Дышев Андрей. Семь желаний

   – Так она жива? – без особого удивления произнесла дама, появившаяся в дверях, и стала с откровенным любопытством рассматривать меня. Я так и не понял, она опечалилась, что Лера оказалась жива, или обрадовалась этому.
   – Прикройте дверь, – попросил я хозяина.
   Он попытался выполнить мою просьбу, но дама как ни в чем не бывало продолжала стоять на пороге.
   – Отойдите, пожалуйста, – сдержанно попросил ее хозяин.
   Улыбаясь, она выпустила ему в лицо струйку дыма и с видом большого одолжения сделала шаг назад.
   Когда хозяин закрыл дверь, Лера позволила себе сесть на диван. Она была еще очень бледна и не могла поднять голову. Хозяин подошел к тумбочке, взял с подоконника бутылку минералки, плеснул в стакан и присел перед Лерой.
   – Очухалась? – спросил он и покачал головой. – Лучше бы ты не возвращалась… Выпей, дура, водички!
   Он поднес стакан к губам девушки. Лера ударила его по руке, минералка выплеснулась, несколько капель попало мне на лицо. Мне показалось, что хозяин сейчас даст ей пощечину. Я потянул его за ворот свитера, заставляя встать, и толкнул к двери. Он не сопротивлялся, безвольно задевая углы. Когда мы оказались с ним в коридоре, я прислонил его к стене и спросил:
   – Ты как себя чувствуешь?
   – Прекрасно, – ответил хозяин.
   От него как-то странно пахло, словно он долгое время провел на складе поношенных вещей.
   – Смотри мне! – погрозил я ему пальцем. – Чтобы никаких истерик!
   Хозяин, часто моргая, посмотрел мне в глаза и вдруг начал негромко хихикать. Пришлось мне легонько ударить его в солнечное сплетение. Хозяин замолк, скрестил руки на груди и посмотрел на меня в упор.
   – А ты кто такой? – вдруг спросил он и с подозрением прищурился.
   – Бойфренд, – ответил я и хлопнул хозяина по плечу. Тот от удара присел и снова тоненько захихикал.
   Я оставил его в покое, повернулся и пошел к выходу, убежденный в том, что свою миссию выполнил. Дойдя до двери, я надавил на ручку, но дверь не поддалась. Я стал искать задвижку или шпингалет, но дверь, оказывается, была заперта на замок, а ключа в замочной скважине не было.
   На всякий случай я двинул по двери ногой и обернулся, чтобы спросить у хозяина, где ключ. Но хозяин, встретившись со мной взглядом, быстро юркнул в какую-то дверь и заперся.
   Пришлось возвращаться в коридор.
   – Марко, – многообещающим тоном произнес я, вежливо постучав в дверь. – По-хорошему тебя прошу, открой!
   Из-за двери, на которой был нарисован писающий мальчик, не раздавалось ни звука. Я ударил по ней кулаком. Дверь жалобно заскрипела.
   – Марко, тебе дрова нужны? Сейчас сделаю! – пообещал я.
   – Не надо, – донесся до меня приглушенный голос хозяина. – Я сейчас… Минуточку подожди…
   – Нет, ты мне не нужен. Ты мне ключ дай и сиди там сколько хочешь.
   – У меня нет ключа, – после недолгой паузы ответил хозяин, затем он закашлялся и, словно от невыносимой боли, застонал: – О-о господи… господи… О-о-о…

ГЛАВА 5
АГА, САМОУБИЙСТВО!

   Я с растерянным видом почесал щетину на щеке и пошел к винтовой лестнице, ведущей наверх. На ступеньке второго этажа сидела девушка в безумно короткой юбке и скучающими глазами смотрела на стену. Коротенький ежик на ее голове был огненно-рыжим, почти красным, отчего девушка напоминала клоуна в гримерной. Она медленно подносила к губам сигарету, глубоко затягивалась и при этом сильно морщила лоб. Я сразу заметил на ее запястье татуировку в виде браслета.
   – Кика? – спросил я.
   Девушка затушила окурок о ступеньку и подняла на меня недоброжелательный взгляд.
   – Для кого Кика, – ответила она, – а для кого Кира Анатольевна.
   Я сел рядом с ней. Девушка искоса смотрела на меня.
   – Кира Анатольевна, – сказал я, вынимая из кармана уже изрядно помятое «пожелание». – Неужели Лерка могла написать такую хренотень? «Плюнуть в лицо», «тварь»… Да она и слов таких не знает.
   Не поворачивая головы, Кика мельком глянула на записку и отвела глаза.
   – А ты кто? Леркин адвокат? – спросила она.
   – Нет. Я ее бойфренд.
   Кика с пониманием кивнула и посмотрела на меня оценивающе.
   – Неплохо, – сказала она. – Никогда бы не подумала.
   – Я сам удивляюсь, – признался я. – И все-таки, ты уверена, что это писала Лера?
   – Не уверена, – ответила Кика. – Но подписалась бы под этим с удовольствием.
   – Так, может быть, это ты написала?
   – Нет, не я, – без напряжения ответила Кика.
   – А кто?
   Кика пожала плечами:
   – Может, Лерка. А может, Виолетта.
   – А за что Марко Леру ненавидит? – спросил я. – Дурой обзывает.
   – Ненавидел, – поправила Кика и как-то странно взглянула на меня.
   – А что, сейчас любит? – не понял я.
   – Сейчас он всех любит, – усмехнувшись, ответила Кика.
   Я встал и посмотрел на огненную голову Кики сверху. Голова была почти идеально круглая и напоминала закатное солнце. Мне вдруг все надоело: и Лера с запотевшими очками, и обиженный Марко, орущий от боли в сортире, и красноголовая Кика, и Виолетта с мундштуком. А также их глупые записочки с пожеланиями. На волю! В лес! Где стоят величественные ели, весело кружат снежинки, и воздух пахнет арбузами. И быстрее домой. Выпить водочки и позвонить в службу досуга.
   – Ты не подскажешь, у кого ключи от входной двери? – спросил я. – Ломать не хочется.
   – Здесь Ольга командует парадом, – ответила Кика и зевнула.
   – И где эту командующую парадом можно найти?
   Кика кивнула на двухстворчатую дверь с матовыми стеклами, находившуюся за ее спиной.
   Я распахнул обе створки сразу и увидел перед собой несвежий стол с остатками пиршества. Догорали свечи, засыхали тарелки и вилки, прямо на глазах теряли привлекательность салаты. У камина, в котором едва теплилась жизнь, сидела изящная блондинка с красными, как у альбиноса, глазами. Ее длинные и совершенно прямые волосы спадали на обнаженные плечи. К черному бархатному платью прилип мелкий мусор: обрывки ниток, пух и бумажки. Блондинка прижимала к носу платок и смотрела на меня очень светлыми глазами с черными точками-зрачками. В этом взгляде было что-то змеиное.
   – Вы Ольга? – спросил я.
   Блондинка ничего не ответила, не кивнула и даже платок от носа не отняла. Видимо, таким способом она сдерживала остатки истерики. В ее глазах вспыхнула настороженность.
   – Вы кто? – гнусавым голосом спросила она.
   – Старший техник эвакуационной группы, – ответил я. – Доставил вашу Леру вместе с ее машиной. Квитанцию подписывать вы будете?
   – Сука, – с хрипотцой произнесла Ольга.
   – Кто? – не понял я.
   Ольга высморкалась и наконец отняла платок от носа. Нос, как и глаза, был красным.
   – Зачем вы привезли сюда эту гадину? – спросила она.
   – Служебный долг превыше всего.
   – Меня не волнует, что для вас превыше всего, – зло сказала Ольга. – Я поклялась, что она никогда не переступит порог моего дома!
   Я развел руками: мол, про клятву слышу первый раз в жизни.
   – Может быть, вы слишком категоричны, – осторожно возразил я. – Я, конечно, не знаю всех тонкостей, но…
   – Не знаете, так молчите! – перебила Ольга, встала с кресла и швырнула мокрый платок в камин. – Я была бы вам очень благодарна, если бы вы увезли эту тварь туда, где подобрали!
   – Прежде я хотел бы сам выйти из вашего дома, – ответил я.
   – Я вас не задерживаю, – холодно произнесла Ольга, подошла к столу и налила в бокал красного вина.
   Я продолжал стоять на пороге комнаты.
   – Что еще? – нервно спросила она.
   – Дверь заперта на ключ, – ответил я.
   – Ключ должен быть в двери.
   – Если его можно увидеть невооруженным глазом, то в двери его нет. И ваш муж сказал…
   – Что?! – Ольга круто повернулась ко мне лицом. В ее глазах застыл испуг.
   Я мысленно прокрутил свою последнюю фразу. Вроде бы ничего оскорбительного.
   – Я хотел сказать, – медленно, словно шел по минному полю, произнес я, – что ваш муж тоже не знает, где ключ.
   Ольга смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Бокал выпал из ее руки и грохнулся на стол.
   – Вы что? – шепотом произнесла Ольга. – С ума сошли?
   Я почему-то неуверенно пожал плечами.
   – Вы… – лепетала Ольга. – Вы…
   Такого пронзительного взгляда я не видел давно. У меня даже мурашки поползли по спине, и я стал двигать плечами, словно вшивый. Ольга медленно двинулась на меня. Я мысленно посочувствовал Лере. Оказывается, Ольгу можно ввести в состояние истерики совершенно безобидной фразой. Может быть, у нее психическая аномалия, и она не выносит даже косвенного упоминания о своем муже?
   – Вы говорите неправду, – произнесла Ольга, глядя на меня своими прозрачными глазами. – Вы не могли видеть моего мужа… Зачем вы издеваетесь надо мной?
   Благоразумие подсказало мне, что лучше промолчать. На всякий случай я стал пятиться к двери. Мне еще сильнее захотелось выбраться из этого идиотского дома, нырнуть в уютный салон своего джипа, врубить музыку на полную мощь и помчаться сквозь метель по заснеженной дороге.
   Ольга, продолжая надвигаться на меня, выдавила меня за пределы комнаты. Как только я оказался у лестницы, она с силой захлопнула обе створки двери перед самым моим носом. Хорошо, что я не Буратино.
   – Не дала? – спросила меня Кика, увидев мое растерянное лицо.
   – Ты о чем? – не понял я.
   – О ключе.
   – Нет у нее никакого ключа, – печально пробормотал я. – Нет так нет. Будем ломать. Эх, раззудись плечо!
   Кика встала со ступени, отряхнула и одернула юбку. Она оказалась низенькой и едва доставала мне до подбородка.
   – А тебе дрова не нужны, Кира Анатольевна? – спросил я, не зная, почему именно с этой бывшей зэчкой мне хочется говорить доверительно. – Дубовые, высший сорт.
   – Можно просто Кика, – разрешила девушка.
   – Ты не знаешь, почему Ольга так странно отреагировала, когда я сказал про ее мужа?
   – А что ты сказал про ее мужа? – уточнила Кика, перегнулась через перила и сплюнула в пролет.
   – Да ничего особенного. Сказал, что мы с ним очень мило поговорили…
   – Тише! – перебила меня Кика и приложила палец к губам. – С кем это ты мило поговорил? С Марко?
   – Ну да, с хозяином.
   – И как давно?
   – Минут двадцать назад! – Я показал Кике ладонь. – Вот, пыль от его свитера осталась.
   Кика криво усмехнулась:
   – Ты мог говорить с кем угодно, только не с Марко.
   – Почему? – удивился я.
   – Сейчас узнаешь, – пообещала Кика, снова посмотрела вниз и, поманив меня за собой, стала медленно подниматься на мансарду.
   Я пошел за ней, стараясь, как и девушка, не греметь тяжелыми ботинками по ступеням. Лестница уперлась в дверь. Кика вытянула из-за пояса юбки край кофточки, накинула его на ручку и только после этого нажала на нее.
   Дверь беззвучно распахнулась. Кика не стала переступать порог, отошла в сторону, чтобы я мог вволю полюбоваться зрелищем.
   Я понял, что мне посчастливилось лицезреть самый интересный объект в этом доме. Моему взору открылась узкая комната под скошенным потолком. Кровать, смятая постель, журнальный столик с ополовиненной бутылкой водки и пустым бокалом, опрокинутое кверху ножками кресло, куски битого бутылочного стекла. И лежащий на полу в луже крови мужчина.
   – Вот это и есть Марко, – тихо сказала Кика.
   Я понял, что ошибся, приняв за хозяина усатого.
   – А Лера говорила, что у него истерика, – произнес я. – Ни хрена себе истерика! Значит, он покончил собой…
   – Ага, покончил, – кивнула Кика, ногой закрывая дверь, и стала спускаться вниз. На середине пролета она остановилась и повернулась ко мне: – Только после самоубийства он куда-то пистолет спрятал – до сих пор найти не можем.