Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Андрей Дышев
Русский закал
Моему сыну Стасу
Считаю необходимым предупредить, что фактическая основа романа является плодом моей фантазии и не может расцениваться как адекватное отображение ситуации в нашей стране и за ее пределами.Автор
Часть 1
Катание на яхте в бархатный сезон
Глава 1
«Арго» на прибое подскакивала, словно дикий мустанг. Моя несчастная пассажирка ухватилась обеими руками за леер, голова ее безвольно повисла, и я испугался, как бы она не свалилась за борт.
– Это в последний раз… – простонала она своему мужу, который оставался спокойным и безразличным ко всему, что его окружало. – Никаких больше авантюр, так и знай… Все, нет больше моего терпения!
Как раз в эту минуту форштевень мягко въехал в прибрежный песок, «Арго» накренилась, и женщина судорожно обняла мачту. Мужчина отсчитал мне деньги, подмигнул, а я, будто сочувствуя его жене, развел руки в стороны.
– Подай же мне руку! – требовательно сказала она.
Я оказался проворнее ее мужа, который уже спрыгнул на берег и был занят тем, что искал в карманах рубашки спички. Мадам подала мне руку с таким видом, будто подавала деньги нищему. Я помог ей сойти, все еще сохраняя на лице выражение сострадания, хотя скорее готов был утопить ее, так как она своим видом и недовольными репликами могла распугать мне клиентуру.
Я оттащил якорь подальше от воды и, когда яхта приподнялась на очередной волне, вогнал его лапу глубоко в песок. Едва я присел и принялся подворачивать намокшие внизу джинсы, ко мне подлетела полная женщина в белой панаме с пухлой девочкой, которую держала за руку, и затараторила:
– Вы катаете? И можно всем? А вот нас с ребеночком не возьмете?
Я смотрел на нее и ее преждевременно раздутую девочку с состраданием и даже не пытался скрыть своих чувств. Этих точно укачает, подумал я.
– По три доллара с носа, мамаша.
– И с детей?
– И с детей тоже.
– Хорошо! Мы согласны! Лерочка, полезай наверх, дядя разрешил.
Пока я прикидывал, кого первого забросить на палубу – мамашу или Лерочку, меня тронули за плечо. Хорошо загоревший мужчина с длинными волосами, перетянутыми сзади резинкой, крутил на пальце веревку с привязанным к ней плоским камешком. Я понял, что начинается настоящая работа.
– Катаешь, капитан?
– Три доллара с носа, – повторил я и уже сделал шаг к спелому заду Лерочки, которая топталась у форштевня, пытаясь вскарабкаться на палубу, как длинноволосый снова тронул меня за плечо.
– Только без этой мамаши и ребенка, – негромко попросил он.
Я остановился. Мужчина продолжал крутить свой дурацкий камешек. На пальце правой руки поблескивал перстень. Этот человек был на полголовы выше меня; лень было поднимать голову, поэтому взгляд мой блуждал по его волосатой груди и карманам джинсов.
– На яхте дюжина уместится. – И снова повернулся к ребенку, который мешком упал в воду.
– Ты что, не понимаешь? – улыбнулся длинноволосый. – Со мной телки, шампанское… Не надо детей.
На этот раз я посмотрел на него с любопытством. Пожалуй, такой тип может неплохо заплатить.
– Сколько вас?
– Трое.
– До Алчака со всех тридцать баксов.
– Идет.
Мамаша, несмотря на свой внушительный вес, оказалась гораздо ловчее дочери. С первого прыжка она достала леерную стойку и повисла на ней, отчего «Арго» накренилась еще сильнее. Опасаясь, что она сейчас опрокинет яхту, я крепко схватил ее сзади за то место, где должна была быть талия, и потянул на себя. Женщина взвизгнула, а стоявшая рядом Лерочка вдруг громко захохотала да вдобавок ущипнула свою маму за ягодицу.
– Вы что! – крикнула мадам, замахнувшись на меня кулаком. – Маньяк! Принесите лестницу, а то стоите здесь как пень!
Кажется, весь пляж покатывался от хохота.
– Дело в том, что яхта не пойдет на прогулку в связи с тем, что в трюме открылась течь, – сказал я.
Не помню, что она там еще кричала. Длинноволосый помогал своим девушкам подняться на палубу, а я вытаскивал засевший глубоко в песок якорь. Одна из пассажирок была невысокого роста, с короткой стрижкой и восхитительным бюстом, и ее сильно выгоревшие светлые волосы хорошо оттеняли шоколадный загар на плечах. Вторая была намного более стройная, темноволосая, смуглая, мелкая завивка струилась вдоль спины, доставая почти до пояса. Она напоминала мне мексиканку, каких показывают в телесериалах, к тому же говорила с легким и приятным акцентом. И еще я обратил внимание на то, что она страшно боится медуз. Войдя в воду по колено, девушка с выражением ужаса на лице смотрела на покачивающиеся рядом с ней полупрозрачные зонтики.
Оказавшись на палубе, пассажирки приняли одежду, туфли, пакеты, после чего наверх полез длинноволосый. Я хотел помочь ему и взялся было за лямку рюкзака, который висел у него на плечах, но длинноволосый грубо отдернул мою руку.
– Я хотел помочь, – сказал я.
– Обойдусь.
Ему в самом деле не надо было помогать. Легко поднялся на палубу и пошел на корму, где уже сидели его подруги. Блондинка расположилась на задней скамейке, и мне пришлось попросить ее пересесть, пока я буду заводить мотор. Она перешла на крышу каюты, но я объяснил, что там ее может задеть гик. Блондинка почему-то стала нервничать, и длинноволосый, заглянув в каюту, кивнул ей на нары:
– Сиди здесь.
Брюнетка расположилась на баке, где никому не мешала, и, свесив с борта красивые ноги, смотрела на удаляющийся берег. Длинноволосый стоял у переборки и следил за моими действиями. Кажется, он не торопился откупоривать шампанское и развлекаться со своими девочками.
Я вывел «Арго» из бухты, заглушил мотор, и нас сразу же закачало на волнах. Я стал тянуть шкоты, раксы весело зазвенели, устремляясь вверх по мачте, парус наполнился ветром, и яхта медленно пошла вдоль берега. Пока я возился с румпелем, длинноволосый, низко пригнувшись, исчез в каюте. Над мачтой барражировали чайки, едва не задевая стеньгу своими гигантскими белыми крыльями, кливер вяло хлопал на слабом ветру. Нас плавно разворачивало носом на далекий Алчак, похожий на допотопное животное, пьющее воду из моря. Справа, в трех милях от нас, шел пассажирский лайнер, и едва заметный дымок из его труб быстро таял в теплом воздухе, дрожащем над водой.
– Можно выходить, – сказал я. – Желающие искупаться, не забудьте сначала обвязаться веревкой.
Из каюты не слышалось ни звука.
– Вам не плохо? – спросил я, приседая перед створками двери.
Блондинка полулежала на самых дальних нарах, подложив под спину подушку. Перед ней сидел длинноволосый, глядя на меня. Посреди стола лежал его рюкзак, поэтому я видел только голову. Взгляд длинноволосого был неприятным.
– Что-нибудь случилось? – спросил я.
– Случилось, – ответил он. – Придется поменять курс.
И вытянул в мою сторону руку.
На меня уставился черный зрачок револьверного ствола.
– Это в последний раз… – простонала она своему мужу, который оставался спокойным и безразличным ко всему, что его окружало. – Никаких больше авантюр, так и знай… Все, нет больше моего терпения!
Как раз в эту минуту форштевень мягко въехал в прибрежный песок, «Арго» накренилась, и женщина судорожно обняла мачту. Мужчина отсчитал мне деньги, подмигнул, а я, будто сочувствуя его жене, развел руки в стороны.
– Подай же мне руку! – требовательно сказала она.
Я оказался проворнее ее мужа, который уже спрыгнул на берег и был занят тем, что искал в карманах рубашки спички. Мадам подала мне руку с таким видом, будто подавала деньги нищему. Я помог ей сойти, все еще сохраняя на лице выражение сострадания, хотя скорее готов был утопить ее, так как она своим видом и недовольными репликами могла распугать мне клиентуру.
Я оттащил якорь подальше от воды и, когда яхта приподнялась на очередной волне, вогнал его лапу глубоко в песок. Едва я присел и принялся подворачивать намокшие внизу джинсы, ко мне подлетела полная женщина в белой панаме с пухлой девочкой, которую держала за руку, и затараторила:
– Вы катаете? И можно всем? А вот нас с ребеночком не возьмете?
Я смотрел на нее и ее преждевременно раздутую девочку с состраданием и даже не пытался скрыть своих чувств. Этих точно укачает, подумал я.
– По три доллара с носа, мамаша.
– И с детей?
– И с детей тоже.
– Хорошо! Мы согласны! Лерочка, полезай наверх, дядя разрешил.
Пока я прикидывал, кого первого забросить на палубу – мамашу или Лерочку, меня тронули за плечо. Хорошо загоревший мужчина с длинными волосами, перетянутыми сзади резинкой, крутил на пальце веревку с привязанным к ней плоским камешком. Я понял, что начинается настоящая работа.
– Катаешь, капитан?
– Три доллара с носа, – повторил я и уже сделал шаг к спелому заду Лерочки, которая топталась у форштевня, пытаясь вскарабкаться на палубу, как длинноволосый снова тронул меня за плечо.
– Только без этой мамаши и ребенка, – негромко попросил он.
Я остановился. Мужчина продолжал крутить свой дурацкий камешек. На пальце правой руки поблескивал перстень. Этот человек был на полголовы выше меня; лень было поднимать голову, поэтому взгляд мой блуждал по его волосатой груди и карманам джинсов.
– На яхте дюжина уместится. – И снова повернулся к ребенку, который мешком упал в воду.
– Ты что, не понимаешь? – улыбнулся длинноволосый. – Со мной телки, шампанское… Не надо детей.
На этот раз я посмотрел на него с любопытством. Пожалуй, такой тип может неплохо заплатить.
– Сколько вас?
– Трое.
– До Алчака со всех тридцать баксов.
– Идет.
Мамаша, несмотря на свой внушительный вес, оказалась гораздо ловчее дочери. С первого прыжка она достала леерную стойку и повисла на ней, отчего «Арго» накренилась еще сильнее. Опасаясь, что она сейчас опрокинет яхту, я крепко схватил ее сзади за то место, где должна была быть талия, и потянул на себя. Женщина взвизгнула, а стоявшая рядом Лерочка вдруг громко захохотала да вдобавок ущипнула свою маму за ягодицу.
– Вы что! – крикнула мадам, замахнувшись на меня кулаком. – Маньяк! Принесите лестницу, а то стоите здесь как пень!
Кажется, весь пляж покатывался от хохота.
– Дело в том, что яхта не пойдет на прогулку в связи с тем, что в трюме открылась течь, – сказал я.
Не помню, что она там еще кричала. Длинноволосый помогал своим девушкам подняться на палубу, а я вытаскивал засевший глубоко в песок якорь. Одна из пассажирок была невысокого роста, с короткой стрижкой и восхитительным бюстом, и ее сильно выгоревшие светлые волосы хорошо оттеняли шоколадный загар на плечах. Вторая была намного более стройная, темноволосая, смуглая, мелкая завивка струилась вдоль спины, доставая почти до пояса. Она напоминала мне мексиканку, каких показывают в телесериалах, к тому же говорила с легким и приятным акцентом. И еще я обратил внимание на то, что она страшно боится медуз. Войдя в воду по колено, девушка с выражением ужаса на лице смотрела на покачивающиеся рядом с ней полупрозрачные зонтики.
Оказавшись на палубе, пассажирки приняли одежду, туфли, пакеты, после чего наверх полез длинноволосый. Я хотел помочь ему и взялся было за лямку рюкзака, который висел у него на плечах, но длинноволосый грубо отдернул мою руку.
– Я хотел помочь, – сказал я.
– Обойдусь.
Ему в самом деле не надо было помогать. Легко поднялся на палубу и пошел на корму, где уже сидели его подруги. Блондинка расположилась на задней скамейке, и мне пришлось попросить ее пересесть, пока я буду заводить мотор. Она перешла на крышу каюты, но я объяснил, что там ее может задеть гик. Блондинка почему-то стала нервничать, и длинноволосый, заглянув в каюту, кивнул ей на нары:
– Сиди здесь.
Брюнетка расположилась на баке, где никому не мешала, и, свесив с борта красивые ноги, смотрела на удаляющийся берег. Длинноволосый стоял у переборки и следил за моими действиями. Кажется, он не торопился откупоривать шампанское и развлекаться со своими девочками.
Я вывел «Арго» из бухты, заглушил мотор, и нас сразу же закачало на волнах. Я стал тянуть шкоты, раксы весело зазвенели, устремляясь вверх по мачте, парус наполнился ветром, и яхта медленно пошла вдоль берега. Пока я возился с румпелем, длинноволосый, низко пригнувшись, исчез в каюте. Над мачтой барражировали чайки, едва не задевая стеньгу своими гигантскими белыми крыльями, кливер вяло хлопал на слабом ветру. Нас плавно разворачивало носом на далекий Алчак, похожий на допотопное животное, пьющее воду из моря. Справа, в трех милях от нас, шел пассажирский лайнер, и едва заметный дымок из его труб быстро таял в теплом воздухе, дрожащем над водой.
– Можно выходить, – сказал я. – Желающие искупаться, не забудьте сначала обвязаться веревкой.
Из каюты не слышалось ни звука.
– Вам не плохо? – спросил я, приседая перед створками двери.
Блондинка полулежала на самых дальних нарах, подложив под спину подушку. Перед ней сидел длинноволосый, глядя на меня. Посреди стола лежал его рюкзак, поэтому я видел только голову. Взгляд длинноволосого был неприятным.
– Что-нибудь случилось? – спросил я.
– Случилось, – ответил он. – Придется поменять курс.
И вытянул в мою сторону руку.
На меня уставился черный зрачок револьверного ствола.
Глава 2
Минуту я разглядывал его руку с пистолетом, потом спросил:
– Простите, я не совсем вас понял. Вы что-нибудь хотите?
– Сейчас ты изменишь курс, – ответил длинноволосый.
– Ради бога! – я развел руки в сторону. – Разве это проблема? Но если вы намерены плыть в Турцию, то должен вас сразу предупредить: это невозможно, потому что на яхте нет достаточного количества воды и…
– Заткнись, – оборвал он меня, уловив иронию. – Выходи на палубу! Быстро!
Я вышел и сел на лавку рядом с румпелем. Отсюда я мог видеть их всех, не опасаясь, что кто-то окажется за спиной. Брюнетка все еще пребывала на баке, я видел ее ноги из-под нижней шкаторины паруса, и казалось, она совершенно не причастна к тому, что происходит на яхте. Блондинка, напротив, сильно волновалась, и это было хорошо заметно по ее глазам. Длинноволосый, помахивая пистолетом, вышел следом за мной, сел на крышу каюты, свесив ноги вниз. На его шее болтался бинокль. Не сводя ствола с моей груди, он приложил бинокль к глазам, посмотрел на белый лайнер.
– К теплоходу, – скомандовал он.
Я глянул на быстро удаляющийся лайнер, затем перевел взгляд на длинноволосого, стараясь мимикой выразить все, что о нем думаю.
– С превеликим удовольствием, – ответил я, – но яхта не сумеет догнать теплоход.
– Идиот! – зарычал он. – Я не требую догонять его. Плыви к тому месту, где он находится сейчас!
Стараясь не нервировать более своего пассажира, я стал манипулировать брасами, разворачивая гик, как вдруг брюнетка показалась из-за паруса. Легкая тень тревоги лежала на ее лице.
– Тима, – негромко сказала она длинноволосому, – там, впереди, на нас идет моторка.
Обладатель кошачьего имени, кажется, здорово струхнул. Он спрыгнул на палубу, ткнул стволом мне в живот и зашипел:
– В каюту, гнида, быстро! И не дай бог высунешь свою харю наружу!
Я не заставил себя долго упрашивать и, нагнувшись, спустился вниз. Между столом и нарами оставалось слишком мало места, чтобы я мог свободно разойтись с блондинкой, поспешившей занять место на палубе. Она выгнулась изо всех сил, но все равно коснулась меня. Я нарочно выпятил живот. Блондинка застряла между столом и мною, как в вагоне метро в час «пик». Мгновение мы стояли в тесном единении. Если бы не Тимка со своей пушкой, я бы, клянусь всеми морскими богами, обнял ее. Кажется, она почувствовала это, толкнула меня обеими руками в грудь и выскочила на палубу. Мгновением позже я понял, что за шутки подобного рода всегда приходится расплачиваться. Перед моими глазами мелькнул кулак Тимуни с рукоятью, и сильный удар в скулу опрокинул меня на нары. Я успел бы увернуться, но не стал этого делать лишь по той причине, что интуитивно почувствовал неукротимое желание длинноволосого прострелить мне голову, и он непременно сделал бы это, если бы не погасил свою ярость точным попаданием в мой фейс.
Моторка прожужжала где-то рядом. Я увидел, как Тимуня и блондинка скованными движениями махали находящимся там пассажирам. Всего мгновение никто не смотрел в мою сторону, и я успел дотянуться до лежащего на нарах полиэтиленового пакета, раскрыть его, порыться среди вещей и вытащить то, что могло иметь смысл в этой ситуации. Мятый паспорт с потертыми углами я незаметно сунул под матрац нар. В это время с моторки что-то прокричали насчет чайников, и смысл этого термина стал мне понятен позже, когда Тима снова заглянул в каюту и закричал:
– Ты что, придурок, наделал?! Куда нас несет?
Я вмиг забыл про паспорт и Тимкин пистолет и рванул к выходу, отталкивая пирата. Незакрепленный гик косой ходил над крышей каюты, яхту раскачивало и стремительно несло на прибрежные камни. Я, конечно, не мастер-яхтсмен, но мне хватило нескольких секунд на то, чтобы перекинуть шкоты на правый борт, зафиксировать гик и отвести «Арго» от скал.
Обе дамочки крепко держались за руки, их мордашки исказились от испуга. Тимуня тоже не мог похвастать выдержкой и бормотал ругательства, словно молитву. Тут уж я дал волю своим эмоциям.
– Вот что, Флинт, – зло сказал я, – хватит меня пугать. В крабов будешь тыкать своим стволом. Говори нормально, чего ты хочешь, или веди яхту сам.
– Курс на теплоход, – повторил Тима после недолгой паузы, но уже спокойным голосом. – И больше не вякай, иначе я в самом деле прострелю тебе голову.
– Вы засветились, ребята, – сказал я наобум, проверяя реакцию Тимки. – Водитель моторки – мой друг. Если со мной что-то случится, вас найдут.
Реакция Тимки оказалась непредсказуемой и чрезмерно бурной. Признаться, я не был готов к такому развитию событий. Он схватил меня за горло, сдавил так, что у меня потемнело в глазах, приставил к виску ствол и сказал в самое ухо:
– Вот что, морской волк, я отучу тебя шутки с нами шутить. Эту моторку дают напрокат, и сегодня мы уже на ней плавали без всякого водителя.
Сволочь, он ударил меня по той же скуле, по какой уже бил. Кажется, он всерьез взялся за меня, и боль была столь ощутимой, что я на некоторое время замолчал, усердно выравнивая яхту по курсу «на теплоход».
Некоторое время мы плыли молча. Девочки спустились в каюту и расположились на дальних нарах. Тимка снова уселся на крышу каюты лицом ко мне и некоторое время буравил меня черными зрачками. Потом повернулся и попытался разглядеть что-то по курсу, но мешали «бермудка» и кливер. Пришлось ему встать, но, прежде чем отойти на бак, он махнул пистолетом и приказал:
– Ну-ка, руки на борт и смотреть в воду! Если повернешь башку – сделаю дырку!
Не доверяет, и правильно делает, подумал я, садясь на борт и свешивая ноги в воду. Зачерпнул рукой, приложил к скуле. Кажется, немного вспухла, но крови нет.
Я положил руку на сваленную в кучу одежду моих пиратов, осторожно потянул за брючину так, чтобы ее конец свисал с борта.
– Ты позволишь мне повернуться?
– Поворачивайся, – разрешил Тимка.
Я не торопясь развернулся, встал и, показывая рукой на одежду, сказал:
– Мне показалось, что-то выпало из карманов.
– А, черт! – выругался Тимка и, оттолкнув меня плечом, посмотрел за борт.
– Не там, левее, – сказал я. – Видишь, краснеет?.. Нет, уже ушло на глубину. Поздно!
Тимка схватил джинсы, проверил карманы.
– Что там могло упасть? Что ты туда кинул?
– Я не отвечаю за сохранность ваших вещей… Кажется, записная книжка в красной обложке.
– Какая, к черту, книжка?.. Валери, посмотри свой паспорт! – крикнул он кому-то из девушек.
Брюнетка хлопнула рукой по пакету.
– Он на месте, – ответила она. – Мы как моторку сдали, я его в этот пакет положила.
– Посмотри, я тебе говорю! – крикнул Тимка.
Брюнетка нехотя стала ковыряться в пакете.
– Ну?
– Пока не вижу.
– Пока не видишь!.. Дура! Какого черта он оказался в моих джинсах? Утонул твой паспорт! – Тимка повернулся ко мне: – Ты копался в вещах, трюмная крыса? Сейчас нырнешь за ним.
– С удовольствием.
Он замахнулся, но на этот раз не ударил, лишь выругался и сплюнул за борт. Валери поднялась к нему с пакетом в руках, молча пожала плечами. Тима постучал себя пальцем по лбу и сказал сквозь зубы:
– Чучело!
Он снова стал осматривать море в бинокль, но, похоже, не нашел то, что искал, и махнул рукой в сторону:
– Ну-ка, давай левее!
Минут десять мы плыли в другом направлении. Блондинка тоже вышла наружу. Воспользовавшись тем, что Тимка разглядывает море в бинокль, я показал ей глазами, что восхищен ее бюстом. В ответ она лишь иронично усмехнулась, села рядом с Тимой, закурила длинную сигарету.
– Не видно? – спросила она.
– Пока нет, – ответил Тима. – Мы еще мало проплыли.
Втроем они пристально всматривались в даль, лишь ствол пистолета продолжал целиться в меня. Я внимательно рассмотрел эту машинку. Заряжен ли?
Мои террористы были настолько увлечены исследованием поверхности моря, что и я невольно присоединился к их занятию.
– Вижу! – крикнул Тима, не опуская бинокля. – Эй, капитан, давай правее… Да не так круто! Тише, тише!.. Хорошо! Полный вперед!
Паруса мешали мне увидеть то, к чему мы плыли, и я не мог маневрировать.
– Надо убрать паруса, – сказал я Тиме.
– Зачем?
– Если ты собираешься что-то подобрать с воды, то это лучше делать на моторе, – сказал я, изо всех сил делая вид, что принимаю ту лапшу, которую мне вешали на уши.
Тима подозрительно уставился на меня, задумался, потом нехотя сказал:
– Ладно, валяй. Только без фокусов.
Я быстро очистил снасти, и кливер съехал с леера на палубу, сжался в комок. Следом за ним погасла и опустилась вниз треугольная «бермудка». Движение прекратилось, яхта свободно покачивалась на волнах. По курсу, метрах в ста от нас, на поверхности воды плавало черное пятно.
– Рули к мешку, – приказал Тима.
Я быстро завел мотор и, управляя румпелем, приблизил «Арго» к черному полиэтиленовому мешку, надутому пузырем и плавающему на самой поверхности. Мотор через минуту заглох, по-видимому, закончился бензин, но яхту еще несло по инерции. Тима выругался, сказал, что заставит меня грести веслами, и продолжал целиться мне в голову. Девицы тем временем свесили руки вниз и вытащили мешок на палубу.
Я подумал, что Тима снова заставит меня спрятаться в каюте, чтобы я не узнал лишнего, но он, кажется, забыл обо мне. Тут же, на моих глазах разорвал мешок и вытащил из него обыкновенный «дипломат», осмотрел его со всех сторон, положил перед собой, обернулся в мою сторону и зачем-то спросил:
– Любопытствуешь, мариман?
После чего щелкнул обеими замками сразу и поднял крышку.
«Дипломат» был совершенно пуст.
– Простите, я не совсем вас понял. Вы что-нибудь хотите?
– Сейчас ты изменишь курс, – ответил длинноволосый.
– Ради бога! – я развел руки в сторону. – Разве это проблема? Но если вы намерены плыть в Турцию, то должен вас сразу предупредить: это невозможно, потому что на яхте нет достаточного количества воды и…
– Заткнись, – оборвал он меня, уловив иронию. – Выходи на палубу! Быстро!
Я вышел и сел на лавку рядом с румпелем. Отсюда я мог видеть их всех, не опасаясь, что кто-то окажется за спиной. Брюнетка все еще пребывала на баке, я видел ее ноги из-под нижней шкаторины паруса, и казалось, она совершенно не причастна к тому, что происходит на яхте. Блондинка, напротив, сильно волновалась, и это было хорошо заметно по ее глазам. Длинноволосый, помахивая пистолетом, вышел следом за мной, сел на крышу каюты, свесив ноги вниз. На его шее болтался бинокль. Не сводя ствола с моей груди, он приложил бинокль к глазам, посмотрел на белый лайнер.
– К теплоходу, – скомандовал он.
Я глянул на быстро удаляющийся лайнер, затем перевел взгляд на длинноволосого, стараясь мимикой выразить все, что о нем думаю.
– С превеликим удовольствием, – ответил я, – но яхта не сумеет догнать теплоход.
– Идиот! – зарычал он. – Я не требую догонять его. Плыви к тому месту, где он находится сейчас!
Стараясь не нервировать более своего пассажира, я стал манипулировать брасами, разворачивая гик, как вдруг брюнетка показалась из-за паруса. Легкая тень тревоги лежала на ее лице.
– Тима, – негромко сказала она длинноволосому, – там, впереди, на нас идет моторка.
Обладатель кошачьего имени, кажется, здорово струхнул. Он спрыгнул на палубу, ткнул стволом мне в живот и зашипел:
– В каюту, гнида, быстро! И не дай бог высунешь свою харю наружу!
Я не заставил себя долго упрашивать и, нагнувшись, спустился вниз. Между столом и нарами оставалось слишком мало места, чтобы я мог свободно разойтись с блондинкой, поспешившей занять место на палубе. Она выгнулась изо всех сил, но все равно коснулась меня. Я нарочно выпятил живот. Блондинка застряла между столом и мною, как в вагоне метро в час «пик». Мгновение мы стояли в тесном единении. Если бы не Тимка со своей пушкой, я бы, клянусь всеми морскими богами, обнял ее. Кажется, она почувствовала это, толкнула меня обеими руками в грудь и выскочила на палубу. Мгновением позже я понял, что за шутки подобного рода всегда приходится расплачиваться. Перед моими глазами мелькнул кулак Тимуни с рукоятью, и сильный удар в скулу опрокинул меня на нары. Я успел бы увернуться, но не стал этого делать лишь по той причине, что интуитивно почувствовал неукротимое желание длинноволосого прострелить мне голову, и он непременно сделал бы это, если бы не погасил свою ярость точным попаданием в мой фейс.
Моторка прожужжала где-то рядом. Я увидел, как Тимуня и блондинка скованными движениями махали находящимся там пассажирам. Всего мгновение никто не смотрел в мою сторону, и я успел дотянуться до лежащего на нарах полиэтиленового пакета, раскрыть его, порыться среди вещей и вытащить то, что могло иметь смысл в этой ситуации. Мятый паспорт с потертыми углами я незаметно сунул под матрац нар. В это время с моторки что-то прокричали насчет чайников, и смысл этого термина стал мне понятен позже, когда Тима снова заглянул в каюту и закричал:
– Ты что, придурок, наделал?! Куда нас несет?
Я вмиг забыл про паспорт и Тимкин пистолет и рванул к выходу, отталкивая пирата. Незакрепленный гик косой ходил над крышей каюты, яхту раскачивало и стремительно несло на прибрежные камни. Я, конечно, не мастер-яхтсмен, но мне хватило нескольких секунд на то, чтобы перекинуть шкоты на правый борт, зафиксировать гик и отвести «Арго» от скал.
Обе дамочки крепко держались за руки, их мордашки исказились от испуга. Тимуня тоже не мог похвастать выдержкой и бормотал ругательства, словно молитву. Тут уж я дал волю своим эмоциям.
– Вот что, Флинт, – зло сказал я, – хватит меня пугать. В крабов будешь тыкать своим стволом. Говори нормально, чего ты хочешь, или веди яхту сам.
– Курс на теплоход, – повторил Тима после недолгой паузы, но уже спокойным голосом. – И больше не вякай, иначе я в самом деле прострелю тебе голову.
– Вы засветились, ребята, – сказал я наобум, проверяя реакцию Тимки. – Водитель моторки – мой друг. Если со мной что-то случится, вас найдут.
Реакция Тимки оказалась непредсказуемой и чрезмерно бурной. Признаться, я не был готов к такому развитию событий. Он схватил меня за горло, сдавил так, что у меня потемнело в глазах, приставил к виску ствол и сказал в самое ухо:
– Вот что, морской волк, я отучу тебя шутки с нами шутить. Эту моторку дают напрокат, и сегодня мы уже на ней плавали без всякого водителя.
Сволочь, он ударил меня по той же скуле, по какой уже бил. Кажется, он всерьез взялся за меня, и боль была столь ощутимой, что я на некоторое время замолчал, усердно выравнивая яхту по курсу «на теплоход».
Некоторое время мы плыли молча. Девочки спустились в каюту и расположились на дальних нарах. Тимка снова уселся на крышу каюты лицом ко мне и некоторое время буравил меня черными зрачками. Потом повернулся и попытался разглядеть что-то по курсу, но мешали «бермудка» и кливер. Пришлось ему встать, но, прежде чем отойти на бак, он махнул пистолетом и приказал:
– Ну-ка, руки на борт и смотреть в воду! Если повернешь башку – сделаю дырку!
Не доверяет, и правильно делает, подумал я, садясь на борт и свешивая ноги в воду. Зачерпнул рукой, приложил к скуле. Кажется, немного вспухла, но крови нет.
Я положил руку на сваленную в кучу одежду моих пиратов, осторожно потянул за брючину так, чтобы ее конец свисал с борта.
– Ты позволишь мне повернуться?
– Поворачивайся, – разрешил Тимка.
Я не торопясь развернулся, встал и, показывая рукой на одежду, сказал:
– Мне показалось, что-то выпало из карманов.
– А, черт! – выругался Тимка и, оттолкнув меня плечом, посмотрел за борт.
– Не там, левее, – сказал я. – Видишь, краснеет?.. Нет, уже ушло на глубину. Поздно!
Тимка схватил джинсы, проверил карманы.
– Что там могло упасть? Что ты туда кинул?
– Я не отвечаю за сохранность ваших вещей… Кажется, записная книжка в красной обложке.
– Какая, к черту, книжка?.. Валери, посмотри свой паспорт! – крикнул он кому-то из девушек.
Брюнетка хлопнула рукой по пакету.
– Он на месте, – ответила она. – Мы как моторку сдали, я его в этот пакет положила.
– Посмотри, я тебе говорю! – крикнул Тимка.
Брюнетка нехотя стала ковыряться в пакете.
– Ну?
– Пока не вижу.
– Пока не видишь!.. Дура! Какого черта он оказался в моих джинсах? Утонул твой паспорт! – Тимка повернулся ко мне: – Ты копался в вещах, трюмная крыса? Сейчас нырнешь за ним.
– С удовольствием.
Он замахнулся, но на этот раз не ударил, лишь выругался и сплюнул за борт. Валери поднялась к нему с пакетом в руках, молча пожала плечами. Тима постучал себя пальцем по лбу и сказал сквозь зубы:
– Чучело!
Он снова стал осматривать море в бинокль, но, похоже, не нашел то, что искал, и махнул рукой в сторону:
– Ну-ка, давай левее!
Минут десять мы плыли в другом направлении. Блондинка тоже вышла наружу. Воспользовавшись тем, что Тимка разглядывает море в бинокль, я показал ей глазами, что восхищен ее бюстом. В ответ она лишь иронично усмехнулась, села рядом с Тимой, закурила длинную сигарету.
– Не видно? – спросила она.
– Пока нет, – ответил Тима. – Мы еще мало проплыли.
Втроем они пристально всматривались в даль, лишь ствол пистолета продолжал целиться в меня. Я внимательно рассмотрел эту машинку. Заряжен ли?
Мои террористы были настолько увлечены исследованием поверхности моря, что и я невольно присоединился к их занятию.
– Вижу! – крикнул Тима, не опуская бинокля. – Эй, капитан, давай правее… Да не так круто! Тише, тише!.. Хорошо! Полный вперед!
Паруса мешали мне увидеть то, к чему мы плыли, и я не мог маневрировать.
– Надо убрать паруса, – сказал я Тиме.
– Зачем?
– Если ты собираешься что-то подобрать с воды, то это лучше делать на моторе, – сказал я, изо всех сил делая вид, что принимаю ту лапшу, которую мне вешали на уши.
Тима подозрительно уставился на меня, задумался, потом нехотя сказал:
– Ладно, валяй. Только без фокусов.
Я быстро очистил снасти, и кливер съехал с леера на палубу, сжался в комок. Следом за ним погасла и опустилась вниз треугольная «бермудка». Движение прекратилось, яхта свободно покачивалась на волнах. По курсу, метрах в ста от нас, на поверхности воды плавало черное пятно.
– Рули к мешку, – приказал Тима.
Я быстро завел мотор и, управляя румпелем, приблизил «Арго» к черному полиэтиленовому мешку, надутому пузырем и плавающему на самой поверхности. Мотор через минуту заглох, по-видимому, закончился бензин, но яхту еще несло по инерции. Тима выругался, сказал, что заставит меня грести веслами, и продолжал целиться мне в голову. Девицы тем временем свесили руки вниз и вытащили мешок на палубу.
Я подумал, что Тима снова заставит меня спрятаться в каюте, чтобы я не узнал лишнего, но он, кажется, забыл обо мне. Тут же, на моих глазах разорвал мешок и вытащил из него обыкновенный «дипломат», осмотрел его со всех сторон, положил перед собой, обернулся в мою сторону и зачем-то спросил:
– Любопытствуешь, мариман?
После чего щелкнул обеими замками сразу и поднял крышку.
«Дипломат» был совершенно пуст.
Глава 3
Не знаю, что они хотели в нем найти, но рожи, надо признаться, вытянулись у них изрядно. Тима посмотрел на Валери, Валери – на блондинку, а блондинка – на меня, будто бы я мог разъяснить им ситуацию.
– Пусто, – сказал я. – А «дипломат» почти новый, еще можно пользоваться.
Тимка в ярости шарахнул кулаком по крышке, словно мои слова окончательно убедили его в том, что все это не мерещится.
– Я не понял! – взревел он, глядя на блондинку. – Сделай милость, объясни нам, что это все значит?
– Я знаю ровно столько же, сколько и ты. – Блондинка на всякий случай отошла к мачте, взялась за нее рукой. – План разрабатывали вы со Слоном. С него и спрашивай. И не надо кричать на меня.
Валери сидела на палубе, свесив ножки в воду. Не поворачивая головы, она сказала:
– В последнюю ночь ты оставалась с ним наедине. Ты же и провожала его в порт. И хорошо бы узнать, о чем вы тогда с ним шептались?
Блондинка подбоченилась и закачала головой.
– Что ты сказала? Мы шептались? Мы были наедине?.. – Она сжала кулаки, словно собиралась броситься на девушку. – Да, мы были наедине, мы спали вместе, и не тебе знать, о чем мы шептались.
Валери спокойно ответила:
– Если ты не скажешь, куда твой женишок подевал деньги, то будешь плавать здесь среди этих омерзительных тварей, – она кивнула на стайку очаровательных медуз с фиолетовыми прожилками, а потом перевела взгляд на меня. – И на пару с боцманом.
– Я, вообще-то, намерен вернуться на берег, – ответил я.
– Заткнись! – рявкнул Тимка и поднес пистолет к лицу блондинки. – Хорошо, я допускаю, что ты ничего не знаешь, что Слон свалил с деньгами один. Но на берег ты пока не выйдешь. Подождем.
Валери прошла мимо меня, спустилась в каюту, села на нары и положила ноги на стол. Я смотрел, как она изящно прикуривает сигарету.
Тима пнул ногой «дипломат», тот упал в воду и закачался на волнах.
– Я не понимаю, почему ты не хочешь мне верить, – сказала блондинка. – Я удивлена не меньше тебя.
– Он твой любовник! – ответил Тима. – Почему я должен тебе верить?
– Да, мне ты не веришь. Ты больше веришь этой метиске, – и она кивнула на каюту.
– Попрошу без оскорблений, – донесся из каюты певучий голосок Валери.
– Я никому не верю, – рыкнул Тима.
– Ну подумай спокойно, – сказала блондинка, отводя ствол пистолета от своего лица. – Ты продержишь меня здесь день, два, неделю. А что потом? За это время Слон вместе с деньгами исчезнет навсегда, и мы уже никогда его не найдем.
– Я тебя не отпущу, – твердо повторил Тима.
– Но это же смешно! Слон всех нас обул, надо действовать вместе и быстро, а ты вбил себе в голову какой-то заговор! Надо гнать на берег, брать машину и мчаться в порт, пасти его у таможни и там брать.
– Все! – рявкнул Тима и ударил кулаком по стволу мачты. – Молчи! Не делай из меня идиота!
– Ты зациклился на обмане, Тима! Мы не знаем, что случилось с ним на теплоходе. Может быть, на него стали наезжать, и он кинул пустой чемодан в воду, а деньги спрятал.
– С каким бы удовольствием я бросил тебя за борт. Может, научилась бы плавать, – прошипел Тима и перевел взгляд на меня. – Ставь свои паруса, будем фланировать вдоль берега и наслаждаться сентябрьским солнышком.
На палубе появилась Валери. По-кошачьи плавно она поднялась на крышу каюты, нацепила темные очки, села напротив солнца, подставляя его лучам лицо.
В полукилометре от берега Тима приказал взять курс на восток, и мы поплыли вдоль берега. За час мы дошли до Алчака, там я развернулся в обратном направлении, к Капчику. Тима притих, он безучастно сидел на крыше каюты с револьвером в руке и полусонными глазами смотрел на берег. Блондинка стояла на баке, держась за тугой леер, и смотрела вперед. Валери, кажется, уснула на нарах, уткнувшись лицом в подушку.
Стемнело. Стало прохладно. Блондинка показалась из-за паруса. Она перешагнула гик и хотела спуститься в каюту, но Тима схватил ее за руку.
– Стоять!
– Я замерзла и хочу одеться, – ответила она.
Тима ударил кулаком по крыше каюты.
– Валери! Кинь сюда ее шмотки!
На палубу вылетел тугой пакет и шлепнулся у моих ног. Я поднял его и протянул девушке. Она взяла, кивнула мне и прикрыла на мгновение глаза, как будто хотела сказать, что мы с ней теперь друзья по несчастью.
В самом деле, я невольно обрел союзника. Блондинка, как и я, – заложница. У нас общие враги, а значит, на определенном этапе – общие цели.
– Хотите порулить немного? – спросил я ее, пока она одевалась рядом.
– Назад! – вяло пригрозил пистолетом Тима. Блондинка подчинилась, отошла к мачте, но я успел поймать ее понимающий взгляд.
Тима снова стукнул кулаком по крыше и крикнул:
– Подай мой рюкзак!
Он принялся развязывать бечевки рюкзака, затем долго копался внутри, выкладывая консервы, флягу, чашки. В это же время я начал очередной маневр, разворачивая «Арго» в обратном направлении. Тима заворчал, выругался, ему пришлось переносить все с крыши на палубу, чтобы можно было повернуть гик. Палуба же показалась ему неудобным местом для трапезы, и он приказал:
– Стоп, машина! Снимай паруса!
– На моторе мы не сможем идти, – напомнил я. – Бензина нет.
– Мы никуда не пойдем, – ответил Тима. – Кидай якорь, будем делать баиньки.
Я посмотрел на берег. До него – пятьсот метров, для меня это не расстояние. Потом вверх по заповеднику, километр по реликтовому лесу, и я на трассе. Если не найду попутку, то – бегом по серпантину. За час наверняка доберусь до поселка. У пристани всегда ночует дюжина рыбаков, которым утром выходить на лов. Три моторные лодки на подводных крыльях – и группа захвата через пятнадцать минут будет уже на «Арго». А там разговор с Тимкой будет коротким, рыбаки – парни крутые.
С легкой нервной дрожью в пальцах я снял оба паруса, кинул якорь и включил сигнальный фонарь. Тимке красная лампочка на стеньге не понравилась.
– Выруби этот прожектор, – сказал он и, не дождавшись, пока я снова спущусь в каюту к приборному щитку, перерезал ножом тонкий проводок, бегущий по мачте. Убрал нож в рюкзак и вынул оттуда небольшой темный предмет. – Руку! – вдруг сказал он.
– Что? – не понял я.
Тимка не стал повторять, схватил меня за локоть, потянул на себя, и я почувствовал на запястье холодный металл. Раздался щелчок. Пока я соображал, что он творит, Тима подтолкнул ко мне блондинку, легко заломил ее руку и защелкнул на ее запястье второй наручник.
– Скованные одной цепью, связанные одной целью… – пропел Тимка и похлопал меня по плечу. – Извини, капитан, но я не уверен, что ты не слиняешь из нашей дружной компании. Милочка – прекрасный балласт, мастер спорта по скоростному утоплению, она поможет тебе быстро пойти ко дну… Желаю вам приятной ночи!
Он зевнул и, рассовав под мышки консервы, флягу, рюкзак, исчез в каюте.
– Пусто, – сказал я. – А «дипломат» почти новый, еще можно пользоваться.
Тимка в ярости шарахнул кулаком по крышке, словно мои слова окончательно убедили его в том, что все это не мерещится.
– Я не понял! – взревел он, глядя на блондинку. – Сделай милость, объясни нам, что это все значит?
– Я знаю ровно столько же, сколько и ты. – Блондинка на всякий случай отошла к мачте, взялась за нее рукой. – План разрабатывали вы со Слоном. С него и спрашивай. И не надо кричать на меня.
Валери сидела на палубе, свесив ножки в воду. Не поворачивая головы, она сказала:
– В последнюю ночь ты оставалась с ним наедине. Ты же и провожала его в порт. И хорошо бы узнать, о чем вы тогда с ним шептались?
Блондинка подбоченилась и закачала головой.
– Что ты сказала? Мы шептались? Мы были наедине?.. – Она сжала кулаки, словно собиралась броситься на девушку. – Да, мы были наедине, мы спали вместе, и не тебе знать, о чем мы шептались.
Валери спокойно ответила:
– Если ты не скажешь, куда твой женишок подевал деньги, то будешь плавать здесь среди этих омерзительных тварей, – она кивнула на стайку очаровательных медуз с фиолетовыми прожилками, а потом перевела взгляд на меня. – И на пару с боцманом.
– Я, вообще-то, намерен вернуться на берег, – ответил я.
– Заткнись! – рявкнул Тимка и поднес пистолет к лицу блондинки. – Хорошо, я допускаю, что ты ничего не знаешь, что Слон свалил с деньгами один. Но на берег ты пока не выйдешь. Подождем.
Валери прошла мимо меня, спустилась в каюту, села на нары и положила ноги на стол. Я смотрел, как она изящно прикуривает сигарету.
Тима пнул ногой «дипломат», тот упал в воду и закачался на волнах.
– Я не понимаю, почему ты не хочешь мне верить, – сказала блондинка. – Я удивлена не меньше тебя.
– Он твой любовник! – ответил Тима. – Почему я должен тебе верить?
– Да, мне ты не веришь. Ты больше веришь этой метиске, – и она кивнула на каюту.
– Попрошу без оскорблений, – донесся из каюты певучий голосок Валери.
– Я никому не верю, – рыкнул Тима.
– Ну подумай спокойно, – сказала блондинка, отводя ствол пистолета от своего лица. – Ты продержишь меня здесь день, два, неделю. А что потом? За это время Слон вместе с деньгами исчезнет навсегда, и мы уже никогда его не найдем.
– Я тебя не отпущу, – твердо повторил Тима.
– Но это же смешно! Слон всех нас обул, надо действовать вместе и быстро, а ты вбил себе в голову какой-то заговор! Надо гнать на берег, брать машину и мчаться в порт, пасти его у таможни и там брать.
– Все! – рявкнул Тима и ударил кулаком по стволу мачты. – Молчи! Не делай из меня идиота!
– Ты зациклился на обмане, Тима! Мы не знаем, что случилось с ним на теплоходе. Может быть, на него стали наезжать, и он кинул пустой чемодан в воду, а деньги спрятал.
– С каким бы удовольствием я бросил тебя за борт. Может, научилась бы плавать, – прошипел Тима и перевел взгляд на меня. – Ставь свои паруса, будем фланировать вдоль берега и наслаждаться сентябрьским солнышком.
На палубе появилась Валери. По-кошачьи плавно она поднялась на крышу каюты, нацепила темные очки, села напротив солнца, подставляя его лучам лицо.
В полукилометре от берега Тима приказал взять курс на восток, и мы поплыли вдоль берега. За час мы дошли до Алчака, там я развернулся в обратном направлении, к Капчику. Тима притих, он безучастно сидел на крыше каюты с револьвером в руке и полусонными глазами смотрел на берег. Блондинка стояла на баке, держась за тугой леер, и смотрела вперед. Валери, кажется, уснула на нарах, уткнувшись лицом в подушку.
Стемнело. Стало прохладно. Блондинка показалась из-за паруса. Она перешагнула гик и хотела спуститься в каюту, но Тима схватил ее за руку.
– Стоять!
– Я замерзла и хочу одеться, – ответила она.
Тима ударил кулаком по крыше каюты.
– Валери! Кинь сюда ее шмотки!
На палубу вылетел тугой пакет и шлепнулся у моих ног. Я поднял его и протянул девушке. Она взяла, кивнула мне и прикрыла на мгновение глаза, как будто хотела сказать, что мы с ней теперь друзья по несчастью.
В самом деле, я невольно обрел союзника. Блондинка, как и я, – заложница. У нас общие враги, а значит, на определенном этапе – общие цели.
– Хотите порулить немного? – спросил я ее, пока она одевалась рядом.
– Назад! – вяло пригрозил пистолетом Тима. Блондинка подчинилась, отошла к мачте, но я успел поймать ее понимающий взгляд.
Тима снова стукнул кулаком по крыше и крикнул:
– Подай мой рюкзак!
Он принялся развязывать бечевки рюкзака, затем долго копался внутри, выкладывая консервы, флягу, чашки. В это же время я начал очередной маневр, разворачивая «Арго» в обратном направлении. Тима заворчал, выругался, ему пришлось переносить все с крыши на палубу, чтобы можно было повернуть гик. Палуба же показалась ему неудобным местом для трапезы, и он приказал:
– Стоп, машина! Снимай паруса!
– На моторе мы не сможем идти, – напомнил я. – Бензина нет.
– Мы никуда не пойдем, – ответил Тима. – Кидай якорь, будем делать баиньки.
Я посмотрел на берег. До него – пятьсот метров, для меня это не расстояние. Потом вверх по заповеднику, километр по реликтовому лесу, и я на трассе. Если не найду попутку, то – бегом по серпантину. За час наверняка доберусь до поселка. У пристани всегда ночует дюжина рыбаков, которым утром выходить на лов. Три моторные лодки на подводных крыльях – и группа захвата через пятнадцать минут будет уже на «Арго». А там разговор с Тимкой будет коротким, рыбаки – парни крутые.
С легкой нервной дрожью в пальцах я снял оба паруса, кинул якорь и включил сигнальный фонарь. Тимке красная лампочка на стеньге не понравилась.
– Выруби этот прожектор, – сказал он и, не дождавшись, пока я снова спущусь в каюту к приборному щитку, перерезал ножом тонкий проводок, бегущий по мачте. Убрал нож в рюкзак и вынул оттуда небольшой темный предмет. – Руку! – вдруг сказал он.
– Что? – не понял я.
Тимка не стал повторять, схватил меня за локоть, потянул на себя, и я почувствовал на запястье холодный металл. Раздался щелчок. Пока я соображал, что он творит, Тима подтолкнул ко мне блондинку, легко заломил ее руку и защелкнул на ее запястье второй наручник.
– Скованные одной цепью, связанные одной целью… – пропел Тимка и похлопал меня по плечу. – Извини, капитан, но я не уверен, что ты не слиняешь из нашей дружной компании. Милочка – прекрасный балласт, мастер спорта по скоростному утоплению, она поможет тебе быстро пойти ко дну… Желаю вам приятной ночи!
Он зевнул и, рассовав под мышки консервы, флягу, рюкзак, исчез в каюте.
Глава 4
– Ну что ж, – сказал я, расстилая одной рукой одеяло на крыше, – кажется, на сегодня программа исчерпана. Тебе повезло, я не храплю во сне.
Я лег на спину, подложив под голову свободную руку. Блондинка сидела рядом, глядя в темноту и прислушиваясь к невнятным голосам в каюте.
– Сволочь, – выдавила она из себя и повалилась рядом со мной.
– Да брось ты! Не принимай близко к сердцу. Вы, разбойники, должны быть ко всему приучены, так ведь?.. Как тебя зовут? Милочка?
– Ольга.
Она лежала тихо, я не слышал даже ее дыхания. Прикованный к не умеющей плавать девице, я не рискну прыгнуть в воду, даже если Тимка станет угрожать мне пистолетом. Совсем не хочется в тридцать два года разделить участь Муму.
– Поворачиваться во сне только лицом друг к другу, – сказал я. – Во избежание травмы руки.
Девица молча смотрела на звезды.
– Я вот все думаю, – никак не мог замолкнуть я, – а можно ли заниматься любовью в наручниках?
– Послушай, – тихо сказала Ольга, не поворачивая головы, – надеюсь, ты плаваешь хорошо?
– Не настолько хорошо, милая, чтобы тащить тебя на буксире.
– Тс-с-с, – Ольга приложила палец к губам.
Из каюты раздался стук, похожий на звук падающего тела. Затем Тимка невнятно выругался, а еще через минуту его голова высунулась из каюты.
– Господа заложники! – едва ворочая языком, произнес он. – А не желаете ли выпить по бокальчику доброго испанского вина?.. Вы что, не любите Испанию? Напрасно! Нет ничего прекраснее этой страны. Только вам, бегемотам, ее не видать как своих ушей… Ну так что?
Он покрутил в руке флягу, в ней что-то булькнуло. Мы промолчали.
– Ну, как хотите!
Он, пошатываясь, встал на краю борта спиной к нам. Зажурчала вода. Затем Тимка громко икнул, пожелал нам спокойной ночи и исчез в проеме.
– Здорово он нажрался, – вслух подумала Ольга и, свесившись вниз, посмотрела в маленькое окошко. – Ух ты! – сказала она со странной интонацией.
Я лег на спину, подложив под голову свободную руку. Блондинка сидела рядом, глядя в темноту и прислушиваясь к невнятным голосам в каюте.
– Сволочь, – выдавила она из себя и повалилась рядом со мной.
– Да брось ты! Не принимай близко к сердцу. Вы, разбойники, должны быть ко всему приучены, так ведь?.. Как тебя зовут? Милочка?
– Ольга.
Она лежала тихо, я не слышал даже ее дыхания. Прикованный к не умеющей плавать девице, я не рискну прыгнуть в воду, даже если Тимка станет угрожать мне пистолетом. Совсем не хочется в тридцать два года разделить участь Муму.
– Поворачиваться во сне только лицом друг к другу, – сказал я. – Во избежание травмы руки.
Девица молча смотрела на звезды.
– Я вот все думаю, – никак не мог замолкнуть я, – а можно ли заниматься любовью в наручниках?
– Послушай, – тихо сказала Ольга, не поворачивая головы, – надеюсь, ты плаваешь хорошо?
– Не настолько хорошо, милая, чтобы тащить тебя на буксире.
– Тс-с-с, – Ольга приложила палец к губам.
Из каюты раздался стук, похожий на звук падающего тела. Затем Тимка невнятно выругался, а еще через минуту его голова высунулась из каюты.
– Господа заложники! – едва ворочая языком, произнес он. – А не желаете ли выпить по бокальчику доброго испанского вина?.. Вы что, не любите Испанию? Напрасно! Нет ничего прекраснее этой страны. Только вам, бегемотам, ее не видать как своих ушей… Ну так что?
Он покрутил в руке флягу, в ней что-то булькнуло. Мы промолчали.
– Ну, как хотите!
Он, пошатываясь, встал на краю борта спиной к нам. Зажурчала вода. Затем Тимка громко икнул, пожелал нам спокойной ночи и исчез в проеме.
– Здорово он нажрался, – вслух подумала Ольга и, свесившись вниз, посмотрела в маленькое окошко. – Ух ты! – сказала она со странной интонацией.