Дымов Феликс. Аленкин астероид

   Тетя Маня с «Пронькой» давно укатили. Зато ребята собрались, все наши, со двора. Тут и.Эммочка Силина с Таней Орбелян — обе мои подружки закадычные. И новенький мальчик Алик. И Наиль Гохман. И много других. Даже Шурик Дарский в первый ряд протолкался, когда только успел из дому выскочить? Собрались, смотрят на стену. А когда диктор в точности как вчера объявил про «пожизненно» и про «волеизъявление», Шурик закричал:
   — Неправда это. Астероиды не дарят. Ты все выдумала!
   Я ужасно рассердилась:
   — Тебя не спросили!
   — Это не ответ! Ты докажи! — зашумели ребята. Обидно, что все они Шуркину сторону держат.
   Но я вида не подаю:
   — Никаких вам доказательств не будет. Завистники вы все! Ни у кого из вас своего астероида нет, вот и завидуете!
   Смотрю — и глазам не верю. Ребята переглянулись, покачали головами, подались назад, вот-вот совсем уйдут. Подвел меня язык. Со всеми сразу поссорил. Такую несусветицу несу— стыд! Неужели и правда мелкая собственница во мне пробудилась, как Туня опасалась? Выходит, я хуже всех в нашем дворе?! Самая отсталая, да? Опомнилась я, кинулась за ними, хватаю за плечи, в глаза заглядываю:
   — Ребята, бросьте, пошутила я! Астероид мне дядя Исмаил подарил. На день рождения. Вы же вчера были у меня. Знаете.
   А он позже пришел, ночью. И подарил.
   Не знаю, почему — упираю на то, что он ночью пришел. Но ребята поверили мне сразу и без оглядки. Я забрала у Туни карточку. И давала потрогать всем, кто хотел. Шурка насупился. Эммочка Силина, наоборот, придвинулась ко мне, взяла за руку:
   — Я с тобой играю, Лялечка!
   А Наиль покусал кулак, подумал и сказал:
   — А зато когда я вырасту, мне родители обещали живого щенка!
   — Таксу или сенбернара? — поинтересовалась еще одна моя подружка, Кето.
   — Японскую, карликовой породы.
   — Они же все искусственные! На электронике! — Кето презрительно оттопырила нижнюю губу.
   Наиль обиделся:
   — А вот и неправда!
   — А вот и правда!
   Вскочили они, сжали кулаки. Не иначе, думаю, до драки дело дойдет… Но роботески грудью встали между ними:
   — Дети, дети, драться нехорошо! — предупредила Кетошина.
   — Драка не аргумент! — подхватила Наилева.
   — Надо уступать девочкам! — разъяснила Кетошина.
   — А пусть девочки не задираются! — возразила Наилева.
   — Не задевайте моего ребенка! — возмутилась Кетошина.
   — А вы моего не трогайте, за своим смотрите! — возразила Наилева.
   И давай они как ненормальные подпрыгивать — вверх-вниз, вверх-вниз. Антенны дрожат, хвостики с помпонами воинственно вздернуты, уперлись друг в дружку лбами — вот-вот искры посыплются. «Еще не легче! — переполошилась я. — Не хватало, чтоб вместо детей роботески разодрались!»
   — Туня, — прошептала я. — Наведи-ка порядок!
   Туня с места не стронулась, но, вероятно, намекнула им на своем электронном языке, что непедагогично выяснять отношения при детях. Няни перестали шипеть и разошлись.
   — Слушай, Ляля, а что же мы с астероидом делать будем? — напомнила Таня Орбелян, протягивая мне перфокарту. Она все мои дела принимает близко к сердцу.
   — Ого, что! — Я подскочила на месте. — Да что угодно!
   — Ну, например, например?
   Я задумалась. Как назло, в голову ничего не приходило.
   Мы ведь здесь, а он — вон где! Ну, слетаешь к нему пару раз — и все удовольствие?!
   — Сейчас, сейчас. Минуточку…
   Я потерла виски — может, какую мыслишку выскребу. Но в голове пусто — как на отключенном телеэкране.
   Тьфу, наваждение! Это ж даже представить себе невозможно: иметь астероид и не знать, что с ним делать! Да будь здесь дядя Исмаил, он бы двести разных способов предложил. И еще бы один, самый главный, на закуску оставил. Нашла чем мучиться, сказал бы он, посмеиваясь. До такого пустяка не додуматься! Как же тогда наши предки не терялись, когда каждый, говорят, дома имел, и землю, и леса, и животных всяких не счесть? Ну, животные полбеды: они живые, с ними играть можно. А с лесом-то что делать, когда им владеешь?
   Был бы астероид у нас во дворе, можно было бы его в крепость превратить, построить зимой снежную горку, ледяные дорожки залить вокруг… Но чем бы он тогда от обыкновенного валуна отличался? Кто бы его тут подарком посчитал? Нет, пусть уж летает где летает. Придумаем что-нибудь…
   — Он же совсем настоящий. Целая планета, — сказала я тихо. И поняла, что сморозила глупость. Мальчишки заулыбались. А в глазах у девочек одна жалость.
   — Ребята, она же не виновата, что ей подарили астероид! — сказал Алик. Он всего третий день как в наш дом переехал. И няня у него красивая: в золотистую крапинку, точно божья коровка.
   Слова Алика меня сразу подстегнули:
   — Ребята, а пусть астероид будет наш общий? Для всего двора.
   Шурик, который уже собрался было уходить, заколебался.
   Он не может терпеть, чтобы хорошие мысли еще кому-нибудь, кроме него, приходили в голову:
   — Предлагаю первый приз за идею применения астероидов! Кто придумает, тому целый день быть вне очереди комендантом двора!
   — А если мы придумаем, нам тоже приз? — спросили хором двухлеточки Рая-Даша.
   — И вам, и вам… Я же сказал — всем!
   Сели мы в кружок. Думаем. Над нами няни жужжат, тоже усиленно размышляют. А Наилева роботеска занервничала, с советом сунулась. Так мы ее отогнали. Нечего подсказывать, сами разберемся… Минут пятнадцать сидим. Или даже двадцать. Рая-Даша заскучали, на карусель ушли.
   — Может, сначала слетаем посмотрим? — нерешительно предложила я.
   Шурик иронически прищурился:
   — Так вот и разместимся на твоем камешке, если все туда двинем!
   А я откуда знаю, разместимся или нет? Ребят уже человек тридцать собралось. Всех, пожалуй, не возьмешь.
   — А давайте… давайте совет астероида выберем! — Алик немного заикался от волнения. — Пусть совет и летит!
   — Ура! Посчитаемся! — загорелась хитрая Кето. Она на считалки везучая. Заранее в свою удачу верит.
   — А Алена? — подозрительно спросила Танька-ревнючка.
   Ей кажется, раз мы подруги, то или вместе, или никому. Я уж боюсь вмешиваться, стою молча: пусть сами решают…
   — А что Алена? — удивился Алик. — Смешно бы ей считаться, хозяйке астероида! Пусть водит.
   «Спасибо, Алик, — шепчу про себя. — Постараюсь, чтоб и ты попал. Уж я постараюсь…»
   Прикидываю, кого и сколько выбрать. Четверых мало. Семерых много. Шесть в самый раз. Чтобы Эмма с Таней. И Наиль. И Алик. В общем, вся компания. Туня подмигивает мне, с кого счет начать. А уж я ее с полунамека понимаю. Сыплю без запинки: «Ниточка-иголочка, ти-ти, улети!», «Стаканлимон, выйди вон!», «Вокзал для ракет, мы уедем, а ты нет!».
   Ну и дальше в том же духе. Туня тыщу вариантов перепробует, пока я одну считалку закончу. Как ни говори — робот, электронная голова! Вдвоем мы быстро справляемся…
   Вижу — Алик с Шуриком местами меняются, не иначе Шурикова няня подала своему дорогому воспитаннику знак.
   Алик-то, тютя новенький, не разгадал еще наших хитростей.
   На нем считалка и закончилась. Зато Шурке повезло: попал в совет. Посмотрела я на грустное Алькино лицо и еще больше расстроилась: очень ему с нами лететь хочется. Но ничего не поделаешь: в другой раз будет умнее.
   — Товарищи совет! — сказал Шурик командирским тоном. — Сбор завтра утром вон в том углу двора. Кто не может лететь — пусть заранее предупредит!
   Мне его тон не понравился. Возомнил себя командиром!
   Но пока я придумывала ответ, он убежал к тете Мане причесывать липы. Мне ничего иного не оставалось, как припустить следом…
   Спала я плохо. Всю ночь мне снился удирающий по небу астероид. Он почему-то блеял и, по-козлиному взбрыкивая, уносился вскачь по Млечному Пути.
   К утру у меня разболелась голова, но признаться Туне я не могла. Начнутся охи-вздохи, вызовут с работы маму — и прости-прощай астероид! Я притворилась веселой, услала Туню разогревать завтрак, а сама скоренько проглотила зернышко антиболя. Мама рассказывала, что у следующих моделей автоматических нянь в электронную схему будут вмонтированы медицинские датчики — тогда уж их не обманешь. А пока я с чистой совестью провела честную Туню. Прожевала безвкусный завтрак. И мы спустились во двор.
   Во дворе было непривычно пусто. Легкий ветер трогал листья пирамидальных тополей, деревья вздрагивали и становились серебряными. Но чуть ветер утихал, тополя снова перекрашивались в зеленое. Совет наш в неполном составе маялся в углу двора, поодаль висели озабоченные няни. Мы томились и медленно привыкали к хмурой погоде — ее еще не приготовили для прогулок. Не хотелось ни разговаривать, ни шутить. Наконец, зевая, подошла Эммочка, она всегда и всюду опаздывает. Мы вышли со двора, стали на движущийся тротуар, перескочили на эскалатор, поднялись на платформу монорельса. Через минуту подошел поезд, вобрал пассажиров и выстрелился на площадку космолифта.
   Встретил нас робот, диспетчер рейса, и, беспрерывно болтая, проводил к запасной полосе. Он был большой, суетливый, прилипчивый и розовый, как пастила, и когда плыл впереди, то напоминал утку, заманивающую в воду утят.
   Мы уже не первый раз в космолифте, но привычки к чудесам не приобрели, а потому глазели по сторонам и восторженно вскрикивали. Мимо катили какие-то конструкции. Проносились роботы. Вздувались купола. Открывались люки. Сбоку пешеходной дорожки мигали фонарики. Эммочка терлась возле меня и поминутно теребила мою руку. Таня из-за этого ужасно злилась и страдала одна. Наиль и Шурик шагали рядом с Кето. Причем Шурик выглядел так, словно его тут ну ничем не удивишь!
   На запасной полосе стоял маленький вагончик. Мы вошли, сели в кресла. Няни прилипли в проходе, каждая против своего воспитанника. Двери пошипели, сомкнулись. И как мы ни прислушивались, как ни пытались уловить хоть слабое сотрясение или вибрацию, так ничего и не почувствовали. Догадались, что летим, лишь тогда, когда в окошечке заскользили цифры-указатели.
   — Жаль, иллюминаторов нет, — сказала л, наклоняясь к Тане. — Ничего не видно.
   В эту минуту зачирикал мой видеобраслет. Я включила изображение. И нисколько не удивилась, увидав маму. Всем известно, что путешествие под присмотром нянь безопасно, однако мамы есть мамы: всё равно тревожатся. Когда я вчера просилась на астероид, мама сначала и слушать не хотела:
   — Никаких астероидов! Вечно этот непутевый Исмаил чтонибудь выдумает! Еще простудишься — в пустоте ведь абсолютный нуль!
   Уже и Туня за меня вступилась. И про скафандры я ей рассказала. А мама ни в какую. Если б не папа, не бывать мне в рейсе. Не знаю даже, что с ним случилось. Он ведь тоже всегда против космоса. А тут слушал-слушал нас, потом погладил мамину руку и сказал: «Знаешь, Мариночка, нашей Алене девятый год. Пусть летит». И, склонив набок голову, заглянул в мамины глаза с таким выражением, какое у него бывает, когда он играет на своем мультиоргане трудную вещь.
   Мама быстро заморгала и сразу согласилась: «Да пусть летит, я не против. Лишь бы никуда не высовывалась! Держись крепче, а то свалишься в эту самую пустоту…» Сейчас мама зорко оглядела вагончик. И я поняла, как ей трудно было столько времени удерживаться от телевызова!
   — Как дела, доченька?
   — Отлично, мамочка. Оказывается, у дяди Исмаила нескучная работа. Я тоже хочу в разведчики.
   — Выдумывай! На Земле тебе дела мало?
   — Здесь интереснее.
   — Потому что впервые одна летишь!
   Здравствуйте, одна! Да если даже не считать ребят, шесть нянь с нас пылинки сдувают! И каждая заботливее шести пар родителей!
   — Не переживай, мамочка! — Я терпеливо улыбнулась. — Передай папе, пусть тоже за меня не волнуется. Или нет, я сама ему с астероида отсигналю.
   Выключила я браслет. И тут как прорвало: прямо цепная реакция среди родителей. Всех пятерых вызвали. И все зашептались над браслетами, стараясь не мешать друг другу.
   Я вполголоса окликнула Туню:
   — Туня, правда ведь в Поясе Астероидов не опасно?
   — Кто бы вас пустил туда, где опасно!
   — А у тебя чего-нибудь вкусненького не найдется?
   — Завтракать надо было как следует!
   — Тогда мне не хотелось…
   — А сейчас не время… Режим…
   Но я уж няню знаю. Поворчала-поворчала для порядка, а потом потрясла своим бездонным багажником и дала мне и Тане по сэндвичу. Танина роботеска засуетилась и выложила перед воспитанницей с десяток разных бутербродов. Но Таня уплетала сэндвич — нужны ей были какие-то бутерброды!
   На Марсе нас задержали надолго: перегружали наш вагончик в попутный корабль. Точнее, не совсем попутный: он должен сойти с маршрута и подбросить нас в Пояс Астероидов, а на обратном пути прихватить домой. Для нас-то ничего не меняется: мы в одних и тех же креслах прямиком до места доедем. А кто-то, вероятно, не очень обрадуется — крюк давать по Солнечной системе!
   На стене засветился большой экран:
   — Здравствуйте, дети. Я командир корабля. Меня зовут Эрих Аркадьевич.
   — Здравствуйте. Только мы не дети, — возразил Шурик. — Мы почти взрослые.
   — Прошу прощения… Приветствуем вас, почти взрослые, на борту «Кипучего». Стыковка закончена.
   Мы засмеялись. Шутит командир! Видно, принял нас за дошколят, сочинил сказочку про стыковку. Сказал бы уж прямо— упаковка. Потому что спрятал нас в самый глухой уголок трюма, уж я-то знаю! Для транспланетника такой вагончик вместе с нянями и детьми все равно что лишний карандаш в портфеле первоклассника.
   — Лёту до вашей точки два часа одиннадцать минут, — продолжал командир.
   — Посадку увидите на экране. Не скучайте. Желаю приятного путешествия.
   Улыбнулся — и пропал, будто его и не было. Потянулось нудное время пути. Няни затеяли игру в «смекалки-выручалки» и «Технику наугад». Даже изобразили вшестером пародию на балет — «Танец маленьких роботов». То и дело по видео, будто невзначай, наведывались родители. И все же я с трудом дождалась конца перелета — мыслимо ли не иметь в вагоне иллюминаторов? Хотя дядя Исмаил рассказывал, что на этих сумасшедших скоростях мы бы сплошную черноту увидели…
   Я облегченно вздохнула, когда на экране вновь появился командир:
   — Устали, почти взрослые? — подчеркнуто серьезно спросил Эрих Аркадьевич. — Вероятно, ежели кто из вас мечтал о космосе, то теперь заскучал и передумал? Не угадал? Ну, смелые ребята!
   Он кивнул штурману, который шептал что-то ему на ухо, и снова поднял на нас глаза:
   — Слушайте меня внимательно. Начинаем причаливание. Скафандры под креслами справа. Няни помогут вам обрядиться.
   Он отступил — и на экране появилось изображение моего астероида. Только цвета победнее. Потому что дядя Исмаил снимал его с «Муравья», при свете могучих синхромных прожекторов, на полный солнечный спектр. А у транспланетников , прожектора похуже: хоть и мощные, но одноцветные, лазерные— лишь бы увидеть! Транспланетник не разведчик: по проложенным трассам ходит.
   Я так долго любовалась астероидом, что Туне пришлось напомнить про скафандр. Достали мы из-под кресла пакет, и я ахнула: какой-то великанский мешок, раза в два больше моего роста. Весь в продольных складках и пузырях
   — ужас!
   — Что ты, радость моя! — я замахала руками. — Я это ни за что не надену!
   — Извини, но без скафандров только мы, роботы, обходимся в пустоте, — язвительно замечает няня. — Не торопись, попробуй примерить.
   А зачем пробовать? У меня хватает воображения представить, в какое я превращусь чучело! Ребята вокруг с такими же мешками возятся. У одной Кето скафандр по фигурке.
   Я всегда говорила, что она везунчик!
   — Не вертись, не вертись, обряжайся! — командует Туня.
   Я со вздохом натянула комбинезон Обула толстые носки с подогревом. Туня раздернула скафандр за горловину, и я — нырк туда с головой! Барахтаюсь, хохочу внутри: как же двигаться? Тоже мне — аттракцион «Бег в мешках»!
   На мое счастье, Туня что-то подкрутила внизу, и — о чудо! — стал скафандр сжиматься, сжиматься, собрался маленькими чешуйками и обнял тело, как тренировочный костюм, туго-натуго. Стало легко, удобно — я даже подпрыгнула от удовольствия.
   — Еще не всё, — остановила меня Туня. — Обувайся!
   Я зашнуровала ботинки, притопнула ногой. Роботеска закрепила шлем, подключила систему дыхания. Вдохнула я — ничего, жить можно. Воздух ничем не пахнет, стерилизованный, но это уже придирки. Не пропадем!
   Пока мы возились со скафандрами, «Кипучий» успел причалить. На экране было видно, как космонавты выкатили вагончик из трюма, вмазали в хвост астероиду кольца, зацепили тросы.
   — Готовы? — спросил Эрих Аркадьевич.
   — Готовы! — гаркнули мы вразнобой.
   — Э, нет, так не пойдет! — командир поморщился. — Роботы, доложите по форме!
   Приосанились наши няни и отрапортовали:
   — Пассажир — Алена Ковалева! Скафандр номер три проверен, к выходу в открытый космос готов!
   — Пассажир — Шурик Дарский! Скафандр шесть полностью исправен, к пустоте пригоден!
   В общем, за каждого из нас постарались — отчеканили звонко да весело.
   — Ну, чистого вам вакуума, ни пылинки на трассе! — пожелал напоследок Эрих Аркадьевич. — В вашем распоряжении четыре часа. Со связи вас не снимаю.
   Раскрылись двери вагончика, а за ними не тамбур, а самый натуральный шлюз. Вошли мы. Закрылись створки сзади, раздвинулись впереди — и оказались мы на пороге космоса.
   Свет и тьма тут вместе живут, не смешиваются. Отдельно — лучи звездные, острые, глаза колют. Отдельно — плотная чернота, хоть ладонью черпай! Астероид двумя прожекторами крест-накрест высвечен. До его поверхности метров восемь.
   И видно, какая она твердая, коричневая, в мелких пупырышках.
   Мы невольно попятились. А няни подталкивают, уговаривают. Здесь и тяжести никакой нет. Одна обманчивая видимость. Прыгай с этой высоты — не упадешь, не разобьешься.
   Мы няням верим, а все же ступить в пустоту боязно.
   Первым решился Шурик. Вот ябеда он и задавака, а если боится, нипочем не покажет. Шагнул — и повис, ручками-ножками дрыгает. За ним Кето пошла. Ей лишь бы не первой, а так она куда угодно кинется. Тут и Наиль тихонечко с порога ногу спустил, точно воду пробует. А потом глаза зажмурил — и оттолкнулся.
   За ним мы с Танечкой, взявшись за руки. И хорошо, посильнее прыгнули: раньше всех на поверхность спланировали.
   Одна Эммочка в тамбуре осталась: «Никуда не полезу! Боюсь!»
   Няня ее в охапку-и вниз!
   Над нашими головами Кето, Наиль и Шурик точно веревочками к небу привязаны. Юлят, извиваются, загребают руками — и ни с места. Мир без тяжести! Пришлось няням буксировать неудачников за ноги. И оказались мы точно статуи, выброшенные на свалку: кто стоит, кто лежит, тот под углом, этот боком, почти не касаясь камней. И никому от этих поз никакого неудобства!
   — Астероид маленький, — пояснила Туня. — Силенок у него маловато притянуть вас как следует… Поэтому ботинки оборудованы двигателями. Сейчас мы их задействуем — и бегайте на здоровье. Можно даже прыгать, если хочется…
   — Ботинки отрегулированы на высоту не более метра, как на Земле, — добавила няня Наиля.
   Таня скакнула на одной ножке — и захлопала в ладоши:
   — Чур-чура, играем в классы!
   — Вам бы все в классики да в куколки! — возмутился Шурик.
   На этот раз я была абсолютно с ним согласна: стоило забираться в космос, чтобы играть в классы? Но не могла же я не поддержать любимую подружку?!
   — А что? Очень заманчиво! — Я присела и назло ему стала расчерчивать грунт пальцем. К сожалению, на каменистом грунте следов не оставалось.
   — Да ведь мы же в первый раз же в новый мир же попали! — Шурик всплеснул руками. — Понимать же надо!
   — Можно совершить кругосветное путешествие, — предложил Наиль. — Целая неизученная планета! Не какой-нибудь необитаемый остров!
   Идея понравилась. Хотели определиться по звездам. Но оказалось, крутится бедный астероид вместе с нами и расчаленным между кольцами вагончиком, как волчок. Непонятно, отчего у нас вообще головы не закружатся. Куда там за звездами следить! Они пляшут как сумасшедшие, хороводы водят… Выстроились мы цепочкой. И пошли наугад…
   Особенно разбежаться здесь негде. Вся планетка тридцать моих шагов в длину, двенадцать в ширину. Но все равно планета. Самостоятельный мир! Шурик и Наиль пошушукались с нянями. Добыли специальный фломастер для пустоты.
   И нарисовали астероиду полюса — северный и южный, провели экватор и главный меридиан. Заодно пятиконечной звездочкой обозначили столицу. На этом паша кругосветка и закончилась… Вот ведь целый карманный мир под ногами, а что с ним делать — не сразу сообразишь!
   — Скучно на этом свете, господа! — со вздохом произнесла я любимую фразу дяди Исмаила.
   — Ребята, а кто знает, что такое «господа»? — спросил Наиль. Он лежал на животе, подперев голову ладонями. Вернее, даже не на животе, а на локотках и носочках ботинок — и ничуточки не прогибался. На Земле ни за что так не удержаться!
   — Господа, — сказала, подумав, Кето, — это такие вымершие животные.
   — Древняя профессия! — не согласилась Эммочка. — Раньше люди в религиях работали, в бога верили. Так вот, наверно, он — господь, а они — господа!
   — Глупости! — Шурик постучал кулаком по шлему. — Бога давно нет. Почему же слово не умерло?
   — А вот и не умерло! — Я вмешалась в спор потому, что Шурик трещал и вертелся так, будто он один на свете прав. — Дядя Исмаил часто его повторяет…
   Авторитет дяди Исмаила в нашей компании непререкаем.
   Еще бы, разведчик! Шурик умерил тон, но окончательно не сдался.
   — Довольно гадать, дети, вы все неправы! — перебила Наилева няня. — Раньше господами называли богатых, которые владели землей, лесами, заводами…
   — Слушайте, а давайте и мы нашу планету разделим? — Кето тряхнула головой, и ее косички заколотились изнутри о шлем.
   — Как это: разделим? — Таня от удивления раскрыла рот.
   — Не понимаю, откуда у современных детей эти собственнические инстинкты? — заскрипела Туня. — Воспитываешь, воспитываешь вас в братстве и бескорыстии, а в вас одни пережитки! Нашли игрушку — планету делить! Если бы вас одни роботы воспитывали, никогда бы такое в голову не пришло! Воскресить самые мрачные страницы истории — это нелогично и нецелесообразно!
   Размахалась ручками у нас над головами, а мне смешно.
   Подумаешь, усмотрела пережитки в обыкновенной игре.
   Схватила я Туню за хвостик, подтянула поближе и сделала страшное лицо. Няня — умница, сразу примолкла. Я ее отодвинула и повернулась к Кето:
   — Продолжай, Кетоша, теперь тебя никто не перебьет.
   — Представляете, этот мир никогда хозяина не имел! — Кето ударила каблуком в камень. — Не считая Алены… Но Алена по-настоящему им и не владела. Она его сразу нам подарила.
   — Не подарила, а в совет двора вас выбрала! — на свою беду, заметила Туня.
   — Да уж вам бы о выборах помолчать бы! — вдруг ни с того ни с сего разошлась Шурикова няня. — Если бы я не приняла мер, даже мой Шурик мог не попасть…
   — А что он у вас, какой особенный? — насмешливо спросила няня Эммочки.
   — Да уж не чета другим! —ответила Шурикова роботеска, оскорбительно поводя хвостиком в ее сторону.
   Это, конечно, задело няню Эммочки до глубины ее электронной души. Она даже на «вы» перешла:
   — Нет, я когда-нибудь перегорю от одного только вашего голоса! Впервые вижу такую зануду!
   — Я? Я зануда? А вы… А вы…
   Дальше мы ничего не услыхали, потому что в критические моменты автоматы переходят на ультразвук. Роботески часто между собой ссорятся. Удивляться тут нечему. Характеры они у своих воспитанников заимствуют. Их симпатии и антипатии зависят от хозяев, то есть от нас Одно неосторожное замечание — и пожалуйста, конфликт: «Девочка в желтом шарфике!
   Слезь с забора, нос разобьешь!» — крикнет одна няня. «Не вмешивайтесь, за своим присматривайте!» — возразит няня девочки. И пошло, и поехало, и не развести их — так распетушатся! Но сейчас они нарочно затеяли свару: пытаются отвлечь нас от Кетошиной идеи раздела мира Я знаю один-единственный способ их унять. Поджала ногу, повалилась навзничь, будто поранилась. И закричала:
   — Ой-ой-ой, больно!
   Мой крик сразу в Туниных ушах застрял, все на свете перекрыл. Кинулась она ко мне:
   — Что случилось?
   — А то, — говорю ей спокойным голосом и слегка по затылку шлепаю, — а то, что мы ваши хитрости разгадали. Немедленно разойдитесь, ясно?
   — Так точно! — ответили няни хором.
   — Давай, Кето! — нетерпеливо потребовал Наиль.
   — Так я уже почти все сказала. Предлагаю поиграть в историю. Пускай у нас на планете будут разные государства.
   Как в старину.
   Я в восторге подбежала к ней, ткнулась шлемом в шлем и сделала губами поцелуй. А Шурик закричал:
   — Кетоша, ты — гений, пусть все знают!
   Гений скромно потупился, а затем гордо обозрел планету от горизонта до горизонта.
   Через полчаса мы разделили астероид белыми линиями на шесть частей. Границы пролегли ровные, с полосатыми столбиками, шлагбаумами и крохотными пограничниками в шубах — ведь чего только не найдется в багажниках роботссок! Каждый из нас почувствовал себя — как это в старых фильмах? — государем… Мальчишки азартно перебегали с места на место и спорили, кому какая территория достанется:
   — Эта вот моя будет. Или нет, лучше вон та!
   — С какой стати твоя? А почему не моя?
   — Бросьте спорить, мальчики! — Кето придержала за локоть Наиля. — Разделим государства по жребию. А ну, отворачивайся. Кому этот кусок?