Дышев Андрей. Семь желаний

   – И как, интересно знать, связаны эти ваши контроллеры с милицией?
   Я искренне рассмеялся.
   – Вам все не дают покоя мои слова о связях с милицией! Не потому ли, что вам не хочется иметь с ней дело?
   – С чего вы взяли? – подчеркивая свою независимость, ответила девушка. – Просто у меня друг работает… то есть работал в милиции. Вот я и спрашиваю.
   Я помог ей выйти из неловкой ситуации:
   – Вас как зовут, подруга милиционера?
   – Лера.
   – Странное имя.
   – Ничего странного. Я привыкла.
   Мы на некоторое время замолчали. Я окончательно перестал думать о доме и торопиться. В конце концов я могу без всякого для себя ущерба переночевать в машине, а завтра утром, когда откроются перевалы, вернуться в город.
   Лера делала вид, что дремлет. Но мое чутье подсказывало, что нервы девушки, как часовая пружина, закручены до предела. Готов поспорить, что она была с головой погружена в какую-то тягостную проблему.
   – И долго вы намерены так сидеть? – вдруг спросила она, и в ее голосе я легко заметил слабо скрытое раздражение.
   – А что, по-вашему, я должен делать?
   – Не знаю. Но мне кажется, думать и предлагать должны вы.
   – Я намерен подремать до рассвета.
   – Здесь? До рассвета?
   – К сожалению, ничего другого я вам предложить не могу. Вам неудобно? Вы не можете спать в кресле?
   – Вы очень догадливы.
   Она злилась на саму себя. Ей очень хотелось в чем-то обвинить меня. Большинство женщин просто жить не могут без того, чтобы хотя бы раз в день не вывалить чемодан упреков на голову мужчины. Но ко мне трудно было придраться.
   – А почему бы вам не вернуться туда, где был праздничный ужин? – спросил я. – Я могу вас довезти.
   Лера отвернулась и уставилась в темное окно, которое тотчас запотело от ее дыхания.
   – Лучше отвезите меня куда-нибудь подальше от того места, – негромко произнесла она.
   – Там плохо принимали?
   – Не то слово…
   – Вы поругались со своим парнем?
   Наверное, я напрасно начал лезть к ней в душу. Лера резко повернула голову. От прежней вялой и немощной девушки, которую, как мне казалось, способен раскачать любой сквозняк, не осталось и следа. На меня смотрела розовощекая девица с большими глазами, полными выразительного блеска. Я даже залюбовался волевым изломом ее губ, когда она открыла рот и доходчиво сказала:
   – А вам не кажется, что вы суете нос не в свои дела? Не надо вытягивать из меня слова клещами!
   «А что с ней будет, – подумал я, – если ее разозлить как следует? Да у нее палец не дрогнет на спусковом крючке!»
   – Меня совершенно не интересуют ваши дела, – солгал я. – Просто я хочу вам помочь.
   – Вы мне уже помогли, – ответила она тише и принялась стаскивать с тонкого пальца колечко. Наполовину сняла и снова надела. Снова сняла и опять надела…
   Я тронул ее за плечо и с пониманием посмотрел ей в глаза.
   – Лера, – сказал я, – вовсе не обязательно быть ясновидящим, чтобы понять одну простую вещь. Если девушка отправляется через лес ночью, да еще в пургу, на старой машине, значит, с ней случилось что-то из ряда вон выходящее. И поломка автомобиля в сравнении с этим – мелкая неприятность. Когда я сказал, что хочу вам помочь, то имел в виду другое.
   Я не ошибся. Коль отпала необходимость играть фальшивую роль, Лера расслабилась. Сосулька, на которой держалась вся ее невозмутимость и независимость, лопнула, растаяла, и на глазах девушки появились слезы. Она напрасно думала, что очки их надежно скрывают.
   – Вы мне не поможете, – сказала она.
   – Гарантию, конечно, я вам дать не могу, – ответил я, – но попытаться можно.
   – Нет, – повторила Лера, пытаясь вызвать во мне страстное желание доказать обратное, – ничего у вас не получится.
   – Неужели ваша беда столь велика?
   Лера горько усмехнулась:
   – Если вы узнаете, что случилось, то сразу пожалеете, что встретились со мной.
   Интригующая заявка! Девушка открытым текстом дала понять, что еще не поздно красиво распрощаться. Но я был твердо убежден в том, что расстаться с девушкой никогда не поздно.
   – А чего жалеть? – ответил я и пожал плечами. – Я встретился с вами не по своей воле.
   – Все почему-то ополчились против меня! – вдруг с жаром заговорила Лера и, растопырив пальцы, взмахнула руками. – Все хорошие, одна я плохая! И как это у них ловко получилось! Они чистенькие и добренькие, а я дрянь.
   – За что ополчились? – приостановил я поток эмоций Леры. – Вы что-то натворили?
   – Я?! – воскликнула она так, словно я не спрашивал, а утверждал. – Да ничего я не натворила!
   – Но ведь что-то же случилось?
   – Случилось, – глухим голосом ответила Лера и с ненавистью посмотрела прямо перед собой, словно увидела образ своего обидчика. – У Марко началась истерика… Попытка суицида… И все из-за этих идиотских записочек с пожеланиями. В общем, омерзительная история…
   И она брезгливо поморщилась, как девочка, увидевшая на асфальте раздавленного червяка.
   – Марко – это ваш приятель?
   – Да какой он мне приятель! – отмахнулась Лера, пытаясь закурить. Она чиркала зажигалкой, трясла ее до тех пор, пока я не протянул ей мундштук автомобильного прикуривателя. – Это наш бывший начальник. Когда-то мы все работали в одной паршивой газетенке, а Марко был главным редактором. Газета прекратила свое существование, и мы разбежались кто куда… Можно я открою окошко? Мне так нужен свежий воздух…
   – Марко решил пригласить вас всех к себе на дачу? – продолжил я рассказ Леры.
   – Это даже не дача, а загородный дом, – поправила Лера. – Он его недавно купил и решил похвастать.
   – Из-за чего же у него началась истерика?
   Лера выждала недолгую паузу, стряхивая пепел в девственно-чистую пепельницу.
   – Сначала мы пили, вспоминали, как вместе работали… Потом, естественно, танцы при свечах, кто-то кого-то пытался увести в отдельную комнату, кого-то тошнило в туалете… В общем, все одно и то же. – Лера вздохнула, словно хотела сказать: «Как мне это надоело!»
   Она снова сделала паузу, гася сигарету, которой ни разу не затянулась, в пепельнице. Я заметил, что рассказывать ей становилось все труднее, она все более осторожно подбирала слова.
   – И вот, когда уже все устали, всем все надоело, Марко предложил отныне собираться в таком составе ежегодно. А чтобы был стимул ждать следующей встречи, он придумал это развлечение: каждому написать что-то вроде пожелания…
   – Пожелание кому?
   – Всем. Все должны написать про всех. Но только анонимно.
   – Что-то я не пойму смысла этой затеи, – признался я.
   – Я тоже не сразу поняла, – ответила Лера. – Как бы то ни было, компания загорелась. Каждый поочередно выходил в отдельную комнату, где стоял компьютер, набирал текст, распечатывал страницу и, свернув ее в трубочку, опускал в пустую бутылку из-под шампанского.
   – Ах, вот как! На компьютере!
   – Конечно, – кивнула Лера. – Чтобы никто не догадался, кто автор… И вот в бутылке оказалось семь записок.
   Голос у нее вдруг сорвался, она закашлялась и замотала головой.
   – Марко при всех закрыл бутылку пробкой, – продолжала Лера, – и сказал, что теперь надо ее закопать. А через год, на новой встрече, выкопать, разбить и, зачитывая пожелания, поднимать тосты.
   Мною завладело любопытство. Я уже совершенно забыл про ночь, темный лес и метель. Мыслями я был в незнакомом загородном доме, в большой комнате, освещенной свечами, и вокруг меня сидели статичные, как восковые фигуры, люди.
   – Но закопать бутылку не удалось, – предугадывая развитие истории, предположил я.
   – К несчастью, – подтвердила Лера. – Видимо, Марко сгорал от любопытства узнать, что написали про него бывшие подчиненные. Он заперся у себя в комнате и разбил бутылку…
   Я заметил, что Лера снова начинает волноваться. Она не знала, куда деть глаза. Говорить ей было трудно.
   Я постарался ей помочь.
   – Наверное, он прочитал о себе что-то очень нелестное.
   Девушка с иронией усмехнулась, но улыбка тотчас превратилась в гримасу.
   – Это написала не я! – произнесла она. – Хотя там все очень похоже на правду.
   – Я бы очень хотел узнать, что он о себе прочитал…
   Лера опустила руку в карман, потом в другой, вынула смятый лист бумаги и протянула мне. Я разровнял его на колене и стал читать текст, отпечатанный на принтере.
   Прежде всего я хочу пожелать всем, чтобы за год у каждого прибавилось чувства собственного достоинства, чтобы мы перестали пресмыкаться перед человеком, который когда-то вытирал о нас ноги. Я считаю своим долгом плюнуть Марко в лицо и была бы беспредельно счастлива, если бы это сделал каждый из нас. А еще у меня есть одна мечта – закопать этого подонка вместо бутылки, а через год собраться на его могиле и построить там большой общественный туалет. Это будет самым лучшим памятником в истории человечества. Марко! Тварь! Я до сих пор не могу забыть твои подслеповатые глазки, отвислые щеки, твои потные и липкие руки. Я помню твой омерзительный рыхлый животик и твою трусливую суету. Как ты боялся, что тебя увидят без штанов! Ха-ха-ха! Если бы ты знал, насколько ты гадок и противен мне! Меня тошнит при одном упоминании о тебе. Я очень хочу, чтобы ты подох. Тебе нет места среди живых…
   Я поднял взгляд на Леру.
   – Действительно, это малоприятное пожелание, – сказал я. – Значит, компания решила, что это написали вы?
   – Да, – глухо ответила Лера, снова пытаясь закурить. У меня уже глаза начали слезиться от дыма.
   – Марко сам отдал вам эту записку?
   – Нет. Она была в его руке… В смысле, Марко тряс ею, когда у него начался истерический припадок…
   Мне показалось, что Лера говорит не то, что думает. Она снова принялась терзать кольцо на пальце.
   – Что значит истерический припадок? – уточнил я.
   – Я написала совсем другое, – ушла от ответа Лера. – Так, общие слова и пожелания: всем здоровья, денег и счастья в личной жизни. А это (она кивнула на лист, лежащий у меня на коленях) написал кто-то другой. Но этот другой не признался. Ему легче было обвинить меня.
   – Кроме вас, на вечеринке еще были девушки?
   – Да. Жена Марко Ольга и еще две бабы.
   – Выходит, кто-то из них написал эту записку?
   – Уж, конечно, не мужчина, – ответила Лера. – Но Ольгу тоже можно исключить. Остаются Виолетта (она сидела у нас в отделе общественных связей) и Кира Карась из машбюро.
   – Как вы думаете, кто из них это сочинил?
   Лера ответила не задумываясь:
   – Кика.
   – Кто такой Кика? – уточнил я.
   – Мы так Кирку Карась сокращенно называли. Марко постоянно клеился к ней. Ее вообще-то никто на вечеринку не приглашал. Она недавно из зоны вернулась. Не большое удовольствие с ней общаться, правда? А она откуда-то вынюхала про мероприятие и сама приехала. Вот и отомстила за прошлое.
   – Эту записку все читали?
   – Конечно. Она по рукам ходила.
   – Как же ваш Марко мог допустить, чтобы про него такое читали? Тем более что он ваш бывший шеф? – удивился я.
   Для Леры этот вопрос оказался самым трудным. Пряча глаза, она долго подыскивала нужные слова и беспрестанно тыкала кончиком сигареты в пепельницу.
   – С ним что-то случилось? – допытывался я.
   – Он был не в себе, – уклончиво ответила Лера. – И у его жены началась истерика. Я попыталась объяснить всем, что это ошибка, что писала не я, но… В общем, вечеринка безнадежно испортилась. Все вдруг на меня окрысились. Знаете, как мне стало обидно! Мне ничего не оставалось, как хлопнуть дверью и уехать.
   – Вам стало обидно оттого, что был испорчен вечер, или оттого, что все подумали на вас?
   Лера подняла на меня взгляд, полный укора.
   – Оттого, что никто не заступился за меня. Я даже расплакалась. Никогда не думала, что у меня столько недоброжелателей.
   Она на некоторое время замолчала. Я думал о том, что если Лера рассказала мне всю правду, то случай выходил вполне заурядный. Сплетни, шушуканья за спиной и скрытые мысли, если их обнародовать, развалят любой, даже самый дружный коллектив. Потому как отношения в нем складываются в основном из служебного лицемерия.
   Но полной уверенности в том, что незнакомая девушка с ходу раскрыла мне всю подноготную, не было.
   – Ну что? – спросила Лера, по моим глазам пытаясь определить, какой эффект произвел на меня ее рассказ. – Уже не хотите помочь мне?
   – А чем я могу помочь вам?
   – Представиться моим бойфрендом.
   – Кем-кем?
   – Бойфрендом, – повторила Лера и смутилась оттого, что это слово не было мне знакомо. – Ну, так сейчас говорят. Это значит, другом… В общем, парнем, который со мной ходит.
   – Вы серьезно?
   – А почему бы и нет? В конце концов, я имею право на чистую репутацию.
   – А не лучше ли навсегда вычеркнуть этих людей из памяти? – предложил я то, чего сам бы никогда не сделал. Я не привык молча сносить пощечины или плевки.
   – Вычеркнуть из памяти? – возмутилась Лера. – Они думают обо мне бог весть что…
   – А что они о вас думают? – перебил я. – Это похоже на правду?
   – Что – это? – Лера сделала вид, будто не поняла.
   – Ну… Потные руки, спущенные штаны…
   – Это вас не касается, – холодно ответила она, сняла очки и принялась протирать их платком.
   – Значит, – немедленно сделал я вывод, – все поверили в ваше авторство потому, что в записке достаточно правды?
   – Не имеет значения, – искривляя губы, произнесла Лера, – много там правды или нет. Истина в том, что записку писала не я! Меня оклеветали, оболгали, и вообще, я понесла моральный урон.
   – И теперь вы хотите сатисфакции?
   – Да, хочу! – твердо произнесла Лера.
   – И крови?
   Это слово вырвалось у меня нечаянно, но Лера мгновенно отшатнулась и посмотрела на меня с испугом.
   – Что?! Какой крови?
   – Это так говорят, – поспешил я исправиться. – Жаждать крови – значит желать мести.
   – Типун вам на язык, – сказала Лера, поправляя упавшую на лоб прядь, и неестественно усмехнулась.
   У меня в сознании прочно засел «стерлинг», лежащий под сиденьем «девятки». Уж не собирается ли она с его помощью очищать свою репутацию?
   – Ну так как? – уже с требовательными нотками сказала Лера. – Поехали?
   – Я все еще с трудом представляю свою роль, – признался я. – Что, по-вашему, я должен буду делать?
   – Немножко побыть рядом со мной, – с нотками мольбы в голосе сказала Лера. – Неужели это так трудно? С вашего позволения, я буду называть вас на «ты». Но только там, в доме. Вы не возражаете?
   – Но ведь меня там не ждут.
   – Ну, пожалуйста! Я вас очень прошу! – взмолилась Лера. – Пусть вас не волнует, что вы без приглашения. Мне там выделили комнату – разве я не могу привести туда своего бойфренда?
   Это подростковое словечко в устах Леры звучало так нелепо, что мне стало смешно. Я сразу представил себя этаким угловатым прыщавым юношей с наушниками и большим пузырем из жвачки на губах.
   – Где этот дом? – спросил я и посмотрел через ветровое стекло вперед, где ровным счетом ничего не было видно.
   – По главной улице до колодца, а потом направо. Увидите забор из красного кирпича. Это недалеко…
   Наверное, она почувствовала, что слишком многим будет мне обязана, и принялась извиняться:
   – Вы меня, конечно, простите. Я не имею права ничего требовать от вас. Просто мне очень, очень плохо, и некому помочь. Я буду вам так благодарна…
   И опять: снимет кольцо – наденет, снимет – наденет… Очки она протерла плохо, одно стекло осталось наполовину запотевшим, и оттого Лера немного напоминала кота Базилио.
   – Вам придется пересесть в свою машину, – напомнил я, отпуская рычаг ручного тормоза.
   «Все-таки я нашел приключение на свою голову! – подумал я, глядя в зеркало на то, как Лера, приподняв полы шубы, обустраивается за рулем «девятки». – И где она эту нелепую шубу выкопала? Сняла со своей бабушки?»

ГЛАВА 4
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СТОНАЛ В ТУАЛЕТЕ

   Дом Марко в самом деле был недалеко. Именно таким я его себе и представлял: тяжеловесный двухэтажный особняк из красного кирпича, лишенный каких бы то ни было архитектурных излишеств. Окна первого этажа защищены чугунными решетками с завитушками. По кирпичному забору тянется гирлянда фонарей, которые хорошо освещают фасад. Металлические ворота закрыты наглухо. Автомобили, припаркованные у забора, скрылись под тяжелыми снежными шапками и выдавали себя лишь торчащими из сугробов боковыми зеркалами.
   Лера «моргнула» сзади фарами. Я не стал искать место для парковки и остановился посреди дороги как раз напротив калитки. Но как же я мог забыть о лысой резине на «девятке»! Не успел я понять, что поступил неосмотрительно, затормозив слишком резко, как почувствовал уже знакомый толчок сзади. Это неприятное для каждого водителя событие повторялось за последние часы столь методично, что у меня даже не возникло желания зарыть Леру в сугроб. С необычным миролюбием я вышел из машины и с любопытством посмотрел, какой на этот раз след оставила долбаная «девятка» на бампере моего джипа.
   – Педаль ужасно тугая, – невинным голосом пояснила Лера, выглянув из окошка.
   – Вы случайно не ударились лбом о ветровое стекло? – заботливо спросил я.
   – Что вы! – махнула на меня рукой Лера. – На этот счет знаете какая я предусмотрительная! Если вижу, что лечу на какую-нибудь тачку, а тормозить уже поздно, то изо всех сил упираюсь руками в руль и закрываю глаза. А один раз…
   Я не стал слушать, какие еще меры предосторожности она предпринимает, тараня чужую машину. Вернулся к джипу и прихватил с собой сумку с документами и мобильником.
   Лера выскочила из своей машины раньше, чем я обернулся. Взяла она с собой «стерлинг» или оставила его под сиденьем, теперь осталось невыясненным. Закинув спортивную сумку за спину, девушка решительно пошла по сугробам к забору, повязывая на голову платок с безумно-яркими цветами.
   – В чем вышла, в том должна и вернуться, – негромко объяснила она мне. Пока я думал над смыслом этого решения, Лера подошла к калитке, прицелилась и пнула ногой тяжелую металлическую дверь.
   В моем распоряжении было всего несколько секунд. Делая вид, что намерен отцепить трос, я приблизился к «девятке», затем быстро приоткрыл дверцу и провел рукой под водительским сиденьем. Странно, но «стерлинг» лежал на прежнем месте. Что ж, это намного лучше, чем если бы его здесь не оказалось.
   Я пошел следом за Лерой. Было заметно, как она волнуется. Нет, не то слово. Она очень боялась возвращаться в этот дом. Но в ее движениях угадывалось стремление казаться сильной и храброй. Чем страшнее ей становилось, тем сильнее она старалась походить на супервумен. Но вся жалкая начинка Леры выпирала настолько явно, что смотреть на девушку без сострадания было невозможно.
   – Где же вы? – прошептала она, заходя во двор. – Идите за мной! Не отставайте!
   Я понимал, насколько нелепым и смешным обещает быть возвращение Леры в компанию, которая вылила ей на голову ведро помоев и выставила за дверь. Но остановиться не мог. Я утешал себя тем, что иду за этой непутевой девушкой не столько, чтобы защитить ее, сколько для того, чтобы защитить от нее других. «Стерлинг» никак не выходил из моей головы. Пистолет был единственным объектом в этой истории, с которым следовало считаться.
   Двор был прилично освещен фонарями, стилизованными под старину. Посреди него стояла елка, более чем наполовину засыпанная снегом. Рядом с елкой – роскошный черный «Мерседес». Узкая дорожка, ведущая к парадному входу, была очищена от снега – очевидно, кто-то чистил ее совсем недавно, метель едва успела припорошить обледеневшую плитку. Лера стремительно пошла по дорожке, но сделала всего несколько широких шагов и поскользнулась на запорошенном льду. Я успел увидеть, как она пытается схватиться за воздух руками и ногами. Уверяю, это было забавное зрелище. Беззвучно и мягко, как плюшевый мишка, Лера шлепнулась на дорожку.
   Как подобает настоящему бойфренду, я поспешил на помощь Лере.
   – У меня выпали сигареты, – сказала она, стоя на четвереньках. – Второй раз падаю в этом проклятом дворе. Зря, наверное, я надела сапоги с каблуками… Ой, я и очки потеряла!
   Триумфальное возвращение получилось несколько скомканным. Мы стали искать очки. Если бы не я, ползать бы Лере на четвереньках до самого рассвета.
   – Можно я возьму вас под руку? – произнесла Лера, с опаской поднимаясь на ноги. – Ой, не берите меня под мышки, мне щекотно!
   Она надела очки, залепленные снегом, тотчас сняла их, потерла о шубу и надела снова.
   – Я без них совершенно слепая, – пояснила она мне, продвигаясь мелкими шажками к крыльцу. – Но во всем виновата эта шуба! Давно хотела купить себе пальто, но все как-то времени не хватает. До самой весны в ней и хожу. Приподнимаю подол и прыгаю через лужи, как кенгуру… Тише! Давайте вести себя так, словно мы давно знакомы, ладно?
   Она вызывала во мне невероятно глубокое чувство жалости. «Какая же она неуклюжая! – думал я, осторожно, как старушку, подводя Леру к каменным ступеням. – Да она просто классический объект для насмешек! Коза отпущения, если можно так выразиться».
   Я сильно сомневался в том, что Лере удастся что-либо доказать. Компания избавилась от девушки, как от балласта, и скорее всего конфликт на этом был исчерпан. О ней уже забыли. Кому захочется опять вспоминать неприличную записку и выяснять, кто ее написал? Леру слушать никто не станет. Ее снова выставят за дверь – может быть, благодаря мне, под каким-нибудь вежливым предлогом. И все.
   Бедная Лера уже тряслась как осиновый листок.
   – Так… – шептала она мне, поднимаясь по ступеням. – Сейчас мы зайдем… Делаем вид, что ничего не случилось… Ухаживайте за мной, ладно?.. А я эту Карась… я ее… я ей все плавники повыдергиваю…
   Лера вдруг увидела лежащий на перилах молоток и схватила его.
   – Зачем это вам? – спросил я.
   – На всякий случай!
   Я с трудом вырвал молоток из руки девушки.
   – Я их сейчас всех поубиваю! – накручивала себя Лера. – Они думают, что все им сойдет с рук. Что меня можно безнаказанно оболгать!.. Я буду вам очень, очень благодарна… Вы только не отходите от меня ни на шаг, а то они мне кишки выпустят…
   Как всякий впечатлительный и мнительный человек, она явно преувеличивала опасность, подстерегавшую ее в особняке. Но ее нервозность ни в какой мере не передалась мне. Мне было ровным счетом наплевать на то, что нас ожидает за тяжелой дубовой дверью. Чтобы успокоить Леру, я слегка сдавил пальцами ее руку чуть выше локтя и спросил:
   – Вам еще не надоело дергаться?
   – Я их сейчас…
   Лера снова попыталась сформулировать угрозу в адрес бывших коллег, но вдруг из-под лестницы раздался свирепый лай цепного пса. От такой коварности животного у меня мгновенно сработал рефлекс охотника, и я схватился рукой за воздух, отыскивая несуществующее ружье. Реакция Леры оказалась куда более впечатляющей. Девушка негромко ахнула и стала оседать мне на руки. Я сначала подумал, что она всего лишь играет, с юмором изображая испуг. Но Лера оседала все ниже и обязательно растянулась бы на полу перед дверью, если бы я не схватил ее под мышки.
   Она была в полной отключке. Видимо, у моей тщедушной мстительницы нервы были так напряжены, что внезапный лай собаки лишил ее сознания.
   Мне ничего не оставалось, как взять девушку вместе с ее сумкой на руки и стукнуть в дверь ногой.
   Прежде чем дверь открылась, я стукнул еще раза два или три. Тот, кто открыл, предусмотрительно надел цепочку. В узком проеме показалось лицо худощавого мужчины, бритого почти наголо, с длинными, опускающимися на подбородок усами. На нем был темный свитер с плотно облегающим горло воротником.
   – Что нужно? – хриплым голосом спросил он.
   Я решил, что это и есть хозяин дома Марко.
   – Это ваша Лера, – сказал я, приблизив безжизненное лицо девушки к проему. – Возвращаю.
   Мужчина что-то проворчал, снял цепочку и распахнул дверь. Я увидел продолговатый сумрачный коридор. Немолодая дама в крупных очках пристально смотрела на меня из-за спины хозяина.
   – Куда ее можно положить? – спросил я, понимая, что своим появлением с Лерой на руках озадачил обитателей дома и они растерялись.
   – Идемте, – сказал хозяин и пошел в темноту коридора.
   Дама в очках, словно нехотя, уступила мне дорогу. У нее была короткая стрижка, а очки закрывали добрую часть лица. На ее шее висели многочисленные деревянные бусы, а пальцы украшали тяжелые серебряные перстни. Дама держала в руке сигарету в длинном мундштуке и язвительно улыбалась.
   – А я предупреждала, что Барби еще устроит нам сладкую жизнь, – сказала она низким, почти мужским голосом. – Вот только зачем вносить ее в дом?
   – А что, оставлять на морозе? – не оборачиваясь, риторически спросил хозяин.
   – Почему бы и нет? – пожала плечами дама.
   Я прошел мимо нее, уловив крепкий запах горьких духов. Хозяин остановился у двери, распахнул ее и зажег свет.
   – Сюда, – сказал он.
   Я зашел в маленькую комнату, в которой из мебели были лишь диван, платяной шкаф и тумбочка. В этот момент Лера пришла в себя. Не знаю, насколько быстро она сообразила, где находится, но лечь на диван отказалась категорически. Сопротивлялась она так отчаянно, будто я пытался ее насиловать.
   – Отпусти! – крикнула она и стала махать ногами.
   Я едва ее не выронил. Лера стукнула каблуками о пол и широко расставила ноги, чтобы удержать равновесие.
   – Голова закружилась, – сказала она, опираясь о мое плечо. – Сейчас… сейчас…