Страница:
Собиратель морской старины и хранитель флотских традиций адмирал H. H. Коломейцов говорил, что обычай татуировки был распространен не только среди матросов, но также и среди офицеров как знак того, что ими совершено одно или несколько дальних плаваний. Этим символом-татуировкой наше офицерство хотело выделить себя из среды тех офицеров флота, кои устраивались на береговые места или плавали на судах малого каботажа. В дальние же плавания шли преимущественно любители моря.
При приходе в Японию, где искусство татуировки было доведено до наивозможного совершенства, офицеры оставляли на своем теле знак своего пребывания в дальних морях в отличие от моряков «внутреннего плавания». Дракон или змея, ловящая бабочку, на левой руке между локтем и кистью являлись доказательством плавания на Восток.
Иметь на своем теле подобное «документальное» подтверждение об участии в дальних плаваниях было настолько романтичным, что от этого соблазна не могли удержаться даже отпрыски царской фамилии. По свидетельству того же Коломейцова, великий князь Алексей Александрович, ставший в 1880 г. во главе Российского флота, также в молодости, во время пребывания на Востоке, отдал долг обычаю, причем татуировка его была своего рода перлом.
Флотские поверья живучи, но в наше время сохранилась, как правило, лишь внешняя, чисто театральная сторона священнодействий. Сегодня, как и в далеком прошлом, при пересечении экватора на палубах кораблей появляется морской владыка Нептун. И так же неукоснительно выполняется обряд крещения всех, кто переходит экватор впервые. Правда, на разных кораблях этот праздник дополняется различными деталями в зависимости от обстановки, смекалки и выдумки наиболее опытных и остроумных матросов, старшин и офицеров.
Многие флотские поверья относятся к предсказанию погоды. Состояние погоды — видимость, направление и сила ветра, волны и вызываемые ими течения оказывают на все дела мореплавания огромное влияние. Прежде всего относится это к парусным судам, движение которых всецело зависит от метеорологических условий в районе плавания. Итак, нам понятно, почему издревле моряки старались проникнуть в тайны «погодной кухни», что побудило их собрать множество разнообразных признаков и примет, по которым определялся характер изменений погоды в океане. В далекие времена каждый капитан был сам себе и «гидрометеорологической службой» и «всемирной службой погоды». И чем точнее он умел ее предсказывать, тем более высокой оказывалась готовность экипажа к встрече с надвигающимися штормами, шквалами, с осадками или другими «подарками» погоды.
Вопрос, какая погода ожидается в ближайшее время, интересует многих, ну, а особенно моряков, которые либо находятся в плавании, либо собираются выходить в море. О том, насколько это важно, говорит тот факт, что ныне гидрометеорологическое обеспечение деятельности флота считается видом боевого (оперативного) обеспечения.
В 20-е годы знаменитым четырехмачтовым советским барком «Товарищ» командовал опытнейший моряк Д. А. Лухманов, позже ставший начальником Ленинградского мореходного училища и весь свой громадный опыт и истинную любовь к парусу, к морю передававший будущим капитанам. Дмитрий Афанасьевич любил приговаривать: «Мы, конечно, не сотрудники Центрального института прогнозов, но предсказывать погоду должны уметь, а шквалы замечать вовремя. Тогда и паруса сохраним, и быстрее придем в порт назначения...».
Он учил молодых моряков внимательно наблюдать за солнцем, луной, небом, облаками, водной поверхностью, за характером ветра, поведением морских птиц, ну, а еще — знать указания лоции и местные приметы, устанавливающие изменения погоды. «Тогда не пропадете и без сводок да прогнозов!» — добавлял Лухманов.
Теперь, в век радио, искусственных метеоспутников Земли и широко разветвленной сети станций Всемирной метеорологической службы, прогнозирование погоды поставлено на солидную научную основу. Оно надежно обеспечивает безопасность плавания военных кораблей, коммерческих судов, полеты самолетов. Но все это при непременном условии: прогнозы будут грамотно учитываться плавающим и летным составом. Однако некоторые молодые офицеры и штурманы совершенно ошибочно считают, что теперь уже вовсе не нужно скрупулезно знать приметы, предвещающие смену погоды. Мол, все это было необходимо в век парусного флота.
С давних времен среди моряков были живы погодные поговорки, такие, как: «Если дождик перед ветром — потравите марсофалы» (то есть следует ожидать усиления ветра и необходимо приготовиться к этому, ослабив снасти); «Если дождик после ветра — выбирайте снова их» (то есть ветер будет стихать, и, чтобы паруса «не поласкали», следует снова выбрать снасти). Со временем для лучшего запоминания подобным пословицам придавали вид незамысловатых стишков. Старшему поколению моряков хорошо знакомы стихотворные присказки об ожидаемой погоде, являющиеся обобщениями наблюдений за морем, атмосферой и небесными светилами. Эти присказки существуют во многих странах мира, а в нашем флоте живы и по сей день. Автором переводов многих таких стихов с английского и других языков был Д. А. Лухманов. И воистину трудно встретить моряка или жителя морского побережья, не знающих, что:
Известно, что морские птицы могут улетать за сотни миль от берега. Но зато перед штормом многие из них непременно возвращаются к побережью, и это является довольно точным признаком изменения погоды.
По общему виду, форме облаков и характеру их движения также можно судить об ожидаемой погоде.
Если шквал начинается с дождя, то он будет непродолжительным, но зато весьма опасным, а если начнется с ветра, «дождь перебьет ветер», и он утихнет.
Моряки и рыбаки Камчатки всегда внимательно наблюдают за сопкой Велючинская — разумеется, если находятся в пределах ее видимости. Они хорошо знают, что через 8—10 часов после того, как за вершину этой сопки «зацепится» облако, быть усилению ветра. Они верят этой примете больше, чем любому другому прогнозу. Разве это не пример того, что морякам полезно знать и приметы изменения погоды, характерные для определенного региона?
Внимательное наблюдение за явлениями, происходящими в атмосфере и на море, понимание их физической сущности при известных обстоятельствах могут принести неоценимую помощь для предотвращения тяжелых последствий для корабля и экипажа от внезапного и резкого ухудшения погоды. И сегодня знание бесхитростных стихотворных «погодных» поговорок необходимо каждому, чья деятельность связана с капризными, переменчивыми, своенравными и грозными морями и океанами.
Где, как не на баке, находят выход легенды, поверья, поговорки и разные байки? Их слушают молодые моряки и «наматывают себе на ус» — так они переходят из поколения в поколение флотского люда.
Бак — носовая часть корабля, где еще на парусных кораблях всегда дымил неугасающий фитиль для прикуривания цигарок и стоял обрез с водой, куда бросали окурки. Стоят эти обрезы и на баках современных кораблей. В хорошую погоду, когда разрешен выход на верхнюю палубу при стоянке корабля на якоре, здесь собираются свободные от вахты моряки, курящие и некурящие, слышен перебор струн гитары, вздохи мехов баяна, вперемежку с песней воздух сотрясают взрывы задорного хохота — это как-то из «бывалых-соленых» рассказал очередной «самый достоверный» факт, прослушав который сразу и не поймешь, где тут правда, а где флотская подначка. Здесь же пели матросские песни, играли на балалайках и гармошках, плясали.
Эти импровизированные «баковые концерты» всегда были и остаются очень популярными и любимыми в командах. Во время заграничных походов часто можно наблюдать, как десятки всякого рода шлюпок окружают корабль, собирается толпами народ на пирсе. Местные жители награждают наших моряков аплодисментами за чудесное пение, умелое исполнение народных танцев.
Исторические исследования показывают, что песня как средство для облегчения труда и создания такта при гребле или вообще при массовой тяжелой работе имела место еще в глубокой древности. Она была широко распространена в Китае (на больших джонках), и существует предположение, что оттуда песня перекочевала к морякам коммерческих судов, в особенности в эпоху клиперов, служба на которых была поистине каторжной. Вместе с тем известно, что задолго до появления в китайских водах так называемых чайных клиперов пение было уже в обычае у европейских моряков. Весьма вероятно, что египетские и финикийские матросы работали под песню. Имея одну и ту же цель — облегчение труда, — песни эти были двоякого рода. Так, например, при выхаживании якоря ручным шпилем песня состояла из одного повторяющегося припева. Начинал его один, а затем подхватывали все в такт медленному движению на вымбовках вокруг шпиля. Другого рода песня состояла из ряда возгласов и употреблялась тогда, когда работа производилась толчками, рывками. Чтобы представить себе эти песни, достаточно вспомнить знаменитую русскую «Дубинушку» — песню волжских бурлаков.
В русском флоте такие песни не практиковались, ибо первое и строжайшее требование состояло в соблюдении при работе на корабле абсолютной тишины. При авралах и выходах всех наверх только команды старшего офицера и дудки боцманов нарушали тишину. Такт задавался дудкой, подсвистывавшей темп шага при выборке талей, гиней или при движении вокруг шпиля, а также особым присвистом, употреблявшимся при работе рывками.
Русский матрос любил песню и пел в отведенные на это часы, обычно с шести часов вечера, после ужина, до вечерней молитвы. Вот тогда-то, в эпоху парусного флота, и появилось выражение «баковые концерты», которые были очень популярны и любимы командой. В ту пору появились русские профессиональные песни — такие, например, как «Фрегат Минин». В ней рассказывалось о том, что фрегат попал в шторм, как при этом действовала команда. Этой песней почти всегда начинался «баковый концерт».
Большое влияние на характер песен оказывали сами исполнители, например, украинцы охотно пели «Ревет и стонет Днепр широкий», русские — «Среди долины ровныя» и т. д. Позже появились новые песни. Наиболее популярные среди них — «По морям, по волнам», «Уходил моряк из дома», «Лейся, песня, на просторе» и др. Много матросских песен было рождено в годы Великой Отечественной войны, а такие, как «Прощайте, скалистые горы» и «Севастопольский камень», стали своеобразными гимнами моряков. Писали песни не только профессионалы, но и такие известные моряки, как уже упоминавшийся нами Д. А. Лухманов, капитан 2-го ранга И. И. Фисанович (командир подводной лодки М-172). Кстати, «Песня строевая подводная», которую написал Фисанович, особенно пришлась по душе подводникам и часто звучала в матросских кубриках. Вот один из куплетов этой песни:
Нынче большой популярностью пользуются песни, исполняемые вокально-инструментальными ансамблями и под гитару, но настоящие слова для них, как нам кажется, могут написать лишь те, кому хорошо знаком флот, кто сам любит море, кто не один раз пережил то, чему посвятил свои стихи. Не потому ли и теперь песни, написанные самими моряками, зачастую содержательнее и выразительнее, чем написанное некоторыми известными авторами.
Матросские танцы тоже всегда пользовались успехом, даже у самых требовательных зрителей. Из поколения в поколение катилось по палубам кораблей матросское «Яблочко» — задорный и веселый танец русских моряков.
В далекие времена парусного флота были придуманы многие морские игры, которые пользуются успехом у моряков и сегодня. Таковы, например, «Бой подушками», «Корабельное многоборье», перетягивание каната и, конечно же, шлюпочные гонки. Главное во всех играх и спортивных состязаниях моряков — движение, которого лишены моряки в длительном плавании, а также реакция многочисленных зрителей — своих же моряков, их реплики, «советы знатоков», остроты окружающих, которые еще более «подогревают» участников.
Сейчас на кораблях нашего военно-морского флота для отдыха экипажа созданы условия несравненно лучшие, чем в недалеком прошлом, — это кинозалы и спортзалы на больших кораблях, возможность быстро переоборудовать под кинозал столовую личного состава на кораблях поменьше, телевизоры, магнитофоны, самодеятельные музыкальные коллективы и другие средства для организации матросского досуга.
ПОГРЕБЕНИЕ В МОРЕ
21 октября 1805 г. в Трафальгарском сражении был смертельно ранен и через несколько часов скончался адмирал Горацио Нельсон. Тело его было забальзамировано и доставлено в Англию на флагманском линейном корабле «Виктори». Знаменитый флотоводец со всеми почестями был похоронен в Лондоне. На 27 английских линейных кораблях, участвовавших в этом сражении, кроме Нельсона, погибли сотни офицеров и матросов, но все они в отличие от своего адмирала были похоронены в море.
Обычай погребения в море берет свое начало с самых первых дней возникновения мореплавания и сопровождается различными церемониями, связанными с умиротворением богов. Например, у римлян и греков в рот умершего, опускаемого в море, клали монеты для уплаты Харону[105] за провоз погребенного через подземную реку Стикс до врат Аида (Плутона) — бога подземного мира и царства мертвых.
У англичан существует обычай оплачивать работу служителя — «парусника», зашивающего парусиной тело умершего, — одной гинеей[106]. Коммодор Беккет в своем труде Customs and Superstitions («Обычаи и предрассудки») пишет, что в силу этого обычая 23 гинеи были уплачены «паруснику» одного из английских линейных кораблей за зашивание 23 убитых в Ютландском морском сражении.
Согласно старому обычаю, доктор или фельдшер немедленно докладывает вахтенному начальнику о всех случаях смерти, когда бы она ни наступила, будь то ночью или днем. Последний заносит этот факт в вахтенный журнал и докладывает командиру.
В Российском императорском флоте тело умершего или погибшего моряка зашивали в парусину, к ногам прикрепляли груз, после чего покойника помещали на специальной чисто оструганной доске, выносили на шканцы, ставили на небольшое, специально сооруженное для этого случая деревянное возвышение и покрывали Андреевским флагом. Иногда судовыми средствами делали гроб. При наличии на корабле священника производился обряд отпевания[107], а в его отсутствие отпевание совершалось под руководством командира корабля. С началом отпевания флаг приспускался до половины. По окончании этого церковного обряда, под пение «Со святыми упокой», тело вместе с доской подносили к борту ногами вперед и конец доски клался на планшир. Два специально назначенных матроса становились у изголовья и брали края флага в руки. По сигналу горниста (специальный напутственный сигнал умершему) доска приподнималась, и тело соскальзывало за борт из-под флага; одновременно судовой караул производил троекратный залп. Флаг поднимался до места. На церемонии обязаны были присутствовать все офицеры и матросы, не занятые службой. Такие почести отдавали всем служащим на военном корабле, погребаемым в море, без различия в служебном положении и ранге. Эта особенность церемонии символизировала признание того, что перед Богом и смертью все равны. Покрытие тела флагом указывало на то, что покойник служил государству и что государство ответственно за него. Три холостых залпа в воздух, по преданию, делаются для того, чтобы отогнать дьявола, ибо сердце человека в этот момент открыто, и дьявол может легко проникнуть в него. Еще задолго до изобретения огнестрельного оружия, которое стали затем использовать при погребальных церемониях, число три у многих народов имело мистический смысл и употреблялось, например в Древнем Риме, при похоронных ритуалах. Так, до закапывания покойника в могилу сначала бросали три горсти земли, и родственники умершего при этом произносили три раза имя погребаемого. Покидая кладбище, они три раза произносили слово vale, то есть «прощай». Числа 3, 5 и 7 имели таинственный смысл еще до начала римской цивилизации, и даже теперь мы имеем достаточно много примеров употребления числа три именно в этом смысле. Например, три грации[108], три ведьмы в трагедии У. Шекспира «Макбет», три карты в «Пиковой даме» А. С. Пушкина, частое употребление числа три в масонских ритуалах, троекратное «ура» и, наконец, чисто военная традиция, существовавшая до революции, вызывать перед строем на вечерней поверке давно погибшего или умершего, но честно исполнившего свой долг перед Родиной солдата тоже три раза. Этот обычай неукоснительно соблюдался во многих полках русской армии и на кораблях. А впервые он был введен во французской армии императором Наполеоном. Существовала эта традиция и в Советской Армии, но вызов фамилии покойного производился только единожды. Число три широко употребляется в христианстве: триединый Бог (Отец, Сын и Дух Святой), праздник Троицы, икона Андрея Рублева «Троица», троекратное осенение себя крестом, три дня, по прошествии которых душа отлетает на небо, и т. д.
Что же касается специального сигнала, исполняемого горнистом при погребении, то он как бы означает последнее «прости-прощай», обращенное к покойному, символизирует собой трубные звуки, которые издает архангел Гавриил в момент Страшного суда и воскресения из мертвых.
Корабельный устав ВМФ (КУ-78) определяет, что тела умерших или погибших в бою на корабле должны быть погребены на берегу. Только при невозможности соблюсти это правило тела предают морю. В этом случае тело покойного зашивают в парусину, а к ногам прикрепляют груз. Тело умершего или погибшего моряка прикрывается Военно-морским флагом, поверх которого кладется фуражка умершего, а на гроб офицера, кроме того, кортик, сложенный с ножнами крестообразно под острым углом. Ордена и медали умершего, прикрепленные к подушечками, располагаются у гроба на подставке. К гробу наряжается почетный караул.
Перед опусканием тела в море или отходом катера (шлюпки) с гробом от борта личный состав корабля по сигналу «Большой сбор» выстраивается на верхней палубе. Проводится траурный митинг. Оркестр исполняет траурный марш. Перед преданием тела земле (морю) флаг, ордена, медали, фуражка и кортик убираются, производится траурный салют тремя ружейными залпами холостыми патронами. С первым залпом салюта оркестр исполняет Государственный гимн, доска на которой находится тело умершего (погибшего), переносится к планширю, наклоняется, и покойник предается морю.
Корабль, на котором находится тело умершего, приспускает до половины кормовой флаг и поднимает его до места, когда тело будет предано морю или когда катер (шлюпка), отвозящий тело на берег, отойдет от борта не менее чем на 2 кабельтова. О погребении в море, широте и долготе места погребения делается запись в вахтенном журнале и сообщается родственникам погребенного.
При приходе в Японию, где искусство татуировки было доведено до наивозможного совершенства, офицеры оставляли на своем теле знак своего пребывания в дальних морях в отличие от моряков «внутреннего плавания». Дракон или змея, ловящая бабочку, на левой руке между локтем и кистью являлись доказательством плавания на Восток.
Иметь на своем теле подобное «документальное» подтверждение об участии в дальних плаваниях было настолько романтичным, что от этого соблазна не могли удержаться даже отпрыски царской фамилии. По свидетельству того же Коломейцова, великий князь Алексей Александрович, ставший в 1880 г. во главе Российского флота, также в молодости, во время пребывания на Востоке, отдал долг обычаю, причем татуировка его была своего рода перлом.
Флотские поверья живучи, но в наше время сохранилась, как правило, лишь внешняя, чисто театральная сторона священнодействий. Сегодня, как и в далеком прошлом, при пересечении экватора на палубах кораблей появляется морской владыка Нептун. И так же неукоснительно выполняется обряд крещения всех, кто переходит экватор впервые. Правда, на разных кораблях этот праздник дополняется различными деталями в зависимости от обстановки, смекалки и выдумки наиболее опытных и остроумных матросов, старшин и офицеров.
Многие флотские поверья относятся к предсказанию погоды. Состояние погоды — видимость, направление и сила ветра, волны и вызываемые ими течения оказывают на все дела мореплавания огромное влияние. Прежде всего относится это к парусным судам, движение которых всецело зависит от метеорологических условий в районе плавания. Итак, нам понятно, почему издревле моряки старались проникнуть в тайны «погодной кухни», что побудило их собрать множество разнообразных признаков и примет, по которым определялся характер изменений погоды в океане. В далекие времена каждый капитан был сам себе и «гидрометеорологической службой» и «всемирной службой погоды». И чем точнее он умел ее предсказывать, тем более высокой оказывалась готовность экипажа к встрече с надвигающимися штормами, шквалами, с осадками или другими «подарками» погоды.
Вопрос, какая погода ожидается в ближайшее время, интересует многих, ну, а особенно моряков, которые либо находятся в плавании, либо собираются выходить в море. О том, насколько это важно, говорит тот факт, что ныне гидрометеорологическое обеспечение деятельности флота считается видом боевого (оперативного) обеспечения.
В 20-е годы знаменитым четырехмачтовым советским барком «Товарищ» командовал опытнейший моряк Д. А. Лухманов, позже ставший начальником Ленинградского мореходного училища и весь свой громадный опыт и истинную любовь к парусу, к морю передававший будущим капитанам. Дмитрий Афанасьевич любил приговаривать: «Мы, конечно, не сотрудники Центрального института прогнозов, но предсказывать погоду должны уметь, а шквалы замечать вовремя. Тогда и паруса сохраним, и быстрее придем в порт назначения...».
Он учил молодых моряков внимательно наблюдать за солнцем, луной, небом, облаками, водной поверхностью, за характером ветра, поведением морских птиц, ну, а еще — знать указания лоции и местные приметы, устанавливающие изменения погоды. «Тогда не пропадете и без сводок да прогнозов!» — добавлял Лухманов.
Теперь, в век радио, искусственных метеоспутников Земли и широко разветвленной сети станций Всемирной метеорологической службы, прогнозирование погоды поставлено на солидную научную основу. Оно надежно обеспечивает безопасность плавания военных кораблей, коммерческих судов, полеты самолетов. Но все это при непременном условии: прогнозы будут грамотно учитываться плавающим и летным составом. Однако некоторые молодые офицеры и штурманы совершенно ошибочно считают, что теперь уже вовсе не нужно скрупулезно знать приметы, предвещающие смену погоды. Мол, все это было необходимо в век парусного флота.
С давних времен среди моряков были живы погодные поговорки, такие, как: «Если дождик перед ветром — потравите марсофалы» (то есть следует ожидать усиления ветра и необходимо приготовиться к этому, ослабив снасти); «Если дождик после ветра — выбирайте снова их» (то есть ветер будет стихать, и, чтобы паруса «не поласкали», следует снова выбрать снасти). Со временем для лучшего запоминания подобным пословицам придавали вид незамысловатых стишков. Старшему поколению моряков хорошо знакомы стихотворные присказки об ожидаемой погоде, являющиеся обобщениями наблюдений за морем, атмосферой и небесными светилами. Эти присказки существуют во многих странах мира, а в нашем флоте живы и по сей день. Автором переводов многих таких стихов с английского и других языков был Д. А. Лухманов. И воистину трудно встретить моряка или жителя морского побережья, не знающих, что:
Известно, что морские птицы могут улетать за сотни миль от берега. Но зато перед штормом многие из них непременно возвращаются к побережью, и это является довольно точным признаком изменения погоды.
Если небо при солнечном закате чисто, пылает золотом и пурпуром, а при восходе мглисто и окрашено в бледно-розовый цвет — летом нужно ждать ясного, теплого и тихого дня, а зимой — безветренного с ровным морозом.
Птицы коль к берегу держат свой путь —
Ветер здоровый, поверь, будет дуть!
Яркая, чистая утренняя заря, прозрачный воздух при восходе солнца и бодрящий ветерок предвещают ухудшение погоды. Обычно после такого рассвета небо в первой половине дня покрывается тучами, и поднимается сильный ветер, который в средних широтах нередко сопровождается дождем, а зимой снегом.
Если небо красно с вечера —
Моряку бояться нечего...
Безоблачный закат солнца — верный признак хорошей, маловетреной погоды.
Небо красно поутру —
Моряку не по нутру.
Совсем другое дело, когда горизонт с вечера закрыт тучами:
Если солнце село в воду —
Жди хорошую погоду.
Кольцо вокруг Луны (гало) — предупреждение об ухудшении погоды в ближайшие сутки. Если спутница Земли хорошо видна днем, то в Северном полушарии будет холодная ясная погода.
Если солнце село в тучу —
Берегись, получишь бучу.
По общему виду, форме облаков и характеру их движения также можно судить об ожидаемой погоде.
Высоко разметанные по небу перистые облака или быстро бегущие «барашки» — точный признак приближающихся сильных и холодных ветров. Перистые облака, расположенные на небе лучами, говорят, что ветер будет дуть из точки, от которой эти лучи расходятся.
Если сгрудятся тучи
и быстро летят —
Скоро все снасти твои затрещат.
Если ж на клочья начнут
они рваться —
Скоро погода начнет улучшаться.
Если тучи громоздятся
В виде башен или скал,
Скоро ливнем разразятся,
Налетит жестокий шквал.
Коль резок контур облаков,
Ко встрече с штормом будь готов.
Когда ж их контуры легки,
Тогда все ветры далеки...
Перистые облака, покрывающие небо белыми линиями, указывают на установившуюся хорошую погоду, слоистые — на тихую погоду, возможно, туманную или мглистую, кучевые — обычные спутники сухой погоды и холодных, но не очень сильных ветров, дождевые — всегда сопровождаются теплыми ветрами и сырой погодой...
«Барашки» ль по небу бегут
Иль небо метлами метут,
Будь осторожен: шторма жди
И за барометром следи.
Если шквал начинается с дождя, то он будет непродолжительным, но зато весьма опасным, а если начнется с ветра, «дождь перебьет ветер», и он утихнет.
Наблюдая за показаниями барометра либо анализируя барограмму, по динамике протекающего процесса можно достаточно точно прогнозировать изменения погоды. Небольшие и быстро меняющиеся колебания давления серьезными изменениями погоды не грозят, но медленное падение атмосферного давления (или такое же повышение) должно моряка настораживать.
Дождик раньше, ветер вслед —
Жди от шквала всяких бед.
После ветра дождь придет —
Значит, скоро шквал пройдет.
Очень быстрое падение атмосферного давления обычно предвещает скорое ухудшение погоды, в частности сильный шквалистый ветер, грозу или обильные осадки.
Скачет стрелка вверх и вниз —
То погоды лишь каприз.
Если ж медленны движенья —
Жди надолго измененья.
При и без того низком атмосферном давлении его дальнейшее быстрое падение предвещает ветер ураганной силы. Если установилось высокое атмосферное давление (в Северном полушарии), летом жди сухой ясной погоды, возможно, с восточными или северо-восточными ветрами средней силы, а зимой — мороза. Стремительный подъем атмосферного давления выше обычного при хорошей погоде предупреждает о шторме с восточной половины горизонта.
Если стрелка вдруг упала —
Жди грозы, дождя иль шквала;
Если ж стрелка поднимается,
То погода улучшается.
Увеличение атмосферного давления при низком положении стрелки барометра чревато сильными шквалистыми ветрами.
Лезет стрелка вверх упорно,
Не желая отдохнуть, —
Можешь ждать тогда бесспорно,
Что от Оста будет дуть!
В предсказании погоды морякам помогают и другие местные приметы и признаки. Например, если на горе Дооб, высящейся у Новороссийска, появилась белая шапка облаков, то верная примета, что вскоре с гор задует печально знаменитая новороссийская бора — местный ураганный холодный ветер со скоростью 40—60 м/с и более. В этом случае все суда, стоящие тут, как правило, поспешно покидают порт. Иначе — жди беды!
При низком барометре — первый подъем
Шквалов здоровых, бесспорно, мы ждем.
Моряки и рыбаки Камчатки всегда внимательно наблюдают за сопкой Велючинская — разумеется, если находятся в пределах ее видимости. Они хорошо знают, что через 8—10 часов после того, как за вершину этой сопки «зацепится» облако, быть усилению ветра. Они верят этой примете больше, чем любому другому прогнозу. Разве это не пример того, что морякам полезно знать и приметы изменения погоды, характерные для определенного региона?
Внимательное наблюдение за явлениями, происходящими в атмосфере и на море, понимание их физической сущности при известных обстоятельствах могут принести неоценимую помощь для предотвращения тяжелых последствий для корабля и экипажа от внезапного и резкого ухудшения погоды. И сегодня знание бесхитростных стихотворных «погодных» поговорок необходимо каждому, чья деятельность связана с капризными, переменчивыми, своенравными и грозными морями и океанами.
Где, как не на баке, находят выход легенды, поверья, поговорки и разные байки? Их слушают молодые моряки и «наматывают себе на ус» — так они переходят из поколения в поколение флотского люда.
Бак — носовая часть корабля, где еще на парусных кораблях всегда дымил неугасающий фитиль для прикуривания цигарок и стоял обрез с водой, куда бросали окурки. Стоят эти обрезы и на баках современных кораблей. В хорошую погоду, когда разрешен выход на верхнюю палубу при стоянке корабля на якоре, здесь собираются свободные от вахты моряки, курящие и некурящие, слышен перебор струн гитары, вздохи мехов баяна, вперемежку с песней воздух сотрясают взрывы задорного хохота — это как-то из «бывалых-соленых» рассказал очередной «самый достоверный» факт, прослушав который сразу и не поймешь, где тут правда, а где флотская подначка. Здесь же пели матросские песни, играли на балалайках и гармошках, плясали.
Эти импровизированные «баковые концерты» всегда были и остаются очень популярными и любимыми в командах. Во время заграничных походов часто можно наблюдать, как десятки всякого рода шлюпок окружают корабль, собирается толпами народ на пирсе. Местные жители награждают наших моряков аплодисментами за чудесное пение, умелое исполнение народных танцев.
Исторические исследования показывают, что песня как средство для облегчения труда и создания такта при гребле или вообще при массовой тяжелой работе имела место еще в глубокой древности. Она была широко распространена в Китае (на больших джонках), и существует предположение, что оттуда песня перекочевала к морякам коммерческих судов, в особенности в эпоху клиперов, служба на которых была поистине каторжной. Вместе с тем известно, что задолго до появления в китайских водах так называемых чайных клиперов пение было уже в обычае у европейских моряков. Весьма вероятно, что египетские и финикийские матросы работали под песню. Имея одну и ту же цель — облегчение труда, — песни эти были двоякого рода. Так, например, при выхаживании якоря ручным шпилем песня состояла из одного повторяющегося припева. Начинал его один, а затем подхватывали все в такт медленному движению на вымбовках вокруг шпиля. Другого рода песня состояла из ряда возгласов и употреблялась тогда, когда работа производилась толчками, рывками. Чтобы представить себе эти песни, достаточно вспомнить знаменитую русскую «Дубинушку» — песню волжских бурлаков.
В русском флоте такие песни не практиковались, ибо первое и строжайшее требование состояло в соблюдении при работе на корабле абсолютной тишины. При авралах и выходах всех наверх только команды старшего офицера и дудки боцманов нарушали тишину. Такт задавался дудкой, подсвистывавшей темп шага при выборке талей, гиней или при движении вокруг шпиля, а также особым присвистом, употреблявшимся при работе рывками.
Русский матрос любил песню и пел в отведенные на это часы, обычно с шести часов вечера, после ужина, до вечерней молитвы. Вот тогда-то, в эпоху парусного флота, и появилось выражение «баковые концерты», которые были очень популярны и любимы командой. В ту пору появились русские профессиональные песни — такие, например, как «Фрегат Минин». В ней рассказывалось о том, что фрегат попал в шторм, как при этом действовала команда. Этой песней почти всегда начинался «баковый концерт».
Большое влияние на характер песен оказывали сами исполнители, например, украинцы охотно пели «Ревет и стонет Днепр широкий», русские — «Среди долины ровныя» и т. д. Позже появились новые песни. Наиболее популярные среди них — «По морям, по волнам», «Уходил моряк из дома», «Лейся, песня, на просторе» и др. Много матросских песен было рождено в годы Великой Отечественной войны, а такие, как «Прощайте, скалистые горы» и «Севастопольский камень», стали своеобразными гимнами моряков. Писали песни не только профессионалы, но и такие известные моряки, как уже упоминавшийся нами Д. А. Лухманов, капитан 2-го ранга И. И. Фисанович (командир подводной лодки М-172). Кстати, «Песня строевая подводная», которую написал Фисанович, особенно пришлась по душе подводникам и часто звучала в матросских кубриках. Вот один из куплетов этой песни:
А вспомним, какие чудесные песни пели на наших кораблях под гитарные переборы или под вздохи баяна в первые послевоенные годы: «Вечер на рейде», «Заветный камень», «Темная ночь», «Одинокая гармонь», «Огонек», «Прощайте, скалистые горы», «Ой вы, ночи, матросские ночи»... Всех не перечесть.
Нет выше долга, чем борьба с врагами,
И нет бойцов-подводников смелей.
И нет нам тверже почвы под ногами,
Чем палуба подводных кораблей!
Нынче большой популярностью пользуются песни, исполняемые вокально-инструментальными ансамблями и под гитару, но настоящие слова для них, как нам кажется, могут написать лишь те, кому хорошо знаком флот, кто сам любит море, кто не один раз пережил то, чему посвятил свои стихи. Не потому ли и теперь песни, написанные самими моряками, зачастую содержательнее и выразительнее, чем написанное некоторыми известными авторами.
Этот куплет песни, которая родилась в Северной Атлантике на борту подводной лодки, возвращающейся из дальнего океанского похода. Слова и музыку сложил рулевой-сигнальщик матрос Леонид Васюк. Он же первым исполнил песню под собственный аккомпанемент на гитаре. И так же, как когда-то «Песня строевая подводная», написанная И. И. Фисановичем, она тоже прижилась, стала родной для экипажа. Она звучит теперь и в отсеках подводной лодки, и в кубрике береговой казармы, и со сцены клуба на концерте художественной самодеятельности.
Над нами океан ревущий
И голубые слитки льдин,
А где-то добрый берег, ждущий,
Когда мы выйдем из глубин.
Матросские танцы тоже всегда пользовались успехом, даже у самых требовательных зрителей. Из поколения в поколение катилось по палубам кораблей матросское «Яблочко» — задорный и веселый танец русских моряков.
В далекие времена парусного флота были придуманы многие морские игры, которые пользуются успехом у моряков и сегодня. Таковы, например, «Бой подушками», «Корабельное многоборье», перетягивание каната и, конечно же, шлюпочные гонки. Главное во всех играх и спортивных состязаниях моряков — движение, которого лишены моряки в длительном плавании, а также реакция многочисленных зрителей — своих же моряков, их реплики, «советы знатоков», остроты окружающих, которые еще более «подогревают» участников.
Сейчас на кораблях нашего военно-морского флота для отдыха экипажа созданы условия несравненно лучшие, чем в недалеком прошлом, — это кинозалы и спортзалы на больших кораблях, возможность быстро переоборудовать под кинозал столовую личного состава на кораблях поменьше, телевизоры, магнитофоны, самодеятельные музыкальные коллективы и другие средства для организации матросского досуга.
ПОГРЕБЕНИЕ В МОРЕ
21 октября 1805 г. в Трафальгарском сражении был смертельно ранен и через несколько часов скончался адмирал Горацио Нельсон. Тело его было забальзамировано и доставлено в Англию на флагманском линейном корабле «Виктори». Знаменитый флотоводец со всеми почестями был похоронен в Лондоне. На 27 английских линейных кораблях, участвовавших в этом сражении, кроме Нельсона, погибли сотни офицеров и матросов, но все они в отличие от своего адмирала были похоронены в море.
Обычай погребения в море берет свое начало с самых первых дней возникновения мореплавания и сопровождается различными церемониями, связанными с умиротворением богов. Например, у римлян и греков в рот умершего, опускаемого в море, клали монеты для уплаты Харону[105] за провоз погребенного через подземную реку Стикс до врат Аида (Плутона) — бога подземного мира и царства мертвых.
У англичан существует обычай оплачивать работу служителя — «парусника», зашивающего парусиной тело умершего, — одной гинеей[106]. Коммодор Беккет в своем труде Customs and Superstitions («Обычаи и предрассудки») пишет, что в силу этого обычая 23 гинеи были уплачены «паруснику» одного из английских линейных кораблей за зашивание 23 убитых в Ютландском морском сражении.
Согласно старому обычаю, доктор или фельдшер немедленно докладывает вахтенному начальнику о всех случаях смерти, когда бы она ни наступила, будь то ночью или днем. Последний заносит этот факт в вахтенный журнал и докладывает командиру.
В Российском императорском флоте тело умершего или погибшего моряка зашивали в парусину, к ногам прикрепляли груз, после чего покойника помещали на специальной чисто оструганной доске, выносили на шканцы, ставили на небольшое, специально сооруженное для этого случая деревянное возвышение и покрывали Андреевским флагом. Иногда судовыми средствами делали гроб. При наличии на корабле священника производился обряд отпевания[107], а в его отсутствие отпевание совершалось под руководством командира корабля. С началом отпевания флаг приспускался до половины. По окончании этого церковного обряда, под пение «Со святыми упокой», тело вместе с доской подносили к борту ногами вперед и конец доски клался на планшир. Два специально назначенных матроса становились у изголовья и брали края флага в руки. По сигналу горниста (специальный напутственный сигнал умершему) доска приподнималась, и тело соскальзывало за борт из-под флага; одновременно судовой караул производил троекратный залп. Флаг поднимался до места. На церемонии обязаны были присутствовать все офицеры и матросы, не занятые службой. Такие почести отдавали всем служащим на военном корабле, погребаемым в море, без различия в служебном положении и ранге. Эта особенность церемонии символизировала признание того, что перед Богом и смертью все равны. Покрытие тела флагом указывало на то, что покойник служил государству и что государство ответственно за него. Три холостых залпа в воздух, по преданию, делаются для того, чтобы отогнать дьявола, ибо сердце человека в этот момент открыто, и дьявол может легко проникнуть в него. Еще задолго до изобретения огнестрельного оружия, которое стали затем использовать при погребальных церемониях, число три у многих народов имело мистический смысл и употреблялось, например в Древнем Риме, при похоронных ритуалах. Так, до закапывания покойника в могилу сначала бросали три горсти земли, и родственники умершего при этом произносили три раза имя погребаемого. Покидая кладбище, они три раза произносили слово vale, то есть «прощай». Числа 3, 5 и 7 имели таинственный смысл еще до начала римской цивилизации, и даже теперь мы имеем достаточно много примеров употребления числа три именно в этом смысле. Например, три грации[108], три ведьмы в трагедии У. Шекспира «Макбет», три карты в «Пиковой даме» А. С. Пушкина, частое употребление числа три в масонских ритуалах, троекратное «ура» и, наконец, чисто военная традиция, существовавшая до революции, вызывать перед строем на вечерней поверке давно погибшего или умершего, но честно исполнившего свой долг перед Родиной солдата тоже три раза. Этот обычай неукоснительно соблюдался во многих полках русской армии и на кораблях. А впервые он был введен во французской армии императором Наполеоном. Существовала эта традиция и в Советской Армии, но вызов фамилии покойного производился только единожды. Число три широко употребляется в христианстве: триединый Бог (Отец, Сын и Дух Святой), праздник Троицы, икона Андрея Рублева «Троица», троекратное осенение себя крестом, три дня, по прошествии которых душа отлетает на небо, и т. д.
Что же касается специального сигнала, исполняемого горнистом при погребении, то он как бы означает последнее «прости-прощай», обращенное к покойному, символизирует собой трубные звуки, которые издает архангел Гавриил в момент Страшного суда и воскресения из мертвых.
Корабельный устав ВМФ (КУ-78) определяет, что тела умерших или погибших в бою на корабле должны быть погребены на берегу. Только при невозможности соблюсти это правило тела предают морю. В этом случае тело покойного зашивают в парусину, а к ногам прикрепляют груз. Тело умершего или погибшего моряка прикрывается Военно-морским флагом, поверх которого кладется фуражка умершего, а на гроб офицера, кроме того, кортик, сложенный с ножнами крестообразно под острым углом. Ордена и медали умершего, прикрепленные к подушечками, располагаются у гроба на подставке. К гробу наряжается почетный караул.
Перед опусканием тела в море или отходом катера (шлюпки) с гробом от борта личный состав корабля по сигналу «Большой сбор» выстраивается на верхней палубе. Проводится траурный митинг. Оркестр исполняет траурный марш. Перед преданием тела земле (морю) флаг, ордена, медали, фуражка и кортик убираются, производится траурный салют тремя ружейными залпами холостыми патронами. С первым залпом салюта оркестр исполняет Государственный гимн, доска на которой находится тело умершего (погибшего), переносится к планширю, наклоняется, и покойник предается морю.
Корабль, на котором находится тело умершего, приспускает до половины кормовой флаг и поднимает его до места, когда тело будет предано морю или когда катер (шлюпка), отвозящий тело на берег, отойдет от борта не менее чем на 2 кабельтова. О погребении в море, широте и долготе места погребения делается запись в вахтенном журнале и сообщается родственникам погребенного.