Гудит призывной набат к морякам Балтфлота: "Все по местам! Настал час трудный, час испытаний. Матрос революции, докажи, что ты не спустишь красных знамен, что ты не сдашь своих позиций, что ты отстоишь подступы к революционному Петрограду". Такими призывами пестрели столбцы нашей большевистской газеты "Прибой", она же и наша флотская.
Сплотилась матросская семья. Зорко следит за врагом. Враг окружает и замыкает кольцо. Все на местах. Нет паники, нет слабовольных, беспомощных, мечущихся.
Один за другим, вздымая морскую пучину, спешат корабли на позиции. Миноносцы, шныряя в заливах, сторожат вражеский флот. Подводные лодки в открытом море спокойно подстерегают тех, кто вздумал бы потопить революционный Балтфлот.
Бешеный грохот и раскаты орудий не наполняют сердца беспокойством и страхом. Нет паники. Нет и растерянных лиц. Все спокойно и стойко ждут грядущих событий. Бессильные и злобные угрозы Керенского не смущают съезд. Керенские для флота не существуют. II съезд Балтфлота руководит операциями и отвечает за них; он через дымовую завесу призывает моряков драться до последнего.
День открытия II съезда Балтийского флота, несмотря на несмолкаемый грохот орудий, невзирая на потери, понесенные нами, явился днем великого торжества всего флота, днем грозной, вооруженной демонстрации против внешних и внутренних врагов революционных рабочих и крестьян. С 10 часов утра от пристани потянулись стройными рядами, сверкая на солнце штыками, одна за другой колонны демонстрантов-моряков по направлению к Брунс-парку, к яхте "Полярная Звезда", где съезд представителей Балтфлота окончательно должен решить, с кем он и против кого направит свои грозные вооруженные силы. Тысячи демонстрантов-моряков дополняют роты солдат крепостных полков. Они солидарны с флотом, они неразрывно спаяны в единую семью тружеников, измученных трехлетней кровавой бойней. Демонстранты требуют мира и передачи им земли. Они требуют вырвать власть из рук врагов трудового народа. На их плакатах нет больше лозунгов поддержки Временного правительства "демократии". Их плакаты пестрят грозным призывом к оружию против душителей революции, против врагов трудящихся. В рядах демонстрантов нет обывателей и разодетых буржуа. Финская буржуазия объята ужасом перед этой грозной, спаянной единой волей и желанием серой солдатской и матросской массой. Сегодня повторяется день 4 марта. Но тогда эти стройные, грозные колонны вместе с финскими рабочими тянулись к Брунс-парку, провожая в могилу павших в борьбе с царским произволом. Тогда, под грохот салюта на берегу моря, над свежими могилами павших борцов моряки дали клятву довести революцию до конца.
И только теперь, через 7 месяцев, они, перестроив свои ряды, сомкнули их вокруг большевиков, вокруг их лозунгов; они готовятся нанести последний и решительный удар контрреволюции, выполнить свою клятву и разбить оковы рабства навсегда.
13 часов. Делегаты съезда, выстроившись на борту яхты "Полярная Звезда", приветствуют демонстрантов, заявляя: "Мы собрались не для улаживания бывших раздоров и споров, а чтобы спаять вас всех воедино, сковать единой волей и вести на борьбу, на баррикады".
Громовые раскаты "ура" мощным эхом пронеслись над заливом Балтийского моря, посылая привет тем, кто геройски защищает подступы к Петрограду.
В 14 часов под гром аплодисментов открывается II съезд. Деловито, без потери драгоценного времени, проходит парадная часть. Избран президиум. Его состав: четыре большевика, два левых эсера и один анархист{18}. После утверждения повестки съезда и регламента как председатель оглашаю приветственные телеграммы кораблей с позиций, отдельных баз, флотских и армейских комитетов. Эти приветствия полны надежд и уверенности, что съезд бесповоротно решит и выработает пути и методы, как свалить ненавистное теперь всем правительство Керенского. Телеграммы и приветствия вызывают бурю оваций. Читаю приветствие передового авангарда - кронштадтцев. Все с затаенным вниманием слушают голос мятежного Кронштадта, непокорного даже в дни разгула реакции Керенского после июльских событий. Кронштадт, верный революции, на сей раз был объявлен всем флотом как рубеж, от которого начнется атака контрреволюции. Он - база, на которую Балтфлот будет опираться в дни баррикадных боев.
Начало работ съезда было нарушено внеочередным заявлением растерянного лейтенанта Демчинского (представитель штаба комфлота), который доложил, что в городе распространяются листовки, которые пестрят угрозами команд кораблей расправиться самосудом с офицерами, и что якобы 22 офицера за самосуды поклялись отомстить, не останавливаясь перед взрывами кораблей. Лейтенант Демчинский говорит:
- Это чистейшей марки провокация, я являюсь председателем Офицерского республиканского союза и заявляю, что когда поступило заявление о принятии устава из ставки офицеров армии и флота явно контрреволюционного характера, то мы отвергли его. Я обращаюсь к вам, как к высшему органу демократии, и прошу сделать все, чтобы предотвратить могущие быть волнения и эксцессы, которые теперь начали прекращаться, и надеюсь, что вы скажете свое могучее слово.
С ответом лейтенанту Демчинскому выступают делегаты съезда Ермак и Савоськин, которые заявляют:
- Революция сильна и всегда сумеет предотвратить подобную подлость провокации.
В ответ на провокационные листовки, которыми контрреволюция старалась внести раздор и смятение в ряды революционного флота, съездом было выпущено воззвание к морякам и солдатам Финляндии не верить листовкам, не поддаваться провокации, а еще больше сплотить и сомкнуть свои ряды.
По первому пункту повестки съезда товарищ Баранов Алексей (большевик) -делает доклад о демократическом совещании, как о сборище и демонстрации контрреволюционных сил, решивших покончить с революцией, с Советами, с армейскими и флотскими организациями. Выступавшие в прениях делегаты Викторский-Железняк, Олич, Ермак, Аверичкин и др. единодушно заявляли: "Демократическое совещание - это новая уловка контрреволюционного правительства остановить развитие революции; революции грозит смертельная опасность, и время от слов и лозунгов перейти к решительным действиям". В заключение единогласно принята предложенная мной резолюция следующего содержания: "II съезд представителей Балтийского флота, обсудив вопрос о демократическом совещании, создавшемся предпарламенте и безответственном перед демократией министерства коалиции, усматривает, что страна и революция находятся перед угрозой новой атаки со стороны контрреволюции, прикрывающейся "революционностью", а потому еще более грозной, чем корниловщина. Международный союз капиталистов и буржуазии в тесном единении с русской контрреволюцией подготовляет совместные шаги для удушения русских революционных рабочих, матросов, солдат и крестьян. Контрреволюционные организации, прикрывающиеся революционностью, развиваются и организуют свои силы, чтобы нанести удар в спину русской революции и тем подавить в зародыше развивающуюся мировую революцию.
С искусственной подтасовкой сколоченное демократическое совещание, созванное в целях соглашения с корниловцами-кадетами и цензовыми элементами, создало предпарламент, так же сконструированный, как и само демократическое совещание, не способный бороться против контрреволюции, разрухи в стране и вести неуклонную борьбу за демократический мир. Правая же часть как демократического совещания, так и предпарламента ставит ультиматумы и идет на прямой разрыв с революционной демократией и на поддержку безответственного правительства в его контрреволюционных шагах. Временное правительство рядом своих распоряжений и постановлений явно стремится к дезорганизации революционного авангарда рабочих, солдат и матросов; оно распускает наши высшие организации флота, вводя реакционные силы в состав правительства корниловско-кадетских заговорщиков, назначает изобличенных в предательстве революции и страны в состав военных и адмиралтейских советов. Все это ставит революционных солдат, матросов и рабочих перед лицом надвигающейся контрреволюции.
Отпор надвигающейся контрреволюции в подкрашенном социализмом наряде может быть дан лишь организованными центрами революционной демократии - Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, являющимися истинными выразителями (интересов) революционных масс. Во избежание дальнейших контрреволюционных атак и выступлений, разрушения страны и для достижения скорейшего демократического мира без аннексий, контрибуций и на основе самоопределения наций II съезд представителей Балтийского флота требует от ЦИК немедленно созвать Всероссийский Съезд Советов, в случае отказа съезд Балтфлота предлагает Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов взять на себя инициативу созыва Всероссийского Съезда Советов, который и должен взять власть в свои руки.
Безответственному же министерству и выделенному из искусственно подтасованного демократического совещания предпарламенту, отвергшему защиту интересов обездоленных классов, доверия и поддержки от революционного Балтийского флота не будет ни на йоту: для них поддержка и доверие Государственная дума и корниловско-кадетские заговорщики".
После принятия этой резолюции и посылки телеграммы всем флотам и армии с просьбой поддержать наши требования съезд приступил к рассмотрению вопроса о комплектовании флота. Во время доклада вдруг - изрыв аплодисментов и крики "ура". Все встают. По залу, где заседал съезд, медленными шагами, с опущенной головой, проходит Антонов-Овсеенко. Это его, недавно вернувшегося из заточения в "Крестах", встречает съезд. Товарищ Антонов-Овсеенко делает доклад по текущему моменту и о конструировании современного правительства. В своем приветствии Антонов-Овсеенко указывает, что съезд, приняв резолюцию в первый день заседания и послав телеграммы всем флотам и армии о поддержке принятой резолюции, занял правильную позицию борьбы за освобождение обездоленных классов. В заключение он заявляет, что, может быть, скоро придется увидеть баррикады, но мы будем знать, что через них мы идем прямо к социальной революции.
В последующие дни съезд заслушал отчетный доклад членов Центробалта, работавших после 3-5 июля; утвердил устав Центробалта, рассмотрел вопрос о выборности начальствующего состава, об Учредительном собрании и в конце произвел выборы на Всероссийский Съезд Советов.
4 октября на съезд явились товарищи матросы с погибшего в бою миноносца "Гром", которых съезд встретил овациями. Один из них, тов. Визденев, заявляет:
- Первого октября, в полдень, были замечены на горизонте неприятельские корабли, после чего "Гром" тотчас же снялся с якоря и пошел с другими миноносцами и канонерской лодкой "Храбрый" навстречу неприятелю. Отойдя на небольшое расстояние от места стоянки, мы заметили, что в то место, где только что стоял миноносец, стали падать снаряды с неприятельского дредноута, который обстреливал нас из-за острова. Вскоре в наш миноносец стали наблюдаться попадания, от которых получились серьезные повреждения, - был пробит борт и испорчена машина. Несмотря на полученное повреждение, команда сражалась до последней возможности. Когда же были повреждены орудия и миноносец от полученных пробоин не мог своими средствами успевать откачивать воду, к нему на помощь подошла канонерка "Храбрый", пытавшаяся взять "Гром" на буксир. Под напором превосходящих сил противника этого сделать не удалось: концы, которыми были прикреплен "Гром" к "Храброму", оборвались. Лишь после этого команда с миноносца стала переходить на "Храбрый". Раненый машинист Самончук не пожелал перейти на "Храбрый", остался на миноносце и, чтобы миноносец не достался противнику, взорвал его. "Храбрый" же продолжал бой с неприятелем, причем им было потоплено на глазах у всех два неприятельских миноносца. Спасшаяся с "Грома" команда, перейдя на "Храбрый", принимала участие в этом продолжавшемся бою, и часть ее была убита уже на "Храбром". За потерю "Грома" мы отомстили тем, кто пытался потопить революционный Балтийский флот. Но мы просим съезд принять самые решительные меры борьбы с желтой прессой и правительством, которые называют нас предателями и обливают грязью.
5 октября съезд, приняв резолюцию с требованием немедленного освобождения из тюремных застенков товарищей Рошаля и Раскольникова, а также всех арестованных в дни 3-5 июля, подводил итоги своей десятидневной работы. Эти десять дней являются историческими в жизни и деятельности Балтийского флота в 1917 году, накануне Великого Октября. День 5 октября является историческим еще и потому, что с этого дня флот больше не знал приказов Керенского. Во флоте восторжествовала власть Советов. Закрывая съезд, обращаюсь к делегатам: "В этот грозный час, когда мы находимся в окружении мировой буржуазии, когда эти хищники стараются проглотить нас, а вместе с нами - революцию, не только русскую, но и назревающую мировую, наш второй съезд представителей Балтийского флота своей объединенной работой в эти короткие дни заседаний доказал, насколько мы представляем сплоченную массу, которая за конечные цели революции будет сражаться до последней капли крови, которая призывает угнетенных всего мира сплотиться в единый фронт и встать против своих угнетателей и поработителей. Второй съезд далеко превзошел по своему значению первый съезд, где не было единения и не было той сплоченности, которая проявлена в настоящий момент. Я верю, что, разъезжаясь по местам, мы не покладая рук будем работать, чтобы стальным кольцом сплотить всю массу и по первому призыву наших истинных вождей выступить на баррикады, дать открытый бой нашим вечным угнетателям. Наш флот, который заклеймен желтой прессой и на который посягает мировой блок хищников буржуазии, должен напрячь последние силы и с еще большей энергией выступить на борьбу против своих вековых врагов. За единение флота, за его бесстрашные подвиги борьбы против угнетателей - ура!"
Под долго несмолкающие крики "ура" делегаты разъезжаются на корабли, чтобы не опоздать организовать поход и быть своевременно готовыми к баррикадным боям" (из протокола заседания от 5 октября 1917 г.).
Северный областной съезд
Грохот немецких пушек, еще покорных Вильгельму, у Эзеля и Даго постепенно стихал. Последней жертвой геройской борьбы на подступах к Петрограду стал доблестный броненосец "Слава". Весь израненный, он медленно опускался в морскую пучину. Море уже собиралось скрыть в своих объятиях броненосец. Раздался последний выстрел с носовых башен; корабль содрогнулся в последний раз. Моряки, геройски сражавшиеся до последней минуты и не хотевшие расстаться со своим гибнущим кораблем, постепенно, в кипящих волнах, уплывали к спасательным шлюпкам и миноносцам. Гордо развевавшийся на реях "Славы" красный стяг захлестнуло волной. Последний водяной столб пыли взлетел в воздух. Неистовым гулом пронеслось по морю эхо от взрыва котлов и пороховых погребов геройски погибшей "Славы"... Сравнялась морская пучина. Гладкое, еле пенящееся море похоронило его навсегда. Долгими взглядами провожали моряки уходивший в морскую бездну свой гигант, на котором еще в 1912 г. под руководством товарища Волкова (унтер-офицер электрик) началась подготовка восстания против царского произвола.
Погибли миноносцы "Гром", "Охотник" и другие, но с потерей их не ослабевали мощь и революционный энтузиазм балтийцев.
Флот с небольшими потерями отходил на вторые позиции, а его представители после Финляндского областного съезда и только что закончившегося II съезда моряков Балтфлота уезжали на передовые позиции в революционный Петроград - на Северный областной съезд.
Там, где еще продолжало доживать свои последние дни Временное правительство, зарождалась новая революционная власть.
На Северный областной съезд съехались представители армий, флота, Финляндии, латышских стрелков и 23 Советов. Всего делегатов на съезд прибыло 150. Среди них не было русской "демократии", этих лжесоциалистов. Здесь были те, кто был с массой, кто знал настойчивые требования фронта и тыла - рабочих, солдат и матросов. Представители армии на этом съезде заявили:
- Армия не может дольше ждать; она разута, раздета и голодна. Надвигается зима. Солдаты изверились в лживых фразах Временного правительства и лжедемократии. Солдаты требуют мира. Спасение революции - захват власти Советами и предложение немедленного перемирия на всех фронтах.
Представитель 40 000 латышских стрелков заявил:
- Наши силы и боевая мощь - в распоряжении съезда, но не Временного правительства, которое в течение семи месяцев обманывало армию и рабочих.
От имени Балтийского флота я заявляю:
- Спасти Балтийский флот, революционный Петроград и революцию может только Советское правительство, которое предложит мир всем народам. Флот категорически отказался выполнять какие бы то ни было приказы Временного правительства. Он выполнит приказы комиссаров Советов и Советского правительства. Все силы и средства Балтийского флота - в распоряжении съезда. В любой момент флот по вашему зову готов к выступлению. Промедление в деле захвата власти и передачи ее в руки Советов грозит волнениями на кораблях.
Северный областной съезд, с одной стороны, сделал смотр вооруженным и организованным силам Советов, услышав истинный голос армии, флота и рабочих, а с другой - явился съездом, выделившим генеральный военный штаб для подготовки и руководства боями против контрреволюции.
Избранный съездом Северный областной комитет из 17 человек, в том числе 11 большевиков и 6 левых эсеров, во главе с Антоновым-Овсеенко и Крыленко явился тем штабом, который руководил баррикадными боями в дни Великого Октября. В состав областного комитета от Балтфлота вошел автор этих строк с местонахождением в Гельсингфорсской базе Балтфлота.
Взамен Антонова-Овсеенко после Северного областного съезда в Финляндию приехал Смилга...
При выходе из Смольного у подъезда встречаю Ф. Ф. Раскольникова.
- Ты как? Освободили? Поздравляю! Вот хорошо, работы хватит теперь. Чудаки: правительство всех своевременно освобождает, знают, что нам люди нужны.
В этот вечер Ф. Ф. Раскольников только что был освобожден из "Крестов" после ареста в июльские дни. Он был все тем же жизнерадостным, бодрым, готовым как можно скорее окунуться с головой в работу.
Раскольников: Ты куда?
- Некогда, говорю, рассказывать; еду в Колпино, надо немного почистить петроградских меньшевиков. А там - скорее в Гельсингфорс.
По дороге в Колпино, сидя в автомобиле, расспрашиваю своих спутников о работе на заводах, о заработной плате, об условиях жизни рабочих. Расстояние кажется коротким, даже не успел в уме набросать канву, о чем говорить. Ну, да ладно, придется экспромтом. Ведь теперь одна тема: долой Временное правительство, вся власть Советам.
Автомобиль остановился. Входим в громадное ярко освещенное помещение, битком набитое рабочими. С трибуны несется уже охрипший голос Церетели. Мелькает мысль: трудно будет говорить после него - этого знаменитого оратора. Впрочем, наше дело маленькое: "по-матросски", вроде того, как в Гельсингфорсе с председателем старейшин Авксентьевым. Своей двухчасовой речью на митинге в Гельсингфорсе на Сенатской площади он совершенно обворожил матросов, чуть "ура" не стали ему кричать. Боялись, что еще качать начнут, но когда я ему задал вопрос: "Вы - эсер и представитель крестьянской партии - скажите, с какой стороны приворачивается лемех к сохе?" - Авксентьев покраснел, замялся, да так и не ответил. После этого совсем провалился, и его со свистом проводили с трибуны.
С трудом пробираюсь к трибуне. Вдруг взрыв аплодисментов, крики "ура" и "да здравствует революционный Балтфлот".
Что это? Кому кричат? Церетели? Но при чем тогда революционный Балтфлот? На минуту я растерялся. Но еще больше растерялся сам Церетели. Совсем голос потерял. Ему так и не дали больше говорить. В здании сплошной гул: "Дать слово матросу".
Председатель собрания: Слово от Балтфлота предоставляется председателю Центрального комитета Балтийского флота, только что освобожденному из "Крестов" товарищу Дыбенко.
- Позвольте, товарищи, - начал я, - в первую очередь внести маленькую поправку: из "Крестов" Александр Федорович Керенский, помня, вероятно, наше старое знакомство, освободил меня дней 20 тому назад, а вот из флота я только что приехал, и мы хотим знать, с кем вы? С нами, матросами и солдатами, или с Временным правительством?..
Долго уговаривать рабочих не пришлось. Тут же единогласно принята резолюция: "Долой коалиционное правительство - слугу империалистов! Вся власть рабочим и крестьянам! Вся власть Советам!"
Растерянный Церетели спрашивает:
- Товарищ Дыбенко, вы призываете к вооруженному восстанию? Мы вынуждены вас снова арестовать.
- Да, я призываю к вооруженному восстанию, а насчет ареста, посмотрим кто кого.
Митинг закончен, но рабочие еще долго не расходятся. На их лицах вопрос: когда же? Они готовы хоть сейчас ринуться в бой, чтобы сбросить слепцов, которые не замечают роста стихийной революционной волны, восходящего нового класса. Они ослеплены своей властью, им не хочется оставить своих министров в их шатающихся креслах. Радостно возвращаться в Гельсингфорс. Теперь мы не одни. С нами питерские рабочие и солдаты.
Северный областной съезд показателен: он подтвердил, с кем идет армейская масса, стоящая на фронте. Показателен был и митинг в цирке "Модерн", где рабочие, работницы и солдаты Петроградского гарнизона требовали немедленного свержения Временного правительства. Не давали говорить меньшевикам. Доживает свои последние дни заживо погребенное правительство...
Свисток паровоза, и поезд двинулся по направлению к Гельсингфорсу. Отдельный вагон переполнен матросами. Оживленным беседам и спорам нет конца. Даже сон не берет. Далеко за полночь, а все еще продолжают спорить.
- Ну, хорошо, власть перейдет к Советам, а дальше что? Кто-нибудь же будет во главе. Не весь же съезд будет управлять.
Другой старается объяснить:
- Ну и чудак же ты, кричишь: "Вся власть Советам!", а сам ни черта не понимаешь, как это Совет будет управлять. В судовых комитетах есть же председатели, так и в Совете, он и будет старше всех.
Долго еще продолжались споры за кандидатуру председателя и кандидатов в советские министры. Без министров не мыслили себе Советской власти. Под утро, утомленные спором, засыпают; в вагоне тишина.
Около 8 часов утра на станции Рихимяки выхожу на перрон. Встречаю Шейнмана и Коллонтай. Подхожу к ней, говорю, что теперь у нас совсем другое настроение, чем было в мае, во время ее первого приезда.
- Хорошо было бы, - говорю я, - если бы вы, товарищ Коллонтай, на общем собрании обрисовали, хотя бы в общих чертах, структуру Советской власти. Наметили бы кандидатов в правительство.
- Ваш флот уж очень самоуверен. Заранее им и кандидатов в правительство подавай. Смеясь, спрашивает:
- Ну, кого же вам?
Свисток паровоза оборвал разговор. Спешим каждый в свой вагон.
Вечером, в тот же день, в здании Гельсингфорсского Совета-общее собрание всех комитетов с участием представителей от команд и рот. Хочется попасть к открытию заседания, послушать новости. Много волнующих вопросов, а в центре они, вероятно, уже разрешены. Но дела Центробалта меня задерживают. На собрание опаздываю. Зал переполнен; с трудом пробираюсь в президиум, нарушая напряженную тишину.
Товарищ Коллонтай говорит о структуре Советской власти, будто она уже в наших руках. Не призывает к восстанию, почувствовав, что среди матросов это излишне. Тут все готово. Ждут только сигнала.
- У себя вы уже совершили переворот, - признает и товарищ Коллонтай,-теперь от вас ждет помощи Петроград.
Занимаю место в президиуме, как раз когда Коллонтай полушутливо называет кандидатов в новое Советское правительство. Шутка вызывает шумные аплодисменты, будто теперь яснее стало, что собой будет представлять Советская власть. К концу заседания присутствующие, приветствуя петроградских гостей, просят скорее пригласить Балтфлот "в гости" в Петроград. И опять ликование, аплодисменты, крики "ура"... Только тем и живут, что ждут сигнала.
Борьба внутри Советов
Преобладающее влияние меньшевиков, эсеров и им сочувствующих в составе Гельсингфорсского, Финляндского и областного Советов первого созыва весьма резко падает после сентябрьских перевыборов. Банкротство Временного правительства, поход Корнилова, непрекращающаяся война и опасение затягивания таковой и на зимнюю кампанию 1918 года, усиливающийся общеэкономический и хозяйственный кризис в стране и на фронте - все это окончательно вырывает солдатскую и матросскую массу из-под влияния меньшевистско-эсеровских партий. Деятельность большевиков среди масс не замедлила дать свои ощутительные результаты при новых сентябрьских выборах на съезды и в Советы, где большевики получили две трети голосов. Столь резкий поворот окончательно выбил почву из-под ног мелкобуржуазных партий и внес в их среду полную растерянность. Их все одни и те же разговоры об анархии, гибели революции и родины теперь никого уже не пугали. Люди, пережившие и достаточно оценившие предательскую деятельность этих партий в период июльских событий и корниловского похода, наблюдавшие неприкрытое участие в корниловском заговоре Савинкова, Филоненко и Керенского, открытый поход буржуазии против революции на Московском совещании, стряпню так называемого демократического совещания, которое, выделив из себя предпарламент, присвоило себе функции ЦИК, - люди пережившие и оценившие все это, не только перестали верить мелкобуржуазным партиям, но и стали считать эти партии предателями и изменниками революции. III Областной финляндский съезд, созванный после корниловского восстания, в первую очередь поставил вопрос о власти и вынес следующую резолюцию: "...1. Власть должна перейти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства.
Сплотилась матросская семья. Зорко следит за врагом. Враг окружает и замыкает кольцо. Все на местах. Нет паники, нет слабовольных, беспомощных, мечущихся.
Один за другим, вздымая морскую пучину, спешат корабли на позиции. Миноносцы, шныряя в заливах, сторожат вражеский флот. Подводные лодки в открытом море спокойно подстерегают тех, кто вздумал бы потопить революционный Балтфлот.
Бешеный грохот и раскаты орудий не наполняют сердца беспокойством и страхом. Нет паники. Нет и растерянных лиц. Все спокойно и стойко ждут грядущих событий. Бессильные и злобные угрозы Керенского не смущают съезд. Керенские для флота не существуют. II съезд Балтфлота руководит операциями и отвечает за них; он через дымовую завесу призывает моряков драться до последнего.
День открытия II съезда Балтийского флота, несмотря на несмолкаемый грохот орудий, невзирая на потери, понесенные нами, явился днем великого торжества всего флота, днем грозной, вооруженной демонстрации против внешних и внутренних врагов революционных рабочих и крестьян. С 10 часов утра от пристани потянулись стройными рядами, сверкая на солнце штыками, одна за другой колонны демонстрантов-моряков по направлению к Брунс-парку, к яхте "Полярная Звезда", где съезд представителей Балтфлота окончательно должен решить, с кем он и против кого направит свои грозные вооруженные силы. Тысячи демонстрантов-моряков дополняют роты солдат крепостных полков. Они солидарны с флотом, они неразрывно спаяны в единую семью тружеников, измученных трехлетней кровавой бойней. Демонстранты требуют мира и передачи им земли. Они требуют вырвать власть из рук врагов трудового народа. На их плакатах нет больше лозунгов поддержки Временного правительства "демократии". Их плакаты пестрят грозным призывом к оружию против душителей революции, против врагов трудящихся. В рядах демонстрантов нет обывателей и разодетых буржуа. Финская буржуазия объята ужасом перед этой грозной, спаянной единой волей и желанием серой солдатской и матросской массой. Сегодня повторяется день 4 марта. Но тогда эти стройные, грозные колонны вместе с финскими рабочими тянулись к Брунс-парку, провожая в могилу павших в борьбе с царским произволом. Тогда, под грохот салюта на берегу моря, над свежими могилами павших борцов моряки дали клятву довести революцию до конца.
И только теперь, через 7 месяцев, они, перестроив свои ряды, сомкнули их вокруг большевиков, вокруг их лозунгов; они готовятся нанести последний и решительный удар контрреволюции, выполнить свою клятву и разбить оковы рабства навсегда.
13 часов. Делегаты съезда, выстроившись на борту яхты "Полярная Звезда", приветствуют демонстрантов, заявляя: "Мы собрались не для улаживания бывших раздоров и споров, а чтобы спаять вас всех воедино, сковать единой волей и вести на борьбу, на баррикады".
Громовые раскаты "ура" мощным эхом пронеслись над заливом Балтийского моря, посылая привет тем, кто геройски защищает подступы к Петрограду.
В 14 часов под гром аплодисментов открывается II съезд. Деловито, без потери драгоценного времени, проходит парадная часть. Избран президиум. Его состав: четыре большевика, два левых эсера и один анархист{18}. После утверждения повестки съезда и регламента как председатель оглашаю приветственные телеграммы кораблей с позиций, отдельных баз, флотских и армейских комитетов. Эти приветствия полны надежд и уверенности, что съезд бесповоротно решит и выработает пути и методы, как свалить ненавистное теперь всем правительство Керенского. Телеграммы и приветствия вызывают бурю оваций. Читаю приветствие передового авангарда - кронштадтцев. Все с затаенным вниманием слушают голос мятежного Кронштадта, непокорного даже в дни разгула реакции Керенского после июльских событий. Кронштадт, верный революции, на сей раз был объявлен всем флотом как рубеж, от которого начнется атака контрреволюции. Он - база, на которую Балтфлот будет опираться в дни баррикадных боев.
Начало работ съезда было нарушено внеочередным заявлением растерянного лейтенанта Демчинского (представитель штаба комфлота), который доложил, что в городе распространяются листовки, которые пестрят угрозами команд кораблей расправиться самосудом с офицерами, и что якобы 22 офицера за самосуды поклялись отомстить, не останавливаясь перед взрывами кораблей. Лейтенант Демчинский говорит:
- Это чистейшей марки провокация, я являюсь председателем Офицерского республиканского союза и заявляю, что когда поступило заявление о принятии устава из ставки офицеров армии и флота явно контрреволюционного характера, то мы отвергли его. Я обращаюсь к вам, как к высшему органу демократии, и прошу сделать все, чтобы предотвратить могущие быть волнения и эксцессы, которые теперь начали прекращаться, и надеюсь, что вы скажете свое могучее слово.
С ответом лейтенанту Демчинскому выступают делегаты съезда Ермак и Савоськин, которые заявляют:
- Революция сильна и всегда сумеет предотвратить подобную подлость провокации.
В ответ на провокационные листовки, которыми контрреволюция старалась внести раздор и смятение в ряды революционного флота, съездом было выпущено воззвание к морякам и солдатам Финляндии не верить листовкам, не поддаваться провокации, а еще больше сплотить и сомкнуть свои ряды.
По первому пункту повестки съезда товарищ Баранов Алексей (большевик) -делает доклад о демократическом совещании, как о сборище и демонстрации контрреволюционных сил, решивших покончить с революцией, с Советами, с армейскими и флотскими организациями. Выступавшие в прениях делегаты Викторский-Железняк, Олич, Ермак, Аверичкин и др. единодушно заявляли: "Демократическое совещание - это новая уловка контрреволюционного правительства остановить развитие революции; революции грозит смертельная опасность, и время от слов и лозунгов перейти к решительным действиям". В заключение единогласно принята предложенная мной резолюция следующего содержания: "II съезд представителей Балтийского флота, обсудив вопрос о демократическом совещании, создавшемся предпарламенте и безответственном перед демократией министерства коалиции, усматривает, что страна и революция находятся перед угрозой новой атаки со стороны контрреволюции, прикрывающейся "революционностью", а потому еще более грозной, чем корниловщина. Международный союз капиталистов и буржуазии в тесном единении с русской контрреволюцией подготовляет совместные шаги для удушения русских революционных рабочих, матросов, солдат и крестьян. Контрреволюционные организации, прикрывающиеся революционностью, развиваются и организуют свои силы, чтобы нанести удар в спину русской революции и тем подавить в зародыше развивающуюся мировую революцию.
С искусственной подтасовкой сколоченное демократическое совещание, созванное в целях соглашения с корниловцами-кадетами и цензовыми элементами, создало предпарламент, так же сконструированный, как и само демократическое совещание, не способный бороться против контрреволюции, разрухи в стране и вести неуклонную борьбу за демократический мир. Правая же часть как демократического совещания, так и предпарламента ставит ультиматумы и идет на прямой разрыв с революционной демократией и на поддержку безответственного правительства в его контрреволюционных шагах. Временное правительство рядом своих распоряжений и постановлений явно стремится к дезорганизации революционного авангарда рабочих, солдат и матросов; оно распускает наши высшие организации флота, вводя реакционные силы в состав правительства корниловско-кадетских заговорщиков, назначает изобличенных в предательстве революции и страны в состав военных и адмиралтейских советов. Все это ставит революционных солдат, матросов и рабочих перед лицом надвигающейся контрреволюции.
Отпор надвигающейся контрреволюции в подкрашенном социализмом наряде может быть дан лишь организованными центрами революционной демократии - Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, являющимися истинными выразителями (интересов) революционных масс. Во избежание дальнейших контрреволюционных атак и выступлений, разрушения страны и для достижения скорейшего демократического мира без аннексий, контрибуций и на основе самоопределения наций II съезд представителей Балтийского флота требует от ЦИК немедленно созвать Всероссийский Съезд Советов, в случае отказа съезд Балтфлота предлагает Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов взять на себя инициативу созыва Всероссийского Съезда Советов, который и должен взять власть в свои руки.
Безответственному же министерству и выделенному из искусственно подтасованного демократического совещания предпарламенту, отвергшему защиту интересов обездоленных классов, доверия и поддержки от революционного Балтийского флота не будет ни на йоту: для них поддержка и доверие Государственная дума и корниловско-кадетские заговорщики".
После принятия этой резолюции и посылки телеграммы всем флотам и армии с просьбой поддержать наши требования съезд приступил к рассмотрению вопроса о комплектовании флота. Во время доклада вдруг - изрыв аплодисментов и крики "ура". Все встают. По залу, где заседал съезд, медленными шагами, с опущенной головой, проходит Антонов-Овсеенко. Это его, недавно вернувшегося из заточения в "Крестах", встречает съезд. Товарищ Антонов-Овсеенко делает доклад по текущему моменту и о конструировании современного правительства. В своем приветствии Антонов-Овсеенко указывает, что съезд, приняв резолюцию в первый день заседания и послав телеграммы всем флотам и армии о поддержке принятой резолюции, занял правильную позицию борьбы за освобождение обездоленных классов. В заключение он заявляет, что, может быть, скоро придется увидеть баррикады, но мы будем знать, что через них мы идем прямо к социальной революции.
В последующие дни съезд заслушал отчетный доклад членов Центробалта, работавших после 3-5 июля; утвердил устав Центробалта, рассмотрел вопрос о выборности начальствующего состава, об Учредительном собрании и в конце произвел выборы на Всероссийский Съезд Советов.
4 октября на съезд явились товарищи матросы с погибшего в бою миноносца "Гром", которых съезд встретил овациями. Один из них, тов. Визденев, заявляет:
- Первого октября, в полдень, были замечены на горизонте неприятельские корабли, после чего "Гром" тотчас же снялся с якоря и пошел с другими миноносцами и канонерской лодкой "Храбрый" навстречу неприятелю. Отойдя на небольшое расстояние от места стоянки, мы заметили, что в то место, где только что стоял миноносец, стали падать снаряды с неприятельского дредноута, который обстреливал нас из-за острова. Вскоре в наш миноносец стали наблюдаться попадания, от которых получились серьезные повреждения, - был пробит борт и испорчена машина. Несмотря на полученное повреждение, команда сражалась до последней возможности. Когда же были повреждены орудия и миноносец от полученных пробоин не мог своими средствами успевать откачивать воду, к нему на помощь подошла канонерка "Храбрый", пытавшаяся взять "Гром" на буксир. Под напором превосходящих сил противника этого сделать не удалось: концы, которыми были прикреплен "Гром" к "Храброму", оборвались. Лишь после этого команда с миноносца стала переходить на "Храбрый". Раненый машинист Самончук не пожелал перейти на "Храбрый", остался на миноносце и, чтобы миноносец не достался противнику, взорвал его. "Храбрый" же продолжал бой с неприятелем, причем им было потоплено на глазах у всех два неприятельских миноносца. Спасшаяся с "Грома" команда, перейдя на "Храбрый", принимала участие в этом продолжавшемся бою, и часть ее была убита уже на "Храбром". За потерю "Грома" мы отомстили тем, кто пытался потопить революционный Балтийский флот. Но мы просим съезд принять самые решительные меры борьбы с желтой прессой и правительством, которые называют нас предателями и обливают грязью.
5 октября съезд, приняв резолюцию с требованием немедленного освобождения из тюремных застенков товарищей Рошаля и Раскольникова, а также всех арестованных в дни 3-5 июля, подводил итоги своей десятидневной работы. Эти десять дней являются историческими в жизни и деятельности Балтийского флота в 1917 году, накануне Великого Октября. День 5 октября является историческим еще и потому, что с этого дня флот больше не знал приказов Керенского. Во флоте восторжествовала власть Советов. Закрывая съезд, обращаюсь к делегатам: "В этот грозный час, когда мы находимся в окружении мировой буржуазии, когда эти хищники стараются проглотить нас, а вместе с нами - революцию, не только русскую, но и назревающую мировую, наш второй съезд представителей Балтийского флота своей объединенной работой в эти короткие дни заседаний доказал, насколько мы представляем сплоченную массу, которая за конечные цели революции будет сражаться до последней капли крови, которая призывает угнетенных всего мира сплотиться в единый фронт и встать против своих угнетателей и поработителей. Второй съезд далеко превзошел по своему значению первый съезд, где не было единения и не было той сплоченности, которая проявлена в настоящий момент. Я верю, что, разъезжаясь по местам, мы не покладая рук будем работать, чтобы стальным кольцом сплотить всю массу и по первому призыву наших истинных вождей выступить на баррикады, дать открытый бой нашим вечным угнетателям. Наш флот, который заклеймен желтой прессой и на который посягает мировой блок хищников буржуазии, должен напрячь последние силы и с еще большей энергией выступить на борьбу против своих вековых врагов. За единение флота, за его бесстрашные подвиги борьбы против угнетателей - ура!"
Под долго несмолкающие крики "ура" делегаты разъезжаются на корабли, чтобы не опоздать организовать поход и быть своевременно готовыми к баррикадным боям" (из протокола заседания от 5 октября 1917 г.).
Северный областной съезд
Грохот немецких пушек, еще покорных Вильгельму, у Эзеля и Даго постепенно стихал. Последней жертвой геройской борьбы на подступах к Петрограду стал доблестный броненосец "Слава". Весь израненный, он медленно опускался в морскую пучину. Море уже собиралось скрыть в своих объятиях броненосец. Раздался последний выстрел с носовых башен; корабль содрогнулся в последний раз. Моряки, геройски сражавшиеся до последней минуты и не хотевшие расстаться со своим гибнущим кораблем, постепенно, в кипящих волнах, уплывали к спасательным шлюпкам и миноносцам. Гордо развевавшийся на реях "Славы" красный стяг захлестнуло волной. Последний водяной столб пыли взлетел в воздух. Неистовым гулом пронеслось по морю эхо от взрыва котлов и пороховых погребов геройски погибшей "Славы"... Сравнялась морская пучина. Гладкое, еле пенящееся море похоронило его навсегда. Долгими взглядами провожали моряки уходивший в морскую бездну свой гигант, на котором еще в 1912 г. под руководством товарища Волкова (унтер-офицер электрик) началась подготовка восстания против царского произвола.
Погибли миноносцы "Гром", "Охотник" и другие, но с потерей их не ослабевали мощь и революционный энтузиазм балтийцев.
Флот с небольшими потерями отходил на вторые позиции, а его представители после Финляндского областного съезда и только что закончившегося II съезда моряков Балтфлота уезжали на передовые позиции в революционный Петроград - на Северный областной съезд.
Там, где еще продолжало доживать свои последние дни Временное правительство, зарождалась новая революционная власть.
На Северный областной съезд съехались представители армий, флота, Финляндии, латышских стрелков и 23 Советов. Всего делегатов на съезд прибыло 150. Среди них не было русской "демократии", этих лжесоциалистов. Здесь были те, кто был с массой, кто знал настойчивые требования фронта и тыла - рабочих, солдат и матросов. Представители армии на этом съезде заявили:
- Армия не может дольше ждать; она разута, раздета и голодна. Надвигается зима. Солдаты изверились в лживых фразах Временного правительства и лжедемократии. Солдаты требуют мира. Спасение революции - захват власти Советами и предложение немедленного перемирия на всех фронтах.
Представитель 40 000 латышских стрелков заявил:
- Наши силы и боевая мощь - в распоряжении съезда, но не Временного правительства, которое в течение семи месяцев обманывало армию и рабочих.
От имени Балтийского флота я заявляю:
- Спасти Балтийский флот, революционный Петроград и революцию может только Советское правительство, которое предложит мир всем народам. Флот категорически отказался выполнять какие бы то ни было приказы Временного правительства. Он выполнит приказы комиссаров Советов и Советского правительства. Все силы и средства Балтийского флота - в распоряжении съезда. В любой момент флот по вашему зову готов к выступлению. Промедление в деле захвата власти и передачи ее в руки Советов грозит волнениями на кораблях.
Северный областной съезд, с одной стороны, сделал смотр вооруженным и организованным силам Советов, услышав истинный голос армии, флота и рабочих, а с другой - явился съездом, выделившим генеральный военный штаб для подготовки и руководства боями против контрреволюции.
Избранный съездом Северный областной комитет из 17 человек, в том числе 11 большевиков и 6 левых эсеров, во главе с Антоновым-Овсеенко и Крыленко явился тем штабом, который руководил баррикадными боями в дни Великого Октября. В состав областного комитета от Балтфлота вошел автор этих строк с местонахождением в Гельсингфорсской базе Балтфлота.
Взамен Антонова-Овсеенко после Северного областного съезда в Финляндию приехал Смилга...
При выходе из Смольного у подъезда встречаю Ф. Ф. Раскольникова.
- Ты как? Освободили? Поздравляю! Вот хорошо, работы хватит теперь. Чудаки: правительство всех своевременно освобождает, знают, что нам люди нужны.
В этот вечер Ф. Ф. Раскольников только что был освобожден из "Крестов" после ареста в июльские дни. Он был все тем же жизнерадостным, бодрым, готовым как можно скорее окунуться с головой в работу.
Раскольников: Ты куда?
- Некогда, говорю, рассказывать; еду в Колпино, надо немного почистить петроградских меньшевиков. А там - скорее в Гельсингфорс.
По дороге в Колпино, сидя в автомобиле, расспрашиваю своих спутников о работе на заводах, о заработной плате, об условиях жизни рабочих. Расстояние кажется коротким, даже не успел в уме набросать канву, о чем говорить. Ну, да ладно, придется экспромтом. Ведь теперь одна тема: долой Временное правительство, вся власть Советам.
Автомобиль остановился. Входим в громадное ярко освещенное помещение, битком набитое рабочими. С трибуны несется уже охрипший голос Церетели. Мелькает мысль: трудно будет говорить после него - этого знаменитого оратора. Впрочем, наше дело маленькое: "по-матросски", вроде того, как в Гельсингфорсе с председателем старейшин Авксентьевым. Своей двухчасовой речью на митинге в Гельсингфорсе на Сенатской площади он совершенно обворожил матросов, чуть "ура" не стали ему кричать. Боялись, что еще качать начнут, но когда я ему задал вопрос: "Вы - эсер и представитель крестьянской партии - скажите, с какой стороны приворачивается лемех к сохе?" - Авксентьев покраснел, замялся, да так и не ответил. После этого совсем провалился, и его со свистом проводили с трибуны.
С трудом пробираюсь к трибуне. Вдруг взрыв аплодисментов, крики "ура" и "да здравствует революционный Балтфлот".
Что это? Кому кричат? Церетели? Но при чем тогда революционный Балтфлот? На минуту я растерялся. Но еще больше растерялся сам Церетели. Совсем голос потерял. Ему так и не дали больше говорить. В здании сплошной гул: "Дать слово матросу".
Председатель собрания: Слово от Балтфлота предоставляется председателю Центрального комитета Балтийского флота, только что освобожденному из "Крестов" товарищу Дыбенко.
- Позвольте, товарищи, - начал я, - в первую очередь внести маленькую поправку: из "Крестов" Александр Федорович Керенский, помня, вероятно, наше старое знакомство, освободил меня дней 20 тому назад, а вот из флота я только что приехал, и мы хотим знать, с кем вы? С нами, матросами и солдатами, или с Временным правительством?..
Долго уговаривать рабочих не пришлось. Тут же единогласно принята резолюция: "Долой коалиционное правительство - слугу империалистов! Вся власть рабочим и крестьянам! Вся власть Советам!"
Растерянный Церетели спрашивает:
- Товарищ Дыбенко, вы призываете к вооруженному восстанию? Мы вынуждены вас снова арестовать.
- Да, я призываю к вооруженному восстанию, а насчет ареста, посмотрим кто кого.
Митинг закончен, но рабочие еще долго не расходятся. На их лицах вопрос: когда же? Они готовы хоть сейчас ринуться в бой, чтобы сбросить слепцов, которые не замечают роста стихийной революционной волны, восходящего нового класса. Они ослеплены своей властью, им не хочется оставить своих министров в их шатающихся креслах. Радостно возвращаться в Гельсингфорс. Теперь мы не одни. С нами питерские рабочие и солдаты.
Северный областной съезд показателен: он подтвердил, с кем идет армейская масса, стоящая на фронте. Показателен был и митинг в цирке "Модерн", где рабочие, работницы и солдаты Петроградского гарнизона требовали немедленного свержения Временного правительства. Не давали говорить меньшевикам. Доживает свои последние дни заживо погребенное правительство...
Свисток паровоза, и поезд двинулся по направлению к Гельсингфорсу. Отдельный вагон переполнен матросами. Оживленным беседам и спорам нет конца. Даже сон не берет. Далеко за полночь, а все еще продолжают спорить.
- Ну, хорошо, власть перейдет к Советам, а дальше что? Кто-нибудь же будет во главе. Не весь же съезд будет управлять.
Другой старается объяснить:
- Ну и чудак же ты, кричишь: "Вся власть Советам!", а сам ни черта не понимаешь, как это Совет будет управлять. В судовых комитетах есть же председатели, так и в Совете, он и будет старше всех.
Долго еще продолжались споры за кандидатуру председателя и кандидатов в советские министры. Без министров не мыслили себе Советской власти. Под утро, утомленные спором, засыпают; в вагоне тишина.
Около 8 часов утра на станции Рихимяки выхожу на перрон. Встречаю Шейнмана и Коллонтай. Подхожу к ней, говорю, что теперь у нас совсем другое настроение, чем было в мае, во время ее первого приезда.
- Хорошо было бы, - говорю я, - если бы вы, товарищ Коллонтай, на общем собрании обрисовали, хотя бы в общих чертах, структуру Советской власти. Наметили бы кандидатов в правительство.
- Ваш флот уж очень самоуверен. Заранее им и кандидатов в правительство подавай. Смеясь, спрашивает:
- Ну, кого же вам?
Свисток паровоза оборвал разговор. Спешим каждый в свой вагон.
Вечером, в тот же день, в здании Гельсингфорсского Совета-общее собрание всех комитетов с участием представителей от команд и рот. Хочется попасть к открытию заседания, послушать новости. Много волнующих вопросов, а в центре они, вероятно, уже разрешены. Но дела Центробалта меня задерживают. На собрание опаздываю. Зал переполнен; с трудом пробираюсь в президиум, нарушая напряженную тишину.
Товарищ Коллонтай говорит о структуре Советской власти, будто она уже в наших руках. Не призывает к восстанию, почувствовав, что среди матросов это излишне. Тут все готово. Ждут только сигнала.
- У себя вы уже совершили переворот, - признает и товарищ Коллонтай,-теперь от вас ждет помощи Петроград.
Занимаю место в президиуме, как раз когда Коллонтай полушутливо называет кандидатов в новое Советское правительство. Шутка вызывает шумные аплодисменты, будто теперь яснее стало, что собой будет представлять Советская власть. К концу заседания присутствующие, приветствуя петроградских гостей, просят скорее пригласить Балтфлот "в гости" в Петроград. И опять ликование, аплодисменты, крики "ура"... Только тем и живут, что ждут сигнала.
Борьба внутри Советов
Преобладающее влияние меньшевиков, эсеров и им сочувствующих в составе Гельсингфорсского, Финляндского и областного Советов первого созыва весьма резко падает после сентябрьских перевыборов. Банкротство Временного правительства, поход Корнилова, непрекращающаяся война и опасение затягивания таковой и на зимнюю кампанию 1918 года, усиливающийся общеэкономический и хозяйственный кризис в стране и на фронте - все это окончательно вырывает солдатскую и матросскую массу из-под влияния меньшевистско-эсеровских партий. Деятельность большевиков среди масс не замедлила дать свои ощутительные результаты при новых сентябрьских выборах на съезды и в Советы, где большевики получили две трети голосов. Столь резкий поворот окончательно выбил почву из-под ног мелкобуржуазных партий и внес в их среду полную растерянность. Их все одни и те же разговоры об анархии, гибели революции и родины теперь никого уже не пугали. Люди, пережившие и достаточно оценившие предательскую деятельность этих партий в период июльских событий и корниловского похода, наблюдавшие неприкрытое участие в корниловском заговоре Савинкова, Филоненко и Керенского, открытый поход буржуазии против революции на Московском совещании, стряпню так называемого демократического совещания, которое, выделив из себя предпарламент, присвоило себе функции ЦИК, - люди пережившие и оценившие все это, не только перестали верить мелкобуржуазным партиям, но и стали считать эти партии предателями и изменниками революции. III Областной финляндский съезд, созванный после корниловского восстания, в первую очередь поставил вопрос о власти и вынес следующую резолюцию: "...1. Власть должна перейти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства.