечно, матросы. Чуть поодаль, на углу улицы, взбегающей на пологий холм, стояли две женщины, увлеченные разговором. Обе держали на руках младенцев и принадлежали к фавнам. Как мать Рэпа. Как он сам. Впервые в жизни он не чувствовал себя уродцем и чужаком.
   А на прилавках громоздились рулоны тканей, груды овощей, блестящие горшки и расписные вазы, соломенные сандалии, даже книги и... Ясновидение подсказывало, что и впереди люди, звуки, краски, люди, краски...
   Наконец Маленький Цыпленок схватил Рэпа за плечи и встряхнул его так, что у того застучали зубы.
   — Что такое?
   Оказалось, что они уже давно выбрались из толпы и теперь бредут по заросшей сорняками улочке, которая вилась между колючими густыми кустами, спускаясь к морю. Рэп никак не мог отвлечься от людей. Он не помнил, когда они покинули базар.
   — С тобой все в порядке? — осведомился Тинал. Рэп точно вынырнул из воды.
   — Да... ого! — Он потер шею и сердито взглянул на гоблина. — Зачем тебе это понадобилось?
   Маленький Цыпленок усмехнулся ему в лицо:
   — Ты спал. Не отвечал.
   Охнув. Рэп поспешил овладеть собственными мыслями, прежде чем они вновь ускользнут в толпу на вершине холма. Должно быть, он долго пробыл в трансе, прошел через весь город, ничего не заметив, ибо базар располагался в седловине, там, где холмистый мыс соединялся с большой землей, разделяя надвое залив.
   — Держи-ка! — Тинал бросил Рэпу небольшой кожаный мешочек, в котором что-то звякнуло. Ремешок мешочка был перерезан. — И вот это. — Он добавил свернутую ткань.
   — Постой! — Воспоминания нахлынули мощным потоком — воспоминания о предостережениях внутреннего голоса, о неладном...
   Тинал стягивал через голову рубашку.
   — В чем дело?
   — Опасность! — Рэп лихорадочно осматривался.
   Что же он заметил, но не придал этому значения? Пологий заросший склон был пустынным. На верху холма шумела толпа — и Рэп поспешно отвел оттуда дальновидение, чтобы вновь не поддаться мощному гипнозу. Грязная тропа, на которой он стоял, была коротким путем от базара до гавани, вела позади ряда кособоких, безобразных строений на широкой и оживленной улице. Улица выходила прямо на берег моря, где небольшие суденышки грузились и разгружались у причалов. Слева расстилался остров, вереница серебристых пляжей и величественных особняков терялась вдали. Справа начинался залив с большими судами и высоким мысом, который венчала...
   — О Бог Глупцов!
   Тинал уронил штаны и протянул руку за одеждой, которую отдал Рэпу.
   — Что такое? — спросил он с любопытством.
   — Волшебство! — воскликнул Рэп. — О Боги, почему я не додумался? Нас видели как на ладони! — Он указал рукой на дым вокруг дворца проконсула. — Что это там? На вершине!
   — Бельведер. Местный ориентир. Его видно отовсюду.
   — А он видит нас! Это башня волшебника!
   Так вот к чему постоянно возвращались его мысли, ожидая, пока Рэп осознает их, — к этому зданию с башенкой на вершине холма. В нем было всего два этажа, на каждом не более одной комнаты. Здание окружал балкон и венчала остроконечная крыша. Но Рэп видел его с любого места в городе, и, вероятно, строение можно было заметить с расстояния нескольких лиг. Но самое главное — он не видел остального холма, даже с помощью ясновидения. Постоянные упражнения помогли ему увеличить дальность, и он должен был невольно почувствовать присутствие башни, как только вошел в город. Теперь, когда он приблизился почти вплотную, все стало очевидным. Большая часть холма оставалась пустой для его магического зрения — ее словно стерли, уничтожили, скрыли. Только верхняя половина небольшой деревянной башни была отчетливо видна — она парила над туманом, как комната Иниссо над Краснегаром.
   Но это было еще не самое страшное. Попытавшись объяснить, Рэп понял, что ему не хватает слов...
   — Ради Богов, дай мне этот халат! — не выдержал Тинал. Он приплясывал на месте, стоя голышом, пока Рэп водил узлом из стороны в сторону, чтобы придать весу своим предостережениям. Скрестив руки, Маленький Цыпленок прислонился к замшелому стволу дерева и мрачно слушал спор.
   — Нет! — возразил Рэп, пряча халат за спину. — Ты собираешься вызвать Сагорна, но не сделаешь этого потому, что это небезопасно, и потом, разве ты не видишь...
   — О чем это ты? — Тинал подбоченился костлявыми кулаками и выпятил чахлую грудь.
   — Это волшебство! Нет, ты не волшебник, но пользуешься таким же волшебством, как они. Разве ты не понимаешь? Волшебство можно услышать, так говорила мне Блестящая Вода. Каждый раз, когда я прибегаю к помощи дальновидения, я пользуюсь волшебством. Каждый раз, когда я успокаиваю какого-нибудь пса, а ты что-нибудь крадешь, а Маленький Цыпле... словом, маги чувствуют волшебство, унюхивают его, видят издалека! А вон там, на холме, башня волшебника! Почему мы не подумали об этом заранее? Ведь наверняка на Феерии должен быть волшебник!
   Тинал потянулся за одеждой, но Рэп отступил в сторону.
   — Нет!
   — Давай! — Щуплый воришка плясал уже от ярости. — Зло тебя побери! Не могу же я весь день бегать голышом! Люди идут!
   Машинально, не в силах остановиться, Рэп начал мысленный поиск — и увидел.
   — Солдаты! — вскрикнул он. — На базаре! И с другой стороны тоже!
   Два отряда легионеров вошли на базарную площадь с противоположных сторон. Солнце вспыхивало на мечах и шлемах, на кирасах и наголенниках, а покупатели и продавцы разлетались во все стороны. Еще один отряд приближался со стороны причала. Зычный рев центуриона взлетал над крышами и деревьями.
   — Отдай мне одежду, юноша! — сурово приказал Сагорн. Рэп заморгал и повиновался. Маленький Цыпленок взобрался на дерево, чтобы посмотреть, что творится за кустами Старик набросил халат и начал застегивать его. Эта дорогая одежда имела официальный вид. — Собери вещи Тинала, — велел Сагорн. — Позднее они могут нам понадобиться. Отдай деньги гоблину — похоже, он сумеет получше защитить их, чем ты. Сколько там человек?
   Рэп ответил — легионеры выстроились вдоль границы базарной площади, должно быть, здесь была полная центурия. Со стороны моря воины уже обнажили мечи и начали врываться в дома, обнаруживая задние двери, выходящие на склон холма, а где требовалось, расчищали себе дорогу, рубя и мебель и людей, как сорную траву.
   Сагорн поморщился, втискивая ступни в сандалии Тинала.
   — Мои волосы в порядке? Отлично, пойдем. — Он двинулся вниз по тропе, шагая с опасливостью старика.
   — Внизу нам никуда не деться! — выкрикнул Рэп, гадая, какова здесь тюрьма. Вор и убийца заслуживали смертной казни или по крайней мере пожизненного заключения. Его ноги тряслись от желания припустить бегом.
   Старик заговорил, не сводя глаз с тропы.
   — Сомневаюсь, что они ищут меня, парень. А я поручусь за моих слуг — вас обоих. Обещаю тебе, я сумею уговорить центуриона.
   — Только не на этот раз, — возразил Рэп. — На склоне нет никого, кроме нас, — ни единой живой души.
   Сагорн остановился, осторожно повернулся и сердито выпалил:
   — Да брось ты свое ясновидение! Ты же сам сказал, что это привлекает внимание!
   — Тогда прекрати думать! — выкрикнул в ответ Рэп. — Ты ведь сведущ в волшебстве, верно? Значит, каждый раз, когда ты думаешь, даже...
   — Олух! Болван! Как же я могу не думать? Скажи, что ты видел.
   — Эта тропа выходит к проходу между двумя домами — очень узкому, так, что двоим не разминуться. Там полно легионеров. Они прошли сквозь задние двери домов и теперь выстраиваются вдоль подножия холма.
   Старик нахмурился, размышляя.
   — Значит, они ищут нас, и твои выводы насчет волшебства оказались справедливыми. Возможно, нам придется разделиться и встретиться позднее. Здесь есть неплохой постоялый двор под названием «Кристалл эльфов». А может, его уже и нет. Мы встретимся у...
   — Ни с кем я не буду встречаться! — зло перебил Рэп. — Я не желаю торчать здесь ни минуты больше, чем понадобится. Если я смогу сбежать, то сбегу!
   Голубые глаза джотунна сверкнули под белоснежными бровями.
   — Молодой глупец, да стоит тебе только приблизиться к кораблю, и ты всю жизнь проведешь в цепях!
   — Я должен вернуться на материк!
   — Зачем?
   — Чтобы помочь Инос!
   — Да сохранят нас Боги! Когда же ты повзрослеешь, мальчишка? Что бы ни грозило Инос, это уже давным-давно случилось — несколько недель назад!
   Ну почему они не понимали?
   — Я все равно найду ее, — заявил Рэп, — даже если буду искать всю жизнь. И тогда я попрошу у нее прощения или увижу ее могилу. А если я сбегу не ради нее, то тогда ради себя — мне надоело стыдиться.
   — Тебе нечего стыдиться... О безумие! Нет, тебе не место в мире власти, политики и колдовства! Протри глаза, мальчик! Тебе больше никогда не видать Инос. С твоим талантом укрощать животных самое лучшее для тебя — найти доброго хозяина, которому нужен хороший пастух, а потом жениться на пухленькой молочнице и вырастить целый выводок плосконосых детишек.
   Даже если Сагорн был прав, упрямство не позволило Рэпу смириться.
   — Я все равно отправлюсь в Зарк и разыщу Инос.
   Сагорн красноречиво развел руками.
   — Что теперь делают солдаты?
   Рэп совершил быстрый мысленный поиск, хотя и не переставал вести его — он не мог приказать своему дальновидению остановиться.
   — Выстраиваются в шеренги сверху и снизу. По-моему, они уже почти готовы. Они хотят загнать нас в ловушку между двумя рядами.
   — Военный маневр! Ну конечно, грубая сила. — Сагорн стиснул челюсти, и его тонкие губы побелели. — Тогда, пожалуй, я ухожу. Отдай мне эту одежду. — Он начал вновь расстегивать халат.
   Крак... Маленький Цыпленок решил, что ему не помешает дубинка, и выворотил с корнем дерево толщиной с коленку Рэпа. Оно с треском упало, приминая кусты. Сагорн закричал: «Прекрати немедленно!» — но гоблин и ухом не повел, продолжая выламывать дубинку нужной длины.