Страница:
А собаки все прибывали, их становилось все больше, они беспорядочно лезли вперед, словно хотели просто задавить нас своими мертвыми телами, а мы кололи и рубили, перешагивали через вываливающиеся внутренности, постоянно перемещаясь и оставляя за собой кровавую кашу из собачьих жизней.
Я чувствовал боль от множества укусов, плечо было разодрано когтями, но все это было неважно. Я не жалел чужие жизни, но не жалел и своей. Радость схватки затопила меня, наполнила бесконечным ощущением биения жизни и чем сильнее напирали собаки, тем больше сил вливалось в меня, тем быстрее сверкали мои клинки и собачьи души отправлялись в собачий рай колонной по двое, а может даже и по три.
Караул потерял один нож. Я видел, как тот выскользнул из мокрой от крови руки, потом эта рука обзавелась кулаком и врезала по ближайшей черной морде. Я не сомневался, что животное умерло так быстро, как только смогло.
Я не знаю сколько прошло времени. Я перестал осознавать свои движения, все происходило словно само собой, а мой созерцающий дух смотрел откуда-то сверху на двух бессмысленных двуногих созданий, отнимающих жизнь у таких же бессмысленных созданий четвероногих. Белый свет затопил мой внутренний взор, я вновь чувствовал себя кем-то другим и это кто-то равнодушно отметил про себя, что поскольку главный враг двух людей хочет непременно уничтожить их, было невероятной глупостью помогать ему в этом.
Я так поразился простоте этой мысли, что разом вновь очутился в центре бушующей схватки. Тело повиновалось с трудом, ножи уже не так быстро плели бесконечную паутину смерти, но теперь я точно знал, что нужно делать.
Горючий порошок все еще лежал у меня в кармане на животе, частично он просыпался и я зачерпнул полную горсть, окунув рукоятку ножа в белесую пыль. И бросил навстречу напирающей живности. Потом еще и еще. Говорят от этого порошка собакам, с их обостренным нюхом, становится плохо. Не знаю. Но первые ряды атакующих остановились. Сзади на них напирали, передние огрызались, а у меня появилось несколько секунд на передышку.
Я начал отступать туда, где последний раз видел Караула, щедро рассыпая порошок и сторожа каждое движение собак. Караул лежал на спине между двух аномалий, ясно различаемых по дрожанию воздуха, и последним усилием слабеющих рук душил собаку, что тянулась к его горлу. Я перерезал зверюге горло, отбросил ее в сторону и осмотрелся. Вот почему Караул еще жив. Он случайно оказался рядом с ловушками и отбивался от зверей только с одной стороны.
Горы и холмики собачьих трупов, а чуть дальше – вот чудо! – свободный спуск к воде заболоченной реки. И чистый берег на той стороне.
Я потянул Караула на себя, он застонал и, кажется, потерял сознание. Я тоже был поранен и обессилен, но ему, видимо, досталось больше. Я взвалил его на плечи и шатаясь под тяжестью этого огромного тела стал спускаться к воде.
Шум и рычание за спиной усилились, я на ходу одной рукой вытащил последний уцелевший пакет с порошком, бросил на землю, потом вытянул из шва брюк взрыв-шнур, бросил сверху на пакет и зачавкал болотной жижей, погружаясь в грязь под тяжестью Караула почти до середины лодыжек. Взрыв-шнур активировался при вытягивании и с шипением дымился, Караула видимо растрясло и он застонал, а я тратил силы на последний рывок, стараясь уйти как можно дальше от будущего фейерверка.
Я был на полпути до другого берега, когда сзади бабахнул взрыв-шнур, а потом разгорелось пламя горючего порошка. Не оглядываясь, я шел вперед, сжимая зубы и с трудом подавляя желание застонать. В глазах плыли круги и я вдруг отчетливо понял, что все бесполезно. Через десять-пятнадцать минут вся черная свора спокойно переправится через реку и я даже щелбан дать никому не смогу. Скорее всего, я даже посмотреть не смогу на своего последнего пса. Так я устал. Но я тащил Караула все дальше, вскоре грязь ушла из-под ног и твердый берег начинал задирать свою спину вверх. Нет, подъем мне не осилить. Я поднял голову. Впереди, совсем недалеко свисали корни деревьев, дальше было несколько плоских камней, а выше – только бездонное небо. Я сделал шаг вперед. Еще один. И еще.
– Давай, помогу, – раздался рядом спокойный голос.
Мне было все равно. Кто-то принял у меня Караула и резво потащил его вверх, я равнодушно плелся сзади. Собственно, у меня уже все было готово к потере сознания. А потом я увидел человека, который уже вернулся и протягивал мне с обрыва руку.
– Цепляйся, Клык, – сказал Капитан и ухмыльнулся в мои круглые от ужаса глаза. – Как видишь, я – не твоя бредовая идея. Или скажем так: я – не только идея.
И одним рывком вытащил меня наверх. Я сел прямо там же на землю, уставился на него и просто не знал, что сказать. Я не безумец или наоборот: уже все, последняя стадия?
– Давай без лишних вопросов, у нас со временем совсем туго, – предупредил он меня, улыбнулся и показал пальцем на плоский камень, где спокойно занимался станковым пулеметом нелепый толстяк в костюме. Прыщь! Толстяк отвлекся и помахал пухлой ручкой.
А вопросы у меня, между прочим, были. Год назад мы познакомились при весьма странных обстоятельствах в Зоне, потом оказалось, что люди, с которыми я планировал встретиться через пару дней после ходки, уже много лет мертвы. Потом я долгие месяцы мучился вопросами, а теперь мне говорят: «без лишних вопросов». Они ничуть не изменились. Словно мы расстались только вчера, а они не успели добраться до дома.
Все такой же небритый капитан и такой же прыщавый толстяк в костюме-тройке и лакированных туфлях.
Прыщ припал к пулемету, громкое стаккато разорвало тишину, а капитан подсел ко мне и громко сказал, стараясь перекрыть грохот выстрелов:
– Ты правильно сделал, что принес его сюда, – он кивнул на неподвижное тело Караула. – Зона сможет защитить себя, но ей нужен толковый проводник ее воли. Оставишь его с нами и уходи – разборки, которые здесь скоро начнутся не для нормальных людей.
– А как же…, – жалко начал я, но капитан оборвал меня движением руки, легко поднялся и вытащил из-за пазухи рацию весьма компактных размеров.
Прыщ продолжал стрелять куда-то вниз. Я невольно вытянул шею, разглядывая оставленное поле битвы. Картина открывшаяся мои глазам потрясла меня до глубины души.
Огромное пространство, заваленное мертвыми Черным Собаками, волны живых зверей обходят аномалии и сползают к топкому берегу, явно готовясь к одновременной атаке, а прямо напротив меня, на возвышении из собачьих трупов – она. Белая зверюга, хозяйка, тварь, устроившая все это. Смотрит в нашу сторону и все так же неподвижна.
Прыщ дал пару очередей, десяток собак на том берегу превратились в кровавые лохмотья, но на их место тут же переместились новые звери. Они визжали и рычали, но не трогались с места.
– Что-то много здесь скопилось хищников, – улыбнулся капитан. – Опять ты, Клык, приволок к нам Черных Собак!
И включил рацию. Колдуя над ручками настройки, он заговорщицки подмигнул мне:
– Знаю я тут пару полезных частот…
И вдруг совсем другим голосом сказал в микрофон:
– «Сосна», «Сосна», я – «Изумруд». Активный выход мутантов в секторе 2-12-45. Прошу срочно помочь огнем.
– Понял, «Изумруд», – раздалось из рации. – Обожди пару минут.
Капитан что-то переключил и снова забубнил:
– «Береза», я – «Рубин», срочно нужна поддержка в сектор 2-12-45.
– «Рубин», понял тебя, сейчас поможем.
– Все, уходи, – повернулся капитан ко мне, – нет больше времени, ни одной лишней секунды. С парнем этим все будет в порядке, ничего лучшего с ним и не могло случиться. У тебя есть пара минут, а потом тут будет жарко. Все, все, пошел!
И столько было властности в этом голосе, столько силы в глазах, что я побежал. Бежал несмотря на многочисленные раны и ужасную усталость. Бежал по лесу не разбирая дороги и не задумываясь об аномалиях. Вскоре я уже хрипел как загнанная лошадь, но продолжал бежать. А над головой шелестели снаряды и завывала где-то дежурная батарея системы залпового огня.
Под ногами шел гул и я очень хорошо представлял себе, как вскипает сейчас земля возле болотистой реки, как мечутся растерянные стаи Черных Собак и нет им спасения от смерти с неба. Две батареи очень быстро превратят клочок земли в бурую, выжженную пустыню.
Я долго бежал, потом просто шел, потом, кажется, полз и все это время в голове у меня бродила только одна мысль: неужели даже сейчас хозяйке удастся уцелеть? А потом я думал, что ничего не было, что я просто сошел с ума и одновременно напился, а теперь ползу по какой-то помойке неведомо куда. А потом я вообще ни о чем не думал, только иногда лежал на спине и смотрел в голубое небо, а потом снова поворачивался на брюхо и полз, полз, полз…
Подобрал меня случайно проезжавший мимо периметра БТР. Только я этого не видел. Очнулся лежа на броне, над головой мелькали ветки деревьев и кто-то рядом сказал:
– Глаза открыл, товарищ лейтенант! Не бредит больше. Очухался.
– Ты зачем под Выброс залез, сталкер? – спросил меня молодой офицер, поправляя какую-то тряпку под моей головой. – Плановый Выброс, известно о нем заранее, на баклана ты не очень похож… И кто такой Караул? И что за хозяйка?
– Это не плановый был Выброс, – прохрипел я чуть слышно.
– Ну как же не плановый? – удивился лейтенант. Вот у меня календарь, вот дата Выброса. Все верно.
– Да не слушайте Вы его, товарищ лейтенант, – сказали сбоку, – у них от Выброса и галлюцинации бывают очень реальные и головой люди трогаются. Отвезем в госпиталь – там разберутся.
– Не надо в госпиталь, – сказал я одними губами. – Отвезите куда скажу – за мной не заржавеет.
Последнее, что я слышал перед тем, как указав дорогу к дому, начал проваливаться в небытие, было сообщение, которое радист передавал лейтенанту. Какой-то хулиган вскрыл секретные зашифрованные частоты и заставил две дежурные батареи перемесить кусок Зоны. Предлагалось усилить бдительность и задерживать всех подозрительных людей с рациями.
Внеплановый Выброс никто не заметил.
Штырь пообещал сделать мне новый пневматический пистолет.
Все шло своим чередом и я почти убедил себя, что не было ничего, что были просто бредовые состояния, вызванные навязчивыми идеями о поиске Прыща и капитана. А укусы и царапины – мало ли где сдуру получить можно.
Только однажды пришел мне перевод на очень крупную сумму денег из одного большого города. И короткая записка: «Спасибо за друга. Спасибо за нас. У тебя есть те, кто помнит о тебе всегда».
Я долго сидел на своей веранде, смотрел на белую дугу Млечного пути в ночном небе, а по моему лицу тихо ползли ручейки соленой воды. Больше не оставалось ничего, что могло бы сводить меня с ума и я был, наконец-то, совершенно здоров.
А Черных Собак в Зоне с тех пор больше никто не видел. Никогда.
Часть третья.
Я чувствовал боль от множества укусов, плечо было разодрано когтями, но все это было неважно. Я не жалел чужие жизни, но не жалел и своей. Радость схватки затопила меня, наполнила бесконечным ощущением биения жизни и чем сильнее напирали собаки, тем больше сил вливалось в меня, тем быстрее сверкали мои клинки и собачьи души отправлялись в собачий рай колонной по двое, а может даже и по три.
Караул потерял один нож. Я видел, как тот выскользнул из мокрой от крови руки, потом эта рука обзавелась кулаком и врезала по ближайшей черной морде. Я не сомневался, что животное умерло так быстро, как только смогло.
Я не знаю сколько прошло времени. Я перестал осознавать свои движения, все происходило словно само собой, а мой созерцающий дух смотрел откуда-то сверху на двух бессмысленных двуногих созданий, отнимающих жизнь у таких же бессмысленных созданий четвероногих. Белый свет затопил мой внутренний взор, я вновь чувствовал себя кем-то другим и это кто-то равнодушно отметил про себя, что поскольку главный враг двух людей хочет непременно уничтожить их, было невероятной глупостью помогать ему в этом.
Я так поразился простоте этой мысли, что разом вновь очутился в центре бушующей схватки. Тело повиновалось с трудом, ножи уже не так быстро плели бесконечную паутину смерти, но теперь я точно знал, что нужно делать.
Горючий порошок все еще лежал у меня в кармане на животе, частично он просыпался и я зачерпнул полную горсть, окунув рукоятку ножа в белесую пыль. И бросил навстречу напирающей живности. Потом еще и еще. Говорят от этого порошка собакам, с их обостренным нюхом, становится плохо. Не знаю. Но первые ряды атакующих остановились. Сзади на них напирали, передние огрызались, а у меня появилось несколько секунд на передышку.
Я начал отступать туда, где последний раз видел Караула, щедро рассыпая порошок и сторожа каждое движение собак. Караул лежал на спине между двух аномалий, ясно различаемых по дрожанию воздуха, и последним усилием слабеющих рук душил собаку, что тянулась к его горлу. Я перерезал зверюге горло, отбросил ее в сторону и осмотрелся. Вот почему Караул еще жив. Он случайно оказался рядом с ловушками и отбивался от зверей только с одной стороны.
Горы и холмики собачьих трупов, а чуть дальше – вот чудо! – свободный спуск к воде заболоченной реки. И чистый берег на той стороне.
Я потянул Караула на себя, он застонал и, кажется, потерял сознание. Я тоже был поранен и обессилен, но ему, видимо, досталось больше. Я взвалил его на плечи и шатаясь под тяжестью этого огромного тела стал спускаться к воде.
Шум и рычание за спиной усилились, я на ходу одной рукой вытащил последний уцелевший пакет с порошком, бросил на землю, потом вытянул из шва брюк взрыв-шнур, бросил сверху на пакет и зачавкал болотной жижей, погружаясь в грязь под тяжестью Караула почти до середины лодыжек. Взрыв-шнур активировался при вытягивании и с шипением дымился, Караула видимо растрясло и он застонал, а я тратил силы на последний рывок, стараясь уйти как можно дальше от будущего фейерверка.
Я был на полпути до другого берега, когда сзади бабахнул взрыв-шнур, а потом разгорелось пламя горючего порошка. Не оглядываясь, я шел вперед, сжимая зубы и с трудом подавляя желание застонать. В глазах плыли круги и я вдруг отчетливо понял, что все бесполезно. Через десять-пятнадцать минут вся черная свора спокойно переправится через реку и я даже щелбан дать никому не смогу. Скорее всего, я даже посмотреть не смогу на своего последнего пса. Так я устал. Но я тащил Караула все дальше, вскоре грязь ушла из-под ног и твердый берег начинал задирать свою спину вверх. Нет, подъем мне не осилить. Я поднял голову. Впереди, совсем недалеко свисали корни деревьев, дальше было несколько плоских камней, а выше – только бездонное небо. Я сделал шаг вперед. Еще один. И еще.
– Давай, помогу, – раздался рядом спокойный голос.
Мне было все равно. Кто-то принял у меня Караула и резво потащил его вверх, я равнодушно плелся сзади. Собственно, у меня уже все было готово к потере сознания. А потом я увидел человека, который уже вернулся и протягивал мне с обрыва руку.
– Цепляйся, Клык, – сказал Капитан и ухмыльнулся в мои круглые от ужаса глаза. – Как видишь, я – не твоя бредовая идея. Или скажем так: я – не только идея.
И одним рывком вытащил меня наверх. Я сел прямо там же на землю, уставился на него и просто не знал, что сказать. Я не безумец или наоборот: уже все, последняя стадия?
– Давай без лишних вопросов, у нас со временем совсем туго, – предупредил он меня, улыбнулся и показал пальцем на плоский камень, где спокойно занимался станковым пулеметом нелепый толстяк в костюме. Прыщь! Толстяк отвлекся и помахал пухлой ручкой.
А вопросы у меня, между прочим, были. Год назад мы познакомились при весьма странных обстоятельствах в Зоне, потом оказалось, что люди, с которыми я планировал встретиться через пару дней после ходки, уже много лет мертвы. Потом я долгие месяцы мучился вопросами, а теперь мне говорят: «без лишних вопросов». Они ничуть не изменились. Словно мы расстались только вчера, а они не успели добраться до дома.
Все такой же небритый капитан и такой же прыщавый толстяк в костюме-тройке и лакированных туфлях.
Прыщ припал к пулемету, громкое стаккато разорвало тишину, а капитан подсел ко мне и громко сказал, стараясь перекрыть грохот выстрелов:
– Ты правильно сделал, что принес его сюда, – он кивнул на неподвижное тело Караула. – Зона сможет защитить себя, но ей нужен толковый проводник ее воли. Оставишь его с нами и уходи – разборки, которые здесь скоро начнутся не для нормальных людей.
– А как же…, – жалко начал я, но капитан оборвал меня движением руки, легко поднялся и вытащил из-за пазухи рацию весьма компактных размеров.
Прыщ продолжал стрелять куда-то вниз. Я невольно вытянул шею, разглядывая оставленное поле битвы. Картина открывшаяся мои глазам потрясла меня до глубины души.
Огромное пространство, заваленное мертвыми Черным Собаками, волны живых зверей обходят аномалии и сползают к топкому берегу, явно готовясь к одновременной атаке, а прямо напротив меня, на возвышении из собачьих трупов – она. Белая зверюга, хозяйка, тварь, устроившая все это. Смотрит в нашу сторону и все так же неподвижна.
Прыщ дал пару очередей, десяток собак на том берегу превратились в кровавые лохмотья, но на их место тут же переместились новые звери. Они визжали и рычали, но не трогались с места.
– Что-то много здесь скопилось хищников, – улыбнулся капитан. – Опять ты, Клык, приволок к нам Черных Собак!
И включил рацию. Колдуя над ручками настройки, он заговорщицки подмигнул мне:
– Знаю я тут пару полезных частот…
И вдруг совсем другим голосом сказал в микрофон:
– «Сосна», «Сосна», я – «Изумруд». Активный выход мутантов в секторе 2-12-45. Прошу срочно помочь огнем.
– Понял, «Изумруд», – раздалось из рации. – Обожди пару минут.
Капитан что-то переключил и снова забубнил:
– «Береза», я – «Рубин», срочно нужна поддержка в сектор 2-12-45.
– «Рубин», понял тебя, сейчас поможем.
– Все, уходи, – повернулся капитан ко мне, – нет больше времени, ни одной лишней секунды. С парнем этим все будет в порядке, ничего лучшего с ним и не могло случиться. У тебя есть пара минут, а потом тут будет жарко. Все, все, пошел!
И столько было властности в этом голосе, столько силы в глазах, что я побежал. Бежал несмотря на многочисленные раны и ужасную усталость. Бежал по лесу не разбирая дороги и не задумываясь об аномалиях. Вскоре я уже хрипел как загнанная лошадь, но продолжал бежать. А над головой шелестели снаряды и завывала где-то дежурная батарея системы залпового огня.
Под ногами шел гул и я очень хорошо представлял себе, как вскипает сейчас земля возле болотистой реки, как мечутся растерянные стаи Черных Собак и нет им спасения от смерти с неба. Две батареи очень быстро превратят клочок земли в бурую, выжженную пустыню.
Я долго бежал, потом просто шел, потом, кажется, полз и все это время в голове у меня бродила только одна мысль: неужели даже сейчас хозяйке удастся уцелеть? А потом я думал, что ничего не было, что я просто сошел с ума и одновременно напился, а теперь ползу по какой-то помойке неведомо куда. А потом я вообще ни о чем не думал, только иногда лежал на спине и смотрел в голубое небо, а потом снова поворачивался на брюхо и полз, полз, полз…
Подобрал меня случайно проезжавший мимо периметра БТР. Только я этого не видел. Очнулся лежа на броне, над головой мелькали ветки деревьев и кто-то рядом сказал:
– Глаза открыл, товарищ лейтенант! Не бредит больше. Очухался.
– Ты зачем под Выброс залез, сталкер? – спросил меня молодой офицер, поправляя какую-то тряпку под моей головой. – Плановый Выброс, известно о нем заранее, на баклана ты не очень похож… И кто такой Караул? И что за хозяйка?
– Это не плановый был Выброс, – прохрипел я чуть слышно.
– Ну как же не плановый? – удивился лейтенант. Вот у меня календарь, вот дата Выброса. Все верно.
– Да не слушайте Вы его, товарищ лейтенант, – сказали сбоку, – у них от Выброса и галлюцинации бывают очень реальные и головой люди трогаются. Отвезем в госпиталь – там разберутся.
– Не надо в госпиталь, – сказал я одними губами. – Отвезите куда скажу – за мной не заржавеет.
Последнее, что я слышал перед тем, как указав дорогу к дому, начал проваливаться в небытие, было сообщение, которое радист передавал лейтенанту. Какой-то хулиган вскрыл секретные зашифрованные частоты и заставил две дежурные батареи перемесить кусок Зоны. Предлагалось усилить бдительность и задерживать всех подозрительных людей с рациями.
* * *
Я неделю почти не поднимался с постели. Но постепенно шел на поправку. Навел справки через знакомых ребят – никто ничего не слышал про здорового парня, что жил где-то тут неделю и активно наводил справки про меня.Внеплановый Выброс никто не заметил.
Штырь пообещал сделать мне новый пневматический пистолет.
Все шло своим чередом и я почти убедил себя, что не было ничего, что были просто бредовые состояния, вызванные навязчивыми идеями о поиске Прыща и капитана. А укусы и царапины – мало ли где сдуру получить можно.
Только однажды пришел мне перевод на очень крупную сумму денег из одного большого города. И короткая записка: «Спасибо за друга. Спасибо за нас. У тебя есть те, кто помнит о тебе всегда».
Я долго сидел на своей веранде, смотрел на белую дугу Млечного пути в ночном небе, а по моему лицу тихо ползли ручейки соленой воды. Больше не оставалось ничего, что могло бы сводить меня с ума и я был, наконец-то, совершенно здоров.
А Черных Собак в Зоне с тех пор больше никто не видел. Никогда.
Часть третья.
…Прошел еще один год…
Клык и его последняя битва
Отдавая – делай это легко, теряя – делай это легко, прощаясь – делай это легко.
Отдавая, теряя, прощаясь не печалься о будущем, а благодари прошлое.
Древнекитайская мудрость
Мне снился Караул. Впервые за год, что прошел с того момента, как я оставил его в самом сердце Зоны. Вместе со своим пониманием происходящего и верой в реальность бытия.
Во сне я стоял над обрывистым берегом реки и смотрел на закат. Лучи заходящего солнца нежно продавливали легкий облачный слой и сверкали, и переливались словно в брызгах кипящего водопада. Это было такое впечатляющее зрелище, что я даже не заметил, как справа от меня появился человек. Просто в какой-то момент времени я понял, что уже не один наслаждаюсь изысканным зрелищем разгулявшегося светила. Но во сне мне это было безразлично.
Солнце опускалось в золотисто-красную перину облаков, лениво взбивало вокруг легкие розовые тучки и уже готовилось сладко заснуть до утра, когда откуда-то с юга потянуло сырым ветром и серая пелена начала подниматься между небом и землей. Словно кто-то большой и нехороший пытался подобраться к небесному светилу незамеченным. Вот серая пелена накрыла большую часть неба, вот черное щупальце потянулось к беззаботному солнцу и темно-красным плеснуло вдруг на весь горизонт от края до края.
Я вздрогнул, а знакомый голос рядом сказал:
– Беда у нас, Клык. Натворили военные дел. Ты как проснешься – не вставай сразу.
Я, наконец, повернул голову и почему-то нисколько не удивился.
Передо мной стоял Караул. Одетый в белый балахон с капюшоном, он показался мне крепче и моложе, чем когда я видел его в последний раз.
– А разве я сплю? – удивился я и в тот же момент понял, что действительно сплю… и проснулся.
В комнате было темно – время рассвета еще не наступило. Я лежал не двигаясь на кровати, вспоминая свой сон и пытаясь понять: почему мне так одиноко и тревожно. Дикий сон – да. Я редко вижу сны, а Караул мне вообще никогда не снился. Но не только. Что-то помимо сна заставляло быстрее стучать мое сердце и покрывало лоб холодным липким потом. Мне впервые было страшно в собственном доме.
Я вдруг понял, что именно меня разбудило. Где-то неподалеку раздавались тихие звуки, определить природу которых я не мог. Вскоре, однако, все прекратилось и я продолжал лежать в полной тишине.
Что мне во сне сказал Караул? Не вставать сразу? И что мне теперь делать? Лежать до утра? Если слушать всякий сон, то и в реальности потеряться недолго.
Я пошевелился. Собственное движение неожиданно успокоило меня. Я еще немного поерзал, положил руку на рукоять пистолета, висевшего в кобуре на стене рядом с кроватью и продолжил размышлять. В голову лез всякий вздор и, в конце концов, я просто разозлился сам на себя. Приснился какой-то глупый сон, а я как институтка весь разнервничался, даже что-то подозрительное услыхал. Нет, определенно пора отдохнуть от всех дел, уехать куда-нибудь ненадолго. Правда мысли о том куда можно уехать меня так и не успели посетить.
В окно робко заглянул лунный свет. В комнате немного посветлело и стали угадываться сумрачные силуэты вещей и мебели.
Я уставился в дальний угол. Что за ерунда? Стол стоял накренившись одним боком влево, хотя я точно помнил, что ужинал за ним перед тем, как лечь спать. Грубый табурет рядом показался мне более низким, чем я привык его видеть. Мурашки легкого страха снова забегали по спине.
На спинке кровати висела куртка, точнее должна была висеть. Я протянул руку и немного успокоился нащупав ее. Осторожно потянулся, достал из кармана сигареты и спички, закурил. Необходимо было успокоиться и спокойно все обдумать. Привычный вкус табака начал возвращать мне уверенность, я лениво пускал кольца, рассеянно наблюдая за движением дыма в лунном свете и вдруг начал кое-что понимать.
Дым не рассеивался, как обычно, по комнате, а собирался в тонкий жгут и закручивался воронкой в метре от кровати. Да и табурет, как я теперь отчетливо стал видел, не просто стал ниже, а ушел до половины ножек в земляной пол. У стола же была надломлена столешница и с него капало что-то липкое и тягучее.
Я понял, что снова сплю. И в этом сне моя комната превратилось в кусочек Зоны со всеми вытекающими (и даже стекающими) последствиями. После таких мыслей я вновь расслабился. Сон есть сон.
Луна осмелела, показалось в окне почти целиком и комната осветилась до самых темных углов. В течение нескольких минут я распознал признаки разных аномалий и слегка приободрился. Даже во сне, моя сноровка оставалась со мной. Ничего необычного, даже, скорее, привычно. В этом новом сне я чувствовал себя вполне уверенно. Даже аномалии из разряда тех, что действительно встречаются в старых заброшенных домах именно такими группами. Если бы это был не сон и Караул не предупредил бы меня, я, встав с кровати, скорее всего погиб бы в течение нескольких секунд. Правда можно ли погибнуть во сне?
Мне было интересно и просыпаться не хотелось. Кроме того, было забавно спать и понимать, что все вокруг – сон. Такого со мной еще не случалось.
Я сел на кровати, продолжая вглядываться в окружающее пространство. Любопытно и странно было смотреть на то, как Зона обживает мою избушку, даже не пытаясь спросить разрешения у хозяина.
Тяжелый неприятный запах привлек мое внимание. На полу возле окна, в пятне лунного света, вздулся и лопнул пузырь. Завоняло еще сильнее. Сон с запахами? Разве во сне бывают запахи? Я не помнил, но страшное подозрение поселилось в моей груди и холодными щупальцами заплело руки-ноги. Может это не сон? Но этого не может быть! До Зоны столько километров, что не могла она враз так расшириться. Просто не могла.
Я сжал пальцы обоих рук в кулаки, расслабил и снова сжал. С каждой секундой мне становилось все очевиднее, что это не сон. На полу лежали носки, я осторожно наклонился за ними и почувствовал, как волосы на моей голове начали потрескивать, потом потянулись в сторону, все еще крутящейся, дымовой воронки.
Один носок я бросил в воронку, второй – дальше, в сторону стола. Росчерк маленькой молнии, тяжелый удар и запахло паленой тканью. Полностью оценить судьбу каждого предмета одежды мне не удалось, но теперь я точно знал, что за аномалии поселились у меня в доме. И это был не сон. Голова работала предельно ясно. Эмоции – в сторону, есть очевидный факт и вопрос нужно решать исходя из этого факта. Я оказался в Зоне, не вылезая из собственной кровати. И теперь мне надо уносить отсюда ноги.
Мой любимый дом, моя крепость и пристанище в трудный час, моя обживаемая в течение последних пяти лет конура, превратилась в смертельную ловушку. Каждый знакомый до мелочей угол, был теперь непредсказуем и опасен.
Я быстро подавил приступ жалости к самому себе – это же Зона, все эмоциональные роскошества просто смертельны – осторожно встал, еще раз осмотрелся.
Глаза почти полностью привыкли к темноте, ощущение близкой опасности подстегнуло слух и я полностью пропитывался тихими колебаниями воздуха, мирными пульсирующими звуками и слабыми движениями со всех сторон. Под окном вспух еще один пузырь, со столика продолжала стекать какая-то вязкая дрянь, дым полностью рассеялся, но чересчур черное пятно на темном земляном полу выдавало расположение опасного места.
Протянув руку, я осторожно снял со спинки кровати одежду и медленно оделся. Повесил на пояс пневматический игольник, вытащил из-под кровати запасные обоймы с иглами. Обувь стояла у порога, необходимое снаряжение для ходок в Зону хранилось во дворе, в специальном тайнике, еда – в подполе, вода – в колодце. Как все просто. Было.
Про еду и воду – можно сразу забыть. В подполе сейчас такое твориться, что уж лучше сразу застрелиться, чем лезть туда. А колодцы, как говорят, Зона превращает в нечто и вовсе страшное: даже просто заглянуть – и то опасно. Правда я поймал себя на мысли, что была бы возможность, то я бы может и заглянул. Мысли мыслями, но снарягу надо вытаскивать. Как и обувь.
Расстояние было невелико и спички в качестве проверочного инструмента оказались в самый раз. Аккуратно обкидывая аномалии спичками, я добрался до выходной двери. Спички легкие и намучился я с ними сильно, но в конце концов нашел вариант. Я стал их зажигать по одной и смотреть за движением пламени и дымом. За оригинальную импровизацию, пару баллов я у смерти должен был отыграть, только знала ли она об этом?
Что-то с приглушенным шумом рухнуло в сенях, я непроизвольно вздрогнул и замер, вытащив наполовину пневматику из кобуры. Прождав минуту в полной тишине рискнул сделать следующее движение.
Обувь стояла целехонькая, но потянув ее к себе, я почувствовал легкое сопротивление. Зажег спичку, потом другую. В неверном свете слабого пламени стало ясно что прямо за порогом угнездилась «жадинка» и выйти по-человечески через дверь – не получится. По нечеловечески выходить мне было не с руки и я ограничился недовольным взглядом в опасную темноту. Хорошо, что хоть мокасины свои достал.
Обулся, со стены у выхода снял мешок с мелким луком – спички уже закончились – и двинулся обратно. В лунном свете светлые полоски спичек отчетливо показывали безопасную тропку и я даже на миг засомневался в реальности происходящего. Может я все-таки сплю.
В окне была видна низкая луна, по ее диску медленно двигались рваные облака, вокруг стояла оглушающая тишина и внезапно я понял, что покой этот – обманчив. Стены дома были напряжены и находились в готовности уступить неведомой безжалостной силе в любой момент. Но пока держались. Если я не успею выбраться наружу – смерть может оказаться вовсе и не мгновенной.
Возле окна уже пузырилось вовсю, волны тяжелого запаха ползли по комнате и я пошел в единственно возможном направлении – в заднюю часть дома, где в комнатке с небольшим оконцем хранил всякое хозяйственное барахло. Оставалось надеяться, что там путь был еще свободен.
Ночное блуждание в темноте по собственному дому оказалось занятием непростым и раздражающим. Около двадцати минут потребовалось, чтобы кидая луковички и вглядываясь в кромешную тьму, добраться до нужного окна. По дороге попался фонарь на батареях, но, как и следовало ожидать, батареи оказались севшими. Значит где-то рядом вторая «жадинка».
А еще я просто не смог пройти мимо стенного тайника. В лучшие времена я хранил здесь особо ценный хабар, а сейчас там лежал только керамический пистолет, полученный мной при весьма странных обстоятельствах. Мне стало жаль полезную вещь и я потратил несколько минут на проверку и открытие тайника. Мне повезло: тайник еще не был оккупирован никакой гадостью.
Я давно смастерил для этого пистолета плечевую кобуру, достал подходящие патроны и вообще держал оружие в полной готовности. А вот пользоваться – не пользовался. Не знаю почему. Просто привык обходиться тем, что было, а к этому пистолету у меня всегда было особое отношение. Обмотал ремень кобуры вокруг пояса, бросил патроны в карман и осторожно двинулся дальше.
Пространство перед маленьким оконцем было свободно и я легко открыл ставни.
Ночь бросила мне в лицо запахи трав, чего-то бесконечно свежего и чистого. На какой-то миг я замер, вбирая всей грудью такой сладкий ночной воздух, забывая в сладком экстазе бесконечного вдоха о том, что творится вокруг.
Издалека донесся грохот, ночная темнота разбежалась от ярких вспышек, а к свежести ночи добавился запах гари. Я полез в оконный проем.
Городок, на окраине которого приютилась моя хибара, горел. Точнее, горела его центральная часть, и даже на таком расстоянии был слышен гул, рвущегося в ночное небо, столба бешеного пламени. Летели искры, что-то взорвалось, разбрасывая волны огня, силуэты незатронутых пока домов чернели безжизненно и покорно.
Я постоял несколько минут, пытаясь услышать вой сирен пожарных расчетов или просто гудение машин, но так ничего и не услышав, развернулся в сторону тайника.
Аномалий было много, как после Выброса, а ведь никакого Выброса не было. И вообще без Выброса распространения Зоны невозможно. То есть, теперь, оказывается, возможно. И почему мне во сне Караул сказал что-то про военных? Или не стоит обращать внимания на какой-то сон, когда здесь такое творится? Правда после всего того что я видел, игнорировать это тоже было бы глупостью.
Развлекая себя такими нехитрыми мыслями, я двигался вдоль своего двора, отмечая почти припавшую к земле веранду, кольца оранжевого сполоха на стене сарая, булькающую лужу на месте тайника… Тайник! В тихом отчаянии я даже прикрыл глаза рукой. Непроизвольный жест подавленных эмоций.
Так. Вся снаряга потеряна. Я не хотел верить в это, но печальный факт продолжал пускать пузыри и издавал уже знакомое зловоние.
Я стоял перед могилой своих надежд на дальнейшую легкость бытия и думал о том, что в городке если кто и остался в живых, то разве что некоторые сталкеры. Случайно. Если повезло. Где бы я сам сейчас был, если бы не приснившийся Караул?
Думать об этом было тяжело, в городе у меня было много хороших знакомых, но сделать что-либо для них в данной ситуации я все равно не мог.
Рассвет обнаружил меня сидящим на камне за оградой, с единственным костяным ножом в руке, случайно оставшимся после починки на веранде. Я ждал наступления дня скорее по привычке, не решаясь самому себе признаться в том, что все, что можно было спасти – уже спасено. Я даже пробовал вернуться в дом, но на окне, через которое я вылез, блестела ртутным блеском тонкая паутинка. Жаль, что не паук ту паутинку сплел.
Сидя на камне, я думал о том, что теперь надо двигаться, что надо уносить ноги и постараться еще сегодня выйти за пределы обнаглевшей Зоны, но никак не мог заставить себя подняться и уйти от своего дома. Слишком привык я к своей прежней жизни. Привык совсем не по-сталкерски.
Утро получилось серое и тусклое. Влажные обрывки то ли тумана, то ли низких облаков тащились над крышами домов, словно дым от какого-то водяного пожара. Своими сырыми лапами, они скребли по столбам и заборам, пропитывали одежду и плыли дальше, облизывать обожженные раны умирающего города.
Отдавая, теряя, прощаясь не печалься о будущем, а благодари прошлое.
Древнекитайская мудрость
Мне снился Караул. Впервые за год, что прошел с того момента, как я оставил его в самом сердце Зоны. Вместе со своим пониманием происходящего и верой в реальность бытия.
Во сне я стоял над обрывистым берегом реки и смотрел на закат. Лучи заходящего солнца нежно продавливали легкий облачный слой и сверкали, и переливались словно в брызгах кипящего водопада. Это было такое впечатляющее зрелище, что я даже не заметил, как справа от меня появился человек. Просто в какой-то момент времени я понял, что уже не один наслаждаюсь изысканным зрелищем разгулявшегося светила. Но во сне мне это было безразлично.
Солнце опускалось в золотисто-красную перину облаков, лениво взбивало вокруг легкие розовые тучки и уже готовилось сладко заснуть до утра, когда откуда-то с юга потянуло сырым ветром и серая пелена начала подниматься между небом и землей. Словно кто-то большой и нехороший пытался подобраться к небесному светилу незамеченным. Вот серая пелена накрыла большую часть неба, вот черное щупальце потянулось к беззаботному солнцу и темно-красным плеснуло вдруг на весь горизонт от края до края.
Я вздрогнул, а знакомый голос рядом сказал:
– Беда у нас, Клык. Натворили военные дел. Ты как проснешься – не вставай сразу.
Я, наконец, повернул голову и почему-то нисколько не удивился.
Передо мной стоял Караул. Одетый в белый балахон с капюшоном, он показался мне крепче и моложе, чем когда я видел его в последний раз.
– А разве я сплю? – удивился я и в тот же момент понял, что действительно сплю… и проснулся.
В комнате было темно – время рассвета еще не наступило. Я лежал не двигаясь на кровати, вспоминая свой сон и пытаясь понять: почему мне так одиноко и тревожно. Дикий сон – да. Я редко вижу сны, а Караул мне вообще никогда не снился. Но не только. Что-то помимо сна заставляло быстрее стучать мое сердце и покрывало лоб холодным липким потом. Мне впервые было страшно в собственном доме.
Я вдруг понял, что именно меня разбудило. Где-то неподалеку раздавались тихие звуки, определить природу которых я не мог. Вскоре, однако, все прекратилось и я продолжал лежать в полной тишине.
Что мне во сне сказал Караул? Не вставать сразу? И что мне теперь делать? Лежать до утра? Если слушать всякий сон, то и в реальности потеряться недолго.
Я пошевелился. Собственное движение неожиданно успокоило меня. Я еще немного поерзал, положил руку на рукоять пистолета, висевшего в кобуре на стене рядом с кроватью и продолжил размышлять. В голову лез всякий вздор и, в конце концов, я просто разозлился сам на себя. Приснился какой-то глупый сон, а я как институтка весь разнервничался, даже что-то подозрительное услыхал. Нет, определенно пора отдохнуть от всех дел, уехать куда-нибудь ненадолго. Правда мысли о том куда можно уехать меня так и не успели посетить.
В окно робко заглянул лунный свет. В комнате немного посветлело и стали угадываться сумрачные силуэты вещей и мебели.
Я уставился в дальний угол. Что за ерунда? Стол стоял накренившись одним боком влево, хотя я точно помнил, что ужинал за ним перед тем, как лечь спать. Грубый табурет рядом показался мне более низким, чем я привык его видеть. Мурашки легкого страха снова забегали по спине.
На спинке кровати висела куртка, точнее должна была висеть. Я протянул руку и немного успокоился нащупав ее. Осторожно потянулся, достал из кармана сигареты и спички, закурил. Необходимо было успокоиться и спокойно все обдумать. Привычный вкус табака начал возвращать мне уверенность, я лениво пускал кольца, рассеянно наблюдая за движением дыма в лунном свете и вдруг начал кое-что понимать.
Дым не рассеивался, как обычно, по комнате, а собирался в тонкий жгут и закручивался воронкой в метре от кровати. Да и табурет, как я теперь отчетливо стал видел, не просто стал ниже, а ушел до половины ножек в земляной пол. У стола же была надломлена столешница и с него капало что-то липкое и тягучее.
Я понял, что снова сплю. И в этом сне моя комната превратилось в кусочек Зоны со всеми вытекающими (и даже стекающими) последствиями. После таких мыслей я вновь расслабился. Сон есть сон.
Луна осмелела, показалось в окне почти целиком и комната осветилась до самых темных углов. В течение нескольких минут я распознал признаки разных аномалий и слегка приободрился. Даже во сне, моя сноровка оставалась со мной. Ничего необычного, даже, скорее, привычно. В этом новом сне я чувствовал себя вполне уверенно. Даже аномалии из разряда тех, что действительно встречаются в старых заброшенных домах именно такими группами. Если бы это был не сон и Караул не предупредил бы меня, я, встав с кровати, скорее всего погиб бы в течение нескольких секунд. Правда можно ли погибнуть во сне?
Мне было интересно и просыпаться не хотелось. Кроме того, было забавно спать и понимать, что все вокруг – сон. Такого со мной еще не случалось.
Я сел на кровати, продолжая вглядываться в окружающее пространство. Любопытно и странно было смотреть на то, как Зона обживает мою избушку, даже не пытаясь спросить разрешения у хозяина.
Тяжелый неприятный запах привлек мое внимание. На полу возле окна, в пятне лунного света, вздулся и лопнул пузырь. Завоняло еще сильнее. Сон с запахами? Разве во сне бывают запахи? Я не помнил, но страшное подозрение поселилось в моей груди и холодными щупальцами заплело руки-ноги. Может это не сон? Но этого не может быть! До Зоны столько километров, что не могла она враз так расшириться. Просто не могла.
Я сжал пальцы обоих рук в кулаки, расслабил и снова сжал. С каждой секундой мне становилось все очевиднее, что это не сон. На полу лежали носки, я осторожно наклонился за ними и почувствовал, как волосы на моей голове начали потрескивать, потом потянулись в сторону, все еще крутящейся, дымовой воронки.
Один носок я бросил в воронку, второй – дальше, в сторону стола. Росчерк маленькой молнии, тяжелый удар и запахло паленой тканью. Полностью оценить судьбу каждого предмета одежды мне не удалось, но теперь я точно знал, что за аномалии поселились у меня в доме. И это был не сон. Голова работала предельно ясно. Эмоции – в сторону, есть очевидный факт и вопрос нужно решать исходя из этого факта. Я оказался в Зоне, не вылезая из собственной кровати. И теперь мне надо уносить отсюда ноги.
Мой любимый дом, моя крепость и пристанище в трудный час, моя обживаемая в течение последних пяти лет конура, превратилась в смертельную ловушку. Каждый знакомый до мелочей угол, был теперь непредсказуем и опасен.
Я быстро подавил приступ жалости к самому себе – это же Зона, все эмоциональные роскошества просто смертельны – осторожно встал, еще раз осмотрелся.
Глаза почти полностью привыкли к темноте, ощущение близкой опасности подстегнуло слух и я полностью пропитывался тихими колебаниями воздуха, мирными пульсирующими звуками и слабыми движениями со всех сторон. Под окном вспух еще один пузырь, со столика продолжала стекать какая-то вязкая дрянь, дым полностью рассеялся, но чересчур черное пятно на темном земляном полу выдавало расположение опасного места.
Протянув руку, я осторожно снял со спинки кровати одежду и медленно оделся. Повесил на пояс пневматический игольник, вытащил из-под кровати запасные обоймы с иглами. Обувь стояла у порога, необходимое снаряжение для ходок в Зону хранилось во дворе, в специальном тайнике, еда – в подполе, вода – в колодце. Как все просто. Было.
Про еду и воду – можно сразу забыть. В подполе сейчас такое твориться, что уж лучше сразу застрелиться, чем лезть туда. А колодцы, как говорят, Зона превращает в нечто и вовсе страшное: даже просто заглянуть – и то опасно. Правда я поймал себя на мысли, что была бы возможность, то я бы может и заглянул. Мысли мыслями, но снарягу надо вытаскивать. Как и обувь.
Расстояние было невелико и спички в качестве проверочного инструмента оказались в самый раз. Аккуратно обкидывая аномалии спичками, я добрался до выходной двери. Спички легкие и намучился я с ними сильно, но в конце концов нашел вариант. Я стал их зажигать по одной и смотреть за движением пламени и дымом. За оригинальную импровизацию, пару баллов я у смерти должен был отыграть, только знала ли она об этом?
Что-то с приглушенным шумом рухнуло в сенях, я непроизвольно вздрогнул и замер, вытащив наполовину пневматику из кобуры. Прождав минуту в полной тишине рискнул сделать следующее движение.
Обувь стояла целехонькая, но потянув ее к себе, я почувствовал легкое сопротивление. Зажег спичку, потом другую. В неверном свете слабого пламени стало ясно что прямо за порогом угнездилась «жадинка» и выйти по-человечески через дверь – не получится. По нечеловечески выходить мне было не с руки и я ограничился недовольным взглядом в опасную темноту. Хорошо, что хоть мокасины свои достал.
Обулся, со стены у выхода снял мешок с мелким луком – спички уже закончились – и двинулся обратно. В лунном свете светлые полоски спичек отчетливо показывали безопасную тропку и я даже на миг засомневался в реальности происходящего. Может я все-таки сплю.
В окне была видна низкая луна, по ее диску медленно двигались рваные облака, вокруг стояла оглушающая тишина и внезапно я понял, что покой этот – обманчив. Стены дома были напряжены и находились в готовности уступить неведомой безжалостной силе в любой момент. Но пока держались. Если я не успею выбраться наружу – смерть может оказаться вовсе и не мгновенной.
Возле окна уже пузырилось вовсю, волны тяжелого запаха ползли по комнате и я пошел в единственно возможном направлении – в заднюю часть дома, где в комнатке с небольшим оконцем хранил всякое хозяйственное барахло. Оставалось надеяться, что там путь был еще свободен.
Ночное блуждание в темноте по собственному дому оказалось занятием непростым и раздражающим. Около двадцати минут потребовалось, чтобы кидая луковички и вглядываясь в кромешную тьму, добраться до нужного окна. По дороге попался фонарь на батареях, но, как и следовало ожидать, батареи оказались севшими. Значит где-то рядом вторая «жадинка».
А еще я просто не смог пройти мимо стенного тайника. В лучшие времена я хранил здесь особо ценный хабар, а сейчас там лежал только керамический пистолет, полученный мной при весьма странных обстоятельствах. Мне стало жаль полезную вещь и я потратил несколько минут на проверку и открытие тайника. Мне повезло: тайник еще не был оккупирован никакой гадостью.
Я давно смастерил для этого пистолета плечевую кобуру, достал подходящие патроны и вообще держал оружие в полной готовности. А вот пользоваться – не пользовался. Не знаю почему. Просто привык обходиться тем, что было, а к этому пистолету у меня всегда было особое отношение. Обмотал ремень кобуры вокруг пояса, бросил патроны в карман и осторожно двинулся дальше.
Пространство перед маленьким оконцем было свободно и я легко открыл ставни.
Ночь бросила мне в лицо запахи трав, чего-то бесконечно свежего и чистого. На какой-то миг я замер, вбирая всей грудью такой сладкий ночной воздух, забывая в сладком экстазе бесконечного вдоха о том, что творится вокруг.
Издалека донесся грохот, ночная темнота разбежалась от ярких вспышек, а к свежести ночи добавился запах гари. Я полез в оконный проем.
Городок, на окраине которого приютилась моя хибара, горел. Точнее, горела его центральная часть, и даже на таком расстоянии был слышен гул, рвущегося в ночное небо, столба бешеного пламени. Летели искры, что-то взорвалось, разбрасывая волны огня, силуэты незатронутых пока домов чернели безжизненно и покорно.
Я постоял несколько минут, пытаясь услышать вой сирен пожарных расчетов или просто гудение машин, но так ничего и не услышав, развернулся в сторону тайника.
Аномалий было много, как после Выброса, а ведь никакого Выброса не было. И вообще без Выброса распространения Зоны невозможно. То есть, теперь, оказывается, возможно. И почему мне во сне Караул сказал что-то про военных? Или не стоит обращать внимания на какой-то сон, когда здесь такое творится? Правда после всего того что я видел, игнорировать это тоже было бы глупостью.
Развлекая себя такими нехитрыми мыслями, я двигался вдоль своего двора, отмечая почти припавшую к земле веранду, кольца оранжевого сполоха на стене сарая, булькающую лужу на месте тайника… Тайник! В тихом отчаянии я даже прикрыл глаза рукой. Непроизвольный жест подавленных эмоций.
Так. Вся снаряга потеряна. Я не хотел верить в это, но печальный факт продолжал пускать пузыри и издавал уже знакомое зловоние.
Я стоял перед могилой своих надежд на дальнейшую легкость бытия и думал о том, что в городке если кто и остался в живых, то разве что некоторые сталкеры. Случайно. Если повезло. Где бы я сам сейчас был, если бы не приснившийся Караул?
Думать об этом было тяжело, в городе у меня было много хороших знакомых, но сделать что-либо для них в данной ситуации я все равно не мог.
Рассвет обнаружил меня сидящим на камне за оградой, с единственным костяным ножом в руке, случайно оставшимся после починки на веранде. Я ждал наступления дня скорее по привычке, не решаясь самому себе признаться в том, что все, что можно было спасти – уже спасено. Я даже пробовал вернуться в дом, но на окне, через которое я вылез, блестела ртутным блеском тонкая паутинка. Жаль, что не паук ту паутинку сплел.
Сидя на камне, я думал о том, что теперь надо двигаться, что надо уносить ноги и постараться еще сегодня выйти за пределы обнаглевшей Зоны, но никак не мог заставить себя подняться и уйти от своего дома. Слишком привык я к своей прежней жизни. Привык совсем не по-сталкерски.
Утро получилось серое и тусклое. Влажные обрывки то ли тумана, то ли низких облаков тащились над крышами домов, словно дым от какого-то водяного пожара. Своими сырыми лапами, они скребли по столбам и заборам, пропитывали одежду и плыли дальше, облизывать обожженные раны умирающего города.